Халид его пленница

Пролог

– Кажется, ты забыла, кому принадлежишь.

Я смотрю на мужчину, которого никогда больше не хотела видеть. И хотела. До боли в сердце хотела. Разве можно любить и ненавидеть кого-то так сильно, одновременно?

Халид забрал у меня всё. Дважды. Он разрушил мою семью, а после похитил меня. И теперь, когда я смогла дышать спокойно, не оборачиваться по сторонам, не бежать в страхе домой – мужчина вернулся.

– Я не твоя.

Не твоя.

Не твоя.

Не. Твоя.

Даже пусть я призналась ему в любви, если действительно испытывала это. Между нами пропасть. Халид любит подчинять, а я не подчиняюсь. И мы оба знаем, что он сильнее в нашей игре.

Мужчина наступает на меня, оттесняя к стене. Лишает права голоса, обрубает попытки на побег. Так близко, ближе, чем все эти четыре года. Я сбежала от него, сменила имя, прическу, жизнь.

А Халид нашел.

– Моя.

Он говорит это так просто, словно всё в мире решается только по щелчку его пальцев. Так и есть, если считать миром столицу. Город, который он подмял под себя, выстроил империю. Стал негласным королём.

А королю нужна фаворитка.

Только я ею быть отказываюсь.

– И будешь моей, если хочешь защитить своего... Яна, - имя он выплёвывает, припечатывая меня к стене. – Ты же за этим пришла ко мне. А за мою помощь нужно платить.

Я не приходила, меня привели. Выдернули из машины, доставили в этот дом. Как сбежавшую игрушку вернули хозяину. Которые теперь сжимает мои бёдра, тянет на себя. Впечатывается пахом, а рукой накрывает щеку.

Нежно почти, только нежности в Халиде нет ни капли. Не после того, как я предала его и сбежала. Хотела свободы, но знаю, что мужчина не отпустит.

– Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то пострадал, правда?

Он рвёт на мне блузку, пуговицы с грохотом отскакивают от дубового пола. Или это моё сердце так грохочет? Надрывно, просит бежать. Но я стою, не двигаюсь.

Позволяю сжать грудь, опустить лифчик ниже. Жмурюсь, пытаясь понять, когда всё скатилось к этому. У меня была размеренная жизнь на берегу океана, счастливая семья, чувство безопасности.

– Не смей закрывать глаза! – произносит спокойно, но от его тона подгибаются ноги. – Смотри на меня, Ада. Хочу, чтобы ты знала, с кем ты сейчас. Кто тебя будет трахать. Не твой паршивый муж, не какие-то левые мужики.

Слушаю его жесткие слова, которые бьют по нутру. Предсказывают, что мужчина сделает со мной. И Халид подтверждает догадки, ползёт ладонью по животу, пускает мурашки.

От его близости голова кругом. Горячие ладони, шрамы на коже, которые я когда-то изучала, запах. Терпкий, сильный, мужской. Забивает голову, будто алкоголя хлебнула.

У него в глазах сплошная тьма. Застывшее обещание сделать мне больно, действительно больно. Без жалости, сожалений, времени на планы. Тьма, которая поглотит меня.

– Ян получит тебя обратно, когда я наиграюсь. А ты слова против не скажешь.

Халид целует меня, грубо сжимая волосы. Доказывает свою правоту, подчиняя меня. Кусает губы, вжимает крепче в стену. Мне жарко и душно, слова тонут в этом диком желании.

И мужчина действительно прав, я не откажу. Потому что он обещал, что по может. И обещал, что плату за предательство возьмёт сполна. И я согласна, потому что мне нужна защита.

И он ведь действительно наиграется. Когда в десятый раз сдёрнет с меня брюки, как делает это сейчас, и поймёт, что надоела. Вышвырнет из жизни, как продажную девку. А ведь я такой медленно становлюсь, не пытаясь отказать, когда его пальцы надавливают сквозь бельё.

Халид прав во всём. Кроме одного.

Только об этой ошибке мужчина никогда не должен узнать. Ведь Ян – трёхлетний мальчишка с моими кудряшками.

И тёмными глазами Халида.

Глава 1. Халид

– Найди мне эту дрянь, Лука. Я начинаю сомневаться в твоей лояльности.

Который раз об этом думаю, и с каждым днём кажется, что именно мой помощник стоит за всем. Ну не может какая-то девка четыре года от меня прятаться так, что никто не найдёт.

Брат смеётся надо мной в открытую. Его корил за то, что гонялся по всей Европе за девчонкой. А сам в такого же превратился. Только если у него украли ценную вещь, то Ада меня предала.

Маленькая дрянь.

Ада была красивой, дерзкой, необычной. Отличалась от тех девок, которых было полно в моей жизни. Но, до банального, оказалась такой же продажной. Признавалась в любви, раздвигала ноги, а после свалила.

А через пару недель на меня посыпались покушения. Один за другим, только успевал менять охрану и шерстить кротов, чтобы не убрали. Ни разу такого не было, все пытались сразу Цербера пришить.

Криминального авторитета, которого никто не видел. Тот умыл город в крови, подмял всё под себя. Создавал Империю, против которой никто не пойдёт просто так. Цербера никто не видел, кроме ближайшего окружения. Но убить пытались часто.

Меня, как его правую руку, трогали редко, так, фоновое развлечение.

И плевать, что Цербер это я. Факт оставался фактом. Я сказал Аде, кто скрывается за маской Цербера. А после этого меня пытались убрать. Расчётливая маленькая дрянь.

Когда найду её – три шкуры спрошу.

Заставлю просить прощение за всё, что случилось по её вине.

– Халид, не гони, - Лука усаживается в кресло, плескает алкоголь в стакан. – Ты сам сказал не трогать Аду четыре года назад. Я мог притащить её к тебе ещё в мае. Ты отказался.

Да, отказался.

Потому что после того, как Зафар погиб при взрыве, мог разорвать Аду за такое. Давал себе время разобраться с делами и решить, как сильно ей влетит. Потому что, блядь, Зафар был другом семьи, пусть и не самым толковым. Метил на место помощника, хоть ничего из себя не представлял. Но семья есть семья, даже такая поганая.

За предательство я сношу голову, сразу.

Но Аде давал шанс выжить, если будет себя хорошо вести. Придёт ко мне, опустится на колени и высосет себе прощение. И тогда я подумаю, что с ней делать.

Но Ада с отсутствием самосохранения. Сбежала с Испании, где грелась на яхтах в океане. Рыбок, блядь, кормила. Интересно, сколько ей отвалили за то, что слила моё имя.

Хранил тайну двадцать лет, а девке растрепал. Красивой, но девке. И поплатился за свою слабость. Что она мне там чесала всё время? Свободы не хватало? За четыре года должна была нагуляться. А когда мои ребята притащат Аду ко мне – дальше спальни она не выйдет.

– Её видели в Турции. Скорее всего, сиганула на Родос, - докладывает Лука, как делает это каждый понедельник. – Ребята уже вылетели, если она там – притащат обратно. Но есть опасность, что с Родоса её не отдадут.

– Кто?

– Харукан. Он там обосновался.

Маленькая крыса, которая раньше собирала в городе на всех инфу. А почти пять лет назад сиганула с города, когда начались заварушки. Мелкие проблемы, а сразу в бега.

Крыса она и есть крыса.

А всяких грызунов я привык давить.

– Если Харукан не выдаст, значит заставишь. Не мне тебя учить.

Стук в дверь отвлекает от обсуждений. Залпом выпиваю арманьяк до дна, веля войти. В комнату робко просовывается голова Турай. Сестра Зафара, которую я не мог бросить просто так.

Из-за моей ошибки умер тот, кто нёс ответственность за девчонку. И мне бы не простили, что бросил просто так. Приходится терпеть в своем доме, с щенячьим взглядом и тихим голосом.

– Простите, Халид. Приехал Ваш брат. Мне…

– Впусти и вели ,прислуге накрывать на стол.

– Хорошо. И я хотела спросить – можно мне съездить в город?

– Ты не заложница, Турай, езжай куда хочешь.

Девушка кивает, вылетая из кабинета. Отправил бы восвояси, на родину, к её семье. Да нужна она мне, как крючок. Её семья поставляет лучший товар, связями просто так не разбрасывается.

Даже Цербер, которому всё можно было, так не рисковал.

– Здравствуй, qardaş [1], - Саид падает на свободное кресло, без спроса закуривает. – Нашел свою девку?

– Рот закрой, Саид, и не лезь в мои дела.

– Да я не лезу, как скажешь. Просто я тут слышал, куда занесло твою кудряшку.

– Родос, слышал.

– О, нет, - брат посмеивается, упираясь локтями в стол. – Не Родос, даже не Греция. Мои люди уже её пасут. А теперь вопрос в том, что ты дашь за то, чтобы узнать её местоположение?

[1] Qardaş – брат (азербайджанский).

Глава 2. Ада

– Не ешь песок!

Направляюсь к Яну, который со смехом убегает от меня. Что-то лепечет на смеси испанского, русского и английского. Интернациональный ребёнок, такой беззаботный и весёлый.

Ловлю сына, поднимая в воздух. Болтает ногами, после крепко сжимает меня за шею. По коже сыпется песок, попадая за воротник футболки. Возвращаюсь к лавочке, где бросила сумку, чтобы перехватить мальчишку.

– Ну и что ты делаешь, Ян?

– Играюсь.

У него раскатистая «р», будто рычит всё время. Его отец тоже рычал, но не так забавно. Халида нельзя было назвать забавным. Всё время, что мы были вместе, это были приказы и плен.

Вместе.

Да не были мы вместе, в сотый раз повторяю себе. Вместе – это когда тебе дают выбор, и ты соглашаешься. Когда водят на свидания, провожают до дома. С Халидом же не было ничего из этого. Моё тело соглашалось, а я ненавидела мужчину.

Всё ещё ненавижу. Он стоял за тем, через что мне пришлось пройти в детстве. Пришел в дом, где я жила, уничтожил мою семью. А после я сама к нему пришла, пыталась узнать, кто скрывается за маской Цербера. У кого я собиралась отобрать всё.

Знать бы заранее, что мужчина, даривший мне оргазмы, и монстр из кошмаров – один и тот же человек... Наши не-отношения были обречены на провал с самого начала.

