И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!

Глава 6 Джек Дэниэлс VS ФрутоНяня

— Нет! — Иван легонько прихлопнул по спинке Дрю, сидевшую у него на руках.

Кошка чуть оглянулась на хозяина, но тут же опять втянула голову в туловище. Судя по его интонациям и энергетике, её главная задача сейчас — не отсвечивать.

— Нет, — повторил парень уже более спокойно и своими идеальными пальцами погладил умную Дрю между ушек, как бы поощряя за понятливость.

Рядом стояли близняшки с растрёпанными волосами и чувствами. «Все в раздрае». Опекун, чтобы его моль поела, не пускает на день рождения к Макарону, а молодость тем временем проходит мимо, и её не вернуть.

— Что там намечается у вашего… этого? — поднял подбородок на сестричек Ваня, надеясь услышать что-нибудь такое, за что можно зацепиться и запретить уже вполне легально и предметно.

— Вначале всё скромно и как всегда — Джек Дэниэлс и шлюхи, — выпалила Марго.

Парень скептически скривился — кроме всего прочего и очевидного ему приходилось очень и очень старательно избегать зрительного контакта с Ариной.

— А дальше… как пойдёт. Может, будет мартини у бассейна и купание голяком, — рубила с плеча Маргарита.

Беспалов вскинул брови, как бы показывая, что оценил сей изящный, тонкий троллинг. Достаточно. Он уже составил представление о предстоящем светском мероприятии, готов сделать выводы и наметить шаги по оптимизации ситуации.

— Курнуть будет чего? — показал у губ пальцами всем известный жест.

— Обязательно, — голосом полным ответственности, заверила Марго.

— Решено! — поднялся с дивана Иван, и Дрю спрыгнула на пол. — Диктуйте адрес — к вашему Макару еду я! Вы можете Джек Дэниэлс с ФрутоНяней перепутать. — Отряхнул он невидимую пылинку с брюк. — Но мы поступим по-другому: я отвожу вас к придурку и жду в машине пятнадцать минут. Уверен, этого достаточно, чтобы вручить подарок и поздравить.

Близняшки только запыхтели носиками.

— Ничего, ничего, — зло кусала ноготь Марго, вперившись в Ваню пылающим взглядом. — Перевернётся и на нашей улице… КамАЗ… с ФрутоНянями.

Арина же только поджала губки — такая версия дня рождения Гусева её устраивала вдоль и поперёк. И даже вглубь. Ей только абсолютно не нравилось, что Ваня держит их за детей каких-то. Она привычно молча стояла рядом с сестрой, но как-то непривычно, по-особому волновалась.

Девушка уже третью ночь спала в обнимку с «собакеном», которого, только лишь получив от НЕГО, первым делом расцеловала в новую, ещё пахнущую искусственным мехом, морду. Даже подпортив ситуацию именем Макара, Арина всё равно хотела быть счастливой. Душа пела. Телу хотелось плясать. Она тут же вскочила с кровати и понеслась вслед за вышедшим Иваном, но из его комнат уже доносился звук воды в душе.

Тогда, недолго думая, счастливица ринулась на кухню приготовить что-нибудь вкусненькое. Собственно, это она и собиралась сделать, если бы так позорно не вырубилась. Но Иван, даже не взглянув в её сторону, уехал за Марго в училище, а вернулись они вдвоём, весело смеясь и подкалывая друг друга.

— Ариш, скажи ему! — игриво куксилась Рита, расстёгивая на ходу пуховик. — Он говорит, что я толстая. Но я ведь даже худее тебя!

— А Аринка вообще Колобок, — прошел к холодильнику Беспалов и достал оттуда бутылку Швепса. Он хамовато улыбался.

— Ха-ха, сам ты Колобок! — со смехом кинулась к нему и начала пытаться ущипнуть за бока Марго.

