Игрушка счастья

Рэй Гартон

- Эй, привет! - сказала она голосом таким же приятным, как и ее круглое лицо. Ярко-голубые глаза располагались сверху румяных щек, а белые зубы мерцали между улыбающимися красными губами. Ее золотистые волосы были коротко подстрижены, и она носила яркую одежду. Она была довольно пухленькой, с красными ногтями на коротеньких и толстых пальцах. - Как прошел твой день?

Лизбет почувствовала, как ее лоб слегка нахмурился.

- Я... нормально. Вы что-то продаете?

- Только счастье.

Лизбет кивнула.

- Значит, вы пришли рассказать мне об Иисусе?

Улыбка женщины дрогнула.

- Иисусе? О нет, нет, только не это. Я не занимаюсь религией. Нет, я имела в виду то, что и сказала, о счастье, - улыбка вернулась, когда она подняла сумку и похлопала по ней рукой. - Оно у меня прямо здесь. У тебя есть несколько минут?

У Лизбет не было ни малейшего желания что-либо покупать, но ей все равно хотелось пригласить эту женщину войти. Было бы здорово поговорить с кем-нибудь, услышать голос, который не звучал ни по телевизору, ни по радио, и не принадлежал маме. Но мама не любила, когда в доме появлялись посторонние.

- Мне, э, действительно ничего не надо - сказала она извиняющимся тоном.

- Да ладно, я не отниму у тебя много времени, обещаю. И это будет очень весело, - женщина наклонилась вперед и понизила голос до заговорщического шепота. - А ты не хочешь посмотреть, что у меня в сумке?

- Ну, я, э... Я... Я... Я...

Женщина на мгновение посерьезнела и положила руку на плечо Лизбет. Лизбет видела, что она приближается, но прикосновение все равно заставило ее вздрогнуть. Она не привыкла, чтобы к ней прикасались. Кто угодно.

- Послушай, милая, не обижайся, но я могу сказать, что тебе не помешало бы немного счастья, - она опустила руку. - Кроме того, я бы с удовольствием выпила чего-нибудь холодненького. Здесь ужасно жарко.

Не повредит на некоторое время увести бедную женщину из невыносимой августовской жары. Она отступила в сторону и сказала:

- Входите.

- Спасибо, - сказала женщина, входя в дом. - Я Санни.

Ну конечно же[1], подумала Лизбет.

Когда Лизбет повела ее на кухню, она заметила, что Санни удивленно оглядывает комнату. У них никогда не было гостей, поэтому Лизбет редко приходило в голову, насколько странной и даже жуткой была обстановка – все эти распятия и изображения умирающего Иисуса, особенно большая картина над камином со всеми ее кровавыми, жуткими подробностями.

- Надеюсь, я не обидела тебя, когда сказала, что религия меня не интересует, - сказала Санни, когда они вошли на кухню. - Потому что кто-то здесь явно ей интересуется.

- Нет, вы меня не обидели. Не хотите ли чаю со льдом?

- Было бы замечательно!

Кивнув в сторону стола, Лизбет сказала:

- Присаживайтесь.

Вскоре они уже сидели за столом лицом друг к другу с высокими стаканами чая со льдом.

- Мама очень религиозна.

- Твоя мать живет с тобой?

- Ну, скорее... я с ней живу. Она старая и очень больная. Я забочусь о ней и... обо всем остальном здесь.

- Что с ней такое?

Лизбет прервалась, прислушиваясь, не идет ли мама. У нее была привычка тихонько покидать свою комнату, ковылять по коридорам и подкрадываться к Лизбет, когда она меньше всего этого ожидала. Когда она ничего не услышала, то понизила голос и сказала:

- Что с ней не так? Это длинный список. Она уже стара. Она родила меня довольно поздно, и я была... нежданным ребенком.

- Мне очень жаль. Как я уже сказала, тебе не помешает немного счастья, дорогая, - она подмигнула, наклонилась и открыла свою сумку на полу. - У тебя же нет парня.

Лизбет фыркнула, отпила чаю и коротко покачала головой.

- И ты не часто ходишь на свидания.

Она уставилась на свой стакан, не зная, что ответить. Она не хотела выглядеть такой жалкой. Но, вероятно, было уже слишком поздно для этого. Когда она была подростком, девочка, жившая по соседству, часто говорила, что у Лизбет было “облако жалости”, плавающее вокруг нее, как пыль, которая следовала повсюду за Пиг-Пеном в мультфильмах "Мелочь пузатая"[2]. Соседские дети всегда смеялись над этим.

- Я знаю, знаю. Ты никогда не была на свидании, - Санни потянулась через стол и успокаивающе похлопала Лизбет по руке. - Все в порядке, дорогая.

Лизбет почувствовала себя неловко. Но это были не вопросы. Она взглянула на Санни, гадая, может быть, они уже встречались, возможно, откуда-то знали друг друга.

