Игры темных

1

Свет казался слишком резким. Белое сияние заполняло собой все пространство, даже не позволяя ничего толком рассмотреть. Слух раздражало мерное жужжание и резкий механический писк.

Девушка моргнула несколько раз. Прошла почти минута, пока начали проступать очертания комнаты. Белые стены, такой же потолок, светлая мебель. Она лежала в кровати. Светло-голубое одеяло укрывало ее до пояса. Руки мирно покоились по его кроям. Тонкая пластиковая трубка шла от ее запястья к капельнице у кровати. Справа мигали странные приборы с ничего не говорящими ей показателями — просто набор цифр и символом. Определенно она лежала в больнице.

Комната оказалась закрытым боксом чуть больше чулана, стенами служили плотные занавесы почти под самый потолок, девственно чистые, без единого рисунка. Лампочка над головой недовольно замигала, собираясь совсем погаснуть. Кругом не ощущалось человеческого присутствия.

Девушка попыталась пошевелить пальцами правой руки. Они были словно замерзшие, совершенно чужие. Через несколько минут она решилась поднять руку, свободную от капельницы, и поднесла к своему лицу. Запястье было заклеено больничным пластырем, вокруг которого обвился тонкий пластиковый браслет с биркой, на которой значилось «Си-12, 3402 IV».

Она не успела подумать о том, что это значит, потому что по комнате разнесся ужасный звук, напоминающий сигнал пожарной сирены. На несколько мгновений это оглушило ее. Вокруг замелькали высокие тени и стали слышны голоса. Тонкий полог скользнул в сторону.

Перед ней стоял мужчина в белом больничном халате. Светлые волосы, карие глаза, заметная щетина. Он был довольно молод — не старше тридцати — но под глазами залегли нездоровые круги, добавляя ему дополнительную пару лет.

Самое удивительное, что вошедший выглядел напуганным, словно увидел привидение. Застыв на пороге, он молчал и не двигался. Его глаза отчаянно осматривали девушку, не зная, что за решение принять.

— Как вы? — наконец спросил он.

— Где я? — стало ее первым вопросом. Голос был хриплым и очень тихим, даже незнакомым, поэтому слова давались с трудом.

— Вы в больнице, отделение глубокой комы.

— Комы? — это ничего ей не говорило. Голова была пуста, все словно стерли ластиком. Только чистый лист. Сердце забилось чаще, что незамедлительно отразилось на работающем приборе. Она ничего не помнила. Словно какой-то блок скрывал все, что она знала до этого.

— Успокойтесь, — проговори врач, подходя ближе. — Что вы помните? Ваше имя? Адрес? Что с вами случилось?

Девушка отрицательно покачала головой, на глазах навернулись слезы. Она сдерживалась из последних сил, чтобы не заплакать. Господи, она ничего не помнила. Ровным счетом ничего.

— Тише, не плачьте. Это вполне распространенное явление в вашем случае.

Мужчина подошел в краю кровати и поднял больничную карту, висевшую на спинке.

— Вероника Селезнева. Дата рождения — 26 июня 1991 год. Период комы — 2,5 года. Это по истине удивительный случай. Ну что ж, Ника, как вы себя чувствуете?

— Я ничего не помню, — прошептала она, давясь слезами. — Как такое может быть? Так не бывает.

— Боли? Головокружение?

— Я не чувствую своих ног, — вдруг поняла девушка, ощупывая их руками. — Что с ними? Пожалуйста, помогите.

Доктор нахмурился.

— Рефлексы восстановятся не сразу. Вам придется немного подождать. В карте не указаны травмы, способные повлиять на вашу способность ходить, так что ничего страшного. Всему нужно время.

— Мои родители… у меня же есть родители… что случилось? Как я здесь оказалась. Ответьте!

— Тише, тише, — врач осторожно погладил ее по плечу, пытаясь успокоить. — Вам нужен отдых. Сейчас я позвоню вашим родственникам, и они тут же приедут к вам. Хорошо?

Все же недоверчиво, но она кивнула.

— Пожалуйста, — голос Ники был очень слабым как шелест листвы. — Я хочу все вспомнить. Я хочу домой.

— Конечно, — кивнул доктор и поднялся. — Я направлю к вам медсестру, которая проведет осмотр. Вам нечего бояться.

Он вышел, задернув за собой светлую занавеску. Его шаги гулко отражались по коридору, судя по звукам довольно длинному. Вскоре они совсем стихли, оставив девушку вновь совсем одну.

Вероника слегка подтянулась на руках и попыталась сесть. Только с третьей попытки ей удалось совладать со своим телом. Оно было словно ватным, мышцы походили на желе, отказываясь работать.

На миг сознание помутилось. Мир вокруг начал вращать и меркнуть, боль запульсировала в висках. Девушка встряхнула головой, прогоняя столь неуместную слабость. Несколько глубоких вздохов и мир вернулся в свое нормальное состояние.

Она взглянула на свои руки. Ногти коротко подстрижены, кожа казалась немного бледной, но ухоженной. Никаких колец, родимых пятен или татуировок. Она не узнавала себя.

Осторожно, чтобы не задеть иглу капельницы, девушка провела ладонями по лицу. Кожа на ощупь была гладкой. К ее счастью, не чувствовалось никаких шрамов или рубцов. Рядом не было зеркал, но ей стало легче — она не была обезображена.

Поверх больничной рубашки лежали медные локоны, лишь слегка вьющиеся на концах. Вероника коснулась их кончиками пальцев. Как же она выглядела? Кем она была?

Шторка резко двинулась в сторону. Без каких-либо приветствий в комнату вошла женщина. Больничный халат с трудом сходился на ее плотной фигуре. На вид ей было далеко за сорок. Сальные волосы, посеребренные сединой, собранные в небольшой пучок. Вероятно, девушка оказалась не в самой лучшей больнице.

Женщина молча осмотрела ее: сердцебиение, реакция зрачков, давление и невесть еще какие процедуры. Ее движения были неаккуратны и сбивчивы. Инструменты все время падали на пол, а приборы отказывались работать правильно.

Но медсестра упорно повторяла все снова и снова, а результаты вносила в больничную карту. Под конец она осмотрела ноги девушки.

— Что-нибудь чувствуете? — спросила она, касаясь голых ступней.

— Легкое покалывание, — ответила Ника, прислушиваясь к себе. — Это же хорошо, верно?

— Скоро чувствительность может вернуться, — отметила женщина, но ее лицо не выражало ровным счетом ничего. Лишь холодное безразличие.

— Как скоро?

— Поговорите с лечащим врачом.

Медсестра собрала свои инструменты и развернулась, чтобы уйти.

— Можно мне зеркало? — но женщина уже вышла из бокса и плотно задернула за собой полог.

Вероника снова осталась одна. Она медленно рассматривала окружающее пространство, но взгляд ни за что не цеплялся. Идеально стерильное белое помещение, девушка успела исследовать каждый его миллиметр всего за несколько минут.

В коридоре было тихо. Никто не спешил к ней. Может, они уже забыли об очнувшейся пациентке?

Двадцать минут, полчаса… ничего не менялось. Или ей только каалось, чтопрошло так много времени. Неужели выход из двухгодовой комы не входит в их список значимых событий? Разве ее не должны уже окружать лучшие умы этой больницы, поражаясь случившемуся? Где, в конце концов, ее родители?

Родители… Ника закрыла глаза и обратилась к своей памяти. Кто они? Как они выглядят? Но воспоминания молчали. Она снова и снова пыталась вызвать перед глазами их образ, но темные размытые тени никак не хотели обретать лиц.

Девушка не знала, сколько просидела с закрытыми глазами, терзая свой разум. Какие-то непонятные видения пытались пробиться сквозь прочную стену забвения, но их отголоски были такими тихими, едва уловимыми. Этого было недостаточно.

Наконец по коридору раздались шаги. Сначала легкий шорох, а затем отчетливый стук каблуков. Вероника встрепенулась и с надеждой посмотрела сквозь плотную ткань. Две темно-серые тени остановились напротив нее.

Первым в палату вошел доктор. Он явно был взволнован. Глаза нервно бегали, а взъерошенные волосы придавали ему безумный вид.

— Простите за ожидание, — произнес он с легкой хрипотцой. — Нам нужно было время.

Вслед за ним в маленькое помещение протиснулся молодой парень. Сердце Ники на миг остановилось, а потом забилось в бешеном ритме.