Иван, красиво запрокинув голову и выставив кадык, от души заржал в потолок, а Арина только горестно вздохнула — они с сестрой сколько раз обсуждали показательно худощавое телосложение опекуна. Его будто вылепили исключительно из мышц и обтянули кожей — всё. Такое тело бывает у мужчины, которому сверх гендерной природы вопиюще повезло с конституцией. Да, сейчас, в двадцать пять, он стал шире и крупнее, но исключительно за счёт нарастания мускульной массы. Складывалось ощущение, что жировая ткань его организму неведома в принципе. На его плоском животе (без всяких кубиков) был такой же слой жира, как у Арины — на запястье. Она сама видела. Подобным строением среди их сверстников могли похвастаться единичные особи. Даже Макар выглядел заметно упитанней и щекастей.

Но какой бы коровушкой девчушка не чувствовала себя рядом с Иваном, посчитала своим святым долгом на «Колобка» обидеться.

И обиделась.

— Ты что-то в последнее время какая-то задумчивая, — заметила тогда перед сном Марго. — Да не переживай ты! Отпустит он нас к Макарону, никуда не денется. А если не отпустит, мы ему такое устроим! Домашний террор рулит!

Арина даже не представляла, как сможет признаться сестре, что ей абсолютно индифферентен этот день рождения. Она очень хорошо относится к Гусеву, привыкла к нему, притёрлась, так сказать, но одноклассник никогда не заставлял её задыхаться и замирать одним взглядом, интонацией, голосом.

Поэтому решила никаких КамАЗов не ждать, и уж тем более — когда они перевернутся, а переворачивать их самой.

На следующий вечер, перед временем прихода опекуна с работы, она стояла на кухне в полной боевой готовности — в коротеньких шортиках и маечке с кошечкой Китти и собиралась запечь в маминых горшочках мясо с картошкой. Была мысль надеть домашние сапожки угги с помпонами, но их носить не разрешал Матрас — наглые, вероломные непоседливые шарики бросали вызов кошачьему характеру, бессовестно глумились и думали, что они здесь главные. Поэтому Арина натянула обычные, никому не интересные, белые вязаные носочки.

Однако даже на них Иван отреагировал так, что у неё до сих пор при воспоминании коленки трясутся и ноги слабнут.

Она уже почистила картошку и достала с полки набор керамических горшочков, который очень нравился им с мамой. Там посудины были разного размера. Самый большой с надписью: «Михайло Потапыч», другой поменьше со словами: «Настасья Петровна» и три маленьких с именами: «Мишутка», «Машенька» и «Алёнушка».

Беспалов открыл дверь холла в не очень удобный момент — Арина точила кухонный нож и собиралась резать мясо.

Увидев её обнаженные гладкие ножки в беленьких носочках и хрупкие плечики с тоненькими лямочками, на которых висела кошечка Китти, Иван замер возле дверей.

Кухарка открыла было рот, чтобы поздороваться, но вспомнила, что они мельком виделись утром.

Некоторое время парень стоял и смотрел ей в глаза таким взглядом, что девчушка — наконец-то! в кои-то веки! — почувствовала себя взрослой. Почти равной.

«Кажется, начинается». — Арина даже ТАКОЙ его взгляд выдерживала вполне спокойно — ей скрывать было нечего, у неё, в основном, имелись одни вопросы. Она до сих пор точно не знала, ей плакать от горя или от радости.

Но вода камень точит. Секунды на часах ресивера спутниковой антенны тикали, и девушка вдруг резко перестала понимать, почему до сих пор боялась и слушалась этого человека как взрослого и строгого. Сейчас ей всё это показалось игрушками и баловством, ведь серьёзным, злым, агрессивным и опасным он был именно в данный момент. С ней одной. Воздух как по щелчку тумблера наполнился магнетизмом.

Парень приближался медленно, мягко и бесшумно. Будто подкрадывался. Это и пугало, и радовало до девчачьего визга. Холод сковал позвоночник, а от него уже изморозь дошла до пяток и пальчиков на ногах. Через доли секунды внутри застыло всё. Даже лёгкие.

Да и Иван почувствовал свою власть над девушкой сейчас впервые, а не когда запрещал кушать мороженое на холоде. Остановился в полушаге. Движения Арины замедлились, и, в конце концов, она замерла с ножом и точилом в руках. Вспомнила, как Марго рассказывала, что их опекун какой-то странный, и от него исходит что-то нехорошее, опасное.

