Хобби или туда и обратно (про рыбалку)

Глава 1

Сборы были недолгими… Вообще никуда не собирался, ехал из областной больницы – снимали швы с глаза, с категоричной установкой врачей не пить алкоголь, тяжёлое не поднимать, глаза не утомлять, жить овощем в ближайшие полгода. Но на вокзале встретил Петровича и был поставлен перед фактом: едем на рыбалку в верховья Уфы (в просторечии – Уфимка ), втроём, на Иже-4, за двести километров. К тому же – дорогу туда знал только я, ездил в детстве, с отцом и его друзьями.

По приезду домой познакомился с приятелем Петровича Игорем, быстро, в темпе вальса собрались, одевшись потеплее – всё-таки сентябрь на дворе, дождик нет-нет моросит, и на ночь глядя (гайцев меньше на дороге) тронулись в путь. Кое-как примостившись в люльке, отвоевав пространство среди лодки, снастей и вещей, упираясь правым боком в водку, поясницей в котелок, укрылся брезентовым пологом и горланя во весь голос:

«Башкортостан, степной далёкий дикий край!» - даже порадовался, что всё так неплохо начинается, к тому же и нудная морось прекратилась, тучки разбежались, звёзды показались. И какой русский не любит быстрой езды, промозглой осенней ночью?!

Первый и последний пост ГАИ, в сорока километрах от пункта отправления пролетели мигом, сразу же за постом остановились у ночного магазина, по словам Петровича: «купить хлеба и продуктов». У магазина (из люльки я так и не вылезал, так как не был уверен, что втиснусь обратно, да и пригрелся, если честно) Петрович, подсчитав наличность, отложил на бензин для обратной дороги, поморщил лоб и сказав: «хуй с ним, с хлебом – рыбачить едем, а не жрать, пары булок достаточно, и ещё на пять пузырей хватает», ушёл в комок. Как оказалось, хватило не только на пару буханок и пять бутылок, но и на пластиковые стаканчики, что оказалось весьма кстати – тут же, не отходя от кассы и накатили. Вроде ещё мороженка была, на сдачу – точно не уверен, поскольку опустился туман и опять всё небо заволокло тучами.

Так, с шутками, прибаутками и остановками у каждого населённого пункта, под уличными фонарями: где выпивали, закусывая купленным хлебом – проехали весь благоустроенный асфальтированный участок дороги. Осталось всего ничего – километров семьдесят грунтовки, ну как грунтовки – лес там раньше возили, лесовозами. Главное: с дороги не собьёшься с такой колеёй, кругом тайга, степь закончилась, обступили горы со всех сторон, незаметно – видимо, прикемарил немного всё-таки…

И хорошо так уснул, что проснулся только от громкого хлопка и визга тормозов – лопнуло колесо у люльки, пришлось выбираться и при свете фонариков, с матерками – ставить предусмотрительно захваченную запаску. Под это дело перекусили, помыв руки в ближайшей луже, выпили за покос и рыбалку и поехали дальше – впереди, в километрах десяти, оставался последний форпост цивилизации, в виде деревни с магазином, дальше только тайга и лишь у самой реки – небольшая деревня, с простым и незатейливым башкирским названием: Круш.

Уснуть больше не получилось, проехав последнее село, умерло второе колесо, на этот раз заднее, причём серьёзно – порвало шину, а камера превратилась в ту грелку, после Тузика… Хорошо, что недалеко от деревни отъехали – рядом с дорогой была какая-то заброшенная лесопилка, куда откатили под навес мотоцикл, расположились сами (прячась от дождя, который не на шутку разошёлся) и стали держать пьяный совет: кто виноват и что делать дальше.

- Ждём рассвета, отстёгиваем люльку и едем в деревню, добывать новую покрышку с камерой! – решил Петрович.

- А потом домой? – с робкой надеждой поинтересовался я; несмотря на выпитое, погода оптимизма не добавляла и что-то потянуло к родным пенатам.

