Халид его пленница

Хорошее наказание.

Стимул жить. Просто надеюсь, что его будет достаточно. Цербер мешает многим, подгреб под себя слишком много территории. В девяностых всё началось, а теперь…

– Халид, - трусь щекой о его рубашку, чувствую, что дыхание учащается ещё больше. – Мы можем дальше сыграть в нашу игру?

– Какую из?

– Вопрос на вопрос.

– Хорошо, сыграем. Чуть позже. Сейчас мне нужно переодеться, сделать втык охране, просмотреть камеры. А потом я хочу пообедать, вместе с тобой и сыном.

– Не думаю, что это хорошая идея. Тут Турай и…

– При чем тут Турай? Она не обедает со мной, никто, кроме тебя, не получал таких привилегий.

– Но…

Я не должна переживать из-за какой-то девушки, соперницы. Нет, не соперницы, просто… Невесты Халида. Не должна думать, что ей может быть больно из-за подобного. Мне бы было.

Решись я завести нормальные отношения, сойтись с кем-то. А этот человек так поступал… Я бы никогда не приняла подобного.

И не приму.

– Ты хочешь меня? – спрашиваю напрямую, без желания играть. – Да или нет? Вопрос очень простой.

– И, очевидно, с подвохом. Да, Ада, я хочу тебя. Продемонстрировать насколько сильно? Я это легко.

– Покажи. Но не так. Если… Если ты меня хочешь, если я тебе… - не могу подобрать синоним к «дорога», проглатывая окончание фразы. – Отправь Турай домой. Или куда-то ещё. Или…

– Будешь приказывать мне, Ада? Не рискуй настолько сильно.

– Нет, но я не… Я не позволю касаться себя, когда у тебя есть невеста. Ясно? Я не буду простой любовницей или… Ты сам сказал, что я не другие девки. Вот и не равняй меня с ними.

Халид улыбается. Кажется, впервые настолько широко и искренне. Доволен каждым словом, ни капли не злится. Только гладит меня по щеке, наклоняясь для долгого поцелуя.

От которого воздух вспыхивает, оседая пеплом. И разливается тепловая волна, сметающая на своём пути всё. Губы тянет от укусов, а кожа болит от того, что так мало касаний.

– Я подумаю над твоей просьбой, Ада. Но ты тоже подумай о том, что тебе придётся заплатить за это. И потянишь ли ты.

Только мне кажется, что ничего не предложу.

Не смогу.

Халид может сделать это, просто из-за меня. Избавиться от невесты, не сталкивать нас в одном доме. Или отказаться, наплевав на мои желания. И любой вариант важен.

Потому что именно выбор мужчины решит всё.

Глава 31. Халид

– Познакомь меня с сыном, Ада.

Произношу вместо того, чтобы поставить девчонку на место Ставит мне условия, качает права. Обжигает своей ревностью, что плещется на дне медных глаз.

А ещё Ада дрожит, не переставая. Жмётся ко мне, я бы сказал, что она… Поплыла, как влюбленная дурочка. Никогда такой не видел. Но вместо желанного удовлетворения, только прижимаю к себе девушку плотнее.

В эту секунду она не кажется сломленной, просто слабая и уставшая. А я, раз взял под свою ответственность, должен защитить. Любым способом, от всего. Даже от её собственных мыслей.

– Ты хочешь… Янар не готов! И ты… С раной, в крови. Никакого знакомства, пока не будешь выглядеть прилично. И без разборок хотя бы…

– Не зарывайся, - шлепаю её по упругой заднице, а потом сжимаю. Моя, блядь. – И так наглеешь.

– Я забочусь о своем сыне, Халид.

– Нашем.

– И Янар, - продолжает, игнорируя мои слова. Ничего, это я ещё вдолблю в её головушку. – Не должен узнать отца за минуту до смерти того. Понимаешь? Что я ему скажу, когда тебя уберут на очередных разборках?

– Не уберут.

– Ты не всесильный. Не Бог, не бессмертный. Ты – обычный человек, Хал. И ты не… Не будешь выживать всегда. Понимаешь?

– Понимаю. Но не пытайся диктовать меня условия. Я хочу познакомиться с сыном нормально, и я это сделаю. Но согласен, сейчас приведу себя в порядок, чтобы пацан не испугался.

– И никаких жаргонных фраз. И матов, - Ада наседает, упираясь ладошками в мою грудь. Выставляет условие за условием, входит в кураж. Но я тут быстро организую тормоза. – И не смей втягивать Янара в свой бизнес.

– Ему сколько? Четыре? Рановато будет, потом решим.

– Халид!

Ухмыляюсь тому, как Ада готовится защищать Янара. Спорит со мной, высказывает мнение. А я просто наслаждаюсь её злостью и вырастающей заново силе.

Она готова ради малого стать слабой и для него же готова быть сталью.

Сука.

Ревновать к собственному сыну – нормально?

Притягиваю Аду ближе, желая рассмотреть как плавится медь в её глазах. Как девушка закипает, находя новые силы на спор. До победного конца, пока кто-то окончательно проиграет.

И это в ней… Восхищает.

Моя мать никогда не вмешивалась в воспитание, чтобы не решал отец. Тихая и смиренная, какой должна быть жена. Слабая, пусть я её уважаю и люблю. И жену мне такую же подбирали.

– Ты не ответил за Турай, Халид. Ты…

– Ты довольно забавно торгуешь своим телом, заметила? Обменять секс на изгнание девочонки.

– Катись к черту! Я своё условие сказала.

– Ты не в том мире, колючка, чтобы ставить мне условия. Не хочешь жить в одном доме с Турай – ты все ещё можешь выйти за ворота, не держу.

– Ты правда поступишь так?

– А кто мне помешает?

– Никто. Но я ведь не о том спросила. Я спросила, что ты будешь делать. Сам, без давления.

– Я не собираюсь увозить Турай.

Ада будто вся замирает в руках, превращается в медную статуэтку. Резко, на секунду. А потом взрывается, вырываясь. Отходит от меня на шаг, часто дышит. И смотрит так, что сомнений не остаётся.

Убьет меня сейчас, без сожалений.

Пульнет чем-то тяжелым или наброситься. У Ады нет выдержки, нет умения принимать правильные решения. Если что-то идёт не так – её срывает. Мечется, теряется.

А мне хочется её подхватить.

– Начнём с того, что она не моя невеста.

Произношу примирительно. Только перепалки с Адой не хватало, когда потерял больше литра крови. Хреновое нападение, с которым ещё нужно будет разобраться. И с теми, кто в этом замешан.

– Мы ещё не обсудили махр. Выкуп. До того момента она не считается моей невестой официально.

– Но живёт с тобой. Так разве можно?

– Я взял над ней шефство. Она под моей защитой, считай. Её брат погиб, кто-то должен был отвечать за девушку. Не переживай, в нашей культуре не принято спать с невестами до свадьбы.

– А меня трахать можно, да? – заводится, закипает. Доходит до нужной мне кондиции. – Так, спустить напряжение, чтобы дожить до брака? Отлично! Спасибо, Халид, за честность.

– А на что ты надеялась, Ада? Брак, любовь, до смерти вместе? Ты этого хочешь?

– Да, до твоей смерти! Тогда не нужно держать меня возле себя! Поверь, Халид, я легко найду того, кто как раз-таки брак предложит. И не пытайся угрожать мне сыном.

– И что, пойдешь прямо сейчас искать мужа себе? Подбросить до города?

– Зачем? У тебя полно симпатичной охраны.

Смертники.

Нахер все.

В землю уйдут.

Сука-Ада играет моими же методами, но не понимает этого. Нарывается, выводя из себя. Одной мысли хватает, что она будет принадлежать кому-то другому.

Хер там.

Моя.

– Вперёд.

Отступаю назад, указывая рукой на дверь. Ада вспыхивает, бесится, дает мне желанное. Потому что я знаю каждую её реакцию, всё, что она сделает. И стоит перехватить, как девушка впивается пальцами в мои плечи.

Толкается, рвет и мечет, заряжаясь новой волной своей силы.

– Ненавижу тебя, Халид.

– Прекрасно, - задираю на ней платье, когда в паху начинает давить член. – Скажешь об этом ещё раз. Когда кончишь.

Ада

– Нет, - произношу твердо, когда меня толкают к стене. – Нет, Халид!

– Не пытайся мной манипулировать, Ада. Боком вылезет.

– Я не манипулирую. Я поставила требования.

– Думаешь, можешь это делать?

– Ты мне скажи. Но я не буду с тобой спать, не буду тебе отвечать. Ты можешь взять меня силой, пожалуйста. Вперед.

И Халид делает это. Вжимает меня в стену, сдавливая бёдра. Его пальцы отодвигают трусики, касаются. А я упираюсь затылком в холодный бетон, прикрыв глаза. Впиваюсь зубами в губу, ногтями – в собственную ладонь.

Не двигаюсь. Не стараюсь сопротивляться и отталкивать мужчину. Знаю ведь, что именно тогда сдамся. Потому что будет борьба, а Халид победит. Прогнет меня, вывернет.

И я сдамся, словно на милость варвара. Как дикая первобытность, когда меня заводит сама игра. Когда я покоряюсь из-за чужой силы, что кто-то делает меня достаточно слабой. Чтобы кровь вскипела в венах, хотела прижаться к мужчине.

Отвечать.

Покорять в ответ.

Любить.

Но сейчас, прерываясь в остывшую куклу, я чувствую лишь холод. Он исходит отовсюду, обволакивает. Стены, Халид, я сама. Словно всё покрыто корочкой льда, не срубить.

– Бля, колючка, - мужчина сжимает меня сильнее, его пальцы двигаются по сухому лону. – Какая же ты сука, а.

Он упирается лбом в стену рядом с моим лицом. Мы прикасаемся висками. Словно моё сердцебиение и его смешались, переплелись. Каждой клеточкой, безвозвратно.

– Пытаешься выебать мне мозги?

– Пытаюсь уравнять наше положение.

– Этого не будет.

– Как минимум с Турай.

Моя губа дрожит, потому что это невыносимо больно и сложно. Когда человек, которого должна ненавидеть, так влияет. Когда я распадаюсь рядом, вся моя бравада просто сетка. А у Халида много оружия, чтобы с ней справиться. Протиснуться, в самую душу.

Не хочу думать о том, что он может принадлежать другой. Называть её своей невестой. Пусть когда это это было просто издевкой, просто подставить меня.

Халид врал, что я его невеста. И у меня не было возможности уйти. Потому что столько людей, которые мечтают добраться до мужчины. Любыми способами.

Он сам меня подставил и сам защищал.

– Турай-то тут при чем?

– Она знает, кто для тебя. Она… У неё есть статус и понимание будущего, Халид. А я…

Я не позволяю себе плакать, никогда не позволяла. Даже когда в дом ворвались бандиты, когда забирали опекунов – молчала. Контроль над эмоциями спас мне жизнь.

И сейчас он работает по полной. Не истерить, потому что это я не такая. Не кричать и не заводить новый круг разборок. Четко, по делу, как когда-то рапортовала своему начальнику.

– Я – пленница. На этом любая четкость заканчивается. Прости, что я не возбуждаюсь от подобного.

– Прекращай кусаться, колючка, - губы Халида касаются моего лица. – Для пленницы ты слишком много себе позволяешь. Хочешь разговор? Честный и открытый? В две стороны.

– Хочу.

Киваю, продолжая терзать губы. До металлического запаха, вкуса соли. Тело бьёт током, когда Халид дотрагивается до нижней губы. Размазывает каплю крови, вызывая легкое жжение.

– Не делай так.

Приказ, заставляющий расслабиться. Разом, словно выключают все винтики и программы сопротивления. Это не усталость, даже не бессилие или обреченность.

Словно…

Я на краю.

Полностью обнажена перед Халидом, показываю всю себя. Добровольно. Именно в этот момент. Мнимая смерть мужчины словно убила что-то и во мне. Окончательно, что не могу собраться.

– Мы поговорим, Ада. Хорошо. Компромиссы, да?

– Да. Но до…

– До разговора никакого секса, я тебя услышал. Я чуть не умер, а ты лишаешь меня стимула жить.

Мужчина ловит мою ладонь, тянет вниз, к своему паху. Дает прочувствовать, как у него стоит. Там махина, болт. И от такого движения меня кроет короткими импульсами.

Будто Халид не моё запястье сжимает, а снова касается между ног.

– Как на счет другого стимула? Подохнешь и никто не помешает вернуться мне к Яну.

Рискую, флиртую. Говорю что-то невообразимое, слишком много игривости в тоне. Но… Это не то, что могу сейчас перебороть или исправить. Просто смотрю, как глаза мужчины сужаются.

Но на губах появляется короткая ухмылка.

– Ты права, Ада. Стимула лучше не придумаешь. Ну, кроме, как убить Яна за покушение.

– Пожалуйста, услышь меня. Ян бы не стал так рисковать, не зная, как это отразится на мне и сыне. Он бы не подставил меня, хорошо? Как я бы не рискнула его жизнью ради собственной.

– Посмотрим.

– Пока ты будешь гоняться за Яном, упустишь реальную угрозу.

– Переживаешь, колючка? Приятно.

Халид притягивает к себе, обхватив за плечи. Так, что не сдвинуться. Сжимает крепко в своих объятиях, греет кожей. Эта секунда будто наполнена спокойствием и тишиной.

Лучшее время.

– Пошли, Ада, будем со всем разбираться. Без твоих выбрыков.

– Ой, будто я…

– Кто сбежала от меня на пять лет, даже не дав шанса?

– Выбор был рискнуть или точно потерять Янара. Я поступила правильно, с наименьшей угрозой. В конце концов, ты всё равно меня вернул.

– Но у Янара мог бы быть брат за такое время.

– Халид!

Поражаюсь его словам, сказанным настолько легко. Будто действительно думает о подобном. Что у нас с ним могут быть день, запланировано. И это… Мой анализ дает сбой, контроль трещит.

Затапливает непонятным теплом, которое скапливается в груди. Разгорается там, пульсирует. Словно живое, оставаясь во мне надолго, никак не убрать.

– Что такое, Ада? Думаешь, была бы девочка?

Его голос такой легкий, теплый. Будто мужчина надо мной подтрунивает, насмехается. Ловит мою ладонь и ведёт за собой. Ничего больше не добавляет, молчит.

И… улыбается.

Наслаждаюсь теплом его ладони, как мужчина касается пальцами костяшек. Гладит, пока не выводит меня из этого жуткого места. Кивает своим людям, не отпуская меня.

Держит ещё ближе, пока мы не оказываемся на втором этаже, в его спальне. Халида даже не смущает, как показательно он меня ведет. При всех обозначает, что я…

Его.

– Хал…

– Я предупреждал, что ты нарываешься. Вот, Ада, нарвалась. Теперь будешь спать здесь. Постоянно. Достаточно четко, кто ты мне.

– Я думала, что ты не держишь шлюх в своей постели.

– Я думал, что ты не шлюха.

– Ты!

– Ша, Ада.

Мужчина сбрасывает рубашку, позволяя любоваться своим телом. Литыми мышцами, шрамами. Они мне нравятся. Неправильно и дико, не нравятся. Действительно варвар.

Мой личный захватчик.

