Исключительно моя

Глава 23

Яна

Как хорошо проснуться утром в комфортной обстановке уютной квартиры в выходной день. Вадим еще три дня назад улетел в Москву по работе, у меня было время подогнать свою, и теперь впереди целых два дня безделия — кайф.

Встаю с кровати, нырнув в любимые тапочки, открываю шторы — вау! Все, куда достает взгляд, белым-бело, а с неба крупными хлопьями валит снег. Как же красиво. И символично, первое декабря — первый снег.

Иду на кухню, включаю кофемашину и, пока она готовит американо, любуюсь прилипшими к стеклу, снежинками. Поистине, природа самый великий творец — ни одного совпадения, такие разные и такие красивые.

Звонок в дверь вырывает меня из этой сказки, в душе зажигается огонек, может, Вадим?

Открываю и загораюсь от восторга. Он с цветами, в другой руке пакет.

— Привет, — переступает порог, захватывает в объятия и целует.

— Привет. Ты прямо с аэропорта?

— Угу. С первым снегом! — вручает букет.

— Спасибо, — вдыхаю запах темных бордовых роз, — я так рада тебя видеть!

— Я тоже соскучился, — трется носом о мою щеку.

Он холодный, пахнет морозом, вперемешку с парфюмом. Такой до боли родной, такой желанный.

— Завтракать будешь? — проходим в гостиную.

— Да, но позже. Это тоже тебе, — протягивает он мне пакет.

Заглядываю внутрь, и губы растягиваются в улыбке — шуба. Достаю и надеваю, в горящем взгляде Никольского вижу овации. Чувствую себя королевой. Еще бы, безумно красивый коричневый соболь, до колена, еще полгода назад, мне бы жизни не хватило такую купить.

— Спасибо! — висну у него на шее и прижимаюсь губами к щеке.

— Нравится?

— Очень!

Он снимает ее и бросает на диван, развязывает халат и припадает губами к ключице.

— Хочу тебя, срочно…

— До кровати дойти потерпишь? — смеюсь я.

— Попробую, — перекидывает меня через плечо и несет в спальню.

Я визжу, ухохатываясь, вися головой вниз, несобранные волосы достают почти до пола, а Никольский еще и щипает меня за попу.

— Ай! Синяков мне не наставь.

— Их, кроме меня, никто не видит, а меня не смущает.

Он бросает меня на кровать и с голодом, накидывается, мгновенно приводя меня в тонус, заставляя откликаться, подчиняться и забыться, с головой погрузившись в лавину под названием Никольский.

Когда я захожу в ванную, Вадим уже выходит из душа, накидывает халат и, проходя мимо, чмокает в нос.

— Покормишь?

— Да, включи кофемашину, пожалуйста. Пока мы были заняты, она успела отключиться.

— Хорошо.

Смывая с себя остатки безумного секса, размышляю о том, что наши отношения наладились до состояния идеальных. И, наверное, подсознательно, каждый из нас этим стал дорожить. Никольский более терпеливо относится к моим мелким косякам, я стараюсь не нарушать его правила. Секс стал более искусный, я раскованнее, а он, требуя все больше, кайфует оттого, что я справляюсь, при этом тоже получая удовольствие.

Улыбаюсь, вспомнив эпизод у него на даче:

— Яна, дышать не забывай, у тебя есть для этого нос. А то задохнешься, что я потом делать буду?

— Представляю, надпись в протоколе патологоанатома — асфиксия во время минета.

Никольский смеется, и рвано вздыхает, когда я снова обхватываю губами головку.

Кто бы мне сказал еще несколько месяцев назад, что я буду шутить с членом во рту, и подобное будет в порядке вещей.

С Никольским во всем полный разврат, но я больше не чувствую, себя дискомфортно. Он не раз твердил, что в постели приемлемо все, если это нравится обоим. И да, с ним мне нравится, непередаваемо, нереально.

