И все же - двигаюсь

«По временам я даже счастлив!» —

сказал я доктору, который,

бесстрастно осмотрев меня,

дал мне понять, что я наивен.

Наверно, было не спастись

моим разрушенным зубам,

и волоски поодиночке

с моею гривой разминулись,

а о трахее кавернозной

разумнее всего молчать,

сердечной мышце не терпелось

предупредить меня о худшем,

уже щитом дырявым стала

моя нахмуренная печень,

и что-то замышляли почки,

меланхоличная простата

и шаловливый мочеточник

меня неспешно приближали

к весьма научному концу.

Но, твёрдо глядя на врача

и не колеблясь ни минуты,

я дал понять, что для пальпации,

анализов и состраданий

мы выберем другой момент,

так, чтобы я в конечном счёте

мог и любить, и быть любимым, —

найти себе объект любви

на месяц, или на неделю,

или на предпоследний день.

Учёный и печальный муж

вперил в меня свой взор верблюда,

разглядывающего луну,

и гордо предпочёл забыть

про мой развязный организм.

С тех пор не знаю я, что делать:

последовать ли предписанью

и побыстрее умереть

или спокойно жить на свете,

как мне подсказывает тело?

В сомненьях этих я не знаю,

что предпочтительнее — думать

или жевать в саду гвоздики?