Хроники будущего. Поздравляю, у вас будет мальчик

1.

– Поздравляю, у вас будет мальчик…

Следом за волной радости, которая окатила Олега после слов доктора, накатила вторая. Уже не такая радостная. Лариса Строкина, доктор, женщина лет сорока с небольшим хвостиком, хоть в нынешние времена, когда возможности пластической хирургии шагнули далеко за пределы банальных уколов ботокса, длину этого хвостика определить было практически невозможно, улыбнулась стандартным набором зубов, явно ни её собственных, и добавила:

– Ждем вас через три месяца на процедуре очистки. Еще раз примите мои поздравления, мальчики нам очень нужны.

Очень позитивный врач. Очень. У Олега зачесались костяшки на правой руке. К чему бы? Он почесал ногтем по огрубевшей коже, уняв невольный зуд, вызванный словесной патокой врача-гинеколога, которая осматривала Арину. Доктор Строкина кликнула маленьким пультом, и черно-белое изображение очень нужного в будущем мальчика, который сейчас являл собой скрюченный эмбрион, исчезло с экрана монитора, уступив место отражению стерильной комнаты, служившей кабинетом для осмотра пациентов. В отражении монитора Олег смог увидеть и свое лицо. Щетина, пара серо-зеленых глаз с характерной черной подводкой от въевшейся угольной пыли, очерченные скулы.

– … очень нужны, – эхом отозвалось у него в голове.

Мальчики нужны. Еще бы. Тоже новость… И ясное дело для чего. Вперед, в шахты, махать киркой, прорубывать угольные пласты, которые укрылись от человечества на километровых глубинах. А еще на заводы, комбинаты, фабрики, гореть у печей, да гнуть спины у станков, – да, мальчики, очень нужны. Светлое, высокотехнологичное будущее, где роботы выполняют за человека всю грязную работу. Как же! Чушь. И дерьмо собачье! Ах, да, как раз дерьмо собачье. Это да. У каждого толстосума в современном мире теперь был дерьмобот, маленький робот, который катился за собачкой своего богатого хозяина и убирал экскременты его четвероногого друга. Вот так изысканно! А спускаться в клетке на глубину пять километров, и там откалывать куски угля, безжалостно отнимая его у природы, нет, найдется кто попроще. Для этого есть бедные людишки, рабочая раса, человеческая биомасса, которой не посчастливилось родиться в семье какого-нибудь денежного мешка, или влиятельного политика, и которым закрыт путь к вершинам: к просторным кабинетам, дорогим костюмам, кофебрейкам, и прочим атрибутам успешного человека. Умирать под очередным завалом, или сгорать заживо во время взрыва метана и угольной пыли, вот они, простые работяги и их дети, для этой работы подходили как никто лучше.

Нет, мир был очень современным и продвинутым: навороченные гаджеты, умопомрачительные девайсы с миллионом функций на борту, передовые технологии, все это было. Увы, это было не всегда и ни во всем. Не сказать, что добыча угля, например, велась уж совсем варварскими методами. Нет. Лопатами ямы не рыли, и угольные лазы бревнами не подпирали, были и современные технологии: дистанционные угольные комбайны, дроны, которые исследовали разработанные подземные участки, чтобы максимально снизить риски обрушения, были и авторизированные горные бригады, которыми управляли люди, в это самое время находящиеся на поверхности земли и сидящие перед экранами огромных мониторов. С помощью трехмерной графики создавались 3D-модели месторождений, подсчитывались запасы руды и строились разрезы земли в любом направлении. Это помогало специалистам с большой долей вероятности узнавать, где под землей самые богатые залежи и куда направлять машины. Активно использовались беспилотные машины для горной промышленности. Они были оснащены GPS-оборудованием и лазерными радарами. Они могли объезжать препятствия и самостоятельно производить разгрузку. Повсюду, в местах обнаружения полезных ископаемых, устанавливались высокотехнологичные буровые установки: человек закладывал в нее программу, со всем остальным машина справляется самостоятельно. Все это было, но… Глубина шахт с каждым годом опускалась все ниже и ниже, давно пройдя отметку некогда самой глубокой шахты в ЮАР1, и современная техника на этих глубинах начала давать сбой, какие-то сраные магнитные поля, влияние ядра земли, и прочая чушь (как считал лично Олег, все дело было в том, что человеческий труд оказался намного дешевле, вот и все, – магнитные поля и ядра Земли, как же). Именно эти факторы, по заявлению ученых и инженеров, сделали использование высоких технологий практически невозможным, поэтому опять пришлось заполнять клети людишками в касках и коногонах, и спускать их вниз с отбойными молотками наперевес.

