И снова любовь!

Глава 1

Впервые за три года работы в одной из престижных юридических фирм Бостона «Кэйген и Картер» Констанс Джейн Стэнтон решила отказаться от дела исключительно из соображений личного характера.

В юриспруденции нелегко обойти соперников, чтобы вырваться вперед и сделать карьеру, а потому ей было неприятно признаваться даже самой себе в своей ранимости, однако профессиональная честность требовала попросить отвод.

На работу Конни нанимали оба владельца фирмы — и Адам Кэйген, и Стивен Картер, — но именно Адам выбрал ее из множества выпускников юридического факультета, научил применять полученные знания на практике, подготовил к участию в судебных процессах и щедро поделился с ней всеми нюансами применения законов, к которым сам относился с благоговением. И вот теперь Конни должна была обратиться к Адаму с просьбой передать дело кому-нибудь другому. Как же ей не хотелось этого!

Им удалось сработаться, они уважали друг друга, однако существовало в их отношениях какое-то непонятное, почти неуловимое напряжение. Конни всегда чувствовала присутствие Адама, чего не могла сказать о других мужчинах. Постепенно напряжение нарастало, и это стало беспокоить ее.

Конни огорченно вздохнула. Клиент, некий Дональд Колдгар, был ответчиком в деле о разводе и опеке, и она только что провела с ним часовую консультацию.

Еще раз взглянув на папку с его документами, Конни вновь почувствовала отвращение. Ну не могла она защищать этого человека. Не могла — и все тут.

Колдгар был само очарование. Красивый, самоуверенный, клиент был предельно честен с ней. Да, он пару раз ударил жену, но лишь для того, чтобы та пришла в себя и прекратила капризничать. Он также признался, что спал с другими женщинами. Но это, сказал Колдгар в свою защиту, происходило лишь во время беременности жены и после рождения их ребенка.

Наверняка любой человек, добавил он с улыбкой, поймет и не осудит его за это. Вот только он никак не может понять, отчего жена не соглашается простить его. Он любит ее, секс занимает большое место в их отношениях, он хороший отец. И с чего поднимать такой шум?

Захлопнув папку, Конни попыталась справиться с гневом. «Дыши глубоко и будь рациональна, рассматривая это дело», — говорила она себе. Колдгар был до того мелочен и самонадеян, что девушку даже дрожь пробрала от отвращения. Еще не случалось, чтобы она сразу же так невзлюбила кого-то, а ведь клиент должен получить помощь беспристрастного защитника.

Подобное отношение к Колдгару можно было объяснить женской слабостью: Конни оказалась уязвимой, потому что ее собственный развод был как две капли воды похож на развод Колдгара.

Предварительное слушание по делу Колдгара было назначено на среду, а потому необходимо поговорить с Адамом сегодня, чтобы он успел назначить клиенту нового адвоката. На практике случаи смены адвокатов происходили крайне редко, но в данной ситуации сделать это было необходимо. И сегодня же. Откладывать не имело смысла.

Конни знала, что Адам еще не ушел из офиса. Надо захватить льва в его логове, подумала она.

Опустив стильные очки на глаза, девушка покосилась на дверь, соединявшую ее кабинет с кабинетом Адама. Не животное же он какое-нибудь, в самом деле, сказала Конни себе, собираясь с духом.

Но Адам такой крупный, сильный и потенциально опасный. Одним словом такого сложного человека не описать, а вот двумя словами, пожалуй, это сделать можно. Великолепное животное! Искушенный ум и неистощимые запасы энергии делали его опасным хищником, стоящим на страже законности. Конни не переставала восхищаться им. В юриспруденции Адаму не было равных. А вот его личность… Что-то в нем тревожило ее. Он обладал какой-то магнетической чувственностью, как говорится, был мужчиной с большой буквы, и Конни то и дело приходилось сопротивляться своему женскому началу, которое неумолимо тянуло ее к Адаму.

В последнее время работа с боссом забирала всю ее энергию, потому что темперамент обычно терпеливого, готового прийти на помощь мистера Кэйгена стал все чаще мешать их дружеским отношениям. Вот уже несколько недель как он стал весьма раздражительным, и Конни чувствовала, что напряжение, повисшее между ними, нарастает.