- Знаешь, что я продаю? Игрушки. Для взрослых. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Лизбет нахмурилась, слегка прищурилась и снова покачала головой.

Санни хихикнула и понизила голос до шепота.

- Секс-игрушки.

Лисбет нахмурилась еще сильнее, пытаясь представить себе что такое "секс-игрушка". Она знала, что это может привести маму в ярость из-за того, что там было слово “секс”, но и помимо этого она была в растерянности.

- Ты знаешь... фаллоимитаторы? - спросила Санни. - Вибраторы?

Лицо Лизбет даже не дрогнуло. Она медленно покачала головой из стороны в сторону.

- Ты не знакомы с секс-игрушками? Вообще?

- Нет, боюсь, что нет. А если мама проснется и решит выйти из своей комнаты, вам придется уйти, потому что если она услышит, что мы говорим о сексе, то очень расстроится.

- Не беспокойся о маме, дорогая. Это не ее дело. Это только для тебя.

Она сделала глоток чая, потом сцепила руки на столе, и ее большие пальцы заерзали друг с другом. Наконец она сказала:

- Тебе ведь 31 год, верно?

- Как вы узнали?

- Я очень проницательна.

Ее взгляд скользнул по лицу и верхней части тела Лизбет.

Это заставило ее смутиться. Она прекрасно знала, как выглядит. В зависимости от ее настроения, то, что она видела, глядя на себя в зеркало, попадало куда-то в диапазон между невзрачной и отталкивающей. С тех пор как Лизбет стала подростком, мама часто говорила: "Хорошо, что ты уродина. Спасение будет легче, если ты уродлива. Красота приносит искушения. Красивые женщины - это грешные женщины. Бог сделал тебе одолжение, когда дал тебе эту волчью пасть при рождении. Шрам, который он оставил после себя, будет держать людей подальше от тебя. А это равносильно держать грех подальше от тебя.”

- А у тебя... ну, у тебя когда-нибудь был парень? - спросила Санни.

Лизбет отрицательно покачала головой.

- Даже в средней школе или колледже?

- Я училась на дому. И я не ходила в колледж.

Санни сжала губы, и ее брови поползли вверх.

- Ладно. Тогда я не буду утруждать себя своей обычной болтовней. Мы просто перейдем прямо к самым трудным вещам, - она усмехнулась. - Так сказать.

Она отставила стакан в сторону и поставила черную сумку на стол.

- Я не всем это показываю. Я очень... интуитивна, можно сказать. Я знаю - просто знаю, - кому нужно то, что я продаю, - она сунула руку в сумку и принялась рыться в ней. - И это... то, что тебе нужно.

Она достала из сумки гладкую телесно-розового цвета трубку из мягкой резины, плоскую с одного конца и закругленную с другого. Она была примерно шести или семи дюймов в длину. Несмотря на то, что мамы не было с ними в одной комнате, Лизбет могла слышать, что она скажет:

"Убери эту штуку отсюда! Это же фаллос! Вот в чем корень всего зла, а не в деньгах или любви к ним! Убери его прямо сейчас!"

- Держу пари, ты догадываешься, для чего это нужно, - сказала Санни, игриво улыбаясь, держа в руке суррогатный орган и размахивая им взад-вперед.

Лисбет могла себе это представить. Но сама мысль об этом заставляла ее лицо пылать, а грудь сжиматься от чувства вины.

- Ты ведь мастурбируешь, верно? - спросила Санни.

Лизбет отвела глаза.

Санни хихикнула.

- Дорогая, тут нечего стыдиться. Мы все мастурбируем. Даже те люди, которые говорят, что это не так, включая твою маму, веришь ты этому или нет.

Лизбет уже знала это. За последний год она несколько раз видела, как мама играет сама с собой. Она винила в этом ухудшающееся слабоумие мамы. Лизбет занималась мастурбацией с самого детства. Обсуждение этого вопроса беспокоило ее гораздо больше, чем то, что она делала на самом деле. Ей было трудно чувствовать вину из-за того, что ей было так хорошо. Не было никакого смысла в том, что Бог осудит подобное чувство, когда он включил его в физический замысел своих творений. Но с другой стороны, многие вещи о Боге не имели смысла, так что Лизбет просто не думала о них.

- Это фаллоимитатор. Он предназначен для мастурбации, - сказала Санни, протягивая его Лизбет. - Но... он не похож ни на один другой фаллоимитатор, когда-либо сделанный.

Нахмурившись, она нерешительно взяла его в левую руку. Его поверхность была гладкой и совершенно ровной.

Санни снова полезла в сумку, достала маленькую пластиковую бутылочку, отвинтила крышку и протянула ее Лизбет.

- Нанеси несколько капель на фаллоимитатор, а потом разотри по всей поверхности.

- Что это?

- Просто обыкновенная смазка. Любой любрикант подойдет.

