Испытание на прочность

Первый день Большого праздника. Зона отчуждения

Эти тупые пидоры были очень хитрожопы. Они приналадились колоть успокойку на ночь и потом сразу с утра. Голова вообще не соображала, мысли становились далекими-далекими, будто их думает кто-то другой, даже убить никого не хотелось. Ни есть, ни пить, ни в туалет.

Тут надо было что-то решать, иначе совсем пропадешь. Нет, конечно, когда вмажут, не так противно все остальное — боль тоже становится далекой, как и мысли. Это был, как его… аргумент, во! Но разве получится сделать ноги, если под успокойкой можешь только тупить?

Поэтому она решила сделать вид, что сторчалась. Ну, то есть, от лекарств отупела. И когда утром приходили делать укол, лежала, как поваленный столб, не шевелилась. И вечером тоже. Это было не так уж сложно, лекарство все-таки действовало.

А потом она стала замечать, что действует слабее. И еще слабее. И еще. Пидарасы снижали дозу. Главное теперь было не взбеситься и не выдать себя.

Но Айрин стала терпеливой девочкой. Очень терпеливой. Вот бы отец удивился. И все бы удивились. Она бы и сама удивилась, если бы не эта их отупляющая наркота. У-р-о-д-ы…

Сегодня Этот пришел. Сам. Вдоль по позвоночнику сразу побежала мелкая дрожь. Этот редко приходил сам, а тут приперся. Приказал уложить Айрин на каталку и везти к нему в кабинет. Она прикинулась тупой-тупой. Покорно легла и смотрела в потолок. Её уже не пристегивали толком. Так, несколько ремней — на ноги, грудь и живот — и те не туго.

В кабинете Этот велел санитару уходить и запер за ним дверь. Айрин видела, когда скосила глаза.

Запер! Дверь!

Стало очень-очень страшно.

— Ну что, моя красавица? Мы спокойненькие? Умница. Давай-ка я тебя посажу…

Она прикинулась манекеном. Позволила себя усадить. Не шевелилась, смотрела в пустоту и старалась моргать очень редко, чтобы не спалиться.

Мудак торопливо что-то тыкал в голокубе. Тот у него был дорогущий, здоровенный. Айрин таких прежде не видала. Стоил, небось, как гранатомет! Или два.

Пока урод делал свои дела, Айрин осторожно огляделась. Рядом с кушеткой стояла железная полка, а на ней лежали всякие медицинские штуки. И вот одна была ну очень хороша — похожа на заточку. Мудила был очень увлечен своими делами, поэтому не заметил, как Айрин взяла блестящую штуку и постаралась частично скрыть ее в кулаке, а частично — прижать к запястью. И застыла.

Она всё это делала очень медленно, потому что мысли у нее тоже были медленные. Успокойка — штука серьезная, ее не обманешь. Доза хоть и меньше, но эффект-то есть: тело вялое, мысли тупые. Пока брала с полки фигню, думала, спалится — рука тянулась ме-е-едленно, а когда взяла, то чуть не уронила, потому что стало вдруг лень держать.

Ничего, сгруппировалась кое-как, даже смогла взять медхеровину так, чтобы держать незаметно. Но и это было лень. Хотелось разжать руку и не заморачиваться. Однако Этот ее взбадривал. Когда он шевелился, она вспоминала, что он пидор. Самый главный здешний пидор. Король пидорюг.

Потом он к ней подошел, пощелкал пальцами перед глазами:

— Мы спокойны, правда ведь? Чего бы нам волноваться. Прекрасненько, милая. Идем.

Он отстегнул ее, помог встать на ноги, а затем взял за плечо и повел в книжный шкаф, прихватив со стула небольшой рюкзак.

Айрин даже не удивилась. В шкаф, так в шкаф. В руке очень мешалась железная хня. Снова захотелось ее бросить. Но тут король пидорюг погладил Айрин по голове. Она задумалась. И решила, что пока не будет бросать. Хоть и очень хочется. Но не будет.

— Сокровище мое, — ласково прошептал Этот и открыл дверь шкафа вместе с самим шкафом. Просто взял и будто отодвинул, как створку.

Вялое любопытство шевельнулось в голове, потому что впереди оказался короткий коридор. Не белый, как все здесь, а серый — бетонный. И очень узкий. Да к тому же еще темный. Впервые свет не резал глаза. Коридор заканчивался серьезной металлической дверью с большой ручкой-колесом.

Пидарас, не теряя времени, взял из узкой ниши в стене длинную палку, несколько раз согнул ее и разогнул. Палка начала светиться. Айрин вяло решила, что это глюки. Но Этот подтолкнул ее вперед, а следом шмыгнул сам. Закрыл шкафодверь, подошел к металлической с рулем и живенько так его покрутил.

Тяжелая створка медленно, без скрипа открылась. За ней в неярком свечении мудацкой палки стал виден короткий узкий туннель. Шага три, не больше, в длину и меньше шага в ширину. Заканчивался он точно такой же дверью с ручкой-колесом.

За спиной Айрин тихо закрылась дверь, ведущая обратно в кабинет. Рядом засопели. Доктору-ебанько, пухлому и отожравшемуся, в таком загоне было тесненько, чтобы протиснуться к следующей двери, ему пришлось пройти мимо Айрин впритирку, но он все равно был доволен, даже хохотнул:

— Идем, милая, идем. Нас ждет бессмертие.

Хуй ты угадал. Пидрила!

Айрин дала ему просочиться вперед, неспешно подняла и опустила руку, втыкая острую штуковину пидарасу в основание шеи. Медхеровина вошла на удивление легко. Руки, словно вспомнив былое, сами (Айрин бы не сообразила) выдернули оружие.

Мудак потрясенно развернулся. Зенки у него чуть не выпрыгнули от удивления, так ошалело он пялился на Айрин. Но все же это был очень тупой пидарас, потому что сперва он схватился за шею и только потом начал шарить на поясе.

Дебил. Обдолбанная противница, и то была быстрее и соображала лучше. Ее руки продолжали жить своей жизнью: развернули заточку на прямой хват, после чего она навалилась на короля пидарасов и снова ударила, воткнув медхреновину по рукоять между ребер, и, расшатывая рану, выдернула. Отчаянный бабский визг Этого на короткое время отрезвил Айрин, сердце у нее забилось быстрее — видимо, чужие страх и боль помогли преодолеть действие наркоты. Последний, третий, удар Айрин нанесла, уже полностью владея и своим телом, и своими мыслями. Точно в сердце. Мудак сразу же затих, а вспышка взбадривающей ярости погасла. Накатила дикая лень. Айрин отошла на пару шагов от Этого и легла на холодный бетонный пол. Надо было поспать. Под приглушенный вой сирены она отрубилась.

Когда немного пришла в себя — безразличие отступило, осталась только вялость. Она подобрала валяющуюся на полу светящуюся палку, вытерла ее о рубашку дохлого урода, после чего все так же вяло его обыскала. Нашла пистолет за поясом штанов, а в рюкзаке на самом верху — небольшой чехол с хирургическими инструментами.

Затем Айрин снова повело, накрыло, и она отключилась. Когда очухалась, подобрала чехол из рюкзака, выдернула заточку из пидора, прихватила пистолет и, наконец, пошатываясь, побрела вперед. Еле хватило сил повернуть ручку-руль. Но ничего, справилась. За дверью оказался длинный темный туннель, показавшийся бесконечным.

Шла она долго, сирена уже смолкла, тишину нарушало только эхо шагов. Хотелось пить. Руки и ноги были тяжелыми, плохо подчинялись. Но Айрин упрямо не желала останавливаться, брела, кусая губы и ругаясь про себя, потому что вслух не могла — в горле совсем пересохло.

Когда туннель закончился, светящаяся палка едва тлела, выхватывая выход. Айрин села на пол, судорожно вздохнула, а затем запустила едва мерцающей палкой в темноту.

Пидарасы.

Она отдыхала недолго и, наконец, подняла пистолет, делая осторожный шаг вперед.

Подвал. Воняло пылью, но откуда-то тянуло сквозняком.

Медленно, все еще не веря в свое счастье, Айрин пошла навстречу потоку воздуха. Коридор, лестница, пустой проем, заваленный обломками и мусором холл заброшки. Через огромные дыры в стене видно серое небо, пустую улицу, покосившийся фонарный столб, дом из красного кирпича.

Пробираясь через обломки, девочка шла навстречу этому небу, этому воздуху, пахнущему бетоном и пылью, этому дому. Навстречу свободе.

…Ита судорожно вздохнула и проснулась, не понимая, почему ее руки вместо оружия яростно стискивают мокрую от пота подушку.

* * *

Первый раз Эйнар проснулся, когда Ита забеспокоилась во сне: начала возиться, метаться, стонать. Он приподнялся на локте и осторожно погладил ее по плечу. Девушка сразу вскинулась, но на его вопросительный взгляд лишь махнула рукой и перевернулась на другой бок. Видимо, снова что-то снилось.

В следующий раз Эйнар проснулся от легкого шелеста. Ита нагишом сидела в кресле. На лице очки-визор, подсоединенные к наспинному блоку комплекса, что лежал на журнальном столике, а под рукой — глок-в-ружье. Это было очень красиво. Эйнар аж залюбовался. Впрочем, визор тут же зафиксировал движение на кровати и вывел картинку девушке на линзы. Ита подняла два пальца, сложенные в букву V, давая понять, что все видит.

— Глазастая какая, — зевнул Эйнар. — Что тебе не спится?

Она в ответ приложила палец к губам. Хм.

Собеседник потянулся, после чего взял с прикроватной полки свой визор, достал из вещей длинный кабель и занял свободное кресло рядом с подругой, быстро подключился к ее наспинному блоку, запустил чат.

«Что случилось?»

«Вспомнила кое-что. Ищу. Т-образный дом, где-то пятьдесят на шестьдесят метров. Примерно».

«Успокойся. У нас достаточно времени. Не гони, как на пожар. Ок?»

Она кивнула и расслабилась — из позы ушло напряжение, плечи опустились, спина перестала выглядеть каменной.

«Ок. Просто… побоялась забыть. Утром все расскажу».

Эйнар улыбнулся, снимая визор. Девушка тут же сдернула свой и проморгалась, привыкая к темноте.

— Идём в постель, — Эйнар потянул Иту на себя. — Я знаю отличный способ лечения бессонницы.

* * *

Ливень закончился ночью, и тогда же в ночи патруль собрал людей привести в порядок центральную улицу, где должна была пройти Ли Янь, открывая Праздник. Возились до рассвета и еще часть утра — вычерпывали воду из луж, подсыпали, где надо, бетонной крошки и гравия, собирали принесенный водой мусор. Часам к восьми улица стала вновь такой, какой была до урагана — чистая, свежая, ровная. Прям Проспект — не хуже, чем у корпов!

