Грани Света. Падший (СИ)

Глава 8

Александра

Сердце испуганно билось о грудную клетку. Я не могла даже сделать вдох, чтобы закричать, так крепко меня держали чьи-то холодные руки.

— Тихо, не дергайся, и все будет хорошо, девочка. — Шепнул мне на ухо незнакомый басовитый голос, царапнув кожу щетиной.

Боже, что вообще происходит⁈ Почему это происходит со мной⁈ Я еще от первого потрясения не оправилась… И снова нападение.

Я судорожно вдохнула воздух, как только нападавший вспомнил о том, что мне нужно дышать. Однако руку предусмотрительно держал возле рта, чтобы не дать мне закричать. Затащил он меня в один из проулков, находящихся недалеко от дома, где обычно стоят мусорные баки и спят бомжи.

Мерзкий запах застоявшегося мусора и испражнений вторгся в ноздри, вызывая рвотные позывы. Меня била крупная дрожь, руки оледенели, а ладони вспотели от страха. Похититель все также крепко удерживал меня одной рукой за талию, прижимая к себе спиной. Вторая рука обманчиво заботливо заправила выбившуюся прядь за ухо.

— Не нужно бояться, я не причиню тебе вреда. — Вопреки доводам рассудка, голос говорившего был приятным, мягким, обволакивающим. Обычно в книгах пишут, что таким голосом обладает демон-искуситель. — Поэтому давай поможем друг другу? Согласна? Если поняла меня, то кивни.

Я немедля кивнула. Плевать, что хочет этот странный человек от меня, лишь бы только отпустил, хотя бы на секунду. Этого хватит, чтобы я смогла убежать, найти помощь, закричать.

— Отлично. Я рад, что мы смогли достигнуть взаимопонимания так быстро. — Судя по голосу, незнакомец ухмыльнулся. — Сейчас я тебя отпущу, но предупреждаю, бежать бесполезно. Я быстрее, сильнее и ловчее тебя. И во второй раз я не буду столь снисходителен. Поняла?

Я сглотнула, чувствуя, что от нервного напряжения у меня начала трястись нижняя губа. Через силу кивнула. Вот только мысли о побеге уже не казались мне столь правильными. Угроза подействовала.

Мужчина отпустил меня, и я тут же обернулась, не предпринимая попыток убежать. Решила не злить похитителя, и действовать более благоразумно. А для этого нужно запомнить его лицо и сдать в полицию, если мне удастся отсюда выбраться. Скольких еще этот сумасшедший также отловит, если останется на свободе? А скольких уже отловил?..

Несмотря на то, что было относительно темно, черты лица похитителя будто подсвечивались изнутри, словно ему претила темнота. Поэтому мне удалось рассмотреть его чуть ли не детально. Он был высок, хорошо сложен, широкоплеч, одет, правда, несколько старомодно — в непонятный плащ, но при этом ничего не портило его общий вид. А еще незнакомец был красив. Даже слишком.

Русые волосы, собранные в короткий хвост сзади, волевые черты лица, выраженная нижняя челюсть, щетина на ней, нос с горбинкой и яркие голубые глаза. Такие обычно становятся моделями или актерами. А этот что тут забыл? Зачем ему я?

— Кто ты? — Я не сразу узнала свой голос. Он был сиплым, тонким, противно каркающим. Рефлекторно прочистила горло.

Похититель вздохнул так, как будто ему было неприятно разговаривать со мной в принципе. Эдакое высокомерное пренебрежение.

Мужчина снисходительно на меня посмотрел, но соизволил ответить. Правда, не на мой вопрос.

— Не имеет значение, кто я. Важно другое — ты не должна здесь быть. Своим существованием ты нарушаешь Бытие.

Что за чушь он несет? Явно сумасшедший…

Я невольно попятилась назад, а брови сами собой сошлись на переносице. Похититель даже не отреагировал на мои движения. Настолько уверен, что мне не удастся сбежать?

Инстинкты вопили мне, чтобы я бежала. Но я буквально кожей ощущала то, что незнакомец опасен и его угрозы — не пустой звук. Я не убегу. Просто не смогу. Его превосходство надо мной сквозило в каждом едва заметном телодвижении. И это особенно пугало — то, что я могу это чувствовать.

Вдали раздался шум голосов, смеющихся, переговаривающихся между собой. Я нервно обернулась, а внутри разгорелась предательская надежда. Дыхание стало шумным, а сердце забилось в горле. Я уже было открыла рот, чтобы закричать, но мужчина покачал головой из стороны в сторону.