Зато у меня теперь есть Ян. Сын, ради которого пришлось отказаться от многого. Алкоголя, полноценного сна, мести. Я двенадцать лет хотела отомстить Церберу, но вместе этого ушла прочь.

Халид предупреждал, что дети ему не нужны. И было ясно, что он сделает, когда узнает о беременности.

– Мам-мам, - Ян привлекает внимание, дёргает за волосы. Ловлю его ладонь. – Ну ма.

– Милый, нельзя дёргать людей за волосы. И биться тоже.

– Я мы надолго тут?

– Не знаю, тебе ведь нравится путешествовать, правда?

– Да. Я хочу туда.

Кивает на батут, где прыгают дети. Соглашаюсь заранее, продумывая, как мне вложиться в месячный бюджет. Когда-то мне эта сумма казалась запредельной, привыкла обходиться на пару килограмм гречки в месяц, если было нужно.

Но ребёнок всё меняет. Ян хочет игрушки, аттракционы, вкусные сладости, самые дорогие, конечно. А я его балую, дико балую. Знаю, что нельзя давать сыну всё и сразу, но не могу по-другому. Когда всё детство проводишь в детдоме, то после компенсируешь.

– Ма, смотри. Ну посмотри.

Сын падает на спину, а после подскакивает обратно. И в каждом его жесте я вижу Халида. Как хмурится, оборачиваясь на меня, когда какой-то ребёнок первым скатывается с горы. В черных волосах, высоком росте. В том, как сужаются его тёмные глаза. Ощущение, что сам Халид смотрит на меня.

От меня в сыне только мелкие кудри, обрамляющие круглое личико. Именно на них я смотрю почти всё время. Будто пытаюсь забыть о том, что произошло со мной четыре года назад.

Халид, Цербер – как бы он себя не называл – был жестоким и жестким. И то, что мне помогли от него сбежать, чудо. А чуду не суждено длиться вечно. Поэтому я всё время оборачиваюсь и, пока Яну не нужно в школу, переезжаю постоянно.

В этом городе мы уже пять месяцев, и я уверена, что это худшее решение. Но Ян-старший, лучший друг, в честь которого был назван мой сын, приехал сюда по делам. И, впервые за долгое время, я поехала с ним.

Или не я.

Теперь меня зовут Адель, в паспорте возраст на два года младше реального. И больше нет кудряшек, кератиновое выпрямление волос творит чудеса. А ещё ношу линзы и неприметную одежду, почти всегда черного цвета. Вынуждена всю жизнь прятать себя и сына.

Но так лучше. Потому что, если меня найдут, всё кончено.

– Простите, - рядом останавливается незнакомый мужчина. – Хотел спросить…

– Я замужем.

Поднимаю ладонь с поблескивающим кольцом, мило улыбаюсь. Фальшивый камень, дешевый металл – главное, что оно позволяет отшивать всех, кто пытался познакомиться.

Домой мы возвращаемся поздно вечером. Ян засыпает на моих руках после того, как расплакался в лифте. Нажала на кнопку раньше него, какое горе. Постоянно забываю, что дети отличаются от тех, с которыми мне приходилось выживать в детдоме.

Укладываю сына в кроватку, натягивая одеяло. Подхожу окну, обхватывая себя руками. Смотрю на разноцветные огни города, где-то там живут люди, радуются. У них нет преследователя на хвосте, нет мрачного прошлого.

А меня трясёт каждый раз, когда звонят в дверь. Страшно, что Халид нашел меня. Для того, чтобы отомстить за предательство, вернуть обратно, наказать. Я приняла его сделку. Если узнаю, кто такой Цербер, то никогда не уйду от мужчины.

И сбежала меньше, чем через сутки.

Город живёт, дышит. Приехала сюда, чтобы Халид не нашел, и мечтаю сбежать поскорее. Как только лучший друг закончит дела, найдёт новый город. Но не покидает ощущение, что больше уехать не смогу.

Москва пугает меня каждую секунду, что я живу здесь.

* * *

– Халид улетел в Турцию.

Арабина улыбается, довольная, что её план сработал. Женщина помешивает сахар в кружке, сканирует меня взглядом. Каждую нашу встречу я чувствую себя неуютно. Будто перед рентгеном или судьёй.

Все, кто хоть как-то был связан с криминалом в столице, знал Арабину. Она была, так называемой, мамочкой. Держала лучших девочек, которых подсылала к влиятельным людям. И, что удивительно, её работницы хранили верность своему шефу. Могли придать что семью, что любимого.

Иногда мне казалось, что Арабина просто желает переманить меня в эту сторону бизнеса. Я красива, объективно, пусть мне давно не восемнадцать, но мы обе знаем, что на такое я не пойду.

Женщина помогала мне сбежать от Халида с формулировкой, что у неё своя вендетта. Я уже поняла, что месть не то, в чём я хороша. Но у Арабины была цель – мужчина сделал больно её внучке. Не знала всей истории, не хотела знать.

Мне было неприятно представлять, что мужчина, которого я полюбила, был с кем-то ещё. У Халида были другие, я знаю, не идиотка. До меня, после. Возможно, во время меня он тоже встречался с девушками. Я была ему никем, чтобы хранить верность. Просто девка, которой можно пользоваться, пока не надоем.

Это странно, так желать кого-то и желать сбежать от него. Меня разрывало на куски рядом с этим мужчиной. Халид смотрел глубже, ломал мои барьеры. Я была для него Адой, несмотря на то что представилась Адель.

Какая ирония. Я соврала о своём имени, чтобы подобраться ближе к Церберу, а теперь на самом деле Адель. Так говорят все вокруг и имя в паспорте.

Адель Гонсалес.

Ничего от меня настоящей. Впрочем, как это было всегда. Я притворялась. С момента, как покинула детдом, училась притворяться. Пробиваться на работе. Сотрудник месяца, агент ФСБ, а по итогу связалась с Цербером. Подарила ему невинность, своё сердце. А взамен забрала то, что могла – своего сына.

– Значит, он ищет меня. Раз сорвался в Турцию, - ловлю палочками рол с лососем и окунаю в соевый соус. – Или…?

– Конечно ищет, овечка моя.

– Почему это я овца?

– Овечка, не путай, - Арабина прячет усмешку за кружкой. – Как овечка всё питаешь к нему чувства, накручиваешь, хотя Халид – монстр. Жестокий мужчина, который хочет просто отомстить. А ты уже думаешь, может, он хочет вернуть тебя? Попробовать всё исправить. Поменяться?

– Люди не меняются.

Отрезаю, чтобы не обсуждать сказанное Арабиной. Бессмысленный спор, где каждый останется при своём. Возможно, рядом с Халидом я испытывала что-то. Он был тем, кто обидит, а после и пожалеет. Спаситель и палач в одном лице.

Но когда мужчина далеко, когда я чувствую себя свободной – у меня остаётся только страх, что это повторится.

И ведь правду сказала. Не верю, что поменяется, что воспылает ком не любовью, примет. Халид как был диктатором, так и таким останется. А я не могу ему поддаться.

– Зачем было посылать его в Турцию?

– Чтобы после ты поехала туда, там у меня есть хороший знакомый, приютит. Когда Халид просто так скатается в другую страну, снова не поедет по ложному пути. Поэтому я и говорила приехать в Москву. Он не ожидает, что ты живёшь в получасе езды от него.

– Дольше.

Знаю, что из дома Халида до города далеко. Выучила за те два раза, что каталась. Один раз, когда меня везли в его дом. Второй – когда выбирались на час в ресторан, по делам мужчины.

Одна вылазка, всего одна. Пока я была взаперти, Халид жил полной жизнью. Всё ещё живёт! Мне хочется прокричать на весь мир, что он и есть Цербер. Тот бандит, которого все ищут, который светился в криминальных сводках – это Халид!

Помощник Цербера и есть Цербер, как же вы не видите?

Как же я не увидела?

– Это тебе, - Арабина протягивает мне конверт с деньгами. – На жизнь, для Яна. Не отказывайся, овечка моя, это моя плата за то, что ты к нему не возвращаешься. Ибо Халид не простит.

В Арабине нет простого сострадания, да я и не надеялась. Жизнь научила, что каждый печётся лишь о себе. Женщине нужен был рычаг и она его получила. Даже обезумь и реши я вернуться к Халиду, то не смогла бы. Он не простит мой побег, что я брала за это деньги.

Предательница.

А я всего лишь хотела стать матерью и дышать полной грудью.

Встреча с Арабиной всегда сложная, эмоционально давит. Поэтому меня отпускает лишь в момент, когда я добираюсь до квартиры. Вызываю лифт, набираю Яна-старшего.

– Привет, Адель, - слышу, как что-то падает на фоне. – Черт, Ян! Не бросайся вещами. Прости, твой сын неуправляем. Весь в тебя.

– Эй!

Смеюсь, пытаясь найти в связке ключей нужный. Ян забрал моего сына к себе, зная, что после беседы с Арабиной я буду полностью выжата. Друг слишком много делает для меня с малышом, и я думаю, что он проецирует на нас своё горе.

Жена Яна умерла во время родов, ребёнок не выжил. И вместо того, чтобы полностью разойтись в разные стороны, мы оказались привязаны. В детдоме мы пытались убить друг друга, а теперь помогает выжить.

– Ма, это ты? Мама!

– Да, милый.

Попадаю ключом в замок, отпираю дверь. Слушаю, как сын рисовал и какие мультики смотрел. Сбрасываю туфли, расстёгиваю платье прямо в прихожей и отправляю в стирку.

По коже бегут мурашки от сквозняка. Неужели снова забыла закрыть окно? Холод трезвил лучше всего. Автоматом отвечаю на слова сына, пытаясь включить свет.

– Да, милый. Я тоже тебя люблю. Спокойный снов.

Улыбаюсь, прижимая к себе мобильник, и нахожу в спальне включатель. Коротка вспышка слепит, заставляя проморгать. А после телефон летит на пол, вместе с моим сердцем.

– Здравствуй, Ада. Скучала по мне?

В кресле возле окна сидит Халид.

Глава 3. Халид

– Не советую даже пытаться.

