Хранители. Поиск Пути

Был обычный школьный день, ничем не примечательный дождливый понедельник. В просторный холл вбегали дети и подростки, закрывая на ходу мокрые зонтики, снимая разноцветные дождевики. Старшеклассницы толпились перед зеркалом, прихорашиваясь, поправляли пострадавшие от сырости прически. Вот группа мальчишек ввалилась в двери, и стала шумно обрызгивать визжащих девчонок дождевой водой с курток, а гардеробщица тетя Валя громко ругалась и грозила кулаком. На уроке Ольга Львовна долго расписывала физические формулы на доске и что-то объясняла. Реальность протекала сквозь меня, как вода через решето. Может это потому, что я не спал нормально уже несколько ночей. Мучительные кошмары стерли грань между явью и сном, я не спал, но никак не мог проснуться. Окно, возле которого я сидел, было испещрено дождевыми потоками, они стекали по нему как слезы…

– Тимур?

Я отвернулся от серого окна, и постарался изобразить улыбку. Аля выглядела бледной и встревоженной. Огромные серые глаза смотрели на меня с беспокойным вопросом.

– Я не выспался. – тихо ответил я, нежно проведя рукой по бледной щечке.

Мы с Цветочком вместе уже полтора года, с девятого класса. Аля хрупкая, небольшого роста блондинка с мечтательными серыми глазами и немного отстраненным выражением лица. За нежную романтическую внешность и впечатлительность ее прозвали Цветочком. Кличка так к ней пристала, что даже родители и учителя иногда оговаривались. Мы с Алей составляли разительный контраст, не только из-за внешности, но и из-за характера. Мой предполагаемый папаша был цыганом, так что я вышел смуглым, черноволосым, и никто бы не назвал меня нежным и мечтательным, скорее сложным, неуправляемым, агрессивным, замкнутым, психологически нестабильным, опасным. Именно это я прочел в своем личном деле, когда из интереса влез в учительскую. Но я не в обиде, до девятого класса я доставлял много неприятностей нашему небольшому городку. Пока в моей жизни не появился Цветочек…

– Тимур, ты не хочешь выйти к доске и продемонстрировать свои знания? – голос Ольги Львовны оторвал меня от размышлений.

– Нет, спасибо, не сегодня – вежливо отказался я. По классу побежали смешки. Ольга Львовна пару секунд смотрела на меня, раздумывая раздувать ли скандал, но потом решила не тратить на меня нервы – все уже привыкли к моим выходкам. Это было смешно, но меня побаивались. Возможно из-за роста, подумал я, посмеиваясь про себя и пытаясь пристроить куда-то ноги. Мне бы хотелось отловить конструкторов наших парт, и привязать их к своему изделию на пару дней. Метр восемьдесят пять тяжело уместить в таком крошечном пространстве.

Время тянулось медленно. Вот второй урок, третий, большая перемена. Во дворе ко мне подошли приятели, и мы немного поговорили о том, о сем, но основная тема уже пару недель была одна – где Артем? Он исчез ровно пятнадцать дней назад, и версий было множество. Кто-то считал, что он убежал в «Большой Город», кто-то, что ушел в лес и не вернулся. Лес… Думаю, среди подростков нашего городка не было такого, кто не знал таинственного притяжения леса. Притяжения, которое становилось все сильнее с каждым годом.

– Эй, Тимур, пойдем сегодня вечером на огонек?

Среди сиротских мальчишек «огонек» был любимым времяпрепровождением по вечерам. Зажечь костер в жестяной бочке, распевать песни и распивать пиво, просто молчать… Иногда эти посиделки заканчивались не совсем мирно и страдала городская собственность. К примеру, когда Алешка на спор разукрасил стену городского совета граффити, красивым, между прочим, но наш мэр почему-то не проникся. Или когда мы случайно разбили витрину ювелира. Периодически руководство детдома и милиция пытались пресечь эти встречи, но пока безуспешно.

– Не знаю – сказал я.

– Что, не можешь себя от юбки отвязать? – съехидничал Марк.

– Да пошел ты – беззлобно ответил я, пожав плечами.

Марк загоготал и пошел доставать кого-то другого.

Мои детдомовские парни до сих пор были обижены, я отдалился от них в последнее время. Раньше нас называли «опасной бандой», а я был признанным лидером. Нас боялись. Но дни моего бунта остались позади – мне больше не хотелось ненавидеть мир. Цветочек примирила меня с ним.

Четвертый урок – история. От нее меня всегда клонило в сон. Мое окно рядом, я сморю на серо-зеленый пейзаж и соскальзываю в воспоминания…

Вообще у детдомов обычно своя закрытая территория откуда дети выходить не должны. Но только, кто же нас удержит, когда через забор так легко перелезть? Старый и пьяный сторож? У нас с ним давний договор – мы ему бутылку с закуской, а он нам полную свободу. Мэр одно время рыпался, пытался порядки наводить, но потом махнул рукой. По-моему боялся нас. Город у нас маленький, учителей и работников катастрофически не хватает и мэрия приняла решение чтобы мы ходили в обычную школу и приспосабливались к социуму. По большому счету у нас и детдома не должно быть – но вот остался пережиток с советских времен. Когда то наш город возник благодаря крупному сталелитейному производству. Заводы работали, город рос и развивался. Для детей пострадавших или погибших на сталелитейном работников, был организован интернат. Затем перестройка, производство остановилось, люди стали разъезжаться в поисках другой работы. Городок мельчал, вешал, покрывался толстым слоем безысходности и ненужности. Уже много лет мэр пытался добиться перевода оставшихся в интернате детей в районный детдом, по причине невозможности содержать их на городском бюджете и острой нехватки кадров, но бюрократическая машина застопорилась. Так что все 32 сироты пользовались невиданной свободой, и благодаря этому мы с Алей встретились в девятом классе. Хотя, нет. Встречались мы раньше – ведь на весь город школа всего одна. Но в одном классе оказались только тогда. Я не особенно обращал внимание на маленькую девочку с длинными волнистыми волосами. Помню, подумал только, что она похожа на ангелочка с картинки, ну из тех, что на рождественских открытках. Только крыльев не хватает. Нас посадили вместе. Но я тогда в школе нечасто бывал. Как то вечером мне не повезло, мы решили попугать одного хмыря, но он позвал друзей, завязалась драка, ну и пошло поехало. Милиция приехала как-то необычно быстро, а я увлекся и дать деру не успел. Как назло, дежурившие в ту ночь менты меня сильно не любили, по личным причинам. Церемониться со мной не стали. Я как раз пытался научиться дышать заново после их уговоров залезть в машину, когда вдруг появилась Цветочек. Никогда не думал, что этот Божий одуванчик на такое способен. Она отчитывала этих двух сотрудников правоохранительных органов, как малых детей, а когда они решили не обращать на нее внимания, встала между ними и мной. Так как ее папа был помощником мэра, менты решили не связываться, и свалили несолоно хлебавши. Я скорее разозлился, чем был благодарен.

– Что, своих проблем нет, что полезла мои решать? Я помогать не просил – буркнул я угрожающе нависая над ней. Обычно это действовало безотказно, и я ожидал, что моя спасительница даст деру. Но она и глазом не моргнула.

– Они вели себя непрофессионально – заявила Цветочек, глядя на меня невинными серыми глазищами. – Тебя исключить из школы хотят. Хочешь помогу нагнать программу?

Я презрительно фыркнул и ушел. Но через пару дней Цветочек пришла прямо ко мне в детдом. На вопрос «нахрена ты приперлась?» Аля невозмутимо сказала, что мы собирались заниматься вместе.

– Это когда ж такое было? – возмутился я.

– Помнишь, я тебе предложила, а ты промолчал и ушел. Молчание знак согласия!

Я попробовал смутить ее отборным матом, но эффект был не тот, которого я ожидал.

