Искатели злоключений. Книга 3

Глава первая

Я долго раздумывал над тем, а стоит ли мне писать мемуары о нашем третьем с дядюшкой путешествии. Наконец решил: конечно, стоит! История, в которую мы попали на этот раз, оказалась такой запутанной, что в старости я вряд ли смогу вспомнить все ее мельчайшие детали. Так что, лучше записать свои впечатления сейчас, так сказать, по горячим следам, чем откладывать это дело на потом. Тем более, что они (впечатления, а не следы!) еще очень ярки и не дают мне покоя ни днем ни ночью.

Да-да, представьте себе, я стал плохо спать по ночам! Едва я только коснусь головой подушки, как в нее (в голову, а не в подушку!) начинают лезть ужасные призрачные птеродактили, летающие на метлах девчонки, вооруженные до зубов хотмаусы и барбионы…

Впрочем, давайте-ка я начну писать обо всем по порядку. А там, глядишь, и до птеродактилей дойдем, и до летающих на метле девчонок. Как любит повторять мой умный дядюшка Кракофакс: «Всему свое время!» Хотя именно из-за путаницы со временем и произошла вся эта удивительная история…

Глава вторая

Итак, после нашего очередного путешествия за сокровищами мы с дядюшкой снова остались без единого гнэльфдинга в кармане.

– Обычное дело, – сказал Кракофакс, – такое иногда случается со всеми!

– С нами это случается постоянно, – внес я поправку.

– Ты несправедлив, Тупсифокс. Неужели ты забыл о том мешке золота, который нам подарил король из сказочного королевства?

– Это был не мешок, а мешочек. Точнее, самый обыкновенный кошелек. Конечно, я его помню, дядюшка! Но, увы, я помню и то, как ты ловко распорядился этим богатством…

Услышав мои слова, Кракофакс слегка покраснел.

– Научные эксперименты всегда требуют определенных затрат. Зато какой великолепный автомобиль я тогда изобрел! Другого такого на всем белом свете нет!

– К сожалению, теперь нет и этого. – Я вздохнул, вспомнив с грустью нашего волшебного «Воробышка», на котором мы славно попутешествовали в последний раз.

– Ничего, сделаем новый! Вот раздобудем немного денег и…

Тут дядюшка осекся и смущенно пробормотал:

– Денег, конечно, потребуется немало, но я что-нибудь придумаю. Так что не унывай, Тупсифокс, смотри в будущее с надеждой. Со мной не пропадешь, ты ведь это хорошо знаешь!

Что верно, то верно: в какую переделку мы с Кракофаксом не попадали, мы обязательно выходили из нее живыми и невредимыми. Такие уж мы были с дядюшкой счастливчики!

Сначала мне казалось, что Кракофакс говорит подобные слова лишь для того, чтобы как-то утешить меня, а заодно и самого себя. Но чуть позже я понял, что глубоко заблуждался. Мысль о новом богатстве, влетев однажды в голову неугомонного старика, уже не покидала ее ни на секунду. Кракофакс теперь только и твердил о деньгах, золотых слитках и грудах драгоценных каменьев, которые вот-вот должны были свалиться с небес на двух бедняг-пуппетроллей самым чудесным образом.

– Мы это заслужили, Тупсифокс! – бормотал дядюшка, отмеривая по вечерам мелкими шажками пространство нашего жилища от стены до стены и обратно. – Столько пережить и не получить за свои мучения никакой награды? Это несправедливо!

– Но деньги не падают с неба! – напомнил я ему простую истину. – Их нужно заработать!

– Тупси, умоляю тебя, не произноси, пожалуйста, при мне это слово! – поморщился Кракофакс, ловко делая в сотый раз крутой поворот на сто восемьдесят градусов. – Заполучить денежки без особых усилий есть масса способов, и я обязательно воспользуюсь каким-нибудь из них!

– Каким именно? – поинтересовался я с искренним любопытством. – Подашь в суд на колдунью Скорпину с требованием, чтобы она заплатила обещанную награду? Или организуешь экспедицию, которая займется поисками затонувших сокровищ в Сказочном Море?

– Последняя идейка неплоха, – перебил меня Кракофакс, – только ее воплощение, к сожалению, требует также немалых вложений. Мы придумаем что-нибудь попроще. Например, откроем частное сыскное агентство!

«Час от часу не легче, – подумал я с тоской, – старик совсем спятил, решил на старости лет начать карьеру детектива!»

– Я даже название для нашей конторы сочинил. Мы назовем ее коротко и ясно: «НЕТ ПРОБЛЕМ!» Создадим, так сказать, «общество с безграничной безответственностью»! – Кракофакс тихо хихикнул и бросил на меня лукавый взгляд.

– «Нет проблем», «Нет проблем»… – повторил я несколько раз название нашей будущей фирмы, привыкая к нему и одновременно обдумывая план, как бы поделикатнее заставить дядюшку отказаться от его очередной безумной идеи. – По-моему, звучит неплохо…

– Оно прекрасно звучит! Клиенты так и повалят к нам толпами! «Какие проблемы вы можете разрешить? Неужели любые?! Ах как чудесно, выпишите мне, пожалуйста, счет!» – передразнил Кракофакс будущего посетителя агентства, который вдруг предстал в его воспаленном мозгу. – Мы наберем авансов, пустим их в дело, а затем, так и быть, вернем эти авансы обратно хозяевам. Нам хватит и той прибыли, которую мы получим в результате гениальной финансовой операции!

С трудом уложил я неисправимого мечтателя в постель, робко надеясь на то, что утром к нему заглянет на минутку Господин Здравый Смысл и посоветует не заниматься глупостями. Обычно дядюшка прислушивался к его наставлениям, но иногда случались и осечки. И тогда нам приходилось ох как несладко!..

К сожалению, мои надежды не сбылись. Наверное, Господин Здравый Смысл уехал из Гнэльфбурга в длительную командировку, а может быть, сильно заболел и слег в больницу, – этого я точно не знаю. Во всяком случае, он не появился у нас ни на следующий день, ни на другой, ни на третий…

И Кракофакс, почуяв волю, принялся за дело, засучив рукава. В короткий срок он успел раздобыть небольшую сумму денег и, выражаясь его языком, «нашел им разумное применение»: заказал в художественной мастерской красивую вывеску и дал в местные газеты объявление следующего содержания:

Когда я прочитал весь этот бред, волосы на моей голове невольно встали дыбом.

– Дядюшка! – завопил я, тыча пальцем в газету и показывая на очерченный красным фломастером текст НАШЕГО ОБЪЯВЛЕНИЯ. – С чего это ты вдруг так расщедрился? Тебе мало забот начинающего детектива? Ты еще решил стать декламатором, гадалкой, репетитором и скупщиком старых вещей?!

– Ты забыл про демонстрацию фокусов, – спокойно отозвался Кракофакс и, взяв у меня газету, аккуратно сложил ее и засунул под кровать. Потом сел в старое кресло и снова заговорил: – Показывать фокусы, гадать на картах и кофейной гуще, скупать реликвии буду я. Для меня это не работа, а развлечение. А вот заниматься репетиторством и читать на сон грядущий старичкам и старушкам скучные книжки станешь ты. Не зря же я отправлял тебя в пансион к господину Ворчайлсу за знаниями! Пора их применить на практике.

– Хотел бы я знать, ради чего все эти муки, – прошептал я с обидой и заглянул по привычке в пустой игрушечный холодильник. – Купил бы лучше какой-нибудь еды!

– Вот разбогатеем и купим!

– А до тех пор будем поститься?

В ответ на мою ехидную реплику дядюшка тоже хотел сказать что-то резкое. Но не успел: в этот момент раздался громкий стук в дверь и кто-то крикнул, чтобы мы поднимались наверх за своей новенькой вывеской.

Глава третья

Несмотря на заманчивые обещания, которые Кракофакс посулил наивным гнэльфам в газетных объявлениях, очередь в наш офис почему-то так и не выстроилась. Да что там очередь – в первую неделю я вообще не увидел ни одного клиента! Уже к среде у меня зародилась мысль, что если в Гнэльфбурге и есть у кого проблемы, так это только у нас с дядюшкой. К субботе меня стало охватывать отчаяние – чувство, доселе мне почти незнакомое. Кракофакс тоже заметно нервничал, однако старался казаться бодреньким и жизнерадостным и каждый раз, перед тем как лечь спать спрашивал у меня:

– Ну что, Тупсифокс, кажется, нам снова сегодня не повезло? Ничего, значит, повезет завтра. Учись терпению!

– Этой науке я посвящаю 24 часа в сутки, дядюшка. Причем, почти с самого рождения…

– Молодец! Когда закончишь полный курс, получишь медаль!

– Золотую?

– Разумеется. И самой высокой пробы!

Воодушевленный щедрым обещанием хитрого пуппетролля, я закрывал глаза и, в мыслях рисуя себе сцену будущего награждения, засыпал, напрочь забывая о голоде и прочих мелких неприятностях.

А утром все начиналось снова: пустые ожидания, разочарование, горячие заверения дядюшки в том, что все будет хорошо, надо только немного потерпеть…

К счастью, эти муки длились недолго, чуть больше недели. То ли на девятый, то ли на десятый день с момента открытия нашего агентства – сейчас я точно уже не вспомню, – к нам пожаловали сразу три клиента.

Первым заявился булочник Макс Цукерторт и попросил позаниматься со своим сыном Францем: мальчишка получал в школе плохие отметки, и ни один из репетиторов, нанятых заботливыми родителями, не смог исправить положение – Франц продолжал приносить домой единицы и двойки с завидным постоянством.

– Вся надежда теперь на вас, – сказал уважаемый булочник, тяжело вздыхая. – Не знаю, какие вы ученые, но хитрецы отменные. Что-нибудь да придумаете.

Меня немного покоробило такое заявление грубияна гнэльфа, но зато дядюшка воспринял слова господина Цукерторта, как высокую похвалу.

– Конечно, мы что-нибудь придумаем, дорогой соседушка! – весело проговорил он и похлопал булочника по лодыжке – выше он просто не мог достать. – Мой ассистент, – тут Кракофакс кивнул на меня, – займется с вашим сынком. Через месяц вы своего Франца не узнаете! Но это будет вам стоить полсотни гнэльфдингов!

– А нельзя ли уложиться в более короткий срок? – полюбопытствовал господин Цукерторт. И добавил. – Через месяц у сына уже экзамены.

– Конечно, можно! – улыбнулся дядюшка еще приветливее и сердечнее. – Но ускоренный курс будет стоить не пятьдесят, а сто гнэльфдингов.

– Вот задаток, – булочник положил на стол новенькую пятидесятигнэльфдинговую купюру. – Приступайте к занятиям немедленно!

И он ушел, буркнув на прощанье сквозь зубы не то «до свидания!», не то «ну и проходимцы!».

После господина Цукерторта к нам заявилась пожилая гнэльфина по имени Роза Флаум. Она попросила меня почитать своему столетнему отцу перед сном книгу.

– Он любит слушать истории про разных военноначальников, – сказала она, – а я их терпеть не могу, сама засыпаю на первой минуте.

– Мой ассистент продержится дольше, – гордо заявил Кракофакс. И взяв с клиентки аванс в 30 гнэльфдингов, отпустил ее с миром к престарелому дедушке.

Не успела фрау Роза Флаум скрыться за дверью, как в офис вновь постучался очередной клиент. Им оказался важный чиновник из магистрата господин Эрих Бонк.

– У меня несчастье, – заявил он с порога. – Пропал мой любимый кот Прохвост. А полиция отказывается его искать: по крышам они лазят только в исключительных случаях – только преследуя грабителей и хулиганов!

– Приметы кота? Его вкусы, привычки? – деловито поинтересовался Кракофакс. – Он отзывается на свое имя? Оно не кажется ему оскорбительным?

– В детстве мой котик на него не реагировал, но позже привык, смирился. Так вы беретесь за это дело? – тоже по-деловому поинтересовался господин Бонк.

– Сто гнэльфдингов за работу плюс такая же сумма за риск, – отчеканил дядюшка, не задумываясь ни на минуту.

– Это, конечно, грабеж, но я согласен. Что не сделаешь ради спасения любимого существа!

Взяв у дядюшки расписку о получении аванса, Эрих Бонк удалился.

– Ну вот, – торжествующе произнес Кракофакс, едва за третьим клиентом захлопнулась скрипучая дверь, – фортуна, кажется, снова повернулась к нам лицом! Не прошло и часа, а мы уже имеем сто восемьдесят гнэльфдингов на счету! Сумма не круглая, но все равно впечатляющая!

Дядюшка аккуратно сложил хрустящие купюры в потертый бумажник и спрятал наш «первоначальный капитал» во внутренний карман сюртука.

– А теперь, Тупсифокс, не теряй зря времени, – сказал он, слегка успокаиваясь. – Отправляйся к неучу Францу и позанимайся с ним немного. Не забудь, ты должен еще успеть к господину Флауму!

И дядюшка ласково подтолкнул меня ладошкой к выходу.

Глава четвертая

Мне уже приходилось однажды давать уроки непослушной девчонке, поэтому роль репетитора не очень меня пугала. Хотя радости большой я тоже от этого не испытывал. «Интересно, что представляет из себя этот Франц Цукерторт? – размышлял я, медленно шагая по краешку мостовой и щурясь от яркого весеннего солнца. – Он просто лентяй или лентяй с большой буквы? Хватать плохие отметки по всем без исключения предметам – это какой талантище нужно иметь!»

Но после первых минут знакомства с моим учеником я понял: мальчишка не лодырь, а просто жуткий непоседа. Внимание толстячка Франца перескакивало с одного предмета на другой со скоростью молниеносной. Едва он успевал спросить, сколько будет дважды два, как тут же задавал вопрос: «А правда ли, что Земля круглая?» И не дожидаясь ответов, без остановки сыпал третий, четвертый и пятый вопросы. При этом он умудрялся смотреть левым глазом на маленькую мушку, ползающую по потолку, а правым глазом внимательно следил за скачущим по веткам дерева за окном воробышком и крадущейся к нему по стволу кошкой. В одной руке Франц держал синий фломастер, в другой красный; не использовать их по назначению было глупо, и мальчишка довольно красиво рисовал в открытой тетради голубые волны и качающиеся на них алые кораблики. Волны и корабли Франц рисовал одновременно, и я даже невольно позавидовал тому, как это ловко у него выходит. На мячик, который мой ученик катал под столом левой ногой, и на котенка, с которым он играл правой ногой, я особого внимания уже не обращал: мне хватало и тех зрелищ, что были у меня перед глазами.

Несколько часов я потратил на то, чтобы хоть как-то научить сына булочника реагировать на мое присутствие в детской. Я кашлял, кричал, махал перед его носом кулаками – для этого мне пришлось забраться на стол с ногами и встать на цыпочки, – грозился пожаловаться отцу… Ничто не помогало, Франц по-прежнему занимался тысячью дел одновременно, однако совсем не теми, которыми следовало бы заняться в данную минуту. Ну и конечно, он по-прежнему в упор не видел своего учителя, то есть, меня.

И вот настал момент, когда мне все это надоело до тошноты. Заметив в углу в груде игрушек небольшой бинокль, я втащил его на свободный стул, а сам встал перед окулярами. Произнес знакомое уже мне заклинание и… чуть было не прошиб головой потолок – так я увеличился в размерах!

– Ну, – загрохотал я басом, сотрясая бедную люстру, а заодно и всю комнату, – ты обратишь наконец на меня свое внимание, Франц Цукерторт?!

– А? – откликнулся испуганный мальчишка и по инерции изобразил в тетради еще с десяток кораблей и полсотни вздыбленных волн. – Вы кто?!

– А ты не догадываешься?

– Нет… Наверное, волшебник? Волшебники часто, как чертики, из-под земли выскакивают!

– На чертика я, кажется, не похож, – обиделся я на сына булочника. – Из-под земли, кажется, тоже не выскакивал…

– А откуда вы выскочили? – удивился Франц и, изменив своей привычке, стал ждать от меня ответа.

Но я ловко ушел от него, перейдя на другую тему.

– Тебе не надоело таскать в дом плохие отметки? – напустился я на мальчишку с высоты своего роста. – Родители измучились с тобой, потратили кучу денег на репетиторов и всяких прочих мошенников! Говори: когда ты возьмешься за ум и все исправишь?

– Наверное, никогда, – понурил голову юный Франц Цукерторт. – Мне все одинаково интересно, и я никак не могу на чем-нибудь сосредоточиться!

Словно в доказательство своей правоты, он снова принялся рисовать кораблики и бушующие волны, катать ногой мяч и зыркать глазенками по сторонам, тщетно пытаясь остановить взгляд на одном предмете.

«Мальчишку может вылечить только чудо, – подумал я с жалостью, наблюдая за сыном булочника, – придется его сотворить…»

– Скажи, – прогрохотал я басом, склоняясь пониже к столу, за котором сидел бедняга Франц, – у тебя есть какая-нибудь заветная мечта? Кем бы ты хотел стать, когда вырастешь?

– Конечно, суперагентом! – не задумываясь, ответил мальчишка. – Таким, как Джеймс Бонд!

– Прекрасно, ты им станешь, – пообещал я, тоже не тратя зря времени на глубокие раздумья. – Я знаю одну секретную школу, в которой готовят суперагентов, могу подсказать адресок!

– Подскажите! – обрадовался Франц и на секунду перестал рисовать очередной девятый вал и тонущую флотилию.

– Это – военная тайна!

Мальчишка перестал гонять под столом мяч, а оба его глаза уставились на меня.

– Так и быть, я открою тебе эту тайну. Но – чуть позже. А сначала ты должен пройти подготовительные испытания.

– Я согласен! Когда начнем?

– Можно начать сегодня. Запоминай: суперагент обязан хорошо знать химию, физику, математику, парочку-троечку иностранных языков и, конечно, родной гнэльфский, географию, астрономию… Он должен быть отличным спортсменом, уметь готовить себе еду, пришивать пуговицы, стирать и гладить одежду… – Я на секунду замолчал, вспоминая, не забыл ли чего, и торопливо добавил: – Ну и конечно, суперагенту необходимо выработать в себе очень важное качество – внимательность. Иначе он провалится на первом же задании.

– Я стану тренироваться! – пообещал мне Франц Цукерторт.

– Тебе повезло, – улыбнулся я кандидату в Джеймс Бонды, – в твоем распоряжении уйма времени! До окончания обычной школы ты так подготовишься, что в школе разведчиков тебя возьмут с руками и ногами! Хочешь, дам еще один совет? Начни с исправления отметок! А там все пойдет как по маслу.

– Завтра у нас физика, химия и история, – вспомнил Франц. – Подготовлюсь сначала по этим предметам!

И он принялся рыться в учебниках, отыскивая нужные. А я незаметно приблизился к лежавшему на стуле биноклю, быстренько превратился в обычного пуппетролля и, не прощаясь со своим учеником, занятым очень важным делом, помчался к господину Флауму.

Глава пятая

С обязанностями чтеца я справился не хуже, чем с обязанностями репетитора непоседы Франца. Заметив, что древний старичок активно реагирует только на военные термины и слова, так или иначе связанные с армией, а на весь остальной текст не обращает никакого внимания, я не стал переутруждать себя и напрасно портить зрение. Открыв книгу под названием «Штурм Маусвилла», я принялся бубнить всякую чепуху, изредка восклицая: «Да, мой генерал! Маусвилл будет взят!», «Левый фланг оголен, пришлите подкрепление!», «Вперед, орлы, вперед! Победа не за горами!»…

Слыша эти возгласы, господин Флаум расцветал и блаженно улыбался, а его руки начинали шарить по одеялу, разыскивая бог весть куда запропастившиеся пистолет и саблю. «Повоевав» минут десять – пятнадцать, я объявил победу над вражеской крепостью (если бы я читал книгу добросовестно, то этот счастливый миг не наступил бы и через неделю), и старичок со спокойной душой уснул, успев прошептать: «Ура, наша взяла!»

Пожелав господину Флауму приятных сновидений, я помчался к себе домой, чтобы узнать, как обстоят у дядюшки дела с поисками кота Прохвоста. И очень огорчился, когда Кракофакс, разведя горестно руками, сообщил:

– Пока никак. Этот бродяга словно сквозь землю провалился!

– Нет, нет! Под землей мы кота искать не будем! – испугался я ни на шутку. – Перекопать весь Гнэльфбург и его окрестности за пару сотен гнэльфдингов – да над нами все смеяться станут!

Услышав мои слова, дядюшка рассердился и топнул об пол ножкой:

– Как ты глуп, Тупсифокс! Это так говорится: «словно сквозь землю провалился»! А на самом деле… На самом деле он наверняка бродит по крышам! Сегодня я облазил только пятнадцать крыш – сказывается отсутствие навыка! – а вот завтра я собираюсь обследовать не менее тридцати. Одна – две недели, и кот будет найден!

Произнеся эту тираду, Кракофакс гордо вздернул вверх подбородок и скрестил на груди руки. В этот миг он здорово стал похож на одного полководца из книги «Штурм Маусвилла», и я невольно залюбовался им.

– Какой ты отчаянный! – наконец выдавил я из себя, не скрывая гордости за храбреца родственника. – И ты не боишься свернуть себе шею?!

– Нет, не боюсь. Главное, не следует смотреть вниз; поэтому я стараюсь передвигаться по крыше с закрытыми глазами. Это мое ноу-хау! – хвастливо произнес Кракофакс, и его подбородок приподнялся вверх еще на один мерхендюйм.

Острый ум, способность оригинально мыслить были присущи большинству пуппетроллей, но мой дядюшка все равно выделялся на общем фоне удивительной сообразительностью и талантом шевелить мозгами. Лазить по высоченным домам с закрытыми глазами – до этого вряд ли кто смог бы додуматься. А вот Кракофакс додумался, причем в первый же день поисков Прохвоста!

Радостное чувство, что наконец-то фортуна повернулась к нам лицом, так и распирало меня и дядюшку. Мы даже решили немного кутнуть по этому случаю. Купили всяких вкусных вещей в соседнем магазинчике и закатили настоящий пир горой. А потом, усталые, но счастливые, улеглись спать: завтра нам предстоял не менее трудный и суматошный день.

Глава шестая

К несчастью, радость наша была недолгой: уже в следующий вторник господин Цукерторт прислал нам записку, в которой сообщал, что отказывается в дальнейшем от моих репетиторских услуг в связи с тем, что «с Францем произошло чудо, он перестал получать плохие отметки и превратился в преуспевающего ученика, а посему в дополнительных уроках не нуждается и домашний учитель ему не нужен.» В среду посыльный принес нам вторую записку, на этот раз от госпожи Флаум. Хитрая гнэльфина, взяв на вооружение мой приемчик читать древнему старичку не всю книгу подряд, а только отдельные цитаты, решила съэкономить деньги и отказала мне в непыльной работенке.

Но самый главный удар судьба нам нанесла оттуда, откуда мы его совсем не ждали. В четверг, пробираясь по крыше городской ратуши – разумеется, с закрытыми глазами! – Кракофакс свалился вниз с огромной высоты. Нет, нет: он не расшибся насмерть (иначе бы наша история и закончилась бы здесь, а точнее, вовсе бы не началась!). В последнюю секунду недолгого, но томительного падения дядюшку подхватило невесть откуда налетевшим ветерком и отнесло на десять мерхенфутов в сторону от тротуара. Как раз в центральный городской фонтан – гордость всех гнэльфбуржцев и особенно господина бургомистра.

Уже находясь глубоко под водой, Кракофакс принял решение отказаться от своего ноу-хау и широко открыл глаза. Увидел проплывающую мимо него небольшую рыбешку и ловко схватил ее правой рукой. «Это я сделал машинально, – признался он мне чуть позже, – сработал хватательный рефлекс!» Выбравшись из фонтана, дядюшка хотел, было, идти домой, но заметил возле телефонной будки рыжего кота и почему-то решил, что это Прохвост. «Вот награда за ужас, который я пережил!» – подумал пуппетролль-ищейка и, сунув уменьшенной копии тигра в нос рыбешку, быстро нырнул в приоткрытую дверь телефонной будки.

– Умоляю, позвоните, пожалуйста, хозяину этого кота! – завопил дядюшка, обращаясь к пожилому гнэльфу, оживленно беседующего с кем-то по телефону. – Вот уже несколько дней несчастный господин Бонк не ест и не спит, разыскивая бедное животное!

– Неужели вы не видите, что я разговариваю?! – огрызнулся гнэльф и даже побагровел от гнева. – Какие все-таки нахалы эти пуппетролли!

– Пусть я нахал, но я хочу сделать доброе дело – вернуть сбежавшего котика его владельцу! – Кракофакс просунул в щелку рыбий хвост и ловко провел им по кошачьему носу и длинным, похожим на шпаги, усам. – Звоните скорее, иначе он слопает рыбку вместе со мной!

– Из пуппетролля неважный гарнир, – хмыкнул гнэльф, однако сменил гнев на милость и выполнил просьбу настырного дядюшки.

Через пять минут, пять долгих, томительных минут господин Эрих Бонк прибыл к городской ратуше и, выбравшись из машины, подошел к телефонной будке.

– А, это вы! – приветливо улыбнулся он подпрыгивающему от нетерпения и злости Кракофаксу (пожилой гнэльф покинул начинающего детектива, оставив его один на один с рвущимся в телефонную будку голодным котом). – Ну, и где же мой милый Прохвостик?

– Да вот же он перед вами! – проскрежетал Кракофакс зубами и швырнул в узкую щелку рыбью голову – все, что осталось от богатого улова. – Хоть его и покрывают репьи и грязь, но узнать, по-моему, можно!

– Если бы это был Прохвостик, я бы его узнал. Кстати, как и он меня. А этот, – господин Бонк брезгливо указал пальцем на рыжего бродягу, – как видите, на меня не обращает никакого внимания.

– У него сейчас перерыв на обед. Подождите минутку, он скоро освободится!

Господин Бонк раскатисто захохотал:

– Ну уж нет! Терять время на чужих котов и неудачников-пуппетроллей я не намерен! Считайте мой заказ на поиски Прохвостика аннулированным!

И не прощаясь, наш бывший клиент зашагал к своему автомобилю. А дядюшка остался ждать в спасительной будке конца кошачьего пиршества: лезть на рожон было не в его правилах.

Глава седьмая

Тех денег, что мы получили от первых клиентов нашего агентства, явно не хватало на покупку магазина игрушек – мечту всей жизни дядюшки Кракофакса. А новых поступлений в кассу все не было и не было. Судьба словно подшутила над нами, подбросив сразу трех клиентов. Уж лучше бы их не было ни одного!

– Придется закрыть лавочку, – вздохнул как-то однажды утром Кракофакс, вставая с постели и грустно поглядывая на своего компаньона – то есть меня. – Наш бизнес не удался, нужно признать этот факт и не морочить больше себе головы!

Я так обрадовался дядюшкиному решению, что тут же помчался снимать с дверей успевшую запылиться вывеску. Хватит, наработались! Пора почувствовать себя снова свободными пуппетроллями!

Но едва я выскочил за порог нашего офиса, как чуть было не попал под ноги пожилой сухопарой гнэльфине.

– Ай! – вскрикнула она и отпрыгнула в сторону. – Кажется, крыса!

– Ну да, – подтвердил я, почти не обидевшись, – она самая! Только на двух ногах и в костюмчике!

– И говорящая! – добавила гнэльфина, уже облегченно вздыхая и улыбаясь. – Прости, у меня неважное зрение. Вот с перепугу и померещилось!

В том, что старушка действительно подслеповата, я убедился через несколько секунд. Придя в себя и отдышавшись, она вновь приблизилась к дверям нашего офиса и, сдвинув на кончик длинного острого носа очки с выпуклыми линзами, принялась читать текст на запыленной вывеске. Закончив увлекательное чтение, гнэльфина произнесла:

– Кажется, я попала туда, куда надо. У этих господ нет проблем? Теперь они появятся!

И странная старушка решительно открыла дверь и шагнула в темный проем.

ШМЯК-ЗВЯК! ШМЯК-ЗВЯК! ШМЯК-ЗВЯК!.. – донеслось до моих ушей из недр подвала.

А когда эти звуки затихли, послышались приглушенные стоны старушки и ее вопрос, обращенный к самому господу Богу: «Господи, надеюсь, она не разбилась?!»

Я понял, что гнэльфина спустилась вниз, не утруждая себя шаганием по ступенькам, и ринулся к ней на помощь, правда, с некоторым опозданием.

К счастью, старушка не нанесла себе особых увечий, если не считать шишки на лбу и парочки синяков. Но еще больше наша гостья обрадовалась, когда узнала, что вещь, которая лежала в ее полиэтиленовом пакете, осталась целехонькой.

– Это чудо: она не разбилась! – весело сказала гнэльфина, прижимая к себе пакет с его содержимым. – Вот что значит настоящее качество!

Она извлекла из пакета старинную бутылку темно-зеленого цвета и с гордостью сунула ее под нос сначала мне, а потом и подошедшему к нам Кракофаксу.

– Вы правы, фрау… – произнес мой дядюшка и замолк, ожидая услышать имя незванной гостьи.

– Фрау Райхер. Грета Мария Элиза Райхер!

– Вы правы, фрау Райхер, – повторил Кракофакс. – Древние реликвии обычно бывают на редкость крепкими.

И явно невпопад он поинтересовался:

– Надеюсь, вы ничего себе не сломали? Руки-ноги целы?

Получив утвердительный ответ, дядюшка провел пожилую гнэльфину в «кабинет» – дальний угол нашего подвала – и усадил ее в большое кресло, а сам примостился рядышком на маленьком стульчике.

– Я вас слушаю, фрау Райхер. Какие проблемы привели столь почтенную даму в мой офис?

– Вы покупаете предметы старины, ищите то, что никто не может найти… – Грета Мария Элиза сделала паузу и, поставив на письменный стол чудом уцелевшую бутылку, продолжила: – Интуиция мне подсказывает, что именно вы-то мне и нужны!

– Интуиция и Господин Здравый Смысл – вот лучшие советчики! – кивнул головой Кракофакс и заметно оживился.

– Эта бутылка досталась мне в наследство от моего отца. Он был моряком и однажды выловил этот сосуд в открытом море…

– Если вы хотите предложить нам совершить небольшой морской круиз, то мы сразу же вынуждены отвергнуть такое предложение, – перебил старушку мой дядюшка, забыв на время о правилах хорошего тона. – Хватит, наплавались!

– Вы не дослушали меня до конца, господин директор. Я только хотела предложить вам выкупить у меня мое наследство. За весьма скромную сумму! – торопливо добавила фрау Райхер.

– Сколько же вы надеетесь за нее выручить? – ехидно усмехнулся Кракофакс.

– Вам, господин директор, готова отдать свое наследство почти даром. Полсотни гнэльфдингов и оно ваше!

Дядюшка перевел взгляд на меня:

– Тупсифокс, каковы сейчас цены на пустые бутылки?

– От двух до трех гнэльфдингов, дядюшка! Но такую вряд ли примут!

Старушка нервно заерзала в кресле:

– Я не сказала вам самого главного… Я продаю не бутылку, а ее содержимое!

И она положила на стол мятый клочок пергамента с какими-то каракулями.

– Тупси, прочти, пожалуйста, что здесь написано, – попросил дядюшка. – Мне лень подниматься и идти за очками.

