Икс или игрек?

Agatha Christie

N or M?

Copyright © 1941 Agatha Christie Limited.

All rights reserved.

AGATHA CHRISTIE and the Agatha Christie Signature are registered trademarks of Agatha Christie Limited in the UK and/or elsewhere.

All rights reserved.

© Некрасова Н. В., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

В прихожей Томми Бересфорд снял пальто. Обстоятельно, аккуратно повесил его на деревянный крючок. Так же аккуратно и обстоятельно повесил на соседний крючок шляпу. Затем расправил плечи, изобразил на лице бодрую улыбку и вошел в гостиную, где сидела его жена и вязала шерстяную шапочку-шлем из пряжи цвета хаки.

Стояла весна 1940 года.

Миссис Бересфорд бросила на него короткий взгляд и принялась вязать с удвоенным усердием. Через пару минут она спросила:

– Ну, какие новости в вечерних газетах?

Томми ответил:

– Блицкриг надвигается, гип-гип-ура! Во Франции дела плохи.

– Да, нерадостно, – сказала Таппенс.

Повисло молчание. Затем Томми сказал:

– Что же ты ничего не спросишь? Чего уж со мной церемониться.

– Понимаю, – ответила Таппенс. – Нарочитая вежливость раздражает. Но если я и спрошу, ты все равно разозлишься. Да и к чему спрашивать? У тебя все на лбу написано.

– Я и не думал, что похож на грустную собачку.

– Нет, дорогой, – сказала Таппенс. – Просто у тебя такая деланая улыбка, что прямо душу разрывает.

Томми ухмыльнулся:

– Неужели все так плохо?

– Даже хуже… Ладно, хватит. Ничего не выходит?

– Нет. Меня никуда не хотят брать. Таппенс, это просто ужасно, когда мужчину сорока шести лет заставляют чувствовать себя старой развалиной. Армия, флот, ВВС, Министерство иностранных дел – везде в один голос говорят: «Вы слишком стары, возможно, мы позвоним вам позже».

– Со мной та же песня, – сказала Таппенс. – Людей моего возраста в санитарки брать не хотят – извините, но нет. Да и никуда вообще не берут. Они скорее возьмут какую-нибудь легкомысленную девчонку, которая и ран в глаза не видала, и бинтов не стерилизовала – но только не меня, которая за три года, с пятнадцатого по восемнадцатый год[1], успела послужить и санитаркой, и операционной сестрой, и водителем грузовика… а потом я еще генерала возила! И между прочим, у меня очень даже неплохо получалось! А теперь я бедная, назойливая, занудная тетка средних лет, которая не хочет сидеть дома и вязать, как ей и подобает.

– Проклятая война, – мрачно сказал Томми.

– Война сама по себе дело страшное, – сказала Таппенс, – но когда тебе еще и ничего делать не дают, так вообще хоть ложись и помирай.

– Ну хотя бы у Деборы есть работа, – утешил ее Томми.

– С ней-то все в порядке, – ответила мать Деборы. – Я думаю, что она отлично справляется. Но я все равно уверена, Томми, что не уступила бы ей.

Томми ухмыльнулся:

– Она бы с этим поспорила.

– Дочери бывают несносны, – сказала Таппенс. – Особенно когда они тебя жалеют.

– А как Дерек порой делает мне скидку на возраст… это просто невыносимо. У него прямо в глазах читаешь «бедный старый папа».

– Короче, – сказала Таппенс, – наши детки хотя и чудесные, но просто бесят.

Однако при упоминании близнецов, Дерека и Деборы, взгляды их смягчились.

– Наверное, – задумчиво сказал Томми, – нам просто трудно понять, что мы уже не юны и время наших подвигов миновало.

Таппенс коротко и гневно фыркнула, вздернула голову с черными блестящими кудряшками и сбросила с колен клубок.

– Значит, мы ни на что не годны, да? Да? Или нам это просто постоянно вбивают в голову, чтобы усвоили? Порой мне начинает казаться, что я вообще никогда ни на что не годилась.

– Возможно, – сказал Томми.

