Хороша была Танюша

Глава четырнадцатая. Я "ловлю" идеи летающие в воздухе, слушаю исповеди, планирую.

На пустырь за окном медленно сыпал мелкий, реденький снежок. Зима словно вспоминала забытые за лето навыки и лениво разминалась перед решающей атакой. Я смотрела на слегка припорошенную белыми крохами землю за окном. Казалось, что это манная крупа просыпалась из слегка рваного мешка, который достала из кладовой Матушка Зима. Но прошлогодний опыт подсказывал мне, что совсем скоро белые крохи превратятся в солидные сугробы, а затем завьюжат, завоют злые метели и мой заводик окажется в плену. К такому повороту я была не готова... Ладно, прошлой зимой у меня была одна задача - выжить любой ценой. Перезимовать самой и помочь выжить малолетним сестрицам с братом. Но теперь задача усложнилась... Я улыбнулась вспоминая девчонок и Матвея. Как там они? Катюшке уже четырнадцатый год пошел, совсем большая! Полны ли закрома в доме на отшибе? Не обижает ли их папаня? Я помнила свое обещание данное брату. Обязательно навещу их по весне, только для этого надо трудиться, с пустыми руками туда не поеду. Мне бы решить вопрос с жильем... С каждым днем в помещении становилось все холодней. Вода к утру замерзала в ведрах. Проблема душа и туалета холодила кровь. А ведь на моем попечении был мужчина немного не от мира сего, старая собака и маленькая мышь. Конечно я утеплила всех как могла, даже такса Хлоя щеголяла в вязанной, пуховой жилетке, а мышке был выделен в пользование яркий, полосатый шарф. Но ведь этим решить проблемы было нельзя и я нервничала, переживала пытаясь понять как мне жить дальше. Одно дело когда ты одна, совсем другое когда от тебя опять зависят живые существа.

От дум меня отвлекли быстрые шаги Адама Петровича. Не смотря на возраст мужчина двигался легко и порывисто, словно юноша. Он в серых валенках, в теплом жилете и в красной, вязанной шапке с помпоном возник на пороге моей комнаты. Пенсне воинственно блестело на горбоносом, крупном носу, а в руках с длинными, музыкальными пальцами трепыхался заполненный чертежами лист бумаги.

- Танюша! Это гениально! Не знаю как вы до этого додумались, но это прорыв! Скольким людям облегчит жизнь выше изобретение. Застегивать обувь, одежду, военные палатки, мешки и..и... Да много всего можно усовершенствовать вашей чудо- змейкой! Как вы ее назовете?

Я улыбнулась и скромно потупила взор. Приятно конечно, когда умнейший ученый считает тебя гением. И пусть все это уже давно существовало в моей прошлой жизни, пусть к изобретению я не имела никакого отношения! Но ведь в этом то мире до застежки молнии, безопасного лезвия со станком и до лейкопластыря со скотчем еще не додумались! А ведь время идет и надо торопиться запатентовать, надежно застолбить "свои изобретения". Найдутся умники и опередят меня гениальную! Идеи, они ведь любят в воздухе носиться... Неровен час кто-то да и схватит подобное за легкие крылья. Поэтому я обивала пороги в серьезных учреждениях, предъявляла чертежи безукоризненно выполненные Адамом Петровичем, показывала опытные образцы.

Бритву со станком, знаменитый " Gillette" уже признали моим и только моим детищем. Даже название было дано. Решила переименовать легендарную бритву и назвала ее "Адам", что бы и имя ученого увековечить, к тому же никому объяснять не стала, что в в прошлой жизни Татьяной Адамовной звалалась, значит и сама "примазалась". Теперь вот на очереди была застежка молния. Ну тут мудрить не стану.

- Название "Молния", наверное очень хорошо передает смысл изобретения. Вы как считаете Адам Петрович?

Мужчина снял с носа круглые стеклышки в золотой оправе и протер их клетчатым носовым платком. Задумался на минуту, шевелил узкими губами словно пробовал на вкус название.

- Танюша, не устану вами восхищаться! Насколько точно, одним словом, вы суть предмета выразили!

Я опять скромно глаза опустила разглядывая узор на толстых, вязанных носках из овечьей шерсти, поверх которых еще и галоши были одеты.

- Адам Петрович, ну все же очень просто! У меня вот еще идея появилась. На молнию патент получим и примемся за скотч с лейкопластырем. Вот только состав надо разработать липкий. Вы же к химии отношение имеете?

Мужчина сердито фыркнул и гордо воодрузил себе на нос пенсне.

- Я между прочим химию имел честь преподавать в молодости! - он выпрямился и засунул правую руку за отворот пушистой душегрейки, словно великий полководец на военном совете.