Я охотно выполнил его просьбу и, взяв в руки пожелтевший от времени листочек с отгрызенными краями, принялся громко читать:

– «Дорогой друг, умоляю тебя, помоги мне! Я попал в жуткую историю, и только ты можешь выручить меня из этой западни! В знак благодарности я подарю тебе удивительную вещь, с помощью которой ты сумеешь переноситься в один момент из одной эпохи в другую. Но сначала спаси меня! Для этого нужно только приехать в Гнэльфбург, найти в городском сквере памятник Альтерфатти и, отсчитав от него двадцать мерхенфутов влево, стоя к памятнику лицом, произнести волшебную фразу: „Фаррум– маррум! Эльт-кельт! Маус-хаус-хинаус! Эн-бен!“ Перед тобой появится маленький домик, похожий на собачью будку. Смело входи в него и ничего не бойся. Затем…»

Я замолчал: к сожалению, здесь текст внезапно обрывался. На самом, честно говоря, интересном месте!

– А где остальное? – спросил я недоуменно у фрау Райхер и помахал в воздухе листком пергамента.

Фрау Райхер слегка зарделась от смущения:

– Негодница мышь полакомилась. Однажды папа вздумал положить на это послание свой завтрак, вот оно и пропиталось вкусным запахом!

– Вы не помните, что здесь было написано? – поинтересовался Кракофакс.

– Нет. Это случилось много, много лет тому назад. Я тогда и читать не умела, а мой папа мне ничего о таинственном письме не рассказывал.

– Выходит, что вашему наследству грош цена? – задал дядюшка фрау Райхер риторический вопрос. – Да и то в базарный день?

Старушка обиделась:

– Нет, почему же! В письме ясно сказано, что нужно делать!

– Не спорю. Но у вас самой есть прекрасная возможность посетить этот «маленький домик, похожий на собачью будку». В чем же дело, фрау? Смелее вперед!

Наша гостья снова заерзала в кресле.

– Я там была… – призналась она смущенно. – Но у меня не хватило храбрости войти в этот волшебный дом…

– Неужели он существует?! – вскрикнул я и, забыв о приличии, дернул пожилую гнэльфину за подол платья. – Рассказывайте дальше, фрау Райхер, рассказывайте дальше!

– А что рассказывать? Домик помаячил, помаячил перед моими глазами, да и сгинул. Снова стал невидимым!

– И вы в него не заглянули? – с недоверием спросил Кракофакс. – Хотя бы на мгновение?

– У меня нет привычки заглядывать в чужие дома. Тем более, в весьма подозрительные…

Дядюшка спрыгнул со стула и принялся мерить подвал мелкими, но быстрыми, шажками. При этом он, как всегда, держал руки, сцепив за спиной, а сам время от времени бормотал что-то неразборчивое. До меня и фрау Райхер долетали только какие-то отдельные, маловразумительные обрывки фраз: «Заманчиво, заманчиво… Нашли дурачка!.. Хотя упустить такую возможность… Нет, я не хочу стать посмешищем!..»

Наконец дядюшка решил притормозить и встал, как вкопанный, перед нашей гостьей.

– Только ради вас… – сказал он, отдуваясь и пытаясь восстановить нормальное дыхание. – Из чистого любопытства… Это наш бич – любопытство… Предлагаю десять гнэльфдингов!

– Но я просила пятьдесят!

– Половина текста отсутствует…

– Хорошо, двадцать пять…

– Могу предложить пятнадцать гнэльфдингов. Вы меня разоряете, но что не сделаешь ради любви к реликвиям!

– Двадцать…

– Тупси, у тебя есть пять гнэльфдингов? Мне нужно добавить их к моим пятнадцати.

– Дядюшка! – ахнул я удивленно. – У меня и одного гнэльфдинга нет!

– Вот видите, фрау Райхер, – развел руками хитрюга Кракофакс, – у нас остались только эти деньги. Если вы не возьмете их сейчас, то завтра не будет и этой суммы!

Услышав его слова, старая гнэльфина тяжело вздохнула:

– Вот уж не думала, что доживу до того дня, когда меня ограбят! Хорошо, я согласна, забирайте бесценную реликвию, а мне отдайте эти жалкие гроши!

– Кажется, мы совершили очередную глупость… – прошептал дядюшка, протягивая фрау Райхер дрожащей рукой три монетки по пять гнэльфдингов.

– Но в этом мы убедимся чуть-чуть попозже! – добавил он немного бодрее и выхватил у меня не догрызенное мышью послание.

Глава восьмая

Мой дядюшка обладал удивительным талантом: иногда он умел предсказывать будущее с невероятной точностью! Не прошло и двух часов с того момента, как фрау Грета Мария Элиза Райхер удалилась из нашего офиса, сжимая в руках серебряные монетки, а мы уже сполна смогли убедиться в правоте его слов – мы снова совершили очередную глупость!

Едва за клиенткой агентства «Нет проблем!» захлопнулась дверь, дядюшка скомандовал:

– Собирайся, Тупсифокс. Мы идем на прогулку в городской сквер. Хватит сидеть в подвале, нужно подышать свежим воздухом!

– И заодно посмотреть, на месте ли стоит загадочный домик? – улыбнулся я, гордясь своей сообразительностью.

– Не знаю, не знаю… – Кракофакс надел на голову шляпу и взял в руки игрушечный зонтик. – На всякий случай, Тупсифокс, повесь-ка на дверь нашу табличку.

Он протянул мне картонку, на которой печатными буквами было старательно выведено: «НАС НЕТ И НЕ БУДЕТ!»

– Возможно, мы слегка задержимся… Не следует заставлять клиентов понапрасну нас ожидать.

Я охотно выполнил дядюшкино поручение, а затем вприпрыжку поскакал через двор к выходу на улицу. Кракофакс, поругивая меня за излишнюю прыть, поспешил за мною следом.

Вскоре мы были уже в городском сквере у памятника старине Альтерфатти – основателю государства гнэльфов.

– Ура, – сказал дядюшка, озираясь по сторонам, – кроме нас поблизости нет никого!

– Если не считать вон той рыжей собачонки и стаи ворон на деревьях, – уточнил я на всякий случай.

– Они нам не помешают, – самоуверенно заявил Кракофакс и принялся отмеривать влево шажки от бронзового Альтерфатти.

Как известно, один мерхенфут равен пяти пуппетролльским шагам. Так что дядюшке пришлось изрядно потрудиться, прежде чем он добрался до нужного места.

– Здесь, – хрипло проговорил Кракофакс, делая последний, сотый шажок. Достав из кармана сюртука листок пергамента, купленный у фрау Райхер, он близоруко прищурился и чуть ли не по складам прочитал:

– ФАРРУМ-МАРРУМ! ЭЛЬТ-КЕЛЬТ! МАУС-ХАУС-ХИНАУС! ЭН-БЕН!

И едва мой старик произнес это дурацкое «эн-бен», как из воздуха прямо перед нами возникла здоровенная собачья конура, потемневшая от времени, сырости и разных невзгод.

– Получилось! – прошептал я и схватил дядюшку за руку. – Ура, получилось!

– Пустяки, – смутился Кракофакс, розовея и раздуваясь от гордости, – весьма примитивное заклинание!

– Ну что, дядюшка, заглянем внутрь? Мне так не терпится узнать, что там находится!

– «Многие знания рождают скорбь…» – процитировал старый пуппетролль вычитанный из какой-то древней книги афоризм и многозначительно поднял вверх согнутый крючком указательный палец правой руки. – «Семь раз отмерь – один отрежь!»

– Да что тут отмерять и отрезать! – рассердился я. – Заглянем на минутку и назад!

– Разве что на минутку…

Кракофакс, кажется, начал сдаваться. Да оно и понятно: старику самому ужасно хотелось сунуть свой нос в таинственную хижину, и только природная трусоватость, которую он называл почему-то «разумной предосторожностью», мешала ему первым войти в домик-привидение. Чтобы подбодрить дядюшку, я весело прощебетал:

– Нам и полминутки хватит! Домишко такой маленький!

И мои ноги сами собой устремились к перекривившейся от времени и разных передряг деревянной дверце.

– Подожди, Тупсифокс, не спеши! – окликнул меня сердито Кракофакс и тоже приблизился к «парадным вратам» домика-привидения. – Полминутки нам хватит, я с тобой не спорю. Но, вот, на что их хватит? Если на встречу с каким-нибудь чудовищем, то можно уложиться и в пять секунд. А есть такие ловкачи, которые успевают расправиться с непрошеными гостями и за одну секунду!

Он помолчал немного, давая мне возможность переварить полученные знания о ловких и шустрых чудовищах, и вдруг смущенно признался:

– Ты знаешь, Тупси, у меня такое чувство, словно я этот домик уже однажды где-то когда-то видел… Но где и когда – никак не вспомню. Наверное, я старею, Тупси!

И он, сняв шляпу, изящным жестом почесал мизинцем левой руки роскошную плешь, украшавшую его красивую, породистую голову.

Признание дядюшки, скажу честно, смутило слегка и меня. Дернув Кракофакса за рукав, я прошептал:

– А ты постарайся вспомнить, дядюшка. Сам понимаешь: вляпаться в какую-нибудь дурацкую историю так не хочется!

Старательно наморщив лоб, Кракофакс закатил к небу глаза. Почмокал губами, что-то невразумительно пробурчал (кажется, он сказал: «Черт возьми, ну и память у меня стала дырявая!»), снова почесал в затылке мизинцем и спустя какое-то время виновато произнес:

– Нет, не могу вспомнить! По-моему, с этим домиком было связано что-то забавное…

– Дядюшка, – проскрежетал я зубами, еле сдерживая в себе раздражение, – лучше вспомни! У тебя весьма своеобразное представление об юморе – как бы нам потом не пришлось плакать!

Кракофакс снова взглянул на небо, еще раз старательно наморщил лоб и, сократив процесс вспоминания с одной минуты до десяти секунд, решительно проговорил:

– Наверное, я этот домик видел на картинке. Во всяком случае, он не внушает мне никаких опасений. Давай зайдем в него, и там я окончательно определюсь: был я в нем когда-нибудь уже однажды или это мой первый визит.

И ухватившись обеими руками за покосившуюся дверцу, дядюшка изо всех сил потянул ее на себя…

Глава девятая

Дверца оказалась незапертой, и мы без особого труда проникли внутрь. Солнечные лучи, преломляясь в затянутом паутиной и слоем пыли единственном окошке, ровным светом освещали скромное жилище, и нам не пришлось напрягать зрение для того, чтобы хорошо его осмотреть. Впрочем, осматривать было почти что нечего: из всей мебели здесь находился только старенький диванчик, а из предметов первой необходимости (или роскоши?) мы обнаружили только большие настенные часы. Сундуков с драгоценностями и золотом или сейфов, битком набитыми деньгами и ценными бумагами, в этой убогой постройке явно не было.

– По-моему, здесь жил когда-то отшельник, – проговорил, нарушая тягостную тишину, заметно поскучневший дядюшка. – Одно не понятно: зачем ему были нужны эти часы? Чтобы наблюдать за утекающим сквозь песок временем?

– Наверное, эти часы с боем, – высказал я свое предположение. – Такие часы всегда бывают с боем. Вот он и слушал их вместо радио и магнитофона!

– Мысль оригинальная, – похвалил меня дядюшка, – однако неверная. Отшельники не слушают ничего, кроме голоса свыше.

– Тогда здесь жил не отшельник, а кто-нибудь другой! – догадался я. – Диван ему был нужен для того, чтобы спать, а часы для того, чтобы вставать с него в нужный момент и идти на работу!

– Вряд ли этот тип где-нибудь работал, – поморщился дядюшка. – Будь у него хоть какая-то работа, мы нашли бы здесь барахла побольше.

Кракофакс подошел к часам, отворил стеклянную дверцу и, привстав на цыпочки, повернул несколько раз маленький бронзовый ключик.

– Не люблю, когда часы стоят и не тикают, – объяснил он мне свой поступок. – Это действует на нервы, не так ли?

– Еще больше действует на нервы, когда часы идут, но показывают неправильное время, – развил я дядюшкину мысль до логического конца. – Не то стрелки указывают полночь, не то полдень… А ведь сейчас ровно одиннадцать утра!

– На моих четверть двенадцатого. Но ты ведь знаешь, Тупси: мои часики всегда добавляют от доброты душевной лишних десять – пятнадцать минут!

Кракофакс снова привстал на цыпочки и попробовал достать до стрелок. Но не дотянулся и вынужден был оставить это занятие.

– Ладно, – сказал он, вздыхая, – какое, в сущности, нам с тобой дело до чужих часов? Вот если бы они были чуть-чуть полегче, то тогда бы мы могли их взять себе на память. А так не стоит и суетиться: пусть висят и показывают то, что им вздумается.

О, мой мудрый дядюшка, как он был прав в ту минуту! Какие верные слова говорил, сам, наверное, не подозревая об этом! Но меня словно какая-то муха укусила в тот момент, я заупрямился и потребовал от дядюшки приподнять меня, чтобы я смог перевести стрелки в нужное положение.

– Мы и так испытали с тобой чувство глубокого разочарования, забравшись в этот дом и не найдя здесь ничего ценного, – сказал я Кракофаксу, ловко вскарабкиваясь ему на плечи и стараясь не наступать на его торчавшие в стороны, как локаторы, мохнатые ушки. – Так давай же покинем это жилище с чувством выполненного долга – заставим часы показывать правильное время, а не какую-то ерунду: то ли полдень, то ли полночь!

Произнеся эту длинную тираду, я ухватился обеими руками за большую минутную стрелку и повернул ее вспять на триста шестьдесят градусов. Прислушался – ура, часы не остановились! – и ловко спрыгнул с дядюшкиных плеч на пол.

– Ну вот, – воскликнул я, – теперь можно и домой шагать! Жаль, конечно, отданных напрасно денег хитрой фрау Райхер, но зато мы немного развлеклись. А ведь развлечение тоже чего-то стоит, дядюшка, не правда ли?

Мы снова широко распахнули скрипучую деревянную дверцу и выскользнули из домика-привидения наружу. К счастью, в этом тихом, уютном местечке городского сквера никого по-прежнему не было, и наше появление осталось незамеченным.

– Сколько времени зря потеряли! – проворчал Кракофакс, сердито оглядываясь на хилую постройку. – Но теперь мы станем умнее: вряд ли мы с тобой когда-нибудь еще раз приобретем недвижимость, даже не взглянув на нее предварительно хоть одним глазком!

И он, поправив на голове шляпу, с гордым видом зашагал по усыпанной желтым речным песочком тропинке к выходу из сквера. А я вприпрыжку поскакал за ним: в отличие от моего дядюшки в это утро у меня было отличное настроение. Все-таки не каждый день удается побывать в доме-призраке. Пусть и не набитом от пола до потолка бесценными сокровищами.

Глава десятая

Первое, что заставило меня как-то насторожиться и на время забыть о чудесной хижине, было вот что: едва мы с дядюшкой свернули с узкой тропинки на более широкую аллею, как нам повстречались две солидных гнэльфины. В самих этих женщинах я не заметил ничего странного – таких важных гусынь я встречал ежедневно десятками. Однако их одежда почему-то привлекла мое внимание. Вскоре я понял причину: гнэльфины были одеты очень старомодно! «Оригинальничают! – подумал я. – Хотят обратить на себя взоры горожан таким вот способом!»

Однако сделав еще несколько шагов по аллее, мы с дядюшкой вновь наткнулись на прогуливающуюся парочку – на этот раз на молодого гнэльфа и юную гнэльфину.

– Ты посмотри какая на них одежда! – зашептал я, дергая Кракофакса за рукав пиджака. – Наверняка они взяли ее в городском музее!

Гнэльф, по-видимому, расслышал мои слова. Побагровев от злости и смущения, он яростно затеребил правой рукой галстук-бабочку, а левой рукой зачем-то стал то вынимать из жилетного кармана часы на цепочке, то класть их обратно на место.

К счастью, парочка вскоре скрылась за поворотом, и выяснение отношений между мной и юным гнэльфом не состоялось.

А спустя минуту и мы с дядюшкой свернули с боковой аллеи на центральную и оказались у самых ворот городского сквера. И тут нам с Кракофаксом стало не до разглядывания одежд гуляющих гнэльфов и гнэльфин и обсуждения последних «писков» моды. Совсем другое повергло нас в изумление, едва мы миновали чугунные врата и оказались на площади перед городской ратушей и суперсовременным из стекла и бетона банком «Гольдмахт энд компани». Городская ратуша стояла на месте, правда, ее почему-то за ночь успели перекрасить из светло-коричневого в темно-коричневый цвет. А вот огромного многоэтажного здания банка на площади не было, его словно корова языком слизнула!

– Мне доводилось видеть ограбленные банки, – прошептал побледневший как мел Кракофакс, останавливаясь перед открывшейся перед нами чудовищной картиной. – А вот видеть, как крадут сам банк, еще не приходилось!

– Может быть, его не украли? Может быть, он просто провалился под землю? – пролепетал я чуть слышно.

В ответ Кракофакс криво усмехнулся:

– Что-то не вижу спасательных земляных работ… Случись такое на самом деле, здесь сейчас бы копался весь Гнэльфбург.

Не знаю, сколько времени простояли бы еще на этом месте мы соляными столбами, если бы вдруг из-за ратуши с веселым звоном не выскочил раскрашенный яркими красками трамвай, увешанный разноцветными рекламными щитами, и не пронесся бы лихо мимо меня и Кракофакса по рельсам, змеившимся по булыжной мостовой. По рельсам, которых вчера здесь не было и в помине!

– Трамвай… – прошептал я. – Трамвай!..

– Ну да, трамвай, – отозвался дядюшка раздраженно. – Третий маршрут, «Ратуша – Центральный рынок». Что тут удивительного?

И вдруг он хлопнул себя ладонью по лбу и громко воскликнул:

– Тупси! Ведь этот маршрут убрали лет тридцать – сорок назад! Неужели мы с тобой опять угодили в прошлое?!.

Глава одиннадцатая

Дядюшка оказался пророком: мы действительно угодили в прошлое. Правда, не на тридцать – сорок лет назад, а на все шестьдесят. Откуда такая точность? А вы вспомните, сколько в одном часе минут и тогда вам станет понятно, какую глупость я сотворил, переведя на циферблате в домике-привидении стрелки справа налево ровно на один оборот. Впрочем, сам я догадаюсь об этом чуть позже, а сейчас я стоял оглушенный свалившимся на наши с дядюшкой головы сюрпризом: мы в прошлом!.. И не известно, удастся ли нам вернуться в родимый дом в тот день и час, в которые мы так неразумно его покинули!..

Вспомнив о родном доме, я тихо всхлипнул и грустно спросил дядюшку:

– А мы попадем обратно домой? Что-то мне расхотелось путешествовать в прошлое…

Тонкие губы Кракофакса изобразили саркастическую улыбку:

– Кажется, ты испугался, малыш? Не бойся, мы в Гнэльфбурге, а не в какой-нибудь сказочной стране с ужасными чудовищами! Давай немного побродим, а после отправимся к себе в офис. Надеюсь, ты сам сообразишь, как мы это с тобой проделаем?

– Снова залезем в домик-привидение и покрутим стрелки? – догадался я. – Только в другую сторону?

– И ровно на один час! – добавил дядюшка.

Кракофакс взял меня за руку и потянул к трамвайной остановке.

– Давай для начала прокатимся на трамвае! В детстве мы часто катались на нем с друзьями без билетов и, представь себе, ни разу не угодили кондуктору в лапы!

Но я внезапно заупрямился, от пережитых волнений у меня зверски разыгрался аппетит, и изображать в такой момент из себя безбилетника-зайца я не хотел. Уж лучше я буду щелкать зубами, как голодный волк!

– Хорошо, хорошо, – согласился дядюшка, – заглянем в ближайшую харчевню и там подкрепимся. Кутить так кутить!

И он, достав из кармана сюртука серебряную монетку в пять гнэльфдингов, с веселой улыбкой показал ее мне.

– Потратим эту красавицу на гору деликатесов! Интересно, какой сейчас денежный курс? Раньше на пять гнэльфдингов можно было устроить настоящее пиршество!

Увы, на этот раз мой дядя ошибся. Пяти гнэльфдингов и шестьдесят лет назад хватало только на парочку бутербродов и две чашечки кофе. Однако полакомиться бутербродами и взбодриться завезенным из далеких колоний ароматным напитком нам тоже не удалось. Едва Кракофакс протянул буфетчику нашу монетку, как тот сразу же заподозрил что-то неладное. Взглянув на «красавицу» прищуренным взглядом, буфетчик подкинул ее на ладони и, ловко поймав, быстро поднес ко рту. Куснул бедняжку острыми зубищами и глухо проворчал:

– Так я и думал: эти мошенники-пуппетролли решили меня надуть! Подсунули фальшивые пять гнэльфдингов!

Если бы вы видели, как возмутился мой дядюшка, услышав эту наглую клевету! Он весь побагровел, затрясся и, вздымая над головой сжатые кулачки, отважно прокричал прямо в глаза бесстыжему лжецу:

– Пусть я мошенник! Пусть я мелкий пройдоха и хитрец! Но эта монета настоящая! Вы слышите? Настоящая! И я попрошу вас впредь не оскорблять национальную валюту, иначе я подам на вас в суд и вы ответите по закону!

Буфетчик явно не ожидал от дядюшки такого отпора. Заметно растерявшись, он стал озираться по сторонам в поисках поддержки от кого-нибудь из клиентов. Но вместо сочувствия он встретил только насмешливые взгляды и немой вопрос: ну, приятель, и что ты будешь делать дальше? Пришлось бедняге собраться с духом и тоже перейти в наступление.

– Вы хотите обратиться в суд, уважаемый господин фальшивомонетчик? – с преувеличенной вежливостью обратился он к Кракофаксу. – Хорошо, я согласен: я сам отволоку вас к судье и мы послушаем, что он скажет, когда увидит вашу «национальную валюту»!

Договорив длинную фразу до конца, буфетчик сграбастал в левую руку за шиворот моего дядюшку, а в правую меня самого, и потащил нас к выходу из харчевни.

– Андреас! Андреас! – раздался внезапно из дальнего темного угла женский голос, в котором мой чуткий слух уловил нотки сочувствия и сострадания. – Пожалуйста, не кипятись! Ну что ты ждал от пуппетроллей? Радуйся, что они тебя не надули, и оставь их в покое!

Буфетчик притормозил в дверях и оглянулся на голос нашей защитницы.

– Фрау Мэрлиона? Вы заступаетесь за этих проходимцев?! Вы, кого совсем недавно обманули двое таких же мошенников на целых пятнадцать гнэльфдингов?!

– Я заплатила за урок, в следующий раз не стану открывать рот во время торговли на рынке. А вам, Андреас, как бы не пришлось заплатить еще больше, чем мне.

– За что?

– Тоже за урок. На тему: «Что может случиться в тот момент, когда буфетчик оставляет свое рабочее место без присмотра».

Эти слова заметно остудили нашего главного обвинителя. Он опустил нас на пол и разжал пальцы.

– Проваливайте отсюда подобру-поздорову, пройдохи! И чтоб я вас здесь больше не видел!

– Но мы хотим есть! – пискнул я, не желая сдаваться перед грубияном. – Наша монетка настоящая, но если вы ее не берете, то возьмите купюру! Дядюшка, расплатись, пожалуйста, бумажными деньгами, серебряные монетки нам и самим еще пригодятся!

Кракофакс не споря охотно выполнил мою просьбу. По всему было видно, что ему тоже ужасно хотелось утереть нос этому нахалу.

– У вас будет сдача с пятидесяти гнэльфдингов? – ехидно спросил дядюшка, протягивая буфетчику хрустящую купюру. – В такой харчевне, как ваша, вряд ли дневная выручка составляет подобную сумму!

– Видели денежки и покрупнее, – буркнул обиженно Андреас и нехотя взял в руки нашу банкноту. И, едва прикоснувшись к ней, вновь закричал словно раненный зверь: – Что?!.. Опять фальшивка?!. И на этот раз в особо крупных размерах?!.

Пока он дико вопил, мы с дядюшкой успели сообразить, что дело тут все-таки нечисто и что разборки в городском суде нам, кажется, не миновать. Признаюсь, мы здорово приуныли, нам даже захотелось удрать отсюда и только горечь разлуки с пятидесятигнэльфдинговой купюрой не давала мне и Кракофаксу сил тронуться с места и заставляла стоять перед Андреасом навытяжку и выслушивать его грубые выкрики и оскорбления.

К счастью, фрау Мэрлиона снова пришла к нам на помощь. Подойдя к буфетчику, она взяла нашу купюру и, посмотрев на нее внимательным взглядом, сказала миролюбивым тоном:

– Да, Андреас, эти 50 гнэльфдингов весьма подозрительны. Но они не фальшивые. Наверное, это специальный выпуск? Сейчас стали печатать такие купюры для нумизматов, возможно, и эта из той же компании?

Как утопающий хватается за соломинку, так мы с дядюшкой ухватились за спасительную идею доброй гнэльфины.

– Конечно, наша купюра коллекционная! – гордо произнес Кракофакс, надувая впалые щеки. – Если бы вы знали, сколько за нее мне дадут в клубе нумизматов!..

Дядюшка сделал паузу, элегантным жестом взял купюру из рук Мэрлионы, аккуратно сложил ее пополам, а потом еще раз пополам, и спрятав деньги в бумажник, а бумажник во внутренний карман сюртука, договорил фразу до конца:

– …но этого вы никогда не узнаете, господин Андреас!

И он вышел из харчевни на улицу. Не забыв, разумеется, прихватить с собой и меня.

Глава двенадцатая

После этой неприятной истории мне еще сильнее захотелось вернуться в наше родное жилище, где на плите нас ждал, пусть скромный, но зато сытный, обед. Однако дядюшке словно шлея под хвост попала, ему по-прежнему не терпелось часок – другой побродить по улочкам Гнэльфбурга, покататься на трамвае без билета и, как он сам выразился, «вспомнить молодость».

– Кстати, Тупсифокс, – сказал Кракофакс, – мы могли бы с тобой заглянуть и в наш дворик. Неужели тебе не интересно посмотреть на тех, кто жил в подвальчике до нас?

– Совсем не интересно. Обыкновенные гнэльфы. Одного из них звали Пинтаэль. У него был дружок по имени Брикле.

– Вот как? – удивился дядюшка. – Откуда ты раздобыл эти сведения? Разве ты умеешь заглядывать в прошлое?

– Я умею заглядывать за оторванные обои. На стене за нашим шкафом нацарапано: «Здесь в углу стоял Пинтаэль. А Брикле балбес!»

– Наверное, это писал какой-нибудь мальчишка, – догадался дядюшка. – Взрослые не станут царапать стены.

– А уж стоять в углу они точно не будут! – рассмеялся я весело. И поддавшись на уговоры старого хитреца, отправился вслед за ним на Вишневую улицу, где в уютном дворике находилось невзрачное строение с заброшенным подвалом. Впрочем, заброшенным он был до нашего с дядюшкой вселения. А вот значительно раньше…

Глава тринадцатая

Шестьдесят лет тому назад в нашем подвале, оказывается, находилась сапожная мастерская господина Астрогастра. Вообще-то Астрогастр родился в семье волшебника, и по всем правилам ему следовало бы продолжить фамильную традицию, но он еще с юности так пристрастился к сапожному ремеслу, что ни о какой другой карьере даже и думать не хотел.

– Я и так чародей, – объяснил он нам после того, как мы с дядюшкой, зайдя в мастерскую и представившись ее владельцу странствующими пилигримами нуждающимися в данный момент в срочной починке своей, истоптанной по дорогам Гнэльфланда, обуви, невольно разговорились с Астрогастром по душам. – Разве эти сапоги не чудо? – Мастер кивнул на офицерские сапожки из свиной кожи покрашенные в приятный красный цвет. – Я сшил их для начальника городской стражи полковника Мушкетона по его личному заказу. Он любит ходить строевым шагом, и теперь его сапоги будут ему постоянно командовать: «Ать-два!.. Ать-два!.. Левой!.. Левой!..»

– Как вам это удалось? – изумился Кракофакс, который и сам умел неплохо колдовать, однако до таких фокусов еще не додумался.

– Все дело в креме, – признался Астрогастр. – Если почистишь обувь этим кремом, – он показал на баночку с этикеткой «Офицерский», – то сапоги будут отдавать команду «Ать-два! Ать-два!» А если почистишь обувь другим кремом, – он кивнул на баночку с этикеткой «Солдафон», – то сапоги станут поскрипывать «Брысь! Брысь!»

– А мне вы каким кремом туфельки намажете? – не удержался я и задал мастеру мучивший меня вопрос. – Вот бы каким-нибудь смешным и веселым!..

– Смешных кремов не бывает, – поправил меня Астрогастр. – Смешными бывают владельцы обуви. Но не горюй, малыш, я что-нибудь придумаю и для тебя.

И чародей-сапожник придумал! К моим клоунским туфелькам он пришил нарядные помпончики, которые при ходьбе – если я только спотыкался – издавали мелодичные «Ой!» и «Ай!» Причем, ойкал помпончик на левой туфельке, а айкал помпончик на правой.

Кракофакса Астрогастр тоже не обидел. Прибив к его ботинкам «вечные» подковки, мастер начистил дядюшкину обувь до такого блеска, что в носки ботинок можно было смотреться как в зеркало. В них отражалось все: и сам Кракофакс, и мы с Астрогастром, и скромное убранство мастерской, и тусклая лампочка под потолком… Но – главное! – в них отражался (в этом мы убедимся чуть позже) свет луны и звезд, а отражаясь, он прекрасно освещал дорогу перед владельцем чудо-ботинок лучше самого мощного фонаря.

Но и этим чудесные свойства дядюшкиной обуви после того, как она побывала в руках Астрогастра, не исчерпывались до конца! Утром, когда Кракофакс проснулся и по привычке, не раскрывая еще сомкнутых глаз, спросил у меня: «Тупсифокс, где мои ботинки?», парочка начищенных красавцев мгновенно откликнулась из-под кровати: «Мы тут, хозяин!» (это сказал левый ботинок), «С добрым утром, хозяин!» (это добавил правый ботинок). И они сами выпрыгнули вперед и встали на коврик, сплетенный из разноцветных шнурков.

Но, извините, кажется я сам «прыгнул вперед» в своих воспоминаниях. Начал рассказывать о том, что случилось утром следующего дня, и не поведал о том, что происходило накануне. Итак, мастер Астрогастр взялся чинить нашу обувь, а меня и дядюшку, чтобы мы не очень скучали, посадил за обеденный стол (чародей-сапожник жил с семьей в мастерской) и угостил тем, что было в его доме: поросячьими ножками с тушеной капустой и вкусным кофе с домашним печеньем.

– Ешьте, бедняжки, – сказал он нам, – вы, наверное, очень проголодались, совершая такое длительное путешествие?

– Как волки! – улыбнулся я ему в ответ.

А Кракофакс, не удержавшись от свойственного его натуре ехидства, спросил, показывая пальцем в тарелку:

– Это ножки Ниф-Нифа или Наф-Нафа? Наконец-то я разделаюсь хотя бы с одним из них!

Астрогастру такая шуточка не понравилась, однако из вежливости он не подал и вида. Только произнес хрипловатым голосом:

– Еду готовила моя супруга. Она скоро придет, и вы тогда получите от нее нужные вам сведения.

И он углубился в работу: принялся колдовать над нашими туфлями и ботинками. А мы с дядюшкой набросились на еду – мы и правда были голодны, как волки.