– Как интересно – сказала Цветочек, задумчиво глядя на меня. – Я раньше таких слов даже и не слыхала. Расскажешь, что какое слово означает?

– Нет!!!

– Почему?

– Девчонкам нельзя так выражаться – решительно сказал я, на что Аля вдруг рассмеялась.

– Чего ты ржешь? – мрачно поинтересовался я.

– А ты оказывается, ханжа! – сказала она, вытирая слезы, а я подумал, что нужно будет узнать значение этого слова.

После случившегося, Аля регулярно приходила после уроков.

Скоро мои ребята стали посмеиваться, делая недвусмысленные намеки. В такие моменты я злился, и больше всего мне хотелось избавиться от назойливой девчонки. Когда я понял, что не могу оттолкнуть ее грубостью, то попробовал напугать. Позвал вечером в парк, прижал к какой-то стенке. Она не испугалась и не сопротивлялась, а ответила на мои поцелуи с неожиданным жаром. Впервые в своей жизни я столкнулся с такой нежностью. Когда я впился губами в тоненькую шейку, она прошептала мне ухо:

– Ты мне так нравишься! Жаль, что я тебе не могу понравиться. Я слишком правильная для тебя, да?

Через минуту я понял, что глажу шелковистые волны ее волос и уверяю, что она мне очень, очень нравится.

Аля изменила мою жизнь. Она стала для меня семьей, которой у меня не никогда не было, моим дыханьем. Ради нее я начал учиться, ради нее перестал ввязываться в сомнительные приключения, потому что знал, как ей больно видеть меня в милиции. Я поставил себе цель добиться разрешения ее родителей на наши отношения, и добился этого. Следующей моей целью было достигнуть в жизни такого положения, чтобы я мог дать Але все, чего она заслуживала, и в первую очередь увезти ее из нашего захолустья. Я смог выкарабкаться из ямы, в которую сам себя загнал. Меня за это недолюбливали – ну что ж! Свято место пусто не бывает, вместо меня командовал теперь другой. Главное, что тронуть меня, а тем более Цветочек никто из моих не смел, я не лидер, но меня все равно боялись. Да и пару верных друзей осталось.

Пронзительно зазвенел звонок, выдергивая меня из тумана прошлого. У Цветочка после уроков были танцы, а я обычно болтался по окрестностям и ждал ее, чтобы вместе пообедать. Школьный двор опустел быстро – погода сегодня не располагала к прогулкам, и я с трудом нашел более-менее сухое место.

Друзья у меня были, но и враги тоже имелись, и самого заклятого звали Самир. Если вы себе представили смуглого и лохматого джигита, то ошиблись. Самир, словно в насмешку над своим именем был светловолосым, зеленоглазым, и напоминал красавчика из аниме. По совместительству он был моей занозой в заднице.

– Эй, меченый! А где же твой телохранитель?

– Эй, блондинчик! Хочешь и себе меточку заполучить? Так только намеки!

Самир называл меня меченым за шрам, который пересекал бровь, глаз и заканчивался на середине щеки. Шрам тонкий, почти не заметный. Мне говорили, что еще совсем ребенком я упал на стекло, и только чудом не лишился глаза. Но с легкой руки Самира за мной прочно обосновалась эта кличка. Может Самир был таким сукиным сыном из-за трагедии в семье. Рассказывали, его мать еще совсем молодой девушкой вышла замуж за грузина. Потом у них родился ребенок, Самир. Но когда мальчик стал подрастать оказалось, что на грузинского папу он совсем не похож. Грузины народ горячий, ревнивый, и папаша вспылил. Никто точно не знает, что там на самом деле произошло, только родителей Самира нашли мертвыми. У матери был проломлен череп, а папа удавился. Одна из версий – ревнивец ударил жену, она неудачно упала и ударилась головой об острый угол журнального столика. Невольный убийца с горя покончил с собой. Почти Шекспировская трагедия. Не знаю, так или нет, но Самир не попал в детдом – у него были бабушка и дедушка, которые души не чаяли во внуке. И внук из не разочаровал – отличник, спортсмен, и главный заводила в школе. Для меня у Самира всегда было припасено парочку приятных теплых слов, например «шваль» или «шпана». Именно его я хотел отдубасить, когда за меня заступилась Аля. Как же я не любил этого придурка! Но завязывать драку на школьном дворе не собирался – как бы не повернулось дело, крайним все равно сделают меня, у Самира достаточно прихвостней и как ни странно, обожателей в преподавательском составе. Он знал о моем старании вести себя нормально, как минимум в пределах школы, и пользовался этим. Самир был настоящей, отборной гнидой.

– Ну ты даешь, сирота! А что такие курточки вам выдают вместо униформы? Стиль «бомжа»? Я тоже от такой не откажусь, может одолжишь?

Парочка верных «хвостов» послушно загоготала. Я встал во весь свой рост и подошел впритык к наглому ублюдку. К сожалению, нависнуть над Самиром я не мог – он был только на пару сантиметров ниже.

– Не хочу связываться с тобой. Но я ведь могу и передумать – тихо сказал я ему почти на ухо, так чтобы не слышала его свита. – А если передумаю, то сломаю тебе ногу, или даже лучше две, а потом возьмусь за твоих дружков. Неудобно тебе будет заниматься своим футболом и каратэ, или что там у тебя?

Самир немного изменился в лице.

– Ты так уверен, что сможешь сделать это?

– А ты так уверен, что нет?

– Да пошел ты на…. – грязно выругался Самир и резко повернулся – Пошли ребята, нечего тут торчать с этой швалью. Еще заразимся чем-то.

Это было отступление. Я усмехнулся и уселся обратно. Рано или поздно этот подонок выведет меня из себя.

Над головой зашумели, разбрызгивая холодные капли, тополя, окружавшие школьную площадку по периметру. Я закрыл глаза. Шелест листвы напомнил мне что-то, увлекая из настоящего в тревожащий водоворот, который засосет меня в сны более реальные, чем промозглая действительность. Я резко потрусил головой и выпрямился. Передо мной была все та же школьная площадка, совершенно пустая, как и стадион за ней. Дождь снова неторопливо запел свою песню – кап-кап-кап. Именно тревожащие, ненормальные сны мешали мне выспаться как следует. В этих снах мне часто снился лес… Я знал, что рано или поздно окажусь там, отвечу на его зов. Это было просто вопросом времени. Или испытанием воли, не знаю. Ирония в том, что никого леса у нас и не было. То есть был небольшой лесок, не больше двух-трех километров. И деревья в нем были совсем не такие, как в моих снах – обычные для наших широт березки, дубки, пару хвойных. Во сне я заходил в наш лесок и шел между деревьями, видя, как он постепенно меняется. Знакомые деревья превращаются в раскидистые великаны, названия которых мне неизвестны, воздух насыщается незнакомыми запахами и становится сладким и пьянящим, кажется вдохну еще раз и взлечу. Я шел между деревьями. Ноги сами вели меня, отвечая неслышимому зову, словно кто-то притягивал к себе на веревочке, и я спешил, зная и не зная куда. Вот и древняя стена из крупных камней. В ее испещренном многочисленными трещинами, поросшем мхом и травой монолите есть обвалившийся участок, а может полуразрушенный вход. Я знал, что мне нужно зайти туда. И в этом месте просыпался, весь в поту. Это просто сон, и вроде совсем не страшный. Страшно другое – зов существовал на самом деле. Я ощущал его и он реален, так же реален, как моросящий дождь серым осенним днем. Раньше он был неявным, тихим. Его легко было заглушить. Но в последнее время он усилился, теперь я чувствовал его давление даже днем. Страшно, что абсолютно такие же сны мучили Артема, до того, как он исчез. Он успел рассказать это своему другу Витьке, а Витька потом поделился со мной. Страшно, что такие же сны видят некоторые другие ребята. Я не проверял и очень надеялся, что ошибаюсь, но мне казалось, что такой сон видели все подростки нашего городка. Под страхом смерти я не стал бы спрашивать об этом, потому что слишком боялся услышать ответ.

