Испытание на прочность

Два дня до Большого праздника. Корпоративные зоны: «Амилайт», «Мариянетти»

Гай стоял с большим пакетом в руках и методично жал на сенсор звонка.

— Иду, иду, — послышался, наконец, голос из-за двери.

Электронный замок щелкнул, и на пороге возникла заспанная Сюзанна в короткой сорочке.

— Который час? — спросила она, отходя в сторону и пропуская гостя внутрь.

— Скоро полдень, — ответил Гай, чмокая хозяйку квартиры в щеку.

— А-а-а… — женщина зевнула и потерла глаза. — Я долго смену сдавала. Домой приехала в семь тридцать, легла в восемь. Что ты принес? — она заглянула в пакет. — М-м-м… круассанчики… Люблю тебя в такие моменты…

— А не в такие? — уточнил Гай.

— Зависит от обстоятельств, — женщина потянулась. — Ладно, я в душ, а ты готовишь завтрак.

— Эх, и хитрая, — рейдер прошел на кухню.

— Умная! — крикнула ему Сюзанна из ванной, открывая воду.

Гай усмехнулся и начал разбирать принесенные продукты. В холодильнике, как оно частенько бывало, оказалось пусто. В кухонных шкафчиках обнаружились только высокоэнергетические сублиматы, а в мусоре сиротливо лежали несколько упаковок от службы доставки неплохого ресторана. М-да, с тех пор, как Гай и Сюзанна провернули небольшую махинацию, в результате которой и без того небедная Сюзи заметно разбогатела, ничего не изменилось

Вообще эта женщина, по скромному мнению Гая, была совершенством — серьезная, решительная, без бабской истеричности и глупой ревнивости, в меру взбалмошная и смешливая. А главное, ей в Гае нравилось всё — даже его поганое чувство юмора.

Они познакомились пару лет назад, когда Сюзанна в составе спасательной бригады прибыла за периметр эвакуировать штурмовиков. В зоне отчуждения подбили три транспортных вертушки, и рейд-группу Гая сорвали с задания организовывать экстренную помощь до прибытия своих: он тогда привлек уличных доков, а также пару местных банд для охраны. Потом подтянулись спецы из корпорации. Медиками при этом руководила решительная и очень красивая женщина. Ну а Гай выводил местных, при этом не забывая поглядывать в сторону хорошенькой докторши.

Познакомиться, конечно, толком не успели, не до того было, но потом, когда уже вернулся в корпорацию, Гай навел справки и выяснил, что Сюзанна Шелли, во-первых, мисс Сюзанна Шелли, а во-вторых, весьма уважаемый специалист в медицине катастроф.

Ну, Гай прикинул и решил, что с такой женщиной у него точно должно найтись много общего. Тем более, еще там, на задании, она перед отъездом пожала ему руку и сказала: «Мистер Крайтон, спасибо. Вы так четко все здесь организовали — работать было одно удовольствие». Такой вот комплимент. А Гай решил, что с удовольствием можно не только работать, и в один из дней отправился с небольшим подарком в отделение мисс Шелли. Пришлось, правда, чуть не час просидеть в коридоре, дожидаясь ее с операции, но когда совершенно изумительная в белом халате и медицинской шапочке Сюзанна появилась в больничном коридоре, рейдер не пожалел о потраченном времени.

Она же сказала лишь:

— Я заждалась.

Гаю пришлось оправдываться:

— Только вчера вернулись.

С той поры они и встречались. Сюзанна, кстати, оказалась исключительной. Впервые в жизни женщина не полоскала Гаю мозги, не ревновала, не требовала себе всего его свободного времени и не несла ерунды типа: «Ты никогда не говоришь, что меня любишь!»

И все было бы вообще отлично, вот только время от времени Гай приходил из рейда, звонил ей, а она грустно отвечала: «Прости, я всю неделю безвылазно в отделении, не обижайся, очередной завал» или ответа не было вовсе, потому как доктор Шелли находилась черт знает где на выезде.

В общем, сам того не заметив, Гай, живший на два дома, — и с девчонками, и с Сюзанной — оказался в итоге ни здесь, ни там. И чем дальше, тем сильнее его напрягала вся эта беготня — времени отбирала уйму. Так что Гаю вполне закономерно захотелось собрать всех своих женщин в одном месте, чтоб не распыляться.

— Я чувствую запах кофе… — под рубашку Гая скользнули теплые ладони.

Рейдер отключил электрическую кофеварку и повернулся.

— А я вот чувствую, что завтрак отодвигается на непредвиденное время, — сказал он, притягивая провокаторшу к себе.

Она была не против.

* * *

— Пойдем на кухню, — Сюзанна встала с кровати и потянула гостя за руку. — Пойдё-о-ом… Там круассанчики. И кофе еще не поздно разогреть.

На кухне они устроились за барной стойкой, и Гай, глядя, как женщина с аппетитом уплетает круассаны, спросил:

— Что скажешь насчет завтрашнего вечера? Часов в восемь. Ты свободна?

