Грани одиночества

Глава 1

*

Мир Суари

*

Алла Миркина

*

Очнувшись, я первым делом ощупала свое лицо на предмет появления новых ожогов, но, слава богу, ничего не изменилось.

Огляделась, не понимая, где я. Вокруг была просторная комната со стенами из серого камня. Помещение чистое, но пустое. Из мебели только узкая кровать с тонким матрасом и деревянная тумбочка.

Стала ждать, но довольно долго ничего не происходило. От страха и недоумения живот сводило спазмами. Я подтащила тяжелую тумбочку и выглянула в узкое окошко.

Судя по виду, место моего заточения располагалось довольно высоко, и взгляду открывался большой старинный город с красивыми домами из серого камня, с черными, поблескивающими на солнце крышами. Даже на картинках такой местности я никогда не видела.

Но поразил меня не город, а буйство сочной зелени, в котором он утопал.

Кругом, куда дотягивался мой взгляд, росли вековые деревья просто невероятной высоты и пышности кроны. Между ними были натянуты канатные мосты, а по широким светлым стволам змеились многочисленные веревочные лестницы. Интересно, для чего они?

Мои размышления прервал звук открывающейся двери.

В комнату зашла миловидная девушка в сером платье. Она поставила на кровать металлический поднос. Я пыталась к ней обратиться, но она, испуганно озираясь, поспешила покинуть меня. Ну, бывает и такое.

На подносе оказалась вкусная каша, чем-то напоминающая пшенку, кусок отварного мяса, немного хлеба и вода. Для меня это был просто рог изобилия. Я редко готовила, еще реже пыталась сделать еду вкусной, поэтому чаще всего моей добычей становился бутерброд с самой дешевой колбасой или гречка.

Я с удовольствием поела, не зная, когда в следующий раз выпадет такая возможность.

То, что меня куда-то забрала странная парочка из моих кошмаров, мне было очевидно, непонятно только куда и зачем. Хотя смысла сжигать лицо ребенку и калечить жизнь я тоже не знаю. Радовало только то, что убивать меня, судя по всему, не собираются – по крайней мере, пока. Но судя по жестокости их первого поступка, рассчитывать на что-то хорошее тоже не приходится.

Пока я раздумывала, дверь почти беззвучно снова отворилась, и ко мне пожаловали давние знакомцы.

– Какой ужас! – пропела своим мелодичным голосом девица, – может, уберешь это уродство с ее лица? Мне кажется, на такое чучело даже этот монстр не позарится.

– Так даже интереснее. Зачем делать ее привлекательнее? Для него это будет очередным оскорблением. Разве он достоин нормальной аллаиды? Только эта бедолага и станет «украшением» его Обители арахнидов, – довольным тоном отозвался надменный блондин, скривив безупречное лицо в крайне неприятную гримасу.

– А вдруг он откажется от нее и потребует меня снова? – искренне переживала девушка.

– Его время на исходе. Еще несколько лет промедления – и он не сможет подарить жизнь. Я не думаю, что в таких обстоятельствах Сэпий станет привередничать. Главное – чтобы она ему подошла, – сказал парень, глядя на меня так, как моя мама рассматривала блохастых бродячих собак, которых я пыталась привести домой, чтобы иметь хоть такого друга.

– Эй, ты! Как тебя зовут, убогая? – обратилась наконец ко мне красавица.

– Алла, – ответила я, не желая лишний раз злить этих явно не добрых людей.

– Какое уродское имя, как раз тебе подходит, – кривясь, выплюнула девица.

Учитывая то, что с тех пор, как они зашли в комнату, каждый из них минимум десять раз скосил лицо, то скоро им понадобится крем от морщин, но эту полезную информацию я решила держать при себе. Человеколюбием они точно не страдают, а раздражать жестоких психов – плохая идея.

– Ты знаешь, что мы с тобой собираемся сделать? – спросил блондин.

– Отдать Сэпию, кем бы он ни был, – ответила я то, что поняла из их беседы.

– Надо же, не глупая. А хочешь узнать, кто такой Сэпий? – напуская таинственности, спросил парень.

– Мне больше интересно, для чего вы меня ему отдадите. Что он со мной будет делать? – затаив дыхание от страха, спросила я.

– Правильный вопрос, зверушка Алла. Размножаться он будет с твоей помощью. Нет, я все-таки покажу тебе твоего суженого, – глумливо засмеялся блондин и, сделав несколько пассов руками, создал иллюзию огромного монстра.

