Ходячее недоразумение в академии Примы

Глава 4

– Что? Вот это недоразумение будет учиться в академии магии?! – тыкая в меня костлявым пальцем, искренне возмущался согбенный старик в длинной коричневой мантии.

Он даже вышел из-за своего стола и потыкал в меня пальцем. Больно, между прочим! А ведь только что он с презрительной ухмылкой измерил у меня магический потенциал, бубня себе под нос:

– Ведьма! До чего докатились! Я – заслуженный магистр исторических наук Вениамин Пожидайкин – измеряю потенциал стихийной магии у ведьмы! Чтоб я еще когда-нибудь позволил себя втянуть в подобный фарс…

Нам и правда с трудом удалось найти в академии в конце рабочего дня хоть одного преподавателя. А уж то, как мы его уговаривали провести измерения – отдельная песня. Не имей мой дед такого веса в местном обществе и не примени все свои способности к красноречию – ничего бы не вышло. Мамино ведьминское обаяние в данном случае пошло только во вред, потому что этот вредный старикашка явно за что-то сильно взъелся на все ведьминское племя.

Конечно, мы бы с удовольствием поискали другого преподавателя, но время утекало, а дожидаться окончания последнего часа приема документов никто не стал, полагая, что все, кто хотел, уже подали заявления. А потому в главном здании нам буквально в последний момент удалось найти только вот этого обязательного во всех отношениях преподавателя истории магии.

Вот он и считал обязательным потыкать в меня пальцем и удостовериться, что ему не чудится, что ведьма может одновременно обладать и стихийной магией. Мама рассказывала, что сейчас в параллельностях куча полукровок, у которых магические способности подчас смешиваются так, что сам черт ногу сломит, а тут всего лишь маленькая ведьмочка со способностями к стихийной магии! Что тут такого-то?! Забавный мигающий разноцветными огоньками округлый приборчик, которым только что непонятным для меня образом проводили замеры, это подтвердил – стихийной магией, хоть и средненько, я обладаю, так что какая разница, ведьма я или нет?

У меня от этих мыслей у самой ум за разум заходил. До сих пор ведь до конца во все это не могла поверить. Но это не значит, что у кого-то это должно вызывать такое возмущение!

– И вовсе я не недоразумение! – не смогла я сдержать протест. Надоели уже сегодня с этим «недоразумением»! Сколько можно-то?! Каждый встречный поперечный так и норовит обозвать! – Меня, между прочим, Варварой зовут.

– Варварой ее зовут, видите ли… – и он погрозил перед моим носом узловатым пальцем. – Только ведьмы в этой сумасшедшей академии еще и не хватало! Святые параллельности, и куда только мир катится?! – и продолжил бубнить что-то себе под нос, усаживаясь за стол и более внимательно рассматривая мои документы. – Варвара Лучегорская, шестнадцать лет. Так-так… Ходок… Что?.. Ходок?!.

Дедок уставился на меня, а я так и застыла с рукой, в которой зажала ириску. Случайно ее только что нашла в заднем кармане шорт и даже сама удивилась.

– Что это у вас? – подслеповато прищурился он.

Я посмотрела на конфету, на профессора и, сглотнув набежавшую слюну, положила ее перед ним. Вот честно, от сердца оторвала!

– Это вам. Ириска.

– Что такое Ириска?

Он что, правда не знает, что такое ириски и даже их не пробовал? Нет, теперь мне точно ее не жалко! Человек не пробовал ириски! Это же нонсенс!

– Это конфеты с Земли Изначальной, – и, не удержавшись от вздоха, добавила: – мои любимые.

Старичок с подозрением посмотрел на меня, покосился на конфету, пожамкал губами, явно о чем-то раздумывая.

– Спасибо, – спрятал конфету в стол. – Сейчас запишем точные данные измерений, и можете быть свободны…

Он взял в руки приборчик и стал что-то там на нем рассматривать. Мне тоже было интересно, я подошла как можно ближе и вытянула шею, чтобы ничего не пропустить, но тут профессор так на меня зыркнул, что я втянула голову в плечи и отступила на шаг от стола.

– …Потенциал у вас средний, есть предрасположенность к стихии огня и земли, и отдельно фиксируется активно просыпающийся дар Ходока. Более подробные параметры я распишу в вашей анкете, а сейчас можете идти.

И он провожал меня взглядом исподлобья до тех пор, пока я не скрылась за дверью. Вот же вредный старикашка!