— Все-таки хочешь устроить знакомство с дочерями? — спросила она, облизывая испачканные в сахарной пудре губы. — Лучше в девять. Надежней. Отчаянный ты папаша.

— Да брось, уже вполне можно. Вчера они нас увидели вместе, сегодня перебесятся, завтра можно и познакомить.

Сюзанна протянула ему свой круассан, и Гай послушно откусил:

— Так что скажешь?

— Да я-то не возражаю, — спокойно ответила она. — Особенно если ты считаешь, что они готовы.

Гай сделал глоток кофе и сказал:

— Вчера подулись, конечно, но потом оттаяли. Они уже достаточно взрослые. Думаю, все пройдет ровно.

Собеседница покачала головой:

— Я не об этом волнуюсь. Конечно, все пройдет ровно. Просто… ты уверен, что нам стоит сходиться? Гай, это ведь будет уже…

— Совсем серьёзно? — усмехнулся он.

— Да, совсем серьезно. То есть, если они вдруг ударятся в конфронтацию, то…

— Ты никуда не съедешь, — отрезал Гай. — Мы не пойдем на поводу у двух подростков.

— Вот и я о том же. Значит, начнутся проблемы. Подумай, нужны ли тебе эти сложности? Мы ведь можем спокойно встречаться у меня и…

— Слушай, — рейдер чуть подался вперёд, — с нашими работами еще терять время на все эти игры в конспирацию? Я хочу видеть всех своих женщин разом и в одном месте. В комплекте, понятно? А не бегать между вами, словно мне восемнадцать.

Сюзанна рассмеялась:

— Я всегда говорила, любовь — ерунда и выдумки, человеком движут эгоизм и страсть к комфорту.

— Ничего себе комфорт — противостояние двух тринадцатилетних козявок, — проворчал Гай.

— Не переживай, — утешила его женщина. — Я постараюсь, чтобы противостояние не затягивалось и прошло максимально гладко. У меня лишь один вопрос: чью сторону ты займешь, когда конфликт все-таки случится?

Собеседник вскинул ладони:

— Исключительно нейтральную позицию!

— А вот это неправильно, Гай, — сказала женщина. — Ты должен быть на нашей стороне. И на их, и на моей. Они должны понимать, что ты любишь их и любишь меня. И проблемы с ними, как и проблемы со мной, делают тебя несчастным. Твои девочки умницы, уверена, они быстро поймут, что воевать в такой ситуации глупо.

— В Энни я почти уверен, — сказал рейдер, снова делая глоток кофе. — А вот Элли… Она так похожа на мать, ты б только знала. Очень вредное создание. Главное — не вступай в откровенное противостояние, иначе ее заклинит, и она будет из одного упрямства гнуть свою линию. С ней никогда нельзя прямо, только с подвывертом…

Сюзанна рассмеялась:

— Гай, мне не нужен инструктаж, уж поверь, в девочках-подростках я понимаю лучше твоего. Когда-то я даже была одной из них. И, к слову говоря, мне тоже пришлось пройти через то, через что пройдут они.

— Отец привел мачеху?

— Хуже. Мама привела отчима. А тот оказался типичным жиголо. Мне было четырнадцать, и к моим шестнадцати эта смазливая тварь промотала почти половину наших сбережений, оставшихся после смерти отца.

— Ты не рассказывала, — задумчиво сказал Гай.

— Не люблю вспоминать…

— А что было потом? Ну, куда делся смазливый козел?

— Я уже была на курсах при медицинском колледже, — уклончиво сказала Сюзанна.

Рейдер посмотрел на нее настороженно:

— Отравила, что ли?

— Пф-ф-ф… — пренебрежительно фыркнула собеседница. — Построила глазки преподавателю по фарме. Он подогнал мне ингредиенты…

Она загадочно замолчала.

— Мне уже не по себе, — Гай покосился на кружку с недопитым кофе. — Что за ингредиенты?

— Ну, вот есть таблетки, чтобы стоял. А я сделала порошок, чтобы даже с таблеток не поднимался.

Мужчина поперхнулся очередным глотком:

— Жестоко.

— Зато у матери, наконец, открылись глаза, и она вышибла своего красавчика. А уже после я мягко подтолкнула ее к анализу понесенных потерь.

Гай заржал.

— Ты страшная женщина. Кстати, Энни-то тоже биологией увлекается… — запоздало вспомнил он.

— Но я ведь не собираюсь проматывать ваши сбережения. У меня и свои есть. Особенно после того как мы с тобой загнали за Периметр хай-энд препараты. К тому же делать девочек сиротами, не поверишь, в мои планы тоже не входит, как и подсыпать тебе коварные порошки… а нековарные, — она засмеялась, — тебе без надобности.