– Возможно. Но, в любом случае, когда-то ведь мы были действительно нужны. А теперь мне начинает казаться, что этого никогда и не было. Но ведь это было, Томми? Или нет? Это ведь правда, что однажды немецкие шпионы дали тебе по башке и похитили тебя? Ведь правда – мы однажды выследили опасного преступника и взяли его! Ведь это правда, что мы спасли девушку и добыли важные секретные документы, заслужив благодарность некоей страны?[2] Мы! Ты и я! Презираемые, никому не нужные мистер и миссис Бересфорд!

– Успокойся, дорогая. Все это ни к чему.

– Все равно, – сказала Таппенс, смаргивая слезу. – Я разочаровалась в нашем мистере Картере.

– Он написал нам очень приятное письмо…

– Он ничего не сделал, даже надежды нам не подал!

– Но ведь он сам сейчас не при делах. Как и мы. Он стар. Живет себе в Шотландии и рыбку ловит.

– Нам могли бы позволить сделать хоть что-нибудь для разведки, – тоскливо проговорила Таппенс.

– Возможно, мы не справились бы, – сказал Томми. – Возможно, в нынешние времена нам просто не хватило бы духу.

– Может быть, – сказала Таппенс. – Другие тоже так думают. Но возможно, как ты говоришь, когда доходит до дела… – Она вздохнула: – Хотелось бы, чтобы нам удалось найти хоть какое-то дело. С ума сойдешь от размышлений, когда у тебя столько времени.

Взгляд ее остановился на фотографии молодого человека в форме ВВС, с такой же широкой улыбкой, как у Томми.

– Мужчинам еще хуже, – сказал последний. – Женщина хоть вязанием себя может занять, упаковывать посылки или в столовых помогать.

– Я такими вещами могу заняться лет через двадцать, – ответила Таппенс. – Я еще не настолько стара, чтобы на этом успокоиться. Я ни рыба ни мясо…

В дверь позвонили. Таппенс встала, пересекла маленькую служебную квартирку и открыла дверь. На коврике перед нею стоял широкоплечий мужчина с большими светлыми усами и приветливым румяным лицом.

Он окинул ее коротким взглядом и спросил приятным голосом:

– Вы миссис Бересфорд?

– Да.

– Моя фамилия Грант. Я друг лорда Истхэмптона. Он предложил мне разыскать вас и вашего мужа.

– О, очень приятно, заходите. – Она провела его в гостиную. – Мой муж… э… капитан…

– Мистер.

– Мистер Грант. Он друг мистера Кар… лорда Истхэмптона.

Старый оперативный псевдоним бывшего начальника разведки – «мистер Картер» – куда легче подворачивался на язык, чем настоящее имя их старого друга.

Несколько минут все трое весело беседовали. Грант оказался приятным человеком с простыми манерами. Потом Таппенс вышла из комнаты и вернулась с шерри и стаканами.

Через несколько минут, во время паузы, мистер Грант сказал Томми:

– Я слышал, вы ищете работу, Бересфорд?

У Томми загорелись глаза.

– Да, это так. Не хотите ли вы сказать…

Грант рассмеялся и покачал головой.

– О нет, ничего в подобном духе. Боюсь, это придется оставить на долю молодых и энергичных или тех, кто варился во всем этом долгие годы. То дело, которое я вам собираюсь предложить, боюсь, довольно нудное. Кабинетная работа. Заполнение форм. Маркировка. Классификация. Вот такое дело.

Томми поскучнел.

– Понимаю.

– Это лучше, чем ничего, – подбодрил его Грант. – Короче, заходите как-нибудь ко мне. Министерство снабжения, кабинет двадцать два. Мы подберем вам какую-нибудь хорошую работу.

Зазвонил телефон. Таппенс взяла трубку.

– Алло? Да. Что?! – На том конце провода о чем-то взволнованно верещал писклявый голос. Таппенс изменилась в лице. – Когда? О Господи, конечно! Сейчас приеду!

Она положила трубку и повернулась к Томми:

– Это Морин.

– Я так и подумал. Узнал ее голос даже по телефону.

– Мне очень жаль, мистер Грант, – зачастила Таппенс, – но я должна поехать к подруге. Она упала и подвернула ногу, а с нею никого нет, кроме малолетней дочери. Мне надо поехать к ней, все уладить и найти ей какую-нибудь сиделку. Простите, пожалуйста.

– Конечно, миссис Бересфорд, я все понимаю.