Он был невероятно высок, почти на две головы возвышаясь над врачом. Темные джинсы и бежевый пуловер сидели на нем идеально. Платиново-белые волосы, длинной почти до плеч, казалось, светились изнутри в свете флуоресцентной лампы. Правильные черты выглядели слишком идеальными, делая его похожим на фарфоровую куклу, выполненную на заказ. Резкие скулы, волевой подбородок, тонкая линия бровей. Но что ее действительно поразило, так это глаза. Темно-синие сапфиры, такие насыщенные, что казались нереальными.

Что он мог делать здесь, в ее палате?

— Вы наверняка его не помните. Последствия длительной комы. Это…

— Алек. Я твой, эм… жених.

Вероника молчала, рассматривая незнакомца. От одного его вида захватывало дух, но память снова молчала. Парень был великолепен, но он просто не мог быть с ней. Разве такие вообще существуют?

— Ты помнишь меня? — его голос казался мелодией, трогая за душу.

— Нет, — честно призналась Ника, недоверчиво взглянув на него. — Я ничего не помню.

Он кивнул, подходя ближе и присаживаясь на край кровати.

— Оставлю вас наедине, — доктор резко развернулся на каблуках и вышел.

Девушка молчала, боясь посмотреть в глаза Алека, которые буквально притягивали ее. Такой магический взгляд.

— Как ты себя чувствуешь?

— Где мои родители? — тихо спросила Ника.

— Ты их помнишь? — удивился парень, вскинув бровь.

— Нет. Но я хочу. Хочу, чтобы они были здесь, со мной, — ее голос сорвался на крик.

— Успокойся, — резко сказал он, и его глаза словно замерзли.

Вероника вздрогнула и вжалась в кровать, натянув повыше одеяло. Что-то в нем испугало ее, что-то нечеловеческое, хищное.

— Прости, — слегка улыбнулся незнакомец, — я сам не свой. Прошло столько времени. Не верю, что ты очнулась.

— Что говорит врач? — поинтересовалась девушка, все еще насторожено.

— Прогнозы довольно оптимистичные, — ответил он, но Ника не увидела в его глазах того тепла или надежды, которые так ждала.

— Мои воспоминания вернуться?

— Скорее всего. Так, ты совсем ничего не помнишь?

— Нет, — покачала головой она. — Почему я здесь? Что произошло?

— Автомобильная катастрофа.

— Почему пришел ты, а не мои родители? — неожиданно удивилась Ника. — Почему доктор позвонил именно тебе?

Алек молчал, не сводя с нее своих темно-синих глаз. Ей совсем не нравилось его молчание. Эта тишина давила, заставляя задыхаться, теряясь в неизвестности.

— Где они? — медленно повторила она.

— Мне жаль, — спокойно заговорил парень. — Они погибли. Ты сирота.

Дыхание сбилось. Горячий жгучий ком подступил прямо к горлу. Вероника всхлипнула. Из глаз потекли слезы. Как странно. Она оплакивала совсем неизвестных ей людей. Нет, она оплакивала себя — одинокую девушку без прошлого.

— Ну что ты, — неожиданно нежно произнес Алек и придвинулся к ней ближе. Его рука коснулась лица девушки и медленно скользнула вниз до подбородка. — Ни к чему слезы. Тебе нельзя волноваться.

Но Ника не могла остановиться, закрыв лицо ладонями, лишь бы он не видел ее боли.

Парень привстал и осторожно притянул ее к себе, нежно обнимая. Девушка уткнулась в его грудь, даже не пытаясь сдерживать рыдания. Алек терпеливо ждал, не произнося ни слова, рукой поглаживая ее по спине, принося успокоение.

— Почему ты здесь, — спросила Вероника, когда слезы перестали душить ее. — Прошло так много времени.

— У меня обязательно должна быть причина? — удивился парень.

— Да. Так почему ты пришел?

— Ты такая странная. Я просто не мог поступить иначе. Я обязан быть здесь.

— Ты заберешь меня отсюда? — с надеждой спросила девушка.

— Об этом еще рано говорить. Необходимо серьезное обследование. А там посмотрим.

Ника грустно опустила голову, чувствую себя невероятно несчастной. Неужели она осталась одна во всем мире.

— Не грусти, — произнес Алек. — Всему нужно время. Сейчас главное убедиться, что с тобой все в порядке.

— Со мной не может быть все в порядке. Я ничего не помню. Ровным счетом ничего. Мои родные мертвы, а ты для меня всего лишь незнакомец.

— Я позабочусь о тебе. Обещаю.

Это было странно, но от его слов по кожи поползли мурашки. Как можно было доверять тому, кого видишь в первый раз? Но разве у нее был выбор?

— Мне страшно, — это было чистой правдой, и даже слегка преуменьшенной версией. На самом деле она была в ужасе от происходящего.

— Здесь тебе ничего не угрожает, — ответил парень, слегка улыбнувшись.

— Я не хочу быть здесь. Забери меня отсюда, прошу. Куда угодно, только не здесь, — Ника уже узнавала первые признаки новой истерики.

— Скоро, совсем скоро мы все решим, — Алек, попытался встать, но девушка крепко держала его за руку, даже не собираясь отпускать. — Теперь тебе нужно отдохнуть.

— Нет! — вскричала она, но было поздно сопротивляться. Доктор возник пред ней совсем неожиданно, держа в руках шприц. Один укол и ее сознание затуманилось, мир перед глазами стал расплываться. Еще секунда и ее окружила непроглядная темнота.

2

Когда девушка открыла глаза, ничего ровным счетом не изменилось. Та же назойливая лампочка, слепящая глаза, работающие приборы, белые шторки задернуты. Рядом никого не было, и она не знала, что именно ее разбудило.

Ника пошевелилась, но тело казалось, ослабло еще больше. Радовало только одно — к ногам возвращалась чувствительность, но думать о прогулке было еще рано.

Тишина была необъяснимо пугающей. Она могла только предположить, что совсем рядом в таких же боксах лежат больные, в отличие от нее не сумевшие проснуться. Эта мысль не успокаивала.

Лампочка неожиданно замигала, на считанные мгновения погружая ее палату в темноту. А когда свет выровнялся, Вероника увидела огромную тень по другую сторону занавеса. Это определенно был мужчина, но при этом в его фигуре было слишком мало человеческого. К тому же, она не слышала шагов, когда он появился у ее палаты.

Ничего не происходило. Тень замерла напротив, словно прислушиваясь к ее дыханию.

Сердце девушки остановилось, а потом понеслось вскачь. Это был животный страх, когда сознание отключается, а все инстинкты говорят бежать. Но она не могла бежать. Только молча наблюдать и ждать, что произойдет дальше.

Тень колыхнулась, что казалось таким странным. Человек за ширмой не шевелился, но его черное отражение словно пошло рябью, извиваясь змеей.

Ника старалась не шевелиться, но дрожь непроизвольно проникла в ее тело, а крик застрял где-то в горле. Чтобы не говорил Алек, она не чувствовала себя в безопасности.

Мужчина резко повернул голову в сторону, а затем исчез. Просто растворился в воздухе. Она лишь успела моргнуть. Такого просто не могло быть.

Девушка подтянуло одеяло до самого подбородка, и напряженно смотрела на белую штору, огораживающую ее скромную палату, все, ожидая, что тень вернется. Проходили минуты, и Вероника заметила, что до сих пор старается дышать через раз, лишь бы не привлекать к себе внимания. Но мужчины все не было и она начала медленно расслабляться.

Действие лекарств не прошло до конца, и Ника почувствовала, что веки снова налились свинцом. Как девушка не боролась со сном, боясь возвращения нежданного гостя, но этот бой ей не суждено было выиграть. Через минуту она уже спала, не видя снов.

Она почувствовала легкое прикосновение к своей щеке, чье-то дыхание щекотало шею. Ника резко отрыла глаза.

Над ней навис Алек. Синие глаза казалось, горели внутренним огнем.

— Прости, — отстранился он. — Не думал, что ты проснешься.

— Ничего, — ответила девушка, прогоняя остатки сна. — Ты давно пришел?

— Пару часов назад, — безразлично ответил парень. — Тебе лучше?

В ответ Вероника кивнула, стараясь вспомнить, что за странная тревога поселилась в ее сердце. Незнакомец, озарило ее.

— Здесь кто-то было, — прошептала она, глядя в эти невозможно-синие глаза.

— Врач? — вопросительно вскинул он бровь.

— Нет. Не знаю. Какая-то тень. Мужчина стоял прямо напротив моей палаты и не двигался. А потом я моргнула, и он исчез.

Алек молчал, задумчиво глядя в сторону.