Я постаралась скрыть невольную улыбку. На полководца Адам Петрович не походил. Особенно когда он жалобно заморгал глазами и протяжно вздохнул.

- Танюша, мне так не хватает моих книг, моего кабинета, лаборатории... И простите уж старика, удобств у вас тоже маловато. Нет! Конечно же мы с Хлоей, благодарны вам. Но как подумаю, что этот злобный невежда может сотворить с моей библиотекой... Вот поверите, просто сердце на части рвется! - мужчина заиграл желваками на плохо побритых щеках и сжал кулаки. Вот теперь он действительно на полководца походил. Брови сурово сдвинуты, губы сжаты. Профиль породистый, носатый, а глаза с искрой, блестят голубым, упрямым блеском.

Я замерла. Вот оно решение проблемы! Вот же оно! Действительно пора узнать как там поживает в профессорской квартире самозванка, Наталья Павловна. Каждый день просматривая газеты я искала объявление об исчезновении человека. Довольно известного человека. Профессора и преподавателя университета, но не нашла и крошечного упоминания об этом. Прошло почти два месяца с того вечера как я наткнулась в сквере на мужчину и таксу. За это время его никто не искал. А это означало только одно - черная вдовушка притихла на время, пользуется всеми благами и выжидает. Возможно пора ей нанести удар?

- Адам Петрович, а расскажите мне как так получилось, что вы бездомным оказались? - вопрос задала и замерла. Ведь на эту тему мы не разговаривали. Я щадила чувства мужчины. Видела как он переживает. Как с радостью отвлекается от мрачных мыслей работая над "моими" идеями.

Адам Петрович шагнул к колченогому столу и сел на грубо сколоченный табурет. Высокий, длинноногий, худощавый. Спина прямая, посадка головы гордая. В этой смешной, красной шапке с помпоном в полутьме хмурого дня он был похож на юношу.

- А не осталось ли у нас коньяка, Танюша? Налейте старику, да побольше. Знаете ли, мне трудно и стыдно рассказывать об этом на трезвую голову.

Я согласно покивала головой, погладила мимоходом притихшую Хлою. Бутылка коньяка нашлась в нише где когда-то очевидно был сейф. Когда волшебная, коричневая жидкость наполнила кружки, а они сошлись издав совсем не мелодичный звук, мужчина вскинул голову и пристально, в упор посмотрел на меня прозрачными, голубыми глазами. Неожиданно густые, длинные ресницы черной каймой обрамляли их.

- А вы верите в любовь, Танюша?

Я глубоко вдохнула и задержала дыхание не позволяя себе закашляться. Коньяк жидким огнем промчался по глотке все воспламеняя на своем пути, приятное тепло разлилось по венам. С минуту размышляла над вопросом. Почему то хотелось ответить честно, максимально правдиво, а не только для того что бы подтолкнуть собеседника к откровенности. Вспомнила пятерых мужей, множество любовников которые встречались на долгом, жизненном пути Татьяны Адамовны. Ясно представила себе невероятно синие глаза Клима Сокола.

- Скорее всего да... Верю я в эту эфимерную субстанцию, которую люди привыкли называть любовью... Не буду отрицать, что существует нечто такое, что иногда без нашего спроса берет в плен наши чувства, поступки и даже жизнь! - я вздохнула и отхлебнула еще глоток коньяка из кособокой кружки.

Молчание повисло за столом. Когда я подняла глаза на сидевшего напротив мужчину, то столкнулась с изумлением медленно тающем в прозрачных глазах.

- Танюша, вы иногда меня поражаете. Вот вижу сейчас молоденькую, хорошенькую девочку перед собой, а ощущение такое, что веду разговор с человеком на много старше себя! - Адам Петрович озадаченно вертел в руках пустую кружку.

Я улыбнулась мило, поскорее опустила глаза. Умен все же мужик! Так и проколоться не долго. Потянулась к бутылке посмотрела на просвет остаток коричневой жидкости, которая так хорошо развязала мой язык. Коньяк лениво плескался на дне бутылки. Разлила остатки по старым посудинам и подняла свою.

- Это коньяк виноват, когда выпью всегда такую чушь несу, самой смешно! - я нарочито глупо хихикнула. - А вы, Адам Петрович, вы сами в любовь верите?

Мужчина внимательно на меня посмотрел и одним махом опрокинул в себя содержимое кружки.

- Знаете Танюша, коньяк божественный напиток! Хорошо затуманивает мозг и развязывает язык. На исповеди надо непременно наливать прихожанам стакан спиртного! Я давно не исповедовался, все некогда было, да если честно, то моя скрытная натура бунтует всегда против душевного обнажения. Но наверное назрело. Слушайте! - он оперся руками о край стола, задумался.