Глава четырнадцатая

Бывают в жизни счастливые совпадения: та добрая гнэльфина, которая спасла нас с дядюшкой в харчевне от злого буфетчика Андреаса, оказалась супругой чародея-сапожника господина Астрогастра! Едва она открыла дверь и возникла на пороге, держа в одной руке большую плетеную корзину, а в другой букетик фиалок, как я сразу же бросился к ней навстречу, позабыв про недоеденный кусочек печенья и недопитую чашечку кофе.

– Фрау Мэрлиона! Это вы?! А мы забрели сюда совершенно случайно! У дядюшки стерлись каблуки на ботинках, а у меня отклеилась подошва на туфельке… А господин Астрогастр пообещал все починить!

– И вы, конечно, расплатитесь с ним «коллекционными» деньгами? – улыбнулась добрая женщина. – Муженек, не вздумай давать сдачу этим ловкачам! Так и быть, сделай им ремонт обуви бесплатно, это будет гораздо выгоднее!

Фрау Мэрлиона спустилась вниз, поставила корзину в угол, затем налила в вазочку воды и пристроила в нее букетик цветов. И только после этого присела на стул и облегченно вздохнула:

– Ну и денек сегодня выдался! На рынке суета, в харчевне тоже покоя нет… А все из-за вас, негодники!

И она шутливо погрозила мне и дядюшке толстым, похожим на большую сочную сардельку, пальцем.

– На рынке, фрау Мэрлиона, мы не были. Так что в суете, о который вы говорили, нашей вины нет, – обиженно проворчал Кракофакс и демонстративно отодвинул от себя тарелку с крошечным огрызком печенья. – А в харчевне мы вели себя, как настоящие джентльмены. Хотели заплатить буфетчику звонкой монетой.

– На которой вы по рассеянности отчеканили год, которого еще не было! – рассмеялась гнэльфина и снова погрозила нам пальцем-сарделькой.

Пришлось дядюшке соврать доброй женщине и наплести ей с три короба небылиц о том, как мы, бедные пилигримы, странствуя по Гнэльфланду, собирали деньги на строительство часовни для своих братьев-пуппетроллей и как нас, наивных и неопытных в денежных делах пилигримов подло обманули в одной из меняльных контор Хрюкендорфа: за гору настоящих медных монеток нам дали эти красивые серебряные монетки и приятно хрустящие в руках новенькие купюры.

– Кто только не норовит обхитрить несчастных пуппетроллей, фрау Мэрлиона! – с душевным надрывом закончил Кракофакс печальное повествование. – А в результате мы остались без денег на часовню, без куска хлеба в котомке и, разумеется, без крыши над головой – ни в какую, даже самую захудалую, гостиницу нас бесплатно не пустят!

Дядюшка так расстрогался своим рассказом, что невольно пустил слезу. Глядя на него, я сам чуть было не заревел. Но удержался и, только всхлипнув, спросил удивленно:

– Разве у нас была с собой котомка? Что-то я не помню, дядюшка, чтобы мы ее брали!

Кракофакс свирепо сверкнул глазами и преувеличенно ласково прошептал, обращаясь ко мне:

– Бедняжка Тупси! До чего тебя довели эти грубияны вроде буфетчика Андреаса! До полного беспамятства! Ну, вспомни, дорогой: такая синенькая в белую полосочку котомка, ты еще сам таскал ее на ремешке через плечо и жаловался, что она сильно натирает шею!

– А! – нашло на меня внезапное прозрение. – Я вспомнил! В ней еще оказалась маленькая дырка, в которую выпал наш единственный кусочек сахара!

– Я думал, что ты его съел. А он, получается, выпал! И потерялся в пыли на дороге!

– На пути в Хрюкендорф. Мы шли из Мерхенбурга в Хрюкендорф, вот там-то все и случилось!

Мы разыграли экспромт как по нотам, и фрау Мэрлиона нам искренне поверила. Поохав над нашей трудной судьбой, она решительно заявила мужу:

– Астрогастр, мы должны приютить этих малюток в нашем доме! Хотя бы на время! Пока они не соберут необходимую сумму для постройки часовни в своем городе. Кстати, господа, как вас зовут и откуда вы родом?

Мы назвали свои имена и сказали, что прибыли в Гнэльфбург из Пуппетролльской Долины, которая находится в Нижнем Гнэльфланде.

– Там есть небольшая деревушка Катценфельде, – пояснил Кракофакс, – так вот мы – ее уроженцы.

– Я сама из Нижнего Гнэльфланда, – покачала недоверчиво головой фрау Мэрлиона, – но что-то про такую деревню я не слышала…

– Это очень маленькая деревушка, – добавил Кракофакс, – и дома в ней ужасно маленькие! Можно и не заметить, проезжая мимо….

– Как-то раз я пошел на рыбалку, – снова «вспомнил» я одну историю, – а когда возвращался обратно в глубокой задумчивости, то проскочил мимо нее!

– Из тебя получится хороший пилигрим, – похвалил меня Астрогастр. – У тебя есть два прекрасных свойства для этого: ты умеешь глубоко задумываться и ходить на большие расстояния!

Сапожных дел мастер поднялся из-за верстака и, приблизившись ко мне, протянул отремонтированные туфельки:

– Ну-ка примерь, малыш!

Я быстро обулся и притопнул каблуком об пол:

– Спасибо, господин Астрогастр! Они теперь как новенькие!

Я нагнулся и потрогал ладошкой мягкий пушистый помпончик на левой туфельке. «Хи-хи!» – тихо рассмеялся помпончик. Я прикоснулся к помпончику на правой туфельке – тот тоже отозвался веселым хихиканьем.

– Сначала я хотел сделать так, чтобы они пели «аллилуйя», – признался Астрогастр. – Но потом я подумал: «Малыш пилигрим, но одет, как клоун. Пусть его туфельки смеются и забавно ойкают и айкают.»

– Надеюсь, мою обувь вы почините без сюрпризов? – поинтересовался Кракофакс. – Мне бы не хотелось, чтобы на улице на меня оглядывались прохожие, а испуганные лошади и собаки и вовсе шарахались в стороны!

– Нет-нет, не волнуйтесь, – успокоил его шутник-сапожник. – Ваши ботинки будут вести себя на улице прилично, как и подобает обуви солидного пуппетролля.

Астрогастр дал дядюшке войлочные тапочки, забрал его ботинки и вернулся к верстаку. Фрау Мэрлиона, показав на постель в дальнем углу жилища, посоветовала нам немного отдохнуть, а сама тоже принялась за разные домашние дела.

Мы с дядюшкой хотели было распрощаться с добрыми гнэльфами и поспешить в сквер к домику-привидению, но вдруг почувствовали страшную усталость и огромное желание лечь на мягкую постель и уснуть. Я еще был готов бороться с этой напастью, но вот мой дядюшка… Мало того, что его обувь находилась в ремонте и нужно было терпеливо ждать, когда ее нам вернут, так еще эти тапочки, которые Кракофакс получил взамен своих ботинок, стали выкидывать странные номера: куда бы дядюшка не повернулся, они обязательно заставляли его идти прямиком к кровати, на которую указала фрау Мэрлиона.

Наконец старик не выдержал такой пытки и завалился на постель почти не раздеваясь – он только и успел снять с себя сюртук и шляпу и сбросить с ног волшебные тапочки.

Побродив немного по сапожной мастерской и поглазев на красивые дамские туфельки, над которыми парили, как нимбы, радужные колечки, я тоже прилег на кровать и уснул.

Глава пятнадцатая

Проснулся я от того, что почувствовал на себе чей-то острый, изучающий меня с головы до ног, взгляд. Приоткрыв слегка веки, я увидел склоненного надо мной незнакомого рыжего мальчишку-гнэльфа с лицом, усеянным смешными веснушками.

Наверное, мальчишка заметил, как дрогнули мои ресницы: он вдруг отшатнулся назад, но через секунду вновь склонился над нашей с дядюшкой постелью и тихо произнес:

– Привет, лилипутик! Каким ветром занесло вас ко мне в кровать?

– Мы – пуппетролли! Заруби это на своем облезлом, пятнистом носу!

Ответив на «дружелюбное» приветствие такой же вежливой любезностью, я спрыгнул с кровати, обулся и принялся будить дядюшку. Но Кракофакс спал как убитый. Вскоре я понял, что дело мое безнадежное: старик не поднимется с постели до утра, даже если устроить рядом с ним артиллерийскую канонаду. Пришлось оставить это занятие и переключить внимание на мальчишку, который по-прежнему стоял возле нас и с нескрываемым интересом наблюдал за тем, как я пытаюсь вывести Кракофакса из летаргического сна.

– Закрой рот, муха влетит, – дал я ему дельный совет.

Юный гнэльф послушно им воспользовался.

– Тебя как зовут? – уже миролюбивее спросил я. – Меня – Тупсифокс.

– А меня Пинтаэль. Я знаю, что вы не лилипуты. Просто я так пошутил! – Рот моего собеседника разъехался до ушей. – У меня есть один знакомый пуппетролль, если хочешь, я тебя с ним познакомлю. А еще у меня есть приятель по имени Брикле. Он настоящий подвальный страшилище! Я вас как-нибудь сведу вместе – вот вы повеселитесь!

– Нет уж, спасибо, – поблагодарил я заботливого мальчишку. – Развлекайся сам с подвальными страшилищами, а мне и пуппетролля для игр хватит. Впрочем, какие игры: нам с дядюшкой скоро снова придется отправляться в путь – мы ведь с ним пилигримы, собираем деньги на строительство часовни…

– Что ж, – вздохнул юный гнэльф, – не хочешь дружить с моей компанией – твое дело. Брикле, конечно, еще маленький, ему всего девять лет, но зато какие светлые мысли влетают в его головку!

– Девять лет? – переспросил я удивленно. – Так этот страшилище еще ребенок?!

– Ну да, – ответил Пинтаэль, пытаясь соскрябать ногтем с кончика носа одну из веснушек.

Взглянув на спящего дядюшку, а затем на часы, я неуверенно произнес:

– Пять вечера… До ужина можно немного прогуляться…

– Тогда пошли!

И Пинтаэль, схватив меня цепко за руку, потащил к дверям из сапожной мастерской.

Глава шестнадцатая

Я думал, что нам придется спускаться в глубокое темное подземелье – где же еще могло обретаться настоящее подвальное страшилище? – но я приятно ошибся.

– Брикле наверняка сидит на чердаке нашего дома за печной трубой, – сказал Пинтаэль, едва мы вышли на свежий воздух из душной мастерской господина Астрогастра. – Забирайся ко мне на спину и держись покрепче за воротник моей рубашки, а я полезу на чердак по лестнице.

Мой новый приятель согнулся в три погибели, и я ловко оседлал его.

– Смотри не свались! – на всякий случай предупредил я Пинтаэля. – Летать на гнэльфах удовольствие не слишком большое!

– А ты пробовал? Вот когда попробуешь, тогда и скажешь!

К счастью, экспериментальный полет не состоялся: уже через минуту мы были на чердаке, а спустя еще какое-то непродолжительное время я уже благоговейно сжимал нежную бархатистую ручку юного подвального страшилища и с плохо скрываемым любопытством рассматривал это невзрачное, в общем-то, созданьице.

– Извини, – спохватился вдруг Брикле, выхватывая свою ладошку из моей руки, – я забыл снять перчатку! А здороваться в перчатках невежливо!

Он стянул с правой кисти тонкую, серого цвета, ажурную перчаточку и вновь поприветствовал меня слабым детским рукопожатием.

– Откуда у тебя взялись перчатки? – удивился Пинтаэль. – Ты отнял их у какой-нибудь девчонки?

– Нет, я сам их связал из паутины, – признался Брикле. – Я долго сидел здесь один, очень соскучился, вот и придумал, как скоротать время повеселее.

– А где наш пуппетролльчик? – спросил Пинтаэль. – Я хочу познакомить его с Тупсифоксом!

– Нет пуппетролльчика, – вздохнул печально Брикле. – Наверное, снова играет в пуппескаута: прячется где-нибудь в кустах и изображает из себя храброго разведчика, получившего важное задание.

– Жаль, – произнес Пинтаэль, – вчетвером нам было бы веселее. Но ничего, мы и втроем что-нибудь придумаем.

– А я уже придумал, – Брикле смущенно потупил серые, почти бесцветные, глазки и почесал мизинцем за мохнатым ушком. – Давайте в печную трубу повоем. Это занятие хорошо развивает голосовые связки!

– И укрепляет нервную систему слушающих! – добавил Пинтаэль и весело рассмеялся. – Ну как, Тупсифокс, повоем? Или ты предложишь что-нибудь получше?

– Может быть, мы просто погуляем по улочкам Гнэльфбурга? – сказал я несмело.

– Господи, ну никакой фантазии! – возмутился Пинтаэль. – А ведь вы, пуппетролли, обычно не страдаете этим недостатком! Если хочешь посмотреть на Гнэльфбург, смотри на него отсюда: из чердачного окна город виден как на ладони.

Мои новые друзья подвели меня к большому, овальной формы, окну и распахнули его настежь.

– Пожалуйста, Тупсифокс, любуйся, – произнес Пинтаэль, радушно показывая рукой на открывшийся перед нами удивительной красоты городской пейзаж. – Возможно, хоть эти виды разбудят в тебе немного фантазии.

– Ты верно сказал, Пинтаэль, – улыбнулся Брикле. – Фантазия есть у каждого, только у некоторых она крепко спит и ее нужно будить!

– Но не воем в печные трубы, – огрызнулся я незлобно.

– Спорный вопрос, Тупси, – покачал головой Пинтаэль. – Но давайте не будем устраивать сейчас дискуссию!

Он склонился надо мной и, показывая рукой куда-то в даль, вдруг спросил:

– Видишь вон там в облаках маленькую точку? Думаешь, это птичка?

– На самолет не похоже… Конечно, птичка!

Брикле и Пинтаэль дружно рассмеялись.

– Это – Жозефина, внучка чародея Невракля! – сказал Брикле и, слегка оттолкнув меня в сторону, тоже припал к краю подоконника своим остреньким подбородком. – Вредная девчонка, я тебе скажу! Любит всех воспитывать, читать мораль…

– Особенно нашего пуппетролльчика завоспитывала, – добавил Пинтаэль. – Просто прохода ему не дает! Как встретит, так и начинает: «И как тебе не стыдно!.. В твоем-то возрасте!.. Пора за ум браться!.. Посмотри на других!..» Бедняга совсем озверел, поклялся ее помело в клочки разодрать.

– Какое помело? – не понял я.

– На котором она летает. Услышала в раннем детстве сказку про ведьму, которая носилась по воздуху на метле, и сама загорелась такую же себе сделать.

– И вот сделала! – восхищенно и даже с легкой завистью воскликнул Брикле. – Теперь порхает как бабочка над Гнэльфбургом, смешит всех!

– Родители ее сначала стыдили, – добавил снова Пинтаэль. – «Ты же не ведьма, – говорили они ей, – ты будущая волшебница. Это ведьмам положено на метлах летать, а волшебницы просто из воздуха возникают.» Но ты ведь знаешь, Тупсифокс, какая теперь молодежь пошла: старших не слушают, все по-своему делают…

Он махнул печально рукой и замолчал. Мы еще немного полюбовались на город, начинающий покрываться прозрачной, чуть заметной, вечерней дымкой, и разбрелись по домам. Играть нам почему-то уже расхотелось. Да и какие можно придумать игры после встречи с летающей на метле девчонкой? Разве что, какую-нибудь ерунду вроде вытья в печные трубы. То, что совсем недавно Пинтаэлю и Брикле казалось забавной и удивительной фантазией, теперь стало для них просто скучным и примитивным развлечением. На которое и время-то зря тратить не стоит!

Глава семнадцатая

Кракофакс мог бы проспать и до утра, но он проснулся в половине восьмого вечера. В тот момент, когда в жилище мастера Астрогастра вкусно запахло разогретым ужином и раздалось приятное для слуха позвякивание мельхиоровых ножей, вилок и ложечек.

– Тупсифокс, негодник ты этакий, – набросился на меня дядюшка с наигранной суровостью в голосе, – почему ты не разбудил меня раньше? Сейчас мы с тобой уже находились бы в каком-нибудь сельском монастыре и добрые монахи делили с нами свою скромную вечернюю трапезу!

– Зачем искать монастырь, дорогой господин Кракофакс? – улыбнулся Астрогастр и показал на два свободных стула за столом, на которых стопками высились коробки из-под обуви. – Садитесь, пожалуйста, сюда: моя супруга уже подготовила вам и вашему племяннику удобные креслица!

– Спасибо, но нам не хотелось бы вас стеснять… – Кракофакс торопливо сполоснул руки в медном тазике, вытер ладони о полотенце и ловко вскарабкался на башню из коробок. Взял в правую руку вилку, в левую нож и принялся яростно кромсать огромный бифштекс. При этом он не забывал время от времени смущенно бормотать и извиняться: —«Все из-за этого мальчишки… „Устал, – говорит, – бродить по дорогам… Давай, – говорит, – найдем где-нибудь приют хотя бы на недельку…“ Вот и нашли – себе приют, а вам заботу!»

Дядюшка на секунду замолчал и, ткнув рукой в сторону фарфоровой горчичницы, спросил у сидящего рядом с ним слева Пинтаэля:

– Это – горчица по-гнэльфски? Дай мне, пожалуйста, ее, а то я не дотянусь.

Воспользовавшись тем, что дядюшка на какое-то мгновение отвлекся от извинений, фрау Мэрлиона сказала:

– На вашем месте, господин Кракофакс, я пожалела бы мальчишку. От него и так остался только клоунский костюм, рыжий чуб да курносый носик! А если вы потаскаете его по Гнэльфланду еще с месяц или два, то от него и этого не останется!

– Поживите у нас, – предложил Астрогастр хитрецу-пуппетроллю. – Здесь, конечно, не так, как в отеле «Парадиз», но жить можно.

– И очень даже неплохо можно жить! – поддакнул я доброму сапожных дел мастеру. – Мы два года…

Дядюшка ткнул меня в бок рукой, и я чуть было не слетел с возвышения на пол. Но моя природная ловкость и, главное, любовь к жизни не дали мне погибнуть в расцвете лет. Побалансировав, как настоящий цирковой артист на раскачивающимся из стороны в сторону хлипком сооружении, я все-таки сумел вернуть свое «креслице» в первоначальное положение. Облегченно вздохнув, – вздохнули облегченно все, кто сидел за столом, но что это были за вздохи по сравнению с моим!.. – я закончил фразу, которую начал произносить перед дядюшкиным тычком:

– Мы два года мечтали найти что-нибудь подобное для себя, но так и не нашли!

Сказав это, я лукаво взглянул на Кракофакса: ты, наверное, думал, что я брякну языком нечто иное? Я не так глуп, дядюшка, как тебе кажется!

– Ну, я не знаю… – протянул старый лис-пуппетролль, набивая себе цену. – Конечно, можно задержаться на денек-другой…

– Хоть на месяц! – расщедрился Астрогастр. – Гнэльфбуржцы – народ не жадный, деньги на монастырь польются в ваши кружки рекой!

Нож и вилка в руках дядюшки вдруг заходили ходуном, и Кракофакс только огромным усилием воли заставил унять предательскую дрожь.

– Так уж и рекой… – хмыкнул он недоверчиво. – Мы с племянником будем рады, если они польются ручейком!

– Кстати, – спохватилась, явно не вовремя, фрау Мэрлиона, – а где ваши кружки? Пилигримы всегда ходят с кружками для сбора пожертвований.

– Они утонули, – не моргнув глазом, ответил ей дядюшка и, как ни в чем не бывало, отправил в рот еще один кусочек бифштекса. – Когда мы переправлялись через Тойфельзее, ну, вы знаете эту бурную реку, у меня с плеча соскользнула котомка, в которой находилось все наше небогатое имущество.

– Камнем на дно пошла! – добавил я для непонятливых и, на всякий случай, подтвердил свои слова красноречивым жестом: поднял руку вверх и резко опустил ее вниз.

– Боже, какое несчастье! – ахнула Мэрлиона.

– А может быть, счастливое провидение, – успокоил ее супруг. – Вместе с котомкой мог бы утонуть и сам господин Кракофакс.

Услышав эти слова, я чуть было не зашелся в рыданиях. Лишиться дядюшки!.. Моего наставника и учителя!.. Но я мужественно сдержался и плакать не стал, только тихонько всхлипнул и вытер салфеткой набухшие слезами глаза.

– А где они будут спать? – спросил вдруг Пинтаэль. – На моей постели?

– Нет, зачем же. – Астрогастр посмотрел в потолок, потом вновь взглянул на меня и Кракофакса. – Я сделаю для господ пилигримов две чудных кроватки из старых калош. А твоя мамочка, Пинтаэль, сошьёт им перинки, подушки и одеяльца.

– А заодно простынки и наволочки, – добавила фрау Мэрлиона.

– Вот здорово! – обрадовался я. – Никогда еще не спал в калоше! А ты, дядюшка, ты когда-нибудь спал в калоше?

– Нет, не приходилось. Не выпадало такого счастья!

Так за разговорами мы незаметно расправились с ужином и, поблагодарив хозяев за гостеприимство, пошли на вечернюю прогулку. А Пинтаэль остался дома: он решил помочь отцу делать для нас с дядюшкой чудо-кроватки.

Глава восемнадцатая

Кроватки получились просто замечательные! Правда, внешне они очень напоминали коляски для грудных детей – для большего сходства с ними шутник Пинтаэль приделал к кроваткам колесики и ручки, с помощью которых можно было перекатывать калоши-кровати с места на место, – но мы с дядюшкой обрадовались и такому подарку. Едва мы с ним улеглись на мягкие перинки, как сладкий сон тут же принял нас в свои объятья. Я даже не успел дослушать до конца колыбельную песенку, тихо струившуюся из глубин моей подушки – так я захотел вдруг спать!

Утром, свежие и довольные, накормленные сытным завтраком, мы с дядюшкой отправились на городской рынок собирать пожертвования «на строительство часовни». Я попытался, было, поотнекиваться – мне стало почему-то стыдно за то, что мы обманываем добрых гнэльфов Астрогастра и Мэрлиону, – однако дядюшка сумел настоять на своем.

– Такая уж у нас судьба, Тупсифокс, – сказал он, когда мы вышли на улицу. – Пуппетролли всегда обманывали гнэльфов. А деньги мы соберем на благое дело: мы купим маленький магазинчик игрушек и станем приносить радость детям!

Кракофакс дал мне подержать кружки для сбора будущих пожертвований – эти кружки нам сделал Астрогастр, – и вынул из кармана сюртука кипу крошечных листочков бумаги.

– Вот, посмотри: пока ты вчера вечером бегал допоздна по улицам, я трудился не покладая рук – писал предсказания для горожан. Один гнэльфдинг – одно предсказание, пятьдесят предсказаний – пятьдесят гнэльфдингов. Если торговля хорошо пойдет, то мы сколотим неплохой капитал!

Дядюшка самодовольно улыбнулся и спрятал бумажки обратно в карман.

– Домик-привидение никуда не денется из сквера. Столько лет там простоял и еще простоит. А мы должны воспользоваться счастливым случаем: в эти времена гнэльфы были еще доверчивее, чем в наши!

– Листочки с предсказаниями обычно вытаскивают из коробки попугаи, – напомнил я Кракофаксу, – иногда обезьянки. А кто сейчас их станет доставать?

– Ты плохо знаешь своего дядюшку, я все обдумал, Тупсифокс! Вот, держи, – старый пройдоха вынул из-за пазухи небольшой сверток и протянул его мне. – Пока Мэрлиона шила нам одеяла и перинки, я тоже время зря не терял!

– Что это, дядюшка? Неужели моя новая курточка?!

– Ну, ты прозорливец! – улыбнулся Кракофакс. – Попал в самую точку! Давай-ка отойдем за кустики и ты ее примеришь!

Мы нырнули в заросли акаций и вскоре оказались в укромном местечке. Дрожащими от волнения руками я развернул сверток и достал из него какой-то коричневато-рыжеватый балахон.

– Что это? – удивился я.

– Твой новый костюм! Точнее, твоя униформа.

Я расправил балахон и вгляделся в него повнимательнее.

– Похож на маскарадный…

– Можно и так сказать! Не ломай голову, Тупсифокс, лучше скорее примерь его!

С трудом втиснулся я в этот «рабочий комбинезон», а дядюшка помог мне натянуть капюшон и застегнуть пуговички.

– А это что? – показал я на мотавшийся сзади канатик с кисточкой на конце.

– Это – хвост. У многих обезьян есть хвосты, разве не так?

Только теперь до меня дошло, что за «униформу» сшил мой заботливый дядюшка: ну, конечно же, обезьяний костюм!

– Ты хочешь заставить меня вытаскивать глупые предсказания на потеху публике?! Вместо мартышки?! – Я чуть, было, не разрыдался, на этот раз вполне искренно.

– Ну, не я же стану этим заниматься… И почему «вместо мартышки»? Вот, например, шимпанзе – очень умная порода… – Кракофакс нежно смахнул с моих глаз слезинки и ласково проговорил: – Не плачь, Тупси, в серьезном бизнесе всегда бывают неприятные моменты. Зато потом тебе воздастся по заслугам! Лучше давай сейчас подумаем о том, как загримировать твою рожицу. Чтобы она больше походила на… Ну, ты сам понял, на чью именно.

Дядюшка поднял с земли обожженную спичку и нарисовал мне усы.

– Погримасничай, – попросил он вежливо.

Нехотя я выполнил его странную просьбу.

– А теперь попробуй сделать бессмысленным взор.

– А вот это у меня не получится!

– Подумай о какой-нибудь глупости – и все получится.

«Зачем мы все это делаем?! – подумал я. – Не лучше ли вернуться в наш дом, в наши времена?!»

– Вот видишь, – донесся до меня радостный голос Кракофакса, – у тебя получилось! Ты все можешь, если только захочешь!

Дядюшка достал из кармана сюртука – в предусмотрительности ему не откажешь! – тонкий длинный ремешок и самодельный ошейничек.

– Ну, Тупсифокс, ты сам его наденешь или мне тебе помочь?

Пока я возился с застежкой ошейника, Кракофакс аккуратно завернул мой старый костюмчик и обувь в сверток и спрятал за пазуху. Взял в правую руку коробку, в которой лежали кружки для подаяний, на левую руку намотал свободный конец поводка и задал мне риторический вопрос:

– Ну что, Тупси, идем на рынок?

Глава девятнадцатая

Гнэльфы – народ добрый. Однако к нам, пуппетроллям, они почему-то относятся с недоверием. На все призывы дядюшки жертвовать деньги на благое дело отозвалось не более десятка самых сердобольных гнэльфин. Мужчин вопли «пилигрима» Кракофакса не трогали совершенно. Зато вокруг меня они и, конечно, дети так и крутились!

– Макака, – тоном знатока объяснял пожилой гнэльф толпе зевак и тыкал в мою сторону скрюченым пальцем, – макаки все такие! Лопают одни бананы, с того и не растут толком. Вон, какая маленькая, словно мышь!

Самым мучительным для меня было то, что в ответ на все оскорбления и насмешки я не имел права проронить ни единого слова. Я только мог сердито показывать зубки, да еще ловко увертываться от желающих дернуть меня за хвост. Согласитесь, это слабое утешение!

Торговля предсказаниями тоже шла без особого успеха. Дядюшка поленился написать побольше вариантов, и потому уже первой тройке смельчаков, отважившихся узнать свое будущее, достались одинаковые предсказания: «ВАС ЖДЕТ ДАЛЬНЯЯ ДОРОГА. БОЙТЕСЬ ВСТРЕТИТЬ БЛОНДИНА С ЧЕРНЫМИ УСАМИ!»

– Хоть бы кому-нибудь из нас выпал брюнет с белыми усами… – проворчал один из гнэльфов, попавшихся на удочку Кракофакса. – Похоже, братцы, эта обезьянка – жулик!

Он хотел потрепать меня по загривку, но я отпрыгнул в сторону, насколько мне позволил это сделать поводок, и клацнул зубами.

– А может быть, это не макака, – неуверенно проговорил знаток обезьян. – Макаки не кусаются. Наверное, это карликовый гамадрил.

«Ну вот, – подумал я с грустью, – уже гамадрилом стали обзывать…»

К счастью, толпа вскоре стала понемногу рассеиваться, и мне чуть-чуть полегчало. Я даже позволил себе расслабиться и прилег на травку возле ног Кракофакса. Если я – обезьяна, значит, имею право лежать, где хочу и когда хочу!

Вдруг из-за спины придремнувшего на солнцепеке дядюшки мелькнула чья-то маленькая тень и, задержавшись на секунду у коробки с предсказаньями, попыталась скрыться.

Но Кракофакс не был разиней и воришку мгновенно сцапал. Им оказался мальчишка-пуппетролль, приблизительно моего возраста, может быть, чуть помладше.

– Ты кто такой?! – накинулся на него дядюшка. – Тебя как зовут?!

– Ну, Кракофакс… Ну и что?

– Кракофакс? – Дядюшка побледнел, пошатнулся, однако добычу из рук не выпустил. – Ты где живешь? Кто твои родители?

– Ну вот, сразу «где живешь», «кто твои родители»… Живу на Апельсиновой улице, родители – обычные пуппетролли.

Дядюшка освободил одну руку, достал из кармана носовой платок и вытер со лба и щек обильный пот. После чего, уже гораздо спокойнее, спросил у воришки:

– И тебе не стыдно? Разве можно хватать без разрешения у своих же пуппетроллей их вещи? Ну, зачем тебе понадобились эти предсказания? В них же нет ни единого слова правды!

– Я это знаю. Просто хотел немного повеселиться. Откровенное вранье иногда бывает таким забавным!

Дядюшка оценил по достоинству высказанную мысль и, видимо, в знак благодарности разжал вторую клешню.

– Ступай домой, мальчик. И больше так не хулигань. Обещаешь?

– Да чтоб мне лопнуть!

Едва мальчишка успел сделать от нас несколько шагов в сторону, как я, мучаясь от съедающего меня любопытства, чуть слышно прошептал:

– Кто это, дядюшка? Ты его знаешь?

– Еще бы не знать! – горько усмехнулся Кракофакс в ответ. – Ведь он – это я и есть!

Глава двадцатая

Разве мог я теперь спокойно лежать на травке и безмятежно поигрывать хвостиком, сшитым из коричневого плюша? Вмиг оказался я вновь на ногах и, натягивая поводок, стал рваться за уходящим от нас мальчишкой-пуппетроллем. Но дядюшка был начеку и к моему новому родственнику меня не пустил.

– Уймись, Тупсифокс! Никогда ничего не делай сгоряча! – прошипел он, косясь на снующих мимо нас гнэльфов. – Никуда этот юнец не денется, мы его потом разыщем. Устроим свидание без свидетелей!

Кракофакс вынул деньги из кружек для пожертвований, пересчитал их и, покачав головой, спрятал в карман сюртука.

– Идем в наш отель, Тупсифокс. Как видишь, день выпал для бизнеса неудачный.

Едва мы миновали пределы городского рынка и оказались в тихом местечке, как я опрометью кинулся в кусты и в три секунды переоделся в свой любимый клоунский костюм. А обезьяний балахон с ненавистью бросил Кракофаксу и пробормотал:

– Забери его себе! А еще лучше – выкинь в мусорный бак!

– Не волнуйся, больше ты этот наряд не наденешь, – успокоил меня хитрый дядюшка. – Мы придумаем что-нибудь более выгодное. А из твоей униформы получатся прекрасные стельки для моих ботинок. Так что давай не будем бросаться ценными вещами и прибережем их для лучшего употребления!