— Тебе, наверное, приснилось, — наконец сказал он. — Просто дурацкий сон.

— Это было реально, — упорствовала девушка. — Я видела это как тебя сейчас. Прошу, забери меня отсюда. Здесь страшно, разве нет других палат? Хотя бы с окном?

— Не паникуй. Два года комы, не удивительно, что сознание играет с тобой такие шутки. Тебе нужно больше отдыхать. Скорее всего, это был кто-то из персонала, делающий обычный обход по отделению.

Вероника промолчала и опустила взгляд на свои руки, медленно перебирающие край одеяла. Слезы стало сдерживать почти невозможно.

— Ну, тише, — смягчился парень, накрыв ладонь девушки своей рукой. — Я принес тебе кое-что.

Он поднял большой белый пакет и поставил на край кровати. В нем оказались фрукты, сок, шоколад и несколько журналов с моделями на обложках.

— Не знал, что купить. Надеюсь, это подойдет. Врач сказал, что первое время тебе нельзя ничего тяжелого, пока организм не вернется в норму.

— Я не голодна, — ответила девушка, все еще обиженная его безразличием к ее страхам. — Не стоило утруждать себя.

— Брось, мне было приятно купить тебе все это. Ты не рада?

— Рада, — ответила она, хоть и не стала изображать счастливое лицо, чтобы успокоить его. Он казался ничем ей не обязан, а это значило, у нее действительно никого не было.

— Тебе что-нибудь еще нужно? — с интересом спросил Алек, не выпуская ее рук из своих. — Только скажи.

— У тебя есть зеркало? Я хочу увидеть себя.

Парень кивнул. Перед ней появилось круглое посеребренное зеркальце, величиной с чайное блюдце, на тонкой узорчатой ножке.

Ника глубоко вздохнула, закрыла глаза и поднесла его к своему лицу. На счет три она посмотрела на себя.

Девушка в зеркале была довольно милой. Большие зеленые глаза, слегка вздернутый носик, пухлые губы. Ее облик даже не портила россыпь веснушек, которые казались даже к месту. Медные волосы тяжелыми волнами обрамляли лицо, довольно бледное для нормального человека. Ничего особенного, но и ничего лишнего.

Алек с интересом наблюдал за Вероникой, не отводя от нее взгляда.

— Ты в порядке?

Ника отложила зеркальце в сторону и кивнула.

— Довольно странно смотреть в него и видеть абсолютную незнакомку. Как ты думаешь, я скоро все вспомню? Родителей. Нас.

Парень нахмурился, словно она задела его за живое.

— Я не знаю. Это довольно тяжелый случай, и восстановление может занять определенное время, а может, твой мозг был слишком сильно поврежден и тебе придется привыкнуть к такой жизни.

— Нет. Хочешь сказать, я могу и не вспомнить? — ужаснулась она. — Никогда?

— Такое возможно. Но тебе нечего бояться, у тебя будут новые воспоминания.

Ника отрицательно покачала головой, отодвигаясь от него как можно дальше, насколько позволяла кровать.

— Я должна вспомнить все, разве ты не понимаешь? То, как мы познакомились, как стали встречаться, понять, почему ты все еще со мной…

Алек тяжело вздохнул.

— С тобой сложно.

Девушка отвернулась, пряча глаза.

— Прости. Тебя никто не держит. Ты вообще не обязан быть здесь, и если нас связывала какая-то клятва, то забудь. Я забыла. Прошло слишком много времени, тем более, я была ребенком.

— Клятва? — не понял он.

— Ты представился моим женихом. Неужели между нами все было настолько серьезно?

Было заметно, что этот вопрос смутил парня.

— Раз я здесь, значит, ты важна для меня. Лучше выпей сок — тебе нужно восстанавливать свои силы.

Ника вновь потянулась за зеркалом и с надеждой взглянула на отражение. Там все еще была незнакомка. Неожиданно ее внимание привлекла повязка на шее, обмотавшая ее наподобие шарфа. Странно, что она не почувствовала ее раньше. Девушка прикоснулась к ней рукой.

— Что это? Разве за два с половиной года зажили не все раны?

— Это шрам после искусственной вентиляции легких, — помедлив, ответил Алек. — Лучше не снимай ее и вообще не трогай.

В ответ она тут же отдернула руку и поморщилась. Было неприятно осознавать, насколько сильно пострадало ее тело.

— Я такая бледная, словно страдаю белокровием, — постаралась сменить тему Ника, лишь бы не думать об уродливом шраме на шее. — Какое сейчас время года? Лето?

— Нет, осень. Поздняя осень. Ты просто давно не была на свежем воздухе, поэтому кожа и, кажется такой. Не знаю, мне нравится твоя аристократическая бледность. Отлично гармонирует с твоими волосами.

— Я хочу на улицу. Мне это нужно, — она почти умоляла его, но Алек оставался непреклонен.

— Врач запретил. Забудь пока об этом. Еще пару дней придется провести в закрытой палате, пока все не решится.

— Что не решится?

Парень замолчал, словно его поймали с поличным за каким-то грязным делом.

— Анализы, пока мы их не получим, рано что-то говорить. И вообще, ты не устала? Может, поспишь?

— Я не устала. Тебе что, уже пора идти? — со страхом в голосе произнесла Ника.

— Нет, — успокоил ее Алек. — Тебе что-то нужно?

— Чтобы ты побыл со мной, — прошептала она и потянулась к нему, чтобы обнять. — Мне страшно одной.

Сначала он медлил, но потом уверенно притянул ее к себе и укрыл в своих объятьях.

На секунду дыхание девушки сбилось. Что-то родное и такое близкое заставило ее сердце забиться быстрее. Алек укрывал ее от всего мира, заставляя забыть страх.

Она глубоко вздохнула, наполняя свои легкие его ароматом, таким морозным, словно он только что пришел с улицы. Ей даже показалось, что она начинает что-то вспоминать, но так и не смогла поймать это чувство. Оно ускользнула, снова скрывшись в темноте.

Алек не двигался, его тело, будто одеревенело.

— Все в порядке? — удивилась девушка, слегка отстранившись.

— Да, — задумчиво ответил он, неотрывно смотря ей в глаза. — Просто чувствую себя как-то странно. Два года я и не думал, что ты проснешься, а сейчас…

— Ты часто меня навещал?

— Несколько раз в неделю.

— Каждую неделю?

— Конечно. Поверь, это для меня было необходимо.

Взгляд девушки скользнул по руке Алека и остановился на дорогих фирменных часах. Стрелки показывали одиннадцать.

— Сейчас так рано? — удивилась она.

— Вообще-то давно стемнело. Я не смог прийти раньше. У меня были неотложные дела.

— Понимаю. Ты расстроен, что я ничего не помню из нашего прошлого? Как долго мы были вместе.

— Ты, правда, хочешь поговорить об этом сейчас? — спросил Алек, пронзая ее своим сапфировым взглядом. Увидев печаль в глазах девушки, он все-таки решил продолжить. — Меня не пугает твоя амнезия. Если честно, то она пугает меня меньше всего.

— А что тебя волнует больше всего?

— Много чего. Как ты теперь сумеешь адаптироваться к реальной жизни, к примеру.

— А мои друзья? Разве никто не придет меня навестить? Ты кому-нибудь рассказал, что я очнулась?

— Нет. Прошел только день, Ника. Тем более врач сказал, что лучше воздержаться от посещений какое-то время.

— Но ты же здесь!

— А ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет! — тут же вскричала девушка, лишь на секунду представив пустоту этой маленькой палаты. — Прости, только не оставляй меня.

— Хорошо, — усмехнулся парень, поправив свои белоснежно-белые волосы. — Но ты будешь меня слушаться и делать все, что я скажу. Для начала выпей сок.

В руках Ники тут же появился стакан, заполненный до краев апельсиновым нектаром. Она осторожно сделала глоток и тут же отставила в сторону. Вкус был странным, неприятным.

— Ты уверен, что я любила апельсиновый сок?

— Нет? — он странно посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на стакан. — Может, ты все-таки мне поможешь? Я полный профан в этих вещах.

— А какой пьешь ты? — спросила Ника, осторожно касаясь его руки.

Алек не поднял своего взгляда, наблюдая насколько бледной кажется ее кожа, даже по сравнению с его.

— У меня аллергия на фрукты. Завтра я принесу тебе что-нибудь другое, только скажи что именно. Ты, правда, должна мне помочь, иначе я до последнего буду поить тебя этой оранжевой гадостью.

— Может, лучше расскажешь о нас?