Словно в подтверждение, Беспалов посмотрел на её волосы, потом опустил взгляд на губы. Еле заметно ухмыльнулся и раздул ноздри. Девушке почудилось, что ещё чуть-чуть, и он схватит её за лицо или за горло, или сделает что-нибудь в этом роде. Нечто непредсказуемое. Неожиданное. И возможно даже скверное.

А когда он шагнул ей за спину и встал ровно в затылок, она откровенно испугалась.

Иван прижался к её спине торсом в мужской сорочке, приятно согрев жаром тела сквозь ткань, и взял девичьи плечи в тиски своих. Он протянул руки вперёд по бокам Арины, и она будто впервые увидела перед собой его идеальные кисти с длинными пальцами и очень правильными ногтевыми пластинами. Парень накрыл ими её кулачки с ножом и точилом.

— Это мужское дело, — проговорил на ухо голосом, который девушка не забудет до самой смерти. Она слышала, как в фильмах мужчины окутывают женщин интонациями наслаждения и соблазнения, будто облаком. У Ивана это получилось скорее как напор с брандспойта. Из его низких зловещих интонаций и шипящих звуков, как у мудрого Каа из сказки о Маугли, вырывающихся откуда-то из глубины нутра, эротику можно было выжимать, как сахар из сахарной свеклы. По всему её телу с прытью Матраса побежали мурашки размером с Тайсона. Арина по отсутствию опыта не знала, что такое секс, но после этих его трёх слов определённо начала догадываться.

А тем временем Ваня сжал сильнее её правый кулак с ножом и положил остриё им на левые запястья. Туда, где в опасной близости от вен, бился пульс обоих. У Арины глаза расширились от ужаса, но Беспалов этого не видел и придавил лезвие. Девушка дёрнулась от несильной боли, но он удержал её словно в тисках. Затем убрал нож, и на их коже остались две длинные красные линии от надавливания и маленькие тоненькие как волосинки, порезы, из которых тут же выступила кровь. У него чуть больше, у неё — поменьше.

Арина надеялась, что сейчас он скажет хоть что-нибудь, но Беспалов молча поднял их руки к её плечу, потянулся и провёл по её порезу языком, слизав кровь. А затем поднёс ей ко рту свою. Девушка как под гипнозом повторила его манипуляции и тоже вобрала в себя каплю его крови. Она была в шоке от самой себя, но ей не казалось это противным или тошнотным. Его кровь — это часть самого Ивана, а им она не брезговала. Никак и ничем.

— Спасибо за собаку, — сказала довольно радостным уверенным голосом. Ей захотелось хоть ненадолго побыть такой же, как Марго.

Иван сделал шаг в сторону и развернул девушку к себе.

— Собаку? Какую собаку? — посмотрел на неё, сдвинув брови.

— Игрушечную, — она доверчиво улыбалась.

— А при чём здесь я?

— Н-у… это ведь ты её купил?

— Я? — вскинул брови Ваня и, сделав шаг назад, отпустил девушку. — Но это же от дедушки.

— Но ты сказал, что это от дедушки… Ивана Степановича.

— Я оговорился, — легкомысленно махнул он рукой. Момент с гипнозом и сексом ушел без следа. — Дедушка передал тебе. Сказал, в следующий раз что-нибудь подарит Марго. — Иван уже не обращал ни малейшего внимания на царапину на запястье, а Арина зажала её правой ладошкой.

Парень знал об убеждениях матери, которая не одевала близняшек в одинаковую одежду — таковой у сестёр практически не имелось — и праздники с подарками иногда им устраивала индивидуальные.

— Да и вообще, зря стараешься — смерил он пренебрежительным взглядом полуголую фигурку Арины с ног до головы. — Я не отпущу тебя к… твоему, — буквально выплюнул последнее слово.

У девушки по-детски задрожала нижняя губа. Она сделала шаг назад.

— Ты… ты больной! — протянула вперёд запястье с царапиной. — Тебе лечиться надо!

— Пока я твой опекун, тебе Макара не видать, поняла? Забудь.

