Истории из современной жизни

Лапочка

Большая дружная Компания, управляющая добычей полезных ископаемых на просторах нашей страны – что еще надо отставному полицейскому, чтобы уверенно чувствовать себя на пенсии.

Народ в Компании все больше приличный, всегда здороваются улыбаются, но есть один недостаток – склонны к интриганству, поэтому ухо надо держать востро. Не успеешь оглянуться, а вокруг тебя уже интрижка завязалась и приличные люди с улыбочками вокруг вьются, да такими нежными голосками поют. Если развесишь уши – считай пропал, сожрут и даже не подавятся. Будут потом сокрушатся, жалеть тебя, по-прежнему улыбаться и при этом, никаких угрызений совести. Это для них как настольная детская игра, в которой кто-то должен выиграть, а кто-то проиграть – и ничего личного.

На прежней службе за такое можно было и кулаком по столу стукнуть и на повышенных тонах пообщаться, да, что там говорить, даже по роже съездить, а тут нельзя, потому что культура другая.

Конечно, на новой работе статус у тебя совсем не тот, что на прежней службе, но деньги уж больно хорошие платят, поэтому приходится крутиться.

Многое зависит и от тебя самого. Как себя зарекомендуешь, так и будут к тебе коллеги относится. Тем более, что работа непосредственно связана с людьми и их проблемами. Они, конечно, не идут ни в какое сравнение с проблемами на работе в полиции, но раз люди к тебе обращаются, значит для них это важно.

Вот, к примеру, задержался работник в офисе подольше, сидит над бумагами потеет, взял к себе в кабинет чайник из общей зоны, да уходя, от усталости, забыл его на место вернуть. А утром уже к тебе люди приходят: «Так мол и так, чайник украли. Непременно найдите – вы же у нас за безопасность отвечаете».

На прежней работе никто с такими проблемами не приходил, а если бы кто и пришел, то ему со всем уважением объяснили бы, где этот чайник найти, но тут надо искать – работа такая.

Или вот один водитель резиновые коврики из гаража к себе домой увез. Так лидер хозяйственного блока, вместо того чтобы наплевать на эти коврики или получше за оставшимися смотреть, аккурат, приходит к тебе и прямо с порога заявляет – украли. Тебе-то сразу понятно, что вопрос спорный, граничит с беспорядком на вверенном этому лидеру направлении, но делать нечего, мобилизуешь все резервы и в этот же день коврики на месте. Старушка – главная по коврикам, приходит к тебе лично, улыбается, благодарит. Вот так репутация и зарабатывается.

Но эту репутацию в один миг потерять можно, если расслабишься.

Однажды, слухи доходят, что у начальницы из внутреннего аудита при переезде на другой этаж увели коробку с элитным алкоголем. Она, зараза, вместо того чтобы прийти, поговорить, рассказать, как и что начинает интригу плести. По верхам разносит слухи, что в офисе нельзя без присмотра коробку с благородными напитками оставить. То, что это так и есть никто не сомневается: в офисе не то, что коробку – одну бутылку оставить нельзя без присмотра, но при этом все, кому она это говорит сочувственно качают головами, успокаивают, советуют идти к самому главному, чтобы тебе подгадить больше.

Но, не тут-то было. Мы слухи не для того собираем, чтобы их дальше разносить, а для того, чтобы интриганство на корню пресекать. И только начальник тебе претензию: «Слышал, у Сидоровой коробку с алкоголем украли?». А ты ему, ни секунды немедля, в ответ: «Знаем, не беспокойтесь, считайте, что уже нашли».

Начальник, человек бывалый, усмехается с недоверием, качает головой, но тут же берет трубку и набирает Сидоровой, обнадеживает ее. Положив трубку с грустной иронией в голосе говорит: «Сама небось и выпила или домой впопыхах увезла, а теперь как сорока на хвосте слухи распускает».

Надеюсь, вы понимаете, что легче найти черную кошку в темной комнате, чем оставленную без присмотра коробку с алкоголем в офисе приличной Компании. Но, как говорится, опыт не пропивается.

Первоначальные действия по поиску пропажи результатов не дают – никто ничего не видел. Оно и понятно. Алкоголь такая штука, которую так просто не разглядеть, а, кроме того, он имеет свойство испаряться.