Но парню так и не удалось ответить на ее вопрос. В палату вошел вчерашний доктор и одним лишь кивком попросил Алека следовать за ним.

— Я вернусь через минуту, — улыбнулся он ей и нежно провел рукой по щеке.

Но Веронике так и не удалось побыть одной. Буквально через минуту появилась медсестра. Как и в прошлый раз, даже не удостоив девушку взгляда, она начала осмотр. Сегодня девушке даже удалось пошевелить пальцами ног, к ним определенно возвращалась чувствительность.

Женщина заменила капельницу и тенью исчезла из палаты, так и не произнеся ни слова. Подобное отношение не переставало ее пугать. Казалось, она была не в больнице, а в каком-то закрытом исследовательском центре. Девушка отогнала подобные мысли, стараясь думать только об Алеке, которого уже не было больше пятнадцати минут.

Устав бесцельно ждать, Ника решила рискнуть. Прислушавшись, чтобы коридор был пуст, она откинула одеяло в сторону. Больничная рубашка была длинной, но даже она не скрывала шрамы. Длинные, белые, они полностью исполосовали ее ноги. Авария. Ей было даже страшно подумать, во что могло превратиться ее тело, от подобных травм. Если родители погибли, как она могла выжить? Странная боль прошлась по сердцу и застряла в груди. Яркая вспышка, как первые кадры кинофильма. Отец и мать. Высокая стройная женщина в деловом костюме с идеально уложенной прической, крупный мужчина в вязаном свитере с уже проглядывающей лысиной. Как они могли быть мертвы? Она не чувствовала этого.

С трудом, но ей удалось спустить ноги с кровати. Они повисли над полом бесполезными плетьми. А это оказалось не так просто, как представлялось в ее мыслях.

Она осторожно спустилась, так, чтобы ноги коснулись пола. Почти мгновенно холод проник от ступней и выше, заставив ее дернуться и снова сесть на кровать.

— Что ты делаешь? — голос Алека был недовольным. Он стоял в проеме, с неподдельным ужасом наблюдая, как девушка пытается вернуться в постель, но ноги уже не слушались ее. Как только ему удалось проскользнуть незамеченным?

— Прости, я устала лежать и хотела проверить все ли так плохо с ногами. Знаешь, чувствительность почти полностью вернулась.

— Я рад, — сурово произнес парень и одной рукой вернул ее в прежнее положение, укрыв при этом одеялом.

— Ты злишься? — удивилась Вероника.

— Ты могла пострадать. А вдруг бы ты упала? Ударилась головой? Вдруг меня бы не оказалось рядом, а врач пришел бы лишь под утро?

Ей стало действительно стыдно. В его словах чувствовался такой огонь. Глаза горели, а светлые волосы растрепались. Неужели он так волновался за нее?

— Прости, — простонала она, даже не зная, как еще могла загладить свою вину.

— Просто не делай так больше. Хорошо?

Девушка кивнула.

— Когда придет время, я сам помогу тебе.

3

Следующие дни пролетели незаметно. Прежде всего, потому, что Вероника не могла отделить один от другого. Над головой всегда блестела лампа, а Алек отказался приносить ей часы, сказав, что от этого время будет течь только дольше.

Парень приходил каждый день, и только так она определяла, что наступал вечер. Каждый раз он задерживался допоздна, а ходил только, когда девушка засыпала.

Ее тумбочка была переполнена разными журналами, начиная от «Forbes» и заканчивая «Seventeen». Она лишь листала их, когда было особенно скучно, даже не пытаясь вчитываться в статьи. Это казалось ей совершенно другим миром — неизвестные лица, непонятные порядки, странная одежда. Но Алеку будто, доставляло эстетическое удовольствие приходить с большим пакетом и раскладывать все подарки у нее на кровати. Рядом же стояли различные пачки с соком, корзинки с фруктами, упаковки крекеров.

Большую часть продуктов каждое утро конфисковал врач, ссылаясь на противопоказания и заменял все это на постные каши и чай, которые казались ей даже вкусными после столь долгого сна.

Алек обычно был угрюм, лишь иногда Нике удавалось уловить в его глазах хоть искорку чувств. Он заботился о ней, но не более того. Иногда ей мерещилось, что это просто входило в его обязанности. Пару раз она пыталась завести об этом разговор, расспрашивая о его нынешней жизни, но ничего не получала в ответ. Парень легко уходил от разговора, совсем меняя тему.

С каждым днем ей становилось все лучше. Головокружения прошли совсем, так что она, наконец, могла спокойно принимать вертикальное положение, не заботясь о том, что может потерять сознание.

Обычно Алек разминал ее мышцы, которые стали невероятно болеть, как только врач отменил капельницу. Ей нравились его прикосновения. С каждой минутой ей казалось, что ее прошлое чувство к нему возвращается. Но память опять молчала. Можно ли влюбиться в человека во второй раз?

— О чем ты думаешь? — спросил парень, заметив отсутствующий взгляд Ники.

— Ты так и не рассказал мне о нас. Как мы познакомились? — это вопрос звучал не впервой, и она все меньше рассчитывала на ответ.

— Ну, мы встретились на опере «Аида» Джузеппе Верди. Наши места были рядом. Конечно, постановка была уже не та, что в довоенные годы, но все же.

— Я не помню этого, — с грустью произнесла она. — А где именно это произошло?

— В стенах «Ла Скала».

Он не увидела понимания на ее лице.

— В Милане.

— Я была в Милане?

— Да, с родителями.

Вероника погрустнела, вспомнив о потере близких.

— Какими они были?

— Кто? — не сразу понял Алек.

— Мои родители. Что ты о них помнишь?

Парень задумался, отведя взгляд в сторону.

— Они были замечательными, только я мало их знал. Мы особо не общались.

Ника понимающе кивнула, только она одна могла вернуть свои воспоминания, их нельзя было заменить на чужие, забрав у Алека.

— Так мы с ними много путешествовали? Они были богатыми?

— Можно и так сказать. Их состояние ушло на твое лечение. Как результат — ты все-таки очнулась.

— А мои друзья? С ними ты общался?

— Нет. Сказывалась разница в возрасте. Ты училась в школе, и я старался не касаться этой стороны твоей жизни.

— Сколько тебе? — вдруг спросила она, вглядываясь в правильные черты лица, но не в силах определить даже примерный возраст. С тем же успехом ему могло быть и восемнадцать и двадцать восемь.

— Двадцать шесть, — без промедления ответил парень. — Тебя это пугает?

— Нет, — улыбнулась девушка, — что ты. Просто пытаюсь хоть что-то вспомнить. Думала, это мне поможет.

— Старайся не перенапрягаться, — заботливо произнес Алек. — Ты все вспомнишь в свое время.

Как только Вероника оставалась одна, все страхи возвращались, словно никуда и не уходили, а все это время кружили где-то рядом. Тень больше не возвращалась, но ей мерещилось чье-то присутствие. Каждую секунду она прислушивалась к странным шорохам и вздохам, пробивающимся в ее комнату.

В такие минуты ее одолевали сомнения обо всем, что с ней происходило. Шел уже четвертый день, но ничего не менялось. Врач и медсестра появлялись с ее пробуждением, каждый раз проделывая все тот же осмотр, так и не назначая никакого лечения. Ее не переводили в другую палату, не обращая внимания, что она чувствовала себя гораздо лучше, ей не разрешали прогуляться даже по отделению, хоть она и просила Алека все последнее время. Алек. Он был так молчалив, почти ничего не рассказывая ни о себе, ни о Нике, ни об их отношениях. С другой стороны его можно было понять. Спустя почти три года твоя подружка выходит из комы с полной амнезией, и ты ее единственная связь с внешним миром. У него не было особого выбора. Но при этом что-то в нем пугало девушку. Те мгновения, когда он молчаливо смотрел в пустоту, отрешившись от мира. В его глазах плескалась темнота, грозящаяся поглотить все вокруг.

Вероника закрыла глаза, проваливаясь в глубокий сон. Она не видела, чтобы ей вкалывали какое-то ни было лекарство, но вялость не проходила, только усиливаясь, как только исчезал Алек. Возможно, они подмешивали что-то в еду или все было гораздо проще, и она действительно была еще слишком слаба.

Странный гул нарастал в ушах. Визг тормозов, сигналы машин, выкрики толпы. Вероника сосредоточилась на этом воспоминания, стараясь не упустить его.

Городская улица, прохожие бегущие по своим делам, то и дело сталкиваясь, друг с другом. Асфальт накалился от полуденной жары, и девушка почти физически ощущала эту духоту.