С работниками рассчитались, и они, прикупив еды и выпивки, устроились чуть в стороне, вдоль тротуаров. Их не гнали, за хорошую работу и сноровистость разрешили поглазеть на центровую бонзу и гостей сектора. Людям было любопытно — к Празднику Ли Янь Цинь всегда шила новый наряд, красивее предыдущего. Еще не случалось, чтобы люди не восхищались. Каждый раз, открывая Праздник, хозяйка сектора была похожа на диковинную голограмму. А оттенок наряда потом задавал тон всем модницам сектора от десяти до пятидесяти. Если Ли Янь появлялась в красном, уже к вечеру красные шмотки взлетали в цене многократно, потому что каждая уважающая себя женщина хотела явить себя именно в них.

Интересно, какой цвет станет модным сегодня?

Господин Исикава Мацумото стоял у высокого вычурного ограждения, окружающего особняк бонзы. Госпожа Ли Янь традиционно примет японского гостя днем, а пока ему будет достаточно только показаться на людях в ее выход. Возле ворот, через которые должна была появиться хозяйка сектора, уже ожидали патрульные и чьи-то наемники. Охрана. Само собой, в толпе тоже хватает людей бонзы, а сверху на протяжении всего пути ситуацию контролируют снайперы. Горе тому, кто попытается достать оружие — предупредительного выстрела не будет.

Наконец высокие ворота распахнулись, и на улицу вышли несколько человек из ближайшей охраны. Собравшаяся толпа зевак, повинуясь знаку, отхлынула в стороны, образуя широкий коридор. Воцарилась благоговейная тишина. В этой благоговейной тишине из ворот вышла ослепительная женщина в белом. Мацумото восхищенно выдохнул. Ли Янь Цинь поражала воображение. На ней было изысканное белое ханьфу — запахивающийся слева направо шелковый халат с широкими, ниспадающими почти до земли рукавами. Ханьфу стягивал широкий пояс. Белый цвет траура оттеняла только вышивка по краю одеяния — синие бабочки.

Бонза шла неспешно, глядя перед собой. Толпа затаила дыхание. В тишине было слышно, как позвякивают заколки в затейливо убранных волосах. Мацумото по достоинству оценил мастерство парикмахера и ювелира, создавших многоярусную прическу и сложный головной убор — не то диадему, не то корону с подвесками. Камни короны вспыхивали на солнце, рассыпая разноцветные лучи.

Это было поистине впечатляющее зрелище — выход властительницы к своим подданным. В установившейся тишине Ли Янь Цинь шествовала по улице.

Мацумото любовался. Что ни говори, а женщина в традиционных одеждах всегда прекрасна, особенно в этой помойке под названием Зона отчуждения.

Следом за Ли Янь, отступив на пару шагов, из ворот особняка появился, как обычно, Абэ Такеши в безупречно сидящем костюме. Рядом с младшим бонзой шла… Мацумото похолодел. Су Мин.

Она была в темно-синем европейском платье чуть ниже колен и удлиненном пиджаке, сидящем строго по фигуре, а на голове у нее, видимо, в качестве дани памяти, красовалась темно-синяя же плоская шляпка с жесткой короткой вуалью. В другое время Мацумото пренебрежительно бы фыркнул, но тот факт, что Су Мин шла сразу за Ли Янь, изрядно подкосил его саркастичность. Это же… Земля двести четвертого сектора зашаталась под ногами посланника оябуна.

Тем временем хозяйка сектора проплыла мимо Мацумото, не бросив на него даже короткого взгляда! Будто мимо пустого места. Абэ тоже проигнорировал, впрочем, в этом-то не было ничего странного — он всегда был заносчивым уродом, а вот Су Мин… посмотрела прямо в глаза и едва заметно улыбнулась.

Мацумото сглотнул и торопливо начал выбираться из толпы, на ходу подключая к комму гарнитуру.

Срочно надо было сообщить о ситуации боссу.

* * *

— Приветствую, Мацумото, я ждал твоего звонка, — оябун отозвался немедленно, словно только и ждал, когда позвонит подчиненный.

— Приветствую, босс, — Мацумомто поклонился, хотя собеседник и не мог этого видеть.

— Ничего не говори, я уже в курсе произошедшего и даже видел запись твоего разговора с новым младшим партнером Ли Янь Цинь.

— Я не знал, босс, — позволил себе оправдаться Мацумото. — По моей информации она была простой наемницей, и я надеялся через наш конфликт подвести ее отряд под ваше покровительство. Ведь она не рискнула бы воевать со всей нашей организацией.

— Не рискнула бы. Вот только она уже была младшим партнером Ли Янь и потому охотно пошла на конфликт. А затем не постеснялась обратиться к своей Старшей.

Здесь Мацумото скрипнул зубами, но дальнейшие слова оябуна заставили его выпасть в осадок от удивления.

— И попросить ее договориться, чтобы ваш конфликт рассматривался как личный, не задевающий наши организации. Я бы с удовольствием оставил вас один на один, — продолжал оябун, не давая подчиненному вставить ни слова, — но у тебя слишком мало людей и слишком скромные личные финансы. Она тебя просто сожрет, а я не могу этого допустить. Равно как не намерен сейчас конфликтовать с Ли Янь. Поэтому для всех ты остаешься моим посланником на время Праздника. Но к обеду от меня прибудет переговорщик, который заменит тебя и разрешит конфликт. Что делать с тобой, я решу после Праздника. И еще, Мацумото, я запрещаю тебе отрезать пальцы до отъезда. Также запрещаю самоубийство. Никто, кроме тех, кто уже знает, не должен подозревать о твоем позоре. Ты меня понял?

— Да, босс, — в этот раз Мацумото поклонился совсем низко.

— Жди нового посланника и не натвори еще больше. Это приказ, — оябун оборвал вызов, а Мацумото обессиленно прислонился к стене.

* * *

Гай находился всего в квартале от особняка центровой бонзы, когда вокруг наметилось оживление и отовсюду начали стекаться зеваки. А еще через несколько минут стало ясно, почему все так всполошились. Сквозь толпу через живой коридор патрульных и наемников неспешно шла Ли Янь Цинь в сопровождении свиты — партнеров, младших бонз, телохранителей и помощников.

Гаю пришлось постараться, чтобы протиснуться в первый ряд. Абэ Такеши, шедший на два шага позади хозяйки сектора, заметил рейдера и кивнул.

Толпа хранила молчание — ни свиста, ни выкриков. Стояла такая тишина, что было слышно, как шуршит подол белоснежного одеяния китаянки и позвякивают причудливые украшения в ее волосах.

Лишь когда Гай выбрался из столпотворения, он услышал негромкое и оттого даже более неожиданное: «Алгебра».

Кодовое слово произнес подошедший патрульный. Сейчас он стоял в нескольких шагах от рейдера.

— Мистер, господин Абэ сказал, что если вы хотите, то можете присоединиться к шествию.

— Благодарю, — ответил Гай и влился вместе со своим провожатым в человеческий поток.

Через полчаса процессия все в том же торжественном молчании вышла на нейтралку между центром и северной окраиной. Гай, пользуясь неспешностью шествия, а также сопровождением патрульного, потихоньку продвигался ближе к Ли Янь. Та ступала величественно и задумчиво, словно не замечая ничего вокруг.

Минут через пять вышли на разбитый перекресток, где на углу стояло неплохо сохранившееся здание магазина. Прошли мимо защитной стенки, за которой скрывалась удобная самодельная скамейка и рядом с ней пустой ящик из-под патронов, предназначенный, видимо, чтобы сидеть, удобно устроив ноги.

Здесь процессия превратилась в тонкий ручеек, вливающийся в здание по двое.

Внутри было светло, несмотря на частично заложенные кирпичом окна. Солнечный свет падал косыми лучами в пустую комнату, на бетонный пол, озаряя граффити на противоположной стене. Хотя назвать это граффити язык не поворачивался. Картина. Белый особняк с широкой лестницей и пузатыми колоннами, заросший диким виноградом. А на крыльце уютного дома стояли люди, встречающие пришедших. Странно одетые, разные… И только узнав в одной из встречающих улыбающуюся Алису, Гай понял, где оказался.

Здесь обитали кроли, и, вероятно, именно отсюда они выехали вчера в «Амилайт». На полу уже стояло немало коптилок и лежали мелкие подношения — будто в месте силы Трех.

Внутри все всколыхнулось от гнева, но на лице Гая не отобразились даже тени тех чувств, которые он испытывал. Рейдер спокойно и почтительно наблюдал ритуал прощания, отметив про себя, что наемница, которая помогала ему брать Курта Туда-Сюда, следует сразу за Ли Янь, по правую руку от Абэ. Неслабо, однако, поднялась.

Когда бонза остановилась возле стены, именно спутница Абэ передала ей жестянку с уже вставленным фитилём. Сам японец налил горючего и вручил зажигалку. Центровая бонза очень изящно присела, ставя коптилку на пол, к подножию граффити. Щелкнула зажигалка.

Ли Янь так же грациозно поднялась, несколько секунд постояла, глядя на картину, после чего плавно развернулась и направилась к выходу. Следом за старшей к стене подошли Абэ с наемницей. Женщина достала новую жестянку, в которую Абэ тоже налил горючее. После этого они вместе присели и синхронно, от двух зажигалок, зажгли фитиль. Вот теперь Гай забеспокоился — ему-то нечего было поставить и, откровенно говоря, не хотелось. Спасло то, что Абэ перехватил его взгляд и кивнул в сторону, туда, где зиял дверной проем в соседнее помещение.

Гай отправился, куда показали, следом зашел японец со своей спутницей.

— Мистер Заказчик, — улыбнулась кореянка, — рада снова вас видеть. Если есть еще работа, мой отряд к вашим услугам, — она повернулась к младшему бонзе. — Тебя подождать, или свяжемся позже?

— Подожди. Эта, — японец выделил слово, — встреча, полагаю, будет короткой.

— Ок, — женщина улыбнулась Гаю и вышла.

— Сочувствую в связи с позавчерашней историей, — Гай сел на «диван», сложенный из блоков.

— Это, скорее, было нервно, чем сложно, — отмахнулся Абэ. — Лучше посочувствуй рейдерам «Виндзора». Вот у кого сейчас проблемы. Сами не при делах, а исправлять им.

Собеседник промолчал.

— Что касается вчерашней истории, — продолжил японец, — мы совершенно не при делах. И ничего исправлять не будем. Это решение Ли Янь, которое полностью поддерживают все младшие бонзы, включая меня. Тебе же предоставляем полную свободу поисков. Кодовое слово «алгебра» не отменено.

— Спасибо и на этом, — Гай встал.

— Постарайся, чтобы тебя не убили, — Абэ был абсолютно серьезен. — Если тебя убьют сегодня, то у нас будут большие проблемы. Хочешь, охрану дадим? Или сам найми пару телохранителей. Так будет безопаснее и для нас, и для тебя.

С этими словами он вышел.

* * *

Ита и Эйнар сидели в пустой комнате отдыха и пили кофе. За все время пребывания в секретной лаборатории они так и не увидели никого, кроме Профа и Джены. Остальные сотрудники не показывались чужакам на глаза. Даже в общих коридорах всегда было пусто. И хотя о наличии в подземном комплексе большого числа обитателей говорило многое, сами эти обитатели были неслышны и невидимы. Во всяком случае, пока.

