История античной литературы

1. ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ АНТИЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Предметом курса античной литературы является литература греко-римского рабовладельческого общества. Этим определяются хронологические и территориальные рамки, отделяющие античную литературу от художественного творчества доклассового общества, с одной стороны, от литературы Средних веков, — с другой, а также от прочих литератур древнего мира, каковыми являются литературы древнего Востока. Особое выделение греко-римской античности, как специфического единства, отличного от других древних обществ, не является произвольным; свое полное научное обоснование оно получило в учении Маркса и Энгельса об «античном обществе», как особой ступени развития в истории человечества. Что же касается терминов «античность», «античный», происходящих от латинского слова antiquus — «древний», то их исключительное применение к греко-римскому обществу и его культуре условно и может быть признано справедливым лишь с ограниченно-«европейской» точки зрения. Действительно, греко-римская цивилизация является древнейшей цивилизацией Европы, но развилась она значительно позже, чем цивилизация Востока. Это же соотношение имеет место и в области литературы: литература Египта, Вавилонии или Китая гораздо «древнее», чем «античная», греко-римская литература. Ограничительное употребление терминов «античность», «античный» установилось у народов Европы в силу того, что греко-римское общество было единственным древним обществом, с которым они были связаны непосредственной культурной преемственностью; мы продолжаем пользоваться этими установившимися терминами как краткими обозначениями социального и культурного единства греко-римского рабовладельческого общества.

Античная литература, литература древних греков и римлян, также представляет собою специфическое единство, образуя особую ступень в развитии мировой литературы. При этом римская литература начала развиваться значительно позже греческой. Она не только чрезвычайно близка к греческой литературе по своему типу (это вполне естественно, поскольку однотипными были и те два общества, которые породили эти литературы), но и связана с нею преемственно, создавалась на ее основе, используя ее опыт и ее достижения. Греческая литература — древнейшая из литератур Европы и единственная развивавшаяся вполне самостоятельно, не опираясь непосредственно на опыт других литератур. С более древними литературами Востока греки стали ближе знакомы лишь тогда, когда расцвет их собственной литературы лежал уже далеко позади. Это не значит, что восточные элементы не проникали и в более раннюю греческую литературу, но они проникали устным, «фольклорным» путем; греческий фольклор, как фольклор всякого народа, обогащался от соприкосновения с фольклором соседей, но греческая литература, вырастая на почве этого обогащенного фольклора, создавалась уже без непосредственного воздействия литератур Востока. А по своему богатству и разнообразию, по своей художественной значительности она далеко опередила восточные литературы.

В греческой и родственной ей римской литературе уже имелись налицо почти все европейские жанры; большая часть их и поныне сохранила свои античные, главным образом греческие названия: эпическая поэма и идиллия, трагедия и комедия, ода, элегия, сатира (латинское слово) и эпиграмма, различные виды исторического повествования и ораторской речи, диалог и литературное письмо, — все это жанры, которые успели достигнуть значительного развития в античной литературе; в ней представлены и такие жанры, как новелла и роман, хотя и в менее развитых, более зачаточных формах. Античность положила также начало теории стиля и художественной литературы («риторика» и «поэтика»).

Историческое значение античной литературы, ее роль в мировом литературном процессе заключаются, однако, не только в том, что в ней «возникли» и от нее ведут свое начало многие жанры, подвергавшиеся впоследствии значительным трансформациям в связи с потребностями позднейшего искусства; гораздо существеннее неоднократные возвращения европейской литературы к античности, как к творческому источнику, из которого черпались темы и принципы их художественной обработки. Творческое соприкосновение средневековой и новой Европы с античной литературой, вообще говоря, никогда не прекращалось, оно имеется даже в принципиально враждебной античному «язычеству» церковной литературе средних веков как в западноевропейской, так и в византийской, которые сами в значительной мере выросли из поздних форм греческой и римской литературы; следует, однако, отметить три периода в истории европейской культуры, когда это соприкосновение было особенно значительным, когда ориентация на античность являлась как бы знаменем для ведущего литературного направления.

