Глава 2. Мизгирь.

Чем громче шкаф, тем громче падает.

Мудрость славского народа.


Между тем, парень будто и не заметил расщеплявшую живые клетки субстанцию. А ведь пагубная среда имела божественный уровень. По мнению Ариадны, такая концентрация убила бы любого. Даже всеядная арахна не рискнула отобедать нынешним угощением, а вот примитивный самец сумел совершить невероятное. Он не только выжил. Мало того, впитал сизую мглу и усилился. Парня окутали потоки тускло мерцавшего шакти, что засвидетельствовало о прорыве. И все же, губительных эманаций было слишком много.

— Ари, иди за мной! — раскрыл Скалозуб ничего не выражавшие глаза.

В его зрачках клубилась серая дымка, а кожа приобрела цвет праха и походила на пергамент. Несмотря на столь нелицеприятные метаморфозы, Трой проложил во взвеси не широкий проход. В него- то, с опаской, и скользнула арахна.

Теперь они поменялись местами. Троекуров повел, а паучиха последовала за ним. Конечно, она остерегалась предательства. Однако ставки были слишком высоки, поэтому арахна доверилась околдованному парню. Хотя и ясно видела, что ее чары сброшены. Ни феромоны, ни даже их частички внутри организма не выдюжили проверки потусторонней гадостью.

— «Получается его чувства ко мне истинны?»- очень удивилась арахна.

Для ее расы эмоции являлись слабостью, а любви, как таковой, не существовало. Все подобные вещи заменяли понятия: полезно/не полезно, вкусно/ не вкусно. Когда юноша проявил себя, то стал очень полезным и очень вкусным. Тем не менее, данный факт ни на йоту не улучшил отношения арахны. Наоборот, отныне паучиха желала только одного — побыстрей заключить «вкусняшку» в соответствующий кокон и заполучить способность к поеданию посмертного шакти высшего уровня.

Арахны пожирали почти все, кроме мертвящих эманаций. Обретя такую возможность, Ариадна вышла бы на качественно-новый уровень могущества. Вместе с тем, внедрённые недавно человеческие рецепторы внушали иное. Из-за них на душе стало не спокойно. Арахна сердито отбросила подобную дурость и пообещала себе после приключения вновь заняться перестройкой организма.

Так они и шли. Терзаемая непривычными переживаниями Ари и раздираемый на части смертельным шакти представитель земной цивилизации. Сколько продлилось путешествие — неизвестно. Каждый из путников утратил ощущение времени и стремился лишь к одному — поскорее выбраться из злополучной области.

Наконец, сизая дымка поредела, и небольшой отряд вывалился за ее пределы. Юношу, что называется, зашатало. Под кожей у него заходили натуральные буруны. Казалось, бедолагу вот-вот разорвет на части. С трудом, но Скалозуб удержался от распада на молекулы. Хотя передвигался, как сомнамбула, и даже никак не отреагировал на своеобразное вызволение. Арахна же наплевала на самочувствие парня. Вместо помощи спутнику, она засуетилась возле очередного препятствия.

— Это — последняя преграда. Я чувствую… — в предвкушении пробормотала Ариадна и бомбардировала паучьими нитями темную, щедро покрытую волосками, стену.

Через несколько минут, ее действия возымели успех. В ранее монолитном простенке возникла брешь. Арахна обернулась, посмотрела на едва стоявшего на ногах союзничка, потом ухватила беднягу за шкирку и затолкала в проделанную только что дыру.

Не пропадать же добру? Так мотивировала свой поступок паучиха, не пожелав признать собственную слабость. О какой благодарности, скажите на милость, могла идти речь, если позже она сожрет похотливого самца? После того, как наиграется с ним…

На новой территории Ариадна забыла обо всем. Давление чужого величия на секунду поглотило ее. В отличие от предыдущего просторного кромлеха, этот был сравнительно не большим: площадью около квадратного километра. Зато почти всю территорию найденной зоны занимал гигантский, черно-серый паучище.

Паучара мирно возлежал, подогнув под себя, наверное, пятидесяти метровые ходильные ноги. Его густо укрытая бородавками и ворсом головогрудь имела соответствующие размеры, а куполообразное брюшко напоминало башню. Пару десятков хелицер[2] и несколько толстенных педипальп[3] мерно вздымались, что говорило о том, что монстр жив. Просто дремлет.

