Истинная для Дракона: Противостояние

Пролог

— Аршад, не бери себе чужое, она — не твоя, ты же помнишь! Погубит…

— Уходи!

— Повелитель, — сделал последнюю попытку Советник Аль-Рейн, но не помогло:

— Вон! — тихо приказал Джинн, и я зажмурилась.

Холодный шелк его постели показался льдом.

Я билась на нем, словно рыба, хватая ртом воздух и мечтая уйти под лед с головой, только Джинн не позволил. Его руки обжигали, будто отрывая меня от чего-то… или кого-то… Того, кто снился все детство, кто обещал один единственный вдох свободы, унося далеко в мечтах. Только он не пришел. Остался иллюзией. Аршад же был реальностью:

— Ты — моя… — Меня выгнуло дугой, на запястьях сжались сильные пальцы. Одежда тлела вместе со мной. Ткань стремительно обугливалась, не причиняя боли, сворачивалась и облетала с тела пеплом, а в груди сжималось, не позволяя вдохнуть. — Скажи «да»…

— Убей… — прошептала одними губами.

— Никогда, — хрипло выдохнул Джинн. — Ты — мое самое редкое и дорогое сокровище. Если бы ты знала, как долго я тебя искал…

Его слова вдруг развеяли пелену с глаз, взорвали мой маленький тесный мир из серых будней и запретов…

— Искал?

— Да, — довольно оскалился он, прожигая горящими глазами, и рывком стянул с себя рубашку, являя мне совершенное тело. — Особенная… — последовала злая усмешка, — дикая…

Я дернулась и полоснула Джинна по груди.

— Звериное отродье, — зашипел он, хватая меня за шею и прикусывая губу. — С ума сводишь…

Наши взгляды встретились. Аршад был очень красив суровой восточной красотой. И недосягаем ни для кого. Его женщины — совершенно особая избранная каста, о которых говорили только с придыханием и шепотом. Что я тогда здесь делаю?

— Это наказание? — выдохнула ему в губы.

— Определенно… для меня, — и он проник в мой рот языком.

***

А где-то на другом краю света неистово взревел последний дракон…

1

— Шейли (1) Майрин…

Я вздрогнула и перевела глаза на моего помощника Сахира, застывшего в полупоклоне.

— …Машина уже ждет.

Двигатели самолета еще не стихли, а машина уже ждет! Не удивительно, меня не было дома неделю — нереально долгое время для Аршада. Наверняка еле сдержался, чтобы не кинуться встречать самому, но Повелителю не подобает… Я улыбнулась, заглядывая Сахиру в глаза, и взгляд того привычно дрогнул.

Моего взгляда здесь боялись все. Кроме Аршада.

— Прости, — я поднялась с кресла и коснулась плеча помощника. — Задумалась.

— Отдохнуть бы вам, шейли, — кивнул тот смущенно. — Неделя была тяжелой…

Я подхватила свой кейс с ближайшего кресла самолета и направилась к выходу, машинально кивая напутствиям экипажа.

Неделя для меня не была тяжелой, скорее, горячей. Громкое дело, что я вела полгода, наконец, получило свою логичную развязку. Детский дом в Хельмесе — маленьком городке на границе, останется принадлежать его прежним владельцам, а не строительной компании, которая что только ни фабриковала, чтобы стереть его с лица земли. Дом стоит на берегу живописного озера, в черте которого планировалось построить дорогой курорт. Только теперь строительной компании придется вносить проект по перестройке здания приюта в свои расходы, а не сносить, как планировалось изначально.

Сбежав по трапу, я в два шага оказалась у черного роскошного авто и скользнула в прохладный салон. Сахир сел впереди, и машина тронулась. Все же он был прав — я устала. Стоило поставить точку в этом деле, и навалилась дикая дрожь. В памяти начали всплывать неважные «детали»…

«Наверное, отменно сосешь…» — бросил мне глава корпорации, когда я проходила мимо него в здание суда.

«За этой сукой кто-то стоит…» — долетало до моего чуткого слуха на процессе. Масляным и ненавидящим взглядам вообще не было числа.

Я обняла себя руками, поджав ноги.

За мной стоял самый влиятельный мужчина Востока, которого мало кто видел. Но если бы он только слышал эти слова! Только я никогда не жаловалась Аршаду. Страшно представить, что бы он сделал…

За окном в утренних лучах купался центр Абу-Даби, блистал зеркальными поверхностями небоскребов, шелестел высушенными зноем ветвями пальм, задыхался пылью. И неизменно оставлял меня равнодушной. Искусственный. Я даже ловила себя на том, что затягиваю поездки под любым предлогом, чтобы подольше побыть вдалеке от этого города. В глазах словно без остановки крутился пестрый калейдоскоп, и это утомляло. Может ли золото быть холодным? Для меня — да. Равнодушным, обманчивым, фальшивым и ледяным на ощупь.

— Шейли, прошу, — протянул мне бокал Сахир. — Повелитель просил вас выпить…

Я закатила глаза, но взялась за хрупкую ножку золоченого бокала — Аршад хотел меня расслабить заранее, требуя выпить вина со специями. Давал понять, что ближайшее время я буду платить за его терпение и ожидание.

Несмотря на то, что отношения у нас сложные, я закусила губы и задышала чаще, запивая смущение большим глотком теплого вина. Пряно, обжигающе… Аперитив. Перед главным блюдом. Я будто ощутила взгляд Джинна на себе, но не поднимала глаз от бокала.

Иногда мне хотелось быть покорной. И он это ценил.

Отношения между мужчиной и женщиной, как я быстро уяснила — череда счетов за предоставляемые блага. Аршад оказался очень щедрым. Настолько, что все окружение вот уже семь лет не переставало удивляться. Только чувство накапливающихся долгов меня тревожило — я не была столь щедра.

Искусственный воздух в салоне, казалось, нагрелся, вдоль позвоночника скользнула капля пота. Уверенный в себе знаменитый адвокат на людях, с ним я неизменно теряла чувство превосходства. Даже сейчас, выйдя из машины под бдительным присмотром Сахира, я уже два раза сбилась с шагу на ступенях мечети Абу-Даби.

