Искушение

Сон оборвался на самом интересном.

Жены рядом не было, дверь в комнату была открыта.

Он прислушался; из ванны едва слышался шелест душа. Закрыв глаза, прокручивал фрагменты сна: торчащий и твёрдый, как камень, член, недвусмысленно говорил о его содержании.

Он ещё раз прислушался к шелесту воды в ванне и, обхватив и, сжимая член правой рукой, стал дрочить. Левой, захватив яйца, мял их, вызывая ещё большее возбуждение, торчащего, как палка, члена.

Телефон жены вернул из грёз в реальность.

Встал, обернувшись покрывалом и, взяв телефон, снова лёг: — алло?

— Митя… — в голосе слышалась лёгкая растерянность, — а Тани дома нету?

— Здравствуйте, Ксения Аркадьевна. Нет, она дома — продолжая дрочить, держал телефон в левой руке.

— Митя, я с дачи, набрала малины ведёрко, возьмёте?

Дыхание становилось прерывистым, и он перестал дрочить, чувствуя, что вот-вот сольёт.

— Да, возьмём, Ксения Аркадьевна.

— Митя, я с остановки, минут через пять буду.

— Хорошо, Ксения Аркадьевна.

Вошла жена, обёрнутая красным махровым полотенцем — Кто звонил?

— Ксения Аркадьевна, ягоды несёт. Наверное, уже к подъезду подошла.

— Руку вытащи из-под одеяла, а то оторву по локоть — и, размотав полотенце и, встав перед зеркалом, стала сушить волосы.

Через минуту, повесив полотенце на ручку двери, натянула платье и, выйдя в прихожую и, расчёсываясь перед зеркалом, прислушивалась к звукам в подъезде.

Услышав, как дёргаются двери лифта, взяла ключ и открыла дверь, не дожидаясь звонка: — Здравствуйте, Ксения Аркадьевна.

— Здравствуй, Танечка. Вот, малины с утра набрала.

— Ой, Ксения Аркадьевна, так неудобно, Вы бы позвонили, Митя к вам пришёл бы.

— А я позвонила на твой номер, а взял Ми… — она осеклась и уставилась на, вышедшего в прихожую, Митю.

Таня оглянулась: муж в шортах, стоял, держа футболку в левой руке.

Таня повернулась к Ксении Аркадьевне, но её застывшие глаза и, расширяющиеся зрачки, заставили снова обернуться, проследив траекторию взгляда женщины; у мужа выпирал член, оттопыривая шорты.

Таня улыбнулась ему, скосив глаза вниз — к шортам и, сразу же, метнув взгляд к дверям комнаты: Митя повернулся и шагнул в комнату.

— Пройдёте, Ксения Аркадьевна? Я освобожу ведёрко.

— Да, Танечка, отдашь ведёрко по..

Таня обернулась: муж стоял в прихожей, держа футболку в правой руке. Она опустила взгляд и ей показалось, что член выпирает ещё заметнее. Скривив губы в улыбке и, обращаясь к Ксении Аркадьевне, она шагнула вбок, пытаясь заслонить мужа.

Но, Ксения Аркадьевна, застывшим взглядом, не мигая, смотрела на торчащий член Мити, через её плечо.

Таня обернулась и повторила жест глазами: Митя снова зашёл в комнату.

— Сколько я вам должна, Ксения Аркадьевна, сколько здесь килограмм?

— Ой, Таня, по чём малину сейчас продают? Ну, давай 100 рублей за кило? Ведёрко пятилитровое, я набирала с верхом, но она усела, четыре с половиной ки..

Таня обернулась: муж, уже в футболке, стоял в прихожей. Член заметно оттопыривал футболку.

— Ну, чего тебе, Митя?

— Здравствуйте, Ксения Аркадьевна. Я, поздороваться хотел — Митя улыбнулся женщинам и вернулся в комнату.

Пересыпав и, убрав ягоды в холодильник, она зашла в комнату.

Муж заправлял кровать.

— Митя, ты что?! У тебя же стоял, и она видела, что он стоит! А ты ещё, как специально, три раза выходил!

— Да, ну, не видела она.

— Видела, видела — Таня улыбалась — она даже говорить не могла. Я же шагнула, чтобы она не видела, а она, всё равно, через моё плечо пялилась.

Он заправлял кровать, пряча от жены улыбку.

