Испытание на прочность

Один день до Большого праздника. Корпоративная зона: «Амилайт». Часть-2

Голос Сары, прозвучавший в наушнике, сорвал с мест Балина и Добряка.

— К двери на крышу не суйтесь, — напомнил по связи Питер Пэн, когда они подбежали к лестнице. — Я уже зажег дымовухи.

— Время? — Добряк убрал за спину пистолет-пулемет, вытянув взамен двадцатизарядное автоматическое барабанное ружье.

— Рано еще, — Балин последовал примеру напарника и дослал патрон. На внешнем кожухе барабана была маркировка стреловидного поражающего элемента, а не обычной пули.

— Жаль, вертолет в дыму не разглядим.

— Главное — он нас не разглядит.

Двое кроликов-гномов замолчали и уселись на ступеньку. Попахивало дымом, просачивающимся сверху.

Впрочем, долго ждать им не пришлось. Шквальный огонь из всех калибров обрушился на здание с трех сторон. Отлично слышно было даже здесь, в центре высотки. Ответного огня с третьего этажа слышно не было, звук не смог пробиться через десятки перекрытий.

— Время! — в один голос сказали оба, после чего стукнулись кулаками и по слогам выговорили заветное Слово.

Мир мгновенно стал четче и яснее. Показалось даже, что глаза теперь способны видеть сквозь стены. Тяжесть оружия и разгрузок исчезла, а точность движений стала абсолютной.

И будто подтверждая слова про то, что время, действительно, настало, сверху накатил рокот вертолета, а на крыше прогрохотали три тяжелых удара.

* * *

На визоре оператора вооружения ударного вертолета, барражирующего возле захваченной высотки, таймер отсчитывал последние минуты до начала штурма. Два тяжелых чинука висели чуть дальше. На земле готовились выкатиться и действовать штурмовые группы и группы прикрытия.

— Блядь! — оператор быстро переключился на радар, чтобы со злостью убедиться: дым, затягивающий крышу, действительно металлизированный. Впрочем, тут можно было и не проверять. Судя по густоте и скорости задымления, чадили не кустарные самоделки, а фабричные устройства. В таких уже давно не было простых дымов.

Все возможности для наблюдения и прицеливания полностью обнулились. Даже тепловизор в горячем дыму и восходящих потоках воздуха мог различить человека только чудом.

— Что там? — встревоженно отозвался штаб.

— Дымовая завеса на крыше!

Как будто не видят. Таймер отсчитывал уже последние секунды.

— Прикрыть высадку не смогу. Видимость ноль!

— Переключайся на здание. Пусть железные парни сами справляются.

Тем временем отсчет завершился, всем пришла команда «начали».

Группы прикрытия выдвинулись, открывая огонь по зданию, оттуда сразу огрызнулись, но слабо, очень слабо. Машины штурмовых групп с трех сторон рванули вперед. В ответ из окна вылетели два ПТУРСа, отстрелили ложные цели, сделали горку, миновав шрапнель активной защиты. К счастью, прошли мимо — РЭБ таки сумела их обмануть.

Полсекунды на наведение и очередь в двадцать снарядов из курсовой скорострелки. С опозданием туда же пришла очередь автоматической пушки одной из групп прикрытия. Из другого окна ударил тяжелый пулемет. Одна из машин штурмовой группы встала на месте, из нее на площадь посыпался десант, на ходу разворачиваясь в цепь.

Короткая доводка джойстика и новая очередь курсовой скорострелки. Пулемет замолчал, но по бегущим заработал АГС. В этот раз наземники оказались быстрее. Заткнулся и он.

А в это время первый чинук нырнул в дымовое облако над крышей, сделавшись еле видимым. Несколько секунд было тихо, никакой стрельбы. Неужели понадеялись на дымы? И когда оператор уже осторожно порадовался, что так оно и окажется, на крыше рванул взрыв, частично разметавший дымы и поднявший вместо них облако пыли. Пара осколков достала даже до ударного. Чинук, только-только высадивший киборгов, качнуло, и он неловко отвалил от крыши.

* * *

Тройке киборгов, высадившихся на крышу в первой группе, пришлось тяжко. В горячем густом металлизированном дыму был практически бесполезен сонар, полностью беспомощен тепловизор, камеры видели в лучшем случае на метр, а на деле и того меньше. Приходилось буквально угадывать, что там впереди. Тяжеленные керамо-титановые монстры двинулись вперед, настороженно выставив стволы спарок из тяжелого и обычного пулеметов, когда рванул взрыв.

Идущий впереди киборг принял на себя большую часть осколков и взрывной волны. Триста с лишним килограммов металла и электроники устояли, лишь чуть подавшись назад. Однако амортизаторы мозговой капсулы не смогли полностью погасить энергию взрыва. Мозг, получивший тяжелый ушиб, с трудом воспринимал сигналы механического тела.

«Повреждено основное оружие. Выведены из строя основные камеры наблюдения. Выведен из строя тепловизор. Выведен из строя сонар. Выведены из строя внешние микрофоны. В питательную магистраль мозга поданы стимуляторы».

Не все запасные камеры открылись, не сразу начинала действовать химия, а из поднятой взрывом пыли уже выскочили два нечеловечески стремительных террориста с барабанными ружьями. Первыми же выстрелами они пробили механической махине коленные сочленения. Та тяжело рухнула на зад, опираясь руками, чтоб не свалиться навзничь, а нападавшие метнулись ей за спину.

Второму киборгу, тоже тяжело контуженному и с поврежденной взрывом основной спаркой, нападавшие прострелили и верхние, и нижние узлы соединений. Здоровенная туша упала на брюхо.

На все это потребовались считанные секунды, но эти секунды дали-таки возможность восстановиться и сориентироваться третьему киборгу. Тот почти вслепую открыл огонь из обычного пулемета, неспособного пробить корпусы пострадавших «коллег».

Впрочем, террористы снова оказались не так просты. Один ушел перекатом влево и открыл огонь снизу, тремя выстрелами повредив рукав подачи боеприпасов. Другой рывком прорвался почти за спину киборга. Пять выстрелов. Три пришлись в систему подачи боеприпасов на спине, два — бессильно отскочили от корпуса.

Механический противник в ответ открыл огонь из встроенного в голову пистолета-пулемета. В момент взрыва этот киборг стоял дальше всех от эпицентра, потому контузило его слабее остальных. Стимуляторы тоже, наконец, подействовали, и контролеры начали достаточно верно расшифровать управляющие сигналы мозга.

Трехсоткилограммовая туша прыгнула в сторону, голова повернулась, ловя одного из противников в прицел. Тот ушел от короткой очереди, но и стреловидные поражающие элементы его ружья прошли мимо.

И тогда обезноженный первый киборг, наконец, развернул голову. Правый из нападавших уже поворачивался, чтобы разнести ее, коль скоро там располагалось резервное оружие, но безнадежно опоздал. Длинная очередь отбросила его на несколько метров.

Левый перекатом ушел от очереди другого киборга. Вскинул ружье и снес голову тому, что уложил его товарища. Но для этого безумно быстрому и словно видящему сквозь дым человеку пришлось на полсекунды остановиться. Этого оказалось достаточно. Длинная очередь на пятьдесят патронов единственного уцелевшего противника достала его.

После этого механическая махина, тяжело ступая, подошла к каждому из нападавших и добила их одиночными в голову.

Все это произошло очень быстро. Второй чинук с взводом штурмовиков еще даже не успел приблизиться к крыше и начать высадку.

* * *

Командир штурмового взвода выругался сквозь зубы. Минута, может, полторы, а из трех киборгов батальона потеряны двое. Перспективы восстановления третьего неизвестны, один из двух чинуков поврежден и выбыл из операции.

Хорошие новости: крыша захвачена, дымовые шашки нашли и потушили. Вход в здание под контролем. Жутковато смотрелся киборг с ошметками головы, который так и сидел, опираясь на руки. Сколько ни напоминай себе о том, что у киборгов в «голове» только резервный ствол и сенсоры, а все равно дико.

Внизу первая рота, оставив на площади убитыми и ранеными четверть бойцов, все-таки ворвалась на первый этаж.

Рядом тех, матерясь, двинул прикладом по замку системы подачи боеприпасов второго киборга, выдернул тяжеленный модуль и поволок к третьему киборгу. Рукава подачи волочились по крыше. Тут же подскочили двое штурмовиков и помогли тащить тяжеленную хню.

— Как они? — капитан не стал лезть к киборгам по короткой связи, боясь повредить контуженный мозг.

Тех повернулся к командиру:

— Первого и второго отправляем этой вертушкой. Здесь их уже не восстановить. Третьему я сейчас восстановлю спарку, заменю микрофоны и сонар, благо камеры по большей части уцелели. Примерно час-полтора сможет действовать. Но после этого — в вертолет и как можно быстрее в техцентр, не то мозги на списание.

— Говорить с ними сейчас можно?

— Можно, разумеется, — удивился тех. — Короткая связь цела, а опасное для мозга не пропустит автоматика.

Капитан обвел взглядом крышу и представил, что было бы, высадись сюда первыми люди. Вряд ли бы смогли удержаться…

— Спасибо, ребята, — сказал он, переключившись на канал киборгов.

— Стальные яйца не подгорают, — отозвался единственный, что оставался в строю.

Двое других ответили иконками благодарности, «говорить» они не могли.

Короткая колонна тяжелогруженых грузовиков, наконец, остановилась. Водители вылезли из кабин, держа в руках дистанционные пульты. К тому времени дым в полукилометре от места стоянки уже перестал подниматься вверх, а стрельба стала звучать куда реже.

«Сюда!» — махнул рукой человек в форме СБ, стоящий чуть в стороне от места стоянки.

Когда водители подошли, он включил голограммер, и перед сгрудившимися мужчинами развернулась подробная трехмерная схема площади со зданием бизнес-центра, захваченного террористами. Перед зданием яркими красными метками были обозначены припаркованные автомобили.

— Итак, на схеме вы видите рассредоточение машин нападающих. Здесь мы повторили ту же самую расстановку, — СБшник кивнул туда, где застыли гражданские пикапы и небольшой грузовик. — Скорее всего, автомобили захватчиков заминированы, и на тот случай, если у наших специалистов не будет возможности их обезвредить дистантами, необходимо оградить потенциально опасные автомобили грузовиками с песком. Вашими грузовиками. Смотрите схему, запоминайте, где чья машина встанет. Сейчас будем отрабатывать. До продолжения штурма нужно успеть хотя бы пару раз обкатать расстановку. Вопросы?

— Там же на площади люди, — заговорил один из водителей. — Как быть с ранеными? Их вытащили?

— Всех живых — да, — без колебаний ответил СБшник. — Остались только погибшие. Так что никаких объездов и маневров.

Больше вопросов не последовало, поэтому через пару минут, закончив сверяться то со схемой, то с тренировочным образом на площади, водители начали отходить в сторону. Скоро один за другим заурчали двигатели автомобилей.

— Номер один, пошел! — короткая команда СБшника, и первый грузовик медленно двинулся через маленькую площадь к месту, обозначенному для него на схеме.

Водитель второго, ожидающий своей очереди, зажмурился, вцепившись побелевшими пальцами в пульт управления.

— КорпДух, сохрани мою машину… Неделю ж как получил! Новой три года не видать.

Мотор первого грузовика замолчал, и водитель второго, судорожно переведя дыхание, мягко тронул сенсорный джойстик на своем планшете.

* * *

— Внимание: на этаже работает служба безопасности! Всем оставаться на своих местах! Приказы сотрудников выполнять незамедлительно.

Последний гражданский из очередного досмотренного кабинета отправился на крышу, а оператор дистанта шевельнул пальцами в сенсорных перчатках.