Гости не успели толком заскучать, когда в комнате отдыха появился профессор. Выглядел он оживленным и явно предвкушающим интересную беседу.

— Ну что ж, — Говард потер ладони и бодро сообщил Эйнару: — Я готов к разговору. Сразу скажу: теоретически передать тебе иммунитет реально. Но если, несмотря на все наши старания, ты нечаянно подохнешь возле Зета-центра, прошу претензий не выкатывать.

— Учту, — усмехнулся Эйнар. — Так с чего начнем? Мне, например, интересно послушать про тот фокус со светящейся пробиркой. Что это было?

Его собеседник развалился на диване и спросил:

— Как ты думаешь, что убивает людей в окрестностях Зета-центра?

Рейдер пожал плечами:

— Говорят, вирус.

— Ну да, да, говорят. Но ты вряд ли из тех, кто верит всему, что говорят, — с нажимом на последнее слово сказал ученый. — Мы оба знаем: ни один биологический агент не способен пройти через костюм биологической защиты высшей категории. И уж тем более биологические агенты ничего не могут сделать со специализированным киборгом. Кроме всего прочего, нет таких биологических агентов, которые убивают за час-полтора. Наконец, биологические агенты не способны на самоуничтожение. А в пробах, вытащенных дистантами с зараженной территории, не нашли ничего. Вообще ничего.

— Откуда информация? — Эйнар слегка прищурился.

— Участвовал во второй экспедиции. Тогда конкуренты еще не разносили исследовательские лагеря и не уничтожали дистанты.

— И, конечно, убегая из родной корпорации, ты прихватил всю информацию?

— Не без того, — широко улыбнулся ученый. — Почему интересуешься?

— Карты местности есть? Тех времен. Нужно Т-образное здание. Размер… примерно пятьдесят на шестьдесят метров.

Говард внимательно посмотрел на собеседника. Тот пояснил:

— Ита его вспомнила. Но на современных картах и снимках я такого здания не нашел.

— И не найдешь, — профессор посерьезнел. — Оно приблизительно в двух километрах от Зета-центра, но незадолго до негласного отказа всех сторон от исследований одно крыло обвалилось.

— Прекрасно! — Эйнар довольно улыбнулся и вернул разговор к изначальной теме. — Так что же убивает все живое в окрестностях лаборатории Зета, если не вирус?

— Если Дерек не изобрел мифические лучи смерти или еще что подобное, — хохотнул Говард, — то это могут быть только наниты. Правда, я не понимаю, каким образом наниты проходят любую защиту, но эта область науки до сих пор терра инкогнита. А потому иной раз открывает весьма интересные возможности. Дерек же, как ни крути, сначала — гений, и только потом — садист и урод.

— И?.. — поторопил его Эйнар.

— И я добавил в кровь Иты несколько культур нейтральных нанитов, которые светятся в ультрафиолете. Как быстро они были уничтожены, ты видел своими собственными глазами. После этого я изучил кровь твоей спутницы и выяснил, что нанитов в ней — примерно как лейкоцитов. А потом они исчезли — самоуничтожение.

— То есть можно просто перелить ее кровь мне? — уточнил собеседник, явно обрадованный, что проблема может быть решена столь простым способом.

— Можно. Конечно, можно. Если жить надоело — хоть сейчас, — кивнул ученый.

— У нас совместимые группы, — сказал Эйнар.

— М-м-м… — протянул Говард. — И ДНК идентичные? Потому что большая часть ее нанитов настроена строго на ее ДНК, так что, если тебе перелить ее кровь, словишь такой букет аутоиммунных заболеваний, что сможешь заявиться в какую-нибудь книгу рекордов. Если успеешь… Ладно, не будем отвлекаться. Хорошие новости тоже есть. В крови Иты я обнаружил еще и нейтральные наниты, которые как раз выявляют и уничтожают посторонние наниты. И вот этих нейтралов я могу отфильтровать, их-то мы и сможем тебе ввести. Надо будет еще поэкспериментировать, так как у меня есть подозрение, что получится стимулировать их генерацию и ускорить процесс накопления.

— Не зря я на тебя вышел, — удовлетворенно кивнул Эйнар. — Не было мысли вернуться в «Виндзор», сдав нас тамошним суровым ребятам?

— С чего ты взял, что я из «Виндзора»?

— А у кого еще тогда были специализированные киборги для работ в зоне биологической опасности? Уж точно не у «Амилайта», они восемь лет назад и боевых-то нормальных делать не умели.

— Да, прокололся, — Говард, похоже, не был разочарован. — Мысли были. Но возвращаться несотрудником-один туда, где раньше ты был высшим — не здраво. Старые враги никуда не делись, а вот возможности… И нет, сдавать вас в другую корпорацию я тоже не стану. Сам знаешь, несотрудник-один — это или полное подчинение высшему, или разменная фишка в играх высших же. Сдав вас, я сам проживу не больше четырех лет. И то в лучшем случае. Так вот, если мои расчеты и предположения неверны, — ученый откинулся на спинку дивана, — ты умрешь. Значит, сработают все твои закладки. А это будет вовсе не тот результат, к которому я стремлюсь. Потому сейчас к нам присоединится спец по безопасности, и мы все вместе будем очень крепко думать, как обеспечить вам отход, а нам — гарантии неразглашения нашего местонахождения и каналов связи, в случае, если я окажусь не настолько гениальным, как мне бы хотелось.

— Зови. Нам тоже нужны гарантии, что не будет подстав, — кивнул Эйнар. — Я, конечно, уважаю ученых, но хитрожопых среди вас куда больше, чем среди обычных людей.

* * *

Когда наступила пауза, Ита перехватила взгляд Эйнара и дождалась кивка.

— Похоже, пока не нужно звать безопасника? — угадал Говард. — Или он может выслушать?

— Не знаю, — задумчиво сказала девушка и протянула ученому свой коммуникатор, в блокноте которого были записаны всего два слова на латыни. — Можешь перевести?

Профессор посмотрел на надпись, потом на Эйнара:

— Это что? Тест на профпригодность?

— Нет, — совершенно серьезно ответил рейдер. — Просто Ита вспомнила эту надпись, но что она означает, мы не знаем. Программными переводчиками с латыни мы не озаботились, а нарушать режим инфомолчания не стали. Поэтому спрашиваем у тебя.

Проф смерил рейдера внимательным взглядом:

— Все интересней и интересней. Ты не знаешь латынь, но при этом ее определяешь.

— Гадай, — Эйнар улыбнулся, — все равно правду узнаешь, только когда ее можно будет сказать. Так что за надпись?

Говард посерьезнел и посмотрел на Иту:

— Где ты это видела?

— На чехле, в котором лежали хирургические инструменты Дерека. Дорогой такой замшевый пенал с тисненой надписью внутри, — Ита не отвела взгляда. — Если воспоминание верное.

— И ты не знаешь, что это значит и кто это мог бы написать? — теперь Говард обращался к Эйнару.

— Ну, я не могу знать все.

Ученый еще раз задумчиво осмотрел на экран коммуникатора.

Suum cuique.

Наконец, проф заговорил:

— В переводе с латыни это означает «всякому своё» или «каждому по заслугам». Классический принцип справедливости, известный еще с черт знает каких времен. Фразочке этой больше двух тысяч лет.

— Но не так давно она была размещена над воротами весьма интересного места, — задумчиво произнес Эйнар.

Здесь Ита посмотрела на него с удивлением, однако рейдер легонько покачал головой, мол, позже. Обмен взглядами не ускользнул от Профа.

— Впрочем, я не улавливаю связи между этой древностью и Дереком, — сказал Эйнар.

Говард хохотнул:

— Смотрю, иногда ты знаешь меньше ученых. Связь-то как раз есть. Дерек был выдающимся специалистом, видать, его и наградили авторским набором хирургических инструментов от ученого совета «Мариянетти». Их фишка — ляпать на наградные вещи этот девиз. Циничненько. Даже по меркам «Мариянетти».

Ита на секунду прикрыла глаза.

Suum cuique.

Каждому по заслугам.

Она вспомнила недавний сон. Тело Дерека на пыльном бетоне. Как обыскивала его, как нашла в рюкзаке непонятный, но такой приятный на ощупь чехол, как в тусклом свечении фосфоресцирующей палки мерцала холодная сталь хирургического инструмента с витиеватым логотипом «М». И как после накатила необоримая апатия, свалила с ног, заставила отключиться.

Удивительно, сколько, оказывается, в том сне было деталей.

И тут далеким отголоском этого тяжелого муторного сна пришло воспоминание. Впервые наяву!

Когда Айрин выбралась на поверхность и пришла в себя, то выбросила слишком приметный чехол вместе с частью инструментов, показавшихся ей ненужными. Оставила лишь те, которые можно было использовать как оружие.

Suum cuique.

Каждому свое.

И Гений Смерти свое получил. Дважды.

Гай шел через нейтралку между центром и северной окраиной. Общение с Абэ, как всегда, оказалось быстрым и полезным: полная свобода действий и помощь центровой бонзы были получены без труда. Слова, что не стоит, пользуясь случаем, прессовать Ли Янь, Гай уже передал в Центр. Оставалось надеяться, что там прислушаются.

И вот теперь, почти выйдя на основную дорогу, рейдер услышал впереди шум и оживление, а вскоре и увидел небольшую стихийную точку развлечений, устроенную посередине нейтралки. Грузовик с голопроектором, где сейчас транслировался повтор боя между здоровенным белым и чуть оплывшим негром. Лотки с едой и выпивкой. Рядом, разумеется, крутились проститутки. Чуть в стороне от этого гульбища стояли два пулеметных пикапа. Гай, недолго думая, двинулся к ним.

Его беспрепятственно пропустили к старшему, безмятежно сидящему в раскладном кресле амбалу. Впрочем, краем глаза Гай заметил, что один из автоматчиков отвлекся от дел на точке и теперь отслеживает его перемещение.

— А я тебя знаю, — вместо приветствия заговорил амбал. — Мы на тебя недавно работали. Наша Старшая — Су Мин. А я — Леон.

Он поднялся и протянул руку.

— Было дело, — подтвердил Гай, принимая пожатие, — бармена одного брали. Гай.

Леон снова уселся, кивнув гостю на ящик-холодильник. Гай не понял, было это приглашением взять оттуда напиток или садиться, а потому предпочёл просто сесть.

— Итак? — снова заговорил наемник.

— Мне нужны люди, которые видели кролей или с ними общались.

— Кроли… — усмехнулся Леон. — Да после вчерашнего тебе про них, считай, вся окраина порасскажет.

— А чтоб достоверное?

— Достоверное — не знаю, мы-то нездешние…

Тут он на секунду отвлекся от разговора, обвел взглядом толпу возле дороги и крикнул: «Минди!»

Ноль реакции.

— Вертлявая!!! — проорал наёмник голосом, которым легко бы перекрыл и частую стрельбу, и рев движков.

