Искра

Глава 9. Исчезновение

Эрвин

Везде и во всем мне виделись происки врагов. Враги затаились во всех углах и как гиены, выжидали момента, чтобы напасть. После отлета Клима исчезла Соня, причем мой кулон почему-то лежал на лестнице. Предчувствие чего-то ужасного накрыло меня с головой. Нет, я не допускал мысли, что Соня мне в отместку решила прогуляться. Хватит одного раза, когда я заподозрил ее в желании поквитаться со мной.

Обежав все закутки крепости, я помчался к Мечиславу. Пришлось растолкать его, загрузить под холодный душ и привести в чувство. Надо сказать, Княжич не выказал сопротивления, не стал возражать против водной процедуры. Видно, почувствовал, что дело худо.

— Климу можно доверять? — Мой вопрос привел его в замешательство, — после того, как он улетел, Соня исчезла.

Хмурый протрезвевший Мечислав ничего не ответил. Мои подозрения усилились.

— Я обыскал всю башню и территорию крепости. Сони нигде нет. На ступенях лежал солнечный камень.

Мечислав с удивлением уставился на кулон, которым я потряс перед его носом.

— Что это?

— Мой подарок. Соня его носила на шее.

Мечислав моргал — пытался сосредоточиться.

— Это её магическая вещь — артефакт, о котором мы говорили. Вы с Соней связаны через него.

— Куда она могла исчезнуть?

— Ты слишком напряженный. Сам, что чувствуешь?

Бесит! Это «добрый самаритянин» может позволить себе расслабиться на всю катушку, а я так не могу. У меня волосы встают дыбом, как только я представлю, что может случиться с Соней.

— Попробуй увидеть.

— В моей башке сроду образы не появляются, — рявкнул я. — Мне легче спрыгнуть с башни, чем что-то увидеть.

Мечислав медленно поднялся и двинулся к дверям.

— Пойдём! — Я направился за ним, чуть не наступая на пятки. Дохлый дракон! Расслабление не мой конек.

Винтовая лестница привела нас на плоскую круглую крышу. Что Княжич задумал? Неужели, действительно, хочет заставить меня прыгнуть вниз? Придурок! Выйдя на середину площадки, Мечислав начал осматривать каменный пол с проросшей между плитами чахлой травой, я напряженно наблюдал за ним. Не свихнулся ли он малость от выпивки?

— Вот! — Мечислав поднял с плитки небольшой кусочек материи. — Соня сменила ипостась! Перед этим сняла кулон, чтобы не потерять.

В груди разлилась горечь. Почему она опять мне ничего не сказала.

— А ты где был? — Мечислав пристально взглянул на меня.

— Тренировался с мечами, — я понял, если Соня торопилась, она не стала спускаться на нижний этаж. — Она была в моей комнате! На полу валялась напольная вешалка. Когда я уходил, все было в порядке.

— Значит, искала тебя. В письме от Добромира было какое-то сообщение?

Я отрицательно мотнул головой, отбрасывая злые мысли.

— Чемпион сообщал про призовые деньги и мобиль.

— Но что-то ведь произошло?

Ветер трепал мои волосы, толкал в грудь, сердце грохотало.

— У Сони есть связь… с Горынычем.

Я — чудовище! Скрипнул зубами, представив, как Соня звала меня, а я не слышал, размахивая мечами в оружейном зале, погруженный в свои чувства. Хотелось врезать себе под дых со всей силы, чтобы согнуться пополам и хватать воздух, словно рыба.

— Предположим, она ощутила зов Горыныча, отсюда вывод, с драконом что-то случилось, — рассуждал Мечислав.

Небо набрякло грязно-серыми тучами, клубясь лохмами над головой. Ветер набирал скорость. Приближалась буря. И тут до меня дошло.

— Она… не умеет контролировать оборот. Обычно он происходил спонтанно в экстремальной ситуации.

И прежде чем раскат грома потряс землю, он грянул в моей душе. Что-то ужасное произошло с Горынычем, Соня искала меня, а я опять подвел её. Разозлился, сбежал, а ведь так хотел быть рядом, смотреть в любимые глаза, обнимать. Почему я раз за разом теряю ее!

— Эрвин, надо идти вниз, — перекрикивая раскаты грома, закричал Мечислав.

