Имаго

Он шагал по аккуратно подстриженному газону. Холодные капли росы жалили подошвы босых ног. Ослепительно яркая зеленая трава на мгновение покорно приминалась под тяжестью тела, чтобы в следующий миг принять прежнюю форму. Сайрус смотрел под ноги, делая вид, что не замечает тревожного крика сирен, разлетающегося над городом. Если бы мир был похож на немое кино, ничто не омрачало бы прекрасное весеннее утро, пахнущее свежестью влажной земли. Земли бережно укрытой тончайшим, сотканным из тумана одеялом. Лишь на безупречно чистом небе поблескивали грани металлического цилиндра.

Полчаса Сайрус бесцельно бродил по зеленому ковру. Несколько раз он с тоской поглядывал на часы — до истечения срока оставалось сто восемьдесят минут.

Сайрус присел на газон. Лицо его не выражало никаких эмоций, и невозможно было определить, то ли он о чем-то напряженно размышляет, то ли сознание его сейчас наполнено лишь тишиной. Одинокой белой точкой на десяти тысячах квадратных метров, он сидел спиной к ненавистному спутнику города, сорок минут назад подавшего сигнал о наступлении.

— И давно он там? — поинтересовался Дик у коллеги.

— Минут тридцать, — спокойно, не сводя глаз с человека, сидящего в самом центре внутреннего двора, ответил Андрей.

— Костюмчик испачкать не боится? — попытался съязвить Дик, но Андрей не слушал. Тогда Дик достал из кармана пачку сигарет. Закурил.

Тишина, расползающаяся по вестибюлю, нарушалась лишь воем сирен. Андрей, не терпящий табачного дыма, теперь не обращал на него никакого внимания.

Некоторое время они молчали. Андрей не сводил взгляда усталых глаз с белой точки на поляне, Дик садил сигарету за сигаретой. Если бы мир был похож на немое кино…

— Пойду туда, — первым нарушил молчание Дик.

— Не надо. — Остановил его Андрей, — Лучше этого не делать!

— Какая разница? — Занервничал Дик, — через каких-то пару часов…

— Все равно не советую, — невозмутимым тоном продолжал Андрей, но упрямой походкой Дик уже направлялся к двери.

Солнце неумолимо двигалось на Запад, скользя по уже давно очерченной чьей-то безупречной рукой дуге. Звуки сирены доносились с юго-востока, оттуда, где вероятность вторжения была выше всего. Дик шел по мягкому ковру. Он не смотрел под ноги, а с каким-то странным, смешанным чувством наблюдал за "объектом", с утра дрейфующим над стратегическим центром города и страны. Впереди белела неподвижная фигура Сайруса. Дик остановился в шаге от главнокомандующего, произнес то, что должен был:

— Заседание начнется через десять минут.

— Как думаешь, Дик, что они предпочтут?

— Кто? — спросил Дик, а в мыслях сразу возник ответ, — От этих можно ждать чего угодно!

— Поставь себя на их место, — увлеченно продолжал Сайрус, — что, по-твоему, эффективнее?

Дик задумался. Постоял минуту, переминаясь с ноги на ногу, отчаянно пытаясь найти правильный ответ. Сайрус не стал дожидаться:

— Определенно, у них другое мышление. Черт возьми, их мышление — сплошная железная, нерушимая логика, присущая только Искусственному Интеллекту! — воскликнул Сайрус, вставая с газона. — Они — на самом деле, единое целое, — коротко добавил он и быстро зашагал к воротам штаб-квартиры.

При всей своей грандиозности всех желающих зал вместить не мог. Под стеклянным куполом центрального здания собралось чуть более трехсот человек. Те, кому не хватило мест, толпились в проходах между рядами. Кто-то даже умудрился присесть на высокие и узенькие подоконники. Кондиционеры работали на полную мощность.

Когда Главнокомандующий, а по совместительству Глава Объединенного правительства вошел в зал заседаний, гул встревоженных голосов умолк. Человек за трибуной облегченно вздохнул, в глазах его мелькнула искра надежды. Он публично поприветствовал Главнокомандующего и после рукопожатия предоставил трибуну.

Сайрус окинул взглядом присутствующих, словно искал кого-то, глубоко вздохнув для уверенности, начал:

— Приветствую всех собравшихся! — Полдесятка микрофонов улавливали и передавали малейшие нюансы интонации говорящего, — Хотелось бы сразу перейти к делу, — люди в зале изумленно переглядывались. Напряжение нарастало. Какое решение предложит Главнокомандующий?

Сайрус продолжал:

— Цивилизация, предъявившая нам ультиматум, как вы успели заметить, имеет совершенно иную, отличную от человеческой, логику. Следовательно, в решении создавшейся проблемы требуется совершенно иной подход. — Сайрус замолчал на секунду, собираясь с мыслями, затем продолжил, — Нам не известны ни местонахождение штаба, ни военный арсенал противника. Ранее прозвучала версия, что мы имеем дело с неким Разумом с непонятной людям моралью, либо вовсе ее не имеющим. Со своей стороны смею предположить, что Разум этот — не что иное, как Искусственный Интеллект. Да, господа, — заверил Сайрус публику, — нам навязывают войну с противником, лишенным всяких человеческих проявлений…

Сайрус выдвигал гипотезы, доказывал и отвергал все новые и новые версии. Время от времени кто-нибудь из присутствующих в зале поднимался с места, задавал вопрос, над которым ломали головы аналитики, ученые и военнослужащие. Время от времени на огромном экране позади трибуны появлялась карта, и Глава Объединенного правительства с жаром принимался объяснять тактику противника, предлагать варианты ответных ходов. Но это было все равно, что смотреться в кривое зеркало — отражение невероятно далеко от действительности. Сайрус это понимал.

В напряженных дебатах минул час. В запасе оставалось сто двадцать минут. Постепенно члены заседания сошлись на том, что необходимо срочно связаться со штабом противника, провести дополнительные переговоры. Так и поступили.

Примерно через пятнадцать минут после принятия решения о переговорах удалось установить контакт с "цилиндром".

— Мы, Разум, принимаем ваше приглашение к переговорам, — сообщил вполне "человеческий" голос. Ровным белым светом мерцал экран видеофона, а голос вещал:

— Мы, Разум, не имеем конкретной формы, но можем создать зрительный образ, способствующий вашему лучшему восприятию и пониманию. Мы заинтересованы в этом.

Люди в зале утвердительно закивали. Сайрус произнес:

— Согласны.

Через секунду на экране появился весьма приятной внешности мужчина сорока с лишним лет в деловом костюме. Всегда спокойные, свободные от чувств глаза на искусно имитирующем эмоции лице. Его вполне можно было принять за обычного человека. Почти обычного…

— Что вам нужно? — Напрямую спросил Главнокомандующий. — Каковы ваши требования?

Дианы нигде не было. Лиллиан заглянула во все комнаты, но Дианы нигде не было. Лиллиан уже было отчаялась найти свою пятилетнюю дочь, когда, проходя мимо кустов сирени, услышала заливистый детский смех. Она поспешила туда.

Прямо на земле под пышной сиренью сидела Диана и, казалось, разговаривала сама с собой. Лиллиан сначала даже растерялась, но вскоре взяла себя в руки.

— Диана, — облегченно вздохнула она, — как же ты меня напугала!

Лиллиан взяла дочку за руку, и они направились в дом. По дороге маленькая Диана восторженно говорила о своем новом друге, о том, как забавно он машет крыльями, пытаясь взлететь, но погруженная в мрачные мысли о нависшей угрозе, Лиллиан почти не слушала рассказ дочери. Неожиданно Диана остановилась. Лиллиан спросила:

— В чем дело?

Темные, как бездонные озера, глаза Дианы утратили прежний блеск. Дочь пристально смотрела на мать.

— Что такое, детка? — встревожилась Лиллиан.

— Они давно все решили… — тихо произнесла Диана. — Мама! — воскликнула она. — Папа должен знать!

— О чем ты? — Недоумевала Лиллиан, но дочь твердила свое. Диана превратилась в шумного, капризного ребенка, требующего немедленной встречи с отцом.

Вернувшись домой, Лиллиан по видеофону связалась со штаб-квартирой Объединенного правительства. Диспетчер вежливо сообщила, что в данный момент все члены правительства заняты и что неизвестно даже приблизительное время окончания переговоров.

— Оставь в покое кота! Хватит с него вчерашних прыжков через костер! — Строго сказала Лиллиан, но потом снова вернулась к видеофонному разговору. — Извините, это я дочери. Галина, будьте добры, когда Сайрус освободиться, передайте, что мы с Дианой ждем его звонка.

— Лучше внуши ему в саду мышек половить, — сказала Лиллиан, обращаясь к дочке.

Кто-то, поддавшись панике, возмущался; кто-то сохранял спокойствие, и таких было большинство. Атмосфера накалялась с каждой секундой, и оставаться в зале, под хрупким стеклом, становилось невыносимо.

Сайрус осознавал всю тупиковость положения, но в душе его жила неистребимая, присущая только человеку, надежда. Вопреки всему он хотел верить. Действовать. Знать, наконец!

Иллюзия на экране с поддельно-вежливой улыбкой продолжала:

— Мы, Разум, будем весьма признательны за содействие, если вы в течение указанного срока найдете способ покинуть Землю. В противном случае Мы, Разум, будем вынуждены терминировать вашу расу, как нежелательный элемент в разрабатываемом нами проекте. Повторяю, — НАМ НУЖНА ТОЛЬКО ЭТА ПЛАНЕТА. Соответственно, Мы, Разум, не преследуем цели уничтожить человечество.

— Не имеете права! — выкрикнул кто-то. По залу прошлась волна возмущений. Лицо на экране переменилось, улыбка разгладилась, невозмутимым тоном голос ответил:

— Ваше заявление противоречит событиям последних тысячелетий. Нам достоверно известно, что вопреки "морали" (как это у вас называется), некоторые ваши индивиды предпринимали действия по уничтожению себе подобных. Примерами являются: инквизиция, фашизм, ядерные бомбардировки, создание и распространение вируса СПИДа, геноцид, войны, терроризм… Это далеко не полный список.

Неожиданно экран погас. Люди занервничали. Становилось душно. Сайрус ослабил галстук, залпом выпил стакан холодной минералки, затем объявил перерыв. Ожидая продолжения переговоров, никто не решался покинуть зал заседаний.

Сайрус задумчиво смотрел на экран и не сразу заметил как из-под земли возникшего Андрея.

— Присаживайся, — предложил он коллеге, указывая на единственное свободное поблизости кресло. — Что нового? — спросил Сайрус, продолжая изучать пространство перед собой.

— "Разум" готовит какую-то пакость, — начал Андрей. Сайрус молча закивал. — Оружие массового поражения.

— Андрей, — тихо сказал Сайрус, — им нужна планета. Понимаешь? В целости и сохранности!

Андрей задумался, в висках затикала боль, воздуха в легких становилось все меньше и меньше. Привычным движением он достал из кармана ингалятор. Подействовало, — приступ был погашен.

— Есть версия, — снова заговорил Андрей, глядя на сверкающий купол над головой, — что "Разум" располагает психотропным оружием и, наверняка, его использует.

— А дальше? — нетерпеливо бросил Сайрус.

Андрей пожал плечами. Можно было догадываться, предсказывать, надеяться… Но точного ответа не знал никто.

Некоторое время они молчали.

Прозрачный купол охотно впускал, рассеивая, солнечный свет. День разгорался беспощадным костром.

— Вот что, — вдруг заявил Сайрус, — Ударим первыми!

Андрей, вовсе не удивившись решению Сайруса, произнес:

— Пробовали. Еще на подходе к орбите. Как только "объект" проигнорировал предупреждение. Вам прекрасно известно, что никакое наше оружие не способно причинить ему вреда.

