Избранные произведения. Том 4. Приговорённый

Глава первая

Они не позвали стражу, так как ворвавшийся к ним был уже почти мертв. Однако спокойствие их он нарушил.

Сердито переговариваясь между собой о возмутительном нарушении протокола, члены Занура смотрели на своего лидера, ожидая распоряжений, но Найоке де-ме-Холмур хранил молчание. Незваному гостю самому предстояло все объяснить, и побыстрее. Они все еще держали руки на ножнах, хотя становилось ясно, что это не была попытка совершить убийство. Нарушитель спокойствия слишком ослабел, чтобы представлять опасность для кого-нибудь, кроме самого себя. Поэтому Найоке ничего не делал и молчал. Видя это, и остальные члены Занура успокоились.

Незнакомца сопровождали двое оборванных слуг, которым было нелегко удерживать его на ногах. Незваный гость был совершенно лысым, как и подобало в его возрасте, но, очевидно, в последнее время он подвергся испытаниям, связанным не только с возрастом. Даже в движении его глаз чувствовалась боль, а дыхание было тяжелым, словно он пробежал большое расстояние.

Несколько более нетерпеливых членов Занура двинулись к нему, но де-ме-Холмур остановил их взмахом своей тонкой шестипалой руки:

— Терпение, друзья. Давайте послушаем, что скажет этот нарушитель этикета. Расплата может подождать. Мы здесь не судьи.

Слова вождя привлекли внимание обессилевшего посетителя. Он оттолкнул руки поддерживавших его слуг, так же как продолжал отталкивать цепляющуюся за него руку смерти. Незнакомец с трудом держался на ногах и весь трясся, но умудрялся стоять прямо и без посторонней помощи.

— Достопочтенные члены Занура, я прошу вас простить мое вторжение сюда, где вы обсуждаете дела государства. Когда у тебя осталось мало времени, то времени нет и на соблюдение протокола. Я должен вам многое успеть сказать.

Де-Яровут поднялся, сдвинув безволосые брови, и указал на говорившего:

— Я тебя узнал, ты живешь неподалеку от меня.

Старик попытался поклониться, как того требовал этикет, но чуть не упал на пол. Слуги кинулись ему на помощь, но старик жестом велел им отойти.

— Я польщен тем, что вы помните меня, занурал де-Яровут. Меня зовут Брил де-Панлтатол. Я скромный торговец, который трудится в верховьях реки.

Напряжение, связанное с вторжением незнакомца, с его непростительным нарушением традиций, стало спадать. Сейчас его узнали. Ничего удивительного больше не будет.

— Никакие извинения не позволяют тебе нарушать наши порядки, де-Панлтатол, — сказал де-ме-Холмур. — Ты знаешь, какое наказание следует за этот проступок.

— Вы бесконечно добры, мойт, но, как я сказал и как вы видите сами, у меня осталось мало времени.

Де-ме-Холмур не стал бы правителем огромного города-государства, если бы не умел иногда выставлять напоказ свое сострадание.

— Ты, должно быть, дал большую взятку, чтобы пройти сюда, старик. Это заслуживает восхищения. Так говори же, что ты хотел сообщить нам.

— Достопочтенные члены Занура! Большую часть своей жизни я торговал дорогим лесом и металлами между нашим великим городом По-Раби и поселениями в верховьях реки. Я бывал даже в Кеккалонге.

Кеккалонг находился очень далеко, вверх по течению великой реки, а многие зануралы никогда не покидали пределов своего города. Они стали слушать старика с несколько большим уважением.

— Я добропорядочный гражданин и много работаю для своего города, — продолжал тот. — И я внимательно прислушивался ко всем рассказам и слухам, которые всегда сулили мне возможность увеличить свое состояние.

— Мы все так поступаем, — заметил занурал де-Поринти. — Продолжай!

— Среди многих рассказов о том, что происходит в верховьях реки, есть такие, где говорится о Городе Мертвых, в котором будто живет огромное количество духов, приведений и демонов. Они охраняют такие богатства, что не сосчитать за тысячу жизней всем счетчикам всех городов-государств, окружающих великий Гроаламасан.

— Это чудесная история, я уверен, — отозвался другой занурал со своего места в совете. — Я тоже слышал такие сказки.

— Известно, — продолжал де-Панлтатол, — что чем больше приближаешься к источнику таких рассказов, тем более яркими и впечатляющими они становятся… или вообще исчезают. А этот рассказ повторяют на все лады в сотне городов и деревень севера. Я слышал его на протяжении пятидесяти лет. Наконец я решил найти первого, кто начал его рассказывать. След вел меня все дальше на север. Иногда рассказ казался правдивым, но чаще представлялся сплошным домыслом. Я путешествовал в местах, не отмеченных на картах, там, где не было торговых троп, я шел все время вверх по каньону Баршаягад. Я двигался вдоль русла Скара, а иногда вынужден был отходить далеко в сторону. Я шел — я, Брил де-Панлтатол, — даже по замерзшей почве Гунтали.

Здесь заинтересованный шепот сменился плохо скрываемым смехом. Плато Гунтали, откуда брали начало все великие реки мира, несшие свои воды в единый океан Гроаламасан, было расположено так высоко и там было так холодно, а воздух столь разрежен, что ни один май не мог там путешествовать. Однако морщинистый старик-торговец утверждал, что совершил этот подвиг.

Подобно своим братьям-купцам, членам Занура, де-ме-Холмур не мог допустить такую возможность, но он и не смеялся. Он стал мойтом По-Раби также и потому, что не отказывался выслушивать даже самые цветистые нелепости. Пусть этот старик продолжает доказывать, что он глупец, но не стоит выносить приговор, пока он не закончит свой рассказ.

— Я прошел даже дальше Хочака, — Панлтатол задыхался еще сильнее, — но это было только начало моего путешествия. Я терял слух и спутников, и наконец мне пришлось продолжать путь одному, потому что никто не хотел идти со мной дальше. Видите ли, все считали меня сумасшедшим… Несколько раз я чуть не погиб. Но слухи и река вели меня дальше.

— Куда дальше? — презрительно фыркнул один из зануралов.

Старик посмотрел в сторону — казалось, насмешки придавали ему силу.

— К истоку всех сказок и легенд. К Городу мертвых. В ту часть мира, где поселились демоны и чудовища, к вершине мира, достопочтенный занурал!

Смех уже было невозможно сдержать. Но это не обескуражило старого купца.

— И я добрался до Города мертвых. Я, Брил де-Панлтатол! И я принес с собой его частицу. — Старик нахмурился и продолжал, хотя голос его то и дело прерывался хрипом: — Я не очень хорошо помню то время. Мой разум словно онемел от всего, что я пережил. Удивляюсь, как я остался жив. Но я заставил себя сделать еще одну лодку. Мне кажется, я сделал много лодок. Сейчас трудно вспомнить. Я спрятал то, что унес, под грудой шкур сальпов и доставил это вниз по реке к моему дому, в По-Раби.

В больших черных глазах де-ме-Холмура сверкнула усмешка.

— Это очень интересная и занимательная история, де-Панлтатол, но ведь все рассказы о городах демонов занимательны. Надеюсь, ты лучший купец, чем рассказчик.

Раздался вежливый смешок со стороны остальных членов Занура.

— И ты ворвался к нам на совет, чтобы рассказать это! — сердито вскричал один из зануралов. — Если ты больше ничего не можешь добавить, то обещаю тебе, что твой возраст тебя не спасет.

— Есть только одно, что я могу добавить к сказанному мною, — произнес теряющий силы торговец. — Ради этого я погубил свой разум и тело, поэтому вам нечем меня испугать.

Мой триумф будет непродолжительным, и я не куплю себе место в Зануре, как мечтал.

Послышались приглушенные оскорбительные замечания членов Занура, и самые громкие срывались с уст тех, чье состояние было наименьшим.

— Итак, я оставляю вам мой рассказ и еще кое-что, и вам судить, члены Занура города, мог ли я считаться равным вам по богатству, чтобы сидеть здесь. — Старик повернулся и подул в маленький костяной свисток, висевший у него на шее.

Вошла дюжина слуг двумя колоннами по шесть человек в каждой. Они тянули на веревках низкую тележку. Смех сменился удивлением и замешательством. Тележка была шестиосной, с толстыми резиновыми колесами, сделанными из специально обработанного сока дерева-каучуконоса.

Со своего места во главе длинного стола совета де-ме-Холмур увидел большую груду тонких серых шкур сальпов, наваленную на тележку. Они были дорогими, но не особенно ценными. Конечно, шкуры не могли быть такими тяжелыми, чтобы для их перевозки потребовались шестиосная тележка и двенадцать сильных маев. Холмур увидел, как напряглись мышцы этих мужчин от тяжести того, что они везли и что было пока от него сокрыто. Он слегка привстал, сам того не замечая, чтобы лучше видеть.

Слуги остановились и отступили в сторону. Панлтатол, пошатываясь, приблизился к тележке. Отказавшись от помощи, он протянул руки и дрожа стянул шкуры на пол. Они были сшиты одна с другой и упали все разом.

На тележке действительно что-то лежало, как и подозревал де-ме-Холмур, но от вида этого он онемел, не в силах произнести ни слова. На деревянной платформе лежал металлический брусок. Скрученный и согнутый какой-то неведомой силой, он был толстым, как туловище взрослого мая. Но вид этого бруска быстро перестал интересовать членов Занура. Состав — вот что было главным для присутствующих.

Брусок не был отполирован, и на нем виднелись длинные глубокие царапины и выбоины — свидетельство того, что он подвергался воздействию сильных химических веществ или энергий. Цвет его был знаком членам совета.

Я не дошел до самого Города мертвых. — Голос Панлтатола слабел. — Я находился близко от него, очень близко, но погода испортилась, и мне пришлось вернуться. Этот обломок я обнаружил на берегу Скара, куда его занесло течением. Это единственное, что я мог доставить сюда. О зануралы По-Раби! Вот то, что я оставляю после себя!

Забыв о чувстве достоинства, нарушая протокол, они повскакали с мест и бросились осматривать массивный кусок металла. Чувствительные шестипалые руки ласкали гладкую серую поверхность.

Тусклый серебристый блеск был свойством самого металла. На вид это был сунит. У него был цвет сунита, и на ощупь он был похож на сунит. Когда трое членов Занура из северных районов По-Раби попытались поднять брусок и это им не удалось, все убедились, что это действительно сунит.

Де-Шангрит, второй по могуществу после де-ме-Холмура член Занура, вынул из поясного мешочка небольшой металлический слиток. Это был серль — самая крупная монета в больших городах-государствах, расположенных на побережье океана Гроаламасан, недавно изготовленная в могущественном государстве Чиенба. Де-Шангрит поместил монету в одну из впадин бруска и постарался вычислить в уме стоимость искореженного металла. Этот май был прекрасным бизнесменом, и его оценка была очень близкой к реальной стоимости.

— Несколько миллионов, — объявил он вслух. — По меньшей мере.

Некоторые из его сотоварищей, которые произвели свои собственные вычисления, утвердительно закивали головами.

Де-Панлтатол резко опустился на край тележки, опираясь спиной на брусок. Он нежно, с любовью, как будто это была женщина, отдыхающая в гамаке, провел рукой по прохладному металлу. Среди маев — членов Занура не было ни одного, кто не испытывал бы подобных чувств. Этот кусок металла представлял собой огромное и компактное состояние.

Когда шепот и взволнованные разговоры стали стихать, именно Шангрит задал вопрос, который в сознании всех занимал главное место:

— А там есть еще?

Его тон теперь был уважительным, в нем уже не чувствовалось ни цинизма, ни осуждения. Отомщенный таким образом Панлтатол словно приобрел силы из какого-то неведомого источника. Члены совета больше не смеялись над ним.

— Уважаемые зануралы, этого я не знаю. Я нашел только этот кусок, выброшенный на скалистый дикий берег Но, по слухам, которые привели меня на вершину мира, в Городе мертвых есть еще.

Члены Занура торопливо делали оберегающие их жесты, ведь они были так же невероятно суеверны, как и обычные обыватели. Их повседневная жизнь постоянно перемежалась ритуалами, для того чтобы отгонять враждебных духов и ублажать божеств, которые, как знали все маи, управляли жизнью каждого, от рождения до смерти.

В дальнем углу комнаты большеглазый слуга поспешно добавил благовония в горящий священный сосуд на тот случай, если присутствующие среди них духи обладали особенно чуткими носами. Воздух в комнате моментально наполнился сладким ароматом.

— Нет никакого Города мертвых, — неуверенно возразил один из членов Занура. — Такого места не существует.

Де-ме-Холмур выразительно взмахнул руками:

— Такого огромного куска сунита, как этот, тоже не существует… но вот он перед нами.

— И есть еще больше… — бормотал Панлтатол. — Есть еще больше в Городе мертвых.

— Насколько больше? — спросил Шангрит с жадностью.

— Говорят… по слухам… весь город построен из сунита.

Это заявление было выслушано в приличествующем сообщению гробовом молчании.

— Я жалею, что не пошел дальше. — Тонкая улыбка появилась на изможденном лице Панлтатола. Его правая рука лежала на холодном металле, подобно куску коричневой материи. — Но я устал, досточтимые господа. Мне нужно немного отдохнуть.

— Подожди! — рванулся вперед Шангрит. Он сам поддерживал старика в знак уважения, которого Панлтатол внезапно удостоился. — Скажи, как нам добраться до Города мертвых, как повторить твое путешествие?

А разве вы не знаете? — прошептал Панлтатол. — Никакого Города мертвых нет. Это путешествие совершить нельзя, но я, Брил де-Панлтатол, совершил его. Я дошел туда, куда добраться невозможно. Вы не сможете этого сделать, ни один из вас. — Старик произнес это сильно, решительно и вдруг встал сам, без чьей-либо помощи. — Вы не сможете дойти туда, потому что только безумец может совершить подобное путешествие. Я — безумец, а вы — нет! — Внезапная мысль смутила Панлтатола, и он заморгал. — Я очень устал. — Он вновь наклонился к Шангриту и закрыл глаза. Больше они не открылись.

Шангрит бережно опустил истощенное тело:

— Это настоящий май. Он пожертвовал всем, стараясь увеличить свое богатство. Я уважаю его.

— Мы все его уважаем, — сказал де-ме-Холмур, — как будем уважать и память о нем.

— А что делать с сунитом? — Алчность звучала в голосе члена Занура, выразившего словами общую мысль. Взгляды всех присутствующих обратились к серебристому бруску.

— Вы знаете закон, — строго произнес де-ме-Холмур. — Я хотел бы его иметь не меньше, чем вы, но сунит должен достаться семье и слугам де Панлтатола. — Мойт сделал оберегающий знак, боясь, как бы его не подслушали какие-либо духи. — Закон ясно говорит о таких случаях.

— А нельзя закон немного подправить? — Занурал де-Пейетми чуть не плакал.

— Я поклялся соблюдать его, и сделаю это. Те, кто подправляет закон, в конце концов чувствуют, что он их душит. — Послышался шепот одобрения собравшихся вокруг стола. — Конечно, — продолжал де-ме-Холмур, есть еще посмертный налог. — Появились улыбки. — Не следует забывать, что Панлтатол предпринял это путешествие без согласия властей, кроме того, нужно также учесть его грубое вторжение в палаты Занура. — Он внимательно посмотрел на брусок. — Я думаю, что половина этого металла должна быть передана в казну города.

— Но тогда останется еще приличное состояние. — Шангрит опять занял свое место по правую руку от де-ме-Холмура. — Никакая семья не может быть разочарована, получив так много. — Ну а теперь, когда закон соблюден, как мы поступим, узнав о таких необыкновенных вещах?

— Великий поход! — сказал один из членов Занура напыщенным тоном. — Такой поход, который останется в памяти и о котором сложат песни. Я сам прикажу написать цикл песен во славу этого похода.

— Продуманное решение, — согласился де-ме-Холмур, благодарный члену Занура за поддержку. Его предложение означало, что мойту не придется оплачивать необходимые посмертные почести. Остальные зануралы проклинали себя за то, что не додумались до такого умного политического хода.

— Ну а кто согласится помочь снарядить новую экспедицию к вершине мира в поисках того, что называют Городом мертвых?

Каждый из присутствующих словно сжался на своем месте. Наконец один, смелее остальных, произнес ровным тоном:

— Я не решусь подняться вверх по реке дальше, чем на тысячу легатов далее, за весь сунит Тсламайны.

— И я не решусь, — согласился де-ме-Холмур. — Де-Панлтатол был совершенно прав — никто из нас еще не лишился рассудка. Сама идея ступить на плато Гунтали может прийти в голову только безумцу. Попытаться вновь пройти по его пути совершенно невозможно. — Он жестом указал на брусок и тело, лежавшее рядом с ним. — Мы должны удовлетвориться этим.

— Не обязательно! — Все с удивлением посмотрели на Шангрита. Де-ме-Холмур настороженно ждал, какое предложение сделает его соперник. Они оба настолько уважали друг друга, что никогда не прибегали к услугам наемных убийц. Это они оставляли другим, более грубым маям, а сами устраивали дуэли на словах и с помощью жестов. — Справедливо, что любое путешествие вверх по Скару опасно, не говоря уже о путешествии на вершину мира. Можно предпринять такую экспедицию и погибнуть, уже видя цель. Вполне вероятно, что путешественники закончат путь в желудке на, а не в Городе мертвых… — Члены Занура жестами выразили свое беспокойство. — Или же их обманут тела. У нас нет средств для того, чтобы совершить такую экспедицию, но есть те, у кого эти средства имеются.

— Я таковых здесь не вижу, — отозвался один из членов Занура. Это замечание вызвало одобрительный смех.

Шангрит смотрел на него уничтожающим взглядом и ждал, пока смех стихнет.

— Хороший купец ощущает свою ответственность перед Зануром и своим городом-государством. Он также знает пределы своих возможностей. Я хорошо знаю свои, а вы должны знать ваши. Но есть еще существа, которые недавно прибыли на Тсламайну. Я говорю о посланцах с неба.

Де-ме-Холмур прервал неуверенное перешептывание:

— Я много слышал о них. Что ты предлагаешь, Шангрит?

— Я ничего не предлагаю, прежде чем сведения, полученные от моих агентов, не подтвердятся. Позовите нашего посла в Лосити.

Последовал продолжительный перерыв, который можно было вынести только потому, что его заполнил поистине королевский обед. Наконец прибыл Pop де-Келхуанг, посол в Лосити. Он появился, задыхаясь и ничего не понимая.

— Для чего вы призвали меня так поспешно, почтенные зануралы?

Члены этого Занура, как и Занура Лосити, уважали способности старого Келхуанга. Лосити, главный соперник По-Раби в торговле и коммерции, находился на расстоянии нескольких сот легат к юго-западу и контролировал западную часть дельты Скатанды, огромной болотистой местности при впадении реки Скар в Гроаламасан.

На полпути между двумя городами-государствами, немного ближе к Лосити, находилась станция, основанная странными посланцами с неба. Их наука была на гораздо более высокой ступени развития, и тем, кто знал, как выудить эти знания, можно было получить немалую пользу. Этих пришельцев старательно обхаживали дипломаты и из Лосити, и из По-Раби.

— Расскажите Зануру, — приказал Шангрит послу, — то, что вы рассказывали мне несколько недель назад о посланцах с неба. О новых пришельцах.

— Новые пришельцы? — нахмурился де-ме-Холмур, как и некоторые другие члены Занура. — Вы хотите сказать, что еще несколько существ, похожих на гигантских жуков, прибыли на Тсламайну?

Келхуанг неуверенно взглянул на своего покровителя Шангрита. Но тот жестом велел ему быть откровенным.

— Здесь собрались друзья, Келхуанг, говорите открыто.

Посол кивнул:

— Был холодный и ветреный день, и мне пришлось…

Де-ме-Холмур прервал его:

— Мы ценим свое время, Келхуанг. И поэтому оставим поэзию.

— Простите, мойт. Меня потрясло это. — И он указал на кусок сунита.

— Мы понимаем. Ваш интерес к потенциальной прибыли вызывает у нас одобрение. Но все же будьте кратки.

Келхуанг сделал жест в знак согласия и продолжил:

— Члены Занура, как вы знаете, я взял себе за правило во время путешествия из нашего города в Лосити обращать внимание на все интересное, что происходит в дельте. Пришельцы с неба редко покидают свой дом, который ходит по воде, но мне удалось поближе познакомиться с ними. Таким образом я узнал, что пять недель тому назад с неба к ним прибыли их союзники. Я был поражен, увидев, что эти вновь прибывшие не похожи на тех, кто построил небесную станцию, а скорее, похожи на нас.

Эти сведения вызвали у зануралов возгласы удивления.

— Вы хотите сказать, — спросил Гуптинак, — что они не так ужасны на вид, как те большие существа-жуки?

— Нет, — сказал Келхуанг, довольный впечатлением, которое произвела его новость. — Они очень похожи на маев, только выше ростом, даже выше, чем тела, но ниже, чем на. У них больше волос, черты лица более резкие и определенные, но более грубые и некрасивые. Они страдают от нашего климата так же, как и тела, в отличие от их друзей, похожих на жуков, которые в дельте чувствуют себя превосходно. Это один мужчина и одна женщина, так похожие на нас, что на расстоянии их можно принять за маев. Я сам не встречался с ними, я только видел, как они разговаривали с мойтом своей станции, которую зовут, — Келхуанг с трудом выговорил чуждое ему слово, — Порлезмозмит. Позже мне удалось с ней побеседовать, и она тоже заметила, как мы и новые пришельцы похожи друг на друга. И верно. Сходство между нами удивительное. Правда, у вновь прибывших меньше глаза и больше уши, похожие на изогнутые крылья, которые видны даже на расстоянии. Да, и у них только по пять пальцев на руках и ногах, а не шесть, как это положено, хотя у существ, похожих на жуков, только по четыре пальца, но ведь у них есть еще дополнительная пара рук и ног. Может быть, эти новые пришельцы больше похожи на нас, чем на тела или на, с которыми мы делим этот мир.

— Это очень интересно, — сказал де-ме-Холмур. — Но какая нам польза от этого?

— Расскажите, что поведали вам жуки о планах своих новых гостей, — подсказал послу Шангрит.

— О, мне говорили, что эти пришельцы привезли с собой чудесную волшебную лодку, которая передвигается по воде гораздо легче, чем построенная раньше станция. Она не зависит от силы ветра или мускулов, ее сила находится внутри ее самой. Мне сказали, что лодка может двигаться с большой скоростью даже вверх по течению реки Скар.

Присутствующие зашептались, пораженные тем, что узнали.

— Мы слышали о многих чудесах, привезенных посланцами с неба, — проговорил де-ме-Холмур. — Я чувствую, что ты хочешь сказать, Шангрит, но ведь ты не думаешь, что они продадут нам это удивительное судно.

— Никогда, — произнес посол. — Мне неоднократно говорила мойт Порлезмозмит, что они могут вступать с нами только в очень короткие, ограниченные контакты и что их законы запрещают продавать совершенные приборы и инструменты, которые они привезли с собой.

— Ну, в этом нет никакой выгоды, — пробормотал один из членов Занура. — Эти пришельцы нам действительно чужие.

— Вновь прибывшие, которые похожи на нас, — продолжал посол, — ученые, а не купцы. Они хотят изучить каньон Баршаягад, в колыбели которого протекает наша река Скар.

— А в этом уже есть определенный смысл, — отреагировал де-ме-Холмур. — Хорошие знания всегда полезны. — Он сделал знак, призывающий духа знания и понимания, но в конце концов все же вынужден был спросить: — А что думаешь ты, Шангрит?

— Эти пришельцы с неба еще мало знают о нашем мире. Им не известно о том, что лежит за пределами дельты, несмотря на все их познания. Они не знают, как может вести себя Скар, или Хотиек, или Оранг, или иные меньшие притоки. Не знают ничего о тех, кто живет в каньоне. Им будут нужны проводники.

— А! — На лице де-ме-Холмура отразилось понимание. — Им понадобятся дружественно настроенные местные жители, которые будут показывать им куда идти.

— Да, показывать куда идти!

— А мы, правители По-Раби, как хорошие друзья, должны подобрать желающих им помочь.

— Любым путем, — подтвердил Шангрит.

— А откуда нам знать, захотят ли эти странные чужаки совершить путешествие вверх по Скару, дальше города Ибе? — поинтересовался один из зануралов.

— Это нам пока неизвестно, — признал Шангрит. — А как выведать намерения чужаков? Однако, если они так похожи на нас внешне, как об этом говорит посол де-Келхуанг, кто скажет, что их мотивы отличны от наших? — Он отвернулся от стола. — Вы не имеете представления о том, насколько далеко вверх по реке они собираются двигаться, Келхуанг?

— Нет. Мойт-жук ясно об этом не сказала. Она говорила только о далеком путешествии, конечно, дальше, чем город Ибе.

— Тогда наш путь ясен, зануралы. — Де-ме-Холмур наклонился вперед, чтобы подчеркнуть то, что выражал словами и жестами. — Мы должны сделать все возможное и убедить этих пришельцев в своем хорошем отношении к ним, чтобы они приняли помощь от нас, жителей По-Раби.

— Предположим, они ее примут, — сказал другой член Занура. — А если они не захотят отправиться в район наших устремлений? Что, если они достигнут Кеккалонга и сочтут, что дошли уже достаточно далеко?

Тогда, возможно, — тихо проговорил Шангрит, — нам удастся убедить их дать нам попользоваться этим чудесным средством передвижения. Я уверен, что красноречивый Pop де-Келхуанг использует весь свой ораторский талант, чтобы обеспечить выполнение того, что нужно Зануру.

— Я, конечно, предприму все возможное. — Посол сделал замысловатый жест, чтобы призвать на помощь духов всех великих дипломатов прошлого. Затем взглянул в сторону, где серебристо мерцал чистый сунит. — Однако прежде, почтенные, я бы хотел, чтобы вы объяснили мне суть моей миссии. Я не ошибусь, если сочту, что она как-то связана с тем необычайным богатством, которое находится в центре зала, рядом с телом умершего мая?

— Вы не ошибетесь, — кивнул де-ме-Холмур. — Садитесь.

Показывая жестами, что он благодарен за такую честь, де-Келхуанг сел за стол, а Шангрит стал рассказывать ему о событиях этого утра.

Последующие обсуждение и выработка планов длились до вечера. Дневная жара сменилась жарой ночной, а Занур все продолжал свое затянувшееся заседание. Служащие и стража шушукались и недоумевали, а правители По-Раби все оставались в зале.

Только тогда, когда рано утром они наконец разошлись, кто-то позаботился прислать слуг, чтобы те убрали окоченевший труп купца и путешественника Брила де-Панлтатола, имя которого вскоре предстояло увековечить. Куда большее внимание уделили тому, чтобы соответствующая доля наследства Брила была препровождена в казну города. Еще больших усилий и хитрости нужно было для выполнения, казалось, невозможной задачи — передачи Зануру По-Раби остатка его наследства.

Глава вторая

Этьену Редоулу надоело измерять скорость течения, надоело брать образцы со дна реки. Наблюдения за приливом и отливом на песчаных и илистых отмелях больше не интересовали его, потерял Этьен интерес и к тому, как анализатор выдавал графики минерального состава пород. Но больше на станции делать было нечего.

Они ждали разрешения местных властей начать путешествие вверх по течению реки, казалось, уже целую вечность. Тем, кто говорил о непреодолимой бюрократии в совете по делам науки и исследований Содружества, нужно было бы раз в жизни соприкоснуться с византийскими уловками маев Тсламайны. Местонахождение станции между соперничающими городами-государствами По-Раби и Лосити еще больше мешало получить необходимое разрешение.

Однако нельзя было слишком настаивать. В том, что касалось миров класса 4Б, политика Содружества была очень строгой. Порлезмозмит, возглавлявшая станцию, сочувствовала бедам Редоулов, но не до такой степени, чтобы нарушать распоряжения. Поэтому команда, состоящая из мужа и жены, сидела, обливаясь потом, и ждала.

Этьен оставался на лестнице достаточно долго, чтобы отрегулировать термодатчик на своей трикотажной рубашке и шортах. Микроскопические охлаждающие элементы, вплетенные в материал, тщетно пытались освежить его кожу. Этьен взглянул на миниатюрный дисплей, укрепленный на запястье. Был довольно умеренный полдень, температура около пятидесяти градусов, а влажность всего девяносто процентов. Ему вдруг захотелось оказаться в прохладе их кают, на верхней платформе станции.

Транксы считали, что температура несколько высоковата, но им нравилась влажность. Вот почему они были выбраны для работы на единственном форпосте Содружества. Здесь они чувствовали себя почти как дома. Для людей же это место было просто невыносимо.

Вообще эту планету надо было назвать Планетой Страданий, подумал Этьен. Но ее назвали в соответствии с геологическими особенностями. Именно геология, единственная в своем роде цивилизация, созданная здесь, была причиной того, что Этьен и его жена Лира взялись выполнить бесконечное число заявок и выдерживали невыносимую жару, чтобы быть первыми учеными Земли, которым разрешено работать за пределами форпоста. Во всяком случае, так было бы, если бы местные власти наконец разрешили им предпринять экспедицию вверх по реке. Пока этого не произошло, они оставались привязанными к станции. Они провели месяцы в ожидании разрешения, бесконечные дни в борьбе с ужасной жарой и влажностью, которые лишали их первоначального энтузиазма. Лира держалась лучше, переживая ежедневные разочарования, но и она уже начинала сдавать.

Этьен заставил себя думать о Тсламайне так, как она выглядела с высокой орбиты. Ее успокаивающий вид напомнил ему, почему они явились в мир, который те, кто открыл его, назвали Хорсея[1]. Лира, правда, предпочитала местное название — Тсламайна, но новое название, безусловно, подходило больше..

Давным-давно планета столкнулась с внушительного размера метеоритом. Помимо появления огромной круглой впадины, которую теперь заполнили воды океана Гроаламасан, это столкновение нанесло также большие повреждения всей планете. Поверхность суши, выступающая высоко над единым мировым океаном, включала плато Гунтали. Воды, стекающие с Гунтали, за сотни миллионов лет терпеливо размыли трещины на поверхности, что в конце концов привело к возникновению самых живописных речных каньонов, которые когда-либо существовали. Сочетание геологических и климатических факторов, необходимых для создания этого внушающего благоговейный ужас пейзажа, не было повторено ни в одном из остальных изученных миров.

Из всех речных каньонов, безусловно, самым величественным был Баршаягад, что на языке мая означало «язык мира». Имеющий у впадения реки в океан в ширину более двух тысяч километров, на север от дельты, он простирался примерно на тринадцать тысяч километров и терялся в покрытых облаками полярных пустынях. От поверхности медленно текущего Скара до края Гунтали в нескольких сотнях километров вверх по реке Баршаягад поднимался примерно на восемь тысяч метров. Там, где на плато простирались горы, эта разница по высоте была еще больше. Но Баршаягад в устье был так широк, что путешествующий по реке не видел, где постепенно повышающиеся склоны переходили в плато на востоке и западе. Результатом явилось удивительное многообразие живых организмов в экологических регионах, сменяющих друг друга не по долготе, а по высоте подъема над уровнем океана, поскольку природа использовала различия по температуре и влажности зон, расположенных на разной высоте склонов каньона.

Три различные разумные расы млекопитающих появились на Тсламайне, каждая на своей высоте речных каньонов. Отличающиеся агрессивным соперничеством май, находящиеся на начальной ступени капитализма, правили океаном и долинами рек. Выше них, в зоне более умеренного климата, расположенной между тремя и пятью с половиной тысячами метров, жили тела. По обледеневшим кромкам каньонов и по плато Гунтали свободно бродили кровожадные на, по крайней мере, так утверждали местные жители. Никто из них никогда не видел на, а поскольку сознание маев было насыщено здоровым уважением и верой в существование тысяч духов, демонов и привидений, осторожная Лира Редоул не торопилась признавать существование на планете легендарной третьей разумной расы.

Температура и давление, а не национальные или племенные традиции препятствовали смешению рас на Тсламайне. Это делало социокультурную ситуацию здесь такой же уникальной, как и местная геология, любила говорить Лира своему мужу.

Их надеждой, мечтой, которая привела Этьена и Лиру сюда, на расстояние многих световых лет, было добраться на своем аппарате на подводных крыльях вверх по реке Скар до ее истока, по пути тщательно изучая геологию и жителей планеты. Но Тсламайна принадлежала к мирам класса 4Б. Это означало, что ученые могли действовать здесь только с разрешения местных властей, а разрешения им не давали, несмотря на неоднократные настойчивые просьбы.

Итак, Этьену оставалось изучать почву в дельте и вокруг станции, а вокруг, по правде говоря, ничего особенного не было. У Лиры положение было лучше — она могла ходить в гости к тем рыбакам, которые иногда посещали станцию, чтобы поболтать с ней и попытаться стащить что-нибудь, что не было крепко привинчено к полу. Персонал станции никогда не пытался наказывать местных жителей за такие попытки. Во-первых, они никогда не увенчивались успехом, а во-вторых, это было частью местной культуры.

Прошло уже шесть месяцев с того дня, как космический корабль доставил Редоулов на станцию, и Этьен уже готов был признать, что их экспедиция не удалась. Только сознание того, что они могут быть первыми, кто предпримет путешествие вверх по реке, мешало ему отправиться обратно с первым же транспортным кораблем, доставляющим им припасы.

Было бы хорошо, если бы Лира не высказывала своего разочарования. Но нет, этого она не могла. Лира говорила об этом постоянно и громко всем, кто случался поблизости. Транксы были слишком вежливы, чтобы попросить ее заткнуться, а Этьен несколько раз пытался, но безуспешно. Через месяц он просто перестал обращать на нее внимание, стараясь даже не слушать ее. Это ему было нетрудно. Он вел себя таким образом уже двадцать лет. Восемь-девять лет тому назад все могло бы закончиться разводом, но теперь они слишком много вложили друг в друга. Удобство и привычка уравновешивали неприятные ссоры, хотя иногда Этьен не был в этом так уверен.

Внезапно он почувствовал резкий укус в шею. Держась за лестницу правой рукой, левой он потянулся и нащупал что-то мягкое и движущееся. Он взглянул на это существо с отвращением.

Существо было длиной в его ладонь и толщиной с большой палец, совершенно прозрачное, с темным пятном, плавно переходящим с головы на туловище. Когда Этьен крепко сжал его в руке, существо стало вертеться и извиваться в поисках крови, которую только что обнаружило и которая так внезапно исчезла.

Это был дангуи — изящное местное кровососущее насекомое, родственное кольчатым червям, но с хрящевым позвоночником, который, сжимаясь и распрямляясь, позволял ему подпрыгнуть и вцепиться в предполагаемую жертву. Наполнившись кровью, дангуи краснел. Он, скорее, походил на стекловидную пиявку и, казалось, находил человеческую кровь вполне пригодной для употребления, что вызывало у Этьена бесконечное отвращение.

Подавив тошноту, он отшвырнул дангуи подальше и услышал слабый шлепок, когда насекомое упало в мутную зеленоватую воду. Дотронувшись до шеи сзади, Этьен увидел, что рука его в крови. Нужно было немедленно пойти на станцию и обработать ранку антибиотиком.

Через металлические опоры, на которых покоилась станция, проходил слабый электрический ток, отпугивающий подобных местных паразитов, хотя транксов они мало беспокоили, так как у них были прочные экзоскелеты. Этьен же работал с гладкими твердыми поверхностями и чистым камнем, его не интересовали животные, особенно если они пытались вступить с ним в подобный контакт.

Высокие прозрачные облака несколько мешали проникновению ультрафиолетовых лучей, но Этьен все же благодарил судьбу за то, что у него смуглая кожа — наследство его предков, древних американских индейцев. Человек с более светлой кожей сразу же сгорел бы под безжалостным солнцем Тсламайны. Хотя Этьен пробыл снаружи не более десяти минут, по его телу струился пот. Охлаждающая сетчатая рубашка и шорты были единственным, что хоть немного помогало ему. Но даже климат можно было выдерживать, если бы они получили разрешение от местных властей. Долгое ожидание хуже жары, думал Этьен, осторожно поднимаясь вверх по лестнице.

За его спиной псевдопальмы протягивали свои огромные зеленые ветви над лениво текущей водой. Корни столового дерева пучками отходили в стороны от ствола и ныряли в ил. Напперы, маленькие ракообразные, с разноцветными раковинами, наполняли воздух лаем, похожим на собачий.

Внутри станции было ненамного легче, хотя стены ее и защищали от солнечных лучей, так как внутренняя температура устанавливалась на уровне, который устраивал транксов, а не человека. Сорок градусов — это, конечно, не пятьдесят, но влажность была такой же. Только когда Этьен вошел в отсек, предназначенный для менее выносливых путешественников, влажность начала падать. К тому времени, как он дошел до своих кают, машины станции снизили температуру на десять градусов и отсосали из воздуха больше половины влаги.

Лира Редоул едва взглянула на мужа. Она полулежала в кресле и смотрела на просмотровый щиток.

— Что-нибудь интересное?

— Меня укусила стекловидная пиявка.

— И сильно?

— Не думаю. — Этьен подошел к шкафчику и, взяв оттуда крошечный флакончик с аэрозолем, брызнул себе на шею. — Скар течет в Гроаламасан, Гроаламасан движется по кругу и приходит сюда. — Он сделал жест в сторону ванной.

Лира отложила в сторону просмотровый щиток и сказала холодно:

— Я не виню тебя, Этьен. Я страдаю так же, как и ты. Но нам ничего не остается, кроме как ждать. Возьми себя в руки и не срывай на мне зло, ладно?

— Я ничего на тебе не срываю, — возразил Этьен раздраженно. — Почему ты все принимаешь на свой счет? Разве я виноват, что эти проклятые отсрочки выводят меня из равновесия? Я точно обезьяна, которая носится по кругу, пытаясь укусить собственный хвост.

— Ты должен держать себя в руках, а не то заработаешь язву.

— Я и держу себя в руках! — Он старался говорить таким тоном, чтобы это подтвердить. — У меня нет времени спорить с тобой, Лира.

— Верно. — Она перевела взгляд на щиток.

Редоул вздохнул, молча сосчитал до восьми и устало опустился на один из твердых стульев.

— А чем ты сейчас занимаешься?

— Изучаю взгляды Воровского на многократные социальные взаимодействия.

— А разве ты в первый раз это читаешь?

— Нет, в третий. А что ты предлагаешь мне делать? Сидеть на корточках и наблюдать за играми транксов?

— По крайней мере, это все же что-то новенькое. Впрочем, я не хочу спорить на эту тему.

— Ты никогда не хочешь. Меня удивляет, как ты вообще говоришь со мной. — Вдруг жена взглянула на него и улыбнулась. Улыбка была немного натянутой, но все же приветливой. — Кто бы послушал, как мы спорим, словно двое глупых детей. Знаешь, Этьен, у меня тоже плохое настроение, как и у тебя. Не понимаю, что, черт возьми, мешает этим мойтам дать нам разрешение на путешествие?

— Кто их знает… — Этьен встал со стула, подошел к кухонному блоку и нажал выключатель слева от охлаждающего устройства. Дозатор-раздатчик наполнил стакан фруктовым соком с большим количеством соли и сахара. Устройства для приготовления пищи были тоже рядом, но Редоулы пользовались ими редко, предпочитая есть все в холодном виде. Тсламайна не настраивала на горячую пищу.

Со стаканом в руке Этьен подошел и встал за спиной у жены, положив ей руку на плечо:

— Мир, Лира? — Он отпил ледяной напиток.

Она похлопала мужа по руке:

— Мир. Неужели мы ничего не можем сделать, Этьен?

— Ничего. Ты же знаешь законы. Мы полностью зависим от причуд местных жителей.

Лира кивнула и опять стала читать.

Этьену никогда не надоедало смотреть на нее. После двадцати лет совместной жизни он по-прежнему находил ее привлекательной. В последнее время она стала выглядеть даже лучше, чем обычно, так как с прибытием сюда сильно похудела. На Тсламайне человек исходил потом и мог высохнуть как скелет, если терял осторожность.

— Не понимаю причин задержки, — опять сказала она. — Я пыталась общаться с местными рыбаками и торговцами, но они на любой вопрос делают какой-то жест, точно пожимают плечами в недоумении. Из того, что мне удалось узнать, я поняла: оба эти города-государства изобилуют новыми идеями и быстро развиваются. Можно было ожидать, что то или иное государство будет радо дать нам разрешение на путешествие вверх по реке.

— Уверен, они его дадут, — согласился Этьен, — если мы пообещаем взамен что-нибудь существенное. К сожалению, правила, охраняющие миры класса 4Б, запрещают торговать с туземцами. Нам нельзя передавать им какие-либо передовые технологии, а это именно то, что они хотели бы у нас купить. Вечный порочный круг. Мойты согласны дать нам разрешение на путешествие вверх по реке, но они хотят, чтобы мы им заплатили. Мы же не можем им платить тем, что они хотят, так как это запрещено законом. Поэтому мы здесь сидим и истекаем потом.

— Очень справедливо. А как твоя шея?

Он дотронулся до неглубокой ранки:

— Мерзкие маленькие чудовища. Я не против побороться с кем-нибудь большим и зубастым, но я ненавижу паразитов.

— Позволь мне еще воспользоваться антибиотиком. — Лира положила просмотровый щиток и взяла аэрозоль. Этьен опять ощутил на шее приятную прохладу.

— Все в порядке, — сказала Лира с удовлетворением. — Нам совсем не стоит подхватывать инфекцию, пусть даже и очень интересную. До сих пор нам везло. Конечно, мы не так много времени проводили вне станции. — Она заколебалась. — Этьен, я просто лезу на стенку, готова мебель жевать. Мы должны выбраться отсюда. Слушай, почему бы нам еще раз не проверить, как работает судно?

Он поморщился:

— Мы выработаем ресурс, прежде чем отправимся в путь, если будем проверять системы так часто.

— Да нет. Я хочу сказать — давай проверим судно в деле. — В ее голосе звучало с трудом сдерживаемое возбуждение. — Давай прокатимся в открытом море. На Гроаламасане всегда прохладнее.

— Порлезмозмит будет сердиться, станет читать нам нотации за несвоевременную демонстрацию передовых технологий в обществе, не знакомым с силой пара…

— Ерунда. Местные рыбаки сто раз видели, как мы проверяли корабль.

— Женщина, у тебя чертовское чувство юмора, — улыбнулся Этьен.

— Оно помогает, когда проводишь жизнь, стараясь понять культуру других народов. Пойдем, будет очень здорово. И такая перемена!

Этьен чувствовал себя лучше, когда они покидали свои каюты. Они взяли с собой еду — холодные местные блюда. Структура пресного, похожего на крекер хлеба, казалась необычной, но вкус был восхитительным.

От их отсека до уровня номер три было недалеко. На этом уровне, самом низком на станции, висел их корабль на подводных крыльях, изящный аппарат треугольной формы из сверхлегких металлов. Компактный реактивный электрический двигатель выглядывал из-под кормы, похожий на ротовое отверстие личинки стрекозы. Этот корабль на подводных крыльях, прекрасное произведение инженерного искусства, несмотря на свой изящный вид, был очень прочным. Внутри он был просторным и удобным в управлении.

Не обращая внимание на удивленные взгляды рабочих-транксов, обслуживающих станцию, Этьен включил управление отсеком. С мягким жужжанием двойные двери раздвинулись, и внизу, метрах в двадцати, стала видна вода.

Носовые и кормовые захваты плавно опустили корабль на воду. Лира уже находилась на борту. Она принесла с собой еду и сейчас прогоняла автоматическую программу диагностики. Не обращая внимания на лестницы, Этьен руками и ногами обнял трос, идущий от одного из захватов, и соскользнул на корабль. Затем, дотронувшись до выключателя, освободил судно от удерживающих его захватов, и оно свободно закачалось на водах дельты.