Листья кружились, медленно планируя на влажную землю, уже усеянную их павшими собратьями. Неторопливое падение завораживало, даже гипнотизировало, словно слезы, роняемые самой природой… Я брела между акациями, вдыхая аромат сырой земли, листвы и чуть кисловатый запах стручков с семенами, которыми щедро был посыпан весь парк. Листопад всегда зачаровывал меня, унося далеко от реальности, в волшебную страну. Последний танец, ода вечному циклу умирания и воскрешения, отчаянье и надежда одновременно, осень щемила сердце и бередила душу. Между деревьями виднелась стена, значит, я в четвертый раз прошла больничный парк. На часах почти три, скоро обход, пора возвращаться. Я вздохнула и побрела в здание, мельком поглядывая на бедолаг, прогуливающихся вокруг. Некоторые из них были совсем плохи, намного хуже, чем я. Были и вполне вменяемые люди, со многими я поддерживала приятельские отношения.

Мне семнадцать лет, меня зовут Сара, и я сумасшедшая. Конечно, никто не называет меня так в лицо, завуалированные формулировки «нервное расстройство», «психическая нестабильность» уже успели набить оскомину. Как по мне, так вещи лучше называть своими именами. Я прохожу лечение от делирического помрачения сознания в частной клинике, правда как меня все время утешает мой лечащий психотерапевт помрачнение у меня «в очень легкой форме».

Больницы все одинаковы. Светлые коридоры, казенные кадки с растениями и омерзительный запах, запах болезни, несчастья, запах личной трагедии каждого, кто попадает в эти стены. Я не жалуюсь – этот психоневралгический центр один из лучших в стране. Тут красиво, насколько это применительно к больнице, евроремонт, в палатах есть душ и туалет, обширная территория с парком, где я люблю гулять. Родители постарались, выбрали лучшее для любимой доченьки. «Милая, ты подлечишься, и сможешь нормально жить, завести друзей, учиться, ходить на танцы с парнями и делать все, что положено нормальным подросткам. Так лучше для тебя, вот увидишь». Как же разочаровывала моих современных родителей ненормальность и нестандартность их единственного чада! Я для них все равно что инопланетянка. Думаю, поставив мне диагноз, они каким-то парадоксальным образом успокаивали себя. Я люблю своих родителей, но они далеки от меня как Венера или Марс далеки от Земли.

Когда я стала видеть странные сны? Тяжело сказать. Я была впечатлительным ребенком с развитой фантазией, мои сны всегда отличались красочностью и необычностью. Подрастая, я предпочитала книги обществу других детей, которые и сами не очень хотели иметь со мной дело. Родители забрали меня из садика с диагнозом детского психиатра «аутизм», опять-таки, в легкой форме (диагнозы мне ставили с детства) и отдали на воспитание няне, так что «странной» я была с детства. Моя мама работает на телевидение, но с обратной стороны камеры – отвечает за тексты в передачах новостей. Мой папа – креативный директор популярной косметической фирмы. Они в высшей степени общительные и открытые люди, обожают вечеринки и «гламурную» жизнь. Редко неделя в нашем доме проходила без очередного корпоративного сбора или просто встречи друзей. Впрочем, остальное время мои родные почти не показывались дома, что примиряло меня с ненавистными сборищами. Коллеги папы и мамы называли меня «маленькой букой» и трепали за щеки, фальшиво улыбаясь и сюсюкая. Неудивительно, что моим стремлением было забиться куда-нибудь подальше от них. Став старше я просто категорически отказалась принимать участие в родительских развлечениях. Они расстроились, но потом проконсультировались все с тем же психологом и решили, что это нормально, в смысле моего нежелания общаться с их друзьями. Но зато я могу приглашать своих в любое время! «Почему бы тебе не взять парочку девчонок из класса и не устроить девичник? Нельзя быть такой нелюдимой!», «Сходи с подругами по магазинам. Я в твоем возрасте только мечтала о таком, а мы даем тебе столько возможностей!», «Почему ты не хочешь принять участие в школьном вечере? Милая, там же будут все твои одноклассники! Ты отлично проведешь время, вот увидишь», «Сара, ты должна научиться общаться с людьми. Мы живем в социуме, и нужно приспосабливаться. Ты же не хочешь, чтобы про тебя говорили, что ты ненормальная? Не расстраивай нас, милая, постарайся, ок?» Выслушивая такое каждый день, начинаешь завидовать тибетским монахам, проводящим время в уединенных медитациях.

Так как же я попала в дурдом?

Сначала были просто сны. Потом ощущения из снов незаметно переползли в мою повседневную жизнь и грани реальности вдруг стали размытыми. Странное, настойчивое, и даже требовательное чувство преследовало меня. Но совсем плохо стало, когда картинка на моей тетради ожила прямо на уроке в школе. Там был изображен лес, очень красивый, с величавыми великанами деревьями, чьи изумрудные кроны смыкались в сплошной шатер. Я засмотрелась на него, и мне казалось, я могу вдохнуть свежий, насыщенный кислородом лесной воздух. Мне так хотелось оказаться в этом манящем лесу! И на какую то секунду мне показалось что я действительно там окажусь. А потом выяснилось, что урок давно прошел и меня испуганно зовет по имени учительница, медсестра и мои одноклассники сгрудились рядом, посмеиваясь и отпуская сомнительные шуточки. Мне показалось, что это просто случайность – ну засмотрелась и задремала, что тут такого. Но потом я увидела лес в телевизоре – была передача про дикую природу. Затем внимание привлек баннер, который был виден из окна моей спальни. Когда такое произошло в четвертый раз и меня не могли дозваться три часа родители решили, что пора принять меры. И вот вам очередной диагноз. Но с моего последнего видения прошло уже пару месяцев, может таблетки помогли, не знаю. Знаю только, что мне до смерти надоела больница, и я хочу домой.

Я хотел бы иметь свой дом. Место, где не будет жить никто кроме меня, собственный туалет, в конце концов. Детдомовское общежитие – не самое приятное место, там тяжело остаться одному, но очень легко быть одиноким. Сегодня мне опять снился лес. И пропал еще один школьник – Женя, уже четвертый за три недели. Теперь, среди пропавших числился и Самир. Я много раз желал ему отправится в некие отдаленные места, или укусить себя во сне и умереть от отравления собственным ядом, но был уверен, что он еще долго будет портить мне кровь. Ошибся. Я знал, куда они уходят, и каждый подросток в этом проклятом городке знал, но все молчали. Боялись, что если откроют рот, то выпустят нечто страшное и уже не смогут загнать его обратно. И жизнь продолжалась, словно ничего и не происходило.

Сегодня четверг, значит пора идти в школу. Я подобрал с пола рюкзак и, мельком глянув в зеркало, вышел из комнаты, которую делил с еще тремя парнями. Зашел за Цветочком. Аля выглядела бледной и измученной. Я думаю, ее тоже стали посещать странные сны…

Мы шли через парк по протоптанной множеством школьников тропинке к школе. Листья с шуршанием падали вокруг нас. Аля собирала особенно красивые листья в букет – желтые, красные, зеленовато-рыжие. Не люблю осень, но Аля с букетом разноцветных листьев на фоне листопада выглядела сказочно красивой. Ее звонкий смех переливался и звенел в опустевшем парке, когда она рассказывала забавный эпизод из своего любимого сериала. Пыталась поднять мне настроение. Я не вслушивался в слова, но голос действовал успокаивающе и действительно помогал успокоиться.

– Эй, Тимур! Подожди!