Она, вдруг, сдёрнула с него шорты и, обхватив сзади и, щупая член и яйца, толкнула на кровать и, упав вместе с ним и на него, стала елозить по голой жопе лобком.

Он попытался повернуться.

— Лежи так и не шевелись.

— Ты что делаешь?! — его разбирал смех.

— То самое — она тоже смеялась, продолжая елозить.

— А куда? — он уже не сдерживал смех, задыхаясь.

— Туда.

— Куда, туда?

— Ну, туда, туда.

— В жопу?! А чем? — и он стал двигаться навстречу её движениям.

— Голубятня — она уже не могла двигаться, давясь смехом.

Он вывернулся и, скользнув ладонями к ягодицам, притянул её, задирая платье.

Сжимая ноги и упираясь в грудь мужа, смеясь и задыхаясь, Таня пыталась вырваться из его объятий, но он прижимал её сильнее, подтягивая выше и направляя член между ног.

— Отпусти!

— Нет, я хочу, сильно хочу.

— А я не хочу! Отпусти, мне на работу.

— Митя, продолжая сжимать жену, пытался коленом раздвинуть её ноги.

— Мне больно — она уже не смеялась — отпусти, опять синяки будут. Считаю до одного — зелёные глаза потемнели.

Он разбросил руки, и она встала, оттолкнувшись от его груди.

Член стоял, задрав головку, яйца поджались. Она наклонилась и, обхватив член пальчиками, поцеловала.

— Ещё раз! Я не видел, как ты целовала его.

— Она наклонилась и, захватив и, сдавливая яйца, скосив глаза, поцеловала головку, засасывая.

— Ещё! Сильно приятно.

— Хватит! Одень шорты, умойся, побрейся и иди завтракай. Малину помой, если будешь есть. Приду, сварю варенье.

Ксения Аркадьевна мылась под душем, а перед глазами стоял Митя с оттопырившимися шортами. Она почувствовала, как краска стыда заливает лицо; её обожгла догадка — они еблись, когда она позвонила. Стало понятно, почему телефон взял Митя, а не Таня, и почему он говорил с придыханием, и почему у него стоял, когда он вышел в прихожую. Её снова обожгло стыдом от мысли — а Митя разве не чувствовал, что у него стоит?

Она отдёрнула руку, заметив, что ласкает губы, касаясь клитора.

Завернувшись в полотенце и, сидя на диване, вспоминала мужа, умершего пятнадцать лет назад. Он пил и бил её и, допившись до белой горячки, умер во сне. Она вспомнила, как тихо радовалась тому, что он её больше не бьёт, не ругает грязными бранными словами; тому, что не нужно больше стирать обоссанные штаны, обоссанное и даже обосранное, постельное бельё, не нужно мыть за ним блевотину на кухне и в спальне..

Она опустила глаза — правая рука, зажатая между ног, вызывала в памяти забытые ощущения.

Ксения Аркадьевна вздохнула и, сцепив руки на коленях, снова погрузилась в воспоминания. У дочерей с мужьями не заладилось и она, помогая им растить внука и внучку, в заботах и хлопотах не заметила, как подступила старость. Она горько усмехнулась: мужчине так и не нашлось ни места, ни времени в её жизни после смерти мужа.

Одевшись в халат и, повесив на балконе полотенце, прошла на кухню и включила чайник. Достала молоко из холодильника, нарезала хлеб и сыр, набрала в вазочку варенья из виктории, села за стол и задумалась, вспоминая, как познакомилась с Таней и Митей.

В конце 90-х она работала в магазине уборщицей. Митя работал в этом же магазине грузчиком. Увидев его в первый раз, Ксения слегка растерялась: Митя явно не вписывался в коллектив. Ей даже показалось, что он случайно зашёл в магазин через дебаркадер: ещё не было 9 часов, а магазин открывался в 9 утра. Но Митя прошёл к холодильнику и, открыв дверь, стал выносить цветы в вазах, которые торговка-армянка убирала на ночь, чтобы не задохнулись: ночи в июне были душные.

Электрик Васильич, рассказал, когда она спросила у него про Митю, что Митя инженер, конструктор и грузчиком устроился работать, потому что зарплату платили, хоть и небольшую, но вовремя и без задержки; а на заводе, где он работал перед тем, как устроиться в магазин, зарплату, хоть и побольше, задерживали аж семь месяцев!