— Да не нужен он мне! Не нужен, понятно?! — закричала она и тут же приложила к губам порез на руке. — И ты мне не нужен! Мне вообще никто не нужен, — Арина молнией ринулась в свою комнату.

Когда она скрылась в том крыле, с Ивана спало всё наваждение, он опустил плечи и устало рухнул на стул возле стола. Облокотился о полированную поверхность и обхватил голову руками.

«Всё-таки, обидел».

А в дельнейшем, убедившись, что что-то пошло не так, и он делает всё только хуже, следующие пару дней Беспалов откровенно и преднамеренно избегал общества близняшек, отдав себя на откуп работе.

И даже звонок и неизвестного номера застал его в офисе за переводом документов по монтажу новых установок для климат-контроля за влажностью на складах со скоропортящейся продукцией. Отцу предлагали установить такие в зависимости от объёма, а он настаивал, что всё рассчитывается от площади, и на него хотят навесить лишнее оборудование, которое потом можно обслуживать и ремонтировать за деньги.

— Да, — раздраженно рявкнул Ваня в аппарат, мельком глянув на незнакомые цифры.

— Это Бэспалов Иван Степановыч? — поинтересовался скрипучий женский голос.

— Да, это я, — сказал он интонациями: «Говори мало, уходи быстро».

— Шоп ви знали, мине зовут Гетта Семёновна Авруцкая, — продолжил голос с безбожным еврейским акцентом. — Я руководитель учэбной части учылища Ловровского.

Вот тут Ваня напрягся и поднял голову над экраном ноута — его ещё не беспокоили по поводу подопечных. Сестрички, вроде бы, к учёбе и занятиям относились серьёзно. Хвала небесам, уже не по тринадцать лет.

— Слушаю вас, Гетта Семёновна, — сдвинул брови к переносице Ваня.

— Я дико звиняюся и боюсь сделать вам хорэ, молодой человек, но вам таки нада приехать к нам в училищэ. Случилось нэчто ужасное.

Сердце пропустило удар. Парень подскочил на ноги, на лбу моментально появилась испарина.

— Марго? Что с ней? Травма?

— Я вам доложу, шо у нас здесь сидят обе Ромашовы. В это невозможно повэрить, я сама в ужасе и уже выпила корвалол, ви тоже випийте, потому шо тоже нэ повэрите, молодой человек, но они в цокольном зале устроили шабаш, и сейчас пьяные.

Ба-бах!

Это грохнулась об пол челюсть Ивана.

— Что?

— Таки-да. Мине жаль, но у них большие проблэмы.

— Проходите, — охранник положил на рычаг трубку телефона очень похожую на гантель, и ногой нажал на что-то под прилавком.

На двуцветном табло загорелась зелёная стрелочка, и Иван толкнул турникет.

— Эм, — развернулся он уже у лестницы, — кабинет не подскажете?

— Второй этаж, первая дверь направо. Там табличка, — недоброжелательно бросил охранник, явно бывший военный.

— Спасибо. — Ване было совершенно не до него. Перепрыгивая через две ступеньки, он думал только о том, как бы из двух минусов сложить один плюс.

«Лучшая защита — нападение», — разрабатывал агрессивную стратегию парень, будучи глубоко в душе весьма далёк от оптимизма.

Открыв после стука дверь с надписью: «Завуч», Беспалов попал в довольно просторную комнату с женщинами.

У окна, за большим, заваленным бумагами, письменным столом сидела пожилая дама, по всем признакам — Гетта Семёновна. Чуть ближе, в кресле для гостей закинула ногу за ногу какая-то «умирающая лебедь», как сразу окрестил её Иван. Хотя дамы с таким изгибом шеи и наклоном головы всегда больше напоминали ему кухонные водопроводные краны, но про лебедя, разумеется, лучше. Ваня с чувством глубокого морального удовлетворения понял, что совершенно не случайно каждый свой звонок Марго в училище начинал со слов: «Алё, Смольный?».