1. Это, во-первых, — эпоха Возрождения («Ренессанс»), противопоставившая богословскому и аскетическому мировоззрению Средних веков новое, посюстороннее «гуманистическое» мировоззрение, утверждающее земную жизнь и земного человека. Стремление к полному и всестороннему развитию человеческой природы, уважение к индивидуальности, живой интерес к реальному миру — существеннейшие моменты этого идеологического движения, освобождавшего мысли и чувства от церковной опеки. В античной культуре гуманисты находили идеологические формулы для своих исканий и идеалов, свободу мысли и независимость морали, людей с резко выраженной индивидуальностью и художественные образы для ее воплощения. Все гуманистическое движение проходило под лозунгом «возрождения» античности; гуманисты усиленно собирали списки с произведений античных авторов, хранившиеся в средневековых монастырях, и издавали античные тексты. Еще предшественница Ренессанса, поэзия провансальских трубадуров XI — XIII вв. «воскресила даже среди глубочайшего средневековья отблеск древнего эллинства».

Зародившись в Италии в XIV в., гуманистическое движение приобрело общеевропейское значение со второй половины XV в. «В спасенных при гибели Византии рукописях, — пишет Энгельс в старом введении к «Диалектике природы», — в вырытых из развалин Рима античных статуях перед изумленным Западом предстал новый мир — греческая древность; перед... светлыми образами ее исчезли призраки средневековья; в Италии достигло неслыханного расцвета искусство, которое явилось точно отблеск классической древности и которое в дальнейшем никогда уже не подымалось до такой высоты. В Италии, Фракции, Германии возникла новая, первая современная литература; Англия и Испания пережили вскоре затем свою классическую литературную эпоху». Эта «первая современная литература» Европы создавалась в непосредственном общении с античной литературой, преимущественно с позднегреческой и с римской; одно время (XV — XVI вв.) гуманисты культивировали поэзию и красноречие на латинском языке, стараясь воспроизводить античные стилевые формы («ново-латинская» литература в отличие от средневековой литературы на латинском языке).

2. Другой эпохой, для которой ориентация на античность являлась литературным лозунгом, был период классицизма XVII — XVIII вв., ведущего течения в литературе этого времени. Представители классицизма обращали преимущественное внимание уже не на те стороны античной литературы, которые были близки по духу эпохе Возрождения. Классицизм стремился к обобщенным образам, к строгим незыблемым «правилам», которым должна быть подчинена композиция каждого художественного произведения. Писатели этого времени искали в античной литературе и в античной литературной теории (особым вниманием пользовалась здесь «Поэтика» Аристотеля) таких моментов, которые были бы родственны их собственным литературным задачам, и старались извлечь оттуда соответствующие «правила», не останавливаясь зачастую и перед насильственным истолкованием античности. К числу таких «правил», насильственно приписанных античности теоретиками классицизма, относится и знаменитый «закон трех единств» в драме, единства места, времени и действия. Рассматривая свои «правила», как вечные нормы истинно-художественной литературы, классицисты ставили своей задачей не только «подражать» древним, но и соревноваться с ними, для того чтобы превзойти их в следовании этим «правилам». При этом классицизм, как и Ренессанс, опирался главным образом на позднегреческую и римскую литературу. Произведения более ранних периодов греческой литературы, например гомеровские поэмы казались недостаточно утонченными для придворного вкуса абсолютной монархии; нормативной эпической поэмой считалась «Энеида» Вергилия. Наибольшего расцвета классицизм достиг во французской литературе XVII в. Его главным теоретиком и законодателем был Буало, автор поэмы «Поэтическое искусство» (L'art poetique, 1674 г.).

3. Мощный подъем буржуазии во второй половине XVIII в. выдвинул новое «воскрешение» античности, на этот раз с ярко выраженными буржуазно-демократическими установками. Этот новый классицизм конца XVIII и начала XIX в. принимал в разных странах различные формы, в зависимости от остроты политической ситуации.