И тут меня-таки догнала мысль: я поступила! Счастливая улыбка озарила мое лицо, а ноги выдали нечто невообразимое. До последнего ведь не верила, что меня сюда возьмут!

За дверью меня уже ожидали мама с дедом, и мой победный танец они восприняли со снисходительными улыбками на лицах. Мы прошли в главный холл академии, который впечатлил меня уходящим в никуда потолком. Вернее, его заменяло чернильное нечто с предгрозовыми всполохами в глубине.

Вот и сейчас глянула вверх и передернула плечами – жутковато все-таки это выглядело.

– Открою тебе страшную тайну, – тихо, почти в самое ухо, заговорил дед. – Небо здесь каждый день разное и является чем-то вроде проекции одной из параллельностей, выбранной в случайном порядке. По-моему, местные магистры до сих пор не разобрались, как снять этот эффект, хотя мы с однокурсниками, хоть стреляй, и сами не знаем, как у нас это получилось.

Глянув на мое ошарашенное лицо, дед усмехнулся и как ни в чем не бывало продолжил важно вышагивать к выходу.

А я перевела завороженный взгляд на потолок и порадовалась, что нахожусь не в той параллельности, небо над которой сейчас сюда проецируется.

Но что же получается? В создании этого чуда участвовал дед, когда сам учился в этой академии? И что-то мне подсказывает, что эта аномалия вряд ли была санкционировано преподавателями.

– Маргарита? – остановил нас удивленный возглас, и мы дружно обернулись. – Марго… Поверить не могу! Это правда ты!

Быстрым шагом, пересекая холл, к нам шел высокий темноволосый мужчина, одетый во вполне земной костюм-тройку, а через руку у него была переброшена черная мантия, отороченная серебряной вышивкой.

– Александр… – мама явно была растеряна, но рада видеть этого человека.

Он подошел вплотную и, не сводя с нее взгляда, взял обеими руками мамину ладонь и поцеловал. Было видно, что он очень рад ее видеть и до конца не верит своим глазам. С видимым нежеланием мужчина отпустил ее руку, перевел взгляд на нас с дедом и поздоровался, чуть склонив голову.

– Глеб Харитонович, рад вас видеть.

– И я рад тебя видеть, Александр, – улыбнувшись, ответил дед и представил меня. – А это моя… эм… дальняя родственница, Варвара Лучегорская. Варвара, это Александр Викторович Миргородский.

Где-то я сегодня уже слышала это имя, но никак не могла припомнить где. Слишком много впечатлений на меня свалилось за один этот день

– Дальняя? – мужчина перевел недоуменный взгляд с меня на маму, потом на деда, снова на меня. – А разве это не…

– Для всех она моя двоюродная племянница, – перебила его мама и нервно улыбнулась. – И, надеюсь, так оно будет и дальше.

В глазах мужчины блеснуло понимание, и он посмотрел на меня более внимательно:

– Я так понимаю, вы сегодня появились здесь из-за поступления Варвары. Но, насколько я могу судить, она ведьма и…

– У Вари дар Ходока, – ответила мама.

– Но ведь этот дар не может проснуться, если носитель не обладает способностями к стихийной магии, а Варвара…

И снова ему не дали закончить мысль:

– А Варвара обладает способностями и к стихийной магии! – с апломбом заявил дед.

– Надо же… – интерес мужчины к моей персоне возрос еще больше.

– Надеюсь, вы успели подать заявление?

– Успели! – Мне откровенно надоело, что обо мне говорят так, будто меня здесь нет. – Магистр Пожидайкин лично произвел все замеры и забрал у меня документы.

– Какой магистр? – удивился мужчина.

– Пожидайкин, – уверенно ответила я. Хорошо ведь слышала, как он возмущался. И уточнила, видя полнейшее недоумение на лице мужчины: – Старенький такой.

– Но магистр Пожидайкин скончался на экзамене как раз в конце этого учебного года. – Теперь уже все мы смотрели на него с недоумением, и черноволосый, словно оправдываясь, добавил: – Я лично произносил речь на его похоронах и вычеркивал из зарплатной ведомости!

– То есть как это – вычеркнул меня из зарплатной ведомости?! – раздалось за нашими спинами, и мы все вздрогнули. – Меня! Заслуженного магистра исторических наук! И кто?! Александр Викторович, я от вас такого не ожидал! – приблизившись, потряс Пожидайкин пальцем около его лица.