— Не советую. Они тебя не услышат, а вот моему терпению придет конец.

Как не услышат⁈ Между нами максимум сто метров! Я же их услышала!

Но горло уже сковал спазм страха. На лицо незнакомца набежала пугающая тень, и у меня задрожали колени. Хотелось опереться об стену, чтобы хоть как-то поддержать себя в вертикальном положении, но я боялась шелохнуться, чтобы мужчина не расценил мои действия, как акт побега.

— Чего ты от меня хочешь? — Если нельзя кричать, хотя бы немного разбавлю давящую атмосферу.

Тем временем подростки прошли мимо, даже не заметив двух людей, что стояли в проулке, унося с собой надежду на то, что этот вечер закончится для меня благополучно.

— Ничего. Мне от тебя ничего не нужно.

Его ответ внес еще больше неясности в мои мысли.

— Тогда, может, отпустишь меня? — Я разговаривала медленно, как с психически больным человеком. Хотя, почему «как»?

Во рту пересохло. Я нервно облизнула губы, пристально глядя в голубые безразличные глаза. Этому человеку было всё равно на меня и на мою судьбу. Вот, что я в них видела.

— Отпущу. Уже говорил, что не нужно меня бояться. Я тебе не враг. Скорее, я твой спаситель. Избавитель.

Не знаю, что еще собирался сказать этот ненормальный, потому что его перебил непонятный шум, похожий на хлопанье крыльев. Впервые за все время незнакомец улыбнулся. При этом его взгляд был направлен куда-то вверх. А вот я ничего не увидела, кроме звезд, загорающихся на небосводе, когда посмотрела туда же.

Буквально через пару секунд за спиной раздался до боли знакомый голос, и стоило мне его услышать, как сердце пустилось вскачь с новой силой. Только теперь от радости, а не от страха.

— Что ты делаешь, Михаил? — Голос Габриэля был наполнен звенящей яростью. Ей можно было резать воздух.

— Я пришел напомнить тебе о твоем долге. — Казалось, я стала пустым местом для некого Михаила. Но, погодите-ка… Эти двое знакомы?

Я изумленно переводила глаза с одного на другого. Габриэль не смотрел на меня, но вся его поза была напряжена до предела. Он испепелял взглядом Михаила, и будто готовился к прыжку, как хищник перед атакой.

— Александра, уходи. — Это было брошено столь безразлично, что я не сразу поняла, что фразу произнес Габриэль.

— Почему ты тянешь время? Скажи ей, кто ты, и следом искупи свою вину перед Отцом. — Михаил сложил руки за спиной. Его голос был спокоен, но если прислушаться, то можно было услышать легкое беспокойство.

Прислушавшись к совету Габриэля, я начала спиной потихоньку пятиться назад, не спуская глаз с Михаила. И только очутившись позади вокалиста, ощутила, как напряжение постепенно начинает покидать меня, а на смену адреналину приходит дикая усталость.

Но любопытство не давало мне так просто уйти. То, в какое русло перетек разговор, настораживало.

— Это не твое дело, Михаил. Убирайся отсюда. — Прорычал Габриэль. — И больше никогда не смей к ней приближаться.

— Я не узнаю тебя, брат.

На лице Михаила отразилась целая гамма чувств. Но больше всего было изумления, неверия и чего-то еще, чему я не смогла найти описания. Словно Габриэль сказал, что не брат ему. Или что он убил всю его семью.

Брат? Михаил — брат Габриэля⁈ Я не ослышалась? Но они ведь даже внешне не похожи ни капли!

В конце концов, страх пересилил любопытство, и я со всех ног рванула обратно к подъезду. Но даже захлопнув дверь своей квартиры и закрыв все замки и окна, я не чувствовала себя больше в безопасности.

Кто такой Габриэль на самом деле? Почему, как только он появился в моей жизни, случилось столько странных событий? Особенно плохих! Неужели он как-то связан с криминальным миром? Чью жизнь я порчу своим существованием, по словам Михаила? Габриэль увлекся мной, но его семья против? Или что? Что вообще происходит⁈

От потока мыслей у меня закружилась голова, и я присела на пуфик, который стоял в прихожей. Не в силах выдержать нахлынувшей бури эмоций, я уронила голову на руки, и тихонько всхлипнула. Из глаз тут же градом хлынули слезы, принося облегчение. Избавляя от пережитого недавно потрясения.