Купол из плексисплава закрывал кабину, где Лира уже ждала его, сидя в кресле капитана. Мотор взревел, оживая, когда фотовольтовое покрытие корабля заработало, обеспечивая полный заряд топливных батарей, снабжающих судно энергией.

Навстречу Этьену рванулся поток восхитительно прохладного воздуха кондиционера.

Лира нажала на акселератор и повернула руль. Они вышли из тени станции и направились на юг. Вскоре они миновали последние деревья и высокие болотные травы и вышли в открытый океан.

Глава третья

Дул свежий ровный пассат, влажность на палубе быстро спустилась до вполне терпимых восьмидесяти процентов, а температура резко упала до сорока градусов. Воспользовавшись тем, что стало гораздо прохладнее, Этьен поднялся на палубу. Время от времени он поворачивался и махал рукой Лире, которая оставалась внутри прозрачного купола, управляя приборами корабля.

Заборные устройства, смонтированные на передней кромке каждого подводного крыла, всасывали воду и подавали ее на корму. Электрический мотор выбрасывал струю воды через двойные сопла высокого давления, и корабль быстро скользил над поверхностью воды. Он был предназначен для передвижения по рекам, но мог с успехом применяться и в открытом океане, если только не было слишком высоких волн.

Позади них на горизонте дельта Скатанды казалась тонкой зеленой полоской. Лира направила корабль к юго-западу, туда, где лежал город-государство Лосити. Они старались держаться подальше от берега, где у входа в гавань оживленно сновали торговые суда.

На тысячу километров к югу и северу от них упирались в небо утесы Гунтали высотой восемь тысяч метров. Ни из Лосити, ни из По-Раби их нельзя было увидеть из-за большого расстояния и кривизны планеты, хотя в некоторых местах утесы открывались прямо в море, являя собой зрелище, равного которому не было ни на какой другой обжитой планете. Только там, где реки такие, как Скар, прорезали себе дорогу к океану, возможно было земледелие и строительство городов.

Через микрофон, вмонтированный в купол кабины, раздался голос Лиры:

— У меня что-то показалось на сканере, в нескольких градусах по правому борту. Хочешь подойдем и посмотрим?

— Конечно, хочу, — Этьен, взявшись за поручень, смотрел, как подводные крылья разрезают поверхность моря.

Лира улыбнулась мужу, слегка поворачивая корабль вправо. Вскоре они увидели то, что на сканере казалось маленькой точкой, — это был трехпалубный тримаран, большой торговый корабль, прекрасный образец корабельного искусства маев. Три поплавка сидели низко в воде под весом большого количества товаров, собранных в портах кругового моря. В Лосити корабль шел из далекого Ко-Физи, а до него побывал в Суфуми. Отсюда он отправится в По-Раби, находящийся на другой стороне Скатанды, затем дальше к Шиенбе и опять на восток.

Корабль шел довольно быстро, подгоняемый попутным ветром. Пассаты всегда дули по часовой стрелке, огибая окружность океана Гроаламасан. Только вблизи теплого южного полюса капитан мог уловить непривычные ему ветры, и иногда это помогало ему сократить дорогу домой вокруг великого океана.

Жестикулируя и болтая без умолку, матросы уже высыпали на верхнюю палубу и карабкались по снастям, желая взглянуть на странный чужеземный корабль. Матросов удивлял даже не силуэт корабля, а то, что он мог двигаться на совершенно невозможной скорости против ветра, уж не говоря о том, что у него не было парусов. Когда Лира огибала массивный торговый корабль, желая разглядеть его получше, матросы и пассажиры май перебегали с палубы на палубу, не желая терять странное судно из виду.

Сделав в судовом журнале запись о встрече с торговым кораблем, Редоулы миновали целую флотилию небольших плоских рыбачьих лодок, собиравших богатый урожай даров моря там, где стоячая вода смешивалась со свежей.

Снижая скорость, чтобы легче было пробираться между первыми маленькими островками, поросшими зарослями псевдопальм, Этьен и Лира увидели, что один большой корабль направился в их сторону. На лицах членов его команды было написано возбуждение, в руках они держали длинные палки, топоры и пики. Маи с радостью бы перерезали горло этим двум людям, чтобы завладеть бесценным кораблем на подводных крыльях. Этьен испытал далеко не научные чувства, а Лира нажала на акселератор, и несостоявшиеся пираты остались далеко за кормой.

— Мерзкие маленькие ублюдки, — пробормотал Этьен, глядя назад.

— Ты просто не понимаешь примитивной цивилизации, — заметила Лира с неодобрением.

— Ладно, назови их примитивными, мерзкими маленькими ублюдками.

— Они жадные, а не жестокие, — настаивала Лира. — Ты должен смотреть на них в свете законов их общества.

Типичная примитивная культура плутократии, в которой личное богатство свидетельствует о положении в обществе. Нельзя, чтобы твоя собственная точка зрения влияла на нашу работу.

— Почему нельзя, черт возьми? Порлезмозмит думает о маях так же, как и я.

— Она — администратор, бюрократ, она умеет только кнопки нажимать, она ничего не знает о ксенологии и не хочет знать.

— Я сказал только, что некоторые их привычки неплохо было бы немного изменить.

— Окружающая среда диктует им их действия, а не собственный выбор.

— Какая окружающая среда? — Этьен взмахнул рукой, указывая на приближающуюся линию высоких деревьев. — Это теплая, богатая земля. Как, исходя из этого, можно объяснить такое соперничество в их обществе?

— Их природная агрессивность находит выход в торговле и коммерции. Разве это не лучше, чем войны между городами-государствами?

— Да, конечно, это лучше для здоровья, но с точки зрения цивилизации, может быть, честнее разобраться со своим соседом, чем пытаться обокрасть его вчистую.

— Их попытки украсть подчиняются жесткому своду законов, Этьен, а о войне этого не скажешь.

— Уж лучше я буду изучать структуру поверхности планеты, а не общество. Это более благородное занятие.

— Ты хочешь сказать, более простое, не так ли? В геологии так мало изменений. Конечно, тебе проще, но я тебе не завидую. В изучении скал нет никакой радости.

— Да ну? Позволь мне тебе возразить… — И он продолжал говорить еще несколько минут, прежде чем Лира оборвала его, как это она делала всегда. Так кончались многие их дискуссии.

— Но если ты собираешься вести себя таким образом, я просто не буду говорить с тобой об этом. — Лира решительно отвернулась и всю дорогу смотрела только на сканер. Этьен тоже молчал, хотя внутри у него все кипело.

На станции, у причала, их ждала служащая порта. Этьен взобрался по тросу, чтобы пристыковать корабль. Служащая подошла и стала рядом с ним.

— Простите. — Ее синтезированная речь звучала не очень гладко, что было верным признаком того, что Хорсея была первой чужой планетой, на которую ее послали. Своим тру и руконогами она крепко вцепилась в ближайшую колонну, а ее четыре ноги были широко расставлены. Казалось, служащая стремится быть как можно дальше от воды.

Ее нетрудно было понять. Транксы хорошо держались на поверхности воды, но плохо плавали, а их дыхательные пути располагались на грудной клетке, ниже шеи. Стоящий транкс мог утонуть на мелководье, хотя все еще продолжал видеть и слышать. Только по этой причине Тсламайна не считалась популярным местом службы для транксов. Климат был для них идеален, но поверхность планеты сулила слишком много опасностей.

Поэтому Этьен не спросил служащую, почему она так крепко вцепилась в колонну, он понимал, почему она молчала до тех пор, пока корабль не зашел в отсек и двойные створки не захлопнулись за ним.

— Что случилось? — спросил он, когда Лира подошла к ним. Не глядя на него, она поправляла верх купальника. На лице ее застыло неприветливое выражение.

— Скоро сюда прибудет посланник из По-Раби, — сказала служащая. — Только что был курьер. Вам дано разрешение совершить путешествие вверх по реке по дельте, по тем рукавам Скара, которые контролирует мойт По-Раби.

Этьен издал победный клич и сделал сальто назад, совершенно поразив этим работающих неподалеку. Такой гимнастический трюк был им явно не по силам. Лира стояла рядом и улыбалась, глядя на служащую. Ссора, возникшая между супругами по пути на станцию, была забыта.

— Давно уж пора, — пробормотала она. — А курьер не сказал почему мы так долго ждали?

— Он больше ничего не добавил, — сказала служащая, сопровождая свой ответ отрицательным жестом, а также эмпатией третьей степени.

— Готов побиться об заклад, я знаю, что произошло, — заявил Этьен. — Наша станция расположена немного ближе к Лосити, чем к По-Раби. И они, наверное, решили, что пора перестать торговаться и дать нам это разрешение, пока мы не заключили какую-либо сделку с жителями Лосити.

— Мне бы не хотелось забрасывать грязью вашу теорию, — сказала транкс извиняющимся тоном, — но мне кажется, они по-прежнему настаивают на какой-то символической оплате.

— Но мы уже сто раз это обговаривали! — взорвалась Лира. — Они хотят прогрессивных технологий, а нам закон не разрешает передавать их. Не хотите же вы сказать, что они решили принять наши товары?

— Нет. Капитан Порлезмозмит придумала метод, как можно их удовлетворить, не нарушая торговых ограничений, существующих в отношении народов класса 4Б. Во время сезонных разливов Скара участки, расположенные выше, не затопляются, и поэтому ил на них не оседает. Урожаи получаются очень плохие. Капитан обговорила это с представителями По-Раби, и они очень хорошо друг друга поняли. Салвенковдев, заведующий химической лабораторией станции, согласился подготовить оборудование для производства высококачественных природных удобрений для таких высокогорных полей. По действующим правилам этот тип удобрений не считается товаром высокой технологии, поэтому его можно предложить местным жителям, а По-Раби согласился принять это в качестве оплаты.

— Молодчина, старина Порлез! — воскликнул Этьен. — Она, оказывается, все время работала, чтобы нам помочь, но ни словом не обмолвилась.

— Вероятно, не хотела, чтобы мы понапрасну надеялись, — сказала Лира. — Но я хочу верить, что по форме оплаты не будут судить о важности нашей экспедиции.

— Да какая разница? Наконец-то мы двинемся в путь! Спасибо, — обратился Этьен к транксу. Двойные усики дрогнули и наклонились в знак вежливого ответа. — А когда этот посланник должен прибыть сюда?

— Курьер не сказал точно. Может быть, завтра, а может быть, через несколько дней. Я очень рада за вас обоих.

— Еще раз спасибо. Мы уже несколько месяцев готовы к путешествию, но, я думаю, мы найдем, чем заняться в последние минуты.

— А сейчас прошу меня извинить. — Транкс с трудом разжала железную хватку, отпуская колонну, за которую держалась, и медленно попятилась от закрытых дверей отсека. Когда от потенциальной пропасти ее отделяло достаточно большое расстояние, она явно повеселела.

Оживленно переговариваясь, Этьен и Лира вернулись в свою часть станции, занявшись упаковкой личных вещей и некоторых мелочей, о которых ранее забыли. Ведь им предстояло провести долгое время вдали от цивилизации, и они не смогут вернуться обратно за какими-нибудь запасными частями или одеждой.

Хорошо, что они могли есть местную пищу. Это оставляло много свободного места на борту для оборудования, медикаментов и тому подобного.

В одном из нижних отсеков трюма Редоулы сложили все, что может понадобиться для путешествия в зонах с холодным климатом. Теплая одежда будет им нужна, когда они поднимутся в северные широты. После безжалостной жары Баршаягада они с удовольствием готовились немного померзнуть.

Прошло два дня, прежде чем появился корабль посла. Его свита была столь же скромной по размеру и внешнему виду, как и его корабль. Pop де-Келхуанг был разочарован, узнав, что не сможет провести своих сопровождающих, но принял все с подобающей дипломату сдержанной учтивостью.

Впрочем, судно посла было довольно впечатляющим. Подняв вверх двухлопастные весла, когда посол сходил на берег, нанятые гребцы, однако, были не в состоянии не бросать взгляды на странный замок чужаков, поднимающийся высоко над водой на массивных металлических ногах.

Встреча произошла на открытой платформе, опоясывающей кольцом нижние уровни станции. Этьен и Лира ждали посла, одетые только в шорты и майки. На Тсламайне не позволялось носить официальные костюмы.

Но и посол был прикрыт не намного более, чем земляне. Его набедренная повязка была темной и непрозрачной, как того требовал обычай, а верхнее одеяние, сотканное из серебристых и золотых нитей, хотя и покрывало его с шеи до щиколоток, но мало что скрывало. Это был очень броский костюм. Как объяснила Лира, материал и сложный тканый узор могли многое рассказать о положении в обществе своего владельца, а также о том, какое было время года и по случаю какого праздника эту одежду надели. Хороший портной-май мог сделать очень многое из немногого. Лире такие детали местной жизни казались захватывающе интересными. Этьен стоически выдерживал ее энтузиазм. Его интересовали минералы, а не люди.

Посол-май широко развел руки в стороны и медленно повернулся вокруг своей оси. Движение было плавным, но медленным, что подчеркивало солидный возраст посла. Порлезмозмит, которая встречалась с ним ранее, официально представила их. Она говорила на языке маев хорошо, но, конечно, даже сравниться не могла с Редоулами. Впрочем, это было следствием особенностей строения гортани транксов, а не отсутствия лингвистических способностей.

— Pop де-Келхуанг, это Этьен и Лира Редоулы, наши гости, которые хотели бы посетить ваши земли.

— Мы рады с вами познакомиться, — добавила Лира. — Мы с бесконечным удовольствием ожидали возможности исследовать вашу великолепную страну и безгранично благодарны за разрешение, предоставленное нам вашим Зануром от имени вашего могущественного и уважаемого города-государства.

Посол легким жестом дал понять, что принимает столь изысканную тираду, которую Лира от скуки выучила наизусть. Его мягкий, проницательный взгляд был устремлен на женщину. Это можно было понять. Лира была одного роста с послом, что, конечно, для женщин маев довольно много, но все же не была таким гротескным гигантским куполом, как ее муж. Посол впервые встретился с новыми пришельцами и был, очевидно, потрясен их сходством с его народом. Этьен с трудом удерживался, чтобы не рассмеяться при виде того, насколько откровенно посол разглядывал Лиру. По стандартам маев ее фигура должна была просто потрясать.

— Я с восторгом передаю вам приветствия и добрые пожелания Найоке де-ме-Холмура, мойта По-Раби. После длительного обсуждения и размышлений совет решил, в обмен на получение от вас определенных вещей, разрешить вам свободно путешествовать по всем обширным территориям, контролируемым нашим городом-государством.

— Я рад, что все уладилось, — ответил Этьен. Его майский язык был более разговорчивым, чем у Лиры, но посол, казалось, не обратил внимания на менее официальную, чем следовало бы, речь чужака.

— Каким путем вы проследуете?

Этьен неискренне улыбнулся. Они с Лирой обсуждали возможность предательского поведения местных жителей и решили, что будет лучше показаться немного невежливыми, но зато скрыть детали их плана.

— Мы еще не решили. Мы идем туда, куда влечет нас жажда знаний.

Де-Келхуанг, как опытный дипломат, не отреагировал на явную уклончивость ответа.

— Я завидую вашей свободе, — сказал он. — Увы, моя работа редко позволяет мне отклоняться от предписанного курса. Мне рассказывали о ваших волшебных устройствах, которые позволяют видеть ночью и в плохую погоду так же хорошо, как и в безоблачный день. Тем не менее мы бы не выполнили возложенных на нас обязательств и наша честь была бы задета, если бы вы столкнулись с неприятностями, пытаясь пройти по главному течению великой реки Скар.

Этьен немедленно насторожился.

— Необходимо также, чтобы у вас с собой были не только подписанные документы, которые можно подделать, чтобы подтвердить, что вы путешествуете под покровительством По-Раби. Нужно, чтобы и невежественные бандиты, и недоверчивые деревенские жители, которые могут вам встретиться и многие из которых не овладели искусством чтения, позволили вам пройти через свои земли.

Посол повернулся и, перегнувшись через поручень, крикнул что-то своей свите, оставшейся на корабле. Через мгновение на ступенях лестницы появились двое маев. Их сетчатая одежда была простой, а поведение — подобострастным.

Первой мыслью Этьена было, что они составляют какую-то часть официального сопровождения посла, но оказалось, что это не так.

— Эти двое будут вашими проводниками. Их присутствие также будет гарантировать вам безопасность, — объявил де-Келхуанг. По его приказу май по очереди сделали шаг вперед и жестами выразили готовность повиноваться людям.

Мужчину звали Хомат, женщину — Ирквит. Этьен заметил, что перед их именами отсутствовала почетная приставка «де». Лица обоих были просто раскрашены, а длинные волосы заплетены сзади в одну косу, в отличие от сложной элегантной прически посла, волосы которого, впрочем, были довольно редкими. Поклонившись и повернувшись несколько раз, май протянули руки к Редоулам ладонями вверх.

Поколебавшись мгновение, Лира положила свои руки ладонями вниз на руки маев. Гораздо более длинные пальцы аборигенов коснулись ее запястья. Каждый из шести пальцев кончался мягкой подушечкой. Ни ногтей, ни когтей на них не было.

Затем Лира отступила и, отведя в сторону своего мужа и Порлезмозмит, заговорила с ними на симбоязыке.

— Ну что вы скажете? Мне, по правде, не очень хочется брать их с собой, но и посла я не хочу обидеть.

— Вы ученый-ксенолог, Лира. Но было бы недипломатично отказываться от предложенной помощи. Они пришли к вам как официальные представители своего города. Мне эти май не кажутся подозрительными, наоборот, они могут оказаться полезными в вашем путешествии. Ведь ваше знание местных обычаев далеко не полное.

— Если бы это было так, мы бы не собирались плыть по реке несколько месяцев. Этьен, что ты думаешь?

— Что до меня, я бы их не брал, но, как говорит Порлез, это действительно своего рода официальные представители, и я не вижу, как мы могли бы отказаться. Уверен, их подослали, чтобы выведать о нас возможно больше для их Занура, но в этом нет большой беды. Маям придется находиться на палубе, вдали от всех приборов. Кондиционированный воздух кабины убьет их за несколько часов, во всяком случае, они будут чувствовать себя там чертовски плохо.

— Ну раз так, пусть едут с нами. Вы правы, Порлез, они могут действительно нам помочь. Если же они будут нам мешать, мы сможем обвинить в этом непосредственно Занур По-Раби. И потом, хотя у нас и есть приборы, будет неплохо иметь на борту местных жителей, знакомых с этой территорией. Может быть, они умеют готовить. Когда мы окажемся в районах с прохладной погодой, будет приятно съесть настоящую горячую еду, а не то, что выбрасывает нам вибропечь.

— Ну, значит, все улажено, — сказал Этьен и, не удержавшись, добавил: — Как мило с твоей стороны спрашивать мое мнение, Лира. Порлез, вы что-нибудь можете добавить?

Неподвижное лицо транкса не может выглядеть задумчивым, но глава станции, тем не менее, сумела передать это чувство.

— Просто помните, что, выйдя за пределы связи со станцией, вы можете полагаться только на самих себя. У нас нет аэромашин, и мне вряд ли удастся снарядить спасательную группу, чтобы отправить ее вслед за вами. Ведь мы очень не любим путешествовать по воде, как вам известно.

— Мы учитывали все возможные опасности и знали о них раньше, когда собирались приехать сюда, — напомнила ей Лира. — К тому же мы привыкли полагаться только на себя в труднодоступных местностях.

— Я знаю, знаю, — сказала Порлезмозмит. — Я не хотела говорить с вами менторским тоном. Когда вы выйдете за пределы связи, я больше за вас не отвечаю, но я все равно волнуюсь.

Этьен был тронут. Такое сопереживание было типичным для транксов, эта особенность делала их такими приятными для человека.

— Что же, еще одна причина, — ответил он, — чтобы иметь с собой местных помощников, на которых можно положиться. У нас будет достаточно времени проверить надежность этих маев, прежде чем мы выйдем за пределы связи. — Редоул кивнул в сторону немного нервничающих проводников.

— Кажется, вы понимаете, что вас ожидает, — сказала транкс. — Не знаю, что еще можно добавить. — Они повернулись к ожидающему их решения послу.

Pop де-Келхуанг с интересом вслушивался в резкий, непонятный говор чужаков, так непохожий на его родной быстрый, певучий язык.

— Мы благодарим Занур, — сказала осторожно Лира, — за его добрые намерения и принимаем с открытым сердцем это предложение помощи. — На лицах де-Келхуанга и проводников одновременно появилось выражение облегчения. Им бы не поздоровилось, если бы предложение было отвергнуто.

Лира не в силах была удержаться от попытки добавить новые знания культуры маев.

— Этьен и я женаты перед лицом нашего океана и океанов всех миров. А вы?

— Мы — нет, — ответила Ирквит, тут же показывая, кто из двоих проводников старший. — Занур считает, — и она подобострастно поклонилась послу, — что в свете многих опасностей, которые могут подстерегать нас на реке, будет лучше, чтобы честь сопровождать вас предоставилась тем, кто не связан семейными узами.

— Как мило, — пробормотал Этьен.

— Но мне интересно, — продолжала Лира, — вы добровольно попросились к нам или вас удостоил своим выбором Занур?

— И то и другое, — вступил в разговор де-Келхуанг. — Не все подходят для того, чтобы быть проводниками в таком важном путешествии. Эти двое ходили далеко вверх от Скатанды. Они знают ее течения и ветры, а также многие народы, которые вам встретятся. Уверяю, что нам было очень непросто предоставить вам самых компетентных помощников, которых только можно найти в По-Раби.

Не желая обсуждать мотивы Занура, а еще меньше его методы, Лира перешла на более простые темы.

— Ирквит, на корабле есть немного свободного места. Что тебе нужно взять с собой?

— Очень немного. Простые приспособления для готовки и смену одежды. Мы будем есть вашу еду или купим что-нибудь по дороге. Занур дал нам денег. Мы можем готовить для вас, если вы хотите. — Этьену это явно понравилось. — И Хомат, и я очень хорошие фуражиры.

Слово «фуражир» в языке маев имело много значений, как знала Лира. Так называли тех, кто умел хорошо торговаться, эффективно отбирать или воровать, но так, чтобы их не поймали.

— Мы также, — впервые заговорил Хомат, — не берем с собой оружия. Нам сказали, что, если мы встретим враждебно настроенных аборигенов, вы сможете нас защитить. Мы не хотели приносить с собой орудия убийства.

— Это очень предусмотрительно, — сказала Лира. Ирквит, очевидно, была старшей в маленькой команде, подумала она. Но у Хомата была какая-то природная робость, которая ей очень нравилась. — Ну что же, все решено. Если хотите помочь нам погрузиться, то, пожалуйста, останьтесь на корабле.

— Нет, спасибо, — произнесла Ирквит. — Если вы не возражаете, мы бы предпочли побыть снаружи. — Широко поставленными большими глазами, типичными для маев, она смотрела на внушительное сооружение чужаков. — Если мы только завтра отплываем, мы можем поспать снаружи, на наших подстилках.

— Вы что же, боитесь? — не думая спросил Этьен.

Лира сердито посмотрела на него и перешла на терранглийский.

— Неужели у тебя нет никакого понимания о том, как работает их мозг? Неужели ты не видишь, что они пытаются сохранить лицо, спрятав свой страх?

— Я просто подумал, что если эти двое собираются провести несколько месяцев на борту чужого корабля в чужих землях, то им лучше начать привыкать прямо сейчас.

— Они не боятся, — сказал посол. Он особенно тщательно подбирал слова, заметила Лира. — Дело в другом.

— В чем же? — спросила Лира, все еще переживая бесчувственность своего мужа.

Pop де-Келхуанг явно чувствовал себя неловко.

— Мне бы не хотелось говорить.

— Не беспокойтесь. Мы — ученые, мы прибыли изучать ваши обычаи и ваш мир. Нас так же интересует то, что вам нравится, как и то, что вам не нравится.

Де-Келхуанг не смотрел в сторону Порлезмозмит.

— Все дело во внешности, понимаете? Мы очень много внимания уделяем внешнему виду. Во внешнем виде есть правда. Просто некоторые злые духи часто принимают форму…

— Можете не продолжать. — Порлезмозмит знала, что так трудно сказать послу. — Мы привыкли к предрассудкам, связанным с внешним видом. — Она повернулась к проводникам: — Оставайтесь снаружи, если хотите.

Странно, подумал Этьен. Как могут май бояться транксов только из-за их внешнего вида? Лира бы наверняка посоветовала ему почитать их историю.

— Мы не хотим никого обидеть, — поспешно сказал де-Келхуанг.

— Не волнуйтесь, — заверила его транкс. — Мы привыкли к таким проблемам. Я и мои помощники сейчас уйдем. Было очень приятно познакомиться с вами, посол. Вы и ваши друзья всегда желанные гости на станции. Как и, — она не удержалась, чтобы добавить весьма недипломатично, хотя и с плохо скрываемым удовольствием, — посланники великого Лосити.

Посол окаменел при упоминании соперника По-Раби, но, будучи опытным тактиком, сумел сдержаться.

— Благодарю вас.

Порлезмозмит и остальные транксы ушли, оставив Редоулов наедине с маями.

— Мы желаем вам много удовольствия и успехов в ваших исследованиях, — произнес де-Келхуанг искренне. Он не смотрел на проводников. — Мы, жители По-Раби, высоко ценим знания в отличие от правителей некоторых других городов-государств. Мы надеемся, что вы сможете поделиться вашими знаниями и с нами по возвращении.

— Мы намерены это сделать, — сказала ему Лира. — Это ваш мир, мы здесь гости. Мы благодарны за помощь. — Она жестом выразила свою признательность.

Де-Келхуанг, приободрившись, повернулся и медленно пошел вниз по трапу. Заботливые руки протянулись к нему с лодки, помогая сойти. По команде гребцы опустили весла и оттолкнулись от причала. Редоулы смотрели, как лодка вяла курс на восток. Затем они взглянули на своих незваных гостей. Хомат и Ирквит терпеливо ждали, и их маленькие узелки с кухонными принадлежностями и личными вещами были и впрямь жалкими.

— Вы уверены, что хотите спать здесь?

— Прошу вас, де-Лира, — сказала Ирквит, — здесь нам будет гораздо удобнее, и мы не будем никому мешать. — Она слегка улыбнулась, губы ее чуть разжались, обнажив мелкие ровные зубы. Уголки губ не изогнулись кверху.

— Как хотите. Когда мы отправляемся? Мы так много слышали о вашем волшебном корабле и с нетерпением ждем начала великого приключения.

Хомат тоже улыбнулся, но ничего не сказал. Он не разговорчив, решил Этьен. А какая разница? Ведь эти май едут с ними не для того, чтобы поддерживать приятную беседу.

— Завтра утром, — сказал он им. — Мы почти готовы, а чтобы спустить судно на воду, потребуется всего несколько минут.

Ирквит недоуменно посмотрела на него:

— Спустить на воду? Оно не в воде?

— Нет. Оно висит. — Этьен попытался подобрать правильное выражение. — Завтра увидите. Лучше увидеть, чем услышать.

— Да, это лучше, чем услышать, — согласилась Ирквит. Она тревожно взглянула на темное здание вдалеке, в котором жили страшные существа-жуки. — Нас здесь никто не потревожит?

— Никто, — успокоила ее Лира. — Хотя наши друзья и привыкли к подземной жизни и у них более гибкий распорядок работы и отдыха, чем у нас, они все же предпочитают спать в темное время суток. Никто вас здесь не потревожит, и вы никому не помешаете.

Ирквит снова улыбнулась:

— Я очень счастлива, что мы едем с вами.

— И мы очень рады, что вы с нами едете, — ответила Лира. — Увидимся утром.

— До утра. Женщины снова коснулись ладонями друг друга, хотя Лира была уверена, что ей никогда не удастся полностью компенсировать отсутствие шестого пальца.

Глава четвертая

Солнце только взошло, когда корабль на подводных крыльях коснулся спокойных вод подстанции. Указатель температуры воздуха не опускался ниже сорока градусов, и не было похоже, что он опустится еще ниже. Маи, стоявшие у основания погрузочного трапа, переброшенного на корму, казалось замерзли и чувствовали себя неуютно.

Редоулы, вновь охваченные волнением, которое они утратили за многие месяцы ожидания, не обращали на них внимания. И только когда последние припасы, наконец, перегрузили на корабль, они решили оказать моральную поддержку своим неожиданным пассажирам, которые явно не проявляли особого энтузиазма.

Хомат и Ирквит поднялись на борт с осторожностью, бросая тревожные взгляды вокруг себя в поисках парусов и весел. Когда Этьен проверял двигатель, май кинулись к поручням и крепко схватились за неподатливый металл.

Лира вытерла пот со лба под солнечным козырьком и попыталась их успокоить:

— Все в порядке. Это наш двигатель. Устройство для того, чтобы приводить корабль в движение. Оно громко шумит, но безвредно. Его духи надежно спрятаны внутри.

— Но ведь здесь нет парусов, — заметила Ирквит осторожно.

— Или гребцов, — добавил Хомат.

— Да, их здесь нет. Мы двигаемся за счет того, что забираем воду в отверстие впереди корабля и выталкиваем ее назад гораздо быстрее, чем забираем.

— А что же толкает воду? — спросила Ирквит, медленно отпуская поручни. Продолжать держаться было ниже ее достоинства. Но Хомат держался крепко.

— Наш двигатель. Это долго объяснять. Может быть, когда мы будем уже в пути, я постараюсь это сделать. — Лира обернулась, ободряюще улыбнувшись Ирквит, и спустилась вниз по лестнице в верхнюю кабину.

— Де-Лира, мне страшно. — Ирквит удостоила Хомата неодобрительным взглядом, но Лира остановилась и посмотрела на него с жалостью.

— Ладно, пойдемте внутрь. Но вам там не понравиться.

Хомат пошел за ней, а Ирквит последовала за ним, так как боялась что-нибудь упустить. Едва они оказались внизу, справедливость слов Лиры сразу стала очевидной. Температура в кабине была всего двадцать пять градусов, и оба мая начали дрожать.

Этьен приветствовал их со своего места в прозрачной кабине управления и предоставил Лире все объяснять. Хотя она использовала только простые слова, а научные слова передавала им лишь самые основные, вскоре стало ясно, что такие вещи, как электричество и светодиоды, были вне понимания гостей.

Очень скоро Хомат сказал:

— Лучше пусть мне будет страшно, чем холодно. — И он опять пошел на корму.

Оказавшись там, Хомат немного попрыгал, чтобы согреться, а затем стал раскладывать на палубе свои вещи. Маи решили спать там же, где готовили, вдали от ужасного арктического холода, который, по-видимому, предпочитали их хозяева.

Несмотря на уверения и объяснения, Лире понадобился целый час на терпеливые уговоры, чтобы убедить их, что корабль их не поглотит, если они перестанут держаться за поручень. Когда Этьен перевел двигатель на полную мощность, направляя корабль вперед, Лира показала маям, как судно поднималось над водой на своих сдвоенных металлических крыльях, объяснила, что это дает им возможность двигаться вверх по реке со скоростью семьдесят километров в час. Плавность движения корабля и восхищение отодвинули первоначальный страх маев, и они, не только расслабились, но даже начали получать удовольствие от плавания, хотя время от времени Хомат делал магические знаки, чтобы защитить их от удара затонувшего бревна или чтобы их не унесло по неосторожности под облака.

Деревни лепились по берегам крохотных, поросших деревьями островков. Пораженные дети едва успевали вскрикнуть, как корабль оставлял за собой не верящих своим глазам взрослых. Сканер судна указывал на наличие рыболовецких суденышек впереди по курсу, что позволяло Этьену выбрать безопасный путь задолго до того, как он их видел.

Большие острова появлялись по мере продвижения вверх по реке. Здесь на отвоеванных у воды землях аборигены могли выращивать зерно и другие культуры. Некоторые жители деревень занимались примитивной, но достаточно эффективной аквакультурой — от выращивания моллюсков до ловли мелкой болотной птицы. И все с недоумением смотрели, как волшебный корабль духов с рычанием проносился мимо их домов, распугивая птиц и земноводных.

Деревень, казалось, было бесконечное множество. По данным предварительной разведки, произведенной со спутников, дельта Скатанды была самой густонаселенной частью Тсламайны, поэтому она и была выбрана в качестве первого форпоста Содружества.

По мере приближения к экватору температура, если только это было возможно, повысилась и больше не было свежего морского бриза, который мог уменьшить влажность. Несмотря на многомесячную акклиматизацию, Редоулы проводили основное время в кабине с кондиционером. Простое появление на палубе грозило потрясением организму. Хомат и Ирквит чувствовали себя на корме как дома и с готовностью обменивались мнениями о слабости человеческого организма.

Хомат устроил себе нечто вроде игры, пытаясь увидеть то, что не видит сканер. Он сидел на носу и смотрел на воду, стараясь разглядеть подводные камни или какие-либо иные препятствия. Хотя Хомат постоянно проигрывал, острота его зрения произвела впечатление как на Этьена, так и на Лиру.

Анализируя течения и обломки, которые несла вода, бортовой компьютер подсказывал, какую протоку выбирать, но все же приятно слышать, как Ирквит подтверждает принятое решение. Без компьютера или проводников они могли бы годы пробиваться через Скатанду в тщетной попытке обнаружить главное течение реки Скар.

По мере того как проходили дни в этой раскаленной обстановке, Редоулы все более радовались присутствию на судне Ирквит и Хомата. Окончательно избавившись от страха, май проявили себя как деятельные, хорошие помощники, весьма приятные в общении. Лира получала дополнительное удовольствие, наблюдая их реакцию на новые открытия, и дополнительную информацию об обществе маев, которую она регулярно записывала в свой научный журнал.

Оказалось, что май прекрасно готовят и умеют отлично торговаться в деревнях, где Редоулы останавливались пополнить свои припасы, и кроме таблеток соли и витаминов, их собственные запасы герметично упакованных продуктов оставались почти нетронутыми.

Ирквит и Хомат не скрывали своего восторга. Они не только получали удовольствие, находясь здесь, но Лира понимала, что май предвкушают тот почет, который им будет оказан по возвращении домой. Их карьера была сделана. Лира была рада за этих двоих.

Было ясно, что те май, которым посчастливилось жить в дельте, удачливее своих городских сородичей. Влияние властей на таком расстоянии от По-Раби чувствовалось мало, еды было более чем достаточно, а предпосылок для возникновения конфликтов — почти никаких. Социальная ситуация изменится, подозревала Лира, как только они покинут богатый район Скатанды и двинутся вдоль главного русла Скара. Занятие сельским хозяйством вне дельты, несомненно, требует больше усилий и обильного орошения, а конкуренция столь же сурова, что и в пределах самих городов-государств.

Жара, дружелюбие жителей деревень, неспешно текущие дни, проводимые в беседах и наблюдениях, придавали Редоулам чувство внутренней уверенности. Хомату приходилось напоминать им, что они путешествуют во враждебном мире, а не у себя на родине.

Этьен перелез через борт и оперся на гнутую стойку, проходящую от подводных крыльев к корпусу корабля, опустив одну ногу в прохладную воду так, что брызги от подводных крыльев падали на него. Они двигались достаточно быстро, чтобы не беспокоиться о встрече со стекловидными пиявками, и Этьен совершенно расслабился под этим освежающим душем.

Он с любопытством взглянул на Хомата, который стал спускаться к нему с металлическим шестом в руке. Теперь, преодолев первоначальный страх перед странным кораблем, робкий местный житель легко карабкался по нему, проявляя ловкость, которой Этьен мог только восхищаться.

— А это для чего? — Кивнул он в сторону шеста.

Хомат взмахнул шестом, указывая на что-то. Этьен вытер капли воды с лица и, повернувшись, взглянул назад.

Держась за подводное крыло под самой поверхностью воды, к ноге Этьена медленно приближалась тонкая темная тень длиной метра три и толщиной в его руку.

— Песчаник, — коротко произнес Хомат, пробираясь вокруг стойки и останавливаясь за спиной Этьена.

— Он ядовит? Это паразит?

— Нет. Всасыватель.

— Что же он всасывает? Кровь?

— Он всасывает вас.

Этьен с интересом наблюдал, как май при помощи шеста попытался открыть широкий круглый рот существа. Зубы у песчаника были маленькими и загнутыми внутрь. Челюсти наконец разжались, и Хомат постарался раскрыть рот существа еще сильнее. Они смотрели, как беспомощный песчаник стал наполняться речной водой, пока не увеличился почти в четыре раза. Тусклая зеленая мембрана могла, очевидно, расширяться, чтобы удерживать добычу большую, чем само существо, и Этьену стал очевиден мрачный смысл слов Хомата.

Наконец давление воды стало слишком велико для мощных присосок, покрывающих всю полость желудка песчаника. Он расслабился и упал за корму. Это должным образом подействовало на Этьена.

— Если он вас схватит, будет очень плохо, — объяснил Хомат, хотя это уже было излишним. — Песчаник вас не выпустит, пока не умрет, а убить его очень трудно. Он проглотит вас целиком. — Май повернулся и полез обратно на нижнюю палубу.

Поднимая ногу из воды, Этьен задумался над подвижностью всех частей тела животного, которая позволяла ему так растягиваться. Представил себе, какие представители фауны таятся под поверхностью воды, жадно следуя за кораблем.

Так как объектов для изучения у него не было, почти все время Этьен вел корабль, предоставляя Лире возможность записывать свои впечатления от деревенской жизни и культуры Скатанды. Хотя общины здесь мало отличались от тех, которые окружали станцию, она продолжала по-прежнему заносить в журнал все детали. Даже малейшее изменение в общественной жизни, одежде или способах ловли рыбы интересовало ее.

Они постепенно оставляли позади топкие берега и острова дельты. Им уже реже встречались деревья и псевдопальмы, вокруг было больше водной поверхности и меньше суши. Несведущему наблюдателю могло показаться, что Редоулы сделали неверный поворот и опять плыли в открытый океан.

Но вода, по которой они плыли, была почти совсем пресной. Они уже вышли в главную часть Скара, такой большой реки, что Амазонка, Нил или другая река Содружества в сравнении с ней показались бы извилистыми ручейками. Находясь в середине реки, казалось, будто вы плывете по морю с пресной водой, так как берегов ни слева по борту, ни справа не было видно. За невидимыми берегами утесы по краям Гунтали поднимались стеной к испещренному мелкими облаками небу.

Этьен направил корабль вправо, пока не увидел береговую линию. После этого они могли следовать на автопилоте, что позволяло Лире сосредоточить внимание на своих заметках и давало возможность Этьену проводить время у телескопа, расположенного сверху, на мачте наблюдения. Масса деревень ютилась на берегу. За ними в глубине виднелись фермерские хозяйства и небольшие торговые центры. Еще дальше, уже на пределе разрешающей возможности телескопа, Этьен мог разглядеть первые, слегка холмистые склоны — доказательство того, что они действительно поднимаются вверх по речному каньону.

Хотя температура воздуха в течение дня поднималась до пятидесяти пяти градусов, влажность слегка уменьшилась. Требовались немалые усилия, чтобы оставаться вне кабины с кондиционером более получаса. Тем не менее Лира проводила много времени снаружи, болтая с владельцами маленьких купеческих лодок, которые приближались к ним, как только корабль делал остановку. Пока она наговаривала в диктофон свои заметки, Хомат и Ирквит покупали провизию. В основном торговалась с продавцами Ирквит, а Хомат занимался готовкой, освоив электродуховку. Редоулы с большим трудом настояли, чтобы май использовал ее вместо печки, топящейся дровами, которую он принес с собой на борт.

Экспедиция была уже на расстоянии тысячи километров к северу от станции и устья дельты, и корабль скользил по гладкой поверхности реки Скар с постоянной скоростью девяносто километров в час. Путешествие было в самом начале.

Повсюду местные жители были дружелюбны и открыты, хотя и более примитивны, чем в городах-государствах, которые окружали великий мировой океан. Но вдоль по реке не всегда царила такая идиллия. Наличие заграждений и иных укреплений говорило о несомненно возникающих конфликтах, кроме того, встречались и такие май, которые вовсе не восхищались передовой технологией странных пришельцев.

— Дорогая, посмотри сюда. — Этьен не спускал глаз со сканера, отключая автопилот.

— В чем дело? — прозвучал голос Лиры в переговорном устройстве кабины.

— Впереди корабли, масса кораблей. Судя по компьютеру, это рыбачьи лодки.

— И что же? Я занята, Этьен.

— Лира, там их по крайней мере сотня. Это необычно, не так ли?

— Нет, конечно. — Голос в переговорном устройстве замолчал, а когда Лира вновь заговорила, тон уже был скорее встревоженный, чем раздраженный. — Ты уверен?

— Я прекрасно умею читать показания, — ответил Этьен саркастически. — Разве это нормально, чтобы рыболовецкий флот достигал таких размеров?

— Нет, судя по тому, что мы видели ранее, но, может быть, здесь это нормально.

— А почему бы тебе не спросить у Ирквит?

Послышался вздох, когда Лира отложила в сторону свою любимую работу.

— Да, мне, наверное, придется это сделать.

Ирквит сидела на открытой палубе на корме и чистила овощи к обеду. Они были в основном красного и бордового цвета, но от этого не стали менее вкусными, как знала Лира. Хомат вручную чистил мелкие клубни.

— Ирквит, мой муж говорит, что впереди вверх по реке находится по меньшей мере сотня рыбачьих судов.

Оба мая не выразили особого удивления при этом спокойном заявлении. Они уже привыкли ко многим устройствам корабля. Сканер они называли «железный глаз».

Ирквит, правда, проявила некоторое замешательство.

— Это больше, чем я когда-либо слышала о рыбном промысле здесь, на реке. Ниже по Скару, у По-Раби, так много судов никогда не собираются вместе. А де-Этьен уверен, что это просто рыбаки?

— Железный глаз это не может показать. А что еще они могут делать, если не рыбу ловить?

— Может быть, это военный флот? — неуверенно предположил Хомат.

— Неужели они хотят напасть на одну из деревень? Но эти места не кажутся бедными.

— Иногда проще, — сказал Хомат с невинной мудростью, — взять, чем заработать, как бы легка ни была работа.

Лира собралась уже поспорить, но сейчас было не время заниматься социологическим анализом.

— Скажи это моему мужу, Хомат, — попросила она.

Хомат сделал знак, что понял, и, обойдя корабль, приблизился к прозрачному куполу кабины. Ему был ясно виден Этьен. Конденсат удалялся с прозрачной акриловой поверхности неслышными усилиями специальных воздушных вентиляторов. Май нагнулся над мембраной переговорного устройства:

— Де-Этьен, я боюсь этих лодок, что перед нами, как вы говорите.

— А можно определить, что они собираются делать, взглянув на них?

— Да. Если они забросили сети, то они просто ловят рыбу и не собираются воевать. Такие сети стоят слишком дорого, чтобы ими рисковать в сражении.

Этьен задумался.

— Тогда лучше сказать Лире, чтобы она пришла сюда. Железный глаз не может разглядеть что-либо тонкое, такое как сети. Нам нужно получить визуальное подтверждение.

— Я уже здесь, Этьен, — послышался голос в мембране, и перед ним появились Лира и Ирквит. — Тебе не нужно напоминать мне о моих обязанностях.

— Я и не напоминал тебе о твоих обязанностях, — резко бросил Этьен. — Я просто… ну, не важно… Мы встретимся с ним через минуту. — Он внимательно смотрел на заполненный экран. — Мне придется притормозить, чтобы избежать столкновения.

— Мы никогда не видели, чтобы больше четырех-пяти лодок занимались ловлей вместе. Слишком велико соперничество, — тихо проговорила Лира. — Это не соответствует принятым правилам.

Впереди на горизонте появились мачты деревянных судов.

Рев электрического реактивного двигателя сменился глубоким рокотом, а скорость корабля упала настолько, что его корпус опять рассекал воду. Когда они проплывали мимо судов, флот произвел на них даже большее впечатление, чем когда они заметили его на сканере.