— До чего, сука, Эльцин, страну довёл — сокрушался Васильич, — да разве работал бы я в магазине.

— Васильич, а тебе не показалось, он на артиста похож.

— Может и похож. Мы все в этой жизни артисты — философски изрёк Васильич и, подорвавшись, с масленой улыбкой на лице, поспешил, ссутулившись и ужавшись, навстречу хозяину магазина, протягивая обе руки для приветствия.

Она почему-то стеснялась обратиться к Мите за помощью, когда нужно было набрать воды в туалете: женский туалет закрывали на ключ и за ним нужно было подниматься на второй этаж в бухгалтерию. Но, Митя, сам, предложил помощь, увидев её с пустым ведром и шваброй, рядом с мужским туалетом.

А с Таней она познакомилась уже после того, как Митя, уволился из магазина.

По возрасту, Таня была ровесницей её младшей, к тому же оказалось, что они землячки и, даже, из одной деревни.

С Таней было легко общаться; в отличие от большинства женщин, работавших в магазине, она не была болтлива, и никогда не говорила за глаза о других.

Она вспомнила про чай, когда зателенькал сотовый.

— Ба, ты уже дома?

— Да, Юленька, чай пью, — она взяла чайник и залила пакетик в кружке кипятком.

— Ба, я щас поднимусь, мы с Андреем у подъезда.

Она добавила в чай молока и, встав из-за стола, достала ещё две чашки и поставила на стол.

Тренькнул звонок и она, открыв дверь и, впустив внучку, приобняла и чмокнула её.

— А Андрей?

— Ба, да мы щас на дачу съездим, ягод хотели набрать. Ты нам оставила? Мама говорила картошку надо окучить.

— Да я уж окучила.

— Ба, ну мама же просила тебя, мы бы сами.

— Ой, да там картошки то, полсотки. Я за полчаса управилась, да и не жарко с утра. Когда поженитесь?

— Ба, ну, мы как бы женаты, гражданским браком.

— Это не гражданский брак, это сожительство — Ксения поджала губы.

— Ну, а муж и жена чем занимаются? Тоже сожительствуют, только со свидетельством.

— Чай будешь?

Юлька мотнула головой и, выйдя из кухни, зашла в туалет. Через минуту зашумела вода в унитазе и Юлька, выйдя из туалета, зашла в ванну.

— Ну ладно, ба, — Юлька улыбалась — я побежала — и, махнув рукой, пошла в прихожую.

Щёлкнул замок, скрипнула дверь и неслышно закрылась; ожил лифт, с лязганьем открылись и закрылись двери и лифт пошёл вниз, унося шум и Юльку.

Ксения сидела и смотрела в окно. И вдруг поймала себя на мысли, что вспоминает Митю, с его, бесстыдно торчащим членом. Она попыталась думать о Юльке, но перед глазами возникал Митя: «Я поздороваться хотел». Она усмехнулась и встряхнула головой, но подсознание, с упорством маньяка, подсовывало Митю. Она ужаснулась, осознав, что мысленно пытается снять с Мити шорты, чтобы увидеть его. Но шорты не снимались, распаляя воображение.

Таня лежала на кровати, в ногах у неё сидел Митя и, держа на коленях Танины ноги, пилкой подчищал ногти. По телевизору шли новости, после которых, должны были показать очередную серию «Великолепного века».

Митя отложил пилку и стал массировать пальчики и стопы ног жены.

— Боже, твои руки — Таня смотрела на Митю с улыбкой блаженства на губах, в глазах блестели слёзы.

Митя улыбнулся и, склонившись к ногам, стал осторожно, ногтём, теребить заусенец на среднем пальчике левой ноги. Стараясь не оторвать, чтобы не было крови, двигал заусенец подушечкой пальца и прицарапывал ногтём.

Рот наполнялся слюной, и Таня сглотнула, открыв глаза: — чуть слюной не захлебнулась, так приятно..

— Где приятно?

— Здесь и здесь — Таня коснулась рукой низа живота и груди.

— А где сначала?

— Там — она показала глазами на живот.

— А, там, где? — он положил руку на живот и медленно повёл вниз, задержав на лобке.

Она качала головой.

Митя сдвинул ночнушку и, пальцами сжав губы, стал мять их.

