И замок в придачу

Глава 1

– Валерия, вы меня слушаете? – обратился ко мне нотариус – сухонький старик, который цепким взглядом то и дело обследовал нашу разношерстную компанию.

«Люди в черном» с нами и рядом не стояли. Все мои ближние и дальние родственники по случаю траура разоделись в пятьдесят оттенков черного, а по случаю неожиданно привалившего долгожданного наследства нацепили на себя все самое лучшее.

В ход шли запрятанные под матрасы «ювелирные» гарнитуры, облезлые боа из перьев, запыленные шляпки и поеденные кем-то трости. Родственнички из кожи вон лезли, изображая из себя аристократов в двадцатом поколении, а мне было, с одной стороны, смешно, а с другой – совершенно не до шуток.

– Конечно-конечно, – кивнула я нотариусу, лишь на секунду отрываясь от экрана мобильного.

Да я вообще на самом деле не понимала, что здесь делаю. Бабушку Валерию, в чью честь я была названа, я не то что не помнила —, не видела никогда в жизни. Хотя бы потому, что жила эта зажиточная старушка в глуши и своей троюродной внучкой никогда не интересовалась. Как и мы с мамой не интересовались ее судьбой, потому что к их семье Королевых имели лишь косвенное отношение.

Папка мой, племянник этой самой старушки, заделав меня, сбежал от мамы сразу после свадьбы да и сгинул в неизвестном направлении, оставив после себя только фамилию, голубые глаза и многочисленные долги, которые мама выплачивала до самой своей смерти.

У нас не было своей квартиры – мы ютились в комнате, выделенной нам папиной родной сестрой. Причем мама искренне была уверена, что квартира эта принадлежала отцу, но после его пропажи явилась истинная владелица, которой было откровенно наплевать, куда мама пойдет, будучи со мной на руках.

Правда, договориться они все же смогли – сколько себя помню, мы снимали эту комнату, в которой с трудом помещались шкаф и кровать. В общем, к родственникам своим я любви не испытывала, а потому беззастенчиво игнорировала их высокомерные и недоуменные взгляды.

В конце концов, это не они меня сюда позвали, а нотариус, который, дождавшись последнего опоздуна, все-таки взялся за зачитывание завещания.

– Я готов объявить последнюю волю усопшей, – проскрипел он своим старческим голосом, но отчего-то казалось, что пожилой мужчина играет. Играет на публику, которая играет для него. – Мои нелюбимые, назойливые, но невероятно дорогие родственники, жаждущие захапать в свои загребущие руки как можно больше из того, что вам не принадлежит, спешу заверить вас в том, что я умерла, но обещаю часто являться вам во снах, а также по праздникам и выходным в виде привидения, чтобы вы не забывали о том, как доставали меня своими визитами при жизни.

– Ведьма! – в ужасе прошипел неизвестный мне родственник, осенив себя крестом.

И да, о бабушке Валерии родственники всегда отзывались именно так. В первую очередь за ее долголетие и энергию, во вторую – за скверный характер и нелюдимость, в третью – за нежелание спонсировать их, ненаглядных, ну и в четвертую – за проживание в старом заброшенном замке. На мой же взгляд, женщина на ведьму никак не походила. После ее смерти нотариус показал мне ее портрет. Старушка как старушка, пусть и немного с прибабахом.

– Все свои деньги, – тем временем продолжал нотариус, – а именно двадцать восемь миллиардов долларов, я завещаю, – сделал мужчина паузу, а родственнички все разом подобрались, – детским домам.

Плюгавенький мужичок, стоящий за моим креслом, резко побледнел, качнулся и с грохотом рухнул на пол, но его не то что ловить не стали, даже внимания никто не обратил. Отвлекшись на мгновение, я тоже решила не реагировать и вернулась к тому, чем, собственно, занималась, – к поиску жилья.