Суда, которые плавали по теплым водам Скатанды, редко требовали мускульной силы более трех или четырех гребцов. Эти же огромные, похожие на баржи суда, могли похвалиться командой из двух дюжин и даже более гребцов. Они перегораживали Скар тремя рядами, блокируя значительную часть реки, и были связаны друг с другом канатами.

К облегчению Этьена, он увидел, что между кораблями были натянуты огромные рыбачьи сети. Так как их не относило течение, местные жители, должно быть, использовали тяжелые якоря, которые удерживали сети на месте. За сетями следили не только мужчины, но и женщины, и дети.

Каждое десятое судно представляло собой широкую плавающую платформу, почти такую же большую, как некоторые океанские тримараны, которые Этьен и Лира видели в водах Гроаламасана. Причина их столь необычных размеров, как и количество рыбачьих судов, вскоре прояснилась. Все было связано с размером добычи.

Около двадцати судов колыхались на воде в организованном беспорядке, в то время как их команды натягивали сети и тросы. Вода между ними вдруг стала пениться и пузыриться, и на поверхности показалась огромная голова всех цветов радуги. Потом появилось туловище, еще более яркое, и рыбаки удвоили усилия, чтобы вытащить свою добычу величиной с кита.

— Это арваул! — воскликнул Хомат в волнении. — Я пробовал его сушеное мясо, но никогда раньше не видел. Эти животные встречаются только в главном течении реки и не заходят на отмели возле По-Раби.

Пение рыбаков слилось в непрекращающийся победный хор, который сопровождал сейчас поднятие скрепленных вместе огромных сетей. В это время десять судов прошли слева от огромной баржи и десять — справа от нее. Команда баржи принялась за работу, и в дело пошли длинные багры, прикрепленные к лебедкам. Медленно арваул был поднят на борт. Нос баржи почти черпал воду, и потребовалось немало времени, чтобы получше уложить эту яркую, блестящую на солнце махину.

Такой одной рыбины было достаточно, чтобы накормить несколько деревень, размышлял Этьен, но рыбаки, очевидно, еще не были удовлетворены. С менее удачливых лодок были заброшены еще сети. Этьен восхищался настойчивостью этих маев.

Опасность первой заметила Ирквит, которая была меньше других поглощена наблюдением над действиями флота. Она придвинулась к Лире, которая фиксировала работу рыбаков с помощью своих приборов, и сделала небольшой полупоклон:

— Простите меня за беспокойство, де-Лира, но я думаю, мы в опасности.

— Что? — Лира попыталась переключить внимание. — В чем дело, Ирквит?

Май подошла к поручню и указала вперед.

— Я следила за этими четырьмя кораблями.

Лира подняла глаза, но не заметила ничего необычного в квартете рыбачьих лодок, замерших впереди по курсу.

— А что в них такого? Они занимаются ловлей рыбы, как и остальные.

— Нет, — возразила Ирквит. — Они направляются к нам. Они должны стоять на якоре, удерживая сети против течения Скара. А они дрейфуют вниз по течению.

— Очевидно, они пытаются найти более удобное место. Рыбаки все время движутся.

— Я уверена, что они движутся в более удобное место, но, думаю, не за тем, чтобы поймать рыбу.

Лира нахмурилась:

— Почему ты так думаешь?

— Двое обходят нас справа, а двое — слева. Между ними натянуты сети. Если мы будем продолжать двигаться таким курсом, они вскоре поймают нас в ловушку!

— Уверена, что они это делают неумышленно, — ответила Лира, но в глубине души она вовсе не была так уверена. Лодки уже были близко, и большая рыболовная сеть пряталась под водой. — Мы их отпугнем.

— Сети рыбаков в верховьях реки необыкновенно прочны, де-Лира, — сказала Ирквит с тревогой. — Я не знаю, сможет ли даже ваш волшебный корабль вырваться из них. Но есть еще одно… Вы видите, чем заняты команды?

Лира прищурилась и посмотрела в телеобъектив, чтобы лучше разглядеть.

— Вижу. Разве это не нормально?

— Я не рыбачка, но была в этой местности раньше. Плыть вниз очень легко. Просто поднимаешь якорь, и течение увлекает тебя за собой. Я никогда не видела, чтобы такая простая задача требовала так много действий. Когда кто-нибудь тратит так много усилий на что-то такое простое, очевидно, он что-то стремится скрыть.

Лира с мгновение подумала и нагнулась к кабине:

— Ирквит думает, что четыре лодки, плывущие нам навстречу вниз по реке, могут попытаться поймать нас в сети.

Этьен пожалел, что сканер корабля не давал возможности разглядеть все детали.

— А ты какого мнения, Лира?

— Я не знаю, но я не хочу ненужного риска. Думаю, надо все выяснить, чтобы в будущем лучше знать, чего нам ждать, если мы вдруг опять окажемся в подобной ситуации. Давай разберемся, в чем дело.

Он кивнул:

— Пусть они выложат на стол все карты. Скажи Ирквит, чтобы она не беспокоилась. Я справлюсь с ситуацией.

— Что значит «справится»? — Ирквит старалась уделять внимание и человеческому существу женского рода плотного телосложения, и подозрительно активным рыбачьим судам прямо перед ними. — Что имеет в виду де-Этьен, когда говорит «справится»? — Лодки были достаточно близко, чтобы стали видны выступающие из воды деревянные поплавки.

— Он имеет в виду, что сумеет противостоять любым враждебным намерениям.

— Но вы должны отплыть от них, избежать их, пока еще есть время. Я знаю, что волшебный корабль может быстро поворачивать в сторону, и…

— Успокойся, Ирквит, Этьен знает, что делает, все под контролем.

Корабль слегка содрогнулся, когда нос его ударился о тяжелые сети и два продолговатых поплавка. Они продолжали движение вверх по реке, толкая сеть носовой частью судна. Четыре рыбачьи лодки притягивались друг к другу… и неожиданно корабль оказался как бы в плену.

Со всех четырех лодок маев раздались победные возгласы, и со всяким притворством было покончено. Стало ясно, что их интересовала более серьезная добыча, чем рыба. Шесты сменились длинными пиками и копьями, и пение, сопровождающее появление этого оружия, очень отличалось от того, которое служило фоном появления на палубе арваула.

Хомат начал стонать и раскачиваться из стороны в сторону.

— Мы обречены. Эти речные дикари не пощадят нас.

Ирквит сидела, готовая ко всему.

— Я предупреждала вас, де-Лира.

— И ты была права, — спокойно ответила та, опять поворачиваясь к кабине. — Мы выяснили их подлинные намерения, Этьен. Я закончила все записи. — Она замолчала, когда мимо что-то просвистело. — Давай не будем медлить. У них есть луки.

— А ты не хочешь понаблюдать орудие местных жителей в бою?

Лира пригнулась, когда деревянное с костяным наконечником копье пролетело мимо и вонзилось в палубу.

— Давай, дорогой, прекратим шутки. Если ты хочешь еще здесь оставаться, поменяемся местами.

— Не стоит. — Этьен усмехнулся и включил двигатель. Сопло реактивного двигателя повернулось на сто восемьдесят градусов и теперь было направлено в сторону носа корабля.

— Крепче держитесь, — предупредила Лира мрачных маев. Они едва успели ухватиться за поручни, как корабль метнулся назад. И уже ничего не сдерживало рыбачьи лодки. Сети безжизненно упали в реку. Пение прекратилось, едва незадачливые пираты увидели, что их добыча устремилась назад со скоростью шестидесяти километров в час. Рыбаки бросились к веслам, так как поняли, что их движению вниз по течению теперь ничто не препятствует. Яростные крики и проклятия сменили боевое пение, звучавшее здесь только что.

Этьен сбавил скорость и опять сменил направление действия двигателя, наблюдая, как четыре рыбачьи лодки, перепутанные между собой сетями и тросами, понеслись друг на друга. Поспешно схваченные в руки весла с громким треском ломались при столкновении корпусов. Проклятия заглушили крики смущения, послышались противоречивые приказания, когда сети зацепились за рули и сломанные весла.

Держась на почтительном расстоянии от летящих стрел, корабль землян легко обогнул своих неудавшихся захватчиков и устремился на середину реки. Разочарованные рыбаки, чьи стрелы были не в состоянии достичь корабля, бомбардировали волшебное судно злобными оскорблениями. Хомат сдерживал смех, вызванный их нелепым положением, чтобы перевести Лире то, что было сказано на местном диалекте или было слишком сложно. Лира записала все это в журнал под забавным заголовком «Ругательства народа май — местные варианты и диалекты». Все это была вода на мельницу ее любимой ксенологии.

Этьен почти ожидал, что и другие рыбаки включатся в нападение своих собратьев, но был приятно разочарован. Вместо того чтобы присоединиться, май, стоявшие в стороне, чтобы получше увидеть все происходящее с борта своих лодок, приветствовали спасение волшебного корабля.

— Это не та реакция, которую я ожидал, — прокричал Этьен в переговорное устройство. — Ирквит, что происходит? Они не злятся, что мы не попались?

— А чего им злиться? Они решили не принимать участия в нападении, и поэтому поражение их не затронуло. Они всегда восхищаются теми, кто победил, кто бы они ни были. Поэтому они приветствуют наш успех. — Ирквит перегнулась через поручень и вглядывалась в то, что оставалось за кормой.

Четыре запутавшиеся рыбачьи лодки продолжали дрейфовать вниз по течению. — К тому времени, когда они освободятся, де-Этьен, им придется долго и трудно грести вверх по течению, чтобы вернуться домой. У них будет время подумать, прежде чем они снова попытаются поймать магическую лодку. Надеюсь, пострадали немногие. Там была большая неразбериха.

— А я надеюсь, что половина из них упали за борт и утонули. — Хомат плюнул за борт. — Пусть их поглотит река, пусть они сварятся в собственной моче. Мы не желали им зла, а они хотели нас уничтожить.

Лира остановилась и перестала писать.

— Бедным очень трудно отказаться от счастливой возможности приобрести большое богатство, Хомат. Я не оправдываю их, но все же сочувствую им. — Лире пришлось довольно долго объяснять проводнику, что такое сочувствие. — Вы думаете, мы еще можем подвергнуться такому нападению?

Ирквит сделала неуверенный жест:

— Кто может предсказать. Вы сами говорите, де-Лира, что ваше магическое судно представляет власть и богатство для всех, кто его видит. На вашу собственность с жадностью смотрят от Скатанды до зоны льда. — Ирквит хитро улыбнулась. — Ясно, что тем, кто попытается ее отнять, придется немало потрудиться.

— Мы можем за себя постоять, — успокоила ее Лира.

— Это вы уже доказали, и я не буду дрожать в следующий раз. Никто не может угрожать этому волшебному кораблю.

— О, мы не всемогущи, — возразила Лира. — Но, конечно, не беззащитны. Если нужно, мы можем сделать больше, чем просто спутать сети рыбаков.

— Да, я видела оружие, находящееся в стойке вблизи круглого руля, которым де-Этьен приводит в движение волшебное судно.

— Оно должно использоваться только в случае крайней опасности, — сказала Лира твердо. — Мы его взяли, чтобы защищаться от опасных животных, а не от разумных существ. Мой Занур будет очень недоволен, если мы используем оружие против вашего народа.

— Мой народ — это народ По-Раби, — ответила Ирквит, давая понять, что ее вовсе не будет тревожить, если возникнет необходимость застрелить нескольких жителей в речной местности.

Лира в душе вздохнула. Когда-то, когда люди жили еще племенами, ее предки тоже так думали. Некоторые отступники так считали и сейчас.

Сотни километров оставил за собой корабль землян, а Скар по-прежнему тек широко и спокойно, и далекие склоны Баршаягада все так же скрывались в дымке. Неожиданно Лира осознала, что получает удовольствие, когда торгуется, покупая припасы, что они делали всякий раз, когда приближались к берегу.

— Ты многое можешь узнать, наблюдая за Хоматом и Ирквит, — неоднократно говорила она мужу.

Этьен вежливо соглашался, но методы местного бартера его не интересовали. Вместо этого он проводил время, занимаемое у них покупками, у наблюдательной мачты. Не отрывая взгляда от телескопа, он изучал близлежащие нижние участки склонов каньона, покрытые полями с искусственным орошением и искусно возделанными террасами.

Из предосторожности каждую ночь они проводили на середине течения Скара — автоматические системы оповещения судна предупредили бы о присутствии любой потенциальной опасности.

Иногда Этьен менял обычный распорядок, взбираясь на мачту и поворачивая телескоп в сторону неба, стараясь распознать странные созвездия. В это раннее утро дождя не было, хотя и облачность не была значительной. Влажность была ниже обычной, а температура опустилась до сорока пяти градусов. Этьен очень удивился, увидев безволосое лицо Хомата с широко поставленными глазами, появившееся над прозрачным кожухом телескопа. Проводник выглядел испуганным, и не из-за высоты, на которую взобрался.

Этьен открыл дверь и впустил встревоженного мая внутрь.

— Что-нибудь не в порядке, Хомат? — спросил он участливо.

— Я… я должен поговорить с вами, де-Этьен.

— Это, вероятно, нечто важное, иначе ты бы не выбрался из-под теплого одеяла и не поднялся сюда!

— Да, очень важное.

— Подожди секунду. — Этьен отвернул телескоп в сторону, чтобы освободить место, позаботился о том, чтобы закрыть отверстие, через которое внутрь подавался охлажденный воздух. Как только температура повысилась, Хомат вошел и закрыл за собой дверь. В тесном помещении кабинки наверху мачты Этьен больше чем когда-либо ощутил свои размеры по сравнению с миниатюрным местным жителем.

— В чем дело? — За спиной Хомата он увидел две из четырех лун Тсламайны, отражающиеся в реке. Еще две, он знал, появятся в течение часа.

— Долгое время я хотел это сделать, но я не знал как, и у меня не было подходящего случая.

— Что сделать?

— Предупредить вас, де-Этьен. Вы и де-Лира в большой опасности!

Этьен откинулся назад в узком вращающемся кресле, лениво покачивая ногой, и улыбнулся беспокойству местного жителя.

— Конечно, мы находимся в постоянной опасности. Рыбаки там, в верховьях реки, это показали.

— Да нет, нет! — Прошептал Хомат сердито. — Вовсе не это. Опасность о которой я говорю, находится ближе и гораздо более коварная.

Этьен внимательно посмотрел в лицо проводнику:

— Хомат, чего ты так боишься?

— Я по натуре не смелый, — ответил взволнованно май. — Я путешествовал так далеко не потому, что хотел, а потому, что мне велели те, у кого я служил. А теперь я вижу, что не могу продолжать, не объяснив вам то, что знаю, де-Этьен. Что-то в душе подталкивает меня сделать признание. Всю свою жизнь я был маленьким существом, который расшаркивался, кивал головой и выполнял чужие приказы. Вы и де-Лира относитесь ко мне очень хорошо, лучше, чем кто-либо из моих прежних хозяев. И я полюбил вас. Первый раз в жизни кто-то заставляет меня чувствовать себя важным. Это то чувство, которое я хочу сохранить.

— Но почему бы и нет? — Этьен даже растерялся, услышав это неожиданно эмоциональное признание.

— Из-за Ирквит.

— Ирквит? Что она может тебе сделать?

Взгляд широких глаз Хомата нервно окинул пластиковую кабину.

— Вы уверены, что нас никто не слышит?

— Конечно, уверен. Переговорное устройство выключено, и мы находимся наверху над палубой. Хомат, объясни мне, почему ты вдруг стал так бояться Ирквит? Я не замечал раньше, чтобы она плохо с тобой обращалась. Она очень нам помогает.

— Это ее задание. Помогать чтобы… — он заколебался. — О волосатый мойт, помните, то, что я собираюсь вам сказать, может стоить мне жизни: Ирквит непосредственно представляет здесь Занур По-Раби.

У Этьена кончилось терпение. Время наблюдений подходило к концу, а он хотел еще поспать до рассвета.

— Мы знаем это, Хомат. Ты ведь тоже представляешь Занур.

— Нет, я только наемный работник. А она отчитывается только перед Зануром. Скажите мне, де-Этьен, вы не замечали, как ее интересует ваше волшебное судно и управление им?

— Конечно. Ты что, думаешь, мы заняты только наукой? Мою жену особенно интересует поведение… — он почти сказал «первобытных народов», но поспешно исправился, — «других индивидуумов». Интерес Ирквит вполне естественен. Лира должна это знать. — Она изучала жителей многих миров.

— Я знаю, де-Этьен, что это означает, — ответил Хомат мрачно. — Скажите мне, в тех, иных мирах она когда-нибудь встречалась с наемными убийцами?

Глава пятая

Улыбка исчезла с лица Этьена, и он выпрямился. Его нетерпение сменилось внезапным интересом.

— Может быть, ты объяснишь мне, что ты имеешь в виду, Хомат?

Проводник нервно переступил с ноги на ногу:

— Ваш прекрасный корабль использует силы многих духов, которые нам не дано понять, де-Этьен, но мне кажется, командовать ими не так уж трудно.

— Да, управление специально упрощено для пользователей, не имеющих технической подготовки.

— Оно настолько просто, что даже Ирквит с ним справится?

— Может быть, если она будет выполнять только простые действия. А что?

Хомат взмахнул рукой по направлению залитого лунным светом носа корабля.

— Завтра мы должны зайти в деревню Шангрит, чтобы пополнить запасы продовольствия. У Шангрит заключен союз с По-Раби.

— Я не думаю, что влияние По-Раби распространяется так далеко на север, — возразил Этьен.

— Шангрит — независимое поселение. Союз только торговый, но и этого достаточно, когда ставки так высоки. Задолго до того, как посол де-Келхуанг прислал нас к вам, на север в Шангрит по реке были отправлены гонцы. Они достигли понимания с мойтом деревни. — Хомат отбросил назад длинный пучок волос, свисавший с самой его макушки. — Нападение произойдет ночью, когда вы будете стоять на якоре посреди реки Скар, не подозревая об опасности. Они заберут себе ваш волшебный корабль, чтобы поделить его секреты и сокровища между Шангрит и По-Раби. — Май помолчал мгновение, колеблясь. — Вы и ваша жена, конечно, не останетесь в живых.

— Ясно, — тихо произнес Этьен. — А если Ирквит, несмотря на все свои старания, не сможет управлять кораблем?

— И это предусмотрено. В таком случае его погрузят на баржу и отведут вниз по реке.

— Ну, я не вижу особых проблем, Хомат. Мы просто не будем останавливаться возле деревни Шангрит. Даже если они устроят засаду где-то на реке, мы просто можем проскочить мимо.

— Вряд ли это будет так просто, де-Этьен. Сведения о нашем продвижении передаются по берегу от одного воина к другому. Воины Шангрит нападут на вас, как только вы поравняетесь с их поселением.

— Любопытно. И как же Занур планировал объяснить наше исчезновение нашим друзьям на станции?

— За вами внимательно следили и изучали ваше поведение. Далеко не все, с кем говорила де-Лира, пока вы ждали разрешения отправиться в путь, были простыми рыбаками. Выбор пал на Шангрит, потому что это самое северное поселение, с которым у По-Раби заключен союз, и потому что они думали, будто эта деревня находится за пределами действия ваших духов, говорящих по воздуху.

— Да, это действительно так.

— У ваших друзей нет никаких оснований связывать ваше исчезновение с По-Раби или каким-нибудь другим городом. Они просто решат, что корабль затонул в Скаре, как многие наши суда, и вы погибли.

— А если наши друзья отправятся на поиски и увидят наш корабль во владении Занура или мойта Шангрит?

— Тогда им скажут, что вас проглотил арваул, что с берега все видели, как ваш корабль отбуксировали в безопасное место, но команду спасти не успели. Я, конечно, не знаю всех подробностей так хорошо, как Ирквит…

— Но тебе рассказали достаточно, чтобы ты мог помочь в решающий момент?

— Да. — Хомат отвел глаза, не желая встречаться взглядом со своим покровителем. — Мои предки испытывают глубокий стыд.

— Ну ладно, главное — ты рассказал мне о готовящемся нападении. Но это не делает Ирквит убийцей.

— Она убьет, если потребуется, — объяснил Хомат. — Она здесь специально для того, чтобы все прошло успешно. Когда начнется нападение, Ирквит притворится, что очень удивлена, и попытается прийти вам на помощь, но если ей покажется, что атака может провалиться, она должна улучить момент, и, когда вы отвлечетесь, столкнуть вас за борт или всадить вам нож в спину. Вы обратили внимание, как она со всем расправляется, и не только с овощами. — Май взглянул в сторону.

— Я просто думал, что она отличный повар, — пробормотал человек.

— О да, отличный, де-Этьен. Я видел следы ее искусства не только на овощах. — Хомат потупился. — Конечно, я должен был во всем этом помогать ей.

— Ну, конечно, — сухо произнес Этьен. Протянув руку, он коснулся клавиши. В динамике раздался усталый стон:

— Ну что там такое? Я только начала по-настоящему засыпать.

— Не могла бы ты подняться сюда на минуту, милая? Я тут вижу нечто, что, мне кажется, может заинтересовать и тебя.

— Да ладно, Этьен. Может, завтра?..

— Завтра, может быть, мы этого не увидим. Я хочу, чтобы ты поднялась сюда именно сейчас. Наше положение завтра будет совсем иным.

— Ладно, ладно, — резко сказала Лира. — Надеюсь только, что все это не впустую.

В обществе нервничающего Хомата Этьен ждал, когда Лира, с заспанными глазами, взберется к ним наверх. Теперь, когда на маленькой платформе их было уже трое, они с трудом могли передвигаться.

— Ну и что теперь? — Лира все еще моргала, прогоняя дремоту, но при виде Хомата на лице ее отразилось удивление.

— Где Ирквит? — спросил ее Этьен.

— Ирквит? А какое это имеет отношение к?.. На палубе, на корме, я думаю, наслаждается в объятиях местного Морфея. Что, черт возьми, здесь происходит?

— Хомат хочет тебе кое-что рассказать.

Лира спокойно выслушала проводника, повторившего ей то, что он поведал Этьену. Когда он закончил, она помолчала некоторое время, задумавшись, затем сказала:

— Мы можем повернуть обратно. Мы ученые, а не солдаты удачи и не контактеры первой линии. Мы не готовы к столкновению с широкомасштабным местным антагонизмом. Если эта деревня связана предательским договором с По-Раби, мы можем получить разрешение и защиту Занура Лосити.

Этьен с сомнением покачал головой:

— Не выйдет. В По-Раби проведают об этом и поймут, что мы все знаем. Это может вызвать открытый конфликт с Лосити. Не хотим же мы здесь развязывать настоящую войну! И, кроме того, где гарантия, что с Зануром Лосити у нас получится лучше, чем с По-Раби? Знаешь, как говорят: лучше тот дьявол, который тебе знаком…

— В Лосити так же завидуют вашей технике, как и в По-Раби, — поддержал его Хомат.

— И потом, мы ведь уже проделали такой долгий путь. На то, чтобы вернуться, а потом повторить все сначала, уйдет не меньше месяца, даже если нам повезет и мы сразу же получим разрешение у Лосити. Мы уже пересекли экватор, и районы с самым тяжелым климатом остались позади. Конечно, эта духовка не стала сразу удобным местом для жизни, но ситуация непременно изменится к лучшему. У меня нет ни малейшего желания второй раз пройти тот же путь, опять изучать то, что уже тщательно зафиксировано, и, мне кажется, Лира, у тебя такого желания тоже нет. Кроме того, всегда есть риск, что и Лосити может подстроить нам подобную же ловушку, когда мы возобновим наше путешествие, а они, уверяю, будут готовы получше, чем шангритцы. Я не хочу еще целых два месяца брать пробы этой грязи. Несмотря на все опасения Хомата, мне не верится, что нам будет трудно пройти через какой-либо барьер из сетей и веревок, который могут соорудить местные жители.

— Пожалуй, — согласилась Лира. — Но дело не в этом. Я просто не хочу причинить вред местным жителям. Ты знаешь, что в таких случаях говорит постоянный представитель Земли?

— На Тсламайне нет постоянного представителя. Она еще недостаточно для этого развита. Никто ничего не узнает, а даже если нас и засекут, то мы просто скажем, что вынуждены были обороняться, и это, скорее всего, будет правдой.

Лира повернулась к Хомату:

— А что будет, если нам удастся миновать Шангрит? Как насчет следующего поселения? Может быть, оно тоже в союзе с По-Раби?

— Нет, — сказал Хомат убежденно. — Шангрит — единственный союзник По-Раби на севере. Земли выше изучены мало, и живущие там не зависят от городов-государств побережья Гроаламасана. Шангрит же был выбран потому, что этот поселок один может собрать достаточно сил для такой атаки.

— Все, что ты нам рассказал, вполне логично, — проговорила Лира. — Но меня волнует то, о чем ты умолчал.

— Я не понимаю ваших слов, де-Лира.

— Почему ты так рвешься предать собственный город?

— Я же сказал, что вы мне понравились, что благодаря вам я почувствовал собственную значимость, понял истинную цену себе, чего раньше никогда не было.

— Этого недостаточно. — Желая придать больший вес своим словам, Лира сделала жест, обозначавший у маев недоверие. — Ты мог бы промолчать и выполнить приказ своих хозяев. Если бы мы попались в ловушку, ты бы вернулся в По-Раби с почетом, а если бы вырвались, тебе тоже ничего бы не угрожало. Зачем рисковать, открыто переходя на нашу сторону, когда можно было выиграть, просто ничего не предпринимая? Я очень рада, что мы тебе, как ты говоришь, нравимся, но я слишком много месяцев изучала общество маев, чтобы поверить, что ты это делаешь просто по доброте душевной.

Хомат явно заколебался и обернулся к Этьену, ища поддержки.

— Советую тебе сказать нам правду, Хомат.

— Неужели вы не верите мне, де-Этьен?

— Я-то верю, но моя жена — от рождения скептик. В отличие от мыслящих существ, камни и минералы не склонны к обману. Чтобы убедить ее, тебе придется вначале убедить меня.

Хомат кивнул. Когда он снова заговорил, в голосе его почти не осталось и следа былой нервозности и подобострастия.

— Я сказал правду о том, что вы мне нравитесь и что я не хочу участвовать в таком подлом обмане. Но де-Лира права, подозревая, что это не вся правда. Есть еще одна причина, почему я сейчас вам во всем признался. Вы правы, я бы ничем не рисковал, храня молчание, но я бы ничего и не приобрел. Мой дом — По-Раби, но я много путешествовал и стал считать своим домом весь мир. Существует много великих городов-государств, где можно отлично жить. В По-Раби у меня мало шансов подняться выше. Да, конечно, если бы атака на ваш корабль духов была успешной, по возвращении домой я получил бы хорошую награду, но вы, пришельцы из другого мира, можете мне дать гораздо лучший шанс. Приобретая от вас знания, я могу стать очень нужным многим, а не просто заслужить какую-то награду. До сих пор только Лосити и По-Раби общались с вашими твердопанцирными друзьями. Суфуми будет рад моим познаниям, и я стану членом его Занура — и не только он, но и Тольм и многие другие города. В По-Раби я не смогу подняться так высоко, будучи просто наемным убийцей. Я дал вам информацию, которая может спасти ваши жизни и всю экспедицию. Взамен, за эту информацию и мою верность вам, я жду соответствующего вознаграждения.

Лира выглядела удовлетворенной.

— Вот теперь я верю тебе, Хомат. — Она повернулась к Этьену, переходя на терранглийский. — Типичное решение — власть и богатство. Очень характерно для маев. Тот факт, что мы не принадлежим к его расе, в это уравнение не входит. Деловые соображения выше всяких чувств лояльности своему дому и своему народу. — Она снова заговорила на майском, которым прекрасно владела: — Ты далеко не так прост, каким пытался казаться, Хомат. Ты очень успешно умеешь обманывать. — Последнее было для мая комплиментом, и Хомат выглядел весьма довольным собой.

— Все мы несем в себе обман. Но ложь стоит мало. Правда — это все, что можно продать. Я — простой май, который стремится подняться из тех низов, в которых был рожден.

— Ты обманывал нас так долго — как же мы теперь можем быть уверены, что ты не заключишь собственную сделку с мойтом какой-нибудь деревни?

— Если вы не вернетесь невредимыми на станцию, я ничего не получу от того, что помог вам. Я не хочу завладеть вашим кораблем духов. Уверен, что, помогая вам, я получу больше.

— Достаточно прямое, деловое решение, Этьен, к тому же лишенное всякой сентиментальности. Я скорее положусь на это, чем на его привязанность к нам. Он сделал свой выбор и свое признание, и теперь в его интересах оберегать нашу жизнь.

— Буду счастлив помочь вам, — согласился с ней Хомат. — Значит, вы верите мне насчет Ирквит и нападения?

— Завтра мы все узнаем точно, — сказал ему Этьен. Он повернулся к телескопу. — Теперь, если ты не против, Хомат, мне еще надо понаблюдать за небом, а Лире пора поспать.

Хомат уставился на него в изумлении, раскрыв рот.

— Но вас же скоро атакуют! Вам нужно принять меры, чтобы защитить себя.

— Может быть, нам и не придется сражаться, Хомат.

— Лучше бы не пришлось, — обеспокоенно пробормотала Лира. — Самозащита это или нет, но если наши спонсоры прослышат, что мы вступили в схватку с аборигенами планеты класса 4Б, мы никогда в жизни больше не получим денег на проведение исследований.

— Забудь, черт возьми, о благе этих очаровательных, заботливых туземцев. Что тебя беспокоит? Уж не думаешь ли ты, что Хомат предстанет перед Исследовательским советом и заявит, будто мы заранее знали о готовящемся нападении?

Проведя несколько месяцев в постоянных ссорах с женой, Этьен был более чем готов схватиться с любым другим противником — к дьяволу всякие правила! Кроме того, обман властей По-Раби выводил его из себя. Он вспоминал вежливость посла, то чувство удовлетворения достигнутым, которое они испытывали, отправляясь в путь. Если Хомат говорит правду, значит, все эти добрые слова о помощи и поддержке, все разговоры о том, чтобы делиться знаниями друг с другом, не более чем навоз.

Может быть, Шангрит — последний союзник По-Раби по пути на север, а может быть, и нет. Неплохо будет преподать урок не только Зануру По-Раби, но и любому маю, с жадностью взирающему на их «волшебный» корабль. Да, они просто обязаны показать маям, на что способны, если их разгневать. Таким образом они смогут предотвратить все возможные нападения в будущем и спасти тем самым многие жизни.

— И все же меня беспокоит то, что нам придется сражаться, — тихо сказала Лира.

— Я понимаю. — Этьен был вполне готов относиться к ней с пониманием, особенно теперь, когда он принял решение, как поступить с шангритцами. — Но если дойдет до драки, это и в самом деле будет самозащита. Кроме того, сражаясь, мы только придерживаемся местных традиций. Вспомни, как приветствовали нас рыбаки! Может быть, какой-нибудь трусливый член совета и не одобрит нас, но не остальные май.

Лира вновь перешла на терранглийский, а Хомат смотрел на нее, безумно жалея, что не в силах понять говор чужаков.

— Мы можем просто использовать репеллеры.

— Это опасно, если им удастся закинуть на корабль хотя бы одну-две сети. Ты знаешь, как неустойчиво судно на репеллерах. Это последнее средство. Кроме того, если мы не будем их провоцировать на ответные действия, у нас есть только слово Хомата против Ирквит. А что, если она не убийца, а просто проводник? Что, если они получили приказ просто держаться в стороне, предоставив всю трудную работу шангритцам? Может, он просто пытается вытолкнуть Ирквит, заняв ее место. Наблюдая за ней, мы получим доказательства правоты его слов. И если она не предпримет ничего подозрительного, то, миновав Шангрит, мы столкнемся с новой проблемой.

Лира вздохнула и печально покачала головой:

— Это чертовски затрудняет мою работу.

— Если это все, что нас будет заботить, когда мы станем проходить мимо Шангрит, — парировал Этьен, — можно считать, мы легко отделались. Кроме того, подумай только о потенциальной возможности изучить поведение маев в бою.

Она в ответ лишь издала грубое восклицание, смысл которого понял даже Хомат.

Следующий вечер на Скаре выдался таким же ясным и безоблачным. Солнце уже садилось за далекие, неприступные стены каньона, и Этьен стал бросать взгляды через прозрачный купол кабины на явно нервничающую Ирквит. Видя выражение ее лица, он кивнул сам себе. Один-ноль в пользу Хомата.

Ирквит говорила с Лирой, которая разглядывала западный берег реки.

— У нас почти совсем кончилось мясо, де-Лира. Я думаю, мы остановимся в Шангрит. — Она указала шестипалой рукой на точечки огней вдоль берега. — Мы скоро пройдем бухту.

— Сегодня мы не будем останавливаться, Ирквит, — ответила Лира. — У нас в трюме достаточно собственных продуктов. Может быть, мы и остановимся через пару дней. Но сегодня такой прекрасный вечер, и Этьен считает, что нам следует воспользоваться хорошей погодой. Я с ним согласна.

— Но Шангрит — такое прекрасное место! — не сдавалась Ирквит. — Там так много всего, на что стоит посмотреть, что нужно занести в ваш журнал, де-Лира!

— О, не беспокойся. Уверена, мы найдем и другие, не менее интересные места, где можно остановиться.

— Ни одно из них в этом районе Скара даже не сравнится с Шангрит. — Ирквит нервно взглянула мимо Лиры, очевидно разглядывая реку перед ними.

— Что-то не так? — невинно спросила Лира.

— Нет-нет. Я просто очень хотела, чтобы вы увидели такое могущественное и красивое поселение. Я чувствовала, что…

Этьен заставил себя не слушать ее мольбы и сосредоточил внимание на экране сканера справа от себя. Он знал, что ищет Ирквит там, впереди, на темной воде реки. Зеленоватый экран заполнился яркими силуэтами самых разных размеров, выстроившимися тремя параллельными линиями поперек Скара. Должно быть, у шангритцев ушла не одна неделя, чтобы собрать такую огромную флотилию.

Он сбавил скорость, пытаясь определить по сканеру, где плотность лодок была наименьшей.

Лодок впереди было гораздо больше, чем он ожидал, и поэтому опасность тоже была большей. Немалая доля первоначального энтузиазма Этьена испарилась. Готовящийся захват совсем не походил на игру местных маев, и, несмотря на несравненно более совершенную технику землян, не следовало забывать об огромном численном превосходстве противника. Этьен еще раз проверил готовность репеллеров на тот случай, если придется их использовать.

Проложим себе дорогу, внезапно решил он, и постараемся не запутаться в этих проклятых сетях и тяжелых деревянных плотах. И конечно, нельзя допустить на борт местных жителей. Уж им-то, безусловно не трудно будет ворваться внутрь корабля.

Ирквит уже никак не удавалось не смотреть вперед по ходу корабля. Несомненно, она знала о предстоящем нападении! По крайней мере, эта часть рассказа Хомата подтверждалась.

— Пожалуйста, де-Лира, нам гораздо лучше пристать сегодня к берегу. На рассвете я смогу все очень дешево купить, и мы…

— Ступай на корму, Ирквит, — резко приказала ей Лира. — Мы не устали, не голодны, нам не нужно пополнять запасы, и сегодня мы останавливаться не будем.

Проводник стала было снова возражать, но передумала и пошла на корму, придерживаясь за поручень. Интересно, подумал Этьен, что она скажет Хомату, которого по-прежнему считала своим сообщником и насколько сможет Хомат скрыть от нее свои истинные намерения?

Затем через прозрачный купол кабины он увидел неясные очертания чужого судна слева по борту и не мог уже тратить время на то, чтобы беспокоиться о тех двух маях, что уже были на корабле. Еще не взошла ни одна из четырех лун, и река была темной под килем корабля. Внезапно на экране сканера возникло с полдюжины мелких объектов, рванувшихся к их кораблю.

— Копья, Лира!

Лира упала на живот прямо на палубе, укрывшись за металлическим куполом, скрывающим оборудование для рыбной ловли. Несколько острых наконечников с неприятным звуком ударились об оболочку, и Этьен невольно поморщился. Они не могли причинить вреда прочному пластосплаву.

В поле зрения появились большие лодки, именно там, где и предсказывал их местонахождение сканер. Этьен отключил чуткие звуковые локаторы. Теперь они были не нужны. В тихом ночном воздухе уже совсем отчетливо стали слышны крики и возбужденные возгласы маев.

После первого удара посыпались стрелы и раздались воинственные кличи, а затем что-то длинное и тяжелое перелетело на нос корабля землян и прочно закрепилось там, в то время как Этьен резко повернул судно влево, чтобы избежать столкновения с маленькой рыбачьей баржей, наполненной жестикулирующими большеглазыми стрелками с луками в руках. Стрелы раскалывались или отлетали, не нанося вреда прозрачному колпаку, защищающему кабину, но опасность оставалась. Ее таила в себе тяжелая сеть с прикрепленными к ней огромными стрелами, которые, очевидно, были выпущены из катапульт или больших арбалетов, стрелявших одновременно. Несколько таких сетей, наброшенных одна на другую, могли серьезно затруднить обзор. Конечно, он мог вести корабль и по приборам, если только плотная сеть не запутается в сопле двигателя.

Поставив корабль на автопилот и введя программу уклонения от встречи с противником, Этьен вынул из зарядного гнезда у руля управления свой пистолет и поспешил на палубу. Он еще не успел покинуть кабину, как к нему присоединилась Лира.

— Кто ведет корабль? — спросила она резко.

— Мультисистема «К».

— Этого недостаточно. Здесь слишком много лодок. — Лира посмотрела на оружие в правой руке мужа. — Я спустилась вниз, чтобы не заниматься этим.

— Я только сожгу сети, а не Ирквит.

— Какие сети?

— Увидишь, когда станешь за штурвал. — Этьен протиснулся в дверь мимо нее, снимая с предохранителя асинаптический пистолет.

Он был на полпути к носовой палубе, когда что-то прожужжало мимо него, словно огромная оса. Быстро движущийся корабль на подводных крыльях не давал возможности противнику прицеливаться как следует, но время от времени стрела или копье резко ударяли в корпус или со свистом пролетали над головой. Несмотря на неточность, само количество выпускаемых примитивных снарядов делало перемещение по палубе весьма опасным.

Растянувшись плашмя и используя немного изогнутый внутрь металлический планшир как своего рода защиту, Этьен пополз вперед. Поравнявшись с куполом кабины, он встал и начал аккуратно выжигать сеть, покрывшую пластосплав.

Носовая часть корабля отличалась хорошей аэродинамической формой и на ней было мало выступов, за которые могла бы зацепиться сеть, поэтому Редоул расправился уже с половиной сети, когда внезапное жжение заставило его взглянуть на свое левое плечо. Тоненькая струйка крови стекала из небольшой ранки, оставленной скользнувшей мимо стрелой. Этьен постарался запомнить, что нужно будет спросить Хомата, не используют ли рыбаки отравленные наконечники, и опять занялся своей работой.

Казалось, Лира полностью занята управлением корабля, пытаясь проложить дорогу через нападавших и при этом причинить им как можно меньше вреда. Она кидалась из стороны в сторону с неожиданным оживлением. Этьен нахмурился и нагнулся к куполу, чтобы лучше видеть. Да, его жена действовала очень активно, как и вторая фигура, с которой она дралась.

Корабль резко накренился вправо, так что Этьен чуть не перелетел за борт. Только схватившись за остатки сетей маев, он сумел избежать этой трагедии. С трудом поднимаясь на ноги, он наконец сообразил, кто была эта вторая фигура в кабине. Ирквит!

Но это было невозможно! После предостережения Хомата они всегда проверяли, заперта ли дверь кабины, когда входили или выходили из нее. Ирквит должна была находиться на кормовой палубе, где она и Хомат спали.

Лира была тяжелее, чем женщина-май, и, наверное, гораздо сильнее, но, если верить Хомату, Ирквит была тренированным убийцей. Лира ничем таким никогда не занималась. Этьен видел, что его жене нелегко избегать ударов ножа со страшным лезвием. Он инстинктивно что-то крикнул ей, хотя и понимал, что это бесполезно, так как Лира его не слышит.

Без Лиры у руля и с выключенным автопилотом корабль стал замедлять ход. Это была мера предосторожности, рассчитанная на тот случай, если экипаж не может управлять кораблем, чтобы их не выбросило на берег. По мере того, как вой двигателя стихал, Этьен увидел, как лодки противника стали приближаться. Судно землян уже миновало большую часть армады шангритцев, но было все еще достаточно близко, чтобы его могли догнать их весельные лодки. Этьен слышал их пение в ночной темноте, когда они напрягали мышцы, чтобы настичь волшебный корабль.

Если май заберутся на борт, одного асинапта будет недостаточно, чтобы расправиться с таким их количеством. Первой мыслью Этьена было вернуться внутрь корабля. Он мог бы запереться там, а с помощью своих примитивных орудий нападающие не смогли бы вломиться к ним, хотя, конечно, могли испортить двигатель или заткнуть водозаборники.

Лучники были уже совсем близко и внезапно увидели перед собой относительно неподвижную цель. Они не давали Этьену высунуться из-за купола, осыпая корабль дождем стрел.

Внезапно Этьен увидел в кабине третью фигуру. На какое-то мгновение он отчаялся. А что, если Хомат лгал им, если он был верным союзником Ирквит и Занура?..

— Лира! — крикнул он.

Но если это было так, зачем ему надо было дрожа рассказывать обо всем вчера ночью? Этьен увидел, как Хомат осторожно пробрался мимо дерущихся женщин, взобрался в кресло и, положив обе шестипалые руки на штурвал, коснулся акселератора.

Этьен снова упал на палубу, потому что корабль внезапно метнулся вперед. С двух лодок, которые были совсем уже близко, послышались возгласы гнева и разочарования. Двоим маям, впрочем, удалось перепрыгнуть на борт.

Темноту прорезали две ярко-голубые вспышки асинапта. Когда заряд настигал живую плоть, в воздухе пахло озоном. Первая жертва свалилась за борт, вторая упала совсем рядом с мокрым от пота лицом Этьена, все еще сжимая в безжизненной руке кривой нож.

Поспешно вскочив на ноги, Редоул побежал к ближайшей двери. Увидев в кабине еще одного человека, Ирквит вырвалась и помчалась на нос корабля, осыпая всех проклятиями. Пытаясь схватить ее, Этьен столкнулся с Лирой. Это было весьма кстати, так как от этого Лира отлетела в сторону и ее не задел нож, просвистевший мимо.

Этьен выстрелил не целясь, опалив часть потолка. В этот момент из кабины донесся громкий стон. Хомат упал, а Лира кинулась ему на помощь.

Еще пара сетей цеплялась за борт, и Этьен сбросил несколько узлов в воду, осторожно выбираясь на палубу. У Ирквит не было оружия, если не считать таковым ее язык. Она крикнула что-то, что Этьен перевел, как «Смерть Безлицему!» Было ли проклятие направлено Хомату или ему, он не знал и, наверное, никогда уже не узнает, потому что их бывший проводник и повар прыгнула через поручень и тут же растворилась в темноте. Без сомнения, шангритцы выловят ее из реки и отправят в По-Раби.

Этьен был рад, что они доверились Хомату. Он, конечно, сжег свои корабли и уже никогда не сможет вернуться в По-Раби. Правда, если он не выживет, это ему будет уже все равно. Этьен вспомнил его удивленный стон, когда нож Ирквит пролетел мимо.

Флотилия шангритцев быстро таяла за кормой, и Редоул поспешил обратно, в прохладную кабину корабля. Кресло капитана было свободно, и он быстро скользнул за штурвал, окидывая взглядом приборы. На экране сканера теперь были видны только несколько небольших бревен по правому борту — резкий контраст с плотной массой лодок позади них. Через пару минут и они исчезнут с экрана.

