Грёзы Агонии

Глава 1 Встреча

Пронзительный ветер ударил в лицо, и пришлось сощуриться, пытаясь увидеть хоть что-то.

Вокруг непроглядная тьма, сдавливающая жизнь своим чёрным нутром, и лишь где-то вдали показался тусклый огонёк. Поёжившись от холода, я сделала осторожный шаг в его сторону, но ноги подкосились, и меня швырнуло на мёрзлую землю.

— Помогите, — чуть слышно произнесла я, а скрюченные от холода пальцы вжались в платок.

Единственная одежда, которая не в состоянии защитить даже от ветра, не говоря уже о холоде. Почему я голая — без понятия. Где я — без понятия. Кто я?.. Этот вопрос ударил так сильно, что перехватило дыхание, и из горла вырвался протяжный вой. Босые ноги примерзли к земле, а жгучие, как кислота, снежинки продолжили терзать моё тело.

— Вставай! — закричала я сама себе. — Плевать на всё! Ты справишься! Не позволяй себе сдохнуть!

Поднапрягшись, удалось подняться, но бьющий в лицо ветер заставил отвернуться. Идти спиной вперёд очень тяжело. Зато так шаги стали увереннее, и удалось даже оглядеться. Бескрайнее поле, едва припорошённое снегом, и темнота. Чёрная, абсолютная и непроницаемая пелена окружала со всех сторон, а в ней шевелилось что-то жуткое. Казалось, оно наблюдает, но вот мелькнул плотный сгусток, и нечто ужасное устремилось ко мне.

Резко обернувшись, я бросилась бежать.

Плевать на холод! Плевать на ветер! Только вперёд — к огню!

Снег попадал в глаза, рот, ноздри, а дыхание стало невероятно тяжёлым. Закашлявшись, пришлось упасть на колени и уже на четвереньках продолжить свой путь. Путь к свету. Мерцающее пятно манило, а где огонь, там и жизнь.

На карачках, ползком я неумолимо двигалась к нему, и вот рука упёрлась в крыльцо.

— Откройте, — прошептала я, закрывая глаза, и пришла тишина.

«Нет! — молотом разнеслось в голове. — Никто тебе не поможет! Только сама! Вставай!»

С трудом раскрыв глаза, я осмотрелась. Скрюченные от холода пальцы не слушались, но, сдирая кожу, удалось подтянуться на руках. Плохо обработанные доски впились десятками заноз, и, сжав зубы от боли, я толкнула дверь. Раздался лязг засова. Массивный, он висел в метре над землёй, а руки хватали воздух, не в силах до него дотянуться. Цепляясь ногтями за дерево и вгоняя под них стружку, я сумела приподняться.

Последний рывок! Давай!

Окровавленные пальцы взялись за металл, и кожа моментально прилипла, вызвав очередной приступ боли. Неимоверным усилием засов пошёл вверх. Со страшным грохотом он упал в сторону, а я попыталась опереться на дверь, и в этот миг она открылась вовнутрь. Моё замёрзшее тело распласталось на полу, а из горла вырвался хрип. Чуть отдышавшись, я продвинулась вперёд и, приподнявшись на локтях, захлопнула дверь. Вой ветра сразу прекратился, как и обжигающее дыхание холода. От навалившейся усталости я расплакалась, отдавая всю себя чувствам. Жива, в тепле, мои шансы резко возросли, и, без сил валяясь на полу, я размышляла обо всём случившемся.

Обрывистые воспоминания не принесли ясности. Казалось, просто очнулась в снегах. Кто я? Где я? Эти вопросы требовали ответа, и, смахнув с головы остатки снега, я огляделась.

Большая комната без какой-либо мебели, огромный сундук в углу, горящая печь возле одной из стен. Ноги всё ещё не слушались, но манящее тепло совсем рядом. Упираясь руками, я добралась до печи.

Исходящий от неё жар придал уверенности, и на лице заиграла улыбка.

— Я выживу! — вырвалось из моего горла, прежде чем я не провалилась в забытье.

Гулкие шаги и чуть слышная ругань. Превозмогая боль, глаза открылись, но рядом никого. Всё та же пустая комната и печь, дышащая теплом. Взгляд переместился на дверь. За ней явно кто-то стоял. Топот резко усилился, видимо этот некто стряхивал с себя снег. Наконец, прозвучал удар. Дверь распахнулась, а я, поддавшись инстинкту, зажмурилась так сильно, что свело глазницы. Скрипнули деревянные полы, и раздалось тяжёлое дыхание. Звуки приблизились. Они замерли буквально в полуметре. Страх сковал меня, парализовав все мышцы до единой, душа беззвучно завопила в ожидании самого худшего, а сверху раздался рычащий голос.