Он свернул обезьяний костюм и спрятал его на груди.

– Идем, Тупсифокс, я не хочу пропустить бесплатный обед госпожи Мэрлионы. Все наши проблемы мы обсудим позже.

Дядюшка выбрался из кустов, по-собачьи отряхнулся от прилипших к его одежде соринок и, гордо задрав подбородок вверх, зашагал в сторону нашего дома. Дома, который СЕЙЧАС был, увы, не наш!

Глава двадцать первая

За обедом фрау Мэрлиона затеяла неприятный для нас с дядюшкой разговор.

– Не знаю, что и делать, – сказала добрая гнэльфина, кивая на своего сыночка, уплетающего с аппетитом куриное крылышко. – Пинтаэль – хороший мальчик, но связался с дурной компанией. Вы не посоветуете, господин пилигрим, как мне лучше поступить?

Кракофакс не замедлил с ответом:

– У вашего супруга есть целая гора кожаных лоскутов. Пусть вырежет из одного из них ремень!

– Астрогастр пробовал сделать ремешок, но у него ничего не получилось. Ремень только свистел, хлопал и щелкал в воздухе, а Пинтаэля не касался.

– И настоящий художник имеет право на неудачу, – буркнул смущенный чародей-сапожник.

Фрау Мэрлиона презрительно фыркнула, сердито сверкнула глазами в сторону муженька и продолжила развивать неприятную тему:

– Если бы не эта дурная компания, наш Пинтаэль был бы образцом для подражания! Но его дружки… А заводила у них – пуппетролль! Ваш, между прочим, тезка, господин пилигрим! Слушаются этого мальчика-с-пальчика, как солдаты офицера! И чем он их так околдовал? Не понимаю!

– Возможно, умом? – смущенно пробормотал мой старик и слегка зарделся.

– Если бы! А то предлагает им делать разные глупости, а они и рады стараться!

– Ничего, – попробовал утешить добрую гнэльфину дядюшка, – все пройдет, все забудется. Вот я, например, ничего не помню из детских лет! Ну, разве что, самую малость….

– Непростительная забывчивость, – прошептал я чуть слышно. – Сколько бед и неприятностей можно было бы избежать, если бы ты, дядюшка, помнил свои детские проказы…

– Да-да, – кивнул головой Кракофакс, – старость не радость!

Не желая больше слушать жалоб фрау Мэрлионы, мы с Пинтаэлем вылезли из-за стола и помчались на чердак к Брикле.

Наш приятель сидел, как обычно, за печной трубой и с нетерпением поджидал своих дружков.

– А где пуппетролльчик? – поинтересовался Пинтаэль у бледного юного созданьица. – Куда подевался этот хитрюга? Я хочу познакомить его с Тупсифоксом!

– Он забегал сюда на минутку, но снова куда-то удрал, – ответил Брикле. – Наверное, пробует пробраться в дом к чародею Невраклю.

– Зачем? – удивился Пинтаэль.

– Чтобы стащить метелку Жозефины. Девчонка снова подкараулила его на рынке и долго смеялась над беднягой: ведь Кракофакс угодил сегодня в лапы какому-то старику с огромной кружкой на шее!

– Никуда он не угодил, – внес я небольшое уточнение. – Просто дядюшка подержал его немного в объятиях и отпустил. Мы так редко встречаем своих сородичей! – объяснил я, на всякий случай, причину дядюшкиной нежности к незнакомому пуппетроллю.

– Так это были вы?! – удивился Брикле. – Ты и твой дядя?! А Кракофакс мне ничего о тебе не говорил. Он рассказывал еще о том, что видел на рынке какую-то облезлую обезьянку…

– Слушай, хватит болтать о всяких глупостях! – перебил я его сердито. – Лучше давайте подумаем, как нам с дядюшкой без лишних хлопот заработать денег на строительство часовни. Ходить и клянчить гроши – занятие не из приятных!

– Для того, чтобы заработать большие деньги, нужно предложить покупателю товар, в котором тот очень нуждается, – сказал с умным видом Пинтаэль. – И которого в данный момент не имеется на рынке.

– На гнэльфбургском рынке все есть! – гордо произнес Брикле.

– Если не думать, то так можно подумать, – огрызнулся витиевато Пинтаэль. – А если поработать мозгами, то всегда найдутся варианты.

– На гнэльфбургском рынке нет птичьего молока, – вспомнил Брикле.

Я сразу отверг подобное предложение:

– Молочниц из нас с дядюшкой не получится.

– Тогда давайте продавать мышеотпугиватели! – воскликнул вдруг Пинтаэль, осененный яркой идеей. – Мой отец однажды сделал такой – все мыши из дома разбежались!

– Много ли их купят, – вздохнул я с тоской.

– Если устроить в городе мышестолпотворение, – сказал Брикле, – то много.

– А как мы его устроим? – посмотрел я на хитрого мальчишку с изумлением.

– Очень просто: поймаем в поле парочку мышек, откормим их как свинок отборными деликатесами и выпустим на свободу. Вот увидите, они не удержатся и проболтаются своим дружкам и подружкам о мышином рае! И тогда толпы…

– Стаи, – поправил Пинтаэль приятеля-фантазера.

– Орды мышей хлынут в Гнэльфбург! Начнется настоящее мышестолпотворение! – закончил Брикле свою мысль.

– А ты уверен, что они разбредутся по другим домам, а не задержатся в гостях у господина Астрогастра? – с некоторой долей сомнения спросил я у него.

– Уверен! Не найдя ни крошки хлеба – а вы должны позаботиться об этом! – мыши побегут к вашим соседям, а от них к другим соседям, а потом все дальше и дальше…

– Стоп! – поднял руку Пинтаэль. – Идея принимается! Ты, Брикле, отправляйся на ловлю мышек, а мы с Тупсифоксом пойдем готовить для них запасы еды и делать мышеотпугиватели. Для начала смастерим сотню штук, а там, если торговля будет успешной, сделаем еще.

На том мы и остановились.

Глава двадцать вторая

Наш план мы решили держать в тайне от дядюшки. Вдруг старик заупрямится и запретит нам делать мышеотпугиватели? «Ты – пуппетролль, Тупсифокс, – скажет он мне, – тебе не пристало работать руками!» Кракофакс он такой, он скажет! Нет, уж лучше мы промолчим. Правда, скрывая от дядюшки то, чем мы занимаемся, мне приходилось одновременно помогать и ему: старый пройдоха, оставив идею предсказывать гнэльфам судьбу, решил показывать им фокусы, на которые он был большой мастер. В мои обязанности входило иногда ассистировать Кракофаксу, а после представления обходить с клоунским колпачком почтенную публику и собирать в него звонкие монетки.

Я не стану описывать здесь многочисленные дядюшкины фокусы, расскажу только об одном – моем любимом. Кто-нибудь из толпы сообщал Кракофаксу тихим шепотом свое имя, а я, стоя в центре очерченного мелом круга с завязанными глазами, пытался это имя отгадать.

– Думайте, думайте, Тупсифокс, – громко и нервно выкрикивал фокусник. – Вы знаете это имя!

– Этьен? – то ли спрашивал, то ли отвечал я на вопрос.

И зеваки радостно вопили: —«Этьен! Ну да, Этьен!..»

Другой зритель называл по секрету дядюшке имя своей супруги.

– Думайте, Тупсифокс! – вскрикивал фокусник снова. – Это имя вам известно! Думайте!

– Изольда? – спрашивал я.

И толпа весело отвечала мне ревом: «Изольда! Его жену зовут Изольда!»

Этот примитивный фокус имел оглушительный успех у гнэльфов. Впрочем, как и все остальные фокусы. Деньги так и сыпались в мой клоунский колпачок, из которого я еле успевал пересыпать их в большой и вместительный карман дядюшкиного сюртука. Я даже стал подумывать о том, а не зря ли мы с Пинтаэлем и Брикле затеяли устраивать мышестолпотворение? Но отступать было поздно: две мышки уже сидели в укромном месте на чердаке в уютной железной клеточке и без перерыва поглощали бутерброды с сыром и с колбасой, закусывая их фисташками и арахисовыми орешками.

От такого рациона наши пленницы росли, как на дрожжах, и спустя неделю стали походить на жутких монстров. Брикле даже начал побаиваться оставаться с ними наедине и предпочитал в последние три дня спускаться в темный сырой подвал, если мы с Пинтаэлем и юным Кракофаксом (как я с ним познакомился, я расскажу чуть позже!) расходились по домам.

– Ну что, – спросил Брикле после того, как неделя истекла, – завтра отпускаем мышей на свободу?

– Можно и сегодня отпустить, – милостиво разрешил Кракофакс, палец о палец не ударивший ради общего дела. – Переводить на мышей вкусные продукты глупо!

И он ловко выхватил у зазевавшейся мышки кусочек сыра и отправил его себе в рот.

Мы сделали небольшие носилки и, накрыв клетку тряпочкой, под покровом ночи отнесли хвостатых пленниц на окраину города.

– Откры – вай! – скомандовал Кракофакс Пинтаэлю.

– А они на нас не набросятся? – в последний момент спохватился Брикле.

– Не набросятся. После голландского сыра и баварской колбаски они в нашу сторону и смотреть не захотят, – успокоил хитрюга-пуппетролль трусливого Брикле.

Пинтаэль отодвинул задвижку и громко хлопнул в ладоши:

– А ну, обжоры, марш к своей родне!

И чтобы вы думали? Наши пленницы охотно его послушались! Переваливаясь с боку на бок и, тяжело пыхтя, они протиснулись в ставшее для них очень узким отверстие и не спеша побрели в густые травы.

– Приходите к нам в гости! – крикнул им вслед озорник Кракофакс. – И приводите с собой своих приятелей!

В ответ мыши лениво взмахнули хвостами и скрылись в зарослях душистого клевера.

Глава двадцать третья

Увы, наши расчеты оказались верными только наполовину. Орды серых грызунов действительно вторглись следующей ночью в Гнэльфбург и прямиком двинулись к жилищу господина Астрогастра, не обращая никакого внимания на другие дома, которые попадались им по пути. Уже в полночь передовые отряды мышей неслышным ручейком втекли под каменные своды, соединяющие два здания на Вишневой улице, пересекли большой двор и, ныряя в щель под дверью, стали скатываться по ступенькам в сапожную мастерскую.

Мы с Пинтаэлем не спали, ожидая мышиного нашествия.

– Они здесь! – прошептал мне приятель, подходя к моей кроватке. – Вставай, если не хочешь пропустить красивого зрелища!

У Пинтаэля не был развит эстетический вкус: в том, что я увидел, особой красоты я не нашел. Меня даже слегка передернуло при первом взгляде на снующую по полу серую живую массу. Слезать с кровати я, конечно, не стал: в герои я никогда не рвался.

Тем временем наши голодные гости, обрыскав вдоль и поперек весь подвал, наконец-то поняли: обещанных двумя подружками обильных лакомств в этом доме нет. Лезть на чердак мыши не захотели – там еды не было тем более, ведь ее приносили двуногие существа, живущие в подвале.

И тут случилось то, чего мы с Пинтаэлем, Брикле и юным Кракофаксом вовсе не могли ожидать: мыши накинулись на обувь, сделанную Астрогастром для своих заказчиков! Чавканье поднялось такое, что даже крепко спавшие родители Пинтаэля и мой дядюшка чуть было не проснулись.

Мы с приятелем, разумеется, кинулись выгонять из дома нахальных обжор, но толку из этого вышло мало. Мыши, которые съели начищенные офицерские сапожки, стали выстукивать по полу лапками веселое «ать-два!.. ать-два!..» Мыши, которые откусили помпончики с моих клоунских туфелек, удирая от нас и натыкаясь на мебель, принялись вскрикивать: «Ай!» и «Ой!» А те грызуны, которые проглотили без остатка чудесные дамские туфли, вдруг начали излучать в темноте радужные сполохи, похожие на северное сияние.

Шум поднялся в конце концов такой, что господин Астрогастр, фрау Мэрлиона и мой дядюшка дружно подпрыгнули в своих кроватях и дружно вскрикнули:

– Что здесь происходит?! Пожар?! Землетрясение?!

– Нет, – ответил Пинтаэль, смущенно потупясь, – успокойтесь. Пожара и землетрясения, к счастью, не случилось…

– Просто это мышестолпотворение! – добавил я, поясняя. И развел недоуменно руками: С чего такая беда приключилась? Ума не приложу!

Глава двадцать четвертая

Кажется, я снова забежал немного вперед: рассказал о мышестолпотворении, а о тех событиях, которые происходили в течение той недели, когда мы откармливали двух мышек, даже словом не обмолвился. Спешу исправить свою ошибку.

Итак, вернувшись с городского рынка в дом Астрогастра после тщетных попыток собрать денег на «строительство часовни», мы пообедали и разбрелись кто куда: чародей-сапожник пошел тачать чудо-сапоги, его супруга принялась наводить порядок в жилище, Кракофакс отправился в город «по важным делам», а мы с Пинтаэлем удрали на чердак к Брикле.

И только мы приняли решение устроить в Гнэльфбурге небольшое мышестолпотворение, как к нам заявился мой юный дядюшка – мальчишка-пуппетролль Кракофакс.

– А это еще кто такой? – воскликнул он, едва завидев меня в компании своих приятелей. – Раньше я, кажется, тебя не встречал…

Кракофакс подошел поближе и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Впрочем, твоя физиономия мне что-то напоминает… Ты не был, случайно, сегодня утром на городском рынке?

– Случайно? – переспросил я. – Случайно – нет!

Кракофакс вдруг улыбнулся и хлопнул себе ладонью по лбу:

– Вспомнил! Ты на обезьяну похож! Которая с одним старичком-пуппетроллем на рынке дурацкими предсказаниями торговала!

– Ну-ну, – обиделся я, – за «обезьяну» и в лоб получить можно!

– Так это был ты?! – ахнул Кракофакс. И громко рассмеялся: – То-то я вижу – знакомая личность!

И уже более серьезно он спросил:

– Интересно, кому из вас пришла в голову такая глупая мысль – торговать предсказаниями?

О, как мне хотелось в эту минуту бросить в лицо юному нахалу торжествующее «тебе!» Но я сдержался и тайны не выдал. Только пробормотал чуть слышно: «Какое это имеет значение?» и поспешил перевести опасный и неприятный разговор в другое русло.

Мы поделились с Кракофаксом нашими планами о мышестолпотворении. Они ему понравились, и он даже пообещал помочь в заготовке кормов для подопытных мышек. После чего сообщил сногсшибательную новость: оказывается, знаменитый на весь город чародей и волшебник по имени Невракль что-то мастерит в своей лаборатории. Что именно, пока не известно, однако наверняка что-нибудь волшебное и удивительное.

– А помогают ему делать эту штуковину его внук Клаус и дружок Клауса Конфитюр, – добавил юный пуппетролль. – Жозефина тоже там крутится, но до серьезного дела ее не допускают.

– Почему же ты не узнал все поточнее? – огорчился Пинтаэль.

– Потому и не узнал, что там Жозефина и Конфитюр крутятся! – огрызнулся Кракофакс. – Я с ними двоими не справлюсь!

– Ты и с одним Конфитюром не справишься, – произнес молчавший все это время Брикле. – Мой троюродный братец такой силач!

– А кто он? – поинтересовался я. – Тоже подвальное страшилище?

– Нет, – улыбнулся Брикле, – Конфитюр – обычное привидение! Только он очень большой и сильный!

– Ему двенадцать лет, а ростом он выше меня, – добавил Пинтаэль. – Такой верзила вымахал!

– Одним словом, веселая семейка там собралась, – подытожил Кракофакс. – Дед – чародей и волшебник, внуки Клаус и Жозефина тоже колдуют понемножку, а их приятель Конфитюр невидимым стражем служит. Вот и проберись в их жилище!

– Я тоже невидимкой могу становиться, – признался я друзьям. – Меня дядюшка научил. Но только это можно делать в редчайших случаях!

– Сейчас именно такой случай, – обрадовался Кракофакс. – Если ты настоящий друг, то ты нам поможешь. Разнюхай, что они там мастерят. Больше от тебя ничего не потребуется.

– Аппетит приходит во время еды, – вспомнил я одну из любимых дядюшкиных поговорок.

– Нет, нет, – успокоил меня хитрюга Кракофакс, – честное пуппетролльское слово даю: больше ни о чем просить не стану!

– Узнай, пожалуйста, Тупсифоксик! – взмолился Брикле. – Любопытство ведь надвое меня раздирает!

И он в знак доказательства того, что не лжет, вдруг вытянулся немного вверх, раздался чуть-чуть вширь и с легким треском разорвался на две половинки.

– Какой ужас… – прошептал я испуганно. – Несчастный Брикле!

Одна половинка подвального страшилища внезапно схватила меня за плечо и проговорила:

– Ну ще счаст е, ли не ню ешь тот рет!

– Что, что? – переспросил я.

– «Стану еще несчастнее, если ты не разнюхаешь этот секрет»! – перевел мне загадочные полфразы умница Пинтаэль.

– Хорошо… Я попробую…

– Вот-вот: попробуй! – ухмыльнулся Кракофакс. – Сам увидишь – тебе понравится в разведку ходить!

Разорванный надвое Брикле вновь соединился в единое целое и весело рассмеялся:

– Ты, Тупсифокс, теперь не просто пуппетролль! Ты теперь пуппескаут!

Глава двадцать пятая

Пуппескаутом я еще не был. Гордость за то, что мне доверили важное дело, немного взбодрила меня.

– Ну, – сказал я приятелям, – ждите меня вечером на этом же месте. Не приду, значит, попался!

– Им лучше не попадаться, – посоветовал Брикле и, опасаясь, что я неверно пойму его слова, добавил. – Зачем там задерживаться? Тут тебя друзья ждут, волнуются очень…

Он замолчал, не желая, видимо, нагонять на меня излишний страх своими непродуманными речами.

Сначала я хотел сразу же помчаться в дом чародея Невракля, все там быстренько разведать, а потом вернуться к друзьям. Но когда я спустился с чердака во двор, горячность моя куда-то пропала, и я решил на минутку заглянуть в родной подвал, выпить на дорожку чашечку кофе и поболтать немного с дядюшкой Кракофаксом – кто знает, может быть, в последний раз…

Господина Астрогастра и фрау Мэрлионы дома не было, а мой старик возился у плиты, пытаясь зажарить на ней говяжий бифштекс.

Стоя на возвышении из двух табуреток, поставленных друг на друга, Кракофакс огромным ножом старался подцепить уже начавший слегка дымиться гигантский кусок мяса. Но сил старому пуппетроллю явно не хватало, и все попытки дядюшки были тщетны. Наконец он не выдержал, бросил с проклятиями нож на пол – я предусмотрительно стоял в сторонке и этот тесак в меня не попал! – слез с башни из табуреток и погасил плиту.

– Пусть остынет, – сказал он то ли мне, то ли себе самому. – Потом заберусь в сковородку и переверну. Главное, вовремя вспомнить о законах физики!

– Наверное, в них сказано, что лучше разрезать большой кусок мяса на несколько маленьких? – поинтересовался я.

– Глупости, – фыркнул дядюшка, – этим занимается математика. А физика толкует о рычагах, подъемной силе, точке опоры, углах подъема…

Он был готов назвать мне еще с десяток физических терминов, но в этот момент я вдруг заметил в уголках его глаз непросохшие слезинки и громко воскликнул:

– Ты плакал, дядюшка?! Кто тебя обидел?!

– Нет, Тупси, нет, я не плачу… Просто я резал лук и вот… – Кракофакс развел руками и смущенно вздохнул.

– Не обманывай! Ты жаришь бифштекс без лука!

– Разве? – искренне удивился дядюшка. – Вот что значит забывчивость!

Он помолчал, а потом тихо и как-то задумчиво произнес:

– А еще я видел сегодня своих родителей… Они совсем не изменились за эти годы! Папа все такой же шустрый, бегает в поисках заработка. А мама, моя мама…

Лицо дядюшки вдруг искривила страшная гримаса и слезы градом так и хлынули из его покрасневших глаз. Я сам был готов зарыдать, глядя на эту душераздирающую картину, но мне удалось сдержаться, и я, протянув дяде смятый носовой платок, тихо пробормотал:

– Ну, перестань… Я рад, что ты их увидел… Не каждому выпадает такое везенье – встретиться с родителями спустя несколько десятилетий!

– Ты так считаешь? – Дядюшка посмотрел на меня исподлобья и вытер слезы, потом выжал платок и еще раз прошелся им по лицу, впитывая остатки влаги. – Мама часто называла меня «везунчиком»!

– А папа?

Физиономия старика осветилась счастливой улыбкой:

– Он называл меня «шельмецом», «сорванцом» и «пуппетроллем, подающим большие надежды»! Он был весьма прозорлив, мой папа!

– Почему же ты не сказал своим родителям о том, кто ты есть? Почему ты им не открылся?

– Странный вопрос, Тупси… Ты же знаешь, пуппетролли так недоверчивы! Разве они мне поверят?

Я взглянул на дядюшку, прикинул его шансы на успех и нехотя согласился:

– Пожалуй, не поверят. Хотя если надеть парик и подрумянить щеки…

– Нет! Нет! – замахал руками Кракофакс. – Я не хочу открываться своим родителям! Они начнут расспрашивать меня о моей карьере, о прочих скучных вещах… Лучше мы разойдемся, как в море корабли – без лишних вздохов и причитаний.

– Ну, как знаешь, дядюшка. Тебе виднее.

Я помог Кракофаксу перевернуть бифштекс и, выпив чашечку остывшего кофе, помчался к дому, в котором жил таинственный чародей по имени Невракль.

Глава двадцать шестая

У настоящих привидений есть одно удивительное свойство: они умеют видеть своих собратьев. Прекрасно они видят и пуппетроллей, превратившихся на время в невидимок. Поэтому Конфитюру не стоило особого труда заметить крадущегося по длинному коридору «пуппескаута» и сцапать его за шиворот клоунской курточки.

– Стоп, дружок! Куда ползем?

– На ик… эк… экскурсию, – выдавил я из себя испуганно. – Такой красивый старинный дом! Очень похож на замок!

– Разве тебя приглашали его посетить?

– Нет. Но я думаю, что это произошло из-за обычной забывчивости! Я не обижаюсь!

Сильная невидимая ручища приподняла меня над полом и слегка встряхнула.

– Признавайся: зачем ты сюда пришел? – прогрохотал юношеский бас над моим ухом. – И не вздумай мне лгать – я вижу тебя насквозь!

– В этом я не сомневаюсь… – пролепетал я, дрыгая в воздухе ногами. – Но я не лгу, меня привело сюда любопытство…

Пауза, наверное, очень затянулась, и невидимый страж вновь меня сильно встряхнул.

– Что ты хотел здесь вынюхать? Признавайся!

– Рад бы признаться, да сам не знаю! – выкрикнул я и попробовал вывернуться из курточки и удрать, но мне этот фокус не удался и я остался висеть в воздухе, словно мокрая тряпочка на бельевой веревке. – Видите ли, уважаемый, по городу поползли слухи, что будто бы господин Невракль сделал какую-то удивительную штуковину…

– Если по городу поползли слухи, то это еще не значит, что по дому господина Невракля должны ползать пуппетролли! – перебил меня Конфитюр. – Придется тебя наказать!

– Лучше не надо. Ни вы, ни я не получим от этого никакого удовольствия!

Конфитюр что-то хмыкнул себе под нос (кажется, он сказал: «Ну и пройдоха!») и потащил меня сначала куда-то по коридору, а потом по винтовой лестнице вниз – наверное, в подвал.

«Сейчас запрет в темницу, прикует цепью к стене и оставит там навсегда», – подумал я с грустью и тихонечко всхлипнул.

– Не реви! Никто тебя не съест!

«Спорный вопрос… Но нет времени открывать по нему дискуссию…»

Конфитюр спустился в подвал и, подойдя к металлической двери с табличкой «ЛАБОРАТОРИЯ», постучался в нее невидимым кулачком.

– Конфитюр, это ты? – откликнулся изнутри звонкий мальчишеский голос. – Что за церемонии, входи, пожалуйста!

– Я не один…

– Кого ты привел? – раздался из-за двери другой голос – наверное, самого Невракля.

– Как тебя зовут? – шепотом спросил меня Конфитюр.

– Тупсифокс. Но для друзей я просто Тупси!

– Я поймал шпиона по имени Тупсифокс, – доложил Конфитюр. – Он пуппетролль, причем, невидимый.

– Вот как? – удивился за дверью Невракль. – Ну что ж, пригласи его к нам.

– Вот! – радостно воскликнул я. – Ты слышал?! Я наконец-то дождался официального приглашения! И от кого?! От самого господина Невракля!

В ответ Конфитюр весело рассмеялся и, открыв свободной рукой массивную дверь, вошел в лабораторию, держа меня по-прежнему за шиворот клоунской курточки. И едва я «переступил» порог заветного помещения, как сразу понял, что за ШТУКОВИНУ мастерит чародей Невракль со своими юными помощниками. Ну, конечно же, домик-привидение!

Глава двадцать седьмая

Я сразу узнал нашу «машину времени», хотя и выглядела она сейчас гораздо новее и привлекательнее. Свежеоструганные доски и брусочки радовали глаза приятной теплой желтизной, а маленькое окошко сияло чистотой и блеском. «Интересно, а как она сюда попала? Мы же оставили ее в городском сквере возле памятника Альтерфатти!»

И тут я понял: ведь домик еще только делают, а мы переместимся в нем в прошлое гораздо позже!

– Конфитюр, – вывел меня из глубоких раздумий требовательный голос Невракля, – где твой пленник? Что-то я его не вижу!

Юное привидение встряхнуло свою добычу в очередной раз и глухо пророкотало:

– Хватит притворяться невидимкой, немедленно становись обычным пуппетроллем!

Пришлось подчиниться насилию и прошептать нужное заклинание.

– Да это же маленький мальчик! – воскликнула внучка чародея и подбежала ко мне поближе. – Похож на Кракофакса, но только смешнее!

– Зря ты его сюда притащил, Конфитюр, – вздохнул седоусый гнэльф Невракль. – Зачем нам лишние свидетели?

– Может быть, его следует убрать? – спросил невидимый страж.

Я побледнел: такие слова кого хочешь в дрожь кинут! Но к счастью, мне на помощь пришел внук чародея Клаус. Положив на верстак рубанок, он приблизился к деду и что-то прошептал ему на ухо. У меня был великолепный слух и я различил: «Вы совсем запугали мальчишку. Он не так понимает ваши слова!»

– Пуппетролли вообще ничего толком не понимают! – громко огрызнулся Невракль.

Однако к совету внука прислушался и уже ласковее сказал, обращаясь ко мне:

– Если дашь честное слово никому не рассказывать о том, что здесь увидишь, я разрешу тебе немного с нами побыть. Но берегись нарушить данное слово – месть моя будет страшна и сурова!

Что мне оставалось делать? Не раздумывая особенно долго, я дал великую клятву молчать. Я даже пообещал откусить себе язык, если нечаянно проболтаюсь. Но Жозефина, ехидно улыбаясь, меня успокоила:

– Не тревожься, тебе не придется в таком случае откусывать язык. Ты просто не успеешь это сделать!

Глава двадцать восьмая

Не знаю как чужие тайны, а свои собственные я хранить умел. Поэтому ни словом не обмолвился о том, что мне все известно про чудесный домик-привидение. Напротив, едва я освоился в лаборатории Невракля и перезнакомился со всеми, кто там был, я сразу же начал с неподдельным любопытством задавать вопросы: «А это – что? А это для чего? А эти часы зачем? А как ими пользоваться? А кто в домике жить будет? А мне можно в нем с вами попутешествовать?»

В конце концов я так всех донял, что Невракль не выдержал и сердито рявкнул:

– Ты можешь минутку помолчать?! Из-за тебя я что-нибудь напутаю и тогда все дело пойдет прахом!

Пришлось отойти в сторонку, сесть на коврик и на какое-то время стать немым. Однако и тех знаний, что я успел получить, крутясь под ногами чародеев-мастеров, мне вполне хватило для того, чтобы понять, как устроена чудесная «машина времени».

Во-первых, Невракль и его юные помощники, обстругав очередную доску или брусок, произносили над ними волшебное заклинание, и эта доска или этот брусок обретали удивительные свойства – они могли становиться невидимыми для посторонних глаз. Все гвоздики, шурупы, заклепки, стекла и даже скромная мебель внутри домика – все это подвергалось такой же обработке заклинаниями.

Но самое удивительное в «машине времени» было – это часы. Стоило только перевести стрелки вперед, и домик переносился в будущее. А если стрелки переводили назад – домик с его обитателями перемещался в прошлое. «Хорошо, что мы с дядюшкой крутнули стрелки всего на один час, а не на пять или десять! – подумал я с ужасом. – Все-таки, что ни говори, мы с ним везунчики!»

Внезапно я услышал рядом с собой чье-то сопение и понял, что невидимка Конфитюр тоже присел на коврик отдохнуть от тяжких дел: ему, как самому сильному, Невракль поручал в случае необходимости приподнимать или наклонять домик и держать его в таком положении, пока мастера-чародеи не прибьют нужную доску или брусок.

– Ты на меня не обижайся, – проговорил Конфитюр миролюбиво. – На моем месте ты сам бы схватил непрошенного гостя!

– Да, но вряд ли я стал бы поднимать его за шиворот и трясти, как пыльную тряпочку…

– Ну, извини, в следующий раз я тебя трясти не буду!

Так, слово за слово, мы с Конфитюром разговорились и вскоре даже стали испытывать друг к другу теплые приятельские чувства. Конфитюр был по натуре добряк, к тому же он обладал многими талантами: он умел, оказывается, рисовать, лепить из глины фигурки и вырезать из дерева небольшие скульптуры.

– Больше всего я люблю рисовать, – признался он мне по секрету. – Правда, не всем нравятся мои полотна, но что поделаешь!

Конфитюр помолчал немного и вдруг спросил:

– Хочешь, я напишу твой портрет? В тебе есть что-то любопытное!

– Наверное, глаза? – высказал я предположение. – Или нос?

– Нет, весь облик!

Я не стал спорить и согласился:

– Когда приходить позировать? Сегодня вечером?

– Лучше завтра днем. Сходим вместе после обеда к врачу-окулисту Топферу и начнем писать портрет!

– Зачем тебе идти к врачу? – удивился я. – Разве у тебя плохое зрение?

– Оно у меня отличное! Но родителям кажется, что оно у меня ненормальное. Вот и заставляют показаться глазнику Топферу.

– Он картины криво рисует, – объяснила мне Жозефина, которая вертелась возле нас и все слышала. – Вчера свою соседку красавицу Анжелику такой уродиной изобразил! Вот Конфитюра и записали к Топферу на прием. Пока – к Топферу…

– Я не виноват, что так вижу Анжелику! – вскрикнул обиженно юный художник. – В ее облике есть что-то от злой и вредной ведьмы!

– Только характер! – Жозефина помахала указательным пальчиком перед невидимым носом Конфитюра. – А выглядит она настоящей красавицей!

«Интересно, а каким чудовищем он меня изобразит? – подумал я с любопытством. – Наверное, пострашнее этой Анжелики!»

Покрутившись еще с полчасика в лаборатории господина Невракля, я вежливо со всеми распрощался и чуть ли не вприпрыжку побежал к себе домой, где меня с нетерпением поджидали Пинтаэль, Брикле и юный Кракофакс.