Нет, я не шучу. Мне показали гибрид человека и паука. Не такого, как в одноименном американском фильме про забитого мальчика, укушенного насекомым, а двухметрового паука, толстое паучье тело которого довольно гармонично переходило в туловище мужчины неопределенного возраста с почти человеческим лицом.

Паучье брюшко монстра было покрыто черными волосками, у него имелось восемь пушистых лап толщиной с мою ногу и крепкий торс с немного непривычным строением мышц, но больше всего пугало лицо: жесткие тонкие черты, длинноватый нос и резкие скулы, под которыми угадывалось наличие мандибул арахнида, тонкие губы и глаза – черные провалы с яркими желтыми зрачками, а на лбу еще три пары таких же, только поменьше. Я с трудом сдержала крик, прикрыв рот ладошкой.

– Вот, теперь вижу, оценила, насколько тебе повезло. Только не смей раздражать меня своими воплями. Твое мнение на эту тему меня не тревожит. Дили, позаботься, чтобы ее привели в более или менее человеческий вид. Вечером отправишься на встречу своей судьбе, – сказал довольный собой парень и вышел из комнаты.

Девица странным взглядом, в котором, мне показалась, промелькнула даже жалость, посмотрела на меня. Потом все же решила успокоить:

– Постарайся его не бояться. Он ненавидит крики, а во время этого они женщин усыпляют.

Закончив свою благотворительную, по ее мнению, речь, девица опять сморщила свой безупречный носик и дернула за шнурок, который на фоне стены был практически незаметен. Через минуту появилась девушка, которая приносила мне поесть.

– Позови Миру и Хану, приведите это убожество в максимально достойный вид и подберите что-нибудь из одежды, – распорядилась красавица и ушла.

Девушка молча выскользнула за дверь вслед за хозяйкой, но через некоторое время вернулась с помощницами.

Меня искупали, удалив лишние волосы с тела каким-то зеленоватым, плохо пахнущим раствором, потом подстригли кончики моих длинных волос и долго расчесывали их какой-то мягкой щеткой, пока мои ярко-рыжие пряди не превратились в струящийся шелк.

Третья девушка принесла длинное зеленое платье – слава богу, без кринолинов и корсетов – и мягкие балетки в тон.

К моему удивлению, наряд подошел мне идеально и даже подчеркивал мои небогатые достоинства. Я с ужасом разглядывала себя в зеркале. Нет, там отражалась все еще я, и даже весьма привлекательная, насколько я вообще могу считаться таковой, просто раз я полностью готова, то меня отведут к этому Сэпию.

Кроме жуткой парочки, с которой я имела сомнительное счастье сегодня общаться, больше всего на свете боюсь пауков, а то существо в большей степени именно арахнид ужасающего размера. Даже не представляю, как он собирается со мной это делать.

У меня вообще близости ни с кем не было, а будет в бессознательном состоянии со вторым по счету моим ожившим кошмаром. Дверь снова отворилась, но вместо ожидаемой мной парочки в комнату вошел лысый невысокий человек, на вид лет пятидесяти, с внушительным животом.

– Ты уже готова, девонька. Ты прости уж, что все так для тебя неудачно вышло, но я обязан тебя проводить в храм Гнезда, – не скрывая расстройства, сказал мужичок, – постарайся не кричать в его присутствии, он этого не переносит. Мог бы хоть печать отторжения убрать.

– Не беспокойтесь обо мне. Скажите, это ведь не Земля? – решила я уточнить, раз этого человека я не раздражаю.

– Нет, это мир Суари, они тебе и этого не сказали? Меня зовут Томаном, я советник его императорского величества Андариэла Нимейского, того юноши, что поставил тебе печать на лице. Он был неплохим мальчиком, но его родители слишком рано покинули этот мир, и его развратили хитрецы и интриганы, которых при дворе хватает.

– Они сказали, зачем я нужна этому Сэпию, но мы ведь физиологически несовместимы. Я понимаю, он меня усыпит, но как я буду рожать этих монстров, я же умру? – заплакала я, не в силах сдержать ужаса и отвращения.

– Нет, глупая, ты не будешь никого рожать. Он заберет магией твои… как это правильно назвать?

– Яйцеклетки? – подсказала я.

– Да, именно их, и через год сам подарит жизнь потомству, но по их обычаю ты должна быть с ним рядом целый год, чтобы ваше потомство не погибло, а потом, когда оно появится, ты обретешь статус Аллаиды и будешь жить в красивом дворце, называемом Обитель арахнидов. Рабочие пауки будут тебя оберегать, – рассказывал мне Томан, пока мы шли к какой-то конструкции, похожей на открытый экипаж, непривычно круглой формы.