Лизбет наклонила маленькую бутылочку и капнула немного прозрачной густой жидкости на фаллоимитатор, затем поставила бутылочку на место.

- Давай, потри его, - сказала Санни.

Слегка поморщившись, Лизбет распределила жидкость по мягкой поверхности, сомкнула пальцы вокруг фаллоимитатора и принялась растирать его по всей длине, пока он не заблестел. Затем она ахнула и отдернула руку, как будто обожглась.

Она почувствовала, как ствол начал напрягаться и набухать.

Санни усмехнулась.

- Не останавливайся. Продолжай тереть его.

Пока Лизбет гладила его, фаллос продолжал твердеть, утолщаться и даже удлиняться. Телесно-розовый оттенок постепенно темнел, когда вены поднимались прямо под поверхностью. Она издала стонущий звук, потому что это было так...

- Волнующе, - сказала Санни. - Разве не так?

Лизбет не сводила глаз с фаллоимитатора, продолжая его гладить. Ее дыхание изменилось, а пульс участился. Она закусила нижнюю губу между зубами и потерла ее кончиком языка, чувствуя, как пульсирует пенис в ее руке. Он действительно пульсировал. Он стал таким теплым, твердым и толстым. Она представила себе, как ощущает это разбухание и пульсацию внутри себя... как представляла себе столько раз... с таким горьким разочарованием и потребностью. В течение стольких лет она жаждала иметь что-то внутри себя... с наслаждением скользящее... безжалостно сотрясающее. Не ее пальцы, не ручку расчески, а что-то твердое и толстое, завернутое в плоть. Мужской член.

Это был не мужской член. Но это была плоть. Конечно, это невозможно, но именно ее она и чувствовала, скользя рукой вверх и вниз. Теперь он был длиннее, тверже, и это была, хотя это и невозможно, плоть.

- Как я уже сказала, - прошептала Санни, - это не похоже на другие фаллоимитаторы. Я называю его - Игрушка Счастья. Потому что это то, что он приносит. Ты не сможешь купить его больше нигде. Только у меня. Милая, эта штука подарит тебе лучший оргазм в твоей жизни, и она делает гораздо больше.

Лизбет едва расслышала ее из-за стука собственного сердца в ушах, когда влажное жжение разлилось между ее ног.

- Когда ты вопользуешься им... он изменит тебя, Лизбет.

- Каким образом?

- Чудесным образом, - она усмехнулась. - Было бы бесполезно пытаться объяснить это. Ты мне все равно не поверишь. Тебе просто придется... испытать это. На себе.

Она представила, как он будет ощущаться... в ней... двигаясь туда-сюда, становясь горячее и тверже…

- Лизбет! Лииизбет! - пронзительный мамин голос прорезал мысли, как изогнутый коготь. Несмотря на то, что мама находилась в своей комнате в другом конце дома, Лизбет показалось, что она кричит ей прямо в ухо.

Она уронила фаллоимитатор на стол. Стул заскрежетал по кафельному полу, когда ее ноги рефлекторно напряглись, отталкивая его назад. Она тяжело дышала. Ее грудь вздымалась и опадала. Она посмотрела на настенные часы. Пришло время маме принимать послеполуденные таблетки. Если она сейчас же не выпьет стакан яблочного сока, мама тут же начнет ковылять по дому.

- Тебе нужно посмотреть, чего она хочет? - сказала Санни. - Затем мы сможем...

- Нет, тебе придется уйти. Но... но…

- Да?

- А сколько он стоит? - прошептала Лизбет.

- Ну, если ты собираешься его купить, нам нужно обсудить, что он делает, когда ты...

- Лизбет! Пора принимать мои таблетки!

Голос Лизбет дрожал от страха, когда она сказала:

- Нет, у меня нет времени. У меня припрятаны кое-какие деньги. Скажите мне, сколько. Потом вам придется уйти.

* * *

Она протянула маме стакан яблочного сока и подождала, пока та выпьет свои таблетки.

Трудно было поверить, что мощный голос, разнесшийся по всему дому, исходил от такой тощей, согбенной старухи. Ее руки и ноги были узловатыми палками, туловище - узкой ребристой трубкой, а морщинистая обвисшая кожа покрывала только кости, без каких-либо признаков мышечной ткани. Наблюдая за тем, как мама тщательно проглатывает каждую из своих таблеток с яблочным соком, Лизбет удивлялась, как они вообще опускаются по такой тощей шее, безнадежно не застревая.

Мама сидела, прислонившись спиной к груде подушек. Носовая канюля располагалась над ее верхней губой, а большие толстые очки на носу делали ее глаза огромными и искаженными. Ее беззубый рот превратился в высохшую дыру на лице. На голове во все стороны торчали жесткие волосы цвета старых костей. На коленях лежала библия с крупным шрифтом, которую она время от времени читала. Однако обычно она предпочитала, чтобы Лизбет читала ей вслух, прерывая ее время от времени, чтобы сказать: “Аминь!" или "Да, Отец!", или рассказать Лизбет, какая она была ужасная грешница.