Глава двадцать девятая

Я не мог нарушить данную мною клятву, поэтому своим друзьям я вынужден был солгать. Я сказал им, что в доме Невракля побывал, но ничего интересного там не увидел.

– Разве что, Конфитюра, да и того как следует рассмотреть не удалось, – закончил я свое короткое повествование и крепко сомкнул уста, чтобы, не дай бог, не обронить лишнего слова.

– Ты не все рассказал, Тупсифокс, это написано на твоей физиономии! – заявил Кракофакс и впился своими бледно-зелеными глазками в мои глаза. – Признавайся, что ты видел в лаборатории Невракля?

– Кроме мебели и всяких станочков – ничего!

– Ну-ну… – процедил сквозь зубы Кракофакс. – Придется еще кому-нибудь в разведку сходить. И если ты нас обманываешь…

– Мы разорвем тебя на части и сбросим эти кусочки с чердака на землю! – пропищал Брикле и наглядно продемонстрировал мне это страшное наказание на собственном примере: он вдруг разделился на шесть частей и с тихим воем вылетел в открытое окошко – кусочек за кусочком. Однако через несколько секунд вернулся обратно и, превратившись вновь в целого и невредимого Брикле, добавил менее угрожающе. – Но это мы сделаем в самом крайнем случае!

– Теперь на разведку пойдешь ты. – Указательный палец правой руки Кракофакса ткнулся в коленку Пинтаэля.

– Почему я? – удивился мальчишка-гнэльф.

– Вы приютили этого обманщика, тебе за него и отвечать!

– Может быть, Брикле сходит в разведку? – попробовал Пинтаэль переложить неприятное поручение на своего лучшего друга.

Но Кракофакс был неумолим.

– Не спорь! Любите вы, гнэльфы, спорить! Нужно быть покладистее, посговорчивее. Раз МЫ РЕШИЛИ, что ты пойдешь в разведку, значит, ты и пойдешь.

И он похлопал высокого Пинтаэля ладошкой по голени:

– Желаем тебе удачи! За сутки справишься?

– Я постараюсь…

– Он постарается! – поддакнул Брикле. – А если не справится, мы тогда…

Не договорив, он подпрыгнул вдруг вверх, рухнул на пыльный чердачный пол, смялся весь в лепешку и, с трудом отлепившись, вновь выскочил в окно. И на этот раз обратно на чердак уже не вернулся: его позвали ужинать родители. А не послушаться их приказа Брикле, конечно, не мог.

Глава тридцатая

На следующий день мой дядюшка проснулся очень рано, тихонько разбудил меня и произнес слегка дрогнувшим голосом:

– Сегодня, Тупсифокс, мы не пойдем на рынок показывать фокусы. Нам предстоит выполнить очень важную и ответственную миссию. Одевайся, завтракай – и мы отправляемся в путь. И не забудь почистить волосы и причесать обувь!

Старик здорово волновался, это я понял сразу. А когда он отдал последнее приказание, то я еще больше уверился в том, что мой дядюшка явно не в своей тарелке – причесывать обувь он никогда меня раньше не просил, да и чистить волосы тоже.

– Что-нибудь случилось? – спросил я его как можно спокойнее и равнодушнее.

– Нет. Просто мы сходим с тобой в одно местечко и попробуем направить кое-кого на путь истинный.

Час от часу не легче! Не иначе как мой старик сошел с ума!

Я торопливо выпрыгнул из калоши-кровати, за полминуты оделся и обулся, и, потратив еще полминуты на причесывание вихра и чистку обуви, доложил кандидату в проповедники:

– Я готов! А позавтракать можно и по дороге. Но, может быть, заглянем сначала к доктору? Ты что-то неважно выглядишь, дядюшка…

– Хитрец! Меня не проведешь! – Кракофакс протянул мне два бутерброда и, взяв шляпу, показал на дверь: – Ты прав, время не ждет, нужно идти немедленно. И не волнуйся: я еще не спятил!

Последнее утверждение не прибавило мне надежды: мой жизненный опыт подсказывал, что сумасшедшим на слово лучше не верить, тем более тогда, когда они начинают вас уверять в своем здравомыслии. Буркнув в ответ что-то маловразумительное, я послушно поднялся по лестнице, толкнул дверь плечом и вышел на улицу.

– Куда теперь? – спросил я дядюшку, жмурясь от ярких утренних лучей и вдыхая в легкие свежий воздух, наполненный ароматами роз и акаций.

– На Апельсиновую улицу, в сторону городского сквера.

Я повернул направо и, бодро шагая по пустынной мостовой, принялся уплетать свой завтрак. Правда, не успев проглотить первый бутерброд, я спохватился и виновато проговорил:

– А ты? Разве ты не хочешь подкрепиться?

Кракофакс мотнул головой, словно конь от назойливого овода:

– Нет, Тупси, спасибо, что-то аппетит пропал…

«Заболел… Точно заболел!» – подумал я и, со спокойной совестью сунув в рот второй бутерброд, попросил дядюшку:

– Ну, тогда рассказывай. Кого наставлять будем и куда именно. Дело, конечно, пустяковое, но все равно я должен к нему подготовиться.

Кракофакс тяжело вздохнул и честно признался:

– Моих родителей. По-моему, они неправильно воспитывают детей.

Услышав это, я чуть было не подавился.

– А не поздновато ли ты спохватился, дядюшка?! Да и какой из подобного занятия толк?!

Кандидат в проповедники развел руками:

– Наверное, ты прав, Тупси… Но я не могу спокойно смотреть на то, как этот мальчишка валяет дурака. Родственные чувства – такая коварная вещь!..

Не желая больше говорить на больную тему, Кракофакс свернул на другое:

– Сейчас, Тупси, ты увидишь дом, в котором я провел свое детство! Его построил мой отец собственными руками. Он такой большой и красивый, в нем куча комнат! Помню, мы с твоей мамой жили в одной комнате, а наши родители в другой. И еще у нас была отдельная кухня и даже чулан для хранения всяких вещей! Отец был очень хозяйственный пуппетролль и тащил в дом все, что ни попадя!

– Ты, дядюшка, пошел в него, – поддакнул я, облизывая губы и бросая в урну промасленную бумажку. – Тоже стараешься откапывать везде разные бесценные реликвии. Наверное, это фамильная слабость?

– Да, – гордо сказал Кракофакс, – что есть, то есть!

И он снова переключился на воспоминания:

– А еще возле нашего дома был огромный стадион, на котором мы играли в разные спортивные игры. За стадионом – совсем рядом! – находилось большое озеро. Однажды я чуть было не утонул в нем! К счастью, мимо меня проплывала свинка, мне удалось ухватиться за ее хвост и таким образом спастись от неминуемой гибели…

– Неужели свиньи плавают по озерам?! – изумился я и даже на мгновение застыл на месте.

Пришлось притормозить и дядюшке.

– Обычно – нет. Но в тот день к нам забрело чье-то стадо. Было жарко, и свиньи решили искупаться.

– Свинки вовремя к вам нагрянули! По-моему, это называется «перст судьбы»!

– Не знаю, – пожал плечами Кракофакс, – я ухватился за хвост, а не за перст.

Мы оба улыбнулись и снова двинулись в путь. Пройдя еще два квартала, мы свернули направо и оказались на Апельсиновой улице.

– Вот и наш дом! – радостно воскликнул дядюшка. – Столько лет прошло, а он совсем не изменился!

– Положим, лет нисколько не прошло, – внес я поправку. И замолчал, пораженный увиденным.

Прямо передо мной предстала довольно грустная картина: за огромной лужей, в которой барахтались две свиньи и маленькая девочка-пуппетролль; на небольшой лужайке, заросшей клевером и подорожником, ютились три чахлых постройки, наспех сколоченных из плохо обструганных досок. Одну из этих построек можно было с некоторой натяжкой назвать «домом», две других явно не претендовали на подобное звание.

– А где стадион? – спросил я первое, что пришло мне в голову. – Куда подевались трибуны?

– В детстве я обходился без излишеств, – обиделся дядюшка. – Положи два камешка – вот и ворота! Сорви цветок клевера – вот и мяч! Сядь на травку – вот и трибуна!

Он укоризненно покачал головой и добавил:

– Никакой фантазии у вашего поколения! Привыкли жить на всем готовом!

Мы обогнули «озеро» и приблизились к самому высокому строению. Я оказался прав: именно оно и было отчим домом моего дядюшки и моей матушки.

– Кстати, где твоя сестричка? – спросил я Кракофакса, прежде чем тот успел открыть дверь и войти внутрь жилища. – Мое сердце может разорваться, если я вдруг столкнусь сейчас с нею нос к носу в темном коридорчике!

– Не бойся, не разорвется, – успокоил меня хитрюга-пуппетролль. – Во-первых, у нас нет коридорчика. А во-вторых, ты ее уже видел, и твое сердце прекрасно это выдержало.

– Я видел свою матушку?!

– Ты и сейчас ее видишь. Правда, не всю, а только половину.

Я перевел взгляд с противного старика на «гигантское озеро» и впился глазами в крошечную девчонку, торчавшую в нем по пояс.

«Какой стыд! Я не узнал свою дорогую мамочку!..»

Мне стало вдруг так жарко, что я сам захотел залезть по горло в безымянное озеро и слегка остудиться в нем. Но я удержался от соблазна и только жалостливо попросил дядюшку:

– Давай минутку здесь постоим… Я хочу получше ее рассмотреть…

– Хорошо. Но не вздумай ей проболтаться!

– О чем? – не понял я.

– О том, что ты ее сын! – сердито прошипел дядюшка.

– Да у меня язык не повернется такое ляпнуть…

Слегка пошатываясь от волнения – все-таки не каждый день выпадают такие встречи! – я поплелся к водоему. Достигнув кромки берега и увязнув по щиколотку в тинистом иле, я прекратил продвижение вперед и уставился на юную купальщицу, изображавшую в данный момент из себя речной бакен, мимо которого взад-вперед курсировали небольшие кораблики: жучки-плавунцы и еще какая-то водоплавающая мелочь. Девчонка стояла не шевелясь, и «быстроходные суда» ее совсем не боялись. Некоторые даже пытались причалить к ней поближе, но едва заметным дуновением бравая регулировщица отпугивала нахалов и заставляла их становиться в общий ряд и не нарушать правил судоходства.

– Привет, – прошептал я чуть слышно. – Тебя как зовут? Пуппелотта?

– Если знаешь, зачем спрашиваешь? – не шелохнувшись, проговорила в ответ моя мамочка. И, подумав, добавила. – Здесь не музей, а я не картина. Ступай, куда шел!

Мамочка и в зрелом возрасте не отличалась изысканной вежливостью, но грубить старшим она себе никогда не позволяла. А вот мне сейчас нагрубила, причем без всякого повода. Радость от встречи с ней слегка поблекла, и я решил ответить на дерзость дерзостью.

– Не бойся, не задержусь. Можно подумать, что я мокрых лягушат не видел!

Пуппелотта стрельнула глазками по сторонам и, не заметив рядом с собой ни одного представителя семейства земноводных, вскоре догадалась, кого я имел в виду под словами «мокрые лягушата». Не найдя сразу, что мне ответить, она просто высунула язык и громко проблеяла: «Бе-е-е!..»

«Вот и познакомились… – грустно подумал я, и выдергивая с трудом из цепкого ила ноги, заковылял обратно к дядюшке. – А еще говорят, что материнский инстинкт врожденный! Вранье, сплошной обман! Но обижаться на нее я не стану: что возьмешь с пятилетней девчонки – в этом возрасте они все такие!»

Глава тридцать первая

Если сравнить убранство нашего с дядюшкой жилища с убранством жилища дедушки Хартенуса, то можно с уверенностью сказать: Кракофакс в жизни здорово преуспел, его дом – настоящий дворец! Сказать то же самое о родительском доме дядюшки у меня не поворачивается язык, поэтому я не стану описывать то убожество, которое предстало перед нами, едва мы с Кракофаксом переступили через порог и оказались сразу в «гостиной».

– Простите, к вам можно? – запоздало спросил мой спутник, обращаясь к огромному рыжему коту, дремлющему на старом диване (больше в комнате никого не было). – Мы вам не помешали?

– Мрра… – ответил лениво кот и приоткрыл правый глаз. – Мрру…

– Пиратик! – улыбнулся Кракофакс. – Как я рад тебя видеть!

– Мрру… – отозвался на имя кот и приоткрыл левый глаз. – Мрра…

– Что он сказал? – полюбопытствовал я. – В доме есть еще кто-нибудь кроме него?

– Кажется, нет. Здесь не спрячешься.

Дядюшка подошел к дивану и протянул руку, чтобы погладить рыжего красавца.

– Здравствуй, Пиратик! Как жизнь? Как дела?

Шляпа – вот что спасло Кракофакса от потери скальпа. Удар лапой был не очень силен, но много ли нужно старому пуппетроллю? Дядюшка отлетел в противоположный угол комнаты и благополучно приземлился на кучу какого-то тряпья.

– Проклятье! – взвыл Кракофакс, хватаясь руками за шляпу-шлем. – Он дерется!

– Наверное, котам не нравится, когда их трогают незнакомые пуппетролли, – высказал я предположение.

– Это кто незнакомый? Это я – незнакомый?! Да, если хочешь знать, это именно я притащил его в дом, когда он был котенком! Если бы не я, то Пират умер бы с голода или его растерзали бы злые собаки! Я делился с ним своими завтраками, обедами и ужинами! Я отдавал ему самое дорогое, что было у меня в то время – воскресную колбасу!!

– Мрра… – подтвердил кот, услышав знакомое словосочетание. – Мрра…

– Но больше ты ее не получишь! – погрозил Кракофакс драчуну кулаком с безопасного расстояния. – Вырастил боксера на свою голову!

Дядюшка поднялся на ноги, поправил сбившуюся на нос шляпу и подтянул брюки.

– Идем отсюда, Тупсифокс! Идем, или я за себя не отвечаю!

– А как же быть с твоим намерением побеседовать с дедушкой и бабушкой? Ты же хотел направить их на путь истинный!

– А, – махнул рукой Кракофакс, – в другой раз! Да и бестолковое это занятие, если честно признаться. К тому же, как ты видишь, дома никого нет, кроме этого любителя отпускать затрещины. А с ним по душам не поговоришь, ты сам этому свидетель.

Окинув на прощанье грустными взорами убогое жилище, мы с дядюшкой покинули наш отчий дом. Как выяснилось впоследствии – уже навсегда.

Глава тридцать вторая

В этот день мы дали только два цирковых представления. После визита в отчий дом дядюшка был очень рассеян. Все валилось из его рук: спрятанные в рукав карты вываливались в самый неподходящий момент, в шляпе у него почему-то вместо красивого цветка оказывался засохший репейник, а вместо нужной фразы «Думайте, думайте, Тупсифокс, вам это имя известно!» он произносил совсем другую: «Думай не думай, Тупсифокс, а от судьбы не уйдешь!» В результате публика осталась недовольна, и денег мы собрали в этот раз меньше, чем обычно. Едва доведя второе представление до конца, дядюшка сказал:

– Все, Тупсифокс, на сегодня хватит. Кураж пропал, а без куража цирковой артист не артист. Можешь идти отдыхать!

Я попросил у него один гнэльфдинг на мороженое, но Кракофакс мою просьбу не расслышал – наверное, сказалась травма, нанесенная ему котом Пиратом. Он только невпопад произнес:

– Да, сборы сегодня невелики. Придется завтра побольше дать представлений, чтобы наверстать упущенное.

Вернувшись домой, мы пообедали. После чего дядюшка улегся спать, а я помчался к Конфитюру.

Минут через пятнадцать мы с моим новым приятелем уже стояли у дверей кабинета доктора Тропфена и робко заглядывали в небольшую щелку – врачей, признаюсь честно, я с детства почему-то не долюбливал.

Наконец Конфитюр набрался смелости и тихо постучал в дверь.

– Да-да, войдите!

Мы вошли в кабинет и дружно поздоровались с доктором:

– Добрый день, господин Тропфен!

– Добрый день, малыш. – Седенький гнэльф в белом халате и с беленькой шапочкой на голове привстал из-за стола и подошел ко мне. – Ты не ошибся? Тебе нужно именно к окулисту? По-моему, у тебя проблемы с голосом. Я слышу какое-то двойное звучание…

– Родители записали меня к вам на прием, – проговорил Конфитюр. И уточнил. – На четырнадцать тридцать.

Тропфен слегка отшатнулся от меня:

– Господи, да ты никак чревовещатель!

Он попросил меня забраться в специальное кресло, а сам вернулся к письменному столу и посмотрел в журнал.

– На четырнадцать тридцать записан некто Конфитюр. Тебя зовут Конфитюр?

– Нет, меня зовут Тупсифокс.

– Ну вот, – обрадовался врач, – произошла ошибка! Тебя, малыш, к сожалению, никто ко мне не записывал!

– Его – нет, а меня – да, – снова подал голос мой приятель. – Это я Конфитюр.

Тропфен посмотрел по сторонам, никого не увидел и побледнел.

– Кажется, у меня галлюцинации… Мне самому нужно к врачу…

Мы испугались, что доктор сейчас уйдет, и поспешили ему признаться в невольном розыгрыше.

– Конфитюр – привидение, – объяснил я, – вот вы его и не видите. А он рядом с вами стоит!

– Господи, ну и пациент ко мне заявился! – всплеснул руками доктор Тропфен. – Как же я у тебя глаза разгляжу, если я тебя самого не вижу?!

Он подвел Конфитюра к креслу, в котором я сидел, и хрипло проговорил:

– Кыш, негодник! Уступи место настоящему больному!

После чего доктор протянул Конфитюру какую-то круглую дощечку с ручкой и приказал:

– Закрой ею правый глаз! И называй мне буквы, которые я стану тебе показывать!

Доктор взял в руки указку и, подойдя к висевшей на гвоздике таблице с нарисованными на ней буквами и какими-то значками разной величины, ткнул в самую большую букву.

– А-а, – протянул Конфитюр.

– Молодец. А это?

– Бэ-э, – проблеял Конфитюр.

Молодец. Ну, а это? – Указка сползла пониже и ткнулась в букву средних размеров.

– Ка-а, – снова протянул мой приятель.

– Великолепно! – обрадовался доктор. – Да ты просто орел!

Указка сползла вниз и застыла на самой последней строчке.

– Видишь эту букву?

– Конечно. Это – «Ц».

– Орел, просто орел! – рассмеялся счастливый доктор. – Теперь закрой левый глаз!

Но и правым глазом Конфитюр видел не хуже, чем левым.

– И зачем тебя записали ко мне на прием? – удивился господин Тропфен после того, как проверил моего приятеля на его способность правильно определять цвета. – С таким зрением нужно идти или в моряки, или в летчики, или в художники! Ты рисовать любишь?

– Люблю, – признался Конфитюр. – Только никому не нравится, как я рисую.

Услышав эти слова, господин Тропфен на минуту задумался, затем взял со стола карандаш, чистый лист бумаги, толстую книгу и все это протянул моему приятелю.

– Нарисуй, пожалуйста, кошку.

– Чью?

– Все равно чью. Любую.

– Любых кошек не бывает.

Седые брови господина Тропфена поползли вверх:

– Вот как? Ну. тогда изобрази вот этот стакан.

Доктор показал на стакан, в котором он держал пинцеты и какие-то металлические палочки.

Конфитюр охотно набросал на бумаге скособоченную посудину с торчащими из нее зазубренными железками.

– Разве мой стакан такой? – спросил после минутной паузы господин Тропфен. В его голосе явно сквозило сострадание.

– Да, он такой. Он очень несчастен. – Конфитюр подумал и добавил: – Из стаканов нужно пить чай или сок, а не держать в них эти ужасные предметы.

– Пожалуй, мы пойдем, – вмешался я в чужой разговор. – Зрение мы проверили, оно, слава Богу, отличное! Ну, а с манерой рисовать все шиворот-навыворот, как видно, ничего не поделаешь: наверно, он таким родился!

Мы попрощались с доктором Тропфеном и поспешили покинуть его кабинет. Кто знает, вдруг ему взбредет в голову назначить Конфитюру какой-нибудь курс лечения? Пользы от этого, я уверен, не будет никакой. Одна морока!

Глава тридцать третья

Мой портрет удался Конфитюру наславу! Правда, я не понял, зачем он пририсовал мне за спиной крылышки: все-таки я не птичка, а пуппетролль. С крылышками я стал похож слегка на ангелочка; но вы где-нибудь видели ангелочков в клоунских штанах и курточке? Я, например, не видел. Свернув портрет в рулон и сунув его под мышку, я поблагодарил художника и предложил ему прогуляться на чердак нашего дома.

– Вот увидишь, – сказал я, – Пинтаэль, Брикле и Кракофакс оценят твой талант по достоинству.

Но Конфитюр идти со мной отказался, сославшись на большую занятость. Я, конечно, догадывался о том, чем это он так будет сегодня вечером занят: ну, разумеется, постройкой чудо-домика! Но виду я не подал и ушел один, крепко сжимая подмышкой бесценное художественное полотно.

Придя на чердак, я застал там всю нашу компанию. Все трое были чем-то очень взволнованы. Вскоре я узнал причину: пока мы с Конфитюром занимались живописью, Пинтаэлю удалось пронюхать о тайне господина Невракля и его внучат, и теперь мои дружки обсуждали вопрос, как следует со мной поступить – то ли разорвать на кусочки, то ли простить и дать мне какое-нибудь новое задание.

От неминуемой гибели меня спасли природная практичность Кракофакса и, возможно, его родственные чувства ко мне (о которых он, впрочем, совсем не догадывался).

– Этот мошенник нам еще пригодится, – сказал Кракофакс после небольшого раздумья. – Наказать мы его всегда успеем.

– Добренький ты! – гневно сжал кулачки обозленный Брикле. – Доброта когда-нибудь тебя погубит!

Хитрюга-пуппетролль смущенно улыбнулся и, обращаясь к Пинтаэлю, спросил:

– Когда Невракль собрался проверять свой чудесный домик? В следующую пятницу? Это почти через неделю?

– Ничего, она быстро пройдет! – утешил его добродушный гнэльф. – А пока мы займемся нашими мышками. Кажется, они стали немного подрастать!

Он кивнул на железную клетку, в которой томились две серохвостых пленницы.

Внимание моих приятелей переключилось на мышек, и я облегченно вздохнул: смертельная опасность, к счастью, опять меня миновала. Ну, не везунчик ли я после этого?!

Глава тридцать четвертая

Пинтаэль не ошибся: эти несколько дней пролетели так быстро, что мы не успели даже опомниться. Да и как тут опомнишься, если разные события накатывались на меня и моих друзей, словно морские волны на песчаный берег? Одно мышестолпотворение чего стоит! Всю ночь, с четверга на пятницу, мы изгоняли из нашего жилища стаи (толпы? орды?) нахальных грызунов. Если бы не гора приготовленных нами заранее мышеотпугивателей, вряд ли встретили мы все рассвет. К счастью, наши старания не пропали даром: хоть мы и не выручили за свой товар ни единого гнэльфдинга, но зато спасли сотни жизней ни в чем не повинных соседей Пинтаэля и Брикле. И те тумаки и подзатыльники, которые обрушились на меня и Пинтаэля после изгнания полчищ мышей, были, по-моему, излишней дополнительной платой за наши с ним труды.

Впрочем, я, кажется, вновь отвлекся. Итак, наступила пятница: день, когда чародей Невракль решил проверить свою «машину времени» в действии. Погрузив невидимый домик на большую тележку, он повез его в городской сквер. Невракль опасался проводить эксперимент в лаборатории: вдруг что-то не сработает и от этого пострадает красивое здание? Волоча тяжелую тележку по тротуару и стараясь не обращать внимания на любопытные взоры горожан, он тихо бормотал:

– На свежем воздухе, вдали от чужих глаз – милое дело! А в комнатах такие рискованные испытания и не проводят – в комнатах всякое случиться может!

– А в сквере ничего не случится? – спросил его Клаус, который толкал тележку сзади. – Ты, дедушка, уверен?

– Нет, в сквере не опасно!

– В прошлом году вы так же говорили, – хихикнул невидимка Конфитюр (он брел рядом с Клаусом и помогал ему подталкивать тележку). – А фейерверком всех гуляющих осыпало!

– Так и было задумано, – ничуть не смутясь, ответил Невракль. – Правда, упасть на них должны были светящиеся конфеты, а не котлеты… Но это, ребятки, пустяки, досадная мелочь!

Так, шутя и переговариваясь, мы – меня они тоже взяли испытывать чудо-домик! – добрались до памятника основателю гнэльфского государства мудрому старцу Альтерфатти и, встав к нему лицом, отсчитали двадцать мерхенфутов вправо.

– Домик невидимый, – объяснил нам наши действия Невракль, – поэтому, чтобы не искать его по всему скверу, лучше запомните точное местонахождение.

Поднатужась, мы сняли «машину времени» с тележки и поставили ее на землю.

– Признайтесь, ребятки, как приятно все делать своими руками! – сказал чародей, вытирая платочком обильный пот со лба и щек. – Мастерить чудо-домик, везти его в сквер, проверять, как он действует… Если бы я применил волшебство, то мы не получили бы такого удовольствия!

Он спрятал платочек в карман жилета и, окинув нас внимательным взглядом, спросил дрогнувшим голосом:

– Ну что, начнем наши испытания?

– Подождите, подождите! – услышали мы вдруг откуда-то сверху знакомый девчачий крик. – За вами подсматривают и вас подслушивают!

Мы дружно задрали головы вверх и увидели пикирующую прямо на нас из поднебесья Жозефину, восседающую на своей любимой метле.

– Вот они! – кричала Жозефина, тыча пальчиком в сторону высокого каштана, росшего неподалеку от памятника Альтерфатти. – Прячутся в кроне! Это Кракофакс и Пинтаэль!

Подлетев к дереву, глазастая внучка великого чародея, принялась делать над ним круги, словно хищный ястреб.

– Кыш! Кыш! – замахали на нее руками обнаруженные «разведчики». – Проваливай туда, откуда прилетела!

Но Жозефина и не подумала выполнять их наивную «просьбу». Покружившись над деревом, она плавно спланировала на землю и встала рядом с нами.

– Чуть не опоздала! – сказала Жозефина с виноватой улыбкой. – Но все-таки я, кажется, успела!

Невракль косо взглянул на внучку, покачал головой и побрел к каштану.

– Долго вы там собираетесь сидеть? – спросил он горе-разведчиков. – Вам помочь или вы слезете сами?

Ответа не последовало.

Тогда чародей прошептал что-то совсем неслышно себе под нос.

И словно перезревшие плоды каштана, Кракофакс и Пинтаэль рухнули с ветви вниз. Но не разбились, а ловко приземлились на ноги.

– Марш домой, негодники! И только попробуйте еще раз пошпионить за мной!

– Да мы не шпионили… – пробормотал Кракофакс, медленно пятясь от всемогущего чародея. – Мы щеглов ловили…

– А где ваши ловушки? – ехидно прищурилась Жозефина.

– Дома забыли. Что, забыть нельзя? – Кракофакс показал язык внучке Невракля и пулей помчался прочь от нашей компании. Пинтаэль припустился следом за ним, время от времени испуганно оглядываясь назад и проверяя – нет ли погони?

Секунд через пять они оба скрылись за густыми зарослями кустов сирени и больше у памятника Альтерфатти уже не показывались.

– Они узнали секрет волшебного домика! – воскликнул возмущенно Клаус, едва беглецы исчезли из поля нашего зрения. – Все пропало!

– Успокойся, ничего страшного не случилось, – поспешил утешить внука, а заодно и всех нас, мудрый чародей. – Во-первых, домик невидимый и они его не обнаружат. Во-вторых, – и это главное! – им не известна волшебная фраза с помощью которой можно войти в домик. А в-третьих, бедняги так напуганы, что больше сюда не заявятся. Во всяком случае, в ближайшие месяцы, если не годы.

Невракль ободряюще улыбнулся и, погладив приунывшего Клауса по голове ладонью, повторил свой вопрос:

– Ну что, начнем наши испытания?

И, не дожидаясь ответа, повернулся к домику-привидению и громко проговорил заклинание.

Глава тридцать пятая

Едва чародей Невракль произнес последнее слово, как прямо перед нами возник чудесный домик. В лучах предвечернего солнца он вовсе не казался собачьей конурой, его стены и покатая крыша сияли приятной для глаз желтизной, а в маленьком оконце играли веселые радужные блики. Он был похож, скорее, на дом лесных гномов, чем на собачью конуру.

– Ну, друзья мои, – прервал наше радостное оцепенение счастливый голос Невракля, – куда мы отправимся? В прошлое или в будущее? Думайте быстро, а то он снова растает в воздухе!

– Давайте заглянем в прошлое, – предложил Конфитюр. – Недельки на две назад. Тогда я смогу отказаться рисовать портрет Анжелики, у меня не будет из-за него столько неприятностей!

– Нет, лучше не надо, – попросил Клаус. – Две недели тому назад у меня очень сильно болел зуб, его пришлось даже удалить. Я не хочу, чтобы его снова воткнули мне в десну!

Невракль заметно начал нервничать:

– Пока вы спорите, домик исчезнет! Не желаете в прошлое, заглянем в будущее. Чур, я первый попробую туда отправиться!

Он открыл дверцу и переступил через порог.

– Не волнуйтесь, я только на минутку!

И Невракль скрылся в домике.

А вскоре пропал из вида и сам домик. Правда, через секунду он вновь возник перед нами, как ни в чем не бывало – все такой же новенький и поблескивающий свежеструганными досками. Из него вылез «путешественник во времени» и, улыбаясь, произнес на непонятном языке:

– Ончилто ясладу телоп. Янем ан силиватсу ыв отч, ун?

– Что, что? – переспросили мы дружно. – Мы ничего не поняли!

– Ончилто ясладу телоп, – повторил Невракль.

– А! – догадалась Жозефина. – От радости дедушка стал заговариваться! Это пройдет!

Но Клаус был другого мнения.

– По-моему, с дедушкой что-то произошло во время путешествия, – сказал он. – Если повторить то, что он тут наговорил, задом наперед, то получится: «Полет удался отлично. Ну, что вы уставились на меня?»

– А ведь верно! – рассмеялся Конфитюр. – И как это я сразу не сообразил!

Тем временем Невракль, так и не дождавшись от нас ответа на свой вопрос, решил его повторить, чуть-чуть изменив текст:

– Лавхоп удж я. Сетечпеш ыв меч о.

– Похвал не будет, – Клаус печально развел руками. – Что-то в нашей технике не сработало.

– Как?! – воскликнул Невракль, перейдя внезапно на нормальный гнэльфский язык. – По-моему, все прошло прекрасно! Я вернулся, домик цел – что же тебя не устраивает?

Пришлось ему объяснить про некоторые «технические неполадки».

– Вот беда, – смущенно потер великий чародей взмокший лоб. – Хорошо, что я перенесся в будущее только на одну минуту, а не на гораздо больший срок!

Он помолчал, обдумывая случившееся с ним происшествие, и вскоре сказал нам:

– Давайте грузить домик обратно на тележку. Его ремонтом займемся в лаборатории. Заодно сделаем и дополнительное охранное устройство – так, на всякий случай.

Мы снова ухватились за основание домика и, пыхтя от напряжения, потащили его к тележке.

И только мы успели поставить чудесную «машину времени» на допотопное транспортное средство, как домик стал вдруг невидимым.

