Избранная пламенем

Глава 46

В подземелье гномов царила совершенно иная жизнь. Мы будто вырваны из той череды событий, что накрывала нас шаг за шагом на поверхности. Хмельные напитки кружили голову, вкусная еда дарила гастрономический фейерверк, а весёлая музыка стирала мысли о проблемах. Гномье гостеприимство увлекло нас настолько, что Гелиодор в какой-то момент запел, взобравшись на стол. Братья-месяцы были увлечены разговорами с Июлем, который обожал вино и не давал пустеть братским кубкам.

Я же… наслаждалась обществом Октября. И честно, мне нравилось это ощущение, в котором мы все сегодня оказались. Может быть это эгоистично, желать продолжения пьянящего наслаждения, этой беззаботности и веселья, пока целый мир ждёт нашего возвращения с кристаллами? В этом месте мы будто получили исцеление от проблем. Все были веселы и счастливы. Но, всё же, внутренне меня не отпускала тяжесть, она всплывала на поверхность, как буй в море, а затем падала на дно тяжёлым грузом.

— Я чувствую твою печаль. Что случилось? — спросил Октябрь, когда мы отдыхали после весёлых танцев на пышных расшитых узорами подушках.

— Я не знаю, — честно призналась ему, ведь сама не понимала, отчего так изменилось настроение. — Просто я будто не хочу идти дальше. То есть хочу, ведь мы пришли сюда не за весельем. Но, как же правильно сказать… — я закусила нижнюю губу, пытаясь подобрать правильные слова.

Он нахмурился и немного отстранился, будто пытался прочитать мои мысли.

— Знаешь, мы ведь забылись. Это приятно, но не правильно. Я чувствую, как внутри что-то скребёт, но при этом игнорирую это ощущение. Даже не совсем я его игнорирую, оно как-то само получается, и от этого я мучаюсь. Я думаю о том, получится ли у нас получить ответы? Поможет ли нам этот кот с чудесного острова, вернём ли мы Сириуса, сможем ли расколдовать Гелиодора? А кристаллы, их поиски ещё не окончены, а мы тут веселимся. Имеем ли мы право? Мне стыдно, что я хочу проводить больше времени с тобой, чем исполнить свой долг. У меня так много вопросов и так мало ответов. Я потерялась, Октябрь. Понимаешь? — как на духу рассказала всё, что лежало тяжким грузом на душе, но вдруг получилось облечь в слова.

— Почти, — ответил он, ласково заправив прядь моих волос за ухо. — Ты сложная, и мне нужно больше опыта, чтобы понять тебя. Но, должен убедить тебя, что всё задуманное исполнится, если этому суждено произойти. Я… хотел, но не сказал и вот сейчас самый подходящий момент для этого, — он сделал паузу, внимательно глядя мне в глаза. — Время, она всё знает, и когда я задал ей вопрос в первый день твоего присутствия в нашем мире, она ясно дала понять, что всё зависит только от тебя и твоих решений. Я сразу не понял, а потом осознал, как это работает. Я наблюдал за тобой, и каждый раз, твоё искреннее желание, побеждало обстоятельства. Даже если они казались невозможными и неразрешимыми. Ты здесь, чтобы научить нас. Ты самый большой урок за всё время, что мы существуем, даже если тебе кажется что это не так. Как говорил Гелиодор, случайности не случайны, всё имеет смысл. А что такое смысл? Это искренность, к которой мы должны прийти, а ты её воплощение. Понимаешь?

— Не очень, — честно призналась я, хотя внутренний отклик на его слова был колоссальный. Кристалл в груди словно отозвался теплом.

— Вселенная говорит только с тобой. Не со мной, не с матерями, ни с кем… мы глухи к её словам и воспринимаем только знаки. Это пророчества, на которых помешался наш мир. Но, я помню её голос и мечтаю услышать его вновь. Время читает знаки, видит всё и везде, но не всегда рассказывает об этом. Она свободна в своих решениях. Её мудрая строгость сводила с ума матерей, ведь после исчезновения Феникса, они не знали что делать. Они обращались к ней раз за разом за советом, но получали один ответ, что это урок и они должны сами всё увидеть, почувствовать и понять. Это жутко злило их, наш мир оброс правилами, которые многие жители не желали принимать. А потом, появилась ты, — его глаза засветились теплом.

— А как же Гелиодор? Разве он не слышит её? — искренне удивилась я.

— Гелиодор для всех большая загадка. Он не зависим от правил, и подозреваю, что слышит. По какой-то причине не лишён этого дара, как все мы. Это очень бесило матерей, ведь он им не подвластен, и приказать говорить они ему не могли. И то, что с ним происходит сейчас, должно быть его личный урок. Я верю, что мы найдём ответы и сделаем всё так, как должно быть.