Этот вопрос мне было необходимо решить до завтрашнего утра, потому что держать выпускницу университета в общежитии и дальше комендант просто не могла. Она и так позволила мне пожить в комнате лето, осень и почти весь декабрь, но уже завтра заселялся кто-то другой, и жилплощадь пора было освобождать. Да только я пока понятия не имела, куда мне съезжать. Цены на аренду в объявлениях были запредельные.

– Все мои ювелирные украшения я повелеваю продать, а на вырученные деньги отстроить новые дома деревенским, которые живут на моей земле, – зачитал нотариус, вынуждая ту самую родную сестру моего отца, тетку Марьяну, схватиться за сердце и тоже сползти по стеночке на пол.

Так страдают, так страдают – как будто свое отдают.

– Бесценную коллекцию картин и статуй, что сдана во временное пользование Таурширскому музею… – снова сделал паузу нотариус, будто наслаждался этим спектаклем, а заодно и жадными взглядами родственников, – распродать, а на вырученные деньги отстроить в Тауршире школу юных девиц, названную в мою честь.

У дядечки справа на пол грохнулась трость, но он был занят тем, что подмигивал нотариусу посредством нервного тика, а потому поднимать свое имущество не торопился.

– Летнюю резиденцию, стоящую у самого моря, продать. На вырученные деньги построить в Тауршире бесплатную больницу. Все, что останется сверху, завещаю… положить на счет фонда, названного моим именем, чтобы в дальнейшем из этих средств оплачивать работу медперсонала и учителей. И, наконец, замок – крепость моих надежд и оплот счастья. Свой замок и все прилегающие к нему территории, а также все имущество, находящееся в нем, я завещаю… – Тучи в кабинете сгустились. Родственники подобрались и, словно ястребы, наставили свои клювы в сторону нотариуса, который выжидал самую долгую паузу, за которую даже рухнувшие на пол сумели подняться. – Своей любимой внучке Валерии. Она единственная, кто не доставал меня своими приездами и ни разу не обращался за финансовой помощью.

В не слишком просторном кабинете повисла странная тишина. Оторвавшись от экрана мобильного, я медленно огляделась по сторонам, чтобы недоуменно уставиться на хищные улыбки, предназначенные мне. Все кому не лень смотрели на меня, как голодающие на жареный кусок мяса, а я совершенно не понимала, что происходит.

– Валерия, вы меня слушали? – в отличие от остальных, нотариус выглядел, как и прежде, невозмутимо.

– Простите, я отвлеклась, – густо покраснела я, чувствуя, что пылают даже мои уши.

– Что же, мне совсем не трудно повторить, – пожал пожилой мужчина плечами, убирая с завещания невидимую пылинку. – Усопшая завещала вам свой замок вместе с прилегающими к нему территориями и всем имуществом, находящимся внутри.

– Кому? Мне? – не поверила я, заметно поежившись, потому что создавалось ощущение, что родственники ко мне все ближе и ближе. Глядишь, сейчас возьмут и накинутся, чтобы растерзать.

– Вам, – подтвердил нотариус. – Что же, завещание озвучено. Прошу всех, кто не имеет к нему отношения, покинуть мой кабинет.

– Лерочка, я подожду тебя на улице, – вдруг вспомнила о моем существовании тетя Марьяна, как-то чересчур по-свойски положив свою ладонь мне на плечо.

И вот с чего бы это? После смерти мамы она вытурила меня из комнаты, потому что платить за нее я не могла. Пришлось выпрашивать комнату в общежитии прямо посреди учебного года. И мне просто сказочно повезло, что место для меня нашлось.

– С чего это вы будете ждать нашу Леру? – озвучила мои мысли неизвестная мне родственница, положившая свою руку на другое мое плечо. – Не вы ли, дорогая Марьяна, отзывались о своей племяннице как о неблагодарной нахлебнице?

– Мы сами разберемся! – возразила тетка.

– Уважаемые дамы и господа, разбирайтесь, пожалуйста, за пределами моего кабинета. Валерия, будьте добры, подойдите ко мне, – окликнул нас нотариус, и я мигом просочилась через родственников, пока они меня просто не задавили.