Здоровенный механический паук размером с крупную собаку выбежал в коридор и, стремительно перебирая серыми матовыми лапками, пробежал мимо щитовой тройки штурмовиков, уже занявших позицию, прошуршал по широкому холлу, после чего остановился перед высокими дверями в приемную бизнес-директора сектора.

Взламывать роскошные створки не пришлось — в области замка виднелись пулевые отверстия. Хватило легкого толчка, чтобы распахнуть и пройти внутрь.

Приемная была роскошна, но оператор в первую очередь увидел не дорогую отделку и пафосную мебель, а мертвую девушку, осевшую перед дверями в кабинет начальника. Секретарша.

Видимо, услышала приближение налетчиков и бросилась к боссу, но пока колотила в запертую дверь, получила несколько пуль в спину. Так и умерла — упав на колени и привалившись лицом к косяку. На створках остались отметины пулевых попаданий, пробивших дорогой пластик отделки, но не прочную основу, и потеки крови.

Отстрел гарпуна, жужжание лебедки. Паук поднялся вверх, ловко перевернулся и вцепился тонкими лапами в балки фальшпотолка. Ствол спарки пулемет-игольник тем временем контролировал пустой стол секретарши — единственное не просматриваемое от входа место.

Тоже пусто.

Теперь вниз и, прочно утвердившись на полу, отцепить мононить от гарпуна, втянуть в дистант и подцепить к следующему гарпуну.

Можно действовать дальше.

Паук быстро подбежал к пульту секретарского селектора и соединился с ним по лазерной связи. Универсальный код СБ мгновенно разблокировал устройство.

Оператор отчеканил в микрофон:

— Служба безопасности! Сэр, вы в кабинете?

— Да… — а голос-то дрожит.

— Вы один?

— Да.

— Вы видите в голокубе подтверждение моих полномочий?

— Да.

— Выйдите из кабинета в коридор и выполняйте требования наших сотрудников. Напоминаю: неподчинение приказу в зоне антитеррористической операции является тяжким правонарушением. Вам понятно?

— Да.

— Выполняйте.

Сразу после этого дверь кабинета приоткрылась, и в образовавшуюся щель опасливо выглянул подтянутый моложавый мужчина в щегольском костюме. На спасшегося руководителя завалился труп девушки. Директор испуганно отпрянул, а потом его согнуло и вырвало прямо на тело.

— Сэр, ваша задержка препятствует проведению операции. Выйдите в коридор и подчиняйтесь приказам, — паук держал вход в кабинет под прицелом спарки пулемет-игольник, и мужчина, опасливо косясь на отверстия стволов, торопливо перешагнул через тело секретарши и побежал к двери.

Внизу поля зрения оператора побежала надпись общей рассылки от внешней инфоподдержки.

«Раймонд Хилл. Лицо совпадает. Сканерами дистанта оружие и взрывчатка не обнаружены».

Когда хозяин кабинета вышел, паук побежал внутрь — проверить и перейти к следующей группе помещений.

Дистантов откровенно не хватало, однако это не повод для небрежности. Работать надо тщательно и методично, спокойно, шаг за шагом, не давая противнику ни единого шанса.

* * *

Эдвард с двумя напарниками от секторальной СБ стоял у распахнутой двери, за которой виднелся узкий пролет лестницы. Рейдер внимательно наблюдал, как по коридору бежит на подгибающихся ногах моложавый мужчина в костюме. Очередной спасенный. Коленки-то ходуном ходят, похоже, вот-вот грохнется. Если на лестнице оступится, то-то будет идиотизм. Обидненько — свернуть шею, будучи уже спасенным.

Мужик тем временем перешел на ломаный шаг. Эдвард терпеливо ждал, стоя за досмотровой рамкой. Вообще работы пока было немного — выходили исключительно испуганные гражданские, однако это не мешало подозревать в каждом из них террориста, понадеявшегося смешаться с мирняком.

На этом этаже располагалось руководство — самые-самые важные люди сектора, сотрудники-четыре и пять, а также обслуживающий их персонал, но тоже не низшего ранга. Вроде той убитой секретарши, которую Эдвард видел на трансляции, передаваемой дистантом в том числе и на рейдерский визор.

— Простите, не могли бы вы… — заговорил подошедший мужчина дрожащим голосом.

— Медленно пройдите через рамку и назовите свои имя, фамилию и индивидуальный код, — безэмоционально прервал его Эдвард.

— Раймонд Хилл, Эм четыре Би девять Зет восемьсот девяносто два, — испуганно протараторил подошедший, одновременно протягивая запястье с дорогущим ИД-браслетом.

Не запнулся, не дернулся. И этот настоящий.

Досмотровая рамка и встроенный в нее сканер, разумеется, подтвердили соответствие ИД названной информации, а также отсутствие подозрительных предметов при досматриваемом.

— Теперь просканируйте сетчатку и отпечатки пальцев, мистер Хилл, — один из эсбэшников сделал шаг вперед.

Пик! — подтверждено. Отпечатки — аналогично.

— Поднимайтесь на крышу, там укажут, где ждать.

— Сэр, — Раймонд все-таки не желал так просто уходить, — можете вызывать медиков? Моя секретарша… Анна… она лежит в приемной…

У него дрожали губы, и дергалось лицо.

— Та, на которую вас вырвало? — с прежним равнодушием уточнил Эдвард (не удержался!). — Она мертва. Аппаратура дистанта не зафиксировала жизненной активности. Проходите на крышу, выполняйте указания.

Мужчина, запинаясь, прошел в дверь за спиной досмотровой группы и побрел наверх. Эдвард же хмыкнул про себя. Забеспокоился, мудак. Испугался, что на расследовании потом выяснится, как не пустил девчонку в защищенный кабинет, зассал. Только поздновато корчить из себя ответственного руководителя, болеющего за подчиненных.

Рейдер снова сосредоточился на видеотрансляции, передаваемой на визор. Новые кабинеты, проверенные дистантами, были пусты, если не считать нескольких трупов. Больше никто не выйдет. За спиной Эдварда послышался металлический шорох — это к грузовому лифту спустился, наконец, инженерный дистант.

* * *

Питер Пэн, устроившийся в гамаке между крышей и изотермической маскировочной накидкой, взмок. Корпы не спешили соваться в лифтовую шахту, только загнали туда двух пауков-дистантов. Те закрепились этажа на три ниже кролика.

Ну что ж, этот вариант Питер тоже предусмотрел. Лифтовые двери четырьмя этажами ниже он заранее подготовил, чтобы, когда противники ими займутся, мгновенно оказаться у них за спиной. А пауков выбить вообще не проблема — к взрывному генератору ЕМИ уже привязан тросик нужной длины, чтобы рвануло строго под брюхом механической твари. Интересно будет посмотреть, как справится экранирование, если взрыв придется в упор — квадрат расстояния рулит.

Пока он размышлял, в открытом лифтовом проеме верхнего этажа возникла здоровенная угловатая фигура. Питер даже дышать перестал. А вот и старый знакомый… капитан Крюк. Свиделись!

Глава пиратов отстрелил в пол этажа дюбель и, прыгнув вниз, повис на тросе. Питер жадно наблюдал за действиями противника, а лифтовая шахта уже превратилась в дупло огромного дерева, под корнями которого находилась уютная нора, где беззаботно спали его мальчишки и Венди. Спали и не подозревали, что к ним собирается спуститься капитан Крюк! Питер облизал пересохшие губы. Нет, он не позволит проклятому пирату причинить вред тем, кого любит.

В пистолетах-пулеметах стояли магазины с бронебойными. Питер активировал таймеры сюрпризов, лежащих в гамаке, после чего отцепил подвеску, отправляя отвлекалку вниз.

А потом снял стопор лебедки и полетел следом.

* * *

Операторы дистантов-пауков, закрепившихся в лифтовой шахте, расслабились. Противника тут не оказалось, значит, можно было чуть передохнуть. Электронных разведчиков перевели в режим «охрана», стволы спарок направили вниз.

Пауки, разумеется, мгновенно отследили появление тяжелого инженерного дистанта, но тот на код-запрос ответил «свой», и операторы спокойно продолжили выжидать. Конечно, сидеть перед большим голокубом в прохладном офисе за десятки километров от места событий — это не на передовой потеть, но все равно нервы щекочет. Опять же, техника дорогая, профукаешь — замучаешься рапорта и докладные записки писать, как так получилось, что пострадало имущество корпорации. А кому оно охота? Это, конечно, не жизнью рисковать, однако приятного тоже мало.

И все равно проглядели. Как ни радели за фонды и матчасть, а проглядели, сцуко! Падение откуда-то сверху неведомой хуйни, сыплющей во все стороны пиротехникой, вышло неожиданным и шокирующим. Следом за искрящейся бней вниз по шахте лифта тенью слетел кто-то мелкий, тощий и прыткий. Будто пацан.

Но это увидел человеческий глаз. А вот электронное зрение дистантов не смогло — аппаратура запуталась в потенциальных целях и подала операторам сигнал тревоги с задержкой в секунду, а то и полторы. Этого времени хватило, чтобы стремительная тень, пока пауки выцеливали внизу все еще вспыхивающий груз, резко зависла напротив инженерного дистанта.

По микрофонам операторов ударили две длинные очереди. Инженерный дистант заискрил, задымил и обвис на тросе, тогда как нападавший рухнул вниз, пронесся мимо пауков, которые, наконец, разобрались с ситуацией и разворачивали стволы верх.

Только в эту секунду операторы вышли из ступора и бросились к пультам.

* * *

Убив Крюка, Питер пролетел вниз мимо пауков.

Он даже мимолетно успел пожалеть тупоголовых злобных пиратов — как же капитан их изуродовал! Ничего, сейчас страдания бедолаг закончатся.

Заряд ЕМИ так и остался наверху. Можно было подорвать его с наручного пульта, но к пульту еще дотянись… Поэтому Питер поступил проще: оттолкнулся от стены и закрутился штопором. Мононить, на которой он висел, мгновенно нашинковала пауков на куски. Металлические обломки посыпались вниз, но Питера не задел ни один.

* * *

Схватка в лифтовой шахте не застала штурмовиков, в отличие от операторов, врасплох.

Двое из тройки бойцов, контролировавших лестницу, развернулись к раскрытым дверям. Пока один держал под прицелом проем, другой активировал гранату, досчитал до двух и бросил в шахту, затем под звук разрыва повторил.

* * *

Питер хохотал — глупые пираты! Глупый капитан Крюк! Никогда им больше не отравлять жизнь обитателям Неверленда! Все кончено! Он включил лебедку, и та потянула его вверх, к солнечному свету, льющемуся в огромное дупло старого дерева.

Полет! Свобода! Счастье! И два почти полных магазина бронебойных!!!

Крюк мертв, двое пиратов мертвы, и сейчас он разберется с остальными. Если, конечно, жалкие трусы в ужасе не разбегутся.

В этот момент наверху громыхнуло. С лязганьем брызнули, ударяясь о стены, осколки гранаты. Однако того, как от гарпуна отсоединился трос дистанта и вниз полетели обломки «капитана Крюка», Питер уже не увидел.

* * *

Майор Клод Кальвин, командир второй штурмовой роты, стоял на площадке второго этажа. Рядом на случай, если противник надумает рвануть вниз, ожидали приказа две боевых тройки. Пока же сверху, с крыши, к коллегам без потерь продвигалась первая рота — здесь, внизу, наступило затишье.

Только что поступили доклады от всех групп зачистки об окончании тотальной проверки первого и второго этажей. Террористов не нашли, сюрпризов они после себя оставили немного. Сапер углубился в работу с малым дистантом в лифтовой шахте. Тяжелораненых вывезли и теперь готовили к эвакуации средних и с тяжелой контузией.