На готовку уходит минут пятнадцать, научилась с вечера делать заготовки, очень удобно. Стейк из лосося с овощами, украшаю рукколой и подаю на стол.

— Божественно начинается день, — улыбается Вадим.

Ставлю напротив свою тарелку и тоже принимаюсь за завтрак.

— Как ты съездил? Справился?

— Да, надеюсь, до праздников, не будут больше меня дергать. Кстати, у тебя есть загранпаспорт?

— Нет.

— Нужно сделать. Попрошу Мирона, чтобы договорился побыстрее.

— Для чего побыстрее?

— На Новый год полетим в Дубай. Путевки нужно заранее взять.

— Хорошо, — стараюсь сказать, как можно спокойнее, потому что внутри ликует счастливый ребенок, если бы рядом никого не было, запрыгала бы от счастья.

— Ян, сегодня у сестры день рождения, поедешь со мной?

Поднимаю глаза, даже перестаю жевать. Там же будет Матвей, наверное. Нет желания попасть в неприятную ситуацию. Вадим, улавливает направление моих мыслей.

— На часок всего, больше компанию ее подружек я не в силах вынести.

— Ладно. Во сколько?

— Бери вещи на все выходные. Поедем ко мне, а оттуда уже к Тане.

Дом Титовых поменьше, чем у Вадима, но обстановка дорогая, сразу угадывается вкус Никольского. Интересно, у них они одинаковые или женщина и тут все сложила на брата?

Мы здороваемся с сидящими за столом, среди гостей трое мужчин и шесть женщин, и проходим на кухню.

Именинница достает из холодильника две бутылки шампанского, разворачивается и замечает нас.

— Привет, еще раз с праздником! — он дарит ей конверт, цветы отправил доставкой еще утром, после завтрака.

— Спасибо! Здесь то, что я думаю? — восторженно спрашивает она.

— Да.

— Серьезно, круиз?!

— Ты же хотела?

— Ва-адик! — обнимает она его. — Спасибо, дорогой!

— Знакомьтесь, это Яна, это моя сестра Таня.

— Очень приятно, — говорит она, задерживая на мне довольно любопытный взгляд.

— И мне очень приятно, с Днем рождения!

— Спасибо. Проходите за стол, уже все в сборе. Матвей куда-то уехал, обещал быть, но все, как обычно, — кивает Вадиму, мол ты же понимаешь.

Друзья Татьяны, действительно отличаются от наших с Вадимом. Не знаю, чем, но у них другие интересы, другие разговоры — политика, новости, у женщин курорты, шмотки, салоны. В общем, не наше. Меня женщины рассматривают, словно диковинку, не скажу, что мне некомфортно, но и уютной обстановку не назвать. Я почти не участвую в разговоре, Вадим по большей части, разговаривает с мужчиной, сидящим радом.

— Яна, а ты чем занимаешься? — спрашивает крашенная блондинка за сорок, с нарочито выставленным напоказ, шикарным декольте.

— Преподаю в Гуманитарном колледже.

Таня удивленно вскидывает брови.

— Мой сын тоже там учится.

— Я знаю, Матвей.

— Ну да, кто ж его там не знает, — сокрушается она. — Небось, тоже одни пропуски и двойки?

— Случается, — улыбаюсь я. Вадим тоже прерывает беседу и смотрит на меня, — но парень неглупый. Думаю, у него все впереди.

— Да? Ты первая из преподавателей, кто мне такое сказал. Он учит твой предмет?

— Нет, не учит, — отвечаю под цепким взглядом Никольского. — Но при желании, это не составит ему сложностей, как и по любому другому предмету.

— Обалдеть! День открытий просто.

На этих словах в гостиной появляется Титов.

— Здравствуйте, — неохотно здоровается с гостями и, уловив взглядом меня, останавливается в паре метрах от стола.

— Как по-семейному, все в сборе. Здравствуйте, Яна Эдуардовна, — говорит, делая акцент на имени и отчестве.