Еще раз вздохнув, Конни сунула под столом ноги в туфли и заставила себя встать. Она потянулась, чтобы хоть немного размять затекшие мышцы, расправила юбку и блузку, пригладила волосы, собранные в тугой узел на затылке. Конни прекрасно владела собой, ведь это было неотъемлемой частью ее профессии. Но вот ее эмоции… Она поклялась себе, что никогда не позволит своей разбитой личной жизни как-то повлиять на ее карьеру. А сейчас — как адвокат — оказалась не в состоянии справиться со своим отношением к клиенту и от этого чувствовала себя совершенно беспомощной.

Конни легко постучала, предупреждая о своем приходе, и открыла дверь, не дожидаясь ответа Адама. Они всегда так поступали, потому что их кабинеты были смежными, однако сейчас Конни тут же попятилась назад, оторопев от неожиданного зрелища.

Адам, без пиджака и галстука казавшийся еще более мужественным, целовался с высокой стройной брюнеткой. Конни уже видела Марго Хейли — последнее увлечение босса, — но не обратила на его очередную пассию никакого внимания.

Честно говоря, эта сцена ничуть не смутила Конни, но ее почему-то бросило в жар, и она почувствовала непонятное раздражение. Впрочем, ей было нужно, чтобы эти двое прекратили обниматься, и она не стала раздумывать о своей столь странной реакции. В другой ситуации Конни, следуя правилам хорошего тона, непременно вышла бы из кабинета, но сейчас что-то заставило ее остаться.

— Могу я перекинуться с тобой парой слов? — спросила она, подходя к столу.

Марго недовольно отвернулась, но Адам что-то шепнул ей на ухо и, сняв жакет своей гостьи со спинки стула, накинул его Марго на плечи и напомнил:

— Ты опоздаешь на регистрацию, если задержишься.

— Я все же надеялась, что ты поедешь со мной, — капризно промолвила Марго.

— У меня еще дела. — Кэйген говорил твердо, но его глаза улыбались, и было в них даже нечто вроде сожаления.

— Ты слишком много работаешь, — сказала Марго, медленно направляясь к двери, и, поравнявшись с Конни, наградила ее негодующим взглядом, а затем подняла лицо к Адаму для прощального поцелуя.

Конни судорожно вцепилась в папку, при этом уговаривая себя оставаться спокойной перед предстоящим разговором. Да и нечего переживать из-за того, что босс обнимается с какой-то там красоткой.

Дверь за Марго захлопнулась, и Адам пристально посмотрел на свою сотрудницу. Неловкую тишину оба, казалось, ощущали физически. У Адама был тяжелый день, и то, что Конни застала их с Марго, не улучшило его настроения.

— Уже поздно, — намекнул он на то, что его рабочий день окончен.

— Это важно, — сказала Конни, выдержав его испытующий взгляд.

Не успел он ответить, как зазвонил телефон. Наградив ее натянутой улыбкой, Адам обошел стол и взял трубку.

— Здравствуй, мама, — произнес он, садясь в кресло; судя по голосу Адама, ему нелегко было делить внимание между двумя женщинами.

Конни пыталась скрыть нетерпение и сделала вид, что не замечает жеста Кэйгена, пригласившего ее присесть. Она была слишком взволнована, к тому же ей не хотелось подслушивать чужой разговор.

Родители Адама, Джон и Сара Кэйген, были чудесными людьми, умными и дружелюбными. Несмотря на то что оба принадлежали к элите Бостона, супруги держались весьма скромно, и их нельзя было уличить в снобизме, что особенно нравилось Конни.

Жаль только, что для звонка Сара выбрала столь неподходящее время. Чем позже начнется разговор, тем труднее Конни будет говорить о своих проблемах. Защищать Колдгара было так же неприятно, как просить Кэйгена освободить ее от этого дела.

Разговаривая с матерью, Адам следил за Конни. Вот она поправила картину на стене, стряхнула несуществующую пыль, а потом подошла к окну и стала смотреть невидящим взором на темнеющий горизонт. Постояв там, Конни направилась к бару и лениво проверила содержимое бутылок.

Адам ни разу не видел свою сотрудницу в таком беспокойном состоянии. Обычно она была собранной и решительной. Правда, в последние дни он замечал, что Конни сама не своя, но тут же забывал об этом. А еще Кэйген знал, что миссис Стэнтон будет недовольна, если он предложит ей рассказать о своих проблемах, которые — он не сомневался в этом — были личного характера. Разговоров о своей частной жизни Конни старательно избегала. Ее нынешнее настроение было таким же непостоянным, если не нервозным, как и его, а это могло только помешать их совместной работе.