— Получается, что всё зависит от голоса в моей голове? — с долей ужаса спросила я, осознавая весь груз ответственности.

— Скорее да, чем нет. Но больше от тебя самой. Если ты чувствуешь, что пора поблагодарить гномов за гостеприимство и отправиться в путь, только скажи, я сообщу братьям, и мы начнём готовиться. Ты просто ещё не осознала, что ряд событий складывается так, как это задумано Всевидящей матерью, но при этом сохраняется свобода воли. Решение, каким путем мы придём к цели, остаётся за нами.

Он выставил руку ладонью вверх и над ней появился парящий осенний лист желто-красного цвета. Он плавно кружился и выглядел совершенно, как экспонат в музее.

— Смотри, я могу направить в нужную мне точку этот листочек, но… его танец на пути к цели я не заказываю. Он сам решает, как ему двигаться, — сказал Октябрь, и подул на ладонь.

Яркий осенний листочек взмыл в воздухе и закружился, завертелся. Он действительно совершал свой личный танец. Затем Октябрь выпустил ещё листьев для сравнения, что отличались в исполнении танца. Одни летели, исполняя круговые движения, другие вертелись вокруг себя, как балерины. Я завороженно наблюдала за их движениями, в которых читался выбор. Это так странно и просто сейчас осознать, что в каждой пылинке заложен смысл и право выбора.

— Они танцуют, как хотят, но попадают точно в цель, где им суждено было быть. Во всех мирах действует этот закон, но не все помнят о нём. Я и сам понял это недавно, поэтому не суди строго, — тепло улыбнулся он. — Как бы таким ни было, каждый наш шаг, это своеобразный танец, следы которого, оставляют узор, из которого состоит масштабная картина, неподвластная нашему взору. Её можно только ощутить.

— Спасибо тебе, — прошептала я, растрогавшись его словами. Мне стало легче на душе, и появилась ясность. Внутренние тросы, что тяготили сердце, ослабились.

Октябрь обнял меня и поцеловал в макушку, гладя по волосам.

— Эй, кто это тут листвой забавляется? — раздалось недовольное ворчание.

Перед нами стояла женщина гном, уперев руки в бока, и сурово взирала на нас.

— Ох, прошу прощения, — спохватилась я.

— Да я пошутила! — рассмеялась гномиха, всплеснув руками. — Всё нормально, просто это был предлог, чтобы поговорить с вами. А то, вы милуетесь, как-то неудобно вас отвлекать. Ну, а теперь можно и поговорить, — довольно потерев руки, она уселась между нами, чем вызвала удивление.

— Это, чтобы вы не отвлекались друг на друга, — она важно выставила указательный палец вверх. — Разговор важный предстоит, ведь я знаю, зачем вы сюда пришли. Да и этот красавчик в курсе, что Мировой Змей, это ни какой-то там червяк, которого можно тревожить без особого повода. Меня зовут Айталлири, для друзей просто Талли. Я верховная жрица огненных гномов игмеральдских земель.

— Простите, вы сказали огненных? — поинтересовалась я, ведь не знала, что бывают ещё какие-то определенные особенности у этой расы.

— О да, моя дорогая! И мы самые сильные, творческие и мудрые, представители подземных жителей. Я, конечно, не буду вам в красках расписывать все достоинства, но скажу проще, что честь удостоиться звания хранителей сна Мирового Змея выпала именно нам, а не ледяным или каменным гномам, — с великим воодушевлением ответила она.

— Простите, а кто вам назначил на такой ответственный пост? — как можно вежливее поинтересовалась я.

— Сам Змей! После исчезновения Феникса, он призвал все три расы и уснул. Ледяные гномы следят за хвостом, каменные за телом, а мы охраняем самое важное — голову Мирового Змея, — она вновь важно выставила палец вверх. — Потому что только мы лучше всех понимаем его язык, потому что мы самые мудрые! — она важно выпятила грудь вперёд и подмигнула густыми бровями.

— Это большая ответственность, — согласилась я.

— Ещё какая! Поэтому, я должна сообщить вам правила и объяснить нюансы путешествия, дабы исключить неприятные последствия. Змей спит уже больше тысячи лет, и сейчас его фаза сна самая интересная. Лишать его сновидений, плохая идея, но я объясню ему всю важность такого предприятия. Он сам поручил нашим предкам будить его в случае крайней необходимости. В заветах огненных жрецов сказано, что лучше всего для этого подойдёт песнь кристалла. Того самого, с Мирового древа. Если он услышит его, то пробуждение должно пройти без жертв. Он у вас с собой? Я слышала, что вы нашли его.

— Хм… а вы ещё ни разу не будили его?

— Ты что?! — она всплеснула руками. — Это риск! Я же говорю, мы хранители, а не будители. Поэтому и спрашиваю, есть ли кристалл с собой?