Вижу, как девчонка дёргается, отступая. Да только не для того я её столько времени ловил, чтобы сейчас ушла. Поглаживаю ствол пистолета, лежащего на колене. Даю чётко понять, что будет, если рискнёт сдвинуться с места.

Игры закончились.

– Халид…

– Умолкни, Ада. И подойди ко мне. Сейчас.

Рявкаю, видя, как её топит страхом. Хорошо, так и должно было быть. Я был с ней терпеливым, давал время. Но теперь обойдётся. За любое предательство я караю смертью. Ада получит своё наказание другим способом.

Девушка делает шаг за шагом, раздражительно медленно. Но не двигаюсь и не подгоняю. Смакую то, какой неожиданностью оказалась для неё наша встреча. Надеялась, что сможет от меня бегать всю жизнь? Прятаться в моей Москве, и никто не заметит?

Люди Саида нашли. Пасли рядом, пока я не приехал. С Арабиной встречалась, дрянь. Даже не сомневаюсь, кому мои тайны сливала. С каждой секундой моя злость растёт, накручивая Аде проценты.

– А теперь опустись на колени.

– Я не стану.

– Кажется, ты забыла, что я не повторяю своих приказов. Я напомню, Ада, только в этот раз всё не будет так радужно.

Девушка мнётся, кусает губы. Крутит край волос, с которыми херню сотворила. Были кудри, а теперь болезненная прямота. Ада нарывалась всё это время, даже когда была далеко от меня.

Она хмурится, оглядывается по комнате, будто кто-то сможет её спасти. Но от Цербера спасения нет, девушка должна это понимать. И понимает, покрываясь мурашкам. Прикрывает глаза, действительно опускаясь на колени.

Удивительная покорность на контрасте с тем, какой своенравной она была раньше. Гордой, сильной, не сгибаемой. А теперь наслаждаюсь своей победой.

– Вот так? – бросает резко, поднимая голову. – На коленях просить о пощаде? Это ты от меня добиваешься, Халид?

– Этого. Ты ведь умная девочка, Ада. Должна понимать, что за мою благосклонность нужно платить. Ты ведь хочешь, чтобы твой Ян жил, правда?

Дёргается, на глаза накатывают слёзы. Со мной ни разу не плакала, всё выдерживала, была удивительной. А с этим сопляком превратилась в размазню, которую я не узнаю.

– Ты настолько… монстр? Убьёшь его, чтобы сделать мне больно? Ты…

– Да, Ада, я монстр, - повторяю это, ловя пальцами гладкие пряди. Раздражает. – Я сделаю всё, чтобы ты поняла, что со мной играть плохо. У нас была сделка, ты должна была остаться со мной. Ты сбежала. Любой договор включает в себя штрафные санкции.

Изначально бы пустил этому гандону пулю в башку. За то, что касался моей женщины, нацепил на её палец дешёвое кольцо. Был моим клиентом, давним, хорошим.

Я отпустил его, когда Ян заявил, что его девка беременна, хотел уехать из страны. И я позволил, слишком сильно был занят Адой в моей постели. А оказалось, что Ян собрался укатить с моей девкой.

Если бы тогда, когда нашел её в Испании, знал об этом – тут же бы вернул. Вздёрнул парня, наказал Аду. Но она была одна, грелась на солнце, каталась на кораблике. Кормила, блядь, рыбок.

А после рванула куда-то, не уследили за ней. Скрылась так стремительно, будто вышла за хлебом и не туда свернула. И четыре года её искал. Чтобы теперь была передо мной.

– Ты, - её нижняя губа трясётся, выдавая волнение. – Ты редкостная гниль, Халид. Если таким мне угрожаешь. Я знаю, что ты… Но Ян при чём? Не трогай его, он же тебе ничего не сделал.

– Мне решать, сделал или нет. Но знаю, всё что с ним случится, это твоя вина.

Помню, что у Ады бзик. Не терпит, когда кто-то страдает из-за неё. А Ян точно пострадает, и точно из-за неё. Пускай держит это у себя в голове, прокручивает. Может, тогда поймёт, что меня кидать не стоило.

Я ей многое мог спустить. Тогда, но не сейчас.

Сейчас за каждую мелочь начну спрашивать, чтобы дошло. Четыре года назад я был с ней ласков и предельно учтив, а теперь она увидит, каким я бываю с другими.

– И что? Мне собирать вещи, опять переезжать к тебе? Всё по новой, Халид, думаешь что-то поменяется?

– Можешь не собирать, - перехватываю её ладонь, которой пыталась дотянуться до пушки. – Неправильное движение, Ада. Но нет, можешь не ехать никуда.

Поднимаюсь, оставляя её у кресла. Знаю, что сама поднимется и пойдёт за мной. Едва не раньше меня оказывается на кухне, двигает какие-то баночки, суетится.

– Сделай мне кофе.

Она крепко сжимает кружку, будто бросит в меня ею. Но Ада не идиотка, и глаз не сводит с пистолета на столе. Поэтому разворачивается к чайнику, крепко сжимая челюсть.

Скулы прорисовываются, острые, как лезвие. Опять худая, как скелет. Видел на снимках старых другую, округлившуюся, уминающую булочки. А теперь к обратному вернулась.

Что, сопляк не может её обеспечить?

– Просто заглянул на кофе? – ставит передо мной чашку с дешевой бурдой, хмурится. – Чего ты хочешь, Халид?

– Считай визитом вежливости, раз ты заглянула в мой город.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

– Москва не твоя, пусть ты тут и правишь. Или вернее Цербер? – играет с огнём. Наливает себе воды, жадно пьёт. Нервничает, в панике. Ещё намного надави – и будет крах. Тот, которого я долго ждал. – Тогда зачем ты приехал? Напомнить, что всевластен? Я это не забывала.

– Мне кажется, что забыла, раз решилась на побег. Но теперь всё изменилось, Ада. Ты сама ко мне придёшь, совсем скоро.

Оставляю кофе нетронутым, направляюсь к выходу из старой квартиры. Со мной бы жила по-другому. Я ей бы ни в чём не отказывал. Но выбрала этот путь – значит пройдёт его до конца.

– Кольцо выбросишь, - предупреждаю, открывая дверь. – И никто тебя не коснётся, иначе спущу шкуру, это ясно?

– Халид…

– Не вздумай бежать опять, за тобой слежка. Будь тихой, Ада, тогда, может быть, твой Ян не пострадает.

Думал, что при встрече сразу утащу за собой. Но не трогаю, оставляю вариться в ожидании и неизвестности.

В итоге, Ада ко мне придёт ко мне сама.

Я это устрою.

Глава 4. Ада

– Чёрт!

Смотрю на кружку, выскользнувшую из пальцев. Лежит мелкими осколками на полу, везде кофе разбрызгалось. К которому Халид даже не притронулся.

Халид.

Здесь, в моей квартире. В моем кресле, за столом. Так близко, что не получалось вдохнуть воздух без его аромата. Но при этом совершенно чужой. Будь таким мужчина с первой встречи – я бы смогла понять, что это Цербер.

Металась, считала Халида помощником, верила, что смогу добраться до Цербера и отомстить за то, что тот разрушил мою семью. Пришел в дом, убил родных.

А теперь пришел Халид. И угрожал тем же. У меня дрожат руки, не могу успокоиться и думать нормально. Он сказал, что тронет Яна. Ребёнка, мальчишку, который виноват в одном. Что его отец конченный псих, а мать идиотка, которая теперь не знает, что делать.

Убираю осколки, мою пол. Отвлекаю себя домашней работой, но всё равно бросаю взгляды на дверь. Я не верю, что он просто так ушел. Халид не простит ни мой побег, ни предательство, ни то, что смогла скрываться от него четыре года.

И под удар попадает мой сын. Халид знает, куда бить. И если завтра хоть намекнет, что Яну грозит опасность, я ведь примчусь, он прав. Пойду на всё, чтобы защитить. Уже пошла.

Халид был против детей, дал четко понять, что будет, если я забеременею. И побег был единственным вариантом спасти и себя, и ребёнка. Помню, как меня колотило в ванной. Сжимала в руках положительный тест, мужчина ждал за дверью, а у меня голова кружилась.

Две полоски. Чертовы две полоски, которые всё перечеркивали. Я не была готова к детям, точно не с Халидом. У меня жизнь была неопределенной, пленница Халида, которую тот просто оставил у себя. И мне нужно было что-то делать.

Испортить другие тесты оказалось не так сложно. С ещё одним прокололась, второй показал ошибку, но другие два показали твёрдый отрицательный результат.

Я протягивала три теста и молилась, хотя не делаю этого никогда, чтобы мужчина забыл, что давал пять коробочек. Умчалась выбрасывать, дышала максимально тихо, только бы не понял.

Не заставил меня поступать так, как не хотела. Не мечтала о детях, но поняла, что не могу допустить подобного. Халиду не нужна была семья. И я сделала выбор за нас двоих.

Правильный выбор, если уж он позволил угрожать мне жизнью сына.

– Он уснул, - Ян реагирует моментов, шепча в трубку. – Приехать к тебе?

– Нет. Я… Ко мне в гости зашел Халид.

– Блядь!

Киваю его словам, потому что другого слова не подобрать. Такой бред, что я не знаю, как всё вывозить. Плескаю виски в стакан, жадно пью, не обращая внимания не жжение.

Мне хочется забраться в шкаф и не вылезать оттуда всю жизнь. Пряталась так, когда люди Цербера пришли в мой дом шестнадцать лет назад. И теперь снова.

Только в этот раз не будет мужчины, который пожалеет меня. Не станет выдавать Церберу, убивать ребёнка.

– Я звоню…

– Нет, не звони никому, - потому что телефоны уже давно могут прослушивать. Как давно меня нашли? Как давно Халид поджидал меня? Даю время Яну осознать всё. – Я… Не надо.

– Мне приехать? Я могу, один.

– Не стоит.

Слова Халида протекают через разум рекой, циклично возвращаются.

Никто тебя не коснётся.

Будто бы я могла позволить это. Будто у меня не сжимало лёгкие паникой, когда меня приглашали на свидание. Что Халид вернётся и уничтожить этого человека, отомстит за то, что я посмела принадлежать кому-то ещё.