Дождь хлынул стеной, он хлестал по лицу, а я не мог сдвинуться с места. Наказание явилось с небес, но легче не стало.

— Пойдем, — закричал он, — ты промокнешь, — Мечислав решительно толкнул меня к винтовой лестнице, заставив идти вниз.

Мы вошли в комнату Мечислава. Княжич ушел переодеться, а я отступил вглубь комнаты и сел в кресло. Если честно, Княжич иногда пугал меня, хотелось отгородиться от него и вернее всего стеной. Мечислав в сухой рубашке вышел из-за ширмы, подал мне полотенце и уселся в кресло напротив. Что-то в лице Мечислава насторожило меня, и я отодвинулся, чтобы увеличить расстояние между нами. На кой ляд мне его забота.

— Я до сих пор люблю Авивию, — сказал Княжич, и я на секунду застыл, вытирая мокрые волосы.

Драконий хвост! Выдал сердечную тайну. А то я слепой! Не понимаю, почему он кинулся по первому зову матери, забыв о собственной семье.

— Я не удивлен, — скомкал мокрое полотенце, не решаясь бросить его не пол.

— Ты не с того начал, Эрвин, но я тебя понимаю. Самоуничижение, стыд — разрушительные чувства. Если ты возведешь вокруг себя темницу, ты станешь ее пленником. Солнце продолжает светить и за грозовыми тучами. Перестань винить себя, сделанного, не воротишь. Чтобы понять, что случилось, надо стать другим, не сильным и злым, а слабым: мягким, текучим, гибким. У тебя в руке Сонин кулон, она носила его, он напитан… чувствами к тебе.

Я исподлобья посмотрел на Мечислава. Хотелось мокрым полотенцем, которое я комкал в руках, запулить ему в лоб.

— Когда-то давно я не сумел удержать свою любовь, не повторяй моих ошибок. Без любви мы теряем часть себя и живем не так, как должны: счастливо и радостно, — Мечислав говорил еще что-то, а я продолжал злиться. Княжич сам сделал выбор, не собираюсь его жалеть. Не стоит передо мной исповедоваться, я грехи не отпускаю.

— Попытайся почувствовать Соню. Мы не знаем, в каком она облике, но суть остается прежней. Расслабься, отпусти себя, потянись ней. Других вариантов нет. Мы не знаем, что делать, какая опасность ей грозит. Если не увидим, где она, не сможем помочь. Это очень важно, Эрвин. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, но именно ты являешься проводником.

Проповедник ушел, а я уставился на кулон. В голову лезли мысли, не дающие сосредоточиться, и чем сильней я желал, тем сильнее меня уводило в сторону от желаемого. Меня трясло, я не мог настроиться, ничего не получалось. Приступ тоски сменился агрессией, угрызения совести, раскаяние, мрачные предчувствия не давали вырваться из пучины отчаяния, ни о какой мягкости и нежности не было и речи. Мое состояние напоминало стальной клинок, которым я хотел бить и резать всех подряд.

Мечислав увидел мое мрачное настроение и пригласил на ужин. В столовой пахло съестным, и, главное, Мечислав разжег очаг. У него была современная плита, но сегодня он предпочел живой огонь. Ничего не спрашивая, Мечислав поставил на стол непритязательный ужин, сваренную в котелке кашу, свежий хлеб, привезенный Климом, ароматное масло и сыр.

— У меня не получается, — сообщил Мечиславу. Он молча разливал травяной отвар с кусочками сушеных ягод.

— У меня ушло несколько лет, чтобы научиться, — ответил Княжич спокойно, — но у нас нет столько времени. Ты должен это сделать сегодня. Я предполагаю, что здесь замешан Верг Хоржак.

— Почему?

— Он не просто так прилетел в Овечечку, кружился над левадой.

— Искал алую драконицу?

— Горыныч его интересовал не меньше. Как и Раструб. Думаю, именно она подослала в Муравку убийц, которые напали на Горыныча с Соней.

— Верг как-то связан с Ильзой?

Мечислав задумчиво смотрел в чашку, вылавливая ложкой распаренные ягоды.

— Он её любовник.

— Ты уверен?

— Бывшая жена Верга — моя супруга.

Новость оказалась сногсшибательной. Некоторые недостающие элементы мозаики легли в общую картину и кое-что прояснили.