Одна из проституток прервала разговор с мужиком, которого клеила, быстро подозвала напарницу, а сама побежала к Леону.

— Ты мне сорвал сделку и за это теперь торчишь пятёрку! — возмутилась она на подходе. — Я уже с ним договорилась!

— С этого вот компенсацию требуй, — кивнул Леон на Гая. Минди окинула незнакомца намётанным взглядом, мгновенно оценила и сменила гнев на милость, а недовольное выражение лица на обольстительное.

— Не-не-не, — покачал головой Гай. — Мне только поговорить.

— Чего б и не поговорить с серьезным человеком, готовым заплатить девушке за беседу, — заулыбалась Минди.

— Скажешь полезное, это все — твое, — Гай показал шлюхе три купюры. — Не подтвердится — отберу.

— Одна по-любому моя за беспокойство! — Минди ловко выдернула у него из пальцев банкноту. — Ну, спрашивай, чего ты хотел.

— Про кролей чего-нибудь необычное рассказать можешь? Но только то, что лично видела, а не с чужих слов.

— Мало, — с сожалением вздохнула девка, глядя на деньги в руке Гая. — Разве только как две кролихи одну рыжулю прессануть хотели. Это я сама видела, вот как тебя сейчас. Но она что-то им сказала негромко, и они чуть ли не извинялись.

— Что за рыжуля? — быстро спросил собеседник.

— Не знаю, — пожала плечами Вертлявая. — Высокая такая, яркая. Из крутых. Не шлюха. И не наша. Ее Диего Пять Ран с парнями хотели выебать, так она одного из них подстрелила, Диего потом ее в баре поил, извинялся.

— А говорила, не знаешь ничего. Кто подтвердить может?

Минди задумалась.

— Диего давно не видать… — тут она просияла. — Армандо! Армандо точно может! Он под Диего ходил, сейчас бар держит «У трамвая», там его точняк найдешь, он и подтвердит.

Гай задумался. Рыжая. Яркая. Высокая. Крутая. А ведь он с такой недавно пересекался.

— Подожди еще чуть.

Рейдер вызвал меню комплекса и вытянул фото той рыжей, что подвернулась под руку Су Мин, когда брали бармена. После этого прошелся по инфе в памяти комплекса, выдернул рыжую актриску, затем из текущей съемки вытянул пару снимков с женщинами, кадрировал и перекрасил волосы в редакторе. Затем отправил все это на выносной экран и показал его Менди:

— Есть среди этих та рыжулька?

Шлюха быстро пролистала фотки.

— Ха! Это когда Соня-Пылесос рыжей стать успела? Еще раз ее увидишь — передай, что шатенкой было лучше. А та рыжулька — вот она, — девка безошибочно ткнула в снимок девчонки из бара.

— Иди, — кивнул Гай и даже не успел протянуть деньги, как Минди их выдернула.

— Захочешь добавить — только свистни, — обещающе улыбнулась шлюха и, покачивая задницей, пошла назад в толпу.

Но Гаю было не до ужимок дешевой бляди.

— Леон, сконтачь меня со Старшей.

— Легко, — тот достал коммуникатор и выбрал контакт.

Долго ждать не пришлось.

— Привет, Леон, проблемы с Качино?

— Никаких проблем, — отозвался тот. — Тут наш недавний заказчик с тобой снова поговорить хочет. Про Рыжую из бара и какого-то Диего Пять Ран.

Он передал комм Гаю.

— Привет, привет, — улыбнулась с экрана Су Мин. — Снова появилась работа?

— Привет еще раз, — Гай тоже улыбнулся. — Собственно, Леон все сказал. Помнишь ту рыжую из бара? Которая чуть операцию не сорвала. Можешь о ней чего-нибудь рассказать?

— Не очень много. И Диего тебе достать могу. Приходи в укрепмотель через два с половиной часа. Не опаздывай только. Что-то еще?

— Девочек, виски и покер, — Гай широко улыбнулся.

— Об этом придется говорить с моей сестрой, — кореянка засмеялась, показывая, что поняла шутку.

Она оборвала связь, а Гай повернулся к Леону.

— Сколько я должен?

* * *

Мацумото не находил себе места с того самого момента, как увидел корейскую сучонку чинно шествующей за Ли Янь. Хотелось кого-нибудь убить или просто и достойно наложить на себя руки. Вот только убивать в этом секторе сегодня было бы запредельной глупостью, а самоубийство прямо запретил оябун. Конечно, и оябуну не достать с того света, но оторваться на том же племяннике он сможет… и оторвётся.

В итоге Мацумото заказал в номер «Пяти звезд» манекен для отработки рукопашного боя, наплевав на доплату за срочность, и искромсал его танто. А после того как бешенство выплеснулось, уселся на пол точить и выправлять клинок. Когда оружие было доведено до бритвенной остроты, комм завибрировал: пришло сообщение, приказывающее явиться к новому посланнику.

В коридоре возле двери дежурил только Каору — племянник.

— А где Ямада и Оно? — спросил его дядя.

Юноша поклонился:

— Их вызвали полчаса назад.

Мацумото вздохнул про себя и двинулся направо по коридору. Каору поспешил следом.

Идти пришлось недалеко — через пару номеров. Мацумото успел с досадой подумать, что человек, которого ему прислали на замену, даже не удосужился сообщить о приезде. Это было очень унизительно.

В номере пришедших встретили Оно и Ямада собственными персонами. Они стояли неподвижно по обе стороны от двери, ведущей из роскошной гостиной в спальню.

Ямада посмотрел на своего недавнего начальника, как на пустое место:

— Жди здесь. Каору, ты свободен.

Племянник ушел, а дяде осталось только смиренно стоять напротив запертой двери. Лишь через полчаса ему, наконец, разрешили пройти дальше.

Вслед за ним в приватную зону шикарного номера прошел и Ямада.

Просторная спальня была перегорожена легкой ширмой, за которой мелькали два женских силуэта. Пока Мацумото удивленно стоял, женщины, одна из которых сидела на стуле, а другая расчесывала ей волосы, неспешно продолжали заниматься своим делом.

Что за… не может быть, что прислали эту… эту… У него в голове все клокотало, будто туда налили кипятка, мысли от гнева и подступившего к самому горлу унижения почти парализовало. Зато тело отлично знало, что делать. Мацумото низко поклонился изящной ширме:

— Сасякана ватаси ва босу но кэцуй ни ёру то Нагаи-сан но сёкан ни иттэ кимасита*, — произнес бывший уже посланник якудза ровным и спокойным голосом.

*Скромный я по повелению босса и вызову госпожи Нагаи прибыл.

— Исикава-сан ва тотэмо кимбэцу дэ, сикаси о: ку но дзикан га най ёку кийтэ кудасай*. — ответ был холоден и подчеркнуто бесстрастен.

*Господин Исикава очень исполнительны, но времени мало, слушайте внимательно, пожалуйста.

Это была действительно она. Мацумото узнал голос. Никакой ошибки. Но деваться было некуда, тем более рядом стоял Ямада. Осталось только замереть и наблюдать за двумя тенями на тонкой ткани.

А женщина за ширмой, несмотря на заверение в том, что времени мало, продолжила свой неторопливый туалет. Служанка расчесала длинные волосы госпожи, несколькими ловкими движениями собрала их в узел, после чего начала колдовать с макияжем. Госпожа сидела неподвижно, но при этом продолжала говорить прохладным отстраненным тоном.

— Господин Исикава, — посланница оябуна не считала нужным даже повернуться в его сторону, — ситуация, сложившаяся в результате ваших действий, очень непроста, но мы можем повернуть ее к своей выгоде. По поручению господина оябуна этим займусь я. Если все пройдет успешно, вы будете отправлены в другой мегаплекс. Надеюсь, мне не потребуется в качестве извинений преподносить вашу голову. А сейчас, пока я готовлюсь, свяжитесь с госпожой Ли Янь Цинь и согласуйте мою с нею встречу. Как можно быстрее.

— Да, госпожа, — Мацумото внутренне всего перекосило: если б решала эта дешевка, она б уж точно начала с подарка в виде его головы.

Впрочем, он никак не выдал свою ярость и снова учтиво поклонился.

— Выполняйте, — женщина, наконец, встала со стула, но, конечно, не для того, чтобы ответить на поклон, а чтобы продеть руки в кимоно, которое ей поднесла служанка.

* * *

Диего вышел из переговорной, и Гай задумчиво откинулся на спинку кресла. Су Мин, сидящая в стороне, наконец, отвлеклась от комма, в котором что-то сосредоточенно изучала, и посмотрела на заказчика.

Диего рассказал весьма интересные вещи. Например, о встрече Иты — той рыжей из «У трамвая» — с кролихами, о ее старшем — Эйнаре, о том, что Эйнар жил не где-нибудь, а в «Пяти звездах» и еще встречался с Качино. Вся информация совпадала с уже узнанным ранее у Армандо.

Гай встряхнулся, переключая внимание на Су Мин.

— Ты ведь тоже эту девицу сразу узнала, — сказал он.

— Да. Ее старший прошел в «Последний шанс», не сдав оружия, и таким образом получил аудиенцию Ли Янь.

Гай мысленно вздохнул. Только этого не хватало.

А собеседница, не догадываясь о его досаде, продолжила:

— Как думаешь, могла я им после такого не заинтересоваться?

— Думаю, нет. И что получилось узнать?

— Немного, — вздохнула она. — Он определенно менял личность, но без омоложения. Рыжая его — совсем еще юна, однако натаскана хорошо, не намного слабее бойцов моих личных троек. Ну и еще Эйнар был в «Томагавке», где пообщался с уймой людей. Больше ничего добавить не могу, — она правильно поняла вопросительный взгляд Гая и пояснила: — У меня есть контакт в «Томагавке», но записи с камер он достать не сможет, только вывести на старших. Но это тебе будет проще сделать через Абэ.

Гай опять вздохнул про себя. «Пообщался с уймой людей». Бля. Безумный веер контактов, и попробуй среди них вычисли верный. Похоже, придется вернуться в родную корпорацию ни с чем. Можно, конечно, добиться аудиенции у Качино, да и у Ли Янь тоже, только что это даст? Допросную химию на них не применишь, а без нее правды не узнаешь, значит, останется только гадать, насколько искренними будут ответы. Да даже если скажут правду, нет гарантий, что эта «правда» не окажется ложным следом. Попытаться получить записи камер из «Томагавка»? Ну нах. Даже если и получится, кто будет распутывать десятки контактов этого Эйнара? Бля.

— А ты сама с Эйнаром не общалась? — посмотрел Гай на наемницу.

— Не-а, — отмахнулась она. — Намекнула, что не против встретиться, но он намек проигнорировал. Навязываться я не стала.

Рейдер расслабился. Собственно, дальнейшее виделось простым: проверить в меру сил то, что получилось узнать, потом нанять людей, которые поищут контактировавших с кролями, и можно сваливать. Пока основная версия — Эйнар.

— Фото этого Эйнара можешь предоставить? И назови цену сегодняшней помощи.