— Наглёоож! — Таня выключила телевизор и, отложив пульт, закрыла глаза.

Митя ласкал пальцами губы, раздвигая и погружая указательный, во влагалище.

Таня, взяв, его руку, своими, прижала к промежности и сдавила ногами.

Левой рукой, Митя потянул лямку ночнушки, оголив грудь и захватив, мял её, касаясь сосков ладонью.

Таня отпустила его руку, раздвинула ноги — Иди ко мне… свет выключи..

— Зачем выключать, я хочу смотреть на тебя.

— За тридцать лет не насмотрелся, выключай.

Митя привстал, и потянулся к выключателю, правой рукой прикрывая член.

Таня хмыкнула — Чё ты прячешь? Я всё равно вижу его, даже когда ты одетый. Тебе как, коровкой сзади или спереди?

Он лёг на неё.

— Ты раздавишь меня.

Митя опёрся на локти.

— Ты весь дрожишь, как будто в первый раз. Тридцать лет трахаешь, неужели не привык? — Таня гладила его спину, — дай я ноги разведу.

— Не надо.

— Ты мне губы зажуёшь.

Митя отодвинулся, и Таня развела, сжатые в коленях, ноги.

Он опустился, ткнувшись в губы головкой.

— Дай я сама — и она, придерживая и, направляя член правой, левой раздвинула губы.

Митя медленно опустился, погружая член во влагалище.

— Хорошо?

— Горячая и влажная — и он, также, медленно, двинулся назад.

— Ты зачем вытащил его?!

Но, Митя, уже опустился, погрузив член во влагалище.

Головка коснулась какой-то точки и от этого прикосновения кольнуло кончики пальцев и Таня, станом, выгнулась навстречу, приподнимая себя и Митю.

— Аааа — второе прикосновение вырвало стон из её груди.

Митя улыбался, наблюдая за лицом жены: у Тани были закрыты глаза и губы кривились, как от боли.

Впиваясь пальцами в ягодицы, она прижимала его к лобку и удерживала, подчиняя своему ритму, и нежно поглаживала, когда он двигался не нарушая ритма.

— Давай сзади — Таня открыла глаза.

Митя встал на колени, и Таня повернулась и легла на живот, приподняв попу.

Опираясь левой рукой, пальцами правой раздвинул губы, направляя член во влагалище.

— Ой! Ниже, ты в мочевой тычешь.

Он сдвинулся — Даа, так хорошо, даа.

Головка тыкала в точку, и Таня, выгибаясь и приподнимая попу, усиливала наслаждение.

— Рукой.

Митя протиснул правую руку под её живот и, нащупав клитор, ласкал его круговыми движениями пальца — аа… аа… аа.

От её стонов рот самопроизвольно растягивался в улыбку.

— Ты кончил?

— Нет.

— Мне показалось ты сливаешь… аа… аа… ещё.

Митя вытащил правую руку из-под её живота и двигался резко, засаживая член и ускоряя темп.

Таня задыхалась, хватая ртом воздух и не могла вдохнуть. Яркими вспышками нахлынул оргазм; из груди вырвался хриплый, протяжный стон и она обмякла и затихла.

Митя продолжал ебать жену, доводя себя и, застонав от наслаждения, весь содрогнулся, когда сперма, пульсирующими толчками излилась во влагалище.

Ксения Аркадьевна смотрела по телевизору очередную серию «Великолепного века».

Она пыталась сосредоточиться на сюжете, но не смогла и, выключив телевизор, встала и разобрав диван и, застелив постель, пошла в туалет.

Сидя на унитазе поймала себя на мысли, что пытается представить, как Митя делает это: как писает, как какает.

— Да что за наваждение?! — тряхнула она головой и, оторвав от рулона кусок бумаги, приложила к губам и, закрыв крышку, спустила воду.

Она долго ворочалась и всё никак не могла заснуть. Закрывала глаза и видела Митю в шортах, с футболкой в руке: «я хотел поздороваться»…

.. Обнажённый мужчина стоял к ней спиной, а на его торчащем, длинном и толстом как хобот члене, сидели две жопастые и грудастые рыжеволосые девки. Их ноги болтались в воздухе.

Крайняя девка схватила Ксению за руку и, соскочив с члена, визгнула: — Садись!

Ксения оседлала член, заметив, что у девок нет лиц и не удивившись этому.