– Я говорю, ты киваешь. Поняла? – киваю, вызывая широкую улыбку. Это как удар в солнечное сплетение. Даже дышать не могу от того, насколько красив сейчас Халид. – Отлично. Турай не моя невеста. Ни в прошлом, ни в будущем. Никогда не называлась и официально я ничего не обещал.

– Но… Она живет с тобой.

– Под моим контролем и наблюдением. Я несу за неё ответственность.

Халид отвечает легко и четко. Не задумывается, не играет со мной. А я забираюсь на его кровать, позволяя себе такую вольность. Поджимаю ноги, отчего платье задирается.

Ловлю взгляд мужчины и прикрываясь подушкой. Чувствую себя маленькой перед Халидом. Не слабой но… Открытой, да. Лучшее слово. Беззащитной и с надеждой. Что не тронет, не ударит по нутру.

– Я говорю это раз, без повторений. Чтобы никаких скандалов и прочего. Турай не станет моей женой.

А кто станет?

Почему меня так душит от этого вопроса? Невозможности задать. Это… Не то, что меня волнует и беспокоит. Сущий пустяк, который не имеет значения. Не моё дело.

Но пальцы подрагивают, когда Халид их сжимает в своей ладони. Перебирает, гладит. Заводит мотор в груди так, что не выдерживаю. Прикрываю глаза, сдаваясь.

Секунда, всего секунда. Я цепляюсь за ниточку своей силы и отстраненности. Оттолкну мужчину. Но сейчас… Ловлю его тепло и близость, как грубые пальцы так нежно рисуют узоры на запястье.

– Это ясно, Ада?

– Да.

– Отлично, - ещё одна улыбка. Да что ж такое? Чувствует, что сегодня может додавить меня? – Идём дальше. Твой статус – пшик. Ты мать моего сына, как минимум. Это выводит тебя из любых статусов, любого положения. Выше всех в этом доме. Ты подле меня, Ада, моя женщина.

Его… женщина.

Хочется ухмыльнуться, насколько это просто звучить. Никаких обещаний, в которые я бы не поверила. Или тех статусов, что мне нужны. Любовнице, содержанка…

Женщина.

– Моя, - повторяет, надавливая. Будто пытается вдолбить.

– И сколько ещё таких «твоих»?

– Ох, ебать.

Мужчина закатывает глаза, забираясь на кровать полностью. Укладывается рядом, а после тянет меня на себя. Заставляет оседлать и упереться спиной о его колени.

Касаюсь горячей кожи, стараясь сместиться, перенести вес на колени. Он ведь ранен, почему Халида совсем не беспокоит это? Таскает меня, напрягается. И не выглядит уставшим.

– Ты в моем доме, колючка. С моим сыном.

– Нашим, - поправляю и понимаю, что попалась. Черт.

– Согласен, нашим. В моей спальне, Ада, куда я никого не водил. Достаточно прямой ответ?

– Не ответ.

– Одна такая. Другую бы грохнул за такое самоуправство, поняла меня? За мозгоебку, за истерики. И то, что нарушила приказ и ворвалась в операционную – тоже.

– Ты мне ничего не приказывал.

– Лука, Кемаль. Они – после меня, если что-то случится. Слушаешься Луку, его нет – Кемаля. Это ясно? Беспрекословно выполняешь всё. Я – Цербер, Ада. Сегодняшнее нападение повторится. Не раз, не два. Но мне нужно знать, что ты всегда в безопасности. Независимо от того, где я. Понимаешь, колючка?

– Да, я… Мы можем сделать вид, что следующих минут не было? Выпали.

Не жду ответа, потому что просто ложусь на мужчину. Вытягиваюсь во весь рост, обхватывая его за шею. Какая-то потребность в близости. Почувствовать дыхание, наплевав на все. Вот так.

Он и я.

Без сомнений и страхов.

Халид ничего не говорит, просто гладит меня по волосам. Наклоняется, чтобы поцеловать в затылок и притянуть ближе. С ним так хорошо сейчас, легко. В эту секунду.

Мне нравится лежать на нем. Поднять взгляд и встретится с черными омутами. Что-то… личное сейчас, о чем никогда не могла представить. Кожа покрывается мурашками, а дыхание спирает в груди.

– Ну что ты, Ада. Со мной всё хорошо, - голос Халида пропитан удивлением, беспокойством. – Я не умру, не так. Веришь мне?

– Не верю словам и обещаниям. Они подводят.

– Тогда даю тебе слово, Ада. Я не умру.

– Я поняла…

– Лежи!

Крупная ладонь придавливает обратно. Халид обхватывает меня руками, сжимает. Не дает уйти, сохраняя наш странный кокон. Когда мои ладони гладят его грудь, его – мою поясницу и ягодицы.

И в этом нет ни капли пошлости. Какая-то непривычная нежность, к которой я оказываюсь не готова. Выясняется, Халид мягкостью может бить сильнее, чем жестокостью.

– Ты сама сказала, колючка, что мне нужно отдыхать, раз ранен. Вот и лежим. Оба. Ещё какие-то вопросы? Трахаю я только тебя, Турай здесь в качестве гостьи. Сыну я вреда не причиню. Теперь дашь мне немного спокойствия?

– Угу.

И мы просто лежим, словно целую вечность. Молча, нарушая тишину дыханием. Я растворяюсь от касаний мужчины. Его пальцы гуляют по телу, зарываются в волосы.

И мне так хорошо.

Что не хочется никуда бежать.

Глава 32. Ада

– Стоило пойти в душ со мной.

Валяюсь на кровати, наблюдая за Халидом. У меня сегодня стресс, могу позволить всё. А потом уже буду задумываться над своим поведением и делать что-то дальше.

Тем более, что сам мужчина ведёт себя странно. Словно ему не бок прострелили, а голову. И влили что-то веселящее в кровь, чтобы перестал был устрашающим бандитом.

Халид возвращается в спальню полностью голый, только полотенце набросил на бедра. Ткань словно трещит на нем, вот-вот упадёт вниз. А я любуюсь.

Не должна, ага.

Но смотрю, как капли воды стекают по мышцам, вырисовывая шрамы мужчины. Он покрыт ими, карта его жизни. И когда Халид подходит ближе – я протягиваю руку, касаюсь.

– Промахнулась, Ада, хватать нужно ниже.

– Ниже не так интересно.

Поднимаюсь, свешиваю ноги с кровати. Пах мужчины практически напротив моего лица, но я запрокидываю голову. Веду пальцами по темной дорожке волос.

Пальцы трут старый загрубевший шрам. Видимо, ещё с детства. Глажу, видя, как напрягается Халид. Мускулы превращаются в сталь, которой так хорошо касаться.

– Ада. На члене тоже шрамы есть, проверь.

– Нет их там.

Как малыш познает мир, так я сейчас познаю тело Халида. Мелкими перебежками от бедра до живота. Глажу теплую кожу, ласкаю. Собираю пальцами капель холодной воды.

– Ада. Не играй.

– Я просто… Хочу тебя касаться. Это тоже запрещено?

– Касайся.

Халид хватает скрученную полоску полотенца, стараясь сбросить. А я сжимаю его ладонь, останавливая. Немая борьба, только взглядами. С желанием не подчиняться.

Ткань натягивается, выдавая возбуждение мужчины. Края полотенца падают в сторы, открывая вид на стояк мужчины. И любое сопротивление становится бессмысленным.

– Я просто собиралась посмотреть на шрамы, - заявляю, отодвигаясь подальше. – Остальное меня не интересует.

– Что такое, фетиш на шрамы? Тогда ты конкретно попала, колючка.

– Переживешь. Просто интересно было. Их столько… - во рту собирается слюна, от больного желания коснуться губами отметины. – Слишком много, Халид. Разве их нельзя… Удалить?

– Ты свой не удаляешь.

Киваю, автоматом прикасаясь к своей полоске. Вздрагиваю, когда Халид тянется следом. Он касается не шрама, а моих пальцев гладит их. Не давит, не вызывает волну страха. Которая бы заставила втянуть плечи, защищаясь.

– Об этом я жалею.

– Что запер меня и угрожал?

– Что не просчитал насколько ты безумна. Это было угрозой, а не наказанием.

Я помню тот день. Глупо было бы забыть момент, как Халид заполучил меня в первый раз. Когда просто запер в своём доме, а после – в кладовке. Хотел проучить, привести в чувство.

Чтобы стала смирной и прогнулся. Мужчина ведь ещё не понимал, как далек мой образ милой Адель от настоящей Ады. И пришел с кинжалом, да. Острым, лезвие которого холодило кожу.

Шею сводит спазмом от мыслей, как это было. Когда кожу рассекло кинжалом, как жгло и пульсировало. Какой горячей была кровь, как быстро она стекала по шее.

И как даже на грани жизни я продолжала бороться с этим мужчиной.

– Ты меня тогда здорово напугала, колючка. Единственная, кто так может, - голос Хлида непривычно мягкий, а его ладонь поглаживает мою щеку. – Очень сильно старалась, да?

– Ты должен был понять, что меня не сломить.

– Я понял, но захотел доказать тебе обратное.

И успешно доказывал, проверял. А где мы теперь? Всё в том же доме, только теперь мне доступна спальня Халида. У нас сын. И спустя пять лет это всё ещё звучит странно.

У нас.

А теперь, после побегов и смены имени, передо мной все ещё стоит Халид. Полуголый, со стояком. Смотрит жадно, вдавливает ладонь в мою затылок. А я упираюсь ладонями в его бёдра, окончаетльно сбрасывая полотенце.

– Отососи мне, Ада, давай.

– Много хочешь, - огрызаюсь, проводя языком по губам. – Я сказала, что не…

– Ещё слово, Ада, и я буду трахать тебя так, чтобы весь дом слышал. И ты поняла, что никого другого у меня нет. Доходчиво?

– Я не кричу во время секса.

– Подо мной заорешь.

Обещание сжимает что-то в груди, впрыскивает в кровь неконтролируемое желание. Сдвигаю ноги, стараясь унять пульсацию. И обхватываю ладонью член мужчины.

Веду по всей длине, касаюсь пальцами яичек. И ловлю реакцию Халида. Как ему нравится и невтерпеж. Как хочется поторопить меня, но лишь сильнее закрывается ладонью в волосы.

Наклоняюсь ближе, обхватывая губами крупную головку. На языке расцветает терпкий, мускусный вкус. Чистой кожи, солоноватый, пряный. Вбираю глубже.

Скольжу по вздутым венкам, обвивающих твердый ствол. Уголки губ растягивает, жжот, когда дохожу до половины. Двигаюсь назад, наслаждаясь тем, как пальцы Халида перебирают мои локоны.

Он позволяет двигаться мне в нужном темпе, не наседает. Провести по краю, слизывая каплю семени, снова взять. Приласкать ладонью основание, двигая в такт рту.

Это странно… Приятно. Делать такое с мужчиной, чувствовать его напряжение. Видеть, как подрагивает его живот. Чистый кайф, который стекает смазкой между ног.

Член Халида будто увеличивается в размерах, пульсирует внутри. А после резко пропадает, когда мужчина обхватывает моё лицо, отстраняя. Размазывает по губам ниточку слюны, улыбается.

– Что ты творишь?! – возмущаюсь, когда меня опрокидывают на кровать. – Халид!

– У меня на тебя планы.

– Янар…

– Гуляет под присмотром охраны. А ты, колючка, будешь орать. Как я и обещал.

Пытаюсь упереться в плечо Халид, но тот легко перехватывает мои руки, сжимая одной ладонью над головой. Укладывается сверху, не давая свести ноги. И я снова чувствую себя в его власти.

Полной и бескомпромиссной.

Смотрю, как свободной рукой он задирает на мне платье. Прожигает своими касаниями бедра, цепляет резинку трусиков. Могу только жадно хватать воздух.

Внутренности воспламеняются, каждую клеточку покалывает от этой близости. Той уверенности, с которой меня лапает Халид. Будто он законный владелец моего тела, может делать всё, что хочет.

– Хал, - голос садится, становится таким сиплым, выдавая моё состояние. – У нас были планы и…

– Я хочу трахнуть свою женщину, это – главный план. Учитывая, что ты хочешь того же.

– Не правда.

– Намекаешь так, чтобы я проверил?

Горячие пальцы мужчины тут же отзываются, проводя по лону. Собирают мою влагу, размазывают её. Тело будто пульсирует в ответ, просит большего. Не останавливаться, надавить.

Халид наслаждается моим состоянием, это можно прочитать по его улыбке. Широкой, довольной. Как он смотрит, считывает каждое движение. Как ловит губами мой стон, когда его пальцы толкаются в меня.

– Халид, - я могу вырваться из хватки, могу постараться сделать это. Но всё же позволяю прижимать себя. – Ты же ранен и…

– Я потерял кровь, а не стояк.

– Тебе нужен отдых.

– Не настолько. Я не немощный, Ада. Трахнуть тебя у меня хватит сил.

– А потом по новой зашивать рану.

Меня бесит такая уверенность Халида в собственной нерушимости, силе. Это хорошо, но… Бесит! Желание перемешивается с раздражением, выплескивается потоком силы.

Я обхватываю торс мужчины одной ногой, второй находя опору в матрасе. Разворот, чтобы опрокинуть Халида на спину, нависая сверху. Улыбаюсь, когда всё удаётся.

Знаю, что он мне позволил. Поддался, потому что этот трюк не такой простой, тем более, когда руки зажаты, когда всё против меня… Но я сижу на мужчине, поглаживая пальцами его торс.

– Дикая Ада, - его ладони крепко сжимают мои бедра, не позволяя ткани сползти вниз. – Расскажешь, где так научилась?

– Нет. Ты же ничего не рассказываешь.

– Справедливо. Тогда, - на мою ягодицу приземляется шлепок, отдающий сладким огнем. – Сегодня ты сверху, так уж быть. Стяни с себя эту тряпку.

Выполняю приказ беспрекословно, чувствуя, как кожу щиплет от взгляда. Когда платье отправляется на пол, тянусь к застежке лифчика. Опускаю глаза на шрамы мужчины.

Потому что то, как он смотрит… Будит самые темные желание во мне. Обещала себе не поддаваться, но сейчас именно это и делаю. Полностью отдаюсь, отключая крик разума.

Между ног упирается возбуждение мужчины, ничем не прикрытое. Спасает только тонкая полоска трусиков, как последний барьер. Секундная передышка перед шагом в бездну.

– Давай, колючка, не тяни. Раз так переживаешь о моем здоровье.

– Только я могу тебя добить, - в этом же был весь план, с самого начала. Цербер должен пасть от моей руке. – Поэтому переживаю. Только поэтому.

– Ну да. Ты либо начинай действовать сама, либо я помогу.

Только Халид не ждет. От тянет мои трусики, от чего раздается жалобный треск. Секундная вспышка боли, когда ткань впивается в тело, а после остается бесполезной тряпкой в руках мужчины.

Поддаюсь желанию, обхватываю налитый кровью член ладонью. Провожу, заставляя Халида прикрыть глаза. И ещё раз, наслаждаясь, насколько он возбужден. Как крепко у него стоит.

Из-за меня.

– Ада, блядь!