Таппенс улыбнулась ему, схватила лежавшее на софе пальто, сунула руки в рукава и выскочила из комнаты. Хлопнула входная дверь.

Томми налил гостю еще стаканчик шерри.

– Посидите еще, – сказал он.

– Спасибо, – гость взял стакан. – По правде говоря, очень удачно получилось, что вашей жене позвонили. Это сэкономит нам время.

Томми уставился на него.

– Я не понимаю.

– Понимаете ли, Бересфорд, – неторопливо проговорил Грант, – если б вы пришли бы ко мне в министерство, то там я сделал бы вам иное предложение.

На веснушчатое лицо Томми начал возвращаться румянец.

– Вы хотите сказать…

– Истхэмптон предложил вас, – кивнул Грант. – Он сказал, что вы именно тот человек, который нам нужен для этого задания.

Томми шумно выдохнул.

– Рассказывайте, – сказал он.

– Естественно, все строго конфиденциально.

Томми кивнул.

– Даже ваша жена не должна знать. Вы понимаете?

– Прекрасно понимаю. Но мы прежде работали вместе…

– Да, я знаю. Однако это предложение только для вас.

– Понимаю. Хорошо.

– Для виду вам будет предложена, как я только что сказал, кабинетная работа в отделе министерства, функционирующего в Шотландии – в закрытом районе, куда ваша жена не сможет вас сопровождать. На самом деле вы будете находиться совершенно в другом месте.

Томми слушал.

– Вы ведь читали в газетах о так называемой «пятой колонне»? – спросил Грант. – В любом случае вы хотя бы примерно понимаете, что означает этот термин.

– Внутреннего врага, – пробормотал Томми.

– Именно так. Эту войну, Бересфорд, мы начали под фанфары. О, я не говорю о людях, которые действительно понимали суть дела, – мы всегда знали, с кем нам предстоит схватиться. Мы знали о способностях врага, его воздушных силах, его смертоносной решимости и скоординированности его отлично слаженной военной машины. Я имею в виду обывателя. Я говорю о том простодушном, туповатом демократе, который верит в то, во что хочет верить, – что Германия вот-вот рухнет, что она на пороге революции, что у нее не оружие, а жестянки, что тамошний народ голодает так, что солдаты падают в обморок на марше, и все такое. Как говорится, принимают желаемое за действительное.

А война обернулась совсем по-иному. И в начале-то все было неважно, а потом стало еще хуже. К простым людям претензий нет – к морякам, летчикам, солдатам в окопах. Но руководство было дурным, и готовы к войне мы были плохо – возможно, это дефекты нашего характера. Мы не хотим войны, мы не рассматривали ее всерьез, мы оказались к ней не готовы.

Однако самое худшее уже позади. Мы исправили свои ошибки. Мы постепенно ставим нужных людей на нужные места. Мы начинаем вести войну так, как следовало с самого начала – уж будьте уверены, – если только не успеем ее проиграть. И опасность поражения исходит не извне – она не в количестве немецких бомбардировщиков, не в захвате Германией нейтральных стран и новых плацдармов для вторжения. Опасность идет изнутри. Это троянский конь. Можете называть ее «пятой колонной», если вам угодно. Она здесь, среди нас. Это мужчины и женщины – некоторые на высоких постах, некоторые в тени, но все они искренне верят в цели и догмы нацизма и желают подменить этими жесткими эффективными догмами туповатую ленивую свободу наших демократических институтов. – Грант подался вперед и произнес все тем же приятным бесстрастным голосом: – И мы не знаем, кто это.

– Но ведь наверняка… – начал Томми.

– Ну да, мы могли бы выловить мелкую рыбешку, – с некоторым раздражением сказал Грант. – Это достаточно просто. Но есть и другие. Мы знаем о них. Мы знаем как минимум о двух высокопоставленных чиновниках Адмиралтейства – один должен быть членом штаба генерала Г. – и еще о трех в ВВС. Как минимум двое служат в разведке и имеют доступ к секретной информации кабинета министров. Мы знаем об этом потому, что именно так следует из хода событий. Об этом сигнализирует утечка информации – причем с самого верха – к врагу.

– Но я-то чем могу здесь помочь? – беспомощно спросил Томми. На его симпатичном лице было глубокое недоумение. – Я же никого из этих людей не знаю.