— Мизгирь… — неожиданно вымолвил не к месту пришедший в себя самец. Затем вытянул руки и, словно лунатик, побрел к почивавшему членистоногому.

От такой наглости арахна гневно защелкала жвалами. Однако приблизиться к дальнему родственнику побоялась. Ведь великану она была на один укус. Вскоре опасения Ариадны подтвердились. Ротовая полость титанического создания отворилась, и хищные хелицеры затянули смельчака в провал зева, похожего на распахнутые ворота.

— Тчцсс… тчцс, — поклацывая жвалами, Ариадна отступила подальше. Она уверилась, что спутнику пришёл конец, но, как выяснилось через мгновение, такой вывод был преждевременен.

В отличие от вполне образованного Троя, никогда не посещавшая школы арахна не узнала здешнего обитателя. Согласно праславской мифологии, мизгирь, или же теневик, входил в свиту Праматери Ткачихи, которая создала вселенную из своих многочисленных нитей. Теневики следили за порядком в первотворении и исправляли искажения «великой паутины».

В кромлехе же обретался детёныш мизгиря. Высшее существо, пока ещё не достигшее статуса бога. Именно потому Скалозуб и рискнул. Несмотря на плачевный внешний вид, парень соображал здраво. Он вобрал в себя слишком много посмертного шакти, поэтому и ходил с трудом, напоминая покойника. А вот мысли не путались.

Самостоятельно выпустить излишки заемной силы, Троекуров был не в состоянии. Его бы попросту разорвало. Вот Трой и понадеялся, что ведомый инстинктами теневичок подправит организм, как ту же паутину. Ведь мизгири служили порядку и не допускали хаоса. А именно бедлам и творился внутри организма, дрожавшего от избытка мощи.

Поначалу юноша решил, что план провалился, и прожорливый паук сожрал его. Однако едва кислота, или ещё какая-то дрянь, обволокла тело, как зараза устремилась наружу. Отраву словно высасывал кто-то. Маленький ткач затрясся, если бы Скалозуб разглядел ситуацию снаружи, то увидел, что величественные ходильные ноги судорожно подёргивались.

— «Что, не понравилось?»- мысленно позлорадствовал Трой и выпустил доселе сдерживаемую бурю вовне.

Развалиться на запчасти, он больше не боялся. Липкая секреция укрепила покровы на подобие панциря. Теперь парень был уверен в собственной целостности. К тому же, Скалозуб выпускал излишки пагубной дряни порционно. В процессе высвобождения, Трой ощутил, что наружные ткани покрыла толстая и непроницаемая корка. Она, будто металический каркас, погрузилась в недра исковерканного тела.

Было жутко больно, даже в форме караульного склепа. «Вторая кожа» неспешно достигла костей и укрыла их тяжёлым струпом. Дальше парень уже ничего не соображал. Он отключился, и лишь живучий организм продолжил неравную битву.

Скорее всего, юношу растворили бы пищеварительные железы членистоногого, но, к счастью, Трой был не один. Углядев творившееся с гигантским собратом непотребство, арахна активизировалась. Воспользовавшись моментом, Ариадна выпустила множество клейких нитей. Предприимчивая паучиха опутала дёргавшегося от внутренних коликов теневика плотным слоем паутины. Она наматывала волокна до тех пор, пока мизгирь не превратился в громадный кокон.

— Теперь — ты в моей власти! — почти прокричала Ариадна, покачиваясь от усталости.

После чего, созданный кокон содрогнулся и сжался, как тиски. Естественно, сразу раздавить исполинскую тушу не получилось.

Через паутину лишь пробились капельки спрессованного шакти. Подконтрольные нити выступили в качестве гигантского сита. Ариадна жадно облизнулась. Запрыгнула на великанский моток и заработала большущим язычищем. Данный полезный орган она тоже подсмотрела у людей. Сейчас же увеличила отросток до размеров весла и с огромным удовольствием трапезничала.

Паучиху наполнили очень приятные вибрации. Больше всего порадовало то, что они имели родственный характер и усваивались без проблем. О принёсшем себя в жертву самце арахна вспомнила только раз, и то, почти сразу позабыла.

Загрузка...