Сотрудников, переживших нападение, на первых двух этажах офисного центра были единицы. Майор вздохнул. Часть раненых бойцов пришлось отправлять к медикам прямым приказом. Штурмовики после всего увиденного рвались в атаку и готовы были зубами грызть неведомого противника. Да… такое зрелище еще не раз в кошмарах приснится. Мясорубка.

Ковер из тел под стенами, по которому сначала ехали машины, а потом сверху падали гранаты… Кровавое месиво. Даже думать не хотелось, сколько там еще оставалось живых. Десятки убитых на обоих этажах… Обрушенная во время первого штурма лестница — обломки бетона, фрагменты человеческих тел. Но все-таки Клоду особенно врезалась в память девушка, скорчившаяся в луже крови в углу за простреленной витриной в зоне кафе. Очень чистенькая, хотя вокруг все было в пылище, мозгах и кровище, и, главное, целая.

Тьфу. Ну нах!

— Штурм-два, Железяка-три, — зазвучал в гарнитуре позывной инженеров.

— Штурм-два, слушаю, — отозвался майор.

— Постановку рамп отработали. Выдвигаемся к тебе. РВП — десять минут. Пересылаю видео. Необходимо организовать прикрытие на время проведения работ.

На забрале шлема замигал значок инфопакета. Клод перекинул видео операторам дистантов и второму взводу, которому предстояло прикрывать развертывание.

— Принято, ждем.

— Штурм-два, Железяка-два, — уже другой голос.

— Штурм-два, слушаю.

— Постановку грузовиков и отвод предположительно заминированных машин нападающих отработали. Колонна выдвинулась, будут минут через пять, плюс минут десять — на развертывание центра управления.

— Принято, жду.

Майор подобрался. Скоро начало штурма. И тяжелый пулемет на дистанционном управлении, что террористы установили контролировать лестничную площадку, им не поможет.

В этот момент тишину нарушили две короткие очереди из лифтовой шахты, а затем на обрушенные кабины лифтов посыпались тяжелые обломки. Сразу после этого рванули несколько гранат. Мужчины переглянулись, но спросить никто ничего не успел — раздался тяжелый металлический удар по крыше лифта и следом еще один взрыв.

Майор вжал кнопку гарнитуры:

— Кто на первом этаже! Потери?

Через несколько напряженных минут ожидания наушник отозвался голосом старшего группы:

— Потерь нет. От шахты все далеко были.

— Дистант под списание? — на этот раз вопрос был адресован саперу.

— Ебануться, но нет. Две монки — вниз были направлены, дистант совсем близко находился, но в сектор не попал.

— Через лифтовую шахту теперь пройти можно?

Сапер ответил не сразу, только задергались пальцы:

— Нет. Там все искорежено. Слишком долго пробиваться

* * *

Наверху здания штурмовики прошли этаж и спустились на следующий.

Здесь планировка оказалась сложнее, а гражданских было больше — несколько раз бойцам даже пришлось останавливать испуганных обитателей высотки, которые выскакивали к ним, игнорируя приказ оставаться на своих местах.

Впрочем, несмотря на некоторые задержки, штурмовые группы проверили два коридора, разбегающиеся в стороны от лестничного холла, и перешли к третьему. В нескольких метрах от входа тут лежал убитый сотрудник в комбинезоне техработника. Значит, кто-то из нападающих здесь все-таки побывал…

Щитовая тройка остановилась в самом начале. Дистант побежал к первой двери, но не успел зайти внутрь, поскольку она распахнулась и в коридор буквально вывалилась девушка в длинной красной юбке.

— Не стреляйте! — истерично закричала она, вскидывая трясущиеся руки. — Меня заставили так одеться! Она там! В моей одежде! Умоляю, не стреляйте!

— Мисс, оставайтесь на месте! Держите руки поднятыми, медленно повернитесь вокруг себя.

Девушка разрыдалась, все же сделала короткий шаг к бойцам и выполнила приказ. Поворачиваясь, она, конечно, вся тряслась, но от гражданского в стрессе глупо ожидать выдержки и самообладания.

На визор старшего тройки поступала информация с сенсоров дистанта — все чисто, металла нет совсем, даже скрепки или заколки.

— Мисс, медленно, без резких движений, не опуская руки, идите вперед.

Дистант проскользнул в дверь офиса, тогда как девушка сделала несколько шагов к спасителям, но тут споткнулась о труп и начала заваливаться на стену. Старший тройки хотел рыкнуть, чтобы она взбодрилась и не задерживала операцию. Стресс стрессом, но пусть свои нервы лечит, когда силовики закончат работу и спасут остальных!

Впрочем, ничего сказать он не успел, потому что ослабшая девчонка вдруг ловко сгруппировалась и перекатилась к другой стене. Пуля щитовика и очередь первого автоматчика прошли мимо, а противница сорвала юбку, швырнула ее в сторону и словно из воздуха взяла два пистолета.

Первый выстрел пришелся в ногу щитовику, второй — в бок автоматчику, третий — его напарнику в забрало шлема.

Нечеловечески стремительная террористка обогнула тройку бойцов и вышла с фланга, пока штурмовики не успели развернуться. Еще выстрел, еще.

Автоматчики задергались под пробивающими защиту пулями. Щитовик завалился на спину, прикрываясь щитом, однако следующие два выстрела прошили ему голени, а противница рванула в холл. Высоким акробатическим прыжком с сальто проклятая девка ушла от двух автоматных очередей, прилетевших из холла, но все-таки на приземлении словила третью. Тем не менее успела один раз выстрелить и даже начала уходить перекатом от следующей очереди. К счастью, полученное ранение поубавило террористке прыти, и вторая группа штурмовиков накрыла нападавшую в три ствола.

Штурмовиков корпорации не зря учили бою с противником, находящимся под "вратами". Скоординированность и плотность огня в очередной раз победили подвижность, а команда побила класс.

Вся стычка заняла считанные секунды.

* * *

Резервные тройки рванули к расстрелянным товарищам. Одна проскочила вперёд, занимая позицию, вторая закрыла щитом парамедика. Автоматчик, получивший пулю в забрало, был уже мертв. Второй, с несколькими проникающими в корпус, находился в критическом состоянии, но еще дышал. Умная броня щитовика сама приняла решение активировать бедренные зажимы-жгуты, останавливая кровотечение, и вколола бойцу обезболивающее.

— Дэн, — окликнул щитовик одного из бойцов, прикрывавших парамедика и раненых.

Тот сразу сдвинулся ближе и подсел к пострадавшему товарищу.

— Скажи всем, эти суки под “вратами”. Но какими-то новыми, которые нельзя вычислить по поведению до атаки. Мы так и не поняли, пока она не бросилась… Сообщи в общий канал.

— Понял. Сейчас передам всем. Вилли, тебя…

Раненый перехватил руку товарища:

— Мои как?

—Крис наповал. Оки — в критическом, глядишь, вытащим.

— Сука, — прошипел щитовик и, отпустив руку собеседника, с ненавистью посмотрел на лежащую в луже крови террористку.

Кто-то из прикрывающих присвистнул — разглядел там, где эта стерва подхватила пистолеты, тонкую леску вдоль стены и покосившуюся плитку фальшпотолка.

* * *

— Итак, действуем, как отрабатывали. Подъезжаем и встаем каждый на своем месте, — СБшник вглядывался в лица водителей, увидевших, наконец, площадь, заваленную телами. Мужиков потряхивало. — Резервный — последним, по отдельным указаниям. Не задеваем машины противника. Просто едем. Как на репетиции. Автомобиль остановили — сразу руки от пульта. Мимо побегут дистанты прицепить трос и вытянуть лебедкой, но вас это уже не касается. Ваша задача — доехать и встать. Все просто. Поняли?

— Да, — вразнобой отозвались мужчины.

— Время. Первый пошел.

Один из водителей взялся за планшет. Загудел двигатель тяжелого грузовика, плюнул выхлопом, и тяжелая груженая песком машина двинулась к площади. Вот она слегка качнулась, переехав попавшее под колеса тело. И все бы шло, как на учебной тренировке, если бы один из «погибших» не попытался отползти. Конечно, не успел. Из-под колес грузовика раздался душераздирающий вопль боли и ужаса.

— Не маневрировать! — рявкнул СБшник. — Идти ровно, как отрабатывали!

Он не позволил побелевшему водителю опустить планшет управления. Мужик затрясся, но повел машину дальше, не посмев возразить. Еще один вопль. Еще. Наконец, грузовик занял свое место рядом с машинами нападающих. Бледный водитель выронил планшет, согнулся пополам. Его вырвало.

СБшник чуть выждал и махнул рукой второму, который, позеленев, ждал своей очереди.

И снова путь через площадь, правда, на этот раз вопль был всего один. Зато женский. Когда грузовик встал на место, ноги у водителя словно сложились — он с размаху сел на землю и закрыл лицо руками.

— Третий, вперед. Резерв, следом выдвигайся, остановишься сразу, как высунешься на площадь.

Водитель новенькой блестящей машины (четвертой по счету), перед тем как взяться за планшет, нервно тронул логотип компании, висящий на цепочке на шее. На выезде после отработки построения у него получилось чуть замешкаться и оказаться последним в колонне. В результате его машина стала резервной и риска для нее почти не было, но после того как грузовики прошли по людям… Он уже понял, что боялся вовсе не того. Черт с ним, с автомобилем, пусть хоть в пыль развеется, лишь бы не ехать по живым…

Пока он беззвучно молился, третья машина встала на место, а мимо пробежал дистант, тащивший за собой трос. Вот загудел мотор лебедки, и крайний седан нападающих пополз в сторону от осажденного бизнес-центра. Когда автомобиль оттащили метров на шестьдесят от места, где он был припаркован, все тот же дистант отцепил трос и приволок его назад, где прицепил к маленькому потрепанному грузовику.

Снова загудела лебедка. Краем глаза водитель увидел, что СБшник напрягся в своем укрытии.

Грузовик плавно сдвинулся с места… а затем рвануло!!!

* * *

Боевой киборг — очень прочное существо.

Например, Джозеф Корнион, он же RE-451, сумел вернуть себе боеспособность после взорвавшегося на крыше фугаса, а затем еще прошел три этажа бизнес-центра в составе роты. Однако сейчас действие стимуляторов подходило к концу — таймер перешел в желтую зону, а индикатор состояния мозга горел ярко-розовым. Эвакуационный вертолет ждали только через четверть часа, так что еще десять минут Джозеф собирался оставаться в деле.

К сожалению, в этот миг на площади рванул начиненный взрывчаткой грузовик террористов, и мощнейшая взрывная волна докатилась даже сюда, на двадцать первый этаж. Ранее уже контуженный мозг киборга отключился, выпав в темноту.

А когда все-таки включился под действием тяжелых стимуляторов, то Джозеф, он же RE-451, обнаружил, что находится не пойми где. Автопилот, мать его!!!

Киборг немедленно поднял спарку тяжелого и обычного пулеметов, а сам сквозь зыбкую муть в контуженном мозгу запустил геолокацию с привязкой к плану здания. Тут же подключились и резервные микрофоны, сразу стала слышна шквальная стрельба и разрывы гранат внизу, на первых этажах. Впрочем, здесь, наверху, было тихо и пусто.

Двадцатый этаж, наконец, разобрал Джозеф тактическую карту. Настоящий лабиринт из крохотных кабинетов! В этот момент камеры заднего вида скачком дали изображение, и тяжеленный киборг, не рассуждая, упал.

Рефлексы не подвели. Двадцатипятимиллиметровая активно-реактивная граната задела «голову», повредив основные камеры, микрофоны, сонар и резервный ствол, но не энергоблок, не мозг и не его жизнеобеспечение. Вторая вообще прошла выше, не причинив ущерба.