- Какой домой!? Осталось всего нихуя, а какой сейчас клёв на Уфимке! Если я чего хочу, то выпью обязательно, уже к обеду будем щук и окуней на речке дербанить, не ссы! –

Спорить не то что бы не хотелось – было просто бесполезно, зная Петровича с детства – могло лишь усугубить, поэтому я благоразумно промолчал и разведя костёр, стали дожидаться рассвета. Когда забрезжил рассвет – стало как-то веселей, то ли прекратившийся дождь поспособствовал, то ли – уменьшившийся объём родимой. А как красив рассвет на природе! Языки тумана медленно тают и исчезая прячутся в лесу, начинают просыпаться и чирикать птахи, розовеют вершины гор, и как апофеоз всего – выкатывается солнце, щедро согревая всё вокруг…

С небес на землю спустил голос Петровича:

- Да вы охуели!!! Один в люльке спрятался, уснул, второй пригрелся, сидит лыбится! Торч, давай, откручиваем люльку, поедем колесо искать! –

Надо, так надо – открутили коляску, оставили в ней Игоря и двинули в деревню. Время было лихое, конец девяностых, большинство башкир было пораженно вирусом национализма, предпочитая пиздеть на своём языке, да и утренняя деревня была безлюдной и опустевшей, несколько попавшихся человек то ли не понимали по-русски, то ли ебали мозг, но проехав всю деревню из конца в конец – ничего не нашли.

- Что делать будем, Саш? Может домой как-нибудь? –

- Какой домой?! Сейчас, или найдём кого-нибудь, или разворошим этот гадюшник! Ну-ка, пошли по дворам пройдёмся, поспрашиваем. Держи мотоцикл, смотри как надо! –

С этими словами Петрович слез с ИЖа, подошёл к добротным воротам и начал стучать вначале железным кольцом, заменяющим дверную ручку, потом, при отсутствии какой-либо реакции – просто пинать ногой. Хозяйский кабыздох, вначале неосмотрительно высунувшийся из-под ворот и подавший голос, видимо что-то узрел в глазах Петровича и скуля уполз обратно, где и затих.

- Их дома нет! –

Блядь, как же меня напугал этот неожиданно раздавшийся детский голос – какой-то пацан на велике незаметно подъехал и остановился рядом, с любопытством глядя на нас.

- Малай! Ты по русски понимаешь!? – обрадовался Петрович, – У вас байкеры есть?

- Понимаю, я же в школе учусь, кто есть? –

- Мотоциклисты, у кого в деревне есть ИЖи, «Планета» или «Юпитер»? Колесо с камерой надо купить, заплатим! –

Разговорчивый малайка, что тот Павлик Морозов, тут же выдал весь расклад:

- В деревне в основном лошади, три «Урала», несколько мотороллеров, и да: вон там, в том доме есть Иж, только он сломанный с весны. –

- Спасибо! – кратко бросил Петрович, пнул кик-стартер и мы попылили в указанном направлении.

Этот дом тоже оказался вымершим: ни на стук, ни на пинки по воротам никто не реагировал. Подкатив мотоцикл и прислонив его к забору, я подошёл к вошедшему в раж Петровичу, осатанело лягающему дребезжащие ворота и повернув дверную ручку, открыл дверь. Переглянувшись и поняв друг друга без слов, мы вошли во двор. Петрович сразу направился к хозяйственного вида постройке, возле которой валялись какие-то железяки, а я пошел к дому.

Зайдя в сени и раздумывая, стучать или обождать Петровича, заметил свисающие с потолка несколько палок махана (конской колбасы, с чесноком и специями). Рот тут же наполнился слюной, в желудке (в котором почти сутки кроме водки и хлеба ничего не было) заурчало и я непроизвольно завис. Из прострации меня вывел свистящий шёпот Петровича со двора:

- Торч, блядь, ты хули там делаешь!? Валим нахуй!!! –

Машинально, на автопилоте, сорвал две палки колбасы и выскочил во двор, где сияющий Саня вручил мне полностью укомплектованное колесо и со словами:

- Давай по съёбкам! – двинули за ворота, к мотоциклу.