Тогда приходится интуицию включать, да повнимательней в глаза собеседников всматриваться. А в глазах начальника административно-хозяйственного отдела какая-то нездоровая суета видна. Беру его за пуговицу пиджака, отвожу в сторону и говорю голосом, вселяющим в его сознание обреченность: «Ну что, Виктор, все на тебе сходится. Или ты сам покажешь место куда случайно коробку занесли или мы тебе это место покажем, но тогда не обижайся».

Не зря Виктор суетился. Глаза его расширяются, руками разводит, суетится еще больше, в общем, «поплыл», как на прежней работе говорили.

«Только если грузчики куда-то не туда занесли. Пойдем посмотрим у меня там комната для бесхозных вещей есть, может туда поставили», – говорит он нервно.

Идем смотреть эту комнату. Открывает он ее, а там у стеночки, в ряду с еще каким-то барахлом коробка стоит. Смотрим внутрь коробки и видим там алкоголь, отдаленно напоминающий элитный. У меня закрадываются сомнения – та ли коробка. Чтобы их развеять, сдвинув брови спрашиваю: «Точно эта». «Да точно», – отвечает Виктор слегка разочарованным голосом, – «Два дня назад ее тут не было, значит это то, что мы ищем».

Несу коробку начальнику, открываю и что мы видим: водка «Абсолют», коньяк выдержки VS, шампанское полусладкое и вино не выдержанное.

«И это она называет элитный алкоголь?» – спрашивает у меня начальник.

Смотрим друг на друга, я пожимаю плечами, а начальник продолжает: «Главное, ведь она знает каким бывает элитный алкоголь. Думала, что мы эту коробку не найдем. Ну, просто, святая женщина».

Коробка возвращается хозяйке-интриганке, она радуется, всех благодарит, кого-то, даже, целует, хотя в глазах читается «Вот, сволочи, лучше бы вы так раньше в полиции работали».

Но мы не обижаемся, делаем вид, что рады больше, чем она, просим, если что, заходить по-простому, в любое время.

Но есть в компании и приятные люди, они серьезны, улыбаются не часто, некоторые из них очень, даже, милы.

Особенно импонирует одна юристочка. Худенькая, стройненькая, глазки голубенькие. Так и хочется найти повод познакомиться поближе.

И вдруг, прихожу, однажды, в кабинет, а она возле моего стола сидит. Коллеги говорят ей: «Вот, начальник отдела пришел, Вы ему все расскажите». А сами при этом улыбаются.

Сажусь на свое место, делаю серьезное выражение лица и с интересом обращаюсь к ней: «Внимательно Вас слушаю».

Девушка оглядывается на моих коллег, а потом мне и говорит: «Вы знаете, кто-то регулярно из холодильника в обеденной зоне ворует мои котлеты».

Глядя на меня коллеги чуть не давятся со смеху. Делаю еще более серьезное лицо и прошу рассказать подробнее: из чего приготовлены, в чем она их хранит, в какой период времени, по ее мнению, происходит кража и, главное, сколько пропало.

Девушка рассказывает, что хранит их в пластиковом контейнере, пропадают они в промежутке между началом рабочего дня и обедом, а пропадает четверть, а иногда и треть котлет из принесенных.

Смотрю на нее и глаз радуется, до чего хороша. Думаю: «вот и повод поближе познакомиться». А что, так в полиции часто бывает, придет симпатичная девушка с заявлением, к ней, конечно, со всей душой отнесутся. Глядишь и отношения дружеские завязались, а может, чего и посерьезнее потом наклюнется.

Пошли мы с ней место преступления осматривать, а там у нас, как назло, видеокамеры нет. Кто заходит в обеденную зону камера захватывает, а вот, кто в холодильник лезет не видно.

Успокаиваю даму, обещаю найти гадину в два счета. Поставим скрытую камеру и возьмем подлеца с поличным. Уточняю, когда в следующий раз принесет котлеты. Она обещает через день. Договорились с ней, что котлеты она положит как обычно, а в обед мы встретимся в обеденной зоне и будем их пересчитывать.

Камеру установили в этот же вечер, остается только ждать котлеты и их пожирателя.

Через день ближе к обеду предвкушаю встречу с милой юристкой. Ведь чертовски хороша. Еле дождался обеда.

