История третья. Так не бывает

Глава 24. И снова о Глебе

Когда кофе в чашках благополучно закончился, парень, представленный мне Сашей, как "Никита — человек с золотыми руками и платиновыми мозгами", утроился поспать в смежном с кабинетом помещении, которое и в самом деле оказалась чем-то вроде комнаты отдыха.

Я с удивлением посмотрела, как за темноволосым молчаливым и неулыбчивым молодым мужчиной закрылась дверь.

— Вы что, уже разобрались с письмом? — Поинтересовалась у Саши с некоторым недоверием.

— Давно уже… А вас с Борисом все не было и не было… — Саша с интересом посмотрел на меня. — Чем занимались? На кухне были?

— Не совсем… Борис Максимович зачем-то потащил меня в лабораторию, крови захотел. — Отозвалась с нервным смешком. Почему-то эта часть похода за поздним ужином вызывала внутреннее напряжение.

— Вооот как… — Задумчиво протянул Саша, не сводя с меня тяжелого, несколько хмурого взгляда. Сейчас он, как никогда в последнее время, напоминал того самого Красавчика, знакомого мне по первым встречам. — И?

— Что “и”?

— Он что-то сообщил по поводу результатов?

— Нет, не успел. Тим с Демоном перехватили нас раньше. Что случилось? — Саша сам дал мне возможность перескочить на нужную тему и слезать с нее я не собиралась.

— Когда? — Он потянулся за печенькой, отводя взгляд. Тянул время.

— Не притворяйся дурачком. Пока мы отсутствовали, что случилось?

Саша, уже было потянувший печеньку к себе, тяжело вздохнул и положил ее обратно в тарелку. Правильно, нечего лопать во время серьезного разговора.

— Сначала мы с Ником нашли откуда именно было отправлено сообщение, в том числе и физический адрес. И это точно не адрес недвижимости Белого… У него в том районе вообще ничего не может быть…

— Почему? Он что обо всем перед вами отчитывается? — Со скепсисом приподняла бровь.

— Ты примерно знаешь, чем занимается Глеб? — С очередным вздохом пустился в объяснения Александр.

— Примерно знаю. Очень примерно.

— Так вот, есть негласное правило, в чужих районах не селиться, не иметь бизнеса. Не соваться в общем, на чужую территорию.

— Почти как у животных. — Сравнение более, чем подходило. Да и вел себя порой Глеб…

— Почти… — Многозначительно подтвердил Саша и все-таки взял печенюшку.

— Но ведь можно купить недвижимость на подставное лицо…

Саша расхохотался, и посмотрел на меня, как на неразумное дитя, ляпнувшее нелепицу. Со смесью умиления и веселья.

— Лена, ты даже не представляешь насколько, во-первых, тесен мир, во-вторых, сколько людей готовы продать нужную информацию за энную сумму денег. Надежные люди только в ближайшем окружении, и то не всегда. А если ближайшее окружение начнет внезапно скупать недвижимость или перехватывать бизнес, то это будет выглядеть несколько подозрительно.

— Но агентство Тима и твоя фирма принимают заказы по всему городу… — Я все равно не совсем понимала правила подчинения и географию распределения.

— Это уже другое. Агентство работает с другой стороны закона, с легальной. Как и мой бизнес. Так что тут ни ко мне, ни к Белому, ни к Змею никаких претензий.

— Ты так спокойно рассуждаешь о том, что легально, что нет. Так… — Я не сразу смогла подобрать нужное слово. — Прозаично.

— Это моя жизнь и я ее воспринимаю обыденно.

— Что с Глебом? — Саша еще раз напомнил о том, что собственно я и хотела узнать. А он все никак не желал выдавать нужную информацию.

На несколько мгновений на лице мужчины отобразились внутреннее волнение, досада, паника. Он не хотел говорить. Видимо, считал, что "заговорил", оттягивая время.

— Я еще раз спрашиваю, что с Глебом? Саша, не нервируй меня, сам знаешь, мне нельзя нервничать.

Саша посмотрел на меня опять тяжело, а я даже не дышала, боялась спугнуть принятое им решение, отобразившееся во всей позе: выпрямленной спине, нарочито спокойных руках, сжавшейся челюсти. Наконец, он произнес:

— Она до него добралась.