— Ха.

Звуки шагов сместились в сторону. Кто-то явно открыл крышку сундука, но прошло минимум пять минут, прежде чем я нашла в себе силы открыть глаза.

Недалеко стояла фигура не меньше двух метров ростом и что-то искала. Рядом со стеной лежал топор, а в углу валялась нога какого-то зверя.

Я ещё раз оглядела хозяина этого дома. Явно мужчина, меховые сапоги, шуба, длинные волосы, заплетённые в косы, пояс с ножнами и шапка. Он не обращал на меня внимание, продолжая копаться в сундуке, и от этого стало ещё сильнее не по себе.

Ведёт себя так, как будто голая девушка на полу для него обычное дело. Кто он такой?

Не успела я приподняться, как мужчина обернулся. В его руках была тряпка и банка с серой массой. А на суровом лице с пронзительными голубыми глазами не отразилось никаких эмоций. Лишь на секунду мелькнула усмешка, прежде чем он двинулся в мою сторону. Всё моё естество сжалось до молекулы, глаза расширились от ужаса, и я резко отшатнулась, пытаясь убежать, но израненное тело отказалось слушаться. Ноги разъехались в разные стороны, оставляя меня лишь наблюдать за его приближением.

Сильная рука сжала лодыжку, и вот я повисла вниз головой.

Насколько же он силён. Держит, словно я ничего не вешу.

Мужчина подержал меня так всего пару секунд. Затем ловко перехватил и закинул на плечо, как мешок с картошкой. От такого бесцеремонного обращения я захотела закричать, но слова застряли в горле, когда он вышел на улицу.

Неужели просто вышвырнет вон? Холодный воздух обжёг лёгкие, раны стали гореть, словно политые кислотой, а на мой стон мужчина не обратил внимание. Он молча пошёл сквозь снег, остановившись возле какого-то сарая, где перехватил меня подмышку, а сам открыл замёрзшую дверь.

Два шага и мы внутри. Тёмное помещение, слабо освещённое керосиновыми лампами. Не успела я осознать, что это за место, как сильная рука опустила меня на пол. Рядом встала банка со странной серой массой, а под собой почувствовала какую-то тряпку.

— Приведи себя в порядок, — раздался грубый голос. — Смажь раны мазью, а потом смой. Затем, возвращайся в дом.

Он вышел, а я наконец огляделась. Две лавочки, раскалённая печь с камнями и бочки с водой.

— Баня.

Ощущение безопасности наполнило меня, а из глаз потоком хлынули слёзы. Усталость ушла в прошлое, и я приподнялась. В тусклом свете керосиновых ламп быстро нашла ковшик, мочалку, мыло.

Тёплые потоки воды падали на раны и причиняли боль, но после неё приходило умиротворение. Казалось, смывая пот и грязь, я сбрасываю всё плохое, что только во мне есть, и чувство чистоты придало сил. Пришлось повозиться с крышкой, но вот ладонь скользнула в банку, и странная серая масса покрыла ссадины и занозы. После её прикосновения боль исчезала, оставалось лишь приятное пощипывание, как от хорошего шампуня.

Внимание привлекла левая ладонь. Длинная стружка загнанная под кожу зашевелилась и стала медленно выползать, пока её не поглотила серая субстанция. Похоже то же самое происходило и с остальными занозами, но это совсем не причиняло боли.

Подождав некоторое время, я принялась смывать с себя мазь, и с удивлением увидела белесую плёнку покрывающие раны.

Она заживляет. Возможно, всё не так плохо.

Впервые за долгое время я позволила себе улыбнуться, но тут же схватилась за голову.

Перед глазами пробежали странные образы: длинный каньон с отвесными скалами и стоящие вверху фигуры. Их глаза горели зеленоватым светом, а руки сжимали длинные копья. Казалось, они смотрят вниз, но вот одна из них резко повернулась и прыгнула в мою сторону.

— Не-е-ет! — закричала я, отскакивая, и моментально растянулась на полу.

Банка с мазью отлетела в сторону, а огонь керосиновых ламп задёргался, создавая причудливые тени. Я вжалась в угол и, обхватив колени руками, несколько минут наблюдала за их невероятным танцем. Наконец, образы, всплывающие в голове, отошли в сторону, а потрескивание печки вернуло в реальный мир.

