История третья. Так не бывает

Глава 2. Вот и здравствуйте

Небольшие камушки практически разбегались врассыпную, подталкиваемые посланными в полет предшественниками. Выдергивала их из состояния покоя, естественно, я. Настроение было ни к черту и срывать злость на ни в чем не повинных каменюках было единственным выходом. Поскольку шла я по улице, где кричать матом, визжать или биться головой о столб было не только плохим тоном, но и могло послужить прямой дорогой в обезьянник, в лучшем случае.

Даже на невинное пинание камней бабульки у подъезда смотрели с осуждением и ворчали недовольно вслед. Страшно подумать как активно они бы перешли к действиям будь я немного более шумной.

И вывела меня, кстати, одна из таких вот “божьих одуванчиков”. Жизнь социального работника не сахар, скажу я вам. И не только в плане постоянной проверки на выносливость как моральную, так и физическую. Одна зарплата чего стоит.

Я шла и в очередной раз жалела, что всерьез не воспротивилась работе “в полях”.

Помогать обездоленным. Угу. Тоже мне Тимур без команды. Не все нуждающиеся, конечно, обладали мерзким характером.

С утра я успела побывать у Ирины Анатольевны, на редкость приятная женщина, всегда с улыбкой, даже когда нездоровится. Доброе слово приятно и собаке, слышали о таком? Она, видимо, тоже, поскольку именно ее расположение иной раз просто вынуждало выполнять какие-то незначительные поручения совершенно бесплатно. Даже если они не входили в общий перечень услуг.

А вот последний на этот рабочий день визит совершенно стер заряд положительных эмоций, полученных сутра. Женщина придиралась ко всей выполняемой работе, еще и потребовала лишний раз сбегать в магазин, а когда услышала про оплату, разоралась, буквально брызжа слюною во все стороны, что такие "лощеные сучки" — цитирую — "только и могут, что на чужом горе выгоду искать". Это я то "лощеная"..ага. В общем, платить она отказалась, а я не стала в магазин идти. Даже не из принципа, просто таких как она приходилось сразу ограничивать рамками: поступишься — будешь постоянно должна.

В таком прескверном настроении и добралась к дому. Почему-то изнутри обгладывало чувство вины. Каждый раз, когда приходилось отказывать беспомощному в своей старости или болезни человеку, только потому что он не может потратить лишнюю копейку — становилось больно. И за немощную старость человека, всю жизнь отдавшего работе на государство, которое не смогло достойно обеспечить последние годы. И за увечья покалеченных, которые не могли даже покинуть стен квартиры без специальной помощи. Не потому что не хотели, а потому что не было в доме ни пандусов, ни нормального лифта — ничего, чтобы спуститься вниз, во двор, на волю, из душной, изученной вдоль и поперек квартиры.

И я должна была еще и брать у них деньги… Нет, не моя это работа. Не моя! Надо завязывать и искать другую. В конце концов, не зря я заканчивала еще и бухгалтерские курсы, плюс знание английского и русского — в идеале, желание обучаться… Прорвусь.

Подъезд встретил тухлой тишиной, прохладой и гулким эхом шагов. За две недели, прошедшие со времени возвращения из отпуска, я ни разу не видела новых соседей, несколько раз слышала, как хлопнула дверь — и все. Ни друзей-приятелей на новоселье, ни музыки, ни шума ремонта. Единственным признаком обитания в соседней квартире были ежевечерние громкие скандалы.

Слов невозможно разобрать, только голоса. Повышенный, чуть визгливый, со следами слез — женский и тихий, рокочущий — мужской. Это не было похоже на тандем "Господин — саб". Вроде женщина в таком случае не должна была вообще повышать голос, да? А может она таким образом "нарывалась"?

"Хотя, кто их, извращенцев, разберет…" Подумала я и захихикала. Размышления были как раз из области: уж кто бы говорил.

Были и в моей интимной жизни эксперименты в данной области, только вот невольным доминантом оказалась я сама. Без фанатизма. Поэтому мой последний парень от меня и сбежал, так и сказал:

— Извини, Лен, но Госпожа ты никакая. Слишком… — Игорь замялся на миг и продолжил, — мягкая.

И свинтил. Наверное в направлении БДСМ клуба, в поисках "Настоящей владетельницы" его худосочного тела.

А я осталась… Вместе со всем набором игрушек, многие из которых мы когда-то покупали вместе.

Почему-то вспомнилось худощавое, бледное тело бывшего, лежащего на спине на смятых от длительной возни в кровати простынях, с заведенными за голову и связанными руками. С бесстыдно разведенными и согнутыми в коленях ногами. И со стояком, аккуратно перевязанным ленточкой. Губы, красные и припухшие после того, как вылизывал меня, сжаты от напряжения, глаза полуприкрыты и в них вожделение и неприкрытая похоть, немного ожидания и страха. Последнего совсем чуть-чуть, для изюминки.

