Игра II

Глава 1

Деревня, дедов дом, сладкий предрассветный час, перина, взбитая любящими бабушкиными руками, сонная нега в теле, что ещё надо для полного счастья? Разве что отсутствие собакена, беспрестанно тычущего своей мордой, основательно попахивающей мокрой псиной, мне в лицо. Оттолкнуть его нет сил, в этот утренний час руки и ноги намертво скованы цепями Морфея, чтобы хотя бы пошевелить ими.

— Филька, балбес, фу! Ты как опять с цепи сорвался? Отстань от меня, фу!

Оказалось, что языком двигать не менее сложно, чем руками, спросонья из пересохшего рта вырвалось только невнятное бормотание, в ответ на которое надоедливый пес на миг отпрянул от меня, а затем набросился вновь, вылизывая своим вонючим шершавым языком мое лицо.

— А-а! Филя, сука, отвали!

Строго говоря, Филимон как раз сукой не был, а был даже совсем наоборот, но, когда шершавый рашпиль языка, вдруг, превратился в пучок колючей проволоки, раздирающей мне кожу на лице, я не выдержал, отталкивая надоедливую шавку в сторону. Та зашипела и бросилась на меня, цепляясь клыками в пальцы на руке. Глаза мои непроизвольно распахнулись. Бревенчатые стены, пуховая постель, добродушная морда надоедливого пёселя — всё это в миг исчезло, смытое неприглядной реальностью, сменившись на мир полный боли, до чертиков надоевшей паутины и жутких монстров. Один из них как раз завис надо мной, примеряясь как лучше вонзить клыки мне в глазницы.

— Отвали гандон, — с трудом просипел я, — пошёл нах… Рука ощутимо вздрогнула и с запястья вылетел длинный, слегка изогнутый клинок, пробил головогрудь неугомонного паука и, взломав не толстый хитин, вылез у него из спины. Плеснула едкая синюшная сукровица, заливая мне лицо и грудь. Паук задёргался и, поджав ноги, сполз по клинку вниз, насадившись на него до самой руки, уткнувшись в неё пучеглазым лбом. Я приказал потрошителю сложиться обратно, и труп паука шлёпнулся мне на грудь, а затем сполз с неё, рухнув в окружающую меня бездну.

Бездна?

Где это я?

Судя по тридцатикилограммовому пауку, только что пытавшемуся отгрызть моё лицо, я всё ещё там, в паучьем городе, вот только почему из меня ещё до сих пор не сделали неподвижный паутиновый кокон, внутри которого созревает первое блюдо для местного босса? И Зубр… где Зубр?

В мозгу будто вспышка отобразилась картинка: пронзенный жалом напарник, вырванный из убежища, где мы прятались, и утащенный элитным бойцом арахнидов в комнату, в которой засела их главная самка, а я… Я получил удар по голове и рухнул вниз, пролетел по трубе, по которой мы поднимались, прямо до комнаты, откуда мы начали свой путь. Помню выставленные перед собой руки в попытке смягчить падение, потрошитель, пронзивший пол, и последовавший за этим удар, как ни странно, относительно мягкий. Упругий кокон, подвешенный на миллионы тончайших паутин спружинил, принимая вес моего тела, а потом пробитая потрошителем дыра разошлась в стороны, пропускай моё тело дальше… Мое тело разорвало тысячи паутинных нитей, но в конце концов было заторможено ими до полной остановки, так и не долетев до невидимого отсюда пола. Видимо, в беспамятстве я был недолго, так как до меня добрался только один местный житель и, слава богам, не самый грозный их представитель.