* * *

Комната подростка — это то место в квартире, где словно взорвались одновременно одежный и посудный шкафы, а также несколько коробок с постерами. Комната ТревисаБрэйта полностью соответствовала канону — бардак тут царил феерический. Со спинки компьютерного кресла свисали джинсы, толстовки, футболки и худи, на письменном столе возвышались неровные стопки грязных тарелок и несколько коробок из-под готовой жратвы, на полу возле неряшливо заправленной кровати валялись кроссовки, а с плакатов, полностью скрывших под собой стены, взирали на царящий хаос рэперы и звездные МС.

Предки Тревиса в комнату сына заходили редко, тем более на двери висел плакат с капитаном могучих рейдеров и надписью: «Прежде, чем постучать, подумай — нужен ли ты здесь?» Так что родаки ограничивались робким стуком и регулярным наймом клининговой службы, которая каждую субботу пидорила квартиру, прилежно выгребая грязь и из комнаты Тревиса. А сегодня как раз была пятница, поэтому бардака поднакопилось. Ну да ничего, завтра в полдень придут со своими тряпками, пылесосами, стекломоями старательные бабы из числа сотрудниц-десять и наведут безукоризненную чистоту.

Тревиса расстраивало лишь одно: в отличие от героинек порнушки, в реальной жизни уборщицы были страшными бабищами. Правда, эти бабищи действительно наводили порядок… Впрочем, он быстро заканчивался. Владелец комнаты делал для этого все возможное. Сейчас, например, Тревис сидел с ногами на кровати, жрал чипсы, осыпая покрывало крошками, и смотрел, как Инки с Диком режутся в «За периметр и обратно».

— Хватит, а то налакаешься, — Тревис отобрал у Дика стакан с хи-хи-колой, расплескав немного на пол. — Скоро малявки придут, напугаешь еще.

И сам сделал большой глоток.

— А ты прям не напугаешь, — огрызнулся Дик, не снимая игровых очков.

— А я нет. Меня с этой легкоты давно уже не прёт, — Тревис откинулся на кровати. — Просто жить чуть прикольней становится, и все. Да хватит уже!

Он двинул приятеля по затылку, привлекая к себе внимание.

— Слушай, — Инки первым снял очки, выходя из игры. — Зачем ты вообще их позвал? Вот че делать с малолетками в припериметровом секторе? Разноются еще.

Тревис сделал очередной глоток хи-хи-колы и спросил с интонациями бывалого:

— А ты запериметровую бабу отодрать хочешь? Чтоб ИД-браслет не спрашивала, возраст не уточняла и за горсть конфет по гланды заглатывала? А за полкреда вообще на троих ее расписать? Это тебе не одноклассниц тискать: так не буду, тут заметят, давай сперва в развлекалку своди…

Дик тоже снял очки и хмыкнул:

— Да запериметровых драть только в трех гондонах можно. Два проест.

В ответ на это Тревис снисходительно хмыкнул:

— Хуйню не неси. Кто штампами мыслит, тот живет уныло. Просто гондоны бери нормальные, а не дешевку.

Парни переглянулись.

— С гондонами разберемся. Ты лучше скажи, нах нам эти малолетки? — снова спросил Инки.

Тревис сел:

— А ты думал, Эн Ди за так нас к бабам проведёт? Там припериметрие, там всё строго. Хочешь чего — сперва сам что-то дай.

Приятель обиделся:

— Типа мы мало пакетов от него перетаскали?!

— За те пакеты мы имеем бабки, порошочки и курево, — авторитетно заметил Тревис. — А за баб Эн Ди просит на поюзать хороший мультирежимный бинокль с системой поиска и идентификации цели. Что-то высмотреть ему надо.

Инки дернулся:

— И чего? Потащим этих дур с собой? Да откуда у них вообще бинокль такого класса?

Друг заговорщически подмигнул:

— Есть у них бинокль, не ссы. Дур запихнем в развлекалку. Там это дешево. У меня всё продумано. Оплатим им пяток аттракционов «четырнадцать плюс», и пусть веселятся. А мы с Эн Ди на высотку поднимемся и оттуда уже к девкам. Он быстро обещал посмотреть.

— А девайс у этих малолеток точно есть?

— Точно, — успокоил его Тревис. — У них папашка — СБшник, бинокль — из его снаряги. Я у Энни узнал марку и номер модели, пробил — охуенный бинокль. Эн Ди нам еще и должен останется.

Дик довольно усмехнулся:

— Как ты вообще с этими сосками познакомился? В детский сад заглянул, что ли?

— Нах иди, — показал ему Тревис фак. — Я ее на школьном спектакле заприметил. Вы, два дурака, съеблись, а я вот пошел, и не зря. На сцене вполне такая была… Я и подвалил, гулять пригласил. Только она потом штукатурку смыла, и — ёб — тринадцать лет. Но задний ход-то уже не дашь. Ну, вывел, короче, погулять, разговорил. Прошвырнулись. Зевотно, пиздец… зато она похвасталась, что у нее батя СБшник. Я как услышал, все свое обаяние включил. В общем, эта малолетка теперь передо мной на задних лапках прыгает. Погоди, через пару недель скажу пистолет отцов спереть. Тогда уже не мы под Эн Ди ходить будем, а он под нами.