Что со мной произошло? Кто я вообще такая?

Я приподнялась, стараясь рассмотреть себя получше. На стене висело маленькое зеркальце, и, протерев его ладошкой, я наконец увидела своё лицо.

Симпатичная девушка, немного за двадцать, каштановые волосы, карие глаза… Внезапно, пришла боль, а по левому глазу пробежали зелёные искорки. В ужасе отшатнувшись, я потеряла равновесие и растянулась на полу, приложившись виском о лавку.

Тихо подрагивало пламя ламп. А я наблюдала за его пляской и плакала. Не от боли. К ней я уже привыкла. Пугала неизвестность и полное непонимание происходящего.

Взгляд упал на правую руку. Ничего необычного, но возле самого плеча еле заметная полоска, как от давно зажившего пореза. Внимательно себя осмотрев, я нашла такие же полосы вокруг ног, на животе и даже на груди.

Что это? Шрамы? Или какие-то знаки?

Я помотала головой, заставив волосы упасть на лицо. Красивые, длинные, уже практически сухие, они закрыли мне глаза и отгородили от внешнего мира. За ними я в безопасности, словно за стеной из бетона. Не знаю, откуда взялись такие мысли, но вместе с ними пришёл смех. То же мне спряталась! Вот явится этот мужик и…

Вспомнив его, я резко замолчала. Он сказал привести себя в порядок и возвращаться. Наверное, следует так и сделать.

Я поискала глазами, пока не заметила тряпку, которую оставил мужчина. Это оказался мешок из грубой ткани с прорезями для головы и рук. Ничего другого здесь не было и, обсохнув, сразу натянула его на себя.

Дверь послушно распахнулась, а морозный воздух заставил кожу окраситься в красный цвет. Я на секунду замерла с прищуром, разглядывая светящееся окошко. Похоже, стоило идти, но заставить себя покинуть тёплую баню и ступить босыми ногами в снег оказалось выше моих сил. Нервно перебирая пальцами, я долго собиралась с духом. Наконец, закутавшись в мешок, быстро побежала к дому.

Вокруг завыл ветер, в темноте промелькнули ещё более чёрные тени, словно сам воздух пытается меня остановить. Зажмурившись от страха, я ускорилась, а оказавшись на крыльце, буквально ввалилась внутрь.

Тело кубарем прокатилось по полу, замерев возле самой печи. Она всё также тихо потрескивала, а её тепло напоминало о жизни.

Не успела я прийти в себя, как рядом упало два мешка. Из одного выглядывали сковородки и прочая кухонная утварь, а из другого овощи.

— Вода в колодце, — раздалось сверху, и в пол воткнулся нож. — Как приготовишь ногу, то разбудишь.

Мужчина захлопнул сундук и улёгся прямо на него. Казалось, он заснул, но на суровом лице были видны открытые глаза.

Не старик. Просто не бритый и очень большой.

С трудом поднявшись, я осмотрела посуду, а когда попробовала достать торчащую сковороду, мешок лопнул, и его содержимое с грохотом раскатилось по полу.

— Не шуми.

— Да, простите, — сразу ответила я.

— Как тебя зовут?

Этот простой вопрос заставил впасть в ступор, а от отсутствия ответа накатилась волна паники.

— Я не знаю, не помню.

— Понятно, как всегда, — мужчина повернулся к стене и моментально захрапел.

В этот момент я упала на пол. Осознание абсолютного непонимания нахлынуло лавиной и заставило отчаянно биться сердце.

Кто я? Где я? Почему это со мной случилось? Что вообще случилось? Помню только дорогу сюда и боль, много боли. Что мне делать?

Мысли путались, а пальцы перебирали грубую ткань. Казалось, нужно заплакать, но слёз не было. Просто хотелось узнать правду о себе.

Спросить? Он сказал — «как всегда». Значит — знает.

Я приподнялась, делая шаг в его сторону, но резко остановилась. Какое-то шестое чувство подсказало, что не стоит будить, и взгляд ушёл вправо. Там лежала отрубленная нога, но её вид не пугал. Скорее наоборот — проснулся жуткий голод, а от вида даже сырого мяса заурчало в животе.

Рука уверенно взялась за нож, и вскоре вся шкура оказалась на полу. Среди посуды нашлась кастрюля, а вот с водой пришлось повозиться.