Ну ладно, колбасу я рассовал по рукавам, но колесо пришлось держать в руках: а это, скажу я вам – не так-то просто, когда едешь сзади на мотоцикле одиночке. К тому же, полумёртвая полчаса назад деревня стала оживать и просыпаться, на улице появились люди, выгонявшие в табун скотину и провожали они нас отнюдь не добрыми взглядами, как мне показалось…

- Газу, Петрович, давай газу!!! – кричал я, судорожно сжимая колесо и одновременно пытаясь удержаться на мотоцикле; воображение рисовало картину пылающих праведным гневом селян, жаждущих отмщения, вооружённых топорами и вилами.

И Петрович дал копоти: распугивая куриц и гусей, вздымая фонтаны воды из луж – мы наконец-то выехали за пределы деревни. Сразу как камень с души упал, настроение, разогретое алкоголем, адреналином и быстрой ездой – резко поднялось.

За деревней дорога стала лучше, без глубоких луж и колдоёбин, и Петрович добавил газу. Так, на полном ходу, мы влетели на деревянный, собранный из солидного лиственничного кругляка, мостик через ручей. Там везение временно закончилось, мотоцикл мотануло: я полетел в ручей с моста направо, колесо налево, а Саня с ИЖом - прямо юзом. Лететь было невысоко, метра четыре, поэтому перед глазами ничего (как это описывают в книгах) не промелькнуло. Подфартило, что ручей, летом практически пересыхающий – благодаря дождливой осени стал полноводным, что смягчило падение.

Холодная вода отрезвила мигом, тут же пришел в себя, встал на ноги и по пояс в воде побрёл к берегу. Тут и Петрович показался, прихрамывая, особенно возмутило, что вместо вопроса о самочувствии товарища я услышал:

- Костя, блядь, где колесо?! –

- А я ебу?! Ты хули творишь?! –

- Торч, веришь, нет, я не специально, сам умотался, но мотоцикл целый вроде. Торч, ты давай, поищи колесо, один хуй мокрый, а я мотоцикл ещё посмотрю, а?! –

Что тут скажешь и сделаешь, лязгая зубами, побрел под мостом искать колесо, благо отлетело оно недалеко – нашлось быстро, прибило к камням ниже по течению, где ручей слегка обмелел. Главное – с колбасой ничего не случилось, это же не соевая магазинная подделка, а натуральный продукт!

Буквально за несколько минут доехали до продолжавшего дрыхнуть в коляске Игоря, пока Петрович будил его, пока они перекидывали колесо – успел раздеться, развести костерок, развесить сушиться вещи, настрогать бутербродов, разлить по стаканчикам.

- Добытчики! - восхищенно протянул Игорь, закусывая нарезанным крупно, по деревенски нарезанным бутером.

- Это хуйня, братан, - заметил Саня – ты не видел, как мы в этой люльке корову вывозили! Расскажи, Торч! –

- Не, ну его нахуй, ещё срок давности не кончился… -

Ну всё, наелись, напились, кое-как подсушил вещи и тронулись дальше, по разбитой в хлам дороге. Частенько застревали, дорога стала вообще никакой, периодически приходилось на руках вытаскивать засевший мотоцикл, но цель была всё ближе и ближе. Скоро опять выехали на достаточно приличный отрезок трассы, отсыпанной гравием и стало веселей. Пока вновь, как проклятые, не встали из-за спустившего колеса, на этот раз – переднего. И осталось то всего ничего, километров десять, не больше – даже речкой запахло. И дождик заморосил…

Тут даже у Петровича опустились руки:

- А ебись оно всё конём! Наливай, Игорь! –

Расположились прямо на дороге, выпивая, закусывая и параллельно вулканизируя камеру. Но есть бог на свете, только поставили заплату, к нам тарахтя подъехал брат-близнец нашего ИЖа, только с деревянным коробом вместо люльки. И пожилой дедок за рулём, вот чудо – вполне сносно изъяснялся по-русски! В результате бартера: отдали чуть ли не последнюю водку в обмен на покрышку и камеру и ещё он любезно предложил довести одного из нас до поворота на Круш, чтоб не сильно ушатывать наш и так нагруженный донельзя транспорт.

