Грызун

Пикнув домофоном, женщина входит в подъезд 16-этажной свечки. Её цель – квартира на втором этаже, поэтому лифт ей не нужен. На локте входящей висит вместительная дизайнерская сумка «Мишель Карс».

Тонкий каблук, вольный размах бровей, чёрный плащ, бразильские глаза. При первом взгляде на Милославу Сергеевну Стах у любого мужчины возникает мысль: «Я бы ей вдул!» При следующем взгляде возникает более пессимистичная мысль: «…но не даст».

Второй этаж, исписанные баллончиком стены. Чёрной бабочкой Милослава скрывается за дверью съёмной квартиры-студии. Стягивая сапоги, подбрасывает на ладони телефон. В Телеграм улетает контрольное сообщение абоненту «Грызун»:

«Грызунчик, сучка готова к случке. Ключи не забудь, открыть не смогу».

Ответ не заставляет себя долго ждать.

«ОК. Всё в силе. Если без пробок, буду минут через сорок».

Отлично. Сорока минут на подготовку хватит. Милослава снимает верхнюю одежду. Несмотря на сорокадвухлетний возраст и тяжеловатую фигуру, выглядит она свежо и аппетитно. На ней серо-стальной официальный костюм, юбка-миди до колен ловко обтягивает полные бёдра, делая их привлекательно-упругими. На ягодицах сквозь ткань еле заметно выделяются трусики: словно тугая береговая линия врезалась в свинцовую гладь.

Окна квартиры-студии выходят в унылый двор с аляповатой детской площадкой и вытоптанным газоном, но при выборе гнёздышка вид из окна Милославу абсолютно не интересовал. На пожилые кухонные обои и дешёвую сантехнику ей тоже было плевать. Их с Грызуном устроило главное – отдалённость микрорайона, наличие в студии шикарной двуспальной кровати, кресел и десертного столика в углу. Старомодные чугунные батареи отопления – тоже существенный плюс.

Избавившись от костюма и блузки, женщина стаскивает с ляжек лёгкие телесные колготки. Напарник Милы Стах не зря прозвал себя Грызуном. Внутренняя поверхность её бёдер пестрит застарелыми рубцами, укусами и засосами недельной давности – из-за этих следов Мила не носит слишком коротких юбок.

Синяки почти рассосались, приобрели желтовато-сизый оттенок, сегодня к ним добавятся новые. На животе Милы дрожит рубчатый отпечаток резинки колготок. Пусть держится подольше. Грызуна страшно возбуждают отпечатки белья, плетей, зубов и наручников на пышном женском теле.

В ванной есть горячая вода, однако душ Милослава игнорирует, только мочится в унитаз и немного подмывается. Во время сессии она должна пахнуть естественно – зрелой и сочной женщиной, весь день томившейся в капроне и тесноватом белоснежном белье. Перед зеркалом Стах быстро наносит на лицо макияж – намеренно густой, жирный, крикливый.

Мила румянит скулы, размалёвывает губы в хищный алый цвет, кладёт на ресницы чуть не полтюбика туши, обводит веки полуночно-синими стрелками. В похожей раскраске на загородной трассе дежурят самые дешёвые проститутки.

Присев на край постели, Милослава Сергеевна сдёргивает с себя влажные белые трусики. Ажурных трусов она не любит, предпочитая цельные гладкие модели с высоким процентом лайкры. Сдвинув локти, Милослава вынимает грудь из лифчика. Её грудь – почётный четвёртый номер – тоже хранит следы синяков, полновесные соски раздуты от предвкушения и кажутся пластмассовыми.

Полностью обнажённая, «сучка на случке» роется в недрах своей «Мишель Карс». На свет появляется компактный садомазохистский такелаж: комплект цепей с наручниками. Кляп – шарообразная красная блямба на кожаном наморднике. Гибкий пластиковый стек в форме ладони. Глухая повязка на глаза. Щипцы. Собачий ошейник с висящими крючьями. Страшноватые зажимы, похожие на хирургические клещи. Ещё какие-то приспособления и, наконец, интимная одежда.

Сапоги в обтяжку на шпильке. Латексные чёрные перчатки. Трусики «пояс целомудрия» в виде трёхглавого кожаного ремня с жёсткими металлическими креплениями. Милослава разворачивает тончайший тюлевый комбинезон – кэтсьют. Чёрный прозрачный нейлон почти не содержит швов, кроме строчек подмышками и малозаметного шва между ног. Кэтсьют призван идеально и гладко, без единой морщинки, облегать тело от шеи до пят.