Инстинктивно, стараясь скинуть нервное напряжение, охватившее меня, вцепилась в обивку дивана.

— Что с ним? — Голос звучал спокойно, но видимое спокойствие давалось тяжело. Так и хотелось встряхнуть Сашу, дать понять, что мне надо знать. Что они мне не безразличны. Никто. Чтобы они не сделали и как бы не поступили. Я могу обижаться, уходить, отрицать, но когда кому-то из них понадобится моя поддержка, я в ней не откажу. Никогда.

— Он напал сначала на своего секретаря, потом на пытавшуюся урезонить его охрану, на кого-то из посетителей. Демону администратор позвонила, попросила приехать срочно, поскольку в клубе из всего управления почему-то оказалась только сестра Глеба и она якобы вызвала психиатричку. Во всяком случае Вера именно так услышала часть разговора по телефону.

Я судорожно выдохнула еще при первых словах и поднесла руку ко рту, стараясь подавить вырывающийся крик.

Я думала, что все это — мое больное воображение, накрутила при психотропы, но в реальности такое не может случиться. Но вот она — реальность. Вылезла во всей свое облезлой красе. Чувство опасности и безысходного отчаяния. Теперь хотелось только одного: чтобы они успели, чтобы приехали раньше.

Неизвестно, кого именно в качестве психиатрички вызвала эта женщина. И найдем ли мы Глеба вообще. Я понимала, что, ни Демон, ни Тим этого так не оставят. Но они тоже люди, и тоже могут опоздать.

— А эта Вера не могла что-то перепутать или солгать?

— Эта Вера — любовница Демона, более того, любит его без памяти практически со времени работы у нас, а это уже почти четыре года. И за что некоторым так везет? — Как-то горько продолжил, что мне стало не по себе. Как ножом провел. Словно ему не хватает того, что сейчас есть в его жизни. Словно… Словно я временная замена чему-то настоящему, что только еще ожидает впереди.

— И давно она его любовница? — Тихо спросила.

— Месяца два… Добилась все-таки своего. Он как-то на других и смотреть перестал. Хотя раньше моногамии никогда не придерживался.

И опять эта кривая ухмылка, знакомая по "тому" Саше… Я никогда не отличалась особым терпением, а сейчас тревога нарастала снежным комом.

И дело было не только в Глебе, в его сестре, в Иринке. Я понимала, каким-то шестым чувством, что “нас” тех “нас”, что уже почти состоялись, как союз, уже нет.

Первым вышел Глеб, вышел вполне осознанно, поверив в ложь близкого человека. Теперь пришло время Саши, он пусть и не специально, на каком-то подсознательном уровне, — отдалялся. Я понимала, видела, как он меняется. Буквально за последние сутки.

Что за мысли бродят в его бесшабашной голове? Почему он приходит именно к тем выводам, какие заставляют отталкивать, отрицать? Я не знала, более того, не понимала. Возможно — это мои заблуждения. Я считала, что он изменился, но яд проник куда глубже и отравил организм так, что не выведешь. И пока я беспечно наслаждалась их обществом, этот яд разъедал моих мужчин. И у каждого свой яд.

“Мои мужчины”… Я впервые так их назвала, дала определение отношениям… Которых уже нет.

— Саша, что тебя беспокоит? Ты за эти сутки изменился… Еще немного и опять начнешь курить в подъезде. — Я криво улыбнулась, пытаясь показать, что это всего лишь шутка. Но все мы знаем: в каждой шутке только доля шутки.

— Все хорошо, вот разберемся с Глебом и будем дальше… Решать поступающие проблемы.

Проблемы? Значит, кроме Глеба у нас есть еще проблемы? А я и не знала, вот неожиданность-то!

Я молча "варилась" в "собственном соку".

Саша молчал, в соседнем помещении равномерно похрапывал Никита.

Звонок раздался внезапно. Он прорезал навязчивую, тяжелую тишину кабинета, заставив встрепенуться меня и почти подпрыгнуть в своем кресле Сашу.

— Тим, слушаю! — Хрипло прокаркал он от долгого молчания в микрофон. — Ждем.

Я с тревогой и вопросом в глазах смотрела на Александра, он с явным облегчением произнес только одно слово:

— Едут.

