Хозяйка Тишины

Глава 11

Я как стояла, так и села на топчан, прямиком на пыльную медвежью шкуру.

Растерянно оглядела рассыпанные по полу украшения, которые вдруг оказались совсем не «просто» украшениями. И у меня не было ни единой догадки – зачем Верда их собирала, и почему одно из них так много значит для чужака.

А потом вдруг испугалась – не ушёл ли он в лес куда глаза глядят?! Вдруг решил всё же искать колдунью дальше, бедовый?

Я вскочила, стремглав бросилась вон из землянки, спотыкаясь на осыпающихся ступенях, уже представляя в панике, как буду его с такой форой догонять в чаще…

…и словно на стену каменную налетела, замерла у порога.

Он стоял у колодца в нескольких шагах от меня, смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль, а скорее всего – в прошлое. Стаскивал доспех – зло, остервенело дёргая пряжки. Потом отшвырнул его в пышную траву, не глядя. Туда же отправились куртка и льняная рубаха под ней, со шнуровкой у ворота.

На широкой обнажённой груди тускло поблескивал тот самый медальон, который он уже успел надеть на себя. На потемневшей серебряной цепочке, слишком короткой для его мощного телосложения. Теперь я смогла рассмотреть узор – круг из синих мелких камешков, а в центре один покрупнее. И тонкие бороздки от середины к каждому из круга, как звёздные лучи. Красиво…

Пока я любовалась… медальоном, конечно же… чужак откинул деревянную дверку в скате крыши, что прикрывала колодец от попадания листьев и всякого лесного мусора. Звякнула проржавелая цепь, ведро со скрипом стало опускаться вниз, пока мужчина размашистыми движениями раскручивал за ручку тугой вал.

Тихий плеск – ведро достигло воды. Уже с усилием, полное – назад. Взял его обеими руками, как только показалось в дверце, и, вытягивая цепь, перевернул над головой.

Когда ледяной ливень обрушился на поднятое к небу лицо, на плечи, спину, изукрашенную застарелыми шрамами, он тихо рычал и отфыркивался, как дикий зверь. Словно этим холодом пытался остудить гнев, унять боль, смыть с души что-то, давно терзающее… вымыть занозу из сердца. Я увидела это так отчётливо в то мгновение, словно он сам сказал мне об этом. Но не уверена, что вода помогла, и что старые раны на душе можно вообще исцелять так же просто, как на теле.

Сероглазый почувствовал, наконец, мой взгляд. Возможно, впервые вспомнил, что он здесь не один. Обернулся через плечо. Проговорил хриплым глухим голосом:

- Тебе набрать? Будешь мыться тоже, мелкий?

Я пугливо сжала ворот рубахи в горсти и поскорей помотала головой, отказываясь. Этого мне ещё не хватало!

Но снова предательское воображение помимо воли показало такие картины, что мне оставалось лишь краснеть до корней волос. А взгляд никак не желал отрываться от мужского тела так близко – непохожего, красивого, другого…

Да что ж со мной творится-то!! А впрочем, и ежу понятно, что. Но ни в коем случае нельзя поддаваться этим неправильным эмоциям! Я – взрослая здравомыслящая особа, и ни за что не позволю себе влюбиться в мужчину, который уже завтра утром навсегда уйдёт из моей жизни. И находиться рядом с которым для меня – смертельно опасно.

- Лучше пойду, в доме подмету! – пискнула я.

Чужак посмотрел на меня как-то странно, и я снова прикусила свой бедовый язык. Нет, ну конечно, убирать в жилище, где предстоит ночевать, никому не зазорно… но как-то уж слишком по-женски это прозвучало. Колечко на пальце опять потеплело, подтверждая мои опасения. Снова чуть не засыпалась!

Но сероглазый уже отвернулся и снова бросил ведро в колодец, выкручивая ручку.

Мне на плечо резко спикировал Совёнок – я даже покачнулась от неожиданности.

- Ну что, нашёл? – тихо спросила я, чтоб отвлечься, наконец, и перестать пялиться.

«Не-а! Никто эту сову не видел, даже белки. Даже сорока! Странно это всё, Тэми… очень странно… Я так устал, можно посплю? Маленько, до полуночи…»

Не дожидаясь ответа, он сонно смежил веки, распушил перья сильнее и стал похож на мягкую подушку, на которую хотелось лечь и тоже уснуть.

А я, вместо того, чтобы спуститься обратно и готовить жутко грязное жилище к тому, чтоб там можно было хоть как-то переночевать, всё стояла на месте и кусала губы. Наконец, не удержалась:

- Эй, вы бы не морозились! Второе ведро-то… Ветер уж вечерний, холодный! Темнеет… Пойдём в дом?

Он ничего не ответил, стоя ко мне спиной и продолжая медленно крутить ручку. Вот же… невоспитанный какой субъект! О нём заботятся, а он…

«Оставь… - пробормотал Совёнок спросонья. – Он всегда так делает… когда злится…».

- Чего?.. – опешила я, не веря своим ушам. Стащила Совёнка с плеча и принялась его тормошить. – Ты что сейчас сказал?!

Он ошалело заморгал на меня круглыми чёрными глазами, зевая.

«А?.. Чего?.. Уже полночь?..»

- Нет! Не полночь! Повтори сейчас же, что ты сейчас сказал?!.. – переспросила я страшным шёпотом.

«Не зна-а-аю… Я что, говорю во сне?..»

И он снова заснул прямо у меня в руках.

Я вздохнула.

Ничего уже не понимаю.

Осторожно, опасаясь поломать шею в полумраке, спустилась обратно в землянку. Бережно, чтоб не разбудить, пересадила Совёнка на брус под самой крышей. Кое-как нашла старенький веник, убрала осколки, вымела землю. Ссыпала разбросанные украшения в дырявое ведро – прикасаться к ним было как-то странно теперь, когда я поняла, что скорее всего, каждое из них раньше принадлежало какому-то человеку.

Сбегала вытряхнуть шкуру – у колодца, по счастью, уже завершилось непотребство с мытьём, и чужак задумчиво отирался рубахой. От Тишины прятаться по-прежнему не спешил. Не дождавшись, чтоб на меня даже внимания обратили, я снова спустилась в землянку.

Делать больше было нечего, и я уселась обратно на топчан, сложила руки на коленях и принялась ждать, вся как на иголках. Сердце до сих пор билось как сумасшедшее и не желало униматься.

И всё же, если не вернётся сам, через пять минут пойду торопить! Тишина выползет в лес совсем скоро, а значит, пора прятаться в доме, за пределами обережного круга защитных чар.

С уходом солнца за лес на поляне стремительно темнело, в крохотное окошко почти не проникало света, а никакой свечи или лучины у Верды я не нашла. Кажется, нам с чужаком придётся провести ночь в кромешной тьме.

Вдвоём.

Ох, мамочки.