Игры, в которые играют люди

Екатерина Риз Игры, в которые играют люди

Поезд…

Ну почему поезд?

Странные фантазии.

Улыбнулась. Странные фантазии любимого мужчины. Разве она когда-нибудь была против? Сколько лет они уже играют в эту безумную игру? Пять?

Шла по перрону легкой, деловой походкой. Стук каблучков подзадоривал и поднимал настроение. Подняла глаза и посмотрела на часы на столбе. 23:47.

Опять будет ворчать. Ненавидит, когда она опаздывает. Или приходит только-только.

Говорит, что ненавидит и не терпит, но она-то знает, что на самом деле волнуется. Переживает, что встреча сорвётся, что-то изменится и всё придётся отложить. Отложить на день, неделю, месяц… У них слишком много обязательств перед другими, но не друг перед другом. Поэтому они играют в игру.

На боку вагона значилось: "Красная стрела", девятый вагон.

Девушка сверилась с билетом и шагнула к проводнику, который стоял в дверях и зазывно улыбался.

— Проходите, седьмое купе. С вами едет мужчина. Вы не против?

Её губы тронула улыбка.

— Ни в коем случае.

Он выглядел недовольным. Брови грозно сошлись на переносице, посмотрел осуждающе. Но тут же отвернулся и встряхнул газету, которую читал. Или пытался читать.

— Вы едва не опоздали, — заметил он негромко и как бы между делом.

Девушка прикрыла дверь, оглядела купе. Поезд дрогнул и осторожно тронулся. А она покачнулась, "случайно" схватилась за плечо мужчины и присела напротив. Достала из сумочки маленькое зеркальце и закинула ногу на ногу.

Маска недовольства на лице мужчины дрогнула, а на губах появилась усмешка. Наблюдал за девушкой украдкой, кидая жадные взгляды поверх газеты. Она поправила чёлку, облизала губы, внимательно разглядывая своё отражение. Кинула быстрый взгляд на него и глубоко вздохнула. Кофточка при этом натянулась на полной груди, и ворот слегка распахнулся. Мужчина закрылся газетой и хмыкнул.

В дверь купе вежливо постучали, мужчина неаккуратно сложил газету и отложил её в сторону. Посмотрел на дверь и довольно громко и ворчливо проговорил:

— Нам ничего не нужно!

Проводник пошёл дальше по вагону, а он посмотрел на девушку. Оценил и улыбнулся.

— Что?

Она приподняла брови и задорно улыбнулась.

— Что?

В его глазах вспыхнул опасный огонёк. Поднялся, снял пиджак, повесил его на крючок, и тогда уже запер дверь. Девушка за ним внимательно наблюдала за ним, с явным удовольствием. Ей всегда нравились его яркие рубашки. Они оттеняли чуть мрачноватый характер.

За окном уже мелькали маленькие сельские домишки, сады и поля… Он хотел закрыть занавески, но она воспротивилась. Его это посмешило.

— Железнодорожная романтика, — немного презрительно проговорил он, укладывая её на спину. — На что ты там собираешься смотреть? — А руки уже нетерпеливо забегали по женскому телу, расстёгивая одежду, а потом сразу взялись за нижнее бельё.

Стук колёс, мерное покачивание вагона, голос проводника в коридоре, сбивчивое мужское дыхание и его горячие губы, кажется везде… Её пальцы теребят волосы на его затылке, она тихо постанывает и что-то шепчет ему на ухо. Смеётся, когда он пытается возмутиться её, как ему кажется, чересчур весёлым настроем и невнимательностью к нему. А потом его губы, поймавшие её крик, царапины на его спине, оставленные пальчиками с идеальным маникюром.

Всё слишком быстро, но… От Питера до Москвы восемь часов. Целых восемь. Они ещё успеют всё повторить. И поезд, это, на самом деле, удобно. Правда, ему слишком быстро становится скучно.

— В следующий раз летим самолётом? — спросил он, одеваясь. За окном снова вокзал и уже светло.

Она скептически усмехнулась.

— А успеем?

Он ухмыльнулся.

— Тогда едем на машине.

На вокзале суета. Она снова шла по перрону, везла за собой чемоданчик. По сторонам не оглядывалась, неинтересно было. На стоянке её ждала машина и муж.

— Здравствуй, милая. Как доехала?

Кивок и улыбка.

— Хорошо.

— Спала?

— А как же.

Муж наклонился, и она тут же подставила ему щёку для поцелуя. Потом обернулась, почувствовав чей-то внимательный взгляд.

— Какая встреча. — Александр Арбатов подошёл и отстранённо, но вежливо улыбнулся её мужу. — Виктория Николаевна.

— Александр Юрьевич…

— Вы тоже из Питера? Странно, что мы с вами не встретились.

— Да, странно, — согласилась она и повернулась к мужу. — Едем?

Муж распахнул перед ней дверь автомобиля, помог сесть, поддержав под локоток, а пока он обходил машину, Вика глянула на Арбатова, который к этому моменту уже подошёл к своему автомобилю и открыл багажник. Он голову поднял, почувствовав взгляд Вики, и они встретились глазами.

— На машине, — одними губами проговорил он.

Она заулыбалась и поспешно отвернулась, боясь, что муж заметит неожиданно вспыхнувший на её щеках румянец.

********************

Две томительные недели, отсчитывая дни, наполненные мукой и тоской. Сердце бьётся медленно и гулко, как в пустоте.

Он не звонит и не позвонит, ты же знаешь. Ему не до тебя, у него свои дела, семья, своя жизнь, которой ты не знаешь. И не должна знать.

Ты для него — приключение, шалость, развлечение. Всплеск эмоций, страсти, яркая искорка в спокойном течении жизни. Он живёт не для тебя. Он давно перестал быть одиноким волком. У него жена и маленькая дочка. А с тобой всё слишком поздно.

Ты знаешь, что он никогда не разведётся с женой, он делает политическую карьеру. А ты изводишь себя ревнивыми мыслями — любит он жену или нет? Вдруг ты лишь удобное приложение на пару часов, а с ней он другой? Шепчет ей на ушко слова любви, целует не так, как тебя… ещё нежнее.

Все эти мысли не дают покоя, и каждый раз после встречи с ним ты клянёшься себе, что это было в последний раз. Что больше никогда, ни одной встречи с ним, ни одной поездки… Порой вы не видитесь по несколько недель, и твоё самобичевание превращается в тоску и отчаяние. Томительное ожидание звонка, когда понимаешь, что ни за что не откажешься от встречи, просто не сможешь, не удержишься от соблазна, сойдёшь с ума, если его не увидишь…

А он всё не звонит. Ему не до тебя.

Приходит нервозность.

Нет времени ни на что. Своя семья, бизнес. Муж, родители, свекровь. И ты стараешься, у тебя ведь так много обязательств. Столько лет работать не покладая рук, а всё для чего? Чтобы быть не хуже других, чтобы забыть прошлые обиды и неудачи, чтобы стать самостоятельной и независимой. И получать удовлетворение от собственных успехов и достижений. Всё по плану, никаких накладок. Семейный прибыльный бизнес, дом — свой загородный дом! — полная чаша, муж любит, родители тобой гордятся. Что ещё нужно?

Ребёнок.

Последний и самый важный пункт твоего плана, подтверждение успеха… Всё сбылось.

Самое время родить ребёнка. Муж ждёт с нетерпением, родители мечтают о внуках, да и ты… да, ты хочешь стать матерью.

Глубокий вздох, улыбка, взгляд мужа полный надежды.

Да, мы же хотим, готовы, давай попробуем…

— "Красная стрела", семнадцатого. Билет тебе доставит курьер.

И ты смотришь в глаза мужа и улыбаешься уже натужно и не ему. Сердце бьётся, как сумасшедшее.

Ты всё-таки живая…

Что, милый? О чём хотела поговорить? Да… мне нужно уехать. Не надо так нервничать, это всего на пару дней… Конечно, когда вернусь, обязательно поговорим.

"Красная стрела", семнадцатое.

И жизнь заиграла новыми красками, появился смысл. Ты счастлива — он позвонил. Ты снова чувствуешь себя молодой и красивой, в голове столько мыслей… Что надеть, какую причёску сделать, чем удивить, как войти, что сказать… или не говорить? Наверное, это будет интересно, изобразить таинственную и молчаливую незнакомку. Это же игра.

Игра для вас двоих.