- У нас в доме был мужчина? - спросила мама, приняв последнюю таблетку. Она всегда говорила на уровне, близком к крику, ее голос был хриплым и резким, и теперь, как обычно, все ее лицо было вытянуто к центру в глубокой, горькой гримасе подозрения и неодобрения.

- Нет конечно.

- Я слышала дверной звонок.

Она не могла слышать и половины того, что говорила Лизбет, стоя прямо перед ней, но она могла слышать дверной звонок, когда закрывалась в своей спальне в задней части дома.

- Он не звонил, - сказала Лизбет, игнорируя чувство вины, распустившееся в ее груди от этой лжи.

- Я все слышала.

- Здесь никого не было.

Огромные мамины глаза, прищурившись, смотрели на нее сквозь толстые линзы очков.

- Что ж. Думаю, что нет. Какой мужчина придет любоваться тобой? - она рассмеялась, но прозвучало так, как будто закашлялась. - Ни один мужчина не придет к тебе. Если только он не слепой.

Она взяла у мамы пустой стакан.

- Тебе еще что-нибудь надо?

- Впусти сюда кошку.

- Мисси ушла, мама.

- Опять убежала?

- Она умерла.

- Когда?

- Три года назад.

- А как же Лулу?

Лулу была их колли.

- В прошлом году. Она попала под машину и умерла.

А теперь твоя очередь, Лизбет снова почувствовала боль. Но чувство вины уже не было таким сильным, как тогда, когда она начала думать об этом. Она ждала смерти мамы, даже с нетерпением предвкушала этот момент. Лизбет уже смирилась с этим. Но она не знала, что будет делать со своей жизнью, когда мама уйдет, - только то, что она наконец сможет что-то с ней сделать.

Что-то помимо заботы о маме - кормить ее, купать, менять ей подгузники и постоянно быть готовым исполнять ее приказы. Она покидала дом только для того, чтобы отвезти маму к врачу или сходить в магазин или аптеку. Всякий раз, когда она выходила одна, искушение не возвращаться домой было очень сильным.

Но ее ожидание маминой смерти было не совсем эгоистичным. В конце концов, мама была несчастна и постоянно сходила с ума. Смерть была бы для нее облегчением. Во всяком случае, так говорила себе Лизбет, чтобы успокоить боль в груди.

Мама обдумала смерти Мисси и Лулу, которые каждый раз были для нее новостью.

- Так у нас есть какие-нибудь домашние животные?

- Теперь уже нет.

- Нам надо завести кошку. Сходи за кошкой, Лизбет.

- Я не собираюсь идти за кошкой, мама.

- Тогда скажи своему отцу, чтобы он сходил!

- Папа ушел, когда мне было восемь лет, мама. Помнишь?

Лизбет подошла к двери, затем обернулась и сказала:

- Тебе не нужно кричать мне, мама. Воспользуйся интеркомом. Просто нажми на кнопку, и я приду.

Но она не запомнит. Никогда так не делала. И в следующий раз, когда ей снова что-нибудь понадобится, она будет вопить имя Лизбет как сумасшедшая.

Лизбет вернулась на кухню и поставила стакан в раковину. Она посмотрела на фаллоимитатор, лежавший на столе в матерчатой сумке, которую ей дала Санни. Она добавила маленькую бутылочку смазки в качестве бонуса.

Лизбет проводила Санни до входной двери. Прежде чем выйти из дома, она повернулась к Лизбет и наклонилась так близко, что ее губы коснулись уха.

- Это только для тебя - прошептала она. - Никому не рассказывай.

Затем Санни на долгую минуту задержала там свои губы, и ее горячее дыхание коснулось уха Лизбет. Это вызвало восхитительное покалывание у нее на шее.

Санни вышла из дома, а мама все продолжала кричать. Лизбет уже начала закрывать входную дверь, но придержала как раз перед тем, как она захлопнулась и снова приоткрыла на несколько дюймов, чтобы можно было выглянуть и понаблюдать, как женщина идет по дорожке.

Но Санни уже не было.

* * *

Лизбет проверила, чтобы убедиться, спит ли мама, потому что ей хотелось побыть одной какое-то время, а затем пошла в свою спальню и заперла дверь.

Держа фаллоимитатор и смазку в матерчатой сумке, Лизбет стояла у зеркала и смотрела на себя. Ее мышиные каштановые волосы казались немытыми, но это было не так. Они были просто безжизненными. Ее круглые щеки были испещрены следами подростковых прыщей так сильно, что ее лицо раньше кровоточило. Шрам, оставленный волчьей пастью, тянулся от верхней губы к носу. В молодости она была стройной, но сидячая жизнь и небрежное питание сделали ее рыхлой и бесформенной.

