Ин витро

Академик поднялся с бокалом в руке. Шум за столом постепенно стих. Академик откашлялся и начал:

— Уважаемые коллеги! Мы собрались здесь в связи с событием огромного, я бы даже сказал, эпохального научного значения.

Позвольте начать с истоков этого триумфа науки, так сказать, аб ово. Вспомним тот, не столь далекий день, когда юный инженер переступил порог научно-исследовательского института. Только что получен диплом, впереди открываются новые, широчайшие горизонты. Сколько еще тайн у природы!..

Юный инженер — это я. Я сижу за столом, скромно потупив взор. Я принимаю поздравления. И думаю — а сам-то он верит в то, что говорит? Не было мне дела до горизонтов науки и тайн природы. Тетушка пристроила в институт, чтобы не болтался без дела. С распределением у нас туго было, получил свободный диплом и полгода не знал, куда себя деть. Чуть было в лесники не подался, но потом понял, что город и друзей я люблю больше, чем тайгу и одиночество. А вот слюнявчики мне бы сейчас очень пригодились…

— Наш герой зачислен в группу ученого с мировой научной славой, легкий наклон головы в сторону моего шефа. — Уже тогда руководство института смогло увидеть божью искру таланта, горевшую в душе юноши, и сделать все для того, чтобы раздуть эту искру.

Раздували… Со строек и сельхозработ первые два года я не вылезал. Настолько привык, что как-то дико было себя видеть в белом халате в редкие перерывы между поездками на картошку и строительством очередного объекта народно-хозяйственного значения. Да и свободней себя чувствовал, не отмечаясь каждое утро на проходной института. Я ведь не честолюбив — лишь бы жить не мешали… Хорошо бы вязать научиться — нужное дело.

— И вот молодой инженер становится научным сотрудником. Не покладая рук он трудится вместе со всем коллективом над плановой темой, поражая коллег глубиной своей эрудиции и целеустремленностью.

Ну и трудился бы, поражая. Моей эрудицией только поражать и можно. Эрудиция массового поражения. На подхвате был: подай то, принеси это, сбегай в буфет за сигаретами. Я не обижался — нас, таких бедолаг, в лаборатории несколько. И лезть вперед всех неудобно — что о тебе люди подумают? Хотя, постоянная, незатухающая склока присутствовала. Но это уж как водится. На курсы кройки и шитья записаться, что ли?..

— Но пытливому уму было мало работы только в институте. По примеру гениев-одиночек (пусть, только скажут теперь, что их время миновало) он проводит исследования в домашней лаборатории.

Значит, я не просто гений, а гений-одиночка. Ничего себе… Ведь надо же было, идиоту, поссорившись с Наташкой, придумать себе занятие возиться с пробирками и колбами, оставшимися со школьных времен, когда мы с друзьями изобретали новое топливо для моделей ракет! Что-то смешивал, фильтровал, перегонял. Паша советовал варить, как теперь делают все честные люди. Но у меня душа к этому не лежала. Составил маме удобрение для ее цветов — те за день такие бутоны выбрасывали! Колготки должна привезти из Питера Валеркина жена — она туда в командировку поехала. Может быть, слюнявчики институт выделит? Вряд ли!..

— На протяжении многих веков лучшие умы человечества бились над решением этой проблемы, были написаны сотни научных трудов, возникали споры, порой грозящие перейти в войны (я выражаюсь фигурально). Строились прогнозы, по которым решение задачи откладывалось на XXI–XXII века. Но наш юный коллега с возмущением отверг эти пессимистические предсказания. Не через сто лет, а сегодня, сейчас — стало девизом его кропотливой, напряженной деятельности.

Да я и не слышал обо всех этих спорах, войнах и трудах. Вот ссора с Наташкой действительно затягивалась. Не шляться же одному по кинотеатрам? Я и в «ящик»-то без омерзения уже смотреть не могу. Тупо листать газеты? Слуга покорный! Поэтому и копался на столике в углу своей комнаты. Лаборатория… Хе! Как там дома дела? Справляется ли мама?..

— Шло время. Поставленная задача была неимоверно сложной. Но юный гений не сдавался. Месяцы и месяцы работы, сотни экспериментов, поиски и находки новых путей решения проблемы.

Какие там месяцы! Что он лепит? Две, ну, от силы, три недели вся эта химическая история продолжалась. А результаты, похоже, всю жизнь расхлебывать буду. Интересно, пособие мне выделят?

— Сотни лет человечество мечтало об этом. По сравнению с этой идеей все наши устремления в космос, все поиски братьев по разуму кажутся пустой детской игрой, которая не может привести ни к чему, кроме разочарования. Да что космос, братья по разуму! И на Земле не найдется такой проблемы, которая по величию могла бы сравниться с этой. Теперь мы легко и быстро сможем решить вопрос энергетического голода человечества. А там недалеко и до исчезновения угрозы голода, нависшей над планетой. И все благодаря нашему юному другу. Все, конечно, знаете хрестоматийную историю с периодической системой Менделеева. Великие прозрения иногда приходят во сне.

Еще бы не во сне… Загудели мы в тот вечер крепко. Погибшая любовь, все несчастья будущей семейной жизни, кафе, затем рюмочная, коньячная… Мне еще повезло: на «автопилоте» добрался до дома. А Паша, замешкавшись, попал в вытрезвитель. Так что сон у меня был что надо — с психоделическими видениями, музыкой и изломами души — как концерт «Пинк Флойд». Очень плохо переношу, похмелье. Поэтому утром озарился тусклой идеей — найти средство против этого сумеречного состояния души и тела. Лучше бы пива выпил… А тогда, повозившись минут двадцать, поставил колбу на спиртовку и, распахнув окно, попытался глубоко вдохнуть влажный утренний воздух. Тут это и случилось…

— И вот настал великий день. Проснувшись на рассвете, юный гений, осененный дыханием вечности, заложил решающий опыт. Прошли считанные минуты, и он понял, что все его труды увенчались успехом!

Да, шок был приличный: обернуться и увидеть это… И ведь я им все честно сказал, как и что. Но не поверили, стали свою историю лепить. Теперь никому и ничего не докажешь. Правда, я и не стараюсь — не хочу выглядеть совсем уж… Но вот какая мысль мне покоя не дает: елки зеленые, неужели вся наука так делается — «с бодуна»? Или же только у меня так? А вообще-то надо учиться готовить. Мало ли как дело обернется! Или все-таки жениться на Наташке? Тем более, что она уже названивает. Осознала, с кем ссорилась?

— Наконец-то вековая мечта человечества осуществилась. В огромном стеклянном сосуде родилось живое существо, мало того — человек со всеми его достоинствами и недостатками. Величайшее событие всех времен и народов свершилось! Так воздадим же должное, стоя на пороге новой исторической эпохи, этому свершению и автору его, — и академик поднял бокал.

Колба была обычных размеров и пришлось ее разбивать, чтобы достать его оттуда. Если Нобелевку не дадут, на одну зарплату я не протяну. Хорошо им рассуждать о величайшем событии всех времен и народов. А как же мне, черт побери, быть со слюнявчиками?!