Друзья обменялись взглядами, полными предвкушения.

— Ладно, валим на улицу, — Тревис посмотрел на часы. — Они ща с сеструхой подойти должны.

— Жаль, мелкие еще, а то б развести обеих на че поинтереснее, — похабно осклабился Инки. — Всегда хотел близняшек отодрать.

— Дочек безопасника-то? Не зассышь? Да ладно, завтра припериметровых шалав отдерем, — хмыкнул Тревис. — Потренируешься.

Когда подростки вышли на улицу, к подъезду как раз подходили Энни и Элли.

— Привет! — помахала рукой одна из сестер (поди пойми, какая именно). — Ну, че, планы не изменились?

— Если бинокль будет, то нет, — ответил Тревис, с ленцой целуя девочку в подставленную щеку.

— Бинокль будет.

— Но к девяти нам надо вернуться домой, — сказала тут же ее сестра.

На ребят она смотрела испытующе и внимательно. Походу ей, в отличие от Элли, не кружила голову их взрослость.

— И бинокль в третьи руки не передаем, — строго добавила Энни.

Парни переглянулись.

— Ок, — кивнул за всех Тревис. — К девяти, значит, к девяти и не передаем, так не передаем, — но за спиной показал кулак открывшему было рот Инки. — Как скажете. Ваш же бинокль.

Кажется, девчонку несколько успокоило его согласие.

— Тогда в двенадцать на остановке, — сказала она.

* * *

Велия сидела за столом и, не особо стараясь выглядеть убедительной, делала вид, что занята делом. Впрочем, трудовых подвигов от наказанных рейдеров никто не требовал, да и не ждал. Суть их с Раггиро архивной «работы» сводилась к тому, чтобы обоим было как можно более тошно и через эту пытку скукотой они пришли к осознанию вины. Вот только вины Велии, кроме той, что ее брат оказался уебищным мудаком, не было никакой. Однако сейчас у нее уже не осталось сил злиться на этого… Первые полдня они еще перебранивались, однако старый хер Фабио пообещал за каждое ругательство вычитать пять минут из сиесты… Пришлось заткнуться.

Поэтому вызов от дяди Марко пришел очень вовремя. Велия уже всерьез опасалась, что взорвется от невозможности выплеснуть переполняющий ее гнев.

И тут приказ идти наверх — к людям — из этой задницы мира! Испепелив брата глазами, Велия ушла, спиной ощущая его полный тоски и обиды взгляд. Так тебе и надо, падла. Сиди вот, а я свалю.

В прохладном лифте рейдерша окончательно успокоилась, а когда вышла в привычный коридор, то архивные тишина и полумрак вообще показались дурным сном.

Секретарши в приемной дяди не оказалось, поэтому Велия просто толкнула дверь кабинета и вошла.

— Девочка моя, каждый раз, как я тебе вижу, ты все краше! — поднялся навстречу дядя, раскидывая руки для объятий.

Велия смерила его внимательным взглядом, после чего молча развернулась и вышла за дверь. Выждала секунду и снова вошла.

— Еще краше! — засмеялся дядя Марко.

— Ты забыл сказать, что завидуешь моему мужу и, не будь я твоей племянницей, добился бы развода и женился сам, — Велия подошла к мужчине, и они расцеловались.

— Увижу тебя еще пару раз, точно забуду о родстве, — хохотнул он и кивнул гостье на диван, сам же опустился в кресло напротив.

— Итак, зачем вызвал, — тон дяди резко стал серьезным. — Позавчера погибли Фредо Джентиле, Эннио Кавалли и Джианни Росси.

Брови Велии непроизвольно взлетели вверх:

— Они же давно резиденты. И в разных секторах.

— Да. Вот все трое и погибли. Каждый — в своем секторе. В один день.

— А от меня чего хочешь? Я не аналитик, — она откинулась на спинку дивана.

Дядя Марко выразительно посмотрел на собеседницу:

— Этих троих связывает то, что они четыре года ходили в одной группе. И ты в той группе тоже была. А еще мы оба знаем простую истину — не всё попадает в отчеты. Работай по этой версии. Остальные оставь аналитикам.

Племянница постучала пальцами по подлокотнику и, наконец, осторожно спросила:

— А Донато Конте и Антонио Торрегросса?

— С этими-то что может случиться? — удивился дядя. — Они давно в поле не работают. С тех самых пор, как вашу группу расформировали… Велия, ты знаешь причины заварухи с «Амилайтом», ты работала с убитыми, к тому же тебе уже оформлены архивные допуски. Попробуй выяснить, не являются ли их смерти и всё происходящее — отголоском старых дел. Если эта версия окажется жизнеспособной, обещаю выход за периметр.

Собеседница нехорошо усмехнулась:

— Я выясню. Можешь не сомневаться.