Будто мне самой не болело внутри от мысли, что чьи-то чужие пальцы будут касаться моего тела, гладить. Я не могла позволить Халиду меня касаться, а уж остальным…

Мужчина выиграл. Даже сбежав, я всё равно зависела от него. Моими сломанными мозгами, несчастным сердцем. Просто потому, что ему так захотелось. Согнуть мой стержень, скрутить в нужную фигуру.

– Уверена? Ад, ты не можешь вернуться к нему. Не для того я…

– Я разберусь, Ян. Твоя задача в другом, мы оба это знаем. Я… Наберу, когда всё решится.

Обновляю алкоголь, подхожу к окну. Огромный черный Кадиллак стоит на противоположной стороне дороги, без движения. Почему-то уверена, что там сидит сам Халид.

Словно его взгляд через слой стекла и пространство режет по коже. И я вглядываюсь в темень, стараюсь различить мужчину там. Понять, почему снова возвращаюсь к тому, от чего ушла четыре года назад.

Нам с Халидом было хорошо только в постели. Когда какая-то одержимость накатывала, безумие. С ним было хорошо, очень-очень, слишком. Но за пределами спальни, когда утихала дрожь в теле – я вспоминала всё.

Что Халид силой оставил в своём доме.

Диктует правила, никуда не выпускает.

Восточный мужчина, который привык, что его слово закон. Когда-то я считала, что важнее его только Бог и Цербер. Но Цербер и есть Халид, тот мужчина, который всё разрушил.

– Как? – вопрос Яна отрезвляет, возвращая в реальность. – Как ты всё разрулишь?

– Сделаю то, что должна.

Если кто-то слушает, пускай доносит Халиду радостную весть. Я так быстро сдаюсь, принимаю все условия, лишь бы меня не тронули, не тронули мальчишку, который не должен узнать, какой монстр его отец.

Но я обещала себе убить Цербера, когда мне было двенадцать. Росла в детдоме с этой мыслью, пробивалась на работе, чтобы подобраться ближе. Закончить нашу историю, отомстить.

За семью, которую у меня отняли.

За саму себя, за то, что мне пришлось пройти сквозь ад.

Церберу пора умереть.

У меня не получается спать, есть, дышать. Каждая секунда будто простреливает меня иголками волнения. Жду, что сейчас что-то непременно произойдёт.

Халид ведь не просто так приехал. У него всегда есть план, всегда легко подстраивается под события. Такой мужчина не будет действовать опрометчиво, просто так.

Уверена, что он уже наперёд просчитал каждое мое движение, и любую идею, что пришла в голову, мужчина тут же обрубит. Не даст и шанса. У нас тот тип отношений, когда я ошибаюсь раз за разом, а он – наслаждается моими попытками.

Выбираюсь из дома просто ради того, чтобы не сойти с ума в замкнутом пространстве. Черный комбинезон, кепка на голову. Я чувствую себя героиней американского сериала, которая прячется от ФБР.

Но только там сценарий, и счастливый финал в обязательной программе. А у меня дикая смесь, словно несусь по трасе без тормозов и думаю – есть впереди обрыв или проеду ещё немного?

– Далеко собралась? – незнакомый мужчина рядом выбрасывает недокуренную сигарету, подстраивается под мой шаг. – Вернись в квартиру или я набираю Халида.

– Набирай, - жму плечами, а внутри всё обрывается. Что, если Халид разозлится? Если доберётся до моего сына? – Отвлечешь его от дел, проблемы у тебя же будут.

– Ты всё такая же сучка, Ада.

– И я все ещё без понятия кто ты такой.

– Серьёзно? Что ж, Кемаль, - протягивает мне руку, но быстро убирает. Догадываюсь, что не одной мне Халид угрожал на случай, если кто-то коснётся. – Я был твоей охраной в прошлый раз.

Помню.

Но не узнаю.

Именно Кемаль был чаще всего рядом. Следил, ворчал, смотрел зло, что из-за меня он не справляется с приказом своего босса. Но тогда он был парнем, малолеткой, которая не знает, что за игрушки у неё в руках.

А сейчас передо мной мужчина. Накачанный, взрослый, с лёгкой улыбкой, за которой скрывается сила. Нет больше той напускной серьезности, попытки казаться крутым и важным. Это теперь в его движениях читается, как идёт радом, окидывает взглядом прохожих.

Кемаль стал похожим на Халида.

И эти изменения словно молотком бьют по голове. Прошло четыре года, все поменялись. А я? Заметил ли Халид морщинки у глаз? Пару седых волосков возле уха? Поэтому и выпрямила волосы, чтобы не так видно было, как с кудряшками.

А ещё у меня больше нет напускного лоска, которым я прикрывалась в первые встречи. Девочки-дурочки, который интересны деньги, того шика, макияжа и укладки.

Когда ты мать трёхлетнего сорванца, туфли сменяют кеды, волосы собираются в хвост. И единственный макияж – когда Ян разрисовывает моё лицо фломастерами.

– Не ушел от Халида? – спрашиваю, заворачивая в супермаркет. Холодный воздух кондиционера бьёт в лицо, понижая градус. – Зря.

– Ты ушла. И где сейчас? Я отчитался ему, что ты вышла. Не обижайся, но если нужно будет – потащу силой обратно. Не зли Халида сильнее.

– Решил с играть в хорошего полицейского? Мимо.

Мне хочется бежать, просто схватить такси и уехать в аэропорт. Но меня уже будут ждать меня. А ещё есть же Ян, старший и младший. И бросить их – не смогу. Не для того столько времени выживала, чтобы сейчас сдаться.

Убить Цербера, убрать с дороги Халида – самое правильное решение. Не бояться угрозы, а искоренить её. Вырывать всё с корнем, чтобы новые проблемы не прорастали.

Мне всё казалось, что Халид и его сын сломали меня. Убрали ту силу и стойкость, что всегда была во мне. Выжгли её, одни – страстью и силой, второй – слюнявыми губами и улыбкой. Я слабая, на самом деле, совсем не та, что была раньше.

Но у меня есть инстинкты и тайно оружие. Я на всё пойду, чтобы защитить собственного сына. Даже если защищать нужно будет от Халида. Себя не получалось, но ради Яна я пойду на многое, уже пошла.

Если бы не забеременела, то наверняка не стал бы сбегать от Халида. Он был Цербером, был моей целью. Тогда такой хаос происходил в душе, совсем запуталась. Но беременность решала всё.

Покупаю в аптеке снотворное, без которого не получается спать. А затем, не смотря на Кемаля, беру противозачаточные таблетки. То, что нужно от меня Халиду – понятно и не загадка. Только в этот раз я не буду допускать таких ошибок, не стану играть в благородство и феменизм, с правом решать за таблетки.

Сейчас я сделаю всё, чтобы навсегда стать свободной.

– Зайдешь на кофе? – предлагаю Кемалю. Мне нужно узнать хоть что-то, что происходит в Москве. Я отрезала себя от прошлого, оборвала связи. Не читала новостей, не узнавала, какойт новый завод отжал Халид. – Чай?

– Думаешь, Халид убьёт меня за это и не найдёт замены? Чушь, Ада. Не я, так кто-то другой будет тебя сторожить.

– А ты цепной пёс, значит?

Захлопываю дверь, чувствую раздражение. Сама делаю себя пленницей, не желая куда-то выбираться. Можно было бы сообщить Арабине, но та, подобно мне, не любила действовать быстро. Продумывала план, взвешивала каждое движение – тогда у женщины получалось всё идеально.

А действовать быстро и безрассудно я могла и сама. Но Арабина обещала, что если попадусь Халиду, что тут же вытащит меня. И в это верилось с трудом. Один раз не провернуть тот же трюк.

Я сбежала от мужчины слишком просто. Ушла в уборную, поменялась с другой девушкой одеждой, и сбежала. Вышла из кафе, будто ничего не происходит. Между смертью Цербера и своей свободой выбрала второе.

И Халида.

Я бы не смогла жить с ним, быть его, целовать, ложиться в постель. Знать, что когда-то этот мужчина пришел в мой дом и уничтожил семью, что на его руках кровь моих родных.

Сжимаю в пальцах кофточку Яна, пытаюсь просто разложить стирку по местам. Но меня трясёт от мысли, что сын далеко, не смогу его увидеть. Что в любой момент Халид может приехать за ним.

Монстр, который угрожал мне жизнью трёхлетнего мальчика. Так просто и легко, так спокойно. Я знала, что он не хотел детей, но это ведь… Это… Уже случилось, Ян уже есть у меня, у нас. А Халида будто совсем не тронуло, не взволновало.

Звук проворачиваемого ключа заставляет вздрогнуть, опуская кружку с кофе на стол. Подбираюсь, зная, что ни у кого нет дубликата.

– Соскучилась, Ада?

– Халид.

Не поворачиваюсь к нему, достаточно одного голоса. Атмосферы, которая накаляется до передела, словно весь воздух выкачали из квартиры за секунду.

Медленно пью свой напиток, вслушиваясь в тихие мужские шаги. Замираю, когда ладони накрывают плечи, сжимают их. Жду, что сейчас дёрнут, сделают больно.

Но Халид замирает, вместе с моим сердцем, когда мужчина прикасается губами к затылку. Обволакивает одеколоном, забивает лёгкие, словно песком. Ни вдохнуть, ни выдавить из себя слова.

– Кажется, я сказал тебе выбросить кольцо. Если до тебя долго доходит Ада, то я могу придать тебе мотивации. Как думаешь, Ян…

– Не нужно, я сниму.

– Ты не перебиваешь меня, - говорит спокойно, но от тона у меня кружится голова. Будто мужчина уже сдавил свои ладони на моей шее, жмёт. – Закрываешь рот и слушаешь всё, что я говорю. Это понятно?

– Да. Думаешь, если будешь ещё более жестоким со мной, то у меня появится Стокгольмский синдром и влюблюсь в тебя?

– Поверь, Ада, мне поебать на твою любовь и твои чувства. Ты предала меня, а за это принято отвечать.

Предала.

Действительно это сделала. Обманула, сбежала, скрыла ребёнка. У него тысячи причин, чтобы сейчас злиться и выплёскивать на меня свою жестокость. А у меня нет ничего против него, только знание, кто скрывается за именем Цербера.

Тайна, которую я никогда бы не выдала.

И единственный мой шанс спастись.