Она легонько провела кончиками пальцев по шрамам от прыщей, затем коснулась своих вялых, тусклых волос. Обычно она проводила очень мало времени, глядя на себя, потому что это угнетало - да и сейчас это ее угнетало. Она пришла в свою комнату не для того, чтобы предаваться размышлениям.

Подойдя к своей кровати, она достала из сумки фаллоимитатор. Села на край кровати и положила смазку и фаллоимитатор на тумбочку рядом с пустой сумкой. Она разделась, откинула одеяло, легла в постель, затем откупорила маленькую бутылочку и капнула смазкой на фаллоимитатор. Она поднесла его к лицу левой рукой и смотрела, как густая жидкость медленно стекает по бокам резинового пениса. Затем провела по нему кончиком указательного пальца, медленно двигаясь по всей длине ствола.

Она издала тихий стонущий звук, когда он начал утолщаться у нее на глазах. Она находила это удивительным... и ужасно волнующим.

Лизбет растянулась на кровати, поглаживая фаллоимитатор и наблюдая, как появляются вены и постепенно меняется их цвет, и она чувствовала, как он набухает в ее руке. Она никогда не видела настоящего пениса, во всяком случае, лично. Но видела фотографии. И именно таким стал резиновый стержень - настоящим пенисом. И тут она заметила то, чего не увидела на кухне вместе с Санни.

На закругленном конце фаллоимитатора - который теперь представлял собой четко очерченную шляпку гриба, - была щель, и из нее сочилась маленькая капелька прозрачной жидкости. Сначала она подумала, что это смазка, поэтому вытерла ее, а затем продолжила поглаживать ствол. Мгновение спустя из щели показалась еще одна капля.

Лизбет сжала фаллоимитатор...

Это не фаллоимитатор, рассеянно подумала она, а пенис. Это же...

... и еще больше жидкости вытекло из щели в головке.

- Хуй, - прошептала она сама себе, нахмурившись от появившихся у нее выделений, когда она задрожала от похотливого наслаждения, произнеся это слово вслух. Санни не упоминала, что в этом фаллоимитаторе что-то есть.

Она медленно провела им по правой груди, туда-сюда, оставляя блестящий след, а затем вниз по животу. Правой рукой она потянулась и погладила себя сначала одним пальцем, потом двумя. Она была мокрой с тех пор, как Санни впервые показала ей фаллоимитатор. Ее пальцы издавали влажные чмокающие звуки.

Она просунула игрушку между половыми губами и прижала ее к своему клитору, затем потерла туда-сюда, испустив долгий, дрожащий вздох.

Нет, это был не фаллоимитатор. Уже нет. Это была плоть рядом с ней, теплая и живая.

Она продолжала двигать его на том же самом месте, пока ощущение не распространилось по всему ее телу. Она осторожно прижала кончик к своему отверстию и медленно просунула его внутрь.

Глаза ее были закрыты, рот широко раскрыт, голова запрокинута назад, а тело содрогалось от наслаждения.

Игрушка набухала внутри нее, прижимаясь к внутренним стенкам. Лизбет двигала ее внутрь и наружу, чувствуя, как она увеличивается.

Звук собственного голоса сначала испугал ее, но потом она забыла о нем, погрузившись в эти ощущения. Время растворилось вместе с ее окружением. Она привыкла к ощущению покалывания в различных частях тела, когда мастурбировала, особенно приближаясь к оргазму, но это принесло с собой нечто новое - растущее жжение в подошвах стоп и задней части бедер. Жжение усилилось, но потом она также забыла и об этом. Обо всем. Вскоре кровать под ней исчезла, и она повисла в темноте. В ушах у нее звенело от звука крови, бегущей по венам. Все ее внимание сосредоточилось на том, что стало самым центром ее существования: пульсирующем, бестелесном члене, вонзающемся в нее. Она забыла, что своими руками манипулирует им, потому что у нее больше не было рук... и кистей... и ног... и ступней. Она существовала только как набухшая вульва, пульсирующая влажная ткань, которая сжимала член, пока он увеличивался внутри нее.

Вся вселенная взорвалась ослепительным, агонизирующим белым светом.

Она не слышала своих собственных криков, когда ее охватил оргазм, и воплей, которыми они стали, когда оргазм безжалостно продолжился, ревя сквозь нее, как поезд в огне. Она чувствовала только член, который взорвался внутри нее, ударив ее как невероятно влажный кулак, соединившись с ранее не тронутыми обнаженными нервами.

Стук... стук... стук…

В дверь.

- ...бет! Лизбет! Лизбет! Да что с тобой такое?

Хватая ртом воздух, Лизбет перекатилась влево, чтобы встать с кровати, но еще не могла контролировать свое тело. Она была жидкостью, растекшейся по кровати, бесцельной и бесформенной. Именно пол окончательно вернул ей твердость, стремительно поднявшись и врезавшись в нее.