Когда ты не-итальянец в итальянской корпорации, ты — человек второго сорта. Вне зависимости от того, какую ступень занимаешь. Потому что «своим» здесь всегда отдается предпочтение. Из двух сотрудников с одинаковыми успехами продвинуть по служебной лестнице предпочтут того, чья фамилия заканчивается на «о», «и» или «е». А если тебя зовут Вильям Макферсон, то не жди, что в магазине или кафе тебя обслужит старший смены или старший зала (который всегда итальянец). Да, с тобой будут обходительны, вежливы, приветливы, но ты всегда будешь ощущать себя немного второсортным. Если… если за тобой не стоит кто-то влиятельный.

К счастью, Вильям Макферсон занимал в итальянской иерархии особое положение. Он работал на Викторию Морган. А Вики Морган, или, как ее называли подчиненные, Мама Вики, была персоной грата. Одиозная сеньора, перед которой трепетали даже весьма высокопоставленные мужи мегаплекса. Сумасшедшая ученая, которая по указу совета директоров считается итальянкой. Ну, а подчиненные шли уже прицепом, особенно если подчиненные были из близкого круга ценных спецов. Как Вильям.

Черт, спать-то как хочется. Макферсон зевнул. Одиннадцать утра, все давно проснулись и работают, а он еще даже не ложился. Вчера, когда Мама Вики получила информацию перекрестного поиска, она мгновенно сорвалась к консильери рейдеров, забросив все дела.

В лаборатории ее возвращения ждали, затаив дыхание. Дело запахло серьезными исследованиями, и тут самым главным было не сглазить. По возвращении Вики вызвала к себе самых доверенных (и Вильяма в их числе, да), выдала всем чипы с информацией о внезапно обнаруженном объекте Х и попросила проработать данные, после чего выдать предложения, способные помочь рейдерам в поиске Х за периметром. Затем напомнила, что информации из Зета-Центра полностью доверять нельзя — Дерек любил искажать отчеты (кто не любит-то), и распустила со словами «при появлении идеи связывайтесь в любое время».

Вильяму идея явилась почти сразу. Но он не стал торопиться ее разглашать. Решил сначала перепроверить.

Объект Х являлся разработкой программы по нано-иммунитету, а значит, концентрация нанитов у него в крови должна была быть близка к концентрации обычных лейкоцитов. И так уж вышло, что Вильям знал о проводившейся некогда разработке детекторов для выявления носителей нанитов. Ученые всегда бесили СБшников своим желанием сунуть везде нос.

Последующее стало лишь вопросом техники. Через старого знакомого Макферсон поднапряг нужного спеца для уточнения деталей, затем провел поиск по всем открытым для заведения Мамы Вики источникам данных. Повозиться пришлось — закрытых для Мамы Вики было немного. А в два ночи он уже связался с ней самой и получил необходимые полномочия… После этого была долгая ночная дорога и три КПП.

К восьми утра Вильям прибыл, куда следовало, и сконтачился с нужным человеком. Оказалось, программа дала неплохие результаты, но поскольку целей для нее не нашлось, то работу свернули, а образцы детекторов законсервировали. Поэтому руководство лаборатории-разработчика клятвенно обещало в кратчайшие сроки отыскать их и проработать подключение к рейдерским комплексам. Макферсон был доволен. Мама достаточно много обещала за успех сопряжения девайсов, так что лабораторские будут трудиться с искренним рвением.

Ну, а Вильям, выпив две чашки эспрессо, пустился в обратный путь… И вот, когда до дома остались считанные километры, он припарковал автомобиль у небольшого магазинчика и с облегчением покинул салон.

— О, сеньор Макферсон, проходите, проходите, — Денила — управляющая бутиком — оставила в покое двух продавщиц-консультанток, ирландку Грейнн и немку Бриджит (девушки, кажется, вздохнули с облегчением), и, широко улыбаясь, шагнула к клиенту.

Да, вот они, плюсы работы с Мамой Вики. Не занимай Вильям такую должность и не работай он на сеньору Морган, управляющая-итальянка никогда бы до него не снизошла. Но его положение, его статус, а также женщина, у которой он ходил в подчинении, приподнимали его над серой массой живущих в корпорации европейцев.

— Садитесь, садитесь, сейчас принесем кофе, а я пока покажу вам что-нибудь из последней коллекции…

Она уже увлекла Вильяма к уютному диванчику возле кофейного столика, но усадить не успела — в торговый зал вошел лейтенант патрульных СБ и бдительно огляделся.

— Сеньор, можно считать ваш идентификатор?

Вильям едва сдержал усмешку и кивнул — значок идентификатора был прикреплен на лацкане его пиджака.

Дениле, видимо, стало неудобно, она мягко взяла патрульного за локоть:

— Серджио, дай человеку присесть, — хозяйка все-таки усадила гостя и сказала извиняющимся тоном: — Простите, сеньор Макферсон. Серджио считает, будто в нашем секторе знает в лицо всех. Ему даже не приходит в голову, что многие люди почти не ходят пешком.