– Халид, ты…

– Сейчас ты оденешься и поедешь со мной.

– Куда?

– Узнаешь, что я с предателями делаю.

Глава 5. Халид

– Куда ты меня везёшь?

– Не обязан отчитываться.

Сжимаю пальцы на руле, чтобы не вцепиться в шею Ады. Вытряхнуть все ответы, силой выдрать из неё, если потребуется. Я был готов вручить ей место под солнцем, а она боролась со мной. Вечно перечила, показывала свой сучий характер.

А сейчас даже не пытается шипеть, так, фыркает. Всё из-за гребанного Яна, ради которого готова умереть, лишь бы его не трогал. И за это его хочется убрать ещё быстрее.

Пусть порыдает над его могилой, а я утешу. Потому что у этой девки не будет никого, кроме меня. Говорил ей уже раз и нет нужды повторять.

– Халид, - мнёт пальцами край ремня, смотрит на свои колени. – Почему ты просто не можешь дать мне уйти? Мы бы начали с Яном спокойную жизнь, далеко, ты бы больше не увидел меня и его, правда. Нас с тобой никак не свяжут, всё будет нормально.

– Заткнись, Ада. Ты молчишь и не отсвечиваешь, если не хочешь, чтобы я начал разбираться прямо здесь.

– Есть разница? – раньше бы с ядом спросила, издёвкой, но сейчас сплошная обречённость. – Здесь или неизвестно где? Ты меня убьёшь?

– Думаешь, я поступаю с предателями по-другому?

– Так просто? Оставишь Яна без…

– Ещё слово и обещаю, Ада, Ян получит пулю в башку сегодня же. Будь смирной и посмотрим, что я смогу тебе простить.

Она, наконец, замолкает. Отворачивается к окну, позволяя мне заметить, как дрожит нижняя губа. Сука. Бесила меня своим характером тогда, теперь бесит своей слабостью.

Сравнялась с другими девками из моего окружения. Такая же овца, принимающая любой поворот событий. Что-то мне подсказывает, что попытайся я сейчас её трахнуть – она позволит.

Никакого сопротивления, огня в медных глазах. Ничего того, что так заводило в той девчонке. Теперь реально Адель, милая и слабая, которая слова против не скажет.

– Паспорт свой дай.

– Зачем?

– Я говорю, ты делаешь. Без тупых вопросов.

– У меня с собой нет. Остался дома. Если привезёшь меня обратно, то я покажу. Не вопрос. Кажется, ты уже должен был понять, что я не спорю с тобой, Халид. Делай со мной что хочешь, просто не трогай Я… того, о ком ты велел не говорить.

– Посмотрим.

Гоню по ночной трассе, впервые за долгое время. Расслабился, привык кататься с охраной и водителем. Аслан был отличным работником, давно пришел в это дело, ещё до меня. Но сегодня его отпустил.

Охрана плетётся впереди и сзади, поджимают, контролируют угрозу. Сейчас попытки меня убрать поутихли, две в месяц – золотой, блядь, стандарт. Но четыре года назад мне приходилось выживать. Рвать всех, кто пытался подобраться ближе.

Из-за девки, которая сидит на соседнем сидении.

– Старый склад? Банально.

Выпрыгивает из машины, стоит затормозить. Показывает зубки, и тут же отводит взгляд, ломаясь. Если четыре года назад Ада была перемолотой и собранной в причудливую фигуру, то сейчас просто пепел. Ненужный мешающийся пепел, до которого никому нет дела.

Уверен, что до нашей первой встречи она была сломана, не просто с какой-то проблемой, а уничтожена и восставшая из пепла. Не бывают девки такими сильными просто сами по себе. Это железо должно было закаляться, гореть и приобретать форму.

И её формы мне нравились. Цепляли взгляд, заставляли желать. Спускал ей многое, заинтригованный самим содержимым. Кудряшками, огнём, дерзким язычком.

А сейчас Ады нет, какая-то девка, которых полно в толпе.

Бесит.

И собираюсь сделать ей ещё больнее. За то, что разочаровала меня. Мое доверие многого стоило, а Ада предала. По всем фонтам. И оказалась слабой, пиздец какой слабой.

И если сама не может собраться, то я могу провести её сквозь огонь, чтобы заново закалить. А потом сломать, чтобы это я был тем, кто её уничтожил. Ада пошла против Цербера, Цербер таких убивает.

Неважно, что я и есть Цербер, что я принимаю решение и держу город под контролем. Есть правила, которых должен придерживаться, чтобы власть не утекала из рук. Я и так многое поменял, прогнул под себя, рискуя.

Ада, очевидно, больше не стоит моего риска.

– Подпольные бои, - киваю Кемалю идти первым, сам сжимаю локоть девушки. – Вперёд и не отсвечивай. Создашь мне проблем, значит, будешь сама за них отвечать. Тебе не понравится, как местные ребята разбираются с девушками.

Заливаю, как пацан перед ментами. Местным бойцовским клубом заведуют Шах и Дамир. У обоих жены – неженки, которые не терпят насилия. И свои правила диктуют, будто яйца у них хранятся. И если Шахид ещё делал вид, что владеет ситуацией, то мой брат даже не отрицал своей слабости.

Но Аде нужно преподать урок. Пусть думает, что творит. Любое её действие имеет последствие. И плату тоже, которую девушке придётся заплатить.

– Кажется, я одета неподобающе, - кивает на девок в коротких платьях, которые крутятся возле гостей. – Или меня ждёт какая-то кладовка?

– Почти.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Молчу о том, что Ада одета именно что подобающе. Открытые руки, что недопустимо, когда она рядом со мной, но в целом – лучше, чем было до этого. Тёмно-вишнёвый комбинезон, закрывающий лодыжки. Собранные волосы, никакой косметики.

Девушка и раньше этим не грешила, но теперь выглядит идеально. Так, что нет желания закутать её в штору и спрятать. Хотя нет, желание всё ещё есть, но не связано с тем, что Ада почти что голая. Она в любой одежде привлекает внимание мужчин.

Которое обрубается, стоит другим увидеть меня.

– Хаджиев, старый пёс, - Шах, единственный кто жив после подобного обращения, хлопает меня по спине. – Сегодня со спутницей?

– Практическое занятие.

– Ну-ну, - друг посмеивается, кивает на лоджию в центре зала. – Присоединишься?

– У меня сегодня соло.

Веду Аду за собой на верхний ярус, где частные места. Отделённые кабинки с видом на ринг. При другом раскладе я был бы не против перетереть с Шахидом. У меня была дело к нему по поставках, но это можно было решить позже.

Как и плату, которую я приготовил Саиду. Брат, сука, а плату потребовал. Что значило – я его девку тоже запру и не выдам, потому что мстить умею. Но пока Саид потребовал открытые границы с Азербайджаном, чтобы не мешал ему катать контрабанду.

Проверим, стоила ли такой платы Ада.

– В качестве мести ты приводишь людей на скучнейшее и жестокое шоу, чтобы напугать? – Ада забрасывает ногу на ногу, смотрит на меня. – Или…?

– Смотри на ринг, Ада. Сегодня там будет боец Шаха и мой человек.

– Предатель?

– Именно. Он посмел поднять руку на моего племянника.

– Да? А чтобы ты сделал, если бы он попытался его убить?

– Убил бы его, без шанса выжить. Я ценю свою семью, Ада.

– И ещё один вопрос, если можно. Твой племянник рождён в законном браке? Просто интересно.

– Естественно. Моя сестра приличная девушка.

Будь это не так, отец бы вздёрнул её после первого подозрения. Нурлана пошла в мать, слабая и ранимая, нуждалась в постоянном присмотре. И Назар давал ей твердую мужскую руку, которая не даст сестре загулять.

– Естественно, - Ада качает головой, горько усмехается. – Даже не сомневалась в этом.

Алана, который решил самоубиться, подняв руку на ребёнка, выводят на арену. Не сопротивляется, понимает, что если взбрыкнёт – разбираться и жалеть не буду. А так у него есть шанс выжить.

– Смотри, - разворачиваю голову девушки в сторону предстоящего боя. – Не смей отворачиваться.

Ада сжимает челюсть, но смотрит вперёд. Вздрагивает, когда Алану прилетает первый удар. Но стойко переживает вид крови, не отворачивается и не корчит оскорбленную невинность.

Смотрит спокойно, как на бой по телевизору, пока толпа ревёт, заражаясь общим настроением.

– Я видела хуже, Халид, - заявляет в момент, когда Алан отступает к краю ринга. – Этим меня не напугать.

– Любительница боев?

– Участница. Поверь, то что сейчас происходит там – жалкая пародия того, в чём я участвовала шесть лет. Меня не взять угрозой, что за предательство окажусь на том же ринге.

– Ошибаешься, не ты, - качаю головой, хватая её подбородок. Только я могу оставлять на ней следы. А я баб не трогаю. – Там окажется твой Ян.

– Ты совсем обезумел?! В тебе хоть что-то…

– Не зли меня, колючка. У меня слабое терпение. И ты должна быть благодарна, что я сразу не спустил кожу с сосунка.

– Он… Ты…

Ада хватает воздух ртом, а я считаю это приглашением, пусть оно и не нужно.

Сильнее сжимаю лицо и наклоняюсь, притягивая девку к себе.

Глава 6. Ада

Пальцы Халида на моем подбородке, его дыхание касается кожи. Он близко-близко, запредельно. Словно не было четырёх лет, словно я никуда не уходила.

Но я не понимаю его. Халид жестокий, жесткий, убийца. Цербер. Я всё время знала об этом, без последнего, не смотрела сквозь розовые очки, не верила, что в нём заложено сострадание. Но не могла представить, что он настолько будет ненавидеть моего сына.

Каждый раз, когда мелькает угроза Яну, моё сердце замирает. Разрывается в клочья. Смотрю на этого мужчину и не понимаю, как могла тянуться к нему.

Почему он так ненавидит нашего ребёнка? Всё дело в том, что я неподходящая женщина? Без правильного воспитания, смирения? Что Ян рождён вне брака?

Я знала, что Халид не хочет детей. Главная причина бежать от него, защищать себя и своё дитя. Но теперь, когда Ян уже взрослый, когда всё случилось, не отмотать – разве можно так ненавидеть?