Мы присели в нее, и животные, похожие на буйволов, потянули нас, управляемые кучером.

– Зачем вам это все? Вы ведь можете им не давать девушек, и эти существа просто вымрут, – предположила я.

– Если не станет арахнидов, погибнет весь наш мир. Посмотри вокруг: видишь, как много зелени?

– Да, – ответила я, с удовольствием рассматривая местные весьма впечатляющие пейзажи.

– Жизнь растениям дают живущие в земле инсектоиды.

– Вы хотели сказать, арахниды?

– Нет, инсектоиды – это неразумные и очень опасные существа. Они напоминают ваших тараканов, но большие и очень сильные. Они роют тоннели, вентилируя почву, а отходы их жизнедеятельности питают ее. Но когда их становится слишком много, они выползают на поверхность в поисках пищи, уничтожая всех и все, что попадется на их пути. Популяцию этих существ регулируют арахниды, которые поедают их, не давая слишком расплодиться, а жизнь арахнидам даем мы, люди. Так устроен наш мир. Мы долго жили в гармонии, пока несколько тысяч лет назад один из арахнидов не нарушил тонкую грань равновесия. Тогда еще Дарующие жизнь, что-то типа королей гнезда, как Сэпий, имели человеческую форму. Они на год, который нужен для зачатия гнезда с аллаидой, могли превращаться в человека. Но однажды арахнид влюбился в замужнюю женщину, у которой уже был ребенок. Не желая слышать отказа, Сарион – так звали его – выкрал ее и сделал своей насильно. Он зачал с женщиной жизнь гнезда, но в отчаянии и гневе Мирана, от которой отказались родные, прокляла арахнида, чтобы ни один из его потомков не мог больше становиться человеком, пока не получит дар жизни не просто добровольно, но по любви. Боги сочли ее требование справедливым. Как ты понимаешь, любить такое существо людям невозможно, и с каждым годом дар жизни, получаемый от них, становился все более маленьким и слабым, и каждое следующее гнездо становилось слабее предыдущего. Сейчас наш мир в серьезной опасности, ведь арахнидов слишком мало. Остальные материки уже непригодны для жизни, остался только наш – и тот погибнет, если Сэпий не подарит жизнь потомству. Он последний представитель своего рода, способный на это, и надежда на наше спасение.

Вот это, конечно, неожиданный поворот. Не знаю, что меня впечатлило больше: то, насколько важен этот арахнид, или то, что он сам дает жизнь потомству. Все-таки рожающий мужчина, пусть и паук, у меня слабо укладывался в голове, как и возможность умереть, съеденной тараканами. И если он так ценен, почему о нем так пренебрежительно отзывалась императорская парочка?

Может, я накрутила себя зря? Насиловать меня никто не будет, с моей внешностью даже родители терпели меня с трудом и недолго, а арахниду придётся провести в моем обществе целый год. Пауков я боюсь, но ведь эти разумны и питаются только насекомыми, которых я не люблю еще больше.

– Скажите, Томан, а почему именно я? Раз так важен Сэпий, то давно направили бы ему девушку и жили, не опасаясь умереть от инсектоидов.

– Потому, что после проклятия не всякая девушка подходит арахнидам, а только та, чьей внутренней силы достаточно, чтобы дать жизнь гнезду. Чтобы вырастить его без любви, нужно много сил. В нашем мире ему подходит только герцогиня Дилейна Мирасс, но она категорически отказывается выполнять клятву рода, а император не может отказать своей любовнице ни в чем. Ты даже сильнее ее, будем надеяться, что ваши циклы совпадут.

– Циклы? Вы имеете в виду, периоды развития во мне… ну, вы поняли?

– Да, именно, – тоже смутился Томан.

А мы тем временем подъехали к огромному серому строению с куполообразной крышей и узкими длинными окнами.

Хоть я и успокоилась немного, но все равно изрядно нервничала. Внутри храма было пусто и темно. Все большое помещение было абсолютно ничем не заставлено – ни алтарей и статуй, ни тронов, ни висящей под потолком гигантской паутины. Просто, чисто и темновато.

Когда глаза привыкли к полумраку, я рассмотрела большие круглые ходы в стенах. Из одного такого прохода и появился ОН.

Бесшумно передвигая лапами, к нам опасливо приближался Сэпий. Наверное, он был даже внушительней, чем та иллюзия: большие пушистые конечности нервно подрагивали, мышцы человеческого торса были напряжены, а жесткое хищное лицо нахмурено, но при всем этом он гораздо больше походил на человека, чем картинка, показанная мне императором.