а) Во Франции буржуазный классицизм получил революционную окраску и стал господствующим направлением в литературе Первой французской революции. Для эпохи французской революции античность была интересна в первую очередь своим политическим и гражданским содержанием. В образах Афин и особенно древнего Рима воплощался республиканский идеал с его гражданскими «добродетелями». Все искусство революции, — литература, театр и даже прикладное искусство, — было облачено в античное одеяние «Чтобы изобразить нашу идею, — писал один из самых выдающихся поэтов, этого времени Андре Шенье, — позаимствуем у древних краски, зажжем наши факелы у их политического огня и создадим проникнутые новыми мыслями античные стихи». Классицистическое течение продолжало существовать и при Наполеоне, но уже с ориентацией на художественный стиль римской империи. Маркс в «18-м брюмера Луи Бонапарта» дал блестящую характеристику этого использования античных форм в буржуазной революции и вскрыл его внутренний смысл. «Как раз тогда, когда люди, по-видимому, только тем и заняты, что переделывают себя и окружающее, создают совершенно небывалое, — как раз в такие эпохи революционных кризисов они заботливо вызывают к себе на помощь духов прошедшего, заимствуют у них имена, боевые лозунги, костюм и в освященном древностью наряде, на чуждом языке разыгрывают новый акт всемирной истории. Так... революция 1789 — 1814 гг. драпировалась поочередно в костюм римской республики и в костюм римской империи... Камилл Демулен, Дантон, Робеспьер, Сен-Жюст, Наполеон, героин равно как партии, и масса старой французской революции, — в римском костюме и с римскими фразами осуществили дело своего времени, — они освободили от феодальных уз и возвели здание современного буржуазного общества.. Как ни мало героично буржуазное общество, для его появления на свет понадобились героизм, самопожертвование, террор, междоусобная война и битвы народов. В классически строгих преданиях римской республики борцы за буржуазное общество нашли идеалы и искусственные формы, иллюзии, необходимые им для того, чтобы скрыть от самих себя буржуазно-ограниченное содержание своей борьбы, чтобы удержать свое воодушевление на высоте вели кой исторической трагедии».

Для русской литературы наибольшее значение имел, как известно, классицизм XVII — XVIII вв. Но и буржуазно-демократический классицизм нашел в ней отражение, притом преимущественно в своей французской революционной форме. Представителями революционно-классицистического отношения к античности являются у нас Радищев и поэты-декабристы (например Катенин, Кюхельбекер), отчасти также и Пушкин в декабристский период своего творчества.

б) Иной характер имел классицизм второй половины XVIII в. в Германии. И здесь античность воспринималась как республиканский идеал, но, в силу ничтожности политической роли немецкой буржуазии в XVIII в., на первый план была выдвинута не политическая, а эстетическая сторона идеала, «благородная простота и спокойное величие» античных образов. Античность рассматривается как царство красоты и гармонии, блаженное детство человечества, воплощение «чистой человечности». Одним из теоретических основоположников этого направления, впоследствии названного «неогуманистическим», был знаменитый искусствовед Винкельман (1717 — 1768), главными литературными представителями в конце XVIII в. — Гете и Шиллер. «Неогуманизм» перенес центр тяжести интереса к античности из Рима в Грецию и от поздних эпох греческого общества к тем ранним периодам, на которые придворный классицизм глядел с известным пренебрежением. Этот интерес прогрессивной буржуазии к эпохам роста античного общества поднимал истолкование античности на высшую ступень. Винкельман, призывая к «подражанию грекам», устанавливал прямую связь между расцветом греческого искусства и политической свободой древних республик, между потерей свободы и эпохами упадка искусства; в политической свободе он видел базу античной «гармонии». Однако революционное содержание, заложенное в художественном учении Винкельмана и нашедшее большой отклик во Франции, совершенно выветрилось на его собственной родине, и эстетическое приобщение к античному «идеалу» знаменовало в немецком буржуазном классицизме отказ от революционного переустройства общества и призыв к «самоограничению» (Гете). Неогуманистическое понимание античности сыграло огромную роль как в литературе, так и в науке и легло в основу взглядов Гегеля на философию истории и эстетику. Некоторые положения Винкельмана были впоследствии восприняты, в материалистической переработке, Марксом.

В России ярким представителем нового понимания античности был Белинский. Вместе с неогуманистами он утверждал, что «греческое творчество было освобождением человека из-под ига природы, прекрасным примирением духа и природы, дотоле враждовавших меж собой. И поэтому греческое искусство облагородило, просветило и одухотворило все естественные склонности человека... Все формы природы были равно прекрасны для художественной души эллина; но как благороднейший сосуд духа — человек, то на его прекрасном стане и роскошном изяществе его форм и остановился с упоением и гордостью творческий взор эллина, — и благородство, величие и красота человеческого стана и форм явились в бессмертных образах Аполлона бельведерского и Венеры медицейской». Но революционное мировоззрение великого русского просветителя не могло удовлетвориться односторонне-эстетическим отношением к античности, и он выдвигает ее прогрессивное значение в борьбе с «феодальной тиранией»: «там, на этой классической почве, развились семена гуманности, гражданской доблести, мышления и творчества; там начало всякой разумной общественности, там все ее первообразы и идеалы». Вместе с тем Белинский считал, что в античном мире «общество, освободив человека от природы, слишком и покорило его себе»; он старается избежать опасной ошибки, в которую впадали многие исследователи древнего мира, — модернизации античности, стремления приписать ей такие общественные порядки, мысли и чувствования, которые могли в действительности возникнуть лишь на более поздних этапах развития человеческого общества.