— Здравствуй, Матвей, — прямо чувствую, как напрягается рядом Вадим. Господи, хоть бы не устроили здесь шоу.

— Сынок, садись, я принесу тебе тарелку, — спохватывается Таня.

Он окидывает ее равнодушным взглядом, занимает свободное место и разваливается, как и за партой, лениво скользя по мне глазами. Вот же оболтус! Только похвалила.

Его отвлекает вопросом один из мужчин, интересуется, как вчера закончился матч по волейболу между учебными заведениями, в котором он участвовал. Он делится впечатлениями.

Татьяна приносит ему комплект посуды, хлопочет возле него, но парень не реагирует должным образом.

— Что ты будешь пить, сынок? — спрашивает она. — Вино или шампанское?

— Водку.

— Матвей! Я серьезно.

— И я серьезно.

За столом все затихают, Таня смотрит на Вадима.

— Налейте ему водки, в чем проблема? — говорит он спокойно. Но я вижу, что ему этот бунт не по душе.

— Но как? Сидеть со взрослыми и пить водку? — растеряно произносит она, а Матвея, прямо-таки подкидывает, от того, что указывают на его место младшенького. Скулы играют, и молчит он, как я понимаю только потому, что здесь Вадим.

— Тань, давай не будем делать вид, что он ее никогда не пил. Хочет водки, налейте водки. Только ключи от машины сдай, — обращается он уже к Матвею, — ты же, все равно, через полчаса по клубам поедешь тусить.

— На такси поеду.

Мужчина, который весь вечер, как он сам выразился, на разливе, наполняет рюмку Матвея, и бокалы и рюмки остальных, все чокаются под очередной тост за виновницу торжества и выпивают.

— Ой, там же еще гусь в духовке, с яблоками, — вспоминает хозяйка, — сейчас принесу.

— Я помогу тебе, — встаю за ней, не в силах больше выдерживать блуждающий по мне взгляд Титова, да и Вадим бесится. Гости тоже ведь заметили направление его взгляда. Сейчас я уверенна, что он делает это, чтобы досадить Никольскому, понимая, что тот не станет ничего говорить при людях.

Мы заходим на кухню, Таня достает гуся и начинает разделывать.

— Ян, выложи яблоки, пожалуйста вон на ту тарелку.

Делаю, что она просит и думаю, как сказать Вадиму, что нам лучше уехать.

— Яна, ты извини за Матвея, он порой вообще неуправляемый. Уже не только моих друзей, но и преподавателя не стесняется, водку хлещет. Раньше хоть Вадика боялся, а это вообще обнаглел.

— Эта наглость от недостатка значимости.

— Не понимаю.

— Вы прицепили однажды ему клеймо проблемного, он ему и соответствует. А на самом деле, он другой, если узнать его поглубже. Он же в других местах ведет себя иначе.

— Да он практически со мной не общается. Приходит, запирается в своей комнате и выходит только поесть. Ну или, когда из дома уезжает, хотя и тогда просто молча уходит, даже не говоря куда и зачем.

— Тань, ему двадцать лет, он не должен отчитываться куда и зачем. Ему нужно всего-навсего, понимание. Ты когда в последний раз смеялась над его шуткой или поинтересовалась, кто поет песню, которую он слушает? Ты знаешь, почему он забил на учебу?

— Почему? — она смотрит оторопело, словно ей Америку открыли.

— Ему не нравится профессия, которую ему выбрала ты, и через Вадика нажала на болевые точки, заставив там учиться.

— Его нельзя было отпускать в Москву, он как раз стал шататься непонятно где, последние два года в школе вообще в разнос пошел, я хотела только уберечь.

— Но сейчас он вырос. Просто прими его таким, какой есть. Никто его, кроме него самого, не изменит. Не критикуй, просто люби. Даже, если он не показывает, твое отношение очень важно для него, поверь.