Грант кивнул.

– Вот именно. Вы не знаете никого из них – а они не знают вас.

Он помолчал, чтобы эта мысль улеглась у Томми в голове, и продолжил:

– Этим людям, этим высоко сидящим людям, известно большинство из наших агентов. Невозможно окончательно отрезать их от информации. Я просто не знаю, что делать. Я поехал к Истхэмптону. Сейчас он не у дел – болен, – но такой умной головы, как у него, я не встречал. Он вспомнил о вас. Вы работали на департамент свыше двадцати лет назад. Ваше имя никто с ним не свяжет. Ваше лицо никому не знакомо. Что вы скажете? Вы беретесь за это дело?

Восторженная улыбка расплылась на лице Томми буквально от уха до уха.

– Берусь ли? Да уж будьте покойны! Хотя я не понимаю, чем могу быть полезен. Я же просто жалкий любитель.

– Дорогой мой Бересфорд, именно любитель нам и нужен. Профессионал здесь не подойдет. Вы замените человека, лучше которого у нас не было и вряд ли будет.

Томми вопросительно посмотрел на него. Грант кивнул.

– Да. Скончался в госпитале Святой Бригитты в прошлый вторник. Его сбил грузовик. Прожил после этого всего несколько часов. Случайный наезд. Только это было не случайно.

– Понимаю, – медленно проговорил Томми.

– Именно потому мы и полагаем, что Фаркар что-то нащупал, – спокойно сказал Грант. – Он наконец взял след. И смерть его не была случайной.

Томми продолжал смотреть на своего собеседника.

Грант продолжал:

– К несчастью, мы практически ничего не знаем о том, на что он наткнулся. Фаркар методично перебирал одну нить за другой. Большинство из них не вели никуда. – Грант помолчал. Затем продолжил: – Фаркар был без сознания и пришел в себя лишь за несколько минут до смерти. Он попытался что-то сказать. Его последние слова – «Икс или Игрек. Сон Сюзи».

– Это, – сказал Томми, – как-то не слишком информативно…

Грант улыбнулся:

– Чуть информативнее, чем может показаться. Понимаете ли, нам уже знакомы эти псевдонимы – Икс и Игрек. Это два наиболее важных и осведомленных немецких резидента. Мы сталкивались с их деятельностью в других странах и знаем о них очень мало. Их обязанность – организовывать «пятую колонну» в зарубежных странах и осуществлять ее связь с Германией. Насколько мы знаем, Икс – мужчина, Игрек – женщина. Насколько нам известно, они наиболее доверенные агенты Гитлера, и в одном зашифрованном письме, которое нам удалось расшифровать в начале войны, была фраза – «в Англию назначить Икс или Игрек. Полномочия неограничены».

– Я понял. И Фаркар…

– Насколько я понимаю, Фаркар напал на след одного из них. К сожалению, мы не знаем, на чей именно след. «Сон Сюзи» звучит загадочно, но Фаркар не из высшего света, и с французским произношением у него беда. В кармане у него был обратный билет в Лихэмптон, что наводит на некоторые мысли. Лихэмптон находится на южном побережье – этакий будущий Борнмут или Торки[3]. Там много частных отелей и пансионов. Среди них есть один под названием «Сан-Суси»…

– Сан-Суси… Сон Сюзи… Понимаю, – снова сказал Томми.

– Да? – спросил Грант.

– Идея состоит в том, – сказал Бересфорд, – что мне надо поехать туда и… ну… порыскать?

– Именно так.

Томми снова расплылся в улыбке.

– Немного неопределенно, не так ли? – спросил он. – Я даже не знаю, кого высматривать.

– И я не могу вам помочь. Я не знаю. Всё на ваше усмотрение.

Томми вздохнул. Расправил плечи.

– Я могу попробовать. Но я не великий интеллектуал.

– Насколько я слышал, в прежние времена вы хорошо справлялись.

– Это было чистое везение, – торопливо сказал Бересфорд.

– Что ж, как раз удача нам и нужна.

Томми поразмыслил пару минут, затем сказал:

– Расскажите об этом самом «Сан-Суси».

Грант пожал плечами:

– Возможно, все это необоснованные подозрения. Не знаю. Фаркар мог вообще иметь в виду песенку «Сестричка Сюзи стирала для солдат». Тут все сплошная загадка.