Мужчина злится, подтягивая меня выше, сам тянет за бедра вверх. И заставляет полностью принять в себя, входя рывком. Заполняет меня. И своим членом, и поглощающим желанием.

Оно роится внутри, множится. Выплескивается рваными вздохами и дрожью. Всё скручивается, словно обволокло колючей проволокой. Больно и хорошо, невыносимо.

Я медленно двигаюсь, заново привыкая к размеру Халида. Будто мы никогда не спали, будто у нас всё впервые. Глаза в глаза, не отворачиваясь. Смотреть на мужественное лицо, как бездна манит меня.

Черная дыра, которая раздавливает всю защиту. Не могу сдержать ни возбуждения, ни тихих стонов. Двигаться на нем… Идеально. Когда полностью заполняет, когда так растягивает.

Опускаюсь вниз, медленно. Ещё медленнее поднимаюсь, не желая прекращать. Меня затягивает в вихрь жаркого спокойствия, когда каждую секунду хочется растянуть на вечность.

Я глажу грудь мужчины, изучаю напряженные мышцы. Халид не торопит меня, только смотрит. Постоянно. Всё время. Его ладони мнут мои ягодицы, сильнее насаживая, а после касаются груди.

Сжимают затвердевшие соски, мягко обводят по кругу. Каждое движение кажется новым взводом курка, когда бьёт по нервам, окончательным. Финальным выстрелом, который разбивает всё внутри.

– Не заставляй меня брать всё в свои руки, - от голоса Халида у меня бегут мурашки, затаптывают. Уничтожают. – Давай, Ада, быстрее.

– Нет.

Машу головой. Прижимаю его ладони к кровати так, как это делал мужчина. Только силы во мне меньше, но Халид не спорит. Переплетаю наши пальцы, находя новую упору.

– Нет, Хал. Хочу так… как хочу я.

– Если это «хочу» не будет быстрее, то я сорвусь, колючка. Огребешь.

Кусаю его губу, затыкая. Ускоряюсь лишь немного, когда спазмами начинает сводить живот. Волной удушливого удовольствия, когда воздух просто сгорает внутри.

Мне не хватает совсем немного, но получить оргазм не получается. Меня колотит, но ничего не помогает. Ни быстрее насаживаться, ни медленно доводить до грани.

Нужна капля, а её все нет.

Глухо стону, когда меня начинает разрывать на части от желания. Задыхаюсь в поцелуях мужчины. Когда он вырывает одну ладонь из хватки, притягивает меня ближе, вынуждая полностью лечь.

И начинает вбиваться в меня, задавая собственную скорость. Выбивает из меня воздух каждым толчком, втягивает кожу на шее. Мне так хорошо, что не могу сдержаться.

Хнычу, двигаю бедрами навстречу. Прошу большего, мне так нужно.

– Моя тихая девочка, - шепчет, кусает мою мочку. Двигается так, что у меня искры перед глазами, всё заволокло пеленой. – Моя. Так ведь, Ада? Скажи это. Скажи, блядь!

– Твоя. Твоя, да!

Оргазм обрушивается с такой силой, что я захлебываюсь, полностью падаю на грудь мужчины. Меня бьёт жгучими ударами, будто током. Наполняет всё тело блаженством.

Я вся словно разлетаюсь на миллионы частиц, превращаюсь в пыль.

Так безумно хорошо, словно попала в Рай. Нашла пристанище спустя года скитаний. Всего на секунду ворвалась, получила блаженное наслаждение. Меня кроет, стоны вырываются из груди.

– Моя, - рычит мне на ухо, обхватывает за талию. Чувствю, как его горячая сперам стекает по бедрам. – Уяснила?

– Я… А если нет?

Встречаюсь с опасными огнями в бездне глаз. Как Халид смотрит, как его хватка становится сильнее. Словно немое обещание, что тогда мужчина вобьет в меня это понимание.

И сейчас…

Я не против. А с остальным буду разбираться потом.

Глава 33. Халид

– Сводку по нападению, сейчас же.

Отдаю приказ Луке, влетая в кабинет. Какие-то гниды решили убрать меня и я это просто так не оставлю. Тем более, раз нападение было именно на меня. В очередной, сука, раз.

Ада уверяет меня, что это сделал не Ян. И я готов ей поверить, проработать остальные варианты. А посе выпустить мозги ублюдку, если он рискнул моей женщиной.

Ян ведь не идиот, мы работали вместе. Точнее – он работал на Цербера. И показал себя умным, хватал всё на лету. Иногда даже один раз не нужно было говорить, уже делал.

А так по тупому пытаться меня убрать, рискуя Адой, здесь нужно либо быть конченным маразматиком, либо напрочь наплевав на девушку. И ни один вариант мне не нравится.

– Мы просматриваем всех, кто навещал Яна, - Лука подвигает ко мне ноутбук с данными. – Его телефонные звонки. И звонки тех, кому звонил он. Дальше, Ян…

– Остальные варианты где?

– В плане?

– Где остальные имена? Всех, кто может быть причастен. Какого хера я спрашиваю спустя несколько часов, а у тебя ничего нет? Лука, в последнее время ты хреново справляешься. Аду найти не мог, сейчас опять какие-то вопросы. Если ты так пытаешься на моё место метить…

– Халид, мне прекрасно на своём месте. Выше меня только ты и Цербер, - помощник усмехается, падая в кресло. – И проблем у меня гораздо меньше.

– Как и власти.

– Власть в могилу не унести. Тебя пытаются убить круглосуточно, меня – ни разу не трогали. Не потому что я крот или не попадаюсь на глаза. Я не настолько значим. Поэтому… Моя должность – моя, выше я не мечу.

– Тогда объясни, почему у тебя в разработке один Ян? Который чилит в больнице?

– Потому что к нему наведывалась Арабина. Явно не девочек для досуга приводила. И с ней же встречалась Ада. Имена остальных подозреваемых не меняются, Халид. Одни и те же. По ним информация собирается фоново, всегда.

– Мой брат чем сейчас занят?

– Саид вылетел в Грецию из страны. Ищет ту дев… девушку.

– А мы?

– Мы прочесываем Европу. Она бы не стала рисковать с Грецией, если Саид ищет её столько лет. Найдем раньше него и используем.

– Свободен.

Найти ту девку, за которой гоняется брат – отличное решение. Если он пришел шантажировать меня Адой, то я отвечу тем же. Никогда не понимал решение отца откреститься от Саида.

Сделать вид, что внебрачных детей в нашей семье не бывает. Его ошибка, за которую теперь платить мне. Саид с нашей кровью, и этого не отнять. Всегда будет рваться к власти. И не получив её изначально, теперь становится неконтролируемым.

– Войдите.

Отвлекаюсь на стук в дверь, захлопывая ноутбук. Поставки оружия могут подождать и до завтра, вопрос на таможне давно улажен. А мне нужно расслабиться. Например, вернуться к Аде.

После оргазма кто-то становится невероятно мягким. Ластится, прячет коготки. Домашняя кошечка, которую хочется ещё и ещё. Пока окончательно не подохну.

– Халид, - Ада мнется на пороге, но затем уверенно заходит внутрь. – Ты хотел поужинать с Янаром. Яном, - поправляет сама себя, а я усмехаюсь. – Что смешного?

– Что ты так упрямо называла сына сокращением, а теперь сама следуешь моему примеру.

– Ничего я не следую, ты… В общем, ты занят или найдешь время для сына?

Усмехаюсь ещё шире. Ада сейчас выглядит недовольной женушкой. И это, к удивлению, совсем не бесит. Потому что непривычно её видеть такой. Дерзкой, но со срезанными углами.

– Иди ко мне, колючка, - отъезжаю на стуле, хлопаю по бедру. – Я жду.

– Я тебе не собачка так бегать, понял меня?

– Куда уж понятней, милая. Но подойдешь и мы всё обсудим.

– Ладно, - фыркает, без жалости падая на меня. Так, что рана в боку начинает тянуть. – Черт, больно?

– Ни капли. Так что за внезапная претензия?

Девушка хмурится, пока я убираю волос с её лица. Касаюсь пальцами искусанных губ, улыбаюсь. Да, одного оргазма явно не хватит, чтобы вытрахать из неё дурь.

Но хорошо, что у меня есть возможность это исправить. Много-много раз, пока не добьюсь желаемого эффекта. Не обязательно смирения и покорности, хер с ним. Аду голыми руками не прогнуть, а через других – низко и не интересно.

Пусть прикручивает характер и добавляет мягкости, а дальше мы разберемся. Потому что эта девушка никуда от меня не денется. Ни через год, ни через десять.

Я так решил.

Осталось донести мысль до Ады.

– Ты хотел поужинать вместе, помнишь? – девушка бездумно выводит узоры на моей шее, накрывает кожу своей ладонью. – Яну уже пора, чтобы вовремя лечь спать. У него график.

– Строгая мама? – ловлю её завиток, наслаждаюсь тем, что любимые кудри вернулись. – Очень, да?

– И ещё более строгий папа. Понял меня? Я… Халид, я готова молчать при твоей охране, не нарываться. Ты же видишь. Но воспитание сына… Это должно решаться вместе.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

– Согласен, хорошо.

– И если я сказала, что нужно что-то делать… Не подрывай мой авторитет, хорошо?

– Это работает в две стороны, колючка. Если я что-то разрешил, то ты не перечишь.

– А ты мог бы сначала со мной обсуждать всё, что разрешаешь?

– Попробуем так.

Прижимаю крепче к себе девушку, чувствуя, как она расслабляется в моих руках. Успокаивается. Видимо, её действительно волновал этот вопрос. И мне приходится наступить себе на горло, тормозя.

Потому что я привык, что воспитанием сыновей занимается глава семейства. Чем меньше девки возятся с пацанами тем лучше. Иначе вырастут сопляками, хватающимися за мамину юбку.

Но с Адой…

Гребанные компромиссы, на которые я готов, чтобы ей было легче.

Я не привык договариваться, сразу – бить и ломать, прогибать до нужного мне ответа. Времена, когда я сам прогибался остались в далеком прошлом. Но сейчас…

С Адой так нельзя, приходится искать новый способ, к которому я не привык. Уж тем более не с девушками, где всё было просто. Так, как скажу я и без разговоров.

А сейчас аккуратно снимаю Аду со своих колен и чувствую себя потерянным сопляком. Потому что не знаю, как правильно действовать. И так показал сегодня слишком мягкости, а такого нельзя допускать.

С другой стороны – силой я тоже мало чего добился.

– Спасибо, - Ада вдруг улыбается, поправляя длинное платье. – Что согласился со мной. По поводу Яна.

– Какого из?

– Янара Халидовича, - фыркает, скрещивая руки на груди.

– Думал, у него нет отчества.

– Очевидно, кто-то может не дожить до того момента, как оно появится.

– Колючка, дерзость прикрути. Я тебе не пацан, чтобы бросаться такими угрозами. Поняла меня?

Девушка закатывает глаза, поспешно отворачиваясь. Ни капли не испугана, отбилась от рук. А как приручать – хер его знает. Как с диким животным, которое может броситься в любой момент.

Только дикое животное можно пристрелить, а Аду – пусть глотку перегрызет, а не отпущу. Осталось только найти нужный подход. Чтобы и девушка перестала носом крутить, и не размякнуть.

– Поняла. Так, мы идём ужинать или у тебя дела?

– Дела. Но идём, - поднимаюсь за девушкой, притягиваю к себе. – Ты говорила Янару кто его отец?

– Ну… Не особо, эта тема не поднималась настолько сильно. И… Сейчас я не говорила, что ты его отец.

– Правильно. Не следует пока знать.

– Думаешь, нужен ли тебе внебрачный сын?

Ада кусается по привычке, защищая себя и пацана. И сейчас это неприятно колет осознанием, что она видит опасность во мне. Пытается отодвинуться, включить характер.

Закоренелая привычка, которая сидит в ней глубоко.

И которую мне хочется убрать.

– Думаю, что Янар может в неподходящий момент назвать меня отцом. Не стоит рисковать, пока я в очередной раз не проверил всю охрану.

– Хал, ты привез меня в дом, где не уверен в охране?! Черт, плевать на меня. Ты сюда сына притащил!

– Уверена, что в городе было безопаснее? Здесь крепость, Ада. Но всегда может быть опасность, которую не видишь. Лука проверит всех, повторно. И тогда буду думать, как вас прятать. И нет, - разворачиваю к себе девушку за плечи, ловлю злые огни в глазах. – Не потому, что хочу скрыть вас и жениться на Турай. Но мне нужно обезопасить свою семью максимально, без подвохов.

– Я… Не понимаю. То есть, протокол безопасности и всё такое – я знаю почему это нужно. Но не представляю, как ты собрался это организовывать. Мы возвращаемся к прошлому варианту? Я живу отдельно, а ты приезжаешь время от времени?

– А ты хочешь видеть меня чаще?

Ада вспыхивает, кусая губу от злости. Отворачивается, быстрым шагом направляясь к столовой. Почти что пыхтит от того, что я поймал её на такой мелочи.

Но с каждой минутой она упрямится всё меньше, фыркает для вида. И мне это нравится. То, чего в девушке не было раньше. Смирение? Новая игра? Ничего из этого, но заставляет идти на уступки.

Она – мне, я – ей.

– Милый, - Ада о чем-то болтает с сыном, улыбается широко. Мне так никогда не улыбалась. – А что ты тут…

С сыном, бля.

Моим сыном.

Торможу возле дверного проема, не могу вдохнуть даже. Пуля в самое сердце, перед этим пробившая легкие. Так, чтобы добить наверняка, без шансов выжить.

Янар мой сын.

Не новость уже сколько времени, а при это… Блядь, у меня сын. И Ада скрывала его столько времени, прятала. Защищала, переживая, что я смогу навредить.

Сжимаю челюсть до тупой боли в зубах, чтобы перестало так крыть. Но не помогает. Ада треплет волосы мальчишки, прижимает его к себе. Янар её точная копия, те же глаза и кудряшки, тот же хмурый взгляд.

Янар Халид Гонсалес.

Она ведь даже назвала его именем моей национальности, пусть и сбежала. Дала моё имя вторым, пусть не отчество. Ада была уверена, что я собираюсь отправить её на аборт, не хочу наследников. И сделала всё, чтобы наследник у меня был.

Умная девочка, которая охренеть как облажалась. Но сделала всё правильно. Расставила приоритеты и защитила ребенка, как могла. Теперь моя задача объяснить Аде, что защита на мне. Всегда.

– Привет.

Мальчишка картавит, смотрит на меня… Зло. Точно Ада. Другие бы дети с интересом смотрели или страхом, а Янар – словно на противника. Обнимает Аду за ногу, прижимается.

Но как маленький воин, собирается защищать маму.

Настоящий мужик.

Мой сын.

Будь чуточку старше, сказал бы что у меня инфаркт. Потому что с сердцем в груди что-то явно не то происходит. Щемит, дышать сложно. Вот-вот мотор заглохнет.

Присаживаюсь, чтобы быть на одном уровне. Рассматриваю пацана. Мелкий нос, темно-карие глаза. Выискиваю схожесть с собой, но вижу только Аду. В каждой черте, без исключения. Даже в том, как поджимает губы.

– Привет. Я – Халид, друг твоей мамы.