- Открой эту дверь, Лизбет! - закричала мама. - Прямо сейчас, юная леди! Открой ее!

Лизбет поднялась на четвереньки, а стук в дверь все продолжался. Ее зрение было затуманено, а в ушах все еще шумела кровь, но мамин голос пронзал все вокруг и прорвал длинную борозду на поверхности ее мозга. На мгновение ей захотелось выскочить из комнаты, наброситься на маму и сломать ее хрупкую, тощую шею.

Она встала и заковыляла по комнате в поисках своей одежды, но никак не могла вспомнить, куда ее положила. Ее халат был брошен на спинку стула. Все еще тяжело дыша, она неуклюже надела его и пошла к двери, прижимая лацканы к горлу. С другой стороны, сгорбив спину, вся скрюченная, стояла мама в своей желтой ночной фланелевой рубашке. Слева от нее стоял кислородный баллон на колесиках, справа - алюминиевая четырехопорная трость.

- Чем ты занималась, Лизбет? - требовательно спросила мама. – Я стояла здесь...

Мама застыла и уставилась на нее бесформенными совиными глазами, ее беззубый рот был открыт. Она отступила на шаг назад, тяжело опираясь на трость.

- Ч...что... кто... кто ты? - ее приглушенный голос звучал прямо как старый измельчитель мусора на кухне.

Лизбет тяжело прислонилась к дверному косяку, и ее голова на мгновение упала вперед.

- Это я, мама - сказала она.

Лицо мамы стало еще более растерянным и испуганным.

- Но... Но... нет, это... не так. Лиз... Лизбет?

- Возвращайся в свою комнату, мама.

- Что... что с тобой случилось?

- Я сказала, возвращайся в свою комнату, мама.

Все ее маленькое, хрупкое тело начало дрожать. Ее и без того морщинистый лоб еще больше нахмурился, а подбородок возмущенно вздернулся.

- Это дело рук дьявола - сказала она со спокойной серьезностью.

Лизбет закатила глаза за закрытыми веками. Она была просто не в настроении для всего этого и чувствовала, что быстро начинает злиться.

- Вернись в свою комнату, мама, и я все...

- Отойди от меня, сатана! - взвизгнула мама.

Сжав кулаки, Лизбет закричала:

- Заткнись и возвращайся в свою комнату!

Потом захлопнула дверь и заперла ее.

Она плюхнулась на кровать и провела некоторое время, наслаждаясь прерванным послевкусием своего оргазма. Через некоторое время она встала, бросила халат обратно на стул и начала одеваться. Она остановилась, увидев свое отражение в зеркале напротив. Долго смотрела на свое отражение, потом медленно и осторожно приблизилась к нему. Она почувствовала озноб, когда по ее рукам и спине побежали мурашки.

Ее волосы, блестящие и пышные, волнами рассыпались по плечам.

Это не похоже ни на один другой фаллоимитатор, когда-либо сделанный.

Ее лицо стало гладким и узким, пухлые щеки под высокими изящными скулами плоскими.

Милая, эта штука подарит тебе лучший оргазм в твоей жизни, и она делает гораздо больше.

Ее двойной подбородок исчез, а шея стала очень тонкой.

Когда ты воспользуешься им... это изменит тебя, Лизбет.

Но самое удивительное - то, что заставило Лизбет ахнуть, когда она увидела это, - была ее верхняя губа и кожа над ней. Все было гладко. Безупречно. Никаких шрамов.

Так, как ты даже себе представить не можешь.

Она начала плакать и отшатнулась назад, пока ее ноги не коснулись изножья кровати, а задница не опустилась на матрас. На фоне рыданий Лизбет улыбалась.

* * *

Когда она принесла маме ее обед, старуха съежилась в своей постели и испуганно смотрела, внимательно следя за каждым ее движением. Она не произнесла ни слова.

Мама отказалась от телевизора в доме, поэтому Лизбет обычно проводила вечера, слушая музыку и читая. Но этот вечер она провела взаперти в своей спальне, лежа голой на кровати и испытывая оргазм за оргазмом с Игрушкой Счастья Санни. Каждый раз происходили улучшения, но они были незначительными по сравнению с первоначальными, радикальными изменениями.

С каждым использованием особенности фаллоимитатора как настоящего пениса оставались немного дольше. К полуночи они никуда не исчезли. Он оставался вещью из плоти и вен.

В ту ночь Лизбет не ложилась спать до раннего утра. А потом она крепко заснула.

* * *

На следующее утро Лизбет проснулась, чувствуя себя лучше, чем за... сколько себя помнила. Когда она принесла маме завтрак, дряхлая старуха смотрела на нее с молчаливым страхом, но Лизбет улыбнулась и пожелала ей доброго утра. Ей нужно было сделать кое-какие дела, и на этот раз она с нетерпением ждала поездки в город.