И наплевать, что придётся бросать дела, врать мужу и лететь в Питер. Целый день слоняться по городу без дела, зная, что он где-то рядом. Занят своими делами. Зато в 23.55 отправление поезда и у них будет много часов вдвоём.

Ты улыбаешься ему напоследок игривой, задорной улыбкой, а его глаза с опасной искоркой обещают продолжение интересной игры и неземное блаженство. И он никогда не узнает, что когда ты приедешь домой, то запрёшься в ванной, скрываясь ото всех, и будешь плакать, жалея и ругая себя. А потом будешь врать мужу, что глаза красные, потому что мыло попало.

Что-то не так с твоей жизнью. Почему всё самое важное случается так глупо? Что ты делаешь не так?

Когда-то, спасаясь от ошибок, всё распланировала и по привычке пошла к своей цели, не оборачиваясь по сторонам. Жизнь превратилась в трудное восхождение на гору. Взять вершину и не совершить ошибок, подниматься уверенно, каждый шаг совершать обдуманно… Но не удержалась, снова закружило. Ты срывалась и падала вниз, не хватало выдержки, чтобы удержаться.

…Неправда. Ты не падала. Ты парила над бездной и получала от этого колоссальное удовольствие. В какой-то момент это и стало смыслом твоей жизни.

Смыслом твоей нескладной жизни…

************************

Всё началось пять лет назад. Когда она уходила с работы и от Стаса. Написала заявление об уходе, страшно было до ужаса, вся жизнь, как казалось, уже спланированная — рушилась в один момент, от одного росчерка пера. Фу, сколько пафоса. Знаешь ведь, что всё было совсем не так, но очень важно для тебя. И ты решилась и освободила себя. Та история вымотала, но ещё страшнее было заглядывать в будущее, оно виделось туманным.

Стас просил её не уходить. Умолял не рубить с плеча, давал какие-то обещания, просил прощения, клялся в любви. Вика до сих пор не могла понять, почему у них так ничего и не получилось. К тому моменту она уже простила его измену. Она любила его, но когда он начинал ей говорить о своей любви, в душе поднималось чувство неприятия… или недоверия? Наверное, в этом всё дело. Она ему не верила. Простила, но веры не было. Подсознательно боялась, что он может снова её обидеть, что ничего у них не выйдет, что станет только хуже и больнее. Некоторое время они ещё пытались что-то наладить в своих отношениях, что-то спасти, что-то построить заново, но напряжение лишь нарастало. Стас страдал, злился, ревновал…

Ревновал? Ах да, ведь ещё Миша был. К нему-то Стас и ревновал, и злился из-за него же. В один далеко не прекрасный момент ситуация вышла из-под контроля. Стас подрался с Мишей, а потом потребовал от неё решения. Какого решения, Вика до сих пор не совсем понимала. Она и так была с ним, а замуж он её вроде не звал. Но всё равно был уверен, что "решение" она примет в его пользу. Но Вика пришла к выводу, что узел этот надо как-то разрубить. Чтобы освободить и себя, и любимого. Слишком горячо всё между ними было, слишком непривычно и опустошающее. Они оказались не готовы к любви и к чувству вины, которое их любовь сопровождало неотступно.

Она всё-таки приняла решение, как Стас её и просил. Но для него оно оказалось неожиданным. Вика приняла предложение Миши уехать работать в Питер. Безумный это был поступок или правильный, она уже не узнает. Но никогда не сможет забыть взгляд Стаса, потрясённый и несчастный. Он выслушал её молча, только смотрел неотрывно и этот взгляд заставлял Вику заикаться и запинаться от нервозности. Но она всё ему сказала. Что жить так не может, что всё слишком, что надо сделать паузу… Успокоиться.

Надо немного подождать. Немного, слышишь? Успокоиться и понять…

Он кивнул. Потом поднялся и пошёл к выходу.

Захлопнувшаяся за ним дверь заставила её вздрогнуть от ужаса содеянного. Вика уже тогда понимала, что всё кончено. Что Стас не простит и не вернётся.

Она уехала с Мишей в Питер вся почерневшая от своего горя. Как же она тогда любила Стаса… Но сознательно оставила его в прежней, спокойной и знакомой ему жизни. Убеждала себя, что так будет лучше. Кажется, она сама себе верила тогда.

Прошло время, и она перестала плакать, в душе осталась горечь вперемешку с сомнениями, но настал момент, пора было начинать всё сначала, вот только сил не было. Вопреки всему всё чаще задумывалась о возвращении в Москву, что возможно она ошиблась и поторопилась, и нужно дать им со Стасом ещё один шанс. Останавливало только понимание того, что он её не ждёт. А если и ждёт, то с ещё одной затаённой обидой.

Миша же на что-то надеялся, даже объясниться с ней пытался, на свидание приглашал.

И она пошла, переступив через горечь и пустоту в душе. Усиленно искала в нём положительные качества и пополняла список его достоинств, словно видимых ей недоставало.

Не хватало… Парения над бездной ей не хватало, того сумасшедшего головокружительного чувства свободы и лёгкости, когда крылья за спиной вырастают.

С Мишей этого не случилось, хотя он на что-то надеялся, Вика это понимала. Но пересилить себя было невозможно.

А потом появился он.

Александр Арбатов. Её мучитель. Циничный, насмешливый, непредсказуемый, порой жестокий в своих шуточках, умеющий видеть в людях слабые места и бить в нужный момент. Знающий, чего хочет и добивающийся своего любыми путями.

Они встретились в другом городе, в другой жизни, в другом измерении. Мужчина и женщина, знакомые раньше, но чужие друг другу люди. Между ними стояло много всего — прежняя вражда и настороженность, борьба, недоверие. Они встретились впервые после того злополучного обеда, когда она ещё работала у Стаса, а Арбатов просил у неё денег, потому что в тот момент зависел финансово от своего двоюродного брата и ненавидел за это всех вокруг. Ему тогда было непросто, а она держалась подчёркнуто холодно и официально, в отместку за все прошлые его насмешки над ней. А при новой встрече снова всё поменялось, теперь она была разбитой и потерянной, а он вновь на коне, уверенный в себе и как прежде насмешливый.

На том памятном обеде год назад, он откровенно флиртовал с ней, предлагал секс "за деньги", но это тогда звучало так глупо и ужасающе, что вызывало лишь её презрительную усмешку. Он тогда хватал её за руку, а глаза глядели колко. Она же кинула на стол пятисотрублёвую купюру и гордо удалилась, и он затаил обиду. А обид Александр Арбатов не прощал, он любил и умел отыгрываться. Она всегда об этом знала, но прочувствовать это до конца ей тогда не дали.

В Питере же она была одна. Не было Стаса, не было жизни, снова не было уверенности в себе, она была в разладе с самой собой. Миша ждал и надеялся, был влюблён, а у неё всё было на сопротивление. Миша купил ей кольцо, а она зачем-то отправилась на встречу с Арбатовым. Никому не нужный обед, во время которого он должен был отыграться на ней за ту обиду, что она нанесла ему когда-то. Вика знала, что ничем хорошим это закончиться не может, но на встречу всё равно пошла. Молча выслушала всё: и о своей глупости природной, и о доверчивости бабьей, и о неискушённости невероятной, раз доверилась такому как Стас. Что ум женский короток, поступки частенько необъяснимы, самомнение невероятное… жених её новый — курам на смех.

Вика слушала издевательские речи, уткнувшись взглядом в свою тарелку, и чувствовала, как обида и злость растапливают черноту и отчаяние в душе. Кажется, она не сказала ему за весь обед ни единого слова и даже не подумала попрощаться. Они вместе вышли из ресторана, Вика направилась к выходу, а Арбатов вдруг взял её за руку и повёл в сторону лифта.

Его номер находился на пятом этаже. Как они до номера дотянули — совершенно непонятно. Выходили из лифта и натолкнулись на каких-то людей. Те посмотрели на них ошарашено, но им не было до этого никакого дела. Ввалились в номер, и Арбатов нетерпеливо рванул блузку на её груди, а потом уже закрыл дверь.

То, что произошло между ними тогда, перевернуло всю её жизнь, раскололо на две неровные части с острыми краями. Сашка был совсем не таким, как Стас. Арбатов не думал о ней, не заботился о её чувствах, крутил её как куклу, он не хотел ничего знать о её смущении и неловкости. В его руках была невероятная сила, а глаза, и без того горящие и опасные, зажглись просто дьявольским огнём. Он не обращал внимания ни на её протесты, ни на стоны наслаждения, которые слетали с её губ. Он брал от неё, что хотел без спроса.

Он мстил Стасу.