Красивейшее чудо, что я когда-либо видела… Только не в этой реальности. Там, где, пройдя по коридору из белоснежных колонн, обычные люди попадают в мечеть, такие, как я, попадают во дворец Повелителя.

Белый мрамор едва подернулся стыдливым жемчужно-розовым рассветом, когда я простучала по нему каблуками. Никогда не испытывала здесь благоговейного трепета, хотелось, наоборот, громко крикнуть в эту тишину, чтобы вздрогнула безмятежная вода в бассейнах.

Как когда-то…

Однажды мой крик сотряс эти колонны, только никто из людей его не услышал.

— Повелитель просил вас сразу же пройти к нему, — поклоном встретил меня управляющий. По виду — старик, только глаза отливают огненными бликами, выдавая его природу. Впрочем, джинны тоже стареют.

Я скрипнула зубами и не отказала себе в удовольствии глянуть в его глаза. Тот моргнул и болезненно поморщился. Да, после деловых поездок выполнять просьбы Повелителя не хотелось больше, чем обычно. Как и с порога демонстрировать свое повиновение. Только никто во дворце не сомневался — нет во мне ни капли покорности. Все с жадностью следили за мной, моими эмоциями и словами, собирая поводы для сплетен.

«Шейли сегодня снова подняла глаза к небу неподобающим образом, ведь Верховный запрещает смотреть на звезды его неба! Когда Повелитель накажет ее?!»

«Шейли одета сегодня, как мужчина! Сколько он еще будет это терпеть?»

«Шейли общается с мужчинами, не приближенными ко двору Повелителя! Как он допускает это?»

Уже семь лет дворец Аршада гудит без остановки, как разворошенный улей. Только Повелитель ясно дал понять — его не интересует чужое мнение.

Я вышла в сад, за которым виднелось наше с Аршадом крыло. Его покои оставались его личным пространством. У меня были свои — небывалая милость Повелителя. Но сегодня я в них не попаду.
Сбросив каблуки, ступила на ковер из травы и застонала от наслаждения. Прохладная, мягкая, она так и звала сбросить одежду и завалиться в нее с громким урчанием.

2

Я шел смутно знакомыми коридорами, слушая эхо своих собственных шагов, и те заменяли удары сердца. Тишина вокруг повисла такая, будто все вымерли. В дальнем коридоре несколько раз мигнул свет, и кто-то из женщин не выдержал:

— Зул Вальдемарович!  

Я вздрогнул и замер посреди коридора. Да, кажется, меня когда-то так звали… Опустил взгляд на туфли, осмотрел костюм. Именно так я выглядел в тот день...

— Костя! — подал голос кто-то еще. — Костя, Зул вернулся!

Институт ожил. Вернее, то, что от него осталось. Грянули со всех сторон голоса сотрудников, замелькали, как в калейдоскопе, лица… Измученные, помятые, с потухшими глазами. Когда ко мне приблизился Костя, в мозг будто раскаленным прутом засадили, и ноги подкосились. Память возвращалась мощными толчками, накрывала, душила… Я рычал, стиснув зубы, и царапал пальцами щербатый пол, пока не содрал ногти в кровь.

— Зул Вальдемарович, — подхватили меня под руку. — Таня, воды!

Десять лет прошло с того момента, как ко мне приходил Джинн. Но это лишь по земным меркам. А по тем — другим — даже и предположить сложно. Под пальцами шел трещинами бетон, заполняясь жидким огнем…

Два осколка скорлупы на столе — все, что осталось…

И бессилие.

— Господи… Господи, — по привычке кто-то стенал рядом.

Да уж… знали бы они, как близко я видел его и как далек тот от персоны, которую стоит просто так упоминать. Ведь правильно рекомендуют не поминать всуе… В груди вдруг заскребло, и с губ сорвался смешок:

— Совсем от рук отбились, — прохрипел и выхватил у кого-то стакан с водой, глотнул и поморщился, — Костя, настойки бы…

— Сейчас, Зул, — обрадовался тот. — Делал по привычке, запас теперь большой!

— Только мечта о глотке и держала…

Вокруг разом скорбно утихли.

— Зул Вальдемарович, как вы? — рядом опустилась Таня — главрук потусторонников. — Как вы выдержали?

— А я и не выдержал, — горько усмехнулся.

— А выглядите отлично, — улыбнулась она.

Да, стоило Джинну разбить яйцо, и внешность изменилась так, будто и не было столетий «холодной» войны. Яйцо — моя персональная «жизнь», которая все ждала своего часа, чтобы ее выпустили, позволили ей быть. Что там — я только догадывался. Тот, которого не стоит поминать всуе, вручил этот подарок давно со словами: «Когда устанешь…» Только как я мог себе признаться, что устал?

Кабинет оказался надежно опечатанным по всем правилам безопасности. Я угрюмо уставился на двери и сел на стол секретаря. Константин как раз выталкивал пробку из вожделенной бутылки:

— Курить будешь?

— Буду, — кивнул. — Десять лет поста и воздержания, Костя…

— Леший подери этого мусульманина, — выругался друг.

— Не в его юрисдикции, — я перевел взгляд в окно, рассеянно поболтав жидкость в бокале: — Рассказывай.

Я знал, что Институт пережил тяжелые времена, что мои люди держались, как могли…

— Потерь нет, я знал — ты все потерял из-за людей, — Костя хмуро налил себе, — поэтому в приоритет поставил персонал. Но разрывов брошенных много…

— Разберемся, — кивнул напряженно. Дел было по горло. Как обычно. — Еще плесни.

В коридоре все пребывал народ, толпился на пороге, заглядывал в приемную. Кто-то даже плакал.

«Зул, это правда Зул!»

Повинуясь порыву, я поднялся и шагнул к ним. Плач усилился. Чтобы обнять каждого и заглянуть в лицо ушло много времени, но теперь я знал все. Никто не ушел, не бросил, Алиска с Аней тоже периодически наведывались, поддерживая институт.

— Спасибо, — благодарил каждого. — Держитесь, справимся…

Когда все, наконец, разошлись, оглушенные новостью, я вернулся в приемную.

— Алиса опечатала кабинет, — кивнул Костя на дверь, залитую монтажной пеной.

В центре полотна — знак… и маленькая приписка в углу: «Вернетесь — наберите! Скучаю… А. Г.»

Алиса Гербер.