Услышав, как Кэйген прощается с матерью, Конни подошла к столу и, заметив в глазах босса любопытство, поняла, что ее нервозность не укрылась от его внимания. Черт, он всегда так проницателен!

— Что-то ты чересчур нервничаешь сегодня, — заметил он.

— У меня был длинный день, а до него — долгая рабочая неделя, — объяснила Конни, пытаясь справиться с собой.

— Аминь! — выдохнул Адам, поглядывая на папку в ее руках.

Тут телефон зазвонил снова, и он тихо чертыхнулся.

— Кэйген! — ворчливо проговорил он в трубку, но тут же смягчился. — А-а, судья Харсон! Я надеялся, что у вас будет время ответить на мой звонок.

Застонав, Конни рухнула на стул. Ей было известно, что судья Харсон вел важное для Адама дело, а потому придется ждать.

Скрестив на груди руки, та прижала к себе папку с делом Колдгара, положила было ногу на ногу, но, заметив пристальный взгляд Адама, опустила ногу и натянула юбку на колени.

Их взгляды встретились. И снова Конни охватило какое-то странное чувство. Ее обычная холодная сдержанность в этот вечер была поставлена под угрозу, и никто не мог помочь ей.

Когда она только пришла на фирму, Кэйген пытался растопить лед их официальных отношений, несколько раз приглашал ее на обед. Но тогда Конни еще не пришла в себя после развода и отказывала Адаму. Сделав несколько неудачных попыток сойтись с ней поближе, Кэйген перестал приглашать ее куда-либо. Ей не нужен был ни он, ни любой другой мужчина. За последние годы многие пытались приударить за Конни, но она была одинаково равнодушна ко всем, настаивая на том, чтобы их отношения с Адамом не выходили за рамки служебных.

Для Кэйгена три года работы с ней бок о бок стали сущей пыткой. Ему хотелось более близких отношений, гораздо более близких, но Конни не проявляла к нему ни малейшего интереса. Неудачный брак явно разбил ее сердце, исцелить которое должно лишь время. Но похоже, их пора приближалась, и барьеры, которые она нагородила вокруг себя, начали рушиться. Адам знал, что должен действовать мягко, но нетерпение подхлестывало его, и он становился раздражительным.

— Спасибо вам, господин судья, потолкуем еще в понедельник утром. — Адам повесил трубку и обратился к Конни: — Что тебя тревожит?

— У меня проблема… — Конни ничего не успела объяснить, потому что телефон затрезвонил в третий раз, и с ее уст сорвалось совсем неженское ругательство.

Адам решил не снимать трубку, но звонки продолжались.

— Кэйген! — рявкнул он в трубку, и его тон ничуть не изменился, когда он ответил: — Привет, Клаудиа.

Конни была готова взорваться. Она знала, что Клаудиа Саммерс была одной из близких приятельниц Адама, впрочем, и эта особа волновала ее не больше, чем недавно ушедшая Марго. Похоже, у босса не было приятельниц, которые нравились бы Конни, что означало только одно: он обладает удивительной способностью выбирать неподходящих женщин.

Все они были испорченными дурочками, хотя умели держаться на людях и часто имели те же взгляды, что и Кэйген. Несколько его подружек выдавали себя за женщин, делающих карьеру, но Конни быстро определяла, что это всего лишь поза. У самой Конни не было времени на светскую жизнь, и она презирала женщин, которые не находили ничего лучшего, чем бросаться в объятия богатых мужчин.

Увы, слишком поздно Конни поняла, что все эти размышления Адам прочитал на ее лице. Его глаза прищурились, тон чуть смягчился — верный признак того, что он недоволен молчаливым порицанием сотрудницы.

Конни чуть не вспылила, когда догадалась, что босс нарочно затягивает телефонный разговор. Тогда она села на край его стола и смело посмотрела Адаму в глаза. Секунды летели одна за другой, Конни продолжала внимательно изучать его черты.

Адам не был так уж красив. У него были жестковатые и резкие черты лица, смуглая кожа, густые, темные волосы. Но голубые глаза и пушистые черные ресницы делали его необычайно привлекательным. А уж крупная спортивная фигура Адама и необыкновенная аура чувственности притягивали женщин как магнит.

Однако Конни почему-то сомневалась в том, что все эти мимолетные связи давали ему нечто более серьезное, чем физическое удовлетворение. Ей вообще казалось, что босс не в состоянии быть долго увлеченным одной и той же женщиной. Да, он был страстным человеком, но в основном его страсть была отдана закону. Ни одна женщина не могла помочь ему делать карьеру, но все они рассчитывали на брак с Кэйгеном, как и добрая старая Клаудиа.