— Фото? Без проблем. А цена помощи… — Су Мин сняла очки, широко улыбаясь собеседнику. — Информация. Для начала — много ли платит «Амилайт», и если я захочу с ним связаться, то насколько серьезные у тебя там контакты?

* * *

Сано Юмико умерла, когда ей исполнилось пятнадцать. Не самый плохой возраст. Случилось это давно — почти шесть лет назад. По ней даже никто не печалился. Люди, которые ее знали, всего лишь отметили для себя, что Юмико больше нет, и стали жить дальше.

Можно ли к этому факту что-то добавить? Пожалуй, немногое. Юмико была тихой, исполнительной и застенчивой. Так ее воспитали — покорной воле родителей. Поэтому, когда отец приказал ей, тогда двенадцатилетней девочке, выполнить долг перед семьей, Юмико не взбунтовалась, а лишь покорно кивнула.

Отец отвел ее в квартал Курода, где зашел в красивый и дорогой чайный дом. Там в одном из залов, совершенно один, сидел седой мужчина в красивом строгом костюме и пил саке.

Отец сказал Юмико: «Это господин Оойси. Ты должна выполнять все, что он прикажет. Не опозорь семью». Юмико низко-низко поклонилась, следуя примеру отца. Она не собиралась позорить семью. После этого отец ушел, а господин Оойси вызвал кого-то по коммуникатору. Через пару минут в зал вошла женщина, которая приказала Юмико идти следом.

Девочка не понимала, что происходит, но ей быстро объяснили: отец продал ее господину Оойси, и теперь она должна работать на него, чтобы вернуть те деньги, которые за нее заплачены. Юмико помнила, что позорить семью нельзя, поэтому молчала и не плакала. О том, сколько за нее заплатили, она не решилась спросить. Впрочем, ей не поленились сказать — тысячу кредов. Невероятные деньги! Именно столько, сколько не хватало родителям, чтобы отправить старшего брата Юмико учиться на Ту сторону. Кичироу был очень талантливый. Не то что сестра. Он мог выбиться, подняться, мог стать гордостью семьи. Для него ничего не жалели.

Чтобы Кичироу получил возможность учиться, Юмико и продали господину Оойси. Это оказалось не так страшно, как можно было подумать. Сперва ей давали довольно простые поручения — что-то кому-то отнести, передать, сообщить, навести порядок в комнатах общего дома, вымыть полы. Затем, когда узнали, что она умеет читать и писать, доверили простую работу на голограммере — составление писем и прочее такое. За ошибки наказывали очень строго, но Юмико была внимательной и старательной — ни разу не повторила совершенную ошибку, поэтому перепадало ей не часто. Вот только она грустила — время шло, ей уже исполнилось тринадцать, а из своего долга она не отдала даже десятую часть. И поручения получала мелкие, ничего не стоящие. Она очень старалась, но все равно оставалась пустым местом.

Однако скоро случилось то, что перевернуло всю ее жизнь. Юмико приказали пойти в один из домов на окраине сектора и передать устное послание некоему господину. Юмико сделала все в точности, как велели: пришла в указанное место, отыскала нужного человека и сказала одну только фразу: «Господин Оойси благодарит господина Ивамуру за то, что он сделал возможное невозможным». Она думала, господин Ивамура поблагодарит ее и, может быть, даст четверть креда, который она положит в свою копилку. Но господин Ивамура молчал. Тогда Юмико уточнила, нужно ли что-то передать господину Оойси. «Да, нужно», — сказал господин Ивамура и ударил ее кулаком в лицо. Юмико упала, чувствуя, как хлещущая из носа кровь заливает подбородок. «Передай ему: не стоит благодарности».

Юмико, хотя ей было очень больно, встала и, зажимая нос рукой, поклонилась. После этого она ушла. В ближайшей подворотне, как сумела, привела себя в порядок и отправилась к господину Оойси. Она ожидала, что он ее тоже ударит. И жалела, что вместе с ударом ей не дадут хоть немного денег. Так было бы не столь обидно.

Однако господин Оойси только спросил, кивнув на ее опухший нос:

— Это сделал Ивамура?

Юмико гнусаво сказала:

— Он просил передать…

Господин Оойси сдвинул брови, отчего девочка осеклась.

Она думала, ее накажут, но вместо этого господин Оойси приказал привести в порядок ее нос, а потом идти с ним. С ним и еще с пятью мужчинами к господину Ивамуре в гости.

«В гостях» они провели несколько часов. Юмико в жизни не слышала, чтобы человек так кричал. Кричал и просил у нее прощения. Но люди господина Ивамуры не встали на его защиту. Потому что Юмико работала на господина Оойси, а никто в секторе не смел поднимать руку на его подчиненных.

Тогда девочка всем существом осознала, как ей на самом деле повезло. И стало очень обидно, что все это время она выполняла такие пустяковые поручения. Но, видимо, этот случай что-то изменил. Через пару недель господин Оойси пригласил Юмико к себе и сказал, что для нее есть особое поручение. Особое! Она должна сходить и снова выразить благодарность. Но уже другому господину. Готова ли она? Юмико низко поклонилась и без малейшего испуга сказала, что готова. Тогда ей объяснили, что благодарностью будет она сама. Ее сердце возликовало! Ей позволили быть чем-то большим, ей поручили взрослое дело! Она больше не ребенок.

Господин, к которому отправили Юмико, принял «благодарность» благосклонно. Юмико очень старалась доставить ему удовольствие, хотя ничего толком не умела. Зато наутро она получила десять кредов! Десять! И поняла главное: она сможет вернуть свой долг гораздо быстрее, если будет действовать правильно.

Юмико отрабатывала долг перед господином Оойси до четырнадцати лет. А потом стала свободна. Но ей предложили остаться, ей предложили работу! Ведь к четырнадцати годам она начала расцветать, было ясно, что скоро Сано Юмико станет очень красива. И ею были довольны — очень довольны! Вот только… красивых вокруг было много. И довольны были тоже многими. Но Юмико ведь уже выросла и понимала, что одной красоты мало. Одна красота не принесет успеха.

Зато Юмико успела понять, что мужчин привлекает не столько внешность, сколько особенная чувственность: плавность, негромкий голос, взгляд из-под ресниц, застенчивость, скрывающая нескромность. А еще пресыщенный мужской взгляд притягивает все необычное, загадочное, недоступное. Чем недоступнее объект, тем сильнее хочется им обладать. И она стала думать, как сделать так, чтобы продавать себя дорого. Очень дорого. Стать не просто особенной. Стать уникальной. Единственной в своем роде.

А когда спустя год решение было найдено и отработано, пятнадцатилетняя Сано Юмико исчезла. Перестала существовать.

* * *

Та, которую шесть лет назад все знали как Сано Юмико, стояла в зеркальном лифте между двумя бесстрастными сопровождающими. Она знала, что оба этих мужчины тайком любуются ею. Знала, но не показывала вида. Она смогла сделать главное — стать уникальной. Эта уникальность постепенно привела ее к большему. К власти. Скрытой, но реальной власти. Она очень долго шла к ней, а теперь, дойдя, поняла, что хочет… еще большего. Намного большего. Для начала, например, уважения к себе.

Те, кто обеспечивал ей безопасность по дороге в двести четвертый сектор, сейчас отдыхали. Ночь и утро в пути изрядно вымотали всех, кроме спокойно проспавшей всю дорогу служанки и верной помощницы госпожи Нагаи, Хидэко. Вот только для бойцов нашлась смена, и они могли позволить себе отдых, Хидэко в принципе не утомилась, а Мэйуми, всю ночь разбиравшая информацию, гонявшая в голове мысли и просчитывавшая варианты развития событий, выпила кофе, нарядилась, попутно выполнив указания оябуна по Мацумото, и теперь должна была приступить к делам. Множеству дел.

Жаль, что приказ старшего запрещает что-либо делать с Мацумото. Если того не переведут в ближайшее время в другой мегаплекс, придется озаботиться аккуратным устранением. Тот прием, который Мэйуми ему устроила по приказу оябуна, Мацумото никогда не простит. Впрочем, ей плевать на его уязвленную гордость. Главное, теперь этот заносчивый засранец подчиняется даже не приказам, а легкому движению брови — поверил в то, что его голова может стать подарком. Никогда еще блеф не был так приятен.

Конечно, отрезать голову Мацумото — мысль до крайности заманчивая, даже возбуждающая, но, увы, реализовать ее пока нельзя. Да и Ли Янь в действительности вряд ли порадуется такому «подарку», ее с Мацумото не связывает та нежная ненависть, какая связывает его с Мэйуми. Су Мин, возможно, будет довольна, но собранная по ней информация слишком недостоверна и противоречива, чтобы быть в этом уверенной.

А ведь когда-то у госпожи Нагаи была возможность убить этого урода. Убить, не вызывая подозрений. Но она не стала, не поддалась соблазну. Ее профессией была красота. И потому грязная мысль просто взять и убить — не показалась изящной. В этом не было искусства. Не было утонченности. Мэйуми решила, что лучше подождать, но насладиться процессом и результатом в полной мере. Как же приятно, что она не прогадала. Урод Мацумото влип самостоятельно, благодаря чему у недоброжелательницы появилась возможность растоптать его изящно и эффектно, нажав на самое больное место противника — на раздутую до неприличных размеров гордыню. Потому и сдулся господин Исикава со свистом.

Но это не все. Его еще можно будет использовать. Можно. Есть варианты.

Лифт остановился, зеркальные двери, в которых отражалась удивительная женщина в непривычном наряде, разошлись в стороны. Нагаи Мэйуми вышла в холл отеля «Пять звезд», привычно чувствуя, как взгляды всех, кто там был, обратились на нее.

Уголки ярко накрашенных губ едва заметно приподнялись. Мэйуми негромко сказала одному из сопровождающих:

— Ямада, двое у дверей. Это те цифровики, о которых ты говорил?

— Да, госпожа.

Госпожа… а неделю назад совсем другим словом назвал. И скоро, когда она перестанет быть посланницей, снова назовет им же.

— Хорошо, что не пришлось их искать. Попроси подготовить нам досье на эту Су Мин. Доплату за срочность и работу в Праздник обещай любую. Я подожду вон там.

Она грациозно кивнула в сторону лаунж-зоны.

— Вы уверены, госпожа? Я не могу гарантировать их лояльность.

— Уверена, — она плавно, будто скользя над полом, направилась туда, куда указывала.

Нагаи Мэйуми приняла решение. Жаль, конечно, что человеку ее положения нельзя просто исчезнуть, как некогда исчезла маленькая Сано Юмико. Увы, человеку положения Нагаи исчезновение принесет слишком много потерь. Однако же это вовсе не означало, что она ничего не будет менять. Будет. И очень многое. А главное, цена этих перемен ее не страшила. Ведь платить по счетам придется другим.