Сайрус внимательно слушал речь заместителя. Сейчас в нем боролись два чувства — отчаяние и готовность действовать. В голове вертелся единственно возможный, единственно верный ответ.

— Предупреди все подразделения. Готовимся к бою…

Дверь тихо отворилась, и Лиллиан вошла в комнату дочери. Диана сидела на полу, сложив ножки в позе лотоса. На мгновение Лиллиан показалось, что перед ней сейчас не человек, а прелестная фарфоровая кукла. С аккуратно уложенными локонами, с маленькой черной родинкой на левой щеке.

Лиллиан не смела разбить тишину, легким облаком повисшую в пространстве. Она осторожно шагнула в сторону дочери, остановилась в метре от нее. С любопытством заглянула в огромные, бездонные глаза Дианы, но так и не решилась заговорить. Интуитивно Лиллиан понимала, что этого делать не стоит. Постояв с минуту возле дочери, она вышла из комнаты так же бесшумно, как и вошла.

Лиллиан отчаянно пыталась понять, что происходит. Сначала она попробовала отвлечься с помощью кулинарии, но, пересолив последнюю порцию омлета и пережарив цыпленка, бросила бесполезное занятие. Закинув запачканный фартук в стиральную машину, Лиллиан поднялась наверх.

Расползающаяся повсюду тишина не давала ей покоя. Несколько раз Лиллиан едва не падала в обморок от внезапно накатившей головной боли. Тогда, схватившись за перила, ей удавалось устоять на ватных ногах. Казалось, от первой до последней ступеньки минула целая вечность.

Наконец, Лиллиан предстала перед заветной дверью. Снова, как и тридцать минут назад, та бесшумно распахнулась. Лиллиан шагнула в залитую ярким светом спальню дочери. Далеко не сразу она смогла открыть глаза. Лиллиан нервно глотала неведомо куда исчезающий воздух. Теперь уже нисколько не заботясь о нерушимом покое, она бросилась к окну. Стеклянные створки с шумом распахнулись, и в комнату ворвался поток воздуха. Одурманенная таким обилием кислорода, Лиллиан мягко опала на пол. Она не сразу заметила, как фарфоровая куколка стала оживать. Сначала появился привычный блеск черных глаз, затем девочка медленно потянулась в стороны, расправляя плечики. Наконец, Диана обратила внимание на сидящую под окном Лиллиан. Девочка спрыгнула с кровати, подошла к матери.

Некоторое время они молчали. Постепенно к Лиллиан возвращались эмоции, мысли, чувства, — все то, что содержит в себе человек. Диана, тем временем, терпеливо дожидалась, слегка поглаживая Лиллиан по голове.

— Что ты делаешь? — растерянно спросила Лиллиан.

— Помогаю тебе, — спокойно ответила Диана.

Лиллиан хотела было задать еще один вопрос. Засыпать дочь вопросами. Но даже рта раскрыть не смогла. Будто в гипнотическом трансе, она с трудом управляла наполненным свинцовой тяжестью телом.

Казалось, Диана даже не собиралась комментировать свои действия. Молча, с едва уловимой улыбкой она продолжала касаться головы и рук матери. Лиллиан не сопротивлялась, к тому же, с каждым таким прикосновением тело наполнялось энергией, боль стихала и спустя пару минут исчезла, растаяла, словно снежинка, упавшая на горячую ладонь.

— Все будет хорошо… — приговаривала Диана, а Лиллиан внимательно слушала, — Все будет хорошо. Только мне сейчас очень нужно увидеться с папой. Очень-очень нужно!

Лиллиан вопросительно посмотрела на дочь.

— Я пока не могу этого объяснить, — серьезно, с совершенно "взрослой" интонацией произнесла Диана.

Лиллиан молча согласилась.

Сорок минут до начала военных действий. Все только и рассуждают о неведомом оружии, которым располагает противник. Воздух наполнен тревогой.

Быстрыми шагами Сайрус направлялся к двери, когда столкнулся с диспетчером. Галина выглядела встревоженной.

— Что? — раздраженно спросил Сайрус.

— Ваша супруга на линии, — стараясь выглядеть невозмутимой, отрапортовала Галина и поспешила в диспетчерскую.

Здание правительства напоминало муравейник. Сайрус шагал по кишащему людьми коридору. Из распахнутых настежь окон дул прохладный майский ветерок. Каждый вдох, каждое движение наполнялись смыслом. Какое-то болезненное осознание подняло Сайруса над жизнью, словно ураган, вырывающий дерево.

С корнями.

С землей.

С тем, что было.

Смолкли голоса взбешенных сирен. Мир стал похож на немое кино…

— Папа!

— Здравствуй, солнышко! — Сайрус старался выглядеть радостным. В груди протяжно заныло…

— Я знаю, что происходит! — категорично заявила Диана, глядя отцу в глаза. — Ваш план никуда не годится.

Сайрус грустно, криво улыбнулся: девочка пяти лет от роду обезоружила его парой фраз. Скрывать правду не имело смысла.

— У нас нет другого выхода. Идет эвакуация, — словно оправдываясь, произнес он.

— Нам сообщили, — добавила Лиллиан, все это время молча сидевшая рядом с Дианой.

— Так почему вы не в убежище?!

— Я должна быть на поверхности, спокойно, уверенно ответила Диана. — А мама не захотела меня оставлять.

Что в таких случаях говорят отцы?

— Почему ты должна быть здесь?

— Не могу объяснить: нельзя, — отчеканила дочь. — Пойми, пап! Своими "войнушками" вы ничего не добьетесь!

Сайрус пристально смотрел на Диану и с затаенной тревогой слушал речь маленького человечка.

— Что его породило?

— Разум? — немного подумав, озадаченно произнес Сайрус. Диана, с довольной улыбкой на детском лице, кивнула. На пухлых щечках проявились две ямочки. Торжествующим тоном она воскликнула:

— И уж точно не искусственный!

Сайрус смотрел сквозь экран. Унылое пространство превратилось в большую мутную кляксу. Разум, разум…

Андрей хотел было возразить, но Сайрус все равно не слушал. Оставить на поверхности тех, кто не пожелает укрыться в убежище?! Да, он не ослышался, — Сайрус требовал нарушения конституции.

— Зачем? — недоумевал заместитель.

— Считай, что это приказ, — тихо, не отрывая задумчивого взгляда от яркого пейзажа за окном, произнес глава правительства. Тихо, но отчетливо.

— Я пришлю за вами.

— Нет, папочка. У вас там поле особой мощности, в нем я не смогу ничего сделать.

— Какое еще поле?! Можешь объяснить, что вы задумали?

— Нет.

С минуту Сайрус сидел неподвижно, размышляя над словами дочери. Он был абсолютно уверен в своем одиночестве, когда, повернувшись в кресле, увидел знакомую фигуру начальника разведки. Худощавый, с отпечатком вечной скуки, застывшем на не молодом, но еще далеко не старом, испещренном морщинами, лице. Не дожидаясь позволения, Моос уселся в кресло напротив главнокомандующего.

— Что?

— Вам пора.

— Вам?!

— Некоторые останутся, — спокойно, размеренно произнес Моос, — глава правительства должен укрыться в убежище.

— Как крыса! — гневно бросил Сайрус, — Смотреть через мониторы, как железяка втаптывает людей в грязь. Стирает в порошок!

Невозмутимым тоном, который всегда выводил Сайруса из равновесия, Моос продолжал:

— Это закон.

— К черту! — Вскричал Сайрус и почувствовал, как бешено застучало в висках. — Я только что распорядился, оставлять на поверхности всех, кто не пожелает идти в убежище…

Резко, словно стрела, выпущенная из туго натянутого лука, Моос вскочил с места. С лица слетела надменно-скучающая маска. Холодные серые глаза впились в главнокомандующего.

— Делайте, как я говорю! Сейчас вы отправитель с убежище вместе со всеми! — Моос улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов. Было в его улыбке что-то зловещее, но что именно, Сайрус понять не мог. Наступила тишина. Оба: глава правительства и начальник разведки ждали ответа оппонента. Первым заговорил тот, чья реакция по долгу службы была быстрей, — то есть, Моос:

— Собирайтесь.

— Я останусь, и точка!

— Не говорите ерунды, Сайрус! Вы нужны в убежище. Я лично позабочусь о вашей безопасности.

После этих слов в кабинет вошло человек десять солдат разведподразделения. Моос сцепил ладони в некий воодушевляющий жест, но в его исполнении он таковым не казался. Очевидно, все было спланировано заранее, Сайрусу не оставалось ничего, кроме как под конвоем проследовать в убежище.

Играть свою роль.

— Чтобы не сойти с ума, чтобы сохранить хоть каплю рассудка, — помни: все — СНОВИДЕНИЕ, ИГРА! Когда люди, обезумев, пойдут навстречу смерти, когда никто тебя не услышит, — помни об этом!

Сайрус помнил. Или, по крайней мере, пытался, шагая из угла в угол, будто загнанный зверь. "Золотая клетка" президентского бомбоубежища, казалось, давила со всех сторон, и только слова пятилетней девочки дарили надежду.

К полудню завершилась эвакуация. Все пятимиллионное население столицы и миллиардное — страны было успешно укрыто в подземных бункерах. За исключением…

Сколько человек предпочло встретить непрошенных гостей на поверхности, никто не считал. По самым приблизительным данным, — порядка ста тысяч. Едва обе стрелки сошлись на отметке "двенадцать", захлопнулись последние ворота. Залитые полуденным солнцем улицы опустели.

Мир застыл, затаил дыхание в ожидании неизбежного.

Смирившись.

Диана заперлась в детской, велев матери приковаться наручниками к чему-нибудь устойчивому и неподвижному.

— Тебе необходимо приковать себя наручниками. Ключ забрось как можно дальше, — сказала она и побежала вверх по лестнице.

Лиллиан не решалась спросить, для чего это нужно. Постояв немного, задумчиво перебирая коралловые бусы, она отправилась в кабинет мужа и, порывшись в ящиках стола, нашла то, что искала.

Лиллиан сделала так, как велела Диана, а когда по дому разлетелся одинокий бой старинных часов, щелкнула браслетом на левой руке, приковавшись к металлической конструкции стеллажа, растущей от пола до потолка.

Так, что при всем желании освободиться не удастся.

Так она думала, когда со всего размаху швырнула серебристый ключик в самый дальний угол комнаты. На десяток метров от своего местонахождения.

Наступила тишина. Затишье перед неминуемой бурей, которая могла оказаться всем, чем угодно. Лиллиан сидела неподвижно на полу и смотрела в окно и видела только ровную, сплошную небесную гладь, освещенную невозмутимым и бесконечно добрым солнцем.

В безмолвии Лиллиан слышала свой пульс; шумное, сбивчивое дыхание, но до ее ушей не доносились: четкая, слаженная возня с ракетными установками; отрывистые команды штаба, гремевшие по внутренней связи; молчаливое отчаяние, с которым солдаты ждали начала атаки. Стук мотора в ее груди, казалось, заглушал Вселенную…

В какой-то момент Лиллиан почувствовала, как из кожи проступили холодные капли и, сливаясь в тонкие струйки, устремлялись к пояснице. Вдруг в Лиллиан вспыхнуло единственно верное, не поддающееся контролю желание, — идти строго на северо-восток. Неумолимое течение подхватывало Лиллиан и повелевало покинуть дом, город. Эта женщина даже не представляла, что оно уносило не только ее…

Одни за другими распахивались ворота бункеров, и на пустые улицы высыпала обезумевшая толпа. В едином порыве, движимые одной великой силой, люди, позабыв обо всем на свете, шагали в направлении центра города.

Душный воздух был наполнен голосами, запахами взмокших тел и раскаленного асфальта. Все слились в одно: военные и гражданские, мужчины и женщины, взрослые и дети.