— Как у нее дела?

— Вроде ничего, мальчика недавно родили в довесок к двойняшкам…

— А назвали-то как? — улыбнулся искренне. Впервые за долгое время.

— Мальчика — Никитой.

Ох, Алиска! Бросать грани вызов вошло в привычку, только негоже именами ушедших называть детей. Но ладно, эта убережет. Может, Алекс хотел, а она не стала перечить.

— А двойняшек?— Наши взгляды с Костей встретились. — Я же не застал…

— Маша и Варя…

В груди за долгое время потеплело.

— Дашь мобильник?

Сердце приятно набрало обороты, пока я слушал гудки. Их прошло совсем немного, прежде чем знакомый голос ответил:

— Костя?

— Ты просила позвонить сразу…

Повисла пауза, в которую вновь ожившее сердце незнакомо дрогнуло.

— Зул!

***

— Майрин… — Кожи живота коснулся поцелуем. — Вставай. — Болезненно прихватил сосок, и я молниеносно вскинулась, но Джинн знал, чего ожидать — перехватил руку с выпущенными когтями и прижал к постели. — Доброе утро, — заглянул в лицо. — Я разве вчера тебя отпускал?

Я зло воззрилась на него. Аршад так и не вернулся ночью в спальню, и я сбежала к себе в комнату. Только снова проснулась с ним.

— Мне сидеть и ждать, пока ты снизойдешь? — нахмурилась я, дернувшись.

3

— Зул…

Я тяжело сглотнул, боясь дернуться, упустить это видение, мимолетную связь, инициатором которой стала Она! Позвала, и я услышал. И увидел. Змеиные глаза завораживали. Серые с черными прожилками, будто стекавшимися ручьями к зрачку. Лицо в лучах света, на щеках — россыпь солнечных искр, будто в Ее руках переливались осколки сотен камешков, отражая солнце. В душу скользнул чужой страх и растерянность, моя девочка металась в поисках выхода, свободы. Просьба о помощи еле теплилась, она не привыкла ее получать, боролась сама…

Я старался не думать о том, что Аршад с ней сделал. Стоило позволить мелькнуть этой мысли в голове, и плотину между человеком и драконом срывало. Но груз вины становился неподъемным даже для него…

— Зул, — женская ладонь тихо тронула плечо, — поехали.

Я тряхнул головой, с трудом моргая, и повернулся к Алисе:

— Алекс что сказал?

Она закатила глаза и направилась к "гусенице" (1):

— А он не знает.

— Алиса, — покачал головой, следуя за ней. — Я поведу.

— Ну что? Ты же помнишь, как он относится к нашим с тобой совместным предприятиям?

— О да, помню. — Кабинка гусеницы была выстуженной. Или это я продрог. — А потом что будем делать? Я-то дракон — улечу в два счета, а вот ты…

Напарница рассмеялась, хитро щурясь на залитые солнцем склоны:

— Что-нибудь придумаю, — удобно устроилась рядом, нахохлившись. Видимо, все же было холодно даже для них. — Теперь рассказывай.

— Что? — завел я мотор, оглаживая руль.

— Про джиннов. Что им нужно?

— Немного больше, чем есть. Притеснять соседей по миру — их специализация. Душ больше урвать, желательно ведов…

— Как это?

Я вглядывался в предстоящий нам путь на карте. Дороги не было, но бортовой компьютер вездехода точно знал, как добраться до Кифара быстро и безопасно.

— Населяют границу «ловцами», и те стоят на стреме, провожая новичков в лапы к джиннам. Душ становится все меньше. — Алиса нужна была мне не только, чтобы подстраховать на границе. Я хотел знать, что могу… быть другим. Общаться с женщиной как с равной, а не как с пешкой в моих гениальных комбинациях. Нет, своих «пешек» я любил и дрался за каждую до последнего, но все это не нужно будет другой женщине. Той, с которой так нельзя.

Я и так поступил с ней, как с самой ненужной фигурой… обменял Королеву на полк. И теперь мне Шах. А без нее — неотвратимый Мат.

— Ты раньше никогда об этом не говорил, — серьезно заметила она.

— Раньше масштабы были не те, а теперь создаю спецотдел в институте — будем вести статистику и вводить новую специализацию, — машинально продолжал я, пережидая приступ отчаянья. Надеялся, что Алиса не заметит.

— Это война, что ли?

— Холодная, — согласно кивнул и пустил вездеход по склону.

— Зул, это из-за нее ты так изменился?

Вот что у этих женщин в голове? Я ждал, что Алиса будет спрашивать о стратегиях предстоящего противостояния, боялся, что будет допытываться о «ловцах» — ведь это ее тема.

— Она — мое все, — кивнул согласно. Хотя… хорошо, что она заметила перемены. Значит, шанс есть. — Я забыл об этом. Теперь буду расхлебывать.

— Я все еще не понимаю, что ты собрался доставать в Кифаре.

— Не могу сказать.

Вечерело. Вершины сначала вспыхнули алым, потом их затопило пастельной сиренью. Когда мы прибыли к озеру, высоко в небе уже загорались первые звезды.

— Надо было все же сказать Алексу, — заглушил двигатель и разблокировал двери. — Будет переживать.

— Я сказала Марии, она передаст, — отмахнулась Алиса.

Я совсем забыл про мать Алекса! Втянул воздух через зубы:

— Как она? Я… забыл.

— Да прекрати, Зул, ты не обязан обо всех помнить,— коснулась моего плеча, коротко сжав. Никогда раньше так не делала. И по имени называла все легче. — Хорошо. Говорит медленно, но все понимает. А с Никитой они вообще на одной волне, — она оглянулась, улыбаясь. — Чирикают на каком-то языке… Она ему сказки рассказывает…

— Бдишь? — глянул на нее серьезно.

Мария вполне может воспринимать малыша… как своего собственного. Если бы я поинтересовался прогрессом, то теперь бы точно знал, чего ожидать. Прежней способности собирать вокруг себя информационные потоки не хватало. И от этого ломало, как наркомана в ремиссии.

— Все в порядке, она молодец. В адеквате. Только не знает, кто моя мама. Мы с Алексом решили не говорить…

— Понятно. Пошли?

Темнело быстро. Кифар безмятежно дремал в колыбели кратера.