Цифр и Икси возвращались в отель в великолепном настроении. С утра они шатались по сектору: смотрели на шествие Ли Янь, потом побывали у кролей. Пили прямо на улице. Набесились в городке аттракционов, словно дети. А потом Икси решила, что утренний секс окончательно выветрился и надо еще. Но где-нибудь по-быстрому она не хочет! Тем более жарко. И душно! А она хочет на мягком! И под кондиционером! А потому хватит гулять, пить и развлекаться, пошли, милый друг, ебаться.

Цифр-то был не против, тем более Икси, когда на нее нападал очередной приступ вожделения, становилась такой… устоять было сложно, да и незачем.

Когда они едва не бегом мчались мимо укрепмотеля, оттуда как раз выехал шикарный «Хамви» Су Мин. Цифр посмотрел с восхищением. Он давно решил: когда станет тридцать двойкой, обзаведется таким же. И первым делом отымеет Икси прямо на капоте, да…

Кореянка торопилась, но все равно приказала тормознуть возле цифровиков и передала им чип памяти с текстом рассылки в сеть тридцать двоек и шестьдесят четверок. Цирф кивнул: «Сделаем», после чего Су Мин укатила по своим делам, а Икси, тоскливо вздохнув: «Какая же лапочка!», потащила его дальше с еще большим рвением. К счастью, идти оставалось всего ничего, а то Цифр уже опасался, что подружка забудет и про мягкое, и про кондиционер, потребует своего прямо посреди улицы. И попробуй, откажи!

Холл «Пяти звезд» после удушающей жары улицы обнял прохладой. Икси неслась вперед, таща за собой спутника, словно грузовик прицеп. Они успели сделать несколько шагов, когда двери лифта мягко разошлись в стороны, и оттуда вышла…

Ебать!

Вышла женщина. С белым, словно покрытым мелом лицом, красными губами, затейливым причесоном на голове, украшенным гроздьями шелковых цветов, в расшитом бесформенном платье с длинными-предлинными подолом и рукавами, с широченным ярким поясом и в шлепках на высоченной подошве.

Икси аж застыла. Беззвучно прошептала: «Охуеть… Гейша! Ты это тоже видишь?»

Цифр оторопело кивнул, забыв, что стоит позади, вне поля зрения подружки.

Мысль: «Кто такая эта гейша?» — мелькнула и исчезла.

— Святая матерь Цифра, — выдохнула Икси, — она же… плывет!..

И правда: гейша, в своих несуразных шлепанцах, похожих на маленькие скамейки, и объемном наряде, будто скользила над полом. Ни одна складка на этом ее халате не шевельнулась! Она и вправду была охуенна. Как… как… как из какого-то фантастического кино. А два суровых охранника в строгих черных костюмах только усиливали это впечатление. Женщина, которую они сопровождали, напоминала дивный экзотический раритет. И была просто невероятна. Хотя если умыть и переодеть в европейское, наверное, даже не узнаешь.

Пока люди, находящиеся в холле, открыто пялились, гейша проплыла в сторону лаунж-зоны, где изящно опустилась на диван, тогда как один из сопровождающих ее японцев подошел к цифровикам и легонько поклонился:

— Добрый день. Прошу прощения, что отвлекаю вас от Праздника, но нам нужно собрать информацию об одном человеке. Назовите вашу цену, чтобы мы могли решить, сколько заплатить вам сверху.

Глаза Икси вспыхнули, она прижалась горячими губами к уху Цифра и жарко прошептала: «Я согласна работать бесплатно, если мне дадут ее трахнуть!!!»

— Я передам ваше пожелание госпоже Нагаи, чтобы она могла принять решение, — японец словно не удивился, остался так же вежлив и корректен. — Но пока назовите вашу цену в денежном эквиваленте.

Ну и слух у него, однако!

Джин в полудреме валялась на кровати. В соседней комнате расслаблялись Коленвал и Мо. Браслет на руке молчал — агентура в секторе сто семнадцать пока ничего не заметила. Впрочем, оно и естественно. Корпуса рейдеров не склонны к волоките, но даже в них прохождение информации и принятие решений требуют времени.

Через несколько минут в комнату заглянула голая и довольная Мо, улыбнулась, сказала:

— Коленвал зовет. Говорит, интересное от Церкви пришло.

Джин встала, походя нежно погладив Мо по левой груди.

Коленвал в одних штанах развалился в кресле с планшетом в руках:

— Сегодня ребята могут расслабиться, или придержать их?

— Девяносто пять из ста — пусть расслабляются. Выпадет пять… значит, я ошиблась. Доплачу за использование нейтрализаторов.

— Ок. Мы с Мо сегодня в клуб собрались оттянуться, пойдешь с нами?

Джин прикинула расклады. Шансы, что Жопы успеют прислать рейд-группу, низкие, но не нулевые.

— Пас.

Коленвал на секунду задумался.

— Тогда мы останемся с тобой. Начнется движ, не пропустишь?

Джин покачала головой.

— Значит, не спеша расслабимся. Закажем сюда разного… Кстати, — он перекинул планшет собеседнице.

Та легко поймала и прочитала: «Знаешь, что меня выводит из себя в нашем общении? Нет, не то, что я каждый раз дико тебя хочу. Бесит, что ты меня каждый раз просчитываешь от и до. А вот я тебя нет. Впрочем, на пару ходов иногда получается. Так вот. Тот чемодан без ручки, что ты мне оставил, ты бы с ним так просто не расстался. Значит, ты считаешь, что я его использую так, как надо тебе. Поэтому я буду его просто возить, пока ты со мной не встретишься. Погибать буду, но не использую. И еще сообщаю: тобой заинтересовались крайне серьезные люди. Но и о них я расскажу только при личной встрече. Чмоки-чмоки».

Джин, слегка прихуев от общей непосредственности и идиотизма сообщения, коротким жестом вызвала служебную информацию. Общая рассылка вовне Церкви Цифры — всем, кто работает с тридцать двойками и шестьдесят четверками. Недешевое удовольствие.

— Не знала, что ты и с Церковью в контакте, — задумчиво протянула рейдерша.

— Теперь знай. Ни о чем не сказало?

— Нет.

— Ну, — Коленвал пожал плечами, — зато мы теперь знаем, что кто-то мутит что-то большое.

— Ага.

— Могу поспорить, что и отправитель, и получатель — это здоровенные бородатые мужики без малейшей склонности к однополой любви, — Мо, так и не одевшаяся, приобняла Джин и мягко укусила за ухо. — Вот они, небось, ржали, договариваясь о кодовых словах…

* * *

Тусклые лампочки болтались далеко друг от друга прямо на проводах и еле освещали тесный длинный тоннель, уходящий во тьму. Пэм торопливо шагала следом за сыном. Под ногами шуршал песок. По подземной кишке пришлось идти очень долго, прежде чем она вывела всех троих в подвал огромного полуобвалившегося здания. Затем, лавируя между изогнутых обломков арматуры и накренившихся стен, путники по каменному крошеву, наконец, выбрались на поверхность — в разрушенный, заросший мусором квартал.

Памелу снова охватил липкий ужас. Она поняла, что оказалась на земле других. Другими здесь были все. От детей, собиравшихся в стайки, до женщин, кучковавшихся в тени домов, которые, судя по их ветхости, были готовы вот-вот осыпаться. Что уж говорить о мужчинах! Каждый из живущих здесь, казалось, смотрел во все стороны одновременно, готовый в любую секунду наброситься или сбежать.

Но даже тут на Рекса продолжали смотреть с уважением и опаской, а он… он был совершенно спокоен, уверен в себе и при этом… тоже стал вдруг совсем другим. Будто подобрался и, как все, видел на триста шестьдесят градусов вокруг. Только, похоже, не собирался бежать. Он шел так, словно любой задумавший что-то против него сам должен уносить ноги. Наконец, пропетляв по лабиринту загаженных грязных улиц, Рекс уверенно вывел своих спутниц к странному заведению.

* * *

Лейтенант Бэнсон шел по узкому тоннелю следом за сапером и одним из своих доверенных бойцов. Сзади шагал третий.

Тоннель был короткий, он выводил в большой дом с хаотичной планировкой и немалым количеством подходов. Между собой Бэнсон с парнями называли эти развалины Домом свиданий. Именно здесь лейтенант обычно встречался с обитателями Той стороны, или, как их называли посвященные, «девочками».

Сегодня пришел вызов от Ральфа Секи Момент. Что ему понадобилось, можно было только гадать, совсем недавно вроде встречались, но прежде Ральф не дергал по мелочам, так что игнорировать его лейтенант не стал.

Перед выходом на поверхность упало сообщение от контрразведчика: по третьему тоннелю, если верить сейсмодатчикам, прошли мужчина с грузом и женщина. Вот и недавний заказ на переход Периметра отработал — скоро упадет вторая половина оплаты, а если повезет, информации тоже прибавится. Людей на Той стороне контрразведчик уже подвизал на отслеживание.

Наконец, Бэнсон и его люди поднялись из подземелья на цокольный этаж Дома свиданий. Прямо перед выходом на полу был выложен мелкими камешками номер комнаты, где сегодня ждал Ральф. Все как обычно. Мужчины сняли оружие с предохранителей и двинулись дальше.

Первым в комнату вошел сапер. На визоре Бэнсона отобразилась мелкая девчонка в больших темных очках-визоре, длинной кофточке и со «скорпионом», подвешенным на петле под правую руку. Девчонка сидела за прозрачным столиком, небрежно откинувшись в раскладном кресле. Сандалии и голые коленки были видны через столешницу. У противоположных дверей застыли два азиата с автоматами. Что за…

Незнакомка подняла пустые ладони, глядя прямо в камеру, после чего кивнула на кресло, стоящее напротив.

Лейтенант махнул второму бойцу. Тот сразу встал в дверях, контролируя комнату и переговорщиков. Сапер тем временем проверял помещение на наличие сюрпризов. Девчонка спокойно ждала, не делая резких движений.

Наконец, спец Бэнсона одобрительно махнул рукой, мол, всё норм. Только после этого лейтенант прошел внутрь. Двое его людей застыли у двери, третий остался в коридоре.

Лейтенант, не спеша, уселся.

— Кто ты такая и что с Ральфом? — спросил он, не утруждаясь вступлением.

— Начну со второго вопроса, если не возражаешь, — голос незнакомки был чистым, ровным и оттого несколько диссонировал с окружением. — Ральф сделал несколько глупостей, одна из которых стала фатальной.

После этого она мягко отвела в сторону полу кофточки и показала глазами на пояс своих шортов, где на клипсе висел компактный голокуб.

Лейтенант кивнул. Девчонка без резких движений достала девайс и включила воспроизведение видео.

Бэнсон равнодушно просмотрел сбивчивое предсмертное объяснение Ральфа и последующую казнь, после чего кивнул, мол, продолжай.

— Отвечаю на первый вопрос. Мое имя Су Мин, я — одна из младших партнеров госпожи Ли Янь Цинь. Она просила передать ответ на твое послание.

Плавно, давая собеседнику время остановить ее при желании, Су Мин снова протянула руку к голокубу. В этот раз она не просто запустила очередную запись, а сперва коснулась сканера отпечатков пальцев и следом ввела код.