Множество копий металлического цилиндра, которые вскоре окрестили "сигарами", будто огромные серые бревна на водной глади, зависли над городом. По всему пространству, попадающему в поле зрения, были расставлены эти странные механизмы, — шахматные фигуры на небесной доске.

Меньше, чем через час, все главные площади города наводнили люди, прибывшие из ближайших бункеров. Те, чье путешествие завершилось, терпеливо ожидали дальнейших событий. Несколько площадей в скором времени оказались переполненными до отказа. В то время, пока толпа шествовала по улицам, в направлении, ведомом только ей, "сигара", повисшая в воздухе над заполненной площадью, вспыхнув ярким белым светом, очертила круг, заключивший в себя всех, находившихся в радиусе двух километров. Люди в нем стояли неподвижно и безразличными глазами смотрели сквозь пространство перед собой…

…Сквозь реальность.

Вторая вспышка — и площадь опустела. И только черные, обуглившиеся трупы людей рассыпались под натиском весеннего ветерка. Постепенно и неизбежно, площадь за площадью, тысяча за тысячей, человечество уступало место под солнцем, право на жизнь. Это происходило повсеместно: все меньше людей, все больше выжженной пыли.

Лиллиан отчаянно пыталась освободиться. Решительно, и бездумно она трясла наручниками, стараясь снять их с затекшей руки. Но, вместо того, чтобы отпустить несчастную, те, наоборот, усиливали свою хватку, и вскоре стальные браслеты впились в хрупкие запястья Лиллиан. Потекла кровь.

Не издав ни единого звука, с каким-то оледенением в серых глазах, не чувствуя боли Лиллиан впилась зубами в закованную руку.

В то место, откуда хлынула горячая алая жидкость…

Дверь была заперта снаружи. Сайрус понял это после нескольких безуспешных попыток открыть ее при помощи кода. Тогда он включил видеофон.

— Мистер Моос, начальник разведки!

Ничего не изменилось. Вместо голоса начальника разведки в динамиках закапали прерывистые "тире" ожидания. Сайрус снова и снова давал команды видеофону, но на связь никто не выходил. Тогда он нажал на "тревожную кнопку".

Ни через минуту, ни через пять никто не ответил. Сайрус бросился к двери. Он кричал, чтобы ее открыли; тарабанил по ней кулаками, пинал; швырнув в стену, разбил в щепки стул.

Тщетно.

Этого не слышал никто.

Потому что, к сожалению или к счастью, Сайрус оказался единственным "узником" бомбоубежища.

Сидя на полу, прислонившись спиной к непокорной двери, Сайрус думал о том, что могло произойти снаружи. Что могло случиться. Что происходит.

Впервые за много лет он вспомнил детство. Счастливые дни, которые никогда не оживут, теперь, возможно, даже в памяти.

Впервые за много лет он подумал о Боге, который не был для него ни судьей, ни держателем мира.

— Кто ты? — прошептали губы, и Сайрус почувствовал, как из кожи проступили капельки пота…

Солнце бесцеремонно ворвалось в комнату, и Кира, разбуженная его лучами, поморщилась.

— Мама, — взмолилась она, — мне же к третьей паре!

— Хочу, чтобы ты позавтракала со всеми, — сказала Маргарет с улыбкой, — у тебя двадцать минут.

Она поцеловала дочь в щеку и ушла.

Кира завернулась с головой в одеяло.

Но сон улетучился безвозвратно.

— Выспалась, называется! — буркнула Кира, запрыгивая в тапочки.

Редкий момент — вся семья в сборе.

— Доброе утро, дочка! — поприветствовал ее отец.

— Салют, — небрежно бросила Кира и рухнула на стул.

Пятиклассник-братишка уплетал тосты с джемом. Кира потянулась за фруктами.

Новый день девушка предпочитала начинать с апельсинов.

Этот не был исключением.

— И кто это интересно опять разрядил мой плеер? — покосилась Кира на брата. Тот сделал безучастное выражение лица и лишь пожал плечами.

— Ден, у тебя свой плеер есть! — сказала Кира с укором.

— Твой мне больше нравится, — парировал брат, нагло ухмыляясь.

— Ворчунья! — Маргарет рассмеялась.

— Мам! — возмутилась девушка. — А брать мои вещи без спроса нормально?!

Маргарет промолчала. Кира бросила на брата раздраженный взгляд, от которого тот едва не подавился (чуть не подавился).

— Извини, — пробормотал он испуганно.

— Так-то лучше, — сказала Кира удовлетворенно.

— Как дела у моей дочери в университете? — поинтересовался Том.

— Замечтательно, пап! — ответила Кира с легкой усмешкой. — Того и гляди сделают из нас "настоящих людей". — Последняя фраза прозвучала с таким пафосом, что даже самой Кире стало неловко. Она целиком и полностью отдалась делу по очистке апельсинов. Но, казалось, ее отец не придал тону ответа никакого значения.

Вдруг зазвонил мобильный.

Таня.

Университетская подруга Киры.

— Кира! Кира! Слушай! — Кричала она в трубку, как заведенная.

— Да не кричи ты так! — взмолилась Кира. — Что случилось?

— Там… там… — на другом конце послышались всхлипы, — мои родители, Кира! Они словно зомби… — долгий, протяжный вопль.

— Что с ними? — Кира начинала терять терпение. — Ты меня пугаешь! Таня, что произошло?

— …они… они ушли… на площадь… — рыдая сказала девушка. — Я пыталась их остановить, но они словно обезумели! Они отправились на площадь… Ты не представляешь, Кира, сколько там народу! — Воскликнула Таня. — Они все…

— Что? — бросила Кира нетерпеливо.

— Это все вспышка, — последовал ответ, и снова слезы, всхлипы.

— Разве ты не видела?! — удивилась Таня, немного успокоившись. — Посмотри на небо!

Кира с опаской взглянула на своих близких, беззаботно сидевшими за столом, и поспешила на улицу.

На едва проснувшемся небосклоне, всего лишь в какой-то сотне-другой метров над землей, угрожающе поблескивал цилиндрический объект. Кира прикинула примерное расстояние от него до ее дома, и неприятная дрожь прокатилась по ее телу…

— Таня! — окликнула она подругу. — Что это?!

— Это они, Кира, они, — бесцветным голосом отозвалась подруга. — Позавчера мне приснилось, что эти существа… пришельцы… что они похитили моих родителей. Я плакала, умоляла оставить их, забрать вместо них меня… но бесполезно! Один из этих гуманоидов сказал, что мое место здесь и что очень скоро я узнаю, почему.

Таня судорожно вздохнула.

— Кира! Слушай внимательно! — заявила она решительным тоном. — Запри своих родителей надежней! Так, чтобы они не смогли выбраться.

— Это обязательно?

— Да, черт возьми! Обязательно! — Воскликнула Таня. — Сейчас я жалею, что не сделала этого.

— Спасибо, — сказала Кира, запинаясь.

— Запомнила?

— Да.

Кира вернулась на кухню.

— Кто это был? — поинтересовался отец.

— Таня.

Остальную часть завтрака прошла для Киры под знаком тревожного ожидания. Она перебирала в голове все более или менее подходящие для плена своей семьи места. Она уже было отчаялась, но решение, как это часто случается, пришло неожиданно.

Подвал.

Давно забытый винный погреб, построенный предыдущими хозяевами. Родители Киры его никогда не использовали. Да и открывали всего два раза.

— Мам, а где ключ от подвала? — незамедлительно поинтересовалась она.

Маргарет искренне удивилась вопросу дочери.

— В комоде. Там же, где и остальные ключи, — ответила она, — а зачем он тебе?

Но Киры и след простыл. Она вскочила из-за стола, едва Маргарет договорила. Отец и брат перекинулись тревожными взглядами.

Кира пулей пронеслась через весь дом в гостиную. Открыла комод. Ключей оказалось несколько. Она выгребла их все и побежала к подвалу.

Дрожащими от волнения пальцами перебрала горсть ключей, по очертаниям пытаясь определить нужный. Наконец, после долгих минут мучений, один из них подошел. Кира с облегчением заглянула в подвал.

Кира убедилась, чтобы температура воздуха в погребе была приемлемой. К счастью, прежние хозяева предусмотрели систему отопления и вентиляции подвального помещения, да и площадь позволяла разместить в нем до десяти человек. Без сильного для них дискомфорта.

— Куда ты пропала? — поинтересовалась Маргарет, когда Кира вбежала в гостиную.

— Где папа и Ден?

— Отец пошел к себе в кабинет. За документами. А твой брат наверху, — ответила Маргарет. — А что случилось?

— Некогда объяснять, — бросила Кира и побежала за остальными членами семьи.

— Что происходит? — недоуменно спросил Том, усаживаясь на диван рядом с Маргарет. Но больше всех возмущался Ден.

— Я собрала вас здесь, потому что… — Кира на мгновение замолчала, перевела дух и продолжила, — потому что хочу показать кое-что очень важное! Вы не поверите, пока не увидите собственными глазами! — произнесла она с фальшивым воодушевлением, но этого оказалось достаточно, чтобы через минуту вся семья проследовала за ней в погреб.

— Ну и? Что ты хотела показать? — нетерпеливо спросил Ден, когда они стояли в самом центре подвального помещения.

— Подождите меня здесь! — велела Кира и взбежала по лестнице. Переступила порог и только тогда объяснила, зачем привела их, своих близких, в подвал.

— Свет я оставлю включенным. Поверьте, так надо! — пыталась она объяснить. — Это все для того, чтобы вас спасти!

— Я люблю вас, мои родные! — сказала она с грустью, а через секунду закрылась тяжелая, металлическая дверь. Щелкнули замки.

Неутомимый весенний ветер подхватывал и кружил черную пыль над площадями, пустеющие пространства которых занимали вновь прибывшие. Это продолжалось уже около часа. Время от времени в разных уголках столицы вспыхивали и моментально гасли десятки лучей. Под неустанно палящим солнцем.

Хрупкая молодая женщина одиноко брела по проспекту. Строго на северо-восток. Длинные каштановые волосы разлетались по ветру, одежда и лицо женщины были запачканы кровью. Она всегда смотрела прямо, и, не обращая внимания на сумятицу, царившую на соседних улицах, уцелевшей рукой придерживая покалеченное запястье, откуда сочилась кровь, шла по задымленной улице.

Лиллиан проделала долгий путь до ближайшей площади, и вот она у цели. На самом краю очерченного круга. Среди тысяч таких же.

Тишина. Толпа замерла в ожидании. И только слабый, сдавленный крик доносился со стороны. Люди стали расступаться, и вскоре из толпы выбежала совсем юная девушка. Словно ракета, она пронеслась, едва не налетев на Лиллиан.

— Да что с вами со всеми?! — пыталась она докричаться до окружающих, но никто не обращал на нее внимания. Девушка подходила к кому-нибудь, с отчаянной решимостью трясла за плечи, но пустыми глазами этот "кто-то" всегда смотрел сквозь нее. В очередной раз потерпев фиаско, девушка подошла к молодой однорукой женщине в последнем ряду.

Без тени ужаса на бледном, усыпанном мелкими веснушками лице, она взяла Лиллиан за покалеченную руку. Пару минут внимательно изучала рану, откуда все еще капала кровь, в то время как Лиллиан — живая марионетка этому не сопротивлялась, потом заглянула в глаза женщине, сотворившей с собой такое. На долю секунды к Лиллиан вернулось осознание, но этого оказалось достаточно, чтобы девочка-подросток сочла ее потерянной не безвозвратно.

— Слышишь меня? — трясла она Лиллиан, охрипшим голосом повторяя вопрос. Когда же девушка поняла, что Лиллиан ее тоже не слышит, взяла ее за руку и повела с площади. Но сдвинуться с места, вопреки своему безволию, Лиллиан не пожелала. Тогда девушка-подросток еще крепче вцепилась в нее и, борясь с сопротивлением, потащила из круга. Едва обе пересекли границу площади, позади, словно взрыв миллионов солнц, вспыхнула ослепительно яркая молния.