- Торч, едь с ним, - сказал Саня – а то мало ли чё, вдруг опять толкать придётся, ты же после операции, нельзя напрягаться. –

- Ничево, ничево, инан батагам, - добавил дед – тут под горку, немного осталось. –

Надо, так надо – забрался к деду, поехали. Домчались, действительно – махом. На повороте в Круш он меня высадил, а сам повернул в сторону Озерков и скрылся из виду. Стал дожидаться своих, прислушиваясь: не раздастся ли звук двигателя. Вдоль дороги раскинулось скошенное поле подсолнечника, почти скошенное, только самый край жнивья, густо заражённый сорняками – остался нетронутый. Пригляделся внимательно – да какие это сорняки, это же конопля, выше меня ростом!!! А у Петровича с собой полторашка молока, мама с собой заботливо выдала, как хорошо, что мы его пить не стали! Не поленился, сбегал, наломал приличный веник, прикинув: что на полторашку сварится хватит и ещё останется. А жизнь то налаживается, подумалось!

Осталось дождаться пацанов, с молоком и котелком, а они что-то пропали. «А не накатать ли плана?» - промелькнула в голове шальная мысль, - «Хотя, какой нахуй план – на улице не больше + 15-и, дождик накрапывает, где же парни потерялись?».

Уже стал подмерзать, продрогнув от сырости, а мотоцикла всё не слыхать и не видать. Спрятал букет из каныги на обочину, попрыгал и размялся в попытках согреться, когда наконец увидел своих – довольно резво катящихся под горку с выключенным двигателем.

- Вы чё так долго?! –

- Наебал нас бабай, мало того, что покрышка лысая, так ещё и камера вся в заплатах, сразу же спускать стала, разбортовали – а там заплата на заплате, и травит через одну, выкинули нахуй, свою поставили, держит пока вроде… -

Тут я присмотрелся к парням и не смог сдержать смеха – грязные как черти, мотоцикл тоже весь в потёках глины и грязи, кэмел трофи, да и только. А они даже не обиделись, напротив – подхватили мой гогот и стали тыкать пальцами в меня, подойдя к мотоциклу и протерев зеркало, понял почему – ничем от них не отличался.

- Хорош ржать, чё делать будем? – спрашиваю.

- Чё, чё – надо пробить как минимум нормальную покрышку и пару камер, иначе пиздец нам, никогда отсюда не выберемся. – констатировал Петрович.

- Блядь, нахуя я с вами поехал?! – вдруг прорвало Игоря.

- Это, хорош – сейчас нормально всё будет, деревня большая, найдём что-нибудь! – стал успокаивать его Саня. – Видишь, Торч после операции, и то не ноет, держится. Мы ещё сегодня порыбачить успеем и утренняя зорька наша, а к обеду – домой поедем! –

А толку то ныть?

- Парни, оп-па! – и я жестом фокусника продемонстрировал им охапку шмали. Мысли у Петровича работали синхронно моим:

- Заебца! У нас же молоко есть и котелок! Погнали в деревню, сейчас убьём вопрос с камерой и покрышкой и порыбачить успеем, пока мы рыбачим, Костян манаги замутит и пожрать приготовит, да, Торч? –

- Да не вопрос, погнали уже, замёрз, пока вас ждал! –

- Пацаны, вы чё, серьёзно? Кто нам и с какого хуя что-то даст? У нас же ни денег и водка почти кончилась? – продолжал канючить Игорь.

- С такого, чё ты как маленький – можем лодку в залог оставить, потом на машине приедем и заберём, паспорт у меня с собой, и у тебя, Игорёк – охуенные спиннинги, удочки с безинерционками – местные с руками оторвут! – почему-то последние слова не успокоили Игоря, а напротив:

- Да вы чё, пацаны, это же батины снасти, он их из Германии привёз, он убьёт меня, как чуял – не хотел давать! –

- Ладно, не будем снасти пока менять, - смилостивился Саня – попробуем лодкой обойтись и паспортом, а там как получится, поехали! -