— Ты поэтому в Овечечке не вышел к столу, когда он прилетел?

— Я не хотел, чтобы Хоржак меня увидел. Этот человек очень опасен, игра без правил — его кредо. Никаких моральных запретов для него нет. Он, приближенное лицо Тирольда, может делать все, что посчитает нужным. Он защищен должностью. Верг был гонщиком в команде Чернорая, потом стал верховодом этого города. Я хорошо знаю его нравственные принципы. Их не существует.

Не почувствовав вкуса, я проглотил ужин. Чувство опасности накатывало удушающими волнами. Тикали минуты, как будто отмерявшие последние часы жизни. Ощущение тяжести в душе нарастало, я подошел к очагу, пошевелил кочергой затухающий огонь. Он взвился фонтанчиком алых искорок. Алых искр!

— Подбрось поленьев, если хочешь остаться здесь, — сказал Княжич, и я последовал его совету.

Сухие поленья быстро загорелись. Пламя озарило комнату винтажным светом.

— Эрвин, не думай о прошлом, его уже нет. Оно стоит между тобой и ясностью. Если будешь страдать, не сдвинешься ни на шаг. Пространство открыто, если открыт ты сам.

«Это все слова», — хотел бросить Мечиславу, но он уже вышел. Прошлое в прошлом, но оно, как темные тучи, затмевает настоящее. Как мне справиться с этим?

Погрузившись в созерцание, я смотрел в одну точку, пространство превратилось в цветное пятно. Огоньки расплылись перед глазами, увеличились и переместились ближе ко мне. Через некоторое время я почувствовал, что будто бы расширился, слился с огоньками и ощутил их в себе: они потрескивали в моем сердце, прыгали и кружились. Душа желала согреться. Алое пламя танцевало в очаге, я закрыл глаза, впитывая в себя его завораживающее тепло. Моя сущность освободилась из телесных оков, следуя за тонкой нитью в бесконечном древнем мраке. Она искала свою половинку, свое алое пламя.

«Искра», — чуть слышный шепот в темноте. «Искра?» — и бесконечно долгий миг, растянувшийся на целую жизнь. Стало трудно дышать. В мутной пелене возникли какие-то расплывчатые фигуры. Чистым сознанием я прикоснулся к той, к которой стремился, в груди стало горячо, а затем внутри вспыхнул пожар.

Почему птицы выбирают вершины? Почему нежный цветок — чудо? Почему мгновение — это и есть жизнь? Почему любовь всегда права?

Я выбежал к лестнице.

— Мечислав, — горло пересохло, я, словно пьяный потопал вверх, — Мечислав!

Ступеньки путались под ногами, стены наползали на меня, я цеплялся за перила, карабкаясь вверх. Нестерпимая боль не отпускала, я плохо контролировал реальность. Неужели сейчас отключусь?

— Мечислав, — собрав силы, заорал, что есть мочи.

Дверь хлопнула, раздались торопливые шаги. Через минуту Княжич оказался рядом, увидев мое перекошенное от боли лицо, взвалил меня на плечи и потащил в комнату, до которой я уже почти добрался.

Мой плачевный вид не испугал Мечислава, он быстро сориентировался, сгрузил меня на стул и принес воды. Стуча зубами о кружку, я кое-как напился.

— Жгет, — промычал я.

— Это не твоя боль, отдай кулон.

— Нет, — я отрицательно мотнул головой, может я смогу забрать хоть часть боли у Искры.

— Тебе жарко или холодно?

— Горю, — слова царапали горло.

Подхватив меня, Мечислав потащил в душ, открыл холодную воду и прямо в одежде затолкал под ледяной водопад. Ощущение жара постепенно спадало, голова прояснялась. Когда я смог подняться и встать, уперев руки в стену, Мечислав попытался помочь, но я оттолкнул его.

— Это тюрьма, — прохрипел я.

— Для драконов или для людей?

— Не знаю.

— Спроси. Сосредоточься и мысленно задай вопрос.