Гром и молнии? О нет. Я небезосновательно подозревала, что сейчас кто-то просто-напросто подерется, и все это из-за того, что я получила от дальней родственницы хоть какое-то наследство. Чувствую, в покое меня теперь не оставят.

Интересно, что можно сделать со старым замком? Держать в нем оборону от взбесившихся родственников?

Жаждущие наследства пиявки уходить не торопились. Пришлось ждать долгие полчаса, пока охрана конторы смогла выпроводить их на улицу, но даже после крики и звуки борьбы не стихали, потому что родственники никак не могли поделить, чья я любимая племянница.

Я тоже у нотариуса надолго задерживаться не стала. Подписав документы о вступлении в наследство, еще раз переспросила, не ошибся ли мужчина, но ответ был прежним: замок мой, а вместе с ним и все, что к этому замку относится. Полученная мною папка с документами была внушительной, как и связка ключей, покрытая от старости налетом. Ее даже в руках держать было неприятно, и я не стала отказываться от предложенного носового платка.

– Это все, – улыбнулся старик, блеснув хитрым взором. – Желаю вам удачи.

– А можно я воспользуюсь вашим окном? – спросила я, нервно поглядывая на дверь.

– В каком это смысле? – не понял нотариус.

– К сожалению, в самом экстравагантном.

Из нотариальной конторы я действительно выбиралась через окно. Это еще хорошо, что этаж был первый, а под окном разместились сугробы, а иначе неизвестно, удалось бы мне добраться до замка целой и невредимой. Забрав из общежития свои немногочисленные пожитки, я тепло попрощалась с комендантом и отправилась на автовокзал.

К сожалению, добраться до глуши, в которой был много веков назад выстроен замок, оказалось не так-то просто. Мало того, что автобусы туда ходили редко, так еще и сам путь составлял долгие двенадцать часов. И вот что странно: на остановке только я и вышла, а остальные немногочисленные пассажиры поехали дальше.

Вдохнув такой желанный после запертого автобуса прохладный воздух, я поставила чемодан на снежный настил и застегнула старенькое пальто, с опаской оглядываясь по сторонам. Автомобильная трасса была пуста, ночь уже правила небом, рассыпав по всему темно-синему одеялу звезды. Только луна и освещала снежные поля и леса, что раскинулись по обеим сторонам от дороги.

Фонарь на остановке не работал, но вытоптанную узкую дорожку, рядом с которой стоял покосившийся указатель «Тауршир», я разглядеть среди необъятных сугробов смогла. И вот хотелось бы мне сейчас быть максимально далеко от этого места, но правда в том, что замок на сегодняшний день единственное мое жилье. Чтобы его продать, мне потребуется время.

– И нисколько я не боюсь, – убеждала я сама себя, ступая на зимнюю тропу.

Ежилась от прохладного ветра. Шорохи и скрип снега под ногами, что то и дело раздавались в тишине, заставляли сердце биться в груди испуганной птицей. Лишь бы тут дикие животные не водились! А иначе останутся от Леры только косточки и пожеванный старый чемодан.

Тропа уходила далеко вперед. Старалась не бежать, но и медленно идти не могла. Было по-настоящему страшно оказаться ночью в этой глуши. Еще и продуктов никаких с собой не взяла. В сумке можно было найти разве что парочку батончиков и шоколадок да потрепанные временем леденцы. Просто я надеялась, что «глушь» – это все-таки метафора, а не реальность. В общем, надеялась зря.

Через час моих блужданий по вытоптанным дорожкам впереди наконец-то показалась деревня, но еще раньше в темени ночи мне удалось разглядеть массивную гору, чьи пики уходили высоко в небо. Чем ближе я подбиралась к заснеженной деревне, тем отчетливее понимала, что гора – это и есть мое наследство, которое я неизвестно чем заслужила.