Лишь после этого она повернулась к лейтенанту и пояснила:

— Это ученый из закрытого района. Его ты не можешь знать. Он приезжает к нам за подарками для жены. Поэтому сейчас я отойду, чтобы принести ему на выбор всё лучшее, что у нас есть, а ты не мешай человеку наслаждаться кофе и отдыхать.

С этими словами Денила ушла, а лейтенант уселся рядом с Вильямом. Уже через минуту появилась Бриджит, поставила перед мужчинами чашки с кофе и вежливо пояснила:

— Это настоящий, не из кофе-машины.

— Спасибо, Бриджит, — Вильям отодвинул чашку, — кофе мне уже хватит. Я не спал больше суток и не стану задерживаться.

— Тогда… — девушка, не дожидаясь согласия, щедро плеснула в кофе коньяка из маленькой бутылочки. Лейтенант сделал вид, что рассматривает витрину, поэтому она налила и ему, после чего отошла обратно к прилавку.

— Не думал, что у ученых тоже бывают усиления, — сказал тем временем СБшник, делая глоток кофе.

— Не усиления. Срочные задачи, — пояснил Вильям и коснулся лацкана своего пиджака, предлагая для сканирования идентификатор.

— Это совершенно необязательно, — сказал Серджио, но все-таки привычным жестом просканировал значок. — Слов Денилы вполне достаточно.

— Порядок есть порядок, — спокойно ответил Макферсон, с неприязнью глядя на чашку с кофе

— Это верно, — кивнул лейтенант. — Третий день работаем в режиме повышенной бдительности. Скоро у фонарных столбов и рекламных тумб будем идентификаторы проверять, вдруг под какой замаскировался хитроумный рейдер «Винздора» или «Амилайта».

Вильям хмыкнул:

— А под кого в таком случае маскируются рейдеры «Сони-Тошибы» и «Самсунга»?

— Это страшная тайна, сеньор, — Серджио чуть наклонился к собеседнику и понизил голос: — Обычно они прикидываются электрокарами. Очень подло, очень. Но мы их все равно вычисляем по особому разрезу фар!

Вильям захохотал, и в этот момент вернулась Денила с охапкой вешалок.

— Серджио, допивай кофе и ступай, — Денила нависла над лейтенантом, — ты ведь не думаешь, что я буду демонстрировать покупателю женское белье при тебе?!

— Не думаю, — засмеялся СБшник, выпивая оставшийся кофе одним глотком, — белье женщины имеет право видеть только она сама, ее муж, ну и, разве что, любовник.

— Ты так никогда не женишься! — усмехнулась Денила. — Совсем ничего в женщинах не понимаешь! Кто же станет надевать для встречи с любовником белье? С любовником каждая секунда на счету. Иди, иди…

С этими словами она вытолкала смеющегося лейтенанта из зала и повернулась к клиенту.

— Сеньор Макферсон, на сколько вы рассчитываете потратиться?

— Сегодня — ровно на одну ночь, которую провел вне дома.

Женщина с пониманием улыбнулась и разложила на столе перед клиентом тонкие кружевные бюстье:

— Выбирайте! Думаю, это в полной мере загладит вашу вину.

* * *

Мучительно, просто нестерпимо захотелось курить. Дурацкое желание, но иногда приступы психологической никотинозависимости в корпусе у кого-нибудь да случались. Поэтому на этаже обязательно обустраивали курилку с отличной вытяжкой и дежурной пачкой средненьких сигарет.

Велия зашла в стеклянную комнатку и направилась прямиком к стойке, идущей по периметру «аквариума». Всё для удобства психующих: встань, облокотись и травись на здоровье. Пол, к слову, нарочно сделан из крупных металлических ячеек, чтобы сбрасывать пепел и окурки прямо под ноги. Для психующих очень важно. А то ведь отдельно стоящую пепельницу можно и ногой пнуть от досады — или от чего там кому курить хочется?

Помятая бумажная пачка «Лаки страйк» оказалась почти пуста. Велия вытянула предпоследнюю сигарету, щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась крепким горьковатым дымом. Блядь!!!

Джентиле, Кавалли, Росси. Через такие мясорубки проходили, из таких передряг выбирались, а погибли на спокойной резидентской работе… Велия вытащила из кармана штанов комм и быстро отыскала в списке контактов необходимый. Потянулись гудки…

— Привет, Улыба, — наконец, отозвался бодрый голос на другом конце соединения. — Да ты, никак, соскучилась?

— Торрегросса, ты про ребят знаешь? — опуская приветствие, спросила Велия и сделала очередную затяжку.

— Знаю, — отозвался собеседник, а потом с пониманием уточнил: — Куришь, что ли?

— Курю, — она опять затянулась сигаретой, чувствуя, как тепло от сгорающего табака приближается к пальцам.

— Донато не звонила?

— Нет. Тебя набрала сразу.

— И не звони, его с отпуска сорвали — злой, как черт, — Антонио помолчал секунду, а потом осторожно сказал: — Улыбаха, никто не подписывал контракта доживать до старости. Это не самый худший вариант.