Я выключил воду, она отвлекала, и опять уселся на пол, так было легче. Представил, что сижу около очага, и сухой жар опаляет мое лицо. «Искра, ты где?» Пространство не шелохнулось, но я увидел серые толстые каменные стены без окон. «Кто тебя пленил?» — послал еще один вопрос. Погрузившись в пустоту, абсолютное «ничто», уронил голову на грудь. Тело стало тяжелым, словно каменная глыба. Я не мог открыть глаза, не мог пошевелить рукой, даже пальцем. Вода, текущая с волос ощущалась чем-то потусторонним.

«Кто враг?»

Некоторое время ничего не происходило. А потом перед мысленным взором появилось грязно серое пятно со сгустками болотной пульсирующей жижи.

«Не понимаю, кто это» — моя настойчивость была удивительной для меня самого. «Ильза?» — пятно вспучилось сильней, выбросив фонтан слизи. «Верг Хоржак?» — еще одно имя улетело во тьму. И в тот же миг на меня глянула злобная морда с провалами вместо глаз. Острые треугольные зубы зверя были готовы наброситься на жертву, чтобы истязать и наслаждаться криками мучения.

От отвращения и страха меня передернуло, я мгновенно вышел из транса, открыл глаза и взглянул на Мечислава.

— Это Калитка. Там Ильза и Верг. Они… они хотят убить Искру — алую драконицу.

— Искру? Она открыла тебе имя?

— Да.

— Ей легче?

— Отпустило вроде.

— Тебя трясет, сможешь подняться?

Я вяло махнул рукой. Мечислав указал мне на халат, висевший на крючке, и вышел. Когда я появился в комнате, Мечислав уже расставлял на столе чайник с отваром, из носика которого струился пар, графин с ледяной воды и кружки. Недвусмысленное приглашение к столу и непрерывная забота заставили меня поморщиться. Его чрезмерная опека казалась излишней.

— Ты знаешь, кто я?

Вопрос Мечислава не удивил. У меня все время было ощущение, что у друга моей матери имеется какая-то тайна. Но сейчас я бы предпочел уклониться от его признаний. Мне хотелось сменить тему, сейчас на первом месте было спасение Сони.

— Неужели дверник? — не удержался от подколки. Это было бы решением проблемы, проникнуть в Калитку и… дальше я не знал, что делать. Всех убить?

Мечислав посмотрел в длинное прямоугольное окно, потом перевел взгляд на меня. Сейчас не время откровений.

— Я твой отец.

После секундной заминки, моя рука потянулась к графину, Мечислав напрягся, следя за мной. Половина ледяной воды из графина вылилась мне на голову. Если честно, я не ожидал. Об измене мужа последней узнает жена, а тут я оказался последним в очереди. Мать мне не сказала! И Соня! Она ведь точно знала! А я всё гадал, что она на меня с Мечиславом исподтишка глазеет?

Вода привела меня в чувство, хотя хотелось зарычать и наговорить гадостей. Но!

Я никого не обвиняю, я спокоен, как цветок лотоса у храма Истины — нежный, ранимый, легкий и слабый, ведь к этому сегодня призывал Мечислав, дикий дракон ему в печенку. Сжав зубы, я молчал, словно скала под палящим солнцем в попытке изобразить немого. Для исцеления душевных травм требуется время, но мне его не дали, момент истины наступил неожиданно.

— Мы с Авивией жили в Чернорае, моем родном городе, и ждали первенца. Неожиданно к нам без предупреждения нагрянул Никандр. У нас с ним произошел тяжелый разговор. Никандр взял с меня клятву беречь жену и ребенка и признался в том, кто он на самом деле. В тот вечер он подарил мне вот этот перстень. Вышнев — старший был чем-то напуган, возможно, предвидя будущее, переживал за судьбу дочери и внука. Скорее всего, нашу беседу подслушал кто-то из слуг и сообщил властям. А потом активно распространились слухи, что я разоблачил своего тестя, — Мечислав угрюмо подался вперед, налил воды и залпом выпил. Было заметно, что прошедшие годы не смягчили давних переживаний, слова давались ему с трудом.

— Первая, кто назвала меня предателем, была моя жена. В тот вечер Авивия заперлась в комнате, она не захотела со мной говорить и ночью сбежала из дома. Тот ужас, что я испытал тогда, трудно передать словами. У Авивии приближался срок родов, а я не смог кинуться вдогонку, потому что утром меня посадили под домашний арест, объявив, что я не могу покинуть Чернорай во время следствия. Сюда через месяц пришло сообщение, что Никандр Вышнев на Высотомере признался в дверничестве, и его послали на Великую Вершину. С меня сняли обвинение в пособничестве, я бросился в Межгорье, где узнал, что Авивия с матерью уехали в неизвестном направлении, а мой ребенок не выжил.