С нескрываемым наслаждением Мила Стах нюхает промежность нейлонового костюма. В прошлый раз Грызун запретил его стирать до сегодняшней сессии – он всегда строг к запаху своей рабыни. Промежность кэтсьюта до сих пор испускает слабый аромат возбуждённой Милославы – палитру её женских выделений, косметики, пота и соли.

Расправив рукава костюма-чулка, женщина с бразильскими глазами с натугой и скрежетом облачается в скрипучий пахучий нейлон – будто фура втискивается в бутылочное горло. Синтетика плотно облегает каждую клеточку, впивается в эрогенные зоны, обостряет тактильные и болевые ощущения рабыни во время пыточной сессии.

Сексуальный костюм из полимерной плёнки делает фигуру Стах более подтянутой и стройной, ужимает бёдра, бюст и складки на боках. В кэтсьюте стиснутые ягодицы Милославы начинают звенеть как полированные хрустальные шары.

Дважды вжикают молнии – Милослава запаяла икры в тугие сапоги до колен. Дизайн сапожек эротичен и дерзок, высокая шпилька придаёт ногам изящный изгиб, но ходить в них неудобно и непрактично, этот тип обуви предназначен исключительно для койки. Притопнув каблучками, одалиска дефилирует перед зеркалом – сорок два года, семьдесят девять килограммов… да, чуть располневшая, но всё-таки пантера.

В уличном свете окна отблески чёрного капрона каскадом струятся по гладким ляжкам и плечам. Знойное тело Милославы будто отлито единым округлым куском из вулканического обсидиана.

Поиграв грудями, женщина берёт с постели две стальных прищепки в форме сердечек. Приложив пластинку к левому соску, вращает невидимый винтик – внутри прищепок по резьбе ходят микроскопические болты с головками. Постепенно никелированные губы прищепки намертво сжимают сосок, сделав его почти плоским.

Фиксация сосков довольно болезненна… но Милослава пришла в это гнёздышко именно за болью. Она любит боль и страдания. Вторая прищепка таким же образом прикрепляется к правому соску. «Сердечки» соединены тонкой цепочкой, свисающей до женского пупка. Милослава слегка дёргает за середину цепи – хочет убедиться, что зажимы не соскользнут.

Подошла очередь ременных виниловых трусиков. Переступив через лямку сапогом, Стах запихивает себя в садомазохистские стринги, до отказа застёгивает ремешки на боках. Кожаный «пояс целомудрия» потрескивает, перемычка впивается в нежное женское лоно, прочно стискивает полушария ягодиц. Милослава уже тяжело дышит – процесс подготовки к интимным пыткам заводит не меньше, чем сама сессия.

Надев чёрные перчатки, ролевичка сверяет время: до приезда Грызуна минут двадцать. Пора готовить праздничный десерт.

Неуклюже оступаясь на каблуках, Милослава Сергеевна выкатывает десертный столик на середину студии. Он уже проверен и неоднократно обкатан. Взяв с постели кляп и связку цепей, женщина усаживается на столик, широко раздвинув нейлоновые ноги. Невольно стонет: от приседания жёсткий «пояс целомудрия» врезается в пах, словно диск пилы в сырое дерево. Изнанка кожаных трусиков выложена замшей, плотно стискивает разбухшее женское лоно и уже подозрительно хлюпает.

Милослава великий специалист в искусстве самораспятия. Её движения выверены и точны. Набросить на лодыжки кандалы, обмотать цепи вокруг ножек, скрепить замками в нужном месте… готово! Разведённые ноги женщины прочно прикованы к основанию столика. Пропускаем под столешницей длинный ремень… застёгиваем концы на левом и правом бёдрах, рёбрами к самой промежности. Есть. Эта упряжь не позволит добровольной пленнице стиснуть ляжки, спасая от мучений половые органы.

Запрокинув руки и путаясь в волосах, Милослава заправляет в рот кляп, ловит застёжки ремней на затылке. Щёлк! Щёлк. Лицевая сбруя плотно села на подбородок и скулы, врезалась под глазницы, оттянув нижние веки. На пробу женщина шевелит губами, строит разнообразные гримасы… хотя ей прекрасно известно, что выплюнуть маску-кляп невозможно.