Витя, еще один сирота из детдома, бежал следом за нами. Опавшие листья заглушали звук его шагов.

– Мы хотели с тобой поговорить, а ты так рано ушел. Привет Аля!

– Привет Витя, – вежливо ответила Аля. Она всегда старалась быть внимательной и никого не обижать. Я же просто кивнул запыхавшемуся Вите.

– О чем?

– О… ну как это сказать… Короче, парни немного насторожены происходящим. Хотят, чтобы ты пришел вечером на огонек. Поговорить.

– Зачем вам я? У вас есть Андрюха, он все разрулит.

– Андрюха не ты.

– Вот значит как заговорили. Раньше вы так не считали.

Витя покосился на Алю.

– Ты зря это… Ты ж сам… ну, отстранился, что ли.

Я внутренне наслаждался его смущением. Могли бы найти кого-то и понаходчивее в качестве посла доброй воли.

– Наверно их беспокоят эти странные исчезновения? Но я ничем не могу помочь, и кстати, никак не вспомню, когда это я отказывался и дальше быть старшим.

– Но ты… То есть…

– Ладно, Вить, не парься. Я пока сам не разобрался что происходит. Так и передай.

Я взял Алю за руку и пошел вперед, оставляя понурившегося Витю.

– Тимур?

– Что?

– Это же из-за меня, да? Из-за меня тебя сместили?

Я фыркнул.

– Сместили! Можно подумать я был президентом!

– Ну, раньше тебе нравилось быть главным среди сиротских ребят.

– Раньше мне нравилось играть в игрушки, а потом я стал старше. Хочу чего-то добиться в жизни, а не быть главным пугалом нашего городка.

Аля повернулась ко мне и улыбнулась.

– Слова не мальчика, но мужа! Но может, стоит сходить и выяснить, чем там они обеспокоены?

– Не бери в голову. Очередная ерунда. Подвесить начальника детского отделения милиции за ноги на дерево или прибить свастику на здании горсовета.

Аля рассмеялась. Я тоже растянул губы в улыбке. Эта странная тяга к лесу вымотала меня. Нужно было выяснить, что происходит, не хотелось однажды обнаружить что следующей пропавшей стала Аля, да и невозможно же постоянно не спать. Так недолго и с ума сойти. Поэтому я решил что сегодня вечером перестану сопротивляться и пойду по дороге, которая так манила.

Я знал что вернусь, не исчезну в лесу как остальные. У меня есть крепкий якорь – Цветочек.

Парк закончился, и мы подошли к школьной площадке. С виду все как обычно, проходя мимо нас, некоторые знакомые с параллельных классов кивали, кто-то подходил перекинуться парой слов. Вот стоят стайкой прихвостни Самира и вид у них растерянный – не знают как вести себя без лидера.

На уроках Лидия Петровна, учительница по математике вызвала меня к доске. Я решил задачу по геометрии, хоть мысли мои были далеко. Лидия Петровна вынуждена была поставить хорошую оценку – мне казалось я слышу как заскрежетали ее зубы – она не любила меня. Когда я не учился, и не приходил на занятия, она с удовольствием ставила мне двойки и пропуски. А когда я нагнал школьную программу, искала повод, как бы понизить мне бал. Я подумывал припугнуть ее, подловить после уроков. Но потом расхотелось. Какой смысл? Сейчас я знал математику намного лучшее ее. С каждым днем я понимал, что школе мне уже не место. И дело было даже не в моем росте и комплекции, далекой от стандартов семнадцатилетнего возраста. Я вырос из школы как ребенок из прошлогодней одежды. Школа стала мне мала.

– Замечтались? Вам бы стихи писать или художником быть- ехидно заметила Лидия Петровна, злобно буравя меня крошечными глазками. – Но мы на математике, а это точная наука.

– Если стану художником обязательно напишу ваш портрет. Обнаженный.

По классу пронеслись сдавленные смешки, а Лидия Петровна побагровела.

– Хочешь чтобы я написала докладную директору? Что за пошлые шуточки!

– Напишите обязательно. Я объясню ему, что нет ничего пошлого в искусстве, например Рембранта никто не называет пошлым.

Я спокойно сел на место, не дожидаясь разрешения, кое как уместив ноги под партой. Я никогда не выполнял школьные правила, вроде вставать и садится по разрешению. Это бесило учителей, но с какой стати я должен ждать разрешения сесть от людей, которые мне даже не нравились? Лидия Петровна предпочла не продолжать дискуссию. Мне нравилось шокировать учителей своей эрудицией. От меня, как от трудного подростка этого никто не ждал.

– Тимур, ну зачем ты ее злишь? – укоризненно прошептала Аля – Она поставит тебе плохую оценку в аттестат.

– Пусть рискнет – я усмехнулся – Я заставлю ее его съесть. Но пожалуй ты права, стоит ее предупредить об этом. Все должно быть по честному.

Цветочек укоризненно покачала головой.

Сегодня был погожий день. После уроков я проводил Цветочек домой, мы поговорили немного, сделали уроки. Первый раз, когда Аля привела меня домой, меня встретили не очень тепло… Я слышал, как ее папа на кухне ругал Алю.

– Зачем ты притащила его сюда? А если он украдет что-то? Ты вообще в курсе, что он на учете в милиции стоит? Я запретил тебе с ним общаться!

– Не хочешь, чтобы я его приводила – не буду. Но учти, что и сама я тоже тогда не стану приходить домой.

– Посмотри на него – умоляюще вторила Алина мама, милая женщина на которую Аля была очень похожа. – От этих жутких черных глаз у меня мурашки по коже! И как ты не боишься, он же малолетний преступник? Вдруг ударит тебя или еще хуже…

Сегодня Алина мама с улыбкой предложила мне пообедать. Наверно она привыкла к моим глазам за эти полтора года. А вот папа Цветочка так и не подобрел, я все так же ему не нравился. Не могу его винить за это.

Когда стемнело, я попрощался с Алей, и пошел в сторону детдомовского общежития. Закинул под кровать тетради, переоделся, прилег поверх покрывала. Знал, что не усну, но ждал какого-то особенного момента. И он наступил, я это почувствовал. Темнота в комнате как будто загустела, а потом все поплыло. Я закрыл глаза на минуту, а когда открыл, понял что нужно идти. Ощущения были как во сне, когда ты знаешь что спишь.

Дорога до леса заняла около сорока минут быстрым шагом, но я не чувствовал бега времени. Странное состояние между сном и явью, когда минута может растянутся на час, и вся ночь пробежать за минуту. Знакомые деревья вытянулись, их стволы стали намного шире а листва зашелестела высоко над головой. Лунный свет ложился пятнами и полосами, просачиваясь через густые кроны. Я ждал ее появления и вот она показалась, старая полуразрушенная стена, местами поросшая мхом. Она изгибалась, образовывая широкий круг. Я прошел через разрушенный участок. Когда во сне доходило до этого момента, я просыпался весь в поту, но сейчас не чувствовал ни волнения, ни страха, ничего. За стеной были руины какого-то города. Я знал, что мне нужно пройти в его центр. На развалинах древнего капища, прямо перед строением, напоминающем пирамиду древних майя, кто-то сидел. Сгорбленная фигура под темным балдахоном, капюшон на голове. Когда я подошел, существо подняло голову. Лицо его было таким же древним, как и разрушенный город, а в нечеловеческих глазах отражался свет луны.

– Наконец ты пришел. Я ждал тебя долго – я не мог понять звучит ли голос в моей голове или существо правда говорит. В темноте не было видно движения губ или того, что служило их аналогом.

– Ты пришел слишком поздно. Вред уже нанесен. Теперь все в ваших руках.

– О чем ты говоришь? Кто ты? – спросил я и понял, что мои губы также неподвижны.

– Не есть важно кто я. Важно кто ты. Мы совершили ошибку, огромную ошибку. Вы должны исправить, вас выбрали.