Совершенно очевидно, что неоднократные «воскрешения» античности, предпринимавшиеся в разное время и с разными задачами, создавали для себя искаженный, идеализированный образ античности, односторонне истолковывая ее и дополняя ее своим собственным идеологическим содержанием. С другой стороны, не менее очевидно, что античность не могла бы сыграть такой исключительной роли в истории европейской культуры, не могла бы служить опорой для таких прогрессивных движений, как Ренессанс и Первая французская революция, если бы в ее культурном наследии действительно не содержалось огромного идеологического богатства, если бы в ней не возникало таких проблем и таких методов решения этих проблем, которые могли представить значительный интерес и быть использованными в позднейшие времена, при ином способе производства, при иных соотношениях классовых сил. По отношению к литературе вполне применимо замечание, которое Энгельс делает по поводу греческой философии: «...в многообразных формах греческой философии имеются в зародыше, в возникновении, почти все позднейшие типы мировоззрения», и это является одной из причин, «в силу которых мы вынуждены будем в философии, как и во многих других областях, возвращаться постоянно к подвигам того маленького народа, универсальная одаренность и деятельность которого обеспечила ему такое место в истории развития человечества, на которое не может претендовать ни один другой народ».

2. ПОНЯТИЕ ОБ АНТИЧНОМ ОБЩЕСТВЕ

Маркс и Энгельс характеризовали античное общество, как общество рабовладельческое; античный способ производства был основан на эксплуатации рабского труда, первой по своему историческому возникновению форме эксплуатации. С возникновением рабства «возникло и первое крупное разделение общества на два класса — господ и рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых». Рабовладельческому обществу не предшествует никакая другая форма классового общества; оно развивается непосредственно в процессе распада доклассового, родового общества. Рабство «сделалось господствующей формой производства у всех народов, переросших старый общинный быт, и послужило в заключение главной причиной их распадения».

Основой производственных отношений при рабовладельческом способе производства является, согласно определению Сталина:

«...собственность рабовладельца на средства производства, а также на работника производства — раба, которого может рабовладелец продать, купить, убить, как скотину».

Сталин отчетливо показывает, что переход от первобытно-общинного строя к рабовладельческому был вызван развитием производительных сил «Такие производственные отношения в основном соответствуют состоянию производительных сил в этот период.. Вместо каменных орудий теперь люди имели в своем распоряжении металлические орудия, вместо нищенского и примитивного охотничьего хозяйства, не знавшего ни скотоводства, ни земледелия, появились скотоводство, земледелие, ремесла, разделение труда между этими отраслями производства, появилась возможность обмена продуктов между отдельными лицами и обществами, возможность накопления богатства в руках немногих, действительное накопление средств производства в руках меньшинства, возможность подчинения большинства меньшинством и превращения членов большинства в рабов».

Как указывает Энгельс, рабство на первых ступенях своего развития представляет собой прогрессивную форму разделения труда.

«... пока человеческий труд был так мало производителен, что доставлял лишь небольшой излишек сверх безусловно необходимых человеку средств существования, увеличение производительных сил расширение торговли развитие государства и права, начало искусств и наук были возможны не иначе, как при усиленном разделении труда, в основу которого должно было лечь великое разделение труда между массами, поглощенными простой физической работой, и немногими привилегированными, управлявшими трудом, занимавшимися торговлей, государственными делами, а также искусствами и науками. Простейшей, естественно выросшей формой такого разделения труда было именно рабство».

«Только рабство создало возможность более широкого разделения труда между земледелием и промышленностью и, благодаря ему, расцвета древнегреческого мира. Без рабства не было бы греческого государства, греческого искусства и науки, без рабства не было бы и Рима. А без основания, заложенного Грецией и Римом, не было бы также и современной Европы. В этом смысле мы имеем право оказать, что без античного рабства не было бы и современного социализма».