Может, причиной моего восприятия послужил рассказ Томана или то, что открыты были только два черных глаза, увеличивая человечность лица. Длинные черные волосы арахнида были распущены и даже на вид казались очень мягкими.

– Ты не будешь кричать? Не переношу женских воплей, – красивым бархатным баритоном спросил мужчина.

– Нет, – односложно ответила я, не желая злить огромного полупаука.

– Томан, кого вы опять ко мне привели? У меня нет ни времени, ни желания общаться с людьми. Мне просто нужна аллаида, пока не стало слишком поздно. Вы уже более пятидесяти лет оттягиваете неизбежное. Я и сам не в восторге от кандидатуры герцогини Мирасс, о распущенности которой известно даже под землей, но я не могу рисковать. У нас будет только одна попытка. Мне уже почти триста лет, я стар даже по меркам арахнидов. Последний из моего гнезда появился на свет пятьдесят три года назад. Мне давно пора подарить жизнь новому, – устало, как нерадивому школьнику, пояснял Сэпий.

– Я все понимаю, господин Арахни, но Дилейна категорически отказывается от выполнения клятвы. Эта девушка была найдена императором в другом мире благодаря призыву Истинной, ее возможности значительно превосходят силы госпожи Мирасс, к тому же она чиста. Император выражает свою надежду, что она подойдет вам даже лучше, чем герцогиня, – сбивчиво говорил советник, потея от волнения.

– Именно поэтому его величество поставил печать отторжения на лицо своей Истинной и готов отдать ее мне? – лукаво спросил арахнид. – Ладно, я посмотрю на нее, но только при условии, что не будет женских истерик. За эти годы они мне сильно надоели.

Сэпий замер, вопросительно смотря на меня. Я немного волновалась, но уже панического страха не испытывала. Мужчина, стоящий передо мной, воспринимался как инопланетянин, наверное, но не как страшное насекомое, которое хочется прибить тапочкой. Я кивнула ему и приблизилась на расстояние вытянутой руки.

– Смелая, – одобрительно кивнул Томану арахнид и открыл остальные три пары глаз. – И красивая, яркая, как звезда. Почему он отдает мне такое сокровище? – с подозрением решил уточнить Сэпий, закрывая лишние с точки зрения человека очи.

– Он очарован герцогиней настолько, что поставил юной Истинной печать отторжения и бросил жить презираемой всеми в немагическом мире, а над тем, чтобы откупиться ею перед вами, он даже не раздумывал, – горько усмехнувшись, сказал советник.

– Хорошо, он отказался – я принял. Скажи, как часто в тебе созревает жизнь и когда будет в следующий раз? – задал мне самый смущающий вопрос Сэпий.

– Каждые двадцать восемь дней. Следующий через неделю, – ответила я, покраснев.

Мужчины слаженно ахнули.

– Невероятно! У наших женщин она появляется раз в год, – пояснил свое изумление Томан.

– Великолепно. Наши циклы совпадут через два месяца. Я принимаю неожиданно щедрый дар императора и отказываюсь от клятвы рода Дилейны Мирасс, – торжественно сказал Сэпий, зажигая на ладони маленький светлячок и протягивая его мне.

Я вопросительно посмотрела на советника, не понимая, чего ждет от меня арахнид.

– Ты должна, коснувшись его рукой, назвать свое полное имя и сказать, что согласна дать клятву рода за Дилейну Мирасс и принять огонь жизни Сэпия, – сказал Томан, пока арахнид терпеливо ждал с протянутой рукой.

– Я, Алла Ивановна Миркина, согласна дать клятву рода за Дилейну Мирасс и принять огонь жизни Сэпия Арахни, – послушно сказала я и опустила свою ладонь в руку арахнида, касаясь света, который моментально впитался в кожу, расплываясь приятным теплом по всему телу. На запястье появилась маленькая цветная тату в виде паучка с короной на брюшке. Я не спешила забирать руку: вдруг еще нужно произносить пафосные речи или дождаться их от мужчины. Увидев, что я не брезгую прикосновением к нему, Сэпий очень осторожно, как будто опасаясь, что я ударю, погладил мою ладонь большим пальцем, щекотно задевая чувствительную метку, отчего я улыбнулась. На лице арахнида отразилась легкая растерянность.

– Клятвы даны и приняты богами, о чем свидетельствует благословение на руке Аллы. К вечеру в этот храм доставят подношения будущей Аллаиде, – сказал довольный Томан.

Сэпий слегка поклонился, не выпуская моей руки, и повел в один из тоннелей.