И наконец, героини дня — на стульях вдоль стен сидели Арина и ещё две какие-то незнакомые девчушки. Если Ваня до этого думал, что Марго самая тут худая или даже тощая, то он глубоко ошибался — незнакомки явно балансировали по краю в опасной близости от анорексии, да ещё и где-то находили силы, так сказать, держать спинки. На плавных изгибах Арины, без выпирающих костей и рёбер вместо налитой груди, глаз отдыхал.

«Бедные дети», — немного взгрустнул парень, хоть ещё не забыл, какими потом и кровью достаются хорошие удары в боксе.

— Добрый день, — закрыл он за собой дверь и почувствовал запах перегара. Арина подняла на него голову. Её личико было красным как помидор, в глазах стояли слёзы.

Иван сцепил зубы, но он ещё пока не увидел здесь Марго, поэтому решил разруливать проблемы по мере их поступления.

— Здравствуйте, ещо раз, Иван Стэпанович, — обратилась к нему знакомым голосом пожилая дама. — Присаживайтесь, будьте любэзны.

— А где Маргарита? — не двинувшись с места, спросил он благороднейшее собрание.

— Ромашова сейчас придёт, — пропела красивым голосом «умирающая лебедь». — Ей сделалось дурно, и её повели привести себя в порядок.

«Лиса хитрая, — внутренне улыбнулся Иван. — Наверняка, уже что-нибудь придумала».

— Что произошло? — присел он рядом с Ариной.

— Сегодня отменили занятия в наших залах. — Прихлопнула ладошкой по столу та, что сидела в кресле и качала ногой. — Подошло время привести в порядок паркет. Впереди плотный график новогодних репетиций. А во время уроков уборщица застала их в подсобном зале с музыкой и вот, — она потянулась куда-то под стол, достала пустую бутылку из-под виски Джек Дэниэлс и изящным, тоже почти умирающим движением руки «повесила» её в воздухе кабинета чуть выше своей головы. Потом так же спрятала обратно.

Иван посмотрел на сидящую рядом Арину. Та согнулась в три погибели.

— Во сколько это было? — спросил он у «лебедя».

— Что, простите?

— В котором часу это случилось?

— В одиннадцать.

— Тогда я не понимаю, при чём здесь я, — передёрнул плечами Иван. — Инцидент произошел в учебное время, а пока оно тикает, за них отвечаете вы и лицей пятнадцать четырнадцать.

— Но…

— И ещё я хотел бы знать, как при вашей строгой пропускной системе здесь оказалась она, — указал ладонью на свою поникшую соседку.

— Маргарыта таки выкинула ей в окно свой пропуск, — всплеснула руками Гетта Семёновна. — Ну шо ви будите делать с этими девчатамы! Ни куда ни годный охранник их не различает, видите ли! Скажите, пожалуйста! — с негодованием отложила она в сторону очки и тут же опять взяла их в руки.

— Ах, охранник, — картинно округлил глаза Ваня.

Тут дверь открылась, и в комнату вошли Марго с какой-то женщиной. Волосы вокруг личика девчушки были мокрые — она только что умывалась, может быть, ещё и поэтому вид имела, гораздо более бодрый, чем у остальных героинь дня. Она быстро засеменила к стульям шажками, присущими только балеринам — расставляя носки ног широко в стороны, а усевшись на стул, тоже выпрямила спинку, будто проглотила лом.

— Здравствуйте, — кивнула вошедшая женщина.

Иван поднялся.

— Добрый день. Ну, хорошо, — остался он стоять, — охранник не смог распознать Арину с Марго, но вы-то должны были заметить, что у вас тут присутствуют две девочки, а не одна.

— Позвольте, — показала на сестричек та, что вошла, — но я вот лично тоже их не отличаю.

Опекун уже давно заметил, что утверждение о схожести подопечных действует на него, как детонатор на тринитротолуол.

— Как?! Как их можно не различить?! — сделал он рукой жест В.И. Ленина. Только кепки в кулаке не хватало. Парень начал подумывать, что стены «Смольного» как-то странно на него действуют, ещё чуть-чуть и он начнёт картавить. — Они же абсолютно разные!

— Молодой человек, как ваше имя? — обратилась к нему провожатая Марго. Ивану она почему-то показалась каким-то «серым кардиналом» при ЛюдовикеХIII.