Все так же на рефлексах Джозеф послал сообщение своим, перекатился на спину и длинной очередью прошил стены там, где предположительно укрылся нападающий.

Только после этого киборг начал подниматься, одновременно держа под прицелом опасное направление и просматривая стоп-кадр с записи камер заднего вида.

Женщина в зеленой футболке и тактических штанах, но главное — с Х-25 в руках!

* * *

Сара Коннор оскалилась, скорчившись на полу.

Она всегда знала, что встретит своего киборга, но… похоже, эту встречу ей не пережить.

Не требовалось Слово, чтобы понять — скайнетовский монстр зовет на помощь предателей-корпов, а значит, времени у Сары осталось чуть. Она сбросила полупустой магазин с гранатами, вставила новый.

Шесть двадцатипятимиллиметровых активно- реактивных и сверхскорость, даруемая Словом, против электронных никогда не ошибающихся мозгов и абсолютно точных механических приводов — этот бой пройдет на равных!

* * *

Штурмовики прибежали на призыв киборга и звуки стрельбы через четыре минуты. Бежали, нарушая все правила и принципы передвижения по зданиям.

Но опоздали почти на две минуты.

RE-451, он же Джозеф Корнион, бывший капитан двадцать третьей роты, которого многие помнили и знали еще человеком, получил четыре сквозных попадания в корпус. Теперь от него не шло даже электромагнитного фона. Зато противницу Джозефа буквально разметало по поверхностям — крупнокалиберный на такой дистанции мало чего оставляет от тела.

* * *

Неизвестно, как далеко от входа штабные надеялись оттащить заминированные машины террористов до момента детонации, но «Штурм-два», он же Клод Кальвин, очень удивился бы, получись у них хоть что-то.

Потому, когда внутрь здания хлынули осколки стекол, а воздух вдруг стал упругим, плотным и будто живым, когда по ушам ударила взрывная волна, против которой оказались бессильны активные наушники, команд не потребовалось.

Все штурмовики стояли на своих местах, и все знали, что делать.

Еще не осыпались стекла, а первая двойка дистантов уже рванула вперед и отстрелила гарпуны. Наверху немедленно ожил крупнокалиберный пулемет террористов, слышимый даже сквозь глухоту, накрывшую майора. Пулемет тоже управлялся дистанционно, с той лишь разницей, что его оператор получил от взрыва по полной, а цели, по которым он стрелял, оказались слишком подвижны и необычны. Поэтому первыми выстрелами поразить пауков, поднимающихся на тросах, террорист не сумел. А дистанты, даже не успев полностью закрепиться, отстрелили вглубь этажа газовые гранаты, зацепились за потолок и открыли огонь.

Долго стрелять у них, конечно, не получилось — вторая очередь смела, но за эти выигранные секунды на пол третьего этажа запрыгнула следующая пара дистантов. Противопехотные крылышки, щедро рассыпанные противником на лестничной площадке, рванули под механическими лапами, не причинив вреда, и пока оператор террористов переводил ствол, свежие дистанты уже открыли встречный огонь. Пули корежили корпус крупнокалиберного пулемета, а этажом ниже инженеры, оскальзываясь и матерясь во всю глотку, стремительно ставили первый трап.

Вторую пару дистантов смели уже живые налетчики — дистант не рассчитан противостоять плотному сосредоточенному автоматному огню.

Только это было уже неважно. Четверка пауков сделала главное — выиграла время людям, дала инженерам без помех установить трапы, по которым вверх рванули щитовые тройки. И стробоскопы на щитах стали погребальной светомузыкой террористам.

* * *

Роджер закрыл рот, отнял ладони от ушей и потряс головой. От лестницы неслись вопли корпов про работающую СБ…

Сука! Так и не нашли проход в белый домик! Что ж, есть путь правильный, а есть простой. Правильным пройти не удалось, но простой-то никуда не делся.

Главкролик глубоко вдохнул и произнес Слово.

Мир мгновенно распахнулся, стало очевидно, где идут корпы, как сейчас проверяют контуженного гражданского. Ушли звон в ушах и глухота, все мускулы налились силой…

А еще Слово вскрыло, наконец, инфоблок в мозгу. В мыслях стало чисто и ясно. Впервые за много лет Кролик Роджер вспомнил, кем был на самом деле. Нет, не Лукасом Барросой. Лукас — всего лишь личность прикрытия, убедительно отработавшая по максимуму и когда-то принятая корпами за рейдера зоны отчуждения.

Командир ячейки сопротивления, оперативный номер Три Двадцать Восемь, устало усмехнулся. Наконец-то в его беспокойной душе воцарились мир и безмятежность. Он вспомнил все. И свое задание, и то, что его группа это задание тогда, семь лет назад, выполнила, но не успела об этом сообщить. Как хорошо. Он сделал, что должен, осталось только сообщить об этом и умереть совершенно спокойным. Все так, как нужно.

Многие ли могут похвастаться перед смертью, что сумели изменить мир? Точнее, подтолкнуть его к переменам, которые уже никто не сможет предотвратить.

Времени оставалось немного, потому Три Двадцать Восемь снял с трупа ближайшего убитого корпа коммуникатор. Набрал короткое сообщение — текст был не важен, главное, на какой контакт он придет. После этого осталось лишь настроить автоматическую отправку при появлении связи: пока корпорация ее глушила, но после окончания штурма все снова заработает, и тогда…

Три Двадцать Восемь осмотрелся и положил комм в дальний угол, как если бы девайс выпал из руки убитого владельца.

В коридоре уже слышался шорох лап дистанта.

Роджер, он же Лукас Барроса, он же Три Двадцать Восемь, сменил магазин и в полный рост вышел в коридор навстречу противнику. Первая очередь досталась дистанту. Тот закрутился на месте, и немедленно впереди зажглись стробоскопы на щитах штурмовиков, заливая все вокруг безжалостным ослепляющим мерцанием, которое мешало прицелиться. Слаженно ударили первые выстрелы.

Три Двадцать Восемь это не обеспокоило. Трупом больше, трупом меньше — какая разница. Задание выполнено, Центр об этом узнает. А у него впереди Грань, за которой мерцают ласковым светом окна Белого Домика Живой Мечты и ждет Мама.

— Мы на четвертом, площадку взяли, противника не наблюдаем.

Командир второй штурмовой роты майор Клод Кальвин выдохнул, не снимая маску противогаза. Знать бы, что террористы тоже озаботились защитой… А и похуй! Сделали!!!

Группа закрепления — собранное непосредственно перед штурмом сводное отделение — уже держит четвертый этаж. Первый взвод, зачистивший весь третий, пополняет БК, второй взвод, идущий за ними, проверяет закоулки. Вряд ли кого найдут — никто из нападавших не пытался прятаться. Все дрались. И все легли. А его рота заплатила за это пятью ранеными и двумя убитыми.

Но взяли! Шесть минут — и этаж под контролем. Против щитов и плотного огня террористам не помогли даже эти их новые "врата". Теперь, наконец-то, с площади можно вытаскивать раненый мирняк. Всех, кто дожил. Но это уже задача медиков. Подразделению Клода надо идти дальше наверх. Соединяться с первой ротой, добивать оставшихся захватчиков и выводить гражданских.

Первый взвод, пополнив БК, сгруппировался у лестницы. В разбитое окно было видно подъезжающую к зданию машину. Везут новые дистанты взамен выбитых и рейдера с помощниками — эти встанут на фильтрацию спасенных, чтобы никто из нападающих не смог притвориться своим и выскользнуть.

Правда, майор сильно сомневался, что кто-то из этих ебанутых так поступит.

* * *

Гай терпеливо сидел за углом дома и ждал. Мотоцикл стоял чуть позади — до удобной позиции пришлось половину квартала катить его с выключенным двигателем, чтобы не шуметь.

От ближайших домов здесь было всего метров двести — двести пятьдесят до Периметра. И заграждения такие, что было вполне реально проскочить при должном старании. Что поделаешь, когда длина Периметра измеряется десятками километров, обязательно найдутся слабозащищенные участки. Особенно если есть те, кому это выгодно.

Всё элементарно: путанку чуть оттаскивают в сторону, а спирали Бруно ржавеют и ломаются от времени. Их, конечно, должны чинить, но объем работ неизменно больше числа людей, их производящих. А если еще и «подмазать» руководство инженерной службы… руки ремонтников вообще не скоро дойдут до нужного участка. Впрочем, этим пусть занимаются следователи. Гаю достаточно того, что он узнал о нахоженной тропке от патрульных (похоже, те угадали в нем рейдера — простому надсекторалу вряд ли бы сказали).

Тем временем вдоль Периметра проехал пятый по счету патруль. Пятый за последние четверть часа. Ну же, лейтенант! Давай. Давай, вылезай, гнида. Всё равно же без вариантов, рано или поздно появишься именно здесь. Давай, поторопись, хватит яйца мять. Вот и патруль исчез из вида. До появления следующего минуты три, не больше.

Тут-то из окна второго этажа ближайшего к Периметру дома, словно услышав мысли Гая, выпрыгнул мужик в коротковатых спортивных штанах и свободной, но тоже коротковатой футболке. Выпрыгнул и пулей помчался к заграждениям.

Гай вскочил в седло, топнул по стартеру. Байк мгновенно завелся, рванул вперед. Мужик в трениках уже почти достиг полосы путанки, но затравленно оглянулся на звук мотора.

По правилам задержания, конечно, следовало подъехать к нарушителю метров на десять, заставить его развернуться и опуститься на колени… но рейдеры соблюдают правила только тогда, когда считают нужным.

Поэтому преследователь чуть повернул руль, чтобы пройти метрах в десяти от беглеца, и вскинул пистолет-пулемет. Мужик нелепо отшатнулся, выдернул нож, а сам рванул наперерез. Ну, тем забавнее.

Три одиночных выстрела. Один пришелся в бедро. Лейтенант заорал и рухнул на землю. Ну, всё, теперь только упаковать. Оказать первую помощь, после чего сдать патрулю, который наверняка уже мчится на звуки выстрелов.

— Привет, Калеб, — Гай не спеша приблизился к завывающему мужику. — Даже не представляешь, как с тобой мечтают встретиться коллеги.

Все-таки лучшее в мире средство от волнений и беспокойств — охота на человека. Успешная охота.

* * *

Штурмовые роты встретились на девятом этаже. Всего были убиты двадцать два террориста. Гражданских, ни живых, ни мертвых, не считали — пусть разбираются на фильтре и в ходе сортировки.

Первая рота, шедшая сверху, потеряла всех киборгов, одного — без возможности восстановления, плюс трех человек убитыми и восьмерых ранеными. Вторая рота, которой достался путь через площадь и штурм третьего этажа, убитыми и ранеными потеряла сорок процентов состава.

Снизу уже бежали бригады парамедиков, усиленные специалистами медицины катастроф. Теперь следовало подобрать для них носильщиков из числа спасенного мирняка.

— Может быть еще один противник, — ожила рация сообщением из штаба. — Одного не хватает — Матери Терезы. Внимание: это мужчина!

На визоры пришло фото длинноволосого парня в облачении служителя церкви КорпДуха, но почему-то с большим крестом на груди.

— Блядь! — выразил свое отношение к этой новости кто-то в эфире.

— Вероятность, что он находится в здании, по словам рейдеров, низкая, — сделав вид, что не расслышал, продолжил штаб.

Ротные в свою очередь проигнорировали слова штаба и подключились к уцелевшему голокубу в одном из кабинетов.

Надо было сводить силы, средства и задачи, учитывая, что еще один террорист под "вратами" может по-прежнему находиться в здании.