Хомат лежал на полу и стонал. Лира вытащила нож и пыталась остановить кровотечение. Нож лежал около ее правой ноги — у него было очень большое лезвие. Еще бы пару сантиметров левее, и они бы продолжили свой путь без обоих проводников. Лира сняла свою майку и повязала ею рану. Система охлаждения майки работала на полную мощность, и Этьен чуть было не спросил, зачем она это делает, но внезапно понял, что холод способствует свертыванию крови. В редкие минуты, такие как эта, он понимал, что женился на женщине с интеллектом куда выше среднего.

Когда кровь перестала течь так быстро, Лира побежала в другой отсек и тут же вернулась, неся в руках баночки и бутылочки с аэрозолями.

— Я не знаю, как это все сработает на тебе, Хомат. Это не предназначено для маев, но больше у нас ничего нет, и я не знаю, что еще мы можем сделать. Ты меня понимаешь?

Он медленно кивнул, и его маленькие острые зубы скрипнули от боли.

— Ты ведь млекопитающее, но, как я понимаю, твоя физиология очень близка к нашей, поэтому…

— К дьяволу лекции по биологии, Лира! — взорвался Этьен.

Она быстро взглянула на него, но на этот раз только кивнула. Молчаливое признание женой его правоты не принесло Этьену никакого удовольствия. Он слишком волновался о Хомате.

Пена из баллончика усилила эффект охлаждения и полностью остановила кровотечение. Хомат задохнулся от обжигающего холода и старался не смотреть, что делают чужаки с его телом. Затем Лира взяла маленький круглый прибор, поместившийся в ее ладони, тщательно отрегулировала его и, сняв с раны пропитанную кровью майку, поднесла прибор к коже мая. Она водила из стороны в сторону прибором над плечом и верхней частью груди Хомата, и при этом раздавался легкий шипящий звук, а из нижней части устройства лился яркий желтый свет.

Хомат корчился от боли, но, когда Лира отвела руку и отключила хирургический прибор, Этьен увидел, что рана полностью закрылась, да еще и была простерилизована. Конечно, останется шрам, но ведь Лира не врач, да и времени не было, чтобы воспользоваться компьютером.

— Яд?

— Нет, де-Лира, — прошептал Хомат, потрясенно глядя на свою грудь. — Чистый нож для чистой смерти.

Этьен воспринял эту информацию с облегчением. Рука его не кровоточила, а теперь он мог больше не волноваться о своей ране.

— Все будет хорошо, — утешала Лира проводника. — Просто подожди пару дней и постарайся не перенапрягать эту руку.

Хомата бил озноб, и она поняла, что это не шок.

— Он здесь замерзнет, Этьен. — Термометр кабины показывал, что температура была немного ниже тридцати градусов. — Нужно вынести его на палубу.

— Пошли, мы теперь в безопасности. Я помогу тебе. — Редоул вновь перевел управление на автопилот и поднял Хомата на руки. Худенький май был очень легким. Положив раненого на подстилку, где тот обычно спал, Этьен пошел обследовать корабль. Он быстро нашел, как Ирквит пробралась внутрь, чтобы напасть на Лиру. Между центральным уплотнением и дверью был приклеен небольшой комочек смолы сиркега, местный продукт, который Ирквит использовала в супах и соусах. Он-то и не давал замку плотно закрыться.

Весьма предусмотрительно со стороны Ирквит так изучить работу дверей. Без сомнения, она старательно училась всю дорогу от станции. Черт, это их вина, подумал Этьен. Нужно перестать считать маев невежественными и неразвитыми существами.

Он нахмурился, повернувшись, чтобы взглянуть на Хомата. Их проводник теперь сидел, опираясь спиной на низкую балку поручня вдоль планшира. Ведь май смог вести их корабль!

— Ты быстро сообразил что к чему, Хомат. Ты повел корабль, когда Лира сражалась с Ирквит. Еще минута-другая, и шангритцы могли бы нас победить.

— Да, я видел, что они приближаются, де-Этьен, и, помню, подумал: что-то здесь не так. Я увидел, как дверь вон там распахнулась, и, хотя очень боялся, прокрался туда, несмотря на холод, посмотреть, что происходит… Я ведь знал, что мы не должны были сбавлять скорость. Я много раз видел через круглое стекло, как вы и де-Лира управляете волшебным кораблем. Мне, конечно, не известно, как духи управляют кораблем, заставляя его двигаться, но нетрудно увидеть, как вы управляете духами. Ирквит думала, что сможет с этим справиться, и я не видел причин, почему бы и мне не попытаться. Чтобы сменить направление, нужно повернуть колесо, а чтобы увеличить скорость — нажать на маленькую кнопку.

Этьен немного расслабился.

— Да, если так, это кажется не таким уж сложным, правда? Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Ваши волшебные инструменты принесли восторг моему телу. Гораздо лучше, спасибо. Благодарю вас от себя и от всех своих предков.

Этьен кивнул:

— Ты слышал, что сказала твоя бывшая подруга, покидая нас?

— Нет. — Май слегка улыбнулся. — Но могу себе представить. Очевидно, это было что-то не очень вежливое.

— Да, не очень. Она гарантировала, что тебе никогда не вернуться в По-Раби, даже не приблизиться к нему на дюжину легат.

— Я на это уже решился. Вы мне не верили?

Этьену было явно не по себе.

— В чужом мире трудно разобраться, чему верить, чему нет. Прости, Хомат, если я кажусь тебе бесчувственным.

— Не думайте об этом, де-Этьен. Говорят, что жители Суфуми не отдыхают в середине дня, а работают без перерыва до заката солнца. В это тоже трудно поверить. Воистину повсюду есть чудеса. Я не жалею о своем решении, хотя мог бы, если бы пришлось умереть от ножа Ирквит… Да сгниет ее теле в воде! Мне не нужен дом, ведь теперь у меня есть вы и де-Лира, мои друзья и защитники.

— Не беспокойся, Хомат. Когда мы вернемся на станцию, ты получишь свою награду. — Подошедшая Лира надевала чистую майку. — И мне не важно, что говорят на этот счет правила. Мы найдем, как тебе дать что-нибудь такое, от чего ты станешь обеспеченным на всю жизнь.

В истинно майской манере Хомат тут же указал в глубь корабля:

— Та машина, которую вы использовали, чтобы исцелить меня… Можно мне взять такую?

Лира рассмеялась. Она давно уже так не смеялась, подумал Этьен, удивившись, как это кольнуло его сердце.

— Хирургический прибор очень недолговечен, и ты не сможешь его наладить, Хомат. Нет ничего хуже волшебника, когда волшебное искусство покидает его. Не беспокойся, мы найдем тебе что-нибудь подходящее… и длительного пользования.

— Я и не беспокоюсь, — спокойно ответил Хомат. Он осторожно подвигал рукой. — Воистину чудесный прибор.

— Может быть, тебе стоит проверить автопилот, Этьен?

— Все и так в порядке. Мы опять на середине реки, а сканер подаст звуковой сигнал, если впереди появится что-нибудь такое, с чем он не сможет справиться сам. Может, пора действительно подумать о том, как пополнить наши припасы. Ирквит была права, говоря, что у нас осталось мало еды. — Этьен взглянул на Хомата. — Ты абсолютно уверен, что влияние По-Раби не распространяется вверх по реке дальше Шангрит?

Хомат вздохнул. Этим странным существам приходилось говорить одно и то же несколько раз, прежде чем они тебе поверят.

— Следующее крупное торговое поселение после Шангрит — город Кеккалонг, де-Этьен. Я там никогда не был, но знаю, что он процветает, независимо от власти какого-либо океанского города-государства. Он лежит примерно в трех тысячах легат к северу от Шангрит.

Лира быстро пересчитала в уме.

— Пятьсот километров. Сколько мы продержимся. Так как это крупный порт, может, нам удастся там постоять пару дней, отдохнуть. Я могу заняться интенсивными исследованиями. Мне, конечно, уже не удастся поработать в Шангрит.

— Очень приятный, крупный порт, — подтвердил Хомат. — Не такой большой, как По-Раби или Лосити, но почти такой же, как Шангрит. За Кеккалонгом идет неизведанная местность, неизвестная ни мне, ни какому-либо другому торговцу, живущему ныне в По-Раби. Никто еще не путешествовал так далеко вверх по течению Скара от Гроаламасана.

— Значит, ты будешь первым, — сказал Этьен. Он извиняюще обратился к жене: — Двое взобрались на борт, и мне пришлось применить асинапт. Не было времени стрелять так, чтобы только ранить их, Лира.

К удивлению Этьена, жена не ругала его за это. Может быть, нападение Ирквит поумерило заботу о существах, которых она прибыла сюда изучать?

— Только двое? Это не так плохо. Может, это и не вызовет кровную месть шангритцев.

— Отлично, ведь на обратном пути мы опять можем столкнуться с той же ситуацией.

— Этьен, мы будем думать о возвращении только через несколько месяцев. К тому времени шангритцам наверняка уже надоест караулить нас у реки и они отправят Ирквит домой. По крайней мере, опасность на борту нам не будет угрожать. — Лира взглянула на Хомата, который потирал свое чудесным образом зажившее плечо. — Извини, что я не поверила тебе сразу, Хомат.

— Нет, нет, не надо извиняться, де-Лира. Я бы вам тоже сразу не поверил. Не верить полезно для здоровья.

Лира всматривалась в темную влажную ночь. Время от времени вдали мерцали огоньки прибрежных домов, точно звезды. Все было тихо и спокойно.

— Я начинаю думать, что ты прав, — чуть слышно пробормотала она.

Глава шестая

Кеккалонг оказался именно таким, как говорил Хомат. Это была естественная гавань, отделенная от Скара мощным течением. Когда они в нее входили, маленькие рыбачьи лодчонки и лодки для отдыха толпились за кормой их корабля, как мотыльки.

Как это было принято и в больших океанских городах, одна половина местных строений находилась под водой, а другая — над водой. Вдали высилась ожидаемая масса узких башен. Они слегка напоминали здания древних городов Земли. Но эти узкие цилиндры уходили далеко под землю. Некоторые были приспособлены для подачи холодной воды на поверхность, другие отводили горячий воздух из подземных уровней города. Маи наслаждались нестерпимо жарким климатом, но они, как и люди, любили и прохладный ветерок, даже если в их представлении ветерок этот был порывом влажного воздуха с температурой не ниже тридцати градусов.

Жители городка были дружелюбны и делали все возможное, чтобы сдерживать свое любопытство при виде высоких волосатых гостей. Так как Кеккалонгом управлял не один мойт, а купеческая коалиция, в нем не было такого неодолимого духа конкуренции, который царил среди жителей южных городов.

С потерей Ирквит способность Хомата торговаться выступила на передний план, и он оказался отличной заменой. Как только Хомат превозмог свойственную ему робость, он очень легко научился покупать провизию на рынке.

Они шли через центральную часть рынка, покупая образцы работ местных резчиков по дереву для пополнения коллекции первобытного искусства, когда Лира обратилась к мужу. Как обычно, он предоставил торговаться ей и Хомату, больше интересуясь камнями, которые использовались для мощения улицы.

— Что такое? Лира, ты знала, что некоторые из них добыты в пегматитовых дайках?

— Конечно, — ответила она насмешливо, — но я стараюсь об этом забыть. Иди сюда и послушай.

Она остановилась перед очень старым маем. Стараясь проявлять интерес, которого он не испытывал, Этьен заметил, что морщины на лице мая образуют не линии, а круги.

— Всего в двухстах легатах вверх по Скару, — говорил старик, — находится место, где в него впадает великий Оранг.

— Он говорит, — Лира взяла на себя роль толмача, — что у тела там недалеко есть большой город, вверх по течению Оранга.

Этьен нерешительно взглянул на нее:

— А как далеко это «недалеко»? — Она сказала ему расстояние в легатах, и он перевел в уме местную меру длины в земную. — Так, где-то восемьсот — девятьсот километров… Это черт знает как «недалеко». По нашим планам мы должны следовать по Скару до его истока, нанося все на карту и делая записи. Никакие отклонения не предусматриваются.

— Но это позволит нам изучить совершенно иную расу, Этьен, совсем другую культуру. Мы должны вступить в контакт с тела рано или поздно.

— Я считал, что по плану это должно быть «поздно».

— Но ведь это такая чудесная возможность! Мне говорили, что тела построили мало центров, а этот Турпут является одним из главных.

— Все равно это означает радикальные изменения в наших планах, — продолжил спорить Этьен. — Лира, не было и дня с тех пор, как мы попали в этот мир, чтобы ты не окуналась с головой в работу. Я же все еще жду, когда мы достигнем места, где Баршаягад сужается настолько, что я смогу начать серьезные исследования в своей области.

— Если мы поедем в этот Турпут, у тебя появится такая возможность, Этьен. Они не могут жить в долине реки… — Лира быстро обменялась со стариком несколькими фразами. — Его описание местоположения Турпута совпадает с тем, что мы узнали об этой экологической нише. Турпут находится по крайней мере на три тысячи метров выше Скара. Очевидно, Оранг не вымыл для себя такой глубокий каньон. Ты сможешь углубиться в свои исследования скорее, если мы посетим Турпут, чем если избежим этого.

Этьен задумался, затем сказал:

— Я знаю, что мы должны детально исследовать жизнь и культуру тела, так же как маев, но это у нас запланировано на обратном пути, после того, как мы выполним основные задачи.

— Этьен, моей главной задачей, для чего я вообще здесь, было посмотреть, как несколько разных культур сосуществуют друг с другом в разных зонах обитания. Для того чтобы это сделать, я должна посмотреть, как живут тела и как они относятся к маям.

— А не может это подождать нашего возвращения?

— Мы должны попытаться совершить эту поездку, даже отклонившись от маршрута. На высоте трех тысяч метров температура упадет по крайней мере градусов на двадцать по сравнению с температурой на Скаре, соответственно упадет и влажность. Впервые со времени посадки на этой планете мы сможем надеть нормальную одежду и обойтись без кондиционера. Неужели тебе этого не хочется?

Этьену пришлось признаться, что хочется. Но были и другие факторы, о которых она не упомянула, возможно, намеренно.

— Из слов старика, Лира, следует, что Турпут лежит только на расстоянии восьмисот километров вверх по течению от того места, где Оранг впадает в Скар, верно? — Она кивнула. — Так. Это означает, что нам нужно взбираться на три тысячи метров по каньону на небольшом расстоянии. Это слишком крутой подъем для корабля и слишком далеко, чтобы двигаться на репеллерах.

Лира указала на старого торговца.

— Оссанж говорит, что в месте слияния двух рек есть городок, который называется Аиб. Он говорит, что мы сможем нанять там тех, кто будет присматривать за кораблем, а сами взять носильщиков, которые переправят наши вещи в Турпут.

— В самом деле? А у него нет родственников в Шангрит?

— Этьен! — выдохнула Лира, теряя самообладание. — Мы уже давно за пределами влияния Шангрит. Ты ведь знаешь это.

— Может быть. Извини, если я кажусь тебе излишне осторожным. Дело в том, что нам не много удавалось, когда мы пытались воспользоваться помощью местных жителей.

— Но подожди… Ты же знаешь, что мы можем принять меры, чтобы защитить корабль.

— Да, мы можем это сделать, но я все же по-прежнему не уверен, что готов совершить прогулку в горы вверх на три тысячи метров. Это совершенно нарушит все наши планы.

— Наши планы не высечены в камне, Этьен. Если на пути назад погода испортится, мы можем вообще не совершить это восхождение. Нельзя упускать такой шанс. Сейчас стоит хорошая погода. Уверена, мы сможем нанять местный транспорт и не подниматься всю дорогу пешком. — Лира повернулась к торговцу: — Расскажи ему о Турпуте, Оссанж.

— Это чудесное, изумительное место, — начал старик. — Таинственно все то, что делают тела. — Он сделал знак, охраняющий его от духов, которых это могло заинтересовать. — Их поля расположились по склонам гор. Они выращивают чудесные фрукты и овощи, которые сохнут здесь, возле реки.

— Откуда ты это знаешь, Оссанж? Я думал, на землях тела слишком холодно, чтобы май могли это выносить.

— Очень тепло одетые, чтобы не замерзнуть, мы можем недолго там находиться.

— А нам там будет хорошо, Этьен, — добавила Лира, пытаясь убедить мужа. — Разве это не привлекательно?

— Может быть, но не так, как путешествие вверх по реке.

— Но в том-то все и дело. Это отличный случай для тебя изучить местную топографию.

— Лира, я устал от долины реки, и ты это знаешь. Но мы должны следовать нашему плану.

Лира отстранилась от мужа.

— Я вижу, — сказала она холодно. — Отлично. Ты можешь продолжить путь вверх по реке с Хоматом. Я возьму достаточно товаров для продажи, которых мне хватит, пока ты не вернешься, и отправлюсь в Турпут сама. Встретимся на обратном пути.

— Лира, ты сама знаешь, что это неправильно, — вздохнул Этьен. — А как быть с культурами народов, живущих выше по реке? Ты думаешь, я буду делать твою черновую работу в дополнение к своей?

Она пожала плечами:

— Ладно, ты поезжай на месяц или два куда хочешь, делай что хочешь, а потом возвращайся за мной. Но я завтра еду в Турпут, пока у меня есть шанс и пока стоит хорошая погода.

— Будь ты проклята, — сказал он спокойно. — Ты знаешь, как опасно разделяться. Мы, как всегда, поступим по-твоему. Я поеду с тобой. Но мне это не нравится, и тебе придется выслушивать мое ворчание по этому поводу все время, пока мы будем пробираться вверх по каньону.

— Ну, это я переживу. — Лира победно улыбнулась. — Считай, что это окружной путь, а не вынужденное изменение маршрута. Многие важные открытия были сделаны именно тогда, когда люди шли в обход.

— Чушь. Ты просто решила, что хочешь отправиться в путь именно сейчас.

Лира посмотрела на мужа так холодно, что похолодело даже в воздухе, и до конца дня с ним не разговаривала.

Хомат предпочел бы оставаться на реке. Хотя он ел то, чем тела торговали с речными жителями, и много слышал об их замечательных достижениях, Хомат никогда их не видел, да и не стремился к этому. Он думал, что Этьену нужно было бы более сурово поговорить с женой, и если это не поможет, просто приказать ей. Но, по-видимому, отношения между мужчиной и женщиной среди пришельцев из иного мира сильно отличались от таковых у маев. Хомат провел целое утро, делая знаки и пытаясь вызвать нужных духов, прежде чем их корабль опять отправился вверх по реке.

Довольно скоро приборы предупредили их о приближающемся слиянии Скара и Оранга. Там Скар делал резкий поворот на запад, а Оранг вливался в него с севера. Принимая во внимание силу потока Оранга и его направление, любой, кто не знал, как на самом деле обстоят дела, последовал бы вдоль по притоку, думая, что это и есть Скар.

Выйдя на восточном берегу реки как раз выше города Аиба, они послали Хомата узнать о возможности нанять средства передвижения и носильщиков. Несмотря на предлагаемую высокую плату, ему с трудом удалось найти носильщиков.

— Они не хотят уходить из дому и совершать путешествие в землю Тела, — объяснил Хомат.

— Но почему? — спросила Лира. — Я думала, что торговля между тела и маями проходит регулярно, и что так было с незапамятных времен…

— Это верно, — согласился Хомат. У них за спиной собирались рыбаки и фермеры, с любопытством осматривая стоящее на якоре судно землян и безуспешно, как всегда, пытаясь найти на нем паруса или весла. — Но это не значит, что май хотят отправиться туда. — Хомат показал Этьену и Лире что-то овальное по форме, напоминающее нечто среднее между грейпфрутом и лаймом. — Это гугун. Он не растет ниже уровня, где расположен Турпут. — Хомат с удовольствием надкусил плод, покрытый блестящей кожурой, и выплюнул красноватые зернышки. — Это и еще многое другое могут выращивать только тела. Поэтому некоторые май боятся их. Но есть и кое-что другое… — И он поспешно сделал охранный жест. — Тела торгуют с маями, но они торгуют также и с на, живущими на Гунтали.

— Значит, это не просто сказки! — воскликнула Лира в волнении.

— О нет, это на самом деле так, де-Лира. Совсем на самом деле. — Хомат вздрогнул. — Они привозят с Гунтали шкуры странных животных и много сераша.

Этьен знал, что серашом местные жители называли нечто похожее на слоновую кость.

— Мы, май, никогда не видели на, — продолжал Хомат, — потому что на их земле мы замерзли бы через несколько мгновений. Их воздухом трудно дышать, и мы бы дрожали от ужаса. Но некоторые здесь, думаю, все-таки согласятся, чтобы их наняли. Всегда найдется тот, кто пойдет, если плата будет достойной, — добавил он с уверенностью. — Однако я хотел бы, уважаемые, чтобы вы не оставляли здесь свой волшебный корабль. — Хомат взглянул на любопытствующих, чтобы убедиться, что их не подслушивают. — Аиб немногим лучше, чем большая деревня. Мойты в таких местах не очень придерживаются морали. Лучше оставить корабль в Кеккалонге.

Этьен сделал жест, означающий у маев отрицание, и недовольно посмотрел на жену.

— Мы уже и так потратили слишком много времени, отпущенного нам планом, на это путешествие, Хомат. Если мы оставим судно в Кеккалонге, нам потребуется несколько недель дополнительно, для путешествия по суше. Однако ты не должен волноваться: корабль будет в безопасности, пока мы не вернемся.

Хомат посмотрел с сомнением на толпу зевак:

— Я не могу отговорить вас, друзья с противоположного берега океана ночи, но я не считаю это решение разумным. Даже носильщики, которых я нанял, пришли к нам с верховьев реки, а не из Аиба. Я опасаюсь предательства.

— Успокойся. У нас будет оружие. Никто не приблизится к судну в наше отсутствие, вот увидишь. — Этьен указал на причал, где они оставили корабль. — Разве мойт Аиба не обещал нам, что причал будет закрыт для всех и любопытных туда не пустят? Он сказал, что его личная охрана это обеспечит. Мы заплатим ему достаточно много, чтобы он не позволял местным жителям приближаться.

— Эта сумма все равно меньше цены волшебного корабля, — бурчал Хомат. — Что же до охраны, которую он там разместит, мне бы хотелось, чтобы она была из Кеккалонга. Но все равно, раз вы удовлетворены, Хомат тоже удовлетворен.

Однако в голосе его не звучало удовлетворения. Ему было трудно понимать этих странных существ. Во многих отношениях они проявляли необыкновенную мудрость, но в других были наивны, как дети.

— Мы знаем, что делаем, Хомат.

— Не можете ли вы, по крайней мере, отвести корабль на безопасное расстояние вверх по Орангу?

— Чтобы он находился на середине реки, открытый неведомым течениям и ветрам? — спросила Лира. — Нет здесь он в большей безопасности. Кроме того, любой, кто захочет добраться до нас, легко преодолеет несколько легатов вверх по Орангу. Мы сами позаботимся о нашей собственности, Хомат, а ты позаботься о приготовлении пищи и проводниках.

— Как скажете, де-Лира.

На самом деле он получал огромное удовольствие, отдавая распоряжения полудюжине носильщиков. Впервые в жизни он мог использовать власть по отношению к своим собратьям-маям. Власть ведет к богатству, и новым знаниям, и к новым возможностям. Власть — мерило всего. Хомат получал такое удовольствие, что даже перестал беспокоится за судьбу волшебного корабля пришельцев.

Мойт Аиба, деревенского вида юноша по имени Гваттве, который считал себя чем-то вроде денди, сам проводил их в путь. Его собственный шаман наколдовал им благополучное возвращение.

Из Аиба путешественники должны были отправиться на ловагонах на север до тех пор, пока не увидят текущий на юг Оранг, затем повернуть на северо-восток по торговому пути в горы.

— Да возвратитесь вы в восхитительном благополучии! — пожелал им Гваттве. — Как тот, кто часто торговал с тела, я поехал бы с вами и сам стал бы вашим проводником и переводчиком, но мойт должен править своим городом.

— Мы понимаем, — заверила его Лира. — Мы знаем, что вы будете хорошо заботиться о нашей собственности.

— А разве я не дал вам клятву? — Гваттве обиженно взглянул на них. — Разве я не поклялся женой и детьми и, что самое главное, своим имуществом? Не говоря уже о том, что я не получу вторую половину платы до вашего возвращения.

Вот в это я верю больше, чем во все твои клятвы, подумал Этьен, слушая речь мая. Для маев деньги были дороже крови.

Когда они повернулись, чтобы войти в ждущие их ловагоны, раздался хор скучающих детишек, выражающих пожелания доброго пути раздражающе атональным пением. Дети продолжали петь, пока маленькая группа ловагонов, которыми управляли носильщики, не скрылась за первым поворотом дороги, и быстро разбежались в разные стороны, прежде чем на них посыпались удары учителя, которые тот раздавал без разбору.

Гваттве наблюдал за отбытием странных посетителей, а затем бросил сверкающий взгляд на причал, где лениво покачивался стоящий на якоре корабль, привязанный к пристани двумя на редкость крепкими металлическими тросами.

— Что ты думаешь обо всем этом, мудрый Енаромека?

Шаман внимательно смотрел на чужой корабль.

— Дай пришельцам шесть дней, а затем бери его в свое владение, Гваттве.

— Мой кошелек ужасно чешется. Не знаю, сумею ли я ждать шесть дней.

— Лучше осторожность, чем вражда. Не думаю, чтобы у них возникли подозрения, но будет не очень удобно, если они вдруг вернуться и увидят, что мы делаем. Терпение, и скоро мы будем владеть всем Скаром. Даже города-государства океана будут уважать нас… если мы сумеем заставить волшебный корабль нам повиноваться.

— Но даже если и не сумеем, — сказал Гваттве, — мы заставим волосатых заплатить нам огромный выкуп за его возвращение. А если они откажутся, то, конечно, на корабле есть очень много ценностей, которые можно взять и продать. Они не волшебники и не боги, те, кто пришел к нам, Енаромека. Молнии не слетают с их пальцев, что бы ни говорили болтуны, живущие ниже нас по реке, и горы не дрожат под их поступью. Они очень похожи на маев, только больше и волосатее, у них меньше пальцев на руках и ногах, и им поэтому труднее пробираться по жизни. Если они порежутся, я уверен, они будут кровоточить, а если они продолжат кровоточить, значит, они умрут. Я понимаю их, и, думаю, что, если мы постараемся, мы поймем и как управлять их волшебным кораблем. Кроме того, — добавил он с улыбкой, — у них займет много времени дорога до того города тела, и возвращаться они будут долго. У нас хватит времени изучить и испытать их корабль.

— Это будет твой легендарный триумф, Гваттве, — с пафосом произнес шаман, глядя на мойта с подобающей елейностью.

— А также и твой, мой добрый друг и советчик, потому что на твою долю выпадает честь выявить тайны чудесного корабля.

Енаромека огорчился:

— Что? Но почему я?

— А разве ты не самый хитрый человек в Аибе?

— Я самый умный, но самый хитрый — это ты, великий мойт.

— Твоя лесть не к чему. Я знаю пределы своих возможностей.

Енаромека примирился со своей участью.

— Это, конечно, будет восхитительная, огромная честь. Я воспользуюсь помощью моих лучших учеников. Со временем мы познаем все, что может быть познано.

Они наблюдали и измеряли, обсуждали и спорили долгих шесть дней. К тому времени Гваттве уже дрожал от нетерпения вступить на борт корабля и заявить, что волшебный корабль — собственность Аиба и жителей… По городу поползли слухи, что наступил день «взятия», и многие жители, отложив повседневные дела, собрались на берегу реки выше пристани. Всем хотелось стать участниками триумфа их общины, потому что все получат свою долю от успешного вступления во «вторичное владение», как третейский судья города цветисто описал это «взятие» в попытке осмысления происходящего. Власть и богатство, которые достанутся Аибу, будут поделены между всеми, и жители города станут известны по всей реке, сказал он.

Енаромека убедился, что все его хорошо слышат.

— Я прошу о чести первым ступить на борт.

Гваттве ответил жестом уважения. Это было отрепетировано заранее и являлось частью платы за услуги, оказанные мойту его духовным врачом — шаманом.

Корабль мягко ударялся бортом о стенки деревянного причала, когда шаман осторожно перелез через поручень на открытую кормовую палубу. Енаромека медленно покружился на месте, очень довольный собой, и вдруг услышал голос, произносящий на прекрасном, хотя и каком-то неживом языке маев:

— Посетитель, тебе здесь нечего делать. Разрешение посетить корабль тебе не было дано. В твоем распоряжении двадцать анатов, за это время ты должен покинуть корабль или понесешь тяжелое наказание. Ты предупрежден.

Енаромека стоял точно парализованный, а Гваттве заморгал, стараясь разглядеть, что происходит внутри прозрачного купола, окружающего кабину судна. Воины, стоявшие поблизости, забыли, где должны находиться, и прилипли к иллюминаторам, ища невидимого говорящего. Так же вели себя и помощники Енаромеки.

Никакого движения внутри корабля они не заметили, никакой жизни под прозрачной оболочкой, а судно продолжало мягко покачиваться на волне.

Енаромека преодолел свою первоначальную панику и пошел туда, где можно было заглянуть в трюм.

— Я ничего не вижу, — крикнул он.

— Я тоже, — отозвался Гваттве с пристани.

— Я пройду внутрь и посмотрю. — Енаромека дотронулся до ручки двери и потянул. — Дверь не поддается.

— Этого следовало ожидать, — сказал Гваттве. — Нельзя было надеяться, что они так доверяют нам, что оставят свой корабль открытым. Тебе не нужен длинный нож?

Енаромека прижался лицом к окошку в верхней части двери:

— Дверь очень прочная. Там внутри загораются и гаснут маленькие огоньки, похожие на огни охотников на склонах каньона. Может быть, огоньки связаны с замком. Духи огня. Дай мне жалу.

Откуда-то из толпы воинов передали вперед тяжелую булаву с шипами. Один из учеников духовного врача передал ее Енаромеке.

— Осталось пять анатов, — предостерегающе заявил голос. — Немедленно уйди с корабля.

— Я знаю, что это такое, — вдруг заявил Енаромека, не желая упустить момент славы, отступив перед невидимым духом. — Голос духов заперт в корабле, он там остался, чтобы нас пугать. — Шаман заговорил смелее: — Я, Енаромека, не боюсь духов. Я узнаю все секреты этого корабля, и пусть на меня кричат разные голоса. Я не боюсь голосов!

Осторожно прицелившись, он нанес удар по прозрачному материалу двери, за которой поблескивали огоньки. Яркий сноп света на мгновение ослепил толпу наблюдавших, раздались крики. Женщины и дети побежали, чтобы спрятаться за валунами и навесами от солнца. Шеренга воинов, стоящих торжественно вдоль причала, смешалась, а некоторые попрыгали даже в прохладную воду Скара. У Гваттве было достаточно присутствия духа, чтобы запомнить их имена и звания.

Когда зрение мойта немного восстановилось после неожиданной вспышки света, он вновь повернулся к волшебному судну. Оно по-прежнему чуть покачивалось на воде. На кормовой палубе лежал скорченный предмет, который мгновение назад был духовным врачом Гваттве. От черепа и туловища поднимался дым, а кожаные сандалии на трупе ярко горели.

Один из учеников Енаромеки прыгнул на борт судна. Гваттве затаил дыхание, но ничего не случилось. Ученик пытался сбить огонь, пожиравший ноги его учителя. Сохраняя присутствие духа, ученик что-то прокричал. Среди зевак наметилось движение. Кто-то нашел ведро, наполнил его водой из реки и осторожно передал на корабль.

Когда ученик вылил воду на тело Енаромеки, вновь раздался торжественно звучащий голос:

— Посетитель, тебе здесь нечего делать. Разрешение посетить корабль тебе не дано. В твоем распоряжении двадцать анатов, за это время ты должен покинуть корабль или понесешь тяжелое наказание. Ты предупрежден.

— Я не уйду! — заявил ученик, делая знак, чтобы защититься от наиболее опасных из неизвестных духов. Наклонившись, он поднял оказавшийся бесполезным жалу и, вертя им в воздухе, пошел к двери, которая не поддалась его учителю.

Гваттве не удивился, увидев вновь свет. Ученик был бос, и вода, в которой он стоял, не защищала его от духов огня. Но его уход из жизни был более впечатляющим, чем гибель Енаромеки. Захваченный выбросом энергии, он изогнулся в конвульсиях и прыгнул — или был выброшен — за борт корабля.

Двое воинов, недовольные, сбросили доспехи и прыгнули в реку, чтобы вытащить юношу на берег. Гваттве с большим интересом осмотрел тело. Оно было сильно повреждено и искорежено, хотя не так, как тело Енаромеки. Подошвы ног ученика обуглились, а выше щиколоток шли черные полосы. Сильный запах горелой плоти висел в утреннем воздухе.

Но никакого огня ведь не было, только всплеск света и громкий хлопок. Панжирам, один из старейшин Аиба, подошел к причалу:

— Похоже на то, мой мойт Гваттве, что волосатые пришельцы не так глупы, как нам показалось вначале.

— Похоже. — Гваттве не проявил никакой печали из-за того, что внезапно лишился услуг шамана, своего духовного врача. Он смотрел на корабль с еще большим интересом, чем прежде. — В этом первом испытании доверия и дружбы они вышли победителями. Но я упрям, старик. Уверен — должен быть способ изгнать духа-покровителя этого судна, чтобы мы могли захватить его!

Панжирам снова заговорил:

— Мало кто готов бороться с неизвестными духами, особенно духами, которые убивают так эффективно, как те, что охраняют лодку.

— Я не боюсь духов, — сказал Гваттве, делая быстрые охранные движения рукой. — Духов из нашего мира. Но совершенно другое дело — бороться с духом, прибывшим не отсюда. Однако я не уверен, что здесь мы имеем дело с духами. Корабль пришельцев сделан из металла и иных неизвестных материалов. Этот дом мало подходит для духов.

— А мы знаем, то другие духи считают подходящим для себя жильем?

— Может быть это мы узнаем. Я не откажусь и не отступлю. — Мойт посмотрел вверх, на торговый путь, где исчезли высокие волосатые пришельцы. — До Турпута далеко, а путь назад не менее долог. У нас еще есть время.

Оставшиеся в живых ученики окружили мойта. Он нахмурился, глядя на них.

— А вас что беспокоит?

— Мы должны что-то сделать для учителя. — Говоривший указал на обуглившийся труп Енаромеки. — Ему нужно устроить надлежащие похороны.

— Он должен получить свое дерево и путешествие к морю, — настаивал другой.

— Я согласен, — сказал Гваттве. — Кто из вас окажет ему честь и первым шагнет на волшебный корабль, чтобы унести его тело?

Ученики обменялись быстрыми взглядами. Они решили, что лучше обсудить все как следует, прежде чем принять твердое решение. Они направились к городу, громко споря между собой.

Когда мир и тишина восстановились, Гваттве опять стал рассматривать предмет своей мечты. Он никогда не бывал в великих городах-государствах, о которых рассказывали торговцы. Он только немного спускался вниз по реке. Но он посетил Кеккалонг и был восхищен его богатством. Волшебный корабль — это просто новый предмет, который нужно изучить и понять, как он научился понимать власть и богатство. Он сделает невероятные усилия, чтобы быть терпеливым. Для него это необходимо, или скоро он останется без советников. Он произнесет речь, прославляя храброго Енаромеку, а затем все опять отправятся работать. Завтра он вновь обдумает эту проблему. Все, что нужно, это тщательное обдумывание и достаточное количество дней. Но ему придется убеждать своих советников, а не только приказывать им, запах горящей плоти был мощным противоядием их любопытству.

Глава седьмая

— Де-Этьен, де-Этьен, мы должны остановиться и отдохнуть!

Редоул остановился, глядя вперед перед собой, туда, где торговая тропа взбиралась вверх по еще одной бесконечной вертикальной стене, по трудолюбиво высеченным в скале ступеням. Рев водопада Оранга постоянно звучал в его ушах, хотя он и не мог его видеть — ведь водопад находился далеко слева.

— Мы почти дошли, Хомат. Я не хочу провести в дороге еще одну ночь. Передай им.

— Дело не в этом, де-Этьен. — Хомат указал жестом на вереницу тяжело загруженных носильщиков, идущих за ними. — Они говорят, что не сделают дальше ни шагу, пока не наденут самую теплую одежду.

Этьен поморщился и взглянул на дисплей у себя на запястье. Температура воздуха держалась на тридцати градусах. Несмотря на это, некоторые носильщики не пытались скрыть, что им плохо, а двое дрожали. Правда, Хомат скрывал озноб, сотрясающий его тело.

— Ладно, но вели им поторапливаться. Я хочу попасть в Турпут до наступления темноты.

— Конечно, конечно, де-Этьен, — сказал Хомат с благодарностью. Он повернулся и передал сказанное носильщикам. Те радостно загомонили, сбросили поклажу, совершенно не думая о том, что там было, и в спешке стали натягивать толстые пальто и шапки.

Лира наблюдала все это с огромным интересом. Было очень странно видеть мая в одежде с длинными рукавами и длинными штанинами. Одежду для холодного климата май шили из двухслойного материала, похожего на хлопчатобумажный, с прокладкой из какого-то пушистого волокна.

— В стране слепых и одноглазый — король, — прошептала Лира.

— Не вижу, как это относится к нашей ситуации, — отреагировал Этьен.

— В стране лысых и косматый — король.

— Это скверная аналогия.

— У тебя никогда не было достаточно чувства юмора. — Лира отвернулась от мужа.

Далекий Скар теперь казался лишь тонкой серебристой нитью, лежащей далеко на горизонте. Это была действительно большая прогулка. То, что здесь, на высоте три тысячи метров, они чувствовали себя почти как на Земле, было очень приятно. Там внизу, возле Скара им приходилось вдыхать грязь, во всяком случае так им постоянно подсказывали их легкие.

Разреженный воздух, по-видимому, не беспокоил носильщиков, но падение температуры затрудняло их работу уже несколько дней. Закутанные в тяжелые одежды, они, казалось, чувствовали себя гораздо более уютно.

Этьену пришлось признаться, что он получал удовольствие. Многоцветная зона, которую они миновали за время подъема, бесконечно удивляла путешественников. Тсламайна была древним миром, и вся ее история лежала перед ними, ограниченная стенами каньона. Этьен только жалел, что не видит того, что происходит на противоположной стороне каньона, ведь в месте слияния Оранга и Скара ширина его была больше тысячи километров.

По крайней мере, дорога сюда была широкой и свободной, отсутствовали участки с большими неровностями, и им встретилось лишь несколько вертикальных стен с утомительным для ног ступенчатым подъемом. Ветер и вода превратили отвесные скалы в доступные склоны.

Этьен впервые увидел край плато Гунтали, открывающийся вдали время от времени, когда исчезали высокие облака. Неровная скалистая кромка поднималась еще на высоту трех тысяч метров выше Турпута, резко обнажая первоначальную поверхность планеты. На этой высоте стрепанонги, дориллы и малминги перестали казаться лишь отдаленными, кружащими над головами точками, и стало видно, что эти огромные парящие тела — живые существа с размахом крыльев от пяти до восьми метров. Гигантские стервятники плавали в нагретом воздухе, поднимающемся с подножия Баршаягада, и редко встречались ниже двух тысяч метров. Так говорили носильщики, которым, тем не менее, эти хищники внушали ужас.

Путешественники поднялись вверх, миновав последнюю деревушку маев несколько дней тому назад, и с тех пор лишь изредка встречали отдельные группки охотников, очень тепло одетых. Этьен наслаждался относительной тишиной.

— Миллиарды лет, — прошептал он, — заняло у реки прорезать эти каньоны.

Лира перестала изучать теплые одежды носильщиков и вернулась к нему с понимающей улыбкой.

— Так ты доволен, что мы немного отклонились от своего пути?

Этьен не хотел признать правоту жены.

— Конечно, здесь интереснее, чем в той части Баршаягада, из которой мы ушли, но я все же предпочел бы, чтобы мы следовали своему первоначальному графику.

— Неужели ты не можешь заставить себя уступить? Не можешь признать свою неправоту?

— Я признаю, когда буду неправ.

— Конечно. Ты самый упрямый человек, которого я когда-либо встречала.

— Тогда зачем же ты вышла за меня замуж?

— Всегда один и тот же вопрос. Всегда проверяешь, никогда не доволен… Я как-нибудь соберусь… — Лира повернулась и пошла прочь, что-то бормоча про себя. Она всегда останавливалась и не заканчивала это предложение, за что Этьен был ей благодарен. По крайней мере, раньше был благодарен. Уже десять лет Лира собиралась закончить это предложение.

Теперь, когда они возобновили подъем, Хомат шел торопливой походкой рядом с ними.

— Носильщики передают всем свою благодарность. Они мерзнут по-прежнему, но холод уходит из их костей.

— Им должно быть достаточно тепло, — отрывисто откликнулся Этьен, сам не замечая резкости своего тона. — Черт возьми, им понадобился целый час, чтобы переодеться.

— Но они не привыкли к такому холоду, де-Этьен. — Хомат потянул за край капюшона, стараясь прикрыть как можно большую часть своей лысины. — И я не привык. Они оделись так быстро, как только могли. — Он постарался заглянуть Этьену в глаза. — А правда, что ни вы, ни де-Лира не испытываете чувство холода?

На геологе были укороченные кожаные штаны и плотная рубашка поверх сетчатой майки.

— Мне не только не холодно, Хомат, а напротив, даже жарко.

Май задумался.

— Наши тела не очень отличаются от ваших, де-Этьен. И хотя у вас и де-Лиры больше шерсти, все же большая часть тела покрыта голой кожей, как и у нас. Я бы и не подумал, что вам здесь по-прежнему будет тепло.

— Различное окружение вызывает разницу в адаптации, Хомат.

— Верно, — признал Хомат.

— Если ты перестал проявлять высокомерие по отношению к местным жителям, — сказала Лира мужу на терранглийском, идя впереди них по тропе, — может быть, мы еще хоть немного продвинемся вперед до заката солнца?

— Я вовсе не проявлял высокомерия, — откликнулся Этьен сердито. — Я просто объяснял Хомату, что… — Лира уже повернулась и продолжала взбираться вверх. Когда она вела себя таким образом, он готов был выйти из себя. Однако, что ему оставалось? Только схватить ее и заставить выслушать. А он не собирался ругаться с ней на глазах носильщиков. Этьен подавил свой гнев, убежденный, что это уж точно будет способствовать появлению у него в желудке язвы, этой болезненной впадины, на которой повсюду будет написано имя его жены.

Был ранний вечер, когда они наконец пересекли последнюю гряду, откуда был виден Турпут. Никто не знал, что их ожидало там. Может быть, что-либо меньшее, чем Кеккалонг? Но, достигнув города, люди были приятно удивлены.

Аккуратные узкие улочки, мощеные серым камнем, сбегали к быстро текущему Орангу и шли дальше по другому берегу. На обоих берегах располагалось множество деревянный водных колес, приводимых в движение быстрым потоком. Вместо грубой архитектуры маев, к которой они привыкли на Тсламайне, Этьен и Лира увидели здания с куполами, похожими на цветы, и элегантные арки. Изящные, изгибающиеся стены соединяли основные здания, а по узкому черепичному желобу со стен стекала дождевая вода. Маленькие наблюдательные башенки возвышались среди больших зданий. Кроме башен, ни одно здание не имело больше трех этажей.

За городом Оранг разделялся на несколько небольших водопадов, где виднелись неясные фигурки, тянущие длинные сети. Террасы, поросшие фруктовыми кустарниками, поднимались высоко в небо. С вершины последней в реку низвергался мощный водопад.

Но самым чудесным из всего была масса колокольчиков и бубенчиков, которые висели в каждом доме, магазинчике и везде, где только можно. Звон, бряцание и позвякивание не заглушал даже шум Оранга. Колокольчики были сделаны из металла и керамики, из стекла и глины, из дерева и кости.

— Разве это не замечательно, Этьен?

Стоя за спиной Лиры, Хомат издал непочтительный звук, а Этьен решил оставить свое мнение при себе. Чужая красота может быть обманчива.