– Теперь можно и в путь трогаться! – обрадовался Невракль. – Ну, ребятки, поехали!

И мы покатили тяжелую тележку по усеянной желтым песочком тропинке к центральным воротам городского сквера.

Глава тридцать шестая

В этот пятничный вечер сюрпризы сыпались на мою голову один за другим. Они были всякие, приятные и неприятные, но большинство из них попадалось каких-то смешанных, в которых все чудесным образом переплеталось – радость и печаль, добро и зло, удача и невезение. О пробном запуске «машины времени» я уже рассказал, теперь расскажу о том, что произошло после того, как мы отволокли ее в лабораторию.

Попрощавшись с Невраклем и всей славной компанией, я помчался бегом на рынок, где меня давно поджидал мой дядюшка Кракофакс.

– Куда ты пропал, негодный мальчишка?! – набросился он на меня с упреками. – Скоро стемнеет, и мы не успеем дать второе представление!

К счастью для дядюшки, он ошибся, и мы дали целых три цирковых представления. Падая с ног от усталости и от тяжести собранных нами гнэльфдингов, мы поплелись в жилище господина Астрогастра. Но на полпути решили остановиться немного отдохнуть и промочить пересохшие горла газированной водичкой. Зайдя в харчевню «ШИРЕ РОТ!», мы сели за свободный столик и сделали заказ.

И тут к нам подсел какой-то бородатый пуппетролль лет сорока, одетый в клетчатую рубашку и такие же клетчатые штаны. На голове у него красовалась соломенная шляпа, а на ногах поблескивали лакированные черные туфли.

– Привет, братишки! – сказал он, дружелюбно улыбаясь. – У вас не занято? Не хочется сидеть в компании с этими дылдами: чувствуешь себя немного не в своей тарелке!

– Да-да, – проговорил дядюшка, почему-то бледнея, – у нас не занято…

– Прекрасно! – обрадовался незнакомец. – Позвольте, господа, узнать ваши имена? Меня зовут Хартенус. А вас?

– Его – Тупсифокс. А меня… Кракофакс.

– Моего сынка тоже зовут Кракофакс! Ох, он и шельмец, доложу я вам!

Хартенус налил из нашей бутылки в свой стакан до краев холодного лимонада и залпом выпил.

– Ну и жара! – пожаловался он. – В игровой комнате дышать нечем!

Хитрый пуппетролль плеснул еще немного в стаканчик газированной воды и снова с удовольствием осушил его.

– А тут еще перестало везти с рулеткой, – продолжил он свои жалобы. – На какую цифру не поставлю – все мимо!

– Насколько мне известно, – пробормотал Кракофакс довольно сердито, – вам перестало везти с азартными играми еще в раннем детстве… Не пора ли бросить это глупое занятие и взяться наконец за ум?

– Вот выиграю кучу денег и возьмусь! Только… Только никак я не попаду на счастливую цифру!

Я ловко перехватил у господина Хартенуса нашу, почти пустую, бутылку и вылил остатки лимонада в свой и дядюшкин стаканчики.

– На вашем месте, – сказал я, глотая по капельке чудесный напиток, – я перебрал бы сначала в уме все цифры, на которые я хотел бы поставить свои деньги. И только на самой последней остановил бы выбор. Ведь именно на нее, раз вы такой невезучий, и выпадет выигрыш.

– Умница! – радостно выкрикнул бородач-пуппетролль. – Я так и сделаю! Если выиграю – за мной шоколадка!

И, бросив прощальный взгляд на пустую бутылку лимонада, господин Хартенус умчался прочь, забыв даже сказать нам «до свиданья!»

– Вот, всегда он таков, – с легкой печалью в голосе произнес Кракофакс, глядя вслед недавнему собеседнику. – Посидеть спокойно и то не может: все мечется в поисках денег для семьи!

– Ты его знаешь? – спросил я скорее из вежливости, чем из любопытства.

– Еще бы не знать! – хмыкнул Кракофакс в ответ. – Ведь это – твой дедушка!

И с не выразимой словами грустью добавил:

– И наш с Пуппелоттой папенька!

Глава тридцать седьмая

Кракофакс был готов расплакаться – так на него подействовала случайная встреча за одним столом с родным папашей, – но я поспешил утешить дядюшку, и старик мужественно сдержал слезы.

– Думаешь, он на этот раз выиграет? – с робкой надеждой спросил меня Кракофакс и спрятал в карман сюртука не пригодившийся носовой платок. – Воспользуется твоим советом и выиграет? Нашей семье так нужны деньги! Мне давно пора поступать в пансион, а через год или два Пуппелотте не мешало бы тоже пойти учиться…

– Он выиграет! – пообещал я дядюшке. – Прием безотказный! Счастливчики должны ставить на первую пришедшую в голову цифру, а невезучие на самую последнюю. И тогда денежки будут в кармане!

Я попросил Кракофакса заказать еще одну бутылку лимонада, а сам на минутку отлучился в игорный зал. Детей туда, конечно, не пускали, но я превратился в невидимку и проник в запретное помещение без всяких хлопот. Огляделся по сторонам – а, вот и мой дедушка Хартенус! Сидит за столом с другими игроками и наблюдает, как крутится колесо рулетки. Господи, да перед ним огромная гора выигранных фишек! Наверное, это целое состояние!..

– Дамы и господа, делайте последние ставки, – произнес заученную фразу крупье. Он старался казаться спокойным и равнодушным, но это ему плохо удавалось делать: сказочное везенье Хартенуса явно выбивало беднягу из колеи.

– Сейчас, сейчас… – прошептал взволнованно дедушка и, теребя бороду, посмотрел в потолок. Губы его беззвучно шевелились; казалось, он читал молитву. Наконец Хартенус решительным жестом отодвинул весь свой выигрыш от себя и громко сказал:

– Ставлю на «33» черное!

Все игроки за столом ахнули, а крупье побледнел и чуть не упал в обморок. Но отдышался и пролепетал:

– Ставки приняты…

Ох и долго же крутилось проклятое «колесо фортуны», гоняя несчастный шарик по кругу с черными и красными ячейками!.. Но, наконец, оно замедлило свой бег и вскоре совсем остановилось.

– Зеро!! – провозгласил крупье радостным воплем. – Зеро!!

«Что еще за „зеро“ такое?» – подумал я и посмотрел на дедушку Хартенуса. И по выражению его лица понял, что это – какая-то ужасная гадость, хуже которой нет ничего на свете.

Крупье весело и элегантно подгреб лопаточкой все фишки со стола к себе поближе и снова предложил игрокам испытать судьбу:

– Дамы и господа, прошу делать ставки…

Хартенус поднялся со стула и, пошатываясь, побрел к выходу из зала.

Проводив его взглядом, я отправился к дядюшке Кракофаксу. Я так был взволнован обрушившемся на голову родного деда несчастьем, что даже забыл произнести заклинание и снова стать видимым. Этот, казалось бы, пустячный факт также добавил неприятностей в суматошный вечер. Когда я подошел к Кракофаксу и с благородным негодованием произнес: «Черт возьми, бывают же такие сюрпризы!», дядюшка вдруг подавился лимонадом, который пил в этот момент, и чуть было не отдал богу душу.

Но мой старик оказался, на счастье, очень живучим; спустя каких-нибудь четверть часа он окончательно прокашлялся и пришел в себя.

– Еще раз так пошутишь, – просипел Кракофакс, морщась от неприятных покалываний в носу углекислой кислоты, – и я запрещу тебе превращаться в невидимку навеки! Разве можно так подкрадываться к пожилому пуппетроллю и пугать его дурацкими воплями?

– Я не подкрадывался… Просто я был очень огорчен дедушкиным проигрышем и…

– Что?! – вскрикнул Кракофакс, перебивая меня и вновь рискуя подавиться. – Он снова проиграл?!

– Сначала дедушка выиграл. Но потом…

– Молчи! Не нужно описывать мне эту ужасную картину! – Кракофакс вскочил со стула и побежал к выходу. – Тупсифокс, мы немедленно уходим прочь из этого мерзкого заведения! В котором подло обманывают доверчивых пуппетроллей и в котором не следует оставаться больше ни секунды!

– Ты расплатился за лимонад? – напомнил я дядюшке. – Смотри, как бы не было из-за этого неприятностей!

– За нас расплатился мой отец! Причем, с лихвой!

Кракофакс выскочил на улицу, и дверь за ним захлопнулась. Пришлось и мне все бросить и пулей лететь за дядюшкой. Не оставлять же старика в расстроенных чувствах в полном одиночестве!

Глава тридцать восьмая

Но самый большой и неприятный сюрприз поджидал нас всех уже поздним, поздним вечером.

– Пора ложиться спать, а Пинтаэля все нет и нет, – сказала с тревогой фрау Мэрлиона, стеля чистые простыни и взбивая пуховые подушки. – Уж не случилось ли с ним чего?

Добрая гнэльфина как в воду глядела: не успела она произнести эту фразу до конца, как входная дверь вдруг распахнулась, и на пороге появился взлохмаченный Брикле.

– Там!!.. – взвыл он и ткнул рукой в стену (рука прошла сквозь стену, как нож сквозь масло). – Там!!..

Брикле не договорил и, сжавшись в комок, скатился по каменным ступенькам вниз. Достигнув пола, он вновь развернулся и уже чуть-чуть тише провопил:

– Там такое!..

– Да что с тобой приключилось, чудо подвальное? – Астрогастр встал из-за верстака и подошел к незваному гостю поближе. – Ты говорить нормально можешь?

– Могу! Но сейчас не могу! Я испугался!

И Брикле раз пять подпрыгнул до потолка, словно резиновый мячик.

– Чего ты испугался? Рассказывай! – потребовал Астрогастр и положил свою тяжелую мозолистую руку на худенькое плечико подвального страшилища.

Брикле перевел дыхание и…

Тут-то все и открылось! Оказывается, Кракофакс, Брикле и Пинтаэль нашли в городском сквере НАШ волшебный домик и с помощью заклинания, которое Пинтаэль подслушал в доме Невракля, проникли внутрь. Правда, Брикле и Кракофакс вскоре вылезли обратно наружу – в домике не было ничего интересного, – а вот Пинтаэль в нем остался. И вдруг он пропал! Вместе с домиком!

– Наверное, они сквозь землю провалились, – закончил Брикле свой рассказ и залился горючими слезами. – Только глубоко, глубоко! Я на десять мерхенфутов все перекопал – нет нигде домика!

– Часы… – прошептал дядюшка. – Часы…

Я понял его с полуслова: ну, конечно, Пинтаэль перевел часы!

– Когда это произошло? В котором часу? – подскочил я к рыдающему Брикле.

– Ровно в шесть…

– Какая точность! – хмыкнул недоверчиво дядюшка.

– Ты не путаешь? Ведь у тебя нет часов? – снова спросил я плачущего мальчишку.

– Зато они есть на городской ратуше! И они пробили шесть ударов в тот момент, когда домик исчез!

Фрау Мэрлиона стояла все это время молча, застыв, как изваяние, и только ее глаза метали вопросительные взгляды то на меня, то на Брикле, то на дядюшку Кракофакса. Но вот, наконец, столбняк у нее прошел, и она громко воскликнула, всплеснув руками:

– Вы объясните мне все-таки, что случилось?! В чей домик залез Пинтаэль?! Зачем он туда залез?! И при чем тут часы на ратуше?!

Пришлось нам с дядюшкой покаяться перед Астрогастром и его супругой и сказать, что никакие мы не пилигримы, а просто путешественники во времени. Да и то случайные.

– Наверное, они, – я кивнул в сторону Брикле, – по ошибке наткнулись на наш волшебный домик. Ну и залезли в него. А потом Пинтаэлю взбрело в голову завести часы, которые там висели на стене, и правильно поставить стрелки.

– То есть ровно на шесть часов! – добавил дядюшка и почему-то улыбнулся, хотя веселого в этой истории было мало.

– Ну, перевел. Ну, завел, – нетерпеливо проговорил Астрогастр и поморщился как от изжоги. – А дальше-то что случилось? Пинтаэль куда-то улетел?

– Нет, – вновь улыбнулся противной улыбкой мой дядюшка, – он в Гнэльфбурге… Только совсем в других временах!

– С одиннадцати до шести – пять часов… Пять умножить на шестьдесят получится триста… – забормотал я словно в бреду. – Господи, да никак он в средневековье угодил!

Услышав мои последние слова, фрау Мэрлиона чуть было не упала в обморок.

– Астрогастр, – кинулась она к мужу, – сделай хоть что-нибудь! Ведь ты – чародей и маг!

– Я могу, конечно, сшить сапоги-скороходы, – покачал головой опечаленный мастер, – но вряд ли они перенесут меня в средние века…

Астрогастр снял руку с плеча Брикле и медленно побрел к верстаку.

И тут я вспомнил, что в доме у господина Невракля находится еще один чудо-домик! «Как я сразу об этом не подумал! Вот кто нам поможет – чародей Невракль!»

Сбиваясь и путаясь, я рассказал дядюшке и всем остальным о своем знакомстве с великим гнэльфбургским волшебником и про его чудесное изобретение. И предложил скорее бежать к Невраклю, чтобы просить его отправиться на поиски Пинтаэля.

– Интересно, а откуда взялся второй домик? – хмыкнул Кракофакс. – Ведь ты сам сказал: Невракль сделал только один!

– А это мне не известно. Но я знаю совершенно точно: в одном домике-привидении исчез Пинтаэль, а другой мы отволокли в лабораторию, чтобы кое-что там отремонтировать!

– В любом случае вся надежда теперь на чародея Невракля, – сделал правильный вывод Астрогастр. – Бежим немедленно к нему!

– А еще лучше – летим! – пискнул Брикле и, подхватив меня под правую подмышку, а Кракофакса под левую, вдруг высоко подпрыгнул и стрелой устремился к открытой двери.

Глава тридцать девятая

Невракля тоже очень удивило появление второго домика-привидения. Но как настоящий ученый он вскоре все расставил по своим местам.

– Вы обнаружили домик СПРАВА от памятника? – спросил он у Брикле.

– Нет, справа его не было. Мы сначала пробовали его там отыскать, но у нас ничего не вышло.

– И тогда вас осенила идея поискать СЛЕВА от памятника?

– Да. Кракофакс подумал, что Пинтаэль как всегда что-то напутал…

– Ничего он не перепутал! – рассердился мой дядюшка. – Там стоял наш домик!

– А он откуда взялся? – спросил Невракль.

– Мы на нем прибыли, – объяснил я чародею. – Из будущего.

– Это понятно. Однако как он появился в ваших временах? Не вы же его смастерили!

– Тратить время на всякие глупости я, конечно, не стал бы! – фыркнул презрительно дядюшка.

– Значит, – сделал очередной вывод Невракль, – кто-то переместился на нем в вашу эпоху. Возможно, это был Пинтаэль.

– Он махнул в прошлое, – напомнил я чародею, – ровно на триста лет назад ускакал!

Но чародей упорно стоял на своем:

– А оттуда, не исключено, махнул в будущее. Путешествовать так путешествовать!

Внезапно дверь распахнулась и в комнату, в которой мы беседовали с Невраклем, вбежала Жозефина и с упреками набросилась на своего деда, а заодно и на всех нас.

– И вам не стыдно?! – выкрикнула она, сжимая от гнева маленькие кулачки. – Глупый мальчишка попал в средние века – а там хорошего, как вам известно, было мало! – а вы тут стоите и про всякую ерунду разговоры разговариваете! Спасать Пинтаэля нужно, спасать! А этого, – она кивнула на Брикле, – и хитреца Кракофакса потом ремешком отшлепать, чтобы не лазили в чужие волшебные домики!

– Ты подслушивала? – спросил Невракль внучку, едва та замолкла и в комнате наступила тишина. – Ай-яй-яй, нехорошо! Тебе спать пора, а ты под дверью сидишь, нос куда не надо суешь. А ну, марш в детскую!

– Вот пообещаешь Пинтаэля спасти, тогда уйду! А так и не подумаю!

– Обещаю, обещаю, – нехотя выдавил Невракль. – Все равно НАШ домик проверить в деле нужно, вот и проверим его.

И он, выпроводив шуструю девчонку из комнаты, закрыл за нею дверь и тихо спросил:

– Ну, господа, кто же из вас отправится со мною на поиски Пинтаэля?

Разумеется, первыми вызвались лететь в средние века Астрогастр и его верная супруга. Но, окинув их грузные фигуры оценивающим взглядом, Невракль покачал головой и с грустью сказал:

– Увы, но вас я не могу взять с собой в путешествие. Домик слишком мал и он не выдержит такой тяжести. Хорошо, если он сразу развалится. А если эта беда с ним случится во время перемещения?

Невракль перевел взгляд с опечаленных родителей пропавшего мальчишки на скучающего в мягком креслице Кракофакса – старик очень хотел спать и с нетерпением ждал момента, когда можно будет вернуться в родной подвал и завалиться в кровать-калошу, – и произнес:

– А вот вас, уважаемый, я с удовольствием захватил бы с собой в дорогу. Места много не займете, да и пригодиться сможете.

– Я не зубная щетка и не мыльница с мылом! – взвился оскорбленный дядюшка. – Меня не нужно «захватывать в дорогу»!

– Простите, я неудачно выразился…

– Думаете, что ваша мысль удачней? – фыркнул Кракофакс. – Ошибаетесь: пуппетролли ради гнэльфов своей шкурой рисковать не станут!

– Ну, как хотите, – пожал плечами Невракль, – отправлюсь в путешествие один…

– Возьмите меня! – выкрикнул я, срываясь с места. – Мне не привыкать смотреть в лицо опасностям!

– Глупо хвастаться дурными привычками, – поморщился дядюшка и лениво стал сползать с кресла на пол. – Оставлять старика на произвол судьбы одного – не очень-то умно, Тупсифокс! Тебе должно быть за это стыдно!

– Но ты же не хочешь с нами лететь? – удивился я такому обвинению.

– Не хочу. Однако полечу. – Кракофакс сполз с кресла и, повернувшись ко мне лицом, поднял многозначительно кривой указательный палец вверх. – Наши желания не всегда совпадают с реальностью. Запомни это, мой мальчик!

Он опустил руку и, помолчав, добавил:

– Где прячется этот негодник Кракофакс? Натворил дел и в кусты! То-то я ничего толком вспомнить не могу…

Невраклю некогда было разгадывать дядюшкины ребусы, поэтому он пропустил его слова мимо ушей и сказал:

– Вот и хорошо, что вы согласились немного со мной прогуляться. Домик, к счастью, в сквер тащить не надо – триста лет тому назад на месте нашего дома шумел густой лес, – переместимся в прошлое без лишних хлопот прямо отсюда.

Мы спустились в лабораторию, зашли втроем в домик и закрыли за собою дверь. Невракль повернул несколько раз в часах ключик и аккуратно передвинул маленькую стрелку с цифры «11» на цифру «6» – справа налево.

– Ну, господа, – сказал он, нервно улыбаясь, – милости прошу в средневековье!

Глава сороковая

Первым высунул нос в средневековье сам Невракль.

– Так и есть, – радостно сообщил он нам, – вокруг лес! А мы находимся на каком-то холме!

Я пронырнул у чародея между ног и выбрался из домика наружу.

– Ну и красотища! – ахнул я, увидев высоченные сосны и ели. – Наверное, здесь полно всякой дичи и всякого зверья!

– Дичи в средних веках было много, – раздался из-за дверцы тяжелый дядюшкин вздох. – Зверья тоже хватало…

– Не бойтесь, нас никто не тронет, – поспешил успокоить Кракофакса чародей Невракль. – Мы не собираемся разгуливать по лесу, нам нужно скорее попасть в Гнэльфбург.

– Интересно, а почему холм, на котором мы оказались, весь усыпан соломой? – спросил я Невракля после того, как перевел свой взгляд с красивых сосен себе под ноги и увидел целые россыпи пожухлых соломинок. – По-моему, солома бывает в поле, а на холмике должно быть сено!

– Ты прав, что-то здесь не так…

Чародей взял меня за руку и сделал три небольших шажочка вперед. Наверное, он хотел подойти к краю холма и посмотреть с него вниз. А может быть, у него были другие планы – этого я не знаю точно. Только сделав три шага вперед, Невракль вдруг рухнул в какую-то глубокую яму, увлекая за собой меня и кучу мусора. И через несколько мгновений мы грохнулись на дощатый пол, больно ударившись о него своими лбами.

– Баррбионы! Баррбионы! – услышали мы чьи-то истошные вопли. – Пррощайте, паррни, прришло врремя ррасстаться!

В ту же секунду сильные цепкие лапы двух, явно разбойничьего вида, бородачей сграбастали меня и Невракля и, не дав нам опомниться, быстро связали нас веревками по рукам и ногам, а во рты воткнули надежные кляпы. После чего эта парочка швырнула бедных пленников на деревянную лавку у стены, а сама присела на стулья с кривыми ножками.

– Замолчи, Крокус, – прикрикнул один из бородачей на большого попугая в клетке, продолжавшего дико орать о каких-то барбионах и парнях, с которыми пришла пора расставаться. – Дай нам возможность спокойно разобраться с непрошенными гостями.

– Рразберрись! Рразберрись! – пробормотал попугай, кивая часто головой и переступая с лапки на лапку. – Баррбионы прравду ррасскажут!

«Кажется, мы угодили в хижину к разбойникам, – подумал я, косясь по сторонам и пытаясь получше сообразить, в какой переплет мы попали и как нам теперь из него выпутываться. – Ничего, сейчас Невракль опомнится и живо задаст им перцу!»

Но я ошибся, великий чародей был в данный момент бессилен: кляп, торчавший у него во рту, не позволял произнести не то, что нужное заклинание, а даже не давал возможности выдавить простое мычание.

– Ну, – обратился к нам высокий разбойник, закончив словесную перепалку с попугаем, – признавайтесь: вы лазутчики от барбионов или от хотмаусов? А может быть, вас наняли за пару гнэльфдингов подлые злюки или тупоголовые хрюксы?

Ответом ему было, разумеется, гробовое молчание.

– Та-ак… – протянул бородатый громила. – Значит, вы не хотите покаяться в грехах? Придется Молчуну серьезно вами заняться…

Он кивнул своему низкорослому коллеге, и тот нехотя поднялся со стула и побрел к нам, доставая на ходу из кожаных ножен криво изогнутый охотничий кинжал.

– Открройте им ррот! – вскрикнул попугай, возмущенно взмахнув крыльями. – С кляпом во ррту не поговорришь!

– А ведь верно! – хлопнул себя по коленям высокий разбойник и громко расхохотался. – Молодец, Крокус, вовремя подсказку сделал! Ну-ка, Молчун, вынь у мальчишки кляп!

Бородач-коротышка послушно вытащил у меня изо рта грязную тряпку и бросил ее на пол.

– Скажи, клоп, – обратился ко мне долговязый, – кто послал вас шпионить за нами? Сами вы на барбионов и хотмаусов не похожи. Значит, вы их слуги?

– Я – пуппетролль! А пуппетролли никому не служат!

– А твой спутник?

– Можете сами у него спросить!

– Мы так и сделаем, – пообещал мне долговязый. – Ну-ка, Молчун, вытащи кляп у старика…

«Ура! – мелькнула в моей голове радостная мысль. – Здорово я их надоумил! Сейчас Невракль им покажет!..»

ШМЯК! – шлепнулось вдруг с потолка что-то невидимое на пол.

– Ох! – раздалось сердитое дядюшкино ворчанье.

– Кажется, тут еще кто-то появился… – прошептал высокий бородач и встал со стула.

– Прривидение! Прривидение! – первым догадался перепуганный Крокус и попытался протиснуться сквозь отверстие между прутьями клетки. Но на свободу вырваться не смог и вновь прокричал: – Сожррет! Сожррет! Без горрчицы! Без горрчицы!

Тем временем мой невидимка-дядюшка подобрал с пола выпавший из рук перепуганного до смерти Молчуна охотничий нож и перепилил веревки, которыми был связан Невракль.

– Вытаскивайте кляп сами! – прошипел пленнику Кракофакс. – Я до него не дотянусь!

Через минуту ситуация в хижине полностью изменилась: мы – я, дядюшка и Невракль – сидели на стульях, а бородатые разбойники лежали связанные на скамье и проклинали свою судьбу.

– Ты настоящий герой, дядюшка! – похвалил я нашего спасителя. – Как ты только на этот подвиг отважился!

– Сам не знаю, – развел руками Кракофакс, краснея одновременно от смущения и гордости. – Наверное, с возрастом поглупел. Раньше бы я ни за какие деньги к разбойникам не сунулся! Честное пуппетролльское слово!

Глава сорок первая

Высокого разбойника звали Вольфгангом, а низкорослого крепыша Иоганном. Но сами они предпочитали пользоваться прозвищами «Каланча» и «Молчун» – так им почему-то больше нравилось.

– Молчун, – сказал Каланча, узнав о том, что мы не являемся шпионами каких-то загадочных барбионов и хотмаусов, – оказывается, мы зря обидели наших дорогих гостей! Они – обычные странники, а вовсе не слуги проклятых завоевателей Гнэльфбурга!

– Да-а… – протянул Молчун, отрывая от лавки толстые щеки. – Зря-я…

– Зрря! Зрря! – кивнул головой Крокус. – Они хоррошие, хоррошие!

– Простите, мы больше не будем, – пообещал Каланча и тихонько всхлипнул.

– Может быть, мы их развяжем? – посмотрел Невракль на моего дядюшку, ставшего к тому времени уже видимым и сидевшего рядом со мной на стуле.

– Сделать глупость всегда успеется, – фыркнул Кракофакс. – Сначала мы с ними душевно побеседуем…

Он повертел в руках гигантский турецкий ятаган – охотничий нож разбойника Молчуна. А перестав играть опасной игрушкой, дядюшка строго спросил притихших грабителей:

– Кто такие барбионы и хотмаусы? Почему вы их так боитесь? Живо отвечайте или я…

Кракофакс не договорил и снова крутнул ятаган перед моим носом.

– Осторожнее, дядюшка, мне нечем будет нюхать! – вскрикнул я и отодвинулся от бравого вояки на самый край деревянного стула.

Разбойники поняли, что им несдобровать и что храбрый пуппетролль шутить не станет, если они и дальше будут хранить молчание, и поспешили рассказать о том, что случилось в славном городе Гнэльфбурге в самые последние дни. Рассказывал, конечно, Каланча. Молчун только кивал головой и время от времени поддакивал товарищу: «Да-а… Так оно и было-о… Верно, верно-о…» Если Каланча что-то путал, то попугай Крокус тут же вносил поправки и уточнял детали. В конце концов картина стала для нас совершенно ясной: на Гнэльфбург напали сводные отряды барбионов, хотмаусов, злюков и хрюксов. Подлые захватчики вовсю грабят горожан и к тому же собираются увести в плен юных гнэльфов, чтобы сделать из них потом жалких рабов.

– Этому не бывать! – подпрыгнул я от негодования на стуле. – Мы сейчас же пойдем в Гнэльфбург и освободим пленников!

– Скоро ночь, – остудил меня Кракофакс, – в лесу полно диких зверей! Ты не успеешь добраться до барбионов и хотмаусов, как тебя растерзают ежи или совы!

– Да, мой друг, придется подождать до утра, – поддержал дядюшку Невракль. – Мы все хорошо обдумаем и что-нибудь придумаем. Вот увидишь!

– Утрром прреподнесут сюррпрриз, – пообещал мне и заодно своим хозяевам говорун Крокус. – Рряды герроев ррастут!

– Только без нас, только без нас! – предупредил Каланча. – Мы с Молчуном в герои не годимся!

– Ну, это мы посмотрим! – хмыкнул Кракофакс и выпустил ятаган из рук острием вниз. Смертельное оружие со свистом рассекло воздух и вонзилось в дощатый пол. – Героями не рождаются, ими становятся, – добавил дядюшка и гордо выпятил чахлую грудь вперед. – Знаю это по себе, господа!

Глава сорок вторая

Рано утром мы все отправились в Гнэльфбург спасать город и его жителей от иноземных захватчиков. Молчун и Каланча тоже пошли вместе с нами: ночью во сне у разбойников проснулась совесть, и они приняли решение погибнуть героями, а не доживать свой век жалкими трусами в лесной избушке.

– Подкрадемся к городской крепости незаметно, – поделился Невракль с нами своим планом, – затем разделимся на две группы. Одна группа во главе со мной невидимками проникнет в город и все там разнюхает, а другая группа останется сидеть в кустах и будет ждать нашего возвращения.

– Ее возглавлю я! – решительно заявил Кракофакс.

– Может быть, командиром этой группы назначим Крокуса? – улыбнулся Невракль. – У него вполне хватит ума командовать засевшим в кустах отрядом!

– Спорный вопрос, спорный вопрос… – заупрямился, было, дядюшка, но, подумав, нехотя дал согласие войти в группу разведчиков-невидимок.

– Только, чур, я буду первым заместителем командующего! – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Мои седины дают мне право требовать и более высокую воинскую должность, но я не тщеславен и не капризен. Увы, но это так!

И дядюшка, опасаясь отказа в новом назначении, шмыгнул, словно мышка, в приоткрытую дверь.

В средние века Гнэльфбург занимал гораздо меньшую площадь, чем в нашу эпоху, и поэтому нам пришлось идти до него около часа, пробираясь сквозь густые колючие заросли и переправляясь через бурные реки, опоясывающие город со всех сторон естественной преградой.

Наконец, тяжелый маршрут был преодолен, и мы достигли заветной цели: прямо перед нами выросла высоченная крепостная стена с четырьмя круглыми башенками по углам и железными центральными воротами, возле которых скучали стражники в латах.

– Крокус, Каланча и Молчун спрячутся за этими кустами орешника и будут нас ждать, – отдал первое распоряжение главнокомандующий Невракль. – А мы с господином Кракофаксом и его племянником проникнем в логово врага и все разведаем.

– В логово? – переспросил дядюшка и слегка побледнел. – Я думал, что мы прогуляемся по улочкам и вернемся затем к нашим новым друзьям!

Он кивнул на Каланчу и Молчуна и приветливо им улыбнулся.

– Простите, я неудачно выразился, – поправился Невракль. – Я хотел сказать, что мы проникнем в штаб предводителя захватчиков.

– Его зовут Грандешок, он хотмаус, – пояснил Каланча.

А Крокус вдруг пропел детскую дразнилку, которую придумали юные гнэльфы:

– Гррандешок, Гррандешок, не сотррешь нас в поррошок!

– Тихо ты! – прикрикнул на него Каланча. – Привлечешь внимание стражников!

– Благодаррю за комплимент! – уже тише пробормотал попугай и смущенно переступил с лапки на лапку.

Разбойники отползли за кусты орешника и улеглись на мягкой траве. Клетку с Крокусом они поставили в тень: вдруг бедняге напечет солнышком голову и он вновь примется распевать обидные дразнилки и песенки?

– Вы уж не задерживайтесь, пожалуйста, в гостях у Грандешока, – попросил нас перед расставанием Каланча. – До обеда управитесь?

– Управимся, – пообещал я, – в полдень вернемся.

Лицо бородатого разбойника осветила радостная улыбка: оказывается, оба грабителя больше всего на свете боялись остаться без обеда!