Странная тишина, а потом настоящий страх. Машина, не сбавляя тормозов, неслась ей навстречу. Удар и темнота.

Задыхаясь, Ника вскочила на кровати. Это было так реально. Но почему именно это воспоминание? Ее сбила машина? Тогда почему Алек сказал про автокатастрофу.

Она потянулась к тумбочке, на котором лежал ярко-синий дневник в кожаном переплете, который подарил ей парень, чтобы она записывала в нем все свои воспоминания.

Сейчас лишь несколько страниц были заполнены корявым угловатым почерком. До этого момента у нее не было воспоминаний кроме тех, что рассказал ей Алек. Дрожащей рукой она записала все, что увидела. Только перечитав строчки несколько раз и убедившись что ничего не упустила, девушка закрыла дневник и отложила в сторону. Теперь у нее появились настоящие вопросы к парню.

— Когда произошла авария? — спросила Вероника, отламывая кусочек шоколадки, которую только что принес Алек.

Тот нахмурился, словно высчитывая что-то.

— В июне. А что?

— Мне кажется, я что-то вспоминала.

— И что же? — застыл парень, полностью сосредоточив на ней все свое внимание.

— Это очень странно, — поделилась с ним Ника. — Я вспомнила не аварию, а… это было так, словно меня сбила машина.

— Правда? — без особых эмоций произнес Алек, слегка приподняв в удивлении бровь. — Ты уверена.

— Я помню улицу, то, что было лето и машину, которая неслась прямо на меня. Как ты это объяснишь?

— Странно, что ты вспомнила именно этот момент. Ты мне рассказывала, что в детстве тебя сбил автомобиль. Думаю, тебе было лет 13. Ты не так сильно пострадала, но какое-то время провела в больнице.

Вероника опустила взгляд. Как она могла усомниться в нем? Неужели она решила, что он станет ей врать? Зачем ему это? Господи, затворничество плохо на нее влияло. Девушка боялась, что сходит с ума.

— Прости, — прошептала она. — Я не хотела тебя расстраивать, просто все так сложно. Эти видения путают меня.

— Ничего, — улыбнулся он, притянув ее к себе, и поцеловав в макушку. — Я здесь именно для того, чтобы помочь тебе разобраться во всем.

Алек привстал и взял с тумбочки расческу.

— Ты не против, если я уложи твои волосы?

Ника согласно кивнула.

Его руки едва касались ее волос, отчего по коже побежали мурашки.

— Мне нравится их цвет, — прошептал он ей на ухо. — Как солнце. Я даже чувствую его жар.

Девушка рассмеялась и, повернувшись, обняла его. Ей были дороги эти минуты, когда он забывал о возведенной между ними стене. Парень не казался ей уже таким далеким и отбраненным. В его движениях появлялась нежность и забота.

— Расскажи мне о себе, — тихо спросила она, боясь, что он вновь уйдет от разговора.

— Что ты хочешь узнать? — спокойно произнес он.

— Все. Кто ты? Чем занимаешься? Что изменилось в твоей жизни за эти два с половиной года?

— У меня свой бизнес. Живу один в небольшом уютном доме. Честно, мне нечего рассказать. Моя жизнь довольно скучна, однообразна, безлика. Наверное, я слишком погружен в работу.

— А что за бизнес? — не унималась Ника.

— Антиквариат, продолжаю дело своего отца.

— А где сейчас твои родители?

— Они умерли, — ответил он.

— Мне жаль, — смутилась девушка, осторожно взяв его за руку. — Я не знала.

— Ничего. Это было очень давно. Время приглушает воспоминания и заставляет искать утешение в чем-то другом.

Парень вернулся к ее волосам, осторожно расчесывая их, словно это его успокаивало.

— Когда мне можно будет выйти на улицу? — осторожно спросила Вероника.

— Завтра, если тебе станет лучше.

— Но мне уже лучше! — вспылила она. — Мне нужно пройтись, хотя бы по коридору. Ну, всего пару шагов! Ладно, хотя бы здесь, по комнате. Пожалуйста, Алек. Что может случиться? Ты же рядом.

Он задумался и отстранился.

— Если я скажу да, ты успокоишься?

Девушка, улыбаясь, закивала головой, не веря, что парень, наконец, согласился.

Алек встал перед ней и откинул одеяло в сторону.

— Если почувствуешь себя нехорошо, сразу же скажи мне.

Ника обняло его за шею, и позволила поднять себя с кровати.

Казалось, он совсем не прикладывал никаких усилий, держа ее одной рукой. Очень осторожно парень опустил Нику, помогая встать на ноги.

Девушка крепко ухватилась за него, потому что ноги первое время не держали. Алек терпеливо ждал, поддерживая ее за талию. Сейчас она поняла, что он почти на три головы выше нее, что заставляло ее чувствовать себя Дюймовочкой.

Осторожно, чтобы не упасть, Ника сделала шаг вперед. Мгновенно это отозвалось болью в ступне, так, что она чуть не упала.

— Может достаточно? — спросил парень, заметив, как исказилось ее лицо. — Мне это не кажется хорошей идеей.

Вероника проигнорировала его замечание и, сильнее оперевшись на Алека, сделала еще один шаг. Дорога от кровати до конца бокса заняла почти пять минут, и ровно шесть маленьких шагов.

Когда девушка дошла до плотного занавеса, парень остановил ее и резко поднял на руки, вернув в кровать.

— На сегодня хватит, — улыбнулся Алек, заботливо поправляя одеяло. — Тебе противопоказаны серьезные нагрузки. Не заставляй меня волноваться еще сильнее.

Его лицо было так близко к ее, что Ника ощущала его легкое дыхание. Самое удивительное, что он и не собирался отстраняться, внимательно изучая ее губы. Не удержавшись она потянулась вперед и поцеловала его. Под ее натиском Алек замер, словно не знал, что делать дальше. Потянулись невероятно долгие секунды, но как только она решила отстраниться, то ощутила его руки, которые плотно обняли ее и притянули ближе. Губы до этого момента совершенно ледяные смягчились и задвигались сначала в спокойном и осторожном ритме, а затем яростном и голодном.

Алек повалил ее на кровать, придавив своим сильным телом. Их дыхания смешались, руки двигались в своем только им понятном ритме. Кожа к коже, сердце к сердцу.

Вероника совсем потеряла голову, совершенно растворившись в этом парне. В груди нарастал огненный шар, распалявший ее все сильнее.

Неожиданно Алек отстранился. Его синие глаза потемнели, засияв сапфирами, а губы стали алеть, что особенно шло к его бледному лицу.

— Думаю, на сегодня хватит, — усмехнулся он, слегка сощурившись. — Слишком много впечатлений для одного дня. Не знаю как для тебя, но для меня уж точно.

Осторожно, чтобы не причинить девушке вреда, Алек прилег рядом, чудом уместившись на узкой кровати.

— Спи, я побуду с тобой, — прошептал он ей на ухо, нежно обнимая за талию.

Вероника счастливо улыбнулась и закрыла глаза. Впервые за эти дни ее существование начало обретать смысл. Рядом был тот, кто заботился о ней и мир уже не казался таким страшным. Только бы это не было затишьем перед бурей.

4

Ты как солнце. Мое солнце. Жаркое и молчаливое. Только мое.

Голос походил на шипение и звучал так отчетливо, что девушка проснулась. Прислушиваясь к каждому шороху, она открыла глаза.

Ее бокс был пуст, в коридоре не раздавалось ни звука. Она уже успела привыкнуть к этой зловещей тишине, но сейчас что-то было не так.

Совсем рядом раздались шаги. По шаркающим звукам девушка поняла, что это доктор, его разношенные ботинки она могла узнать где угодно.

Когда напротив нее выросла черная тень, Ника закрыла глаза и притворилась спящей. Ей совсем не хотелось в который раз выслушивать его обнадеживающие прогнозы и бесконечные обещания скорой выписки, которые ни к чему не приводили.

Человек медленно отодвинул шторку и ступил в палату. На несколько секунд замерев на пороге, он осторожно прошел вперед, стараясь не создавать шума. Девушка почувствовала на себе пристальный взгляд, но старалась не выдать себя, поддерживая размеренное дыхание.

Какой-то шорох раздался справа от нее. Капельница. Вчера они снова прописали ее. Алек сказал, что это необходимо, и Ника не сопротивлялась. Теперь, судя по шелесту, доктор менял ее, хотя девушка помнила, что первая не опустела и на половину.