— Это очень красиво, — признал он нехотя. Он чувствовал, что ему трудно устоять перед привлекательностью этого многоцветного города после того, как он видел однотонные белые и желтые здания в поселениях маев. Казалось, что каждое здание в Турпуте было выкрашено в другой цвет. Город напоминал радугу.

Они стали спускаться с вершины гряды. Приблизившись к городку, они увидели, что могут войти в него с любой стороны, не встретив препятствий. Там была единственная маленькая калитка, сделанная из небольших досок и планок. Но можно было как войти в нее, так и обойти вокруг. Именно здесь им повстречался их первый тела.

Ни Лира, ни Этьен никогда не видели до этого тела, и поэтому не могли сказать, сколько лет первому, кого они встретили здесь, но обоим ученым он показался старым. По росту он был выше Лиры, но ниже Этьена. Но сходство между тела и человеком, а также между тела и маем на этом не заканчивалось.

Одежда, состоящая из тоги и плаща, не скрывала того, что все тело тела, кроме кистей и ступней, было покрыто короткой мягкой коричневой шерстью. Голова покоилась на выгнутой вперед шее, что создавало обманчивое впечатление старости. Уши походили на короткие круглые обрубки, прилепившиеся сверху на голове. Шесть пальцев рук были короче и толще, чем у мая или человека, а глаза светились влажным блеском, но самым выдающимся из всего был длинный, в четверть метра хобот, подобный хоботу земного тапира. Он поворачивался вверх и вниз, словно жил собственной жизнью, очевидно, передавая что-то понятное только другому тела. На кончике хобота из-под меха виднелись ноздри.

Этьену с трудом удалось, призвав на помощь все свои познания в языке тела, перевести его приветствие.

— Я сау, хранитель ворот гостеприимства. — К облегчению Этьена, тела легко перешел на язык маев. — Слово о том, что вы придете, опередило вас. Вы те, кто говорят, что пришли из другого мира.

Лира кивнула с умным видом. По способности к языкам она оставляла Этьена далеко позади и сейчас без колебаний решила попрактиковаться в местном диалекте.

— Да, это мы, хранитель. Ваши ворота на самом деле должны быть воротами гостеприимства, так как они не охраняют ничего, кроме воздуха.

— Это все наше тщеславие. — Тела развел руками в воздухе, показывая голую кожу без шерсти до самых локтей. — Большинство гостей города ожидают увидеть ворота, поэтому мы их и сделали. Города выше Турпута нуждаются в настоящих воротах, мы — нет.

Речь тела была медленной и словно ленивой, резко контрастируя с быстрой и мелодичной речью маев. Этьену хотелось, чтобы хранитель продолжал говорить.

— Мы вас приветствуем и надеемся, что вы окажете нам честь своим посещением, — произнес тот вежливо, открыто, без всякого двойного смысла, который в такое приветствие вкладывали май.

Этьен почувствовал, что в нем зарождается привязанность к тела. В этом существе угадывалась доброта, которой не было ни у одного мая, даже у обходительного посла де-Келхуанга из По-Раби.

— Следуйте за мной, и я отведу вас к месту отдыха. Ваши друзья, — добавил тела с почти незаметной долей неприязни, указывая на носильщиков, — тоже могут присоединиться.

— Очень любезно с твоей стороны, — сказала Лира, как и следовало, когда тела повернулся и повел их в город.

Их сопровождающий шел достаточно быстро, но таким шагом, чтобы не утомлять гостей. Вместо того чтобы поднимать ногу и затем ставить ее перед собой, тела скользил вперед, а затем подтягивал одну ногу за другой. Плащ, покрывающий широкую спину этого существа, был темно-коричневым с одной желтой полосой посредине. Этот простой рисунок повторялся и на ноге. Этьен неожиданно почувствовал, что ему приятно увидеть еще одно разумное существо, покрытое волосами. Отсутствие волос было нормой не только среди маев, но и среди транксов.

В городе, каждый тела, которого встречали путешественники, приветствовал их, поднимая руки, как и хранитель, будто разглаживая воздух. Маи тихо переговаривались между собой, сбившись в тесную кучу за спиной людей. Этьен был удивлен их болезненным страхом, типичным для маев. Он считал, что никакого повода бояться предательства здесь не было.

Стайки детишек тела следовали за ними на почтительной расстоянии, поводя короткими забавными хоботками, чтобы получше почувствовать запах этих странных незнакомцев.

Вскоре хранитель остановился перед длинным, похожим на амбар строением под немного покатой крышей. Оно напоминало лежащий на боку глиняный сосуд.

— Это место торговли, — сказал один из носильщиков. — Я здесь был однажды, но недолго.

Хранитель сделал им знак войти. Внутри было прохладно и темно. Справа они увидели ряд смежных комнат с окнами в покатом потолке. Стекло было хорошее, с малым количеством пузырьков. Здесь было градусов на десять теплее, чем в холле.

— Это для ваших друзей, — объявил хранитель, — а также для вас, если вы этого хотите.

— Нет, спасибо. — Этьен смотрел, как май радостно ворвались в большую комнату и встали, повернув лица вверх, к солнцу. Они освободились от поклажи без напоминания. — Я думаю, мы предпочтем комнаты, в которых вы живете сами.

— Как хочешь. — Хранитель провел их назад в холл и затем дальше, в меньшую комнату, наполненную ароматом свежих благовоний.

— Если тебе здесь нравится, я уйду.

— Мне нравится, — сказал Этьен.

Лира провела рукой по стене рядом с собою:

— Посмотри, Этьен, вся стена покрыта глазурью, словно толстый горшок!

Он коснулся пальцами гладкой поверхности: водонепроницаемая и холодная летом, отражает огонь зимой… Единственное окно в потолке не удерживало тепло так, как окна в комнате носильщиков. Окно на уровне глаз в стене позволяло видеть мощеную улицу.

Через некоторое время к ним присоединился другой тела. Он был выше ростом, чем хранитель, и держался несколько прямее, хотя и у него верхняя часть позвоночника была наклонена вперед. Одет он был в такую же тогу и плащ, но черный с двумя золотыми полосами.

— Меня зовут Тилл. Я имею честь быть вашим хозяином и проводником во время вашего визита в Турпут. — Он не скрывал интереса к незнакомцам. — Что бы вам ни захотелось, нужно только приказать, и, если это возможно, вы это получите.

— Мы не можем оставаться здесь долго, — ответил Этьен, стараясь не замечать восхищенного выражения лица своей жены. Это был просто рай для ксенолога, изучающего местные обычаи и общественный строй. — Мы оставили свой корабль на Скаре, и нам нужно туда вернуться.

— Но сейчас это не так важно, — добавила Лира. — Тилл, мы хотим увидеть как можно больше. У нас действительно мало времени, но я должна лучше узнать твой народ, его обычаи, жизнь. Это моя работа.

— Достойный ученый, — обратился к ней Тилл. У него неожиданно оказался очень глубокий, низкий голос, он говорил с придыханием, и круглые слоги выходили из-под его подвижного хобота. — Если твое время ограничено, ты должна как слушать, так и смотреть. Завтра, если мы сумеем все подготовить, я проведу тебя к храму Моранг Мотау.

— Может быть, до этого мы еще что-нибудь посмотрим?

— Этьен, не будь так невежлив. Ты слишком долго находился среди маев. Клянусь, ты начинаешь вести себя, как купец в низовьях реки.

Он слишком устал, чтобы ссориться с Лирой по пустякам, поэтому просто отвернулся и стал разглядывать стену, пока она продолжала разговаривать с Тиллом.

— Если ты хочешь, — начал их хозяин, — у нас сегодня есть еще немного времени. Мы можем начать прямо сейчас.

— Нет, как бы вы… ты меня ни просил. — Этьен направился к скамье с мягкой обивкой, которая, очевидно, должна была служить диваном, кроватью или и тем и другим одновременно. — Я совершенно измотан!

— Ну а я — нет, — резко возразила Лира. — Ты можешь мне показать все вокруг, Тилл, если хочешь.

— Это для меня большая честь.

Этьен стал подыскивать саркастическую фразу, но почувствовал, что ему нелегко найти повод ответить невежливо на приветливость Тилла. Он так ничего не сказал, и они ушли. Звук колокольчиков и бубенцов был как снотворное, а диван-кровать — удивительно уютной. Этьен не успел додумать все до конца, как крепко заснул.

Его разбудило пламя свечи, стоящей в стеклянном сосуде на верхней полке. Нет сомнения, что, когда он спал, ее осторожно зажег какой-то добросовестный прислужник.

— Да проснись же, я тебе говорю!

Этьен перекатился на другой бок, и оказалось, что он смотрит прямо в горящее от возбуждения лицо своей жены. Он с трудом открыл глаза и устало потер лицо:

— В чем дело?

— Этьен, Тилл показал мне Турпут город. Я видела город в свете факелов. Система правления, которую здесь разработали, занимает совершенно уникальное место в научной классификации! Эти тела — чудо, находка для ксенологии. Представляешь, духовные правители — это не священники, а скорее примитивные психоаналитики — занимают в правительстве половину мест?!

— Это интересно. — Этьен попытался повернуться на другой бок, но Лира удержала его рукой. Он с раздражением посмотрел на нее через плечо.

— Но, Этьен, ты только послушай! Подобная социальная структура не имеет аналогов. Это цивилизация до эпохи пара, однако тела такие развитые существа, что уделяют необыкновенно много внимания, например, душевному здоровью. Они, конечно, так это не называют, но имеют в виду именно это. Тела, может быть, представляют собою самое стабильное примитивное общество, которое до сих пор я встречала, и они его сохраняют, не строя никаких ненужных иллюзий в отношении самих себя, неудивительно, что май боятся и подозревают их! Тела более уравновешенны, они научились управлять здоровьем своего разума раньше, чем большинство народов — состоянием своего тела. Работа Мартинсона об Аласкине лишний раз доказывает это. Это открытие, Этьен, стоит того, чтобы предпринять нашу экспедицию. — Лира встала и начала ходить по комнате. — Эти тела удивительные существа, уникальные. Они достойны не просто коротенькой статьи, а целой монографии.

— Я рад за тебя. — Этьен беспомощно зевнул. — Но не забудь, что нам предстоит еще обследовать половину реки.

Лира хотела было возразить, но передумала.

— Ты очень устал, Этьен, — сказала она. — Мы это обсудим утром.

— Ты, вероятно, тоже устала.

— Я все понимаю, но не могу сдержать свой энтузиазм. У меня в крови слишком много адреналина, и мне нужно с кем-нибудь поделиться. А с кем же мне делиться, если не с тобой? — Лира заколебалась и добавила странным тоном: — Тиллу это было бы интересно.

— Тилл кажется мне хорошим слушателем, — Этьен натянул легкое одеяло до шеи.

— Да, и, кроме того, хороший рассказчик. Как я сумела понять, другие тела относятся к нему с уважением. Я видела, как он совершал сегодня свой вечерний пранн. Под всеми этими одеждами, которые они носят, некоторые тела очень впечатляют физически, Этьен. Гораздо больше впечатляют, чем май.

— Это естественно. Климат здесь менее благоприятный, да и работа на крутых террасах требует больше сил, чем труд на заливных землях.

— Да. Гораздо больше сил, — прошептала Лира.

— Я рад, что ты с пользой провела вечер. А теперь, если ты не возражаешь, я с удовольствием поспал бы.

— Извини. Я не подумала. — Лира на цыпочках пошла к двери. — Я оставлю тебя сейчас, Этьен, и постараюсь не разбудить, когда вернусь. Мне нужно найти Тилла.

— Конечно, — пробормотал он уже почти во сне. — Пойди и найди Тилла.

На следующее утро Этьен почувствовал себя отдохнувшим. Солнце ярко светило через окна в потолке и стене, и таз с чистой холодной водой, приготовленный для него, уже стоял в ногах постели. С тех пор как они покинули станцию, Этьен ни разу не спал так хорошо.

Он плеснул себе воды на лицо, вытерся рубашкой и огляделся вокруг.

— Лира? — Соседняя кровать была пуста. Затем он произнес громче: — Лира!

Через минуту она вошла в арку двери, уже одетая и бодрая. Он нахмурился, глядя на жену.

— Ты что, вообще не ложилась?

— Конечно, ложилась. Спала, как Лазарь, и встала на рассвете. Это такое чудесное место, Этьен. Я понимаю, что как профессионал я не должна так говорить, но тела и маев, за исключением Хомата, и сравнивать нельзя. Тилл рассказал мне, что у них нет преступности. Мы могли бы оставить наши вещи где угодно и не бояться, что их украдут. Это еще одно дополнительное следствие их заботы о здоровом менталитете. Они научились сдерживать свои низменные инстинкты не только лучше маев, но даже лучше многих людей из тех, кого я знаю.

— Это слишком серьезное заключение, чтобы его сделать, поговорив полночи лишь с одним местным жителем. Разве нет неписаного закона, что все первобытные культуры имеют какие-то тайные особенности? Я уверен, что и у тела ты их заметишь в свое время. — Этьен стал искать свои кожаные штаны.

— Может быть, но пока я не видела проявлений этого, а я ведь искала. Поторопись, Тилл ждет нас.

— Ждет нас? Но зачем?

Лира даже не попыталась скрыть свое раздражение.

— Сопровождать нас в храм Моранг Мотау, разве ты забыл?

— Извини, я еще не совсем проснулся. А как насчет того, чтобы что-нибудь поесть?

— Это тоже нас ждет. Я уже пробовала местные блюда. В них меньше специй, чем у маев, но они вполне съедобны. Не беспокойся о Хомате и остальных. Они уже поели и сейчас лежат растянувшись, наслаждаясь ультрафиолетовыми солнечными лучами, льющимися через окна в потолке.

Еда, которую им принесли в комнату, была простой, но обильной. Тилл присоединился к гостям, когда они ели, разделяя их удовольствие от трапезы, хотя сам ничего не ел.

Этьен коротко поблагодарил его и спросил:

— А как далеко находится храм?

— День пути отсюда. Мы проведем ночь там, поблизости.

Этьен порылся в памяти, но не припомнил каких-либо больших строений в конце долины и сказал об этом Тиллу.

— Конечно, ты его не видел, друг Этьен. Мне надо было бы сказать, что у нас займет день поездка туда. Но мы отправимся туда не пешком.

— Мы воспользуемся ловагонами? — поинтересовался Этьен, радуясь за свои ноги.

— Нет, ими пользуются май. Мы поедем на лекках. Когда ты будешь готов, мы пойдем к ним.

В стойле за гостеприимным домом путешественники впервые увидели лекку, мохнатое тонконогое существо со странным округлым телом и двойным хвостом, которым лекка нервно била из стороны в сторону. Тупые мохнатые морды с любопытством посмотрели на носителей новых, странных запахов. Они терпеливо ждали, жуя жвачку, пока слуги тела закрепляли поводья у основания их высоко расположенных, изгибающихся у основания ушей. Передние ноги лекк были длиннее задних, что было необычно для животного, которое должно быть приспособлено для бега. Этьен подумал о гиенах и жирафах, хотя лекки были плотнее, чем и те и другие.

У седла не было луки. Вместо этого на каждом седле была высокая спинка, предназначенная для того, чтобы ездок не скатился назад по покатой спине животного. Седло было очень мягким, стремена отсутствовали.

Работники принесли специальные табуреты и помогли Этьену взобраться наверх.

Поводья были просты и понятны, и Редоулы через несколько минут уже были в седле. Тилл повернул своего скакуна и заговорил успокаивающе.

— Вы должны иметь в виду, что лекки стоят очень спокойно, но очень любят бегать. Поэтому будьте готовы к этому.

Ворота загона распахнулись, и Тилл развернул своего лекку. Их провожатый прокричал какое-то непонятное слово на языке тела, и животное Этьена вдруг рванулось в открытые ворота, далеко вынося вперед свои длинные ноги и едва не сбросив через голову седока, несмотря на прочную спинку седла. Получилось так, что Этьен чуть не ударил себя ногами в лицо. Глубокий звучный смех Лиры не заставил его почувствовать себя лучше. Он бросил на жену убийственный взгляд, но она, не обращая на него внимания, плавно последовала за Тиллом.

Дорога шла вдоль реки. Оранг был в этом месте около шести километров в ширину, но его мощное течение казалось ручейком по сравнению со Скаром. В конце нависающей долины река спадала на землю широким потоком, сверкающая и очень впечатляющая. Поток воды был не менее ста метров в высоту и напомнил Этьену огромные водопады в тропических мирах транксов, которые они надеялись когда-либо посетить.

Он подъехал поближе к Лире и Тиллу и обратился к проводнику, показывая вдаль:

— Что это?

— Это водопад Визаутик, — сообщил Тилл. — Мы будем там к полудню.

Этьен смотрел на сияющую стену воды, которая возвышалась в конце долины.

— И что дальше?

— Там проходит торговый путь, который ведет на скалу с этой стороны Визаутика. Он поднимается до следующей долины, на расстоянии многих легатов за ним находится храм Мораунг Мотау, а затем Купаррагой.

— Что это такое? — спросила Лира, отмечая про себя, что у тела такие же меры длины, как и у маев.

Нельзя было сказать, что их провожатый улыбнулся, так как его рот прятался под подвижным хоботом, но Тиллу, тем не менее, удалось передать чувство нетерпеливого ожидания и насмешливого восторга, когда он сказал:

— Увидишь сама.

Глава восьмая

Они услышали Купаррагой задолго до того, как увидели его, и почувствовали раньше, чем услышали. Он заявил о себе звоном в ушах и дрожью в костях. Его рев заглушил рев водопада Визаутик раньше, чем путешественники пересекли стену, ограничивающую каньон.

Долина храма была не так велика, как долина, в которой лежал Турпут. И казалась еще меньше из-за высоты окружающих ее стен. Похожие на драгоценные камни поля заполняли долину, вскормленные водами Оранга. В конце долины находился все еще невидимый источник постоянного грохота, и там стоял пронизанный солнцем туман.

Путешественники остановились на гребне, чтобы перекусить. Еда была очень интересная — нечто вроде местного мясного рулета и толстых сладких хлебных палочек. Затем они вновь сели на лекк и двинулись дальше. Через несколько часов Тилл остановился и вынул пригоршню маленьких круглых тампонов, похожих на ватные.

Лира посмотрела на те два, которые он протянул ей.

— Для чего они?

Тилл показал на маленькие отверстия сверху у себя на голове, а затем засунул один из тампонов внутрь.

— Ох! — Лира не заметила, что теперь им нужно было кричать, чтобы расслышать друг друга сквозь приближавшийся рев, но потом засунула в уши данные Тиллом тампоны, и тишина вернулась.

Несмотря на соответствующий настрой, люди не были готовы увидеть то, что предстало перед их глазами, когда они спустились в каньон.

На несколько километров впереди отвесные, перпендикулярные скалы сформировали вертикальное ущелье километра четыре шириной. Впервые с тех пор, как они покинули Скар, Этьен забыл о раздражении, которое у него вызывала Лира Его охватило любопытство и острый интерес.

— Какая высота? — прокричала ему жена, приблизившись, чтобы он мог услышать ее. Он уже сделал измерения с помощью приборов, которые были прикреплены к его запястью.

— Две тысячи пятьсот метров! — Только благодаря тому, что брызги не поднимались выше, чем на половину высоты водопада, они могли видеть, как река Оранг падала с края плато Гунтали. Этот пугающий, потрясающий водопад возник в результате не имевших себе равных пропорций, вполне соответствующий этому миру высочайших геологических образований. Казалось невозможным, чтобы камень, лежавший в основании этого ливня, мог противостоять огромному количеству воды, падавшему с такой высоты. Точно так же казалось невозможным оставаться на месте и не разлететься на куски многоэтажному зданию, прислонившемуся к утесу и построенному, судя по всему, сотни лет назад.

Тилл указал на него:

— Мораунг Мотау.

— Сколько ему лет? — прокричала Лира, когда они направились туда.

— Тысяча лет, две тысячи… Кто может сказать? — Тилл пришпорил свою лекку.

Тысячи окон отбрасывали солнечный свет с огромной, карабкавшейся по скале структуры, которая была настолько велика, что, казалось, могла вместить все население Турпута. Фасад был разрисован гигантскими фигурами и диковинным орнаментом. Только благодаря тому, что здание было вырублено в грубом камне утеса, оно смогло выдержать постоянную вибрацию, вызванную падавшим рядом с такой огромной высоты потоком воды.

Несколько тысяч лет, как сказал Тилл, и Этьен не имел оснований сомневаться в правдивости слов тела.

Когда они приблизились, Этьен увидел, что широкие зеленые линии, которые покрывали нижнюю часть утеса по обеим сторонам Купараггоя, были не скульптурами и не разрисованными украшениями, а гигантским виноградником, подобного которому они еще не видели на Тсламайне. Тела медленно двигался между ними, направляясь к корням и листьям. На них были длинные покрытия из какого-то блестящего материала, который предохранял от вездесущих брызг.

Тилл притормозил свою лекку, и двое землян тоже замедлили ход.

— Разве мы не поедем дальше? — спросила Лира громко, чтобы ее было слышно сквозь грохот водопада. — Не пойдем в замок?

Тилл сделал отрицательный жест, он выглядел виноватым.

— К сожалению, это не разрешается. Вы не имеете посвящения. Кроме того, здесь вообще нельзя оставаться надолго. Монахи, которые живут и работают в Мораунг Мотау, углублены в изучение древних книг и древней философии. К тому же они почти глухие. В соседстве с подобным водопадом так всегда бывает.

Тилл повел их к воротам ближайшей фермы. Этьен сомневался, что остановка была предусмотрена, но фермер и члены его семьи были так добры и приветливы, как если бы знали своих гостей много лет.

Здесь путешественники провели весь день, в основном в разговорах. Или, вернее, все вежливо слушали их и пытались отвечать на бесконечные вопросы Лиры. Она расспрашивала о разделении труда в долине, строении семьи, монашеских ритуалах, торговле, образовании и о том, что ожидает их после смерти в потусторонней жизни, до тех пор, пока бедный фермер и его домочадцы не устали. Тогда вмешался Тилл.

— Многие из вопросов, с которыми ты обращаешься к этой семье, трудны, — сказал он. — Тела не могут ответить на них по разным причинам — тут и незнание, и запреты, наложенные на них обычаями, и сомнения в своих знаниях. И я не могу. Но есть один человек, который может удовлетворить твое бесконечное любопытство.

— Вот с ним бы я и хотела увидеться.

— Это Мии-Ан, Главный Утешитель и Первый Ученый Турпута. Хотя он очень бережливо относится к своему времени, с тобой, я думаю, он согласится встретиться.

— Это было бы превосходно. — Лира тронула мужа за локоть. — Правда, это было бы превосходно, Этьен?

— Безусловно. А ты не обидишься, если я не пойду с тобой?

Лира была потрясена.

— Этьен, это же редкая возможность. Как ты можешь?.. — Она задохнулась, закашлялась. — Ты предпочел бы смотреть на скалы, да?

— Правильно. Именно на скалы. А ты ступай, припади к ногам этого Утешителя. — Он перевел взгляд на Тилла. — Полагаю, это не является обязательной повинностью.

— Друг Этьен, делиться знаниями никогда не было повинностью. Это как отдавать частицу самого себя. Это — удовольствие.

По пути обратно в Турпут Этьен улучил момент, чтобы поговорить с женой, не напрягаясь в крике.

— Лира, тебе не кажется, что ты начинаешь рассматривать этих тела уже не с точки зрения чисто научного интереса? Как ты можешь идеализировать примитивную расу, безразлично, какой бы на первый взгляд привлекательной ни казалась их философия?

— Это не первый взгляд. Ты придаешь слишком большое значение технологическому уровню, Этьен. Но бывают и другие определения достижений цивилизации, другие формы высшего знания, высшей мудрости.

Он почувствовал, что начинает сердиться.

— Да полно, Лира. Этот тела довольно мил, и все они, похоже, очень содержательный народ. Но зачем же перегружать себя познаниями о них? Я бы никогда не подумал, что ты влюбишься в племя хоботоносых отсталых туземцев.

— Не стоило бы употреблять выражение «отсталые туземцы» по отношению к ним, — ответила она холодно. — Они довольно развиты. А что касается слова «влюбишься», я не думаю, что ты способен понимать его значение.

Такое отношение поразило Этьена, показалось донельзя абсурдным.

— Это же научная экспедиция, — сказал он жене. — И нам надо заниматься прежде всего делом. Прости, что я не нашел времени для красивой любви, но я не привык петь под гитару под четырьмя лунами. Кроме того, любовь — это улица с двусторонним движением. Хорошо было бы иметь хоть какое-то поощрение с другой стороны.

Лира оборвала его:

— Я предоставляла тебе достаточно возможностей.

— Зачем так говорить? В чем выражается это предоставление возможностей и каким образом это соотносится с поощрением? Между прочим, это разные вещи.

— Если ты сам не понимаешь этого, — фыркнула она, — то я тем более не намерена тебе ничего объяснять. — Она пришпорила свою лекку, чтобы оказаться рядом с их гидом.

Этьен смотрел, как они погрузились в приятную беседу о некоторых особенностях поведения представителей народности тела. Придурки, подумал он. Такой талантливый ученый, как Лира, занимается какими-то жалкими мохнатыми примитивами. Трудно поверить. Ну ладно, скоро ей это надоест. Все, что касается культуры тела, ей, конечно же внове, всякая информация удивляет и совершенно не похожа на то, что они знают о май. Но как только они опять окажутся в Баршаягаде, жизнь вернется в нормальное русло. А пока он займется своим делом, у него полно работы. Этьен решил, что, если жена попытается втянуть его в беседу обо всем этом, он начнет с энтузиазмом говорить о большом количестве пироксина в локальных метаморфических структурах, и она от него быстро отстанет.

Как всегда верный своему слову, Тилл добился разрешения для Лиры посетить Главного Утешителя. С тех пор Этьен мало виделся с женой, за исключением времени приема пищи. Он был полностью погружен в геологические изыскания, он создал по возможности полное описание каньона Оранга и геологических формаций, подсчитал возраст различных слоев, неоднократно любовался мощью и величием водопада Купаррагой.

Через несколько недель, во время одной из становящихся все более нечастыми встреч у них в комнате, Этьен снова завел речь о том, что Лира проводит слишком много времени среди аборигенов. И тут он обратил внимание на ее внешний вид.

— Где ты достала этот наряд? — Он смотрел на жену, с трудом удерживая смех.

Лира сделала медленный пируэт перед ним. На ней была надета красиво сшитая свободная куртка с капюшоном.

— Ее дал мне Тилл. Мии-Ан приказал. Это свидетельствует о том, что он меня очень высоко ставит. Понимаешь, мы обмениваемся информацией, он учит меня, я учу его. Мии-Ан живет, чтобы распространять знания.

— Очень рад, что у вас все так хорошо. Но, Лира, подумай… Туземная одежда?

— А что тут плохого? Она защищает от ветра, в ней тепло ночью и не жарко днем. Эта одежда чрезвычайно практична. Только пришлось немного подогнать ее для меня. У меня ведь нет такого изгиба спины, как у них, и руки длиннее. Но такая одежда мне просто необходима. Мии-Ан настоял.

— Как мило с его стороны. И какие же потрясающие открытия ты сделала?

— Все, что я изучаю, только подтверждает то, что я с самого начала предполагала. Раса тела в социальном отношении самая передовая из себе подобных. У них нет постоянной армии, нет полицейских формирований, а когда требуется, все граждане носят оружие.

— Нет преступности в таком примитивном обществе?

— Они вовсе не примитивные, Этьен, и преступность у них есть. И борются с нею утешители и советники. Но обходятся они с виновными, как с больными, а не преступниками. Лечение, а не наказание… Как сказал Первый Ученый, они считают совершенством каждого индивидуума.

— Тебя, конечно, тоже.

— Меня тоже. — На его сарказм Лира просто не обратила внимания. — И тебя, и представителей рас май и на тоже.

Потом она сказала нечто такое, что заставило его сесть и внимательно слушать.

— Этьен, я уверена, что тела могут быть телепатами.

— Вот это открытие, о котором стоило бы кричать. Нет ни одной известной телепатической расы, только отдельные личности, мутанты. А почему ты так думаешь?

— Из-за их поразительной восприимчивости, понятливости. Кажется, они инстинктивно улавливают все, что я только собираюсь сказать, еще до того, как я начинаю говорить.

Этьен успокоился:

— Так, значит, поэтому ты считаешь их телепатами?

Лира вдруг почувствовала себя неловко.

— Понимаешь, Тилл уже несколько раз говорил, что не верит… не верит в наши с тобой хорошие отношения.

Этьен расхохотался:

— И твои предположения базируются на подобных доказательствах? Совсем не обязательно быть туземцем-телепатом, чтобы заметить, идеальная мы супружеская пара или нет. Уверен, что ты поделилась этим великим знанием со своим Мии-Аном, а он все рассказал Тиллу.

— Ты даже не хочешь допустить такую возможность, как телепатия?

— Возможность? Дай мне хоть какие-нибудь реальные доказательства телепатических способностей, и я признаю эту возможность. Я начинаю беспокоиться о тебе, Лира.

— Беспокойся о себе. — Она собралась уходить.

— Лира… — Она остановилась. — Лира, мы же здесь только на несколько недель. Эти тела не более чем живые подтверждения придуманных Жан Жаком Руссо гипотетических детей природы. Они просто симпатичные ребята, лучше, чем май. Все, что мы знаем о них, это то, что каждые шесть месяцев они устраивают массовые жертвоприношения.

— Не понимаю твоей ненависти. Откуда вдруг такая антипатия к тела? Они очень гостеприимный народ.

— Когда я говорю, что нам больше нечего делать с этими тела, это не означает какой-либо антипатии к ним. Я сказал, что добросовестный исследователь не будет делать поспешных заключений о всей расе только на основании нескольких недель работы.

— Вот с этим я согласна, Этьен. Нужно еще многое изучить, чтобы подтвердить мои открытия. У меня даже нет времени, чтобы определить политику тела как посредников между маями и на и выяснить, как это отражается на развитии их социальной жизни.

— Я уверен, что когда-нибудь кто-нибудь проведет эти ксенологические исследования.

Лира ничего не сказала, и тогда неожиданная мысль пронзила Этьена.

— Лира, ты хочешь мне что-то сказать?

— Да. Я не готова ехать к истокам реки, Этьен. Моя работа тут в самом разгаре.

— А когда ты будешь готова поехать к истокам реки, моя любовь?

— Может быть, через пару месяцев, но не раньше.

— Но тогда нас застигнет зима. В принципе это не страшно, но вблизи арктических широт Скар может замерзнуть. Наш гидрофойл не оснащен для путешествия по льду, Лира. Мы не можем ждать два месяца.

Она резко повернулась, отчего полы ее куртки взметнулись.

— Извини, Этьен, но, повторяю, я не могу бросить свою работу здесь. Как ты правильно отметил, у меня нет достаточных доказательств для подтверждения своих многочисленных предположений.

— Куда ты собралась?

— На вечернюю медитацию. Меня пригласили посмотреть и принять участие, если мне захочется. Я бы попросила разрешения и для тебя, но тебе вряд ли будет интересно оказаться среди группы туземцев, сидящих в кругу и пытающихся соприкоснуться со своим «я». Не так ли? — И она ушла.

Целую минуту Этьен смотрел ей вслед. Он пнул бы ногой кровать, если бы она не была сделана из твердого камня. Вместо этого он ударил себя кулаком в ладонь так, что стало больно. Одно было ясно: какой бы важной Лира ни считала свою работу здесь, они должны вернуться к Скару. Таково было условие. Благодаря таким условиям их брачный союз сохранялся уже двадцать лет. И будь он проклят, если продлит этот союз из-за вдруг проснувшейся в ней любви к расе псевдоламаистов с умными, одухотворенными глазами.

— Этой ночью Лира не пришла в их комнату. Это был не первый случай, когда она проводила всю ночь в другом месте. Но зато первый раз Этьен долго не мог уснуть из-за этого. Тем не менее он проснулся рано утром и направился туда, где спали носильщики.

Хомат со своими товарищами спали, положив на себя полдюжины тяжелых шерстяных одеял. Этьен толкнул мая.

— Что случилось, де-Этьен? — спросил Хомат, протирая глаза.

— Вставай и подними всех. Мы уезжаем.

— Уезжаем, де-Этьен? Я думал… Вы же ничего не говорили. И потом, сейчас еще очень рано.

— Я решил изменить планы. Ты же знаешь, что люди склонны к неожиданной перемене решений.

— Я понимаю, де-Этьен, но…

— Я буду во дворе, если понадоблюсь. Скажи носильщикам, чтобы поторапливались. — И он ушел.

Судя по всему, медитация закончилась. А может быть, кто-то, не взирая на возражения его жены, послал ее к нему. Так или иначе, она бурей влетела во двор, не обращая внимания на пение нескольких ящерообразных пуутов в главных воротах. Этьен работал не поднимая головы, он проверял снаряжение и припасы, которые приносили несколько грустных тела.

— Этьен, это ребячество. Ты знаешь, как я не люблю, когда ты ведешь себя так.

— Да, знаю. А также я знаю, что ты ультиматумы не любишь еще больше.

— Да, потому что ультиматумы — это самое худшее проявление ребячества. Я думала мы обо всем договорились прошлым вечером.

— Прошлым вечером ты все решила для себя, но не для меня. А я ухожу. — Этьен резко затянул шнурки на рюкзаке.

Лира глубоко вздохнула:

— Я сказала тебе, что моя работа тут в самом разгаре. Я только начинаю действительно постигать культуру этого народа.

— Прекрасно. Я понимаю.

Этьен стал проверять другой рюкзак. Хомат и носильщики начали выходить из здания, сонно озираясь и дрожа от утреннего холода. Несколько тела тоже стояли поблизости. Солнце только начинало выглядывать из-за восточной стены каньона.

— Оставайся здесь, Лира. Тебе не нужно идти со мной. Если все пойдет, как задумано, я вернусь через шесть месяцев и заберу тебя. Оставайся здесь и занимайся своей медитацией хоть до одури.

— Ты не можешь идти на север один, — возразила она. — Существуют правила, по которым в такие экспедиции нельзя пускаться в одиночку.

— Ну а я нарушу эти правила. Хомат уже достаточно знает, чтобы помогать мне. Правда, Хомат?

Проводник переводил взгляд с одного высокого пришельца на другого и счел для себя разумным продолжить свои сборы подальше от них обоих.

Этьен пошел проверить следующую упаковку, но Лира поспешно преградила ему дорогу.

— Прекрати, Этьен. Прекрати сейчас же. У меня нет настроения для ссоры.

— Почему же? — спросил он саркастически. — Или я порчу твой утренний настрой? Если уж мы заговорили о ребяческих действиях, то как расценивать поведение человека, решившего забыть о восьмилетием высшем образовании и поселиться среди туземцев, хотя двадцать лет работы должны бы научить, что подобный подход антинаучен и вреден?

— Я уже объяснила тебе, что тела — уникальная раса, которая требует специального изучения. Иногда для получения лучших результатов приходится поступаться правилами.

— Но не до такой же степени. — Он сделал широкий взмах рукой, как бы указывая на окружавшие их здания. — Но впрочем, пожалуйста. Давай. Оставайся. Желаю тебе хорошо провести время. Похорони себя в изучении туземных обычаев, привычек и обрядов. Вдыхай в себя примитивную мудрость, принимай местную религию, становись монахиней тела, если у них есть такие, — мне все равно. Я никогда тебя ни в чем не ограничивал, Лира, несмотря на все твои разговоры об ультиматумах. Что же касается меня, то я решил найти истоки реки Скар и изучить историю и геологию от того района до болот Скатанды. По дороге назад я сделаю остановку и заберу тебя.

— Этьен!

— Что? — Он обошел ее и склонился над мешком.

— Этьен, ты же знаешь, что я не могу позволить тебе идти без меня.

— Почему? А как насчет твоей очень важной, тщательно распланированной программы исследований?

— Мы же одна команда, Этьен. Мы дополняем друг друга. Ни один из нас не будет хорошо работать в одиночку.

— Как-нибудь приспособимся. Не так ли?

— Нет, — вдруг произнес другой голос. Этьен вздрогнул и обернулся. Позади него стоял Главный Утешитель и Первый Ученый Турпута.

Этьен видел его впервые и отметил, что он довольно стар даже по стандартам тела: в его лице преобладал цвет серебра, а вытянутые руки дрожали. У правого плеча Главного Утешителя стоял Тилл, готовый в любой момент поддержать старца. Мии-Ан опирался на скрученную палку.

— Я имею в виду тревогу и беспокойство, — продолжил он неожиданно громким голосом.

— Да нет тут никакой тревоги и беспокойства, — пробормотал Этьен, продолжая осматривать тюки. — Просто дружеская домашняя беседа, вот и все.

— Мы не намереваемся вмешиваться, — сказал Тилл. — Я буду чувствовать себя очень плохо, если подумаю, что мы…

— О, ради Бога! — Этьен резко повернулся к ним. — Ну почему вы так раздражающе вежливы?

— Извините, — произнес Мии-Ан. — Такой уж у нас характер. — Этьен встряхнул руками. — Такое беспокойство недопустимо, — добавил Мии-Ан.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Этьен.

— Мы не можем допустить ссоры между нашими гостями.

— Правда? А какое решение вы можете предложить?

Мии-Ан, неуклюже ковыляя, подошел к Лире и взял ее за правую руку. Такого странного рукопожатия у местных жителей Этьен еще не видел.

— Ты должна ехать с ним. Если ты отказываешься ради того, чтобы продолжать свое учение у нас, я не могу тебе позволить этого. Когда все уладится, вернись, чтобы учиться с нами в другое время.

— Но мы же обо всем уже договорились, — запротестовала Лира. — Мне нужно остаться здесь и продолжить свою работу, изучать ваши пути и…

Главный Утешитель поднял свою шестипалую руку:

— Нам будет не хватать тебя. Но удовлетворить жажду знаний тебе придется самой. Если бы твоему товарищу можно было бы перенести свою работу сюда, все было бы гораздо проще, но горы не передвинуть. Значит, куда разумней тебе сопровождать его. Кроме того, ты можешь продолжать учение сама, поскольку часть своей работы заберешь с собой. Это благо, за которое мы были бы весьма благодарны.

— Не понимаю, Мии-Ан, — отозвалась Лира. Этьен слушал, не глядя на них. Совершенно очевидно, что Первый Учитель принял его сторону, и его охватил гнев.

— Земли, лежащие вверх по реке от Турпута, незнакомы твоим товарищам-маям. — Мии-Ан сделал жест направо от себя. — Если ты согласишься, тебя будут сопровождать Тилл и четверо носильщиков. Тилл много путешествовал, знает многие диалекты и о народах, живущих вверх по реке. А когда вы окажетесь там, где ему уже будет не хватать знаний, он станет изучать тот мир дальше на благо Турпута. И даже когда он не сможет быть вашим проводником, он поможет вам изучать наши пути.

— Ты же сказал, что сам будешь заниматься этим.

— Самое главное — это знания. А кто их передает — не столь уж важно.

— Не так все просто. — Лира посмотрела на Этьена, который старательно избегал ее взгляда. — Видишь, как ты победил. Я могла бы спорить с тобой, но только не с логикой тела. Все так и будет, если, конечно, у тебя нет возражений против того, чтобы к нам присоединился Тилл.

— У меня нет возражений, хотя это не то, к чему я готовился. — Этьен поднялся от тюка, который изучал так старательно. — Хомат?

— У тебя уже есть проводник, де-Этьен, — ответил тот медленно.

— Есть. И прекрасный. Но старый тела сказал очень мудрую вещь. Разве ты не говорил, что районы реки, лежащие за этой точкой, тебе незнакомы?

— Да, да. — Хомат вынужден был уступить с таким трудом завоеванный авторитет.

— Я вижу, что ты прав, де-Этьен. Тела, хорошо знающий дорогу, нужен нам. — Он дотронулся до крючка на своей куртке. — Нам нужен любой, кто поможет поскорей выбраться из этой холодной страны.

Этьен улыбнулся:

— Прошу прощения, что вытащил вас из теплой постели в столь холодное утро. — Он повернулся к Первому Ученому: — Мы принимаем ваше доброе предложение. Тилл был нам очень полезен все время, что мы находимся здесь, и у меня нет никаких причин отказываться от его помощи. Что ты сам думаешь об этом, Тилл? Ты ничего не сказал.

— За меня все сказал Мии-Ан. Что же касается меня, то я многого жду от этой экспедиции. Она обогатит меня знаниями. Это редкая возможность.

— Полагаю, все улажено, — сказала Лира. — Пойду подготовлюсь к экспедиции. Видишь, как я отношусь к мнению тела, Этьен? Они достаточно умны и понимают, что мы одна команда, даже когда мы сами об этом забываем.

Редоул оставил Хомата сделать последние приготовления и кинулся за женой. Она так спешила, что это как-то не вязалось с ее намерением достичь согласия.

— Я сожалею, что так вышло, Лира, но все мои доводы были исчерпаны, я уж и не знал, что сказать. И не мог думать ни о чем другом.

— Я понимаю. — Лира остановилась, и черты ее лица смягчились. — Наверное, ты прав, Этьен. Наверное, я слишком много внимания уделяла своей работе. Дух хорошо слаженной команды предполагает компромиссы. Я пошла на уступку. Только помни: ты теперь мне должен одну уступку.

— Обещаю, Лира. На обратном пути ты сможешь уделять своим делам столько времени, сколько захочешь. Но сейчас нам нужно как можно скорее идти к истокам Скара, пока зима не продвинулась на север. Мы не знаем, что ждет нас впереди.

— Поэтому ты ничего не говоришь мне об этом.

— А что насчет этого Тилла? — спросил он, меняя тему разговора. Ты работала с тела. Он — ученый. По-твоему, он готов к такому трудному, опасному путешествию? Я имею ввиду — физически. Интеллектуально, я понимаю, он готов.

— Не беспокойся о его жизнеспособности, Этьен. Тела легко адаптируются, как и мы, в отличие от маев. Он способен выдержать жару Баршаягада. Мы найдем для него место внутри кабины корабля. Он и его товарищи нам помогут.

— Товарищи?

— Разве ты не слышал последних слов Первого Учителя? — Этьен потряс головой. — Мии-Ан не хочет отправлять Тилла одного. С ним будут четыре носильщика, которые сменят носильщиков маев, как только мы достигнем реки.

— Но нам не нужны носильщики на реке.

— Мии-Ан несколько раз говорил мне, что есть такое место в верхнем течении реки, где мы вынуждены будем оставить свой корабль.

— Мы не можем оставить его. Ты прекрасно знаешь это.

— Я знаю, да, но Мии-Ан настаивал на том что в одном месте, отстоящем на пару тысяч легатов вверх по реке, без носильщиков нам придется повернуть назад.

— Это правда. — Они обернулись и увидели стоявшего позади них Хомата. — Я слушал и узнал о многих вещах, де-Этьен. Тела говорили об этом после того, как вы ушли.

Этьен посмотрел на жену с большим интересом:

— А почему они говорят такие вещи?

— Мии-Ан, — ответила Лира, — рассказывал о месте далеко вверх по Скару… Он называет это драматической сменой личности. Это как будто тела так стремятся одушевлять силы природы. И он очень точно описал это место. Оно называется Топапасирут.

Совершенно неожиданно Хомат крайне резко отреагировал на это слово. Его глаза расширились, словно он увидел полдюжины признаков, указывавших на присутствие опасных духов.

— Это как бы, — сказала Лира мужу, — очистительное место всех вод.

— Звучит очень угрожающе.

— Согласна. Но Мии-Ан настаивает на том, что невозможно пройти через это место на лодке или корабле, и поэтому дает нам носильщиков.

— Еще один водопад? Спутниковые фотографии не показывают каких-либо больших водопадов в северных районах Баршаягада. Хотя, признаться, эти фотографии далеки от совершенства.

— Нет, не водопад, что-то еще.