— Смотри! — девушка повернула Лиллиан лицом к площади, чтобы та увидела людей, моментально превращенных в пыль, — Смотри! Это могло случиться с тобой! — кричала девушка на свою спутницу. И, судя по всему, не напрасно…

Глаза Лиллиан подернулись влагой. Долгое время она молчала, безотрывно глядя на черную пыль, устилавшую асфальт, пока вдруг не почувствовала, как какая-то теплая корочка стягивает кожу рук…

Она кричала. От невыносимой боли и шока. Кричала так, что приблизиться девушка-подросток к ней не решалась. Только когда крик превратился в бессильные всхлипы, девушка обняла Лиллиан. В липкой паутине тишины "сигары" продолжали обрушивать столпы света на землю. Мир застыл на старой, беззвучной кинопленке.

— Что происходит? — наконец заговорила Лиллиан.

— А ты не видишь?! — закричала девушка. — Нас убивают! Как послушное стадо! Вот что происходит!

Лиллиан снова повернула к опустевшей площади, где потоки воздуха уже успели сравнять с землей сажу, бывшую некогда Венцом природы.

Бессвязные, пестрые мысли разгорались и потухали, сливаясь в один, непостижимый калейдоскоп. Лиллиан не могла понять, чего ей хочется больше: жить или умереть. Но одна мысль с бегом секунд становилась все ярче и вскоре вытеснила все остальные. Одна мысль поставила точку в извечном вопросе: "ЖИТЬ".

— Моя дочь! — воскликнула Лиллиан. — Моя дочь осталась дома. Одна! — сказала она, обращаясь неизвестно к кому, и ринулась с места. Но…

— Сначала мы обработаем и перевяжем твою руку, — заявила рыжеволосая девчонка.

— Диана там одна, понимаешь?! — закричала Лиллиан.

— Еще бы! Так было нужно. А тебе она велела приковаться наручниками. И не спрашивай, откуда мне это известно! — опередив Лиллиан, отрезала девушка.

Путь до ближайшей аптеки занял чуть больше двадцати минут. За это время Лиллиан удалось выяснить:

— что худенького, но, как она убедилась, невероятно сильного подростка зовут Кира;

— что своих родителей Кира заперла в подвале;

— что над некоторыми оружие пришельцев не властно, и что они, объединившись, пытались дать противнику отпор. Правда, о способе борьбы Кира не упомянула.

Превозмогая усиливающуюся с каждой минутой боль, Лиллиан шла позади рыжеволосой девушки. Затрудняясь ответить, что причиняло больше страданий: разрывающая на части боль в руке или клубок тревожных мыслей, роящихся у нее в голове.

Аптека находилась на первом этаже торгового центра неподалеку от здания Правительства. Так, что был виден флагшток, лениво колыхавшийся над закругленным фасадом.

— Почему они не заперли двери? — спросила Лиллиан, оглядываясь по сторонам, когда они с Кирой вошли в аптеку.

— А зачем? Кому-то ведь могут понадобиться медикаменты. Ты что, никогда не слышала о новом постановлении при чрезвычайном положении оставлять продуктовые магазины и склады, аптеки открытыми? Чтобы население могло выжить, — вздохнула Кира, поняв, что супруга главы Правительства далека как от дел политических, так и от гражданской обороны.

— Ну, вот! То, что нужно! — торжествующе воскликнула она, хватая с полок медикаменты.

Сайрус, Диана…Я должна вас найти! Я найду… найду…

— Эй! Слышишь меня?

— Да.

— Я уже было подумала, что они снова включили поле! — Облегченно вздохнула Кира. — Знаешь, в отдельно взятом радиусе они его выключают, — добавила она после короткой паузы, — когда луч сделает свое дело. Поэтому ты себя контролируешь. Правда, надолго ли?

— ?

Кира усадила Лиллиан за стол, с которого секунду назад полетели бумаги, письменные принадлежности, телефон.

— Начнем! — выдохнула девушка, расставив медикаменты на месте сброшенного хлама. — Но сначала я вымою руки.

Кира заглянула в служебную комнату. Справа от входа находились шкафчики для одежды и личных вещей персонала, слева — кушетка. Маленькая комнатушка блистала чистотой. На мгновение девушке показалось, что следы человеческого здесь пребывания были старательно уничтожены, потому что единственным различимым запахом был холодный и "пустой" запах кварцевого излучения.

— Обезболивать, надеюсь, не придется? — поинтересовалась Кира, вернувшись из служебной комнаты.

— Не придется, — прозвучал оторванный от реальности голос Лиллиан.

Четкими, уверенными движениями Кира сначала откупорила бутыль с перекисью водорода, обильно смочила марлю и принялась промывать рану, не забывая обработать кожу вокруг. После того, как экссудат был удален, а рана продезинфицирована, распечатала ампулу с бесцветной жидкостью, шприцем вытянула из нее все содержимое, которое немедленно ввела в закупоренную бутыль с водой для инъекций. Слегка потрясла флакон.

— Что это? — спросила Лиллиан.

— Лавасепт. Антисептик, — пояснила девушка, пропитывая кусок ваты приготовленным раствором. Лиллиан ощутила легкое, едва уловимое пощипывание, когда культи коснулся завернутый в марлю ватный тампон. Она не сводила глаз со своей руки, на то, как ловко ее перебинтовывают длинные тонкие пальцы.

Смотрела, потому что так был спокойней.

Видеть — все-таки лучше, чем чувствовать себя маленьким слепым котенком, заблудившимся в темном углу.

— Готово! — наконец объявила Кира.

— Спасибо.

— Это мой гражданский и профессиональный долг — помогать пострадавшим.

— ?

Девушка рассмеялась:

— Учусь в медицинском.

— Какой факультет? — поинтересовалась Лиллиан.

— Психиатрии.

Сайрус очнулся на полу перед хромированной дверью. Все тело прошивала острая боль, во рту пересохло. Он открыл глаза, но по-прежнему не мог понять, где находится. Почему оказался запертым в этой комнате. Боль, как отбойный молоток, продолжала бить, и Сайрус на мгновение пожалел, что пришел в сознание. Преодолевая усталость, он встал. Неуклюже пошатнулся, едва не упав, оглянулся по сторонам.

Экран видеофона погас и, как выяснилось, давно. Сайрус взглянул на часы. Неужели он пролежал без сознания час? Странный холодок пробежал по коже, он мгновенно вспомнил недавние события: и как оказался запертым снаружи, и как безуспешно пытался связаться с другими. Бросился к видеофону. Включил его. На экране горели символы: имя главы правительства и его идентификационный номер.

Сайрус ввел номер Лиллиан.

Последовал сигнал. Одна минута томительного ожидания показалась главе правительства часом. В голове роились тревожные мысли. Больше всего на свете ему хотелось быть рядом с близкими. Все, кем он был — мужем, отцом.

На экране появилось сообщение, что абонент недоступен.

Что-то перевернулось в душе Сайруса. Будто с двухсотого этажа сорвался лифт, и летел теперь в пропасть шахты. Он собрал всю свою волю и повторил попытку. Только на этот раз, набирая другой номер.

Номер своей дочери.

Сайрус не слышал, но чувствовал, как его губы независимо от его воли шептали имя дочери. Ни на секунду не останавливаясь, в то время пока видеофон устанавливал соединение.

Абонент был доступен. Оставалось ждать подтверждения вызова.

Сайрус облегченно вздохнул. Это означало, что Диана жива и имеет возможность выйти на связь. Он ждал. Ждал долго, пока видеофон не замерцал новыми символами…

Система предлагала Сайрусу либо попытаться снова набрать номер дочери, либо ввести другой номер.

Сайрус выбрал первое. Что ему оставалось? Если Диана жива и могла выйти на связь, он мог только надеяться, что она ответит. По крайней мере, он решил не сдаваться.

— Папа!

— Диана. — Устало произнес глава правительства, — Диана! Где мама?

Девочка выглядела уставшей, словно провела не одну бессонную ночь. Но все-таки, несмотря на обстоятельства, старалась выглядеть жизнерадостной.

— Папа, — начала она и замолчала, — я не знаю, где мама. Я была уверена, что с ней ничего не случиться, но она ушла.

Диана задумалась, а спустя минуту произнесла:

— С ней все хорошо. Не волнуйся!

Но от этих слов Сайрусу легче не стало.

— Она рядом с тобой, — добавила она, заметив отцовскую растерянность, — вы должны быть вместе.

— Не могу отсюда выбраться. Дверь заперта снаружи, — печально произнес Сайрус, втайне надеясь на добрый совет. Но Диана не спешила. Она встала из-за стола, медленно повернулась кругом. Сайрус внимательно следил за происходящим, не решаясь нарушить его ритуальную атмосферу. Невидящим взглядом девочка снова смотрела на своего отца. Сайрус спросил:

— Так нужно?

Девочка улыбнулась, в ее взгляде Сайрус прочел: "Так нужно!".

— Расскажешь потом? — поинтересовался Сайрус иронично.

— Сейчас.

— Есть хочешь? — поинтересовалась Кира у Лиллиан, открывая холодильник.

— Ага, — отозвалась та, — но, разве это правильно?

— ?

— Грабить супермаркет.

Кира ухмыльнулась:

— По-твоему, правильней умереть с голоду?

Лиллиан выбрала пиццу, колу и плитку своего любимого шоколада, от которого отказалась еще очень давно. Какой смысл соблюдать диету и питаться здоровой пищей, если скоро умрешь? — подумала она. Кира же, напротив, в поисках фруктов обшарила весь магазин.

— Начиталась книжек о здоровом питании? — поинтересовалась Лиллиан.

— Аллергия.

— ?

— На все, кроме сырой растительной пищи, — спокойно пояснила Кира.

— Прямо как у моей дочери, — Лиллиан печально улыбнулась.

Больше они не разговаривали. Только, закончив с трапезой, Лиллиан спросила:

— Какие планы?

Кира не спешила с ответом: помолчав с минуту, словно собираясь с мыслями, она произнесла:

— У меня — никаких.

— В таком случае, нам не по пути. Я должна найти… — начала было Лиллиан, но Кира ее перебила:

— Одна ты никуда не пойдешь!

— С какой стати ты указываешь, что мне делать, а что нет? — возмутилась Лиллиан. Но Кира сделала вид, что не расслышала. Тогда Лиллиан встала из-за стола и быстро направилась к выходу. Но Кира ее опередила:

— Твоя дочь просила меня присмотреть за тобой.

— Когда вы с ней говорили? — нетерпеливо спросила Лиллиан.

— Не нужно было тебе рассказывать, но раз уж ты настаиваешь…

— Ну!

— … Диана связалась со мной мысленно, — наконец, собравшись с духом, ответила Кира.

— И ты все это время молчала?! — усмехнулась Лиллиан.

Кира растерянно пожала плечами.

— Будь спокойна, ничего хуже со мной точно не случиться! — бросила Лиллиан у порога. Кира последовала за ней.

Они уже покидали здание торгового центра, когда услышали грохот в аптеке. Кира бросилась туда, Лиллиан же осталась ждать у входа.

К грохоту и торопливым шагам прибавились человеческие голоса. Кира зашагала по направлению источника шума, который привел ее в служебную комнату.

На кушетке, крича от боли, лежал мужчина. От правой ноги его осталась лишь верхняя треть. Из обожженной, наспех перевязанной рубашкой, раны сочилась кровь. Кира с трудом заставила себя посмотреть.

— Кто ты? — услышала она резкий вопрос.

— Не думаю, что вам так важно знать мое имя, — не растерялась Кира, — учитывая, что у вас раненый.