Движения затихли. Пара неуверенных шагов и он вышел, задернув занавеску. Открыв глаза, Вероника успела уловить по тени, что человек действительно был в халате. Не было сомнений — это ее лечащий врач.

Она перевела взгляд на капельницу. Могло показаться, что ничего не изменилось, но жидкость, стекающая по тонкой трубке, сейчас отдавала голубым, а на пакетике не было этикетки.

— Не будь такой подозрительной, — прошептала девушка себе под нос. — Скоро придет Алек и все объяснит.

Через минуту рука начала неметь. В ужасе Ника выдернула иглу и отбросила в сторону.

— Да что это со мной, — захныкала она, потирая запястье. Ей не удавалось объяснить происходящее, и с каждой секундой паника только нарастала.

Прошло столько дней, а она все еще была здесь. Врач и медсестра не менялись, словно работали круглосуточно без выходных. Странные лекарства, делающие ее сонной. Никаких посетителей, кроме Алека. Никаких воспоминаний.

Девушка понимала, что всё это можно было объяснить, но сердце продолжало свой безумный ритм. Терпение оказалось на исходе.

— Вы вытащили капельницу? — Ника не заметила, как в палату вошла медсестра. Она с недовольством смотрела на пациентку. — Вы знаете, это запрещено.

— Я повернулась во сне, и она выпала, — соврала девушка, рассматривая пластиковый стаканчик в руках женщины.

В ответ та что-то проворчала себе под нос и вернула иглу на место, сильно оцарапав при этом руку.

— А что мне вводят? — спросила Вероника, морщась от боли в руке.

— Витамины, — ответила медсестра и протянула ей стакан, на дне которого лежали разноцветные капсулы.

— А это что? — не унималась девушка, чувствую неприятный холодок в сердце.

— Свое медикаментозное лечение обсуждайте с лечащим врачом, а не со мной, — отрезала женщина, развернувшись чтобы уйти.

— Стойте, — прокричала Ника. — Который сейчас час, когда ко мне придет мой… посетитель.

Она замялась на последнем слове, не зная как правильно назвать Алека. С языка так и срывалось слово «парень», но девушка не хотела торопиться с этим. Ей многое придется начинать сначала, в том числе и их отношения.

— Сейчас почти шесть вечера, а ваш гость задержится.

Больше не сказав ни слова, медсестра вышла, плотно задернув за собой белую штору.

Ника долго смотрела на разноцветные таблетки, но не решалась их выпить. В ней словно проснулся ребенок, капризный и взбалмошный. Ей надоели вопросы без ответов, постоянные тайны и странная тишина вокруг. Теперь еще и Алек не спешил к ней, раньше такого не было.

Она высыпала содержимое стаканчика под подушку, а потом вновь выдернула капельницу из руки. Больше никаких лекарств на сегодня. От этой мысли стало невероятно легко на душе.

Откинув одеяло, девушка осторожно спустила ноги с кровати. Всего пара шагов и она вернется обратно в постель, но ей нужно было выйти из этого бокса, в котором ее заперли как в конуре.

Первые несколько шагов дались с трудом. Ника держалась за спинку кровати, но все равно чуть не упала. Глубоко вздохнув, она собралась с силами. До выхода оставалось не больше полутора метров. Совсем немного. Главное — преодолеть боль.

Лишний раз она прислушалась, но не уловила признаков движения и двинулась вперед. Дальше все не было так страшно. Шаг за шагом ноги слушались ее все лучше. И добравшись до белого полотна, она уже больше ни за что не держалась, полностью поверив в свои силы.

Одно движение и занавеска отъехала в сторону. За ней была потрескавшаяся от времени побеленная стена с бледно-зеленым плинтусом. Бокс Ники находился почти в самом конце коридора, справа в нескольких метрах была еще одна стена, налево проход шел в темноту.

Помедлив, Вероника ступила за границы своей маленькой комнаты. Ничего не произошло. Ни воя страшных сирен, ни удара тока от больничного браслета. Кругом все также стояла тишина.

Боксы располагались буквально вплотную. Даже отсюда, она насчитала больше десятка. Боже, неужели это все были люди, лежащие в коме?

Девушка прошла вперед и остановилась у ближайшей кабинки. Та же сероватая ткань вместо двери. Не раздумывая, она отдернула ее в сторону.

Комната ничем не отличалась от ее. Узкая металлическая кровать, мигающие приборы, крошечная деревянная тумбочка. Под одеялом лежала женщина, на вид чуть старше тридцати. Она никак не отреагировала на появление Ники.

Руку обхватывал тонкий браслет.«Си-12, 3401 IV», прочитала девушка, сравнивая со своим. Господи, да они тут все пронумерованы.

На шее белела та же повязка. Это создавало странное впечатление дежа вю, словно это она лежала там, на выцветших простынях.

Отступив назад, Вероника дернула штору в соседнем боксе. На кровати лежала юная девушка чуть младше ее самой. Взгляд Ники упал на тонкую папку, прикрепленную у спинки кровати. Больничная карта.

Ее рука сама собой потянулась к терракотовой обложке.

Елизавета Горных. Дата рождения: 6 декабря 1995 год. Период комы: 1 год. Статус: свободна.

Статус чего? Ника пролистала оставшиеся страницы. Они были исписаны сбивчивым почерком, так, что ей ничего не удалось разобрать. Медицинские термины, список лекарств. Ничего знакомого.

Она поставила все на места и вышла в коридор. Понимая, что должна вернуться в свою палату, Ника замерла на полпути. Когда еще у нее появится возможность пройтись по отделению? Последней каплей стало бесцельное ожидание Алека, готовое превратиться в настоящий кошмар в четырех стенах. Любопытство взяло верх над страхом быть пойманной. Обычно после вечернего обхода персонал больницы не появлялся до самого утра, а Алек даже в лучшем случае не должен был прийти раньше восьми. У нее было полно времени.

Коридор казался бесконечным, бокс за боком. Каменные плиты пронизывали голые ступни невероятным холодом. Ей казалось, что она идет по льду.

Дверь в конце не была заперта. Толкнув ее, Ника очутилась перед плохо освещенной лестницей, ведущей наверх. Штукатурка потрескалась и лежала под ногами бесформенными кучами. Местами стены были черненными как после сильного пожара. Свет падал только с верхнего этажа.

Ей следовало остановиться, но пути назад уже не было. Как завороженная Ника стала подниматься выше, вздрагивая от любого шороха, в страхе, что кто-то начет спускаться вниз. Но всё было спокойно.

Лестница заканчивалась широкой дверью с небольшим окошком в центре. Она заглянула в него. Но увидела лишь небольшую комнату с высокими стеллажами и работающим компьютером. Внутри никого не было.

Стараясь не шуметь, девушка открыла дверь и проскользнула в комнату. Ее освещала лишь настольная лампа, отбрасывающая длинные тени на полу.

Гул от компьютера смущал, мешая сосредоточиться. Экран мигал, застыв на картинке с милыми котятами в плетеной корзине. Как же это противоречило тому месту, где она находилась.

Стеллажи были заставлены разноцветными папками, маркированными какими-то кодовыми числами. Ника медленно прошлась по ним рукой, но не решилась нарушать этот порядок.

Девушка подошла к рабочему столу, на котором беспорядочно лежали папки и отдельные листы. Чувствовалось, что лишь совсем недавно кто-то работал здесь, перекладывая все из одного угла в другой.

Вероника начала просматривать бумаги, что лежали сверху, но они ей ни о чем не говорили. В последний момент, готовая уже уйти, девушка замерла, увидев свое имя на одной из обложек, лежащих в стороне. Вероника Селезнева. Забыв про всё, она схватила папку и присев на потертое кожаное кресло, принялась читать.

Сначала ее ничего не удивило. Инициалы, возраст, период комы. Все, как и сказал ее лечащий врач. Но дальше было то, о чем он умолчал.

Родители: Селезнева К. А. - учитель, Селезнев С.Т. — судоремонтник.

Телефон для связи: 3456783.

Она вновь и вновь перечитывала эти строки. Так ее родители были живы? Разве это возможно? Или просто данные в карте устарели? Алек сказал они были достаточно богаты, но внесенные в графу профессии говорили об обратном.

Девушка на всякий случай запомнила номер и перелистнула страницу. В глаза ей бросилась прикрепленная копия отчета, видимо выполненного, когда она поступила в больницу. Ее глаза вылавливали из текста только отдельные предложения.

«Поступила в отделение — 18 июня 2007 год. Обнаружена в тяжелом состоянии на обочине дороги. Свидетелей ДТП нет.