Почему-то мне показались подозрительными её расспросы, и я многозначительно посмотрела на Октября. В его глазах читалось такое же подозрение. Неужто она агент Орголиуса? Так выведывает информацию о кристалле.

— А, где можно посмотреть на заветы огненных жрецов? — задала наводящий вопрос, и у гномихи брови поползли на лоб от возмущения.

— Посмотреть?! Это могут делать только посвященные, рождённые огнём гномы. Заветы предков священны и не для чужих глаз! — её аж затрясло.

— Гм… а есть ли другие варианты пробуждения Змея? — нарочито задумчиво спросила я.

— То есть, это всё слухи про кристалл, да? Вы его не нашли, — опустив голову, сказала гномиха Талли. — Эх, а разговоров-то было.

Она явно была расстроена, но тут же приняла серьёзный вид.

— Есть. Мне нужно посоветоваться с братом. Вы пока готовьтесь морально к встрече с Мировым Змеем. Я скоро вернусь к вам, — сказала она и ушла, оставив нас в недоумении.

— Что думаешь? — спросила Октября, что провожал подозрительным взглядом гномиху.

— Ты всё сделала правильно, что не сказала ей. Нужно быть на чеку, хватит нам истории с Эйфирией. Нужно всем сообщить свои подозрения, вдруг это ловушка, — достаточно серьезно ответил Октябрь, и взяв меня за руку, повёл к веселящимся братьям.

Те сразу смекнули, что к чему, и мгновенно посерьёзнели. Исгерфер заметил это, и без лишних колебаний задал вопрос, мол, в чем дело? На его лице читалось искренне непонимание ситуации, когда братья высказали свои сомнения, требуя доказать непричастность к связям с Орголиусом, как это было в случае с Эйфирией.

Было видно, что Исгерфер внутренне ломается. Между желанием выгнать нас из гордости и попытаться объясниться, ведь ситуация не рядовая. Музыка стихла, веселье улетело, и в зал вернулась Талли со спутником. Видимо со своим братом. Исгерфер сверлил её внимательным взглядом ярких карих глаз.

— Айталлири! Живо объясни всем нам, присутствующим в этом зале, цель своих вопросов о Кристаллах Вселенной! Ты породила смуту своими действиями, недоверие гостей к нам и клеймо обманщиков и предателей! — его голос громом разлетелся по залу, что стало не по себе. Его глаза вспыхнули яростным огнём, а руки сжались в кулаки.

— Я… — жрица растерянно расставила руки в стороны, будто показывая, что у неё ничего нет. В глазах читалось искреннее непонимание ситуации. — Почему вы так говорите, повелитель? Я пытаюсь помочь светочу и ни в коем случае не собиралась накликать на наш род позор.

И она перевела взгляд на меня, ища ответа. А мне стало не по себе. Может быть, мы ошиблись? Но, Октябрь сжал мою руку в своей ладони, без слов покачав головой, ожидая ответа от жрицы. Все присутствующие внимательно смотрели на неё.

— Разрешите мне показать, и всё встанет на свои места, — гордо подняв подбородок, сказала она, и Исгерфер молча кивнул в знак разрешения.

Он позвал нас и несколько гномов, а остальные остались в зале. Мы шли за жрицей и её братом, которых сопровождали мощные гномы с хмурыми лицами. Как я поняла, это стражи. Мы спускались сначала по широким коридорам, а затем вошли в необычайное место, которое отделяла от остального пространства высокая дверь из огненного стекла. Она струилась как водопад, переливаясь миллионами огней. Айталлири произнесла странные слова, и огненный поток прекратился, двери застыли, а затем раздался ряд щелчков, словно отпирается замки и засовы.

Весь процесс сопровождался гробовым молчанием. Все внимательно следили за действиями жрицы и её брата. А те в свою очередь, не совершали лишних движений. Как мне показалось, старались без повода даже не моргать.

Двери плавно распахнулись, и мы вошли вслед за Айталлири и её братом внутрь. Перед нами раскинулся огромный зал, наполненный тысячами сложных изображений на стенах, потолке и полу. Всё они были выполнены в разных стилях. Одни рисованные красками, другие выполнены в виде мозаики, третьи были барельефами.

Король огненных гномов был мрачен, и с каменным лицом, отдавал приказы стражам на своём грубом языке.

Айталлири с минуту стояла и молча что-то высматривала, окружённая стражей. Как вдруг, её глаза просияли, и она сообщила, что нашла то, что хочет нам показать.

— Смотрите сами. Это здесь, — безэмоционально произнесла она.

Мы ждали реакции Исгерфера, который словно застыл. Но это лишь так показалось. Он подошёл к жрице, и окинул хмурым взглядом пол и стены с её позиции, а затем его взгляд задержался на потолке. Глаза его потеплели практически мгновенно, и он уже с добрым видом позвал нас, махнув рукой.