Захожу в обеденную зону, чтобы встретить там хозяйку котлет, но там пока никого нет, а на двери холодильника висит объявление, где крупными буквами написано «Ты!!! Да, да, ты – скотина, которая жрет мои котлеты. Если ты съешь еще хоть одну котлету, я положу в них иголки, и ты сдохнешь, тварь, в страшных мучениях!!!

«Кто бы это объявление мог написать? Неужели моя подзащитная?» – думаю и, одновременно, с этой мыслью холодок бежит по спине. – «Ничего себе, милая девушка. За какую-то котлету она человека убить готова, а если бы это был кусок торта?»

Вошла милая юристочка, поздоровалась, пересчитала котлеты – все на месте и говорит: «Значит объявление подействовало».

И вот, стою и думаю: «А такой лапонькой казалась. Как все-таки хорошо, что я с ней не успел поближе познакомиться. Теперь в гостях котлетки надо всегда тщательнее разламывать. Кто его знает, что там у хозяев на уме».

С тех пор у нее котлеты перестали воровать. И зачем она ко мне приходила? Сама, ведь, знает как с преступниками работать надо, любому полицейскому фору даст.

Долг

Юрий Иванович Поспелов находился в расстроенных чувствах. Примерно, полгода тому назад, он одолжил одной даме, что называется, из прошлой жизни, один миллион рублей всего на два месяца и не видел этих денег до сих пор.

Дама была вполне себе приличная, из хорошей семьи, обеспеченная, и тем неожиданнее для Поспелова была ее просьба. Естественно, она объяснилась. Причина, по которой она обращалась за деньгами была уважительная – лечение близкого родственника. Свободных денег у нее на тот момент не оказалось, а промедление было смерти подобно.

У Юрий Ивановича были отложены деньги на погашение большей части ипотечного кредита, которые он никому не собирался отдавать, и, по этой причине, поначалу, решил отказать даме из прошлого. Но потом, расчувствовался, вспомнил былое и решил, что пару месяцев перебьется, переплатит немного процентов по ипотечному кредиту, но зато поможет человеку, тем более не безвозмездно, а с возвратом.

Откровенно говоря, и тяга к дешевым эффектам тоже сыграла свою роль, признавался себе теперь Юрий Иванович.

От расписки он отказался, потому что считал дело плевым, да и обстоятельства к этому не располагали – уж слишком много было эмоций. Зная финансовые возможности дамы, полагал, что деньги вернутся даже быстрее обозначенного срока.

Однако, деньги не возвращались.

Нельзя сказать, что Поспелов бездействовал в такой ситуации. Когда он почувствовал неладное, то решил позвонить даме, и в мягкой форме, как бы между прочим, поинтересоваться ее планами по возврату денег. Это общение принесло ему облегчение, поскольку планы у дамы были самые радужные, несмотря на некоторые затруднения.

В следующий раз он звонил ей уже с тревогой в душе, понимая, что все складывается не так просто. Но и в этот раз был обнадежен и какое-то время пребывал в приподнятом настроении.

Теперь же Юрию Ивановичу было неудобно звонить, он понимал, что и в этот раз на той стороне найдется какая-то причина, поэтому предпочитал обсуждать сложившуюся ситуацию сам с собой и с хорошими знакомыми, надеясь, при этом, что все как-нибудь поправится и деньги вернутся.

Один раз, обедая в кафе возле офиса вместе с коллегой, он обмолвился о мучавших его сомнениях по поводу долга. Его сотрапезник, тоже работавший начальником отдела в юридическом департаменте их строительной конторы, примерно, одного с ним возраста, сразу откликнулся и настолько живо, что привел Поспелова в некоторое замешательство.

Раскрасневшийся пятидесятилетний крупный мужчина, опираясь ладонями о стол, подался всем телом вперед и выпучив глаза говорил полушепотом расстроенному собеседнику:

– А ты что хотел, Юра, кругом ведь одно гадьё. Никому верить нельзя, а деньги давать тем более. Думал благородный поступок сделать, а тебе в благодарность фигу показали. Даже поговорка есть такая: «не делай добра – не будет зла». Теперь это и про тебя.

Юрий Иванович, ожидавший вместо оценки своего поступка, сочувствия или совета не сразу сообразил, как на это реагировать. Прожевав и проглотив кусок мяса, он попытался найти у коллеги понимание:

– Зря ты так, Федя. Я ее давно знаю, она приличный человек, благотворительностью даже занималась.