По расслабившимся мышцам лица и чуть опущенным плечам, поняла, что едут все и все получилось.

— Так это хорошо? Разве нет?

— Смотря в каком состоянии его привезут…

“Охрененно длинный день, он закончится когда-нибудь или нет?” — Глеб Белов сморщился и встал с кресла в своем кабинете, в котором и оказывал сам себе первую медицинскую помощь.

“Кажется еще и с ребрами проблемы”, - он, с трудом продвигаясь, добрался до зеркала в ванной и обработал перекисью разбитую губу и рассеченную бровь. На правой скуле и под левым глазом на глазах растекались под кожей синяки.

“Вот ублюдок, сука, бил в полную силу.” — О том, как может ударить и какие нанести увечья Змей, Глеб знал не понаслышке и прекрасно видел результаты не раз, вот только не на себе. Он вспомнил одну из разборок, что устроили оппоненты в самом становлении клуба.

“Не, — покрутил головой туда-сюда, ощущая тупую боль даже в шее, — не во всю… А то убил бы нафик.”

Он вернулся обратно в кабинет и обвел взглядом перевернутый стол, разбросанные документы, как назло сверху лежал тот самый из-за которого все и началось. Он словно дразнил и насмехался. Глеб зло пнул стопку бумаги и прошел к бару, где открыл мини-холодильник и вытащил запотевшую бутылку водки. Плеснул щедро в стакан и залпом выпил. На голодный желудок повело почти сразу.

Злость на Тима и Лену пропала, уступив место опустошению, он уже не понимал, почему так взъелся на них. Можно же было решить вопрос и по-другому, без этих истерик, орал словно баба.

“Нихера не понимаю…” — Глеб наморщил лоб и потер еще и рукой, словно пытаясь догнать какую-то мысль, но она все равно ускользнула. Подкурив сигарету и сделав несколько затяжек, мужчина затушил наполовину выкуренную сигарету, по-привычке размазав ее по пепельнице, и завалился на диван тут же в кабинете. В голове крутились воспоминания о том, как они познакомились с Тимом и его другом с дикими для того времени сексуальными предпочтениями, в больнице, где он, Белов, едва выжил. О Саше, который пришел к Тиму в контору за помощью, а нашел не только решение проблемы, но и друзей.

“Кажется, я все-таки хреновый друг… Что стало с Красавчиком, со Змеем, со мной? Когда “мы” начали разваливаться? Когда связались с одной и той же бабой? Нет… Раньше, гораздо раньше… Когда Сашка попал в аварию и никто не из остальных не пожелал протягивать руку помощи или когда Тим практически перестал появляться в клубе. А он, Белов, стал превращаться в зверообразное подобие самого себя. Люди часто разбегаются, — подумал, словно пытаясь убедить себя. Только убеждал в том, чего на самом деле не существует. — Разбегаются… Да только они не сами пришли к этому, словно получили импульс извне.”

Усталость накатывала волнами. Мысли цеплялись одна за другую и сбивались в нечитаемый комок.

“Как же я заебался, ну ее нахрен на сегодня эту работу, этот клуб, и этих кретинов, свалить бы куда-нибудь на острова: море, песочек, рыбки… И голая Ленка… Зря я так с Ленкой…”

С этими мыслями Глеб Белов провалился в тревожный сон. И продлился он практически до самого вечера.

— Глеб! Глеб! Вставай! Ты весь день проспал что ли, соня? — Звонкий голосок сестры вырвал из моторошного сна. В нем Глеб видел, как его друзей то и дело душит огромная черная змея, а он стоит, как парализованный, смотрит, но ничего не делает, чтобы спасти. Последнее, что он увидел, перед тем, как проснуться, были умоляющие серо-зеленые глаза Красавчика. Его образ, тянущий в его, Глеба, направлении руки, до сих пор стоял перед глазами, словно впечатался в мозг. И как бы Глеб не пытался от него отрешиться — не уходил.

— Давай, вставай, клуб уже открылся, я скоро уборщицу пришлю и Рому.