– Не надо, - шиплю, отворачиваясь от его губ. – Хал, пожалуйста.

Я умру, если мужчина сейчас меня поцелует. Потому что мне разрывает от желаний вспомнить, как это – не дышать, задыхаться от вкуса сигарет на его губах. И я знаю, что поддамся, тело – мой главный враг. Но как я потом смогу смотреть на своё отражение, если почувствую хоть толику удовольствия с этим монстром?

Есть люди с которыми просто, как мне было с Никой, лучшей подругой. Легко и без вопросов, не спорили даже. Взяла под своё крыло, когда девчонка попала в детдом на пару недель. Сдружились, сблизились. Николь – лёгкая, без проблем.

Есть те, с кем сложно, но преодолевая барьеры – становится легче. Как с Яном, который был моим врагом, а после, вроде как, другом. Он предал меня, а после спас. Ян знал, что я собираюсь разобраться с Цербером, но работал с ним, а после спас от него же.

А с Халидом… С Халидом я будто умираю каждое мгновение, которое рядом. Раньше этого не было, раньше я умела бороться, сопротивляться, с издёвкой принимала от него каждое испытание. Но видимо материнство сделало меня слабее, а мужчина появился вовремя, чтобы этим воспользоваться.

– Вспомнила о своих принципах? – Халид усмехается ведёт пальцем по горлу, надавливает на старый шрам. – Казалось, ты на всё готова.

– Почему? Скажешь мне, почему так ненавидишь Яна?

– Потому что ублюдок не должен был появляться.

Ублюдок.

Даже так.

Втягиваю воздух, чувствуя, насколько накалённая атмосфера. Вокруг беснуется толпа, скандирует имя одного из бойцов. Удары, хруст, запах металла, который даже здесь забивает нос. Всё смешивается в кучу, неразличимый фон.

– Я говорил тебе, что ты – моя. А Ян не просто тебя коснулся, он предал меня, помог сбежать. Он и Арабина, да? Не отвечай, - сильнее сжимает пальцы, заставляя замолчать. – Знаю, что они вдвоём постарались. И с этим я разберусь. Советую тебе переживать за собственную шкуру.

– Помог с-сбежать?

Поднимаю на него глаза, смотрю на тёмную бездну, которая вечно манит. А после подаюсь вперёд, не выдерживая давления. Меня за секунду будто переломило в дробилке и выплюнуло обратно.

Падаю, утыкаюсь лбом в крепкое мужское плечо, втягиваю запах дыма, Халида. Дышу, будто только что воскресла. Чувствую, как напрягается мужчина, как его хватка пропадает с лица.

Сбежать.

Ян.

Мне хочется истерично рассмеяться, прижаться ближе к мужчине, сказать спасибо за то, что он не настолько конченный псих. Но молчу, пытаясь понять, что это значит.

Ян, который старший? Меня колотит, но скорее от освобождения. Обдумываю каждое сказанное слово Халидом, каждый выпад, каждый момент. Он угрожал не сыну, а другу.

Тоже плохо, опасно, но мне легче. Хотя бы не так колит сердце от мысли, что Яна может убить его отец. Мальчишка спрашивал, где его папа, что случилось, хотел встретиться. В этом возрасте, кажется, все мечтают, чтобы папа-космонавт вернулся домой. И сложно было бы сказать сыну, что его папа-киллер, который нацелился на него же.

– Не пытайся лгать, Ада. Я многое узнал о том, как ты ушла от меня. Понравилось отдыхать в Испании?

– Не самое лучшее место. Я поняла, Халид. Если попробую снова сбежать, то ты притащишь сюда Яна и выставишь хорошего бойца. Не бежать, не сопротивляться.

Во мне сгорают слова о том, что Ян-старший не был для меня кем-то большим, чем просто друг. Не могу сказать Халиду, не понимаю, к чему всё приведёт.

Может, если за это время была с другими – ему станет противно? Ведь девушки должны быть чистыми и принадлежать одну, это мужчинам можно спасть с кем попало.

С другой стороны, Халид может желать отмстить за то, что легла с другим, а узнав правду – остынет. Наверняка у него есть другая девушка, четыре года он не хранил мне верность.

– Именно. Рад, что ты начинаешь понимать.

Не понимаю. Халид не знает о ребёнке? Проигнорировал? Решил, что это не его сын? Мысли мечутся внутри, режут мозг острием, заставляют душу кровоточить.

Как он мог не заметить детские вещи в квартире? Мог, если не всматривался, если не проводил себе экскурсию по квартире, а просто ждал в моей спальне.

То есть… Яну, моему сыну, ничего не угрожает. Делаю вдох, отстраняюсь от Халида. Чувствую, как пальцы, дрожащие всё время, наконец, смирно укладываются на колени.

– Так что будет дальше? – едва хлопаю в ладоши, когда толпа ревёт из-за победы одного бойца. – Ты сказал, что я приду к тебе за помощью. Но пришел сам, привёз сюда. Не подскажешь, что мне ожидать?

– Ты же не предупреждала перед тем, как сбежать. Я вернулся, Ада, и собираюсь остаться в твоей жизни. Чтобы ты поняла, что предавать меня чревато. Надеюсь, ты насладилась своей свободой за эти четыре года, потому что теперь ей пришел конец.

– Спасибо, - Халид явно не ожидает моей улыбки, но я касаюсь его ладони. – За честность.

Потому что где-то глубоко, в дебрях души, где я хранила вспоминания о семье и том, как Халид касался моих волос, жила ещё и надежда. Порочная, жгучая надежда, которую не было сил убить.

Что мужчина что-то чувствовал ко мне, пусть не любовь, но что-то больше простой похоти и желания обладать. Маленькая противная мысль «а вдруг», что он вернулся ведь не просто ради мести. Искал выслеживал, потому что хотел увидеть меня.

Банально и слишком наивно для меня, но избавиться не получалось. Халид называл меня колючкой, а сам был занозой, которую никак не достать. Вцепилась четырнадцатого февраля, в день, когда мы встретились, и теперь перманентно со мной.

– Он хотя бы жив? – слежу за предателем, которого под руки выводят с арены. И вид у него не лучший. – Или сразу в утиль?

– Детей трогать нельзя, Ада. Оклемается – получит вольную, нет – так другие подобного не допустят.

– Это твой принцип? – слишком сжимаю его ладонь, привлекая внимание. Но мне нужно это услышать, получить подтверждение. – Что дети не должны отвечать за грехи родителей?

– С чего интерес?

– С Яном ребёнок. Он не пострадает из-за твоего желания мести?

– Нет.

– Дай мне слово, Халид.

– Ты мне тоже слово давала, Ада. Что узнав про Цербера никуда не уйдешь.

– Я обещала, Халид. Но обещания пусты, им никогда не стоит верить.

Потому что в моей жизни было слишком много невыполненного, чтобы я могла дальше верить. Смерть родителей, опекунов. Пропажа брата, который должен был за мной вернуться, но вот почти двадцать лет его не видела.

Валера мёртв, я знаю. Это не вызывает сомнений, иначе я бы смогла его найти. Но брат сгинул, будто и не было никогда. Будто я просто придумала парня, который заплетал мне косички и называл «чертёнок».

Обещания ничего не стоят, потому что их никто не выполняет. Нет нужды. Халид поступал честно, ничего мне не обещая. На затворках я сама что-то придумала и поверила, но это только моя ошибка.

– Запомню. Поэтому надейся, что во мне осталось что-то человечное, чтобы не лезть к семье Яна.

А к моей семье?

К моему сыну?

Вопрос крутится на языке, но проглатываю его. Халид не знает о сыне, а значит есть шанс скрыть это до конца. Если он не причинит Яну вреда, то кто сказал, что не попытается отобрать?

Строю миллионы исходов, скачу от одного мнения к другому. Только что боялась, что Халид причинит вред сыну, а теперь – что заберёт. Халид непредсказуем, и я никогда не знаю, что он решит через мгновение.

– Теперь будет интересней, - Халид привлекает моё внимание к рингу. – Два лучших бойца Шаха. Лютый и Арес. Можешь сделать ставку.

– Не играю на деньги. Тем более, что ты знаешь больше о бойцах. Неравные условия.

– Кто сказал о деньгах? Дам тебе право выбрать любого. А если проиграешь, - его ладонь перемещается на моё бедро, сжимает. – Знаешь как принято ублажать победителей?

Судя по темноте в глазах Халида, права отказаться у меня нет.

Глава 7. Халид

– Хорошо, - Ада кивает, вздёргивает подбородок. – А если я выиграю? Что тогда? Ты дашь мне уйти?

– Даже не надейся.

Дать ей уйти слишком просто, легко. Ада не заслужила подобного, шанса обойтись малой кровью после всего, что она натворила. И явно не в этом споре, где уже всё решено.

– Ян?

– Нет.

– Купишь мне бутылку вина? Какой мне смысл участвовать, если ты отрубаешь всё важное?

– Включай мозги, Ада. Найди то, на что я могу согласиться. И озвучь до того, как начнётся бой.

– Воскресенье.

Выпаливает резко, разворачиваясь ко мне. Ни секунды не думает, действует наобум, когда Арес и Лютый поднимаются на ринг. Разминаются, о чём-то базарят.

– Свидание в воскресенье? Я знал, что ты меня хочешь, Ада. Такая прыть.

– Невозможный, - качает головой, опуская взгляд. – Воскресенье мой день. Твои люди не следят за мной, не докладывают, ничего. Я не убегу, поняла, что ты сделаешь с Яном за это. Не уйду, никуда не денусь. Но в воскресенье я хочу быть свободной, раз снова попала к тебе.

Свобода для Ады закончилась в тот самый момент, когда я увидел её в первый раз. Встревоженную, едва растрёпанную. В ней смешивалась наигранная слабость и затаённая сила.

Усмехаюсь, вспоминая, как пыталась убедить меня сделать своей содержанкой. Так и не понял, что именно ею двигало, но в Аде слишком много непонятого до конца.

Девчонку, хотя ей давно не восемнадцать, хочется разобрать по кирпичикам, каждую составляющую. Растрощить камни и защиту, рассмотреть настоящую.

– Два часа, - решаю в итоге. – Два часа в воскресенье.

– Шутишь? По московским пробкам я доберусь через три. Двенадцать часов.