Пф! Помню, он тогда всерьез испугался за свою задницу. Я уже не в первый раз получала намеки на свою мягкость и на нежелание наказывать тем способом, который более приятен ему. Шлепками, например. Вообще, все, чем принято было бить, любые атрибуты, отсутствовали в нашем игровом наборе. Мне почему-то противно лупить мужика, разве что ладошкой, так и не смогла перебороть в себе это отвращение. Проще зажимы на сосках накрутить или воском… Вот честно.

Так вот, после очередного намека я серьезно разозлилась. Не на то, в чем он меня обвинял, а на то, что и так потакаю в его сексуальных желаниях насколько могу. И прикупила фаллоиммитатор для фистинга. Для влагалища. Моя реакция на эту дубину чуть ли не до колик рассмешила продавца, когда я с полностью офигевшими глазами спросила:

— А это вообще как?

На что получила вполне профессиональный ответ:

— С трудом. Вам может помочь? — Молодой человек стоял на фоне хрен-знает-для-чего-вообще-нужных игрушек. Некоторые даже моя весьма буйная фантазия не осиливала хотя бы мысленно куда-то применить. Разве что вместо бюста какого-нибудь мыслителя на тумбу. А что? Какие времена, такие и “мыслители”.

— Помогите, пожалуй… — Я задумчиво крутила “фигню” в руках. — Мне бы еще смазки и штаны приспустите….

В моих глазах уже зажглось предвкушение, а вот у продавца, наоборот, энтузиазма поубавилось.

— Это Вы что, для мужчины?! — Потрясение в его голосе заставило почувствовать себя отомщенной и за скабрезное предложение, и за наглую ухмылочку.

— Так Вы будете помогать или нет? — Я уже практически наступала на симпатичного, чего уж там, брюнета.

— Извините, но испытание на продавце товара не входит в перечень услуг магазина.

Ага, можно подумать, что испытание товара продавцом на покупателях — входит.

Реакция распаленного до самовозгорания Игоря была еще покруче, чем у продавца. Когда я поднесла почему-то синий силиконовый член к его заднице и слегка ткнула туда, куда он не залезет даже при всем моем желании, глаза несчастного расширились от ужаса и его собственный член благополучно спрятался в густой растительности, как охотник в камыши. Даже глазом не выглядывал, замаскировался полностью.

— Игорь, сегодня так и быть, пощажу. Но еще раз мне скажешь, что я слишком мягкая, буду твою задницу растягивать до тех пор, пока полностью не влезет. И я не шучу.

Игорька хватило еще ровно на две недели.

О том, что мы расстаемся и по какой причине, он объяснил мне по телефону, предварительно собрав и вывезя свои вещи, пока я была на работе.

И три раза повторил, что мягкая, жалка, никакая… Сучонок. Аж повизгивал от радости, что успел сбежать до моего прихода.

Сильно не хотел синего в себя. Я еще долго ржала — именно так — после этого разговора. Неужели и всерьез подумал, что исполню свою угрозу?

Наверное и правда — слишком мягкая.

Воспоминания скрутились и опустились куда-то в район малого таза, расширяясь и заставляя кровь бежать быстрее. Уже несколько месяцев как я сама. Даже в отпуске не расслабилась.

Отсутствие регулярного секса начинало сказываться и на характере, раньше я бы с большим пониманием отнеслась к истерике подопечной.

Пока стояла и рассматривала содержимое ящика, в котором мы с Игорем хранили все свои прибамбасы для укрепления отношений, от двери потянуло сигаретным дымком.

Вот срань!

Терпеть не могу застарелый запах табака, когда он въедается в стены, в мебель, кажется и в сам воздух, который нестерпимо начинает вонять то ли мусорками, то ли бомжами. В общем, на редкость отвратительный запах.

И этот запах в последнее время стал все гуще и гуще заполнять подъезд, проникая и в квартиру.

Кто-то повадился курить на лестничной площадке. Судя по свежему и пока что более-мене терпимому запаху сигаретного дыма, засранец или засранка как раз сейчас обгаживает лестничную площадку.

Ну вот ты и нарвался/нарвалась!

Есть куда выплеснуть и раздражение, и общую неудовлетворенность и злость на этот въедливый, удушающий кошмар некурящего человека.

Как была в трусах и в домашней тунике, едва прикрывающей задницу, выскочила за порог. Вот сейчас… Душа восторженно вопила в ожидании скандала. Я их не любила, но иногда нужно было выплеснуть все накопившиеся эмоции, чтобы потом застыть пустой куклой и еще несколько часов быть в просто шикарно-офигительно-пофигистическом состоянии.

Душа еще не понимая в чем дело, потирала когтистые ручонки, а тело, остановленное сразу среагировавшим на визуальную информацию мозгом, застыло с открытым ртом, не в силах произнести ни звука.