— Ой, не лечи меня, — тут же огрызнулась Велия. — Нашелся психотерапевт-любитель.

— И какого звонишь тогда? — возмутился собеседник.

— Думаю. Все трое разом. В один день. И именно из нашей группы. Чё б так кучно?

— Совпадение? — предположил он.

— Не верю я в такие совпадения.

— Думай.

— Блядь! Как же я ненавижу этот ёбаный «Амилайт»! — выматерилась рейдерша, щелчком отправляя окурок в сторону.

— Улыбаха, спокойнее, — Велии показалось, что она прямо-таки видит, как Антонио качает головой. — Личное отведи. Пять лет уже прошло. Марио не вернешь.

— Ты, мля, курсы психолога окончил, что ли? — снова рыкнула Велия.

— Не окончил. Тоже не люблю этих мудаков. И понимаю, к чему ты клонишь. Но эмоции прибери, они только мешают.

— Знаю, — буркнула Велия. — Ладно. Бывай. Позвоню еще.

— Звони.

Она оборвала связь и откинулась спиной к стойке.

Пять лет!!! Ну и что, что пять лет? Когда до сих пор, нет-нет, а вспоминается Марио — старший их группы и ее мужчина!!! Её. Мужчина. Её…

Велия задумчиво вытянула из пачки последнюю сигарету. Щелкнула зажигалкой. Снова глубоко вдохнула горьковатый терпкий дым и застывшим взглядом уставилась на язычок сине-оранжевого пламени.

В тот день они возвращались с задания через мертвый сектор, и Марио почему-то не посадил ее с утра в свою машину, отправил во вторую. Черт знает, почему его так сглючило. Видимо, почувствовал что-то. Ехали бы вместе — сгорели бы оба…

Сумасшедшая засада была. Первый автомобиль с Марио и еще двумя ребятами из группы та амилайтовская сука сожгла миной-ракетой. Шедший следом пикап, на котором ехала Велия, занесло — это спасло пассажиров, но не машину: врезалась в бетонный блок. Зато и блядина в итоге промазала, не сумела расстрелять оставшуюся часть группы, как в тире. А дальше ее банально подавили огнем, Антонио же рванул на перехват и взял тварь живой, даже не ранил. Потеряли тогда троих… ТРОИХ! В их числе и старшего — Марио.

Огонек обжег пальцы, Велия бросила зажигалку обратно на стойку.

После этого случая она решила — больше ни за что, никогда. И через пару лет вышла замуж за обычного стоматолога, который в жизни не видел Периметра и искренне считал, что там, снаружи, только развалины. Смешно было, когда он узнал, чем она занимается.

Докурив сигарету до фильтра в одну глубокую затяжку, Велия швырнула бычок под ноги и прикрыла глаза.

Сука, ты ведь сдохла! Без вариантов.

Джинджер Мак-Тавиш. Велия хорошо ее запомнила. А уж имя и вовсе никогда не забудет. На жопе этой Джинджер она собственноручно не спеша выжгла сигаретой логотип «Мариянетти» и надпись «Были тут». Та уже даже орать не могла, не то что сопротивляться. Так, вяло дрыгалась…

Рейдерша усмехнулась, вспоминая.

Эту Джинджер вначале, конечно, потряхивало, но в руках она себя держала. Сразу назвала имя и корпорацию, на которую работала — всё равно ведь фармой кольнут. В общем, благоразумно не стала выделываться. Тем более, по выражению лиц выживших догадывалась, что совсем уж легко не отделается, однако серьезной взбучки надеялась миновать, добыча-то она была реально ценная. Только вот у Велии тогда в голове все еще звучали эхом слова Марио: «Улыбаха, ты — в пикап». Это ведь он ей это прозвище дал. Она всегда улыбалась немного кривовато, но мужикам почему-то нравилось. Особенно Марио.

«Улыбаха, ты — в пикап».

А потом взрыв, огненный шар впереди и вдруг ледяное спокойствие в душе. Мгновенно накатившее осознание и… ледяное спокойствие.

Вот почему, когда Антонио притащил эту суку, Велия была безмятежной и отрешенной. Подошла. Услышала имя, должность, корпорацию. Оглядела внимательно и придирчиво, что им досталось. Досталось неплохое: юное, лет двадцати с небольшим, коротко стриженное, поджарое, где надо аппетитно-округлое, на мордочку вполне ничего…

— М-м-м… какая добыча… — протянула тогда Велия. — Оценим в комплексе.

И вытянула нож. Стоящий ближе всех Антонио ощутимо напрягся, сделал шаг вперед:

— Улыбаха…

Она на него посмотрела. Точнее, посмотрела. И Антонио отступил на шаг, всё поняв по взгляду.

Пленница стояла, стиснув зубы. А Велия разглядывала ее и думала о том, что взрыв — это доля мгновения, а через задницу потом — вся оставшаяся жизнь. Однако гнида, которая в одну секунду превратила машину и Марио в огненный шар, даже не понимала, чего сотворила. И теперь стояла уверенная, что ее доставят куда надо без особых повреждений. Редкий всё-таки улов.