Множественные переломы таза и бедренной кости, перелом VI, VII, VIII ребер

с повреждением легкого.

Дополнительные сведения: По характеру повреждений, можно сделать вывод, что бампер машины находился на уровне чуть выше колен, где и нанесен максимальный ущерб, что говорит о малогабаритном автомобиле (высота 0,6 метра). Черепно-мозговая травма является результатом удара о бордюр после наезда».

Она еще раз посмотрела обложку карты. Может, произошла ошибка? Разве врач мог перепутать пациентов? Почему здесь говорить о случае из ее детства? Где информация об автомобильной аварии?

В отчаянии Ника стала листать пожелтевшие от времени страницы. На последней была ее фотография, явно с паспорта. Миловидная девушка с короткими кудряшками угрюмо смотрела на камеру.

Мысли путались. Всё это походило на ужасный ночной кошмар, и чем больше она старалась разобраться в случившемся, тем сильнее терялась.

Увидев рядом телефон, она набрала номер по памяти, решив не ждать, пока кто-нибудь зайдет в кабинет. Возможно, Алек не знал о каких-то родственниках, которые помнили о ней.

Длинные гудки почти заставили ее повесить трубку, но вдруг раздался щелчок, а затем тишина.

— Алло? — тихо произнесла Ника, уже не надеясь на ответ.

— Да? Кто это? — голос женщины показался ей до боли знакомым.

— Извините, я звоню из больницы, насчет Вероники Селезневой. В карте указан именно этот номер…

— Вам нестыдно? — неожиданно прервал ее громкий крик. — Забудьте этот номер и больше никогда не звоните. Мы и так отдали всё, что у нас было.

Дальше шли только короткие гудки.

Растерявшись, девушка положила трубку. От отчаяния ей хотелось заплакать. С каждой минутой все становилось только хуже. Может, ей действительно стоило оставаться в палате и ждать Алека?

Взгляд ее упал на зашторенное окно. Слегка одернув ткань, девушка увидела запотевшее стекло с узором из мелких капель. На улице шел дождь. Больше всего на свете ей захотелось вдохнуть этот осенний воздух, почувствовать на себе нежную дрожь дождя, увидеть красно-желтые листья под ногами. Но окно не открывалось. Снаружи темнела кованная узорчатая решетка. Выхода не было.

Решив действовать до конца, Вероника подкралась к простой деревянной двери, ведущей прочь из этой комнаты. Она не собиралась возвращаться ни с чем. Прижимая к груди тонкую папку, она решительно толкнула створку.

Казалось, она попала в другой мир. Обуглившиеся стены, пустынный коридор с брошенными тут и там сломанными кроватями и инвалидными креслами. Этаж был необитаем. Лампочки горели через одну, освещая покинутые комнаты без дверей.

Это не могло быть настоящим. Может, она все еще спит? Или до сих пор находиться в коме, прикованная к своей кровати? Разве пациентов могли размещать в заброшенном больничном крыле, где нет ни единой живой души? Где врачи? Медсестры? Посетители? Ответом ей была тишина.

Ника зашагала вперед, хоть голос внутри нее просто кричал, убеждая вернуться. Но куда? Ее уже нельзя было удержать в той крохотной комнате. Ступая осторожно, чтобы не повредить ноги, она уходила все дальше от своего бокса на нижнем этаже. Наверняка это считалось подвалом.

Дверь справа выглядела новой. На ней висел значок уборной. Толкнув ее, Ника вошла внутрь. Первые мгновения яркий свет ослепил ее, заставив зажмуриться.

Она удивилась такому резкому контрасту с выгоревшим больничным коридором. Небольшое помещение было выложено голубым кафелем, всю стену перед рядом одинаковых раковин занимало большое зеркало.

Остановившись напротив него, девушка стала внимательно рассматривать себя, запоминая каждую черту. Все ее внимание сосредоточилось на белой повязке. Странно, что она не чувствовала боли или дискомфорта в горле. Ей даже не было трудно говорить.

Раньше, чем она смогла понять что делает, ее руки начали разматывать тонкий бинт, слой за слоем. Ненужной тряпкой он упал к ее ногам. Только она не увидела шрама. Но, повернув в голову в сторону, Ника заметила кровоподтек, огромный синяк под самим ухом. Он был все еще свежим, хоть края и начали светлеть. В центре виднелись две красные точки, размером чуть больше иглы от шприца. Какие уколы делают в шею?

Было ясно, что Алек солгал ей, что уже не удивляло ее. Но зачем ему это? Что они вкалывали ей?

Задрожав от неприятного предчувствия, она начала срывать повязку с запястья. Точно такой же кровоподтек показался из-под тонкого пластыря. Какие уколы могли оставлять такие синяки?

— Вот ты где, милая.

Голос Алека заставил Нику вздрогнуть и поднять взгляд к зеркалу, но в нем она до сих пор была одна. Неожиданно на ее плечо опустилась прохладная рука. Обернувшись, девушка встретилась глазами с парнем, лицо которого было почти рядом с ее.

— Что-то не так? — хитро улыбнулся он, блеснув белозубой улыбкой.

— Я… я просто… просто решила подняться, чтобы умыться.

Он покосился на край раковина, на который она по глупости положила свою больничную карту.

— Неужели? А, по-моему, ты что-то задумала.

Девушка отрицательно покачала головой, избегая его ледяного взгляда.

— Мне сказали, ты задержишься, и я решила немного пройтись. Хотела найти врача или медсестру, но их нигде нет.

— Отлично, думаю нам лучше вернуться в палату и дождаться их там. Они должны скоро подойти.

Его рука быстро перехватила папку, и он небрежно пролистал ее, словно видя впервые.

— Вспомнила что-то новое?

Алек не отпускал ее, оперев руки на раковину по обе стороны от нее. Ника старалась не показывать ему своего страха, но ноги предательски дрожали, грозясь в любую секунду подогнуться.

— Ничего.

— Не лги мне. Давай поговорим на чистоту. Не хочу, чтобы между нами остались недомолвки. Это может разрушить все то, что сейчас между нами.

— Ты мне лгал насчет аварии, — прошептала она, пряча взгляд.

— Да, — спокойно ответил он. — Что еще?

— В карте записан телефон. Это телефон моих родителей? Они живы?

— Ты звонила по нему? — в голосе Алека мелькнул едва уловимый страх.

— Да. Ответила какая-то женщина, но, услышав мое имя и фамилию, она тут же бросила трубку.

Парень кивнул, будто соглашаясь.

— Все можно исправить, — наконец заговорил он. — Вот только зачем ты сняла повязку?

Его рука поднялась к лицу девушки и прочертила теплую линию к шее, замерев на багряном синяке.

— Это не шрам, — тихо сказала она, встречаясь с его сапфировыми глазами.

— А что это?

— Не знаю. Я ничего не понимаю. Больница пуста. Почему здесь никого нет?

— Очень давно здесь был ужасный пожар, а крыло так и не восстановили. Знаешь, мне даже нравится твой страх. Ты сразу стала такой живой: на щеках заиграл румянец, в глазах — блеск. Мне этого так не хватало, — Алек зло ухмыльнулся, обнажив зубы. С ужасом Ника наблюдала за тонкими острыми клыками, которые были значительно длиннее, чем у обычного человека. — Пожалуй, нам стоит вернуться в палату, а там, я постараюсь тебе все объяснить.

Парень протянул ей руку. Подавив дрожь, Ника протянула свою. Развернувшись, Алек повел ее к выходу из уборной. Все же девушка обернулась, всего на миг, но этого было достаточно, чтобы увидеть свое отражение в зеркале. В нем она держала за руку пустоту.

Когда они вышли в коридор, Ника собрала все силы, что нашла в себе, и резко дернулась в сторону, освобождаясь от его хватки. Не став дожидаться реакции парня, она побежала вперед, не разбирая дороги. Ноги плохо слушались, но страх подгонял ее.

Парень рядом с ней не был человек, он вообще не мог существовать в природе. Все больше она убеждалась, что это могло стать только ночным кошмаром, но никак не реальной жизнью.

Резко свернув, она вбежала в первую попавшуюся дверь, закрыв ее за собой и подперев металлическим каркасом, который остался от больничной кровати. Девушка не слышала шагов за свое спиной, и надеялась что у нее достаточно времени, чтобы найти выход.

— Ника, не глупи. Хочешь поиграть в кошки мышки? — голос доносился прямо из-за двери, холодный и расчетливый. — Чур, я кошка. Ты же знаешь, что это бесполезно. Я никогда не проигрываю.