Это Вика поняла уже позже, когда Арбатов оставил её на полу ванной комнаты, без сил, опустошённую, как сломанную игрушку. Он действительно тогда сломал её и собой был доволен. Он не оставил ей выбора, у неё не было пути назад. За вспышку безумия и страсти она заплатила с лихвой. Теперь она, при всём желании, не смогла бы вернуться к Стасу.

Теперь бы не смогла.

Когда она уходила из его номера, Арбатов даже головы не повернул. А она не просто уходила, она убегала. В порванной блузке, на подгибающихся ногах и с распухшими от злых и неистовых поцелуев губами. И с ненавистью в душе к самой себе.

В подъезде её дома ждал Миша, но Вика прошла мимо него, словно не заметив. Закрыла дверь, а по щекам потекли слёзы. Миша ещё звонил и стучал в дверь, пытаясь до неё докричаться, но она закрыла за собой дверь ванной комнаты, залезла в горячую воду и принялась с остервенением тереть себя мочалкой. Но синяки от Сашкиных пальцев и следы засосов оттереть было невозможно. Кожа покраснела, стало больно, а она всё тёрла себя мочалкой.

Как же она себя тогда ненавидела… Считала себя предательницей, просила у Стаса прощения, словно он был рядом и мог её слышать. Мог её простить. Сколько слёз пролила… в душе лопнула какая-то тонкая струнка и в те одни она, наконец, выплакала всю свою боль и безысходность.

Потребовалось много дней, прежде чем Вика начала приходить в себя. Уже не думала о том, чтобы позвонить Стасу, поставив на себе клеймо предательницы, занялась поиском новой работы, потому что рядом с Мишей находиться стало невозможно. Об Арбатове старалась не вспоминать, решила вычеркнуть тот день из жизни, благо, что синяки скоро сошли, и видимых воспоминаний не осталось.

Правда, длилось это забвение недолго. Он сам явился. Позвонил и вежливо пригласил на ужин.

Какой ужин?! Зачем он ей звонит? Мало ею попользовался?

А она тоже хороша! Нет бы ответить ему как он того заслуживает, послать куда подальше, а у неё словно язык к нёбу прирос, во рту пересохло, в ушах оглушительными толчками запульсировала кровь. Пока собиралась с мыслями, Арбатов сухо продиктовал адрес ресторана и время встречи, и отключился. А Вика продолжала стоять, прижимая к уху трубку и не слыша лихорадочных гудков.

Зачем-то она пошла и на эту встречу. Слушала пустые разговоры Арбатова о московских делах и знакомых, не совсем понимая, что же происходит. Иногда Саша сбивался, когда в их отдельный кабинет, где они ужинали, входил официант. А потом всё в один момент встало на свои места. Арбатов поставил бокал с вином на стол, взглядом Вику посверлил, а затем поднялся и выдернул девушку из-за стола.

Позже она удивлялась, как могла не вспомнить о незапертой двери. Ведь мог вернуться официант или кто-то другой зайти… да мало ли что ещё могло произойти? И как можно было так низко пасть — заниматься с Арбатовым сексом (а любовью это никак нельзя было назвать) прямо в ресторане, на каком-то неудобном диванчике в углу?

Когда официант всё-таки вернулся, они уже сидели за столом, как ни в чём не бывало, Сашка снова что-то рассказывал, а Вика в удивлении его разглядывала.

Он методично вытравливал из неё любовь к Стасу и даже не собирался скрывать этого. Он выпивал её душу по глоточку, как сам дьявол. Он мучил её, испытывал, ломал и собирал вновь. Он отталкивал её руки, когда она хотела его обнять, и до скандала обижался, когда она не пыталась этого сделать.

— Любишь его, да? Любишь? Тогда позвони ему! — и совал ей телефонную трубку. — Позвони! Ты же хочешь услышать его голос? Мечтаешь об этом, я же знаю!

— Замолчи! — орала она в ответ и заходилась в рыданиях.

Сашка откидывал телефонную трубку и опускался перед Викой на колени. Руки сжимались на её теле, и рыдания сами по себе затихали.

— Ты здесь, потому что без него ты можешь. А без меня нет.

Так и случилось. Всё ушло — боль, тоска, чувство вины отпустило. Даже любви не осталось, Сашка всю её выпил до капли. Осталось безумие, сумасшедшее желание до дрожи, скандалы на разрыв аорты, дикие бессонные ночи и пугающая мысль, что однажды ему может всё это наскучить.

В какой-то момент сознание к ней вернулось, Вика огляделась вокруг и поняла, что прошло уже более полугода, и она уже совсем не она. От прежней Вики даже тени не осталось. Даже тени… При встрече её не узнавали знакомые, родители что-то пытались внушить, но она не понимала. Она повторяла слова Арбатова, поступала только так, как хотел он, одевалась так, как нравилось ему. Она даже планы на будущее строила выгодные и удобные ему. За эти месяцы он превратил её в зависимую от него женщину. Если честно, то эти открытия Вику напугали. Когда-то она была другой, "светлой девочкой" называл её Стас, а вот теперь от неё прежней ничего не осталось. Она превратилась в домашнее животное Арбатова, в кошку. Сашка протягивал руку, лениво чесал её за ухом, а она тут же перебиралась к нему на грудь и готова была сделать для него всё. Для него, только для него, лишь для него. Или он мог начать ссору на пустом месте, и она послушно начинала шипеть.

Но сейчас, оглядываясь на всё происходящее с ней тогда, Вика не винила Александра, даже благодарна ему была. Он не дал ей зациклиться на своём горе и бессмысленной любви, не позволил снова окунуться в себя, начать множить свои комплексы, как она поступала обычно. Он её сломал и сложил заново, как мозаику. Несколько деталей поменял местами, и получилось то, что получилось. Новая Вика.

Чужая Вика.

К реальности её вернул брат. Приехал в Питер в Сашкино отсутствие и буквально перетряхнул всю действительность. Он кричал, выбрасывал из окна вещи (совершенно ужасно себя вёл, между прочим), а потом подтащил её к зеркалу.

— Ты посмотри, на кого ты похожа! Это ты?

Она уставилась на своё отражение почти равнодушно. Она давно всё знала сама. Нет, это не она. Не она.

— Что ты делаешь, Вика? — тихо спросил Толя.

— Увези меня от него. Забери. Он убивает меня.

Это решение пришло неожиданно. Вика снова посмотрела на своё отражение, провела рукой по волосам, потом прикоснулась к маленькому кулончику на шее, сапфир в виде капли в золотой огранке. Сашкин подарок.

Она и есть — Сашкин подарок.

— Вик… давай я позвоню Стасу.

Она резко обернулась и посмотрела на брата в ужасе. Покачала головой.

— Нет… нет. Ты что, с ума сошёл? Зачем я ему такая?

Толя лишь фыркнул.

Уехать захотелось нестерпимо. Ещё несколько часов назад она представить не могла, как может сложиться её жизнь без присутствия в ней демона по имени Александр Арбатов, а вот сейчас…

Уехать, немедленно, как можно дальше.

— А что я буду делать одна? — озадачилась она, когда они приехали на вокзал.

Толя уставился на неё в упор.

— Одна? Почему одна? А я?

Она растерялась.

На самом деле… ведь не одна. Вокруг много разных людей. Они все чем-то заняты, куда-то спешат, на что-то надеются, строят планы. И она может так же. Раньше, по крайней мере, могла.

— Тебе нужно найти работу, — поучал её брат. — Начать новую жизнь на новом месте. Ты поедешь со мной в Вену, мне предложили там работу, — безапелляционным тоном заявил он. — И тебя устроим, придумаем что-нибудь. Всё получится, вот увидишь.

Видимо, она на самом деле сильно изменилась и этим не на шутку беспокоила родителей, потому что они только рады были, когда Толя решил увезти её из Москвы.

— Подальше от этого гада, — бормотал отец и стучал кулаком по столу. — Вот только пусть появится!.. Я его!..

В ящике стола нашёлся её старый личный дневник. Вика листала его с таким интересом, словно не она его писала. Не её подчерк, не её рукой нарисованы сердечки вокруг имени "Стас". А его фотография? Она столько слез над ней пролила, столько надежд лелеела и клала под подушку, ложась спать и надеясь, что он ей приснится.

— Толя, у него всё в порядке? — спросила Вика в пустоту.

Тот кивнул, внимательно приглядываясь к сестре.

— Да, в порядке.

— Это хорошо.