Велия слегка порвала ей шаблоны. Да и не только их. Сначала срезала с пленницы всю одежду, оставив одни ботинки. Отступила на шаг. Пятеро мужчин стояли чуть позади плотным полукругом, наблюдали.

— Мне интересно, сколько ты продержишься, — сказала задумчиво Велия. — С учетом того, что мы очень расстроены.

…Надо отдать этой суке должное, держалась она вначале неплохо. Ну… настолько неплохо, насколько это вообще возможно, когда тебя дерут одновременно несколько мужиков, не очень обеспокоенных твоим же комфортом. Совсем не обеспокоенных. Велия с интересом наблюдала.

Когда мужики выплеснули первый пыл и отстали от пленницы, дав ей несколько минут отдышаться и проблеваться, выяснилось, что пикап не восстановить.

Тут уж за дело взялась сама Велия. Джинджер, до того молчавшая, через пять минут уже визжала, аж в дугу выгибалась. А потом отрубилась. Поваляться ей не дали — быстро привели в себя парой хороших пощечин и пустили на следующий круг, проверяя на прочность с еще большим вдохновением. Велия не вмешивалась, только давала напарникам советы. Судя по хрипу Джинджер и по тому, как она сучила ногами — весьма дельные. Мужики тоже оценили. А когда они, наконец, должным образом оттянулись и Джинджер снова корчилась на пыльном бетонном полу в слезах, соплях и слюнях, за нее опять взялась Велия. На этот раз, применяя весь свой богатый опыт форсированных допросов и отличное знание женской анатомии.

Пасть пленной заткнули обрывками ее же одежды — орала-то так, что уши закладывало, а отрубиться ей Велия позволила только через полчаса. Благо времени была уйма — идти им оставалось всего километров десять, а вертолет обещали прислать только к вечеру. Так и развлекались. Для амилайтовской твари этот день выдался очень долгим, хотя всерьез ее все-таки не повредили. Под конец даже стали давать время передохнуть — тащить бесчувственное грязное тело никто не хотел.

Перед выходом к точке эвакуации Велия украсила жопу вяло брыкающейся Джинджер памятной надписью и, когда пленница уже надеялась, что все завершилось, сделала ей «прививку красоты» — ввела культуру молниеносной гангрены.

Сперва конечно, Велия привела суку в чувство и подробно рассказала о подстраховке и о том, что та сделает с ее физиономией, если вовремя не вколоть замедлитель. Как лицо примется болеть, дико болеть, потом болеть и нестерпимо зудеть, затем кожа начнет отмирать, а следом за кожей и все остальные мягкие ткани. И они будут чесаться. Нестерпимо. Так что есть шанс самой содрать до костей собственную плоть. Если, конечно, не рехнешься от болевого шока раньше, потому что когда быстро изгнивают губы, нос, веки и даже хрящевые ткани — это довольно болезненно. В заключение пленнице дали посмотреть красочное видео, демонстрирующее смерть парочки подопытных. В общем, Велия сумела ее впечатлить.

Поэтому когда она взялась за аптечку, голая грязная потная Джинджер забилась — любо-дорого было посмотреть. А казалось, совсем вялой стала. Пока Эннио и Джианни держали воющую жертву, Велия методично обкалывала ей морду.

— Укол замедлителя каждый час. И лучше будь хорошей девочкой, если хочешь получить его вовремя.

Ну а потом обессилевшей и притихшей девке дали прийти в себя (заодно и сами передохнули), после чего, заебанную красавицу с запястьями, стянутыми одноразовыми наручниками, повели к точке эвакуации, попутно взбадривая ленивыми предложениями еще разочек нагнуть на ближайшем привале. Грязная окровавленная пленница, на которой из всей одежды по-прежнему были только ботинки, брела через руины, и Велия наслаждалась этим дивным зрелищем: тем, какая болезненная и осторожная была у Джинджер походка, как эта сука вздрагивала, когда к ней приближались, как сутулилась и втягивала голову в плечи.

Вот только до привала она не дошла. Когда обходили черный провал обрушившегося участка подземных коммуникаций, эта уродина, казавшаяся уже совсем сломленной, рванулась, толкнула Донато плечом и полетела вместе с ним в темноту старой канализации.

Донато, конечно, выбрался, но психованная тварь с его пистолетом успела уйти в темноту катакомб. Это было, конечно, досадно. Но преследовать не стали. Толку-то? Начнешь нагонять — застрелится, а до вкалывания антидота, один хер, оставалось минут двадцать. Сама сдохнет. Жаль, не в страшных корчах, а от собственной руки.

Эту историю, как верно заметил дядя Марко, Велия и ее напарники не стали упоминать в отчетах.

Велия, наконец, поняла, что уже чуть не час предается ностальгии в пустой курилке без сигарет и собеседников. Надо идти в архив и попробовать поискать ответ на вопрос: кто мог знать трех ее бывших товарищей по группе.

Может, что-то и найдется.