– Хм. Друг? Мам?

– Да, милый, это мой хороший друг. Помнишь я говорила, что мы поживем у него?

– Да. Янар, - произносит своё имя, протягивая мелкую ладошку. Жму её, довольно улыбаясь. – А можно мне пострелять?

– Нет! – Ада запрещает ещё до того, как я успеваю понять, что малой заметил мой пистолет. – Нет, Халид!

– Видишь, мама запретила. А маму нужно слушаться.

Малой вздыхает так, что я сомневаюсь в своей адекватности. Думаю, как за пару минут организовать тир и отвлечь Аду, чтобы не мешала. Но обещал, что её мнение будет учитываться.

– Думал, - прижимаю к себе девушку, когда она усаживает Янара за стол. – Что мы обсуждаем всё. Включая стрельбу.

– Я… Хал, не втягивай его в свои дела. Оружие, насилие… Я хочу для него другой судьбы, понимаешь?

– Понимаю. А как насчет тебя? Тебя втягивать можно?

– В каком смысле?

– Ребята могут организовать лук и мишени, пока мы ужинаем, - шепчу, прихватывая мочку уха. Вжимаю сильнее в себя, не обращая внимания, что кто-то может увидеть. – Хочешь пострелять?

– Да, - Ада облизывает пересохшие губы, оборачивается на меня. – Да, хочу.

– Отлично. Осталось обсудить, как будешь расплачиваться за такое.

Глава 33. Халид

– Халид!

Ада шипит точно кошка. Пытается вырваться и отстоять саму себя. Но сжимаю крепче в объятиях, не привлекая внимания Янара. Держу, пока девушка не замрет, покоряясь.

– У всего есть цена, Ада. Мне вот интересно на какие уступки готова ты, чтобы пострелять.

– Давай. Вываливай свой список.

– Язык прикуси и спроси нормально. Ада, - сжимаю её локоть, шепчу на самое ухо. – Не устраивай сцен.

– Не пользуйся тем, что я не могу тебе ответить. Это нечестно, Хал. Ты можешь… Говорить всё, а я должна кусать себе язык. Чтобы не показать неуважения.

Знаю, что Ада права. У меня в разы больше преимущества перед девушкой. Потому что Ада получит, если будет выделываться перед моими людьми. Даже не из-за того, что я так хочу.

Потому что нужно свою женщину держать в узде. Хотя бы для вида.

– Тряпки. Ты носишь то, что я скажу. Без обсуждений и споров. Никакого платка. А взамен – устроим тебе стрельбище здесь.

– Постоянное?

– Да. Только не тренируйся на охране, договорились?

– На тебе?

– Не попадешь и пострадает твоя задница.

Потому что я не против заняться этой частью тела. И так слишком долго ходит нетронутой. А мне хочется попробовать её всю, без остатка. В каждой клеточке оставить свой след.

– Не буду стрелять, - бурчит, но в глазах огоньки. – Постараюсь. Но… Одежду… Обойдусь без лука. Но наряжать меня как угодно не позволю. Не хочу. Хватило с головой.

– Ма! – Янар явно недоволен отсутствием внимания. – Хочу.

– Обсудим, - шепчу на ухо перед тем, как отпустить девушку.

Пиздец странно, когда малой сидит за столом. Что-то лепечет, хмурится, капризничает. Мне в детстве подобного никто не спускал. Изначально нужно уметь контролировать эмоции.

Но чувствую, что если сейчас стукну по столу – то Ада стукнет меня. Воительница, которая умеет быть слабой для семьи. И для них же станет самой сильной.

Мне нравится наблюдать за девушкой. Как кружит вокруг Янара, улыбается ему. Будто ничего не существует сейчас, только её сын. Такая открытая, счастливая.

– Иди ко мне, милый.

Ада усаживает пацана к себе на колени, а у меня скрипят зубы. Эмаль в крошку сотрется, пока буду сдерживать себя в таких мелочах. Не сказать лишнего, не взять воспитание в свои руки.

– Что? – девушка бросает на меня взгляд, пока Янар жует огурец. – Ты смотришь так, словно я твою охрану убила.

– Нежничаешь.

– Хал…

– Слишком. Янар вполне может сидеть самостоятельно.

– Серьезно? Давай. Посади Янара так, чтобы он не упал и мог достать до стола. Вперед.

Всё это девушка произносит нараспев, с улыбкой. Явно, чтобы не пугать сына нарастающей ссорой. Прикидываю рост пацана, понимаю, что Ада полностью права.

– Завтра здесь будет стул. Детский.

– Вот завтра и поговорим.

До конца ужина девушка почти не обращает на меня внимания. Полностью сосредотачивается на сыне, отвечая на его миллион вопросов. Мне лишь остается наблюдать.

– Мы будем играть в его спальне. Если ты хочешь присоединиться…

– Позже. Закончу с делами и поднимусь.

– Через час мы будем ложиться спать.

Киваю. Все равно хер пойми как возиться с пацанов. Обычными приказами не справишься. Грубостью – тоже. Племянники изначально воспитывались правильно, согласно нашим порядкам.

С Янаром сложно.

С его матерью – пиздец как сложнее.

– Мы собираем конструктор, - девушка коротко улыбается, когда я поднимаюсь к ним. Заебался, но иду проверить сына. Моего сына. Мысль каждый раз кажется нереальной. – Поможешь?

Помогать значит сесть рядом на ковер и не лезть. Просто наблюдать, как малой возится с кубиками. Вечность выстраивает кривую башенку, а Ада щиплет меня в бок, когда хочу сделать всё сам.

– Не лезь. Верю, что ты умнее трехлетки, - шепчет, навалившись на меня боком. – Но не стоит. Он любит строить.

– Купить ещё какие-то игрушки?

– Мхм. У него хватает.

– Ада.

– Потом, сейчас хватит. Ты же сам говоришь, что не нужно баловать Янара.

Говорит тихо, прижимается ближе. Держит строгое выражение лица, но уголки губ подрагивают. Обжигающей волной всё стекает к паху. Сука-колючка, которая одним видом возбуждает.

– Милый, заканчивай. Пора в ванную.

– Ма… С уточками?

– Конечно.

– Хорошо, - малой кивает, неловко поднимаясь. – Пошли.

Требовательно, точно моя копия. Ещё не хватает хмурого взгляда, но Янар старается. И протягивает руку, поторапливает. Только не Аду, а меня. Впервые выпадаю в осадок, поглядывая на девушку.

Какого…

Эм.

У него же ладонь хрупкая, едва обхватывает мой палец. Ебать. И как мне с этим управляться? И что делать? Неуверенно треплю пацана по волосам, вызывая у того прищуренный взгляд.

– Милый, а какие уточки возьмешь?

– О!

Лицо мальчишки тут же светлеет, улыбка едва не до ушей. Отпускает меня, бросаясь к одной из сумок. Уверенно, как взрослый, зарывается внутрь. И ищет что-то.

– Мы плаваем только с резиновыми уточками, - Ада прижимается со спины, поднимается на носочки. – Переживешь такое?

– Попробую.

– И улыбнись ему, хорошо? Чуть мягче, ведь ты ему и так понравился.

Ада тянется губами к шее, едва обхватывает мой торс руками. Чертова соблазнительница. Подозрительно тихая и мирная, явно что-то не так. Главное, чтобы не закончилось очередными выходками.

– Нашел. Пошли, - ещё один приказ, Янар тянет за собой. – У нас график.

– Хал, - Ада сдерживается, но потом прыскает со смеху. – Стоило бегать плять лет, чтобы увидеть, как тебя строит трехлетка.

Ага.

Или как может строить мать трехлетки, если постарается.

Я не привык чувствовать себя идиотом. Любая проблема либо решалась, либо устранялась. Никаких завтыков, пауз и чувства подвиса. Цербер не может допускать слабостей и ошибок.

Но сейчас…

Бля, есть же какие-то инструкции для отцов? Потому что всё, что делает Ада – кажется странным. Нереальным. Я бы не додумался не мешать ребенку строить провальный замок.

Или отвлекать уточками, когда Янар начинает капризничать. Ада его не успокаивает, не прикрывает. Хотя от его плача у меня начинает раскалываться голова.

А я всегда был равнодушин к чужим слезам и истерикам.

Девушка просто забрасывает в его кровать резиновые игрушки, что-то рассматривает. И заинтересовывает сына настолько, что тот забывает о своей выдуманной обиде.

– Спокойной ночи, Янар.

Мальчишка дергается, но кивает. Ясно. Мне улыбок пока не положенно, только хмурый взгляд. Который я каждый день вижу в отражении. Точная копия, то моя, то Ады.

Сплелись, мля, гены.

– Хоть бы сладких снов пожелал, - Ада врывается в мою спальню спустя пару минут. – Янар. Для него полное имя – как признак, что что-то натворил.

– Я не буду называть сына именем твоего… Друга. Обойдется он такой чести.

– Мой друг или мой сын?

– Наш сын, Ада.

Девушка медленно вздыхает, после чего кивает. У неё каждый раз дергается уголок рта, когда соглашается с этим фактом. Будто не согласна, но спорить не решается.

Хоть в чем-то.

– Раздевайся и дуй в кровать.

– Ты меня не перепутал со своей шлюхой? Им такие приказы будешь отдавать.

– Шлюхе я бы сказал раздеться и сосать. И уж точно это бы происходило не в моей спальне. Так что, Ада, не заставляй меня подниматься.

– Точно, - девушка кивает, стягивая через голову платье. Едва не швыряет в меня. – Я же твоя… Женщина? Только это ничерта не значит, Халид. Это просто…

– Скажи мне, что просто слово и я его не держу.

– Нет, конечно нет.

Вижу, как Ада сжимает пальцы, мнет ткань. Сдерживает себя, загоняет все споры подальше. И мне это чертовски не нравится, учитывая характер девушки.

С каждой секундой убеждаюсь, что она что-то задумала. И ждёт удобного момента, чтобы провернуть свой план. Очередной блядский план, который ни к чему хорошему не приведет.

Но пусть. В крови закипает азарт, приливает адреналин. Что она сделает, когда. И как я буду наказывать девушку за очередную ошибку. Даже хочется поторопить, пусть пропускает прелюдию.

– Но «твоя женщина» не значит ничего. Не… Я и так не защищена, Хал. Каждый, кто захочет убить тебя – захочет навредить и мне. Я доверяю тебе, твоим людям…

– Не доверяешь, перкащай пиздеть. И начни говорить прямо.

– Хал…

– Прямо или я отправлюсь прямиком к Яну, узнавать всю правду. О каждом, мать его, дне твоей жизни.

– Пошел к черту!

Взрыв. Безумие. Чистая ярость.

Девушка отбрасывает платье подальше, сбивая что-то с полки. В её глазах не огни – костры, медные кинжалы и стрелы. Оружие, приготовленное лично для меня.

Подбираюсь на постели, упираюсь спиной в стенку. Наслаждаюсь представлением. Отлично, будем смаковать сразу результат, а не просто неудачную игру Ады.

– Тебе нравится это?! Чувствовать власть надо мной, да? Просто ломать меня, стирать в пыль? Ты сильнее, это факт, никто не спорит. Но если ты надеешься, что я приму просто так – нихера подобного.

– Маты, Ада, выруби. И тон прикрути, ты говоришь не со своими сосунками, которые терпели.

– Они меня хотя бы уважали. Меня и мой характер. И мой тон, и маты и…

– Снова врешь. Они и трети не видели того, что видел я. Не так ли?

Мне нужно всего несколько быстрых шагов, чтобы добраться до Ады. Она даже не замечает сразу, реагирует слишком поздно.

Перехватить запястье, выкрутить руку.

Не до боли и травм, просто развернуть девушку к себе спиной. Прижать к стене, навалившись весом. Ада брыкается, старается попасть по ране, поцарапать и надавить.

Сжимаю одной ладонью оба запястья, давлю ими на поясницу девушки. Идеальный рычаг, чтобы удержать её на месте. Рассчитываю силу, чтобы даже синяков не осталось.

Я собираюсь усмирить Аду, а не навредить или наказать.

– Так ведь, Ада? – шепчу на её ухо, свободной рукой поглаживая загривок. – Только со мной ты насколько дикая, да?

– Все остальные адекватные, - встряхивает головой, роняя кудряшки на плечи. – С ними и не нужно быть такой!

– Приму это за положительный ответ. А теперь договаривай, Ада. Что тебе не устраивает в твоем статусе?

– О, меня всё устраивает. Быть женщиной Цербера предел мечтаний. Всю жизнь засыпала и думала об этом. Ничего больше мне и не нужно!

– Ты моя женщина, Ада. Нравится или нет, это факт. Ты стала ею в тот момент, когда проткнула себя моим кинжалом.

– Ты просто оказался сильнее, Халид, это ничего не значит! Будь у Луки столько власти – я была бы с ним, не так ли? Он бы увез меня из твоего дома, дал отпор и сделал своей женщиной.

Контроль не трещит по швам, его нахрен разрывает.

Сука.

Ада только что подписала себе приговор.

Глава 34. Ада

Я нарвалась.

Просто так, без какого-либо повода. Показала свой характер, так, что теперь прижата к стене. Халид держит крепко, не позволяет вырваться. Все мои трепыхания не имеют смысла.

Хотела же постараться, сыграть покорную и тихую, смиренную и… Какой там все говорили мне стать? Мне нужно было, чтобы Халид потерял интерес, отпустил, как надоевшую девку.

Я бы просто жила себе спокойно, нашли бы компромисс. Но не так, не сейчас. Не когда я сегодня полностью мягкая, без защиты и границ. Когда меня вывернуло наизнанку от мысли, что мужчина умер.

И мне нужна даже напускная смелость, напускная бравада. Пытаюсь вырваться из захвата мужчины, но ощущение, что борюсь сама с собой. Сопротивляюсь просто для того, чтобы не забывать как это делать.

– Будь у Луки столько власти – я была бы с ним, не так ли? – слова рвут на части, но это правда. Это. Правда. Не окажись Халид сильнее, мы бы не были вместе. Не будь я такой сломанной – он бы не заинтересовался. – Он бы увез меня из твоего дома, дал отпор и сделал своей женщиной.

– Повтори.

Ладонь ударом опускается на мои ягодицы. Оставляет жгучий укус, который пылает и щиплет. Инстинктивно отстраняюсь, ухожу от источника… Даже не боли, чего-то больше.

– Повторила. Ирада. Сейчас. Же.

Каждое слово Халид зло выдыхает мне на ухо, пропитывая его яростью. Такой, что меня подгибает. Инстинкт самосохранения кричит заткнуться, не говорить больше.

Мужчина крепче сжимает мои руки, вдавливает. Трусь щекой о стену, умпрямо сжимаю зубы. Борюсь без повода. Это какое-то безумие, как всегда между нами.

На границе боли и желания, адекватности и слетевших тормозов. Когда коснуться хочется так же сильно, как и оставить после себя новые шрамы. Получить такой же ответ.

На грани.

Мы всегда с ним на грани.

– Повторила, блядь, сейчас же.

– Я была бы с Лукой. Может, у меня от него был бы сын, а?

– От него?!

Думаю, что довела мужчину, разорвала все границы. И не знаю, что он сделает дальше. Единственный, чьи поступки оставались для меня загадкой. Как и слова.