А где все остальные? Их тут должны быть десятки, если не сотни. Наглые диверсанты проникли в святая святых их обители, а они даже не шевелятся. С другой стороны, я уже давно заметил, что коммуникации между отдельными особями у них не шибко развиты, чтобы действовать совместно им необходимо находиться друг от друга на расстоянии вытянутые лапы, с другой стороны возможно, что всё проще: один из проникших наверх схвачен, а второй убит, ведь тот удар по голове, от которого треснула даже каска из композитных материалов, наверняка, должен был быть смертельным для любого мягкотелого существа, вот и послали проверить это лишь одного мелкого, ни на что негодного уродца. Теперь вопрос: ждут ли там наверху его возвращения, или он должен был отволочь мой труп на склад, к остальным несчастным существам, чьим предназначением было стать обедом для местного населения. Хотя, в данном случае, это не имеет значения, Зубр остался там наверху и бросить его на растерзание этим тварям я просто физически не смогу, лучше уж сдохнуть самому. Хотя нет, надо отбросить эти пораженческие мысли, Зубр, вполне возможно, не отключился сразу и уже активировал перенос назад в наше время: теперь, лежит там, истекая кровью, но, пока я не удостоверюсь в этом, отсюда никуда не уйду. Еще один насущный вопрос: что я могу сделать в том случае, если он ещё здесь и он без сознания? Мы пробыли в этом месте не больше пяти-шести часов, автоматически его выкинет назад только часов через восемнадцать. В бессознательном состоянии столько он здесь точно не выживет. О том что он уже мёртв, я не хотел даже думать, как и о том, сможет ли впрыснутая кислота, предназначенная для растворения его органов, быть нейтрализована вездесущими наботами. Если нет он умрёт страшной смертью и мой долг хотя бы облегчить его страдания.

Но что я могу для этого сделать?

Судя по перепаханной земле вокруг города, они панически боятся огня. Этот древний друг всегда помогал человечеству выбраться из самых непростых ситуаций и если окружающая меня паутина горит, то у этих членистоногих ребят большие проблемы, вот только как нам самим при этом не сгореть, когда тут загорится всё: и держащие меня сейчас нити и трубы переходов, и коконы, и сам общий покров?

Однако, прежде чем думать об этом, надо понять, горит ли вообще эта паутина. Плюнув на маскировку, я включил на каске фонарик, и глубокий сумрак пронзил его еле видимый трепещущий свет. Долбаные пауки что-то там всё-таки повредили, надо оглядеться, пока он совсем не потух. Я изо всех сил вывернул голову вниз и тут же уставился в мёртвые глаза давешнего паука, далеко он не улетел, застряв в тех же паутинах, что держали и меня, а вот за ним… Мое тело не долетело до пола метра три, остановившись буквально в последний момент. Я вытащил потрошитель и аккуратно разрезал несколько сдерживающих меня нитей, остальные натянулись еще сильнее, а затем они, одна за другой, начали лопаться, довольно мягко опуская меня на следующие нити, а те в свою очередь, лопаясь мягко, спустили меня до самого пола. Под ногами заскрипело и я с удовольствием увидел, что приземлился на щит, десять минут назад оставленный нами в комнате наверху. Видимо, удар моего тела об пол был так силён, что сложенное нами в кучу имущество развалилось, и щит провалился вслед за мной, удачно не приземлившись при этом мне на голову. Это просто великолепно, сейчас он очень пригодится, но сначала надо полутать моего недавнего мучителя. Луч сканера пробежался по дохлой тушке, подсвечивая пластину на пузе и кончик одной из лап. Пластина оказалась самой обычной, добавляющий одну единицу силы, а вот второй артефакт мы ещё не видели, он добавлял пять процентов к урону когтями, и то, и другое сильного восхищения не вызывали, так как драться когтями нам вряд ли суждено, а пластин увеличивающих силу можно было интегрировать в себя лишь две штуки и при замене на более мощную, эта разрушалось с шансом в девяносто процентов. А теперь главный эксперимент: я опять выдвинул потрошителя и срезал несколько пучков паутинных нитей вокруг себя, образуя небольшое пустое пространство, смял их в комок, положил в центр щита, вытащил из аптечки пластину с тактическими спичками, зажёг одну и поднёс к комку. Комок нитей вспыхнул, как порох, сгорая весьма быстро и весело, после чего комок золы с поблескивающим на нём еще не потухшими искрами взвился в воздух, грозясь устроить незапланированный пожар. Я, моментально взмокнув, замахал руками еле перехватив его на лету, растёр в ладонях морщась от покалывающих кожу искр и облегчённо выдохнул: план «Б» есть, теперь осталось только придумать план «А», в котором мы с Зубром в жутких мучениях не превращаемся в слегка пованивающий палёным шашлык.