Черт… И куда же я вляпалась⁈

Я не знаю, сколько просидела посреди прихожей вот так вот — потерянная, раздавленная. Но в какой-то момент просто сработал некий тумблер, и все эмоции потонули в апатии. Поэтому я уже несколько минут бездумно пялилась в одну точку — небольшую дырочку на обоях, которую раньше никогда не замечала.

В кармане завибрировал телефон. Я вытащила его, мимолетом взглянув на экран, свет которого больно резанул по заплаканным глазам. Ларцева написала смс, что доехала и что все хорошо. Хотя бы у моего солнечного лучика пусть все будет хорошо…

С такими мыслями я заставила себя подняться и отправилась в ванную. Сначала умылась, но холод, леденящий душу своими щупальцами, не покидал, и мне до боли захотелось согреться. Для этого я набрала ванну, добавив туда много пены, чтобы еще и спрятаться от всего мира.

Горячая вода делала свое незамысловатое дело, отогревая заледеневшее тело. А местами и душу. Я, возможно, и заснула бы, разомлев, но чуткий слух уловил вибрацию телефона в соседней комнате.

Вставать не хотелось от слова «совсем». Ванная успокоила разбушевавшиеся нервы, и мне теперь казалось, что эта комната — оплот спокойствия, убежище от проблем. Здесь словно не существовало реального мира, поэтому выходить «наружу» я не спешила.

Но телефон не успокаивался, поэтому мне пришлось подняться, обмотаться полотенцем и взглянуть, кому же это не спится в десять часов ночи. Номер высветился незнакомый. Фонарик призывно мигал, нервируя. Закусив губу и чувствуя, как непонятная паника вновь подбирается ближе, я провела по экрану, принимая вызов.

— Да?

Мне ответили не сразу. Лишь спустя несколько секунд.

— Санни…

Это прозвище и этот голос я бы узнала из тысячи. Хотелось взвыть в голос и рвать волосы на голове. Что за день сегодня такой⁈ Почему именно сейчас⁈ Почему он⁈ Вселенная будто добить меня пыталась, поставив себе самоцель уничтожить меня всеми доступными способами.

Раны, которые я так старательно заживляла последний месяц, открылись, начав кровоточить с новой силой. Боль тисками сжала грудную клетку, мешая сделать полноценный вдох. Я хотела сбросить вызов, отключить к чертям телефон и забыться сном. Но почему-то дрожащими руками держала телефон возле уха, и ждала. Вот только чего, сама не знала.

— Лекси, привет. — Вновь раздался знакомый с детства голос. — Это Влад. Я вот, решил позвонить, узнать, как у тебя дела?

Боль сменилась горечью. А затем злобой. Неистовой. Яростной. Да так резко, что я сама не поняла, как так получилось. И свой голос, которым ответила Владу, я не узнала.

— Все хорошо. Это всё, что ты хотел? — Холодно. Бескомпромиссно. Но сердце и дрожащие руки — предатели — выдавали меня с головой. Поэтому я была рада тому, что он не видит меня сейчас.

— Да… То есть, нет. — Запнулась моя первая любовь. — У тебя скоро день рождения. Хочу встретиться, поздравить.

— Зачем⁈ — Рявкнула я прежде, чем успела себя остановить. С силой сжала корпус телефона.

— Подумал, что ты захочешь увидеться. Поговорить. То, что произошло тогда, — раздалась небольшая пауза, — я погорячился. Поспешил. — А дальше его слова полились одним сплошным потоком, словно он боялся не успеть сказать все, что хотел, думая, что я могу положить трубку в любой момент. — Но ты тоже меня пойми, это расстояние давит. Я ревновал, как последний придурок. Думал, у тебя кто-то появился. А в тот день выпил много. Я и сейчас жалею о сказанном. Дай мне шанс все исправить, или хотя бы попытаться…

Я молчала. Слушала и молчала, с каждой новой секундой, с каждым новым словом осознавая, что теплых чувств к этому человеку у меня не осталось. Горечь, боль и ненависть все вытеснили. Заполонили то пространство, что некогда занимали безграничное счастье и любовь.

А еще была грусть и тоска. Та, о которой говорят, что хочется выть и на стенку лезть.