На улице стоял великолепный день, солнечный и жаркий. Она глубоко порылась в своем шкафу и вытащила шорты и маленький топ, который не носила с тех пор, как ей исполнилось 19. Поначалу она чувствовала себя в них неловко, особенно когда заметила в продуктовом магазине, что люди пристально смотрят на нее. Но потом она поняла, что на нее смотрели только мужчины, и они, казалось, делали это с одобрением.

Она закупилась продуктами, а потом в аптеке магазина пополнила запас лекарств по маминому рецепту. Женщина за кассой ахнула, когда поняла, кто такая Лизбет.

- Лизбет! - сказала она. - Вы выглядите так... по-другому! Вы похудели? Изменили прическу?

Лизбет покраснела и на мгновение начала заикаться, но потом остановилась, улыбнулась и спокойно сказала:

- Просто я стала лучше заботиться о себе.

У кассы багбой - ему было лет двадцать пять, так что вряд ли он был мальчиком, - пожирал ее глазами, пока упаковывал продукты. Лизбет уже много лет ходила сюда за покупками, и он никогда раньше не обращал на нее внимания. Раньше, когда он спрашивал ее, не нужна ли ей помощь дойти до машины, всегда избегая смотреть ей в глаза, она отвечала "нет", и на этот раз сделала бы то же самое - если бы он спросил. Но вместо этого он положил последний пакет в ее тележку, улыбнулся и, толкая тележку к выходу, сказал:

- Я вам помогу.

Выйдя на улицу, она указала на свою машину на стоянке и сказала:

- Вон там.

По дороге он все время смотрел на нее и улыбался. Это заставляло ее чувствовать себя немного неловко, но она напомнила себе, ты уже не выглядишь прежней.

- По-моему, я никогда раньше не видел вас в магазине, - сказал он.

- Тогда, я полагаю, вы не очень внимательны.

После этих слов мелькнула мысль: я не могу поверить, что только что это сказала.

Он был довольно красив, с густыми темными волосами и ярко-голубыми глазами, широкими плечами и кремовым загаром. Он был из тех парней, которые, как обычно надеялась Лизбет, не заметят ее. Но сегодня она чувствовала себя иначе. И ей это нравилось.

- Вы часто сюда ходите за покупками? - спросил он, останавливая тележку позади ее машины.

Она открыла багажник.

- Я делаю здесь все свои покупки. И так уже много лет.

Он достал из тележки пакет и остановился, внимательно глядя на нее, слегка нахмурившись.

- Неужели? Значит я просто не обращал внимания.

Складывая ее покупки в багажник, он сказал:

- Похоже, вы покупаете для двоих человек.

Судя по тому, как он повысил голос в конце, это был почти вопрос.

- Моя мать. Я забочусь о ней.

- Значит, вы не замужем, или как?

Она так широко улыбнулась, что даже немного смутилась.

- Нет. Или как.

Он положил в машину последний пакет с продуктами, закрыл багажник и достал из кармана сотовый телефон.

- Почему бы вам не дать мне свой номер телефона, и мы сможем встретиться. Может быть, выпьем? Так как я не обращал на вас внимания, я смогу наверстать упущенное время.

Ее руки все еще дрожали, когда она ехала домой. Мужчина никогда раньше не просил у нее номер телефона, и она постоянно прокручивала это в голове. Снова и снова. Он действительно хотел пойти с ней на свидание!

Мама будет в ярости. Она захочет знать, куда я иду, зачем, с кем, и как долго меня не будет. Она улыбнулась про себя. И я буду лгать.

Как будто ее наказали за эту мысль, у Лизбет лопнуло переднее левое колесо. Она изо всех сил пыталась сохранить контроль над машиной, стараясь прижаться к краю дороги. Но вместо этого выехала на тротуар.

- Проклятье - пробормотала она, сдавая назад, чтобы съехать с тротуара. Она никогда раньше не меняла шины, но за эти годы Лизбет обнаружила, что быстро учится, потому что ей приходится делать все самой.

Она вышла из машины и взглянула на покрышку. Ей придется вытащить продукты из багажника и положить их на заднее сиденье, чтобы можно было вытащить домкрат и запасное колесо. Разочарованно вздохнув, она подошла к задней части машины и открыла багажник. Прежде чем она успела вытащить первую сумку с продуктами, спереди нее притормозила и припарковалась машина.

Прежде чем водитель успел выйти, сзади к ней подъехала вторая машина.

Оба водителя были мужчинами. Ей не пришлось самой менять колесо.

* * *

Лизбет не могла удержаться от смеха, когда несла продукты в дом. Ей предстояло сделать две ходки, но ей было все равно. Она была слишком счастлива, чтобы ее что-то беспокоило - даже мама.

Распаковывая покупки, она думала о двух мужчинах, которые помогли ей поменять колесо. Один пригласил ее на свидание, другой подождал, пока первый уедет, а потом спросил ее номер телефона. Это был настоящий потоп после долгой засухи, и от этого слегка кружилась голова.

