Хороша была Танюша

Глава двадцать вторая. Путешествовать картинами скоро войдет в привычку.

- Татьяна, но послушайте! Без натурального меха не выжить в тех условиях, в которых вы окажетесь. Там снег почти круглый год валит. Бури и вьюги явление частое. А мороз такой крепкий, что в вашем шерстяном пальтишке, вы просто замерзнете! Конечно у вас будут артефакты которые значительно облегчат все тяготы месячного пути. Но одежда из меха очень важна! И не из простого меха, а из того который признан самым теплым! - голос гецога Эндрианского монотонно, с надзидательными нотками уже часа два вливался мне в уши.

Я насупившись сидела за столом и мрачно грызла яблоко, стараясь делать это как можно изящней. Но предательский, коварный хруст иногда сбивал четкую логику моего собеседника и наставника по совместительству. Он слегка морщился и вздрагивал каждый раз когда мои зубы вонзались в сладко-кислую плоть очередного румяного фрукта.

За два часа беседы герцог уже начал повторяться. Я устало кивала головой соглашаясь с фактами. Да, я порталом через картину висящую в кабинете Эндрианского попадаю в дом губернатора Северного края. С собой у меня будет письмо герцога к губернатору с просьбой о различном содействии в организации экспедиции к горе Карчирана. Деньги в виде золотых монет, которые так любят и уважают жители далекого севера, разложены в мешочки по сто монет в каждом. Артефакты которые должны значительно облегчить путешествие уже упакованы. Пользоваться ими я умею. Герцог потратил не мало сил, пока я перестала малодушно вздрагивать при внезапно появляющемся огне из тяжелого булыжника. Теперь я могла и костер развести и бурю утихомирить и даже палатку из воздуха дастать.

Вот зачем мне натуральные меха если путешествие обещает быть довольно комфортным? Во мне жарко спорили Танюша с даром Слышащей и Татьяна Адамовна с богатым жизненным опытом, который упорно убеждал в том, что натуральный мех в северной экпедиции, ой как пригодиться может!

В конечном результате Танюша морщась от собственного предательства сдалась. Скрепя сердце и с зубовным скрежетом я согласилась на шубу из морского котика, на лисьий треух и сапоги из шкуры северного оленя.

Наконец-то наступила дата отправления. Если мы еще протянем время в дискуссиях, то будет поздно. Три радуги где-то там среди белого безмолвия у подножия древней горы вспыхнут и погаснут без меня.

С утра мы расцеловались с герцогиней Эндрианской. Я поблагодарила за такой радушный прием, почти сестринское гостеприимство. Конечно пожелала Злате здоровья и благополучных родов.

Теперь я стояла в огромном кабинете герцога перед довольно маленькой картинкой изображающей синие горы и мрачное селение среди камней. Мне было жарко в шубе, пот тоненькой струйкой щекотал спину.

- Вы уверенны, что все это, - я кивнула себе за плечо где в объемном рюкзаке уместились золото, артефакты и подарки губернатору. - Все это добро сможет протиснуться в такую маленькую картиночку?

Эндрианский нервничал. Он выглядел отстраненным и равнодушным, но я чувствовала исходящие от него волны неуверенности и сомнения.

- Все просчитано, Татьяна. Груз у вас конечно большой, но портал пройти сможете.

Я вздохнула и достала из кармана невзрачный, тяжелый перстень с потертой бирюзой. Вдохнула еще раз и шагнула поближе к картине.

- Постойте! - встрепенулся герцог.

Он приблизился ко мне и неловко поцеловал словно клюнул сухими губами мой мокрый от испарины лоб.

- Татьяна, вы же помните, что через три года я с отрядом буду ждать вас и Адама Петровича у подножия горы?

Я кивнула, говорить не хотелось. Неуверенность герцога словно перетекла в меня. " Наверное через поцелуй можно передавать страх, а не только микробы" - подумалось мне и эта мысль внезапно очень меня развесилила. Захотелось поддеть холодного эстета Кристалла Эндрианского.

- Да не волнуйтесь вы так! Дрожите словно овечий хвост! - я подмигнула слегка озадаченному герцогу и шагнув еще один раз, почти уперлась носом в холст картины который пах старым маслом и пылью.

Так, что там дальше? Повернула холодный металл перстня на пальце и провалилась в зеленое марево.

На этот раз зелененькая жижа держала меня намного дольше. Я уже начала волноваться, но раздался чавкающий звук который я восприняла как самую лучшую музыку и меня выплюнуло на что-то мягкое.

Открыла глаза и увидела перед собой не трещины на старом холсте, а высокий ворс и пестрый, замысловатый узор ковра.

Подняться сразу у меня не получилось.Рюкзак буквально придавил меня к мягкому и уютному ковру, а тяжесть шубы, толстых штанин и высоких сапог лишали меня свободы движений.

Наконец то мне удалось подняться на четвереньки, а затем с трудом выпрямиться.

Оглянулась назад. На стене в небольшой нише обшитой кожей с золотым тиснением висела картина. Точная копия той, что я видела несколько минут назад в кабинете герцога Эндрианского. Синие горы, каменные домики которые прилепились словно ласточкины гнезда над обрывом.

Пол был покрыт толстым, пестрым ковром. Метрах в трех от стены стоял стол. Лампа с уютным зеленым абажуром освещала спящего мужчину в красном, нелепом мундире. Он положил бритую голову на внушительные, литые кулаки и мирно похрапывал.

В помещении было жарко. Сняла свой лисий треух и коса золотистой змеей скользнула на серый мех шубы. Стало легче.

Я усмехнулась. Губернатор организовал пост по приему гостей из картинки с горным пейзажем. Ковер мягкий постелил, что бы падать было удобно. Часового посадил, что бы момент не прозевать. Не хватает только духового оркестра с медными тарелками. Да и встречающие спят. Непорядок!

- Подъем! - скомандовала я красному мундиру.

Упитанный, почти квадратный мужчина сладко потянулся, а потом быстро вскочил сметая со стола на ковер красную фуражку с лакированным козырьком.

Узкие, черные глазки на плоском смуглом блине круглого лица смотрели на меня с испугом. Затем короткий кнопочный нос сморщился, а пухлые губы растянулись в глупой улыбке.

- Зенщин? - пророкотал он неожиданно густым и гулким басом.

- Зенщин, зенщин, - согласилась с ним я.