До сих пор мне казалось, что бабуля просто пошутила над своими родственниками, которых терпеть не могла. Потому и отдала свой замок мне, чтобы ненавистные пиявки себе искусали все локти. Ничем другим ее решение я объяснить не могла.

К деревне подходила не без опаски. Лай собак слышала отчетливо, но в основном вокруг стояла тишина. Хотела бы обойти деревню, но на карте, выданной мне нотариусом, было прекрасно видно, что до замка можно добраться только через поселение. Пришлось идти, но пугалась зря. Хотя нет…

Совершенно не зря!

Я успела сделать только пару шагов. Прошла через массивные высокие деревянные ворота, к моему удивлению распахнутые настежь, да так и застыла, потому что…

– Вот она! – заорал кто-то из толпы, что кучковалась в самом центре деревни.

Женщины и мужчины, завернутые в тулупы и шубы, удерживали десятки зажженных факелов, что освещали почти всю деревню. Среди них были и дети. Да, наверное, здесь собралась вся деревня, и собрались они…

А зачем они здесь собрались? Да еще и с факелами! Да еще и бегут ко мне, показывая на меня руками.

Как-то сразу резко вспомнилось, что бывшую владелицу замка повсеместно называли потомственной ведьмой, а тут я – вроде как внучка, вроде как даже сама приехала…

– Мать моя, святая инквизиция! – испуганно прошептала я и стартанула с места в сугробы.

Мне еще только приветственного костра не хватало!

Далеко у меня убежать не получилось. Честно говоря, поймали меня в ближайшем сугробе, потому что по снегу бежать было не так-то уж просто. Пока барахталась, набрала полные ботинки снега, но проникший под одежду холод совершенно не мешал мне кричать:

– Я не ведьма! Не надо меня жечь! Я не ведьма!

– Да кто же вас жечь-то собирается, милая? – радостно спросила одна из бабушек, улыбаясь оскалом заправского маньяка, пока меня поднимали на ноги.

Более того, меня не просто вытащили из сугроба. Еще и отряхнули с ног до головы. И сумку с пожитками отобрали да под белы рученьки взяли, упорно утаскивая обратно в деревню.

– А факелы тогда зачем? – уже на ходу выкрикивала я, безуспешно пытаясь высвободиться.

– Так электричества-то нету у нас, – подхватила вторая бабушка, семенившая вслед за мной. – Как бы мы без света-то вас разглядели? Я Адофья, кстати. Бабушка Адофья, – представилась женщина.

У меня голова шла кругом. Стоило представиться одной представительнице деревни, как тут же загалдели все остальные. Имена ложились одно на другое. Меня тянули в разные стороны. Дети цеплялись за мое пальто, а мне уже сейчас хотелось тихо и мирно сползти куда-нибудь вниз, чтобы сугробами, сугробами – и на волю из этого сумасшедшего дома!

– А ну, цыц всем! – раздался тихий, но властный старушечий голос, от которого мигом стихло все вокруг.

Я и сама вся подобралась, разглядывая расступающихся людей. Вперед вышла сухонькая старушка – маленькая, сгорбленная, с лицом, покрытым морщинами. Прищурившись на меня одним глазом, вторым – странно вращающимся – она окинула присутствующих взглядом, отчего народ вынужденно сделал шаг назад.

– Приветствуем тебя, новая хозяйка Тауршира. Я – староста нашей деревни, Бегоня. Прошу к столу.

Мой голодный желудок обрадовался. Я прямо-таки услышала, как он радостно булькнул. Очень надеялась, что этого не слышали все остальные, но думать и дальше мне об этом было попросту некогда.

Побывав в доме старосты, я наелась до такой степени, что совершенно не была в состоянии передвигаться, однако это совсем не остановило деревенских. Они перетаскивали меня из дома в дом, как трофей, пытаясь запихнуть в меня как можно больше. А учитывая, что домов на единственной улице было больше сорока, то к концу теплого приема я уже откровенно спала. Спала там, куда положили, лишь время от времени квакая что-то в ответ.