«Слепой» — так переводилось его имя с древнего языка. «Глаза» озеро открывало только ночами, и то — не свои. Миллионы звезд смотрелись в него, а оно — в них. Вот по кромке воды уже прошел тихий шорох-вздох. Потом еще один.

Я разулся еще у входа, на ходу снял куртку, пиджак…

— Раздевайся, — скомандовал сосредоточенно, — зайдешь по колено, не дальше. Поняла? Я весь заряд возьму на себя. — Алиса настороженно кивнула. — Алиса, — позвал я и, дождавшись, когда девушка посмотрит в глаза, продолжил: — Если хоть что-то пойдет не так — бросаешь меня. Ясно? — Я и сам брошу, но моя отчаянная помощница горазда на выходки. — Поняла? — надавил я. — Думаю, приоритеты расставишь, да? Семья, дети не стоят одного придурошного дракона…

4

— Ты прекрасна, — выдохнул Аршад мне в затылок, любуясь нашим отражением в зеркале. Он огладил плечи, невесомо касаясь расшитых камнями широких бретелей, а я все не сводила взгляд с запястий. «Наручники» раздражали гармонией с платьем, выгодно оттеняли цвет кожи, но не привлекали к себе особого внимания. 

— Полный комплект в себя включает ошейник? — раздраженно дернула плечом, сбрасывая его ладонь. 

— Это знаки твоей мне принадлежности, — на удивление терпеливо отозвался Аршад. Стоя позади в черном строгом костюме, он будто сгущал тьму вокруг нас, на фоне которой я едва ли не светилась. — Кто-то дарит кольцо, — он поднес мою ладонь к своему лицу, и «наручник» отозвался теплой пульсацией. — Джинны — браслеты. Эти  были сделаны специально для моей избранницы много лет назад, — теперь его голос зазвенел сталью. — И нет, ошейник к ним не прилагается. Прилагается моя защита, где бы ты ни была и что бы с тобой ни случилось. Хочешь продолжать свою карьеру адвоката?..

Мой взгляд дрогнул. Конечно, я хотела! 

— ..Майрин, — он сделал весомую паузу, продолжая рассматривать меня в зеркале, — джинны не выпускают своих избранниц из гарема. Наши женщины — неприкосновенны. На них нельзя смотреть, разговаривать с ними и трогать… 

Я задышала чаще, не понимая, чего ждать. Никогда еще не чувствовала себя столь зависимой от его воли. 

— …То, как живешь ты — непостижимо для многих, — продолжал он. — Я не буду тебя запирать и прятать — во мне достаточно силы, чтобы ты оставалась свободной. Но с браслетами придется смириться. Они — моя связь с тобой, — это прозвучало с едва уловимым раздражением. Джинн опустил взгляд, досадливо хмурясь. — С сегодняшнего дня ты станешь моей официальной слабостью. 

— Слабостью? 

Он кивнул, притягивая меня к себе за талию:

— Не самое подходящее время, но я не могу больше ждать. Пошли. — Он потянул меня за собой через сад: — Я не хочу, чтобы ты изо всех сил старалась кому-то угождать, поэтому никаких церемоний, поклонений и прочего, — сообщил серьезно и усмехнулся: — А то лови тебя снова по всему дворцу… 

Я бросила на него взгляд, удивляясь, как многого не замечала. В душе мешались совершенно противоположные чувства. К Аршаду хотелось прижаться и довериться, но что-то останавливало. Я так и не простила его… Или это не я? А тот зверь, что таится во мне? 

Попытки взглянуть на свою вторую сущность иначе и перестать ее бояться оборачивались провалом. Каждый раз, погружаясь в себя, я находила пустоту. Искала чудовище, но обнаруживала, что оно — это я! Иногда снилось, будто я снова в том страшном подвале ищу взглядом зверя и вдруг понимаю, что вновь обернулась им! И эти кошмары периодически мучали меня. Что меня пугало больше, я не знала. То, что Аршад окончательно сотрет мечты о свободе в пыль, или что снова обращусь в невиданную тварь. 

— Шейли Майрин… 

Приветствие помощника Аршада вывело из фрустрации, в которую я привычно погрузилась, выходя из нашего личного крыла — так было проще не замечать ничего вокруг. 

— …Повелитель, — обратился мужчина к Аршаду, — все гости в сборе, ждем только вас. Приглашенные проверены — отвечаю душой. 

Аршад кивнул и стиснул мою ладонь крепче. Где-то впереди уже слышалась музыка и голоса, а мой слух улавливал еще сотни звуков — шелестящие шаги десятков пар ног обслуги, мелодичный звон посуды и шорох дорогих платьев гостий. Обоняние раздражали резкие запахи цветов и благовоний, еды и дорогого парфюма. Ладонь вспотела в руках Аршада, и он сплел наши пальцы, продолжая что-то обсуждать с сопровождающим. 

Никогда не видела столько джиннов в одном зале. И все они устремили свои пугающие взоры на нас, стоило пройти через резную арку, отделяющую коридор от сверкавшего зала. Хорошо, Аршад крепко держал меня за руку, иначе я бы рванула обратно. Несколько десятков мужчин в сопровождении своих спутниц, казалось, ничем не отличались от обычных людей, с которыми я имела дело каждый день по работе, но одного взгляда в их глаза было достаточно, чтобы понять — в них живет пугающая потусторонняя сила. 

Джинны — древняя раса, гораздо старше людей. Удивляло меня то, что расселяться по миру они не спешили, их полностью устраивал Восток. В то время как оборотни прекрасно себя чувствовали везде. Ну или одинаково непросто. 

Я тайком интересовалась полу-зверьми, их особенностями, образом жизни в современном мире. Чувствовала, что у меня с ними есть что-то общее. Я надеялась найти ответы, ведь только оборотням доступно умение оборачиваться в зверей. Иногда в поездках казалось, что я узнаю их в общей массе, и они меня: внимательные взгляды мужчин, яркие отблески в радужках глаз и явный интерес к запаху, который они демонстрировали совершенно не так, как обычные люди. Я видела, как они принюхиваются. И это странным образом будоражило.  Аршад на мои вопросы отвечал нехотя — джинны считали оборотней низшей расой, недостойной внимания. О существовании какой-либо другой достойной расы вообще отказывался говорить. 