Но я понимала, что былого отношения уже не вернуть. Влад все испортил, уничтожил все хорошее, что между нами было. А друзьями нам уже никогда не стать, по понятным причинам. Я не смогу видеть его и улыбаться, всякий раз чувствуя, как раненое сердце кровоточит. Меня нельзя назвать сильным человеком. В чем угодно, но не в этом. Не в любви. Тут я была слаба и беспомощна, как маленький котенок, который искренне полюбил, открылся, доверился, а потом был выброшен на улицу за ненадобностью. Так легко и просто.

— Не молчи, пожалуйста. — Я слышала сожаление в его голосе. И сердце вопреки разуму сжималось, а в мысли закрадывалось желание простить, дать еще один шанс. Попытаться все исправить.

Вот только мама мне всегда твердила, что люди не меняются. Очень редко, и то ради чего-то, что считают в своей жизни значимым, главным. Это я хорошо запомнила, и в своей личной мысленной скале выдолбила надпись, которую не сотрут время и обстоятельства.

А раз меня так просто вычеркнули из своей жизни, да еще и по телефону, вряд ли я представляю хоть какую-то значимость в жизни Влада. И не стоит тешить себя пустыми надеждами, пытаясь воскресить умерщвленную любовь. То, что мертво, оживить нельзя. Можно создать иллюзию, видимость, но когда-нибудь и она перестанет существовать, разбившись о скалы реальности.

— Я встречусь с тобой, но не в день рождения. Не хочу портить себе праздник. — Последнее я будто выплюнула, настолько сильно фраза сочилась желчью. Никогда бы не подумала, что так могу. Аж самой стало противно видеть себя такой.

Нет, я не должна позволять ненависти взять верх. Иначе она подтолкнет к тем поступкам, которые изменят меня в худшую сторону, а я и не замечу. И пусть Влад — мой друг детства и первая любовь, он того не стоит, чтобы рушить свою жизнь, как делают многие девушки, упиваясь болью и ненавистью, продолжая страдать по тому, что не вернуть.

— Прости, Санни. — Послышался вздох. Я почти поверила, что каждое слово дается ему с трудом. — Когда?

— Я напишу тебе на этот номер, когда буду… — Я хотела сказать «готова», но вовремя остановилась. Если Влад хоть немного почувствует, что на меня и мои чувства можно надавить, он это сделает не задумываясь. Я часто видела, как он, благодаря своему обаянию всегда получает то, что хочет. — Когда буду свободна.

— Хорошо. Я буду ждать. Доброй ночи, Санни.

Я не стала ничего отвечать, нажав на красную кнопку отключения вызова. И тут же швырнула телефон на кровать, будто это ядовитая змея, а не «коробочка» передовых технологий.

Закрыв лицо руками, прислонилась к прохладной стене. Плотина со слезами прорывалась наружу с новой силой. И даром, что я недавно ревела в прихожей. Начала делать глубокие вдохи и выдохи, чтобы успокоиться, как нас учили на сестринском деле. Глаза закрыла, стараясь ни о чем не думать, сосредоточившись на дыхании. Лишь вдох и выдох. Вдох и выдох.

Когда дыхание постепенно нормализовалось, я чувствовала себя настолько уставшей и вымотанной, что просто хотелось лечь и исчезнуть из этого мира. Что я и сделала. Правда, я не исчезла, а заснула, укутанная в полотенце и с мокрыми волосами — как и была.

Габриэль

— Не думал я, что все настолько серьезно.

— Ты пришел сюда читать мне нравоучения? — Стоило Лекси уйти, как напряжение и желание разорвать брата в клочья немного поутихло, хотя и не исчезло окончательно. Лёд в словах, который можно было крошить ледоколом, нельзя было скрыть ничем.

— Нет, я пришел увидеть своими глазами то, что передали мне братья в последнем отчете.

Я был ни капли не удивлен тем, что за мной следили Ангелы. Это в их стиле — все контролировать.

И в какой момент я перестал причислять себя к Ангелам?

— Поэтому нужно было запугивать мою подопечную? — В голосе вновь проклюнулась злость. Только за одно это мне хотелось насадить Михаила на острие перьев крыла — столь сильна была ярость. Мои инстинкты вопили, чтобы я защищал свою женщину. Даже от друга. От своего брата, с которым мы плечо к плечу прошли через многое.

— Она больше не твоя подопечная. Александра должна умереть, такова воля Отца. И ты это знаешь. — Михаил сделал жест рукой, предлагая взлететь, чтобы поговорить в другом месте.

Я резко качнул головой в отрицательном жесте. Михаил неодобрительно поджал губы.