Вена — красивый город. Вика много гуляла, не потому что хотела увидеть местные достопримечательности, а просто гуляла, изнуряя себя пешими прогулками. Наслаждалась свободой. Она провела в Питере много месяцев, но не могла вспомнить, когда в последний раз просто бродила по улицам. Её постоянно что-то удерживало. То за ней кто-то приглядывал, то кто-то где-то ждал. А она не имела права опоздать.

А здесь её никто не ждал. Она была предоставлена сама себе.

Скучала ли она по Арбатову? Скучала. Как же иначе? А ещё представляла, много раз представляла, как он приезжает в Питер, приходит к ней, а квартире уже живут другие люди. Её нет. Исчезла, испарилась, растаяла…

Интересно, он будет скучать по ней? Страдать, мучиться?

Насколько она ему нужна?

Наверное, всё-таки была нужна, раз нашёл он её довольно быстро. Позвонил на их домашний номер, трубку снял Толя и сильно нахмурился. Хотел трубку бросить, но видимо услышал нечто такое, что заставило его этого не делать. Глянул на Вику в раздражении и передал ей телефон.

— На. Псих этот звонит.

Странно, но она даже не заволновалась.

— Мерзкий у тебя братец, — проговорил Сашка вместо приветствия. — Слышишь, милая?

Вика молчала.

Арбатов хохотнул.

— Сбежала от меня? Дрянная девчонка. Ну и чего ты этим добилась?

— Я не хочу быть с тобой, — произнесла она заранее заготовленную фразу.

— Ты уверена?

— Ты убиваешь меня.

— Неблагодарная, — вздохнул он. — Я же обещал тебе, что ты его забудешь. Разве я не сдержал своего слова? Забыла? Скажи мне.

— Забыла, — подтвердила она. — Не только его. Всех на свете.

— Милая… — его голос стал откровенно соблазняющим, и у неё по телу побежала уже знакомая дрожь. На мгновение показалось, что она чувствует его прикосновение.

— Прекрати!

Арбатов рассмеялся мягким, гортанным смехом.

— Значит, ты не хочешь быть со мной? Не дури. Возвращайся.

Вика сильно зажмурилась.

— Нет. У меня будет другая жизнь.

— Ну-ну. Как раньше? Ты хочешь стать прежней? Он ведь любил тебя той, девочкой невинной и правильной… Я терпеть тебя не мог тогда.

Толя всё это время нервно расхаживал за спиной Вики и что-то зло бормотал себе под нос. Вика посмотрела на брата и вдруг почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Нужно было быть решительной, поговорить с Сашкой, объяснить ему раз и навсегда… что он её убивает, что он слишком увлёкся, подминая её под себя… Нужно повесить трубку. Разрубить ещё один узел.

Как у неё получается затягивать эти дурацкие узлы?

— Ты хочешь свободы, милая? — вкрадчиво спросил Арбатов, учуяв её состояние даже за тысячи километров. — Ты хочешь этого?

— Да.

Вытерла слёзы ладонью.

— Я тебе не нужен?

— Да…

— Что "да"? — хохотнул он.

— Не н…нужен.

Пауза, а потом ещё один смешок.

— Ну что ж, лети, детка.

Она даже ответить ему не успела. Попрощаться не успела, ни одного слова не произнесла. В ухо полетели быстрые гудки.

Толя подошёл и обнял её.

— Да не реви ты… Радоваться должна. Он же… вампир, понимаешь?

Вика кивнула, заливаясь слезами.

С мужем она познакомилась спустя год. Приехала к родителям в Москву, навестить их на новогодние праздники и случайно познакомилась. В магазине. Выбирала маме подарок и на кассе столкнулась с ним. Разговорились, выпили кофе в небольшом кафе рядом с торговым центром.

Его звали Ростислав, такое редкое и красивое имя. И с ним она не парила.

Не теряла головы, не таяла от его прикосновений и не впала в эйфорию, когда он в первый раз признался ей в любви. Зато с ним было спокойно, тепло, с ним не приходилось плакать и мучаться ночами от отчаяния, что он ей не принадлежит.

С ним она пережила два удара, молча плакала, уткнувшись лицом в его грудь. Он взволновано пытался выспросить её о том, что случилось такого ужасного, а она лишь качала головой и рыдала. Не могла она ему сказать, что рыдает из-за свадьбы мужчины, которого когда-то любила.

Сначала женился Стас. А через несколько месяцев Арбатов.

Если свадьба Стаса стала для Вики неожиданностью, о которой она узнала от знакомых, то Сашкина женитьба… ударом под дых.

Не укладывалось в голове. Невозможно было поверить.

Женился? Он женился? На ком? Зачем?

Арбатов женился?!

— Лучше пожалей бедную женщину вместо того, чтобы страдать, — фыркал брат. — Наверное, такая же дура, как и ты.

— Толя!

— Хорошо. Ещё дурее. Раз замуж за него вышла. Подумать только… за Арбатова!

— Я тоже выйду замуж.

Брат удивлённо посмотрел, а потом кивнул.

— Им назло?

— Кому это "им"?

— Сама знаешь. И Стасу, и Арбатову. Только они вряд ли об этом узнают.

— Узнают, — пообещала Вика.

— А ты не думаешь, что они любят своих жён?

Вика до боли сжала руки в кулаки, ногти впились в кожу.

— Я ничего не хочу знать.

Свадьба была шумная. Свекровь тогда расстаралась, ради сыночка, конечно, а не ради Вики. Ростислав счастливо улыбался, родители выглядели довольными, а она незаметно оглядывалась по сторонам. Ждала…

Стаса? Сашку?

Не знала кого больше.

…Стас бы не пришёл. Зачем ему это? Он закрыл за собой дверь, оставил её в прошлом. Возможно, ненавидел.

А вдруг Сашка с ним поделился подробностями их питерских встреч и безумств? От этих мыслей покраснела.

Кажется, родственник Ростислава как раз произносил поздравительную речь, так что покраснела Вика весьма кстати.

… А вот Сашку ждала. Зная его характер, он вполне был способен на какую-нибудь гадость. Заявиться, чтобы понаблюдать за её очередной глупостью.

Но никто не пришёл. Всем было наплевать.

И она вышла замуж за замечательного человека, который смотрел на неё полными счастья глазами, с такой надеждой… Когда-то, давно, когда она была другой, "светлой девочкой", она мечтала именно об этом. О человеке, который будет любить её именно так, как любил Ростик.

Вот бы ещё самой так любить… Вот такого замечательного человека, а не монстра, который умеет только испытывать и топтать её душу своими ножищами.

Фотографию Стаса, ту самую, которая из старого дневника перекочевала в новый, Вика выбросила. Скомкала и выбросила в мусорное ведро. Долго смотрела на комочек, чувствуя, что сердце бьётся неровными толчками.

…У Стаса всё хорошо. И незачем ему вспоминать про неё. Пусть любит жену и будет счастлив. Она желает ему только счастья. Такая, какой она стала (какой её сделал Арбатов), она ему не нужна.

Лишь бы плохо о ней не вспоминал…

Через два дня после свадьбы они с Ростиком улетели в свадебное путешествие. В аэропорту встретила знакомую, всегда считала её сплетницей жуткой, вот и в этот раз она Вику не разочаровала, такое порассказала об общих знакомых, что у неё надолго дар речи пропал… у Стаса родился сын, да и у Сашки… пополнение намечается.

Долго терпела, как в трансе прошла в самолёт, заняла своё место, сидела, в подлокотники кресла вцепившись, пока самолёт высоту набирал, а потом схватила журнал, который лежал у неё на коленях, и он полетел через весь салон, а удивлённый взгляд стюардессы Вика попросту проигнорировала. Она злилась, и едва сдерживала слёзы.

Им наплевать на неё!

Арбатов появился на третий день. Вика с Ростиком спустились на завтрак в ресторан, всё было как обычно, а потом вдруг разряд тока. Чей-то взгляд, от которого мурашки по коже. Вика заёрзала на стуле и принялась оглядываться. Ни одного знакомого лица.

— Что-то не так? — Ростик взял её за руку и попытался заглянуть в глаза.

Вика поднесла к губам стакан с соком, сделала маленький глоток и улыбнулась через силу.

— Просто жарко.

— Ты сегодня очень красивая.

Она улыбнулась.

— Спасибо.

Подошёл официант и что-то сказал, наклонившись к Ростиславу. Тот поднялся.

— Из Москвы звонят. Ты меня здесь подождёшь?

— Прогуляюсь, — промямлила она.