— А Рому зачем? — Глеб все-таки проморгавшись, смотрел за тем, как Аня ставит на широкий подоконник поднос и разливает по чашкам крепкий чай. На подносе еще стояло блюдо с горячими бутербродами и мужчина почувствовал, как желудок сводит спазмом, а во рту сбегается слюна. Весь день ничего не ел, как ни сестра с разоблачениями, так Змей и Демон с вывертами.

Кстати…

— Мусь, а откуда у тебя эти документы? — И он кивнул в сторону листов, все еще валяющихся на полу. Глеб, напряженно следивший за женщиной заметил, как она довольно ощутимо вздрогнула и затем плечи ее напряглись. Ему очень хотелось посмотреть дрожали или нет ее руки от волнения, но она стояла к нему спиной и размешивала в чашках сахар.

Когда повернулась, выглядела расслабленной, как обычно, да только вот Глеб уже почувствовал, что в сердце засела тупая игла. И он искренне надеялся, что сестра не даст продвинуться острому куску металла еще дальше, а то и вовсе вытащит.

Он внимательно продолжал наблюдать, стараясь не выдавать ни нервозности, ни подозрений.

Звонко клацнула чайная ложечка о блюдце и Глеб осторожно попробовал излишне сладкий чай. Именно такой, как он любит, второй за сегодня, и все его каллории в течение дня. Хорошо, что с Аня тоже утром чай с печеньем принесла, такая забота была приятна. Обычно у него весь день занят клубом, боями, встречами, а вечера теперь вообще… Глеб постарался переключиться на текущее, поскольку рядом с одной иголкой вонзилась вторая, острее и глубже, и боль от нее в разы сильнее. Сестра тоже занята своими… И только тут Глеб поймал себя на мысли, что даже не представляет чем занята обычно Муся. Раньше он считал, что это чисто женские дела и администрирование клуба. Но дела администратора она давно переложила на своего секретаря — Веру и, кажется, даже не замечала, что та неровно дышит к Демону. И предана ему в первую очередь. Глеб уже с пол года собирался поднять эту тему, но случая не представлялось. А теперь. стоит ли? Не окажется ли Вера потом не только на улице, но и с переломанными конечностями?

Он все еще не мог поверить, что в откровениях Змея и в предупреждении Демона есть хоть доля правды. Даже от доли многое в его жизни просто теряет смысл. Львиная доля.

Глеб продолжал наблюдать за тем, как сестра неспешно, мелкими глоточками, изящно пьет свой чай, даже не собираясь, кажется, отвечать на его вопросы.

Внутри заворочалась знакомая злость.

— Аня, — она опять вздрогнула, Глеб обращался к ней по имени только когда начинал терять терпение. — Зачем ты позвала Рому?

— А, ты об этом? — Кажется, даже вздохнула с облегчением, практически незаметно, но он, знающий ее считай, с пеленок, прекрасно видел малейшие оттенки проявления эмоций. Почему он раньше не замечал проскальзывающей лжи и фальши? "Очень просто, тут же ответил сам себе, раньше никто так откровенно не пытался его ткнуть в поведение собственной сестры и не задавал неприятных и щекотливых вопросов, держались немного осторонь, отрешаясь от внутрисемейных отношений, в которые их не приглашали. Пока отношения их семьи из двух человек не стали так пагубно влиять на окружающих."

— Так ты же сам говорил, что хочешь с Майским по поводу Любецкого договориться и планировал заранее спланировать сумму выкупа. Ты вроде с Романом всегда на сделки ездишь, нет? — И снова легкая недосказанность, приклеенная к красивому холеному лицу улыбка. Она точно знала, что с Тимом они разругались. И даже не пыталась скрыть. Ведь чаще всего он передвигается по городу именно в сопровождении Тима.

Внезапно Глебу стало тошно. Он никогда не ценил женщин. Нет, никогда — это слишком громко. Он перестал их ценить, едва перерос подростковую влюбленность с никому не нужными соплями, цветочным антуражем и меркантильностью противоположного пола. Девушкам оказался не интересен мальчик и потом уже юноша Глеб Белов — воспитанник детского дома, без гроша за душой и без особых перспектив в будущем.

Но им стал интересен мужчина Глеб Белов — владелец крупного бизнеса. Мужчина, чья личность окутана множеством слухов, сплетен и жестких, иной раз омерзительных, подробностей. Жестокий, жесткий, циничный. Эдакий плохиш с замашками диктатора.