Ободрали и затрамбовали ганджубас в пакет, чтоб народ не пугать и потарахтели в деревню, которая оказалась, на удивление – большой и достаточно оживлённой. Близился вечер, по улицам шароёбилась молодёжь в ожидании дискотеки, так что нужную информацию о владельцах подходящей техники добыли быстро. Как обычно, на цивилизованные переговоры отправился я, всё прошло удачно: взамен оставленной в залог лодки нам дали две камеры, целое колесо с практически нулёвой покрышкой и ещё хозяйка, жалостливо поглядывая на меня и всплёскивая руками, спросила:

- Грязные то какие, ужасть! У вас покушать хоть есть чего, а то заморённые какие-то? –

- Да было что-то, мы ненадолго собирались, вот из-за поломки задержались, да ничего, вы не волнуйтесь, мы завтра утром уже домой поедем, – включил я стеснительность и финальным аккордом додавил на жалость – вот молочка бы чуть-чуть купили, у нас осталось же немного денег Саш? –

- Какие деньги, эх, и что вам дома не сидится, ну-ка, обождите. –

Вернулась она с трёхлитровкой молока и достаточно объёмистым пакетом, где впоследствии обнаружились огурцы, помидоры, картошка, пол-каравая домашнего хлеба и шматок сала. Рассыпаясь в благодарностях, получив от хозяина пару дельных советов: где лучше остановится для рыбалки, мы наконец ретировались, окрылённые успехом.

А темнело на глазах, ещё и пасмурная погода – поэтому, едва выдвинувшись за деревню, застревая через каждые двести метров и заебавшись толкать мотоцикл под всё усиливающимся дождём - решили приткнутся на ночлег. И удачно так попался летний навес с тремя стенами на манер автобусной остановки, только побольше раза в три, у выкопанного картофельного огорода – где и решили притулиться, и река под боком шумит, и крыша, какая-никакая, над головой. Пока разводили костёр из жердей, ограждавших поле – допили последнюю водку, которой и оставалось всего с полбутылки, и закусили одной помидоркой на троих. На остальной балабас я временно выписал ветто, сказав:

- Котелок один, вначале сварим манаги, въебём на голодный желудок, а потом сварим картофан, тогда и наедимся, кто повар, блядь, в конце концов?! А то сожрём сейчас всё всухомятку, потом одной картошкой давиться что-ли? –

Парни поворчали, но с доводами согласились, нарубили ещё жердей для костра и стали терпеливо ждать, когда всё будет готово.

Пока на костре булькало молочко, успел почистить картошку, нашинковать салатик, мелко настрогать сало и остатки махана, накрыл поляну. А парни, пригревшись – уснули у костра и лишь изредка переворачивались с боку на бок, то подвигаясь ближе к пламени, то отползая дальше. От их изрядно отсыревшей одежды валил пар, языки пламени плясали в ночи, отбрасывая причудливые тени; река жила своей жизнью – шумела на перекате, плескалась рыба и по крыше монотонно шуршал дождик.

Ну всё – молоко готово, вывалил на пакет, чтоб остыло и можно было отжать, сходил к реке, отдраил котелок с песком и поставил вариться картошку. Пока она закипала – попинал пацанов, безуспешно – согревшись, они только мычали и ни в какую не желали просыпаться. Ну и ладно, отжал манагу, припил дознячок и стал ждать прихода и готовности картошки. Когда картоха сварилась – предпринял ещё одну попытку разбудить корешей и опять – мимо кассы, они продолжали давить на массу, ни на что не реагируя. Ну, не пропадать же добру: перекусил, как и подобает товарищу, оставив друзьям. Да и съел немного, так как в процессе позднего ужина неожиданно охватила эйфория, стало необычайно уютно и спокойно, костер завораживал и лишь сгустившаяся тьма, за пределами освещённого круга – немного стала пугать, инфернальными звуками и неизвестностью. Река вообще стала казаться каким-то инопланетным, но живым и огромным существом.