Дождавшись, когда муж выйдет из зала, тоже поднялась и вот тут уже увидела Сашку.

Он сидел за столиком в углу и спокойно читал газету, пил кофе и попыхивал сигарой. По сторонам вроде и не смотрел и ничем не интересовался. Но взгляд-то она его чувствовала!..

Арбатов встряхнул газету и, наконец, поднял глаза. Вика споткнулась, встретив его взгляд.

— Ты приехал, — пробормотала она уже в лифте. Разглядывала его и боялась прикоснуться, словно он мог растаять в воздухе.

Сашка сам прикоснулся. Схватил её за руку повыше локтя и вытащил из лифта.

— А ты ждала?

— Ждала.

Закрыл за ними дверь номера и посмотрел с издёвкой.

— А я думал, что смог вложить в твою голову несколько умных мыслей. Ошибался видимо.

— Саша…

— И кого же ты ждала? Уверена, что меня?

— Но ты же приехал за мной.

— Не дури, Вика.

Наклонился к ней и принюхался.

— Духи сменила?

— Мне свекровь подарила.

Арбатов хмыкнул.

— Мило…

Горячая ладонь легла на её спину, притянула теснее к мужскому телу. И всё перестало иметь значение. Вика вцепилась в него, жар прокатился по телу волной. А Сашка даже застонал, почувствовав такой отклик.

— Я смотрю, ты соскучилась…

— Я люблю тебя.

— Ты с ума сошла? — Он оттолкнул, и Вика упала на кровать. Обидно стало до слёз.

Но он присел рядом и положил руку ей на живот. Погладил, а затем его ладонь медленно поползла вверх, к груди. Наклонился и обжёг кожу на Викиной шее своим дыханием.

— А я тоже соскучился, — шепнул Арбатов. — Помнишь, как у нас всё было?

— У тебя жена…

Он лишь улыбнулся.

— Жена, — кивнул, прикоснувшись губами к её ключице. — Милая девочка. Хочешь, расскажу тебе о ней?

Вика попыталась его оттолкнуть.

— У тебя ребёнок будет, я знаю! Хватит, — у неё вырвалось рыдание от бессилия.

— Ты не хочешь слушать? — Она стукнула его кулаком по спине, Сашка болезненно охнул, а потом рассмеялся, перехватил её руки. Поцеловал, хотя Вика сопротивлялась и пыталась увернуться от его губ. — Я хочу тебя, прекрати вырываться. — И довольно усмехнулся. — У тебя теперь муж. Не нужно ему видеть последствия наших развлечений, тебе так не кажется?

Вика замерла.

— Ты меня увезёшь?

— С ума сошла? — Снял через голову футболку и кинул её на пол.

— Я его не люблю…

— А ты полюби его наследство, тебе понравится, вот увидишь. Папаша его оставил твоему благоверному отличную коллекцию живописи, я узнавал. Ты же любишь живопись, милая?

— Нет…

— А зачем тогда в Эрмитаж меня таскала?

— Саша…

— Замолчи, наконец.

Всё вернулось, пусть и на короткий срок. Всё было как в первый раз, с тем же безумством и страстью, только теперь ненависти не было. Вике всего было мало, целовала его, гладила его тело, льнула к нему, и от свалившегося на неё счастья, сердце замирало.

— Ты её любишь? — позже спросила Вика, прижимаясь щекой к Сашкиному животу. Они уже несколько минут лежали, приходя в себя, и она с трепетом вслушивалась в его дыхание. Арбатов потянулся и по привычке пощекотал её за ухом, как кошку.

— Кого?

— Жену.

— Вика, когда ты повзрослеешь?

— Тогда зачем ты на ней женился?

— На ней, а не на тебе?

Она снова обиделась.

— Хотя бы…

— Ты же свободы захотела… А зачем мне свободолюбивая жена? Я не для этого женюсь.

Она села и подтянула колени к подбородку, отвернулась от него. А Сашка провёл пальцем по её позвоночнику вниз. По телу Вики снова пробежала дрожь.

— Не твоё дело для чего, — сказал он, продолжая насмехаться.

— А как же я?

— Поцелуй меня, хватит болтать.

— Как же я?

— О боги! Что ты меня грузишь? Что ты? — Он тоже сел и спустил ноги на пол. — Ты… У тебя муж богатенький, тебя любит… Вон как за ручку хватал. Что тебе не так?

Она потерянно молчала. А Сашка встал и пошёл в ванную.

— Кстати, ты не загулялась? Он тебя искать не будет?

— Зачем ты приехал?

— Я соскучился, сказал же. Ты не рада?

Она опустила голову и волосы упали на лицо.

— Я ненавижу тебя. Ты испортил мне жизнь, ты это понимаешь?

Он снова выглянул из ванной, завязал полотенце вокруг бёдер. Медленно подошёл к постели.

— А чем плоха твоя жизнь? И чем она была хороша до меня? Живи. У тебя сейчас всё есть. Между прочим, благодаря мне. А ты неблагодарная.

Она ударила его. Он рассмеялся.

— Я сделал для тебя всё, что мог. Научил всему. Ты перестала быть тенью, перестала пресмыкаться перед всеми. У тебя муж, у него состояние. Всё в твоих руках. А ты сидишь здесь и ноешь. Твори! Что ты хочешь ещё? Главное, захотеть, ты ещё не поняла?

Вика смотрела на него и молчала. Сказать было нечего, если только унижать себя признаниями… А зачем они ему?

Сашка вздохнул, наблюдая за ней, упёр руки в бока.

— Опять эти глупости про любовь, — покачал он головой и фыркнул. — Придумала… любит она меня. И что я должен сделать, по-твоему? Всё бросить, украсть тебя у мужа, и будем мы с тобой жить долго и счастливо? Счастливо у нас с тобой не получится, и ты сама это прекрасно знаешь. Да и я немало постарался, у меня тоже есть планы на свою жизнь. И ты, извини, в них не участвуешь.

— Ах, не участвую!.. — Вика вскочила, подняла с пола сарафан и, размахнувшись, хлестанула им Арбатова по спине. — Ну и катись!.. Ты ещё вспомнишь меня!

— Уходить собираешься? — ухмыльнулся Сашка, потирая плечо, по которому попало сарафаном. — Ну-ну. Сама придёшь.

— Нет, это ты придёшь!

— Надень платье, сумасшедшая! Голая по отелю пойдёшь?

— Ненавижу!

— Оденься!

…Он позвонил первым. Через месяц.

**********************************

…Он позвонил первым. Через месяц.

Вика в то время уже была в Москве и обставляла новый дом. И разрабатывала план действий, чтобы больше не путаться, чтобы чётко понимать, чего она хочет получить от жизни.

На Сашку злилась ужасно. Она, видите ли, в его жизненных планах не участвует, мешает даже. Что ж, ему тоже… места в её "плане" не найдётся. Разошлись как в море корабли, у каждого своя семья и своё представление о будущем.

Да не так уж он ей и нужен! Даже не скучает по нему, вот ни капельки!

Чтоб ему пусто было, мерзавцу…

Он позвонил сам и деловым тоном сообщил, что завтра в это же время будет ждать её по такому-то адресу. Пока Вика выгадывала паузу, чтобы объяснить ему, по какому адресу он сам может отправиться, этот негодяй снова бросил трубку.

Конечно, она не собиралась идти. Мстительно улыбаясь, представляла, как он завтра будет сидеть в одиночестве, и ждать её появления. А она не придёт, не придёт!

Если только постоит в сторонке и за ним понаблюдает.

Или придет и в глаза его бесстыжие плюнет.

И тогда уже гордо удалится. Вот.

Именно так она и поступит.

…Так всё и началось. Редкие минуты вместе, которые будоражили кровь и в которых они запутывались всё больше. Ругались при встречах, потом бурно "мирились" и возвращались в свои жизни. Встречи были не часты, у каждого было слишком много дел и забот, но они почти никогда их друг с другом не обсуждали. Зато какие были встречи после долгих разлук!.. Забывали, на каком свете находятся.

Начали играть в игры. Встречи назначали в разных, порой совершенно невероятных местах, вели себя, как шпионы. Или как незнакомые. Бывало так, что Вика ездила за ним по всей стране. Он летел в командировку, она придумывала себе неотложные дела и летела за ним. Зато несколько дней вместе.