— Пять тела. Как ты смотришь на это, Хомат?

— Мне не нравится присутствие такого большого количества чужаков на нашем корабле, де-Этьен. Но, похоже, мы должны терпимо относиться к этому, чтобы получить знания.

Подумав, Этьен Редоул наконец решился:

— Скажи этому, которого называют Мии-Ан, что мы принимаем его благородное предложение, но что все носильщики попадают в твое подчинение.

Казалось, что май вырос на несколько сантиметров.

— Они не пойдут на это, — возразила Лира.

— Не пойдут? А я уверен, что твои высокие, могучие тела могут принимать приказы от жалкого мая. И не говори, что они будут возражать.

— Тилл — важная персона и уважаемый ученый.

— Я же сказал, что четверо носильщиков будут находиться в подчинении у Хомата, а не Тилла. И тебе придется объяснить Мии-Ану, что Хомат был с нами долгое время и что он умеет обращаться с нашим судном, и что он наша правая рука — или левая, в зависимости от того, какой они придают больше значения.

— Никакой. Они физически, так же как и умственно, амбидекстры, и у них одинаково развиты правая и левая руки.

— Да, очень много народу будет на корабле. А вот что касается размещения их всех в кабине с нами… Я понимаю необходимость этого, но уверена ли ты, что мы можем доверять им?

— Я полностью доверяю Тиллу, Этьен. А что касается носильщиков, то они станут относиться к своей работе как к путешествию ради получения «заслуг». Поэтому будут стараться, чтобы экспедиция прошла успешно.

— Тогда скажи, чтобы они поторапливались, Хомат. Нам предстоит долгий путь.

— К реке, де-Этьен, и к настоящей погоде! Я потороплю их с удовольствием.

Глава девятая

По сравнению с долгим подъемом с берега Скара спуск был также приятен, как дневная прогулка по садам Новой Ривьеры. В дополнение ко всему груз был распределен между вдвое большим количеством носильщиков. Тела несли свою поклажу, но все-таки на некотором расстоянии от своих партнеров маев.

Тела дружески перешучивались между собой, и их очевидно хорошее настроение подтверждало предположение Лиры, что все они добровольцы. Когда Тилл оказывался рядом с ними, они относились к нему как к старшему, но без всяких поклонов и других особых знаков внимания, принятых у маев. Носильщики признавали его превосходство в умственном и духовном отношении. Он же, в свою очередь, не пользовался своим положением, чтобы вести себя как господин среди подчиненных. Однако среди носильщиков все же прослеживалась некая иерархия, как если бы каждый знал свое место без того, чтобы напоминать ему об этом. В самом низу этой иерархии был необычно крупный парень, очень сильный, но тугодум по имени Йулур. Он мало разговаривал и часто становился объектом мягкого, дружеского подтрунивания со стороны своих товарищей, на что отвечал добродушной улыбкой. Скоро и Этьену стало ясно, насколько далек этот парень. Этьен перешел из головы колонны в конец, к Тиллу, чтобы расспросить о Йулуре.

— Йулур? — Этьен ожидал, что Тилл улыбнется при упоминании об этом парне, но тот выглядел озабоченным. — Он сирота. Его родителей убил какой-то плотоядный зверь, описать которого он нам не смог. Ужас, который он пережил, остановил его умственное развитие. — Тилл сделал жест, которого Этьен не понял. — Йулура воспитала семья Мии-Ана, но это не помогло ему тут. — Тилл дотронулся до своей головы. — Однако у парня хорошая душа, доброе сердце и очень сильная спина. Он получит много заслуг в этом путешествии, может быть, достаточно для того, чтобы принять его в жизнь после жизни.

— Это не моя специальность, это больше по части моей жены, но я не думал, что тела верят в жизнь после жизни.

— Не все из нас. Не знаю даже, верит ли в это Йулур, поэтому я стараюсь верить за него. Похоже, он доволен жизнью, как бы жестоко она ни обходилась с ним. Я знаю, что многие завидуют его непоколебимой удовлетворенности жизнью. В этой экспедиции на меня возложена огромная ответственность за него, помимо вас двоих, разумеется. — В этих смотревших с теплотой карих глазах не было ни тени вероломства, хитрости, обмана. — Если Йулур отстанет от нас, он никогда не найдет дорогу обратно. Действительно, хотя он живет там всю жизнь, он не сможет найти обратной дороги в Турпут. У него не хватит ума даже просто идти по дороге.

Тилл подождал, не будет ли еще вопросов, а потом вернулся к своим товарищам.

Все, что Лира рассказывала Этьену о тела, подтверждалось. Это был добрый, вежливый народ. Тогда почему он все время пытается найти причины для того, чтобы не любить их? Он знает ответ. Не то чтобы Лира обожала всех тела, этот народ ей почти безразличен. Но в чем же проблема? А вот в чем. Есть один тела, с которым она проводит все свое время, к нему она обращается с каждым новым вопросом. Это Тилл. Тут нет ничего странного. Тилл — тоже млекопитающий. Не первый раз Лира обожает какой-либо объект изучения. Ну и ну, я уже стал ревновать к инопланетному аборигену, сказал себе Этьен. Вздрогнув от осознания подобного, он сосредоточился на дороге. Лира заметила странное выражение его глаз.

— Этьен? Ты нормально себя чувствуешь?

— Да, да, все в порядке. — Он моргнул, поправил поклажу. Лира посмотрела ему вслед, удивленно тряхнула головой и поспешила за ним.

Тела спокойно шли в отдалении. Тилл находился рядом, с Йулуром. Он тронул носильщика за плечо:

— Йулур?

— Да, Ученый?

— Ты не знаешь, что за знак возникает при пересечении Оо и другой линии?

Носильщик даже бровью не повел, даже не попытался сообразить.

— Я не знаю, Ученый.

— Ничего, все в порядке, Йулур, это не важно. Расскажи мне лучше, что ты думаешь о наших новых друзьях.

Йулур посмотрел через головы своих товарищей на двух землян.

— Они очень симпатичные, Ученый. Хотя на них мало меха. И когда они говорят между собой, то это звучит очень странно, не похоже ни на наш язык, ни на язык маев. Но они симпатичные.

— Да, это так. Спасибо за твое мнение, Йулур.

Носильщик пошел дальше со своей ношей, а Тилл присоединился к объектам своего интереса.

— Ваше любопытство побудило меня поговорить с Йулуром, Этьен. Я задал ему очень простой вопрос, но он не смог мне ответить. Вопрос оказался за пределами его умственных способностей. И в то же время меня поразило, что он, может быть, счастливее всех нас, поскольку свободен от интеллекта. Поэтому он свободен от страданий, которые это может причинить, от зависти и тому подобных вещей. А еще — от неведения, расстройства планов, крушения надежд, зависти и других проявлений.

— Вы могли бы сделать из него отличного святого.

— Иногда мне тоже так кажется. Он доволен жизнью, и в то же время бывают случаи, когда я его не понимаю.

— У нас в народе говорят, Тилл, — Этьен попытался поточнее перевести это на язык тела, — лучше быть счастливым идиотом, чем несчастным гением.

— Ах, опять это странное понимание слова «счастье». Лира уже говорила мне. У нас оно иное. Тебе нужно объяснить мне это подробнее.

Этьен попытался сделать это, пока они медленно спускались по холму к расширявшейся полоске серебра, какой им представлялась река Скар.

Дни проходили, жара усиливалась, проходя отметку в девяносто градусов. Тела начинали снимать свои одежды, капюшоны и тоги, запихивая их в мешки. Впервые Этьен увидел тела без одежды. Они чувствовали себя вполне удобно, как если бы одежда служила только для защиты от природных явлений и для указания на социальное положение, а не потому, что быть голым неприлично. Правда, тела не были голыми в человеческом понимании этого слова, поскольку мягкий коричневый мех покрывал все их тело, за исключением рук до локтя и ног до колен. Одно удивило — это неожиданное наличие хвоста, коротенького, пяти-шести сантиметров в длину. Это делало тела похожими на животных, хотя и некоторые другие разумные расы имеют хвосты. Аанны, например, считают наличие хвоста признаком разумности, а не наоборот.

В других отношениях тела мало отличались от людей, если не принимать во внимание шестипалые руки и ноги и муравьеподобное лицо. Был еще один аспект их анатомии, который интересовал Этьена. Он намеревался спросить об этом Лиру, как только будет уверен, что она правильно поймет его любопытство. Без сомнения, она очень удивится.

Тем временем температура воздуха достигла ста градусов. Маи, которые устали от холодного климата, наслаждались жарой. Экспедиция достигла берега Скара и двинулась по направлению к Аибу. Этьен уже думал о том, как он примет холодный душ на борту своего корабля. Ему предстояло заплатить вторую половину обещанной суммы местному мойту и подготовиться к путешествию вверх по реке. Вечером у них возник спор с руководителем носильщиков-маев. Тот говорил так быстро, что даже Лира с трудом понимала его. Поэтому Хомату пришлось перевести.

— Они просят отпустить их, — сказал он, — потому что тут проблема налогов. Они сами не из Аиба, а из сельскохозяйственных районов.

Лира кивнула:

— Понимаю, они хотят улизнуть со своим заработком до того, как местные власти потребуют от них свою долю. Истинные май.

Носильщики быстренько подготовились к уходу, взяли деньги и бросились бежать. Тела взяли на себя вторую половину груза. Будучи крупнее и сильнее, чем май, они не испытывали трудностей, взяв полный груз.

Через два дня путешественники дошли до предместий Аиба. Этьен свел брови вместе:

— Это забавно.

— Что забавно, Этьен? — спросил Тилл.

Этьен не обратил внимания на вопрос. Невежливо, но он был так озабочен, что забыл правила хорошего тона.

— Я не вижу судна, Лира.

Она напрягла глаза:

— Я тоже. Ты прав: его действительно нет. Здесь ли мы оставили его?

— Похоже, что да, — пробормотал Этьен. — Посмотри на этот базальтовый выступ.

— Что-нибудь не так? — спросил Тилл. — Я этого и опасался. Эти май, — сказал он резко, узнав причину беспокойства людей и совершенно не обращая внимания на присутствие Хомата, — воруют все, что остается без присмотра, и не считают это аморальным.

— Мы заключили соглашение, — объяснил Этьен Тиллу, ускорив шаги, — с главой этого города, что он присмотрит за нашим судном. Мы заплатили ему полсуммы вперед.

— Может быть, жители Аиба не виноваты в пропаже волшебного корабля духов? — предположил Хомат.

— Ты хочешь обнадежить нас, Хомат?

— Что же нам предполагать? — Хомат переводил взгляд с одного пришельца с Земли на другого.

Этот взгляд был знаком Этьену, и он поспешил успокоить своего проводника:

— Не надо бояться нас, Хомат, мы твои друзья.

— Вспомните, де-Этьен, я предупреждал вас о такой возможности.

— Ну, точно, нет ничего. — Теперь они почти бежали. Причал был абсолютно пуст. — Я не знаю, де-Этьен, как корабль духов мог пропасть без ведома местных жителей. Если они не сделали это сами, то уж, конечно, не помешали это сделать другим. Вы говорили, что судно нельзя украсть, потому что оно само себя защищает.

— Да, так мы думали, — ответил Этьен угрюмо. — Похоже, мы ошибались. — Он посмотрел в сторону города. — А не нанести ли нам визит нашему приятелю Гваттве?

Скромная резиденция мойта Аиба охранялась хорошо вооруженными, но очень нервничавшими воинами. Господина, как объяснил один из них, не было дома.

— Ты не будешь возражать, если мы зайдем и положим дань ему на стол? — спросила Лира.

— Мне приказали не принимать никаких посетителей. — У воина был очень несчастный вид.

Заговорил Тилл:

— Этот отказ не делает чести твоему хозяину. Существует все-таки принцип гостеприимства по отношению к путешественникам.

— Если вы не пустите нас внутрь, мы призовем духов и они разнесут это место.

Это был блеф, поскольку асинаптический пистолет мог сделать не более чем царапину в каменной стене перед ними, но охранник этого не знал. Он посмотрел на пистолет на боку у Этьена, сообразив, что это оружие. У него не возникло желания лично изучить возможности этого оружия.

— Я придумаю, что сделать, — сказал он. Охранник повернулся и ушел в дом. Вокруг собралась толпа любопытных. Они с интересом рассматривали путешественников, обращая особое внимание на двух инопланетян, с которыми пришли пятеро тела.

— Вас примут, — проинформировал появившийся через несколько минут охранник, — но только вас. Что касается этих вызывателей духов, то пусть они останутся на улице.

— Они пойдут с нами, — заявила Лира тоном, не терпящим возражений.

Охранник вздохнул:

— Мне сказали пригласить только вас, но если вы настаиваете, то входите.

Каменно-деревянное здание было значительно больше, чем обычный дом. И хотя его нельзя назвать и дворцом, оно все же считалось лучшим в маленьком городке, каковым являлся Аиб. Хотя проблема пропажи судна занимала большую часть мыслей Этьена, он не мог не обратить внимания на ту смесь зависти и неприязни, с какой местные май смотрели на тела.

Как Этьен и предполагал, Гваттве был на месте. Этьен отметил про себя, что он плохо выглядит. Странно…

— Где мой корабль? — закричал он на мойта, совершенно не заботясь о протоколе.

— Не понимаю, о чем ты, — устало ответил мойт. — Твоей лодки духов здесь нет.

— Ты украл ее, — взревел Этьен. — Мы заплатили аванс за доверие, которое ты не оправдал. Ты обещал, что нашему имуществу не будет причинено никакого вреда.

— Я солгал, — сказал Гваттве.

Вот оно почтенное искусство дипломатии, подумал сардонически Этьен. Но это было не совсем то, чего он опасался, входя в город. Что-то тут было не так.

— Куда ты спрятал судно?

— У нас нет лодки духов. — Гваттве сделал наиболее выразительный жест сожаления и беспомощности. Тилл внимательно смотрел на него.

— Я доверял тебе, но ты обманул меня. Почему я должен верить тебе теперь?

— А это не имеет значения, веришь ты мне или нет. У нас действительно нет твоего корабля. Мы не украли его. О, мы пытались сделать это. — Теперь Гваттве говорил с горечью. — Мы очень старались. Твои духи убили моего советника и нескольких его учеников сразу. — Мойт сделал паузу, но если он ожидал услышать какие-то слова сожаления от Этьена, то ему бы пришлось ждать очень долго. Он продолжил. — Мы перепробовали все, что только могли придумать, но не смогли ни увидеть духов, которые охраняли твое судно, ни понять, как они убивают. — Гваттве поднялся с дивана.

— Тогда где наш корабль?

— Мне больно сказать, но он украден.

— Не тобой?

— Не нами. Почему, как ты думаешь, мне так больно? — Было совершенно очевидно, что Гваттве из Аиба расстроен только потому, что кто-то другой преуспел в том, в чем он потерпел неудачу. — Когда я потерял моих лучших советников из-за твоих духов, то чтобы справиться с ними, я в конце концов решил обратиться к знаменитому Давахасси, главному советнику лангая в Хочаке.

Тилл подошел к Этьену и заговорил на языке май:

— Хочак — очень плохое место. Он расположен на несколько легатов северней того места, где Оранг впадает в Скар. Мы редко торгуем с ними, поскольку жители его очень ничтожны в духовном отношении и предпочитают скорее убить продавца, чем платить за товар. Впрочем, к этому склонны вообще многие май.

Этьен увидел, как напрягся Хомат, и подумал, что надо бы попросить Тилла быть несколько сдержанней в оценках маев в присутствии Хомата.

— Мы надеялись, что Давахасси сможет раскрыть секрет твоего корабля — продолжал Гваттве, — поскольку он много путешествовал и многое знает. Он прибыл на лодке с лангаем в сопровождении большого числа советников. Я уже тогда заподозрил неладное, но не знал, что еще делать. Секрет, сказал Давахасси, заключается в том, чтобы не беспокоить духов, охраняющих твое судно, поскольку они сражаются с любым, кто пытается вторгнуться на корабль, они защищают свой дом. Но это вовсе не значит, что нельзя сдвинуть сам дом, ничем не побеспокоив духов. Поэтому, по его инструкции лангай велел построить большую деревянную клетку. Клетка была построена вокруг корабля. И в ней они потащили его. Сначала по воде, а потом водрузили на платформу и перетащили в центр Аиба. После этого мы стали праздновать победу, а судно стояло там. — Гваттве указал на площадь возле своей резиденции. — Празднуя трудную победу, мы чувствовали себя прекрасно. Все получили бы прибыль от этой акции. Мы отдыхали вместе с нашими гостями. Давахасси — пусть ему во внутренности заберутся паразиты! — подмешал наркотики в наше прекрасное вино. Проснувшись на следующий день, мы обнаружили, что лангай и его советники опять вернули лодку духов в реку. Деревянная платформа, на которую она была водружена, оказалась очень удобной для них, этих стервятников, чтобы оттащить лодку домой. Мы преследовали их, но было поздно, а лангай расставил солдат на холмах, отделяющих нашу территорию от Хочака. Конечно, мы не смогли догнать их. — Закончил Гваттве грустную историю о потерянных возможностях жестом, заменявшим маям раздраженное пожимание плечами. — Как видишь, мы не украли твой корабль, хотя нельзя сказать, что не пытались этого сделать.

— Как благородно с твоей стороны говорить так.

— Деревянная клетка, — пробормотала Лира. — Дерево — плохой проводник. Вытащив корабль из воды, они могут чувствовать себя в безопасности, пока не дотрагиваются до корпуса.

— «Оставь духов в мире», — сказал Этьен. — Это объясняет все. С защитной системой корабля ничего не произошло. Они просто не входили с ней в контакт. Вот уж никогда не думал, что местные жители сообразят сдвинуть судно, не поднимаясь на борт. — Он повернулся к Гваттве: — Нам нужна твоя помощь в возвращении нашего имущества. Ты мог бы даже заработать премию, предоставив нам войска, чтобы помочь в нападении на Хочак.

— Если бы это было так легко, — пробормотал Гваттве, — я бы сделал это только ради того, чтобы отомстить, но Хочак — это не Аиб, волосатый. Не то чтобы больше, но сильней. Потребуется большее количество солдат, чем может предоставить Аиб, чтобы победить их. Хочак — город, окруженный стенами и хорошо защищенный. Иначе соседи, которых его жители грабят, и обижают, давно бы расправились с ним. Хочак известны своей воинственностью. Мы же, народ Аиба, мирные люди.

— Вороватые ручки, а теперь, оказывается, еще и трусливые ножки. — В это время на плечо Этьена мягко опустилась рука.

— Может быть, лучше, — прошептал ему Тилл на языке тела, чтобы Гваттве не понял, — просто уйти. Хочакцы, скорее всего, ожидают нападения. Если же мы приблизимся незаметно, осторожно, это будет для них неожиданностью. Но не посвящай этого типа в наши планы. Он, как обычно поступают подобные ему, сочтет, что ему выгодно продать эту информацию тем, кто его обокрал. Подлость и обман естественны для них.

Этьен повернулся к мойту, ожидавшему его решения:

— Поскольку мы потеряли наше судно и не можем вернуть его, нам ничего не остается, кроме как вернуться вниз по реке в Гроаламасан, на нашу базу, за другим кораблем. А ты нам должен будешь вернуть то, что уже тебе заплачено.

— А я и не отказываюсь. Бизнес есть бизнес, — с готовностью согласился Гваттве.

— Мы примем в качестве компенсации пару парусных речных судов, на которых мы могли бы безопасно спуститься вниз по реке.

Гваттве успокоился и, казалось, был доволен.

— Это справедливо, — сказал он быстро. — Корабли скоро будут готовы. Желаю спокойного путешествия вниз по реке.

Это действительно было бы спокойнее, подумал Этьен, но он не намеревался плыть на юг.

Не имея нужды плавать по Скару, тела не были хорошими моряками. Зато Хомат чувствовал себя на воде как дома. С его помощью два парусных судна медленно двинулись вверх по реке.

Они встали на якорь в отдалении от окруженной стенами гавани Хочака. Случайные рыбачьи лодки проплывали мимо, и их команды приветствовали вновь прибывших. Этьен и Лира не выходили на палубу, и Хомат сам отвечал на вопросы любопытствующих. Внешность тела вызывала удивленные взгляды, но многие из рыбаков были родом из отдаленных мест вверх по реке, и их расспросы ничем не угрожали. Были среди рыбаков, правда, и несколько жителей Хочака. Но и для них вид тела, хотя и необычный, все-таки не был поводом для объявления тревоги.

Лангай Хочака и его советник Давахасси могли знать, что инопланетяне — владельцы украденной лодки духов посещали земли тела, но не было основания связывать инопланетян с этими волосатыми рыбаками, поскольку и лангай, и другие в Хочаке считали, что Этьен и Лира Редоул далеко отсюда. Поэтому никаких солдат не посылали для осмотра, и оба судна с наступлением ночи смогли безопасно пристать к берегу. Как только совсем стемнело, Этьен и Лира вышли на верхнюю палубу и достали приборы ночного видения.

— Нужно приготовиться к нападению, — сказал Этьен, глядя через монокуляр. — Ограждение сделано из дерева, а не из камня, но оно крепкое и высокое. Слишком высокое, чтобы можно было легко забраться на него. Можно увидеть места, где бревна закалены огнем. Верхушка же плоская и заполнена битым стеклом. Умно.

— Виден ли ваш корабль? — мягко спросил Тилл.

— За ограждением ничего не видно, но очень много света в центре города. — Этьен прикоснулся к своему прибору ночного видения, тронув какой-то сенсорный выключатель, и все услышали слабый шум, который усиливался одновременно со вспышками света. От неожиданного шума Хомат подскочил на месте, а тела отшатнулись, жестикулируя. Лира успокоила их.

Как только Хомат преодолел свой испуг перед невиданным прибором, Этьен попросил его:

— Не мог бы ты послушать, что передает этот прибор, и объяснить нам, что происходит?

Май нерешительно подошел к источнику звуков:

— Барабаны, трубы, флейты, хвалебные песни. Все звучит так, как будто они празднуют что-то. — По лицу Хомата было видно, что он узнал одну песню. — Так и есть. Они празднуют свою великую победу над аибитами и успешную кражу. Сначала я не понял слов. Многие из них отличаются от тех, какими пользуются в По-Раби.

— Тогда у нас есть шанс нагрянуть неожиданно, пока они гуляют.

— Не думаю, де-Этьен. Они наверняка поставили надежную охрану к кораблю, иначе его украдут свои же, чтобы выгодно продать где-нибудь вниз по реке. Тот, кто достаточно умен, чтобы украсть лодку духов, не будет настолько наивен, чтобы доверять своему народу.

Этьен потрогал асинаптический пистолет на бедре.

— Тогда нам надо просто пройти и вежливо попросить, чтобы нам вернули наше имущество. — Он посмотрел на жену, но Лира ничего не сказала относительно перспективы нарушить радостное настроение туземцев. Зато он услышал другое мнение:

— Было бы очень прискорбно лишать кого-то жизни. — Это сказал Тилл.

— Мне тоже очень жаль, Тилл, но нам нужно вернуть наше судно, и я не собираюсь быть ласковым и добрым с похитителями. Дело не только в том, что пропажа корабля означает конец нашей экспедиции, есть и другие причины. На борту судна находятся вещи, которые представляют реальную опасность для самих аборигенов, если они их потревожат. — Этьен вытер пот со лба. Температура все еще была выше ста десяти, а влажность достигала девяноста процентов. — Нужно учитывать и еще один фактор. Мы с Лирой могли бы переправиться вниз по реке к дельте Скатанды, но мы не сможем выдержать месяцы подобной жары.

— Я не оспариваю необходимости возвращения твоей собственности, Этьен. Я только питаю отвращение к насилию.

— Мы будем стрелять по возможности меньше.

— Какое бурное празднество. — Хомат продолжал слушать звуки, в то время как оба их парусника осторожно заплывали в бухту.

— Сиаск! — вдруг воскликнул он, падая на планшир. Этьен и Лира немедленно спрятались под сиденья.

— Что это? Что случилось?

— Патруль, полагаю.

— Что же теперь делать? — Этьен посмотрел на Тилла: — У тебя есть идея?

— Ты и Лира продолжайте прятаться, потому что, если вас увидят, тут же поднимут тревогу, но твоему другу Хомату только зададут вопросы, особенно если увидят нас. Довольно необычно увидеть тела на реке. Воины будут заинтригованы нашим видом, но тревоги не поднимут, потому что мы известны как миролюбивый народ, не причиняющий никому вреда.

— Отличная идея, Тилл. Ты отвлечешь их внимание, а тем временем мы с Лирой подберемся поближе и перебьем их.

Хобот Тилла вздрогнул от изумления.

— Это же очень рискованно. — Он сделал жест в сторону своих товарищей. — Мы предпримем необходимые действия.

— Подождите минуту. — Лира выглядела смущенной. — Ты только что говорил нам, Тилл, о миролюбии своего народа, который не причиняет никому вреда?

— Не смущай наших гостей, — шикнул на нее Этьен. — Давай посмотрим, что эти пацифисты могут сделать, если захотят. Думай об этом, как об интересном дополнении к своим исследованиям.

Лира сердито посмотрела на мужа, но ничего не сказала. Они спрятались за парусами, в то время как тела направили суда к берегу. Этьен вдруг ощутил сумасшедшее желание ущипнуть жену, но подавил его в себе.

Сперва патруль приказал парусникам остановиться, но потом, разглядев в них тела, позволил причалить. Этьен чутко прислушивался. В любой момент он ожидал, что парус будет отброшен и он увидит направленное на него длинное копье. Потом раздались звуки борьбы, и они с Лирой вышли из укрытия с пистолетами наготове. Но они могли бы спокойно отдыхать. У тела не возникло никаких затруднений с патрулем. Особенно постарался Йулур, так продемонстрировавший свою силу, что было даже страшно смотреть. Этьен решил в будущем прекратить какие бы то ни было насмешки в адрес Йулура со стороны его товарищей.

Все было проделано быстро и тихо. Этьена охватило новое чувство уважения к своему проводнику-философу и к другим тела, которые сбросили патрульных в реку. В то же время его охватило любопытство, как же могли эти пацифисты так легко пойти на нарушение запретов. Ладно, оставим социальные анализы на потом, решил он. Первым делом нужно было вернуть свое судно, а уж потом обсуждать мотивы поведения тела.

Посланный на разведку Хомат кивком головы дал понять, что можно двигаться вперед. Скоро они оказались у бревенчатого частокола, опоясывавшего город. В нем было прорезано много бойниц, откуда лучники могли спокойно расстреливать атакующих.

Наконец они подошли к маленькой калитке. Она не охранялась и открылась настежь, едва Хомат толкнул ее. Они вошли в город, стараясь держаться в тени больших зданий.

Теперь стали явственно слышны крики пьяных и накачавшихся наркотиками жителей. Ближе к центру в самых неожиданных местах валялись многочисленные пьяные. Путешественникам приходилось почти переступать через напившихся до бесчувствия жителей города.

Впереди лежала центральная площадь, место церемоний и всяческих сделок. В самом центре ее, окруженный праздничными кострами, стоял их корабль. Костры были разожжены на разумном расстоянии от судна. Не потому, что боялись его, а просто для сохранности деревянной клетки, в которой оно находилось. Раздавалось пение, громкое и нескладное. Этьен взглянул на жену с отвращением, но не удивляясь: она что-то быстро записывала в свой блокнот. Такая уж она была, Лира. Если бы даже местные жители варили ее в рыбьем жире, она все равно в последние минуты своей жизни записывала бы рецепт для своих последователей.

— Что будем делать, Ученый? — Определенно, стратегические познания Тилла были ограничены. Этьен ощутил извращенное удовлетворение от того, что Тилл обратился к нему с этим титулом, принятым у тела.

— Как мы будем освобождать лодку, Ученый? — спросил один из носильщиков. — Похоже она здорово охраняется.

— Не важно, — ответил ему Этьен. — Все, что нам нужно делать, это подобраться на расстояние выстрела. Мы достаточно близко, но, боюсь, нам помешает это громкое пение.

— Я понял, — кивнул Хомат. — Вы собираетесь призвать на помощь духов, которые охраняют корабль.

Тилл посмотрел на него с неприязнью. Он презирал суеверия, которыми полна культура маев.

— Как же ты собираешься вернуть свой корабль, Этьен? И, что еще важней, как нам перетащить его из центра этого недружественного города к реке?

— Увидишь, — усмехнулся Этьен. — Хомат недалек от истины.

Проводник-май предпочел даже не встречаться взглядом со скептически настроенным тела.

Этьен машинально оценил архитектуру города. Никаких величественных каменных построек. Это не По-Раби. Большая часть домов была из дерева, соломы, грязи и кирпича-сырца, хотя при этом некоторые достигали высоты в три этажа. Однако они не впечатляли. Все благосостояние Хочака строилось на ограблении соседей. Может быть, этой ночью они поймут, что образ их жизни в чем-то ошибочен, и пересмотрят свои методы. Этьен надеялся, что даст им эту возможность. Лира, конечно, не одобрит такого подхода к делу, но он решил не обращать на это внимания. Этьен смотрел, как она хладнокровно делает пометки в блокноте, и ему ничего не оставалось, кроме как восхищаться ею. Если они погибнут, никто не сможет сказать, что они до последнего момента не занимались научными исследованиями.

Они были на полпути к центральной площади, когда наткнулись на пару трезвых местных жителей. Они были довольно молоды на вид, и Этьен с сожалением взялся за пистолет. Однако он действовал недостаточно расторопно. Снова Тилл и его товарищи быстро и эффективно продемонстрировали свое искусство рукопашного боя. Шума почти не было, а единственный вопль утонул в праздничных криках и пении.

Тела были немало удивлены, когда в бок Сувда воткнулась стрела. Короткий толстый мех ослабил удар, но не настолько, чтобы Сувд не отшатнулся к Тиллу. Он выдернул стрелу, и они скрылись под навесом высокого здания.

Стрелявший стоял на навесе у входа в другой дом, через улицу. Он размахивал луком, чтобы привлечь внимание собравшихся на площади, подпрыгивал и вопил. К досаде Этьена Хомат вышел на открытое место, чтобы ответить на отборную брань местного жителя. С тактической точки зрения это было ошибкой. Участники празднества на площади услышали крики и увидели чужаков, вторгшихся в их город. Теперь по всему Хочаку разнесся клич тревоги. Некоторые горожане разыскали оружие и выступили вперед. Луки, стрелы и копья — может быть, и примитивы, но, как подтвердил бы и несчастный Сувд, часто бывают эффективнее современного оружия. Разница между асинаптом и стрелой была в точности и удобстве, но не в смертоносности.

Этьен сложил руки рупором и крикнул что было силы:

— Исполнить команду «Красная десятка»! — Потом он опустил мушку своего асинапта и открыл огонь по ногам ближайших выступивших вперед хочакцев. Те с воплями повалились ничком, поскольку оказались парализованными ниже колен.

Это задержало нападение на несколько секунд. С середины площади раздался рев. Горожане оглянулись и замерли.

Корабль неожиданно поднялся над кострами вместе с клеткой, в которую был заключен, на четырехметровую высоту. Развернувшись в ту сторону, откуда была дана команда, он стал двигаться по направлению к Этьену. Направленные вниз реактивные двигатели поджигали дерево, разметывали костры и туземцев. Деревянная клетка стала ломаться, и бревна полетели на жителей.

Глава десятая

Хочакцы сразу протрезвели, завопили что-то насчет духов и дьяволов и, побросав оружие, бросились в укрытие. Хомат присоединился к своим товарищам и широко раскрытыми глазами смотрел на приближавшееся к ним по воздуху судно.

— Назад к гавани, все, пока они не опомнились! — крикнула Лира.

Двигаясь как можно быстрее, даже не думая о том, какое впечатление произведет их быстрое отступление, они бежали, сохраняя достоинство на лицах. Время от времени из окружавших домов высовывалось чье-либо лицо, однако громкие выстрелы из асинаптического пистолета быстро заставляли закрываться двери и окна.

Наконец они достигли калитки и проскользнули в нее. Будучи не в состоянии перемахнуть через частокол, корабль с грохотом проломил его, разбросав несколько массивных бревен.

Этьен и Тилл шли сзади, Лира — впереди, направляя судно к воде. Оно мягко опустилось в Скар. Пригнувшись под остатками деревянной клетки, Лира вступила на борт.

Этьен с удовлетворением услышал рокот мотора судна, переключившегося на работу в воде. Несколько вооруженных маев высунулись было через пролом в ограждении, но не решились двигаться дальше. Как только корабль стал вести себя как корабль, ужас от его передвижения по воздуху мог у хочакцев пройти. Этьен не имел намерений дать им на это время.

— Давай, Тилл! Сажай всех своих людей на борт, пока май не успели перегруппироваться! — И несмотря на то, что Этьен прикрывал отход тела, наиболее смелые из местных жителей начали медленно приближаться.

Лира быстро пересчитала всех, кто был на борту, и повернула колесо, нажав на акселератор. Корабль с ревом вышел на просторы Скара, однако не так быстро, как рассчитывал Этьен. Остатки клетки мешали судну встать на свои водорезы. С берега доносились отдаленные крики — погоня была организована.

Этьену понадобилось немного времени, чтобы разрезать специальным аппаратом кожаные ремни, скреплявшие между собой отдельные секции деревянной клетки. Едва Этьен разрезал эти секции, а тела оттащили их, в корму воткнулось несколько стрел. Наконец с громким всплеском были выброшены за борт последние бревна, и судно спокойно устремилось вперед. Преследователи были еще на досягаемом расстоянии, однако все, даже Хомат, настолько устали, что никто не отвечал на их выстрелы.

Этьен заглянул в кабину:

— Мы освободились, Лира. Поднимай.

После щелчка электрического переключателя с кораблем произошли изменения. Он встал на два гидрофойла-волнореза и ракетой помчался по реке со скоростью шестьдесят километров в час под удивленный шепот тела, оставив далеко позади расстроенных неудачей хочакцев.

— Прекрасно, замечательно, — пробормотал Тилл после того, как осторожно посмотрел за борт. — Корабль буквально летит над водой. Ты должен объяснить мне, как это делается.

Этьен напрягся, почти тут же расслабившись. Слова Тилла напомнили ему Ирквит и ту легкость, с которой она освоила принципы работы защитной системы корабля. Но этот учитель-философ не мог быть обманщиком. Этьен ощутил чувство вины за внезапное подозрение.

— Успокойся, Тилл. Ты достоин обучиться всему, чему захочешь. Я постараюсь объяснить тебе принципы работы этого корабля, а ты расскажи мне побольше о том, с чем нам предстоит столкнуться вверх по реке, особенно о Топапасируте, которым вы так обеспокоены.

— Я бы с радостью, Этьен. Но о Топапасируте мало что можно сказать. Чтобы понять, это нужно увидеть.

— Ты все еще уверен, что мы не сможем преодолеть это?

— Раньше был уверен, но после того, как увидел возможности вашего корабля этой ночью, уже не так уверен.

Это, конечно, воодушевляет, подумал Этьен. С дальнейшими разговорами можно подождать до утра. Он растянулся на своей мягкой, оснащенной кондиционером койке. Лира будет управлять судном еще полчаса. Потом они окажутся настолько далеко вверх по реке от возможного преследования, что можно будет переключиться на автопилот.

Наконец-то они имели возможность продолжить свой путь. Этьен был доволен и испытывал гордость за проведенную им по необходимости акцию против жителей Хочака, в которой те сами были виноваты. Больше подобных помех в работе допускать нельзя ни в коем случае. Что же касается позволения сопровождавшим их тела находиться в кабине, то это было необходимо. Им гораздо удобнее в помещении, где температура приближена к привычной для них, чем на палубе. Впрочем, Этьен их и не опасался. Да и устал он опасаться всех и всего. Тем более что он неделями мирно спал среди этих тела. Они заслужили его доверие. Кроме того, в случае необходимости они с Лирой могут запереться в своей кабине, и ни один любопытный тела не сможет переключить запертый автопилот.

Утро было жарким и влажным. Этьен удобно расположился вместе с Лирой в укромном уголке, где они обычно обедали. Рядом на полу устроился Тилл. Носильщики принимали пищу подальше к корме, в складском помещении, превращенном в жилье для них. Они могли бы присоединиться к землянам, но предпочли этого не делать. Этьен спросил, в чем причина.

— Им стыдно, — объяснил Тилл.

— Ага, — сказала Лира с выражением удовлетворения на лице. Судя по всему, она продолжала мыслить прежними категориями. — Потому что они вынуждены были сражаться?

— О нет. — Тилл стукнул шестипалой рукой по котелку. — Им стыдно, потому что им не было позволено выполнить их намерения.

— Но они сделали все, — возразил Этьен. — Мы в безопасности и вернули свой корабль.

— Да, но не благодаря нашей помощи.

— Вы отключили патрульных в гавани.

— Мы намеревались помогать тебе во время всего путешествия, Этьен. А вместо этого вынуждены были только беспомощно стоять и смотреть, как это замечательное судно, — он топнул по металлическому полу, — делает гораздо больше, чем мы, чтобы освободить себя.

— Но вы и не смогли бы сделать больше, чем сделали, — сказала Лира. — Нам едва хватило времени, чтобы голосом привести судно в действие.

— Дело не в этом. Мы понимаем, что не смогли бы нести судно к реке на плечах, но ведь мы даже не попытались. Поэтому у нас нет заслуг за победу над врагом.

Лира почувствовала себя неловко.

— Насколько я понимаю, ваше общество очень миролюбиво.

— Конечно, это так.

— Тогда как вы можете говорить об обретении заслуг в бою?

— Подобно каменной лавине, объявленный враг считается природным явлением. Став врагом, он лишил себя права считаться цивилизованным.

Этьену было приятно видеть неловкость, которую испытывала жена:

— Но ведь и враг считает, что поступает по правилам цивилизованного общества.

— Судить о его поступках можно в соответствии со стандартами действительно цивилизованного общества.

— Ты имеешь в виду стандарты общества тела?

— Конечно. Уж не хочешь ли ты сказать, что им нужно считаться со стандартами общества маев? — Тилл казался слегка возмущенным. — Подлинные цивилизованные индивидуумы инстинктивно чувствуют, из чего складывается цивилизованное поведение.

— Это весьма удобно, я думаю.

— Вовсе нет. Наши моральные стандарты не так гибки, как кажется.

— А вы чувствуете жалость, когда убиваете врага?

— Естественно. Враг — это тот, кто добровольно отказался от своей души. Что же нам еще чувствовать к нему, как не жалость.

— Но это не помешало бы вам убивать каждого мая, который встал бы у вас на пути в Хочаке?

— Нет, конечно. Препятствуя нам в возвращении нашего имущества, они демонстрировали свое несогласие с правилами поведения в цивилизованном обществе и таким образом исключали себя из числа цивилизованных существ. Я не вижу тут никаких противоречий.

— Никаких противоречий, действительно. — Этьен взглянул на жену. Лира уронила свой блокнот. Она не могла смотреть в глаза Тиллу. — Мы просто хотели кое-что уяснить.

— Я думала, — заметила Лира мягко, — что тела считают убийство грехом.

— Убить цивилизованное существо действительно ужасный грех. Но нет моральных ограничений для защиты себя от нецивилизованного существа, точно так же, как нет ничего плохого в строительстве крыши от дождя.

— Все ясно, — кивнул Этьен. Он все понял. Совсем не нужно беспокоиться о безопасности таких миролюбивых существ, как тела. При всем своем пацифизме они вполне способны постоять за себя, если возникнет необходимость. Убить цивилизованное существо — грех. Значит, любой, кто напал на меня, — нецивилизованный. — Очень удобная философия, — усмехнулся Этьен.

Услышанное нанесло ощутимый удар по самолюбию Лиры, начавшей романтизировать общество тела. Возлюбленные ее мистики были не менее кровожадным народцем, чем любые другие примитивные племена. Конечно, это не так красиво. Но зато ясно, что они могут сознательно драться с любым, кто не будет соответствовать их стандартам цивилизованного существа. Когда ты сам устанавливаешь эти стандарты, это дает тебе возможности гибко подходить к понятию необходимой самообороны.

Лира продолжала вытягивать информацию из Тилла, надеясь найти все-таки подтверждение своим прежним представлениям о благородстве тела. Этьен ушел проверить автопилот и заодно посмотреть, как себя чувствуют другие тела и Хомат. Он также хотел сказать носильщикам, что, на его взгляд, они получили большие заслуги за то, что сделали в Хочаке.

Экспедиция теперь была на расстоянии более трех тысяч километров к северо-северо-западу от станции и отдаленной дельты Скатанды. Облака, появившиеся днем на небе, принесли некоторое облегчение, слегка снизив жару и влажность. Баршаягад стал резко сужаться. Отвесные скалы ограничивали поступление дневного света к реке. Теперь можно было разглядеть обе стороны каньона, хотя край плато Гунтали с расстоянием отдалялся. Первое время путешественникам казалось, будто они плыли по каньону.

Впереди их ждал еще один большой приток Скара — река Гаджа, за ней, если верить Тиллу, скалы Баршаягада неожиданно сближались, а так уже совсем близко до места, где рождались лесные черти, называемого Топапасирут. За Топапасирутом простирались земли, неизвестные даже мудрецам Турпута.

Одно не беспокоило больше Этьена — это мысль об увлечении Лиры обычаями тела. После того как Тилл за завтраком объяснил философию своего народа, легко позволяющую принимать участие в боевых действиях, Этьен больше не видел свою жену в национальной одежде тела.

Они достигли места, где Гаджа потоком вливалась в чистый Скар. Тела все объяснили точно. Это действительно широкая река, вода которой имела оттенок ржавчины. Гаджа — новая Амазонка, а при этом всего лишь простой приток. Этьен уже не удивлялся. Тсламайна уже достаточно поразила его своими феноменами.

За Гаджей Скар быстро сужался. Течение убыстрилось. С гор потекла белая вода — впервые за все их долгое путешествие вверх по реке. Облака сгущались. И Этьен понял, почему эта часть реки не была точно нанесена на карту единственным спутником, находившимся на орбите планеты. На высоте восемь тысяч метров над головой край Гунтали сверкал льдом и снегом.

В тот день они плыли медленнее обычного, чтобы Этьен мог взять пробы воды. Пока Этьен находился в лаборатории, Лира наблюдала за приборами. Несколько тела следили за работой Этьена. Хомат дремал на палубе. Вдруг что-то резко толкнуло судно, чуть не сбив Этьена с ног. Удар пришелся по правой стороне корпуса.

— Что случилось? — закричал Этьен.

— Не знаю, что-то ударило нас снизу, — отозвалась Лира.

— А что на сканере?

— Ничего. Это не из реки.

Этьен начал быстро соображать. То, что толкнуло их, не появилось на сканере, значит оно находится не впереди них, не по ходу судна. Значит, это нечто пришло откуда-то сзади. Следовательно, это не скала.

Вдруг истерически закричал Хомат. Этьен и тела выскочили через дверь на жаркий, влажный воздух. Этьен поймал себя на мысли, что хорошо бы иметь пистолет.

Но пистолет тут бы не помог. Этьен смотрел на медленно поднимавшийся утес, черный, как полированный обсидиан. В этом утесе была каверна с арками струящихся сине-черных лент, похожих на китовый ус, только толще и более широко расположенных.

— Лакоти! — зарыдал Хомат в ужасе.

Этьен сразу понял, почему на сканере не появилась эта тварь. Сканер был запрограммирован фиксировать только объекты, опасные для судна, и, естественно, игнорировал всякую органическую жизнь, ползающую по дну реки. Быстрое течение обеспечивало пищей лакоти, который, безусловно, отдыхал в иле Скара, открыв пасть в намерении сожрать все, что принесет ему река. Пока, конечно, что-нибудь не побеспокоит его. Если у лакоти и имелись глаза, то они были скрыты сзади этой огромной кавернообразной пасти.