И каково же было мое удивление, когда проснуться меня вынудил крик петуха! Да я чуть с печки не рухнула, запутавшись в стеганом одеяле. Создавалось впечатление, что петух орал благим матом прямо у меня над ухом, да только заткнуть его никто не пытался. Пришлось слазить с печки и снова осматриваться.

Не так я представляла себе деревенский дом. В моем понимании здесь уже давно водилось электричество, имелись стиральная машинка и холодильник, а еще вовсю работали телевизоры и интернет, но все было совсем не так.

Добротные деревянные дома имели внутри каменные печи. Почти у каждой семьи была своя собственная баня. Из мебели – только самое необходимое. Никаких диванов или кресел. Никаких электроприборов или нормальных ванн. Страшно говорить, но вчера я посещала туалет, который находился в пристройке на улице.

После города подобное стало для меня настоящим шоком, но уже этим утром – когда мобильник окончательно разрядился – я поняла, что есть своя прелесть в такой жизни: назойливые родственники до меня больше дозвониться не могли.

Да и что говорить – симпатично, чисто, красиво. Дети здесь не сидели у компьютеров целыми днями, а помогали по хозяйству или играли на совершенно безопасной улице. Молодежь собиралась в клубе, кто постарше – в музее. Не жизнь, а сказка! Ну почти, потому что мне снова хотелось в туалет.

Захватив сумку с вещами, я отправилась на улицу. Будить хозяев не хотелось. Да и не факт, что меня снова не потащат по домам, но теперь уже чтобы накормить завтраком. Эти люди почему-то считали себя обязанными мне, хотя я не имела никакого отношения к свалившимся на их деревню благам. Это бабушка завещала немалые деньги на улучшение Тауршира, а я так – можно сказать, мимо пробегаю.

Вот продам замок и не буду иметь к нему никакого отношения, а пока же стоило хотя бы познакомиться с привалившим неизвестно за какие заслуги наследством.

Небо еще окрашивалось синевой ночи, но тонкая полоска рассвета уже медленно ползла по горизонту, словно выключая звезды. Вдохнув свежий морозный воздух, я отправилась прямиком к замку. Деревня спала, если не считать петуха, что продолжал горланить. Снег приятно поскрипывал под ногами, переливался и казался голубым. Нереально красиво…

Дорожка, ведущая к замковым воротам, была тщательно вычищена. Кованые узоры на воротах складывались в картины. На левой створке мужчина стоял перед девушкой на одном колене, а на правой – младенец, завернутый в одеяло, лежал на руках у родителей. Во всем этом великолепии отвратительнейшим образом смотрелся тяжелый железный замок.

– И где это у нас тут были ключи? – поинтересовалась я сама у себя, копаясь в сумке.

К замку подошел самый ржавый, самый старый ключ, но стоило мне провернуть его в скважине, как перед моими глазами будто что-то вспыхнуло. Я даже зажмурилась, проморгалась, но ничего больше так и не сумела заметить.

Да только ключ, когда я его вынула, блестел в моих руках, словно новенький. Это что за галлюцинации такие?

Створки начали открываться сами собою. Послышался скрип несмазанных петель, но отпрянуть я не смогла бы при всем желании. Испугалась, да, но меня словно тянула вперед неведомая сила. Она заставляла меня сделать шаг, еще один, и еще, и не пропала до тех пор, пока я не пересекла подъездную дорожку и не поднялась по многочисленным ступенькам.

Высокие центральные двери отворились без ключа. Я даже прикоснуться к ручкам не успела. Лишь обернулась, заслышав скрип ворот. Они закрывались сами по себе, а по ту сторону забора откуда ни возьмись столпились деревенские. Они молчали и с каким-то восхищением наблюдали за мной…

И именно в этот момент я умудрилась споткнуться о порог. Ну правильно! Чего это я крадусь в собственный замок? Лучше появиться в нем с грохотом!

Однако внутри строение оказалось еще мрачнее.