– Я не понимаю.

– Ты поймешь. Позже. Я ждал так долго! Последний. Я последний и сил очень мало. Ты – сильный. Путь вам открыт. Но дорогу ищут и другие. Берегитесь их.

– Объясни мне нормально. Я не понимаю тебя. Что я должен сделать?

– Ты должен спасти. Спасти лиарнов. Спасти равновесие. Спасти мир.

Изрекши эту последнюю непонятную фразу он (или оно) исчез. Просто и без всяких спецэффектов. Вот сидело передо мной и вот уже нет.

– Эй, подожди! Куда? Где ты? Я ничего не понял!

Но кругом был только лунный свет, да какие-то странные частички, вроде пыли, которые кружились и переливались в этом свете. Мне не ответило даже эхо. Я повернулся спиной к странному месту и пошел обратно. Не помню дороги, но я очнулся уже под утро в свой кровати в общежитие. Подумал, что мое ночное путешествие – это просто сон, но нашел грязную обувь и вещи, сложенные на стуле возле кровати. Я вернулся, не исчез, как остальные, но понимал – после этой ночи все изменится. Было ли странное существо и полуразрушенный город миражем, фантомом, вызванным недосыпанием? Нет. Все это реально. Что мне делать? О чем толковало странное существо?

Я умылся, собрал книги и пошел за Алей. Она встречала меня у подъезда – свежая, вся сияющая в лучах золотого осеннего солнца.

– Чего такой мрачный Тимур? – Цветочек стала на цыпочки, чтобы дотянуться до моих губ и я привычно поднял ее. Мне нравился такой маленький рост – в этом была часть ее очарования.

– Странные сны снятся последнее время…

– И тебе тоже? – Аля помрачнела.

– Что значит тоже? Тебе сниться лес?

– Да, бывает. А ты откуда знаешь? Подожди. И тебе тоже он снится?

– Бывает. – повторил я, но не улыбнулся.

Аля задумалась.

– Я вижу в нем удивительных животных, даже не знаю как их назвать. Пересмотрела весь справочник по зоологии и не нашла таких. Они очень красивые. Ты их тоже видел?

Я улыбнулся с облегчением. Животные – нет, это совсем не тот кошмар. Ну и Слава Богу!

– Нет, мне не снятся звери. Ты сегодня такая сияющая! Мне все будут завидовать.

– Да брось ты! Это уж скорее мне будут. Ну что, пойдем?

– Пойдем.

День потянулся – первый урок математика, второй английский. Третий – биология. Тогда это и произошло. Учительница вышла на секунду за водой. Мы остались в классе одни, и конечно сразу поднялся шум. А потом – все это ощутили – странный толчок воздуха, но совершенно беззвучный. Все одновременно замолчали, стали переглядываться.

– Что это было – шепотом спросила Аля, глядя огромными перепуганными глазами.

Я не успел ответить, потому что дверь открылась. В класс вошли, но не наша безобидная и славная Ольга Львовна, а несколько неизвестных мужчин. Один из них, одетый в длинный темный плащ, обвел притихший класс таким тяжелым взглядом, что мне стало не по себе.

– Мы из ФСБ. Сохраняйте спокойствие и все будет в порядке. Мы здесь, чтобы расследовать исчезновение подростков.

– А где Ольга Львовна? – робко спросила Вика, эффектная брюнетка за первой партой. Мужчина пригвоздил ее своим тяжелым взглядом.

– Она в безопасном месте. А вы пока посидите здесь.

И мы посидели. Прошел час, два. Потом пришли какие-то люди и задавали вопросы про пропавших. После зачем-то решили взять у всех анализ крови. Мне пришлось держать Цветочек за руку – она очень боится иголок. У Маши с третьей парты случилась истерика и ее куда-то увели. Нас вызывали по одному и группами и задавали бесконечные вопросы, некоторые очень странные. Например.

– Не происходило ли чего-то необычного в жизни пропавших? Не замечали ли вы странных, выходящих за рамки вещей?

Это все было очень погано. Но совсем хреново стало, когда в кабинете директора, куда нас водили по одному прозвучал вопрос:

– Вам снятся странные сны?

Вот тогда я и понял, что дела наши плохи.

– Всем снятся сны – я решил прикинуться дурачком. – А к чему такие странные вопросы?

Мне не ответили и завели обратно в класс. За окном вечерело. Ребята были перепуганы и хотели есть. Я пытался решить для себя как поступать дальше, но пока лучшее что приходило в голову – это ждать и смотреть как будут развиваться события. Если запахнет жареным я постараюсь сбежать и прихвачу Цветочек. Было странным, что не появлялся никто из учителей. Не приходили взволнованные родители в поисках своих чад.

– С меня довольно – вдруг произнес Кирилл, крепко сбитый и черноволосый пацан с переломанным носом- Я попробую выбраться отсюда. Кто со мной?

Несколько мальчишек из класса поднялись со своих мест.

– И куда вы пойдете – поинтересовался я, просто чтоб быть в курсе.

– Спрячемся в лесу, а завтра постараемся добраться до ближайшего города.

– Вы можете попробовать и сегодня.

– Ночью легко заблудится.

– Вам очень хочется попасть в лес, да?

– Да какие проблемы, Тимур? Я что-то не пойму! – возмутился Кирилл.

– Никаких. Будьте осторожны в лесу.

Кирилл передернул плечами, типа не морочь-ка ты мне голову и открыл окно. Кабинет биологии был на втором этаже – падать не высоко. Я смотрел как спины мальчишек одна за другой исчезали а оконном проеме. То, что происходило сейчас в нашей школе, было страшно, но почему то я был уверен – лес еще страшнее. Уйдем туда сейчас, и назад дороги уже не будет. Не знаю откуда я это знал, просто знал и все.

Кабинет Юрия Анатольевича, моего лечащего врача был просторным и светлым. Об стекла новых металлопластиковых окон билась невесть откуда взявшаяся муха. Одна из последних в этом году…

– Визит твоих родителей запланирован на завтра. Они захотят узнать, какой у нас прогресс. У нас есть прогресс, Сара?

Часы на стене тикали, муха жужжала. Больше тишину кабинета не нарушало ничего. Через окно я видела, как машины подъезжают к зданию больницы, вот кого-то выгрузили, он кричит и сопротивляется… Но окна не пропускали ни звука. Как немое кино.

– Сара?

– Это вы мне скажите, вам виднее.

– Сара, я хочу услышать твое мнение.

– Да, Юрий Анатольевич. Конечно. Мне намного лучше.

– Ты не откровенна со мной. Почему ты не говоришь правды? Я хочу помочь.

– Но я все сказала.

– И больше нет ни тревожащих снов, ни галлюцинаций?

– Нет, все отлично.

Юрий Андреевич покачал головой. Его немолодое уже лицо огорченно вытянулось, глаза запали еще глубже. Он был хорошим человеком и кажется на самом деле переживал за меня.

– Ну хорошо. Иди.

Да, Юрий Андреевич отличный врач, специалист. Он умеет вызвать откровенность, у него миллион уловок, как разговорить человека, даже самого угрюмого. Только в его кабинете, как в суде, все что скажешь будет использовано против тебя. «Ах, тебе опять снятся ненормальные сны? Сменим-ка мы тебе лекарство и подержим еще месяц другой…» Я не хочу ходить одурманенной, как зомби, я хочу выбраться отсюда. Как могли родители упрятать меня сюда! Ведь я же не больная на голову! Они думают, если меня поколют какой-то гадость и промоют мозги я стану такой дочкой, которую они всегда мечтали иметь. Пустоголовой и недалекой дурочкой, любящей шмотки и весь день треплющейся по телефону.