— Отвечай на вопрос. — Приказной тон в моем голосе набросил тень на лицо друга. Не удивительно, Михаил — лидер Карающего Отряда, он привык приказывать. Естественно ему не понравилось то, что я поставил его на ступень ниже себя.

— Эта небольшая демонстрация нужна была для того, чтобы открыть тебе глаза, Габриэль. Неужели ты не видишь, что творит с тобой греховная любовь? Да и любовь ли это? Скорее похоть! — Его косматые брови сошлись на переносице, а сам он принялся наворачивать круги вокруг меня, словно коршун над добычей. Вот только мы оба знали, кто из нас двоих всегда выходил победителем в битвах. Поэтому брат и не спешил нападать, пытаясь убедить меня силой, а не словом. — Она уже изменила тебя настолько, что ты пошел против воли Отца, и теперь тянешь с Искуплением. Я уже молчу о том, что ты воспринимаешь своих братьев, как кровных врагов.

— А это не так? — Выгнул бровь. — Вы лезете не в свое дело. Только мне решать, искуплю я вину перед Отцом или же паду окончательно.

С Михаила слетела высокомерно-снисходительная маска. Он тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой.

— Габриэль, очнись! Я прошу тебя, как друг, как твой брат! Открой глаза! Возвращайся, пока не поздно. — Он подошел ко мне почти в плотную и положил руку на плечо, заглядывая в глаза. — Разве ты не понял до сих пор, что все это — и есть план Люцифера? Разве тебя не насторожило столь длительное его бездействие?

Вопреки желанию, я напрягся. Да, я задумывался над этим, но… Все это прозвучало столь абсурдно, что, казалось, не стоило внимания. Люцифер никогда бы не стал бездействовать, это не в его духе. Он — мятежник. Всегда им был и остается. Он вносит смуту во все, к чему прикасается. И если бы подопечная была частью его плана, он бы тут же послал Демонов, чтобы искусить ее на грехопадение. Чтобы спровоцировать меня на битву.

Михаил, видя борьбу, отразившуюся на моем лице, грубо встряхнул меня.

— Габриэль, прислушайся к себе! Я верю, что для тебя еще не все потеряно!

— Это бред. — Прошипел в ответ, сбрасывая его руку со своего плеча. — Мы оба знаем Люцифера. Причем не понаслышке. Мы были там, когда он пал. Мы оба бились с ним на стороне Отца, и знаем, что он из себя представляет.

— Поэтому я и пытаюсь достучаться до тебя. Пелена греха уже затмевает тебе глаза настолько, что ты не видишь прописных истин! Предпочитаешь их игнорировать! Я хочу помочь вам обоим, пока не поздно. — Имея в виду и Александру, брат посмотрел куда-то вдаль. — За что ты так борешься? За ее бренное тело, когда есть бессмертная душа? Она ведь переродится, и вы также будете вместе. Ты — как ее Ангел-Хранитель, а она — вновь, как Свет Несущая душа, но уже с другим Предназначением.

Я перебил Михаила, едва сдерживая рык.

— Тебе не понять того, что я чувствую!

— Ты прав. — Тоном праведника согласился Ангел. — Мне тебя не понять. Однако не забывай, что все еще можешь на меня рассчитывать. Позови, когда будешь готов вернуться на Небеса. Отец опечален из-за тебя. И… — Он сделал паузу, словно не хотел говорить последнюю фразу. — Будь осторожен.

Брат не сдался, не оставил попытки меня переубедить, я видел это в его голубых глазах, но на сегодня разговор был окончен.

За спиной Михаила раскрылись мощные белоснежные крылья, освещая своим божественным светом темный проулок. Я усмехнулся в ответ на демонстрацию, но друг уже сказал все, что хотел, поэтому взмахнул крыльями и стремительно взлетел вверх, исчезая за крышами многоэтажных домов.

Стоило Михаилу улететь, как я тут же дал выход накопившейся ярости, впечатав кулак в стену. Вмятина не заставила себя долго ждать, как и глухой испуганный вскрик женщины за стеной. Ничего, переживут. А стену отремонтирует правительство. Когда-нибудь.

Хлопок и черные, словно ночь, крылья, сливающиеся с тенями, несут меня туда, где находится моя девочка с осенними глазами. Туда, где находятся все мои мысли и суть.

Михаил не понимает, о чем говорит и что просит. Бренное тело? Едва ли. Да, память души сохраняется, но это уже будет другой человек. Да и разве мог я собственными руками убить это нежное создание? Прекрасную девушку, столь очаровательную в своей невинности?