Туда, в самые глубины, и никак не наверх, там уже все было занято.

Именно осознание этого утопического положения и привело к тому, что недовольное племя подростков, взращенных в рабочих семьях, в возрасте от 15 до 20 лет, стали выходить на протестные митинги, требуя для себя таких же равных прав, такого же шанса достичь в этой жизни большего, чем кайло в руки и засаленную робу с каской на голове, что и для детей тех, кто оказался на социальной лестнице на десяток ступеней выше, как только был извлечен из материнской утробы.

Если ты сын шахтера, или сталевара, будь уверен, путь в высшие учебные заведения тебе завален огромным камнем, и вряд ли найдутся силы, способные его отвалить. Так же не мечтай и о хорошей работе на 125 этаже бизнес – квартала в сраном open space в окружении милых коллег, всегда готовых тебе мило улыбнуться…

Все это недовольство стало выплескиваться на улицы, зародившись в умах и сердцах молодежи, и конечно же в бетонных гаражах, где они собирались вначале, чтобы обсудить свой следующий шаг и место очередного митинга. Подростки просто хотели, чтобы им дали надежду, пусть маленькую, но все же. И что правительство? Ха! Неужели можно было надеяться, что все эти люди, которые запретили кучей всяких мерзких поправок к талмуду с надписью «Закон» на корешке, допускать детей рабочих и бедняков на учебу в высшие учебные заведения, занимать высокие посты и прочее, могут озаботиться этими протестными акциями и сказать, что-то типа: «Ах, как же мы плохо поступали все это время, давайте же все исправим, пусть эти бедные детки идут куда хотят, учатся где им вздумается, занимают самые высокие посты, вплоть до президента и благополучно управляют страной»? Да, все верно, конечно же нет! Кто же тогда будет отнимать у Земли остатки ее драгоценных ресурсов? Дорогостоящие машины, роботы? Вот еще, а кто будет убирать дерьмо за тощим йоркширским терьером, нагадившим на идеально постриженный газон в одном из закрытых зеленых кварталов? Вот и выходит, что для работы на шахтах и заводах есть мальчики и девочки из рабочих семей, которые очень нужны…

– Еще раз примите мои поздравления, мальчики нам очень нужны. – Слова доктора вновь вихрем пронеслись в голове Олега, подняв из глубин прошлого события двадцатилетней давности.

Протестные демонстрации вскоре, как это часто и бывает, переросли в вооруженные сопротивления, ну как вооруженные, палки, цепи, монтировки подростков, против репульсорных винтовок и электрошоковых ловушек бойцов спецназа, да нервнопаралитических периметров, которые сбрасывали прямо на головы демонстрантов летающие в небе тактические дроны. Это еще больше озлобило протестующих, и в ход пошли самодельные гранаты, бутылки с зажигательными смесями, вспыхнула революция, захлестнувшая весь мир!

«Подростковая революция», так ее окрестили средства массовой информации. Она продолжалась почти девять месяцев.

Олегу было на тот момент двенадцать, и он хорошо помнил те ужасающие события, которые развернулись перед его мальчишеским взором. Отряды МСБ, Мировой Службы Безопасности, жестоко расправлялись с повстанцами во всех уголках земли, своей решимостью давая понять, что никакого компромисса с обезумевшими, как заявило правительство, подростками не будет. Спустя полгода после того, как война была окончена, правительство в спешном режиме приняло «Закон об очистке». Они мигом состряпали заявление Всемирной Ассоциации Ученых о каком-то вирусе («ВАУ! Поразительно!»), который поразил умы бедных детей, в строго ограниченном возрасте от 15 до 20 лет. Этот самый вирус свел подростков с ума и бросил в это кровожадное горнило революции.

Закон об очистке, как твердили неустанно лабораторные крысы в белых халатах, был введен, чтобы в дальнейшем спасти детей от воздействий этого вируса, который носил название ПВ, если расшифровать, получалось Подростковый Вирус, просто и понятно.