В палате мимо которой я проходила, что-то с треском врезалось в дверь и раздались истошные вопли. «Я еще здесь! Еще здесь! Вы говорите меня нет! Вы меня не видите, но я тут! Заметьте меня, заметьте…» Женские крики превратились в сдавленный шепот. Опять бедной Тамаре плохо. Она здесь уже год, ее младший брат с женой оплачивают лечение, только ей ничего не помогает.

Как красиво падает солнечный свет в окна длинного коридора! Как будто световые туннели, ведущие в другой мир, иную реальность, где нет психов в соседней палате, медсестер с их шприцами и дежурно-успокоительными выражениями лиц.

Мне до смерти надоела эта психушка и чтобы выйти отсюда я готова всю жизнь прикидываться нормальной. Ничего… Я смогу сделать вид, что у меня все отлично. Расскажу Юрию Андреевичу, как мне не хватает общения, как я хочу поступить в универ…

Я выберусь отсюда.

Кирилл и те, что ушли с ним не вернулись. Мы больше ничего о них не слышали. Люди, делающие вид что они из ФСБ страшно разозлились, когда недосчитались парочки учеников. Они снова и снова спрашивали нас, устраивали допросы по одному. Говорили, они даже прочесывали наш лесок, но те как в воду канули. Нас выпустили из здания школы поздно вечером и проводили в панельный дом, который был близко к школе, развели по квартирам. В доме не было ни одного человека. Все жильцы куда-то исчезли.

Когда наши провожатые, а вернее конвоиры вышли из квартиры, Аля расплакалась.

– Что происходит, Тимур? Почему папа и мама не заберут меня? Где учителя и директор школы? Почему они все разрешают этим людям?

Я осторожно обхватил ее за тоненькие плечики.

– Я думаю, они не знают, что происходит. Их здесь просто нет.

Аля подняла мокрые глаза.

– А где же они? Ты ведь не думаешь, что их…

– Нет, уверен с ними все хорошо. Просто мы сейчас одни. В этом месте и в этом времени. В этой реальности. Город пуст – разве ты не чувствуешь этого?

– Мне казалось что-то странное произошло после того как вышла Ольга Львовна. Какой-то толчок.

– Да. Я тоже почувствовал.

Я подошел к окну и отодвинул шторку. Вокруг дома ходили темные фигуры. Нас сторожили. Потом осторожно приоткрыл входную дверь. Коридор был пуст. Значит, дом охраняли снаружи, но внутри никого не было.

– Тимур, что ты делаешь?

– Нужно собрать ребят и все обсудить. Сейчас очень важно держаться вместе. Подожди меня и никуда не выходи, ок?

Я прошел по длинному коридору и быстро убедился что охраны нет. Вернулся за Алей и очень тихо мы пошли по коридору, заглядывая во все квартиры. Здесь разместили не только наш класс, но еще два параллельных. В большой комнате одной из квартир, где все собрались я не разрешил включать свет. В темноте раздавались сдавленные вздохи, всхлипы. Места было мало, все расселись прямо на пол, вплотную друг к дружке. Никто из присутствующих не понимал что происходит, да я и сам не понимал, но опасность чувствовал очень хорошо.

– Ну, зачем мы тут торчим. Я спать хочу – судя по голосу Саша с параллельного класса. Следующий за Самиром. Сейчас он занимал его место.

– Тебя не интересует что происходит сейчас? Тогда иди спать – ответил я. – Я хочу объяснить кое-что.

– Да ты похоже в курсах в чем дело то? – гнусавый голосок, Миша с нашего класса – Какого нас сюда согнали?

– Я хочу к родителям! Почему они не приходят за мной – какая-то девчонка, голос искажен слезами.

– Я не знаю. Но мы остались одни – нам не на кого рассчитывать, кроме себя. Родители не придут и не помогут. Забудьте о них. Кто-то верит, что эти люди из ФСБ?

– Я не верю – Димка с нашего класса.

– Я тоже.

– Но они так сказали!

– Так откуда же? – посыпались возгласы в тревожную темноту.

– Тише! – прервал я разноголосый шум – Я не думаю, что они из ФСБ. Не знаю, зачем мы им понадобились, но намерения у них вряд ли добрые. Нам нужно держаться вместе.

– А тебя что, кто-то главным назначил?

– Да, чего ты вдруг выступаешь?

– Да вообще, что ты предлагаешь? Поубивать их всех, что ли?

Я вздохнул. Передо мной стайка перепуганных детей, они не понимают, в каком опасной положении мы оказались.

– Убивать не будем. Я видел у них оружие. Предлагаю завтра наблюдать и делать выводы. Если ничего не измениться, не появятся учителя и родители нужно бежать. Если в течении дня кто-то из вас поймет, что нам грозит немедленная опасность, он дает знать остальным, и будем действовать сообща. Нас все-таки больше чем их. Но поодиночке мы одолеть их не сможем.

– По моему все это недоразумение. Я уверена, что все проясниться – сказал Вика.

– Да фигня все это!

– Да, и куда бежать то?

– И почему это ты командуешь? – узнаю голоса прихвостней Самира.

– Вы что совсем тупые? Не видите, что происходит? Нас изолировали от окружающих! Эти люди могут сделать, все что захотят. Могут убить нас, могут пытать. Могут заморить голодом. Поодиночке мы все тут передохнем! Хотите вести себя, как сопливые дети? Да пожалуйста! Я предложил держаться вместе, чтобы выжить. Соберитесь. Перестаньте реветь, включите мозги. Если будем командой – справимся. Пока что они думают что мы растеряны, напуганы и совершенно безопасны. От нас не ожидают никакого серьезного сопротивления. Мы для них просто дети. Давайте воспользуемся этим преимуществом.

– Вот ты говоришь, говоришь… А что делать конкретно? – опять Саша.

– Наблюдать. Завтра соберемся снова и решим бежать или нет. Разбейтесь на команды по четыре-пять человек. Присматривайте друг за другом. Если вы видите, что кто-то из вашей команды исчез или ему причинили вред – давайте знать остальным и вместе мы будем стараться его выручить. Пока нас не изолировали друг от друга, но если вдруг захотят, нужно немедленно поднимать тревогу и бежать. Словом, никто не должен быть сам по себе.

– Да пошел ты! Мы сами о себе позаботимся, и в твоих советах, шваль детдомовская, не нуждаемся. Тоже мне командир нашелся. Идем ребята.

Конечно это были «особо приближенные» Самира во главе с Сашей. Они встали и проталкивались к выходу, не особо церемонясь и наступая на своих соседей. Вскрики и ойканья заполнили комнату. В темноте я не мог точно посчитать сколько человек ушло, примерно пятнадцать.

– Все оставшиеся согласны со мной?

– Я и ребята тебя поддержим – голос Андрея, детдомовского парня. Того самого который стал негласным главой старших ребят из детдома. Вместо меня. Вслед за ним зашелестели голоса.

– Да, мы с тобой.

– Чего уж, все равно никто не предложил план лучше.

– Мне это тоже не нравится.

– Лучше так, чем одному!

Что ж, не так плохо. Основная масса прислушалась ко мне.

– Тогда первое. Забудьте обо всем, что было. Это не игры, не баловство. Нет больше «лохов», нет тех, с кем никто не общается. Мы все в ответе друг за друга. Поняли? Второе. Чем более растерянный, запуганный и несчастный вид мы примем завтра, тем лучше. Хотя думаю особо напрягаться вам с этим не придется. Будьте наготове.

Я знал, что должно было случиться что-то страшное, чувствовал. С той самой минуты, как увидел первый сон про лес и ощутил его зов. Происходило то, что должно было произойти. Наша спокойная размеренная жизнь, видимая нормальность – вот это было странно и неестественно. А сейчас все, что было скрыто просто вылезло наружу. Но так лучше, я люблю чтобы все было по честному. Все тайное становится явным рано или поздно, все загадки раскроются и тогда мы узнаем что-то важное… Если доживем.