С этим было гораздо труднее, ресурсов у меня было кот наплакал. Потрошитель — это просто имба, но против элитного воина арахнидов явно слабоват, у того самого две клешни не менее страшных, чем потрошитель, плюс невероятная броня, уязвимая только снизу, мощные шипы, покрывающие всё тело, и масса, превышающая мою раза в два, минимум. Про скорость и силу я уже не говорю и их там может быть много, не говоря уже о самом местном боссе. На моей стороне только триста миллионов лет эволюции, породивших высокоразвитый мозг, что в данной ситуации катастрофически мало.

Я попытался успокоиться, немного угомонить скачущие мысли. Уселся на щит, начал выкладывать на него всё, что у меня было в карманах и подсумке. Кроме ножа и аптечки, там находились в основном только артефакты, которые мы не решились оставлять с остальными вещами, организуя нашу последнюю, как оказалось, весьма идиотскую вылазку. Макет совковой лопаты размером один к пятидесяти; пластины, защищающие от радиации, добавляющие ловкость и силу; свёрнутый в тугой канат артефакт, за который тащили грузовую платформу и два энергоблока, один из той же грузовой платформы, второй в пять раз меньше, из малой, на которой грузовые арахниды перевозили яйца. К сожалению, никто из них нормально не определился моим браслетом, и минимальная информация была только по энергоблоком, и вся она состояла лишь из названии, обозначении вместимости в количестве восемьдесяти восьми и двенадцати непонятно чего.

Отведённые самому себе сто двадцать секунд на спокойное мышление истекали, а я всё никак не мог решить, как с помощью этого нехитрого набора приспособлений завоевать мир и не привлечь при этом к себе внимание санитаров.

— Ай, да ладно, была не была, — я развернул хлыст и вставил его широкий конец в большую энергоячейку. Жгут тихо загудел и засветился тонким, змеящимся, перевивающимся узором, идущим вдоль всей его длины, как это было, когда всё это присоединялось к платформе, только тогда канат светился успокаивающим синим оттенком, а сейчас стал красным, нервно-помигивающим и весьма пугающим. Я, повинуясь наитию, снова включил браслет, сканируя преобразовавшийся артефакт.

Энергетический хлыст.

При взаимодействии с живыми организмами наносит им урон пленённой энергией. Предполагаемая мощность 88ПД.

Интегрированная дополнительная мощность 14ПД.

Шанс отбросить противника 37%. Шанс выпить его сущность 0, 1%.

Артефакт можно усилить. Для этого интегрируйте в него три малых энергетических блока.

— Энергетический хлыст, неплохо, прям как по заказу… а интересно куда тут малые блоки присобачивать?

Я потыкал спиралькой в получившуюся из первого блока рукоять, но никакой подходящий выемки для этого там не нашёл.

Вы желаете интегрировать дополнительный энергоблок в энергетических хлыст? Ответ утвердительный. Ответ отрицательный.

— Э, утвердительный?

Полуспросил полуответил я, и лежащий у моих ног хлыст, будто змея, извернулся, ударив противоположным концом мне по руке. Раздался лёгкий щелчок, и противоположная от рукояти часть хлыста преобразилась: малую спираль втянуло внутрь светящейся оплётки, из-под которой тут же начали бить снопы жгучих искр.

