Грани души и разума. Грань 1.

Грани души и разума.

I. Иван.

Ивану было скучно. Утро медленно и лениво перетекало в день, почта была проверена, и в ней, как всегда, не оказалось того самого письма счастья с приглашением к выполнению гранта мечты… Впрочем, какой грант: мечта о нем была нелепой, и Ваня сам это прекрасно сознавал, да и само слово «грант» в его голове сочеталось разве что с Гинекеем, научным его руководителем.

Теперь испортилось еще и настроение: академотпуск летел к концу, скоро надо будет выдать что-нибудь по диссертации, а никакой диссертацией и не пахло, к тому же за этот год он не только не приблизился к ней, а, наоборот, отстранился от нее еще сильнее, настолько, что помнил лишь название «Методы повышения энергетической эффективности тягового электропривода с бесконтактным двигателем постоянного тока». Самым обидным было то, что помнил он это не из-за серьезного вникания в тему. Просто в том году Гинекей вызвал его вдруг и сказал, что надо сказать пару слов о диссертации перед какими-то шальными проплаченными журналистами, клепавшими по кусочку положительный облик отца бухтинской высшей школы, пусть даже иногда вместо облика выходил оскал. Когда Гинекей, созерцая вытянувшееся лицо ученика, так и не дождался внятного ответа, он протянул ему бумажку и сказал:

- Выучи хоть это и повтори на камеру!

При этом шеф потряс перед ним вытянутым указательным пальцем руки, сантиметров на двадцать высовывавшейся из потрепанных жизнью рукавов старого бежевого пиджака, пятнышки от соуса на котором еще помнили лучшие времена и, возможно, даже самого Глодая. Вот тогда он и выучил название, повторил его на камеру какой-то тетки с пучком жидких крашеных волос. Кроме этой бумажки Ваня от шефа больше ничего не получил ни тогда, ни потом. Самому же разобраться в этой теме было практически невозможно, и не потому, что он, Ваня, ленив и бесталанен, а потому, что ни сам он, ни его окружение слыхом не слыхивали про подобный электропривод. Гугл, правда, кое-что выдал, но когда на основании информации из интернета практически написана была статья для конференции «СеверЭгоБумПромМашТех», выяснилось, что источником служил научно-фантастический роман на ресурсе «Автор тудей», который там выложил начинающий писатель АнЭвс Таричков. Рисковать Ваня не решился: антиплагиат антиплагиатом, но уж больно знакомым был псевдоним автора романа.

В общем, настроение было так себе: то пасьянс не складывался, то Слевастьянова приставала с тупыми вопросами вроде «Если есть амперметр для измерения тока, то есть ли для измерения сопротивления омперметр»? Одно дело – студенты, над ними положено хихикать, но так? Хлеще было бы только, наверное, спросить правда ли, что физика Ленца звали Джоуль? А еще секретарь кафедры, молодящаяся литовско-подданная Эжени Ябушинская вдруг поделилась опытом настаивания чая на ломтиках имбиря, бережно собранного из набора роллов от «Ох ты, PiZZa» и высушенного феном в подсобке. Ароматы стояли ядреные. После такого оставалось лишь выйти в коридор, но там стояли будущие бакалавры, цепляющиеся за каждого человека, вышедшего с кафедры и что-то канючащие. Только тонкий слух вечного секретаря ГАК мог услышать в этой какофонии отдельные слова и их обрывки «…ревлёва», «…ормоконт…», «…хеевс…». Их гул, подобно жужжанию пчелиного роя, менял тональность из вопрошающего в агрессивное, и все это било в мозг, затмевая разум. Собрав волю в кулак, Иван свернул к автомату со снеками, набрал заветные цифры энергетика, но вспомнил, что карточка осталась в кармане пиджака на спинке стула. Откуда-то сверху накатила тошнота, так хотелось выпить хотя бы РедБулл, который окрыляет, но сил даже сделать два шага назад не было.

И тут внезапно раздался голос сбоку:

- Иван Алексеевич, давайте я оплачу?!

Это был ассистент Кирилл Котик, в его прямом искреннем взоре никто не смог бы заподозрить мелкий подхалимаж, и Иван согласился.

- Я отдам, спасибо вам!

- Это что за шум и гам???!!! – вдруг взорвалось пространство коридора и перед дверью кафедры разъяренной фурией возникла Пихеевская. Когда-то она хотела стать ректором, потом проректором, потом деканом, потом завкафом, потом просто хотела стать уже кем-то, но никак не получалось, поэтому она просто стала истеричной дурой (а возможно, всегда была ею). Возможности ушли, а амбиции остались, и каждый год, съедая под бой часов 31 декабря дольки мандарина, она загадывала «Хочу стать…» Но никогда не успевала договорить: уж слишком много заманчивых карьерных перспектив мелькало в ее возбужденном мозге.

Для полного счастья Ивану, и так доведенному всеми звуками и образами до исступления, не хватало только ее. Тихо взвизгнув, он метнулся в коридор дальше, позабыв про оплаченную Котиком баночку вожделенного энергетика. Хотелось покоя и тишины, просто тишины, без воплей и эмоций, но не тут-то было. Из незаметной двери в стене вылезли Полицаев и Секрециев, от них пахло резко и терпко то ли травами Арманьяка, то ли вереском Шотландии, то ли просто перегаром. Они начали теребить Ивана, звать с собой, предлагали сходить в «Старый замок», а еще лучше – одолжить им косарь до получки. Вырвавшись от них бешеным рывком, Ваня побежал по коридору, который должен был закончиться уже метров десять назад, но все длился. Казалось, что это все, что все закончено, и ничто неспособно спасти бедный разум старшего преподавателя кафедры ЭМиЛТ. Где-то здесь все равно должен оказаться выход на балкон и выход с 8 этажа: иногда случается, что по-другому никак. Как вдруг…

Как вдруг звучная полифоническая трель раздалась из груди бедного Вани, и он замер в прыжке. Сначала он подумал, что это не выдержало сердце, но потом… Потом он понял, что это его телефон. Дрожащей рукой он вытащил его из кармана рубашки, зажмурился, не желая видеть надписи «Гинекей» или «Сиплый» или «ЗавКаф». Однако все же усилием воли заставил себя глянуть на экран…

А потом просто сел на пол, вытянув ноги, и оперся спиной об серую стену коридора. Улыбка, которая, казалось, ушла навсегда, легко коснулась его лица и дошла до глаз. Ваня улыбался, а с экрана ему в ответ улыбались два лица, женское и детское…