Ту, которую люблю всей своей пока еще не очерненной Сутью…

Я до сих пор не понимаю, почему она должна была умереть полтора года назад. Ведь Свет ее души всё ёще сияет так ярко, что мог бы осветить километры впереди, если бы люди могли его видеть.

Мне бы очень хотелось верить в то, что впервые Всевышний допустил ошибку в своем Провидении…

Лекси спала поверх одеяла, свернувшись калачиком от того, что замерзла, пытаясь сохранить крохи тепла. Около минуты я просто стоял, как вкопанный, и пожирал ее глазами. А после меня опалило осознанием — она почти обнажена! Лишь белое махровое полотенце защищает ее невинное тело от моих посягательств. От грязных, пошлых мыслей.

Но и оно не смогло меня остановить, потому что я пропал. Причем давно.

Я был на взводе. От испуга за подопечную, сковавшего всё внутри, когда я не обнаружил ее в квартире по прилету. От нее, дрожащей от страха в руках Михаила. От затравленного взгляда, направленного на меня. От ярости, которая все еще клокотала, стоило вспомнить, как Михаил прижимал к себе девушку.

А теперь еще и от желания стереть чужие прикосновения своими, прижать ее к себе, пропитать своим запахом, поставить метку, клеймо! Сделать уже хоть что-нибудь, только бы не сопротивляться этой тяге и быть с ней так, как того хотелось уже давно. Окунуться в Свет ее души, в то тепло, снова, хоть на миг, как тогда, во время поцелуя на кухне, который теперь стоит перед глазами, не желая исчезать. Который манил сладким продолжением.

И я не устоял.

Спрятав крылья за спиной, я склонился над девушкой, рассматривая нежные черты лица, будто увидев ее впервые. Трепещущие во сне темные ресницы, аккуратный носик, пухлые губки. Мне было все равно, если она проснется. Желание прикоснуться к ней достигло пика. Я больше не могу и не хочу этому сопротивляться. Хочу сделать ее своей во всех смыслах, чтобы только я был в ее мыслях, в ее сердце, и в ее душе.

Подняв Лекси на руки, заключил ее в объятия, ложась вместе с ней на кровать и накрывая нас одеялом. Подопечная хмурилась, но пока не просыпалась. Только доверчиво прижалась ко мне, ища источник тепла.

И это действие разбило в пух и прах мою последнюю хрупкую оборону выдержки. У меня снесло крышу. И добило окончательно, когда Лекси шевельнулась, придвигаясь еще ближе, а проклятое полотенце сползло, обнажая упругую грудь с торчащими от холода сосками.

Черт! Черт! Черт!

Мой судорожный выдох огласил тишину комнаты, и я обхватил ладонью призывно торчащую грудь. Погладил. Сжал. И застонал в голос, наслаждаясь прикосновением к бархатистой коже. Тело опалил сладостный жар, который тут же побежал вместе с током крови и отразился в штанах. Член уже стоял колом, упираясь в живот девушки.

Да простит меня Всевышний, но разве может быть настолько хорошо от одного лишь прикосновения? Это ли не любовь? Я видел похоть, когда Разиэль с Сэмалионом устраивали секс-марафоны с разными девушками. Это совсем не то. Я не испытал ни одной эмоции, когда увидел тех обнаженных женщин, проходя мимо. А сейчас все внутри меня горит, полыхает от одного только прикосновения, от одного ее вида. Я схожу с ума от наслаждения, от того, что она в моих руках, что она моя! Вся! Моя нежная девочка…

Склонившись, я прильнул носом к выемке шеи, вдыхая тонкий аромат лепестков, и понимая, что больше никогда не стану прежним. Я не вернусь на Небеса. Мой Рай — здесь, рядом с ней. Она стала для меня всем, девочка с глазами осенних красок. Мой личный Рай и Ад. И я убью каждого, кто только посмеет причинить ей вред! Плевать! Плевать на все! Я хочу быть с ней, и все отдам за это!

Провел носом по шее вверх, накрывая податливые мягкие губы. Какое-то время я сминал их, наслаждаясь вкусом, гладил девушку по спине, а потом почувствовал, что что-то не так.

Стоило открыть глаза, и я столкнулся с испуганным взглядом Лекси, которая пребывала чуть ли не в ужасе от происходящего. И, несмотря на то, что я согрел ее жаром своего тела, она вся будто одеревенела.

Следом раздался тонкий дрожащий голосок девушки.

— Как ты сюда попал?