Но это тоже ничего не значило. По крайней мере, для него. Арбатов звонил, когда вспоминал о ней, и она летела на его зов. А когда он не звонил долго, — очень долго, месяц, а то и больше, и Вика сходила с ума — начинала задумываться, что пора всё заканчивать. Как-нибудь, неважно как, но прекратить это сумасшествие. Потому что вздрагивать от каждого звонка уже невозможно, жить в тягостном ожидании, мучиться мыслями, что он просто забыл о ней, что для него всё кончилось, а она всё ждёт… Ожидание сменялось отчаянием, потом каким-то непонятным воодушевлением, что теперь всё у неё будет по-другому, можно будет начать сначала, зажить нормальной жизнью, родить ребёнка… А потом снова отчаяние. Круговорот и выбраться из него возможности не было. Потом Сашка звонил, и она готова была ехать хоть на другой конец страны лишь бы встретиться с ним, пусть всего на час.

Она любила его.

Иногда казалось, что кроме этой любви больше ничего в её жизни и нет. Всё проходило мимо. Улыбки любимых и родных людей, какие-то важные события и свершения, даже радости не было. Она чего-то добивалась, открывала новый магазин, заключала сделки, покупала новый дом, отмечала годовщину свадьбы, а сердце биться начинало, только когда он звонил.

У него родилась дочь. Об этом она узнала из газет и даже фотографию видела — Сашка с женой, а на руках держит ребёнка, совсем крошечного. С ней он никогда не заговаривал о своей семье, о дочке ни слова не говорил. Вика и имя из газет узнала, а не от него — Ольга. В честь матери.

Они жили в одном городе, а словно на разных планетах. Как-то столкнулись на каком-то мероприятии и прошли мимо друг друга. Скорее всего, от неожиданности. Зато он позвонил уже на следующий день. А однажды, когда Сашка пропал надолго, она не удержалась… Проклинала себя потом за это, мучилась, но так хотелось хоть одним глазком заглянуть в его жизнь. Что такого прекрасного в его жизни без неё? Что его там держит?

А вдруг врёт ей, и на самом деле любит жену?

Как-то она спросила, любит ли он дочку. Ведь никогда о ней не говорит. А Арбатов разозлился.

— Зачем тебе это знать?

Действительно, зачем?

Но она поехала к его дому и сидела в скверике на лавочке, пытая себя, казалось бы, простыми вопросами: что она здесь делает и что хочет увидеть? Как он выйдет из подъезда с семьёй? Как они с женой будут гулять с ребёнком, как он выйдет гулять с собакой…

Нет у него собаки. Он их терпеть не может, особенно маленьких.

Жену Сашкину действительно увидела, она вышла с ребёнком погулять. Сидела на соседней лавочке, с кем-то разговаривала по мобильному телефону, выглядела довольной жизнью, улыбалась и качала коляску. А вот с Викиной жизнью было что-то не так. У неё быть счастливой не получалось.

В Новый год она загадала совершенно безумное желание. Глупое и несбыточное. Чтобы не было этих пяти лет. Чтобы вернуться в тот день, когда ушёл Стас, хлопнув дверью. Кто знает, если бы она тогда не совершила ту ошибку, роковую, как кажется сейчас, вдруг бы всё сложилось по-другому? Тогда ещё не было в её жизни Арбатова, была любовь к Стасу, совсем другая, не такая патологически неправильная, как к Сашке. Если бы она осталась той девочкой, чуть наивной и доверчивой, вдруг бы всё сложилось по-другому?

Но какой смысл думать об этом? Ничего не изменишь.

— Ты грустишь, — сказал этим утром Ростик. — Что с тобой происходит?

Вика покачала головой и слабо улыбнулась.

— Ничего… Не знаю. Может, я устала?

— Ты слишком много работаешь. Не всё держится на тебе и мир не рухнет, если ты не придёшь сегодня на работу.

— Правда?

— Да.

— Тогда я не пойду…

Муж повернулся к ней и посмотрел чуть настороженно.

— Ты не заболела?

— Я не знаю, Слав.

Он затянул узел галстука и снял с вешалки пиджак.

— Отдохни. Позвони подругам.

— У меня нет подруг. У меня нет на них времени.

— Так заведи. Ты же встречалась с… как её… Юля?

— Когда это было?

— Позвонить не трудно. — Он наклонился и поцеловал её в щёку. — Позвонишь?

— Да. Я погуляю.

Конечно, Юле она звонить не стала. Они не виделись года полтора, с какой стати она стала бы ей звонить? Да и не хотелось, если честно. Единственное желание — забиться куда-нибудь в угол и поплакать вволю. Но чтобы обязательно потом кто-нибудь пришёл и успокоил. По голове погладил, посюсюкал как с маленькой, пообещал что-нибудь желаемое, но недоступное.

Но не было такого человека, который бы пришёл и посюсюкал.

— Вам что-нибудь ещё принести?

Вика посмотрела на чашку с чаем и шоколадное пирожное на тарелочке. Покачала головой.

— Нет, спасибо.

Официант молча отошёл, а Вика отвернулась к окну.

— Здравствуй.

Она повернула голову, почувствовав, как что-то ёкнуло внутри. Этот голос отозвался позабытой болью в душе.

— Можно я сяду?

Она засуетилась, занервничала, руки задрожали. Стала зачем-то передвигать чашку.

— Да, конечно, садись.

Он сел и посмотрел на неё, а Вика наконец выдохнула:

— Стас.

Он улыбнулся. Той самой, обаятельной и лёгкой улыбкой.

Он почти не изменился. Только осунулся немного, да седина на висках… Вика никогда не думала, что года и над ним будут брать своё. Казалось, что он навсегда энергичный и молодой. Останется тем самым Стасом, которого она помнит. А он уже другой.

— Стас, — подтвердил он. — А я, признаться, не сразу узнал. Смотрел долго и гадал — ты или не ты. Ты изменилась, Вика.

Стало горько.

— Изменилась, Стас.

— Как ты… живёшь? Кольцо на пальце…

— У тебя тоже.

Он зачем-то посмотрел на свою руку, на золотой ободок на безымянном пальце. Кивнул.

— Да, давно уже.

— И у меня давно. Поздравляю тебя.

Он удивлённо приподнял брови.

— У тебя сын родился…

Стас снова улыбнулся, но во взгляде Вика заметила проскользнувшую неловкость.

— Да, второй. Дочку ждали, а сын.

— Это хорошо.

— Я же не спорю. А ты?..

Она покачала головой.

— Нет…

— У тебя всё впереди, — ободряюще улыбнулся он. — Родители, наверное, ждут не дождутся.

Она не улыбнулась в ответ.

— Я рада, что мы встретились.

Улыбка стёрлась с его губ.

— Всё прошло, Вик.

— Я знаю. И я очень рада, что у тебя всё хорошо. Ведь хорошо?

Он кивнул.

— Хорошо. Мне жаловаться не на что. У меня двое сыновей… жена. — Сбился на полуслове. — У тебя тоже так? Вроде опять любишь, а всё по-другому. Как так получается?.. Что с тобой случилось?

— Со мной? Ничего.

— У тебя глаза несчастные.

— Ой, брось, Стас. Просто у меня долгожданный выходной, а сил ни на что нет. Меня отпустили погулять. А как у вас дела?

Он пожал плечами.

— У всех семьи.

Вика улыбнулась.

— Галя недавно приезжала, дочку здесь крестила. Сашка вот депутатом заделался. Кстати, у него тоже дочь.

Кашлянула в кулак и отвела глаза.

— Да? Здорово.

Он всё смотрел на неё, взглядом словно пытался до её души достать.

— Вика…

— У меня всё хорошо. Правда. Так сразу на ум и не приходит, на что бы пожаловаться. Муж хороший…

— Ты его не любишь?

— Почему? — она нервно облизала губы. — Люблю. Мне с ним хорошо.

Он ещё пытал её своим взглядом, а потом глаза отвёл и вздохнул.

— Я не собираюсь тебя мучить. Просто странно видеть тебя такой… Опустошённой, что ли? Что с тобой случилось?

— Да чего только не случилось… — призналась Вика. — Пытаюсь быть счастливой.

— Не получается?

— А может, я не умею быть счастливой? — Она улыбнулась ему через силу.

— Ерунда. Ты-то как раз умеешь. Ты меня научила быть счастливым. А сама значит, не умеешь?

— Я научила?

— А кто?

Она в растерянности смотрела на него.

— И чему… — нервно сглотнула, — я тебя научила, если не секрет?

— Что счастье — это очень просто. Это то, что тебя радует. Это люди, которые тебя окружают, которые дарят тебе эту радость.

— Покой…

Он кивнул.