— Иван.

— Ваня, я понимаю ваше негодование, но они нарушили дисциплину. И сделали это самым вероломным, вопиющим образом!

Беспалов как бы в бессилии перед людской тупостью опустил плечи и руки.

— Вот и разбирайтесь с этим сами. Я отвечаю за них в послеурочное время. И дома у меня они ведут себя исключительно примерно. Не пьют, не курят, много сидят за уроками, Марго постоянно занимается в оборудованном для неё зале, — уже как с броневика распалялся Ваня. — У нас всегда тихо и спокойно. Никаких оргий и тусовок. В доме тепло, чисто и сытно. Было бы замечательно, если бы вы удосужились навести такой же порядок в вверенном вам учреждении.

«Серый кардинал» раздула ноздри.

— Однако мы всё равно будем вынуждены сообщить об инциденте в органы опеки и попечительства! — скрестила она руки на груди, хотя, лично Ваня бы взял её грудь в двойные кавычки.

— Вы совершенно правы! — кивнул он. — Я тоже считаю, что об этом уникальном случае должны узнать как можно больше инстанций. Включая министерства образования и культуры.

«Кардиналиха» поджала губки.

— Lui as-tu montre la bouteille?* — обратилась она к «умирающему лебедю».

— Oui**, — та кивнула.

— Ne le lui donne pas. C'est utile pour nous***, — добавила опять первая.

— Je vais vous dire un secret, je ne collecte pas de bouteilles de whisky****, — заверил её Иван, и, кажется даже услышал грохот челюстей об пол.

Последовала немая сцена.

— Ну что же, — первая пришла в себя «кардиналиха», — раз так, — вскинула она подбородок, — значит пришло время наводить порядок в вверенном нам учреждении. Итак, до этого дня по рекомендациям психолога, о том, что близнецов нельзя разлучать, мы шли вам навстречу и отпускали Маргариту домой почти каждый день. Отныне это отменяется. Так ведь, Гетта Семёновна?

Та развела руками.

— А шо ви хотите. Мине полгода до пэнсии.

— С сегодняшнего дня Марго будет попадать домой только по праздникам и выходным дням, — отчеканивала каждое слово «кардиналиха».

— Инна Викторовна, нэ перегибайте, — жестом охладила пыл подчинённой госпожа Авруцкая. — Молодой чэловек, это не потому шо ми хотим разлучить девочек, а с будущей нэдели у них начинаются штатные репетиции к новогодним праздникам. Это только до будущэго года.

— Но всё равно Ромашова будет строго наказана, — отвернулась к двери Инна Викторовна.

— Ваше право. — Иван бронебойным взглядом посмотрел на Марго, и мысленно вытер пот со лба.

«Хоть одну без меня воспитают».

— Я могу забрать вторую?

— Разумэица, — обрадовано подвела итог Гетта Семёновна.

— Арина, в машину! Живо! — скомандовал опекун.

Но та может и рада «живо», но получалось плохо. Она поднималась медленно и нехотя. Взяв свой пуховик со спинки стула, на полусогнутых подошла к двери.

— Извините. До свидания. — И уловив последний очень сочувствующий взгляд от Марго, нажала на ручку.

— Всего доброго, — тоже кивнул Иван. — В субботу наберёшь меня, — посмотрел он на Маргариту. Та с готовностью кивнула.

«Надеется, что до субботы я остыну. Ну-ну…»

А дальше ничего беды не предвещало. Только в машине Арина, почему-то, нырнула на заднее сидение. Иван это расценил, либо как жест «посыпания головы пеплом», либо как надежду заснуть по дороге.

Сам он, уже выруливая на Тульскую, думал только о том, чтобы кто-нибудь из этих служителей культуры не накатал бумагу на него в органы опеки и попечительства анонимно или через какого-нибудь родителя. Такое вполне возможно. С него с самого, как с гуся вода, только снимут опекунство и всё — виски пей земля валяйся, а вот с этими двумя «мартышками» могут обойтись нехорошо.