Адам не отводил взгляд. Конни явно оценивала его как мужчину, хотя, возможно, и совершенно бессознательно, и от этого острое желание вдруг закипело в его теле. Впервые за годы их знакомства Конни смотрела на Адама с истинно женским любопытством.

Уголки его рта дразняще приподнялись. Адам догадывался, что наверняка она считает его настоящим бабником и не может понять, что уж такого привлекательного находят в нем женщины. Да, пока Конни рядом, ему не грозит лопнуть от ощущения собственной важности, заключил Адам.

Гнев — неожиданный и непонятный — в один миг охватил Конни, когда она заметила, что Адам с усмешкой наблюдает за ней. Все ее переживания, которые она тщательно прятала в глубине своего существа, рванулись наружу.

У нее серьезные проблемы, а босс хочет затеять игру, подумала Конни. Дальше ехать некуда! Что ж, хоть это и не в ее правилах, она тоже включится в игру — пусть знает, что с ней шутки плохи.

Конни наклонилась через весь стол, так что ее губы оказались в каком-нибудь дюйме от его рта, и она почувствовала на своем лице его теплое дыхание. Но это не заставило ее отступить. Нет, вместо этого Конни решила прекратить разговор Адама с другой женщиной и проворковала:

— Адам, ты что же, хочешь, чтобы я всю ночь прождала тебя?

Она услышала возмущенный возглас Клаудии, которая тут же попрощалась с Кэйгеном. Взгляд Адама, медленно опустившего трубку на рычаг, сулил неминуемую расплату за содеянное. Сердце Конни бешено забилось, но она сумела сохранить спокойствие и даже произнесла с угрозой в голосе:

— Ну и нахал же вы, советник.

Вместо того чтобы рассердиться, Адам выжидающе смотрел на нее.

— Мне нужно поговорить с тобой по важному делу, — почти развязно объяснила Конни, поражаясь тому, как это у нее хватило смелости обращаться к Кэйгену с просьбой таким вызывающим тоном.

Однако теперь, когда битва за его внимание была выиграна, ей вдруг стало не по себе из-за того, что осмелилась обсуждать с боссом свое нежелание вести дело о разводе. Внезапно решив, что и для ее карьеры, и для общего дела лучше всего будет отступить, она молча пошла к двери.

Адам резко встал и, перегородив Конни путь, выхватил из ее рук папку с делом Колдгара.

— И в чем же проблема? — спросил он своим обычным деловым тоном.

— Я не хочу вести это дело, прошу, чтобы ты передал его кому-нибудь другому. Это нужно сделать как можно быстрее.

Брови Адама недоуменно поползли вверх. Конни занимала пока невысокое положение в фирме, и ей никак не следовало отказываться от дела, но сейчас ни один из них даже не заикнулся об этом. Они работали вместе, чувствуя себя профессором и студенткой, оба обладали блестящими способностями и железной волей. На профессиональном уровне им обоим было легко найти взаимопонимание.

— Но почему? — спросил Кэйген и нахмурился, заметив, что она отвела глаза.

Странно, ведь Конни всегда предпочитала прямой путь к цели.

Помолчав мгновение, девушка ответила:

— Думаю, кто-нибудь другой лучше меня сумеет защитить интересы этого человека. — Она едва не подавилась, произнося эти слова, ведь в карьере был смысл ее жизни.

— Почему? — повторил он тоном, не терпящим возражений.

— Я уже встречалась с этим человеком и с первого же взгляда невзлюбила его.

На щеках у Адама заходили желваки.

— Он что, приставал к тебе?

— Нет! — Конни пришла в ужас от такого предположения.

Нет, ей не пришлось отбиваться от Колдгара, но она видела: он не прочь пофлиртовать, — и от этого ее клиент казался Констанс еще более отвратительным.

— Клиенту не обязательно нравиться адвокату. Ты знаешь его жену? Может, ты состоишь в родстве с ним или с его женой? Он вызывает физическое отвращение или ведет себя оскорбительно? — Адам засыпал ее вопросами так же быстро, как обычно делал это в зале заседаний суда, что большинство людей приводило в замешательство. — Или, может, он, напротив, очень понравился тебе?