Он говорил, что я его женщина. Но что это значит? Этого не достаточно, это пшик. Сегодня одна женщина, а завтра другая. Всего лишь звук, статус, который легко перейдет другой.

Нас ничего не связывает, кроме общего сумасшедшая и злости, кроме Янара. Мы друг другу, по факту никто. Не семья, не любовники в нормальном понимании.

И в любую секунду это может закончиться, нет никаких поводов быть вместе. Мы несем в себе разрушение, пока кто-то не уничтожит другого. И компромиссы… Они ведь не сработают, не склеят всё.

– Сын от Луки? Этого ты хочешь, Ада?! Залететь от кого-то другого? Трахаться с другим?

– А если хочу?

Халид резко отпускает мои руки. Так, что даже больно из-за того, что пропали его прикосновения. Кожа покрывается мурашками, становится невыносимо холодно.

Упираюсь ладонями в стену, боюсь разворачиваться. У меня ощущение, что я либо сейчас получу по полной программе, либо… Окажусь свободной, как того и хотела.

Он не станет терпеть конкуренцию, не станет терпеть такое. Что я могу подумать о ком-то ещё, лечь под другого. Это то, что может оттолкнуть Халида от меня.

Навсегда.

– Хочешь?

Только мужчина не отпускает, а его хватка переходит выше. Халид зарывается пальцами в мои кудри, наматывает волосы на кулак и тянет, заставляя запрокинуть голову.

– Повтори, Ада. Давай, отвечай.

– Я…

– Ну вот и захлопнись, если не можешь довести свою ложь до конца.

– Что ты делаешь? – он рвет на мне белье, пальцами сжимает бедро. – Хал.

– Покажу, кого ты хочешь. От кого ты течешь. И кому ты будешь рожать, снова и снова. Поняла?!

Халид редко кричит или рявкает, и даже сейчас он говорит спокойно. Но его тон наполнен звенящей злостью. Под которую хочется подстроиться, пригнуться. Чтобы буря прошла мимо меня.

И в тоже время хочется броситься в самый центр взрыва, оказаться пригвожденный к месту. Чтобы разрывало на части, как снаружи, так и внутри. Хоть какой-то баланс в жизни.

– Я не буду больше тебе рожать. Нет.

Говорю твердо, но вся дрожу. От того, как меня накрывает. Как чувствуется вес мужчины, его мощь. Он впечатывает меня в стену, держит крепко. Голова ноет из-за жесткой хватки, всё тело покрывается мурашками.

– Нет? Тебя никто не спрашивал, Ада. Забеременеешь и сядешь под полный контроль. Родишь мне сына, ещё, и дочь. И, блядь, столько, сколько я захочу. Пока не поймешь, что ты моя.

– Я не твоя. Нельзя насильно сделать кого-то своим.

– Можно, Ада. Я увидел тебя и забрал. А твой Лука, - имя помощника Халид выплевывает, как самое гадкое в мире. – Не смог тебя отстоять. Я смогу. Каждый раз. Беги, скрывайся. Я найду, верну. Землю перерою и душу продам, но ты будешь со мной.

– Без вариантов?

– Без.

Пальцы мужчины находят мой клитор, ведут по влаге. Черт! Он ведь… Самый грубый наш момент, самое открытое противостояние, а я вся влажная. Там потом, океан.

Смазка пачкает бедра, растекается под ладонью мужчины. И он всё чувствует, прекрасно понимает. И давит сильнее, царапает джинсами мою кожу, отвешивает ещё один шлепок.

Такой острый, сильный. Возбуждение смешивается со злостью, дурманит голову опасным коктейлем. Ягодицы жжет от удара, пронизывает стрелами, когда Халид медленно обводит пострадавшее место.

А потом снова бьет.

– Что ты делаешь? Хал!

– Воспитываю тебя, Ада. Как нужно говорить со своим мужчиной.

Его поцелуи втягивают кожу на шее, оставляя после себя дыру в гурди. Когда всё клокочет, кипит внутри, медленно разбирает меня на атомы. Я просыпаюсь от резкой смены движений.

Вот его пальцы грубо врываются в меня, а вот – двигаются медленно. Растягивают возбуждение, наполняют тело дрожью. Халид нежно поглаживает кожу, а после до искр сжимает.

Его губы находят мои, сминают в яростной борьбе. А после язык проводит по контуру, вызывая приступ тахикардии. Меня колотит, бросает из стороны в сторону. Словно из холода в адскую жару и обратно.

Не предугадать, не подстроиться.

Только медленно умирать от каждой ласки, принимая её. Меня закручивает, голова кружится от того, как сводит низ живота. Это даже не похоть, не возбуждение.

Что-то намного сильнее, опаснее. Ноги подкашиваются, я сама двигаюсь навстречу пальцам мужчины. Мне кажется, что я либо сейчас умру, либо получу самый яркий финал.

Протестующий стон срывается, когда Халид делает шаг от меня. Всё ещё близко, дыхание щекочет затылок, жар топит обнаженную спину. Но недостаточно, так далеко…

– Урок первый, Ада. Никакого оргазма, пока не начнешь вести себя правильно.

– Значит, обойдусь.

Ворчу, а вместе с тем сгораю. Между ног влажно, я вся плыву. И не хватает всего пару касаний, чтобы упасть в пропасть. Тех движений, которые так просто получаются у Халида.

А сейчас он молчит, ничего не делает. Мучает меня, специально. И я злюсь, взрываюсь от этого. У мужчины оказывается вся власть. Не только из-за силы, охраны, оружия. Даже тело отзывается, оставляя меня ни с чем.

И я просто…

Теряюсь.

Впервые чувствую себя настолько беспомощной. Упираюсь лбом в стену, мелко дрожу. Хочется обхватить себя руками в поиске защиты, но не хочу показывать Халиду своё состояние.

Будет меня учить? Ладно, переживу. Это ведь просто виток нашего безумия, новый поворот. Каждый раз я повторяю себе, что буду держаться. А после сдаюсь на короткий миг.

– Неправильный ответ, Ада.

– Плевать.

Я жду нового шлепка, рычания, хватки на теле или в волосах. Сжимаюсь, будто превращаюсь в тугой клубок спутанных нервов. Затронь и я рассыплюсь. А Халид трогает.

Только совсем не так, как я готовлюсь. Он обхватывает меня за талию, крепко прижимая к себе. Давит на живот, чтобы я даже отклониться не могла. Его дыхание обжигает, тепло тела – плавит всю сталь внутри.

– Сука ты, Ада. Пиздец сука. А на другую даже не встает, одна ты. И мозги мне крутишь, выворачиваешь. Какого черта ещё тебе нужно, а? Чтобы перестала меня на прочность испытывать, как далеко дам зайти.

– Урок первый, Халид. Если на меня давить – я буду сопротивляться до последнего.

Вместо упреков мужчина начинает смеятся. Хрипло, мне на ухо. Так, что трещина внутри только разрастается. И мне больно от этого, и хорошо. И волнительно так, что вдохнуть не получается.

– Сука, вот что мне с тобой делать? – пальцы мужчины ведут по коже, не давая ни миллиметра расстояния. Давят, гладят, ласкают. Будто ищут эту саму трещину, куда можно забраться. – Какого хрена ты не можешь спокойно жить, а?

– Почему ты не можешь просто принимать то, что нужно мне.

– Я пытаюсь, это ты начала крутить мне яйца, проверяя рамки.

– Я не…

Понимаю, что действительно. Как одна из причин, которая была спрятана глубоко внутри. Не понимала, а Халид добрался быстрее меня. То, что было привычкой в детдоме.

Проверять границы, насколько сильно можно ударить, чтобы не получить ответ. Так делали со мной, так делала я. Естественный процесс, чтобы выжить. Но ведь сейчас я не выживаю…

– Прости, - сжимаю переносицу, чувствуя себя загнанной. – Прости, мне не стоило.

– Рад, что ты это понимаешь.

– Мудак. Мог бы тоже извиниться.

– Не считаю себя виноватым.

– Ну естественно.

Нет сил фыркнуть, только развернуться лицом к мужчине. Уткнуться взглядом в голую грудную клетку, пройтись по мышцам. Куда угодно, только не смотреть в глаза.

Бездна-бездна, как мне от тебя спастись?

– Ты проверяла грань дозволенного, я тебе её показал.

– Не уверена, что поняла.

Произношу устало. Слышу, как трещит всё внутри, распадается. Я просто падаю перед Халидом без брони. Опустошенная, словно кто-то выкачал все силы. И теперь я не знаю, как мне быть.

– Играешь, колючка. Не устраивай истерик, не качай права без повода.

– Без повода?

– Ты пришла уже с желанием поругаться, хотя мы всё решили. Разве нет?

– Я… Может быть.

– Что такое, Ада?

Мужчина давит двумя пальцами на низ подбородка, заставляя поднять взгляд. Вся его злость куда-то испарилась. Кажется, что сейчас мы оба остались без ничего, пустые.

Только Халид умеет с этим справляться, знает, что нужно делать. А я настолько привыкла хвататься за свою ненависть, что просто не могу справиться. У меня никогда ничего не было, только слепая ярость.

– Что тебе не нравится?

– Всё? Нет, - исправляюсь под неодобрительным взглядом мужчины. – Многое. Для начала, то что мы говорим о важном только после ссор или секса, голые.

– Это поправимо.

– Хал!

Мужчина подхватывает меня на руки, хотя до кровати всего несколько шагов. Демонстрирует свою силу, словно красуется. А может ему так удобнее, чем вести за собой. Сразу толкнуть к нужному месту.

Мужчина стягивает простынь с кровати, укутывает меня. Всё резкими, быстрыми движениям. Словно невыносимо ждать ещё, нужно быстрее закончить и вернуться к главному.

– Дальше, Ада. Ещё какая проблема?

– Платья, - выдаю первое попавшееся, когда Халид тащит меня на кровать. Не на колени, как обычно, просто устраиваемся рядом. Чтобы только один сантиметр между нами и глаза в глаза. – Твои наряды, Хал, мне не подходят. Я не хочу и…

– Я говорил, чтобы ты объяснила мне. Настолько любишь тряпки?

– Люблю. Это знаешь, как… У меня всё время в детдоме была ужасная одежда. Старая, безликая. Там никто не заморачивался, а когда я вышла… Я люблю платья, я люблю выбирать одежду. И да, красоваться тоже люблю. Потому что это, чего у меня не было никогда. А гречку ненавижу.

– Почему?

– Переела, когда смогла сама себе купить. Не важно. И когда ты одеваешь меня в эти платья… Я словно снова в детдоме. А я не хочу так.

– Я не могу позволить тебе ходить с сиськами наружу, ты ведь понимаешь?

– Да, но не… Для ваших женщин, может это нормально, правильно. Они знают, что нужно одеваться скромно, порядочно, - делаю пальцами кавычки, набираясь смелости. Оказывается, говорить честно сложнее, чем воевать. – Но у меня другие порядки и привычки.

– Наши женщины? Ты моя женщина, Ада. От и до, каждая твоя клеточка – моя. Никого другого не будет. Ни у тебя, ни у меня. Ниже колена, без выреза, не облегающее.

– Что?

От признания, которое тревожит сердце, у меня отключается слух. Никого. Только он и я… Халид серьезно? Полностью отдает отчет в сказанном? Потому что я ведь спрошу потом, за каждую ложь.

Не сразу понимаю перемену, к чему это говорит Халид. А когда понимаю… Смотрю с недоверием, кажется, мы это уже проходили?

– Платья, юбки и прочее. Ниже колена, на ладонь выше – максимум, хорошо? Никакой груди, вот тут, - его палец касается моей шеи. Рисует полукруг от одной ключицы до другой. А меня простреливает сладким удовольствием. – Такой вырез, не больше. Без облегающего, только при мне.

Халид перечисляет всё то, что до этого запрещал. Наважно, что не имел права, что это мой выбор. Но сейчас… Он наступает на глотку своим принципам.

Ради меня.

У меня щиплет в глазах, хотя я не плачу. И чешется нос. И хочется прижаться к мужчине, просто так. За то, что услышал меня. Причина ему подошла, он принял и решил проблему.

– Я не буду говорить спасибо за это. Это моё право.

– Упрямая. Люблю тебя за это.

Что?!

Глава 35. Ада

Чувствую себя тупой. Моргаю несколько раз подряд, рассматриваю мужчину. А тот просто замолкает, словно ничего такого не сказал. Просто разрешил носить любую, почти, одежду.

Да.

Люблю тебя за это.

Это что ещё за херня? Прокручиваю слова Халида в голове, а внутри взрываются бомбы. Оставляют кратеры, прошибают. Кажется, сейчас меня окончательно доконает.

Размажет происходящим.

Люблю?

Это же… Черт.

– Что ещё?

– Что? – моргаю, не понимая ничего. Заторможена, подвисла от происходящего. – О чём ты?

– Ну, ты ведь ебала мне мозги не только из-за одежды, слишком мелко для тебя. Что ещё тебя волнует? Закроем тему раз и навсегда.

– Я… Ну…

Мямлю, как непонятно кто. Но не могу просто перестроится. Халид только что признался мне в любви? И делает вид, что ничего такого не сказал. И как это понимать?

Но мужчина ведь не из тех людей, кто скажет это просто так. Мимолетом, как шутку или… В моем понимании, он вообще не должен говорить подобного. Никогда! Это ведь Халид.

Цербер.

– Я твоя женщина, так? Ты сам сказал.

– И?

– Я не пленница, не рабыня и девка на одну ночь. Поэтому… Ты должен считаться с моим мнением. Ты не можешь принимать все решения за меня и приказывать.

– Могу. Но что конкретно тебе не нравится?

– Ты меня запер в своем доме!

– Ты можешь выезжать с охраной куда нужно, не проблема.

– Ты в курсе, что не сообщил об этом? Меня даже на улицу не выпускали, пока не вмешался Кемаль. Я здесь на птичьих правах, просто… Не знаю, но догадываюсь, кем меня считают все вокруг. Я не из тех девушек, кто просто прогнуться и всё. Я не буду послужной содержанкой или женщиной, которая будет принимать каждое твоё слово как закон.

Выпалила на одном дыхании, встречаясь с темнотой в глазах Халида. Озвучиваю самое важное. Я не смогу, даже при всём желании, просто следовать за кем-то.

Подчиниться и принимать каждый приказ, как слово Божье. Халиду ведь это нужно, чтобы весь город подчинился и прогнулся. Чтобы никто не спорил и не возникал.

А я с детства привыкла высказывать своё мнение. Драться за него, рвать. И ходить с синяками, когда связывалась с ребятами постарше. Но суть в том, что это не останавливало меня.

Каждый день – до конца.

– Но ты будешь его принимать, Ада. Мои приказы не обсуждаются, потому что от них зависит жизнь. Моя, твоя, Янара.

– Да? И что опасного, если я не выполню приказ надеть длинное платье?

– За одежду мы уже решили, разве нет?

У меня было всегда миллион причин, почему мне не следует быть вместе с Халидом. Почему это плохая идея, как он меня ломает. А сейчас… Все доводы разлетаются, как перепуганные птицы.

Люблю тебя за это.

Люблю.