Чтобы спасти подростков от ПВ, в человеческий плод, который еще находился в утробе матери, вводилось противоядие, специальная вакцина. Лекарство было любезно предоставлено всем детям. Бесплатно. В обязательном порядке. Какое избавление для всего человечества.

– Закон об очистке – наше спасение, – вещали с телеэкранов. – Он очистит всю нашу подрастающую поросль от этой жуткой болезни 22 века!..

И все вынуждены были это принять. Весь этот, как оказалось позже, бред.

Спустя десять лет, один из ученых, которые, якобы разрабатывали ту самую вакцину, вообразил себя блондинчиком Ассанжем2 и слил в сеть информацию о том, что вся эта история с вирусом ПВ яйца выеденного не стоит, и на самом деле это был правительственный заказ. («ВАУ! Поразительно!»)

Речь шла о программировании людей. Профессор Филатов, так звали этого гения, который решил вывалить всю правду, бешено таращил глаза в своих стриминговых видео и постоянно оглядывался, как загнанный зверек. Из его уст звучали такие слова, как нейробиология, влияние на подсознание, внедрение специального гена, опыт на людях, эмбрион, плод…

Смысл его обращения сводился к тому, что, правительство, вскоре после начала подростковой революции, решило разработать ген внушения и подавления, и внедрить его в мозг детей. Этот ген должен был воздействовать на подсознание человека и программировать на определенные действия, в данном случае, скорее на бездействие. Человеку, в теле которого был внедрен это ген, внушалось несколько непреклонных истин:

(из видеообращения доктора Филатова)

– Правительство всегда право!

– Никаких возмущений против правительства, ведь все, что оно делает – только во благо!

– Довольствуйся тем, что имеешь, никаких протестов и демонстраций против правительства!..

Вот, что теперь сидит глубоко в подсознании каждого ребенка, подвергнувшегося воздействию Закона об очистке, – вздыхал Филатов, покусывая истрескавшиеся губы. – И я тоже в этом виноват, я это сделал своими руками.

Именно эта информация содержалась внутри этого гена, и именно эти неоспоримые истины селились в голове человека, против которых он даже и не думал ничего делать. Вот такая вот свобода воли. Вот такой вот человек появлялся на свет. По образу и подобию? Как же, наука, генная инженерия и правительство надругались над этим понятием в самом извращенном смысле.

Ген внушения помещался в плод ребенка.

Почему именно в плод? Это профессор Филатов тоже пояснил. Все очень просто, в любом другом возрасте ген не приживался. Он попросту не принимался организмом, происходило отторжение, которое приводило к воспалению головного мозга, кровоизлиянию, отеку, отмиранию клеток и летальному исходу испытуемого. О том, какое количество таких вот испытуемых погибло он не говорил, но учитывая, что они проводили испытания на людях самого разного возраста, видимо не мало.

Опытным путем был установлен самый оптимальный возраст для внедрения гена в тело человека, и не просто человека, а именно плода. Начало третьего триместра: в период с 31 по 33 неделю (более точное время устанавливал личный врач пациента). Профессор пояснял, что формирование органов на этом сроке уже полностью завершается, но еще и не отторгает новый ген (внедрение в более ранние, или более поздние сроки тоже приводили к неудаче). С помощью современного высокоточного оборудования, через живот матери, ген доставлялся прямиком в плод ребенка.

– Заходите, чувствуйте себя, как дома!

И он себя так и чувствовал, становясь неотъемлемой частью ребенка, взрастая вместе с ним, и действуя своими установками на его подсознание.

Браво, доктор Филатов, вы на многое открыли нам глаза!

Очень скоро тело доктора было найдено, на помойке в одной из наркотрущоб. Сообщили, что Филатов давно страдал нервным расстройством, что привело к тому, что он подсел на наркотики, и вполне логично к передозировке и его смерти. Но он был гениальным ученым, правда спятившим, печалились его собраться из научного сообщества.

Прощайте, доктор Филатов, вы пытались открыть нам глаза!

Правительство отрицало слова профессора, да вскоре махнуло рукой, и заявило, что Закон об очистке никто отменять не будет, он принят только во благо всех жителей земли, и не позволяет ввергнуть ее в пучину хаоса и бесконечных войн. Вот так правительство в очередной раз поимело свое население, и даже не поморщилось. А что, идеальное общество, которое ничему не возмущается, довольствуется тем, что имеет, и никогда ни в чем не обвиняет правительство.