– Да, брось ты, – сразу отреагировал Федя, – знаю я этих теток. Сегодня они благотворительностью занимаются, завтра спасают памятники архитектуры, а послезавтра уже пьесы для театра пишут. У меня у самого свояченица такая – почти каждый месяц новое увлечение. Это все у них от безделья.

– Ну, нет. Эта не такая. Она еще и работает, – пытался спасти репутацию дамы Юрий Иванович.

– Да, дело не в этом, в конце концов, – уже откинувшись на спинку стула говорил Федя, – тут вопрос принципиальный – верить никому нельзя. Я тебе случай из моего детства расскажу. Мне тогда лет десять или двенадцать было, кажется. У моей матери родственница одолжила деньги, отложенные мне на осеннее пальто. Осень наступила, родственница, кажется троюродная сестра, деньги не несет. Помню, мать сначала звонила ей, та оправдывалась, что-то обещала. Потом, как всегда случайно, выяснилось, что она набрала денег практически у всей нашей родни, жившей с нами в городе. Сумма приличная получилась. Даже какой-то родственный совет собирался – обсуждали как вернуть деньги. Кого-то на переговоры к ней отряжали. Никому, естественно, она ничего не вернула. Так и потеряли родственника. И как люди до такого доходят? До сих пор не понимаю. Ну, ладно, когда чужие – а это же свои.

Юрий Иванович представил Федю, такого же толстого красномордого в уменьшенном размере, стоящего холодным осенним утром возле школы. Все дети идут в пальто или куртках, один он, бедолага, стоит в пиджаке и думает: «какие же вы все гады».

Раньше Юрий Иванович не питал теплых чувств к немного хамоватому начальнику параллельного отдела, а теперь ему стало жаль его. «Вот так, одно неприятное событие в детстве травмирует психику и формирует черствость» – подумал он, – «а если бы родственница вернула деньги вовремя, то тогда Феденька вырос бы хорошим добрым и отзывчивым мальчиком, наверное».

«Федор, конечно, во многом был прав: люди нас окружают те еще, каждый норовит урвать от жизни кусок побольше, при этом оттолкнув соседа от этого куска», – мысленно соглашался Поспелов. Но, ему хотелось верить, что не все такие. Поэтому он не торопился отправлять репутацию дамы из прошлого в низшую категорию, хотя, по-прежнему, тревожные сомнения никуда не делись.

Следующим сочувствующим житейской проблеме Юрия Ивановича была Аллочка – весьма своеобразная личность, надо сказать. Одна часть коллег считала ее немного чокнутой, другая – своеобразной, но и те и другие Аллочку побаивались. Юрий Иванович был не исключение. Он тоже ее побаивался и старался держать определенную дистанцию в отношениях с ней. Тем более, что коллега испытывала к нему некоторый интерес, которому Юрий Иванович не хотел отвечать взаимностью.

Аллочка была моложе Юрия Ивановича на десять лет, но в свои, без малого сорок, выглядела на тридцать пять. Она увлекалась эзотерическими учениями. Поговаривали, что Аллочка гадает на картах Таро, глубоко разбирается в гороскопах и знает, как расставлять предметы по фэн-шуй. Свой таинственный образ она подкрепляла оригинальными нарядами, приходя на работу, то в образе ведьмы – во всем черном, то разодетая в цвета тропической бабочки, что особенно контрастировало с серыми зимними московскими буднями.

– Не мучайся, Юра, – сказала Аллочка, узнав о долговых проблемах своего коллеги за чашкой чая, – я дома раскину карты и все тебе скажу, как оно будет на самом деле.

– Нет, нет, только не это, – взмолился Юрий Иванович, – а то еще окажется, что деньги не вернуться, я расстроюсь, а так, у меня хоть надежда есть.

Поспелов уже пожалел, что начал с ней разговор об этом долге, поскольку неравнодушная к нему эзотеричка предлагала все новые и новые методы из своего арсенала, намекая, в том числе, на магические ритуалы, чем наводила на своего собеседника еще больший страх. «Так она и меня когда-нибудь приворожит, если не буду заходить в церковь и просить защиты у Всевышнего от всех напастей», – решил Юрий Иванович, расставшись с Аллочкой.