Соскочившая девка встала раком и раздвинув ягодицы пятилась пытаясь насадиться на член, но не смогла.

— Помоги — визгнула она и Ксения, обхватив член направила его в… на этот раз она удивилась: у девки была только одна дырка: — а как же? — не успела…она подумать — у дырки появились губы и рыжие завитушки волос, и девка с визгом натянулась. В следующее мгновение вместо пизды обрисовался анус и, тужась и краснея ягодицами, девка выдавливала из себя член, словно говно.

— Еби — визгнула девка — и Ксения, сжав её бёдра, стала натягивать девку. Задняя девка сжимала бёдра Ксении и елозила её по члену, а её бёдра сжимал он и тоже елозил.

Раздвинувшейся вульвой и промежностью Ксения чувствовала упругую бугорчатость вен, а ляжками, атласную нежность кожи, скользящего между ног члена.

Они втроём ощутили, как он содрогнулся, и услышали, как по уретре с шумом запульсировала и потекла из ушей девки и выдавливалась из, не то жопы, не то пизды, сперма.

Ксения проснулась. Простынь под нею была мокрой. Она сдвинулась и тут же снова заснула. Остаток ночи спала без снов.

Проснувшись утром, Ксения Аркадьевна почувствовала боль в лобке и зуд клитора. Вдобавок к этому, она хотела: хотела мужчину. Зуд клитора не давал возможности сосредоточиться и она, раздвинув ноги, стала тереть его пальцами левой руки. Через некоторое время зуд прошёл, и она, встав с постели и, заправив диван, пошла в туалет.

Сидя на унитазе, вспомнила Митю и, желание мужчины и образ, слились в одно.

Звонил телефон и она, поспешно смыв, вышла из туалета.

— Алло.

— Мама, ты уже встала?

— Да, Маша.

— Мам, Юлька с Андреем вчера ягод набрали, ты будешь варить варенье?

— Нет, Маша, ешьте и варите варенье, я себе ещё наберу.

— Ну, ладно мам, мне на работу сегодня, как ты?

— Да всё нормально, голова только прибаливает.

— Ты выпей что-нибудь от головы, да приляг, полежи; погода вон меняется, опять жара будет.

— Ладно, мам, пока.

— Пока, Маша.

Днём зуд не донимал, но Митя из головы не выходил и желание не ослабевало.

Ночью приснился Митя. Он снял шорты и, обхватив её сзади, мял груди и тыкал торчащим членом между ягодиц. Головка тыкалась в анус, соскальзывая в промежность. Она нагибалась, раздвигая ноги и вертела жопой. Но, Митя, надев шорты, уходил.

Ксения просыпалась с ощущением его ладоней на грудях и бёдрах и тут же засыпала.

Сон повторялся, обрываясь на одном и том же, и она просыпалась неудовлетворённая. Утром болел лобок, зудился клитор, и она мастурбировала, пока зуд не стихал. Желание мужчины, желание Мити с утра было очень сильным, но днём она забывалась, занятая по дому. Вечером долго не могла заснуть и, мучаясь бессонницей, ворочалась и потела.

Утром третьего дня проснулась и встала рано, собираясь на дачу. Накануне позвонила Юльке и договорилась, чтобы Андрей приехал за ней.

Собрав ягоду и огурцы и, дождавшись Андрея, вернулась с ним в город. Он высадил её на остановке; сама попросила.

Она глянула на часы: начало девятого, и позвонила Тане.

Митя на работу уходил рано. Таня просыпалась, когда щёлкал замок в двери. Она перекатывалась со своего места на Митино и погружалась в блаженство. Много раз она пыталась понять, что происходит, но не находила объяснения. Было ощущение, что Митя ушёл не весь и то, что оставалось на его месте, обволакивало её, словно кокон. Она впадала в состояние безмятежности и засыпала, а проснувшись, не хотела вставать, казалось, что она внутри Мити, так было хорошо.

Но в эту среду понежиться не удалось, разбудил телефон.

Звонила Ксения Аркадьевна.

— Да, Ксения Аркадьевна, здравствуйте …

— Нет, он на работе …

— Да, возьму …

— Да, заходите.

Таня встала и, надев халат, заправила кровать. Приготовила деньги и, глянув в зеркало вышла в прихожую. На площадке лязгнул дверями лифт и Таня открыла дверь:

— Здравствуйте — Таня с удивлением взглянула на Ксению Аркадьевну; под глазами чёрные круги, лицо осунулось.