У меня сердце останавливается, точно. Любовь и обещания – это глупость, сегодня есть, а завтра кто-то другой появился. Никогда не ждала этих слов, не просила.

Но услышав…

Забыть не получается. Справится с тем, как душу прокалывает тоненькими уголками. Халид умеет бить по больному, и сейчас это был самый точный удар.

– Ты… Ты сказал, что любишь меня.

Произношу потерянно, все ориентиры сбиты. Халид способен на любовь? Не просто похоть, не желание подчинить и обладать? Любовь. Только мне кажется, что я сама не понимаю, что значит это слово.

– Сказал. Дальше что?

– Я… Ты в курсе, что такие признания просто так не делаются?

– Если ты ожидала свечей, романтического ужина и признания под звездами, то явно меня плохо знаешь. Это очевидный факт, если я позволяю тебе столько всего.

– Но… Ты мудак, ты в курсе?

– Не настолько позволяю. И не требую признания в ответ. Что тебе ещё нужно? Ты будешь со мной, Ада. Без вариантов. И я готов слушать условия, разве нет?

– Да, но…

– Ты сама говорила, что у тебя есть цена. И если я её заплачу, то ты будешь со мной. Очевидно, что это не деньги и не чувства.

– Цербер.

Я разрушена и обескуражена, мои барьеры пали. И я выпалила то, что действительно волновало. Последнее, что никогда не даст мне быть с Халидом. То зерно злости и ненависти, которое я взращивала в себе столько лет.

Большую часть жизни я планировала, как отомщу. Это было смыслом жизни. Мотивом не сдаться в детдоме, поступить в академию, стать лучшей на курсе.

Старая добрая месть.

И я не уверена, что когда-то могу избавиться от неё. От желания, впелетнного в нервную систему. Это то, кто я есть. А без ненависти… Как мне жить дальше, на что ориентироваться?

Но…

Люблю тебя за это.

Поэтому я признаюсь, отрезая пути к спасению:

– Цербер. Всё, чего я хотела – смерть Цербера. Если бы ты принес мне голову Цербера – я была бы с тобой, без вопросов и побегов. Вот моя цена, Халид. Неподъемная, правда?

Какая сегодня дата?

Всегда было интересно, когда именно я умру. Какие цифры выбьют на моей могиле и будет ли вообще у меня могила. Я готовилась к тому, что умру. С того самого момента, как решила отомстить Церберу.

Он отобрал у меня всё, я отберу всё у него.

Простая схема, честная. И опасная.

Потому что нельзя идти против одного из самых опасных людей города и ждать, что всё пройдёт легко. Я ведь влезла в опасные дела, светилась и была готова умереть за свою идею.

В подворотне, на перестрелке, где-то в лесу, где бы меня после закопали. Столько вариантов, миллион. Но никогда не представляла, что буду лежать в одной кровати с этим мужчиной.

Смотреть, как его лицо наливается жестокостью и строгостью. Будто каждая клеточка застыла, превратилась в сталь. А я не могу предугадать, что будет дальше.

Халид сказал, что любит меня. Признался, пусть не так, как мечтают все девчоки. Пусть просто бросил, как факт, и перешагнул. И пошел дальше, разбираться в наших отношениях.

– Я… Жила с это мыслью, Хал, - опускаю взгляд, стараюсь дышать. Только так сложно. Почему он молчит? Почему ничего не спрашивает? – Понимаешь? Большую часть жизни я думала о том, как убью Цербера. И пойду ради этого на всё. Глупо, наверное, но я говорила себе это же в нашу первую встречу.

– Что именно? – голос мужчины ледяной, пробирает меня до кости. Хочется спрятаться, пусть и на груди мужчины. – Что ты говорила?

– Что буду с тобой, твоей. Как и когда захочешь, если принесешь мне голову Цербера, если убьешь его ради меня. Только знала, что не сделаешь. Ты ведь его помощник, не предашь ради девки своего босса. А потом оказалось, что ты и есть Цербер. И это… О, или нет. Может, не в первую встречу, но тогда. Пять лет назад. Не помню, не уверена. Я уже ни в чем не уверена.

Я бы расплакалась или всхлипнула, но получается только сделать сиплый вдох. Дышать нужно больше, чем устроить истерику. Тем более, Халид их не любит, а я…

Кажется, я люблю его.

Ничего не понимаю.

И когда вдруг оказываюсь в руках мужчины, то думаю – вот и всё. У него, наверняка, хватит сил свернуть мне шею. И бороться за сына не придётся. И спорить об одежде, которую должна носить его женщина.

А ещё…

Утыкаюсь в горячую грудь, чувствую, что всё-таки плачу. Слёзы просто скатываются по лицу. Главное доказательство моей слабости стекает по коже мужчины, полностью меня оголяя.

Он столько раз меня раздевал, обнажал перед собой. Но сейчас… Мне кажется, что я впервые действительно обнажена. Полностью. Никаких секретов, лжи, притворства.к

Есть просто я. Ирада. У которой отняли всё, которую оставили ни с чем. Цербер. И сейчас я прижимаюсь к нему, словно мой спаситель. Остров безопасности, секундная передышка.

– Не думал, что увижу твои слёзы, - его пальцы зарываются в мои кудри, медленно их растягивают. – И не думал, что не захочу видеть их ещё когда-либо.

– Я не плачу.

– Конечно.

– Разучилась.

– Оно и видно. Иди ко мне, колючка, - Халид не предлагает и не спрашивает. Затаскивает так, чтобы я уселась на него сверху. Перекинула ноги через бедра мужчины, прижимаясь как можно плотнее. – Вот так. Оцени моё терпение, Ада. Потому что я совсем не терпелив. И объясни мне, что происходит.

– Ничего. Я не… Ты хотел правду, Хал? Вот тебе моя правда. Цербер ворвался в мой дом, убил моих родителей. И я спаслась… Чудом спаслась, ценой чьей-то ошибки. Может, жизни.

– Когда это было?

– Давно, очень давно. Но это не меняет сути. А ты их… Ты даже не помнишь, Хал, понимаешь? Ты… Отнял у меня семью, отправил в детский дом, в ад. И не помнишь.

– Ты не можешь быть уверена в этом.

– Я спросила тебя. Тогда, четыре с половиной года. В день, когда сбежала. Я спросила тебя, помнишь ли ты семейство Терещенко. У тебя ни один мускул не дрогнул, ничего не заворошилось в памяти. Если бы… Если бы ты сыграл, действительно что-то помнил – ты бы нашел меня намного раньше. Знал бы всю мою историю, всё бы знал. А так…

Ответом мне служит тишина. Та самая, что мне сейчас очень нужна, необходима. Слушать чужое размеренное дыхание, подстраиваться под него. И медленно успокаиваться.

Халид не спешит меня убивать. И я впервые не продумываю, что он может сделать дальше. Не строю никаких планов. Просто обвиваю его крупную шею своими руками, чтобы было удобнее.

Вот так хорошо, да. Молча. Без лишних игр, лжи, каких-либо притворств и вариантов. Просто он и я. И в эту секунда нет вороха прошлого, нет груза тайн на моих плечах.

– Ты сказала тогда, я помню, - Халид кивает, его борода колет щеку. – Что работаешь на заказчицу, когда мы говорили в последний раз до твоего побега. Что тебя кто-то нанял разузнать об этой семье.

– Ну, я сама себе начальник, нужно было давно это понять.

– Стоило, ты права. И я не помню семью Терещенко. Но я подниму все дела, всё перерою. И найду причину, почему к ним пришли. Цербер не ходит просто по домам, ко всем, кто попался на пути. Ты же это понимаешь?

– Да, но… Когда ты делаешь что-то плохое, всегда получаешь ответ. Может моя семья сделала что-то такое, да. А Цербер, - не могу произнести «ты», слишком больно. – Он отомстил им. Только ведь и я могу мстить. Это кровавая цепочка и я пыталась её прервать.

– Когда сбежала от меня?

– Да. Я спасала себя, и Янара. И ещё, чуточку, тебя. Потому что когда ты признался в том, что Цербер – я не могла сидеть спокойно. И Ян помог мне сбежать, да. Как нельзя вовремя.

– Я понял.

– Не смей его трогать за это. Считай, он спас тебе жизнь.

– Ещё я перед этим сопляком в долгу не был. Но… Ещё раз по цифрам. Когда именно умерла твоя семья? Когда ты попала в детдом?

– Шестнадцать лет назад. Я бы… Я ведь тоже была бы мертва, да? Плевать на возраст. Если бы не спряталась в шкафу, если бы мне не дали шанс сбежать… Я помню твой кинжал, Хал. Помню как он блестел от света и…

– Шестнадцать лет?

Я не понимаю, почему голос мужчины звучит вдруг… Так расслабленно, словно я сообщила ему, что пошутила. Да, не его же семью тронули, не ему прилетело.

Но всё равно…

Разве ему плевать, что я пострадала тогда? Что он лишил меня всего?

Нет. Сомневаюсь. Халид может быть жестким и жестоким, но не столько. Но понять не получается, уловить идею. Только отстраняюсь от мужчины, встречаясь с бездной в его глазах.

И улыбкой на лице.

– Хорошо, что кинжал, Ада. Очень хорошо, теперь я вспоминаю, кто такие Терещенко. И то, что шестнадцать лет назад, просто прекрасно. Думаю, пора тебе узнать ещё одну мою тайну.

Глава 36. Халид

– Халид, ты… Чтобы заплатить мою цену, голова должна быть отдельно от тела. Сам организуешь или мне позволишь?

Ада бравадится, храбрится. Набирает полные легкие воздуха, чтобы и дальше спорить. Но при этом кажется такой хрупкой сейчас. Всего немного надавить и она сломается.

В этот раз наверняка.

Только я крепче сжимаю в своих руках и думаю, что перегрызу глотку тому, кто постарается на неё надавить. Причинить боль, обидеть. Она – моя женщина.

И пусть статус Аду не устраивает и нужно что-то придумывать другое, но это самый откровенный статус. Моя женщина – не просто девка, невеста, жена. Всех их можно поменять, отослать. Свою женщину хочется оберегать, свергать ради неё страны.

Ада ошиблась, очень сильно. Если бы я был помощником Цербера, а не сам занимал эту роль – ради Ады я принес бы его голову. Не сразу, не в тот же день.

Но приди она ко мне сегодня, мать моего сына, моя женщина. Та, что прочно засела в мозгах и сердце, в печенках, блядь. Приди и попроси жизнь Цербера – я бы ему голыми руками свернул шею.

– Организую. Но ты сама назвала свою цену, - дергаю её кудряшки, закручиваю кончики, которые едва мокрые от слез. – Я её принял. Сделка, Ада, и никак иначе.

– Я не… Не понимаю.

– Ничего, поймешь. В другой ситуации тебе бы пришлось просто смириться. Потому что даже знай, что убил твоих родных – я бы не смог тебя отпустить. Я пиздец какой мудак, Ада. И не дал бы тебе уйти. Это даже забавно.

– Что тебя смешит в моей истории?

– В моей истории, колючка. Была одна фраза, мне её часто повторяли. Что размякнуть из-за девки – последнее дело.

– И что забавного?

– В том, что этот человек потом и умер из-за девки. Девчонки, на самом деле. И сейчас бы… Будь он жив, я бы лично прикончил и бросил его бошку тебе под ноги.

– Зачем? Ты… Ты говоришь, что хорошо, что шестнадцать лет назад. И Терещенко, но не… Ты не объясняешь.

– Спроси меня, Ада. Спроси, кто так говорил.

– И кто?

– Цербер.

Он был прав. Размякнуть из-за девки – пиздец какая ситуация. Потому что сейчас прижимаю к себе девушку, стаскиваю её бедер край простыни, чтобы держать было лучше.

И предаю собственную историю. Тайну, которую должен был хранить и оберегать. Главное оружие против меня, моей империи. Ада ведь даже имя не удержала в тайне, я уверен.

А всё равно не наказал.

Начинаю понимать, что её не наказывать, а оберегать нужно. Хер с ним, пусть лучше будет дерзкой и сильной, пусть выводит своей броней и защитой. Но не так… Плачет она, а мне будто яйца режут.

– У тебя раздвоение личности или что?

– Ты ведь умная, колючка, подумай. Я давал клятву не трепаться об этом. И слово давал.

– Ты… У тебя странные принципы о «не трепаться». Что ты от меня хочешь? Ты… Ты хочешь сказать, что не Цербер? Зачем тогда сказал мне об этом? Никто бы не стал лгать о подобном.

– Не стал бы, если жизнь дорога.

– Жизнь ты любишь, Халид. Даже если постоянно пытаешься с ней расстаться. Но… Хорошо. Цербер говорил, не ты. То есть, был кто-то другой? Кто носил это имя?

– Умница.

Оставляю короткий поцелуй на её коже, разворачиваю лицом к себе. Ада в очередной раз доказывает, что не просто красивая. И такие срывы, истерики… Это не её часть, не то что вшито в ДНК.

Она умная, собранная. Быстро анализирует, приходит к нужному выводу, стоит дать ей правильную информацию. И смотрит на меня с такой гребанной надеждой, что меня пробирает.

– Цербер это статус? – она поднимается, перекидывая через меня ногу. Упирается ладонями в плечи, будто оживает. Азартнее, собраннее больше, чем за всё время в моём доме. – Должность, которая передаётся после смерти? Логично, да. Человека можно убить, а Цербера – нет.

– Именно.

– Поэтому он так давно существует и прогибает город. В девяностые многих убивали, но он оставался. Не потому, что выживал. Просто его заменял кто-то другой. Так?

– Так. Моя умная девочка, - глажу её щеку, наслаждаюсь медью в глазах. Разгорающимся костром, в который могу войти добровольно. – В девяностые Цербера пытались убрать многие.

– А чем дольше он выживал, тем сильнее пугал остальных. Несокрушимостью, бессмертием. И что после предательства, даже если наверняка убрать, всё равно возвращался. И мстил.

– И мстил. За последние лет тридцать Цербер сменился всего два раза.

– Прошлый Цербер и ты… Ты стал шестнадцать лет назад? Как?

– Я был сопляком, едва начал чего-то добиваться. Цербер, тот Цербер, назначил меня своей главой охраны. И когда я облажался – решил убрать.

– Но ты выжил.

– Халид – значит бессмертие. Я, как и Цербер, выживаю. Положил нескольких его людей, правую руку и самого Цербера.

– И занял его место, которое оказалось пустым. Стремительный рост по карьерной лестнице.

– Звучит уверенно, но на самом деле, Ада… Тогда все были растеряны. Верхушка пала от моей руки, а из тех кто знал настоящее имя Цербера… Свора пацанов, которая не особо могла что-то делать.

– Не верю, что ты можешь быть растерянным. Ты не такой. Мне кажется, в тебе от рождения была эта… Уверенность, сталь. Стержень.

Была. Но в тот момент… Тряхнуло всех, просто я первым принял решение. Объявил, что трон Цербера мой, никому не стоит заикаться об этом. Никогда, если хотят жить.

Взял всё в свои руки, перестроил. Непросто было, когда ничего не знаешь. Когда назначаешь себя правой рукой самого себя и гребешь, как можешь.