— Если можешь помочь — помогай, — сказал парень, глядя Кире прямо в глаза, — нет — проваливай!

Некоторое время они стояли неподвижно, продолжая сверлить друг друга глазами.

— Кира, — наконец, представилась девушка.

— Адам.

Первым делом Кира внутривенно ввела амидопирин, и, не дожидаясь, когда болевой шок пройдет полностью, а жар спадет, ввела противостолбнячную сыворотку и приступила к обработке раны. Все это время Адам находился поблизости: доставал с полок и приносил медикаменты. Все это время в голове его один за другим рождались вопросы, вопросы, вопросы… И, как и любой другой, кому посчастливилось уцелеть, Адам отчаянно пытался найти хоть какое-то мало-мальски логичное объяснение происходящему. Он присел на корточки рядом с кушеткой, наблюдая за тем, как Кира накладывает фибриновую пленку на рану, вводит под нее антибиотики. На секунду лицо девушки с его радужными веснушками и лучистым взглядом голубых глаз показалось ему знакомым.

— Готово, — произнесла Кира устало и уже было направилась к двери, когда Адам остановил ее вопросом, которого девушка никак не ожидала. По крайней мере, от молодого, полного сил мужчины. Услышав его, она застыла в дверях, собираясь с мыслями. Адам выглядел невероятно спокойным, как человек, не имеющий абсолютно ничего, кроме того, что называется душой.

— Если бы я знала, что делать, то мы бы здесь не торчали, — вздохнула Кира, — а пока… — она замолчала. Адам, заинтригованный, ловил каждое слово.

— … а пока, — продолжала девушка, — есть одно дельце.

— Что именно?

Лиллиан не находила себе места от долгого ожидания и поэтому решила проверить, где сейчас Кира. Она как раз поворачивала в коридор, ведущий в аптеку, когда над землей пронесся уже хорошо знакомый приказ. По коже прокатилась горячая волна. Лиллиан побежала прочь из здания торгового центра.

Подальше от Киры.

Поближе к площади и к одержимой толпе.

Мир снова переворачивался с ног на голову, но рядом уже не было спасителей, не было того, кто её остановит. Лиллиан мчалась навстречу смерти, позабыв обо всем.

Раненого мужчину, отца Адама, звали Виктор. В последнее мгновение Адаму удалось увести его с площади. Почти удалось…

После процедуры Кира дала Виктору снотворное, и тот уснул. Адам присел на стул возле кушетки и, глядя на спящего родителя, спросил:

— А что будет с ним?

Но, не дожидаясь ответа, добавил:

— Я не могу оставить его здесь… одного.

— Придется.

— Нет. Я его не брошу.

— Ты, конечно, можешь остаться, — начала Кира, — но, когда "сигары" опять включат свое чертово поле, тебе придется его запереть.

Адам уставился на Киру недоуменным взглядом.

Кира блуждала по широким коридорам, заглядывая в каждый павильон, но Лиллиан нигде не было. Тогда Кира выбежала на улицу, которую пока еще не успела наводнить толпа. Кира растерянно озиралась по сторонам в надежде найти Лиллиан: далеко уйти та не могла.

Кира остановилась на перекрестке, переводя дыхание. Солнце уныло катилось за горизонт, оставляя город утопать во мраке.

Кира побежала к площади, время от времени она поднимала к небу глаза, на продолговатые серые цилиндры, зависшие над землей. Не было ни сигналов тревоги, ни новых вспышек. Как смола, упавшая с хвойного дерева, мир застыл на месте.

Тут и там, словно брошенные на произвол судьбы незадачливыми хозяевами питомцы, — автомобили, большинство из которых были любовно припаркованы у обочины, другие — громоздились посреди улицы. Внимание Киры привлек серебристый SLR, покинутый своим хозяином возле перевернутого джипа. Она обогнула его справа, стараясь не зацепиться за торчащий из крыши рулевой вал. В плотной, густой тишине растекался хруст осколков, по которым ступала Кира. Она остановилась напротив внедорожника, остолбенев от представшей перед ней картиной…

Рулевой вал прошил водителя насквозь, проткнув того в области гортани. Кира поспешила к мерседесу, пытаясь не смотреть на несчастного.

Лиллиан нигде не было. Отчаявшись ее найти, Кира заглушила мотор. Посидев с минуту неподвижно, она вышла из машины. Неторопливыми шагами обогнула машину. Открыла багажник. К счастью, или, к сожалению, помимо запаски, в нем оказалось то, что ей было нужно…

…домкрат.

Она схватила его и что есть сил ударила им по заднему стеклу. С отчаянной яростью Кира замахивалась и ударяла снова и снова, пока не убедилась, что из новенького спортивного автомобиля сотворила безобразную кучу металлолома.

Обессилев, Кира прислонилась к автомобилю. Разум одолевали всевозможные мысли, огненной линией в которых пролегала мысль о гибели. Кире не было страшно: ни за себя, ни за других. Все, что когда-то представлялось ей знакомым, уходило безвозвратно в прошлое. Только вот новое еще не успело появиться на горизонте.

Кира растерянно посмотрела на свои руки, и только сейчас заметила, как из многочисленных мелких порезов сочится кровь. Кира, словно пробудившись от тяжелого сна, вскочила на ноги.

Вопреки здравому смыслу, бинта в аптечке не оказалось. Кира оторвала широкую полоску от своей майки, которая после этого стала на чуточку короче, хотя по-прежнему заканчивалась ниже талии.

Кира с сожалением посмотрела на искореженный кузов автомобиля. Горючего хватит еще на десять километров. Она, конечно, понимала, что и этот десяток может что-то решить, но совершенно не знала, какой маршрут предпочесть. В какой-то момент Кира поймала себя на мысли, что теряет над собой контроль… А как иначе назвать истерику с домкратом? Разве не сумасшествие?

Кира тяжело вздохнула, позволяя прошитому дымом воздуху наполнять легкие. Что за пораженческие настроения, подумала она, поднимая домкрат. Нужно действовать, и немедленно. Правильно или нет, умело или бездарно… как получится в сложившейся ситуации. Помощи ждать не приходится, подумала Кира, садясь за руль.

Подвешенное на маятнике Млечного пути Солнце казалось приклеенным к грузному небосводу. Все еще надеясь услышать человеческие голоса в этом сумасшедшем, ведомом хаосом мире, включила радио. Но, вскоре, перебрав с десяток станций, окончательно убедилась в своем одиночестве. Внезапно, в уже ставшей привычной тишине запульсировали сигналы о скором исходе горючего. Кира взглянула на экран навигатора: путь до ближайшей заправочной станции явно предполагал большее количество. Девушка остановилась на углу пустынной улицы, под окнами жилого дома со стилизованным под Древний Рим, фасадом. Заглушила мотор.

Можно взять другую тачку, размышляла Кира. Ладно, что дальше? Продолжать бесплодные поиски Лиллиан? Но что это даст? Какой смысл? Если, возможно, ее уже нет в живых. Но Кира вспомнила, что новых вспышек давно не было. И, по всей вероятности, та, кого она ищет жива.

Кира вышла из машины. Дверь с шумом захлопнулась, и солнце ударило по щекам. Девушка пошатнулась, но вскоре вновь обрела равновесие. В голове растекалось мерное шипение, будто миллиарды пузырьков вырывались из бутылки газировки.

К счастью, в одном из дворов нашелся автомобиль, ключи от которого, как и предполагала Кира, были оставлены в приборной панели.

Шоссе бесконечной змеей извивалось меж сосен. Через открытое окно автомобиля доносились закатное пение птиц на опушке, стрекот цикад. И в тенистой прохладе хвойного леса, вдали от столицы с ее пыльным, пропахшим гарью воздухом, мешанина в голове обретала стройность и порядок. Киру не покидали тревожные мысли о семье. Отце, матери, брате, которых она закрыла в подвале. Она и не сразу заметила непонятно откуда выбежавшего на дорогу парня.

Кира едва успела притормозить.

— Ты что, сдурел?! — Кира перешла на крик, но ее голос едва заметно дрожал. Она выскочила из автомобиля, словно молния. Молодой человек оставался невозмутим.

— Кира? — имя девушки в его устах прозвучало скорее как утверждение. Он был почти уверен, что перед ним предстала именно так девушка, про которую рассказывала Диана.

Услышав свое имя, Кира остолбенела.

— Разве мы знакомы? — спросила она.

— Ты еще чему-то удивляешься, — иронично подметил молодой человек в запачканной сажей футболке.

— А ты, очевидно, ничему уже не удивляешься? — съязвила Кира, нахмурившись.

Молодой человек не стал пререкаться. Вместо этого протянул руку для рукопожатия.

— Мое имя тебе известно, — констатировала факт Кира, отвечая на рукопожатие. Крепко, но не слишком. Совсем не по-женски. Артур расплылся в улыбке: Диана была права, Кира не из тех, кто сдается. Даже если все преимущество принадлежат врагу.

— Извини, переодеться не успел, — начал было Артур, поймав на себе пристальный взгляд девушки, но Кира его перебила:

— Был на площади?

— Да.

Что он там делал, для Киры было ясно как день. Девушка сочувствующе посмотрела на высокого худощавого парня, изо всех сил скрывающего свою боль под маской равновесия. Острую, разъедающую боль от потери близких.

Когда они вошли в дом, юноша заговорил:

— Это дом моих родителей.

В небольшой, но уютной гостиной повсюду висели картины. В приглушенном свете краски оживали. Казалось, колыхались золотые поля, и переливчато журчал бегущий вниз по скалам ручей. Застывшие на полотне сойки и дрозды, словно еще минуту назад заливались искристой трелью.

Кира подошла к одной из картин на противоположной стороне от входа, рядом с каминной полкой. Это было, по меньшей мере, странное произведение искусства. На полотне, причудливо извиваясь, бежала, оставляя синий след, одна непрерывная линия. Твердая рука художника вела ее уверенно, лишь кое-где, будто подрагивала. Тогда совершенный изгиб дополняли мелкие зигзаги.

— Ее написал мой брат, — пояснил Артур.

— Необычная. В ней есть что-то… — Кира замялась, — что-то, что заставляет воспринимать реальность иначе.

— Обязательно ему передам.

Кира вопрошающе посмотрела на Артура. Но тот поспешил ее успокоить:

— Он жив. Пойдем!

Комната Артура пустовала уже не первый год. Сквозь легкие занавески солнечный свет, рассеиваясь, падал на изножье широкой кровати. Артур придвинул кресло поближе к окну, задернул шторы, так что комната погрузилась в мягкий полумрак.

— Это еще зачем? — поинтересовалась Кира.

— Хочу кое-что тебе показать, — пояснил Артур.

— А имени своего назвать не хочешь? — произнесла Кира насмешливо.

— Меня зовут Артур. Извини, что не представился сразу. Совсем замотался.

Кира снисходительно улыбнулась, но так и осталась сидеть в кресле.

— Ляг на кровать, — сказал Артур, убирая подушку на письменный стол.

Настала неловкая пауза. На мгновение Киру одолели сомнения. Стоит ли доверять незнакомцу, вставшему у нее на пути, приведшему ее в этот дом со странными картинами на стенах и пустующими комнатами. Она заглянула ему в глаза и не нашла своим опасениям ни малейшего подтверждения.

— Не бойся, — прошептал Артур с легкой улыбкой на губах.

Кира усмехнулась, встала с кресла и медленно, пытаясь скопировать его улыбку, прошествовала к кровати.

— Не думай ни о чем, — юноша продолжал давать инструкции, — закрой глаза и отключи разум. Вглядывайся в темноту перед собой, сосредоточься на дыхании.

Кира старалась следовать словам Артура, но это давалось ей с трудом. В голове роились и множились неугомонные мысли. Вновь ожили воспоминания о площади; толпах обезумевших, идущих на верную смерть.