Она снова подумала о маме и о том, как та отреагирует на то, что у Лизбет есть что-то похожее на светскую жизнь. Это привело бы ее в бешенство. Но она была не в том положении, чтобы что-то предпринять. Да и сколько еще она сможет продержаться?

Мама, вероятно, была расстроена тем, что Лизбет отсутствовала так долго - больше трех часов, - но она просто не могла найти в себе сил беспокоиться об этом. Укладывая продукты в холодильник и шкафчики, Лизбет позволила себе помечтать, какой станет ее жизнь после смерти мамы.

До вчерашнего визита Санни ей было трудно представить себя одинокой, и она понятия не имела, что ей делать со своей жизнью. Теперь же у нее, похоже, появилось какое-то будущее. Она так много улыбалась, что у нее заболели щеки.

Как только продукты были убраны, она принялась за мамин обед. Было уже без двадцати час, а мама любила обедать ровно в двенадцать тридцать, так что она будет капризничать. Пока разогревалась вода для чая, она приготовила мамин бутерброд с тунцом и салатом на белом хлебе. Через несколько минут она понесла обед в мамину комнату.

Дверь была закрыта. Обычно она была чуть приоткрыта, но мама полностью ее закрыла.

- Пора обедать, мама - сказала она. Она поставила чашку чая на тарелку с бутербродом и свободной рукой повернула ручку.

Дверь была заперта. Мама никогда не запирала дверь своей спальни.

- Мама? Почему твоя дверь заперта?

Когда ответа не последовало, она постучала в дверь.

- Мама! С тобой все в порядке?

Нет ответа.

- Мама! Ответь мне!

Она ничего не слышала в спальне, и ее грудь сжалась. Волна страха и вины заставила ее внутренности скрутиться в узел.

Лизбет бросилась обратно на кухню и поставила тарелку и чай на стол.

- Ключ, ключ, - шептала она про себя, пытаясь вспомнить, где он находится. Раньше она никогда в нем не нуждалась.

Она открыла один из ящиков под столом и принялась рыться в хламе - ручки и карандаши, обрывки бумаги, отвертки разных размеров, висячий замок, пара старых рождественских открыток, книга с устаревшими почтовыми марками, скрепки и резинки. Но ключей не было.

Это была старая дверь и старый замок. Лизбет задумалась, сможет ли она выбить дверь, если сильно постарается. Потом она вспомнила о каких-то старых ключах в одном из ящиков своего комода.

Она поспешила в свою спальню, подошла к комоду и проверила ящики. В третьем снизу лежали два кольца с ключами, но ни на одном из них не было надписи. Ей придется перепробовать их все. Схватив ключи, она помчалась к маминой комнате, но запнулась и остановилась, когда что-то привлекло ее внимание.

Ящик ее ночного столика был приоткрыт примерно на дюйм. Она знала, что закрыла его - сразу после того, как положила фаллоимитатор в матерчатой сумке в этот самый ящик.

Она медленно подошла к ночному столику, ее ноги отяжелели и онемели. Открыв ящик до конца, она обнаружила матерчатую сумку. Фаллоимитатор и смазка исчезли.

Дрожь возникла в ее груди и распространилась по всему телу. Сжимая в каждой руке по связке ключей, Лизбет направилась в мамину комнату. Пробуя ключи, один за другим, она приговаривала:

- Что ты там делаешь, мама? Почему ты со мной не разговариваешь? Почему дверь заперта, мама? Почему? Что там у тебя...

Один из ключей повернулся в замке. Она медленно открыла дверь.

Мамина кровать была пуста, одеяла сброшены в изножье. Фаллоимитатор лежал на матрасе, простыня вокруг него была покрыта влажными пятнами.

- Мама?

Она вошла внутрь и увидела маму, стоящую у окна и медленно расчесывающую волосы, глядя на полоску газона рядом с домом. Но что-то было не так. Мама была совсем другой.

- Мама, почему ты... не сказала... что-нибудь... когда я... стучала?

Лизбет почувствовала приступ тошноты.

Мамины волосы уже не были седыми. Теперь они были темными, гладкими и блестящими. Она стояла прямо в своей фланелевой ночной рубашке, держа спину ровно.

- Мо-ма...ма?

Мама перестала расчесывать волосы щеткой и медленно обернулась. Ее лицо было гладким и без морщин, даже симпатичным. Ее глаза были ясными и внимательными. Уголки ее рта были опущены вниз.

- Тебя долго не было, юная леди, - сказала она ясным, полнозвучным голосом. Здоровым голосом. - Я надеюсь, что у тебя есть хорошее объяснение в свое оправдание.

Лизбет услышала тихий по-детски хныкающий звук и через мгновение поняла, что он исходит от нее самой. Ее колени ослабли, горло сжалось, и что-то вроде кулака, казалось, сдавило ее сердце.

Мама еще не скоро умрет.