Над столиком возникла проекция пожилой китаянки в вычурном национальном одеянии:

— Приветствую, лейтенант Бэнсон. Сразу после демонстрации это сообщение будет стерто.

Лейтенант удостоверился, что носимый комплекс записывает происходящее.

— Тем самым против вашего слова останется только наше с мисс Су Мин. А мы все отлично знаем, что слово жителя Зоны отчуждения не принимается корпорацией как аргумент обвинения.

Здесь Бэнсон хмыкнул про себя. Официально-то да, а вот на деле…

— Мне было приятно оказанное вами уважение в связи с безобразной выходкой карателей. Надеюсь, что возврат ненужного мне подарка через ваше КПП не повлек для вас слишком больших сложностей. В любом случае, приношу свои глубочайшие извинения, что использовала вашу зону ответственности в своих целях.

Китайская змея была так щепетильно-вежлива, что даже возникло искушение поверить в ее искренность.

Голограмма тем временем продолжила:

— Полагаю, вам уже известна судьба Ральфа Секи Момент? В качестве компенсации за потерю партнера предлагаю вам сотрудничество со мной. Понимаю, что подобное предложение требует обдумывания, потому не тороплю с ответом. Су Мин, мой младший партнер, передаст вам коммуникатор. Если захотите принять мое предложение, просто позвоните, и мы договоримся о новой встрече. До свидания, лейтенант.

Голограмма исчезла, а Су Мин отвела руку себе за спину. Один из ее людей тут же вложил в узкую ладонь простенький коммуникатор. Бэнсон кивнул саперу. Тот натянул защитные перчатки, подошел, взял у женщины комм и быстро разобрал его прямо на столике. Су Мин смотрела с пониманием. Через несколько секунд сапер собрал коммуникатор и поместил его во взрывозащитный герметичный контейнер:

— На первый взгляд чисто.

— А ты хорош, — улыбнулась Су Мин Бэнсону. — Редко встретишь такого же параноика, как мы. С тобой, пожалуй, можно вести дела.

— Да, наверное, — согласился лейтенант и заметил: — Меня несколько смущает, что младший партнер Ли Янь выполняет работу простого курьера.

— Ты и правда хорош, — Су Мин снова улыбнулась. — Я просто воспользовалась случаем. Давно хотела познакомиться со Злым Лейтенантом лично. Редко можно угадать, когда и какое знакомство пригодится, верно?

Она снова протянула руку назад и взяла у своего человека еще один комм.

Процедура быстрой проверки повторилась.

— Смотрю, я популярная личность на вашей стороне, — лейтенант не спрашивал, а констатировал.

— Популярная. В очень, — женщина сделала крошечную паузу, — очень узких кругах.

* * *

Никогда прежде Памела Додсон не бывала в подобных местах. Рекс назвал это баром, на деле же это оказалось заброшенное здание, в одном из неблагоустроенных помещений которого можно было присесть за обшарпанный пластиковый стол. Оконные проемы вместо стекол завешены тонкой прозрачной сеткой, пол бетонный.

Напротив входа возвышалось что-то вроде барной стойки, сложенной, из кирпича. За ней, лениво облокотившись, скучал здоровенный бородатый мужик в черной бандане и брезентовом жилете на голое тело. Полок с напитками в этом «баре» не было. Рекламных голограмм и вывесок — тоже, как, впрочем, и витрин с товарами или меню. Зато тут хватало мусора и грязи. А ведь даже в фабричной столовой, где работниц швейной фабрики кормили обедами, царила чистота. Здесь же под ногами заплеванный потрескавшийся бетон, стены облезлые.

— Садитесь, — Рекс кивнул женщинам на разномастные стулья.

Спутницы неуверенно подчинились. Джеллика собралась было положить руки на стол, но в последнюю секунду засомневалась и сложила темные ладони на коленях. Памелу тоже передернуло от липкой, исцарапанной и прожжённой сигаретами столешницы.

Кроме Рекса и его спутниц в баре одиноко сидел еще один посетитель — крепкий мужчина, рядом с которым стоял буднично приставленный к стене автомат.

Пэм испуганно посмотрела на незнакомца, затем перевела взгляд на сына, а тот, словно бы ничего необычного не происходило, махнул «бармену»:

— Пива мне, воды женщинам.

Бородач лениво пошарил где-то внизу, достал банку пива и две небольших пластиковых бутылки с водой, после чего поочередно кинул их клиенту.

Пэм потрясенно наблюдала за происходящим. Джеллика, наоборот, сидела, опустив огромные глазищи на руки, словно боялась привлечь внимание излишним любопытством.

Рекс ловко поймал заказ, открыл бутылки с водой и проверил содержимое каждой непонятным прибором. Только после этого придвинул воду своим спутницам:

— Попейте пока.

Джеллика сразу же послушно сделала несколько глотков. Памела последовала ее примеру, обратив внимание, что к пиву сын не притронулся. Удивительно, но сейчас Рекс выглядел совершенно спокойным. Ему определенно было не по себе в корпоративной зоне, но тут — за Периметром — он казался… безмятежным!

А вот Памела, наоборот, чувствовала себя словно внутри голограммы. Вроде бы реальность, но какая-то ненастоящая. Непонятные люди, непонятная жизнь, непонятная обстановка… Пэм сделала еще глоток воды, и в этот миг дверь, висевшая здесь больше для проформы, распахнулась. В бар зашел азиат в бронежилете и с оружием.

Стало еще неуютнее, особенно когда незнакомец окинул помещение цепким взглядом и уселся за свободный столик так, чтобы видеть всех посетителей, бармена и вход. При этом он ничего не заказал, устроился по-хозяйски на стуле и застыл.

Пэм испуганно стиснула в руках бутылку, чуть не облилась, но через миг входная дверь снова открылась, и на пороге появилась миловидная женщина, тоже азиатка. Та самая, фото которой Рекс показывал сегодня матери.

Одета женщина была в короткие шортики, футболку и свободный кардиган, на левой руке у нее красовался блестящий серебристый браслет, а на плече легкомысленно болталась сумочка. Большие темные очки пришедшая (как, впрочем, и Рекс) не сняла, несмотря на легкий полумрак, царящий в помещении.

Незнакомка, имени которой Памела не запомнила, словно явилась из другого мира — хорошенькая, одетая, как обыкновенная жительница корпзоны, спокойная и уверенная в себе. Будто оказалась не в грязной дыре, а в приличном месте, где всё, абсолютно всё, было нормально и естественно.

— Привет! — лучезарно улыбнулась женщина Рексу и его спутницам, подсаживаясь за их столик. — Так вот, оказывается, что у тебя за груз. Любопытно. Жду объяснений.

— Привет, — улыбнулся в ответ Рекс. — Знакомься. Это моя мама — Памела. Ее считают мертвой. А это — Джеллика. Оттуда же. Она помогла мне решить серьезные проблемы и тоже исключена из списка живых. Мама, Джеллика, это Су Мин — дальше вы поедете с ней.

Пэм и Джеллика переглянулись, не зная, как реагировать на свалившуюся новость.

— Очень интересно, — сказала Су Мин, после чего достала из-под кардигана небольшую коробочку, открыла ее и извлекла полоску пластыря. — Будь добр, дай образец на ДНК. Мне придется проверить твои слова.

Рекс лизнул тыльную сторону пластыря, затем сложил пополам и вернул собеседнице.

— Отлично, — она убрала пластырь. — Я их забираю.

— Спасибо, — сказала Джеллика и добавила: — Спасибо за помощь.

— Да, спасибо, — растерянно повторила за ней Пэм.

— Пока еще не за что, — отмахнулась женщина и с прищуром посмотрела на их спутника. — Самый главный вопрос: проблемы сверх обычных для подобных раскладов возможны?

Рекс пожал плечами:

— Самому бы знать. Я не так давно работаю, чтобы разбираться, какие вообще проблемы в таких случаях бывают. Я им все кратко объяснил. Они в курсе, что никому, кроме тебя и Мэрилин, нельзя знать об их прошлом и о том месте, откуда они. Ушли мы чисто, — добавил он после короткой паузы.

— Памела, — Су Мин повернулась к новой знакомой и снова улыбнулась, — я рада встрече и…

В этот момент сверху раздался грохот. На пол вместе с куском проломленной кровли рухнул вооруженный человек.

Удивительно, но он еще не успел выпрямиться, а все люди в баре, кроме совершенно растерявшихся Пэм и Джеллики, пришли в движение. Бармен нырнул под стойку, мужчины повскакивали с мест. Человек же, упавший, как камень с неба, еще в полете развернулся и теперь целился в Су Мин из пистолета. В образовавшийся пролом спрыгнули еще двое. Но они даже не успели поднять оружие, так и стояли с пистолетами в опущенных руках, уставившись в стволы азиата и до сей поры мирно отдыхавшего в баре посетителя.

Однако больше всего Памелу поразила реакция Су Мин, которую будто бы совсем не страшило стоять под прицелом с пустыми руками. Эта странная женщина лениво похлопала в ладоши и сказала:

— Браво… А ведь я всегда говорила — если бы к твоему умению просочиться куда угодно добавить еще и понимание, что делать после, цены бы тебе не было. Ну и что теперь? Если выстрелишь, то даже не узнаешь, получилось ли меня убить. Разве не обидно?

* * *

Су Мин стояла и с улыбкой смотрела в глаза Проныре Морису, с которым работала пару лет назад и не слишком хорошо рассталась. Проныра был бы отличным партнером и исполнителем, если бы не его нездоровая страсть к дурной инициативе и патологическая неспособность действовать по заранее заготовленному плану.

Постепенно во взгляде Мориса появлялось запоздалое понимание, что ситуация выходит из-под контроля, а его положение вовсе не такое выигрышное, как хотелось. Плавно, даже на долю секунды не выпуская из вида противницу, Проныра чуть сместился, чтобы разглядеть своих людей, стоящих у него за спиной. Те так и застыли, не успев поднять оружие, под прицелом ее инкогнито и Дун Хёна.

— Лады, ты права. Дай мне уйти, — наконец, заговорил Морис.

— Это еще зачем? Чтобы ты чуть позже снова попытался меня грохнуть, только уже с помощью своей бригады? Всех оставшихся двенадцати человек?

— И чего? — задергался нападавший. — Будем стоять?

— Жми на спуск, и всё разрешится, — с улыбкой предложила Су Мин.

Мужчина стиснул зубы.

— Или связывайся с бонзой, — продолжила она. — Пусть приходит, устроим разбор.

От этого предложения Проныру аж перекосило. Здесь и сейчас он был очень сильно неправ, поэтому разбор наверняка не пойдет ему на пользу. А уж как будет взбешен бонза, которому придется переться в эту дыру….

— Чего сразу бонзу-то? — огрызнулся Морис. — Дело вполне заурядное.

— А ты кого собрался звать? Младшего бонзу, под которым ходишь? Он ниже меня, я его разбор не приму, — спокойно объяснила собеседница.

Тем временем Рекс чуть сместился в сторону, убрал пистолет и чуть резче, чем надо, поднял ладони:

— Я не с ней. Я ухожу.