И вот сейчас, медленно продвигаясь в эпицентр внимания, я чувствовала животный страх. В груди вибрировало рычание. Чужие взгляды исполосовали меня вдоль и поперек, разобрав каждую деталь на поводы для разговоров и недовольств. Ни одной улыбки, только темное жуткое внимание. Я не замечала, как впиваюсь Аршаду в ладонь когтями. Казалось, в зале замерло само время, и если бы я подбросила монетку, та бы застыла в воздухе.

— Повелитель Аршад и шейли Майрин — его избранница! — громогласно возвестили в тишине, и джинны слегка склонили головы в поклоне. 

5

Красивый… Я смотрела во все глаза на незнакомого мужчину, в объятьях которого провела всю ночь. Смуглая кожа, темные волосы, сеточка мелких морщинок в уголках глаз — все это показалось таким родным. В груди задрожало тепло, будто кто-то разжег спящий костер — ощущение такое невероятное, что у меня перехватило дыхание. Меня не мучали кошмары, не преследовал зверь, было спокойно, будто никуда не нужно было бежать, защищаться. Будто все было позади. Я коснулась пальцами короткой щетины на его щеке, и его губы дрогнули. 

— Мира…

Рука взметнулась ко мне, но меня рвануло в темноту… 

Я открыла глаза, первые секунды не понимая где я. Вроде только что была где-то далеко. Необычное чувство умиротворения... 

Не этого я ждала. После того, что случилось вчера, думала — не смогу и глаз открыть, чтобы не погрузиться в кошмар. Внутренний зверь притих, хотя теперь мог позволить себе поспать подольше, на год вперед выполнив норму по выражению неприязни.  

Я осторожно перевернулась на бок, и Аршад глубоко вздохнул, не желая выпускать меня из рук. На плечах Джинна кровью набухли повязки. 

— Нужно сменить бинты, Повелитель… — прошептала, вглядываясь в его лицо. 

Уголки губ Джинна дрогнули:

— Мне нужна ты, — он открыл глаза. 

Никогда еще я не прижималась к нему сама, сдаваясь без боя, желая ощутить его как можно ближе. Чтобы не отпускал, не отдавал меня зверю. Он ведь смог вчера справиться с ним, значит сможет и впредь. Надо только смириться со всем остальным… И я буду смиряться. Потому что спокойствие этого утра было все, что мне нужно!

— Майрин, — горячие ладони сжались на груди, воздух привычно выжгло в эпицентре его желания, и тело послушно покрылось испариной. Я выгнулась, вжимаясь в его бедра теснее, и Аршад шумно выдохнул. — Выйдешь за меня?

— Выйду, — всхлипнула я. Куда мне теперь от него деться, если я — бомба замедленного действия? — Только не отдавай меня зверю…

— Не отдам, — решительно прорычал он и смял губы голодным поцелуем. — Только впусти, прими меня…

Я закрыла глаза… и отдалась ему полностью. По крайней мере, очень старалась. Аршад целовал губы, шею, требуя отклика. Чувственные ласки привычно обжигали, аромат  кожи Аршада с примесью запаха крови, наконец, избавил от душевных метаний, я обвила его бедра, требуя всего и сразу: 

— Пожалуйста, — простонала, выгибаясь. — Хочу тебя…

Но Аршад схватил за волосы:

— Посмотри на меня, — потребовал жестко. — Смотри на меня… Я тебя трахаю. Ты — моя! И ничья больше. Тебе ясно?..

Я не смогла ответить. Веки так и норовили дрогнуть, пока его большой член рывками толкался все глубже, но он держал взглядом, сжимая пальцы на затылке. 

— …Ты будешь моей? — прошипел сквозь зубы. 

— Да… — выдохнула еле слышно и вскрикнула, когда он рывком заполнил меня. 

— Не слышу!

— Да! 

Он вжал меня в кровать, оживляя нашу привычную агонию, вдыхая в нее пламя. Мне иногда казалось, что в Аршаде тоже живет зверь — ненасытный, дикий, неуправляемый, и он теряет над ним контроль только со мной. 

Закинув мои ноги себе на плечи, он заполнял меня рывками до предела, на грани боли, пока низ живота не скрутило непривычно сильно, будто ледяную корку пробило, и та врезалась во внутренности осколками, сметаемая в следующий миг горячей лавой его семени. Я снова полосовала грудь Джинна когтями, не в силах понять, убивает он меня за что-то или так выглядит его страсть на полную мощь. Лоно пульсировало и ныло так, что казалось, меня сейчас завяжет узлом. С губ сорвался звериный вой, и Аршад снова впился в них, жадно целуя:

— Спасибо, — шептал непонятное, — спасибо, милая… Любимая моя…

— Ты с ума сошел? — рыкнула я. — Убить хотел?!

— Что? — приподнялся он на руках, довольно скалясь. — Тебе не понравилось?

— Мне было страшно! — вскинулась я, но он снова прижал к кровати. — По монстру моему соскучился?

Но тот будто и не ночевал дома — я настороженно вслушивалась в себя, но животного не чувствовала. 

— По тебе настоящей, дикая моя, — улыбнулся Аршад и скользнул пальцами по все еще дрожащей сердцевине, вынуждая снова дернуться. 

Я зло раздула ноздри, тяжело дыша. Утреннее умиротворение и спокойствие разбилось вдребезги, будто и не было его! Произошедшее не нравилось, отрезвляя и швыряя в безрадостную реальность: я согласилась за него выйти… Стать его. Не потому, что хочу. А потому что боюсь…

***

Мира. Ее зовут Мира. 

В горле так пересохло, что язык прилип к нёбу. Одинокое утро после ночи, проведенной с ней, казалось стылым до тошноты. Я слышал ее дыхание, чувствовал сердцебиение. Касался мысленно, успокаивал, стерег ее сон и только под утро отключился, вымотавшись. И даже показалось, что и она видела меня, попробовала коснуться…

Но сон растаял. В окно смотрело неуместно солнечное альпийское утро. Снег блестел, ослепляя, и чем-то напоминая белые пески, которые помнились с детства. Я вскинул руки к глазам и протер лицо. Кажется, Алиска вчера приносила чай… Приподнявшись на локте, заприметил на столике вожделенную чашку. Наплел в нее столько наговоров по пути, что вода вскипела, а по комнате распустился аромат липы с медом. Так жадно глотнул, что обжег нёбо. Я. Дракон. И обжег нёбо. Дожил.