Чтобы закончить рассказ, Мечиславу явно требовалось глотнуть чего-нибудь покрепче, чем водица, но он только звякнул пустым стаканом о столешницу.

— Родной город стал моей могилой. Я не мог находиться там, не мог дышать, не мог тренироваться, не хотел никого видеть, стал подозревать в предательстве всех и каждого. В один ужасный вечер я как то чумы бежал из Чернорая. Тогда мне казалось, что моя жизнь рухнула, и я больше не поднимусь в небо.

— Хочешь выпить? — я налил оставшейся воды из графина, Мечислав вдруг слабо улыбнулся, взгляд его смягчился.

— Я ждал от тебя других слов, — сказал он.

— Учусь быть нежным, — без тени улыбки ответил… отцу. Даже про себя я с трудом произнес это слово, преодолел грань и… осознал неведомое, утолил душевный голод, который, оказывается, у меня был. Отец! Он сидит рядом, и я, в общем-то, неплохо отношусь к этому человеку. Не знаю, смогу ли привыкнуть, что он не чужой дядька, но чувствую, у меня должно получиться. И если он не виноват…

— Клянусь, что сказал правду, — Мечислав, словно прочитал мои мысли, — после доноса, я потерял все. Абсолютно все.

— Значит, это кому-то было выгодно?

— У чемпиона завистников много, но меня никто не шантажировал, денег не требовал, в участок просто подбросили записку, что Никандр — дверник. Я постоянно задавал вопрос, кто это сделал, и однажды ночью, проснулся, ясно осознавая, это Ильза. После случившегося она первая примчалась ко мне со словами сочувствия. Она говорила одно, а глаза блестели от радости, ее слова были насквозь лживы, как и она сама. В тот вечер она не смогла скрыть своих чувств, на самом деле, ей хотелось совсем других игр.

«Ильза любила Мечислава, — отстраненно подумал я, — поэтому ненавидела меня и послала на Великую Вершину. Она знала, чей я сын»

— Раструб разрушила мою семью, полагая, что я кинусь к ней за утешением, но я физически не мог переносить это чудовище: моя душа вопила от ужаса, когда Ильза касалась меня.

— Ты не пытался вести расследование?

— Через пару дней после разоблачения одна из служанок сбежала, даже не попросив расчета. После того, как я снова смог мыслить связно, решил найти ее и нанял для розыска частного сыщика, но поиски окончились неудачей. Не так просто переиграть Ильзу. Это змея в человеческом обличьи.

— Если Искра в Калитке, скорее всего, там же Горыныч.

— Их надо вытащить оттуда.

Верг Хоржак стоял около закрытой пустой клетки, в которой несколько часов назад оставил избитую огненными плетьми алую драконицу.

— А вот это уже интересно, — произнес он и оглянулся на выстроившихся за его спиной охранников Калитки.

Драконы исчезли ночью, сбежали из тюрьмы через открытую крышу. Все до одного.

Побег обнаружили лишь утром. С того самого момента, как Верга подняли с постели, он находился в дурном предчувствии. Оно оправдалось спустя час, когда он прибыл в Калитку. Никогда Верг не верил в сверхъестественные явления, но столкнувшись с ними лицом к лицу, уже не мог отрицать. Недавно Верг очень сильно пожалел, что последнего дверника извели почти двадцать лет назад, не поняв ни его природы, ни его возможностей. Дознаватели не смогли повлиять на него ни силой, ни посулами, доверившись сведениям, который дверник — Никандр Вышнев выдал на Высотомере.

А теперь в Верховии появилась новая головная боль.

Верг Хоржак всеми фибрами души чувствовал присутствие дверника. Только такой человек мог освободить дикарей ночью. Других объяснений не было. Смелый и безрассудный противник, который сильно подставился. И его поимка станет для Верга главной целью. Последние события, встряхнувшие Верховию, взаимосвязаны. Появление девушки с нулевым порогом, возвращение юнцов с Великой Вершины, разрушение Высотомера, смерть юной гонщицы, нападение ее отца на зал старейшин, и как итог, побег драконов из Калитки. Верг распутает эту головоломку, найдет виновных и, главное, извлечет выгоду для себя. Он не будет делиться ни с кем, ни с одним смертным, если это будет ему невыгодно.