Пришлось показать слабость, объявить о том, что на Цербера было покушение. Что верхушка мертва, что теперь я помощник и всем занимаюсь. Это помогало первое время, пока не понял систему, не нашел нужные связи.

Начинать с нуля было бы сложнее, чем просто прийти на нагретое место. Шаг за шагом, год за годом. Тайна, в которую были посвящены всего несколько человек.

И Ада.

– Шестнадцать лет назад, - девушка повторяет твердо, на её губах – зловещая улыбка. Дьявольская. – До или после Терещенко? Без лжи, Хал, сейчас я её не прощу.

– Во время. В ту ночь, после расправы над Терещенко. Меня пытались убить, а я убил быстрее. Знал бы будущее, перерезал бы глотку Церберу его кинжалом. Но я просто пустил пулю в сердце.

– Он мертв? Ты убил его?

– Да, Ада, убил его. Прости, на могилу не свожу, её просто нет.

– Убил.

Повторяет, а после виснет на мне. Прижимается так крепко, что кого-то другого могла бы задушить. Её губы скользят по шее, накрывают один из шрамов, зарождая желание в венах.

– Спасибо, Хал.

Кажется, мне нашлось чем покорить Аду.

– Ты… Ты убил Цербера и занял его место, - Ада произносит словно для себя, прикрыв глаза. – Ты… Хорошо, значит, что я не успела тебя убить.

– А ты пыталась?

– Ох, ну тебе лучше не знать. Я просто хорошо скрываюсь.

Едва ухмыляется, а я тяну к себе. Впиваюсь в её пухлые губы, прикусывая их. Я победил Цербера столько лет назад, а вкус победы чувствую только сейчас.

Сладкий, дурманящий. От него адреналин пулей разлетается по крови, взрывает всё. Ощущение, что атомы не ходу врезаются в стенки вен, закручиваются.

И посылают прямые импульсы к члену.

– Да? – натягиваю простынь, пока та не упадет с тела Ады. – И как же ты пыталась? Расскажи мне. Получишь амнистию.

– Что? – у неё в глазах сплошной дурман, моргает и хмурится, пока не поймёт слова. – О чём ты?

– Давай, колючка, признавайся в своих грехах. И тебе ничего за это не будет.

– Совсем ничего? Тогда не интересно. Хал!

Моя возмущенная Ада кусает губу в отместку, наваливается всем весом. Наигранно хнычет из-за одного шлепка. Игривого, там и силы-то не было. Так, приласкать задницу.

Крепче сжимаю упругую ягодицу, тяну на себя. Отбрасываю подальше простынь, касаюсь обнаженного тела. Да, так намного лучше, чем просто зажимать у стены.

Вести ладонями по бедрам, наслаждаться теплотой девичьего тела. Медленно вверх, пока не коснусь затвердевших сосков. Ада вздрагивает, стоит едва сжать пальцами.

– Хал, это странно…

– Что именно? Что я тебя хочу или готов простить?

– Что ты готов прощать меня во время секса. Либо разговоры, либо секс.

– Либо ты перестаешь качать права и следуешь моим приказам.

– Такого варианта не было!

Стреляет взглядами – мой любимый момент. Как вздымают вверх её ресницы, резко опрокидывая в чан с расплавленной медью. Начинаю понимать, почему некоторые заставляют своих жен кутаться не просто в хиджаб, а паранджу. И обязательно прикрыть глаза.

Потому что тут хватает всего одного взгляда, чтобы поплыть. Опрокинуть девушку на спину, перебирая пальцами кудряшки. Вернулись, блядь, и теперь всё идеально.

– Хал, - ведёт ладошкой по моему лицу. – Я ничего не расскажу тогда.

– Похрен. Я хочу тебя, колючка.

– А рассказать мне всё? Ты ведь… Ты сказал, что заплатил мою цену. Так что у тебя ещё будет время.

– Как и у тебя – услышать.

– Халид.

Злится, упирается руками в мои плечи. Не пытается оттолкнуть, знает – бесполезное занятие. Но смотрит так, словно не у неё между ног водопад, и не её тело покрывается мурашками от моей близости.

С гулким разочарованием падаю на кровать рядом. Ну что за девка? Как пацаном управляет, а я даже сделать ничего не могу. Потому что снова начнется перепалка между нами.

А я готов воевать за неё, но не с ней.

Хотя второе не менее забавно.

– Что ты хочешь узнать?

– Почему? – Ада лежит под боком, не двигается. Только сжимает мою ладонь. – Зачем вы пришли в ту ночь?

– Кровная месть, именно поэтому я хоть что-то помню. Их было много, безликих. С кем у Цербера были терки, кто перешел ему дорогу или предал. Будь Терещенко одними из них – я бы не вспомнил.

– Но они не были?

И такое звенящее разочарование в голосе, что впервые подбираю слова. Чтобы не задеть Аду, не рубануть по ней жестокой правдой. Что её семья – конченные ублюдки.

Другой бы в лицо плюнул это обвинение, но сейчас сдерживаюсь. Шарю ладонью, пока не получается придвинуть Аду ближе. Думаю, как бы адекватней сказать о её мертвой семье.

До чего докатился, а.

– Не были, колючка. Ты видела кинжал. Думаешь, кто-то бы стал такие шоу устраивать? Пуля и короткий разговор.

– А Цербер пришел лично. Что… Что они сделали? – девушка переворачивается, устраиваясь на моей груди. Заглядывает в глаза, словно ждёт сказки. – Я всё время пыталась понять, что было не так. Но нигде не светилось их прошлое.

– Искала в криминальных сводках?

– Я ведь не наивная дура, Хал. Я знала, что Терещенко замешаны в чем-то нехорошем, где-то прокололись. Но… Они были моей семьей, единственным, кто у меня остался.

– Давай проясним: Терещенко не твои родные родители?

– Нет, те погибли раньше. Потом пропал брат. И я осталась совсем одна, а они забрали. Они приютили меня, Хал, заставили поверить, что всё будет хорошо. А потом пришел Цербер.

– Терещенко были ублюдками, Ада. При всей любви к тебе, это правда. Они тронули семью Цербера, того Цербера. Его племянницу или что-то такое. И я скажу так, Ада, за такое я бы поступил ещё жестче.

– Что они сделали?

– Ада, просто…

– Что?

Закатываю глаза, потому что это в стиле Ады. Лезть в самое пекло, наплевав на инстинкт самосохранения. Понимает же, что я сейчас разобью её мир. А всё равно…

Двигаюсь к подушкам, укладывая девушку. Тяну на нас одеяло, понимая, что секс сегодня накрывается. Это и есть жить вместе? Ебаться с проблемами, а не друг с другом?

– Есть закрытые аукционы, с целками. И не все были там добровольно, как та девушка.

– И…? Ты хочешь сказать…

– Терещенко были организаторами, поставщиками. И похитили не ту девушку. Вот и поплатились.

– Но… Это ужасно, но хочешь сказать, сам Цербер никогда так не поступал? Я не оправдываю Терещенко, но ты разве не так же со мной поступил? Просто у меня нет ручного бандита, который бы мог отомстить.

– Разве, Ада? Я тебя насиловал, бил?

– Ты меня похитил?

– И если мне не отшибло память, ты всегда получала удовольствие, пусть и играла в недотрогу. Ты хотела меня, хочешь. Иначе бы нашла способ избавиться, закончить свою месть. У той девочки выбора не было, как и шанса. И ты права, не будь у неё защиты – она осталась бы неотмщенной. И не все поступки Цербера той ночью я оправдываю.

– Например? Надо было пулей?

– Надо было без тебя. Я говорил Церберу, что вплетать ребёнка – плохая затея. Но Терещенко тронули ребенка и тем же он хотел ответить.

– Он бы… Что он бы… Нет, не хочу знать. Мне позволили сбежать.

– Ага, позволили. А я потом выгребал.

Потому что начальник охраны, потому что должен был лично проверить каждый угол и притащить девчонку. А когда Цербер не получал желанного, то выгребали остальные.

Но сжимая Аду в своих руках, думаю, что не такая большая цена вышла.

Одни плюсы.

– Я не могу поверить, что они могли пойти на это. Это не… Со мной они не были жестокими!

– С тобой я тоже почти ручной.

– Почти. Я…

– Если ты хочешь копнуть в грязном прошлом, то хоть завтра отвезу тебя.

– Куда?

– На места их аукционов.

– Ты не… - Ада подрывается, давит ладонью на мою грудь. – Оно ещё существует?! Ты серьезно?

– Не в первоначальном виде. Сейчас там всё добровольно, деньги идут совершеннолетним и на всё согласным девочкам, которым нужны бабки. Так что, хочешь сама узнать всё?

– Я… Не сейчас.

Ада укладывается обратно, на меня. Долго мостится под одеялом, пока не пристраивает свою голову на моём плече. Рана в боку ноет, когда девушка задевает рукой. Но я даже не дергаюсь, сцепив зубы.

Ощущение, что даже бей она по ране – стерпел бы.

– Сейчас никуда не хочу, Хал.

– А чего хочешь?

– Вот так, - ведёт ладошкой по моей грудной клетке, успокаивается. – Рядом хочу, спокойно. Хорошо?

Хорошо, да.

Охрененно, на самом деле.

Глава 37. Ада

Я просыпаюсь резко, не понимая, что меня разбудило. Тело словно охвачено огнём, дышать тяжело. И с трудом различаю ещё один сиплый стон. Который принадлежит мне же.

– Доброе утро, - Халид почти что мурлычет на ухо, пока его пальцы поглаживают меня между ног. – Я уже заждался.

– Хал! Ты не… Ох.

Выгибаюсь, потому что внизу всё так влажно, пульсирует. И стоит мужчине затронуть набухший клитор, как меня простреливает. Слишком сильно, резко.

Я не успеваю подстроиться, просто сразу тону. Тело сковывает, немеет. Словно вся кровь стекает к лону, собирается там. А я остаюсь обесточенной, едва дышу.

– Хал…

– Вот так, колючка. Раздвинь ноги шире.

– Так нельзя! Нельзя…

– Ты вчера обламала меня с сексом. Сегодня я не дам тебе способов сбежать и отвертеться.

– Но ты не спросил моего желания.

– Я никогда не спрашиваю, Ада. Я просто беру. А ты каждый раз кричишь, насаживаешься на мой член и просишь большего. Разве не так?

– Ненавижу тебя.

– Предпочитаю определение «любишь».

Халид перекатывается, нависая надо мной. Он двигает пальцами быстрее, обводит мою дырочку, едва толкаясь. Прикусываю губу, пока стоны дерут горло. Разрывают меня изнутри, бьются птицами в груди.

И когда Халид целует – ощущение, что лучшее обезболивающее. Успокаивает пожар внутри, разрывает его своим дыханием. Отвечаю на поцулуй, сжимая руки мужчины.

Веду по этим стальным мышцам, ласкаю шрам. Приоткрываю губы навстречу мужскому языку, который словно вылизывает мой рот. Толкается быстро, жестко. Словно мы уже занимаемся сексом.

– Ты не предохраняешься, - кусаю мужчину за подбородок, потому что это именно то, что он хочет обсудить сейчас? – Я не буду пользоваться презервативами.

– Халид!

– Я хочу кончать в тебя.

Крик сдавливает легкие, когда мужчина толкается в меня. Заполняет сразу на полную, не давая привыкнуть к размерам. Мне кажется, что даже сотню лет спустя он будет казаться мне огромным.

Халид выходит лишь для того, чтобы жестче войти. Раз за разом, заставляя меня забыть все споры. Сейчас существует только момент этой близости.

Когда его кожа трется о мою, вызывая жжение по всему телу. Словно меня отравили, что-то добавили в воздух. И мне теперь остаётся только захлебываться в этой агонии.

– Хочу чтобы внутри тебя была моя сперма, - лицо горит от этой пошлости. – Моя колючка, - Халид сжимает моё бедро, отводя в сторону. – Полностью наполню.

– Хал… Замолчи. Просто, - короткий поцелуй на его плечо, прихватить загорелую кожу губами. – Замолчи.

– Нет, Ада. Ты хотела разговоров?

– Не сейчас.

– Сейчас. Слушай, как всё будет. Я кончу в тебя. И ещё раз. И ещё. И ты мне позволишь. Потому что ведь сама заводишься от этой мысли. Правда? Настолько близко, никаких преград.

Я бы поспорила, если бы лицо мужчины не расплывалось перед глазами. Каждый его толчок – удар по нервам, в самой глубине. Халид умело задевает всё моё возбуждение, заставляет его разгораться.

Машу головой, волосы лезут в лицо. И мне остаётся лишь открыто стонать, когда с новым движением Халид убирает пряди. Тянет их, до простреливающей боли в затылке. До нового приступа головокружения.

– Сильнее, - прошу, сдаваясь. – Халид, я…

– О нет, колючка. Вчера ты водила меня за яйца, сейчас мой черед. Долго, очень долго. А потом снова.

– Потом – долго. Ты не…

Он может, может всё. И замедляться, когда оргазм подкатывет удушливой волной. И сделать быстрые точки, чтобы меня снова подвело к грани. А она такая размытая, никак не достичь.

Тело разрывает на кусочки, меня наполняет дрожь. Словно в припадке мечусь под мужчиной, царапаю его плечи, оставляя отметины. Пока Халид не прижимает мои ладони к постели своими.

Срывается, двигаясь намного жестче. Комната наполнена пошлыми шлепками тела о тело, запахом секса. Таким мускусным, глубоким, который наполняет легкие.

– Что такое, колючка? – его дыхание даже не сбилось, такое же ровное и глубокое. А я задыхаюсь, умираю. У меня внутри тугие нити, от которых не могу избавиться. – Хочешь кончить? Ммм, Ада.

– Хочу, да. Черт с тобой, хочу. Хал…

– Хорошо.

Хорошо?

Муда…

Мысль сбивается, разлетаясь на мелкую крошку. Вместо всего – хнычу, сдаваясь. Потому что Халид отстраняется, прижимаясь губами к моей шее. А вместо страха – пусть касается ещё.

Да!

Вот так, когда едва щекочет языком, слизывая каплю пота. Когда прикусывает ключицу и идёт до груди. Его язык обводит соски, ласкает их. Едва бьёт, а словно снова внутри.

– Хал, пожалуйста. Пожалуйста. Я хочу… Хал…

– Пиздец какая красивая сейчас, Ада. Такая жаждущая, течешь вся.

В подтверждение своих слов Халид проводит по моим складкам, растирает смазку. Я сама чувствую, слышу эти пошлые звуки, когда член мужчины легко входит. С хлюпающим звуком, от которого всхлипываю.

– Ненавижу. Ненавижу, ты…

– Скажи, что любишь, колючка. Скажи и получишь желанное.

– Ненавижу! Да, черт, да, - трясусь, двигая бедрами навстречу. Вот сейчас, уже чувствую. – Люблю, да. Да, люблю.

Признание – контрольный выстрел. Вышибает мысли, мозги, кислород и чувства. Остаётся только ощущение невесомости, когда меня накрывает. Топит, глушит собственным стонами. И тем, как хрипло начинает дышать Халид.

Вколачивается в меня, прижимает к постели. Кажется, что могу прочувствовать каждую вену, как его член пульсирует меня. Будто увеличивается ещё больше.