Глава сорок третья

Когда мы проникли в захваченный Грандешоком и его сворой Гнэльфбург, мы увидели ужасное зрелище. По улицам рыскали вражеские воины, норовя стащить у горожан то, что еще не успели отнять другие мародеры. Перепуганные жители славной столицы гнэльфов старались отсиживаться дома: их сопротивление было сломлено, и любая попытка дать врагу отпор теперь была обречена на неудачу – слишком неравными оказались силы. Опьяненные победой хотмаусы бродили по городу и горланили песни, в которых прославляли «великого полководца» Грандешока. Хотмаусов было большинство; барбионы, злюки и хрюксы составляли лишь треть всего вражеского полчища, и наглые мышеподобные существа, передвигающиеся с одинаковой ловкостью как на двух тонких ножках, так и на четырех, чувствовали себя по праву «элитой» объединенных войск.

– Гнэльфбург наш! – орали они, размахивая короткими мечами и потрясая щитами, на которых был изображен герб Хотмаусвилла – мышь, разбивающая молотом мышеловку. – Слава великому Грандешоку!

Это зрелище было таким мерзким и отвратительным, что даже Невракль наконец не выдержал и довольно громко произнес, обращаясь ко мне и Кракофаксу:

– Торжествуют, празднуют победу!.. Но ничего, скоро настанет час, и всю эту свору грабителей мы изгоним из Гнэльфбурга с позором!

– Икки, ты слышал?! – спросил один из хотмаусов другого. – Кто-то назвал нас сворой грабителей!

– Не болтай глупостей, Тикки, – поморщился в ответ его приятель, повертев головой по сторонам и не увидев, разумеется, отряда невидимок-лазутчиков. – Кроме нас, хотмаусов, здесь нет никого!

– Но я четко разобрал слова: «Настанет час, и всю эту свору грабителей мы прогоним из Гнэльфбурга с позором»! – продолжал настаивать латник хотмаус по имени Тикки.

– Наверное, это внутренний голос дает о себе знать. Иногда такое случается, – объяснил Икки и добавил. – Особенно по ночам он любит досаждать. Так и бормочет, так и бормочет, проклятый! Но ты, Тикки, не обращай на него внимания: он поговорит, поговорит, да и умолкнет.

Мы прижались к стене одного из домов и постарались на несколько мгновений замереть: пусть эти два солдата-латника пройдут мимо нас, к чему привлекать их внимание к подозрительным звукам?

Когда Икки и Тикки скрылись за углом, Кракофакс сердито прошептал Невраклю:

– С вами, господин главнокомандующий, в разведку ходить очень опасно! Не можете язычок за зубами держать!

– Виноват, виноват, – смутился Невракль. – Отныне буду молчать как рыба!

Но уже через минуту – в этот момент мы как раз приблизились к воротам замка, – он снова громко воскликнул:

– Ура, есть идея!

Невракль, конечно, тут же зажал себе рот обеими руками. Но, увы, было поздно: стражники его услышали.

– Кто здесь? – спросил один из них и, прищурившись, зорко всмотрелся в пустоту.

А двое других – стражников было трое – выставили перед собой острые пики и взяли в руки щиты.

Пришлось Невраклю отбежать в сторону и потрясти куст сирени. Этот хитрый маневр отвлек внимание бдительной охраны; пока она лазила по буйным сиреневым зарослям, мы свободно проникли на территорию замка и, миновав без приключений широкий двор, вошли в «логово» Грандешока.

– Есть идея, мы устроим Грандешоку перекрестный допрос! – прошептал Невракль, поднимаясь по мраморной лестнице на второй этаж. – Эти хотмаусы, как видно, кроме своего внутреннего голоса, никого и ничего не боятся. А что, если этих голосов будет не один, и не два, а целых три?

– Грандешок, наверно, не так глуп, как те двое солдат, – хмыкнул дядюшка, героически беря барьер за барьером – запрыгивая следом за мной со ступеньки на ступеньку. – Вряд ли он примет за свой внутренний голос наш комариный писк на гнэльфском языке! А по-хотмаусски я говорю с большим акцентом!

– Грандешок в первую минуту будет очень напуган, – продолжил гнуть свою линию упрямый Невракль, – поэтому он сразу не сообразит что к чему. Вот тут-то и нужно постараться выдавить из него побольше сведений о пленных гнэльфах!

– Я постараюсь, – пообещал я и запрыгнул на последнюю ступеньку. – Куда сначала пойдем? Направо или налево?

– Выбор за тобой, Тупсифокс!

Мы повернули направо и побрели по длинному, широкому коридору. Я шел и любовался на картины, висевшие по обеим его сторонам на стенах. Вот Альтерфатти, зачитывающий гнэльфам текст написанной им Конституции; вот дети, бегущие к Альтерфатти с букетами цветов; вот Альтерфатти в кругу семьи; вот Альтерфатти на утиной охоте со своим любимым псом Сырбриньоном…

Я так засмотрелся на живописные полотна, что чуть было не стукнулся лбом о железные латы воина, охраняющего чьи-то покои. К счастью, мой дядюшка – он шел сзади и был все время начеку – успел схватить меня за шиворот и отдернуть в сторону. На цыпочках мы прокрались мимо грозного стража и незаметно нырнули в комнату, которую он охранял.

Я сразу догадался, что мы ошиблись и попали не в покои Грандешока, а в чью-то спальню. Больше половины комнаты занимали две огромных шикарных кровати, накрытые сверху прозрачными шелковыми балдахинами ярких расцветок, а у окна, украшенного красивой мозаикой, стоял туалетный столик с зеркалом и два маленьких изящных стульчика с резными ножками. На одном из них сидела противная девчонка лет пяти-шести и, глядя в упор на свое отражение в зеркале, яростно пудрила физиономию. Рядом с девчонкой стояла ее мать – вот с кого бы следовало рисовать настоящих ведьм! – и строго выговаривала родимой дочке:

– Займись лучше делом, Скорпина! Почитай «Азбуку черной магии», устрой кому-нибудь мелкую пакость, разозли папочку… Нельзя же часами сидеть у зеркала и пудрить нос! Когда-нибудь ты прилипнешь к зеркалу намертво, да так от него и не отстанешь!

– Прикуси язычок, мамочка! Сглазишь!

Девчонка на секунду прервала увлекательное занятие и повела оштукатуренным носом из стороны в сторону.

– По-моему, здесь пахнет гнэльфом…

– Хотмаусами здесь пахнет! Так и шныряют, так и шныряют повсюду, словно крысы!

Мамаша Скорпины схватила с туалетного столика кувшин с ароматизированной водой и, отхлебнув из него добрую половину, вдруг по-лошадиному фыркнула и окатила нас всех троих холодным фонтаном.

Мы пулей выскочили обратно в коридор, стремительно пролетели мимо стражника и снова вбежали в первую попавшуюся нам на пути комнату, которую охраняли почему-то не один, а два железных рыцаря. Но, оказавшись внутри помещения, нам стало понятно: кажется, на этот раз мы попали туда, куда нужно!

Глава сорок четвертая

В центре большого просторного зала стоял огромный из красного дерева письменный стол. На столе во всю его длину и ширину лежала развернутая географическая карта. А по этой карте, опустившись на все четыре конечности, ползало странное существо, похожее на толстую, разжиревшую крысу. Толстяк был одет в роскошный воинский мундир, расшитый золотом. На его плечах красовались эполеты с гербом хотмаусов, а на голове с реденькими серыми волосиками слегка набекрень сидела щегольская треуголка с генеральской кокардой. Обут толстяк был в короткие яловые сапожки. Великий стратег ползал по карте и бормотал:

– Так… Так… Так-так… Если мы зайдем неприятелю слева и начнем его теснить к Тойфельзее, то… А если мы зайдем с юга и ударим внезапно по вражеским тылам, то…

Ответов на свои вопросы полководец не находил и, наверное, поэтому очень сердился. Он даже раза два или три укусил ни в чем не повинную карту, – так его душила лютая злоба! – но верного решения так и не отыскал. В конце концов Грандешок – а это был, разумеется, он! – надумал устроить себе небольшой перерыв. Покряхтывая и держась левой рукой за поясницу, он распрямился и встал на ноги. Подошел к краю стола и…

И тут Невракль громко крикнул ему прямо в ухо:

– Куда ты дел пленных гнэльфов?! Отвечай немедленно или я засуну тебя в крысоловку на вечные времена!

Не успев постоять в вертикальном положении и одной минуты, бедняга Грандешок вновь рухнул на живот.

– К-к-т-т-т-о в-в-в-ы?.. – прошептал он, выбивая зубами барабанную дробь.

– Скоро узнаешь, – любезно ответил ему Кракофакс и тихо хихикнул.

А я сочувственно проговорил:

– Только вам я не завидую: от нас всегда одни неприятности!

Грандешок вжал голову в плечи и опустил треуголку на глаза – не видеть врагов было еще страшнее, чем их видеть!

– Где пленные? – повторил свой вопрос Невракль. – Упорное молчание отягощает вашу вину!

– Их ув-в-везли…

– Куда?

– Н-на Ост-тров М-миражей…

– Среди них есть мальчишка-гнэльф по имени Пинтаэль? – поинтересовался мой дядюшка.

– Пи-пин-таэль? – переспросил, заикаясь, хотмаус.

– Не «Пипинтаэль», а Пинтаэль, – повторил Кракофакс, начиная сердиться.

– Ка-кажется, есть…

– Это мы вам кажемся! – прикрикнул я грозно на «великого полководца». – А о Пинтаэле нам нужны точные и ясные сведения!

– Он то-тоже уп-плыл…

«Вот откуда взялась бутылка с запиской! – осенило вдруг меня. – Пинтаэля захватили в плен хотмаусы, его вместе с другими пленниками повезли на Остров Миражей, а он сумел отправить послание с мольбой о спасении!»

Господин Невракль, дядюшка, – прошептал я чуть слышно, – идемте отсюда, нам больше здесь нечего делать! Пинтаэль действительно увезен в рабство на Остров Миражей!

– Откуда тебе это известно? – так же шепотом спросил меня Невракль.

– Да уж известно… Потом расскажу, а сейчас идемте скорее отсюда!

Мы выскользнули из кабинета Грандешока и, пробежав по коридору, спрятались под лестницей. Именно в этот момент воины-охранники, заподозрив неладное, решили проверить все ли в порядке у их шефа и, позвякивая металлическими одеяниями, робко сунули свои железные головы в приоткрытую дверь. Но, увидев Грандешока в дурацкой позе на краю стола, смущенно усмехнулись и вновь скрылись в коридоре. Быть свидетелями позора великого завоевателя и полководца им ужасно не хотелось.

Глава сорок пятая

Да, теперь мы знали, что нам нужно делать: разумеется, лететь на Остров Миражей и спасать Пинтаэля и других невинных пленников. Но вот на чем туда лететь?! Чудесный домик перемещался только во времени, да и сколько гнэльфов могло в него вместиться? Двое, трое, ну, четверо. После коротких споров и пререканий было принято решение лететь на Остров Миражей на ковре-самолете. Ковров в замке было много, а сделать один из них летающим Невраклю не доставляло особых сложностей.

– Однако, господа, – обратился к нам знаменитый гнэльфбургский волшебник, – мы не можем покинуть наш славный город, не выгнав за его пределы наглых захватчиков! Придется нам на какое-то время здесь задержаться и что-нибудь придумать!

– Тупсифокс, ты слышал?! – тихо взвыл Кракофакс и схватил своей невидимой рукой мою невидимую руку. – Нам предлагают устроить охоту на хотмаусов, злюков и хрюксов!

– И еще барбионов, – напомнил я.

– Вряд ли до них дойдет очередь, – вздохнул дядюшка. – Впрочем, как и до злюков, и до хрюксов…

– Я не предлагал охотиться на эту свору, – обиделся Невракль. – Я только предложил немного подумать…

– Тут и думать нечего! – воскликнул Кракофакс. – Их в Гнэльфбурге целые стаи, бегают по городу, словно крысы… Таких мышеотпугивателями не возьмешь!

Невидимка-волшебник вдруг радостно подпрыгнул и хлопнул в ладоши:

– Ура, есть идея!

– Тихо вы! – зашипел на него дядюшка. – Если мы сидим под лестницей, то это еще не значит, что мы в полной безопасности и нас никто не слышит!

– Извините… Просто меня внезапно осенило…

И Невракль уже приглушенным шепотом поделился с нами своей новой идеей. Сначала он кратко пересказал нам легенду о мальчике Гансе, который с помощью волшебной дудочки вывел из родного города полчища крыс. Он играл, а крысы, завороженные музыкой, шли за ним след в след. И когда Ганс вошел в реку… Тут Невракль осекся и перескочил на другое. Он напомнил нам с дядюшкой о том, что хотмаусы, барбионы, хрюксы и злюки, напавшие на Гнэльфбург, заядлые вояки. А это значит, что звуки походной трубы и бой барабана могут с успехом сыграть роль волшебной дудочки из старинной сказки.

– Играть на трубе я не умею, – сразу заявил Кракофакс. – А барабан мне, конечно, не поднять. Тупсифоксу эти музыкальные инструменты тоже не под силу. Так что, господин главнокомандующий, остаетесь только вы!

– Пожалуйста, я готов послужить родине… – Невракль явно был в замешательстве. – Но одному мне все равно не справиться – у меня две руки, а не четыре!

– Вы забыли про Каланчу и Молчуна, – вспомнил я про сидящих в засаде разбойников. – Они с удовольствием пойдут на подвиг!

– Тупсифокс, не вноси, пожалуйста, путаницу! – поморщился дядюшка. – Разбойники с удовольствием ходят совсем на другие подвиги!

Но Невракль меня поддержал:

– Малыш прав. Если с Вильгельмом и Иоганном поговорить по душам, то они согласятся немного помузицировать. Судьба родного города их тоже волнует.

Закончив совещаться, мы тихонько выбрались из-под лестницы и направились крадучись к выходу из замка. Невракль, правда, хотел еще немного задержаться – ему вдруг стукнуло в голову нанести визит бургомистру Гнэльфбурга господину Альтерфатти-младшему (бедняга сидел в замке под домашним арестом), – но мы с дядюшкой категорически запротестовали. Во-первых, время ходить по гостям было выбрано не совсем удачно; а во-вторых, мы с Кракофаксом опасались, что разбойники могут проголодаться и снова уйти в лес в свою избушку. Ищи их потом и уговаривай вернуться назад, чтобы сыграть на трубе и барабане проклятым захватчикам веселый походный марш!

Глава сорок шестая

В то утро нам везло, пожалуй, как никогда. Без особых приключений мы разведали, где находятся Пинтаэль и другие пленники, быстро придумали план их спасения, вернувшись к ожидавшим нас разбойникам, нашли их на месте… И тут случилась маленькая осечка: Каланча и Молчун наотрез стали отказываться от почетного задания.

К счастью, нам на помощь пришел попугай Крокус. Услышав вопли разбойников, не желающих идти совершать подвиг, он презрительно крикнул:

– Прредатели! Тррусы! Горрод гррабят, он рразррушен, а вы… Эх, вы!

– Да мы… Да я… – Молчун густо покраснел от смущения.

А Каланча, напротив, побелел как мел и, заикаясь, пробормотал:

– Мы непротив… Но у нас нет трубы… И нет барабана…

– Ну и хитррец! – фыркнул насмешливо попугай и стал раскачиваться из стороны в сторону. – Прридумал тррудности! Стибрри тррубу! Стибрри баррабан! Стибрри! Стибрри! Ррразбойничек!..

– На что вы их толкаете, уважаемый?! – возмутился Невракль. – Воровать нехорошо, инструменты мы купим!

– Ррынок закррыт! Ррынок закррыт! Трруба – тррофей, баррабан – тррофей! Вперред, паррни! Кррокус, горрдись, горрдись! – И попугай понес какую-то околесицу, путая гнэльфские слова с птичьим чириканьем.

Чтобы его утихомирить, разбойникам пришлось срочно согласиться на все наши требования. Каланча признался, что в молодости он служил трубачом и поэтому исполнить марш для хотмаусов ему не представит большого труда. Молчун, оказывается, в детстве любил играть на барабане. С тех пор, правда, прошло много лет, но толстяк уверен, что и сейчас он выдаст такую барабанную дробь, что все просто остолбенеют.

– А вот этого не надо, – попросил его Кракофакс. – Ваша задача увести врагов из города, а не заставлять их стоять на месте столбами.

– Я… Я уведу, – пообещал Молчун и тяжело вздохнул. Он так устал, произнося непривычно длинную для него речь!

– А как мы сами войдем в Гнэльфбург? – спохватился вдруг Каланча. – Нас, если и пустят с Молчуном за ворота, то наверняка сразу же сцапают стражники и отведут в темницу!

– Кто споррит – фигурры подозррительные, – покосился на своих хозяев Крокус.

– Кажется, я знаю, что нужно сделать. – Кракофакс подошел к Молчуну и ткнул его пальцем в сапог. – Возьми клетку, толстяк. А ты, Каланча, достань из-за пояса свой пугач и веди этого похитителя редких птиц к Грандешоку.

– Зачем?! – удивился долговязый разбойник. Однако пистолет из-за пояса послушно вытащил и приставил его расширенный конец ствола вплотную к спине Молчуна.

– Чтобы вор получил по заслугам, – хихикнул дядюшка. – Но ты можешь и не доводить своего дружка до предводителя хотмаусов. Я, например, на этом совсем не настаиваю!

– Понял! – весело воскликнул Каланча. – Конечно, они нас тогда пропустят! – Он ткнул Молчуна пистолетом под лопатку и скомандовал: – А ну, шагай, негодник! Хватит отдыхать, пора браться за дело!

И наши новые знакомые бодро замаршировали по узкой тропинке к воротам замка, подгоняемые тихими вскриками сидящего в клетке Крокуса:

– Рраз!.. Рраз!.. Левой-прравой! Левой-прравой!.. Гррудь вперред, бррюхо убррать!.. Рраз!.. Рраз!..

Подождав минут пять, отправились в замок и мы за своим трофеем – роскошным персидским ковром с золотой бахромой по краям и дивным узором в центре, который Кракофакс приметил в комнате Грандешока еще во время нашего первого визита.

Глава сорок седьмая

Не знаю, что вышло бы из затеи с изгнанием иноземных захватчиков, если бы в последнюю минуту моего дядюшку не осенила блестящая идея.

– Чарующие звуки… – произнес он, бредя след в след за Невраклем и мной по узкой тропинке к замку. – Чарующие звуки – вот чего может не хватить нашему военному оркестру!

Мы невольно остановились и повернулись к бормочущему на ходу Кракофаксу.

– Что вы имеете в виду? – спросил его Невракль, поднимая удивленно мохнатые брови вверх.

– Почти ничего, самую малость! – усмехнулся ехидно дядюшка. – Музыка должна пленить слушателей, не правда ли? А для этого в ней должны быть чарующие звуки. Но смогут ли Молчун и Каланча их извлечь? Вот в чем вопрос!

И Кракофакс многозначительно поднял над головой скрюченный указательный палец.

– Пожалуй, вы правы, – вздохнул Невракль и заметно поскучнел.

Но внезапно его лицо вновь осветила добрая улыбка, и он сказал:

– Придется помочь нашим музыкантам! Я знаю одно старинное заклинание, с его помощью и простой чурбан начнет издавать чарующие звуки!

Невракль попросил нас идти в покои Грандешока, а сам помчался к Молчуну и Каланче.

Через каких-то пять или шесть минут над Гнэльфбургом и его окрестностями раздался призывный зов трубы и четкий барабанный бой. Под эту музыку даже нам с дядюшкой захотелось вдруг замаршировать и отправиться бог весть куда – хоть на край света. Но мы вовремя опомнились и, сделав только несколько десятков шагов, резко остановились и перестали размахивать по-солдатски руками.

– Наваждение какое-то, – смущенно пробормотал Кракофакс и поправил на голове сбившуюся набок шляпу. – Так не только врагов, но и всех горожан можно из Гнэльфбурга вывести!

Дядюшка словно в воду глядел: вскоре выяснилось, что под звуки чарующего марша из столицы вслед за хотмаусами, барбионами, злюками и хрюксами вышла добрая половина мужского населения огромного города. Другая половина не смогла покинуть пределы городской черты только по одной причине: на бравых отцах семейств пышными гроздьями повисли их жены, дети и прочие домочадцы.

Невракль быстро понял, какую он совершил ошибку.

– Ах, я растяпа! – вскрикнул он и, срезав вишневую веточку, в пять минут смастерил маленькую дудочку. Произнес какое-то заклинание, приложил музыкальный инструмент к губам и исполнил на нем «Марш гнэльфбургских гусар».

Тут же в стройных рядах идущих за Молчуном и Каланчой началось смятение, и вскоре гнэльфы один за другим стали поворачивать назад и возвращаться в родной город. Последними вернулись в Гнэльфбург Каланча и Молчун: передав двум хотмаусам трубу и барабан, они приказали им продолжать играть победные марши и шагать по дороге, никуда не сворачивая. А сами, вздымая пыль, под вопли оглохшего от громкой музыки Крокуса, помчались обратно в освобожденный от врага город.

Но нас они там уже не застали. В тот момент, когда Каланча, Молчун и Крокус вновь оказались в замке Альтерфатти-младшего, мы с дядюшкой и господином Невраклем взмыли на персидском ковре в небеса и с невероятной быстротой полетели на северную оконечность Гнэльфланда. Туда, где бились о скалистые скалы морские волны и где в далекой дымке скрывался таинственный Остров Миражей.

Глава сорок восьмая

На самом подлете к Острову Миражей Невракль вдруг вздумал погасить скорость нашего летательного аппарата. Ему, видите ли, захотелось полюбоваться морскими красотами! Он что-то прошептал себе под нос, ударил три раза в ладоши и… нас всех троих так и сдуло с ковра, словно ветром!

– Господи, я совсем забыл о силе инерции! – прокричал Невракль, кувыркаясь в воздухе.

– Хорошо, хоть сейчас вспомнили! – провопил я ему в ответ, паря под облаками, словно пушинка.

– Боюсь, что он поздно о ней вспомнил! – отозвался Кракофакс откуда-то из-под небольшой тучки, плывущей подо мною.

К великой нашей радости, чародей из Гнэльфбурга знал множество других заклинаний, и одно из них пригодилось нам всем как нельзя кстати. Мы вдруг прекратили падение вниз и начали медленный подъем вверх.

Когда я увидел появившуюся в просветах сизой тучки фигурку дядюшки, а потом и Невракля, я невольно улыбнулся: они так напомнили мне уходящие в космос ракеты! Сам я в этот момент был, наверное, похож на рыбацкий поплавок: хоп! – и я уже вновь сижу на ковре-самолете и поджидаю своих попутчиков.

– Обычно когда я занимаюсь волшебством, я стараюсь предвидеть последствия, – виновато проговорил Невракль, усаживаясь рядом со мной и Кракофаксом на спасительную твердь летательного аппарата. – Надеюсь, вы не очень испугались?

– Нам повезло, – буркнул дядюшка, – мы не успели испугаться…

– Тогда давайте считать это происшествие маленьким приключением! – предложил виновник недавних событий и заискивающим взглядом посмотрел в глаза старому пуппетроллю. Но тот в ответ только сердито фыркнул и демонстративно повернул голову в другую сторону.

И вдруг мой дядюшка громко вскрикнул:

– Смотрите, к нам приближается какая-то птица! Господи, да это настоящее чудовище!!

Дядюшка как всегда оказался прав: к нам на всех парах мчался, разрезая воздух широкими перепончатыми крыльями, ужасный монстр с длиннющей шеей, не очень крупной головой, но очень большим клювом, в котором виднелись острые, как волчьи клыки, зубы.

– Птеродактиль! Это – птеродактиль! – воскликнул Невракль. – Интересно, откуда он здесь взялся?!

– Для выяснения подобного вопроса вы, разумеется, выбрали самое подходящее время! – прошипел, как рассерженный гусь, Кракофакс и ткнул чародея в бок сжатым кулачком: – Вы можете сделать так, чтобы мы избежали столкновения с этой очаровательной птичкой? Мне кажется, что у нее по отношению к нам весьма недружеские намерения!

– Конечно! Для меня это пара пустяков! – ободряюще улыбнулся ему в ответ Невракль. – Сейчас я нарисую спасительный магический круг…

Он вдруг осекся и растерянно пробормотал:

– А на чем я его нарисую? На облаке, что ли?..

– Думайте скорее, чудовище приближается! – закричал Кракофакс и в сильном волнении натянул шляпу почти до самого подбородка.

– Придется попробовать делать пируэты, – сказал Невракль. – Если птеродактилю взбредет в голову преследовать нас и дальше, то мы загоняем его до смерти. Ну, друзья, держитесь за ковер покрепче и ничего не бойтесь!

Великий гнэльфбургский чародей вновь прошептал какое-то заклинание, и наш летательный аппарат принялся то круто взмывать вверх, то резко падать в пике, то уходить влево, то вправо…

И вдруг птеродактиль исчез, растворился прямо на наших глазах в воздухе в тот момент, когда мы, приблизившись к нему почти вплотную, сделали «мертвую петлю».

– Испарился… – прошептал я, зачарованно глядя в опустевшее небо.

– Мираж! Это был мираж! – догадался Невракль и произнес заклинание, с помощью которого усмирил ковер-самолет и заставил его вновь лететь к острову. – Расслабьтесь, господин Кракофакс, смертельная опасность миновала. Впрочем, ее, пожалуй, и не было…

– Сначала заведите здесь ремни безопасности, а уж потом уверяйте, что можно ничего не бояться! – огрызнулся дядюшка. Однако пальцы из ткани ковра вытащил и шляпу на голове поправил – выглядеть перед нами отъявленным трусом ему, конечно, не хотелось.

Вскоре на горизонте замаячил долгожданный Остров Миражей. Сначала мы увидели три высоких скалы, поднимающихся из морских глубин, а затем разглядели и красивый замок на одной из них.

– Он называется Замком Заблудших Душ, – объяснил нам Невракль. – Про него много жутких историй рассказывают!

– Благодарю, вы удачно нас подбодрили, – с ехидством проговорил Кракофакс. – Если мы с Тупсифоксом вернемся домой живыми и невредимыми, то мы тоже поведаем о нем парочку – другую веселеньких баек!

Приземлившись на полянку в небольшой березовой рощице, мы вырыли неглубокую ямку и спрятали в ней ковер-самолет. После чего направились прямиком в Замок Заблудших Душ – не забыв, конечно, превратиться в невидимок.

– Пленников наверняка держат в каком-нибудь подземелье, – сказал Невракль, когда мы подошли к воротам и с удивлением обнаружили, что охраны возле них нет. – Бедняг приковали цепями, вот и стеречь никого не нужно!

– Но кто-то их приковал… – Кракофакс по привычке многозначительно поднял указательный палец вверх. Догадался, что мы с Невраклем не видим этот «указующий перст», и добавил: – Интересно, где они бродят, эти таинственные незнакомцы?

– Сейчас узнаем! – Невракль толкнул рукой небольшую дверцу слева от ворот – дверца со скрипом открылась. – Прошу, господа!

– Может быть, не стоит? – сказал Кракофакс, у которого давно уже выработалась стойкая аллергия ко всяким незнакомым замкам и подземельям.

– Не отчаивайтесь, дорогой! – похлопал его по невидимому плечу невидимой ладошкой Невракль. – Отчаяние – великий грех! Ведь вы не хотите стать великими грешниками? Тогда поднимите повыше свои курносые носики и следуйте за мной!

– Куда?! – простонал дядюшка.

– Пока в неизвестность. А там посмотрим.

И гнэльфбургский чародей, перешагнув порог, направился по булыжной мостовой к парадному входу в замок.

– Дядюшка, – напомнил я забывчивому старику, – мы для того сюда и прилетели, чтобы освобождать невинных пленников!

– Да? – удивленно переспросил меня хитрюга-пуппетролль. – По-моему, раньше эти слова звучали гораздо романтичнее! Ну что ж, Тупсифокс, если для тебя нет никакой разницы между фразами «спасать невинных пленников» и «лезть в подземелье», то идем за Невраклем. И пусть будет, что будет!

Глава сорок девятая

К счастью, ни в какое подземелье нам лезть не пришлось. Едва мы вошли в просторный холл Замка Заблудших Душ, как откуда-то из-под потолка один за другим спрыгнули на мраморный пол три обезьяноподобных существа в легких рыцарских доспехах с кривыми кинжалами в мохнатых лапищах. Понюхав по-собачьи воздух, они образовали вокруг нас нечто вроде оцепления и медленно начали сужать пространство.

– Неужели они нас видят?! – прошептал я, хватая дядюшку за руку.

– Видят. Носами. Вон как локаторами вращают!

– Ничего, – подбодрил нас Невракль, – наверняка, это миражи. Сейчас они исчезнут!

Испытывать судьбу мы с дядюшкой не решились и попробовали проскочить между ног у обезьяноподобных стражей. Но те были начеку и ловко сцапали невидимок свободными лапами за шиворот.

– Гум! – рявкнул тот, который поймал дядюшку. – Гум!

– Гум, гум, – закивал лохматой головой второй монстр.

– Гу-ум?! – обиженно воскликнул третий. – Гам! Гам!

Он растопырил ручищи в стороны и побрел к Невраклю с явным намерением тоже разжиться добычей. Пришлось великому гнэльфбургскому чародею попятиться от него. Вскоре Невракль уперся спиной в стену и понял, что отступать больше некуда.

– Что-то они задерживаются с исчезновением… – проговорил он и удачно увернулся от лапы монстра.

– Может быть, это вовсе не миражи? – пробормотал он, уже барахтаясь в цепком капкане.

– Вспомните хоть какое-нибудь подходящее заклинание! – прошипел Кракофакс с мольбою в голосе. – Пусть они провалятся под землю или, напротив, взлетят под небеса!

– Только без нас, только без нас! – успел я дать дельный совет.

В этот момент в просторный холл откуда-то из коридоров замка вдруг ворвалось шумное стадо гигантских животных, которое принялось все крушить на своем пути. Перепуганные стражники, бросив меня, Невракля и дядюшку, вновь подпрыгнули к потолку и повисли на металлических подставках для факелов.

– По-моему, это – бронтозавры, – услышали мы голос Невракля из-за одной, еще не сбитой буйными животными, колонны. – Если они не миражи, то нам придется туго!

– А сейчас мы просто развлекаемся! – ответил ему Кракофакс с пыльной портьеры, на которую он взобрался в мгновение ока. – Тупсифокс, ты еще жив? Отзовись, мой дорогой, не заставляй старика сердиться!

– Жив, жив, – откликнулся я из мышиной норки. – Я в полной безопасности!

– Чего, увы, не могу сказать о себе! – донесся до меня сдавленный вопль невидимки-дядюшки.

Я выглянул наружу и увидел жуткую картину. Один из бронтозавров сорвал с окна портьеру, на которой висел Кракофакс и, намотав ее на свою бронированную тушу, носился по холлу, тщетно пытаясь избавиться от случайных пут и заодно от крошечного жокея.

«Интересно, – подумал я, – если бронтозавр – мираж и если он скоро исчезнет, то исчезнет ли вместе с ним дядюшка? И куда они исчезнут? Где их потом искать?»

Пока эти мысли мелькали в моем мозгу, бронтозавр успел сбросить с себя портьеру вместе с лихим всадником. Почуяв свободу, счастливое животное решило исполнить победный танец на ненавистных путах. Но, сделав несколько неуклюжих па, оно внезапно растворилось в воздухе – так же быстро, как и все другие его собратья бронтозавры.

– Я говорил вам, что это миражи! Видите, я оказался прав! – радостно выкрикнул Невракль, выходя из-за колонны и стряхивая с одежды пыль и мраморную крошку. – Нам просто сказочно повезло, друзья мои!