* * *

Стационарный голограммер транслировал в поле проекции трехмерное изображение взволнованного топ-менеджера логистической фирмы, который торопливо вытирал вспотевший лоб сложенным платком:

— Ричард, ты должен войти в положение! СБ словно спятила — на всех КПП строгий досмотр, очереди стоят…

— Ник, — молодой мужчина, сидящий в дорогом кресле перед голограммером, постучал стилом по столу и холодно сказал: — К твоему сожалению, я отлично помню текст договора. Так вот, в списке форс-мажоров там отсутствует пункт «режим усиления». Ты кто? Логист? Значит, твоя непосредственная задача — обеспечить мне доставку груза. Для этого ты нанят и за это получаешь деньги. Если ты расписываешься в своей беспомощности, значит, тебе в этом кабинете и на этой должности делать нечего. Я вхожу в твое положение, всячески тебе соболезную, но ты должен понять одну вещь. Если запчасти не придут и третья линия сегодня не заработает, весь ущерб я повешу на тебя. Поэтому мне совершенно без разницы, как ты там протащишь груз. Ты, главное, доставь вовремя. Не доставишь же — зови юристов-финансистов и читайте друг другу вслух договор, попутно выясняя, кто конкретно вычеркнул из форс-мажоров пункт «чрезвычайное положение», а кто этого не заметил. Сверх того, что прописано в договоре, я не возьму.

С этими словами Ричард Синклер коротким жестом оборвал соединение. Ага, не возьмёт, как же. Он-то тоже потери понесет, а значит, сдерет с виноватого по максимуму, чтоб компенсировать издержки и моральный ущерб. Или чтобы выгоду получить, раз подрядчик так подставился.

Ричард вывел в рабочее поле контакты резервных поставщиков и перевозчиков. За срочность, конечно, потребуется доплатить, но если через три часа запчасти не придут, придется задействовать.

Взгляд привычно упал на фото жены и сына. Джоан с Ричардом-младшим. Лучший их снимок. Джо обнимала Рича, уткнувшись подбородком в русую макушку, а сын смеялся, глядя на мать снизу вверх. Снимок этот был сделан совершенно случайно (наверное, такова судьба всех удачных фотографий). Жена и сын подарили Ричарду на очередной юбилей старинный фотоаппарат «Полароид» с набором кассет. Джоан забавляло его хобби — фотографирование на допотопные устройства. Она считала это глупостью, но глупостью милой. Поэтому, когда обрадованный муж решил сделать пробный кадр «на это чудовище», и Джо, и Рич потешались над ним, наблюдая, как именинник в восторге вертит в руках примитивный механизм.

«Смотри, папа впадает в детство», — сказала Джоан. В этот момент Ричард-старший и нажал на кнопку. Фотография получилась… такая же допотопная, как и фотоаппарат — со слишком темным и нечетким фоном, с какими-то слишком яркими и неестественными лицами, с резкими тенями… Но старый фотоаппарат запечатлел счастье. Настоящее счастье. И было что-то волшебное — наблюдать за тем, как медленно проявлялось изображение.

Ричард хранил этот снимок долгие годы. Восемь лет, как нет сына, и шесть лет, как погибла Джоан… Но здесь, на этой старой карточке они были живы, они еще не знали, что ждет впереди. Они улыбались. Они были счастливы. И он, Ричард, оставшийся за пределами этого кадра, тоже был счастлив, потому что все было хорошо.

Время идет. И жизнь меняется. Четыре года, как снова женился. Дочке уже одиннадцать месяцев. Маленькой принцессе. Но Ричард никак не мог запомнить дату ее рождения. И с днем рождения жены тоже попадал бы впросак, если бы не секретарша. Да, супруга очень старалась радовать его и радовала. Но… как забыть ту, с которой прожил сорок с лишним лет? Ту, которая затянула в круговерть Первой корпоративной и в итоге сделала высшим? Ту, для которой он был Дикки — романтиком, мечтателем, недотепой. Да, она не воспринимала его всерьез, но она была женщиной его мечты, недостижимым идеалом, до которого нынешняя молодая жена, как ни пыталась, не могла дотянуть.

Элис была хорошая, она восхищалась Ричардом, старалась делать все так, как он любил, окружала заботой. Первое время это было непривычно, и, наверное, он вел себя резче, чем следовало.

Ну и еще культ Джоан в их семье был неприкосновенен. Вторая жена это знала и никогда не посягала на память. На фотографии Джоан и Ричарда-младшего по всему дому, на то, что надо отмечать их дни рождения и дни гибели, на то, что их комнаты в доме закрыты для входа, на то, что всё там должно содержаться в первозданном виде. Элис понимала — это были самые важные люди в судьбе ее мужа. Понимала и принимала. Покупала цветы в день рождения Джо, заказывала на ужин любимые блюда из ее любимого ресторана, не пеняла супругу, если тот на всю ночь уходил и запирался в комнате первой жены.

Авторитет покойной миссис Синклер был в семье куда выше, чем авторитет миссис Синклер живущей. Впрочем, разве кто-то осмелится оспаривать вклад Джоан не только в их семью, но и в развитие корпорации? Разумеется, Элис понимала, насколько это будет святотатственно.

Ричард осторожно поправил рамку со снимком. Когда же они с Джоан отдалились? Во время Второй Корпоративной? Джоан тогда работала… кто бы сказал, над чем, все ее проекты были строго засекречены. А вот Ричарда вместо науки занесло в управление, пусть и связанное с медициной. Сперва он пробивал проект полевых медсинтезаторов, затем руководил разработкой новых серий полевой мед-аппаратуры. А потом, после очередного омоложения, уговорил Джо завести ребенка. Она согласилась. Маленький Ричи был таким забавным. Джо он занимал чрезвычайно в те редкие моменты, когда она вырывалась домой. А потом он вырос и… ровесник — химик-недоучка — в колледже, передоз, а затем все полетело…

Дверь открылась, впуская в кабинет подтянутого незнакомого мужчину, одетого в недорогой костюм.

Ричард вынырнул из своих размышлений, с непониманием глядя на странного посетителя:

— Прошу прощения?

— Мистер Синклер, позвольте представиться, лейтенант СБ Грегори Томсон.

— А в СБ, мистер Томсон, уже не учат предупреждать о визитах заблаговременно или хотя бы стучаться? — ледяным тоном поинтересовался хозяин кабинета.

— Учат, мистер Синклер, в тех случаях, когда это уместно, — спокойно ответил вошедший. — Я направлен к вам для скорейшего уточнения ряда вопросов, касающихся корпоративной безопасности, и прошу отнестись к этому с пониманием. Итак, — лейтенант придвинул кресло и уселся напротив собеседника.

На стол легли удостоверение и пластиковая карта полномочий. Красная косая черта — красный приоритет задания. Ричард нахмурился, нажал несколько виртуальных кнопок на голограммере. Устройство считало данные с удостоверения посетителя, подтвердило личность визитёра, после чего загрузило информацию с карты и запустило соединение с колцентром СБ. Ричард сразу же нажал кнопку включения записи разговора с последующей отправкой файла на внешнее хранение. Короткая беседа с представителем службы подтвердила личность лейтенанта Томсона и полноту его полномочий.

Оператор, чуть покраснев, извинилась, что к мистеру Синклеру отправили «настолько низкорангового сотрудника», однако объяснила это внезапностью запроса. Ясно, значит, отправили то, что было.

Все это время лейтенант сидел и терпеливо ждал.

Наконец, Ричард отключил голографон и, чуть успокоившись, сказал:

— Вас, лейтенант, извиняет исключительно красный приоритет. В противном случае мы бы беседовали в присутствии моего юриста. Итак, чем могу быть полезен?

СБэшник невозмутимо увязал рабочий планшет с голокубом собеседника и спросил:

— Вам знакома эта женщина? — в поле проекции возникло трехмерное изображение Джоан в белом лабораторном халате.

— Разумеется, знакома. Это моя первая жена, заслуженная работница корпорации из числа высших сотрудников Джоан Синклер.

— Когда вы видели ее в последний раз?

Ричард вскинул брови и посмотрел на лейтенанта. Ну и вопрос. После похорон Ричарда-младшего Джоан почти переселилась в свою лабораторию и очень редко появлялась дома. Последний раз — за месяц до гибели. На их годовщину свадьбы. Она про нее не забыла, хотя мыслями была где-то далеко.

— Вообще или живую? — Ричард повернул к лейтенанту стоящую на столе фотографию. — Вообще — вот только что, так же, как теперь и вы. А живую — шесть с небольшим лет назад на годовщине нашей свадьбы.

— После этого вы с ней не общались? Год назад или, скажем, месяц?

На лице Ричарда резко обозначились желваки.

— Лейтенант, не надо тратить мое время, — злость заставила отступить первую растерянность, — вы так плохо подготовились к нашей встрече, что даже не удосужились прочесть мое досье? Джоан мертва уже шесть лет!!! Как я мог с ней общаться? При помощи спиритических сеансов?

— Мертва, так мертва, — Томсон примирительно вскинул руки. — Мистер Синклер, я всего лишь задаю те вопросы, которые мне поручило озвучить вышестоящее руководство. Тогда еще один вопрос. Вот эта женщина вам знакома?

В голокубе всплыл двухмерный снимок — миловидная женщина в шляпке и старинном платье.

— Вы издеваетесь? — побагровел Ричард. — Вы мне еще портрет инфанты семнадцатого века на опознание принесите! Я что — искусствовед? Или должен знать всех… постойте, — он вдруг осекся и слегка увеличил изображение. — Что-то знакомое… Кажется, это какая-то актриса. Еще до Первой Корпоративной… Многосерийный фильм про врача. Когда мы с Джоан учились в университете, она пересмотрела все сезоны, что были. Да, точно! Это она. Что за шутки?

Ричард откинулся в кресле и устремил на эсбэшника тяжелый мрачный взгляд.

— То есть вы не видели эту женщину в реальной жизни и никогда с ней не общались? — как можно мягче уточнил гость.

Его собеседник прикрыл глаза, сделал глубокий вдох, после чего терпеливо и чуточку устало спросил:

— Лейтенант, ну как я мог с ней общаться? Она, небось, умерла еще до Второй корпоративной! А к спиритическим практикам я, как уже говорил ранее, не прибегаю. Мы закончили?

— Да, — ответил Томсон, все это время немигающим взглядом следивший за Синклером. — С вопросами закончили. Осталось уладить последнюю формальность. — И он с расстановкой спросил: — Вы готовы подтвердить всё вами сказанное под фармакологическим допросом?

— Объяснитесь, лейтенант, — Ричард подался вперед, упираясь локтями в интерактивную панель стола. Голограмма снимка тотчас же рассеялась. — Вы приходите с полномочиями уровня «красный срочный», задаете идиотские вопросы, а теперь требуете пройти фармдопрос. Вы в своём уме? Или мне всё-таки вызвать юриста и связаться с вашим руководством?

— Мистер Синклер, вы, безусловно, вправе действовать так, как считаете нужным, — в глазах лейтенанта промелькнуло что-то человеческое. — Я отнесусь к любому вашему решению с уважением и пониманием. Но я обязан вас предупредить — это не моя личная прихоть, это регламент службы безопасности: создание любых задержек при решении вопроса уровня «красный срочный» приравнивается к противодействию установлению порядка. Вы имеете право сохранять молчание до приезда вашего адвоката, однако все риски, усугубившиеся из-за промедления, вызванного вашей недоверчивостью, будут возложены лично на вас.

Ошарашенный Ричард на несколько секунд замолчал, не зная, что сказать.

— Чтобы вы понимали актуальность и необходимость фармдопроса, я могу показать вам… некоторые снимки, сделанные сегодня и находящиеся сейчас в оперативной разработке, — с этими словами эсбэшник вывел в поле голограммера запись с рабочего планшета, сделанную, судя по резким рывкам, с нашлемной камеры.