– Ы-ыгых! – говорит она, словно проверяя новый звук. – Ыфыфы угххллр!

Когда явится Грызун, он наверняка засунет в рот пленнице свои трусы, свои мужские боксёры, густо пропахшие кобелиной секрецией, а сверху затянет ей рот галстуком или колготками, но до поры до времени сойдёт и стандартная затычка из набора.

С кляпом во рту Милослава ложится на спину, кладёт кисти рук слева и справа от лица. Ищет запястьями распахнутые скобы. Цепи ручных кандалов тоже пропущены под столешницей, осталось лишь вставить руки в хомуты и захлопнуть.

Напоследок женщина с бразильскими глазами прислушивается к себе. Всё ли в порядке? Не надо ли поправить тугие кожаные плавки, не чешется ли тело под обливающим нейлоном? По опыту она знает, что едва окажется беспомощной, как ей захочется всего и сразу!

Глухо сопя в кляп, Милослава фиксирует руки в кандалах. Сначала заковывает левую кисть правой рукой. Замок звонко клацает, будто лопнувшая сосулька. Оставшуюся правую руку заковать уже чуть сложнее, но добровольная пленница справляется и с этой задачей – помогает застегнуть кандальное устройство подбородком и плечом. На слух отсчитывает щелчки скобы: если застегнуть запястье слишком туго, оно быстро опухнет.

Скоба должна сделать не больше пяти щелчков. Три, четыре, пять… Отлично! Раскинутая навзничь женщина в рабской амуниции возвышается на десертном столике грудой липкого чёрного мяса. Цепи удерживают конечности раскинутыми, ремни кляпа перечёркивают лицо и подбородок, волосы хаотично рассыпаны в стороны. Стальные зажимы терзают оттопыренные соски Милославы, кэтсьют и ремни жадно стягивают полные ляжки, выдавливая из кожи первый пот.

Милослава не настолько глупа, чтобы приковать себя без возможности освободиться самостоятельно. Без ключа наручников ей не отпереть, да и с ключом это проблематично – скважины на браслетах расположены слишком неудобно для пленника. Но в случае форс-мажора Стах легко дотянется пальцами до карабина, удерживающего правое запястье. Элементарная предосторожность. Если у Грызуна вдруг что-то сорвётся и он не приедет, Милослава отстегнёт правый наручник от цепи, удовлетворит себя сама, переоденется и отправится домой.

А пока можно пофантазировать и помечтать, что именно сделает Грызун, застав свою нейлоновую любовницу туго распятой на десертном столике? Они никогда заранее не оговаривают деталей сессии, оставляя простор для импровизации.

Сумка от Мишель Карс – её мешочек удовольствий, который хранит много забавных девайсов для причинения боли. Возможно, для начала господин Грызун выдерет Милославу стеком по ляжкам и грудям? Или проедется по её паху колесом Вартенберга, награждая возбуждённую плоть десятками мелких уколов? Или возьмёт средние щипцы и примется выдёргивать волоски из самых неожиданных мест на теле связанной рабыни? Это неизвестно, а неизвестность разжигает похоть сильнее, чем сам сеанс насилия.

Женщина на столе слабо ворочается: ремни на бёдрах глубоко впились в мякоть, возбуждают и давят. Кожаные трусики готовы лопнуть от зуда и прилива крови в паху. Теперь она не Милослава Сергеевна Стах, не руководитель среднего звена с двумя высшими образованиями. Она – безымянная восхитительная «сучка на случке», готовая к сексуальному употреблению. Её задача – в х о д и т ь в о б р а з, безвольно потеть, пропитывать кэтсьют влагой, мучиться от кожаной лямки в гениталиях, от безжалостных прищепок на сосках… и ждать, ждать, ждать…

***

В прошлый четверг они с Грызуном играли в «школьного учителя» – одна из любимых фантазий Милославы. Лёжа прикованной к десертному столику, Милослава вспоминает себя в шестом классе…

Четвёртый урок, а вот и она – близорукая блондинистая девочка за второй партой в левом ряду. Раскрытая тетрадь, учебник, голубая кофточка, серая расклешённая юбка. Глаза отсутствующие, рука автоматически переписывает с доски условие задачи. Под столом мерцают тесно сдвинутые коленки в тонких глянцевых колготках. Учителя Милу Стах не любят – слишком независима, хотя учится неплохо.