– Особенно мне повезло, – буркнул Кракофакс, выбираясь из недр скомканной ткани. – Копыта этой зверушки ударили всего в двух мерхендюймах от моей головы!

Дядюшка возвел глаза к потолку – наверное, он хотел мысленно поблагодарить бога за свое чудесное спасение, – и воскликнул:

– А вот эти трое, что висят на подсвечниках, по-моему, не миражи!

Мы с Невраклем тоже взглянули вверх, увидели обезьяноподобных стражников, готовых снова спрыгнуть на пол, и, не сговариваясь, мы все бросились врассыпную.

Глава пятидесятая

У невидимок есть один очень крупный недостаток: когда их несколько, им трудно держаться все время вместе и не теряться. Если вы не успели взять друг друга за руки – пиши пропало: вас неминуемо ждет разлука. Особенно велики ваши шансы потеряться в большом старинном замке, в котором так много разных комнат, залов и просто укромных уголков. В тот день со мной произошла именно такая история. Выскочив из холла, я помчался по коридору и вскоре нырнул в широко распахнутую дверь какого-то просторного и пустынного зала. В нем не было ничего, за что можно было бы спрятаться от страшных охранников. Ничего, кроме большого красивого рояля с открытой крышкой и круглого стульчика с толстой из красного дерева резной ножкой. Пометавшись по залу, я решил на время забраться в единственное убежище – в рояль – и переждать там опасность. Цепляясь за резные узоры, я вскарабкался на стул, а с него ловко перескочил на музыкальный инструмент. С риском для жизни взобрался по гладкой полированной поверхности на самый верх рояля, а оттуда спрыгнул в его открытое чрево.

– Ба-а-ам-м-м… – тихо пропела толстая струна, на которую я совершил посадку.

Осмотревшись, я понял, что здесь этих струн не меньше трех – четырех десятков. «Какая-то арфа, а не рояль!» – подумал я и переполз со струны на узкий деревянный выступ.

И вдруг я услышал чьи-то тяжелые шаги, басовитое покашливание и покряхтывание. Возможно, это был один из тех стражников, что гнались за нами. Но по доносившимся до меня звукам это существо казалось настоящим великаном – так громко и гулко раздавались они в пустынном зале.

Чуть позже я услышал жалобный скрип: видимо незнакомец присел на стул. Я не ошибся, оглушительный стук откинутой с клавиш крышки подтвердил мою догадку.

Признаюсь, раньше я очень любил фортепианную музыку. Я и сейчас ее очень люблю, только теперь, после первых аккордов, я почему-то всегда сжимаюсь в комок и втягиваю голову в плечи. Потом я, конечно, прихожу в себя и слушаю концерт гораздо спокойнее. По-научному это, кажется, называется «закрепленный рефлекс». А закрепил его мне этот проклятый пианист, который вздумал сыграть на досуге ноктюрн, не удосужившись сначала заглянуть внутрь музыкального инструмента и не проверить – а не сидит ли там какой-нибудь несчастный мальчишка-пуппетролль?

Первые удары деревянных молоточков обрушившиеся на струны были не такими уж сильными. Но от неожиданности я чуть было не потерял сознание и, подпрыгнув, свалился с перегородки обратно на тугую струну.

Мне удалось сохранить равновесие. Правда, не надолго. Второй аккорд был гораздо мощнее. Ударной волной меня перебросило с толстых струн на более тонкие. Устоять на них было трудно, однако я удержался и не рухнул с вибрирующей подо мной проволоки.

Пока я раздумывал, что мне делать дальше, этот виртуоз продолжил игру. Его пальчики забегали по клавишам справа налево и слева направо, а молоточки градом стали падать на струны, извлекая из них, выражаясь дядюшкиным языком, «чудные звуки». Я метался по просторам чрева рояля, пытаясь увернуться от десятков кузнечных молотов и моля господа только об одном: чтобы поскорее кончились мои мучения. Каким образом – это на его усмотрение.

И мои молитвы были услышаны: исполнив один-единственный ноктюрн, незнакомец встал и вышел из зала, бормоча на ходу: «Не та игра стала, не та!..»

Как я выбрался из рояля и спустился на пол, этого я уже и сам не помню. На полусогнутых ногах я добрел до дверей в коридор и, мотнув головой, в которой все еще гудел колокольный набат, мелкой трусцой засеменил к парадному входу. А через минуту – о, этот счастливый миг! – я оказался на мраморных ступенях замка, где смог наконец-то совсем отдышаться и почувствовать себя, пусть на короткое время, в относительной безопасности.

Глава пятьдесят первая

– Где ты пропадал, несносный мальчишка?! – услышал я вдруг рядом с собой сердитое шипение Кракофакса. – Мы, кажется, пришли сюда не развлекаться!

– Ты прав, дядюшка… Музыка не всегда бывает развлечением…

Я поводил в воздухе рукой и нашарил плечо Кракофакса.

– Эй! Нельзя ли цепляться полегче?! – взвыл мой родственничек.

– Прости, я испугался, что вновь тебя потеряю.

Неподалеку от нас раздался негромкий смешок Невракля:

– Какая сердечная встреча! Жаль, я не могу на нее полюбоваться!

Кракофакс обиженно фыркнул, убрал мою руку со своего плеча и, взяв меня за рукав курточки, поволок от замка к видневшейся за деревьями речке. Невракль не спеша побрел за нами, произнося время от времени отрывистые фразы: «Ну, хорошо, сейчас мы немного отдохнем… смоем с себя грязь и пыль… Но потом нам все равно придется вернуться в замок… Ведь пленники наверняка находятся там!..»

– Вот вы туда и сходите! – не выдержав, огрызнулся Кракофакс. – А мы вас на берегу подождем, на песочке!

Я хотел возразить дядюшке, но не успел: едва мы миновали стройный ряд высоких деревьев и вышли к реке, как увидели молодых гнэльфов, черпающих из нее деревянными ведрами воду, и стерегущих пленников обезьяноподобных стражников с копьями и саблями в мохнатых лапах. Среди захваченных в плен бедолаг я разглядел и Пинтаэля, мрачного и угрюмого, готового, казалось, вот-вот расплакаться. «Держись, – мысленно подбодрил я своего приятеля, – скоро мы вас выручим!»

Вдруг самый здоровенный воин взмахнул копьем и крикнул:

– Гам! Гам-гам!

Пленники взвалили ведра с водой на плечи и поплелись по узкой тропинке нам навстречу.

– Придется посторониться, – прошептал Кракофакс и нырнул в кусты. За ним отошли в сторонку и мы с Невраклем.

Внезапно вся процессия идущих от водоема рабов и охранников стала прозрачной и через мгновение совсем обесцветилась. От нее не осталось даже следов и расплесканной по земле воды!

– Миражи, – проговорил Невракль с явным сожалением в голосе, – опять миражи, чтоб им пусто было!

– Да, не везет, – поддакнул Кракофакс, впрочем, без искреннего сочувствия. – Но ничего: впереди у нас еще много шансов встретиться с настоящими монстрами. Это я вам обещаю!

Обычно дядюшка имел привычку не выполнять данные им клятвы и заверения. Но на этот раз он решил изменить самому себе и слово сдержал. Не успели мы опомниться от встречи с отрядом-призраком, как из замка вышла новая команда водоносов и направилась к реке все по той же узкой тропинке. Увидев ее, Кракофакс сказал сердито:

– Нет уж, теперь я не стану уступать им дорогу! Хватит прыгать в крапиву, надо и о собственной гордости вспомнить!

Невракль вовремя догадался схватить строптивого старика-пуппетролля за воротник и оттащить его в кусты, иначе стражник, идущий впереди процессии, наверняка бы пронзил Кракофакса копьем.

Дойдя до берега, гнэльфы стали черпать воду, а их охрана лениво кидать в реку камешки. Оглянувшись по сторонам, Пинтаэль быстро достал из-за пазухи большую зеленую бутылку и бросил ее в бурный поток. Течение подхватило пустую посудину с заткнутым пробкой горлышком и, завертев, потащило ее куда-то вдаль, к пенящимся каменистым порогам.

– Гук! Гук! – закричал один из воинов, тыча в подозрительный предмет копьем. – Гу-ук!..

Поздно: высокая волна накрыла бутылку и утянула ее вслед за собой в пучину водопада.

– Жаль, – вздохнул Невракль, – уверен, что она разбилась. А ведь мальчишка хотел отправить мольбу о помощи! Теперь ее никто не услышит… Жаль, очень жаль…

– А вот и услышит! – ответил я чародею и тоже вздохнул. – Я это точно знаю!

– Знаешь, так помалкивай! – прикрикнул на меня Кракофакс. – Прикуси язычок и не хвастайся своей глупостью!

Почему дядюшка сказал «своей глупостью», я так и не понял. Разве не он выкупил наследство фрау Райхель и не сунулся первым в загадочный домик-привидение? Но выяснять сейчас его оговорку не было времени, и я не стал донимать Кракофакса лишними вопросами. Подкравшись бесшумно к Пинтаэлю, я дернул его за штанину и прошептал:

– Пинтаэль, слушай меня внимательно! Мы прилетели сюда для того, чтобы тебя спасти!

Едва я успел произнести первые фразы, как с беднягой произошла чудесная перемена: его лицо просветлело, на губах заиграла улыбка, он распрямился, стал выше и стройнее, а в глазах появился загадочный, неземной блеск.

– Я так и знал, так и знал!.. – залепетал он, обливаясь слезами. – Я был уверен, что мой добрый ангел меня не оставит!.. (При этих словах я рефлекторно оглянулся, но никакого мальчишки с крылышками, конечно, не увидел). Вы прилетели нас спасти? Боже, как я вам благодарен!

И юный гнэльф зарыдал так громко, что волей-неволей обратил на себя внимание грозных сторожей.

– Гак! Гак! – замахнулся на Пинтаэля мохнатой лапой один из воинов. – Гу-ук!

Рыдания мгновенно прекратились, и я поспешил воспользоваться наступившей тишиной.

– Пинтаэль, я не ангел! – зашептал я чуть слышно. – Я – Тупсифокс, твой дружок из Гнэльфбурга! Просто я сейчас невидимый!

– Еще одна Заблудшая Душа… – пробормотал Пинтаэль с грустью. – Сколько их тут бродит…

– Да никакая я не душа! – зашипел я, начиная сердиться. – Я живой пуппетролль, только невидимый!

Заметив, что стоявшие неподалеку от нас пленники стали коситься в нашу сторону, я зашептал еще тише:

– Мы прилетели сюда с Невраклем и моим дядюшкой для того, чтобы спасти тебя и всех других гнэльфов! Еще немного потерпи, и ты скоро будешь на свободе!

Не дожидаясь слов благодарности, я поспешил вернуться к Невраклю и Кракофаксу.

– Они настоящие! – доложил я по-военному кратко. – Охранники тоже не миражи. Что будем делать?

– Что будем делать? – переспросил меня Невракль. И улыбнулся: – У меня есть отличный план!..

Глава пятьдесят вторая

Невракль придумал гениальный план: он решил усыпить на время охрану, а пленников спокойно увести к тому месту, где мы спрятали ковер-самолет.

– Я знаю парочку заклинаний, – похвалился знаменитый гнэльфбургский чародей, – с помощью которых эти мохнатые обезьянки уснут, как дети!

– Ну-ну, – с завистью хмыкнул дядюшка, – посмотрим…

Мы спустились к реке, и Невракль, не откладывая дела в долгий ящик, принялся за колдовство. Невидимкой он подходил поочередно к каждому из воинов и что-то шептал им на ушко – что именно мы, к сожалению, с дядюшкой не слышали. Когда Невракль обошел всех охранников, он громко воскликнул: «Спокойной ночи, господа!» И страшные обезьяноподобные монстры послушно повалились на песок и захрапели так, что задрожало все побережье.

Теперь нам некого было опасаться, и мы с дядюшкой и Невраклем решили принять свой обычный образ – не терять же драгоценное время на то, чтобы втолковывать перепуганным гнэльфам кто мы такие и зачем сюда заявились.

– Быстро, ребятки, за мной! Быстро! – скомандовал бывшим пленникам великий волшебник и маг. – Вопросы будете задавать позже!

Невракль хотел было уже припуститься бежать в сторону той рощицы, в которой мы спрятали чудесный летательный аппарат. Как вдруг, побледнев, он протянул перед собой дрожащую руку и проговорил, заикаясь:

– Гос-споди!.. Эт-то что так-кое?!.

Мы все оглянулись и с ужасом увидели выползающих из реки на берег громадных крокодилов. Их было пять штук, но зато каких!..

Невольно пятясь назад, Кракофакс пролепетал:

– Да-да, ребятки… Быстро за господином Невраклем… Старших нужно слушаться…

Однако великий чародей вместо того, чтобы возглавить спасающийся бегством отряд, остался по-прежнему стоять на месте.

– Нет, – сказал он, – мы никуда сейчас не побежим. Эти бедняги, – тут Невракль кивнул на безмятежно похрапывающих стражников, – уснули по моему приказу. Мне их и придется выручать из беды.

Сказав это, он подобрал с песка длинное копье и уверенным шагом направился отгонять голодных хищников от лежащих на берегу «лакомых кусочков».

– Тупсифокс, – обратился ко мне пышущий гневом дядюшка, – ты слышал такое выражение: «благородство, граничащее с глупостью»? Вот тебе к нему наглядная иллюстрация!

– Если мы все поможем господину Невраклю, то это не будет уже так глупо выглядеть… – пробормотал я не очень уверенно и с мольбой посмотрел на Пинтаэля и других гнэльфов.

– Ату! Ату их! – закричал мой приятель, поняв меня с полуслова, и подхватив чье-то копье, кинулся с ним наперевес к ужасным крокодилам.

За Пинтаэлем ринулись и все остальные бывшие пленники. Я тоже хотел схватить тяжелую кривую саблю и броситься с ней в атаку на зубастых монстров, но не смог оторвать ее от земли. Волей-неволей пришлось мне отказаться от участия в жарком сражении.

Бой был недолгим: минуты через три-четыре крокодилы, испуганные натиском превосходящих сил противника, попятились обратно к реке. А еще через две минуты они дружно скрылись в ее глубинах.

– Ну, – крикнул Кракофакс отважным гнэльфам, – может быть, теперь мы, немного пробежимся? Честно говоря, мне давно не терпится размяться!

И он, не дожидаясь общего согласия, мелкой трусцой засеменил по узкой тропке к тому месту, где лежал зарытый в землю волшебный ковер-самолет.

Глава пятьдесят третья

Прибежав в рощицу и отыскав березку, под которой был спрятан летательный аппарат, мы с дядюшкой и господином Невраклем принялись по-собачьи рыть землю. Куски чернозема так и мелькали в воздухе, норовя попасть в глазеющих на нас с любопытством гнэльфов! К счастью, яма была неглубокой, и уже через две-три минуты мы откопали наш ковер-самолет. И – о, чудо! – под ним оказался еще один ковер – абсолютно точная копия первого.

– А я-то думал, как мы все уместимся! – улыбнулся Невракль, расстилая по траве оба ковра. – Да тут еще свободные места останутся!

– Пожалуй, я полечу на этом, – сказал Кракофакс и поспешил усесться в центр НАШЕГО ковра. – Не люблю испытывать новую технику, – пояснил он свой выбор и жестом пригласил меня садиться рядом.

– Как я сразу не догадался! – хлопнул себя по лбу великий чародей. – Вы правы: второй ковер несомненно мираж!

– Если быстро лететь, то можно и долететь, – предположил я не очень уверенно.

Однако Невракль рисковать не решился.

– Мы придумаем что-нибудь другое, – сказал он и потер в волнении кончик носа грязной ладошкой, перекрашивая его из розоватого в черный цвет. – Например…

Невракль не успел договорить, потому что в это мгновение мы все увидели невероятное, удивительное зрелище: прямо к нам из-за деревьев вынырнула целая толпа народа и с топотом и сопением помчалась через поляну в нашу сторону. Впереди, перебирая быстро-быстро маленькими ножками, летели мы с дядюшкой. За нами, немного отстав, бежали Невракль, Пинтаэль и другие гнэльфы.

Когда вся эта орава прибыла на конечный пункт к заветной березке, то удивление, написанное на их физиономиях, можно было сравнить, пожалуй, только с нашим.

– Дядюшка, – пропищал мой двойник, – ты посмотри на эту компанию! Ну и смехота!

– Нашел время веселиться! – прикрикнул на него двойник Кракофакса. И покосившись из-подлобья в нашу сторону, он уселся на второй ковер и скомандовал своим спутникам: – Живо садитесь! А то и этот отнимут!

Испуганно поглядывая на нас, отряд двойников забрался на дубликат летательного аппарата и… исчез! Разумеется, вместе с ковром.

– То ли улетели, то ли сгинули… – прошептал Пинтаэль, вытирая холодный пот со лба.

– С такой перегрузкой далеко не улетишь, – задумчиво произнес Невракль. – Растворились! Мираж!

Кракофакс, который по-прежнему сидел на ковре в позе богдыхана, слегка заерзал на месте и преувеличенно радостным голосом сообщил нам:

– У меня есть блестящая идея! Сначала в Гнэльфбург улетим мы с Тупсифоксом, Пинтаэлем и господином Невраклем, ну, и еще с парочкой юных дылд. А уж затем господин Невракль вернется за остальными. По-моему, я неплохо придумал?

И мой дядюшка приготовился слушать аплодисменты.

Но он их не дождался. Напротив, наступила тягостная тишина. Наконец первым не выдержал я сам и с обидой проговорил, обращаясь к хитрецу-пуппетроллю:

– Оставлять друзей в опасности непорядочно! Так поступить может только жалкий трус!

– Что-то много у тебя друзей завелось, – поморщился Кракофакс. – Хорошо, не нравится моя идея, ломайте головы сами. Только побыстрее, пожалуйста!

Внезапно вперед выступил Пинтаэль и, робея, сказал:

– Господин Невракль, ваша внучка Жозефина научилась ловко летать на метле… Может быть, и нам стоит так попробовать?

– Молодец! Как я сам не сообразил! – обрадовался знаменитый чародей и похлопал Пинтаэля по плечу. – Живо собирайте подходящие для метелок ветки и – летим!

Через пять минут все было готово. Мы с дядюшкой и Невраклем уселись на ковер, а Пинтаэль и другие юные гнэльфы оседлали новенькие метлы. Великий маг и волшебник произнес заклинание, и удивительная эскадрилья взмыла в небеса.

Глава пятьдесят четвертая

То-то перепугались в средневековом Гнэльфбурге, когда наша славная эскадрилья зависла над ним, выискивая подходящее для посадки местечко! Переполох поднялся такой, словно на город вновь напали полчища хотмаусов и барбионов.

– Караул! Караул! – кричали гнэльфины, хватая своих детей в охапку и таща их в дом. – Спасайся, кто может! Нечистая сила!..

Все-таки некоторые храбрецы мужчины отважились дать загадочным летунам отпор и, вооружившись, кто чем мог, стали ждать нашего приземления.

Мы решили не тянуть с посадкой; выбрав для нее центральную городскую площадь перед зданием ратуши, мы плавно спланировали вниз и опустились на «посадочную полосу».

– Да это же наши дети! – закричал один из храбрецов-гнэльфов и, отбросив в сторону ставший ненужным кузнечный молот, побежал к нам навстречу. – Альфред! Себастьян! Как я рад вас видеть!..

Вскоре ликующая толпа окружила нас плотным кольцом и чуть было не задушила в своих объятьях. Особенно старались это сделать родственники тех мальчишек, которых мы спасли из рабства.

– Эй! Эй! Послушайте, я не груша! Меня не нужно так трясти! – ворчал Кракофакс, вырываясь из очередных тисков. – Если хотите нас отблагодарить, то лучше возместите нам дорожные убытки…

Но его никто не слышал, все продолжали радостно галдеть и безжалостно теребить как спасенных, так и их спасителей.

Внезапно наступила относительная тишина и тесное кольцо вокруг нас разомкнулось.

– Альтерфатти-младший!.. Альтерфатти-младший!.. – послышались приглушенные голоса. – Пропустите к героям господина бургомистра!

Вскоре к нам подошел высокий седовласый гнэльф в одежде из темно-вишневого бархата и в смешных, почти клоунских, туфлях с длинными загнутыми носами. На голове у него красовался щегольской малиновый берет, а на груди висела золотая цепь с какой-то круглой, похожей на медаль, штуковиной. Мы сразу поняли, кто этот господин – ну, конечно же, потомок славного основателя гнэльфского государства великого Альтерфатти – Альтерфатти-младший, бургомистр Гнэльфбурга.

– Поздравляю и благодарю… Поздравляю и благодарю… – сказал он каждому из нас и крепко пожал с уважением руки. – Вы изгнали иноземных захватчиков, выручили из плена наших юношей… Благодарю, сердечно благодарю!

Потирая побелевшую от боли ладошку, дядюшка пробормотал себе под нос:

– Господи, до чего мы докатились! Рискуя жизнями, спасаем гнэльфов, мчимся сломя головы по их первому зову – и все ради чего? Ради двух – трех слов благодарности, да и тех сказанных на ходу, в суматохе и в спешке? А где же более весомая награда? Где она? Почему я ее не вижу?

Его бормотанье меня очень смутило, и я не выдержал.

– Дядюшка, как тебе не стыдно выпрашивать деньги у наших друзей! Сейчас же прекрати ныть или я на тебя обижусь!

– Разве я что-нибудь выпрашиваю?! – вскинул удивленно седые брови старый пройдоха. – Тогда ты неправильно меня понял, Тупсифокс! Я просто потребовал положенное нам вознаграждение – вот и все!

Господин Альтерфатти-младший, который, конечно, слышал нашу перебранку, с трудом сдержал улыбку:

– Разумеется, вы правы, господин Кракофакс! Извините, что я немного затянул с этим делом…

Он сунул руку в карман бархатной курточки и вытащил оттуда увесистый кошелек.

– Здесь сотня золотых мерхенталеров. Надеюсь, такая сумма утешит ваше уязвленное самолюбие?

– И вы еще спрашиваете! – Дядюшкин рот невольно расплылся до ушей. – Вы, оказывается, большой шутник, господин бургомистр!

Кракофакс мертвой хваткой вцепился в тяжеленный кошелек и крепко прижал его к своей чахлой груди.

– Скажи господину бургомистру «спасибо»! – шепотом напомнил я забывчивому дядюшке одно из правил хорошего тона.

Но старый скряга в ответ лишь промычал что-то совсем нечленораздельное и принялся обнюхивать подарок щедрого Альтерфатти-младшего со всех сторон, словно собака-ищейка, пытаясь уловить аромат золотых монет сквозь плотные стенки кожаного кошелька.

Пришлось слова благодарности произносить мне самому. А заодно и намекнуть господину Невраклю о том, что было бы совсем неплохо сделать и ему для нас подарок – отправить меня и дядюшку в нашу эпоху.

– Хорошо, – сказал великий чародей, – но сначала заглянем в мою. И давайте еще разберемся, наконец, с этой путаницей в домиках-привидениях!

Глава пятьдесят пятая

Но разобраться с путаницей в удивительных домиках нам так и не удалось. Часа два или три, если не больше, Пинтаэль водил нас по каким-то оврагам и чащобам, пустырям и зарослям колючего кустарника, приговаривая время от времени: «Кажется, это здесь… Нет, здесь!.. А может быть, здесь?..» Но так и не вывел к тому месту, где должен был находиться НАШ домик-привидение.

Наконец Кракофакс не выдержал и, потрясая в гневе кулачками, воскликнул:

– Ты еще долго будешь изображать из себя царя Моисея, негодный мальчишка?! Живо признавайся, куда ты подевал мой дом?!

– Разве я против? – испугался Пинтаэль. – Я совсем непротив! Но, хоть убейте, я не помню, где он находится! Едва я вылез из домика, как меня тут же скрутили вражеские воины. И завязав тряпкой глаза, куда-то поволокли. По-моему, там были деревья и какие-то палатки! – вспомнил он обрывки смутного видения.

– «Там»! – передразнил его дядюшка. – А вот здесь нет ни деревьев, ни палаток! Голый пустырь!

Невракль попытался успокоить Кракофакса:

– Мальчик, наверное, говорит о месте стоянки хотмаусов. Их шатры были поставлены неподалеку отсюда. Теперь шатров нет – хотмаусов мы прогнали!

Дядюшка скрипнул зубами и снова вцепился в Пинтаэля с расспросами:

– Ты хотя бы помнишь, откуда стартовал? Обратил свое внимание на какую-нибудь примету?

– Конечно! Там стоит памятник Альтерфатти Первому! Это в нашем городском саду, двадцать мерхенфутов влево от монумента.

Кракофакс перевел сердитый взгляд с юного гнэльфа на Невракля:

– Неужели так трудно определить, где будет заложен городской сквер и где поставят скульптуру наиумнейшего и наимудрейшего?

В ответ великий чародей сокрушенно вздохнул:

– Только приблизительно. А для того, чтобы домик стал видимым и осязаемым, нужно обязательно стоять к нему лицом на расстоянии не более пяти мерхенфутов. Иначе ничего не получится!

Он помолчал и с грустью добавил:

– Придется оставить эту затею. Найти сейчас этот домик нам не удастся. Предлагаю вернуться в мои времена – благо у нас есть второй домик.

Так мы и сделали.

Глава пятьдесят шестая

То-то обрадовались Астрогастр и Мэрлиона, когда увидели Пинтаэля живым и невредимым! Осыпав сыночка поцелуями и оросив его с головы до ног слезами, они, наконец, оставили беднягу в покое и переключились на меня, Невракля и Кракофакса. Но дядюшка, который и так задыхался от тяжкой ноши – кошелька с золотыми монетами, – быстро вырвался из их объятий и глухо проворчал:

– Обойдемся без благодарностей. Лучше отправьте нас поскорее домой. Погостили и хватит, пора и честь знать!

– Да-да, конечно, – засуетился Невракль, – не волнуйтесь, это минутное дело!

Он посмотрел на Мэрлиону и Астрогастра и робко выдавил:

– Может быть, Пинтаэль слетает со мной в будущее? Поверьте, буквально на минутку! Мы обязательно должны забрать оттуда второй домик!

– Хорошо, если нужно, пусть он составит вам компанию, – нехотя согласился Астрогастр. – Надеюсь, мой сын вас больше не подведет.

– Пинтаэль уже опытный путешественник! – улыбнулся Невракль. – Другой напутать что-нибудь может, а ваш сынок все правильно сделает!

Дядюшка поправил сползающий с живота кошелек с деньгами и снова сердито буркнул:

– Найти бы того сорванца, из-за которого началась вся эта кутерьма! Я ему такую бы трепку устроил!

– Какого сорванца? – не понял Невракль.

– Мальчишку этого, Кракофакса, – пояснил дядюшка. – Подбил приятеля на приключение, а сам в последний момент в кусты спрятался! То-то я ничего вспомнить не могу: оказывается, я в этой истории толком и не участвовал!

И он, сокрушенно покачав головой, тяжело вздохнул.

Искать озорника Кракофакса мы, конечно, не стали. Переместив с помощью заклинания невидимый волшебный домик в городской сквер к памятнику Альтерфатти – Невракль поставил его в двадцати мерхенфутах СПРАВА от монумента! – великий гнэльфбургский чародей с грустью сказал:

– Ну, друзья, давайте прощайтесь. Пока здесь нет любопытных зевак, нам нужно отправиться в путешествие.

Я пожал невидимую ладонь Конфитюра, чмокнул в щечку Жозефину – вредная девчонка нарочно подставила мне ее для поцелуя! – помахал рукой Астрогастру, Мэрлионе, Клаусу и прятавшемуся в кроне каштана Брикле и вместе с Пинтаэлем и дядюшкой вошел в домик. За нами в узкую дверцу протиснулся и Невракль.

– Ну что, летим? – спросил он бравый экипаж.

И, не дожидаясь ответа, повернул справа налево минутную стрелку ровно на триста шестьдесят градусов…

Эпилог

Хотите знать, чем закончилась вся эта история? Оказывается, мой дядюшка в последнюю минуту перед расставанием с Невраклем сунул ему тайком от меня кошелек с золотыми монетами и попросил, чтобы тот передал это богатство родителям озорника Кракофакса и его сестрички Пуппелотты.

– Пусть они потратят деньги на учебу своих детей, – сказал он чародею-гнэльфу, гася в себе желание вновь вцепиться мертвой хваткой в тяжелый кожаный кошель. – Кракофакс и Пуппелотта, конечно, не пропадут в этой жизни и без высшего образования, но пансион и университет, я думаю, будут для них тоже не лишними.

Услышав такие слова, Невракль даже обомлел на мгновение.

– Какое благородство с вашей стороны, какое благородство! – только и смог он с трудом выдохнуть.

– Здравый Смысл и Житейский Опыт, Житейский Опыт и Здравый Смысл… – буркнул в ответ дядюшка и, попрощавшись с добрым чародеем (Пинтаэль уже сидел во втором, найденном нами, волшебном домике), побрел по аллее к центральным воротам городского сквера. Говорить о собственном благородстве ему не позволяла врожденная скромность.

Постскриптум

О том, что дядюшка отдал все деньги своим родителям, я узнал довольно скоро от него самого. Уже вечером, ложась спать, мой старик вдруг протяжно вздохнул и, глядя в потолок, печально произнес:

– Не в коня корм… Эх, папа, папа…

И, помолчав, добавил:

– Зато теперь моя совесть чиста: я сделал все, что мог!

Меня, конечно, заинтересовали его вздохи и причитания и я, как репей, пристал к нему с расспросами. Тут-то мой дядюшка и признался мне в том, что отдал все золотые монетки господина Альтерфатти-младшего своему родному папочке на благое дело – обучение сына и дочери в лучших пансионах и университетах Гнэльфбурга.

– Но, видимо, он их или потерял, или… В общем, мы с Пуппелоттой закончили только обычную школу для пуппетроллей!

– Да, не повезло… – вздохнул я в унисон с дядюшкой. – Хотя, если посмотреть на это с другой стороны, не все так плохо! Ну, подумай сам: как сложилась бы твоя жизнь и жизнь моей матушки, поступи вы оба в университеты? Вы, например, могли бы испортить зрение, читая умные книги. К счастью, этого не случилось. А может быть, вы, став учеными, вдруг разбогатели бы. А потом, не дай бог, разорились бы в одночасье. По-моему, хуже беды и не бывает! Но главное, дядюшка, твоя жизнь прошла бы без путешествий и приключений! Вот где настоящий ужас!

– Ты прав, Тупсифокс, в чем, в чем, а в этом мне точно повезло! – улыбнулся гордо дядюшка. – Приключений и странствий на мою долю выпало немало, пожалуй, любой позавидует!

И он разразился таким веселым и радостным смехом, что вместе с ним невольно стал смеяться и я сам. Чуть ли не до утра заливались мы звонким счастливым смехом, вспоминая «забавные» случаи из наших похождений, и в конце концов подняли на ноги всех соседей.

«Бедняжки-пуппетролли, наверное, сошли с ума!», «Им нужно срочно вызвать „скорую помощь“!» – раздались у наших дверей громкие голоса сердобольных гнэльфов.

– Ну вот, кажется, у нас снова начинаются неприятности… – проворчал недовольно Кракофакс, обрывая смех.

– Обычное дело! Пора привыкнуть! – утешил я старика и, спрыгнув с кровати, отправился успокаивать соседей.