Однако прогрессивная роль рабства ограничивается первыми ступенями его развития, когда оно, разлагая первобытно-общинный строй, способствует более широкому разделению труда. Овладев производством, рабство становится помехой для его дальнейшего развития, создает технический застой и презрение к труду среди свободного населения. «Наиболее цветущую пору существования» античного общества составляет тот период, когда «первоначальная восточная общинная собственность уже разложилась, а рабство еще не успело овладеть производством) в сколько-нибудь значительной степени», когда экономической основой античного общества было «как мелкое крестьянское хозяйство, так и независимое ремесленное производство».

Античное, греческое и римское общество прошло через все этапы развития рабовладельческого способа производства. История Греции и Рима показывает нам и становление рабовладельческого строя, и его рост, и его упадок, и переход от рабовладельческого строя к строю феодальному. Вместе с тем античное общество имеет свои специфические особенности, отличающие его от других рабовладельческих обществ, например восточных.

Основу специфики античного развития Маркс усматривал в особенностях античной формы собственности. Исторической предпосылкой античной частной земельной собственности является концентрированная в городе община, связанная племенным родством или представляющая собой объединение племен. Базисом ее служит город, «как уже созданное место поселения (центр) земледельцев (земельных собственников). Пашня является здесь территорией города» («Формы», стр. 11). «История классической древности — это история городов, но история городов, основанных на земельной собственности и земледелии» (стр. 15). На своей территории община допускает частную собственность только у своих членов, но старается предоставить ее всем своим членам. Так, в Риме «частный земельный собственник является таковым только как римлянин, но как римлянин он обязательно — частный земельный собственник» (стр. 13). «Община (как государство), с одной стороны, есть взаимное отношение между этими свободными и равными частными собственниками, их объединение против внешнего мира; в то же время она их гарантия» (стр. 12). Частная земельная собственность, таким образом, опосредствована государственной (стр. 16). В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс характеризуют «античную общинную и государственную собственность» как «совместную частную собственность активных граждан государства, вынужденных перед лицом рабов сохранять эту естественно возникшую форму ассоциации» («Немецкая идеология», стр. 12). Это отношение между индивидом и общиной является основой античного общества, но в дальнейшем развитие рабства и концентрация землевладения разрушают эту основу. «...все основывающееся на этом фундаменте строение общества, а вместе с ним и власть народа приходят в упадок в той же мере, в какой развивается преимущественно недвижимая частная собственность» (там же, стр. 12 — 13).

Особенности «античной формы собственности» чрезвычайно важны для уяснения структуры античного общества, его идеологии и законов его движения.

Государственным выражением античной собственности служит полис, «государство-город», община свободных граждан, которая, вырастая из родового общества, в принципе сохраняет «естественный» характер племенного объединения, основанного на предполагаемом кровном родстве. В развитом античном обществе рабами были только иноземцы, и коллектив «граждан» является вместе с тем племенем, «народом». В силу этого своеобразия государственной формы античный полис и организационно и идеологически воспроизводит многие черты предшествовавшего ему родового строя. Сохраняя «естественно возникшую форму ассоциации», полис никогда не мог отказаться от скрепляющего эту ассоциацию религиозно-мифологического освящения, «..."истинной религией" древних был культ их собственной "национальности", их "государства"». Подобно роду, каждый полис имеет свое божество, культ которого справляется у «общего очага» и является обязательным для всех граждан; подобно роду полис требует почитания предков, в особенности тех, которые считаются «основателями» или «благодетелями» полиса, «героев». Чужестранец политических прав в общине не имеет; гражданин полиса, переступая на чужую территорию, становится бесправным. Основными эксплуатируемыми группами в античной общине являлись рабы и неграждане. Однако на фоне этого основного антагонизма развертывалась очень интенсивная борьба внутри «граждан». Ибо тот же рабовладельческий строй, который создавал полис как организацию «граждан», противостоящую рабам и негражданам, приводил в процессе развития рабского производства к росту недвижимой частной собственности и товарных отношений, к накоплению противоречий между отдельными группами граждан, наконец к разорению мелких собственников, живой силы полиса. Этот процесс, протекавший в обостренных формах политической и идеологической борьбы, имел своим результатом разложение полиса и переход к военной монархии, которая стала типичной государственной формой античного общества периода упадка.