Стоило только открыть дверь, как пронзительный ветер моментально выдул всё тепло, а ноги буквально примёрзли к земле. Превозмогая боль, я добралась до колодца, но ледяная корка не позволила набрать воды. Пришлось вернуться в дом за увесистой сковородкой. После трёх ударов лёд треснул, и я обрадовалась этому, словно празднику.

Вскоре комнату наполнил аромат мясного супа или похлебки. Я сама не понимала, что варю. Просто покидала всё в кастрюлю и поставила на печь. Тем не менее вкус оказался отличный. В предвкушении я быстро наполнила тарелку и уже поднесла ко рту ложку, как резко остановилась.

Нельзя. Сначала он.

Сглотнув слюну, я осторожно повернулась к мужчине и увидела его сидящим на сундуке. Строгие черты лица, борода, голубые глаза с пронзительным взглядом.

— Приготовила, молодец. Сейчас оценю.

Мужчина зачерпнул прямо из кастрюли и с шумом втянул в себя варево. Его лицо скривилось, а изо рта вырвалось довольно презрительное:

— Говно. Где вас таких берут. Совсем готовить разучились, только из полуфабрикатов и можете, а дай настоящее мясо — так только испортите. Сама жри.

Он грязно выругался и, прихватив топор, вышел из дома.

Не понравилось. А может, просто придирается? Я вообще умею готовить? Варила чисто интуитивно, просто в кастрюлю побросала, и всё.

Мысли метались из стороны в сторону, но в конце концов я просто взяла ложку и принялась есть. Горячий бульон согрел, а чувство сытости позволило обдумать всё случившееся.

Жива и это главное. Здесь тепло и есть еда. Вот только где? А главное, кто я?

В голове вновь всплыли образы: отвесная скала, покрытая трещинами вздымающаяся из дыма.

Я зажмурилась, отгоняя видение, но оно не уходило, а жило своей жизнью. Как будто наблюдаешь из глаз парящего орла.

В дыму мелькали беззвучные молнии, а движущиеся тени напоминали те, которые я видела на улице. Они кружили в невообразимом танце, в миг растворяясь и возвращаясь вновь.

— Хватит! — закричала я, открывая глаза, и образы исчезли.

Вокруг всё та же полупустая комната, и мне пришло в голову исследовать свою темницу.

Темница? А я разве пленница? Пришла сама, получила кров и еду, даже мазь от ран. Хозяин не многословен, но, несмотря на грубость, особо больно не делал.

Эта мысль заставила улыбнуться, и я быстро всё осмотрела. Печь, посуда, сундук с неподъёмной крышкой, две керосиновые лампы, маленькое окошко и массивная дверь. Выглянув наружу, я вновь хлебнула морозного воздуха и решила больше так не делать.

Подожду, пока вернётся хозяин, а пока отдохну.

Сначала захотелось прилечь на сундук, но вновь проснувшееся шестое чувство посоветовало так не делать.

Разозлится.

Усталость навалилась стотонным грузом, а чугунная сковорода, положенная на пол, показалась мягче подушки из лебединого пуха. Глаза моментально закрылись, и сон позволил забыть обо всех невзгодах.

Когда глаза открылись, мужчина уже вернулся в комнату. Он сидел на сундуке, а в руках держал кусок зажаренного мяса. Его взгляд метнулся в мою сторону и на секунду замер. Голубые глаза впились мёртвой хваткой. Показалось, что они видят насквозь, буквально разглядывая душу, и я содрогнулась.

Чувство страха вновь поднялось из глубин подсознания. Меня затрясло, и лишь огромным усилием воли я заставила себя обратиться к нему.

— Простите, а я где?

Его глаза сощурились, а губы скривились в усмешке. Мужчина впился зубами в мясо и выдохнул.

— У меня дома. Если не нравится — можешь проваливать, дверь открыта.

Я судорожно сглотнула и продолжила.

— А что это за место?

— Название — лишь набор звуков. Лучше подумай о себе.

Мужчина встал и, вытерев руки об одежду, склонился надо мной. Его размеры просто поражали, а из-за шубы из шкур он вообще казался зверем.

— Как ты сумела добраться сюда, а главное зачем?

Этот вопрос застал врасплох. Вновь всплыли воспоминания о заснеженной равнине и отвесных скалах, темноты и тварей, мелькающих в ней. Затрясшись от страха, я смогла выдавить из себя лишь тихое:

— Не знаю.

— Тогда уходи, — мужчина выпрямился и указал рукой на дверь. — Мне не нужны нахлебники. Жизнь тяжела, а лишний рот — только помеха.