— Согласие с самим собой.

— А во мне нет согласия. Ты его нашёл?

— Не сразу. А потом сын родился, появился смысл.

— Ты… ненавидел меня?

— За что?

— Я боялась, что ненавидишь.

Стас помолчал, разглядывая её, потом сказал:

— Ему очень повезло.

— Кому?

— Тому, кого ты любишь.

Вика отвернулась и закусила губу, но слёзы всё равно потекли из глаз. Она принялась их аккуратно вытирать.

— А ему это не нужно. Я ему мешаю.

Стас помрачнел.

— Значит, он дурак.

Она засмеялась сквозь слёзы.

— Это точно. Ещё какой.

Уходя, Стас попробовал вручить ей свою визитку, но она не взяла. Зачем? Не дай бог влезет, испортит что-нибудь, у него будут из-за неё проблемы. А у него всё хорошо, возможно, с ней бы так не получилось. К чему ворошить прошлое?

Дома долго плакала, но после разговора со Стасом почувствовала облегчение. Не вспоминает с ненавистью, значит, всё не так страшно.

Сашка позвонил на следующий день, и она по голосу сразу поняла, что он чем-то сильно раздражён. Назначил встречу, причём в этот же день, что Вику лишь больше насторожило. Обычно Арбатов поспешных встреч не любил.

Они не виделись неделю. Тогда он спешил, у него была назначена встреча, оставил её в чужой постели, пока одевался, посматривал странно и поспешно отворачивался, когда Вика ловила его взгляд. А сейчас вот злится. И молчит, лишь глазами зыркает.

Ей было всё равно, пусть злится. Времени у них слишком мало.

Сегодня он прикасался к ней не так как всегда, словно пробовал на вкус, и постоянно поднимал голову, чтобы заглянуть ей в глаза. Чего он ждал от неё, Вика не понимала. Был напряжён и порывист, ей пришлось приложить немало усилий, чтобы он расслабился хоть немного. Потом прилегла рядом с ним, улыбнулась, когда он закрыл глаза рукой и выдохнул с лёгким стоном. Тяжело дышал, и Вика погладила его по груди, успокаивая. Прижалась, но Сашка вскочил уже через минуту. Сел, спустил ноги на пол, устало потёр лицо руками.

Она тоже села и придвинулась к нему, погладила по спине.

— Что с тобой?

— А что с тобой?

Она обняла его и прижалась щекой к его плечу. И произнесла запретные слова:

— Я тебя очень люблю.

Он снова напрягся.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Чтобы ты знал.

Арбатов вдруг схватил её за руку, которой она его обнимала.

— Любишь, говоришь?

— Синяки останутся, — равнодушно заметила Вика. Он разжал пальцы, наклонился за брюками и поднялся. Она прикрылась одеялом, наблюдая за Арбатовым. Он метался по номеру, как зверь. — Саша…

— Ты виделась с ним, — вдруг обвиняюще заявил он, остановившись. — Виделась!

Вика слабо улыбнулась.

— Стас рассказал?

— Да, представь себе! Ходит, аж светится весь! С Викой встретился!

— Мы случайно встретились.

— Случайно? Что ты врёшь мне?

— А ты ему всё рассказал, да? — догадалась она.

Арбатов помолчал, потом прошипел:

— Тебя это беспокоит? Что Стасик про тебя подумает?

— Да, — не стала скрывать она. — Но не потому, что ты себе напридумывал.

— Я не придумываю ничего и никогда! Пора бы знать!

— Ты ему рассказал?

Он отвернулся.

Вика покачала головой.

— Не говори, ни к чему. Это ударит по тебе же.

— Не учи меня.

Закуталась в одеяло, краем прикрыла лицо, потом повторила:

— Это была случайная встреча. Просто поговорили…

Арбатов криво усмехнулся.

— Сердечко-то заколотилось, я прав? Что он тебе пообещал?

— Саша! — и тут же тон сбавила почти до шёпота. — Что он мог мне пообещать? Мы не виделись много лет…

Сашка уставился на неё тяжёлым, обвиняющим взглядом.

— Что ж он от счастья светится?

— Откуда мне знать? — Вика смотрела в его глаза, не моргая, до последнего. Когда уже к горлу комок подкатил, и глаза заслезились, отвернулась.

Саша подошёл, одним коленом встал на кровать, протянул руку и прикоснулся к Викиным волосам. Сначала осторожно, волосы заскользили между его пальцев, затем чуть оттянул их назад, заставляя Вику откинуть голову и посмотреть на него.

— Всё забыла, да? Забыла, как клялась мне, что не любишь его?

— Не люблю. Его не люблю.

Арбатов поморщился, видимо не поверив.

— Ты всё себе придумала, девочка. Не бывает такой любви… вечной, светлой. Сказка! — он едва удержался, чтобы не плюнуть. Наклонился к Викиному лицу и выдохнул: — Не бывает в жизни сказок. Ты не поняла ещё?

Саша отпустил её, развернулся и сел на кровать. Плечи опустились, злость прошла, но настроение у него не исправилось. Вика помедлила, а затем снова придвинулась к нему и обняла руками и ногами, прижимаясь грудью к его спине и укрывая одеялом. Прижалась к Сашкиной спине, поцеловала в затылок, зарывшись носом в его волосы.

Арбатов не сопротивлялся, и она прижалась ещё крепче, губы заскользили по его шее.

Не бывает в жизни сказок, не бывает.

А счастье — это очень просто. Когда-то и она это знала и умела быть счастливой, замечала счастливые и важные моменты. Потом, правда, разучилась.

Господи, сколько же лет с тех пор прошло?

Когда погладила Сашку по груди, он вздохнул, уже более расслабленно, откинул голову на Викино плечо, отдаваясь её рукам.

— Если я узнаю, что ты с ним видишься… — проговорил он тихим, предостерегающим тоном.

Она покачала головой и горько улыбнулась.

— Не увижусь.

Он поймал её руки, осторожно сжал их.

— Почему ты дрожишь?

Вика уткнулась лицом в его шею и снова головой покачала.

— Всё хорошо… — шепнула она. — Просто иногда… хочется, чтобы кто-нибудь пожалел.

Арбатов снова напрягся. Вика поняла, что сказала глупость, Сашка опять вспомнил о Стасе, но вместо того, чтобы возмутиться, позволил обнять себя.

— Ты просто устала, я же вижу, что тебе не по себе в последнее время.

Вика сильно зажмурилась, понимая, что вряд ли переживёт такое его настроение. Она не помнила, когда Сашка в последний раз разговаривал с ней таким тоном. Когда просто обнимал, жалел, что-то шептал…

Ну почему сегодня? Зачем сегодня, когда не исправить уже ничего?

— Я тебе обещаю, мы увидимся совсем скоро. — Гладил её руку, каждый пальчик. — Я вернусь из командировки через несколько дней и… Только пообещай мне, что ты больше никогда с ним…

— Я не приду.

— Вика, ты обижаешься, как маленькая, — посетовал он. — Я был плохим в последнее время? У меня было много проблем, ты же знаешь. Что ты хочешь? Я заглажу свою вину…

Она потёрлась щекой о его плечо.

— Я не приду. — Сашка шутливо простонал, видимо решил, что она придумала очередную игру, но Вика его перебила. — Я больше не приду. Сегодня в последний раз.

Он сжал её запястья сильнее.

— Что ты выдумала?

— Я не могу больше… — Вика всё ещё прижималась к нему и очень боялась, что он оттолкнёт. — Я не могу так больше жить, ты понимаешь? — Заторопилась куда-то, лихорадочно зашептала, продолжая цепляться за его плечи.

— Ты придумываешь.

— Нет! Я… У меня такое чувство, что я каждый день тебя по капле теряю. Ты пропадаешь, а я медленно схожу с ума. — Начала отсчитывать про себя секунды, ожидая, когда Сашка оттолкнёт её руки и встанет. — Иногда, кажется, что если ты не позвонишь в следующую минуту, я умру. А если ты не позвонишь?.. Если ты однажды просто забудешь про меня? Что мне тогда делать?!

Арбатов всё-таки освободился от её рук, но не поднялся, повернулся и схватил Вику за плечи. Зачем-то принялся укутывать её в одеяло, словно боялся, что она замёрзла… или спеленать пытался, чтобы не брыкалась?

— Успокойся. Что ты придумываешь? Как я могу забыть про тебя?

Она смотрела в его лицо, правда, перед глазами всё расплывалось от слёз, но даже так заметила и поняла, что он напуган.