— Я его не знаю, он мне не нравится, и я не хочу узнать его ближе. Мистер Колдгар довольно красив, вежлив и ведет себя подобающим образом, правда, не желает признавать выдвинутых против него обвинений, — четко объяснила Конни, сделав шаг назад, потому что босс встал слишком близко к ней, все ее тело неожиданно покрылось мурашками.

— Но ты же вела множество подобных дел, — спокойно заметил Адам.

Конни чувствовала себя такой усталой и не захотела спорить. Боссу нужно знать лишь ее позицию, больше ничего.

— С моей точки зрения — а говорю я сейчас как женщина и как адвокат, — этот человек достоин лишь презрения, он абсолютно бесполезен для общества, и его следует кастрировать.

Адам от изумления присвистнул.

— Вот тебе раз! Судья, Большое жюри и исполнительница приговоров в одном лице!

Насмешка была заслуженной, но Адам вовсе не испытал удовольствия, заметив, какой смертельной бледностью покрылось ее лицо.

— Совершенно верно, — согласилась Конни, надеясь на то, что воинственный тон поможет скрыть собственное смятение и босс не поймет, как сильно задела ее история Колдгара. — Разве ты хочешь, чтобы репутация твоей фирмы зависела от моей способности защитить этого подонка?

— Я подумаю об этом, — произнес Адам, снова приближаясь к ней; его стальной взгляд скользил по ее напряженному лицу.

— Подумаешь? — переспросила Конни. — Предварительные слушания в среду. Колдгару необходимо встретиться с новым защитником заранее.

— Никто не будет заниматься этим делом в выходные, — с ужасающим спокойствием заметил Кэйген. — Собранные тобой данные я просмотрю, а потом приму решение.

Конни это было не по душе. Она должна избавиться от дела Колдгара немедленно.

— Ты же сам говорил, что, если у меня возникнут проблемы, я могу поделиться ими с тобой, — напомнила Конни, чувствуя, что ее щеки постепенно вновь розовеют. — Я объяснила тебе, что меня смущает, и была бы признательна, если бы ты ответил мне немедленно.

— А я был бы признателен, если бы ты все-таки рассказала, в чем дело.

Этого Конни хотелось меньше всего.

— Я же сказала, что Колдгар мне сразу очень не понравился, — повторила она, проклиная настойчивость босса.

— И еще тебе не понравилось, как клиент обращается с женой, — добавил Адам.

Он не раз спрашивал себя, насколько Конни сама пострадала от бывшего мужа. Судя по тому, как она разволновалась, ей пришлось пережить немало.

— Его отношение к жене было отвратительным, — сообщила Конни, не вдаваясь в подробности.

— В любом случае всегда есть две стороны, и это особенно касается дел о семейных конфликтах, — строго изрек Кэйген одно из основополагающих положений юриспруденции. — Ты уверена, что тебя с этими людьми не связывают личные отношения?

— Уверена.

— Так как же, черт возьми, ты можешь осуждать этого человека? — Адам был возмущен ее упрямством. — Может, он отчасти и признает свою вину, что вполне естественно, и тебе это известно!

Жар его тела жег девушку. Ей хотелось снова отступить назад, но взгляд Адама держал ее на месте. Конни могла бы заметить, что давно уже стала большим знатоком дел о разводе и прекрасно понимала, кто и когда оказывался по-настоящему виновным, но в этой ситуации она не решалась доказывать свою правоту.

— Он мерзавец, Адам. Он самодоволен, отвратителен, изменяет жене и не думает раскаиваться. При этом даже не может понять, отчего жена хочет развестись с ним! Люди такого типа способны причинять близким невероятную боль и унижение.

Кэйген заподозрил, что Конни наделила и без того малоприятного клиента всеми отрицательными чертами своего бывшего мужа, но не хотел перебивать ее, раз уж она разговорилась.

— Конечно, Колдгар не первый и не последний виновный, которого мы защищаем, и не единственный человек, поднявший руку на свою жену, но он так отвратительно эгоцентричен, что даже не стыдится того, что сделал! — вскричала она и принялась мерить шагами кабинет, не в состоянии отогнать горькие воспоминания. — Да, я, к несчастью, знаю, какую боль могут причинить люди подобного самодовольного типа. Так что поверь: этот человек никогда не получит моей защиты!

— Самодовольного типа? — Адам был рад тому, что лед ее сдержанности наконец-то затрещал, и хотел, чтобы он совсем растаял. — По каким же критериям ты делишь людей на типы?