Демонстрации, революция, война, вирус, закон об очистке, – все это пронеслось в голове Олега за считанные секунды.

– … дорогой, что с тобой? – Словно голос из другой жизни. Но очень знакомый.

Олег вновь вернулся в стерильный кабинет, где он в упор смотрел на свое отражение в мониторе. Он заметил, как его лицо превратилось в оскал, подобие человека, и невольно мотнул головой, чтобы сбросить эту гримасу. Он спешно перевел свой взгляд с отражения в мониторе и посмотрел на Арину, которая лежала на кушетке. Длинные темные волосы, непослушными кудряшками разметались по подушке, большие карие глаза распахнулись еще больше, и взирали на Олега.

– Дорогой, ты где-то далеко, – улыбнулась Арина. – Доктор спрашивает, на какое число нас записать?

– Число? – переспросил Олег.

– Да. Наш срок с 23 по 27 октября.

– Не торопитесь, подумайте, все-таки это важное событие, – любезно вмешалась доктор.

У Олега возникло желание ее ударить.

– Я думаю 25, – немного подумав, ответил Олег. – Дорогая, что скажешь, 25 тебе как?

– Хорошо. – Арина кивнула.

Олег протянул руку и помог жене встать с кровати.

– Вот и отлично, значит я вас жду двадцать пятого, в половине двенадцатого. Напоминание вам будет приходить каждый вечер, начиная с пятого октября, чтобы вы не забыли.

– Мы не забудем, – и Олег растянулся в улыбке.

Он не забыл. Олег думал об этом каждый день…

2.

Прошел месяц. Была поздняя ночь и дождь крупными каплями стучал в окно.

Олег вскочил с кровати. Ему казалось, что он кричал. И довольно громко. Он повернул голову и посмотрел на Арину. Она все еще спала, а не смотрела на него испуганными глазами. Значит кричал он только в своем кошмарном сне. И кричал громко. Олег осторожно выбрался из-под одеяла и пробрался в ванную комнату, там он включил свет и подошел к зеркалу. Оно служило и информационным и демонстрационным монитором не только внешнего облика (как это было в прошлые века), но и частично внутреннего содержания того, кто к нему подходил.

Олег провел тыльной стороной ладони по тускло мигающему датчику, который был установлен у него в районе солнечного сплетения. Крошечная точка, слабо пульсировала, подсвеченная синим неоном.

– Активировать СМ 02-39, – тихо сказала Олег.

СМ – система мониторинга. Всем рабочим на шахте были установлены такие СМ, пожалуй, то немногое, что государство даровало населению бесплатно. Цифры, следующие после аббревиатуры, служили номерным кодом человека, в организм которого она была установлена.

02-39 – таким был код Олега Савельева, присвоенный им организацией «Шахтная Угольная Развивающая Федерация», сокращенно ШУРФ. Эти цифры, равно, как и микрочип в груди, он получил восемь лет назад, когда его приняли на работу в качестве горнорабочего очистного забоя на одну из шахт федерации. «Восток Пласт – 12 бис», такое название носила шахта, где последние годы Олег почти каждый день спускался в железной клетке с другими рабочими по забетонированному стволу вниз, чтобы загрузить ненасытные вагонетки кусками черного золота. За эти годы он поднялся, если так было уместно сказать о том, кто всегда опускался, от простого шахтера до бригадира, собственно вершина карьеры.

Так вот, подобные системы устанавливались компанией, чтобы отслеживать показатели организма человека, мониторить состояние его здоровья. Переживали? Это вряд ли. Они следили, чтобы никто не брал «левые» больничные, а еще, уж Олег это знал точно, чтобы вовремя вышвырнуть с работы того, чье здоровье уже начинало подводить, конкретно так подводить. Никто не хотел выплачивать больничные по страховке, поэтому придумывали повод, увольняли человека, и предоставляли ему возможность самостоятельно сражаться за свое здоровье и бороться с нажитыми болезнями.

Было у системы мониторинга еще несколько маленьких приятных бонусов, так сказать, плюшек для пользователя. Кроме вышеупомянутой возможности отслеживать показатели жизнеобеспечения, можно было, например, просмотреть в режиме записи сон, увиденный ночью. Вкусная плюшка, не правда ли?