— Видите? Вот Мировой Змей, вот кристалл, а вот эти волны, это мелодия. Смотрите дальше, тут изображены мы, охраняющие вход в гору, — поведала Айталлири.

— А что это? — спросила я, увидев изображение змея, из пасти которого торчат не то ноги, не то руки, и глаза у змея какие-то бешеные. И вокруг молнии нарисованы или трещины, не пойму.

— Это предупреждение для тех, кто решит разбудить Мирового Змея не должным образом. Ну что, убедились? Видите кристалл? Послания предков не лгут, как и я! — гордо выпятив грудь, сказала Айталлири. — Я лишь пыталась понять, как нам действовать. Если у них есть кристалл, то вероятность того, что Змей не отправит нас на задворки Астрала, гораздо выше. Потому что несколько предков пытались уже пробудить его для борьбы с Орголиусом, и как видите, всё, что от них осталось, так это предупреждение, как делать не надо! — она строго упёрла руки в бока, сдвинув брови.

— Ты права, Айталлири. Приношу свои извинения, — сказал Исгерфер, но тут же строго добавил, — но впредь, никакой самодеятельности. Ты же знаешь, какие сложные настали времена! Никому нет веры.

— Кристалл есть, — ответила я.

— Можно взглянуть на него? — спросила жрица.

— Нет, — почти хором ответили братья-месяцы, и встретились с недоумевающими взглядами гномов.

— Он во мне. Мы одно целое, — ответила я.

По залу пролетел восхищённый вздох гномов.

— Вот как… ну, даже не знаю, получится ли всё так, как в тут указано. Возможно, стоит пробовать другой вариант, чтобы не рисковать. Ведь если что-то пойдет не так, то вас зашвырнёт на задворки Астрала. А там, знаете ли, вам мало кто поможет, — задумчиво сказала жрица.

— Готовьте инструменты и жертвенник к работе, — приказал Исгерфер.

— Жертвенник? Я не ослышалась? — шокировано спросила я.

— Именно, — ответил Исгерфер.

— Нет-нет-нет, никаких жертвенников! Так не пойдёт, — запротестовала я, и всё уставились на меня. — Не нужно никого убивать! Это же… это! Так нельзя!

— Мы никого не будем убивать, — спокойно ответил Исгерфер.

— В жертву будут принесены древние души, заточенные в алмазах. Точнее, это даже не жертва, а дар. Это их единственный шанс перейти в другое измерение, обрести покой. Когда мир накрылся тьмой, все пути перехода стали небезопасными. Их бы сожрали в коридоре миров без суда и следствия. А тут и им радость, и нам помощь. Только прибегать к такому действию нужно в случае крайней необходимости, — сказала жрица.

— Вы уже так делали? Я имею в виду именно тебя, Айталлири, — спросила я, заметив, что гномиха побледнела.

— Не было необходимости. Но сейчас, самое время вспомнить заветы предков, — сухо ответила она.

— То есть риск, что Змей проснется не в духе, достаточно велик? — засомневалась я.

— Он и есть Мировой Дух, — недоумевая, ответила жрица. — По крайней мере, той части, что ему отделила Всевидящая матерь. Или ты имела в виду что-то другое? — с интересом спросила она, видя, как вытянулось моё лицо.

Я не понимала уже, кто он, этот Мировой Змей. Дух он или в буквальном смысле такой, каким его может представить человек? Где он спит и как его будить? Кристаллы, алмазы, духи и души… у меня что-то закружилась голова. В груди как-то запекло, и дышать стало тяжело.

Виль…мьюр…друн… Вильмьюр…друн… Вильмьюрдрун! — раздался рокот в моём сознании и перед глазами всё поплыло, мир стал как запотевшее стекло.

— Что с тобой?! — подхватил меня на руки Октябрь, когда я начала теряться в пространстве.

— Голос. Он зовёт виль-мьюр-друн… — ответила я, ощущая, как быстро колотится сердце. Мне жарко.

— О нет! Он просыпается! Он призывает её! — запаниковала жрица.

— Кто?! — хором воскликнули братья.

— Мировой Змей! Кто же ещё?! — рявкнула она в ответ.

— Что нам делать? Как действовать?! — посыпались вопросы на жрицу от братьев. — Что это значит?

— Я не знаю. Так не должно быть. Здесь не написано ничего об этом, — слышались её отрывистые ответы.

Шум в ушах нарастал, мир расплылся перед глазами, кристалл взбесился в моей груди. Я чувствовала, как он прокручивается внутри меня и вибрирует.

Где-то вдалеке слышался обеспокоенный голос Октября, словно с соседней улицы, еле слышно… я уже абсолютно ничего не видела, но зато отчётливо слышала это — виль…мьюр…друн…

Он рокотом проносился по венам, шумел в сознании с силой вихря.

Этот призыв затмевал всё вокруг.