Как? Как я мог забыть вкус реальной жизни? Вот он — остывший чай, холодная постель в чужом доме. Здесь так разило отчаянием… Я опустил в чашку нос, лишь бы не чувствовать, будто своего собственного мало. Сколько можно брать на себя ответственность за других? 

6

В аэропорту Аршад встречал меня лично. 

— Ты как? — прижал к себе, стоило спуститься по трапу. 

— Хреново, — такого разочарования не испытывала давно. Как хотелось жить еще утром! 

— Что ты видела? — потребовал он, когда двери автомобиля захлопнулись, и мы медленно двинулись по площадке к выезду из аэропорта. Хотелось выть от тоски!

— Не помню. 

Попыталась отвернуться от него к окну, но он неожиданно жестко дернул меня к себе.

— Вспомни, — прошипел в лицо. — Это важно. Ты видела его?

— Кто он? — сощурила я глаза в ответ. 

Да, я помнила каждую деталь, каждое слово незнакомца. 

— Что он тебе сказал? 

Я вздохнула, откидывая голову назад: 

— Что он — дракон, и что я — его истинная и принадлежу ему. Это тот, о ком ты говорил?

— Да, — со злостью выдохнул он и уставился на дорогу перед собой. — Я обязан тебя защитить… 

— Почему? — выдавила неприязненно. — Что он мне сделает? Заберет без спроса себе так же, как и ты?

— Я не отдам ему тебя, — сжал Аршад кулаки. — Он не пройдет через мою защиту… 

Но уверенности в его голосе не было, а когда вдруг зазвонил его мобильник, выражение лица Джинна испугало. Он раздул ноздри и сцепил зубы так, что желваки заходили:

— Что. Тебе. Нужно? — рыкнул так, что стекла зазвенели. 

— Я хочу поговорить…

Я вздрогнула, обхватив себя руками. Голос незнакомца вдруг остудил палящий жар Джинна, которым он нагнетал воздух в салоне, не замечая этого. И пустил мое сердце вскачь. 

— Мне не о чем с тобой говорить. Я не отдам ее.

— Ты сам знаешь, что ни я, ни она не можем друг без друга, — удивительно спокойно продолжал Дракон. — Отпусти… 

Не можем? Да что черт возьми происходит?! Я ведь даже имени его не знала!

— Оставь нас в покое. Ты опоздал. Она — моя. И тебе этого не изменить. — И Аршад бросил трубку. — Быстрее, — скомандовал водителю. — Мы опаздываем…

— Куда? — настороженно выдохнула я. 

— На нашу свадьбу. 

***

Я опустил телефон и перевел взгляд в иллюминатор. Значит, выбора не осталось. Там внизу стелились облака, а мне привычно казалось, что это — мой любимый вид из кабинета. Пришлось себе признаться, что Алиса была права — в Питер Миру лучше не везти. В мой привычный мир постоянных проблем и дел-по-горло. Нам нужно побыть вдвоем, но под бдительным присмотром. 

Как же это приятно, когда о тебе заботятся! Не ты днем и ночью, а о тебе в кои-то веки! Что ни говори, а иногда нужно будить в себе не только зверя, но и человека, и мужчину впридачу. 

Я решительно достал из-под сиденья портфель и, уложив его на колени, осторожно открыл. Внутри на мягкой подушке покоилась восточная старинная лампа. Черная, с позолоченными краями. Я заранее вытащил ее из-за грани, где надежно припрятал прежде, чем вывалиться обратно в Кифар. 

— Зуб за зуб, — прошептал еле слышно. — Другого выхода нет…

Но руки все равно дрожали, когда я взял лампу. Как мы с Аршадом докатились до этого? Кто начал? Безобидное соперничество переросло в войну. Опасную, опустошающую… Или война началась до нас, а мы просто в нее влились? А если бы не Мира, смог бы я сделать то, что собирался? 

Неважно. Может, когда-нибудь я отвечу себе на этот вопрос, но это будет нескоро.  

Лампа в моих ладонях мягко запульсировала теплом, нагреваясь с каждым ударом сердца все больше, и я не мешкая осторожно потер ее:

— Я… тебя… освобождаю… 

Самолет тряхнуло. 

— Дамы и господа, мы находимся в зоне турбулентности, — тут же ожил динамик на панели. 

А я не сводил взгляда с лампы. Она все еще пульсировала нутром, и отсветы ее огня завораживающе искрились на ладонях.

— Прости… 

***

***

— Аршад, пусти! — закричала я, когда он дернул меня из машины и рванулся к порталу. Я бежала за ним, оглядываясь на Сахира. — Аршад!

— Нет времени, Майрин! — рыкнул Джинн и пронесся между тех самых колонн. Перед глазами сгустился мрак и тишина черного зала. Мои испуганные всхлипы отражались от холодного мрамора, возвращая взамен пугающий шелест. — Сахир, собирай всех в зале…

Аршад меня больше не слушал, влетел со мной прямиком в главный зал, куда стремительно стекался народ. 

— Алтарь приготовьте, — командовал он на ходу, — ритуальный кинжал, чашу, ленты, специи…

— Аршад, нет! — заорала я, на что он вдруг резко остановился и залепил мне такую пощечину, что искры посыпались из глаз! 

Я мотнула головой, чувствуя, как отнялась половина лица… и зашипела змеей. Один бросок, и Джинн изумленно одернул прокушенную ладонь. Вокруг заголосили надиры, закричали мужчины. Позади послышался топот, а потом все потонуло в оглушающем треске, будто в зале кто-то взорвал ящик фейерверков. Аршад рванулся ко мне, и я тут же с остервенением вцепилась когтями в его ладонь, которой он прижал меня к себе. 

— Отпусти ее…

Голос, заполнивший зал, неожиданно перекрыл истерику и пробрал до позвоночника. Я вскинула взгляд и оцепенела — пространство посреди зала будто раскололо на части, и из разлома хлестало пламя. А рядом стоял Дракон. Отблески огня делали выражение его лица пугающим и злым, но, кажется, его и правда не устраивало происходящее. 