В античных условиях «немыслимо свободное и полное развитие ни индивида, ни общества, так как такое развитие находится в противоречии с первоначальным отношением (между индивидом) и обществом» («Формы», стр. 18). Античный индивид ограничен рамками своих отношений к полису, но в этих ограниченных рамках он получает широкие возможности для выявления своих творческих дарований, будучи поставлен «в такие условия для добывания жизненных средств, чтобы целью его было не стяжание, а самостоятельное обеспечение своего существования, воспроизводство себя как члена общины» (там же, стр. 13). В античном воззрении человек «всегда выступает как цель производства», в отличие от буржуазного мира, «где производство выступает как цель человека, а богатство как цель производства» (стр. 18 — 19). Создание идеала человека, хотя еще в ограниченной, статической форме; является всемирно-исторической заслугой античной мысли и античного художественного творчества. Античная личность освободилась от общинно-родовых связей, сковывавших ее развитие в доклассовом обществе, но в период расцвета полиса эта возросшая самостоятельность личности не переходила в обособление, в отрыв от коллектива. Тесная связь личности, достигшей известной самостоятельности, с общественным целым составляет одну из важнейших предпосылок античного художественного творчества периода расцвета.

Античное художественное творчество никогда не порывало со своими народными, фольклорными истоками. Образы и сюжеты мифа и обрядовых игр, драматические и словесные фольклорные формы продолжают играть огромную роль в античной литературе на всех этапах ее развития. «Предпосылкою греческого искусства, — пишет Маркс, — является греческая мифология, т. е. природа и общественные формы, уже переработанные бессознательно-художественным образом в народной фантазии. Это его материал». Новые проблемы, возникающие в процессе развития античного мира, переосмысляют этот материал, сообщают ему новое содержание, но преодоление мифологического материала и фольклорных форм остается невозможным для общества, основанного на «античной общинной и государственной собственности». Сохранение фольклорных форм придает античной литературе известную консервативность, облегчая вместе с тем преемственность выучки и мастерства, с другой стороны, интенсивность классовой борьбы, многообразно развертывавшейся на различных этапах истории античного общества, предохраняла эти формы от окостенения и давала возможность развивать в их пределах значительную гибкость и разнообразие.

3. ИСТОЧНИКИ ИЗУЧЕНИЯ АНТИЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Основным источником для изучения античной литературы являются, конечно, самые памятники, т. е. литературные произведения греческих и римских писателей, поскольку они сохранились и дошли до нашего времени. Сохранилось, однако, далеко не все, а то, что дошло, далеко не всегда дошло в полном виде. Известно очень большое количество имен античных авторов, от которых мы не имеем ни одной строчки; но и от тех авторов, произведения которых сохранились, в большинстве случаев дошло не все Так, из многочисленных известных по имени поэтов греческой трагедии цельные произведения дошли только от трех наиболее выдающихся — Эсхила, Софокла и Эврипида, при этом из 90 пьес Эсхила сохранилось полностью 7, из 120 драм Софокла — тоже 7, из 92 произведений Эврипида — 19, в том числе одна пьеса, по всей вероятности, ему не принадлежащая. Многовековая литературная продукция античности была очень велика, и произведения, дошедшие до нас в цельном виде, составляют количественно ничтожную ее часть.

В том, что одни произведения античной литературы сохранились, а другие погибли, есть известный элемент случайности; но не случай играл здесь решающую роль. В основной своей массе состав дошедших до нас памятников является результатом последовательного отбора, производившегося и в самой античности и в начале Средних веков рядом поколений, которые сохраняли из литературного наследия прошлого лишь то, что продолжало вызывать к себе интерес. Лежать века «под спудом» античная книга не могла уже в силу физико-химических свойств того материала, который в греко-римской древности употреблялся для литературных записей. Основным писчим материалом служил, начиная с VII в до н. э., египетский папирус, тростниковое растение, из волокна которого изготовлялись листы и широкие полосы, свертывавшиеся затем в виде свитка; папирусные листы, способные тысячелетиями сохраняться в сухом климате Египта, сравнительно быстро измочаливаются в климатических условиях Европы Ко II — I вв. до н. э. с папирусом стал конкурировать пергамен из животной кожи, но пергаменная книга (так называемый «кодекс», привычной нам книжной формы) вытеснила папирусный свиток лишь в эпоху перехода к Средним векам Античный текст, записанный на папирусе, мог сохраняться лишь в том случае, если его время от времени переписывали. Произведения, терявшие интерес для потомства, неизбежно погибали. Количество утерянного возрастало с веками, особенно в связи с резким понижением культурного уровня в период гибели античного общества. Между тем, именно эта эпоха, когда папирусные свитки переписывались на более долговечный в европейских условиях пергамен, имела решающее значение для дальнейшего сохранения памятников античной литературы. Античные тексты, уцелевшие в первые столетия средневековья, в подавляющем большинстве случаев дошли и до нас, так как с IX в. н. э. интерес к ним стал возрастать.