– А сам Лихэмптон?

– Да как все подобные места, таких пруд пруди. Старые дамы, старые полковники, безупречные старые девы, сомнительные постояльцы, подозрительные постояльцы, один-два иностранца… На самом деле всех понемногу.

– И среди них Икс или Игрек?

– Не обязательно. Возможно, кто-то, имеющий связь с Икс или Игрек. Но, скорее всего, сами Икс или Игрек. Место безобидное, пансионат на морском курорте.

– Вы не представляете, кого мне искать – мужчину или женщину?

Грант покачал головой.

– Ладно, – сказал Томми. – Могу попытаться.

– Удачи вам в вашей попытке, мистер Бересфорд. А теперь подробности…

Через полтора часа, запыхавшись, прибежала Таппенс, сгорая от любопытства. Томми был один. Он сидел в кресле и насвистывал, и на лице его было написано сомнение.

– Ну? – спросила Таппенс, вкладывая в это односложное слово целую вселенную эмоций.

– Ну, – с некоторой неуверенностью ответил Томми, – я получил работу. Что-то вроде того.

– Вроде чего?

Томми скорчил подходящую гримасу.

– Бумажная работа где-то в какой-то шотландской дыре. Язык за зубами и все такое, но звучит не слишком впечатляюще.

– Для нас обоих или только тебе?

– Боюсь, только для меня.

– Чтоб тебя приподняло да шлепнуло! Наш мистер Картер просто негодяй!

– Думаю, на такой работе они предпочитают разделять полы. Иначе будет отвлекать.

– Это шифровка или дешифровка? Как работа Деборы? Будь осторожнее, Томми, люди от такой работы трогаются умом, не спят и бродят по ночам, стеная и повторяя «девять-семь-восемь-три-четыре-пять-восемь-шесть» или что-то типа этого, а под конец у них случается нервный срыв, и они возвращаются домой.

– Только не я.

– Рано или поздно и с тобой так будет, – мрачно сказала Таппенс. – Может, я тоже могу поехать? Не для работы, а как твоя жена – тапочки, там, перед камином, горячий ужин в конце дня…

У Томми был неловкий вид.

– Прости, старушка. Прости. Мне ужасно не хочется тебя покидать…

– Но ты должен, – тоскливо пробормотала она.

– В конце концов, – неуверенно сказал Томми, – ты же можешь вязать.

– Вязать? – ответила Таппенс. – Вязать? – Схватив вязанье, она швырнула его на пол. – Я ненавижу шерсть цвета хаки, и цвета морской волны для ВМС, и голубого для ВВС! Я хочу связать что-нибудь цвета фуксии!

– Звучит вполне по-военному, – сказал Томми. – Почти как угроза блицкрига!

Он действительно чувствовал себя неловко. Однако Таппенс по-спартански поддержала его, спокойно согласившись, что, да, конечно, он должен взять эту работу и что она как-нибудь переживет такое горе. И добавила, что слышала, что пункту первой помощи нужна уборщица. Возможно, ее возьмут.

Томми уехал в Абердин через три дня. Таппенс проводила его до поезда. Глаза ее блестели, и пару раз она сморгнула слезу, но держалась молодцом.

Только когда поезд отошел от перрона и Томми увидел бредущую по платформе маленькую одинокую фигурку, он ощутил комок в горле. Война или нет, но ему казалось, что он бросает Таппенс…

Он с трудом взял себя в руки. Приказ есть приказ.

Приехав в Шотландию, Бересфорд на другой день сел на поезд до Манчестера. На третий день поезд высадил его в Лихэмптоне. Там он отправился в главный отель и на другой день совершил тур по различным частным пансионатам и гостиницам, осматривая комнаты и расспрашивая об условиях сдачи жилья на долгий срок.

«Сан-Суси» представлял собой викторианский особняк из темно-красного кирпича. Он стоял на склоне холма, и из окон верхнего этажа открывался хороший вид на море. В холле стоял легкий запах пыли и кухни, ковер был потертым, но по сравнению с некоторыми другими гостиницами, которые посетил Томми, смотрелся очень даже прилично. Бересфорд поговорил с хозяйкой, миссис Перенья, в ее каб…