Он грузно сел на сундук и, опёршись на топор, продолжил.

— Слабакам здесь не место, проваливай!

Его голос прозвучал так грозно, что, не смея перечить, я пулей выскочила за дверь и сразу об этом пожалела. Царящая снаружи темнота обступила меня со всех сторон, а холод быстро проник под кожу. Выдохнув облако пара, я резко обернулась, с ужасом осознавая, что дом исчез. Вокруг только снежное поле, а в темноте уже появляются тени.

— Помогите, — прошептала я, пытаясь разглядеть хоть что-то.

В стороне мелькнул огонёк, и вот уже ноги понеслись к нему. Увязая в сугробах, я бежала, что есть сил, а сзади раздавался шелест чего-то ужасного. Показался дом с распахнутой дверью, возле которой стоял мужчина. Его сильные руки сжимали топор, и ветер трепал бороду. Когда я поравнялась с ним, он не проронил ни слова, а лишь покачал головой и грузно потопал в темноту.

Буквально ввалившись в дом, я вновь распласталась на полу, судорожно пытаясь отдышаться.

Спустя несколько минут мужчина прошёл мимо меня, а когда сел на сундук, я заметила свежие пятна крови на его сапогах.

— Вернулась. Видимо, теперь знаешь, зачем ты здесь?

Вновь пробрала дрожь, ведь ответа на этот вопрос я не знала, а по глазам хозяина понимала, что вышвырнуть меня наружу для него раз плюнуть.

— Я здесь, потому что хочу жить! — раздался крик, и я закашлялась так громко, как будто лёгкие хотели вырваться из груди.

— Это уже аргумент, — поднялся мужчина и открыл крышку сундука. — Тогда не убегай в темноту, я не хочу видеть тебя в агонии.

Его слова эхом разлетелись по комнате, а глаза сузились, пытаясь разглядеть появившиеся образы. Я буквально воспарила над землёй, и вот внизу показались фигуры.

Огромное цветочное поле, в котором по пояс в траве стоит девочка с зелёными глазами. Она оборачивается и машет рукой, сжимающей венок из одуванчиков.

Раздаётся громкий смех. Ещё одна девочка с карими глазами бежит к ней, а её волнистые волосы развеваются на ветру. Вот они взялись за руки и закружились в танце. Правильные черты лиц, улыбки и звонкий смех. Разный цвет глаз не даёт обмануть, а неуловимое сходство подсказывает, что они сёстры.

Зеленоглазая протягивает венок.

— Агония, я сплела его для тебя, — с улыбкой произнесла девочка.

Меня буквально ударило током. Дрожь прошла через всё тело, и я мешком осела на пол. В голове всё смешалось в невообразимую кашу, но вот мысли прояснил. Беззаботное детство, сёстры двойняшки — такие разные, но такие похожие. Властный отец, добрая мать, множество слуг и самая известная фамилия в стране. Мы с сестрой оказались поздними детьми, которые появились только благодаря ЭКО. Отцу говорили, что будут мальчики, а родились девочки. Почему так случилось, никто не знал. Видимо сбой аппарата УЗИ или врачи просто боялись разочаровывать великого Николая Медиссона. Он пришёл в бешенство, неделю вся больница стояла на ушах, а персонал чуть ли не поубивали. В этой суматохе произошла вторая ошибка: при заполнении документов имя Агния превратилось в Агония. Это легко могли поправить, но не стали. «Пусть останется как есть, видимо, это судьба», — в злобе сказал отец, и никто не посмел ему перечить.

На осознание всего этого ушло не больше секунды, и я открыла глаза.

Комната, освещённая тусклым светом, и мужчина, протягивающий кожаные сандалии. Я осторожно приняла его дар, а затем тихо произнесла.

— Агония.

— Что? — переспросил он.

— Так меня зовут — Агония. Я только что вспомнила.

— Хорошо, значит, ждать недолго, — мужчина пристально на меня посмотрел и продолжил. — Вспомнишь или нет, через неделю тебя ждёт дорога.

Он направился к двери, а я нашла в себе смелость окликнуть.

— Постой, кто ты? Как тебя зовут?

Мужчина на секунду замер и закинул на плечо топор.

— Люди севера называют меня Варден*, — он бесстрашно вышел из дома, а я осталась валяться на полу, пытаясь собрать воедино все свои воспоминания.

* Warden (фин) — надзиратель.