В комнате царил полумрак, но ей удалось рассмотреть темнеющий проем двери, в дальнем конце стены. Она кинулась туда, оказавшись точно в такой же комнате, забитой обгоревшей рухлядью.

Вероники приходилось идти практически на ощупь, но она уверенно пробиралась вперед, проходя комнату за комнатой, уже не понимая где находится.

— Тебе не удастся уйти, мне жаль, — голос пронесся по пустынным комнатам. Казалось, он был повсюду.

— Кто ты? — закричала Ника в пустоту, даже не замедляя шаг. Она не собиралась сдаваться без боя.

— Неужели у тебя нет никаких предположений? — до нее донесся приглушенный смех. — Мы же с тобой так поладили. Неужели ты решила бросить меня?

Алек приближался к ней, бесшумно следуя по пятам мрачной тенью. Зверь, затравливающий свою жертву.

— Тебя не существует, — прошептала Вероника, сдерживая слезы, но парень услышал ее.

— Все самые жуткие кошмары — реальны, даже такие как я.

Девушка резко бросилась вперед, падая и вновь поднимаясь. Алек мог схватить ее в любой момент, она это понимала, но не делал этого. Возможно, такая игра забавляла его, и от этого становилось только страшнее. Она уже не обращала внимания на слезы, которые застилали глаза, путая все вокруг.

Ноги сбились в кровь, так как она часто спотыкалась, не заботясь, куда бежит. Теперь он мог выследить ее даже вслепую, по кровавым следам на полу, по запаху.

Выбежав из очередной больничной палаты, девушка уперлась в стену. Так просто не могло быть. Она в отчаяние ударила по ней кулаком. Тупик. Неожиданно повернув голову направо, она увидела широкую лестницу, уходящую вверх. Спасение. Выход.

Буквально повиснув на перилах, Ника поднималась все выше, уже различая звуки шагов и голоса. Всего несколько метров и она будет спасена. За этой преградой во всю кипела жизнь. Настоящая. Реальная.

Но дверь не поддалась ее напору, даже не шелохнулась.

— Кто-нибудь, помогите! — закричала она, забарабанив кулаками по металлической обивке.

— Будь хорошей девочкой и успокойся. Давай просто поговорим. Еще не поздно.

— Поговорим? — закричала девушка, оборачиваясь, но не в состояние разглядеть хоть что-то в темноте. — Ты чертов монстр! Все, все будут знать о вас и том, что здесь творится. Я расскажу, что вы держали меня взаперти. Кровосос. Это же всё следы от твоих клыков на моей шее! Кто я? Твой ужин?

Дверь за ее спиной пришла в движение, кто-то открывал ее с другой стороны.

Сердце Ники забилось как птица в клетки. Наконец ей в глаза ударил ослепительный свет. Чья-то теплая рука схватила девушку за предплечье и буквально силой вытащила из темного подвала.

— С вами все в порядке? — перед ней был седовласый мужчина в больничном халате. Карие глаза светились тревогой и в тоже время пониманием.

— Вы должны мне помочь, — задыхаясь, проговорила Вероника, схватившись за его руку. — Это ужасно. Там… там… он…

— Где? — мужчина посмотрел в сторону лестницы.

Ника тоже повернула голову, но Алека там, конечно же, не было.

— Там никого нет, — голос тал холодным и отстраненным.

Прежде чем девушка смогла хоть что-то сделать, она ощутила легкий укол в локтевом сгибе. Опустив взгляд, Ника увидела, что тонкий шприц уже опустел.

— Вам пора возвращаться домой, — улыбаясь, проговорил врач, подхватывая ее слабеющее тело.

Последнее что она увидела, пока свет совсем не померк, фигуру Алека у самого основания лестницы. Он просто спокойно ждал.

Эпилог

Зрение постепенно возвращалось, чего нельзя было сказать о чувствительности. Тело было совершенно чужим, не слушаясь ее.

Над ней возникло лицо Алека — мрачная ледяная красота. Он с интересом разглядывал ее.

— Ну, наконец-то, я уже начал волноваться. Ты нас всех напугала.

Ника попыталась что-то произнести в ответ, но не смогла. Все тело было сковано, только глаза обежали маленькое пространство. Она была все в той же палате, из которой так пыталась сбежать. Теперь, прикованная к кровати, как и остальные люди в соседних боксах.

— Тебе не нужно ничего говорить, я все и так понимаю. Ты сожалеешь. Знаешь, мне тоже очень жаль. Мы были бы отличной парой. За эти дни я даже начал верить в это. Ты что-то пробудила во мне, то, что как мне казалось, было давно мертво. Но, увы. Вы люди странные существа. У тебя было все, что можно только пожелать. От тебя лишь требовалось одно — терпение. Но нет, тебе нужно было все сделать по-своему. Зачем? Всего один день. Я уже раздумывал над тем, чтобы забрать тебя с собой, в свой дом. Тебе просто нужно было все испортить, так? Уничтожить на корню! Разрушить мои планы!

Девушка не ответила, лишь сосредоточенно смотрела на Алека, словно видя его впервые.

— Это ваша людская природа, — продолжил он. — Как маленькие дети, не умеющие наслаждаться тем, что имеете, веря в бредни, что на соседней лужайке трава зеленее. Кто тебя просил портить все? Зачем ты кричала на все отделение, угрожая всем рассказать? Ты же прекрасно знала, что я сильнее и скорее убью тебя, чем позволю разболтать хоть слово, — парень всматривался в ее глаза, пытаясь прочесть в них ответ. — Вот причина, по которой мы живем так уединенно, скрывая свое существование. Чтобы ни было, мы для вас чудовища. А я был добр с тобой. Чем я обидел тебя? Кто заботился о тебе все эти дни? Кто таскал эти чертовы пакеты, забитые до верху вашими человеческими вещами? Ты все равно возненавидела меня, даже толком не разобравшись в ситуации, просто увидев что-то незнакомое, выходящее за рамки твоего ограниченного понимания. Так поступят и остальные. Вы мыслите стереотипами и от этого сами страдаете. Мы монстры, хотя ваши поступки порой гораздо страшнее. Я мог бы спасти тебя, дать совершенно иную жизнь, но ты выбрала правду и глупый страх. Теперь я ничего не могу изменить. Ты поставила наше существование под угрозу. Этого тебе не простят.

— Мистер Александр?

Ника не видела, кто вошел, но по голосу узнала своего лечащего врача.

— Наша фирма приносит вам глубочайшие извинения за случившееся. Это пятно на нашей репутации и мы хотим загладить свою вину. Вы можете выбрать товар на любой вкус, и мы автоматически припишем его к вам, вне зависимости от стоимости. Любая группа крови, пол, возраст, внешние характеристики. Мы заменим бракованный товар, только не обращайтесь в Совет.

Алек задумался, не отрывая взгляда от девушки. Его рука коснулась ее щеки, и нежно погладило.

— А что будет с ней?

— Искусственно вызывать кому довольно затратно, поэтому думаю, руководство решит избавиться от некачественной продукции. Нужно чем-то жертвовать. Она отработала свое, а сейчас стала опасна.

— А родители? Они не станут искать ее?

— Нет, что вы. Об этом не беспокойтесь. Мы работаем качественно. Они отказались от нее год назад, подписав эвтаназию. Для них она больше не существует. Она больше не существует для всего мира.

— Я, пожалуй, откажусь, — задумчиво произнес парень.

— Что? — не понял сотрудник.

— Я оставлю ее себе, и сам оплачу все лекарства, чтобы постоянно поддерживать ее в этом состояние. Я слишком долго искал такую кровь, чтобы так просто отказаться от нее. Мне она нравится, так что обеспечьте ее наилучшим уходом, и присмотрите, чтобы другие посетители и близко не подходили к ее палате. Она только моя. Но чтобы больше никаких подобных ситуаций.

— Да, сэр.

Вероника услышала отдаляющиеся шаги. Врач оставил их одних.

Алек вновь навис над ней, осторожно поправляя медные кудри девушки.

— Знаешь, сон это всегда маленькая смерть, — он рассмеялся своим словам. — Ты теперь моя. Только моя. Мое солнце. Жаль, что я больше никогда не услышу твоего голоса, не увижу твоей улыбке. Но нам всегда приходится чем-то жертвовать. Теперь ты всегда будешь со мной. Я позабочусь о тебе. Поверь, я знаю как.

Нежно он коснулся ее губ своими. Дальше была только темнота.