– Семь.

– Четыре. Четыре года бегала, вот и получишь столько же.

– Тогда четыре с половиной, раз уж так.

– Ты становишься удивительно смелой, Ада. Секунду назад дрожала, а теперь снова пытаешься качать права? Не тот случай.

В ней будто переключило что-то, реально за мгновение. Тряслась, давила в себе все слова, я-то видел. А теперь расправила плечи, смотрит открыто и прямо. Будто за секунду разлюбила своего гребанного Яна.

Или быстро поняла, что с ним она не будет? Не позволю этому ублюдку прикасаться к моей женщине. Даже если сама Ада решила, что между нами всё кончено. Я был у неё первым мужчиной и буду последним, чтобы она там себе не решила.

– С тобой, Халид, я просто вынуждена быть смелой. Тогда, четыре с половиной? Округляем, получаем пять.

– Пять, - не могу сдержать усмешку. – На кого ставишь?

– На кого посоветуешь?

– Выбирай Лютого, дурной и молодой.

Ада кивает, но кусает губы, не спеша принимать решение. Не может понять говорю ли я правду или стараюсь запутать. С первого взгляда сложно понять, кто на самом деле победит.

Два лучших бойца, которые постоянно дерутся за первенство. И если Лютый зарабатывает подобным на жизнь, развлекая толпу, то Аресу просто по кайфу подобное, получает за чужие жизни намного больше.

– Лютый, - произносит в конце концов. – Посмотрим, сказал ли ты мне правду. Можно ли верить твоим словам. И когда они начнут?

– Когда сделают последнюю ставку, остальные решают не так быстро, как ты. Мне нужно подойти к Шаху, ты со мной?

Закономерный качок головы и встревоженный взгляд. Ада прекрасно знает, что если её запомнят в моём окружении, то после ей так просто не уйти. Она стала бы мишенью четыре года назад, если бы вовремя не сбежала. Уже шли разговоры, что у меня появилась постоянная девка, которую таскаю за собой.

Теперь же, если Аду узнают, то появится ещё больше вопросов. И она сама не сбежит, боясь за свою жизнь. Потому что девка Халида – ценный приз, из которого можно попытаться выбить информацию обо мне и Цербере. Или, что более вероятно, рискнуть надавить на меня.

– Халид, - Шах улыбается, встречая. – Как твои дела?

– Надо переговорить.

– Вон.

Кивает девкам, которые крутятся возле него, те оставляют нас наедине. Ложа быстро пустеет, если не считать охрану. Тв отходит подальше, знают, что греть уши нужно в другом месте.

Присаживаюсь за стол к Шаху, принимаю протянутый стакан с виски. Молчим, пока вся шумиха вокруг не уляжется. Мне нужна полная тишина и секретность, потому что о подобном не говорят так открыто.

– Что-то случилось, Халид?

– Мне нужен подставной бой.

– Перепил? Я таким не занимаюсь.

– Не чеши мне, я тебя знаю. За мной будет долг.

– Когда? – Шах откидывается на диване, крутит алкоголь в стакане. – На чемпионате не смогу, там всё честно. Если какой-то любительский или не важно между кем…

– Сейчас, Арес и Лютый. Мне нужна победа одного из них.

– Арес не согласиться проиграть, без вариантов. Да и, Халид, сейчас бешенные бабки замешаны на этом всём. Если кто-то узнает, полетят головы. А мне мой персонал нравится.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

– Помнишь, как ты пришел ко мне с просьбой? Не спускать всех собак на Шамиля, когда тот подбросил мне подслушку?

Не он, его сука-жена, которая не умела думать наперёд. Сошлась с ФСБ-шниками, надеялась на защиту свидетелей. Не знала, что лучший способ спрятать – пуля и гроб.

Шамиль мне был почти как брат, доверял и впускал в свой дом. Не ожидал, что тот приведёт крысу ко мне. Из-за этого ведь Ада пострадала, когда всё на неё повесили.

Это было логично. Ада была в моём кабинете и там же обнаружили прослушку, жучок нашли в её сумке. Всё сходилось. А оказалось, что жена Шамиля постаралась, подставила.

И не сказать, что я в накладе остался. Ада осталась моей заложницей, как возможный крот. И даже Лука, который считался её парнем, не стал заступаться. Потому что знал, с предателями я разбираюсь сам.

– Халид, Шамиль мой брат. А ты ради чего просишь?

– Мне нужно, чтобы он победил, - пишу на салфетке имя, вручаю Шаху. – Зачем? Моя забота. Считай, что затеял небольшой спор. Денежную ставку не делал, не переживай.

– Из-за девки твоей?

– Предположим. А как твоя девка поживает?

– Не смей мою жену, - Шах быстро заводится, боец, а не научился эмоции контролировать. – Понял посыл. Посмотрю, что можно сделать. Но на многое не рассчитывай.

Киваю, возвращаясь за свой столик. Попутно заказываю арманьяк для Ады, ей не помешает расслабиться. Немного опьянения не помешает перед тем, как она узнает, кто именно победил.

Девушка вздрагивает, когда укладываю ладонь на её бедро. Для всех помечаю, с кем именно она пришла. И не нужно лишнего внимание для Ады, обойдётся.

– Халид, ты ещё не победил.

– Касаться я могу тебя в любой момент, твоё разрешение не требуется. Уяснила? Считай моё желание лишь поводом перестать сопротивляться, не жестом доброй воли. Я намерен восполнить каждую ночь, что ты провела непонятно где.

– Если расскажу, есть шанс что…

Ада обрывается, стоит подняться ладонью выше, надавить на внутреннюю сторону бедра, практически впечатываюсь в её пах. Блядский комбинезон, который не позволит слишком многого.

– В следующий раз наденешь платье.

– Я не понимаю, Халид. Ты говоришь о том, что я сама к тебе приду, но после забираешь меня. Или прошлая угроза уже не имеет значения? Я не понимаю, что ты от меня хочешь.

– Не понимаешь? Это хорошо.

Пускай помучается, покрутит в голове мысли. Как я, пока её искали мои люди, а я выгребал последствия своего доверия не той девке. Выживал, как умел, утопил конкурентов в крови, чтобы никто больше не лез.

И покушения были именно на меня, а за Цербера все забыли. Два покушения за полгода – казалось, что перестают бояться. А Халида всем хотели убрать, постоянно, с повышенным спросом.

Не сложно было сложить два и два, что после побега Ады посыпались заказы на моё имя. Тот же Арес, не будь он мне верен, попытался бы пустить пулю в голову.

Поэтому Аду ждут нелёгкие времена. Пускай мучается, ждёт, изводится в сомнениях. И я не бросаю слов на ветер, доведу до того, что она сама ко мне придёт. Добровольно примет любую сделку, без споров.

– Халид…

– Смотри бой, Ада, - цепляю её подбородок, разворачивая к рингу. – Сейчас решается твоя судьба.

Глава 8. Ада

Я уверена, что Халид выиграет. Это вне всяких сомнений, даже мнимой надежды нет. Не зря он ходил к тому мужчине, который восседал в центре зала. Не зря о чем-то долго разговаривал.

И разве так сложно было дать мне такую маленькую уступку? Всего пару часов, чтобы я могла выдохнуть спокойно, встретиться с сыном без угрозы, что это кто-то увидит.

Даже не знаю – в курсе ли Халид о своём внебрачном ребёнке или нет? Не заметил игрушек, его ребята при слежке не обратили внимания… Или мужчина в курсе, но просто умалчивает? Может, в его характере ждать нужного момента, чтобы выигрышно разыграть карту.

Надавить так, что вся моя мнимая смелость разлетится с оглушительным треском. Никогда не думала, что буду готова к детям, что буду рвать за своего сына. Но увидела две полоски – и всё решилось самой собой.

Возможно, это заложено в каждой девушке, просто нужен правильный момент. А, может, это именно моя особенность, та непонятная мягкость, которая глушилась столько лет.

– Хочу красное бельё, - Халид, сволочь, уверен в победе. Знает, что в итоге выиграет Арес. – Никакого кружева и мишуры.

– Бой ещё не закончился.

Разворачиваюсь к мужчине, изучаю его. Он всегда серьёзен, без примеси веселья и наслаждения на лице. Все эмоции можно прочитать лишь по тёнмым глазам, да и то не всегда.

Сейчас же Халид откровенно забавляется. Ведёт пальцами по моему запястью, поднимается по оголённому предплечью. Жалею, что у этого комбинезона настолько короткие рукава. Кожа плавится от чужих прикосновений, будто кислотой плеснули.

Всегда так на него реагирую. Напоминаю себе бабочку, мотылька, который летит на пламя огня. Только я знаю, что сгорю, а всё равно продолжаю двигаться на свет.

– Будешь делать вид, что ты не заводишься? – Халид усмехается, наклоняется ниже. Его дыхание спускается по шее, попадает прямиком в солнечное сплетение. Не могу дышать, когда он настолько близко. – И не ты столько раз кончала передо мной?

– Это было, Халид. Историю мне не переписать. Но ключевое слово – было. И это уже прошлое. У меня новая жизнь.

– В бегах? Спокойно тебе жилось?

– Моя жизнь без тебя была сплошным спокойствием. Наслаждалась каждым мгновением.

Во мне живёт дикая необходимость задеть его, хоть как-то уколоть. Я для него всегда мишень, куда он швыряет дротики. Безразборно, беспощадно. Столько лет строила защиту, но рядом с ним превращаюсь в ту слабую девочку, которая стояла возле ворот детдома.

Халид же нерушимый идеал, который ничем не задеть. А мне это будто воздух нужно. Хоть какой-то проблеск эмоций. Мужчина всегда влиял на меня слишком сильно, а я для него – очередная девка. Интересная, необычная, но ничего не значащая.

Может, если бы я тогда не сбежала, не решила сохранить беременность любыми способами – он бы отпустил меня. Быстро и просто, вышвырнув, как надоевшую игрушку.

– Пора, значит, вспомнить о том, что в жизни бывает не только наслаждение. Ты меня предала, Ада, - его ладонь сжимает запястье, разворачивает к себе. – И такое не забывается.

– У нас были разные приоритеты, Халид. Ты хотел одного, а я – другого, - убить Цербера, уничтожить. Только кто же знал, что именно ты окажешься Цербером? – Всё закономерно.