В тени бетонной стены лежала та самая актриса в старинном наряде, только вместо платья на ней были длинная юбка и блузка. Актриса была мертва. Затем оператор повернулся, и в кадр попали выложенные в ряд окровавленные тела солдат.

— Сегодня… неважно, где, был захвачен наш КПП на границе с Зоной отчуждения, — прокомментировал съемку лейтенант, — нападавшие понесли потери. В числе погибших оказалась и вот эта особа. Анализ ДНК показал, что это Джоан Синклер. Учитывая сложившуюся ситуацию… если бы я сейчас заподозрил вас во лжи, вы бы уже ехали в штаб-квартиру СБ. Однако, несмотря ни на что, мы, — он подчеркнул это слово, — должны быть абсолютно уверены в вашей непричастности. Поэтому отказаться от фармакологического допроса вы не можете.

Томсон вытащил из внутреннего кармана пиджака прозрачный футляр с ампулой и одноразовым шприцем внутри. Ошарашенный Ричард забрал из рук эсбэшника планшет и впился взглядом в изображение на экране. Приблизил.

Безжизненное лицо с заострившимися чертами. Рыжеватые волосы. Это Джоан? Что за бред! Но «красный срочный» у лейтенанта?!

Словно завороженный, Ричард снял пиджак и закатал рукав рубашки. Томсон кивнул, закрепил на краю стола флеш-камеру, после чего легко и профессионально сделал укол.

В ушах зашумело… Тело обволокло глухое равнодушие.

— Назовите ваши имя, фамилию и должность, — прозвучало откуда-то издалека.

…Пришел в себя Ричард с легким головокружением. Помассировал виски, привел в порядок одежду и вопросительно посмотрел на визитёра.

— Благодарю, мистер Синклер, это оставляю вам, — лейтенант извлек из камеры вечный накопитель и придвинул его к собеседнику. — Служба безопасности корпорации «Амилайт» в моем лице приносит вам глубочайшие извинения за беспокойство. Благодарю за предоставленную информацию и сообщаю, что вопросов к вам больше не имею. Всего хорошего.

Он встал и вышел, а Ричард остался сидеть, совершенно раздавленный свалившейся на него новостью. Лишь спустя несколько минут он перевёл остановившийся взгляд на фотографию Джоан и Рича младшего.

«В числе погибших оказалась и вот эта женщина», — медленно выкристаллизовалась в голове мысль.

Надо посмотреть оставленную запись и ту, что вел его голограммер — тоже, однако Ричард понимал, что вряд ли лейтенант спрашивал его о чем-то непозволительном. То есть на записи будет только подтверждение сказанного во время беседы. А значит, это правда — Джоан была в числе нападавших. Его Джоан. Трагически погибшая, многие годы оплакиваемая. Прекрасный образ, родной и недостижимый. Женщина, которой он пытался соответствовать всю свою жизнь. Ричард расстегнул ворот рубашки, ослабил галстук и впился глазами в полароидный снимок.

В горле стало сухо.

Он медленно протянул руку и положил фото изображением вниз. Она не погибла… Она ушла за Периметр, в Зону отчуждения. Жила там и вынашивала какие-то планы… уж Джоан-то с ее целеустремленностью могла добиться чего угодно, даже невозможного. Он здесь скорбел по женщине, которой, как считал, до сих пор не был достоин, а она… готовила прорыв из Зоны отчуждения назад в корпорацию. Сюда, где жили ее родственники, друзья, бывшие коллеги… Где был похоронен ее единственный сын. Где до сих пор находился ее дом, в котором хранились некогда любимые ею вещи.

Ричард медленно, очень медленно взял со стола снимок и, по-прежнему не переворачивая его изображением вверх, бросил в урну для бумаг. После этого он так же неторопливо нажал на сенсорную поверхность стола, вызывая домашний контакт.

Элис ответила сама. Она всегда отвечала лично на звонки из офиса, предоставляя горничной возможность принимать только сторонние вызовы.

— Смотри, Джо, наш папа звонит, — Элис держала на коленях Джоанну, которая сосредоточенно грызла деревянное кольцо от разноцветной пирамидки.

Джоанна обрадовалась и сказала:

— Папа!

А потом издала радостное: «Бв-в-в!» и потянулась к голограмме.

— Ричард, что случилось? — Элис обеспокоенно опустила Джоанну на пол. — Что с тобой?

Он задумчиво смотрел на ее взволнованное красивое лицо. Ведь даже сказать ничего не успел, как она догадалась? И почему она всегда видит то, что никогда не замечала Джоан?

— Ничего, — покачал головой муж. — Ничего не случилось, Лесси. Давай куда-нибудь сходим сегодня вечером? Все вместе?

* * *

Когда перед делом распределяли роли и задачи, половине кролей и Терезе в их числе выпало искать проход в Белый Домик, пока остальные будут удерживать корпов.

Но после того как убили Маму, искать ничего не хотелось. Накатила дикая тоска… И потом, если подумать, то Белый Домик — это Рай, а Рай праведника не минует. Тогда зачем торопиться?

Тем более, когда на КПП так кстати подвернулся БТР корпов. Отличная машина! Мощная, бронированная, маневренная, где водитель может одновременно управлять боевым модулем. Достойная вещь! Тереза счел, что обидно было бы просто бросить ее в холле высотки.

Однако он понимал: максимальный результат на БТР можно получить только, если подловить момент. В самом начале штурма сожгут сразу.

Еще он здраво оценил свои шансы в одиночку удержаться на первом этаже. Чуть меньше нуля. Нет, Господь, конечно, не бросит, но, если подумать… Сказано же: не искушай без нужды.

Потому Тереза спустился в подвал, аж под подземную парковку. Решил пропустить штурмовиков над собой, затем снова захватить БТР и тогда уже устроить на площади расправу над безбожниками и нечестивцами. План был хорош, жаль, ему не хватило детальности. В итоге Мать заблудился и вот уже часа три бродил по корповскому подземелью, неспособный выбраться. Подумывал даже сказать Слово в надежде, что его магия поможет отыскать выход, но одергивал себя, напоминая, что, сказав Слово, назад его уже не взять, начнется отсчет, и можно потерять драгоценное время в этом чертовом лабиринте.

Здесь, под землей, не было слышно ничего, кроме собственных шагов, но откуда-то Тереза знал, что наверху всё закончилось. Его друзья ушли за Грань, в Белый Домик. К Маме. И он всей душой рвался следом! К ним! Но для этого следовало выбраться из блядских тоннелей, однако они все не выводили и не выводили наверх, а попадавшиеся на пути двери были слишком прочны и надежно заперты. Да еще одиночество. Глухое одиночество. Оказывается, это довольно жутко — остаться без друзей, знать, что их больше нет. Здесь нет. И совсем тоже уже нет.

Тереза остановился, закрыл глаза. Некоторое время он стоял, прислушиваясь к окружающей тишине, изредка нарушаемой какой-то возней наверху. Что делать? Как отыскать выход и выполнить — нет, не свою часть задания, эта часть безнадежно провалена, проход в Домик не найден, — то, что предначертано. То, для чего он остался в живых. Волю Создателя. Понять, в чем она заключается, воля эта. Ради чего оставлена жизнь тому, кто должен был сегодня уйти за Грань вместе со всеми?

— Господи, услышь меня, — Тереза положил внезапно захолодевшую руку на шершавую бетонную стену. — Спаситель наш и создатель, любовь которого мы забыли и заповеди которого презрели, отец наш…

Тут он осекся, потому что в горле стало сухо, а из глубокой глубины памяти, из темной непроглядной мглы поднялись простые, полные света и тепла слова:

— Отче наш, сущий на небесах…

Слова лились в рассекаемую лучом фонаря темноту — незамысловатые, успокаивающие… Внезапно стало безмятежно на душе. Отступили боль и пустота.

Когда молитва закончилась, Тереза поднял луч фонаря и, запрокинув голову, сморгнул внезапно выступившие слезы. Горло последний раз судорожно сжалось, а кролик с удивлением увидел прямо над собой… люк!

Это ж каким надо быть ебанько, чтоб за столько времени даже не додуматься посмотреть вверх.

— Слава тебе, Господи! — благодарно сказал Тереза, размашисто перекрестился, сбросил с плеча автомат и дал несколько выстрелов в петли и замок.

В ушах весело зазвенело. С этим торжественным звоном в голове кролик подтолкнул люк стволом, сдвигая в сторону, подпрыгнул, подтянулся и оказался в вентшахте, по которой тянулся легкий сквозняк. Ползти в сутане, конечно, было не так уж просто, крест вообще пришлось перекинуть на спину, чтобы не болтался под носом, но Господь посылает праведникам испытания, дабы укреплялись в вере, потому Тереза не роптал. Так, выматерился пару раз, но люди грешны и им простительно.

Приблизительно через четверть часа извилистая вентшахта привела благочестивого кролика к вертикальному колодцу. Еще пять минут, и Тереза оказался в оголовке вентиляции. Через узкие щели открывался вид на улицу и идущих по ней двух корпов в чистенькой форме.

Вот они, нечестивцы, забывшие слово божие. Ну ничего, миссионер уже близко. Он обратит в истинную веру. А если кто вдруг не обратится, то отправится к Господу. Пусть Он с ним сам разбирается при личной встрече. Отмеривает по заслугам и все такое.

«Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний…»

* * *

Когда доложили о стрельбе на улице и исчезновении со связи одного из патрулей в жилой зоне сектора, штабу не пришлось даже отдавать новый приказ. Операторы беспилотников, не дожидаясь распоряжения, мгновенно направили дроны к месту события, где увидели расстрелянный патруль, а рядом — одинокого человека в длинной черной одежде и с автоматом.

Первым порывом штабных было блокировать недобитка, но все-таки сдержались, сообразили связаться с рейдерами.

— Не вздумайте! — ошарашили те. — Любой патруль, пеший или на обычной машине, он пройдет, не заметив. Людей пожалейте. От брони тоже толку не будет — свалит в здание, лови его там. Убирайте людей с дороги, следите с беспилотников и выводите на него ударный вертолет. Мирняку разошлите приказ лечь на пол и не высовываться. Кто не послушается — тому светлая память.

* * *

Энтони Кирш, священник церкви КорпДуха и миссионер, искренне считал, что вера помогает людям преодолевать трудности, укрепляет и поддерживает. Он действительно любил своих прихожан и всеми силами старался самоотверженно и честно нести духовное служение. Утешал отчаявшихся, воодушевлял сомневающихся… Для многих сотрудников, особенно низовых, жизнь в корпорации не была сладкой, это он знал по себе.

Оттого патер прикладывал все усилия, чтобы паства находила в церкви не только духовную поддержку, но и материальную, если получится. Оттого и был его приход, хотя и многолюдным, однако совсем бедным — собранные пожертвования постоянно шли не на нужды храма, а на нужды прихожан. У низов много нужд — то кто-то заболеет, то умрет, то нужно помочь с пропуском, то с подарками детям на какой-нибудь светлый праздник. Людей надо укреплять в вере, одними словами этого не достичь.

К сожалению, братья-миссионеры не особо поддерживали таких, как Кирш, их больше заботили сборы пожертвований и пополнение церковной казны. Над Энтони же в основном посмеивались, особенно когда он делил с паствой скудные переводы из диоцеза. Однако в помощи (если она не касалась денег) не отказывали, все-таки ценили, что своей работой он привлекает новых прихожан.

Сюда, в двести десятый сектор, Энтони приехал, ведомый желанием пообщаться с отчужденцами. Здесь ремонтировали приход и для тяжелых грязных работ наняли людей из-за Периметра. Этих-то бедолаг патер и собирался обратить в веру, чтобы помочь им обрести мир и утешение.