Наверное, надо было для пущего эффекта рассказать, что первой в глаза бросилась подножка коляски с покоившимися на ней искореженными босыми ступнями. Потом слабые без должного мышечного тонуса, длинные ноги, торчащие острыми коленями в разные стороны. Затем колеса за этими коленями, про шорты, обычные светлые, хлопковые, на завязках. Полная противоположность ногам — развитой торс и сильные, мускулистые руки. Одна из которых свисала свободно вдоль коляски, а вторая длинными мощными пальцами держала дымящую вонючую сигарету. Острые скулы, “раскосый” разрез глаз, узкие губы, принимающие в себя сигарету, впалые щеки, которые как раз еще больше втянулись, вбирая в рот дым.

Растрепанные русые волосы до плеч…

Нет, все было не так.

Глаза увидели сразу всю эту картину и тело, реагируя на наглость, с которой молодой человек курил на площадке, на его покалеченный внешний вид, и на вызов и злобу в глазах, застыло.

Такой взгляд я уже видела, к моему большому сожалению, и не раз. Сильный, дерзкий, не сломленный, но ломающий сам себя изнутри. Не смирившийся, но выплескивающий свою злость на окружающих, заставляя страдать, нервничать, мучиться, испытывать чувство вины на ровном месте… И получающий удовольствие от того, что всех вокруг начинает морально корячить и плющить.

Вроде как выскочила поругаться, а теперь не хочется. А он ждет… Сидит в этом своем инвалидном кресле, расслабленный, как хозяин положения, чуть прикрыв веки, выпускает очередной клуб дыма и ухмыляется, шарит по неприкрытому телу взглядом, отвратительно, липко. Ждет, когда взорвусь, выскажу и за вонь в подъезде, и за наглость, и за… да все равно за что. Главное, заставить меня нервничать и упиваться, зная, что все равно ничего не сделаю. Потому что.

Наверное, стоит все-таки поблагодарить некоторых моих подопечных.

— А почему не на балконе? — Старалась взять себя в руки и говорить спокойно.

Под полуопущенными веками проскользнула досада, губы сжались разочарованно.

— Порог высокий. — Рокочущий хриплый голос. Приятный до мурашек. Отвратительный в своей мужской идеальности.

— А почему не сделаете удобным? — Вопрос вырвался вместе с недоумением. Обычно в квартирах с проживающими в них инвалидами старались хоть как-то наладить быт. Как минимум удобство в передвижении.

Глаза молодого человека вспыхнули злобой, он откинул сигарету мне под ноги и, развернувшись, заехал в квартиру. Дверь захлопнулась. Оставив меня в странном состоянии: пограничном между яростью и… недоумением?

Я совершенно не поняла почему он психанул, ничего обидного или неприятного не сказала, просто поинтересовалась. Задала чуть ли не самый невинный из возможных вопросов.

Все еще находясь в некотором разладе сама с собой, подняла окурок и долго смотрела на него. Нестерпимо захотелось прикоснуться губами к той части где фильтр, которой касались его губы, возможно даже язык.

Тьфу, пакость какая! Елена, кажется ты извращенка.

В дом нести окурок почему-то не хотелось, поэтому пришлось спуститься на пролет и выкинуть его в мусоропровод.

Пытаясь выкинуть образ незнакомца… А ведь и правда незнакомца, я даже не удосужилась узнать его имя, сразу накинулась с вопросами. Впрочем, и он не выделился воспитанием, только раздевая глазами, да нахамив… Практически.

Так вот, пытаясь выкинуть образ незнакомца из мыслей, а то он все в них курил и выпускал дым, складывая губы самой сексуальной буквой “о”, которую мне когда-либо приходилось видеть, вернулась в квартиру.

Сосед соседом, а надо было готовить ужин. Занимаясь нарезкой овощей и выкладывая слоями на противень, прислушивалась к звукам за стеной, испытывая отвращение к самой себе и одновременно извращенное возбуждение, сопряженное с любопытством.

В квартире было тихо, потом хлопнула входная дверь и послышался женский голос. Мужской ответил не сразу. И ответил не сразу, а самое странное, что ответил очень громко. Возникла пауза. Затем я услышала звук удара по голой коже и вскрик, шлепки и крики продолжались и продолжались.

Почему-то сегодня это не возбуждало, а доводило до бешенства. Я понимала, что это не любовная игра. Он выплескивает свою злость, этот засранец попросту издевается над своей женщиной. Мерзко. Как же это мерзко. Мерзко. Так и хотелось вцепиться в эти бесстыжие глаза.

Я не выдержала и включила музыку погромче, только бы не слышать звуков, доносящихся из соседней квартиры.

Но все равно прислушивалась. Музыка была громкой, буйной, с привкусом металла и свободы. Она заглушала даже биение крови, разогнанной эмоциями до предела.

Выключила я ее только через пару часов, когда и дальше слушать на такой громкости стало просто неприлично.

За стеной было тихо. И это было замечательно.