— Что с вами?

— Здравствуй, Танечка — Ксения Аркадьевна вошла, и Таня закрыла дверь.

— Проходите, Ксения Аркадьевна — и Таня пошла на кухню.

— Я сейчас пересыплю малину в тазик и отдам ведёрко.

— Вы садитесь, чай попьём.

Ксения присела к столу — Он у меня из головы не выходит, Таня.

Таня напряглась, в голосе был надрыв: — Кто, Ксения Аркадьевна?

— Митя — в голосе была обречённость.

Таня повернулась — Ксения Аркадьевна, вы его извините, не знаю, что на него нашло, мне так стыдно.

— Да какой стыд, Таня?! И время другое и нравы, и мы изменились. Он тебе изменяет?

— Нет — Таня была слегка ошарашена, такого поворота она не ожидала.

— Сколько Мите лет?

— 56 скоро..

— А мне уже 78, и 15 лет как муж умер, и за эти 15 лет у меня ни разу не было мужчины.

У Ксении по щекам текли слёзы. В одно мгновение Таня пережила всю гамму чувств, противоречий и страстей, раздирающих плоть и мучающих душу женщины, и чуть сама не заплакала.

— Танюша, дай Митю, ну, к кому мне ещё обратиться — и она заплакала уткнувшись в ладони.

Митя пришёл в шесть часов вечера, как всегда.

Таня встретила его в прихожей: — сходишь к Ксении Аркадьевне?

— Чё у неё, опять протекает? — пару раз Митя менял у неё прокладки в кранах на кухне и в ванне.

— Хм, протекает..

Мите не понравилось, как она на него смотрела, — «Оценивающе, что ли?»

— Где?

— Хм, течка у неё.

Митя растянул губы в улыбке, но Таня, всё так же, смотрела на него.

— Нет, ну по правде, что там у неё? Мне же инструменты нужны.

— Твой инструмент при тебе. Трахнуть её надо.

Митя пытался улыбнуться, но не получилось; он, наконец, понял, как, она, на него смотрела.

— Тань?

— Да ничего. Продала я тебя за три литра малины и пару кило огурцов. Истерика у неё, на сексуальной почве. Сам виноват, не хрен было высовываться со своим членом. Иди отрабатывай; хоть какая-то польза от тебя будет, да мож ко мне сёдня не будешь приставать.

Таня улыбалась, и Митя понял, это не розыгрыш.

— Ну, и чё стоишь? Иди, она ждёт тебя. Да не буду я ревновать. К кому? Она же в матери тебе годиться, на 22 года старше. Если б ты к какой-то бабе, да утайкой.

— Приходила она сегодня с утра, поспать не дала, рассказала про своё замужество. Жалко мне её стало. Ну, а чё? Убудет от меня, или от тебя, если ты её трахнешь?

Митя стоял в нерешительности.

— Да, иди, иди, попробуй, как это на стороне — Таня опять улыбалась, — да не перестарайся, палку бросишь, и домой. И презерватив возьми, где они у тебя?

Таня зашла в комнату и, открыв Митин шкафчик и, порывшись, достала пачку и оторвала два.

— Подойдя к Мите, засунула презервативы в карман брюк.

— Два то за чем?

— Ну, кто знает? Вдруг порвётся. Всё, иди. Подожди, позвоню ей, — и Таня вернулась в комнату.

— Ало, Ксения Аркадьевна? Ну, придёт он сейчас.

…

— Да куда он денется?

…

— Согласен он, согласен.

…

— Хорошо. Всё, он идёт.

Она вышла в прихожую.

— Тань, это розыгрыш?

— Нет, это не розыгрыш. У неё действительно истерика. Ты бы видел её; вся с лица сошла, круги под глазами. Иди уже, лекарь! Лечи.

И, Митя, пошёл.

…

Выйдя из подъезда, понял, что забыл телефон — «а вдруг Таня позвонит» — но возвращаться не стал, «если это розыгрыш, то он сразу поймёт, как только придёт к Ксении Аркадьевне. А если не розыгрыш?!» Митя боялся отпускать свои мысли, дать волю фантазии; его порно фантазии, когда он мастурбировал, заходили слишком далеко.