Артур заметил, что девушку терзали тревожные мысли. Он присел на край кровати и взял ее за руку. Кира вздрогнула. Но в ответ на ее недоуменный взгляд, Артур прошептал:

— Сейчас станет лучше, — он провел ладонью над головой Киры. Тепло, испускаемое его рукой, творило чудеса — Кира уже имела полную власть над своими мыслями, голова перестала "гудеть", а тело стало легким, невесомым. Она с умиротворением наблюдала, как еще минуту Артур сосредоточенно водил над ней рукой, и не заметила, как ее накрыла узорная вуаль сновидений.

Забытье было недолгим. Чей-то, доносившийся из закоулков ночного сознания, голос резко выхватил Киру из цепких лап Морфея.

Артур.

Его голос становился громче и громче.

Он звал ее.

Кира почти ничего не видела, сумерки застилали глаза. Но даже в этом, призрачном и одновременно реальном мире, она разглядела знакомый силуэт.

— Я здесь, подойди ко мне.

Кира последовала на голос. В этом мире он звучал иначе. Тембр сохранялся, но появилось в нем что-то неуловимое. Новый оттенок.

— Вот ты где, — выдохнула она с облегчением, приблизившись вплотную к Артуру. Вязкий кисель, в который превратилось пространство, неохотно расступалось перед Кирой.

— Меня шатает, — пожаловалась девушка утопающей во мраке фигуре, — что происходит?

Фигура заговорила:

— Мы в астральном мире.

— Здесь все как в реальном мире, — заметила Кира.

— Этот мир такой же реальный, как и тот, где мы живем, — поспешил заверить ее Артур. — Это — один из подпланов астрала. Тот, который имеет больше точек соприкосновения с четвертым измерением и больше всего на него похож.

Вдруг, словно кто-то нажал на выключатель, мрак рассеялся.

Другой. Артур оказался другим. Кира пыталась определить, что же в нем так изменилось. Она всматривалась в его лицо, но отличие нашла совсем не там, где искала.

— Крылья? — удивилась девушка.

— Да.

— Круто! — искренне восхитилась Кира.

— Такие же, как у тебя.

Что? Какие еще крылья, недоумевала Кира.

— Эх, — вздохнул Артур, — жаль, что зеркала нет.

Да уж, подумала Кира, самое время заниматься самолюбованием, ангелочек ты, синекрылый!

Артур рассмеялся.

— Главное ничего не бойся и тщательно выбирай мысли. Здесь все желания и опасения сбываются мгновенно.

— Ясно.

По спине пробежался холодок, и Кира невольно поежилась. Что ни говори, но такие приключения на ее долю выпадают нечасто.

— Ты готова? — голос Артура снова зазвучал у нее в голове.

— Да.

Кира и Артур взялись за руки. Через секунду они оказались внутри прозрачного пузыря. По краям его пульсировали светящиеся прожилки, словно маленькие змейки, извиваясь, бежали по всей площади сферы. Кира почувствовала такое блаженное спокойствие и умиротворение, будто вновь оказалась в материнской утробе.

— Спрашивай, пока есть время, — внезапно предложил Артур.

— Считай, уже спросила, — отпарировала Кира, — ты же видишь все мои мысли!

В последнюю фразу она вложила столько горечи и сарказма, что улыбка исчезла с лица Артура. Сам он нахмурился, кажется, пожелал вернуть слова обратно.

— Ответить на твой вопрос ты сможешь сама. Когда мы доберемся до места, — потухшим голосом произнес Артур.

Весь путь до цели они преодолели молча. Только когда на горизонте показалась одна из "сигар", Кира нарушила молчание:

— Почему они остановились?

Холодные блики, скользили по поверхности корабля. Над опустевшей площадью ветер вздымал и кружил остатки черной пыли.

— Потому что они видят, что допустили ошибку, — ответил Артур.

— Они? — не поверила своим ушам Кира.

Артур кивнул.

— Именно, они. Ты должна была знать!

— Почему?

— Что значит почему?! — возмутился Артур, — ты — одна из нас!

В голове у Киры все перемешалось.

— Кто "мы"?

— Новое поколение пришельцев. Их долгосрочный проект, если можно так выразиться. Мы помним свое прошлое, помним, что когда-то на родной планете дали согласие на участие в эксперименте, результаты которого ты наблюдаешь сейчас.

— Стоп! — выдохнула Кира, — по-твоему, все, что здесь происходит, планировалось заранее?! И сколько таких, как мы?

— Более того, примерно за три тысячи лет. Если быть точным, за 3480 лет до дня сегодняшнего. Слушай! Знаю, у тебя много вопросов. Но у нас мало времени, так что лучше продолжить путь. Если ты не возражаешь, — Артур указал на нависшую над городом серую тучу — корабль.

— Я пойду, если ответишь еще на один вопрос! — заявила Кира.

Артур недовольно фыркнул.

— Сам ты, за кого?

— Считаешь меня предателем, да? — лицо Артура исказила злая усмешка. — Так вот, знай! Я против этого долбанного эксперимента! Против! Не потому, что кому-то приходится выселяться с планеты, а потому что… — он замялся, — потому что видел, как умирают люди. Идут на смерть, словно марионетки.

Кира слушала его, не отрывая глаз от заходящего солнца. Где-то в глубине души ее тлел уголек надежды, но разгораться ему не позволяла безжалостная действительность.

— Что собираешься делать? — тихо спросила Кира.

— Не знаю. Нам велели собраться на корабле.

Что ж, подумала Кира, если уж сражаться, то знать врага в лицо. Если они допустили ошибку, значит, не все еще потеряно для людей. Но сколько бы ни утешала она себя оптимистическими прогнозами, легче от этого не становилось.

Юноша и девушка снова взялись за руки и взмыли вверх.

Все стихло.

Неожиданно цепкие лапы пси-поля отпустили Сайруса. Без сознания, он рухнул на пол перед дверью. Мягкое, ватное нечто, во что так охотно проваливался его усталый ум, оживало и, казалось, начало сопротивляться его падению. Вместо зарождающегося забытья в голове Сайруса ударил гром пробуждения.

Господин президент! Господин президент, раздавался стук и складывался в слова.

Сайрус неохотно открыл глаза.

— Господин президент, — снова повторил незнакомый голос, вырвавший Сайруса из забытья. — Что с вами?

Сайрус попытался подняться, но обмякшее тело его не слушалось.

— Помогите мне встать, сержант, — обратился он к молодому мужчине.

Кире было неприятно осознавать, что кто-то, причем уже довольно давно, планировал "глобальное переселение народов". Она никак не могла опустошить свой разум, и, когда последняя капля переполнила чашу сомнений, Артур остановился.

— Почему мы не летим? — спросила Кира, и вздрогнула от увиденного: под их ногами распластался опустевший город. В сумеречном астральном свете он казался еще менее живым, чем под беспощадными лучами солнца третьей плотности.

— Оглянись! Своими сомнениями ты закрыла весь обзор!

Кира подняла глаза и оглянулась по сторонам. Некогда прозрачную светящуюся сферу по всей поверхности облепили серые сгустки страха и тревоги. Девушка невольно вздрогнула.

— Хорошо, — вздохнула она, — постараюсь ни о чем не думать!

Артур внимательно посмотрел Кире глаза, словно рентген, просвечивая каждый закоулок сознания.

— Мне неприятно, когда ты так делаешь! — возмутилась Кира.

— Извини, но ты не оставляешь мне другого выхода, — парировал Артур. — Проснулось твое подсознание, оно то и строит помехи. И, уверяю, это будет продолжаться до тех пор, пока ты будешь что-либо скрывать.

Кира не нашлась, что ответить. Она стала нервно озираться по сторонам и, наконец, произнесла:

— Я скажу. Только после того, как ты объяснишь, что происходит!

Артур тяжело вздохнул. Привычка дышать, и вообще совершать дыхательные движения, без которых не обойтись в физическом мире, никак не собиралась его покидать. Он взял Киру за обе руки и велел закрыть глаза.

— Это обязательно? — поинтересовалась девушка. — Закрывать глаза.

— Не обязательно. Но скорее всего твое сознание не выдержит, когда ты увидишь, буквально доли секунд, что творится вокруг тебя во время перехода.

— Ок, — подхватила Кира — закрываю глаза!

Через пару мгновений она услышала:

— Открывай.

— Я ничего не почувствовала, — заметила Кира, рассматривая себя и помещение, в котором они оказались.

Оно было похоже на крытую беседку из прозрачного стекла. В центре, как и положено, находился стол. Круглый, тоже прозрачный. И только бесчисленные черные линии, слившиеся в витиеватый узор, позволяли различить его зрением. На столе одиноко лежала шкатулка. Странная, совершенно не похожая, на то, что Кире доводилось видеть в своей жизни: цвета морской волны куб, каждая грань которого закрывалась на ключ.

— Что это? — Кира не сумела сдержать любопытства и подошла поближе, чтобы лучше разглядеть вещицу.

— Книга, — последовал незамедлительный ответ. Артур говорил о ней, как о чем-то привычном. — Здесь мы в безопасности и можем поговорить. Снаружи сфера невидима, и никто не сможет сюда пробиться.

Кира, как завороженная, разглядывала книгу. Казалось, вот-вот она, этот замысловатый куб, испещренный непонятными символами, распахнет свои страницы.

— Вижу, ты заинтересовалась ей не на шутку! — Артур рассмеялся. Он подошел к столу. Осторожно подвинул книгу поближе. Потом, откуда не возьмись, в руках у него оказался ключ.

— Что желаешь узнать? — спросил он Киру.

— С чего все началось!

Артур понял, что девушка имела в виду. Но он также понимал — то, что она узнает, сильно ее потрясет. Минуту он колебался, собираясь с мыслями, но затем произнес:

— Кей либро михи вэритатэм![1]

После этого Артур вставил ключ в замок одной из граней. Сделал два оборота и отошел подальше, оставив ключ в замке. Дверца книги отворилась.

Кира подлетела поближе к краю стола, где разместилась книга-шкатулка и заглянула в нее…

Изнутри ровным потоком лился свет. Энергия то формировалась в цветные сгустки, то расплавлялась до бесформенной дымки. Кира вопросительно посмотрела на Артура.

— Расфокусируй взгляд, — подсказал тот, — охватывая картину целиком.

Кира последовала совету парня, и через секунду могла различить ясные очертания картины, сюжет которой, как ей казалось, не имел ничего общего с тем, что она собиралась узнать. Но, так или иначе, она решила продолжить…

Линии проступали все отчетливей, и, кажется, сейчас Кира не просто наблюдала хоть и живую, но все-таки нарисованную реальность, а погружалась в ее атмосферу целиком. Теперь она была не только наблюдателем, но и непосредственным участником событий. Кира впала в легкий шок, когда осознала, что не заглядывает в чудо-ящик…

На залитом светом побережье, на самом краю обрыва, разместилась лаборатория амеденцев. Находиться здесь, снаружи было небезопасно. Через определенный период времени на поверхности океана проступала ярко-оранжевая прожилка, означающая, что вслед за ней последует сильный шторм.

Кира оглянулась по сторонам и в нескольких шагах правее увидела какое-то существо. Кожа у этой особи была голубоватого оттенка.

Гуманоид, отметила про себя Кира, разглядывая конечности инопланетянина.

По четыре пальца на каждой руке. Огромные глаза с кошачьими зрачками. Совершенно безволосое существо неожиданно посмотрело в сторону Киры.

По спине девушки пробежал холодок. Но потом, вспомнив слова Артура, что здесь ей ничто не грозит, она успокоилась.

Кира подошла поближе. Осторожно. По привычке считая, что может быть замечена. Гуманоид оказался еще выше, чем она предполагала. На нем был комбинезон. Плотно прилегающий, словно вторая кожа.