Лакоти двигался за ним, это было понятно сразу. Этьен закричал без страха, но не имея никакого желания более подробно изучать внутренности чудовища. Может быть, он и плохой пловец, но в последнюю секунду сможет развить большую скорость.

— Лира, за нами гонится тварь размером в половину звездолета. Давай поскорее убираться отсюда.

— А что же, по-твоему, я делаю? Я все вижу на экране. — Ее голос звучал истерично. — Но я не могу выжать большей скорости.

— О Боже, — пробормотал Этьен. — Тилл?

У тела было фаталистическое выражение на лице.

— Мы не имеем опыта путешествий по реке, и нам незнакомы эти твари. Мы можем только молиться.

Этьен вошел в кабину. Гигантская глотка медленно приближалась. Проблема состояла в том, что эта тварь сосала воду, и гидрофойлу было трудно противостоять этому. Если они не встанут на водорезы и не прибавят скорости, то попадут в глотку лакоти, как пробка в канализационную трубу. Этьен не знал, что делать, у них не было времени. Он отпихнул Лиру в сторону. Она не возражала.

— Чрезвычайное переключение!

— Я уже пыталась!

Он бросился к приборам. Экраны потемнели. Можно было слышать шум воды, струящейся в глотку чудовища. Раздался знакомый рев реактивных двигателей. Лиру отбросило к стене.

Этьен вдавился спиной в кресло. На мгновение ему показалось, что он увидел толстую черную губу над судном, а внизу — бесконечную глотку.

Потом они снова выскочили на свет, и экран заднего видения показал удалявшуюся пасть. Она закрылась, и лакоти погрузился в воду, как остров. Быстрая проверка с помощью сканера показала, что чудовище не преследует судно, причем выглядело оно на экране, как нагромождение камней, грязи и водорослей. Лакоти здорово камуфлировался, и чем скорее они достигнут чистой воды, тем лучше. Этьен еще раз проверил приборы, прежде чем позволить себе глубокий вздох облегчения.

— Пойди посмотри, все ли в порядке с нашими пассажирами, — обратился он к жене.

— Не приказывай мне, — огрызнулась она, откинув назад волосы. — Я знаю, что делать. Просто я не такая бесчувственная машина, как ты, вот и все.

— Когда ты нажимала на акселератор, то забыла отключить второй рычажок у автопилота. Вот почему вся команда не сработала. — Этьен говорил очень мягко, понимая, что Лира находится на грани истерики.

— Я знаю, — пробормотала она, злясь на себя, а не на него. — Я увидела эту гадость на экране и испугалась. Я думала… я несколько запаниковала.

— Такое могло случиться с каждым, — заметил Этьен мягко.

Он хотел сказать не это. Он хотел назвать ее тупой, безмозглой дурой. Но он так не поступил. Он стал нежным и понимающим. Наверное, в первый раз он поступил умно с тех пор, как они вышли из «шаттла» на станции много месяцев назад. Он не знал, отчего поступил так, и это смутило его.

— Я собираюсь устроить полную проверку всех систем, — сказал он. — Эта дрянь выскочила из-под киля и крепко ударила нас. Я должен быть уверен в том, что она что-нибудь не сломала.

Лира кивнула:

— Я пойду осмотрю трюм.

Она вышла и через несколько минут вернулась. На ней лица не было.

— Этьен, у нас большое несчастье.

— Что случилось? — Он повернулся вокруг на своем кресле и смотрел на нее, не веря. — Что? Говори скорей!

— Среди наших носильщиков была женщина. Ее имя Уон. Когда ты ударил по акселератору, меня бросило на стену. Все, кто был сзади, попадали на палубу. Но Уон стояла наверху возле мачты. Когда мы рванулись вперед, она упала и разбила череп. Она мертва.

Его пальцы впились в кресло.

— У меня не было выбора. В следующую секунду было бы поздно — мы превратились бы в пищу для лакоти.

— Я уже объяснил это Тиллу и другим, они полностью понимают нас. Они попросили..

Этьен не поднимал глаз.

— Чего они хотят?

— Они были бы благодарны, если бы мы остановились где-нибудь на ночь и они смогли бы воздать Уон полагающиеся почести. Я не знаю деталей, но, похоже, речь идет о ритуале Они просят встать на якорь где-нибудь у берега.

— Полагаю, мы сможем найти тихое место. Единственное, что мы можем сейчас сделать. Мне действительно очень жаль, Лира. Это была моя вина.

Она слегка улыбнулась.

— Тела поняли нас. Они довольно спокойно относятся к смерти.

Он поднял глаза.

— Может быть, это и лучше. Если это признак социальной зрелости, я готов пойти на уступку и признать это.

Но от его уступки Лира не стала чувствовать себя лучше.

Они нашли маленькую бухточку среди скал. Ночное небо было беззвездным, серым из-за плотного слоя облаков от одного края Гунтали до другого.

Лира решила утопить свою печаль в работе, собираясь записать тончайшие нюансы погребальной церемонии тела, которая осуществлялась на открытой палубе корабля. Для церемонии потребовались факелы и немного специальной пудры, которая была у Тилла. Не желая участвовать в этом и даже смотреть, Хомат перетащил свою подстилку подальше. Он лежал, бормоча какие-то молитвы или заклинания. Менее интересуясь туземными ритуалами, чем жена, Этьен с комфортом отдыхал в кабине.

Неожиданно вбежала Лира. Увидев ее лицо, он прекратил чтение и уставился на жену. Она бросилась к нему, он обнял ее, чтобы успокоить.

— Что случилось, Лира, в чем дело?

Она не закрыла за собой дверь, и оттуда доносилось спокойное пение тела.

— Прощальный ритуал… — прошептала она, давясь словами.

Лира упала ничком, магнитофон, висящей на шее, вдавился ей в грудь. Любопытство побороло безразличие, и Этьен вышел из кабины посмотреть, что там происходит.

На палубе горели факелы, освещая то, что так не понравилось Лире. Его реакция не была такой резкой, как у нее. Не то чтобы ему понравилось увиденное, но поскольку у него не было никаких иллюзий относительно тела, происходящее на палубе вызвало у него меньшее отвращение и разочарование, чем у жены.

Тела были глубоко поглощены погребальный ритуалом, и только Тилл оторвался, чтобы приветствовать Этьена. Он выглядел озабоченным. С его рта и хобота капала кровь.

— Лира неожиданно покинула нас. Надеюсь, мы ничем не обидели ее?

Этьен проявил неожиданные для себя способности к дипломатии.

— Моя жена считает тебя и твой народ благородней многих. Но кое-что ей не понравилось.

Тилл дрогнул, его большие грустные глаза обратились к двери.

— Понятно, но ты относишься иначе?

— Я не одобряю, но и не осуждаю. Так же относилась бы и Лира, если бы она продолжала рассматривать это с научной точки зрения.

— Мне грустно, — продолжал Тилл. — Но это — неотъемлемая часть ритуала и должна быть сделано в тот же день, как можно скорее после смерти, в противном случае…

Этьен прервал его:

— Понятно, Тилл. — Он не мог оторвать глаз от сцены на палубе. — Только эти обычаи очень отличаются от тех, что приняты у моего народа.

— Я могу только посочувствовать. — Тилл сделал жест назад. — Друзья очень любили Уон. Нельзя даже подумать о том, чтобы отправить ее душу в загробный мир без надлежащего выражения любви.

— Мы относимся к этому делу так же, — сказал Этьен, правда, мы проявляем свою любовь скорее философски и не так спешим.

— Обычаи разные у всех людей. А теперь простите меня, я должен принять участие в обряде, или же душа Уон не найдет меня среди своих друзей.

— У тебя кровь на лице, — заметил Этьен.

Тилл вытер.

— Это результат ритуального контакта, — объяснил он. — Уон ударилась о палубу очень сильно.

Этьен покинул церемонию и вернулся в кабину, закрыв за собой дверь. Лира сидела на кровати, уткнувшись в ксенологическую программу, записанную на видеомагнитофон. Он сомневался, что она видела слова. Этьен сел рядом и обнял жену за плечи.

— Я понимаю твои чувства, — сказал он. — Крушение иллюзий всегда неприятно.

— Я возлагала такие надежды на них. Мне казалось, что они добиваются прогресса без технологических травм.

— Они достигли большого прогресса, — решил он сказать, к своему удивлению. — Но все же у них инопланетная культура, Лира. И мы должны об этом всегда помнить и относиться с научной точки зрения. Мы не можем слишком очеловечивать их культуру.

— Это — конец моих надежд.

— Я понимаю. Ты собираешься описать погребальные обряды тела так же детально и полно, как и все остальное. Если будет так, это докажет твою объективность. В противном случае вся твоя работа среди тела пойдет насмарку.

— Ты прав, конечно. — Лира взяла магнитофон и склонилась к Этьену. — У меня нет другого выбора, правда?

— Как у Лиры Редоул, есть. Но как у ксенолога, представляющего всех ксенологов Земли на этой планете, другого выбора у тебя нет.

Она кивнула, потом встала:

— Я поступила непрофессионально, убежав оттуда. Я чувствую себя уже лучше. Когда изучаешь что-то новое, не избежать одного-двух потрясений.

— Мне легче. От скал и камней редко бывают нервные потрясения.

Лира улыбнулась, не потому что он удачно сострил, а потому что он о ней заботился. Ей было это приятно.

— Мы всего лишь люди, Лира, земляне.

— Да, а тела — нет. На какой-то момент я забыла об этом. Я не буду больше забывать.

— Но не бросайся и в другую крайность. Что бы ты ни думала об их обычаях, они все равно хорошие ребята и наши друзья. Тилл остается тем, кем он всегда был, — умным и заботливым другом.

— С его точки зрения, да, Этьен, ты был прав, а я — нет.

Он отвернулся, тронутый ее признанием, как и каждый раз, когда одерживал победу в их маленькой семейной войне.

Лира двинулась к двери, бормоча:

— Кроме того, можно выдвинуть аргумент, что церемониальная некрофилия не большее варварство, чем полдюжины других погребальных ритуалов, наблюдавшихся среди древних погребальных культур. Среди канули, например. — Она замолчала и пошла выполнять свой научный долг.

Этьену было жаль жену, и в то же время он был рад, что не позволил ей нарушить дисциплину. Он решил что-нибудь сказать Тиллу, что если они с Лирой случайно погибнут, то хоронить их следует по земным, а не по иным обычаям.

Однако только через несколько дней Лира смогла заставить себя разговаривать с Тиллом и другими тела. Они чувствовали ее отношение и держались от нее подальше, что было не так просто на ограниченном пространстве корабля. Тела осваивали искусство рыбной ловли. То, чем они не могли заниматься на не сухопутном Оранге.

Теперь экспедиция находилась в пяти тысячах километров от станции. На такое большое расстояние в неизвестность исследователи еще не удалялись. Неизвестность, потому что спутник, готовивший фотограмметрическую карту Тсламайны, плохо описал этот район, сосредоточившись на густонаселенных районах около экватора и океана Гроаламасан.

Температура упала до такой отметки, что Хомат был вынужден надеть длинные одежды, чтобы нормально чувствовать себя. Большую озабоченность вызывало быстрое сужение Баршаягада. Высоченные отвесные скалы сближались над водой. Это сближение, а также быстрое течение заставили Этьена сбавить скорость. Казалось, что здесь довольно мелко, однако он не заметил белой воды, кроме того, сканер отмечал, что речное дно находится глубоко под килем.

Сейчас Этьену было трудно сосредоточиваться на таких вещах, его гипнотизировали стены каньона. Семь тысяч метров высотой! Все, что осталось от неба, была узенькая полоска высоко над головой, закрытая постоянными облаками серая лента.

Река все время изгибалась, и скалы, казалось, отрезали последнюю возможность к отступлению. Их судно казалось крохотным. Оно отчаянно сражалось со все убыстрявшимся течением. Редоулы теперь не могли довериться автопилоту и все время сами вели корабль. Они понимали, что если снизят скорость, пока будут спать, река может взять над ними верх и разбить корпус их корабля о гранитную скалу так же легко, как яичную скорлупу.

Глава одиннадцатая

Через два дня их скорость опасно снизилась. Лира вошла в кабину, протирая глаза, посмотрела внимательно на мужа и сказала:

— Этьен, мы больше не выдержим. Мы оба измучены и даже не знаем, сколько нам еще придется плыть.

Он покашлял в кулак:

— Я думал, что этот ужасный поток вот-вот начнет расширяться. Все непонятно, бессмысленно. Когда такое течение, то совершенно ясно, что впереди большой каньон, то есть огромное, широкое водное пространство. Но этого нет.

— Ну и какое у тебя там течение? — Лира полуулыбалась, полузевала, направляясь к приборам и желая выпить чашку настоящего эфиопского кофе. К сожалению, ближайшая чаш ка реального горячего стимулятора находилась за много световых лет от них.

— Сама посмотри. — Этьен нажал кнопку, не отводя глаз от реки.

Лира, моргнув, посмотрела на экран.

— Это невозможно, — сказала она тихо.

— Да, невозможно. Но тем не менее нам приходится преодолевать именно такое течение.

— А что, если включить реактивную тягу?

— Не искушай меня. Очень мило с твоей стороны предложить подобное, но это так рискованно. Реактивные двигатели предназначены для преодоления водопадов и для применения в других экстренных ситуациях, а не для обычного плавания. Мы посадим батареи, а кто знает, что ждет нас дальше вверх по реке. У нас нет никаких шансов, — пробормотал он. — Но мы не можем закончить все здесь. Мы зашли слишком далеко.

Лира оперлась на консоль:

— Я знаю, как много эта экспедиция значит для тебя, Этьен. Но она все равно не стоит наших жизней.

Он посмотрел на нее:

— Ты полагаешь, у нас есть жизнь?

Новый голос перебил их:

— Я слышал. Есть еще один путь. Я долго думал об этом и не считал это возможным, пока не увидел, на что способна ваша лодка духов.

Этьен, не оборачиваясь, спросил:

— Какой путь, Тилл?

— Ты видел трещину, прорезавшую восточную стену, мимо которой мы проследовали вчера?

— Нет, я был слишком занят, управляя лодкой, чтобы обращать внимание на окружающие нас красоты.

— А я любовался Баршаягадом, длинным, но все равно стоящим того, чтобы им любоваться. Так вот, там есть проход через восточную стену. Однажды я был там. Я подумал, что нет смысла говорить об этом проходе и отвлекать тебя от работы. Вы путешествовали на судне, а не пешком. Но сейчас я вижу, что должен сказать о другой возможности, или все кончится.

— Проход? Я не… Нет, подожди минутку, — пробормотала Лира. — Я видела, я думала, что это старое русло реки, стекавшей сверху.

— Это проход, Ученая Лира. Торговый путь.

— Куда же он ведет?

— Наверх. На верхнее плато. Не на Гунтали, ниже, хотя и выше, чем Турпут. Достаточно высоко, на пределе жизненной приспособленности тела. Выше, чем Топапасирут. Дорога пешая и более опасная, чем та, по которой поднимаются в наш Турпут.

— Насколько она опасней?

— Достаточно, чтобы помешать путешествию. Но она поднимается за Топапасирут.

Этьен махнул рукой в сторону узкого, невероятно глубокого каньона:

— А я думал, это и есть Топапасирут.

Тилл сделал удивленно-отрицательный жест.

— Нет. Если ты хочешь увидеть это, то оно дальше. Нам придется вернуться, чтобы этого достичь. Если, конечно, ты считаешь, что твоя лодка духов не способна идти дальше.

— Надо возвращаться, Этьен, — сказала Лира. — С каждым часом мы расходуем все больше сил для того, чтобы покрыть все меньшее расстояние. Можешь ли ты подсчитать, сколько нам еще проплыть, чтобы убедиться, что у нас нет больше сил?

— Скоро. Так ты говоришь, что есть путь вокруг Топапасирута, Тилл?

— Сверху, да. За ним — не знаю. Я не был там. Но я смотрел на Топапасирут. Если ты хочешь посмотреть на него, тебе нужно оставить судно.

— Оставить? Где?

— Вернись к трещине. Не думаю, что там есть бухта, но твоя лодка может подняться, как птица, из воды.

Этьен посмотрел на Лиру.

— Тебе принимать решение, Этьен. Ты же геолог.

— Однако не гидролог.

— Но продолжая плыть дальше и дальше, мы придем к гибели. Такая уж река.

Этьен взглянул на Тилла:

— Восточная стена, ты сказал?

Тела кивнул. Этьен повернулся к приборам. Не желая рисковать и разворачивать судно при таком течении, он поднял его над водой и повернул, плавно опустив на воду. Быстрое течение подхватило корабль. Он тратил энергию только на повороты.

— Это — наш лучший шанс, Этьен. Мы должны посмотреть, что наверху.

— Я знаю, каньон должен расшириться где-то дальше. Мне не нравится этот путь к арктическим широтам. Слишком много эрозии. Где-то там над нами геологическая аномалия.

— И у нее есть название. Не может ли это быть другой большой водопад, вроде Купайрагай над Турпутом?

— Нет, и в этом я уверен. Вода здесь не ведет себя так. Нет никаких признаков быстрого подъема. Фотограмметрические исследования были достаточно надежны. Вот что я не могу понять, так это усиливающееся течение. Но если Топапасирут — самая узкая часть каньона, надо посмотреть, как река выглядит дальше. Быть может, мы сможем пройти это место на реактивной тяге.

В середине дня они вернулись к тому месту, которое указал Тилл. Этьен с помощью воздушных крыльев снова поднял судно над водой и посадил его на берег подальше от воды.

Трещина, о которой говорил Тилл, оказалась проломом в Баршаягадской стене, по которому дорога уходила далеко вверх.

— Теперь мы будем подниматься, — сказал Тилл.

— И долго?

— Несколько дней, по крайней мере.

— Хомату это не понравится, — пробормотал Этьен, посмотрев вверх.

— А почему бы нам не оставить его следить за кораблем? — предложила Лира.

— Разумно. Мы оставим с ним одного из носильщиков. Не думаю, что Хомат будет сожалеть об упущенном шансе посмотреть на место рождения всех речных дьяволов.

— Я пойду с вами, а всех остальных оставлю здесь, поскольку не разделяю вашего доверия к маю, — сказал Тилл.

— Помощь Хомата неоценима, — ответил Этьен. — Без него нас бы вообще здесь не было.

— Я не доверяю его расе.

— На этот раз я думаю, что ты не прав, Тилл, — сказала Лира.

Этьен впервые услышал, как его жена оспаривает мнение тела. Тилл ответил жестом безразличия.

— Тогда я прикажу, чтобы Сувд остался с ним. Его рана почти зажила, и он последит за твоим имуществом… а заодно и за другим сторожем.

Они поднимались наверх, и по мере их подъема температура падала. Редоулы вынуждены были надеть одежду потеплее. Тилл и носильщики нацепили тоги с капюшонами. Поскольку встреч с деревенскими жителями, у которых можно было бы что-то купить, не было, весь запас продовольствия они несли на себе. На высоте пяти тысяч метров Лире стало трудновато дышать. При сгущенной атмосфере Тсламайны пять тысяч метров соответствовали трем с половиной тысячам метров на Терре или около того.

Когда путешественники поднялись достаточно высоко, облака вдруг разредились. Над ними выросла года, которая возвышалась над краем Гунтали. Они отдыхали, а Этьен разглядывал гору.

— Одиннадцать тысяч метров. В основном обледенелая, — заметил он.

— Аракунга, — сказал Тилл.

Этьен заметил, что теперь все тела надели теплую одежду. Они находились на высоте на две тысячи метров выше, чем Турпут, верхний предел для экологической зоны тела. Они могли подниматься выше, но им было уже не так удобно.

После нескольких дней подъема на восток они повернули на север. Этьен ожидал, что Тилл будет продолжать двигаться в этом направлении, но он ошибся. На второй день они Пошли на запад. Вечером Редоулы услышали гром. Они ожидали увидеть еще один водопад, который бы извергся в реку с пяти тысяч метров. Но Тилл вел их не к водопаду. Это был Топапасирут.

Наверное, это отец всех водопадов, думал Этьен, все еще не веря Тиллу, который отрицал это. На четвертый день грохот стал таким невыносимым, что им приходилось объясняться только знаками. Редоулы, правда, могли переговариваться через свои компьютеры на запястье, но тела объяснялись исключительно жестами. Вокруг стало очень сыро. Камни блестели от влаги. Стоял туман, небо же оставалось чистым.

Напрасно Этьен искал каких-либо следов ожидаемого им каскада. Когда наконец они достигли края, все стало ясно.

Шел дождь снизу вверх! Зажатый в узкой горловине Баршаягада, Скар вдруг делал резкий, неожиданный поворот с юга на запад. В результате быстро текущая река выстреливала в северный утес, который лежал у основания горы Аракунга на пять тысяч метров под их ногами. В результате брызги поднимались вверх на огромную высоту.

Тилл начал объяснять что-то жестами, но никак невозможно было описать этот удивительный вид внизу.

Этьен понял, что это и есть — Топапасирут, место рождения всех речных дьяволов. Тилл был более чем прав, когда настаивал, что ни одной лодке невозможно пройти через это место. Их судно тоже не смогло бы подняться на такую высоту.

На противоположной стороне каньона возвышалась колоссальная глыба, перед которой даже Аракунга казалась карликом.

— Промпадж! — прокричал Тилл в ухо Этьену.

— Четырнадцать тысяч двести метров, — проинформировал Этьен Лиру с помощью компьютера. — Невообразимая махина. Я думаю, два пика когда-то были ближе, чем сейчас. Смотри, как река изгибается к западу, прежде чем повернуть снова к югу! Тсламайна сейчас сейсмически стабильна. Но несколько эонов назад здесь, вероятно, был целый ад землетрясений. Видишь? — Он указал на отдельный слой в каньоне. — Эта секция сползла на восток. К югу отсюда земля двинулась на запад. В результате Скар сдвинулся с севера на восток на несколько километров. Как я рад, что не был тогда тут.

— А я не рада, что здесь сейчас, — ответила Лира. — Пойдем отсюда, здесь холодно и сыро.

Они сделали снимки, провели некоторые измерения, потом повернули обратно, оставляя за собой облака, склоны, Топапасирут, гром, дождь и гигантский массив, называемый Промпадж.

Ночью они сделали привал в маленькой пещере, чтобы обсушиться у большого костра. Этьен с интересом смотрел, как носильщики расчесывали друг другу мех. Редоулы мало разговаривали. Какой смысл говорить о том, что и так очевидно. Их экспедиция подошла к концу. Перед ними встала непреодолимая преграда.

Носильщики закончили расчесывать мех, оделись и снова собрались у костра погреться. Пока его товарищи ели, Тилл обратился к Этьену:

— Что будешь делать, Ученый Этьен? Может ли лодка духов преодолеть эту преграду, именуемую Топапасирут?

— Нет, — ответил грустно Этьен. — У нас есть другие машины, которые могут летать по воздуху и посрамить любую птицу. Но не здесь. Мы избрали путешествие по воде. Наш корабль — все, что у нас есть. Ты был прав, Тилл, я прошу прощения за то, что сомневался.

— Просто ты не видел Топапасирут, Этьен. Никто не верит, пока не увидит.

— Ну что ж поделаешь… — Лира была не так разочарована, как муж, хотя старалась по возможности выразить ему свое сочувствие. Если они не смогут продолжить путешествие, им придется вернуться обратно. А у нее еще так много работы среди тела. — Ты был остановлен геологическим феноменом, Этьен. Разве можно придумать более удачное завершение для отчета? Подумай о том, какую реакцию среди коллег встретит твое описание этого места. Может быть, когда-нибудь мы еще вернемся сюда на аэрокаре.

Этьен смотрел себе под ноги. Теперь он с решимостью поднял глаза.

— Они будут потрясены, но это не будет окончанием моего отчета.

— Этьен, — мягко сказала Лира, — мы не сможем преодолеть это. Все уже поняли.

— А меня и это не остановит.

Она вздохнула, откинувшись на спальный мешок:

— Может быть, ты согласишься со мной утром.

— Может быть.

Но Этьен не согласился, он не желал быть побежденным этой рекой Скар.

К Лире подошел Тилл:

— Что с Этьеном?

— Он чувствует себя несчастным, так как понимает, что не может идти дальше. А это означает, что его работа не будет завершена.

— Но это же не его вина. По реке через Топапасирут нельзя пройти… Просто невозможно. Это не то же самое, что быть побитым кем-то.

— Он понимает это, Тилл. Но он настойчив, упрям. Таков уж он, этот Этьен. И всегда был таким.

— Вижу. Ученый Тела принимает все, что неизбежно, потому что постоянное беспокойство вредит уму.

— Правильно. Но иногда это может привести к решениям, когда для человека нет ничего невозможного. Я видела это в нем раньше. В нашем мире Этьен и я пользуемся большим уважением. Мы добивались успехов там, где другие терпели поражение. Поэтому эту экспедицию позволили осуществить именно нам, в то время когда другие кандидатуры были отвергнуты. Иногда, Тилл, слепое упрямство помогает лучше достичь цели, если другие средства не помогают.

— А я все же не могу понять, зачем ради этого жертвовать спокойствием. Я восхищаюсь вашим отношением, но не могу одобрить его.

На реке их ожидала радостная встреча с оставшимися на судне. Хомат не мог скрыть своего облегчения от того, что все вернулись в целости и сохранности, особенно его покровители-инопланетяне.

— Все эти дни, — шептал он Лире, — я был вынужден находиться с этим тела, который все время что-то бубнил и напевал сам себе. Этого достаточно, чтобы любого здорового человека сделать психом. Так вы нашли дорогу через этот Топапасирут?

— Нет, не нашли. — К ее удивлению, Хомат расстроился.

— А я думала, ты будешь доволен. Ведь это означает, что нам придется вернуться вниз по реке на теплые земли Скатанды. Ты не скучаешь по ним?

— Очень скучаю, но ваши цели — мои цели, поэтому я расстроен за вас.

— Очень приятно это слышать, Хомат.

Лира не ожидала такой глубины чувств от мая. Он действительно расстроен, что их путешествие подошло к концу.

Этьен углубился в беседу с Тиллом и выглядел довольно оживленным, каким не был уже несколько дней. Лира подошла к ним.

— О чем беседуете?

— Скажи ей, — предложил Этьен Тиллу. Его лицо горело энтузиазмом.

— На восточном склоне горы Аракунга, — объяснил Тилл, — расположен торговый город тела под названием Джакайе. Я не был там сам, но о нем известно в Турпуте. И говорят, что за Джакайе и грядой гор река снова становится судоходной. Если вы можете доставить свое судно к этому месту, то вам удастся безопасно продолжить свое путешествие, если все действительно правда.

— А может быть, и нет, — пробормотал Этьен. Он был озабочен. — А что, если мы сможем пройти?

Некоторое время Лира на него просто смотрела. Потом она перевела взгляд на нижнюю часть торговой тропы. — Конечно, смогли бы! Мы возьмем судно на плечи, поднимем на пять тысяч метров… Ты, верно, рехнулся?

Однако ее скептицизм не испортил ему настроения.

— Нет, я уже все продумал. Видишь ли, наш корабль сделан из сверхлегких материалов. Кроме того, мы сможем его поднимать и на реактивной тяге.

— С какой мощью?! — воскликнула она. — Мы же сожжем все запасы.

— Нет, ты не дослушала. Мы используем реактивную тягу там, где это будет крайне необходимо. А остальное время будем пользоваться мускульной силой. Носильщики, Лира. Поставим лодку на платформу и поднимем наверх.

Она быстро прикинула:

— Я согласна, наше судно легкое. Но это не та легкость.

Тебе нужно взять тысячу маев или тела, чтобы поднять его на тысячу метров.

Этьен посмотрел на Тилла:

— Скажи ей.

— Есть такие животные, — объяснил Тилл, — которыми пользуются на реке май. Они называются врокупии. Маи используют их для того, чтобы тащить торговые суда против течения. Эти животные очень сильные. — Он посмотрел на Хомата. — Правильно я говорю, май?

Проводник задумался, потом ответил:

— Мы проплыли мимо многих торговых деревень и городов. В каждом есть несколько врокупий. Этих животных действительно используют тут, и они необычайно сильные, потому что течение здесь очень мощное.

— Ты думаешь, нам удастся найти их в достаточном количестве? — спросил Этьен.

— Не знаю. — Хомат задумчиво смотрел на торговую тропу.

Надежды Лиры на возвращение в Турпут улетучились.

— Допустим, мы найдем достаточное количество животных, чтобы выполнить эту работу, — спросила она. — Согласятся ли владельцы расстаться с ними?

— Если мы предложим достаточную сумму денег, то конечно, — сказал Хомат, глядя на нее так, как если бы они обсуждали фундаментальный закон природы.

— А чем мы заплатим?

— Нашими товарами, — сказал Этьен, — у нас немного осталось.

— Если мы лишимся наших запасов, то у нас ничего не останется, чтобы дать туземцам, когда мы преодолеем это место.

— А если мы не преодолеем этого места, вопрос становится вообще бессмысленным.

Лире нечего было возразить. Этьен повернулся к Хомату.

— Могли бы эти врокупии поднять нас на высоту Джакайе?

Хомат выглядел обеспокоенным.

— Мы отправимся выше, чем привыкли эти тела, которые с нами?

Этьен кивнул.

— Не уверен, но племена, живущие вверх по реке, очень гордые. Они увидят в предложении вызов, который захотят принять.

— Они не замерзнут, это не так высоко, — сказал Этьен.

Тилл подтвердил:

— Многие охотники май поднимаются выше Турпута, и кровь продолжает спокойно течь в их жилах.

— Сколько врокупий нам понадобится? — стал размышлять Хомат. — По меньшей мере тридцать. Сорок было бы лучше. Пятьдесят — самое лучшее. А шестьдесят — просто великолепно. Но не думаю, что мы сможем найти такое большое количество желающих, даже если мы предложим им все сокровища мира.

— Мы должны постараться, — настаивал Этьен.

— Тогда я обращусь к брулам — так называют владельцев врокупий. — Лысый череп Хомата блестел на свету. Он улыбнулся. — Это ведь моя работа, не так ли?

Этьен кивнул:

— Тогда начнем. Лира, ты действительно уверена, что согласишься с этим моим предложением?

Она пожала плечами:

— Если ты решил, вряд ли я могу остановить тебя, Этьен. Хотя я считаю ошибкой жертвовать остатком наших товаров ради плана, у которого слишком много шансов провалиться. Но я не спорю, поскольку это твой последний шанс. Наш последний шанс, — поправилась она с легкой улыбкой.

— Я обещаю, что, если мой план провалится, мы вернемся обратно в Турпут. Я ведь знаю, ты этого хочешь.

Лира хотела сказать: «Я хочу того, что хочешь ты, Этьен», но не решилась. Слишком крепкие узы связывали их. Они и спорили, они и соглашались. Она согласилась и сейчас. Должна была согласиться, думая, как бы помочь мужу.

— Тилл, как ты думаешь, тридцать врокупий справятся?

— Я видел, как они тащили тяжелые баржи вверх по реке, — ответил тела задумчиво. — Они очень сильные. Но я понимаю, что требуется гораздо больше силы, чтобы достичь вашей цели. Понадобится еще и сотрудничество между маями, которые будут заниматься этим делом. Врокупии смогут, я думаю, доставить твою лодку духов наверх к Джакайе. Но только если эти брулы не перессорятся между собой.

— Они будут работать дружно! — сердито объявил Хомат. — Я сам за этим прослежу.

— А почему ты думаешь, что они будут тебя слушаться? — откликнулся Тилл. — Ты приехал из далекого города-государства, лежащего на границе Гроаламасана. Речной народ не доверяет тем, кто пришел с земель, лежащих у океана.

— А я не из города-государства, — гордо произнес Хомат. — Я ниоткуда. Я принадлежу… — Он, поколебавшись, посмотрел в сторону Этьена и Лиры. — Я принадлежу к этому народу.

Этьену вдруг стало очень приятно.

— Только не причисляй меня к вашему духовному братству, — сказала сардонически Лира. — Я ввязалась в это сумасшедшее мероприятие, но не верю в него. Если Хомат считает себя заодно с Этьеном, это его дело. Идиотизм не знает границ. — Все заулыбались.

— У нас все получится, Лира, — обнял ее за плечи Этьен. — Вот увидишь, получится. Мы доставим судно в Джакайе в обход Топапасирута и пойдем вниз, к реке, по другой стороне. Затем снова отправимся в путь.

— Конечно, — сказала она мягко и глубоко вздохнула. — Я хотела бы, чтобы это все скорее началось. Скорее начнется, скорее кончится.

— Все правильно, — улыбнулся Этьен. — Но не так, как ты думаешь.

Вниз по реке был брошен клич, что требуются самые храбрые брулы и самые сильные животные. Тем временем плотники в Таранау, городке, где Баршаягад начинает сужаться, сколотили под руководством Этьена и Лиры платформу, чтобы нести корабль. Легкая, прочная, на колесах, платформа была приспособлена к тому, чтобы судно могло уверенно подняться на ней с помощью реактивной тяги.

Брулы оказались куда дружней, чем май-горожане. Они жили по собственным законам. На их лицах была написана гордость. Лира знала от Хомата, что большинство брулов селились вне деревень небольшими группами, семьями. Они посвящали жизнь уходу за врокупиями и работе с ними.

Дело повернулось так, что Редоулам не пришлось разбазаривать свои запасы. Узнав о предприятии, брулы пришли из отдаленных селений не для того, чтобы получить плату, а чтобы доказать, что их врокупии самые сильные.

Экспедиции повезло: его обеспечивало сорок врокупий вместе со своими владельцами. После нескольких бесед с брулами врокупии были запряжены в повозку с судном в десять рядов по четыре животных в каждом. Они двигались на толстых коротких ногах, и их животы касались земли. Врокупии были мускулистыми животными с короткими квадратными головами на толстых шеях. Линии роговых пластинок располагались вдоль верхней губы, поворачиваясь вокруг глаз, загнувшись вниз для защиты горла.

Вид у этих животных был просто потрясающим. За исключением нескольких желтых, все врокупии были покрыты коротким блестящим розовым мехом. Брулы сидели в мягких седлах верхом на них, разговаривая и перешучиваясь между собой, готовые пуститься в путь.

Экспедиция готовилась в путь под мощный рев Скара. Сначала между брулами возник спор по поводу того, чей врокупий сильнее и где его поставить. В конце концов все уладилось, и путешественники двинулись в путь.

Врокупии тянули молча, даже там, где дорога стала круче и сложней. Они привыкли тянуть корабли против сильного течения, поэтому работа казалась им несложной. Этьен знал, что настоящее испытание ждет их впереди, когда придется преодолевать последнюю тысячу метров, где воздух будет холодным и разреженным.

Дни проходили, скорость их замедлилась. Даже погонщики-брулы стали меньше шутить. Этьен и Хомат проводили среди маев каждый вечер, прислушиваясь к разговорам, опасаясь появления малодушия и разочарования. Напряжение достигло предела, когда они наконец прошли четырехтысячеметровую отметку, четыре пятых пути к вершине. Земляне, тела и май также устали, как и терпеливые врокупии. С этого времени шутки совсем прекратились, а холод начал беспокоить даже брулов. Хотя их животные оказались довольно терпеливыми, одно из них все же погибло. Дрожа от холода, оно упало и было растоптано тяжелыми ногами других врокупий, которые двигались не останавливаясь. Брулы, которые любили своих животных и раньше клялись вернуть их домой в хорошем состоянии, теперь были разочарованы. Больше всего их пугал холод. Когда температура упала до шестидесяти градусов, брулы укутались в тяжелые одежды — это все, что они могли сделать, сидя в седлах. Холодный ветер непрерывно дул со стороны Аракунга. Под конец кутаться стали даже Этьен и Лира.

— Ты думаешь, нам удастся это? — спросила Лира мужа, закончив очередной подсчет оставшихся брулов.

— Похоже, да, если мы не потеряем еще тягловых животных. Ты начинаешь верить в меня, когда я начинаю сомневаться. — Этьен подул на руки. — Если температура будет падать и дальше, нам придется достать специальные костюмы.

Тела тоже чувствовали себя неважно. Холод был больший, чем им приходилось выносить, когда они восходили к Топапасируту. Как объяснил Тилл, Джакайе расположен в верхних пределах обитания тела. Выше этого уровня даже самые морозостойкие культуры, выращиваемые тела, погибают. И жить можно только за счет фуража и охоты. Четыре тысячи пятьсот метров, четыре тысячи шестьсот… И чем больше напрягались нервы у Этьена, тем больше укреплялся дух Лиры.

— Мы дойдем, Этьен. Ты всегда оказываешься прав. Мы добьемся своего.

— Я поверю в это, когда мы поставим свой корабль на центральной площади в Джакайе. Хотел бы я знать, почему все-таки ты проникаешься все большим энтузиазмом, когда мы приближаемся к кризисной точке, а я все больше и больше волнуюсь?

— Просто мы всегда дополняем друг друга. Вспомни: когда у меня упадок настроения, у тебя подъем. И наоборот.

— А я думал, тебе хочется только одного: вернуться на Турпут.

— Никогда не думала, что мы заберемся так далеко. А сейчас мы уже здесь, и мне очень хочется увидеть, как тела в Джакайе приспособились к этой тяжелой жизни. У них должна быть другая архитектура, иные методы ведения сельского хозяйства, приготовления пищи.

— Должно быть, у них очень сплоченное общество.

— Пожалуй. Но почему ты так думаешь? Обычно тебя не интересовало мое поле деятельности.

— Им необходимо быть сплоченными. Это единственный путь сохранить тепло.

— Ты каждый раз вспоминаешь о холоде, посмотрев на бедных маев. — Она указала вперед на врокупий и брулов, поскольку они с Этьеном шли рядом с движущейся платформой. — Насколько должна упасть температура, чтобы они ее уже не могли терпеть?

— До замерзания, я полагаю. Но глядя на них, трудно понять. Половина уже так замерзли, что не могут даже дрожать.

Ни один из брулов, однако, не жаловался. Они продолжали работу. Никто не хотел сдаваться. Что же касается врокупий, то у них не было голоса, чтобы жаловаться. Но они приспособились к холоду лучше, чем их хозяева. Они шли медленней, размеренней, но ни одно животное не упало. Без сомнения, короткий цветной мех довольно неплохо защищал их от перемены климата. Кроме того, в некоторых местах им давали отдохнуть, и кто-то из людей поднимал лодку до следующего уровня на реактивной тяге. Брулы смотрели на это с облегчением.

Четыре тысячи восемьсот метров, четыре тысячи девятьсот…

— Завтра утром мы достигнем вершины каньона, — сказал Этьен, устраиваясь возле портативного обогревателя, который они подзаряжали каждую пару дней от судовых батарей. Он тосковал по комфортабельному, теплому кабинету. По настоянию Хомата им приходилось спать снаружи. Иначе, предупредил он, они рискуют потерять уважение брулов.

Этьен поставил самонагревающуюся чашку чая и скользнул под термочувствительное одеяло. Постель была теплой, но земля под матрасом очень твердой. Температура была пятьдесят три… Завтра, подумал он. После этого два дня спокойного путешествия к Джакайе. Там они найдут друзей, кров и костры, достаточно большие, чтобы обогреть даже брулов.

Лира сидела перед обогревателем и смотрела на мужа.

— Ты не знаешь, когда нужно сказать «нет», правда, Этьен? Плохая привычка, мы могли бы из-за этого погибнуть. — Она улыбнулась. — Ты тащил меня весь этот путь, когда я мечтала только о том, чтобы все это кончилось и мы вернулись домой.

— Домой? — Он поднял брови.

— Да, домой, в Турпут. Я привыкла думать о нем, как о своем доме.

— Несмотря на неприятные похоронные ритуалы местных жителей?

— Я мало сталкивалась со смертью. Я сама боялась смерти каждую ночь на корабле.

— Забавно.

Лира продолжала улыбаться. К ним подсел Тилл, обучающий своего товарища-тела вечернему гимну. Этьен заметил, что Лира слушает их и не тянется за магнитофоном. Свет от костра, который разожгли носильщики, освещал ее профиль и как бы уничтожал следы, оставленные годами.

Столько лет вместе. Лира была очень красивой, когда они познакомились много лет назад. Сейчас она огрубела от исследовательской работы — так много часов приходится проводить вдали от комфорта и цивилизации… Но все еще красива. Ни яд ее души, ни кислота голоса не изменили его отношения к ней.

Лира почувствовала взгляд мужа и повернулась к нему:

— Я должна извиниться за то, что хотела повернуть назад.

— А как насчет поцелуя вместо этого? Меня давно не целовали. А без извинений я мог бы и прожить.

Она смотрела на него какое-то время, потом подошла, обойдя нагреватель, наклонилась, и ее губы коснулись его губ. Несмотря на холод, они были теплые.

Лира отшатнулась назад быстрее, чем ему хотелось. Такой короткий поцелуй, подумал он. Но это уже кое-что. Много времени прошло с тех пор, как он последний раз имел даже это. Этьен повернулся под одеялом, чувствуя себя гораздо теплее… не от обогревателя, а от ожидания следующего утра.

Глава двенадцатая

Его разбудили стоны, панические вопли, хриплые крики врокупий. Последних он не слышал с самого начала их долгого восхождения от реки Скар. Жестикулировавшие силуэты метались перед его сонными глазами, словно призраки. Лишь обогреватель спокойно мерцал в темноте.

Этьен сел, пытаясь сообразить, что произошло. Вдруг он почувствовал, что отрывается от земли. Что-то стальным захватом сжало его за плечи и за шею сзади. Он повернул голову, чтобы посмотреть, что за мерзость напала на него на высоте в пять тысяч метров. Четыре длинных крыла были в воздухе, поднимая толстое плоское тело. Теплое вонючее дыхание пахнуло в лицо Этьену. Недалеко от глаз, слишком близко он увидел пасть, полную острых крючков. Пара ярких, размером с блюдо голубых глаз смотрела на него. Зрачки были огромными и желтыми.

Вонь от падали неожиданно сменилась запахом озона. Чудовищная тварь вздрогнула. Лира выстрелила снова, и Этьен почувствовал, что падает. Он тяжело грохнулся, но не на камень, а на свое одеяло и матрас. Для твари же двух дыр в крыле было достаточно. Она поднялась в небо, издав дьявольский крик.

Этьен повернулся и потер правый локоть, на который пришелся удар. Было больно. Теперь он наконец проснулся. Лира встала рядом на колени. Ее глаза были устремлены в ночное небо.

— Вот, — сказала она, подавая ему пистолет. — Другие твари все еще здесь. — Она указала рукой вверх.

Защищая друг друга со спины, они прошли сквозь суматоху и стоны. Этьен держал асинапт в левой руке. Ближайшая опасность исходила не от ночных хищников, а от перевозбужденных врокупий. Этьен стрелял и стрелял. Его пальцы онемели, сжимая пистолет. Наконец ночное небо очистилось, и пистолет выпал из его рук. Звезды вернулись, хотя на севере воздух был наполнен быстро удалявшимися черными тенями.

Редоулы вернулись на свое место в лагере и сели. Паника перешла в ругательства и восклицания возбужденных маев. К людям подошел Хомат, почти невидимый в своей теплой одежде.

— Что это было? — спросила его Лира.

Этьен массировал локоть, продолжая смотреть на север, куда на своих десятиметровых крыльях улетела последняя тварь.

— Монстры. — Обычно спокойный Хомат на этот раз весь дрожал. — Они редко опускаются к реке, чаще летают тут, где земля больше подходит для монстров и для тела.

Если Тилл и слышал последние слова, то предпочел не комментировать их.

— Стрепанонги, — сказал он, подходя и указывая на небо. — Стервятники и хищники. Они унесли двух брулов. Они редко беспокоят нас в полях. И никогда в городах. Никогда еще я не видел их в таком количестве в одном месте в одно и то же время. Наверное, их раздразнило присутствие мяса.

— Плохой знак, плохой знак, — пробормотал Хомат. — Может быть, нам стоит вернуться, де-Этьен?