Еще одно сканирование не показало ничего нового, кроме записи, что в хлыст интегрирован один из трех необходимых малых энергоблоков. Никакого улучшения качеств или добавления новых особенностей у хлыста не появилось. Я бросил быстрый взгляд туда, где за мягкими стенами сновала пара тележек, перевозящих из инкубатора созревшие яйца куда-то, где из них вылуплялись новые поколения арахнидов, но увидел только ватную беспросветность миллионов нитей паутины, окружающей меня со всех сторон.

— Я прямо, как какая-то крыса, прячущаяся внутри пустотелых стен, какой-нибудь древней усадьбы восемнадцатого века. Хотя будущие люди, в лучшем случае, сейчас и выглядят, как примитивные предки тех же крыс, да и места здесь гораздо больше, чем внутри разваливающихся стен.

Почему-то две трети этого паучьего небоскреба было не занято жилыми или хозяйственными помещениями, а также соединяющими их коридорами, а красовалось бесполезными пустотами, затянутыми бесконечными прядями идущей во все стороны паутины.

Не знаю для чего это было сделано, то ли для придания внутренним помещениям устойчивого микроклимата, то ли для звукоизоляции, то ли ещё по сотне неведомых мне причин, но эта конструкция давала мне некоторые преимущества: я мог добраться до любого помещения, не прорубаясь сквозь толпы врагов и даже не засвечиваясь до самого последнего момента, когда мне надо будет вступить в дело, а дел у меня здесь предостаточно.

Я взял в руки рукоять хлыста и его противоположный конец начал метаться из стороны в сторону, будто выискивая врагов, в которых можно было бы вцепиться своей дополненной электрическими разрядами кровожадной пастью. Никого нужного не найдя, он обернулся и бросил на меня удивлённый взгляд. Конечно всё это было лишь в моих фантазиях, но я отбросил мысль, что схожу с ума, просто поведение хлыста уж слишком смахивало на поведение какой-нибудь кобры.

— Отбой, — прошептал я, на что получил неожиданный ответ:

Внимание! Чтобы управлять артефактом — энергетический хлыст, необходимо интегрировать его в своё тело.

Интегрировать? Ответ положительный. Ответ отрицательный.

— Ай, семь бед, один ответ, в этот раз положительный.

Хлыст основательно вздрогнул и начал преобразовываться: оплетающие его полосы вздыбились, десятками змеек метнувшись к моей руке, подтягивая рукоять хлыста к моему плечу и закрепляя там его десятком прочнейших шнуров, те обвили руку на миг привстали над ней рассерженными змеями, а зачем впились в кожу, наполняя тело пульсирующим огнём, протиснулись глубже меж мышечных волокон устремляясь всё глубже, перетекая с руки к лопатке и продвигаясь дальше к спине, пока не замерли, кажется, вонзившись там в сам позвоночник.

Прошло не меньше пяти минут, пока я смог подняться с пола, на который меня швырнуло непередаваемой болью, и с хлюпаньем втянул в себя в воздух.

— Сука, твою мать, нужно срочно придумывать новые матерные слова, старые явно со своей ролью сейчас не справляются…

Поднялся на колени, уставился на руку: никаких потоков крови никакого отслоившегося от костей мяса, которые, судя по ощущениям, обязательно должны были быть, обычная рука, внутрь которой уходит с десяток пульсирующих шнуров.

— Ладно, пусть будет так. И что ты такого можешь, чтобы стоило терпеть такие муки?

Хлыст ничего не ответил, только поднялся над полом, и начал раскачиваться из стороны в сторону, будто выискивая противника.

— Отбой, — попробовал я, и хлыст обернувшись вокруг моего предплечья замер, наконец, угомонив свою наэлектризованную голову.

Теперь осталось только два насущных вопроса, как это хреновина действует в реальном бою и будет ли этого достаточно, чтобы противостоять элитному воину арахнидов? Зубра тот захомутал в долю секунды, мне такого допускать никак нельзя.

— Ну что ж, пойдём проверим, как ты работаешь, а заодно попробуем добыть недостающие энергоблоки, при схватке с боссом никакое усиление не будет лишним.