– Н-но… ведь вы скончались… – отшатнулся мужчина.

– И что? Разве это причина вычеркивать меня из зарплатной ведомости?

Вопрос явно поставил в тупик всех собравшихся. Но меня какая-то там зарплатная ведомость интересовала меньше всего:

– Магистр! – обратилась я к нему. – Так вы и правда того… умерли?

– К сожалению, сей прискорбный момент имел место быть в моей биографии.

– Но как же… Вы же сейчас прямо как живой стоите перед нами. Не отличишь!

– А я вам говорил, милейшая – ведьмы вроде вас не прибавят этой академии спокойствия!

– А при чем тут я? – обалдело спросила.

Вот чего не делала, так это не призывала привидений!

– А при том! – его указующий перст снова взметнулся вверх. – Эти лоботрясы с некромантского факультета, на экзамене которых я имел неосторожность умереть, испугались и давай творить непотребство – привязывать мою душу обратно к телу. Не хотели, видите ли, чтобы у них экзамен сорвался. Только вместо этого эти малолетние неандертальцы умудрились привязать мою душу к замку! А как они запитали ее от магического охранного плетения академии – даже не спрашивайте! Я до сих пор этого понять не могу! – зашагал из стороны в сторону магистр, в возмущении размахивая руками.

– Так а я-то тут при чем?

Нет, ну интересно же, с чего он решил сделать виноватой именно меня, если все это сделали недонекроманты?

– Потому что душу-то привязали и даже развоплотиться со временем не дали они, а вернули ей самосознание именно вы! – его палец снова уперся в меня, а потом переместился на маму. – Вы, ведьмы, взаимодействуете с миром на совершенно другом уровне! И ваше желание непременно найти кого-нибудь в академии, чтобы подать документы, нашло отклик в моей душе, и я снова обрел себя и даже эфирное тело привел почти в полный порядок!

– А разве это плохо? – пискнула я.

– То есть вы считаете, что я мало работал за свою жизнь и теперь должен следить за нерадивыми преподавателями и оборзевшими студентами даже после смерти?!

Действительно. Я посмотрела на старичка новым взглядом. И так мне его внезапно стало жалко! Ведь правда! Столько лет работал, а тут даже после смерти никакого покоя!

– А давайте я очень-очень сильно пожелаю, и вы развоплотитесь! – вырвалось у меня.

– Что?! Чудовище! – привидение ухватилось за сердце и отошло подальше. Или все-таки отлетело? Очень уж хорошо магистр чем-то там напитался, если внешне его от обычного человека не отличишь. – Александр Викторович, что же это такое творится?! Вы же ректор! Меня хотят убить прямо перед вашим носом, в стенах академии, а вы стоите и совершенно ничего не предпринимаете!

Ректор! Мама дорогая!

Слушавший нас все это время с интересом мужчина, к моему несказанному удивлению, вовсе не начал заверять магистра в том, что никто его не развоплотит:

– А я-то думаю, что происходит с нашей охранной системой и почему уровень ее заряда внезапно так сильно просел. А это вы, уважаемый Вениамин Петрович, запитались. А магические накопители, к слову, стоят немалых денег!

– То есть так, да? – возмущению приведения не было предела.

– Ну вы же возмущались, что я вас вычеркнул из зарплатной ведомости, а ведь теперь мы можем обсудить с вами другие условия работы и оплаты вашего бесценного труда!

– Да? – резко перешел от возмущения к заинтересованному удивлению старик. – Что же вы предлагаете?

– Пойдемте, обсудим все в более подходящей обстановке, – сделал приглашающий жест куда-то вглубь академии ректор. – До начала занятий осталось всего ничего, а я до сих пор не смог никого найти на ваше место…

И он повел приведение заключать с ним трудовой договор.

– Обалдеть, – вырвалось у меня, когда они скрылись за поворотом.

– И это еще не начались занятия… – явно что-то припоминания, мечтательно протянул дед.

– Вы всегда можете устроиться сюда преподавателем, – фыркнула мама, и улыбка сползла с лица деда.

– Ну уж нет! Я не соглашусь работать в этом дурдоме ни за какие деньги!

Мама снова фыркнула, и мы, наконец, вышли на улицу, где нас все это время ожидало такси и гоблин Чихуак. Сколько труда мне стоило не расхохотаться, когда я узнала его имя и поняла, что охранник не зря обозвал его Чихуа-хуа – не передать. Но я сдержалась! Честно-честно! Ну… почти.