«А ведь переборщил, однако, пожадничал» - пришла последняя здравая мысль, перед глазами стали мелькать яркие и цветные слайды, пространство изменилось и трансформировалось, тьма исчезла, остались только мы: я и костёр. Потом пропал и я, остался только костёр, вся вселенная состояла из этого прекрасного, ослепительного и дарящего живительное тепло пламени. Охватил восторг, я полностью слился с пламенем и провалился в спасительный сон, как будто щёлкнули выключателем…

Пробуждение было немного болезненным, всё тело затекло, во рту дикий сушняк, голова мутная и ватная, такое чувство – что всё ещё не отпустило. На всю катушку жарило солнце, стоявшее почти в зените и парни, сидевшие неподалёку – как-то недобро на меня поглядывали. Сходил, умылся, утолил жажду, поинтересовался:

- Чё косяка давите? Я вам пожрать оставил, манаги там почти литр был, чё не так? –

- Мы вообще не пили эту хуйню, с которой ты всю ночь проспал, тебя разбудить никак не могли! Ночью холодно пиздец как было, мы заебались костёр поддерживать, а тебе – похуй, дрых! – Высказал всё накипевшее Игорь.

Тут только я обратил внимание, что от навеса осталось только четыре несущих столба и крыша – все доски со стен были, по всей вероятности, сожжены ночью, как и жерди с забора.

- Бля, пацаны, а вам кто мешал закинуться и так же дрыхнуть? –

- Ага, и перемерзли бы к хуям утром, ты в курсе, что под утро минус был и даже иней выпал?! – ехидно поинтересовался Саня.

Не сказать, чтоб совесть загрызла, но какой-то червячок всё же зашевелился:

- Рыбачит не ходили? – поинтересовался я.

- Какой рыбачить, мороз был, иней, мы мокрые: за ночь толком не просохло ничего! – возмутился Игорь.

- Да, Торч, с рыбалкой в этот раз не срослось, айда домой собираться. – с грустью сказал Петрович.

И чего там собираться? А без лодки в люльке то оказалось гораздо просторней и комфортней! Ну и естественно – я опять отпил (на этот раз поменьше) молока, пацаны, в ответ на предложение: отрицательно помотали головой, Игорь с испугом, Петрович с сожалением:

- Торч, не искушай, мне за рулём ещё ехать, дорога сам видишь какая, а что ты сварил – я представляю, ночью видел, домой приедем, тогда уж, если останется… -

Дорога домой всегда быстрее, а уж под молоком – вообще показалось всё очень весело и не так напряжно. Только парни не очень разделяли мое веселье, всю дорогу практически были угрюмы и не разговорчивы. Да я и сам подзаебался, если честно – толкать мотоцикл по колено в грязи среди луж. Неприятности с колёсами не закончились и продолжали преследовать, несколько раз приходилось перебортовывать колёса, ставить заплатки на камеры и дошло до того, что когда добрались до асфальта – приплыли окончательно: как не крути, но одной камеры не хватало. Осталось хоть и больше ста километров – но асфальтированной трассы, хоть не толкать. Если бы ещё камеру, хоть какую…

- Да хуй с ней, с этой покрышкой! – махнул рукой Саня, - Давай, Торч, в переднее колесо фуфайку забортуем, доедем как-нибудь. –

То ещё удовольствие – забортовывать оторванные рукава фуфайки, и тем более – ехать на таком колесе втроем и на нагруженном мотоцикле, ладно хоть лодка в минусе, всё полегче. Со скорость 40 км/ч, с рыскающим передним колесом – к дому подъехали только глубокой ночью, голодные, злые, грязные и мокрые. Ладно мы с Саней – ко всему привычные, а вот для Игоря это оказалось серьёзным испытанием: дружба прекратилась, не успев начаться и больше мы его не видели…

Может, немалую роль сыграло то, что по приезду домой, во время разгрузки мотоцикла и разборки вещей – мы, внезапно: обнаружили отсутствие всех снастей?! И простых углепластиковых телескопических удочек с китайского рынка, и привезённых из Германии отцом Игоря спиннингов и навороченных хлыстов… Потом уже, при разборе полётов – сошлись в едином мнении: проебать мы их никак не могли, их могли только спиздить. И единственно место и время, где это могло произойти – у заброшенной лесопилки, когда Игорёк бессовестно дрых, в то время как мы, не щадя живота своего, добывали колесо…

P. S. Резиновую лодку, оставленную в залог - забрали зимой, щедро отблагодарив хозяина с хозяйкой, во время поездки на зимнюю рыбалку, но это уже совсем другая история…