Беспалов совсем задумался, на автопилоте управляя машиной, и вдруг почувствовал какое-то мягкое, нежное касание у себя в волосах.

Арина забралась ему в загривок пальчиками и немного поцарапала там ноготками.

— Привет, — поздоровалась она голосом системы Windows у его уха с серьгой. — Я звонила дедушке Ивану Макеевичу.

У Вани вмиг сбились с ритма сердце c дыханием одновременно. Мозг заметался между раздражителями — реагировать на дорогу перед передним бампером, или отдаться на откуп ощущениям от ласковых касаний к затылку.

Но через секунду дорожное движение как альтернатива потеряло свою актуальность — девчушка несмело прикоснулась к его шее губами. Чуть пониже затылка. Она не целовала явно и отчётливо, но этим сделала только хуже. Потому что лучше. Вернее, очень хорошо. А если честно, то просто волшебно.

У Вани стало тесно в ушах. Там зашумело и завибрировало так, что подпрыгнуло даже то, что в штанах, как бы далековато не располагалось. Яйца чокнулись друг с другом боками, как два бокала шампанского на Новый год. И даже внутри так же защекотало от пузырьков. А член, словно кобра, поднял голову и осмотрелся.

— Ариш…

— Тс-с-с… — раздалось возле самого его уха. Она всё-таки поцеловала его и лизнула самым кончиком языка.

«Да твою ж мать!» — Беспалов держался только на сцепленных зубах.

— Ты… ты такой молодец. Как ты их всех… отбрил. Спасибо.

— Рад… что ты… оценила, но я хотел бы… вести машину.

— Ы-ы, — медленно-флегаматично произнесла Арина и прикусила его мочку уха с серьгой. Иван услышал, как легонько клацнули её зубки о метал. У него всё сжалось в промежности, и процесс, так сказать, пошел.

Ощущения смешались в какое-то броуновское движение крови по организму — та побежала, не то что быстрее, а скорее в обратную сторону. Так сказать, «пошла по встречке». Венозная соединилась с артериальной, начался хаос и неразбериха. Ещё чуть-чуть, и будет взрыв. Реакция мгновенно передалась воздуху в салоне — он принялся лихорадочно циркулировать, разогрелся и запросил выхода. Казалось, открой люк, и из машины рванёт, как из пароварки.

А потом Арина зарылась носиком в его затылок и довольно шумно потянула ноздрями.

Дальше — туман. Беспалову захотелось сделать одновременно две вещи — ехать так, пока будут силы и бензин, и остановиться и отшлёпать как следует чертовку.

«А лучше отра… так, стоп!»

— Если бы ты только знал, как вкусно ты па-а-а-ахнешь, — мечтательно протянула девчушка. — Я тоже хочу так па-а-ахнуть.

Звук её голоса даже немного отрезвил и вернул на дорогу.

— Лучше чем Джек Дэниэлс?

— Фу! — тут же отстранилась она, и Ваня шумно выдохнул. — Не говори мне про эту отраву! Как только её пьют!

«Мда… — сглотнул слюну парень, — я бы сейчас стаканчиком отравился», — успел помечтать он, прежде чем почувствовал трепетные, ласковые поглаживания у себя под воротником сорочки, а потом — несмелые, слабенькие кончики пальцев на своих ключицах.

И как назло все светофоры горели зелёным.

«Вот будешь куда-нибудь спешить, хер проедешь с ветерком. А сейчас и рад бы остановиться, да…»

— Кстати, мы эту гадость не допили, там оставалось ещё вот так, — Арина вынула одну руку и протянула вперёд Ивана, пальцами показав сантиметра четыре.

— А как же пузырь оказался пуст?

— А мы и сами не знаем. — Она опять принялась тереться о него сзади личиком, как иногда Дрю — мордочкой, и Ваню между ног пронзила жаркая боль, болезненный жар — как хотите это назовите. Оно требовало к себе внимания и решения проблемы. Немедленно. Сию же секунду. Картинки, одна другой круче и забористей, замелькали перед глазами. Парень перешел на вторую скорость, потому как мозги держались из последних сил, грозясь вырубиться прямо на пересечении 3-го кольца и Магистральной.