Увы, прибыв, Энтони попал в объявление ЧС и очистку улиц от прохожих. К счастью, храм, в который он следовал, располагался поблизости. Падре зашел туда переждать неразбериху, а дверь открыл универсальным ключом, который был у каждого служителя КорпДуха.

Внутри оказалось пусто и тихо. Голографические проекторы выключены, акустика тоже, потому осталось только истинное, не наносное — белые стены, кафедра для проповедей да ряды скамей. Только у входа возвышались стопы приготовленных для ремонта материалов, а вместе с ними батарея газовых баллонов и большая бочка горючего для генератора. Впрочем, они были аккуратно накрыты чистым тентом и оттого не нарушали очарование благолепия.

Пользуясь случаем, Энтони решил помолиться за тех, кто в этот страшный день стоял на защите людей, за тех, кто нуждался в защите сам, за тех, кому уже не помочь, и в том числе за отчаявшиеся, полные тьмы души виновников случившегося.

Да, другие пастыри его бы не поняли.

Священник сел на самую первую скамью и закрыл глаза. Истинно верующему не нужны голограммы и торжественные гимны, не нужно горение свечей и сияние стробоскопов. Все, что ему нужно — вера. Она у Кирша была. Потому он молитвенно сложил руки и стал просить КорпДуха о помощи и снисхождении к несчастным испуганным людям.

* * *

— Он чего там забыл?! — завопил оператор беспилотника, следящий за террористом. — С хуя в церковь-то поперся?

— Не знаю, — рейдер-консультант перевел изображение себе на визор, после чего быстро вызвал график работы храма, а также отчет патрульных и довольно продолжил: — Всё норм. Настоятель ушел, когда объявили ЧС, паству тоже распустил по домам. Так что, наоборот, все удачно складывается. Людей там нет. А здание все равно перестраивать собираются.

* * *

Высокая дверь открылась бесшумно. В храме оказалось пусто. Никого. А раз никого, то зачем Господь сподобился привести его именно сюда? Тереза задумчиво и несколько разочарованно осмотрелся. Выглядело все… не по-корповски. В узкие высокие окна лился свет с улицы, ложась яркими полосками на скромные обшарпанные скамьи, отражаясь от белых стен. Это было красиво. Настоящее умиротворение. И еще тишина.

— Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти, — сообщил негромко Тереза, надеясь, настроить диалог с богом и получить ответ.

К его удивлению, звук не растаял в огромном пространстве церкви, а, отразившись от стен, взмыл к высокому потолку.

— Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко, — снова заговорил кролик и тут же перехватил автомат: впереди на скамье, стоявшей недалеко от высокой трибуны, что-то зашевелилось.

— Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные, — вдруг негромко отозвался незнакомый голос.

Тереза остановился и слегка склонил голову к плечу. Любопытно. Считать ли человека, знающего Писание, знаком Господним?

— Брат мой, — навстречу кролику поднялся маленький старичок в черной сутане и нелепых круглых очках, одна дужка которых была сломана и обмотана скотчем. — Откуда тебе знакомы слова…

Старик осекся и близоруко прищурился, с удивлением всматриваясь в распятие, висящее на груди «брата», а затем в автомат у него в руках.

— А тебе? — спросил Тереза, усмехнувшись при виде логотипа «Амилайта» на груди говорящего. — Вы же тут не Господу молитесь. Откуда ты знаешь Писание? Вроде ж Святая Книга вам запрещена. Или ты по служебной необходимости почитываешь? Но ведь там про КорпДуха ни слова.

Маленький священник моргнул, однако вместо того, чтобы испугаться, упасть на колени или пуститься наутек, сказал со спокойной уверенностью:

— У Бога сотни имен. Какая разница, как обращаешься к Нему, если соблюдаешь Его заповеди? И нет, Библия не запрещена, — здесь он вздохнул. — Просто никому не интересна.

Тереза усмехнулся:

— Это вы-то соблюдаете?

— Человек грешен, — извиняющимся голосом признал собеседник и мягко заметил, кивая на оружие: — Ты ведь тоже пришел сюда не с миром.

— Имею ключи ада и смерти, — напомнил многозначительно кролик.

— Тогда «блаженны мертвые, умирающие в Господе», — кротко ответил священник, а потом спросил: — Я сяду, можно? Ноги болят.

Тереза пожал плечами. В принципе, какая разница, каким его убивать — сидящим или стоящим.

— Что-то ты совсем не боишься… — заметил кролик с подозрением.

— Нет страха в том, в ком живет Вера. Мой отец был священником в католической церкви, — пояснил старичок. — А я стал проповедником КорпДуха. У меня дома есть Библия. Еще отцова.

Откуда-то издалека послышался гул.

— Похоже, вертолет, — сказал с прежним спокойствием странный корп и спросил: — Не помнишь, что там еще было? В Откровении.

— «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще», — ответил, прислушиваясь, Тереза.

— Так и есть, так и есть… — покивал старик. — Удивительную встречу послал нам Господь. А помнишь, еще: «Они имеют власть затворить небо, чтобы не шел дождь на землю во дни пророчествования их, и имеют власть над водами, превращать их в кровь, и поражать землю всякою язвою, когда только захотят…»

Стрекот лопастей становился ближе и ближе.

Кролик отмахнулся:

— Имеют, имеют… Но не всегда и не везде.

Но какие правильные слова выбрал этот странный служитель КорпДуха! Вот он, знак. Господь услышал. Ответил. Оставив недосказанным главное: «И когда кончат они свидетельство свое, зверь, выходящий из бездны, сразится с ними, и победит их, и убьет их…»

Тереза усмехнулся.

«Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его».

* * *

Пилот ударного вертолета поднял машину в воздух. Пауза вышла короткой, но дозаправиться и пополнить БК времени хватило, и теперь машина летела к цели.

Скромную церковь с логотипом корпорации над крышей пилот увидел сразу же и плавно развернул вертолет, выводя здание в сектор стрельбы. Дополнительных указаний не потребовалось.

— Внутри только цель, — раздалось в наушниках. — Работайте.

Первая ракета прошла точно в окно и разорвалась внутри. За ней вторая. Третья же рванула особенно сильно: вспыхнуло ревущее пламя.

Со всех сторон к пылающему зданию уже съезжались наземные патрули. А вертолетчики приготовились расстрелять террориста из скорострелки, если тот все-таки уцелел и попытается выскочить.

Вот только из горящего храма так никто и не вышел.

* * *

Главный рейдер северной части мегаплекса восемнадцать корпорации «Амилайт» Робин Эванс прошел в свой кабинет и закрыл дверь, отсекая суматоху приемной.

По пути он бросил секретарше:

— Десять минут меня нет ни для кого и ни для чего.

Та согласно кивнула, впрочем, руководитель этого уже не увидел.

В кабинете Робин немедленно уселся перед голограммером и вывел в поле проекции сводку из двести десятого. Не читая, пролистал до слов «Все нападающие уничтожены» и только после этого с облегчением выдохнул.

Перечитал повторно, внимательней. Двух террористов, включая их лидера — Микаэлу Куин (или, если быть более точным, Джоан Синклер), убили на КПП. Остальных ликвидировали в захваченном здании и только последнего — в церкви КорпДуха, расстреляв с вертолета вместе со зданием. В здании вспыхнул сильнейший пожар, потушили не сразу, потом долго разбирали, но сильно обгоревшее тело в итоге нашли.

Наверное, во всей этой истории можно было обойтись без приказа «живыми не брать». Да, он был обоснован особой опасностью банды, но реальная причина заключалась совсем в другом.

Давно, очень давно, еще во времена первой корпоративной он, Робин, и Джоан (тогда еще даже не ставшая Синклер) были знакомы и участвовали в… разных делах. Одно из этих дел привело Робина в нынешний кабинет. И оно же его убило бы, случись той давней истории всплыть.

До поры проблем не возникало, хотя их с Джоан пути давно разошлись. Впрочем, та старая история убила бы ее с не меньшей эффективностью. Но потом Джоан погибла вообще без помощи какой бы то ни было истории, а Робин облегченно выдохнул. Однако спустя некоторое время ему пришло письмо от некоей Микаэлы Куин с фотокопиями памятных документов и подробным разъяснением, что только от поведения «Амилайта» в отношении банды кроликов зависит — всплывут ли оригиналы.

Затем были шесть лет тишины и осторожных, но неудачных попыток найти опасный компромат.

А сегодня утром снова пришло письмо от Микаэлы Куин, отправленное всего за пять минут до нападения на КПП. И оно гласило, что один из ее подопечных — так его и назвала! — знает, где лежат оригиналы документов и расскажет это на допросе.

После такого выкрутаса иного выхода, кроме как отдать приказ «живыми не брать», не осталось. Впрочем, озверевшие штурмовики, похоже, и без приказа справились бы.

В этот момент негромко зажужжал вибровызов. Похолодев, хозяин кабинета увидел извещение о получении сообщения, переадресованного с особого контакта. Того, на который ранее приходили сообщения от Микаэлы. Робина затрясло. Он-то наивно полагал, что больше этот канал связи никогда не оживет.

Черт.

С тяжелым сердцем главный рейдер северной части мегаплекса восемнадцать корпорации «Амилайт» открыл послание.

«День сегодня, определённо, не добрый, поэтому просто приветствую.

Я — душеприказчик Джоан Синклер (она же Микаэла Куин) — уведомляю вас, что мне известно местонахождение некоей информации, а также ее суть.

Чуть позже, когда уляжется излишний шум, я с вами свяжусь.

Надеюсь, наше сотрудничество будет таким же успешным, как ваше сотрудничество с Джоан. Желаю здравствовать. Берегите себя».

Подписи, как и обратного адреса, не было.

Не было и предупреждения «не пытайтесь отследить».

Робин устало прикрыл глаза. Рановато он решил, что меч, столько лет занесенный над его головой, наконец-то исчез. Рановато.

Сука.

* * *

Женщина средних лет в белом халате вывела Энни и Элли через служебный выход на узкую улицу. Здесь не было людей, а у крыльца стояло одинокое такси. Едва девочки показались из здания, дверь пассажирского сиденья ярко-желтого седана распахнулась и оттуда торопливо вышла няня Мэри с неизменной объемной сумкой в руках.

— Пирожочки мои! — всплеснула полными руками нянька и кинулась навстречу воспитанницам, которые в свою очередь со всех ног припустили к ней.

На темном лице гувернантки было написано такое беспокойство и такая жалость, что Энни не выдержала и с облегчением заревела. Она подбежала к няне, уткнулась мокрым лицом в её мягкую грудь, вдыхая родные запахи дома и недорогих духов.

— Пирожочки… — Мэри прижимала к себе ревущих девчонок — бледных, осунувшихся, в окровавленной мятой одежде. — Булочки мои…

Булочки самозабвенно скулили, так что некоторое время пришлось постоять, обнимая их за плечи, и только потом отвести в машину. В прохладе такси сестры потихоньку успокоились, а через несколько минут езды даже задремали, поэтому, когда машина, наконец, остановилась, они выходили из салона ещё более вялые и жалкие. Мэри обняла обеих за плечи и повела домой. Девчонки молча жались к ее мягким бокам.

Дома ничего не изменилось — пахло чистотой и пирогом с лаймом, было тихо, в окна лилось солнце. Однако Энни показалось, что отсутствовала она очень долго — чуть ли не месяц. Элли, видимо, испытывала то же самое, потому что в комнату она поднималась непривычно молчаливая и тихая.

— Надо помыться, булочки, — ласково увещевала Мэри. — Я принесу вам молока с пирогом.