Наметив для себя хоть какой-то план, я попытался сориентироваться в пространстве, а затем твёрдым шагом пошёл к намеченной цели, по пути то и дело взмахивая потрошителем, рассекая до чёртиков надоевшую паутину. Надеюсь, она здесь нужна для чего-то важного и после того, как мы с Зубром отсюда умотаем, тут всё навернётся к чёртовой матери. Я чувствовал, что времени у меня остаётся немного, но и дорога не была слишком длинной, два десятка шагов, и вот я уже прижимаюсь ухом к упругой стене, за которой отчётливо слышны взрывы местных гейзеров, поддерживающих нужную температуру в паучьем родильном отделении, а вот и коридор, ведущий из него куда-то туда, в не знаю куда, но куда неугомонные пауки таскали свои телеги с яйцами. Я, прорубая себе ход, отошёл подальше от комнаты, туда, где коридор сворачивал, и где не будет видно моей вылазки множеству пауков, работающих в родильном отделении. Я уже поднял потрошитель, чтобы вспороть стену и выбраться внутрь коридора, когда из вышеупомянутого зала в мою сторону поплыл довольно яркий огонёк.

Сначала я на секунду замер, но потом до меня дошло, что это одна из тележек, наполненная светящимися яйцами, и она приближается ко мне. Упускать такой шанс мне не хотелось и действуя чисто на инстинктах, я прижал хлыст к упругой стене и активировал его, запустив по всей его поверхности змейку пульсирующих огней. Стена между нами была достаточно толстой, но окружающая тьма выявляла любой источник света, давая шанс на то, что мой экстренный план сработает. И он-таки сработал: ярко светящиеся тележка уже пролевитировала мимо меня, когда мой огонёк был замечен. Тележка остановилась и даже подалась немного назад, а затем свет от тележки загородил восьминогий волосатый силуэт, с любопытством подползший к стене и начавший постукивать по ней теми самыми лапками.

— Да пошёл ты, — тихо прошептал я, и выстреливший из запястья клинок потрошителя пробил и стену, и голову этого тёмного силуэта.

Тот задергался, заскреб по стене лапами, из последних сил оттолкнулся, снимая себя со смертоносного жала. Я тихо выругался и, больше не мешкая, вспорол стену, вывалившись в коридор. Ругался я зря: паук никуда не убежал, чтобы там наябедничать на меня своим старшим собратьям. Он лежал тут же, подёргивая лапами в предсмертных конвульсиях.

Ну что же, лучшего пациента чтобы проверить на нём живительное воздействие электрических разрядов и не найти.

— Фас! — скомандовал я, и хлыст освобождённой пружиной метнулся вперёд, впиваясь в поверженное тело.

Я ждал, что тот окутается россыпью цепных молний, но не тут-то было, тело просто содрогнулось от пронзившего его затвердевшего кончика хлыста. На поверхности волосатого хитина образовалось еле заметное облачко из слабо переливающихся блёсток, а затем оно с отчётливо слышимым причмокиванием всосалось внутрь ожившего оружия, которое, ярко вспыхнув, опять обвилось вокруг моей руки, а вмиг окоченевшая тушка паука потемнела и стала матовой, как будто жизненные силы оставили это тело много недель назад.

— Неплохо, этот таракан, конечно, был уже не жилец, но прибило его основательно. Теперь надо опробовать эту хреновину на ком-нибудь более резвом, но сперва…