«Нужно что-то делать. Иначе, она не даст… Мы не доедем».

— В наказание я отключаю вам на месяц домашний интернет, — зашел с «королей» опекун.

— А! — махнула у него сбоку рукой девчушка. — Мне всё равно, — и обхватила его челюсти ладошками.

— Ариш… — Ивану нужно было убрать её руки, а хотелось прикоснуться, поцеловать, прижаться губами к женской нежности, ответить на все эти касания. Поэтому понимая, что не сможет сделать, ни первого, ни второго, а только усугубит и обострит, Беспалов мёртвой хваткой вцепился в руль.

Но тут его отвлёк какой-то «олень», который принялся поворачивать направо из левого крайнего ряда.

— Кыз-з-зёл… — ударил по тормозам Иван и нажал на клаксон.

«Блять, пидарок, чтоб ты к своему парню домой не доехал».

— Я хочу быть взрослой для тебя. — Даже такой толчок машины не выбил Арину из её собственного мирка. В её «лесу», где она была феей Белоснежкой, ни олени, ни козлы не водились.

— Тогда будь ею и позволь вести машину.

Но женщина состоит только из двух слов: «хочица» и «нихочица» — девчушка со смехом закрыла ему глаза ладошками.

И даже если сразу же открыла, то этого мига хватило, чтобы терпение Вани лопнуло. Он включил правый поворотник и резко взял к обочине на Полежаевской. Вышел из машины и, открыв заднюю левую дверцу, намеревался было высадить пассажирку. Но не тут-то было — она уже сидела возле открытой правой.

— Иди сюда, — заглянул он в салон.

— Ы-ы, — покачала головой Арина и выставила правую ногу на асфальт. — Это ты иди сюда.

— Лучше не зли меня.

— А то что? Я тебя не боюсь. Ты хороший.

Иван рывком залез на заднее сидение, Арина тем временем выскочила из автомобиля. Он ринулся за ней, но она была уже перед капотом. Нарезав пару кругов вокруг Фольксвагена за подопечной, прямо перед витриной продуктового магазина «Утконос», Иван всё-таки смог её настигнуть, затолкать на переднее сидение и пристегнуть ремнём безопасности.

— Только дёрнись, — сказал у самого её носа, уловив лёгкий запах алкоголя от девушки. — Укушу.

И она дёрнулась сразу же к нему, звонко клацнув зубками. И засмеялась.

— Пьянчужка… — с улыбкой пробубнил Ваня и закрыл дверцу.

Только он тронулся с места, Арина попыталась положить ладошку ему на колено.

— Прекрати, — ледяным тоном отрезал Беспалов и наконец-то понял, что этому не будет конца, пока она не протрезвеет.

«Её необходимо отвлечь».

— Всё это… — убрал он всю игривость из интонаций подчистую, — неправильно, Ариш. Я не имею на тебя права. Ни морального, ни юридического.

— Я для тебя запретный плод?

Иван закатил глаза.

— Да.

— Вау! Правда? Такая же сладкая? — встрепенулась девушка и насколько позволял ремень, попыталась заглянуть ему в лицо.

— Хуже, — тяжело вздохнул он.

— Ура-а-а! Йес-с-с! — она прижала коленки к груди и обняла их.

Он покачал головой.

— Пока тебе не исполнится восемнадцать, ничего не будет.

— Поняла. Хорошо. Я подожду, — неожиданно просто согласилась она, и Иван понял, что у него большие проблемы. Просто огромные.

— Ты… мне нравишься, Ариш, поэтому я хочу с тобой сделать всё правильно. Как положено.

— Тогда ты меня отшлёпаешь за сегодняшнее, да?

— Пф-ф-ф-ф-ф…

*Lui as-tu montre la bouteille? — франц. — Вы показали ему бутылку?

**Oui. — франц. — Да.

***Ne le lui donne pas. C'est utile pour nous. — франц. — Не отдавайте ему её. Она нам пригодится.

****Je vais vous dire un secret, je ne collecte pas de bouteilles de whisky. — франц. — Открою вам секрет: я не коллекционирую пустые бутылки из-под виски.