Чем напуган? Её слезами? Обычно он злился, когда она начинала плакать.

— Однажды забудешь, — обречённо проговорила она. — Скажи мне правду, ты её любишь?

— Кого?!

— Жену. Она лучше меня?

Он закрыл глаза и вздохнул со смешком.

— Дурочка… — Саша лёг на кровать и уложил Вику рядом. Обнял и поцеловал в лоб, как маленькую. Вчера она мечтала об этом, прижаться к кому-нибудь… К нему прижаться, именно к нему, и поплакать. — Уйдёт она… Куда ты уйдёшь? Я тебя не отпускаю. Слышишь? Не отпускаю. Выдумщица… — Вытер её слёзы ладонью. — Ты устала просто. Хочешь, поедем в Питер? Просто так поедем, на несколько дней. Представляешь, восемь часов туда, восемь обратно и несколько дней вместе будем. Хочешь?

Он подозрительно волновался. Не обещал, не успокаивал, Вике казалось, что сам до конца не понимает, что говорит. Очень испугался её неожиданной истерики и готов был пообещать ей, что угодно. Лишь бы не плакала.

Вика кивнула. Пристроила голову на его плече и закрыла глаза. Всё ещё всхлипывала, но уже реже и не так надрывно. Высвободила из одеяльного кокона руку и положила Арбатову на грудь. Он накрыл её своей ладонью. Перевернулся на спину, устраиваясь поудобнее, подтянул Вику поближе.

— Поспи немного, время ещё есть.

Губы снова задрожали, она отвернулась, чтобы Саша не мог видеть её лица.

Сказал так, словно они это время крадут у кого-то.

А ведь и правда, крадут.

Она затихла, старательно следила за дыханием, но разве могла уснуть? Сашка довольно долго лежал, Вика понимала, что пошевелиться боится, видимо, решил, что она всё-таки уснула. А потом осторожно освободился от её рук и встал.

В душе зашумела вода, и притворяться смысла не стало. Вика поднялась с постели.

Понадобилось всего несколько минут, чтобы одеться и уйти…

**********************

— Зачем ты сбежала?

— Я не сбежала. Я ушла.

— Тайком.

— Ты бы не отпустил.

— Я тебя и так не отпускаю. Приезжай немедленно.

— Не могу.

— Вика!.. Вика, что ты делаешь?

— Ты не устал от наших игр?

— Нет.

— А я устала. Не хочу больше играть.

Пауза.

— Ты сможешь жить без меня?

— Я и с тобой не могу. Так какая разница?

— Скажи честно, ты опять играешь со мной?

— Мне нужно идти.

— Я не отпускаю тебя!

— Я тебе не нужна.

— Не смей вешать трубку!

— Мне нужно идти. Мы уезжаем.

— Вика!

…

— Пока, Саш.

— Опять дела? — Ростик вошёл в комнату и посмотрел с укором. — Ты обещала врачу, что будешь отдыхать.

— Я помню. — Вика слабо улыбнулась, посмотрела на мобильный телефон в своей руке, и нажала на кнопку. Телефон напоследок сыграл несколько нот примитивной мелодии, мигнул экраном и "умер". — Всё.

— Отлично. — Муж забрал у неё телефон и сунул себе в карман. — Как ты себя чувствуешь?

— Как? — Прислушалась к себе и кивнула. — Хорошо.

Ростик улыбнулся и погладил её по плечу.

— Молодец. Машина пришла, едем?

Вика задумалась, сложила руки на коленях и принялась разглядывать ковёр у себя под ногами, пытаясь справиться с волнением. Когда она вернётся из отпуска, ничего уже не будет по-прежнему. Она очень долго болела этим сумасшествием, а вот теперь выздоравливает. Собирается выздороветь.

Поднялась и улыбнулась мужу.

— Да… я готова.

Провожать их приехали её родители, по привычке суетились.

— Тебе нужно отдохнуть, — говорила мама. — Бледная такая. Ты себя вымотала. Ты витамины взяла, которые врач прописал?

— Взяла, мама, конечно.

Рейс, как назло, задержали, и Вика начала томиться, постоянно кидала нетерпеливые взгляды на табло информации. Хотелось, наконец, улететь. Казалось, что пока она здесь, пока кто-то неизвестный оттягивает момент отлёта, то и "новая" жизнь откладывается. Она очень устала, просто смертельно. Оглядываясь назад и понимая, сколько лет было потрачено на эту любовь — безумную, огромную, некрасивую и никому ненужную — становилось страшно. Слишком много ошибок и мучений.

Впустую?

Эта мысль убивала. Разве любовь, даже такая, может пройти впустую?

Наконец, объявили их рейс, начали прощаться с родителями, Вика обещала позвонить из отеля, обещала пить витамины.

— Вернётся она здоровой и счастливой, — пообещал Ростислав.

Она кивнула, подтверждая его слова. Махала родителям рукой от стойки регистрации и даже улыбалась.

Он схватил её за руку уже в последний момент и оттащил в сторону. Дышал неровно, видимо бежал, а на Вику смотрел зло.

— Не нужна, говоришь?

— Саша…

К ним уже спешил её отец с перекошенным от злости лицом, Арбатова он на дух не переносил. А Вика неотрывно смотрела в Сашкины злые глаза и даже забыла, как дышать.

— Ты на самом деле считаешь, что не нужна мне? А кому нужна? Ты сама хоть раз пришла ко мне? Хоть раз? Я приехал за тобой в Питер, а не Стас. Я приезжал раз за разом, но тебе было всё равно! Я делал всё, что мог! Не так делал? Ну, прости меня! — Он невольно повысил голос и всплеснул руками. — Я над тобой издевался? Ты сама над собой издевалась! Ты сама себе главный враг! Тебе же никто не нужен, кроме твоих страданий! Ты сбежала от меня со своим братом-идиотом, заступничек чёртов! А я искал тебя, как полоумный! Но ты захотела свободы! Разве я тебя удерживал?

— Саша, — Вика выдохнула его имя и на этом все слова закончились. Смотрела только на него, не замечала ни обеспокоенных родителей, ни мужа, который стоял в стороне, не понимая, что происходит.

— Что — Саша? Ты сама хоть что-нибудь сделала? Я тебе нужен был? Ты сбежала, а потом обиделась, что я женился! Ты сама не знаешь, чего хочешь! И кого ты хочешь! Меня или Стаса? Кто лучше?

— Замолчи, — попросила она.

Он сжал зубы с такой силой, что даже побелел.

— Я приехал на этот дурацкий курорт, когда ты по глупости замуж выскочила, — страшным, безликим голосом продолжил Арбатов. — Какого чёрта я туда поехал, до сих пор понять не могу. Я, — я! — нашёл тебя в Москве. Ни разу за все эти годы ты мне не позвонила, Вика. Ты играла в игры! Они отвлекали тебя от страданий по прошлой любви. Скажи, что это не так! Ты ничего не сделала… — обвиняюще закончил он. — Ни ради себя, ни ради меня. А сейчас опять бежишь… — Посмотрел с горечью и кивнул. — Беги. Далеко беги. Чтобы я больше никогда тебя не видел.

Слёзы застилали глаза, навалилась какая-то тяжесть, её поддерживал отец, испугался, наверное, что она в обморок упадёт.

Хорошо было бы упасть…

А он уходил. Сквозь пелену в глазах видела, как Сашка повернулся и пошёл прочь. Он даже не обернулся, чтобы посмотреть на неё.

Её уговаривали присесть, попить, чем-то махали на неё, а она просто стояла, молча вытирала слёзы и поражалась, какая же она дура.

Она ни разу ему не позвонила за все годы. Ни разу. У неё всегда был его номер, а она не звонила. Почему? Ждала, когда он позвонит. Ведь в этом случае можно было продолжать убеждать себя в том, что он лишь пользуется ею и на самом деле она ему безразлична. Очень долго себя убеждала в каких-то невероятных и страшных вещах. Она мучилась из-за того, что любила… Ведь казалось, что любовь — это так сложно, так больно, требует столько сил…

Его нигде не было. Вика выскочила из зала, огляделась и бросилась к выходу. Вот только не было Арбатова нигде.

— Саша, Сашка… — бормотала себе под нос его имя раз за разом, натыкалась на людей, свернула не туда, но всё-таки выбежала на стоянку и снова принялась оглядываться. Арбатов твёрдой походкой шёл по стоянке, и она закричала: — Саша!

Он остановился, но не обернулся.

— Саша…

КОНЕЦ