Ее нежный, полный сострадания голос заставил Энни порывисто повернуться:

— Мэри, прости нас!

Только сейчас девочка поняла, как много значит для неё забота, к которой они с сестрой привыкли и которую воспринимали как должное.

— Прости, мы тебя тоже напугали… — она снова обняла гувернантку.

— Ох, булочка, — ласково погладила ее по голове мягкая ладонь, — нашла, за что извиняться. Думаешь, я не была подростком и не делала глупостей?

В голосе няни слышалась улыбка. Энни судорожно вздохнула:

— Не думаю… Но все равно прости. Мы поступили очень легкомысленно.

— Тут не поспоришь. Легкомысленно, да еще как. Но главное — все позади. А вы, мисс Элизабет Дженис Крайтон, что насупились? Идите-ка сюда. Я не сержусь. Хотя впервые за много лет вы действительно заслуживаете взбучки. Да-да, именно вы, юная мисс. Будто я не знаю, кто тут зачинщик. Ну, ну… не хнычь.

Элли виновато ткнулась няне в грудь.

— Будет уже киснуть. Давайте-ка раздевайтесь обе и в душ, а я пока погрею молока и отрежу пирога…

Мэри ушла, девчонки разбрелись по комнатам. Элли вместо того, чтобы раздеваться, подошла к голокубу, щелкнула кнопкой включения. Нашла в поле развернувшейся проекции видеописьмо, оставленное отцу. Нерешительно включила воспроизведение…

На неё смотрела совершенно другая Элли — беспечная, самоуверенная, еще не знающая, что ее ждет через пару часов: «Привет, пап! Если ты это смотришь, значит, начал нас разыскивать. Я не хочу, чтобы ты сердился…»

Развлекалка четырнадцать плюс. Припериметровый сектор. Как можно было быть такой дурой? Элли зло стащила с себя измаранную в засохшей крови футболку. Перед глазами еще стояли уложенные в ряд тела людей, бледный Инки, кусающий губы, трусливая мразь Тревис (а ведь корчил из себя крутого!), патрульная машина, внутри которой…

К горлу подступила тошнота.

Эти воспоминания не скоро забудешь.

Стоя под душем, девочка яростно терла себя губкой, словно надеялась, что ею, как ластиком, сотрет и смоет в канализацию всё осевшее в памяти. Навалились усталость и апатия.

Когда Элли в трусиках и просторной майке тихонько вышла и заглянула в комнату к сестре — там оказалось пусто. А вот в спальне папы послышалось шевеление. Девочка осторожно открыла дверь и увидела, как Энни устраивается спать на отцовой кровати. Заметив близняшку, она виновато улыбнулась:

— Я…

Элли прошлепала к ней, залезла под одеяло и обняла.

Кровать пахла папой — то ли его лосьоном после бритья, то ли дезодорантом, но чем-то очень родным.

— Как думаешь, нам теперь это долго будет сниться? — спросила Энни.

— Нет, — твердо ответила сестра. — Ничего нам сниться не будет. Мы все сделали правильно.

Она, конечно, врала.

В комнату заглянула Мэри с подносом, на котором стояли два стакана молока и тарелки с пирогом.

— Вот вы где, — не рассердилась она. — Правильно, спите-ка лучше тут. И мне спокойнее. Но все-таки поешьте.

Энни с запозданием поняла, что если бы Мэри попробовала накормить их мясным, их бы, наверное, обеих сразу же вывернуло от одного вида еды. На мясо, ветчину и прочее такое смотреть еще долго не захочется. При одной мысли к горлу подступал комок.

Девочки пили молоко и вяло жевали пирог.

— Я вот вам что скажу, — спокойно сказала, глядя на их потухшие лица, гувернантка, — вы плохо поступили, когда сбежали. Но тем людям очень повезло, булочки, что, когда все случилось, вы оказались там, где оказались.

Сестры с недоумением переглянулись.

— Да, — кивнула Мэри. — Иначе кто бы их спас, кто бы помог? Сколько бы еще взрослые организовывались? Сколькие бы умерли, не дождавшись врачей? Не иначе, как сам КорпДух вас туда отправил. Так что глупость, которую вы совершили, очень может быть, была Его волей.

Она со значением посмотрела на девчонок.

Эта незамысловатая религиозная мысль не приходила в голову сестрам, а теперь, когда Мэри ее озвучила, очень утешила. На смену чувству вины и опустошению к девочкам пришло осознание, что они справились, поступили хорошо и многим помогли. Поэтому, доев пирог и допив молоко, Энни и Элли, успокоенные, улеглись в обнимку на отцовой кровати, Мэри укрыла девчонок просторным одеялом, и через несколько минут они уплыли в теплый сон.

* * *

Шел дождь. Порывистый ветер швырял в закрытое окно пригоршни воды. На улице впервые за последние недели разыгралась непогода. Наверное, оттого спалось так сладко и спокойно.

Элли разбудил хлопок входной двери и негромкие голоса.

— Энни, — она осторожно потрепала по плечу сопящую рядом сестру. — Папа вернулся! Папа дома!

Энни сразу села, отбрасывая одеяло:

— Папа?

— Идём!

Они выбрались из кровати и торопливо пошлепали вниз.

— Папа! — Элли сбежала по лестнице, но на последней ступеньке застыла, не зная, как себя вести. Папа пришел не один, рядом с ним стояла только что сложившая зонтик Сюзанна и, улыбаясь, смотрела на заспанную растрепу в просторной футболке.

Элли сделала неуверенный шаг вперёд.

— Папа, папа, — спокойно сказал Гай, и дочь увидела в его руках пакеты из японского ресторана — их с Энни любимого.

Отец не жаловал японскую еду. Да к тому же никогда бы не стал заезжать и покупать что-то. Обычно он оформлял заказ по пути с работы, и его привозили на дом: девчонкам — их любимые суши и роллы, Гаю — что-нибудь из соседнего заведения, стейк или бургер с картошкой.

Но в этот раз он стоял с пакетами из «Нобу». И Сюзанной.

Элли молча сделала шаг к этой еще чужой для нее женщине и нерешительно остановилась. Наверное, следовало обнять папу, а потом ее. Или только папу?

Сюзанна улыбнулась. Чтобы снять повисшую неловкость, протянула девочке коробку и спросила дружелюбно:

— Заберешь десерт?

Пока Элли нерешительно мялась, подошедшая сестра твердо отодвинула ее в сторону, после чего обняла одновременно и папу, и его спутницу.

В этот момент Элли даже не столько увидела, сколько почувствовала громадное облегчение, которое испытал отец. С запоздалым удивлением дочь поняла, что он, оказывается, тоже не знает, как себя вести, и тоже переживает. Она вспомнила, что папа никого не боится и вообще никогда не бывает в замешательстве, что у него всегда есть в запасе нужные слова, что действует он всегда решительно и… Ей вдруг стало очень его жалко и немножко стыдно за себя. Впервые отец был растерян, хотя пытался это всячески скрыть, впервые ему очень-очень нужна была ее, Элли, поддержка. А она стоит тут и тупит!

Сюзанна поймала ее взгляд и, будто прочитав в нем эти мысли, улыбнулась. Тепло, как-то… очень ласково.

Элли переступила с ноги на ногу, после чего осторожно, словно боясь, что ее оттолкнут, подошла. Лёгкая рука сразу же мягко приобняла за плечи, а через секунду талию благодарно стиснули крепкие объятия отца.

Вдруг стало очень-очень спокойно. Потому что папа дома, потому что всё хорошо и потому что она, Элли, снова знала свое место в этой жизни.

* * *

Эдвард задержался в бизнес-высотке почти до вечера. Его очень заинтересовало исчезновение содержимого вскрытых в отделении банка ячеек. Почти два часа пришлось потратить на поиск, но тайник с перепрятанными инфочипами и деньгами отыскал. Потом пришлось повозиться, копируя информацию и параллельно готовя ловушку на вора. Затем составление отчета, в итоге в секторальное управление СБ ехал уже под дождем.

В кабинет, занятый координатором рейдеров Кеном Ридом, Эдвард прошел без стука.

Кен сидел за столом и разговаривал с двумя бледными измученными женщинами в форме клинерш. Говорил он раздельно и назидательно, словно со слабоумными. Женщины завороженно кивали.

— Обеим выход за границу сектора запрещен в течение трех суток. ИДик и маячок в списки СБ я уже внес. Кэтрин, у тебя есть два часа, чтобы добраться в общежитие. Успеешь. Надя, тебе позволено в течение этого времени пребывание на территории корпорации ночью.

Эдвард с опозданием узнал женщин, отпущенных террористами из захваченного здания.

Кен продолжал:

— Сегодня ты жилье уже не найдешь. Могу на ночь пристроить в камеру, завтра с утра разберешься, где жить.

— А можно ей ко мне? — робко спросила Кэтрин. — У меня поживет.

— Можно, — координатор ненадолго углубился в планшет, внося соответствующие изменения. — Отвечаешь за нее перед лицом корпорации. Надя, тебе тоже разрешено находиться на улице в течение двух часов, но только в сопровождении Кэтрин. Все, идите.

Эдвард удивленно посмотрел в спины уходящим женщинам.

— Ты-то чего с ними возишься? — спросил он, когда дверь закрылась.

— Не поверишь, — вздохнул Кен. — Не могли найти никого, у кого были бы полномочия оставить запериметровую ночью на территории. Потом выяснилось, что это могу сделать я. Система прав во время ЧС вообще полная ёбань.

— Да уж… И еще, ведь охуеть сколько народу в здании полегло, а эти две целехонькие.

— Есть похлеще случай, — хмыкнул координатор. — На КПП двое выжили, — он чуть помолчал, — из досмотровой группы. Их в самом начале вырубили, да так и оставили валяться. Мы под фармой проверяли — не врут. Вот это точно удача из удач.

— Согласен. Жизнь — такая штука, что хер ты угадаешь, кто и как выживет, а кто и где сдохнет, — Эдварду припомнились погибшие в высотке. — Доклад я тебе уже отправил, ко мне есть еще какие вопросы, или я за остальными поехал?

— Сейчас по горячим следам интересуют любые соображения о целях этой атаки или о том, от чего она отвлекала.

— Честно? — вопрос был риторическим, потому Эдвард не стал ждать ответа. — Думаю, ни от чего. Они психи по своей природе. Просто спятили.

— Есть нюанс, — замялся Кен. — Не для разглашения. Их старшая — Микаэла Куин, убитая утром — наша же высшая. Шесть лет считалась погибшей. Она точно не была спятившей. Сейчас копаем, может, это всё — наша же операция.

— Не была спятившей, но поперлась умирать? Брось. С психами жила и сама свихнулась. И даже если это все — операция прикрытия, то, полагаю, основная операция проводилась не против нас.

— А вот с этого момента поподробней.

— У нас сейчас вся радиоразведка на ушах стоит. За Периметром все дышат через раз, чтоб только мы в их сторону не посмотрели. Может, это и было целью тех, кто манипулировал кроликами? И в первую очередь Микаэлой.

— Я передам это соображение тому, кто завтра поедет в двести четвертый.

— Есть еще момент. Глава сектора, насколько мне известно, собирается угнобить бонзу из прикормленного, так?

— Так.

— Ну, вот еще мотив, — Эдвард откинулся в кресле. — Надо смотреть, кто в новые бонзы метит.

— Поздравляю, рейдер, — с серьезной миной сказал координатор. — Вы только что обеспечили себе новое задание.

— Ну, спасибо, — поблагодарил собеседник.

— Обращайся. Ладно, вали в Центр, а я — к главе сектора. Буду объяснять, что припериметрового бонзу можно хоть живьем варить, а вот в сторону Ли Янь даже косо посмотреть нельзя, а то… — Кен только рукой махнул.