Я огляделся по сторонам, схватил тушу паука, запихал его в проём в стене, туда же затолкал тележку с яйцами, тихо выматерился, глядя как они ярко горят в темноте, спихнул их на пол и начал давить ногами. Лопались те почти беззвучно, выплёскивая флуоресцентную жидкость на пол и начиная медленно гаснуть. Никакой жалости к ещё не рождённым членистоногим у меня не было, но во время этой экзекуции у меня буквально шерсть на спине стала дыбом, настолько мерзкие ощущения зародились у меня в организме, будто что-то внутри завибрировало, сбивая сердце с ритма, нарушая дыхание и будто заволакивая мозг ватой. Пришлось приложить титаническое усилия, чтобы закончить начатое до конца, только после чего я позволил себе судорожно рухнуть на пол и заняться разделкой паука. Ничего необычного на нём не нашлось: те же две поднадоевшие пластины, одна на силу, другая на ловкость, добавляющие к этим параметрам по единичке. Что значила эта прибавка, мне было не понять, но, думаю, для тех, кто не сталкивался с пауками, такие артефакты будут представлять большую ценность.

— Если нам ещё удастся с кем-то из них увидеться, — не весело усмехнулся я, вырывая из тележки очередной малый энергоблок.

Интегрировать его в плеть я не успел. Не знаю, что заставило меня поднять взгляд, никакого шума, ни шевеления, не порыва ветра, но, когда я поднял глаза, в разрез в стене уже протискивались первые волосатые лапы здорового паучары. Это явно был никакой не грузчик, и не сборщик яиц, а стражник или воин и не из маленьких.

И я едва успел вскочить на ноги, как он был уже здесь, а вслед за ним в проём в стене протискивалось другое чудище.

— Фас! — рыкнул я, и конец хлыста прыгнул вперёд с яркой вспышкой врезаясь в несущееся ко мне членистоногое. Эффект от этой встречи меня поразил: тварь в полцентнера весом отшвырнуло назад, впечатав во второго залезающего к нам паука. В окружающем нас глубоком сумраке никаких видимых ран на его теле я разглядеть не смог, но после этой встречи тот начал двигаться гораздо неспешнее и аккуратнее. Паук выставил перед собой свой потрошитель и пополз вперёд, широким ударом оружия над землёй попытался отсечь мне лишние, по его мнению, ноги. Я припал на одно колено, ставя, между нами, щит, и сам повторил его действие, рубанув клинком что было сил. Хруст достигших своей цели клинков слился в один, только у меня хрустнул щит, получивший очередной скол на боку, а мое оружие отрубило его лапу и пропороло на его боку глубокую борозду. Паук заскрежетал и, разбрызгивая лимфу из отрубленной лапы, отскочил назад, но я ему не дал опомниться, совершив длинный выпад и пробив клинком один из его глаз, на добрую ладонь войдя лезвием внутрь головогруди.

Удар.

Скрежет чего-то смертоносного по пластинам бронежилета и отвратное дыхание из пасти, ударившее в ноздри. Да я знаю, что пауки пастью не дышат, но в тот момент именно так мне и показалось. Меня швырнуло на пол, сверху навалилось что-то ужасно тяжёлая и колючее. Я сложил потрошитель и приставив кулак к брюху навалившегося на меня паука снова активировал его. Удар острой болью отразился у меня в руке, но лезвие все же пробило толстый хитин и, пройдя на всю глубину, остановилось только, ударившись, с другой стороны, о внешнюю броню, на спине монстра. Тот гневно зашипел и ещё резче задёргал лапами, раздирая на мне одежду и кожу, но мне рывком удалось вывернуться из-под него, отвалив неподъёмную тушу в сторону. Откатился только для того, чтобы уставиться в глаза первого паука, за это время подползшего вплотную.

— Да пошёл ты! — Прохрипел я, и клинок потрошителя вошел ему в другой глаз, в этот раз уже на всю глубину. Я секунд пять посмотрел на дёргающегося тело, а затем вытащил из него оружие и, дыша как загнанная лошадь, начал осматриваться кругом, только сейчас поняв, что противников было три. Однако третий всё никак не мог подползти ко мне, так как хлыст обвил часть его ног, сжав их вместе так, что паук спотыкался и падал на каждом шагу.

— И ты пошёл! — Выдохнул я, глядя, как потрошитель пробивает очередное паучье тело, — и все вы пошли… вот заберу Зубра и сразу свалю отсюда, на хрен.