Прервав его размышления, в коридор ворвалась Ильза, рванула вдоль решеток камер и зашипела, брызгаясь слюной.

— Надо было убить их! Убить! Я же говорила! Почему их не убили?

В глазах безопасника мелькнула неприкрытая злоба. Бесноватая Ильза раздражала. Она могла повредить делу. Хмуро глянув поверх головы, он посмотрел на вытянувшихся в струнку охранников. Как плохо без Высотомера! Раньше можно без лишних слов проверить всех, а сейчас…

— Все вон, — гаркнул Верг.

Помещение опустело за несколько секунд. В тишине, нарушаемой только прерывистым дыханием Ильзы, думалось легче.

— Это дверник, и он каким-то образом связан с драконами, — сказал Верг, глядя на Ильзу, чтобы заставить ее думать, — кто это может быть?

— Девчонка, — выплюнула Раструб, — и этот безродный Вышнев, внук дверника Никандра Вышнева.

— Есть еще варианты? Мне нужны имена всех возможных кандидатов.

В гулком коридоре отчетливо послышался лающий злобный смех Раструб, она поняла, на кого намекает безопасник.

— Все, кто связан с этими двумя. Ну, и папаша этого щенка — Мечислав Княжич. Тебя, понимаю, интересует именно он. До сих пор скрипишь зубами по ночам?

Тяжелый взгляд Верга ничуть не испугал Ильзу, она скривила губы в презрительной ухмылке. Сколько лет прошло с тех пор, как между соперниками разгорелась борьба, и до сих пор Верг Хоржак не смог отыграться.

— Ильза, — вкрадчиво начал безопасник, — из-за твоей необузданной натуры мы потеряли Высотомер. Без него расследования проходят в адских условиях. А ты при этом неудачно шутишь. Если ничем не можешь помочь делу, — уже не сдерживаясь, рявкнул во все горло, — выметайся отсюда.

В то же мгновение почти без замаха Ильза влепила безопаснику увесистую пощечину, он схватил ее руку и заломил за спину. Раструб выгнулась от боли и со всей силы ударила Верга каблуком в голень, и следом затылком в подбородок. Хоржак отпустил Ильзу, она вмиг развернулась, выхватила из-под куртки кинжал и наставила на безопасника. В молчании противники, тяжело дыша, смотрели друг на друга.

— Сволочь, — прошипела Ильза.

— Истеричка, — ответил Хоржак, но его взгляд странным образом поплыл. Обманным движением он выбил кинжал у Ильзы, спеленал жестким капканом рук и впился в губы грубым поцелуем. Когда воздух в лёгких закончился, Раструб оттолкнула Верга.

— Ненавижу, — огрызнулась она.

— В этом вся прелесть, — сказал Верг. — Нам можно быть настоящими.

Зарычав, как разъяренная фурия, Ильза бросилась на безопасника, разорвав на нем рубашку, всадив острые ногти в обнаженные плечи. Два тела, два чудовища сплелись в исступленной неистовой борьбе. Их нестерпимый голод разбудил низменные инстинкты. Они вцепились друг в друга, вожделея заполнить душевную пустоту, заменить ее безумной плотской страстью. Дикой похотливой кошкой Ильза извивалась в руках Верга, который с гортанным рыком терзал её гибкое тело. В каменном коридоре тюрьмы они пытались забыться в яростной животной страсти, утонуть в ощущениях порочных желаний, но как только сладостный пик сотряс их тела и конвульсии стихли, любовники отстранились друг от друга. Краткий миг удовольствия закончился, пожар плоти утих, реальность стала прежней.

— Тупое животное, — проворчала Ильза, поправляя одежду.

В глазах Верга погас дурной огонь, он натянул штаны, заправив в них порванную рубашку.

— Не трать яд, — ответил спокойно, — пригодится.

В конце коридора загрохотали шаги, из-за поворота вывернул охранник. Увидев безопасника, резко затормозил. Тяжелый взгляд Верга пригвоздил его к месту.