Он подошёл к подъезду и, поднявшись по ступенькам, набрал номер квартиры на табло домофона. Никто не отвечал. Митя смотрел на цифры и начинал думать, что всё на этом и кончилось.

«Ааа, я же свою набрал» — и, нажав сброс, набрал снова; пальцы подрагивали и внутри нарастал озноб; Митя знал, что это означает.

Домофон затрещал, как старый…радиоприёмник, тщетно пытающийся поймать волну и спросил, срывающимся голосом: — Кто там?

Митя молчал, всё ещё на что-то надеясь..

— Митя, это ты?

…

— Митя..

— Я, Ксения Аркадьевна — он попытался вдохнуть полной грудью и не смог.

Домофон запиликал, мигая красной лампочкой, и Митя открыл дверь.

Она жила на седьмом этаже, и он пошёл пешком. На лифте было бы слышно, как он приехал, а Мите почему-то не хотелось, чтобы она ожидала его, приоткрыв дверь.

… пятый… шестой… сердце колотилось и его удары отдавались в висках через раз.. седьмой… она ждала его, приоткрыв дверь.

Она ждала его, приоткрыв дверь.

— Здравствуйте — голос просел, он так и не смог вдохнуть полной грудью.

Она раскрыла дверь, пропуская его.

Он шагнул в прихожую.

Она закрыла дверь и отступила на два шага.

Митя разулся и взглянул прямо в глаза Ксении Аркадьевне.

Она пыталась улыбнуться, но рот кривился и губы вздрагивали.

На ней был халат и носки. Халат был запахнут, и она поддерживала его левой, захватив в кулак и прижимая к груди, а правой, теребила тесёмку.

Митя шагнул к ней, и она испуганно отшатнулась, выставив руки.

Под халатом ничего не было. Колыхнулись груди, удивив своей полнотой и чёрный треугольник между ног притягивал взгляд, как магнит.

Митя сделал ещё один шаг — она стояла, не скрывая наготу.

Митя, раздвинув полы халата, скинул его с плеч и, накрыв груди ладонями, мял их, стараясь причинить боль. Она терпела молча, с безвольно опущенными руками.

Он поднял руки на её плечи и, сдвинув левую к затылку, наклонил её голову, одновременно, правой, нажимая на плечо.

Она покорно встала на колени.

Митя расстегнул ремень, потом вжикнул молнию, расстегнул пуговицу — Снимай.

Она стянула с него брюки, а потом и плавки. Торчащий член ткнулся в лицо. Он переступил и отодвинул, снятое, левой ногой. Держа её голову руками, упёрся головкой в губы; они были горячие и сухие. Раздвигая головкой губы проник в рот. Она шевельнула языком, пытаясь лизнуть его. Митя снял с себя футболку и снова обхватив её голову стал двигать ею проталкивая головку к горлу. Она подняла руки и держалась за его ягодицы.

Когда она смогла заглотить, преодолев рвотный инстинкт, он притянул голову к животу и прижал, удерживая.

Прошло с полминуты и она, задыхаясь и упираясь кулачками в его бёдра, и напрягаясь, пыталась отстраниться, но он с силой удерживал её, пока не опали руки и она, теряя сознание, сползла на пол.

Митя перевернул её на живот и, встав над ней на колени прижал головку к анусу. Рот был полон слюны, и он, отстранившись и склонившись, выпустил слюну в ложбинку и, тычась головкой, размазывал слюну стараясь попасть в анус. Когда головка проскользнула в анус он резким движением погрузил член в жопу.

Она вскрикнула, очнувшись, и забилась в истерике, но не сопротивлялась и не вырывалась, а только извивалась, содрогаясь всем телом и хрипло, со стоном, дышала.

Митя ебал её в жопу и, усиливая наслаждение, сжимал и раздвигал пальцами ягодицы.

Он застонал в голос, не сдерживаясь, когда изливалась сперма.

Вытащив член из жопы не успел отстраниться, как она, выгнувшись, выплеснула содержимое прямой кишки, забрызгав его живот, пах и бёдра.

Он смотрел на желтоватые потёки каловых масс, с жирно поблёскивающими сгустками спермы, на расплывающееся пятно мочи под её животом, на её заляпанные ягодицы и промежность, и улыбался.