Утро нового дня было холодным. Пронизывающий ветер носил пожухлые листы, швырял их под ноги и в лицо. Я сам разделил мальков (так я их про себя называл) по группам ночью. Надеюсь они справятся. Сейчас я сделал для них все, что мог. Я сам не понимал откуда навязчивое желание защитить этих подростков. Кто они мне? Половина из этих ребят меня не любила, друга половина боялась, дорога мне только Аля. Но внутри крепло сознание, что очень важно для меня спасти как можно больше. Они были нужны, очень нужны для цели, пока мне не понятной.

Крепко поддерживая Алю под локоть я послушно шел к школе, куда нас опять сгоняли. Около десяти человек во главе с Саней пропали. Должно быть улизнули ночью. В классах нам дали поесть. ФСБ-шники ждали чего-то, тянули время. Нужно было выяснить чего именно? Я насчитал пятнадцать человек всего, десять мужчин и пять женщин. Все были вооружены. Некоторые из них смотрели на нас оценивающе, как будто пытаясь решить для себя что-то. Некоторые – с презрением, впрочем к такому взгляду мне не привыкать. В классе с нами осталось двое. За ночь решение бежать уже укоренилось в моей голове. Раньше я не был уверен, что это правильный путь, теперь же я знал точно – нужно бежать, останемся – пропадем.

Перед тем, как уйти хотелось узнать как можно больше о враге. То, что эти люди нам враги было очевидно: подозрительные вопросы, их взгляды. Они ненавидели, презирали и испытывали отвращение одновременно, к нам – обыкновенным школьникам. Почему? В помещении с нами двое, всего двое. Вот один отвлекся на звонок по телефону. Я тихонько кивнул Паше, парню с моего класса, который занимался в спортивной секции айкидо. Кроме того он вообще был толковый пацан, быстро соображал что к чему. Я указал глазами на одного из сторожащих мужчин и прижал палец к губам, показывая, что нужно сделать все тихо. Потом наклонился к Але.

– Сейчас выйди и попросись в туалет – прошептал я ей на ухо еле слышно.

– Но…

– Делай, что говорю, быстро.

Аля пожала плечиками скорчила жалобную рожицу и вышла из-за парты.

– Простите, мне очень нужно в туалет. Вы не могли бы…

Внимание наших сторожей отвлеклось и я дал знак Паше. Не знаю, как действовал он, но я просто схватил со стола учителя вазу и разбил о голову «моего» охранника. Когда повернулся второй уже лежал на полу.

– Тихо! – в классе уже слышался радостный гул и возня. – Хотите, чтоб другие агенты нас засекли? Этих нужно связать, и рты заткнуть. Я хочу пойти посмотреть что делают остальные ФСБ-шники. Не знаю, сколько у нас времени, но если вдруг что-то произойдет, их вызовут например (я кивнул на тела), или зайдет кто, оглушайте и бегите в лес. Паша ты за старшего. Ждите меня там, я вас найду.

– Тимур – всхлипнула Аля, все еще растерянно стоявшая возле доски.

– Я быстро.

Перед тем как уйти я обыскал самозванцев. У них были удостоверении, но настоящие ли я не знал. А вот пистолеты были самыми настоящими. Я их вытянул и забрал с собой. Оба. Еще не хватало, чтобы кто-то из мальков размахивал оружием, и без того обстановка напряженная.

Школьные коридоры были пустыми и гулко тихими, как будто я вышел из класса во время урока. Где искать главаря этих уродов? Тут мое внимание привлекли шаги. Кто-то подымался на второй этаж по лестнице и я быстро скользнул в туалет. Двое мужчин несли нечто, завернутое в темную тряпку и судя по их осанке тяжелое. Вот один из них приостановился и из-под темной тряпки выскользнула рука. Обыкновенная человеческая рука. Меня передернуло.

Они прошли в кабинет директора. Я подождал, пока за ними закроется дверь, вышел из своего укрытия и прижался ухом к двери кабинета. Разговаривали двое: мужчина и женщина.

– И что дальше? Мы не можем держать их так долго! – басил мужской голос.

– Это просто дети. Информация ошибочна. Никакого перехода не произошло – возражала женщина.

– Мы не можем рисковать. Даже если его еще не было, то он может случиться.

– Предлагаешь уничтожить без малого пять десятков детей из одной только предосторожности?

– Это не дети. Сама знаешь, во что они могут превратиться. Мы не можем позволить этому произойти. Нам и так достаточно долго мешали.

– А те, что бежали?

– Их ищут. Остальных нужно убирать, пока и они не пропали. Чертовы детишки расползаются, что твои тараканы.

– Но анализы чистые. Вот только этот долговязый мне не нравится. Взгляд у него какой-то не детский.

– Мы поступим, как планировали. Нельзя больше медлить, удерживать это место становиться все труднее. Днем мы будем вынуждены либо вернуть все как было и уйти либо…

– Давай посмотрим на тело.

Раздалась какая то возня.

– Вы поймали этого в лесу? – спросил мужчина.

– Нет, босс. Он прятался в городке. В лесу мы никого не нашли – подобострастный голос.

– А остальные?

– Пока не нашли.

– Какого черта? Не можете поймать парочку детишек?

– Они ориентируются здесь лучше нас…

– Продолжайте поиск. А зачем открыли огонь?

– Кинулся на нас с монтировкой, волчонок.

– Ясно. Зрачки нормальные, пульса нет… Смерть похоже настоящая.

– Ну что решаем?

– Покончим с этим. Не стоит рисковать.

Я не стал слушать дальше и быстро направился к классам. Постучал в один, и как только выглянул урод, выдающий себя за агента ФСБ схватил его и стукнул о бетонную стену. Со вторым на удивление быстро справились ребята. В остальных классах все происходило по похожей схеме. Мы стучали, отвлекали внимание и оглушали. Только в последней стычке не повезло, агент успел выстрелить и Сеню ранило в руку.

Бегство было не слишком организованным. Мы просто выбежали из здания и со всех ног кинулись к лесу. Я крепко держал за руку Алю. Бежать было неблизко, а лже-ФCБ-шники быстро оклемаются, и бросятся за нами, а может уже бросились. Я стремился в лес всеми силами своей души, а лес тоже рвался мне на встречу, словно чувствуя, что я уступаю наконец его зову. Мы добежали за десять минут, хоть я не мог понять как такое возможно, разве что по воздуху. Пешком до леска было не менее сорока минут, да и вместо жиденькой поросли березок, с которой начинался наш лес вокруг высились исполины деревья. Воздух наполнился запахом влажной коры, листьев и еще чего-то неведомого, стал другим, незнакомым.

Ребята повалились друг на дружку, кто где стоял, пытаясь отдышаться. Я подошел к Сене, чтобы перевязать его, как умею. Он был почти без сознания. Я быстро разорвал на полосы свою рубашку, одновременно подсчитывая ребят. Насчитал всего сорок пять человек.

– Я помогу тебе. У меня мама медсестра – ко мне подошла темноволосая, высокая девчонка с соседнего 11Б класса, я видел ее иногда в школе. Она была ширококостной, с крупными чертами лица, и казалась флегматичной. Помогая мне перевязывать Сеню, Таня (так ее звали) проявила сноровку и умение, что было кстати потому что я знал о первой помощи чисто теоретически, и руки не слушались. Да и мысли были о другом, в голове мелькали варианты дальнейших действий, как картинки в калейдоскопе.

Вокруг меня был лес из моих снов – величавый, густой, с кронами настолько густыми, что они образовывали над головами шатер и внизу царил полумрак. Я привел нас всех в то самое место, что давно не давало мне покоя.