7

Дракона хотелось дергать за хвост. Слишком он был уравновешенным и холодным, уверенным в себе. В то время как внутри меня все просто взрывалось от эмоций! Куда он меня везет? Где я буду жить? Почему он, черт возьми, так ровно отзывается о Джинне? Такой великодушный? Или ему плевать на меня…

А еще было страшно. Аршад с ума сойдет. Даже представить трудно, как он себя чувствует, что думает. Я за столько лет так привыкла быть с ним, что отделаться от привычки постоянно держать Повелителя в мыслях и подстраиваться под него будет непросто. 

Браслеты безмолвствовали. Они будто превратились в безжизненные куски металла, но и отваливаться не собирались. 

— Я немного похозяйничала в вашем домике, пока ты был занят, — подала голос подруга Дракона. 

Девушка была необычной. Я совершенно точно чувствовала что-то с ее стороны, но не могла понять что именно. Может, я Дракону «для галочки»? А девушка у него уже есть? Мало ли, мешали мои вопли о помощи ему спать. Я нахмурилась и съежилась на сиденье, краем глаза замечая в зеркале, что Дракон не спускает с меня взгляда. Хотелось закатить ему истерику, но кто сказал, что на мне не защелкнут поводок с намордником? При этой мысли я тоненько заскулила. 

— Тормози, — вдруг рявкнул он так, что я аж подпрыгнула. 

Алиса остановилась в «кармане», с которого открывался бы отличный вид на залив внизу, если бы не пасмурная погода. Дракон вышел из авто и дернул дверь с моей стороны:

— Иди сюда, — процедил, прожигая взглядом, и подал руку. — Говори со мной! — хлопнул дверью и прижал к себе.

— Что? — напряглась я в его руках, но выдираться не стала — не хотелось. 

— Что ты сидишь и себя накручиваешь? — наклонился он ниже, и меня бросило в жар. 

Я просто смотрела в его глаза… и тонула в их теплоте. В голове — ни одной мысли. Ему нужно было быть адвокатом моих оппонентов — они бы его озолотили! 

— Кто эта Алис…са?

— Мой друг, — теперь в его радужках заплясали огоньки, а прорвавшийся откуда-то луч солнца поджег их и раскалил до орехово-красного. — Она не дает мне сойти с ума без тебя… 

— Каким образом? — засопела я, но голос охрип до интимного, потому что мы с Драконом уже чуть ли не терлись носами. 

— Чай приносит, — наслаждался он допросом. — Я у тебя старый и немощный. 

«У тебя» ударило в голову запредельным градусом, по ногам прокатилась волна мурашек.

— А так и не скажешь, — мотнула головой и попыталась выпрямиться. И он снова не держал. 

— Не придумывай себе ничего, пожалуйста, я — не Аршад. Со мной не надо надумывать и тихонько трястись.

Это и пугало. С Аршадом мне уже было все ясно, а с этим… Откуда он знает, что мне плохо, как чувствует, что зову? Бред! Я задумчиво вернулась на заднее сиденье, а он, к моему разочарованию, — на свое рядом с Алисой. Готова была поклясться, что мужчина довольно искривил уголки рта, когда я медленно выдохнула и сжала губы.

— Вы есть хотите? — разряжала атмосферу брюнетка. 

Мне становилось завидно от того, как ловко она крутила руль, в то время как единственный мужчина сидел рядом и полностью подчинялся выбираемому ей пути. У нас так было не принято. И я не умела водить. 

— Зверски, — кивнул мой Дракон, делая вид, что увлечен деревенькой, через которую проезжали. 

Как и когда к «Дракону» добавилось притяжательное местоимение, я решила не думать. А вот думать о нем, что он — мой, было приятно до тягучей карамельной боли где-то ниже пупка. 

— Алекс обещал вернуться пораньше, ужин я уже заказала.

Дракон улыбнулся ей, а я неожиданно для себя глухо зарычала. При этом никакого страха, только чувство силы и превосходства! Брюнетка вжала голову в плечи и вцепилась в руль, а вот мужчину, похоже, не впечатлило. Только вдруг будто погладил кто. От мягкого прикосновения по телу прошлась волна чуждого удовольствия и запульсировала внизу живота. Я стиснула ноги, спрятав лицо в ладони — когда уже мы доедем?

Остаток дороги я запомнила великолепно — отвлекалась всеми силами, цепляясь за каждую увиденную деталь. Немного удивилась, когда мы въехали на территорию зимнего курорта, я ведь ожидала замок или что-то хоть отдаленно напоминавшее его. Особняк, к примеру. Но нет. Мы подъехали к совершенно обычному забору, за которым скрывался аккуратный провинциальный дворик с поваленной и наполовину распиленной елью посреди двора. 

Возле нее стоял какой-то мужчина в одной футболке, несмотря на мороз. Он опустил пилу и стянул с глаз защитные очки, чтобы тут же обнять брюнетку. Я переступила с ноги на ногу, когда Дракон скользнул ладонью мне на талию, отодвигая от двери машины. 

— С возвращением, — подошел тип в футболе, держа за руку брюнетку, и перевел взгляд на меня.  

Я даже не поняла, что произошло в следующий момент и почему… только рванулась назад, налетев на Дракона, и зашипела. Брюнетка перехватила своего ошалевшего мужика с горящими глазами, Дракон сцапал меня и куда-то потащил. А я продолжала удивлять — завыла загнанной кошкой, вытаращившись на пугающего типа, пока что-то вдруг не отрезало нас друг от друга. 

Оказалось, меня втащили в какой-то крохотный коридорчик и захлопнули двери. Дракон прижал меня к стене и обхватил ладонями лицо:

— Спокойно, — заглянул в глаза. Теперь я зашипела и на него. И заплакала.

— Ну ты что… 

И он вдруг коснулся губами скулы, а меня словно током шибануло. Я дернулась, хватая ртом воздух. 

8

Я повалялась в кровати, но сон не шел… как и вечер с Алисой из головы… Длинный день, в который моя жизнь была разрушена до основания и создана заново, но не менее чужая, чем прежняя. Истинные, оборотни, Швейцария… Дракон!