Митя был осведомлён в сексопатологии, прочитав, несколько лет назад, книгу, известного в Советском Союзе сексопатолога, и даже знал, как называется то, что сделала Ксения, завершив половой акт — спастическим отделением экскрементов.

Это не было нормой — это была патология, но Митя испытал наслаждение от ощущения, что это он вызвал такую реакцию в её организме.

Она затихла и лежала не двигаясь.

Митя встал и пройдя в ванну подмылся, тщательно отмывая живот и руки и подтёрся её полотенцем.

Она всё так же лежала без движения, и Митя, подойдя к ней, опустился на колени и, осторожно приподняв голову, повернул. Глаза были закрыты, лицо светилось блаженством. Член болтался между ног и он, приподнявшись и сдвинувшись, опустил его на её лицо. Губы растянулись в улыбку, но глаза она не открыла.

Митя наклонился и, прикоснувшись губами к переносице, сказал — Я пойду?

Она шевельнула ногой, и он встал, оделся и вышел.

Два события произошли в жизни Ксении за эти полчаса: она впервые испытала полноценный оргазм и лишилась анальной девственности.

Митя шёл домой.

Все ощущения недавнего секса: погружение члена, фрикции, её движения, излияние спермы, стоны его и её — всё это извлекалось из памяти и переживалось ещё раз, доставляя чувственное наслаждение, но уже другого, высшего порядка.

Поднявшись на крыльцо подъезда, набрал номер квартиры и ждал, прокручивая в памяти только что случившееся.

Но домофон молчал, не было даже гудков — «Хм, теперь я её квартиру вызвал?!» — и он набрал ещё раз. Почти сразу же замигала лампочка и щёлкнуло реле магнита — «видела меня из окна или с балкона» — и Митя вошёл в подъезд.

Дверь была приоткрыта, Таня стояла посреди прихожей.

— Чё так быстро? Облом? — она внимательно всматривалась в него.

Митя, стараясь не улыбаться и наклонившись, чтобы снять туфли, ответил — Да, нет, не облом.

— И чем это она тебя так, аж светишься весь?! — голос Тани звенел от напряжения.

— Обосрала.

Таня заржала.

«Пиздец! Две истерички — это уже слишком» — Митя боялся смотреть на Таню.

— Так это не шутка? — Таня почему-то сразу успокоилась.

— Не шутка, так и былО.

— Ну, рассказывай.

— Тань, я ведь даже не поужинал.

— Иди мой руки и на кухню, я всё приготовила, тебя ждала.

…

— Ну, рассказывай, рассказывай. Ты её в жопу трахал?

— Да чё, рассказывать, вытащил, тут она меня и обделала. Тань, ну мы же едим.

— Куда?

— На живот, на хуй, на ноги..

— Иихгк — Таня зажала рот рукой, сдерживая рвотный рефлекс — всё, хватит. Щас поешь и в ванну, отмываться, одежду в стирку.

…

Митя лежал в ванне, Таня перебирала бельё и одежду, готовя к стирке.

— Так ты её без презерватива трахал в жопу?! — Таня, сдвинув шторку, стояла над ним, держа в руках презервативы.

— Ну, так получилось, Тань.

— А меня, теперь, только с презервативом будешь!

…

Митя лежал, закрыв глаза, Таня лежала рядом.

— Вспоминаешь? — она, под одеялом, дотронулась до члена — а чё он лежит то, устал?

— Тань, ну, ты же сказала, чтобы не приставал сегодня.

— Зато я буду приставать — она теребила и подёргивала член, и он стал подниматься.

— Ага, встаёт — и она, встав на колени, достала из-под подушки презерватив и натянула на член. Затем села на Митю и, привстав, направляя левой рукой член во влагалище — осела.

…

Он уже давно слил, уже потели подмышки и схватывало судорогой пресс, а Таня, всё еблась и еблась и никак не могла дойти. Несколько раз, она, поглаживая его ягодицы, говорила — Мне хорошо, хорошо..

И только, когда член, обмякнув, стал гнуться, выскальзывая из влагалища, она застонала и выгибаясь, и прижимая его — кончила.

Он лежал на ней, не в силах даже пошевелиться.

Таня, со смехом, чмокала его и говорила — Тряпочкой довёл… ну, и чё разлёгся, продолжим?!

Митя поспешно сполз с неё.

Таня смеялась, обнимая и тиская его — Ты мой! Мой!