В отношении художественной литературы отбор, произведенный поздней античностью, исходил преимущественно из потребностей школы, обучавшей литературному языку и стилистическому искусству. В эпоху распада рабовладельческого общества литературный язык господствующего класса резко отличался от живого языка народных масс, и литературному языку надо было учиться на старинных памятниках, греческих в восточной половине римской империи, латинских — в западной. Школа в своих целях отбирала наиболее выдающихся писателей прошлого и сохраняла их творчество, но обычно не в виде полного собрания сочинений, а только отдельные произведения, образцы. При этом отборе классиков литературы отдельные отрасли и даже целые эпохи могли выпадать из сферы школьных интересов, и это обстоятельство сильно отразилось на составе дошедших до нас памятников. Особенно пострадали греческая лирика, литература эллинистического периода и ранняя римская литература. В целом, однако, тенденция отбора была направлена к сохранению наиболее ценного в качественном отношении материала.

Кроме этой основной массы памятников, переписывавшихся в Средние века, имеются и литературные тексты, дошедшие непосредственно от античности. В песках южного Египта обнаружено, особенно за последние 50 лет, большое количество кусков папируса, относящихся к эллинистической и римской эпохе; в большинстве случаев — это документы, письма и т. п., но некоторые содержат литературный материал. И хотя среди этих папирусов очень мало свитков с законченными произведениями, и они обычно представляют собой незначительные лоскутки, находки папирусов с каждым годом обогащают наши сведения об античной литературе, особенно о тех областях ее, которые пострадали от позднеантичного отбора. Приращение материала, доставляемое папирусами, относится почти исключительно к греческим текстам; произведения римской литературы редко попадали на юг Египта.

История античной литературы не может, однако, ограничиться рассмотрением тех произведений, которые дошли полностью; существенное значение имеют и фрагменты («отрывки») несохранившихся памятников. Фрагменты бывают двоякого рода. Это, во-первых, действительные лоскутки, кусочки папируса или пергамена, поврежденные свитки и кодексы, тексты, переписанные в незаконченном виде и т. д. Во-вторых, — и сюда относится огромное большинство наличных в настоящее время фрагментов, — это цитаты из не дошедших до нас произведений, которые имеются в сохранившихся текстах, например в дошедших от античности ученых трактатах, комментариях к классическим произведениям литературы, словарях, хрестоматиях, школьных руководствах. В поздней античности и в начале Средних веков составлялись с разной целью специальные выборки (так наз. эксцерпты) из старинных писателей, и некоторые из произведений этого рода сохранились. Кроме дословных цитат, имеется и ряд пересказов, сокращенных изложений различных литературных памятников. Фрагменты дошли в огромном количестве и от очень многих авторов; благодаря им можно составить представление о литературном облике писателей, произведения которых сами по себе не сохранились, а в иных случаях даже восстановить в общих чертах содержание не дошедших до нас памятников.

Значительную помощь в изучении греческой и римской литературы оказывают те сведения о писателях и об их творчестве, которые дошли до самой античности (так наз. свидетельства, testimonia), как то: биографии писателей, списки их произведений, хронологические данные, критические отзывы, исследования о происхождении и развитии литературных жанров. Пользование этой категорией источников требует, однако, известной осторожности, так как в них зачастую содержатся недостаточно проверенные материалы (например биографические анекдоты), а также собственные, не всегда основательные предположения античных ученых. Большую ценность имеют архивные документы (в форме надписей на камне или мраморе) о времени постановки театральных пьес (так наз. дидаскалии), но таких документов сохранилось немного.

Источниковедческая работа над памятниками античной письменности, их издание и комментирование, исправление и дополнение искаженных переписчиками или поврежденных текстов, собирание и упорядочение фрагментов, разбор подлинности памятников и достоверности свидетельств — все это составляет содержание специальной научной дисциплины — античной (или классической) филологии.