— Наверное, ты права. Да я и сама устала с ним воевать, очень устала. Вот сессия на носу, а мне уже дурно. Каждый раз одно и то же — Вадик, помоги.

— Так не помогай. Ты же в круиз едешь?

— Да.

— Вот и скажи, когда будешь уезжать, что не сможешь в этот раз за него договориться, спроси — решит он сам свои проблемы? Если нет, пусть сам к Вадику обращается.

— А если не решит?

— Тань… — улыбаюсь я.

— Ну да, Шмелева не захочет терять спонсора.

В кухне появляется Вадим.

— Таня, мы поедем, спасибо за ужин, — он отдает ей ключи от машины Матвея. — Будет требовать, скажешь, я забрал.

— Хорошо. Спасибо, что приехали. Рада была с тобой, Яна, познакомиться.

— Взаимно.

Мы прощаемся с остальными, и выходим из довольно удушливой атмосферы этого праздника.

В салоне машины расслабляюсь, включаю подогрев сидения, и откидываюсь в кресле. После сегодняшнего еще больше понимаю Титова. Я в двадцать была сама себе хозяйка, и вполне справлялась. А ему двадцать один на носу. Если бы мне такую маму и такого дядю, уж не знаю, как бы себя вела, может, еще хуже, чем Матвей.

Мы едем каждый в своих раздумьях. В свете фар, красиво и легко, падает лапатый снег, мгновенно исчезая на асфальте под колесами машин. И только по обочинам и на крышах зданий уже появился приличный слой белой массы.

— Помоги ему, — вырывается у меня в тишине.

Никольский не спрашивает о ком я, и так понимает.

— Я только этим и занимаюсь с тех пор, как привез их к себе.

— Вы не верите в него, Вадик. Он это видит, зачем ему стараться что-либо изменить?

— А ты, я смотрю, веришь свято… Я устал верить. Я верю в поступки, а пока вижу только понты. Вечно жалел его, ни отца, ни матери толком с детства у пацана. А, видимо, не нужно было слабину давать.

— Он просто хочет чего-то добиться сам, принимать собственные решения, не вызывать жалость, не зависеть хотя бы в чем-то от близких. Его поведение — такая форма протеста, ты же сам это понимаешь. Ну, что он такого делает, чего ты не делал в его возрасте? Не пил? Не гулял по ночам? Не водил девчонок?

— Я в восемнадцать поступил на заочное и устроился на работу, на стройку, чтобы Таню вытащить из детского дома. И все, что ты перечислила, тоже было. Но при этом, я учился и брал ответственность за свои поступки. А он водку хочет пить наравне со всеми, а сессию за него должен решать я, круглой суммой на расчетный счет колледжа. Ежегодный меценат, бл*дь.

Его правая рука лежит на рычаге коробки передач, накрываю ее своей.

— Ты во многом прав, но дай ему шанс. Вот, начиная с этой сессии и дай. Пусть сам и решает свои зачеты и экзамены. Прогулял, теперь пусть ходит и договаривается с преподавателями, приносит работы, платит. Как решит, так и будет. Твоя задача дать ему понять, что ты готов его отпустить из-под контроля. Ну, хочет он в Москву, пусть едет. У тебя же там есть филиал, дай ему работу, пусть курирует.

— Яна, ты соображаешь, о чем говоришь? Там строятся серьезные объекты, одна ошибка может очень дорого мне стоить. Еще там за ним разгребать?

— А если он нигде так и не устроится в жизни? Ты что, бросишь его? Все равно, ведь, будешь разгребать. Так, может, лучше дать ему возможность, пусть и с ошибками, но научиться строить свою жизнь самому, чем навечно повесить себе на шею?

Он долго молчит, обдумывает. Я даже начинаю нервничать. Никогда не давала ему советов, а тем более, относительно семьи. А потом вынимает свою руку и кладет поверх моей.

— Я подумаю…