И Всюду Тьма

Глава 89. Украденное и возвращенное

Лавируя между гостями, Ана пробралась к сцене и, ступив на скользкие подмостки, изящно взлетела на нее. Нога тут же увязла в луже крови. Труп первосвященника, безмолвный свидетель тщеславия и разложения, все еще сидел в кресле. Ей было по-прежнему тошно на него смотреть. Собравшись с духом, она сделала театральный реверанс и закружилась, демонстрируя пышное платье, что с каждым поворотом обретало все более густой кровавый шлейф. Туфли чавкали и липли к полу, оставляя алые следы.

— Вот, что вы упустили, разве оно не прекрасно? — спросила она первосвященника в последний раз.

Затем окинула зал уверенным взором. Только ей досталась не хищная маска. В этом они просчитались.

— Госпожа инквизитор! — окликнула Ана, когда та уже была у дверей.

Николь резко обернулась, не в силах поверить глазам. На ее лице расцвела яростная ухмылка. Не отводя взгляда, Ана ступила ногой на колесо кресла первосвященника и с силой толкнула его. Труп с глухим грохотом рухнул со сцены. Зал наконец-то смолк. Кресло потребовало еще одного пинка.

— Так-то лучше! — удовлетворенно проворчала она, положив руки на талию и окинув взглядом освободившуюся сцену.

— Какая неожиданная гостья, — процедила Николь, напряженным шагом приближаясь к ней.

Время представления пришло, зрители томились в приятном ожидании, улыбаясь и перешептываясь. Ана увидела краем глаза, как Кеннет поднялся со своего места.

— Сними с нее кожу! — раздался крик из зала.

— Сначала платье! — подхватил другой.

Ступив на сцену, Николь безмолвно кружила вокруг Аны, словно барс, загоняющий добычу. Предвкушая удар, Ана ждала увидеть в ее глазах удивление и осознание, что силы не равны. Но, прежде чем начать бой, ей хотелось открыться по-настоящему. Не увиливать, не прятаться. Она сняла маску.

— Это правда я. Я искалечила твоего отца, убила остальных. Ты была права с самого начала.

— Я знала! — выкрикнула Николь с горящими глазами.

Взмах руки — и молния разъяренной змеей помчалась к Ане. Николь не церемонилась, била наверняка, но удар растворился в воздухе жалким пшиком. Внезапно зал озарил ослепляющий Свет, словно солнце рухнуло в подземелье. Часовня содрогнулась от сработавшей защиты.

Началось. Останавливаться нельзя. Иначе не выбраться.

Зал погрузился в кромешный мрак, Ана поморщилась: тушить Свет все еще было больно. Яростные вспышки пронзали Тьму то с одной, то, с другой стороны, но Ана быстро их гасила, истощая силу. Весь зал ей не удержать.

Николь упала на колени, задыхаясь. Она изо всех сил пыталась пробить брешь в плотной пелене Тьмы, поглотившей все вокруг. Ее отчаянные удары не могли достать Ану.

Зрители, охваченные паническим ужасом, сбивали с ног слепых рабов, бились в запертые двери, кричали угрозы. Ана хотела заткнуть их Тьмой, но не решилась.

— Сколько ты ни пыталась меня убить, ты все время терпела поражение, — насмешливо сказала Ана.

Николь, не отвечая, метнула огненный поток. Свет и Тьма столкнулись, стены сотряслись, потолок посыпался.

Гости сорвали с себя маски, и в отблесках Света Ана увидела их лица, объятые ужасом в пучине кошмара. Граф стоял между сценой и выходом и не давал ни сбежать, ни вмешаться. Он сдержал обещание: показал ей страх охотников, загнанных в ловушку собственной жестокости.

В Ану полетело кресло. Она чудом увернулась, но Николь тут же набросилась с кинжалом. Лезвие скользнуло по корсету, разрезав ткань. Ана в ответ пронзила ее разум. Николь сопротивлялась, но Тьма, словно таран, пробивала ее защиту, сковывая волю. Нож выпал из рук.

Николь выплеснула волну Света, рассеяв Тьму и отбросив Ану к стене. Боль охватила все тело. Проклятье! Как она могла потерять бдительность? Каждый вспыхнувший внутри импульс, каждое чувство она превращала в оружие.

— Пробуешь силу отца? — спросила Ана, поднимаясь на ноги.

— Я тебя добиваю! Ты — позор Церкви, и мое правление начнется с твоего уничтожения!

— Неужели ты думаешь править руинами? — выкрикнула Ана, не сдерживая гнева.

Николь презрительно усмехнулась.

Разочарование захлестнуло Ану, щипля глаза. Она хотела триумфальной победы, одним ударом сокрушить врага, доказать, что она способна постоять за себя. Но не справилась.

Лезвия Света устремились в сердце Аны. Парируя со всей яростью, она обрушила всепоглощающий поток Тьмы, разбивший их в пыль. Николь захлебнулась, отчаянно пытаясь прорвать зловещую пелену. Ослепительный луч пронзил Ану до костей. Она закричала, пошатнулась и потеряла контроль. Тьма разлилась по полу, Ана схватилась за голову, и все вокруг заволокла белизна. Нестерпимо и нечестно. Несправедливо!

Грохот. Николь упала. Кеннет. Ана очнулась за секунду. Немедля, сильно, как только могла, она ударила разум Николь, стремясь разрушить, истребить, уничтожить. Николь содрогнулась всем телом, на мгновение замерла и зашлась кашлем с кровью, как недавно Ана.

— Победила…

Ана смотрела на противницу, лежащую у ног, то теряющую сознание, то приходящую в него, и растворила последние остатки тянущегося к ней Света.

Ее переполнило чувство тягучего, отчаянного удовлетворения. Впервые в жизни Ана сражалась за себя, не сдерживаясь и не скрываясь.

Она боролась с собой, со своей Тьмой. Пыталась подавить, заглушить, стереть. Мечтала избавиться, отречься. Но сегодня она одержала победу. Она защитила себя. Она подчинила Тьму своей воле.

Ана с трудом стояла на ногах, тело ныло и дрожало. Она окинула взглядом поле битвы: кровавые полосы тянулись от сцены по полу, хаотично расходились следы туфель.

Подбородок дрогнул, по щекам крупными градинами покатились слезы, из груди вырвался сдавленный всхлип. Кеннет ласково погладил ее по спине и отошел. Ей нужно было побыть одной. Неважно, что вокруг лежали связанными десятки людей.

Всхлипы переросли в плач, жалобный, отчаянный. Ана рыдала, уткнувшись лицом в ладони, изливая все, что скопилось со дня, когда первый удар хлыста оставил на ее коже горящую полосу. Впервые она плакала не от бессилия. И эта мысль проливала еще больше слез.