– Люблю, - не уверена, что повторяю вслух. Я наполнена чувствами до предела, не могу молчать. Только стонать. – Хочу.

Меня выгибает и ломает, придушивает осколками собственной брони. Я открытая перед Халидом, я прошу. Наслаждаюсь его весом, чувством полной принадлежности.

Просто в эту секунду – я его.

Полностью.

Никаких возражений.

– Вот теперь – доброе утро, колючка, - Халид произносит словно вечность спустя. По крайне мере, я снова могу дышать. – Выспалась?

– И ещё бы спала, если бы ты не полез на меня!

– Ты даешь сразу два повода отшлепать тебя. И дерзишь, и пошлишь. Так скажи, с какой причины мне начать?

– Той, где насилие не есть здраво?

– Ты мне все плечи расцарапала и спину.

Со скепсисом осматриваю кожу мужчины, касаясь алых полос. Халид даже не дергается, не делает вид, что веду по открытой ране. Обвожу собственные отметины, поджимая губы.

Этого я не хотела.

Но такое впечатление, что с Халидом вырываются все демоны. Те, что ютились под рёбрами, превращались в нечто дикое и темное, показывая настоящую меня.

Мужчина ведь был прав, никому я не могла показать себя такой. Даже когда близость, когда оргазм и хорошо – всё равно нашла способ причинить боль, ответить с какой-то дикостью.

– Другая бы уже вылетала нахрен за такое, - спокойно произносит, закидывая руку за голову. Рассматривает моё голое тело, как в первый раз. – Но ты… Решила, что мне мало шрамов?

– Мне они нравятся, - эта честность рвётся, словно после вчерашнего разговора нет права на ложь. – Твои шрамы как что-то важное. Знаешь, ты выжил, я выжила.

– Отличная пара, да? Я кончил в тебя, Ада.

– Я… Ага, знаю. Ещё очевидные новости?

– Если залетишь – сразу скажешь мне об этом, без побегов и поддельных тестов. Как ты кстати это организовала?

– Секрет фирмы.

– Ада, бля.

– Проста вода. Вот и всё. Они показали неисправный результат, одну полоску слабую. И это хватило, чтобы отвлечь тебя. Кстати, тестов было больше, на самом деле. Просто не получилось сразу.

– Учту.

Тру глаза, вытираю уголки, где засохли слезы. Тяну на себя край одеяла, укутываясь. Ткань стекает с бедер мужчины, открывая мне вид на всё его тело. Но если Халид не планировал смущаться, то и я тоже.

Это все ещё так странно. Лежать с ним в одной постели, просыпаться. Чувствовать эхо вибрации после секса. И знать, что он не причастен к смерти моей семьи.

Не так, как Цербер.

Он не Цербер.

Ух, голова кружится от знаний. Это ведь так очевидно, а я не обратила внимания. Халид был молод, когда появились первые упоминания. У него не хватило бы власти, силы.

Но было так просто винить именно его. Цель, живой объект. Ещё пять лет назад мне стоило задуматься, всё разложить по полочкам. Вот только это единственное, что помогло мне уйти.

Просто сбежать от Халида, оставляя позади месть. Потому что в тот момент я четко понимала – не смогу его убить, даже при необходимости. И ребёнок не был поводом.

А вот страх, что влюблена в Цербера – лучший мотиватор.

– Имя буду выбирать я.

– Что? – моргаю, не понимая, о чём говорит мужчина. – Какое имя?

– Если залетишь. Я не шутил, Ада. Родишь мне ещё.

– Ты не собирался заводить детей вообще!

– От левых баб – нет. Ты не левая, так что всё правильно. Сама посуди, на кой черт мне наследник от девки, которая может только раздвигать ноги?

– А со мной, значит, детей хочешь?

– Ты сильная, Ада, умная. Охренеть какая сильная, на самом деле. И Янар точная копия тебя. Уверен, посмей я обидеть его маму – пацан начнёт защищать всеми способами. Мужик. Настоящий Гаджиев.

– Разве в твоей семье принимают таких детей? Ну, вне брака. Ты сам говорил, что это…

– Мои родные могу что угодно делать. Это не повлияет на моё решение. И если я собираюсь признать Янара, то мне никто не помешают. Ни они, ни ты.

Вскидываю голову, готовясь спорить до последнего. Но вместо грубости, просто киваю. Как там говорила Нигяр? Больше мягкости? Ведь, на самом деле, я не против.

Если Халид не будет переходить границ, никакого криминала при сыне – мы сможем справиться. У меня получится вести себя как взрослая и уравновешенная девушка, без багажа прошлого.

Янару нужен отец, я знаю. Крепкое плечо, воспитание, пример. На счет последнего дико не уверена. Но выбора нет, никогда не было. Я сама всё подвела к этому.

Имя для сына, первое и второе. Так, чтобы никогда не забыть и не усомниться в отцовстве. Чтобы отдать дань старым традициям, оставить след Халида в своей жизни.

Пора посмотреть правде в лицо. Даже сбежав, я продолжала принадлежать Халиду. И это был только мой выбор, пусть и неосознанный.

– В любом случае, Хал, я не планирую рожать ещё раз. В ближайшее время. На тебя покушались, мой друг в больнице. Я не буду одной из тех жен, что ходят с животом и жду мужа с разборок.

– Ага, - мужская ладонь касается моего бедра, запуская естественное возбуждение по крови. – Ты пойдешь первой на эти разборки. Скорее всего, против меня.

– Неправда. Я не… Я никогда не была против тебя, Хал. Я была за себя. В любом случае, вопрос детей не обсуждается. Как минимум, до тех пор, пока тут живёт Турай.

– Блядь. Ада. Если ты мне сейчас скажешь, что всё устроенное вчера – из-за бабской ревности…

– То что тогда? Что ты сделаешь? Разочаруешься во мне, перестанешь держать возле себя?

Плевать.

Переживу.

Я не собираюсь понимать или терпеть. Или даже давать время на решение и уловки. Вот сейчас, в эту секунду, я хочу услышать ответ. Увидеть действия. Не позволю сыну расти в доме, где есть невеста Халида.

Это не то, что я хочу для себя. Поэтому – пусть проваливает. Или, точнее, отпускает меня. Вариантов миллион, мне подойдёт каждый.

– Собирайся, - Халид поднимается с кровати, направляется к шкафу. В меня летит то самое платье, что подарил мужчина. «Пошлое и развратное». – Давай, Ада, одевайся и вниз.

– Зачем? Я не собака, бегать по первому приказу.

– Вытащить в одном одеяле? Одевайся, я сказал. Покатаемся и поговорим по поводу моей невесты.

Глава 38. Ада

Не понимаю, что творится с Халидом. Но послушно натягиваю платье, перед этим сходив в душ. Если ему так важно съездить со мной куда-то – ладно. Это не помешает нам поговорить.

Но я не желаю ничего слушать. Уверена, что мужчина не из тех, кто будет оправдываться. Никаких «я скоро разведусь» и «это просто бизнес, колючка». Халид просто поставит перед фактом.

Только я не собираюсь становится любовницей. Слишком уважаю саму себя. И Турай, пусть она мне не нравится своим проживанием здесь. Девушка ведь не виновата, что попала в такую ситуацию.

Мне было бы жутко обидно, что мужчина, который должен стать женихом, приводит в дом другую женщину с ребёнком. Настолько открыто, не скрываясь спит с ней в одной постели.

Даже если Турай растили в другой культуре, уверена, это всё равно неправильно даже для неё. А девушка ведь ещё малышка, намного младше меня. И куда мягче, наверняка.

– Доброе утро, - киваю Нигяр, направляясь к кофемашине. Халида перехватили работники, у меня есть время. – Янар ещё спит?

– Куда уж там, такой активный, - женщина по-доброму улыбается, кивая на улицу. – Гуляет уже, позавтракал хорошо. Я не знала его рацион, поэтому старалась без аллергенов. Ему можно сладкое?

– Да, конечно. А он…

– Отлично. Тогда я напеку печенья с вареньем, ему понравится. Ох, как давно я не работала с детьми. Знали бы вы, Ада, как я этому рада. Такая радость слушать детский смех.

– Я же говорила, на «ты»…

Отвечаю растерянно, поглядывая в окно. Янар проснулся? Тогда почему никто не позвал меня? И с кем он сейчас? Если Халид решил найти няню и заменить меня, то ничего не получится.

А что если наша поездка – в один конец? Оставит меня, отберет ребенка и…

Вау.

Торможу сама себя, потому что это совсем странные мысли. Я могла быть идиоткой, но точно не дурой. И Халид бы не стал признаваться в любви, чтобы после сбагрить куда-то.

Он бы в открытую избавился от меня, затеял войну. Значит, что-то другое. Бросаю идею просчитать поступки Халида. Он для меня загадка. И, наверное, поэтому настолько глубоко забрался в душу.

Невозможный, непредсказуемый. Совершенно удивительный мужчина. Который убил Цербера. И прав, да. Я ведь обещала, что буду с ним за голову преступника.

Получила, даже намного раньше, чем озвучила цену. Мне лишь нужно получить доступ в интернет, точно узнать о том, когда Халид на горизонте. Чтобы убедиться – он не солгал о том, что Церберов существовало несколько.

Можно подключить старых коллег из ФСБ, но мы не очень хорошо попрощались. Точнее, как попрощались… Я просто исчезла пять лет назад. Сначала ушла якобы в отпуск, когда Халид похитил меня.

А после сбежала.

Даже мой шеф, который помогал в расследовании дела Цербера, ничего не знал. А он столькому меня научил, направлял, пока я поднималась по карьерной лестнице.

Одна из лучших работников в двадцать пять, так тогда гордилась.

А сейчас назад не хочется.

– Мама! – сын бросается ко мне, стоит выйти на улицу. Подхватываю на руки, прижимая к себе. Ни капли не жалею, что пришлось бросить ФСБ. – А мы тут ищем ящерец. Ящерок? Ящера!

– И как получается?

– Перфекто! Вот такую видел!

Янар разводит руки широко в сторону, едва ли не больше самого себя. Коротко посмеиваясь, встречаясь взглядами с Турай. Она смущенно опускает взгляд вниз, переминается.

– Простите, hanım, мне нужно было спросить Вашего разрешения. Но мы просто гуляли, и… Если нельзя, то я больше не буду.

Медленно моргаю, пытаясь понять, что изменилось. Восточные женщины ведь бывают кроткими, да? И Турай одна из них, но вела себя в первую встречу совсем по-другому.

– Просто Ада, пожалуйста, - я не из тех, кого будут тешить подобные обращения. Госпожа и всё такое не про меня. – Без формальностей, хорошо?

– Да, конечно. Вы не злитесь, что мы вышли? Погода хорошая, вот я и подумала…

– Нет, всё нормально.

Не могу нагрубить напрямую, сдерживаю себя. Просто обговорю с Халидом, что не хочу этого. Я понимаю Турай, которая стала узницей этого дома. Ей хоть какое-то развлечение, пусть и с чужим ребёнком.

Но я не доверяю ей. Жестокие слова «невеста Халида» бьют по самому больному, настраивая враждебно. Эмоции берут вверх над адекватностью, заставляя недолюбливать эту девушку.

Стараюсь отвлечься, треплю сына по волосам. Спрашиваю его о снах и утре, чем занимался. Ян рассказывает всё, захлёбываясь восторгом. Хоть кому-то здесь нравится.

– А ещё, - сын переходит на испанский, запинаясь. – Мы поедем в парк!

– С кем это поедете?

– С нами. Сдал все тайны, - голос Халида ложится гранитной плитой, выбивая воздух из лёгких. Невозможно дышать, когда мужчина прижимается ко мне со спины. – Маленький предатель.

– О чём он, Хал?

– Решил, что время познакомиться с Янаром ближе.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

– Зачем?

– Потому что кто-то прятал сына от меня пять лет. Я хочу наверстать. Раз уж у нас теперь ребенок, нужно становиться отцом. Не буду так лажать со следующим.

– Не будет следующего!

– Это ты так думаешь.

Халид непробиваемый мудак!

Всё, что его спасает – отсутствие оружие рядом. Потому что мне не нравятся разговоры о детях, которых я не планирую. Не нравится его непоколебимая уверенность, что всё будет так, как хочет он.

– Хал…

– Не ворчи, колючка.

Он так просто затыкает меня, отворачиваясь. Подталкивает сына в сторону карусели, будто так и надо. Ну конечно, наесться сладостей и пойти кататься.

Прекрасное решение!

Я злюсь. И ревную тоже, чего не должно быть. Но Янар так легко сходится с Халидом, без всяких проблем. Посматривает враждебно, но всё меньше.

Может, в детях это есть? Интуитивно тянутся к родителям, просто знать это. То, как сын доверчиво тянет ладошку и не озирается каждую секунду на меня.

На всякий случай я прикидываю свой цикл, потому что такие реакции… Ладно, пора признать, что рядом с Халидом я просто слетаю с катушек. Без каких-либо оправданий.

А ещё не получается избавиться от этого страха, который был во мне с самого начала. Как взяла крошечного Янара на руки, прижала к себе. И впервые задумалась о том, что Халид может его отобрать.

У меня нет власти, нет связей. Есть только Янар.

И Халид.

Медленно вдыхаю, стараясь унять раздражение. Та маленькая девочка, которая выживала в приюте, привыкла драться и воевать с каждым. Даже Яном, будь он самым заклятым другом.

Но сейчас…

Ей пора успокоиться, отложить месть ещё ненадолго. И просто насладиться моментом.

– Скучаешь? – Халид притягивает к себе, ничуть не стыдясь прохожих. – Не нравится место?

– Тебе стоило спросить меня для начала.

– Это был сюрприз, Ада.

– Для меня и моего… нашего сына. Я имею право решать такие вопросы. А если ему станет плохо? Если укачает или…

– То ты подотрешь ему сопли и пожалеешь. Колючка, я не умею быть отцом. И моё воспитание не станет мягким. Но в парке аттракционов нет ничего ужасного. А если что-то случится – жалеть будешь ты. Всё ясно по распределению обязанностей?

– Нет.

У меня полные легкие воздуха, сотни заготовленных фраз. Но ладонь Халида давит на затылок, и ничего не остаётся. Только едкий пар внутри, обволакивающий мысли.

Мужчина целует настойчиво и грубо, при всех заявляя свои права. Доказывает мне, что он может решать всё, что угодно. А я… Не ломаюсь, а прогибаюсь.

Словно пластилин в его руках, таю, поддаюсь. Внутри мёд стекает, настолько сладко от поцелуев. Как Халид едва ведёт языком по контуру, а после врывается в мой рот.

Наши языки сталкиваются, в крови взрываются эндорфины. Чертовы гормоны, которые толкают навстречу мужчине. Топят радостью, оттенками счастья, теплоты.

Прижимаюсь к мужчине, ноги дрожат от напряжения. Всё тело, дрожит на самом деле. Словно где-то произошел взрыв, а сейчас меня окатит волной.

– Ещё раз, Ада. Всё ясно?

– Ты, - глотаю кислород, провожу языком по губам. Все ещё чувствую вкус мужчины. – Не тот способ, Хал, чтобы меня наказывать. Только сильнее хочется спорить.