Морис отвлекся. Ствол пистолета рефлекторно дернулся в сторону Рекса. Просто прекрасно. Су Мин мягко разомкнула браслет, украшавший левое запястье.

Короткое движение кисти — и в сторону врага полетел грузик, утягивая за собой прячущуюся внутри украшения мононить. Поставить на стопор и чуть довернуть кисть. Невидимая тончайшая струна легко, будто не заметив препятствия, прошла через шею Проныры, а кореянка дернула нить на себя. В ту же секунду голова Проныры рухнула ему под ноги, укатываясь под стол. Даже рефлекторно выстрелить не успел.

Рекс одним прыжком переместился к убитому и пнул обезглавленное тело, опрокидывая на спину, чтобы бьющая из артерий кровь залила стену, а не окружающих.

Инкогнито и Дун Хён немедленно открыли огонь по напарникам убитого. Те так и не успели поднять оружие. Все было проделано быстро и хладнокровно, потому завершилось в считанные секунды.

Су Мин повернулась к Рексу:

— Спасибо за помощь. Плохо, конечно, что так громко вышло. Сам выберешься?

— Я теперь один, так что да, — отозвался он.

— Отлично. Я пошумлю на отходе.

Су Мин повернулась было к своим людям, но Рекс ее остановил.

— У Джеллики подарок для Мэрилин, — он повернулся к мулатке. — Джелли, как приедете, отдай рюкзак Су Мин.

Та сидела, застыв, и было непонятно — услышала или нет.

— Джелли! — чуть повысил голос Рекс.

— Да! Да!!! — девчонка подскочила, прижимая к груди рюкзачок.

— А что там? — кореянка, кажется, чуть удивилась.

— Ты не поверишь, — Рекс широко улыбнулся. — Мороженое. И… держи еще, — он передал собеседнице небольшой видеопроектор. — Там одноразовая запись. Тоже для Мэрилин. Я по пути навестил одного ее знакомого. Активация просмотра: передвинуть воспроизведение на пять минут одиннадцать секунд и трижды быстро поставить на паузу.

— Я даже не знаю, чему она больше порадуется — мороженому или видео, — довольно усмехнулась Су Мин.

Пока они разговаривали, Дун Хён достал пистолет и поочередно выстрелил убитым напарникам Проныры в головы. Выстрелы после автоматных прозвучали очень тихо. Сама Су Мин сняла катушку в браслете со стопора и включила на смотку. Грузик шустро подполз и состыковался с основной частью украшения. Кореянка обтерла серебристый стержень и замкнула в кольцо. Несколько секунд — и на руке снова украшение, а его хозяйка спокойно, словно вокруг не валялись трупы и не пахло кровью, вжала кнопку на дужке визора:

— Поролон. Все машины ко входу. Уходим громко.

В Рекса, подошедшего к своим спутницам, вцепилась отмершая мать. Она ничего не говорила, только смотрела на него полными мольбы глазами.

— Мама, — ласково, но твердо сказал сын, — пожалуйста, успокойся, вы в безопасности. Мне пора уходить, иначе я рискую нарваться дома на серьезные неприятности. Будь умницей, присмотри за Джелли. Джелли, — он повернулся к девушке, — а ты позаботься, пожалуйста, о маме до моего возвращения, хорошо?

Девушка в ответ кивнула и сразу подобралась. Похоже, получение задания заставило ее мобилизоваться.

Су Мин тем временем подошла к стойке и передала бармену несколько купюр.

— За беспокойство. Расскажешь все, как было, кроме одного. Я не успела встретиться с теми, с кем собиралась. И выведи его, — она кивнула на Рекса, — боковыми ходами.

— Ему можно доверять? — уточнил Рекс.

— До сих пор не подводил, — пожала плечами кореянка. — Так что если подведет, то в первый раз, — добавлять «и в последний» она не стала. Это было очевидно.

Наконец, с улицы послышался утробный рык автомобильных моторов. Су Мин снова вжала кнопку на дужке визора и быстро перебрала контакты.

— Приветствую, бонзо. Меня зовут Су Мин, я только что убила твоего бригадира, — она выждала пару секунд и продолжила: — Нет, я не буду дожидаться. Хочешь разбора — приезжай в двести четвертый. Хочешь — можем встретиться на нейтралке. Впрочем, можешь попытаться остановить меня сейчас, — она оборвала связь, после чего повернулась к своим людям. — Уходим!

Рекс торопливо чмокнул мать в щеку и выскользнул в боковую дверь, вслед за барменом.

* * *

У входа уже стояла здоровенная военная машина с распахнутыми дверцами. Джеллика нырнула на заднее сиденье, торопливо пробралась на дальнее кресло мимо ног высунувшегося в открытый люк мужчины и трясущимися руками пристегнулась.

Памела менее проворно забралась следом. Дверь за ней захлопнули снаружи, Пэм испуганно вцепилась в ручку над дверью. Джеллика дотянулась и помогла ей набросить и защелкнуть ремень безопасности. Пока они в панике устраивались, Су Мин спокойно расположилась на переднем сиденье.

На приборной панели автомобиля замигало светодиодом непонятное устройство, и раздался мужской голос:

— Внимание всем. Уходим из сектора. Отстающих не ждем, раненых не подбираем. Стрелять без предупреждения.

Су Мин снова вжала кнопку на дужке очков:

— Отлично, Поролон! Мой сканер поймал. Думаю, все услышали. Едем.

Из окон машины, стоящей впереди, показались стволы оружия, и колонна тронулась. Вскоре вылетели на широкую улицу с безобразной разбитой дорогой. Джеллика, завороженно смотрящая в окно, увидела, что люди поспешно уходят с пути их колонны, а те, кто не успел, стоят ровно, показывая пустые ладони.

* * *

На улицах все или разбегались, или замирали, уважительно вскинув руки, чему Поролон был только рад. Что там случилось у Старшей в баре, он не знал, но разговор со здешним бонзой она запараллелила, а потому причина внезапной спешки была понятна. Конечно, ситуация не требовала такого обострения, но Су Мин виднее.

Машины мчались по улицам сектора, и перед первой метался луч лазера, предупреждая всех, что лучше не делать резких движений. На подходах к посту при основном въезде пикап Леона вырвался вперед, остальные же машины чуть притормозили. Пятеро охранников на посту стояли в стороне, демонстрируя миролюбие. Шлагбаум был поднят. Времени с обострения ситуации прошло буквально несколько минут, и указаний они, похоже, еще не получили. Зато его «приказ» на открытой волне определенно поймали.

Пикап прошел мимо поста, а затем резко развернулся метрах в тридцати, взяв выезд и ошалевших охранников под прицел пулемета. Немедленно распахнулись дверцы автомобиля, основная тройка выскочила из салона, добавив к пулеметному стволу три автоматных. Тут как раз подъехали две другие машины. Не снижая скорости, они пронеслись под поднятым шлагбаумом.

После этого тройка Поролона попрыгала назад в пикап, и тот рванул следом за колонной. Пулеметчик перекинул пулемет на заднюю дугу. Второй пикап начал обгонять хамви Старшей. Его стрелок тоже перекидывал пулемет — до сих пор он держал тыл, но теперь роли поменялись.

* * *

Памела сидела словно в тумане. Бойня в баре. Рекс — ее сын! — равнодушно смотрящий на происходящее. Потоки крови, запах пороха, отвратительная вонь, голова, со стуком падающая на пол, а потом скомканное расставание и бешеная гонка по разбитым улицам.

Все происходило будто не с ней… Сознание уплывало, становилось зыбким, Пэм балансировала на грани обморока. Ее подташнивало.

Эта сидящая впереди милая девушка, которая хладнокровно и непонятно как отсекла голову человеку, должна о них позаботиться???

О боже! Памела чувствовала, как холодеет спина. В ушах нарастал гул, во рту пересохло… В этот миг чья-то маленькая рука ласково взяла ее за плечо.

Джеллика смотрела на свою спутницу со смесью жалости и участия.

— Попейте, — сказала она, протягивая Пэм бутылку с водой. Ту самую, которую купил в баре Рекс. — Попейте, вы совсем бледная.

Пришлось Памеле послушно сделать пару глотков. Удивительно, но она и впрямь почувствовала себя лучше — сознание перестало плыть, противный холод отступил, даже нарастающий шум в ушах смолк.

— Спасибо, — благодарно ответила Пэм.

В ответ Джеллика только с пониманием улыбнулась.

* * *

Из сектора вырвались легко. Собственно, странно было ожидать другого. Из трех вариантов, предложенных бонзе, вариант остановить был самым дурацким и ненадежным. Неудивительно, что не стали даже пытаться.

Су Мин похлопала пулеметчика по ноге. Тот чуть посторонился, давая ей перебраться к пассажиркам, а затем вообще спустился и захлопнул люк, чтобы не напустить пыли. В идущем следом пикапе тоже убрали стволы и закрыли окна. Су Мин дала пулеметчику усесться на переднее кресло, сама же придвинулась ближе к женщинам, держась правой рукой за ручку на спинке кресла водителя.

М-да, а дело-то плохо. Памела так просто в предобморочном, а темнокожая девчонка, хотя и старается держаться, с трудом справляется с шоком — уставилась в окно и не замечает, что едва не трясется. Как бы не выскочила, двери-то в хамви не блокируются. Су Мин улыбнулась спутницам. Если Джеллика решит прыгнуть, придется ее парализовать. Знать бы точно, что она действительно балласт, как показалось… Но, увы, гаденыш Морис не дал побеседовать.

— Простите, что так вышло, — сказала Су Мин. — Иногда прошлое валится прямо на голову. Пока Рекс не приедет и мы всё с ним не обговорим, вы — мои гостьи. Ничего не бойтесь. Всё будет хорошо, вы в безопасности.

Памела завороженно кивнула, а вот Джеллика прижала к груди рюкзачок и улыбнулась застывшей стеклянной улыбкой. Все понятно, сорвутся и та, и эта, главное — отсрочить истерику до укрепмотеля, где есть Хим и лекарства.

Су Мин продолжала дружелюбно болтать и нести всякую чепуху, в голове же навязчиво крутилось совсем другое.

Как и все, она с детства считала корпорации стихийной силой, с которой бессмысленно бороться, можно только бежать или аккуратно использовать. Использовать, осознавая весь риск ситуации.

Потом ей довелось немало общаться с корпами. Но то были рейдеры и офицеры припериметровых гарнизонов: жёсткие злые профессионалы, которые могли бы дать фору многим из Зоны отчуждения.

Вот почему Су Мин, как и все, кто жил по эту сторону Периметра, считала всех корпов сильными и способными на любые уловки противниками. Но сейчас перед ней сидели две женщины из глубины корпоративной зоны — испуганные, ничего не понимающие женщины. Слабые, совершенно безынициативные и удивительно покорные перед внешними обстоятельствами! Безропотно подчиняющиеся!

За все двадцать семь лет жизни Су Мин подобных не видела.

Интересно, сколько таких за Периметром?