— Там… посетитель у начальника, он послал сообщить, — пробормотал он испуганно.

— Сейчас выйдем, — рыкнул Верг, и служивого будто смыло приливной волной.

Хоржак и Раструб переглянулись. Какая-то птичка все-таки прилетела в расставленный силок.

Войдя в кабинет начальника Калитки, Верг от неожиданности присвистнул. На хлипком стуле восседал Веригла Могучий. Начальник тюрьмы, нервно косил, перебегая взглядом с посетителя на безопасника. Веригла оглянулся.

— Какая встреча, ты и в Калитку влез? — пробасил Могучий, смерив Верга взглядом с головы до ног.

Эти двое были знакомы давно, обстоятельства их встречи не способствовали приятельским отношениям. С тех пор, как они столкнулись впервые, открыто выказывали друг к другу взаимную неприязнь.

— У меня дела по всей Верховии, — нейтральным тоном сообщил Верг. — Что занесло сюда капитана команды Мирограда? — почти вежливо поинтересовался Хоржак.

— С тобой дел не имею, — сказал Веригла, — и впредь не планирую.

Хоржак злобно окинул взглядом широкий разворот плеч гонщика и его пудовые кулаки.

— Без меня вопрос не решишь, — с трудом сохраняя спокойствие, проговорил Хоржак.

Начальник Калитки согласно закачал головой как игрушечный болванчик, Веригла, глядя на него, не торопился с ответом.

— Пошел ты, — сказал он, — в драконью пустошь, благодетель.

Веригла Могучий встал, заняв собой, как будто половину кабинета, плечом оттолкнул Верга и двинулся на выход.

Глава тюрьмы заерзал на месте, но Хоржак одним взглядом пригвоздил его к стулу, призвав к молчанию.

— Ублюдок, — бросил Могучему в спину Хоржак.

В ответ на его слова Веригла сплюнул и вышел.

Через минуту в кабинет ворвалась Ильза.

— Что он хотел?

— Дикаря хотел присмотреть для дрессировки, — пролепетал взмокший до трусов начальник Калитки.

— Что ты ответил?

— Я не решаю этот вопрос, — вытирая заливавший глаза пот, сказал подчиненный.

Ильза жестом указала начальнику тюрьмы выйти вон, что он и сделал с явным облегчением.

— Я велела проследить за ним, — сказала Раструб, — появление Вериглы не может быть случайностью.

— Сто процентов, хотя я не ожидал встретить его. Про побег он не знал, поэтому примчался спасать драконов.

— Что мы имеем? — Ильза глянула в окно.

— Имеем еще одного члена шайки. Но главное, у нас есть неуловимый дверник, каким-то образом связанный с драконами. В зале старейшин, как твердят очевидцы, была настоящая драконица. Её призвал дверник, он же открыл ей портал в зал Светозара.

— Невероятная версия, — Ильза прищурилась, — драконы не настолько разумны, тем более дикие.

— Ты много знаешь о разумности драконов? — спросил Верг, — долго изучала дикарей?

В ответ глава Меры ядовито скривилась.

— Я говорила, надо было их прикончить!

— И потерять зацепку, милая. Игра только начинается.

Мрачный Веригла Могучий, не торопясь, шел через двор тюрьмы. Просьбу Мечислава ему выполнить не удалось, драконов он не увидел, хотя Мечислав предупреждал, что вряд ли ему это удастся. То, что начальник тюрьмы трясся от страха, весь облившись потом, означало одно, в тюрьме произошло что-то чрезвычайное. Веригле срочно требовалось узнать, что именно. Подходя к воротам тюрьмы, он сжал в пальцах увесистый золотой тин.

Затянутый в форму охранник хмуро встретил Вериглу, но его взгляд быстро скользнул к монете. Охранник занервничал, Веригла же сохранял невозмутимость. Проходя мимо, он незаметным движением переместил золотой в карман служивого. Охранник судорожно вздохнул, не сумев сдержать эмоций.

— Почему здесь безопасник? — сквозь зубы процедил Веригла, стоя спиной к стражнику у двери, врезанной прямо в ворота.

— Ночью сбежали все драконы.

— Сколько их было? — чуть повернув голову, спросил Веригла.

— Три дикаря и два новых.