Кира решила следовать за этим существом.

Идти предстояло немало. Среди бескрайних оранжево-красных песков, поодаль от опасного океана. Ноги инопланетянина утопали в зыбучих песках, а Кира же тихо парила рядом.

Наконец, они подошли до высокого валуна того же цвета, что и песок на побережье. Гуманоид наклонился к земле и произнес что-то. Спустя мгновение в твердом, похожем на застывшую глину, грунте образовалась дыра. Гуманоид, а вместе с ним и Кира, вошли внутрь.

Вопреки ожиданиям они оказались не в мрачном подземелье. То было огромное светлое помещение с высоким куполом-потолком и метров двадцать в диаметре столом, на котором разместились всевозможные предметы, непонятного для землянина предназначения. Но первое, что бросалось в глаза, было совсем другое…

Стеклянные колбы-купола, внутри которых извивались, распускали свои ветви маленькие и большие скелеты. Они буквально зависли в герметичных стеклянных футлярах. Кира заметила слабый эффект флюоресценции.

Откуда ни возьмись, в сознании девушки вспыхивали новые знания. И доли секунды не проходило, как она уже понимала те вещи, о которых даже не подозревала в реальности четвертого измерения.

Как выяснилось, в данной лаборатории занимались генетическими экспериментами. В том числе изучением анатомии различных существ. В основном животного мира звездной системы амеденцев. Реже — разумных существ местных планет, а еще более нечастыми были исследования разумных рас далеких созвездий.

Кира старалась рассмотреть и запомнить как можно больше деталей.

В голове проносились картинки из медицинских учебников, а подсознание из всех этой кипы информации пыталось провести те или иные связи, ассоциации с увиденным. И, кажется, вполне успешно…

Три знакомых объекта. Кира была уверена — перед ней скелеты трех существ ее родной планеты Земля.

Рыба-меч, крохотная сойка и… человек!

Да, да, она не ошиблась! Именно остов homo sapiens пустыми глазницами смотрел сейчас на нее. Под флуоресцирующим газом, который заполнял колбу. На далекой планете. В этой странной лаборатории.

И снова поток чистого, не затуманенного ни предположениями, ни сомнениями знания молнией озарил разум Киры…

В данной конкретной лаборатории занимаются изучением особенностей строения и функционирования костной системы представителей животного мира. Скелет человека — это лишь часть крупномасштабного проекта. Здесь он проходил что-то вроде "модификации". Амеденцы жаждали получить максимум информации о жизни на Земле…

Поначалу они собирались существенно изменить ДНК человека, но потом пришли к выводу, что оптимальней будет внести только кое-какую коррекцию, которую до определенных событий обнаружить будет невозможно. Потому что эти изменения активируются только под действием излучения.

"Глобальное переселение" готовилось в таких вот лабораториях. Задолго до рождения Киры, Артура, Дианы, Адама и других.

Готовилось тщательно.

Тысячи лет потребовалось на то, чтобы амеденцы в совершенстве овладели техникой "переселения душ". Как бы не смущало Киру такое определение, но оно выражало самую суть.

Процесс подселения сознания амеденца подчинялся строго распланированному механизму, после чего, если он протекал успешно, у земной женщины рождался совершенно нормальный ребенок. Человек. Отличиями оказывались только измененная на энергетическом уровне ДНК и несколько иная структура энергетического тела, что позволяло практически всем представителям нового поколения, за редким исключением, отчетливо помнить важнейшие фрагменты прошлой жизни в качестве амеденца, иметь телепатическую связь с остальными "подселенцами" и, в некоторых случаях, парапсихические способности.

Теперь объяснение странным вспышкам памяти о прошлом воплощении нашлось. Внезапно Кира вспомнила о гуманоиде, своем проводнике. Тот медленно проводил лазером-скальпелем по куску какой-то материи. Снова соединял фрагменты, обрабатывая поврежденные участки какими-то растворами.

Кира подошла поближе.

— Узнала? — послышалось неожиданно из-за спины.

Легкая улыбка скользнула по лицу Артура.

— Конечно! — воскликнула девушка, — это я.

— Теперь ты знаешь все, — произнес Артур печально.

— Как вас зовут? — поинтересовался Сайрус.

— Алекс Корса, господин президент, — отчеканил солдат.

— Зовите меня просто Сайрус. Забудьте о фамильярности. Теперь она ни к чему.

Алекс помог Сайрусу добраться до кресла. Снова и снова тот пытался дозвониться до жены и дочери. Но безуспешно.

— Не отвечают?

— Да, — произнес Сайрус задумчиво. Сил на волнения, тревогу или гнев уже не осталось. Он бессильно рухнул в кресло.

— Кто-нибудь еще остался? — спросил он вдруг.

— Нет, господин президент.

— Сайрус.

— Никого не осталось, — вновь отрапортовал молодой сержант и, смущаясь, добавил, — Сайрус.

Наступила тишина.

Сайрус сидел неподвижно, взглядом буравя пространство перед собой, изрядно напугав этим своего собеседника. Алекс нерешительно подошел к президенту.

— С вами все в порядке? — произнес он встревоженно.

— Да, — услышал он в ответ усталый голос главнокомандующего. — Нам нужно выяснить, что происходит на поверхности. А так как все коммуникации выведены из строя, придется действовать примитивно, — Сайрус ухмыльнулся, — выйти наружу.

— Не думаю, что вам стоит так рисковать… — начал было Алекс, но Сайрус его перебил.

— Другого варианта нет.

Кира находилась под сильным впечатлением от увиденного. Впервые в жизни правда заставила ее впасть в ступор. Невидящим взглядом она смотрела вперед, в то время как Артур следил за курсом. Весь путь они преодолели молча.

Вскоре на горизонте показался один из кораблей пришельцев. Кира прервала молчание:

— Амеденцы не дремлют, — произнесла она с грустью.

— Кира, — Артур вздохнул, — все гораздо сложнее, чем ты думаешь.

— Не говори так! — запротестовала девушка. — А-то сразу вспоминаю детство и своих родителей, которые не уставали повторять снова и снова "гораздо сложнее… гораздо сложнее…", когда разводились…

— Извини.

Кира изобразила улыбку. Но в памяти надолго ожили неприятные воспоминания родительских ссор и детских слез в подушку, когда маленькую рыжую девочку поставили перед фактом.

Отец или мать?

Как они могли понять, что ей, Кире, нужны были оба!

— Корабли выглядят по-другому! — воскликнула девушка, едва они приблизились к одной из "сигар".

— Не забывай, где мы находимся, — напомнил ей Артур. — ЗДЕСЬ они выглядят именно так.

Это уже не было похоже на грозные космические корабли захватчиков. Подобных тем, которые фантасты привыкли рисовать в своем воображении.

Форма корабля оставалась неизменной. Киру поразило другое…

Светящийся золотисто-пурпурный корпус корабля вместо серебристого металлического фюзеляжа.

— Добро пожаловать! — воодушевленно произнес Артур.

— А где вход? — спросила Кира растерянно.

— Везде. — Последовал незамедлительный ответ, который озадачил девушку еще больше.

— Ну, — вздохнула Кира, — здравствуй, милый дом!

А через секунду ее уже затягивало внутрь корабля.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, Кира! — раздалось неожиданно со всех сторон. Но девушке казалось, что голос также звучит в ее голове.

— Кто это? — спросила она.

— Контролеры.

— Амеденцы?

— Да.

Голос утих, и Кира остановилась. Точнее, что-то, что буквально "затягивало" ее в самую сердцевину корабля ослабило свою хватку, и теперь она обнаружила себя в просторном, залитом светом зале.

Кира оглянулась по сторонам. Артур стоял рядом и до странного спокойно наблюдал за происходящим.

— Ты был здесь? — спросила его Кира.

— Много раз, — ответил Артур, — как и ты.

— Я ничего не помню, — сказала Кира растерянно.

Кира еще раз оглянулась по сторонам. Ни мебели, никаких предметов, никого.

— Что мы здесь делаем? — спросила она встревоженно.

Ответа не последовало.

— Артур! — крикнула она, но рядом уже была только пустота.

Ровный, спокойный, всепоглощающий свет теперь был единственным спутником Киры.

— Эй, контролеры! — крикнула она разъяренно. — Чертовы засранцы!

Кира присела на пол.

Так я ничего не добьюсь, сказала она мысленно самой себе. Гарантии, что ее мысли принадлежат только ей, у Киры не было. Но она продолжала до неприличия громкие мысли.

"Если и дальше сопротивляться, они никуда меня не выпустят. Отсюда следует, что лучше быть паинькой,… по крайней мере, до определенного момента…" — вертелось у нее в голове.

— Разумное решение, — вдруг раздалось в пространстве. — Тебе с самого начала следовало обратить на это внимание.

— Спасибо, — сухо поблагодарила девушка, — стараюсь! Благо, учителя попались отличные!

— Если это была шутка, — сказал голос спокойно, — то она останется непонятой. Юмор — специфическая черта лишь некоторых разумных рас. Для нашей же цивилизации мы посчитали этот аспект лишним и даже губительным.

— Поэтому вы такие мрачные? — съязвила Кира. — Бедняжки!

— Ты ошибаешься, — снова рассудительный, до невозможности уравновешенный голос, — все принятые нашей расой самоизменения способствовали нашему выживанию. Ты, Кира, часть эксперимента. Ты его добровольный участник. И нам не понятно, почему ты сопротивляешься. Эксперимент уже начат. Кроме того, он подходит к завершению. Вполне успешному, если не считать некоторые моменты.

Кира сидела неподвижно, еле сдерживая распирающий ее гнев. А голос продолжал:

— Единственной ошибкой с нашей стороны было недооценивать силу влияния земного сознания. Коллективного, индивидуального. Результат на лицо — ты и некоторые другие амеденцы, выражаясь простым языков, "очеловечились".

— Хватит! — крикнула Кира на своего невидимого собеседника-контролера. — Я помню. Помню все! И как согласилась во всем этом участвовать, и как развивалось мое новое тело в утробе матери. Матери, которая не знала, что тоже стала частью "эксперимента"… Ваш эксперимент хоть и важен, но не должен уничтожать людей!

Кира заплакала. Только это явление подходит под описание того, что она ощущала.

Голос не спешил продолжать разговор. Минуту, или две, девушка сидела в абсолютной тишине

— Нам предстоит решить, — снова зазвучал голос, — допустить ли тебя до собрания или отправить на Землю. Ответ будет готов через восемь минут.

Голос смолк.

— Оперативно, — лицо Киры исказила горькая усмешка.

Оставалось только ждать.

В любом случае, сказала себе Кира, я найду способ вам помешать! Но тут же себя одернула. Потому как все ее мысли, пусть даже самые потаенные и тщательно скрываемые, были сейчас выставлены напоказ.

Кира вытянулась на полу, сложив руки под голову, всем своим видом демонстрируя независимость и несгибаемый характер.

Кира ожидала услышать бешеные удары своего сердца. Но тишина настолько опутала все вокруг, что ей казалось — она вот-вот взорвется под напором звуковой пустоты.

Кира вспомнила, что где-то в другом измерении ее сердце продолжает исправно работать. Поддерживать покинутое тело, пока она, Кира, пытается достучаться до сородичей. При слове "сородичи" Кира недовольно хмыкнула.

Сколько времени уже прошло? Там, на земле.

Кира не знала.

Возможно, час, три часа, сутки, неделя…

Не больше недели, предположила девушка. Потому что в глубине души ощущала слабый пульс своего мотора.

— Решение принято! — огласил контролер, и Кира подпрыгнула от неожиданности. Она собиралась было уже поинтересоваться насчет результата, но контролер ее опередил:

— Тебе разрешено участвовать в собрании. Но только при условии…

— Кивать и со всем соглашаться? — Кира рассмеялась. — Уверенна, вы мне рта раскрыть не дадите! Уж это вы умеете.

