Харрисон Стэйт Парк – 68

Перевод с английского: Николай Переяслов



I.


«Ну что, скажи, ты можешь меня трахнуть?» –


она спросила, исходя огнём.


И я подумал, как мы будем пахнуть


цветами, что собою изомнём.



«Ну что, скажи, ты можешь меня трахнуть?» –


и я в ответ… ведь я же – не кретин!..


Ну кто б на это стал в сомненьях чахнуть –


Роб Митчэм? Супи Сэйлз? Иль Джонни Дин?



Я просмотрел кинороманов – тонны,


они – словно тампоны на лугу


или на травах – белые гандоны


и шлюха, что бросает на бегу:



«Коль ты не можешь быть в любви атлантом –


ищи себе замену, дорогой!..»


…Луна, укрывшись тучкой, как халатом,


словно в ромашках – в звёздах спит нагой.



Я шёл на зов с заряженным мушкетом.


Я был готов для поединка. Но –


она ждала здесь встречи не с поэтом,


крутя в уме иных страстей кино.



Телеэкран – вот та святая дверца,


через какую мог бы я попасть


не только в спальню к ней, но даже в сердце,


чтоб утолить в нём неземную страсть!



Так Микки Руни, коротышка милый,


в последний фильм шагнув, как на помост,


явил с экрана всем такую силу,


что сам забыл про свой никчёмный рост…



II.


Не мы – убийцы. Но не в силах ахнуть,


в кровавой луже девочка лежит.


«Ну что, скажи, ты мог бы меня трахнуть?..»


Как тут ответишь, не исторгнув лжи?



А твои груди, как два жарких солнца,


колышутся, меня собой дразня,


как горсти, что полны плодов смоковниц,


созревших, да, увы – не для меня.



«Не по годам мне мордобой активный», –


сказал, оскалив жёлтые клыки


(рожает монстров мир радиактивный),


седой ковбой, сжимая кулаки.



И я припомнил, как минувшим летом,


коровий труп стащив на край шоссе,


он мне сказал, что скоро тут скелетам


уже и места не найдёшь в овсе.



Они уже таращатся с обочин


на тех, кто мчит по трассе, как мудак,


сквозь тонущие в смоге дни и ночи…


«Я – Измаил. Зовите меня так».



«Ну что, скажи, ты можешь меня трахнуть?» –


она спросила, заглянув в глаза


покойнику, что начал мерзко пахнуть…


И спермой в травы брызнула роса.



И – ни одной слезиночки упавшей,


глаза сухи, как высохший родник.


Единый признак есть у проигравших:


то – трупный запах, что их всех роднит.



Тот запах делит ночь на половины


и в дом, как в гроб, вбивает гвозди – бац-ц-ц!..


Уклон дороги. Мчат машины мимо.


И холодящий звук затвора: клац-ц-ц-ц!



(«Взгляни, как схожи персики и яйца:


те и другие, в общем-то – шары.


Сунь в кипяток – одним дано остаться


без скорлупы, другим – без кожуры».)



Ну так проснись. Коснись меня… Но страхом


объятый весь, я вдруг отпрянул – нет!


Передо мной – лежал во тьме скелет…


«Ну что, скажи, ты можешь меня трахнуть?»

Загрузка...