Только вот они к этому времени уже не были ему нужны. Только для удовлетворения естественных потребностей тела. Даже далеко не всех целовал, брезговал, брал свое, не давая ничего взамен. Да что там давать: им и нужны были деньги, украшения, поездки, знакомства, связи. Именно это они и получала. Это было правильно, хорошо, с точки зрения рыночных отношений.

И только сестра всегда оставалась надежным тылом, его светлой звездочкой, женщиной, к чьим ногам он был готов бросить весь мир и, не задумываясь, свою жизнь. Да любую жизнь, которую смог бы взять.

Только был ли этот тыл надежным? Когда у нее появились собственные зубки? И так ли она была невинна душой, как считал он.

— И правда, — Глеб провел рукой по глазам, снимая опять появившееся видение красавчика, обвитого толстыми блестящими змеиными кольцами. — Спасибо. Только ситуация изменилась.

Глеб врал. Играл Ва-банк. И, как никогда, хотел проиграть.

На приятном личике сестры промелькнула тень:

— Что значит изменилась? — Тонкие пальчики с силой сжали чашку так, что самые их кончики, около ногтей, побелели.

— Переиграли. Любецкого будет выставлять сам Майский против моего Петрова в среду.

— Петрова?! А разве он готов для боя? После травмы то? — С искренним удивлением поинтересовалась Анна.

Глеб почувствовал, что толстая тупая игла продвинулась еще на долю миллиметра. Как он раньше не замечал, что Анна и правда интересуется боями? Интересно, что еще знает его сестра?

— И кто еще знает о перестановке? — Глаза Анны чуть прищурены, словно просчитывает варианты, взгляд сосредоточен не столько на окружающем, сколько на внутренних мыслях.

— Только Тим… — Глеб удрученно покачал головой и со всей дури пнул и без того перевернутый стол. Бля, после сегодняшнего… Как бы не подставил.

Анна быстро опустила глаза, но Глеб успел заметить мелькнувшее в них торжество.

— А с Леной этой что думаешь делать, после… Всего? — Осторожно поинтересовалась сестрица, делая чуть хмурый и сочувствующий вид.

Глеб чувствовал, что ярость в нем, было успокоившаяся, начинает разрастаться с новой силой.

— А что делают со шлюхами? Будет мальчиков обслуживать в закрытом борделе. — Анна кивнула, то ли одобрительно, то ли собственным мыслям.

— Я вообще не понимаю, что ты в этой нищей святоше нашел? Она совершенно не тот тип женщин, которых ты предпочитаешь. Не ухожена, без лоска, без умения подать себя…

“Она естественна, эмоциональна, горда, добра и у нее чертовски шикарная задница. И мой член она брала в рот, потому что так хотела, а не потому что потом потребует за это себе очередное украшение или шмотку. И это охуеть как приятно, когда тебя просто хотят…”

А Анна все говорила и говорила, ее слова превратились в один неразбираемый поток, от навязчивости которого Глеб все больше зверел.

— Заткнись, пожалуйста. — Не выдержав, рявкнул он.

Глеб никогда не позволял себе таким тоном и в грубых выражениях обращаться к сестре. И Анне бы обидеться, но вместо этого он чуть злорадно ухмыльнулась и пошла звать Романа и уборщицу. Уборщица будет свидетелем номер один, а дальше — чем больше народа, тем лучше.

Сегодня доза превышена более, чем в разы, если судить по мышам — Глеб скоро начнет исходить пеной… А там и до мальчиков в синей униформе недалеко.

И на этот раз никакого Тима с его ментами, никакого педика-Борьки с его медицинскими лабораториями… Глеба уберут по-тихому, быстро и без суеты. А там и за всеми остальными придут. Она обязательно найдет способ рассорить, разъеденить и уничтожить всех по-отдельности.

А Глеб… Глеба надо сейчас спровоцировать. И та информация о бое в среду, что она сегодня получила от него же самого, очень даже поможет вызвать срыв. На фоне всех закидонов Глеба в последние месяцы — никто не удивится. О, она на этот раз была невероятно изворотлива. Не любил бы Глеб такой сладкий чай…

И по коридору разнесся веселый, до дрожи, до морозных мурашек по коже, безумный женский смех.