— Мы дадим тебе слово, — голос оставался ровным, спокойным. — Если ты так сильно этого хочешь.

— Ну вот и славненько! — сказала Кира с наигранным весельем, поднимаясь с пола. — Куда топать?

Но ответа не последовало. Лишь слабая дрожь астрального тела усиливалась по геометрической прогрессии. Теряя координацию, Кира пошатнулась. И вот она снова падает на пол…

Только это произойти не успело…

Снова Киру словно затягивало в воронку. Но, на этот раз она не сопротивлялась. Кира с нетерпением ждала этого момента.

И вот ее окружают не пустой, холодный свет…

Люди.

Тысячи.

"Сорок тысяч", — пронеслось в сознании девушки.

— Привет! — услышала она где-то за спиной.

Кира обернулась.

Адам.

Парень, у которого ранен отец, — вспомнила Кира.

— Адам! — воскликнула Кира. — Ты знаешь, зачем нас собрали?

— Догадываюсь, — ответил парень, и тень грусти упала на его лицо. Он, также как Кира, "очеловечился" настолько, что готов был отказаться от эксперимента, жизни, и черт знает чего еще, только лишь, чтобы все прекратилось. Чтобы можно было жить на планете как прежде. Не бояться за своих близких. Не запирать их в подвале. А ЖИТЬ.

Они стояли в толпе таких же "пришельцев". Вдруг раздался голос.

Контролер, отметила про себя Кира, тот же самый. Или просто голос тот же. Люди вокруг подняли головы и посмотрели наверх. Кира последовала их примеру…

Наверху. Образно выражаясь, "на потолке", разместился огромный экран. А в нем, — не человек в деловом костюме, говоривший с правительством, а гуманоид. Подобный тем, каких Кира увидела в книге. Его голубая кожа казалось очень тонкой.

— Приветствую вас, друзья!

По залу прошлась волна восторга.

Вперемешку с негодованием.

— Грандиозный проект подходит к финалу. Отмечу, что все идет согласно изначальному плану. Вы освоили новую физическую форму, приобрели знания, которые помогут нашему виду решить многие проблемы. К тому же, проект, в котором вы согласились принять участие, является уникальным, инновационным. Поле, которое мы включили, должно было активировать вашу глубинную память о прошлом. Теперь вы знаете, кто вы и какова ваша задача на этой планете. Правда, есть один момент, которому не было уделено достаточно внимания на этапе разработки. Думаю, вы догадываетесь, о чем пойдет речь дальше.

Кира чувствовала, как напряжение постепенно, но неуклонно растет. Как некоторых из сорока тысяч присутствующих захлестывает горькая энергия негодования. Она почувствовала, как эта энергия подхватывает и ее саму…

А гуманоид продолжал:

— Мы, группа, именуемая "контролеры", призваны следить за ходом эксперимента, поддерживать всех его участников и, конечно, фиксировать результаты на каждом этапе и менять план, если какие-то из его звеньев окажутся неприемлемыми.

До сих пор не возникало никаких трудностей. Но сегодняшние события показали, что некоторые из вас не готовы расстаться со ставшей для них уже привычной, человеческой жизнью. Некоторые оказались недостаточно сильными, чтобы побороть в себе человеческие эмоции, прочно укрепившиеся в их личности.

Гуманоид посмотрел с экрана куда-то в толпу, после чего невидимая камера явила Диану.

Маленькая девочка с огромными, на пол лица карими глазами, улыбнулась, приветствуя собравшихся.

— Меня зовут Диана. Полагаю, многим из вас я знакома. — После этой фразы Кира ощутила сильный всплеск положительных эмоций. А девочка продолжала:

— Мне оказана большая честь координировать часть эксперимента. Сюда входит и наблюдение за вами, его участниками. Напоминаю, что у всех нас общая цель — вывести нашу расу на новый виток развития. Многие из вас напуганы происходящим на земле. Но вы должны понимать, что ни я, ни любой из нас, ни земляне не могут быть важнее этого.

Голос из толпы:

— А что с твоими близкими, Диана?

Кира обернулась на крик, он был совсем рядом, и смогла различить в говорившей свою одноклассницу.

— Мой отец сейчас жив. Мама… — Диана на мгновение замешкалась, но потом, с прежним хладнокровием продолжила:

— Мама уничтожена.

Зал замер. Смолкли даже тихие перешептывания в самой его гуще. Давящая на сознание тишина расползлась повсюду. Диана выглядела задумчивой, но трауром это выражение назвать было нельзя.

Кира почувствовала, как по спине пробежал холодок, словно она была сейчас из плоти и крови. И только мрачная мысль о смерти Лиллиан горела у нее в голове.

— Пожалуй, необходимо провести процедуру избавления вашего сознания от влияния человеческих эмоций, — прокомментировал контролер сложившуюся ситуацию. — Контролеры предвидели и такой ход развития событий, поэтому разработали данный метод.

— Мне он не нужен, — сказала Диана тихо, почти полушепотом. — Я справлюсь.

— Очень похвально, Диана! — одобрил контролер. — Но, к сожалению, не все из вас могут справиться с данной проблемой самостоятельно.

Неожиданно контролер остановился. Выражение лица этого существа было трудно расшифровать как что-то большее, чем равновесие, но, казалось, он слегка нахмурился. Наступила тишина. И только шепот собравшихся расползался по залу. Кира посмотрела на Адама вопросительно. Но тот лишь пожал плечами.

— Только что мне сообщили, что один из вас желает высказаться, — продолжил контролер прежним дружелюбным тоном. — Слово предоставляется Кире.

Кира увидела себя на экране. Сейчас тысячи взоров прикованы к ней. Что она скажет? Что?!

Правду.

Так она решила уже давно.

— Не знаю, как вы, — начала она, демонстративно чеканя слова, чтобы каждый звук ее речи дошел до сознания присутствующих, в том числе контролеров, — но я до последнего не понимала, что происходит. Я лишь видела, как тысячи и тысячи людей выжигались до пепла. — Пауза. Кира прислушалась к остальным, но все молча внимали ее словам. Она посмотрела на стоящего рядом Адама, невольно вспомнив его отца. Внутри все сжалось, но Кира взяла себя в руки. Чтобы продолжить:

— Мои близкие едва не стали жертвами этого эксперимента. "Все идет согласно плану" — сказали бы контролеры. Но, черт возьми, вам не приходило в голову, что этот план чудовищен?! — Кира почувствовала, что начинает повышать голос, и чуть тише продолжила. — Вы думаете… да, именно вы, контролеры! Вы считаете, что имеете право устраивать геноцид целой расы! А что если те, кого вы называете "нежелательным элементом" на самом деле гораздо совершеннее вас?! А?! — Киру переполняла ярость и обида. Снова и снова повторяла она себе, что должна сохранять спокойствие, но с каждой секундой это становилось трудней. Это было почти невозможно, в то время как перед ее взором проносились сцены смертей…

— Вижу, мои доводы вас мало впечатляют, — буркнула Кира, — люди Земли — это наше будущее! А мы, раз уж так получилось, их будущее. Разве не ясно?! Этот ваш "новый виток развития" на самом деле и есть душа! Со всеми ее составляющими: чувствами, эмоциями, сомнениями, радостью, тревогой и так далее до бесконечности. Уничтожая человечество, стирая наши чувства, эмоции, вы губите, прежде всего, СВОЕ будущее! — Кира сделала паузу, прислушиваясь к шелесту разговоров в толпе. — Потому что, делая из нас бессердечных марионеток, вы топчетесь на месте, вы деградируете! Если бы вы, контролеры, только могли представить, что значит ЛЮБИТЬ! Ненавидеть. Злиться. Радоваться. Заботиться о ком-то не потому, что этот человек тебе чем-то полезен, а просто так. Просто потому что само его существование — одна из форм самовыражения Вселенной. Знакомо?! — воскликнула Кира и сама ответила на свой вопрос:

— Нет.

Кира замолчала. В зале воцарилась тишина. Глубокая, гнетущая. Кира вздрогнула от неожиданности, когда кто-то взял ее за руку.

Это был Адам.

Кира не сопротивлялась, даже наоборот, ей было приятно осознавать, что ее кто-то поддерживает и в неравном споре готов отстаивать точку зрения Киры.

Так они и стояли.

Посреди подобных им — добровольным участникам "проекта"…

Но вдруг…

Девочка, лет на семь младше Киры, протиснулась через толпу. Взялась за руку Адама. Затем мальчик лет восьми протянул девочке руку… Так продолжалось бесконечно. Один за другим присутствующие брались за руки, выстраиваясь в живую цепочку…

Кира не могла даже представить, что это примет подобный масштаб.

— Вы сделали выбор, — заговорил, наконец, контролер, — все вы.

Кира взглянула на экран. Ее лицо, с веснушками на щеках, засияло по-детски радостной, слегка растерянной улыбкой.

— Отправляйтесь на Землю, — произнес контролер, — мы должны действовать сообща, и поэтому было принято решение согласиться с вашими поправками к плану. А именно — вы будете и дальше жить на этой планете. Так, как вам того хочется. Но при этом будете помнить свою историю, все детали эксперимента.

— Оставьте людей в покое! — выкрикнул кто-то из толпы. А голос ответил:

— Хорошо. Земляне продолжат свое существование на данной планете. В живых осталось еще восемьдесят пять процентов населения Земли. Но для продолжения эксперимента вы, амеденцы, должны давать возможность воплощаться новым душам из нашей системы. Это еще сто тысяч амеденцев, которые вот-вот вступят в эксперимент. Это будет вторая, и последняя волна переселенцев.

— А что насчет контролеров? — поинтересовалась Кира.

— Достаточное для завершения ассимиляции переселенцев количество контролеров продолжат исследования, но уже в качестве сторонних наблюдателей и ваших координаторов. Если вам понадобиться помощь, мы сделаем все, что в наших силах. В свою очередь вы обязуетесь хранить молчание обо всем, что знаете об эксперименте и цивилизации Амедена. Для окружающих вы — обычный земной человек. Вы обязуетесь хранить молчание о своем прошлом и прошлом нашей цивилизации. Все, что касается данной темы, — под запретом.

Кира не могла поверить своим ушам. Она внимательно слушала слова контролера, но все еще думала, что это сон. Грезы, которые улетучатся, едва новая вспышка не опустошит город еще на пару тысяч человек.

Изображение на экране сменилось — теперь это было лицо контролера. Все такое же лишенное эмоций. Он продолжил:

— Отправляйтесь обратно в четвертую плотность, — сказал он с легким оттенком добродушия, — Собрание окончено. Корабли покинут орбиту Земли в ближайшие два часа.

На этом контролер завершил свою речь. Экран погас, и собравшиеся переселенцы стали один за другим буквально исчезать из зала, чтобы вновь проснуться в своих телах.

Кира оглянулась, но Адама и след простыл.

"С возвращением", — мысленно обратилась она к парню, и со скоростью вспышки покинула астральный мир.

Артур вернулся чуть раньше и сейчас сидел на кровати возле Киры.

— С возвращением! — на лицо его легла грустная улыбка. — Думал, что уже тебя не увижу! Когда ты исчезла.

Кира с радостью обнаружила, что прошло совсем мало времени.

Полчаса, по словам Артура.

Тело ощущалось отдохнувшим, наполненным сил. Кира встала с кровати.

— Нужно идти, — сказала она своему приятелю.

Они вышли на улицу, и первым делом обратили внимание на небо.

"Сигары" медленно поднимались вверх.

Улетают, отметила про себя Кира и посмотрела на Артура. Тот, словно завороженный, не сводил с корабля глаз.

— Что дальше? — спросила его Кира.

Артур посмотрел на Киру. Вздохнул.

— Жить!