Нужно было торопиться, идти дальше. Я знал, что мы не пройдем лес насквозь, а выйдем на знакомую мне по снам и ночному походу дорогу. И вряд ли ФСБ-шники смогут пойти туда за нами. Куда она приведет? Снова в разрушенный город из моего сна или в другое место? Что ждет нас там? Я не знал. Знал только, что пути назад нет.

Сегодня мои видения обрели лицо. Увидев его, я поняла, что уже никогда не забуду, потому что никогда не встречала таких красивых лиц раньше. Но дело даже не во внешности. Когда наши глаза встретились, что-то произошло у меня в сердце. Зеленоглазый блондин, я увидела его мельком, бродя по странным и непонятным местам в своем воображении. Он сидел на крупной черной лошади, был задумчив и печален. Длинные прямые волосы шевелил ветер. Потом зеленые глаза посмотрели в мою сторону и я успела заметить в них удивление. Он видел меня, этот красавец из неведомого мира, хотя как такое возможно? За многие и многие дни проведенные в этом доме скорби я почти поверила, что мои видения были галлюцинациями. Другие больные тоже описывали красочные и удивительные места, рассказывали о небывалых приключениях… Заболевания разума – самые страшные, потому что человек теряет ощущение реальности. Я почти поверила, что больна, но только почти. Надежда, что я вижу не галлюцинации а нечто большее, возможно альтернативную реальность, не покидала меня. А после того, как увидела его, перестала принимать лекарства. Брала их в рот, а потом выплевывала, когда медсестра отворачивалась. Я считалась образцовой пациенткой. Как-то я даже слышала разговор двух врачей нашего отделения. Они говорили, что не могут понять, почему Юрий Андреевич меня не выписывает.

– По-моему девочка совершенно нормальна, а ее отстраненность и нелюдимость… Что ж, такое не лечится. – сказал, пожимая плечами, один из них.

Хотела бы я, чтобы и Юрий Андреевич так думал. Он мне не верил. Уже неделю я талдычила ему о своих планах на будущее, о жажде общения со сверстниками, и о том, что мое сознание не беспокоят никакие странные видения или сны. Он только качал головой. Я решила, что если он не сдастся через неделю и не выпишет меня, подам жалобу начмеду.

Я вздохнула, и ведя рукой по влажным стволам деревьев, побрела дальше. Сегодня был туман, но я все равно совершала обычную двухчасовую утреннюю прогулку. Если не гулять, можно и в самом деле свихнуться. Стоило мне закрыть глаза лицо из видений вставало перед глазами. Оно было повсюду – мелькало в отражении на воде, подстерегало в зеркале. Я прикладывала огромные усилия, чтобы не подавать вида и вести себя нормально, не застывая с открытым ртом в ванной комнате, или за игрой в шахматы в общей комнате.

Хорошо, что сейчас в парке я была одна, потому что туман перед моими глазами начал выделывать странные трюки. Он заколыхался, стал плотнее, и из серой мглы выступили знакомые черты. От неожиданности я чуть не споткнулась о корень и не упала. Обычно, чтобы увидеть что-либо, я должны была сосредоточиться, ввести себя в особое состояние, или заснуть, но сейчас видение возникло без всяких усилий с моей стороны. Изваянное из тумана лицо казалось еще печальнее.

– Почему? – вопрошали туманные губы – Почему опять ты? Зачем мучаешь меня?

Я протянула руку, чтобы прикоснуться и утешить, но рука нашла только влажную сырость. Лицо стало пропадать. После этого происшествия я минут пятнадцать размышляла- может стоит все же перестать выплевывать таблетки, прописанные Юрием Анатольевичем, но потом решила, что всегда успею это сделать. Сегодня говорящий туман, интересно что же будет завтра?

Я шагал по дороге, наблюдая, как густеет и видоизменяется лес. Стены не было видно. Сзади уже раздавались удивленные возгласы. Странно, я был уверен, что большая часть старших классов знают про лес из снов, но видимо нет.

– Эй, Тимур Сусанин! Куда ты нас ведешь – не выдержал Паша из моего класса. Его поддержал нестройных хор недовольных голосов.

– Мы устали уже!

– Мы заблудились наверно, уже давно должны были выйти на трассу!

– Куда ты нас тащишь?

– У меня каблук сломался!

– А у меня ноготь!

– А я жрать хочу!

– Сене в больницу надо!

– Ладно, привал – я успокаивающе поднял руки. – Как там Сеня?

– В себя не приходил пока – ответила Таня.

Мы смастерили не слишком удобную волокушку, которую парни тянули по очереди.

– Какого черта тут происходит – возмущенно сказал Андрей, подходя ко мне – Куда ты нас завел? Мы должны уже раза три пройти наш лесок насквозь!

Я не отвечая, остановился и остальные последовали моему примеру.

– Так, поднимите руки, кому знакомо это место! Оно должно было вам сниться! Ну, ну смелее. Кому оно снилось? – крикнул я. Ответом была изумленная тишина. Потом примерно три четверти ребят подняла руки. Значит лес действовал не на всех?

– Я никогда не видел это место по настоящему, всмысле, не во сне – задумчиво сказал Паша – Много раз гулял в нашем леске, но ничего похожего не нашел. А сейчас мы спим или это и правда происходит?

Я огляделся. Множество глаз смотрели на меня с недоумением и испугом.

– Нужно выйти на дорогу и добраться до какого-то города – предложила красивая блондинка, имени которой я не знал.

– Да, ведь у нас нет вещей, и еды и воды… Что мы будем делать? – всхлипнула Катя.

– А тут водятся звери? Например медведи или волки? – брякнул кто-то.

Аля взяла меня за руку и заглянула в глаза.

– Ведь правда Тимур. Мы не взяли совсем ничего…

– Да, забыли, ты права. У нас ведь было так много времени, чтобы собраться, и самые честные на свете агенты из ФСБ не дышали в затылок.

– Не злись. Мне страшно, мы все напуганы и не знаем что делать.

– Ладно. Эй, слушайте все! – я повысил голос перекрикивая многоголосый шум.

Голоса затихли. Но потом нескладный и прыщавый паренек, по кличке Мерешка, вскочил на ноги.

– Мы слушали тебя и что теперь? Посмотри, куда ты нас завел!

– Заткнись. Все, кто думает, что может справиться с ситуацией лучше меня, может валить. Но перед тем, как вы свалите послушайте вот что. Люди, которые захватили нас были вовсе не из ФСБ. Они не расследовали никакие пропажи. Как раз перед нашим побегом они приняли решение нас всех перебить. Я лично видел, как одного из сбежавших с Сашей, ночью принесли завернутого в тряпку. Мертвым. А теперь самое интересное – я не знаю, где мы. Это не наш лес, и вообще не обычный лес. Нам некуда идти и не к кому обратиться. Я думаю, мы за пределами привычного мира, а теперь если кому-то охота бродить в одиночку в этом странном и непонятном месте – скатертью дорога. Но оставшиеся, учтите. Первому же, кто спросит меня по какому такому праву я тут командую, я дам в морду. Мой нож у меня в кармане, так что не советую со мной сориться. Не нравиться – уходите, но не мешайте нам пытаться как-то выжить.

Я замолчал и обвел взглядом притихших подростков. Никто не встал и не ушел. Собственно, как я так и думал.

– Теперь на вопрос что делать дальше. Сейчас мы все идем вперед, пока не найдем подходящее место для привала. Там мы попробуем найти дрова или хворост, чтобы зажечь костер. Мне кажется, здесь долен быть заброшенный город. Попытаемся найти его и обустроиться. Деление на команды по четыре в силе, я не знаю, что скрывается в этом лесу, поэтому присматривайте друг за другом. Теперь небольшой бесплатный совет от меня – если вы будете ныть, жалеть себя, пытаться понять какого хрена происходит, или убеждать себя что вы спите – вам крышка. Берите Сеню и потопали.