Я заварила крепкий чай и подкралась к единственному маленькому окошку в прихожей. Ясное небо и полная луна позволяли рассмотреть площадку перед домиком во всех подробностях. Дракон с энтузиазмом орудовал пилой в полуголом виде прямо передо мной. Несмотря на мороз, его кожа лоснилась от пота, а лунный свет добросовестно оглаживал каждую мышцу на его широкой спине и руках. Экзотика, что тут скажешь! В итоге притащила из кухни стул и уселась у окна.

Алиса много рассказывала об Институте в Санкт-Петербурге, который организовал Дракон, об их работе на износ, о рисках, с которыми сталкиваются каждый день. Теперь я начинала понимать, чем именно занимались джинны — тем же самым. Только никто их не вытаскивал, как Дракон своих ведов.

Я слышала разговоры Аршада со своими советниками, и их обрывки собирались теперь в целую картину: Повелителя беспокоило, что джиннов становится все меньше. Но никогда он не стал бы их вызволять, рискуя свободой — в этом сомневаться не приходилось.

А Дракон рискнул. Похоже, что люди для него были важнее всего. Не статус, не сила — люди. За которых он отдал все. И меня тоже. Я ожидала, что привычное чувство одиночества вынудит съежиться, сжаться и задрожать, только ничего подобного не произошло. В груди отзывчиво потеплело, а Дракон вдруг выпрямился и оглянулся. Я едва успела вжаться в стенку, расплескав кипяток. Никакой радости от такого вторжения в себя я не чувствовала! Да, мужчины разные, но их намерения — одинаковые!

«Трахаться за несуществующую свободу» — это он имел в виду мои отношения с Аршадом! Да что он знает о свободе?! Для меня та жизнь и была свобода! Другой не предложили! И чем он решил выделиться?! Тем, что трахаться с ним, видите ли, не обязательно? Вон как набрасывается на елку! Скоро голыми руками ее будет рвать…

Тут я подалась ближе к окну, привлеченная внезапным прекращением бурной деятельности. Дракон застыл с большим поленом в руках… и оно вдруг вспыхнуло. Ярко, с искрами! Треск горящей сосновой смолы донесся и до меня, аж рот наполнился слюной — так захотелось подойти ближе и вдохнуть аромат горящей древесины! Зачем он это сделал — непонятно. Только он положил бревно на землю, добавил к нему еще несколько, накидал тонких веток и оставил костер гореть…

Я снова выругалась, прислонившись затылком к стене.

На его огонь хотелось лететь…

***

Я пришел под утро, когда, как мне казалось, вымотался достаточно, но Мира не собиралась облегчать мне жизнь. Скорее, наоборот. Она спала без одежды, натянув на себя тонкое покрывало, и взгляд сам собой прикипал к ее неприкрытой спине. Вдруг показалось, что утренний свет неправильно изгибается на ее светлой коже, уродливо корчится между ребрами, рисуя неправильные линии. Не в силах отвести взгляд, я медленно приблизился и опустился рядом.

Шрамы. Вся ее спина испещрена кривыми белесыми шрамами… Не соображая, что делаю, я протянул руку и коснулся одного. Перед глазами потемнело от ярости. Я даже предположить не мог, что он опустится до такого! Хлестать плетьми… ее?! Из горла вырвалось сдавленное рычание, и Мира вздрогнула, вздохнула глубже…

— Прекрати меня мучить… — прошептала сонно.

— Я не мучаю, — собственный голос показался незнакомым.  

— Ты мешаешь спать своими угрызениями совести, — она перехватила край простыни и натянула до плеч. — Приятно, что убиваешься, но давай отложим до утра?

Я резко поднялся и вылетел из комнаты, чувствуя, что не зря присмотрел еще одну елочку за забором, но в последний момент изменил направление. Холодный душ остудил голову и тело, разом навалилась зверская усталость. Обернув плотно бедра полотенцем, я вернулся в спальню и в одном порыве улегся в кровать, притягивая девушку к себе. Я был готов ко всему — что дернется, подскочит, заорет, и заранее знал, что не выпущу. Не могу больше. Но Мира даже не пикнула. Позволила прижать себя спиной к груди и, поерзав, устроилась удобнее.

В эту секунду что-то надломилось между нами, словно оба просто устали бороться: она — со мной, я — с собой. Но ее «быть может» и мое «да» успокоило разом нервы и расслабило так, что я впервые за долгое время вдохнул глубоко и спокойно.

Из ее груди вдруг раздалось урчание, и моя девочка встрепенулась.

— Тш, — прижал ее к себе, мысленно успокаивая ее звериную суть. — Все хорошо… — Мира тяжело задышала, и я позволил себе коснуться губами ее затылка. — Ты не обернешься, пока не будешь готова, обещаю. Все хорошо…

Я почувствовал, как ее холодные пальчики обхватили мое запястье, как она вжалась в меня сильнее, и вымученно улыбнулся.

***
Я, наверное, сошла с ума… Все это безумие вокруг, очевидно, затягивало, потому что во сне я скакала по снегу большой крылатой кошкой. Прыгала по сугробам, точила когти о деревья, загоняла до полусмерти несчастно зайца и была счастлива как никогда. Переполнявший меня восторг и чужой взгляд, наблюдавший за всей этой вакханалией — все, с чем я проснулась утром. Но так я еще никогда не встречала рассвет: в руках глубоко спящего Дракона — его редкое дыхание было едва слышно — было спокойно и тепло.

Привычным движением размяла затекшие запястья с браслетами — ничего не поменялось. Их все еще хотелось содрать, пусть и с кожей. Я уже пробовала — не выходит. Слишком узкие.

Осторожно выползла из постели и обернулась к мужчине. Он не проснулся, хотя мне стоило усилий, чтобы вылезти из его рук. Вероятно, настолько устал. Подумав, я осторожно натянула на него край одеяла и, довольная результатом, выглянула в окно. Было рано — тени на снегу еще не сменили насыщенный сиреневый цвет на прозрачный голубой. Ночью выпал снег, припорошил остатки елки и костра. В груди ожили эмоции, которые испытывала во сне, и я решилась рискнуть. Натянула джинсы, утащила в дом задубевшую футболку Дракона, которую он бросил на крыльце. Она пахла потрясающе — морозом и еле уловимым ароматом мужского пота.