– И чего же ты хотела?

– Свободы, возможности самой выбирать себе одежду, не быть заложницей в твоем доме. Детей я тоже хочу, Халид, а ты – нет.

– То-то у тебя дочерей целая орава бегает, - не знает! Он. Не. Знает. – Что же ты не завела со своим любовником детей, раз так хотела?

– Ты сам сказал – в жизни не только наслаждение бывает. Не получилось. Но ты мне ничего дать не смог бы. Не только детей. Но, конечно, же кого волнуют мои желания, правда?

– Правда, Ада. Меня волнует совсем другое. Для начала, - он замолкает, давая мне время замереть в страхе. – Твои волосы, - его пальцы перебирают пряди, дёргают. – Через сколько они вернутся в прежний вид?

– Никогда.

Халиду не стоит знать, что прошел всего месяц, а я уже вижу появляющиеся кудряшки. Вопрос нескольких недель, когда мои волосы примут привычный вид.

– Что за дурацкая попытка быть похожей на остальных?

– Ты же пытался сравнять меня с остальными девками, которых трахал.

– Следи за речью, колючка, - его пальцы надавливают на губы, и я чувствую горький привкус сигар. – Нет нужды сквернословить.

– А сам?

– Я могу, от мужчин моей профессии не стоит ждать прекрасной речи. Но ты – другое дело. Помни о приличиях, Ада, раз уж рядом со мной.

– Не по своей воле.

– Это вопрос времени. Я помню, что ты сопротивляешься вначале, а после активно отвечаешь. Вот сейчас, - он поглаживает выемку за уху, ведёт по краю воротника. – Я едва коснулся, но уже чувствую твою дрожь.

– Не путай страх с желанием.

Халид ведь и не путает, но мне надо убить его, и себя, что это правда. Просто в ужасе от близости человека, который легко убивает других. А не теряю связь с реальностью потому что безумно скучала за тем, как он едва царапает ногтем мою кожу.

Мне бы вытравить эти чувства и реакцию, но нет такого средства. Алкоголь не помогает, пыталась, когда перестала кормить грудью. И бешенная загруженность тоже бесполезна, когда хватает сил только прийти домой и упасть лицом в кровать – те пару секунд перед тем, как заснуть, я думала именно о Халиде.

Это больная любовь, неправильная. Такая зависимость становятся примером в психологии, как Стокгольмский синдром или аддикция, которая так просто не лечится.

Любовь должна быть светлой, лёгкой. Чтобы мне хотелось мчаться к человеку, а не от него. С предвкушением ждать следующей встречи, а не бояться новых столкновений.

– Значит, ты меня не желаешь? Не хочешь? – Халид приближается, опускает взгляд на мои губы. – Твой сосунок лучше?

– Если скажу «да» – это поможет?

Халид усмехается, и его улыбка – как острие бритвы спускается по нервам. Переворачивает всё внутри, когда мужчина крепче сжимает ладонь в моих волосах. Не позволяет уклониться в момент, когда его губы накрывают мои.

Сминают, отправляют разряды по телу. Вздрагиваю и растворяюсь в том, как его язык проникает в мой рот. Ласкает нёбо, язык. Халид втягивает мою нижнюю губу, кусает. Действует резко и жестко, до боли и белых мушек перед глазами.

Нельзя касаться и отвечать, нельзя реагировать. Но вздох против воли срывается с губ, а пальцы живут своей жизнью, зарываясь в темные волоски на затылке Халида. Тянусь, будто дорвалась до желанного спустя года.

Так оно и было.

Лёгкие сдавило, наполнило песком. Не вздохнуть, не прийти в себя. Задыхаюсь жаром мужчины, как его пальцы давят на меня. Будто ломают рёбра, когда Халид прижимает к себе.

Люди живут своей жизнью, кричат, скандируют имена. Кто-то что-то объявляет, а я не могу сосредоточиться. Передо мной Халид с пылающим взглядом. У меня его пальцы на затылке.

– Что и требовалось доказать, - размазывает пальцем слюну по моей губе, усмехается. – Ты заводишься, Ада, с полуоборота.

– Тебе показалось. Погоди, а бой уже закончился?

Вижу, как бойцы жмут друг другу руки, Арес хлопает Лютого по спине, посмеиваются. На лицах ссадины, стёртая кожа, и главное – не понятно, кто из них пострадал больше.

– Отвлеклась, колючка? Победителя уже объявили. Можешь спросить у других, если не веришь.

– Арес? – слишком просто и банально. Киваю, признавая проигрыш. – Ясно.

– Не Арес.

– Лютый? Ты хочешь сказать, что…

– Не совсем. Шах только что объявил ничью, судьи присудили одинаковое количество баллов.

– Значит, мы оба проиграли?

– Нет. Это значит, что каждый из нас получит своё желание.

* * *

– Спасибо за вечер.

Наверняка, воспитательница из детдома, пытающаяся сделать из меня человека, сейчас бы довольно кивнула. Я сжимаю ручку дверцы, мечтаю скорее выскочить на улицу.

Каждая минута с Халидом сродни испытанию, балансировке на минном поле. Особенно сейчас, когда в машине только мы вдвоём. Вся охрана мужчины остановилась подальше.

То короткое время, что я была с Халидом, он никогда сам не садился за руль. Всегда водитель и охранник спереди, мы – на заднем сидении. Сейчас же всё поменялось.

– Обычно добавляют «за приятный вечер», - Халид усмехается, не спешит разблокировать замки.

– Ты ведь не любишь лжи. Я бы с большим удовольствием…

– Провела время со своим Яном?

Теперь, понимая о ком говорит Халид, его ледяные нотки голоса приобретают смысл. Не ревность в её классическом понимании, мужчине плевать на меня. Но его гордость задевает мысль, что я могу быть с кем-то другим.

Злость мужчины меня больше не страшит. Яну-старшему всё ещё грозит опасность, но с этим я могу работать, не так ужасно. Мозги работают четко, смогу придумать выход. Когда думала, что Халид угрожает моему сыну – накрывало удушливой паникой, ничего не могла.

А теперь проще.

– Возможно, - дразню зверя, наслаждаюсь своей смелостью. – Или нет. Я бы завернулась в одеяло, налила себе коньяка и включила какой-то фильм ужасов. Был бы рядом Ян или нет – меня бы мало заботило.

– Домашняя девочка? – Халид произносит с ноткой одобрения, тянется к моим волосам, заправляет пряди за ухо, да так и замирает. Поглаживает кожу лица большим пальцем, жжёт темнотой глаз. – Помнится, из моего дома ты очень рвалась.

– Потому что в своём доме я имею право что-то решать. Халид, это не игра в том, где я была неправа.

– Нет, Ада, это именно она. И пока ты не поймёшь, где провинилась – будешь платить за ошибки.

– Я знаю где, - кусаю губы, пальцами наощупь клацаю замком. – Поверила, что хоть раз ты можешь повести себя нормально и отпустить девушку, которая не хочет с тобой спать.

Рывком открываю дверцу, выскакиваю на улицу. Летний вечер тёплым воздухом ложится на плечи. Несусь по пустому двору, боясь, что сейчас Халид отдаст своим бойцам приказ.

Мне бы помолчать, просо кивнуть и принять всё, что будет говорить мужчина. Виновата, предательница, ошиблась, мне очень-очень жаль. Нужно было с этого начинать, попытаться задобрить его, отвлечь, немного загладить мнимую вину.

Но я не умею быть мягкой, играть. Только не с Халидом. Удивительно, я могла притворяться другими людьми – скромной Адель, глупой Ксюшей, гонщицей Крис – и все мне верили. Когда-то поступила в академию, пошла по пути работника ФСБ, а надо было в театр.

Вот только Халид будто был самым незаинтересованным зрителем, самым искушенным и приевшимся. Он отбрасывал игру, не слушал ложь. Входил в комнату, и я будто забывала, что такое притворяться.

Хлопаю дверью в квартиру, закрываю на все замки. И вдруг понимаю, что за мной никто не гнался, хотя мог. Халид просто отпустил, позволили мне нагрубить и скрыться без платы.

Немного потряхивает от мысли, что мужчина возьмёт плату другим способом. Не сегодня и не с меня. Но по-другому я не могла, слова сами по себе лились.

Я пытаюсь вспомнить – могла ли я так грубить четыре года назад, но не получается. Была лучшей на курсе по психологии, помню, что память удивительный предмет.

И мы склонны считать, что в прошлом было лучше. Всё стирается, покрывается дымкой. И вроде, Халид позволял мне дерзость, и одна единственная-прогулка свидание с ним – было чудесным днём.

Чёрт. Швыряю туфли в сторону, сдерживаю свои эмоции. Я с ним невинности лишилась намного раньше, чем он пригласил меня на свидание. Не пригласил, поставил перед фактом. Я ведь даже уже беременной была в тот момент! Сначала секс, потом прогулки.

Просто по набережной, по парку. С жесткими поцелуями и ладонями на бёдрах в обязательной программе. И финалом – секс со сломанным стулом. Всё что я получила от мужчины.

И он правда думал, что это то, за что я буду цепляться всю жизнь?

Сжимаю в руках телефон, до безумия нужно набрать Яна. Услышать голос сына, поговорить с ним. Он ведь маленький, не понимает, почему я вдруг пропала, бросила его. Надо всё объяснить, пообещать, что мы встретимся завтра.

Но если Халид не знает о ребёнке, то не стоит рисковать. Уверена, что в доме уже хватает прослушки, в телефоне тоже. У мужчины достаточно связей, чтобы устроить это за пару минут.

Сбрасываю одежду на кухне, где пила чай, и направляюсь в ванную. Что ж, если где-то камеры – наслаждайтесь. Уверена такое Халид не поощрит, ему нравится, чтобы игрушка принадлежала одному хозяину.

Холодный душ трезвит, стирает прикосновения мужчины, его запах. Забиваю всё гелем для душа с розой, жестко тру мочалкой тело. Я опять не знаю, что мне делать, как быть.

Четыре года назад Халид просто решил, что хочет оставить меня в своём доме. И у меня роились планы, как всё исправить, как спастись. Но тогда я всё время ошибалась, проигрывала.