Словно маленькая невидимая иголка уколола локоть Этьена, и он поморщился.

— Мы зашли слишком далеко, Хомат, — теперь я не поверну.

— Брулы могут выразить свое недовольство, они с трудом успокоили своих животных, — предупредил Хомат. — Эти май не для того шли так далеко, чтобы воевать с чудовищами.

— Тилл, ты сказал, что эти твари никогда не собирались в таком количестве в одном месте раньше. Поэтому вряд ли это повторится до того, как мы доберемся до Джакайе, верно, Тилл?

— Я ничего не могу гарантировать, Этьен, хотя это было бы более чем невероятно, — грустно произнес Тилл. — Один стрепанонг — уже много, — возразил Хомат.

— Мы же прогнали их, — напомнила Лира, жестикулируя пистолетом. — Мы ранили нескольких из них, может быть смертельно, и напугали остальных. Не думаю, что после этого они нападут снова. Скажи это брулам. И с этого момента мы с Этьеном будем дежурить по ночам, чтобы больше не было сюрпризов. Обещаю — если на них еще раз нападет стрепанонг, мы повернем обратно.

— А кто утешит семьи тех, кого унесли эти монстры? — Хомат вздрогнул при этой мысли.

— Их семьи получат компенсацию, — пообещала Лира. — Скажи брулам, что, если сейчас они повернут назад из-за стаи стервятников, они поступят не лучше детей, которые плачут по своим матерям. Нам осталась пара дней, может быть, даже и меньше, до нашей цели, где нас ждут приют и безопасность для всех.

Тилл подтвердил, что в этом можно быть уверенными. Тела никому не отказывают в гостеприимстве.

— Можешь также сказать им, — продолжала Лира, — что, если они настаивают на возвращении, мы вынуждены будем обратиться к тела с просьбой помочь нам преодолеть остаток пути.

Хомат улыбнулся: воистину де-Лира хорошо изучила психологию маев.

— Все твои заверения не удовлетворят их, но то, что может быть подорвана их репутация… Да, я скажу им это. И не думаю, что у нас будут какие-либо проблемы. — Он повернулся и направился к стаду врокупий.

Лира дотронулась до правой руки мужа:

— Что с твоим локтем?

Этьен через силу улыбнулся:

— Я думал, что это нога, и прыгнул на него. По-моему, сломал. По крайней мере, так мне кажется. Неужели ты не могла подстрелить эту проклятую гадость до того, как она оторвала меня от земли?

— Извини, — сухо произнесла Лира. — Скажи спасибо за то, что мы расположились в этом месте, а то было бы еще хуже. В следующий раз я постараюсь среагировать быстрее.

Этьен вдруг погрустнел и посмотрел на небо:

— Надеюсь, следующего раза не будет. Как бы это ни оскорбляло их профессиональную гордость, я не думаю, что брулы останутся с нами в случае нового нападения. Ты не разглядела наших ночных визитеров? К какому классу их можно отнести?

— Это не птицы. И не млекопитающие. Они выглядели, как помесь кондора с сороконожкой.

— Отличная классификация. Надеюсь, нам не представится еще одна возможность для более подробного их изучения. — Этьен скривил лицо, когда попытался выпрямить руку. — Я увидел достаточно, чтобы понять, что эта тварь проводит большую часть времени, если не все время, в воздухе.

— Я никогда не видела квадратных крыльев, — заметила Лира. — Разве что у насекомых. А стрепанонг явно не насекомое. У него есть крылья, и довольно много.

— Я знаю, я вынужден был нюхать их. — Он взглянул в сторону тела. Тилл смотрел на них, огонь отражался в его больших грустных глазах. — Ты уверен, что не более чем через день-два мы дойдем до города? — спросил Этьен.

Тилл дернул хоботовидным носом:

— Уверен. Солнце пройдет один-два раза по небу, и мы увидим Джакайе. Я с нетерпением сам жду этого. Мне интересно увидеть, как мои собратья приспособились к этим суровым условиям. Жить там потруднее, чем в Турпуте.

— Но не настолько тяжело, чтобы они не могли помочь нам?

— Ученый Этьен, чем тяжелее условия, в которых живет тела, тем благороднее он в своем гостеприимстве.

Лира кивнула в знак согласия. Этьен знал, что она так поступит.

Наутро со стороны брулов, которые садились на своих врокупий, ворчания и жалоб доносилось гораздо больше, чем обычно. Но это и ожидалось. Этьену показалось, что он уловил несколько взглядов ненависти, направленных в их сторону. Но Хомат уверил его, что не имеет никакого значения, любят или не любят его погонщики, лишь бы уважали.

У многих врокупий появились шрамы после попыток ужасных стрепанонгов унести их. Но погода улучшилась, и ворчание утихло. Когда они дошли до конца тропы, стало почти тепло.

На верху каньона они остановились, чтобы отметить это праздником и тем самым поднять дух погонщиков. Ночь все спали спокойно, так как знали, что один из Редоулов охраняет их с асинаптическим пистолетом. На следующий день все разногласия сами собой угасли. Дорога теперь шла по ровной местности, и брулы с интересом осматривали земли, где никогда раньше не бывали. Они явно наслаждались путешествием. Экспедиции надо было идти еще два дня. Врокупии тащили свой груз с легкостью. Красота нижнего плато очаровала путешественников, которые, живя в ущелье возле Скара, не видели раньше таких просторов.

Лира заинтересовалась растениями, которые Тилл назвал ароит. Это был кустарник, защищавший свой высокий съедобный ствол непробиваемой броней сантиметровых игл. Кроме того, вокруг росла трава до колена. Большая же часть их пути проходила по твердым каменистым поверхностям. Почва была редкостью на такой высоте.

Экспедиция приблизилась к седловине между горой Аракунга и высоким холмом, когда двое брулов, ехавших впереди, поскакали на разведку. Обратно они мчались галопом, что было само по себе необычно. Редоулы впервые видели, чтобы врокупии двигались так быстро.

Хомат поспешил навстречу брулам. Были слышны громкие крики, которыми они переговаривались со своими товарищами.

— Может быть, они увидели Джакайе? — с надеждой предположила Лира.

Хомат вернулся, встревоженный.

— Эти брулы выпрягают своих животных!

— Что? — Этьен видел, что погонщики очень спешат. — Какого дьявола, что случилось?

— Вот именно, много дьяволов. Демоны. — Глаза Хомата были широко открыты.

— Опять стрепанонги? Или другие животные?

— Не животные, не животные, — настаивал Хомат. — Демоны!

Этьен отмстил, что май был куда менее напуган, когда они подверглись ночному нападению стервятников.

— Они не могут распрячься и убежать. Мы же уже почти пришли! — Пока он говорил, несколько врокупий уже двинулись от упряжки. — Ты должен остановить их, Хомат.

— Они не остановятся, де-Этьен. Что такое стрепанонги, они могут понять. Но никто не может воевать с демонами.

В отчаянии Этьен повернулся к Тиллу:

— Что происходит, что могло их так напугать?

— Я не уверен, — пробормотал тела. — Но боюсь, если это то, что я знаю…

— Демоны находятся в Джакайе, — продолжал Хомат. Он махнул рукой в сторону седловины впереди. — Джакайе расположен там, за хребтом, но там уже демоны. Брулы больше не пойдут, де-Этьен. Они сказали, что поспешат домой на такой скорости, на какую только способны их животные. Они говорят, что, когда заключали договор, там ничего не говорилось о демонах.

— О каких демонах? — спросила Лира, стараясь понять, чего так боятся май.

— Ледовых демонах!

— Ах, это как раз то, чего я боялся. — Тилл повернулся и начал быстро говорить что-то своим товарищам.

— И тела тоже, — сердито фыркнул Этьен.

Первый убегавший на своем врокупии брул проследовал мимо судна, двигаясь в сторону Баршаягада. Этьен шагнул к следующему.

— Остановись! — закричал он.

Брул проигнорировал его слова. Он подошел к следующему:

— Ты не можешь бросить нас так. У нас договор, соглашение. — Этьен старался вспомнить слова, которые говорила Лира, чтобы удержать погонщиков в ночь нападения на них стрепанонгов. — Где ваша профессиональная честь?

— В бегстве от дьявола нет ничего позорного, — с достоинством ответил брул. Он оглянулся назад через плечо, чтобы убедиться, не преследуют ли его демоны.

То же самое мог бы сказать любой из погонщиков. Через тридцать минут исчез из виду последний врокупий. Этьен и Лира с тоской смотрели на свое судно, брошенное на каменной равнине.

— Ледовые демоны… — проворчал Этьен. — Разве они не видели, как легко мы прогнали стрепанонгов.

— Это не стрепанонги, — заметил Тилл. — Чтобы понять, ты должен их увидеть. Это как Топапасирут, который нужно было увидеть, чтобы понять. Я от души сочувствую тебе, Ученый. Что же касается нас, то мы должны спешить на помощь нашим собратьям в Джакайе.

— Эй, а нам что делать? Сидеть и ждать следующего потопа?

— Этьен, — сказала Лира мягко. — Ты перестал мыслить. Так всегда бывает, когда ты теряешь выдержку.

— Так проясни мне ситуацию.

— Этот город рядом, за хребтом. — Она многозначительно посмотрела на корабль.

Этьен сразу все понял. — Совсем рядом, впереди. В батареях достаточно энергии, и нам не надо высоко подниматься. — Лира повернулась к тела: — Эти ледовые демоны случайно не на?

— А какие еще бывают ледовые демоны?

— Я думал, что ты знаешь, — сказал Этьен. Тилл указал хоботом в сторону лодки:

— Ты используешь лодку духов, чтобы помочь нам?

— Помочь? Да! И нам тоже, поскольку нам надо как-то попасть в Джакайе. Ты знаешь, что делать?

Тилл кивнул и сделал знак остальным тела забраться на судно. За ними последовали Редоулы.

— Ты хотела видеть эту легендарную третью расу, обитающую на плато Гунтали, — напомнил Этьен жене, кода они взошли на палубу. — Похоже, ты получишь такую возможность.

— Не уверена, что мне нравятся обстоятельства, но это не имеет значения, у нас нет выбора, — усмехнулась Лира.

Они тщательно проверили все системы корабля. Прошло несколько дней с тех пор, как они пользовались реактивными двигателями. Но судно легко оторвалось от земли и поплыло в воздухе. Деревянная платформа висела под дном, большие колеса бесполезно вертелись. Крепления стонали, но держали.

Хорошо, что Джакайе оказался так близок, как сказали брулы, подумала Лира направляя корабль к скалам. В противном случае им придется спуститься и ждать перезарядки батарей.

Джакайе был построен у подножия горы Аракунга. Архитектура его была схожа с архитектурой Турпута, но преобладали тяжелые прочные конструкции. В зданиях было меньше окон: тела старались лучше сохранять тепло. К северу располагались орошаемые поля, куда отовсюду свозилась почва. Стена, окружавшая город, была главным, что отличало Джакайе от Турпута. Это была впечатляющая стена, добрых шести или семи метров высотой. Хотя и не очень толстая.

Положительно, Джакайе защищал экологическую зону тела от всех, включая на. Этьен попытался представить себе этих таинственных на в виде разных вариаций маев или тела. Но когда он увидел их воочию, короткие волосы на его затылке встали дыбом. Город имел несколько ворот, и две дюжины на собрались у самых больших. Эти две дюжины на, которые напали на целый город, говорили куда больше об их жестокости и опасности, чем все страхи, выраженные брулами.

Джакайе достаточно велик, чтобы вместить от пятисот до тысячи жителей, они оборонялись, но, похоже, проигрывали сражение. За стеной были видны тела тела. И никаких мертвых на. Хотя один из них сидел в некотором отдалении от места битвы. Большое существо явно мужского пола, исколотое копьями и стрелами, вытягивало их из тела, словно это были пчелиные жала.

На корабле видели, что под ударом камней и бревен ворота открылись. Тела отступили, а на ворвались в город. Крики ужаса раздались в чистом горном воздухе.

— Тебе надо поспешить, Ученый, или многие погибнут! — крикнул Сувд Этьену.

— Мы движемся на полной скорости, — ответил ему Этьен в микрофон. — Это судно не предназначено для быстрого передвижения вне воды.

Многие представители примитивных рас замерли бы на месте при виде столь необычного объекта, как летящий в их сторону корабль. Но только не на. Может быть, они вообще ничего не боялись. Или слишком были уверены в своей силе. Несколько на пригнулись, когда корабль перелетел через стену, но наступление продолжалось. Судно встало на дыбы, покатилось по улицам. Все на борту облегченно вздохнули, когда Этьен, наконец, посадил корабль в парковой зоне в центре Джакайе. Несколько озабоченных длинноносых лиц высунулось из открытых окон. Ясно был слышен шум битвы. Этьен проверял пистолет, Лира поторапливала его.

— Зачем спешить, чтобы убивать нескольких туземцев. Как ты это оправдаешь в своем отчете?

— Если город погибнет, мы не сможем найти помощь, чтобы спуститься снова к реке.

— А почему ты решила, что тела будут помогать нам здесь. Это не Турпут. — Этьен опустился с трапа.

— Поэтому и должны проявить себя и помочь им отбить нападение. А я бы в любом случае помогла им. — Лира пошла к разбитым воротам, и Этьен вынужден был поспешить за ней. Очень уж хочет защитить своих тела, подумал он. Но в одном Лира была права: они сделают это, надо им или нет. Тилл и его товарищи стали для них за время путешествия вверх по реке от Турпута больше, чем туземцами. Они стали друзьями.

Тилл и еще трос носильщиков взяли оружие у стариков. Только Хомат не присоединился к воюющим, а остался на судне. В своей плохонькой одежонке из-за холода он был бесполезен как боец.

Не то, чтобы Этьен не наблюдал насилия Тсламайне до Джакайе, но все-таки для него было потрясением наткнуться на улице на обезглавленное тело женщины-тела. Головы убитой поблизости не было видно, а звуки битвы раздавались где-то очень близко.

Когда на ворвались в ворота города, тела отступили к своим прочным зданиям, чтобы отогнать врага своими копьями и стрелами. Этьен со своими товарищами обошел одно из таких строений и остановился в нескольких метрах от десяти-двенадцати фермеров, зажатых между стеной и парой на. Фермеры удерживали атакующих длинными пиками и острыми инструментами, хотя было очевидно, что, если что-нибудь не произойдет, враги достанут их одного за другим.

У Этьена не было времени восхищаться храбростью Тилла, когда их проводник бросился вперед раскачивающейся походкой и кривым лезвием ударил по ноге одного захватчика. Это почти не повредило толстую шкуру на, и Тилл вынужден был отступить, в спешке оставив оружие.

Но на почувствовал удар. Пробормотал что-то недружелюбное, потом наклонился, чтобы выдернуть оружие из лодыжки. Тварь была четырехметровой высоты и покрыта толстым мехом. На ней была грубая одежда — тяжелые сандалии из кожи неизвестного зверя, кожаная куртка и юбка из того же материала. Из-за пояса торчал костяной нож с лезвием размером с Лиру. Но главным оружием на была дубина, сделанная из дерева приличных размеров. Чудовище тяжело дышало, и темный язык торчал из угла его рта. Это было понятно. Обитателю Гунтали здесь было не по себе.

Этьен молча двинулся влево, Лира — вправо. На бегу он стрелял. Толстый мех чудовища вспыхнул и почернел сзади подушкообразной ляжки. На завопил и отвлекся от отчаявшихся фермеров.

Лоб у твари был низким, и морда была не способна к выражению чувств. Но было ясно, что она искажена ненавистью. Показались четыре клыка: два сверху, два снизу. Остальные зубы тоже были достаточно острые. Даже не биолог мог понять: на не были вегетарианцами. Тварь произнесла какие-то односложные слова и опустила массивную дубину быстрее, чем Этьен мог предположить. Он нырнул за маленькую тележку, наполненную какими-то овощами. Дубина разбила тележку, и брызги овощей полетели Этьену в лицо. Он отскочил. Мелькнула мысль: «А что, собственно, я здесь делаю? Мне бы следовало сидеть за столом в университете, выслушивать отчеты студентов и думать об учебном процессе».

Но времени для сожалений не было. Дубина просвистела параллельно тротуару, и Этьен, услышав ее свист, резко пригнулся. Тогда к нему потянулась большая рука с шестью огромными пальцами, оканчивающимися крючковатыми ногтями. Он шагнул назад, избегая захвата, и, падая, выстрелил. Молния прошла между указательным и первым большим пальцем, ударив на в левый глаз. Чудовище издало громоподобный вопль, уронило дубину и упало на колени, сильно задрожав. Этот на умер в тот момент, когда коснулся земли.

Этьен хотел было присоединиться к своим товарищам, но обнаружил, что его путь перекрыт другим чудовищем. Оно шагнуло вперед и двумя руками ударило его дубиной. Этьен прыгнул за ближайшую стену.

Избежав необходимости обороняться от двух атакующих, фермеры помчались за оставшимся в живых. В ход пошли пики, копья, косы. На заревел и наклонился, пытаясь поймать ближайшего тела. Сильно изрезанный, он встал на колено и размахнулся дубиной, чтобы убить пару тела, которые подобрались так близко. Теперь на уже не казался таким огромным и непобедимым. Этьен тщательно прицелился и выстрелил ему в основание черепа. Кость оказалась слишком толстой, но и удар был достаточным, чтобы вызвать временный паралич. Тварь растянулась по улице.

Этьен почувствовал удовлетворение, хотя Лира вряд ли бы его одобрила. Еще бы! Смотреть, как мирные, философичные тела прыгают по телу и режут его на куски. Понимая, что его помощь уже не нужна, Этьен покинул спасенных фермеров, занимавшихся мясницким делом.

Но ему не надо было беспокоиться. На отступили, преследуемые смелыми горожанами. Этьен увидел Йулура на крыше здания и тоже залез туда.

— Ты не сражался, Йулур?

— Нет, Ученый, — покачал головой тугодум-носильщик. — Я хотел помочь, но Учитель Тилл не позволил, сказав, что я могу только повредить себе.

Этьен кивнул, отмстив, что Тилл поступил разумно. Он посмотрел вслед убегавшим на. Одни из них уносили большие куски мяса из магазина, в который вломились, другие что-то несли в больших кожаных мешках. Тела преследовали грабителей только до ворот. Этьен увидел только еще один труп на. Наверное, двух смертей достаточно, чтобы напугать остальных на и заставить отступить. Или же они добились того, ради чего пришли? Этьен решил подумать над этим потом. А сейчас он устал и радовался тому, что чудовища убегали.

Другой народ преследовал бы их, чтобы вернуть украденное, но только не тела. В их философии не было места для активных военных действий. И в открытом пространстве они не имели бы преимуществ перед своими противниками, которым размеры мешали маневрировать между домами на узких улицах.

Редоул медленно пошел к разбитым воротам, глядя вслед убегавшим на. Вокруг него стала собираться группа любопытных местных жителей. Улыбаясь и обращаясь к тела с жестами дружбы, он пробирался к Тиллу, который беседовал со стариком, покрытым серебристым мехом. Тилл познакомил их:

— Это Руу-Ан, Первый Ученый Джакайе. Руу-Ан, позволь представить тебе Ученого Этьена, прибывшего из другого мира. Он здесь для того, чтобы узнать о нас… и, как ты мог видеть, иногда помогать.

— Очень рад, что ты здесь, — произнес старик.

Его произношение отличалось от произношения Тилла и других тела Турпута, но слова были понятны. — Ты счел необходимым отставить в сторону учение, чтобы помочь нам в самое отчаянное время. Я рад заявить, что ты помог расправиться с двумя на и заставил бежать остальных.

Этьен убрал в кобуру пистолет:

— И часто это происходит? Непонятно, как вы можете терпеть подобные нападения.

— Эти разбойники нападают на нас нечасто и обычно с меньшими потерями. Много раз мы просто уходили к горе и позволяли им брать все, что они хотят. На — разборчивые воры и никогда не берут больше того, что могут унести. Но сейчас мы переживаем не лучшее время и поэтому решили сопротивляться. Я не думаю, что мы поступили мудро.

— Они приходят за едой?

— Тяжелое время для нас является также тяжелым и для них. Кроме того, они не умеют выращивать пищу для себя. Несмотря на свою внешность, они изголодались по плодам земли. Когда им приходится трудно на Гунтали, они приходят к нам. Полагаю, их нельзя винить за это. Жизнь на Гунтали действительно очень тяжелая.

— Звучит так, словно ты готов простить их, — сказал Этьен, бросив взгляд на тела, разбросанные у разрушенных ворот.

— Мы всегда готовы, — сказал Первый Ученый. — Разве у них нет души, как и у нас? Их скорее можно пожалеть, чем ненавидеть за необразованность и слабость.

— Я не видел этих слабых, но знаю, что вы, тела, более склонные к всепрощению, чем мы, земляне.

Горожане стали убирать тела погибших. Это вызвано у Этьена неприятные воспоминания.

— После… погребальной церемонии… что вы будете делать с телами ваших погибших сограждан? — Он не мог смотреть на Тилла в тот момент, когда говорил это.

Понимая испытываемое им неудобство, проводник предоставил отвечать Первому Ученому.

— Мы кремируем тела, а потом разбрасываем пепел на полях, чтобы следующие поколения смогли вырастить лучшие урожаи.

— Которые потом были бы украдены этими на? Вы должны положить конец этому.

— Неплохо бы, — ответил старик, — но невозможно. Мы не можем преследовать их до Гунтали. Там так холодно и воздух так разрежен, что нам трудно сражаться с ними. Наверху они хозяева. Они не могут долго находиться здесь. Толстый мех, который защищает их от холодов Гунтали, перегревает их тела, и поэтому они вынуждены отступать.

— Хорошо, что мне не нужно рассчитывать на погоду, чтобы защитить себя, — ответил Этьен, хотя не его делом было критиковать способ, с помощью которого тела защищали свою жизнь.

— Кроме того, — продолжал старик, удивляя землянина, — бывает время, когда мы мирно торгуем с на.

— Мне как-то говорили, что тела служат посредниками между маями и на…

— Не нужно судить о них по этому нападению, — посоветовал Руу-Ан. Бывало не раз, когда май тоже предпочитали воевать вместо того, чтобы торговать.

Этьен был рад, что Хомат оставался в лодке.

— Послушай, я здесь получаю от тебя информацию, но это не по моей части. Вот Лира обязательно запишет рассказ о вашем образе жизни. — Он огляделся. — А где она, кстати?

— Я не видел ее с того момента, как мы начали сражаться с на. Ах, Ученая Лира… — пробормотал Тилл.

— Да разве она не была с тобой, Тилл? — Этьен похолодел. Холод пронзил его тело, сковал руки и ноги.

— Нет, мы разделились во время боя, и я больше не видел ее. Думаю, нам следует вернуться к тому месту, где мы начали сражение. — В голосе Тилла звучала озабоченность.

Они не обнаружили никаких признаков присутствия Лиры ни там, где Этьен и фермеры победили двух на, ни на ближайших улицах, ни у ворот Был брошен клич среди горожан. Кто-нибудь да видел ее… Инопланетянку, сражавшуюся среди них, сразу бы приметили.

Потом пришел неприятный ответ.

Глава тринадцатая

Цели экспедиции, надежды Этьена на личный успех, отчеты, которые он планировал представить различным научным обществам, его знания и заслуги — все вдруг превратилось в ничто по сравнению с пустотой в его сердце. Десять лет его работы пошли прахом, как эти ворота, которые так неэффективно защищали тела Джакайе.

Несколько горожан видели, как инопланетянка исчезла в мешке у на вместе с несколькими тела. Они были уверены, что в то время женщина была еще жива.

Этьен и Тилл вместе с Первым Ученым, сопровождаемые двумя молодыми тела, поспешили по узкой улице к воротам. Они быстро нашли несколько разорванных лоскутов рубашки Лиры… и кое-что более значительное. Ее пистолет лежал на тротуаре, где она уронила его. С немым вопросом Этьен в отчаянии посмотрел на Руу-Ана. Старик взглянул на Тилла, который знал это странное создание лучше, чем он, но ничего не говорил. Тогда заговорил он:

— Я рассказывал тебе, Ученый Этьен, что, когда времена на Гунтали становятся трудными, на приходят сюда, чтобы найти пропитание. Они неразборчивы: мясо для них остается мясом. Они захватили живых пленных, чтобы обеспечить себя свежей пищей, как мы поступаем с домашними животными.

От подобной иронии судьбы Этьену хотелось смеяться, но он не мог. Не мог он и плакать. Все, что он мог делать, это молча смотреть сквозь разбитые ворота на тропу, ведущую на плато Гунтали, находящееся на тысячу метров выше, чем Джакайе. Лира была где-то там наверху, и, без сомнения, ее мысли занимала беспрецедентная возможность изучить культуру так близко. Возможно, она тряслась в своем мешке вместе с другими пленными и проклинала себя за то, что не взяла магнитофон. Ее последние записи касались бы застолья. Этьен был уверен, что последней мыслью его жены, как ученой, будет сожаление по поводу того, что некому будет прочитать ее записки. «Будь они прокляты — пробормотал он. — Будь она проклята!»

Он излил весь свой гнев и ненависть на камни и случайных любопытных, а когда вернулся к терпеливому Тиллу, то обнаружил, что может говорить почти спокойно.

— Вы думаете, они ее съедят сразу или немножко подержат? — Как легко произнеслись эти страшные, абсурдные слова.

Тилл посмотрел на Руу-Ана.

— Трудно сказать, — проговорил тот. — У них хватит ума, чтобы заметить разницу между нею и нами. Если кто-либо в этом племени когда-либо видел маев, они подумают, что она оттуда. Только из крупного племени. Они могут захотеть попробовать новую пищу сразу. Но, скорее всего, они захотят устроить ради нее специальный праздник. Тогда они ее еще подержат.

— Нам остается только это.

— Тилл с любопытством посмотрел на него:

— Что ты можешь сделать, Ученый Этьен? Я очень сожалею. Я любил Ученую Лиру, многому научился от нее и получил большое удовольствие от этого обмена знаниями. Она была учеником и учителем. Но сейчас для нее ничего нельзя сделать.

— Оставь свой проклятый фатализм! Она моя жена, черт подери! И пока есть хоть малейшая надежда на то, что она жива, я должен действовать. Она сама виновата в том, что была такой беззаботной и поставила меня в такое положение. И она знает это. Она, может быть, даже смеется надо мной, зная, что в любом случае я пойду за ней и буду рисковать, чтобы спасти ее. Месяцы работы, годы приготовлений — все может пойти насмарку, потому что моя жена не позаботилась о себе и позволила большому тупому кретину туземцу утащить ее в продуктовом мешке. И потеряла пистолет к тому же.

Он сунул другой асинапт за пояс. — Пойду на судно за теплой одеждой. Лире повезет, если она не замерзнет до смерти, прежде чем обнаружит себя в меню. Или не повезет — это зависит от того, насколько правильно ваше предположение и как быстро я смогу добраться туда. — Он посмотрел наверх. — Одно я могу сказать прямо сейчас: надо спешить. На судне я не смогу подняться. А тропы? Есть ли пешеходная тропа, ведущая на плато? Или они открыто спускаются вниз?

— Они всегда действуют открыто, — ответил Руу-Ан. — Они не пытаются спрятаться. Им незачем бояться нас. Но я не понимаю твоих намерений, Ученый Гость. Взятые в плен уже потеряны. Живы они или мертвы сейчас, значения не имеет. Ты видел, как они сражались здесь, у нас в доме, ограниченные стенами и перегретые от жары. Подумай, каковы они на Гунтали, у себя дома, в знакомых условиях. Я буду молиться за твою спутницу.

— Твои молитвы не помогут, я пойду за ней. — Этьен повернулся к проводнику. — Тилл, ты пойдешь со мной, да?

— Как сказал Первый Учитель, взятый в плен уже потерян для нас. В любом случае мы ничего не можем сделать против на их земле. Поступать так — только добавить страданий.

— Откуда ты можешь знать, что ничего нельзя сделать, если ты и не пытался никогда?

— Логика, Ученый Этьен, и здравый смысл — вот что руководит нашими действиями. Мы спокойны, потому что разумны и понимаем нашу роль в мироздании. Тилл подался вперед, чтобы успокоить своего безволосого друга. — Пожалуйста, Этьен, друг. Ты должен продолжить свою работу. Твоя Лира тоже хотела бы этого. Ты не должен горевать о ней.

— Да я не говорю о ней, я иду за ней, потому что, скорее всего, она еще жива. Потом, — добавил он тише, — я не хочу оскорблять тебя, Тилл, но, пойми, я не хочу горевать о ней, пока знаю, что Лира жива.

— Если ты желаешь оказаться рядом с ней, мы тебя понимаем, — сказал Руу-Ан, пытаясь найти какой-то смысл в рассуждениях инопланетянина, которого они не понимали.

— У меня нет намерения совершать самоубийство.

— Но именно это ты и сделаешь, если отправишься на Гунтали, — настаивал Тилл. — Мне жаль, Этьен, но я не могу следовать за тобой. Мне не позволяют мои знания, моя вера. Можешь попросить кого-либо другого, кто захочет. Он не добавил, что подобные просьбы были бы пустой тратой времени.

Этьен постарался ответить как можно вежливей:

— Я уважаю твою веру, Тилл, я не понимаю ее, и она мне чужда. Но я могу уважать ее. Очевидно, я напрасно трачу время, стоя здесь и стараясь убедить тебя.

Он подумал, что сказала бы Лира, если бы слышала отказ Тилла?

— Я пойду туда сам.

— Ты не вернешься, — предостерег его Тилл.

— О, я вернусь. Смотри на это так: я отправляюсь получить дополнительные знания. Это будет очередная научная экспедиция.

— Смерти научишься быстро, — проговорил Тилл. — Они, которые…

— Я пойду с тобой!

Слова прозвучали так неожиданно, что Этьен даже не понял, чей это голос. А голос раздался снова:

— Я помогу тебе!

Кто это сказал? Этьен обернулся и увидел одного из носильщиков. Это был Йулур!

— Если ты возьмешь меня, Ученый.

— Возьму тебя? Конечно! Я рад.

Этьен не думал, что Йулур сможет помочь ему в битве, но поскольку он берет с собой припасы, то помощь сильного носильщика не помешает. Кроме того, вдвоем всегда лучше, чем одному. В этом смысле тугодумие носильщика его не беспокоило. Вряд ли ему придется на Гунтали вести умные беседы.

— Но почему ты так решил? Разве это не противоречит твоим духовным принципам?

— У меня нет духовных принципов, Ученый. Учитель Тилл должен разрешить, я так привязан к нему.

Тилл удивленно смотрел на носильщика.

— Я не могу позволить идти ни себе, ни твоим товарищам. Но если твоя совесть чиста и ты решил…

— А что такое совесть? — спросил невинно Йулур.

Тилл вздохнул и повернулся к Этьену:

— Он может пойти с тобой, если хочет. Я не могу остановить его, хотя сделал бы это, будь на то моя власть. Каждое существо имеет право на свободу. Напоминаю, однако, что ты несешь всю ответственность за него, если он умрет это будет на твоей совести.

— Я запомню. — Этьен повернулся к добровольцу. — Спасибо тебе, Йулур. Я принимаю твое предложение помочь. Оно было бы лучше понято среди моего народа.

Носильщик грустно покачал головой:

— Я не понимаю, Ученый.

Этьен хлопнул тела по мускулистому плечу:

— Это не имеет значения. Не имеет значения, раз ты решил помочь.

— Я люблю Учителя Лиру, — искренне сказал Йулур. — Я хочу помочь ей.

— Если сможем, то обязательно поможем, Йулур.

Они поспешили к кораблю, не обращая внимания на толпу тела, которые собрались вокруг него. Хомат ждал их. У Этьена перехватило дух в жаркой атмосфере главной кабины. Температура внутри достигла отметки сто градусов, на сорок градусов больше, чем снаружи. Реакция Хомата была прямо противоположной. Холодный воздух заставил его нырнуть под одеяло, сложенное на полу, свернуться в калачик и виновато посмотреть на Этьена, стоявшего рядом.

— Пожалуйста, не сердись на меня де-Этьен. Когда я остался один, я вспомнил, как работает согреватель воздуха внутри корабля. Я не мог устоять перед искушением. И за долгое время впервые почувствовал приятное тепло.

— Успокойся, Хомат, — слабо улыбнулся Этьен. Я не сержусь. Улыбка быстро исчезла. — Де-Лира была захвачена на, ледовыми демонами.

Хомат начал причитать. И Этьен поспешил прекратить это:

— Мы с Йулуром идем за ней.

Почти лысая голова Хомата показалась из-под одеяла.

— К демонам?

— Да, к этим на.

— Вы не вернетесь, де-Этьен!

— Искренне благодарен тебе за поддержку, — сказал он оглядывая кладовую в поисках необходимого снаряжения. — Я и не думал, что май или тела будут согласны работать вместе.

— К демонам… — прошептал Хомат. — Я бы пошел с вами, если б мог.

Этьен удивленно посмотрел на него:

— Приятно слышать это от тебя, Хомат. Но, сам знаешь, какая была бы от тебя польза. Температура на Гунтали, возможно, лишь чуть-чуть превышает точку замерзания. Не думаю, что ты мог бы выдержать это. Ни один май не смог бы. Климат здесь, в Джакайе, — верхний предел твоих возможностей.

— Я хотел бы, чтобы это было не так, де-Этьен. Меня поражает, что вы можете свободно существовать на Скатанде и на крыше мира.

— Такую возможность для меня создает специальная одежда, Хомат. Он вытащил из кладовой термальную куртку. — Меня больше беспокоит атмосферное давление на шеститысячеметровой высоте. Воздух, конечно, гуще, чем у меня дома, но разреженней. Это мне не нравится. Причем у нас сеть свои методы компенсировать и это тоже.

В большой рюкзак Этьен положил полдюжины дыхательных приспособлений. Каждое было предназначено для того, чтобы закрыть рот и нос и имело мягкие металлические трубы, которые проходили по ушам головы и содержали чистый кислород под давлением. Приспособления хорошо служили под водой, в высокогорных условиях срок их службы был дольше, поскольку кислорода требовалось меньше.

Два прибора были предназначены для того, чтобы взбираться наверх. Этьен боялся, правда, что им придется бежать. Он думал о том, как Лира сможет переносить разреженный воздух и низкую температуру. И когда на нее напали, на ней была довольно теплая одежда, но вряд ли эта одежда подходила для ночной температуры ниже точки замерзания. Единственное, на что могла рассчитывать Лира, чтобы не замерзнуть, это тепло других пленных.

— Йулур, тебе достаточно тепло? — спросил Этьен своего единственного спутника, когда все было готово.

Носильщик надел на себя несколько тог и два капюшона в дополнение к шарфу, плотно повязанному на голове.

— Мне хорошо, Учитель, пожалуйста, не беспокойся обо мне. Я всегда переживаю, когда кто-то беспокоится обо мне.

Тилл и Руу-Ан ожидали их около главных ворот, чтобы попрощаться. С типичной для тела практичностью каменщики и плотники уже начали работу по восстановлению разрушенной стены. Руу-Ан представил Этьену плотного телосложения горожанина, который мог проводить их к склону, откуда обычно приходили на.

— Выставляют ли они в своих поселениях охрану или что-нибудь в этом роде? — спросил Этьен у Первого Учителя.

Руу-Ан сделал отрицательное движение.

— Им нет смысла бояться нас, поскольку мы их никогда не преследовали.

Подобная беспечность — мой лучший союзник, подумал Этьен. Вернувшись на плато Гунтари, наверняка будут отдыхать. И меньше всего они ожидают нападения. Очевидно, оно вызовет у них шок. Этьен, однако, не тешил себя мыслью, что эти твари разбегутся в панике. Они не из тех, кто убегает. Нет, ему не следует рассчитывать на неожиданность. Даже с двумя заряженными пистолетами вряд ли он сможет сдерживать племя гигантов более чем две минуты.

— Мы зря тратим время! — Этьен быстро пошел за проводником из Джакайе к скальной стене, на восток. Йулур шагал сзади, легко неся на своих широких плечах мешок.

Тилл и Руу-Ан смотрели им вслед.

— Что за странный народ! — заметил Первый Учитель. — Я с удивлением слушал твой рассказ об их достижениях. А теперь вижу, что они ведут себя, как дети, очень маленькие дети.

— Они полны противоречий. — Тилл все смотрел в спину Этьену. — В один момент они очень мудры, в другой — очень глупы, как маленькие май. Я думаю, их души постоянно смущаются.

— Ты уверен, что у них есть души?

— Уверен, хотя другие учителя считают иначе.

— Возможно, их разум очень подвижен: то они ведут себя как взрослые, то как дети. Я был бы рад встретиться и побеседовать с одним из них, прежде чем они умрут.

— Да, мне их будет не хватать. Женщина приходила ко мне каждый день и задавала бесконечные вопросы, которые позволяли мне тоже изучать ее, обычаи ее народа. Теперь же нам остались только воспоминания.

Тилл и престарелый Руу-Ан пошли обратно в город, продолжая по дороге беседу. Отметок, которыми на обозначали тропу, было очень много. Поэтому подъем не был так труден, как Этьен поначалу боялся. Время от времени он останавливался, чтобы перевести дыхание. Здравый смысл настаивал на остановках, в то время как нервы толкали двигаться быстрее.

Несмотря на частые перерывы, они достигли плато быстрее, чем Этьен мог надеяться. Разрывы в толстых облаках позволяли время от времени видеть Джакайе и долину. Над веем этим миром нависла гора, называемая Аракунга. Массивная туча ледяного хрусталя спускалась на юг с ее вершины. Похожая на дым, истекавший из вулкана. На некотором расстоянии от нее высился, словно фантастический небоскреб, белый призрак, массив Промпадж.

Несколько деревьев стояли, готовые приветствовать их приход. Их ветви словно аплодировали на ветру гостям. Рядом зелено-коричневые кустарники клонились к земле. Этьен наклонился, чтобы осмотреть орехи, которые росли на них. Найдя, что орехи довольно твердые, чтобы расти из бедной почвы, он потыкал землю деревянным крючком.

На тонком снегу были видны следы животных. По этим следам Этьен представил себе что-то высокое и тонкое, быстро бежавшее. Очевидно, животное пробежало здесь недавно.

Когда Этьен стал сомневаться в правильности курса, Йулур приник к земле и понюхал.

— На недалеко, — сказал он Этьену.

Им нет смысла уходить далеко, подумал Этьен, глядя в сгущающуюся тьму. Снежинки падали на него. Наверняка удобное место для отдыха и для подготовки нового нападения на Джакайе. Если это так, мы скоро придем к ним. Этьен так и сказал Йулуру.

— Да, скоро, — подтвердил Йулур. — А потом что будем делать?

— Не знаю, все зависит от того, как устроен их лагерь.

Они увидели свет еще до того, как Йулур учуял запах племени. Пламени не было видно, потому что костер был разожжен в какой-то яме. Йулур молча следовал за Этьеном вдоль длинного хребта. Они заглянули в маленький кратер в скале. Он был глубок и создавал отличную защиту от ветра. На дальней стороне камни нависали, и под ними лежали спящие на. Только некоторые из них бодрствовали, видимо, чтобы поддерживать огонь. Чувствовался запах жаркого.

Этьен впервые увидел женщин и их двухметровых ребятишек. Отпрыски на миловидностью не отличались. Спали они беспокойно, дергая босыми ногами в сторону огня. Прямо под Этьеном находился водоемчик, а костер горел в противоположной стороне. На нем поджаривался большой кусок мяса.

Йулур прошептал с детской возбужденностью:

— Посмотри туда, Учитель, посмотри туда.

Этьен посмотрел. Справа от огня из камней и костей был сложен очаг. Насаженное на длинную кость, на дымном костре что-то коптилось. Этьен не сразу признал, что. Потом присмотрелся и понял — это мертвый тела, покрытый мехом. Он взглянул на своего спутника. В лице носильщика не было ни страха, ни ненависти.

— Это тебя не беспокоит?

— А что должно беспокоить меня, Учитель?

Этьен указал на очаг.

— Они готовят там одного из вас.

— Все должны есть, — ответил Йулур спокойно.

Этьен отвернулся. Очевидно, много нужно провести исследований, прежде чем люди смогут полностью понимать этих тела.

Но самый большой интерес вызвала у Этьена клетка, которая стояла справа. Она была сделана из кривых реберных костей какого-то большого животного. В клетке сидели четыре, нет, пять тела! Одна из фигур была в ярко-синей одежде. Пульс Этьена участился. Лира была жива и, очевидно, в сознании. Воротник на ее рубашке был застегнут до самой шеи, а длинные волосы закрывали лицо. На оставили свои мешки в клетке, и Лира лежала под одним из них, чтобы защититься от холода. Молодой самец охранник лежал перед клеткой, лениво повернувшись к огню и явно игнорируя свои обязанности.

— Скоро он уснет, Учитель, — сказал Йулур об охраннике.

— Хорошо бы.

Этьен проверил пистолеты и дыхательное приспособление, и они осторожно спустились вниз по склону. Потом поднялись снова и оказались прямо за клеткой. И стали ждать.

После полуночи Этьен снова заглянул в дыру. Луны Тсламаны были закрыты облаками, и основной свет шел от центрального костра. Целых полчаса наблюдал Этьен за на, пока окончательно не убедился, что тот спит.

— Что мне делать, Учитель? — прошептал Йулур.

— Оставайся здесь и веди себя тихо. Жди нас.

— Будь осторожен, Учитель.

— Обязательно буду, Йулур.

Если тебе понадобится помощь, я спущусь вниз, — сказал тела Этьену, сползавшему вниз на животе.

— Я знаю. Ты хороший друг, Йулур.

— Спасибо, Учитель, — прошептал носильщик, очень довольный таким комплиментом.

Этьен сполз по склону. На спали, как мертвые. Он посмотрел на запястье. Было двенадцать градусов ниже точки замерзания. Ему было вполне удобно, но он беспокоился о Лире. Если температура будет падать дальше, Лире придется туго, пока Этьен не наденет на нее термальный костюм, который находился в мешке у Йулура.

Этьен подобрался ближе. Камень у склона подпирал клетку сзади. Охранник по-прежнему не шевелился. Этьен на коленях подполз к клетке, прячась за камнем.

— Лира, — прошептал он, переводя взгляд с жены на охранника и снова на нее. Повсюду лежали спящие тела, но никто не пошевелился.

— Лира! — опять позвал он. Ее голова дернулась в темноте, и она откинула волосы с лица:

— Этьен?

— А кто же еще? — Он вытащил пистолет и осторожно развязал после один из узлов, скреплявших клетку, — Я попробую прожечь крепления, скрепляющие эти кости. Будь готова, ради Бога! — Он начал работу. Лира тихо двинулась, чтобы разбудить других пленников. У них хватило ума вести себя тихо, за исключением одного, который прошептал с удивлением:

— Это же друг инопланетянки!

Лира шикнула на него:

— Как только Этьен разрежет эти крепления, вставайте и помогите ему.

Тела молча двинулись выполнять приказ.

Этьен улыбнулся про себя. Может быть, тела и фаталисты, но они отнюдь не против сбежать, если представится такая возможность.

— Этьен, как ты здесь оказался?

— Чтобы спасти свою прекрасную деву от чудовищных варваров. — Еще один взмах ресниц, и он занялся узлами над собой.

Один из тела схватил основание освобожденной секции, чтобы помешать ей упасть. Лира покачала головой:

— Никогда бы не подумала, что ты способен на героические поступки, Этьен.

— Лира, молчи. Видишь, я занят.

Новая серия узлов была распутана, и Этьен занялся следующей костью. А тела осторожно удалили первую. Вторая кость поддалась легче. И снова тела унесли ее в сторону. Лира вышла из клетки первой. Этьен подхватил жену. Она дрожала от холода.

Этьен спросил, не ранена ли она.

— Я цела, хотя думала, что пострадаю в этом проклятом мешке, — ответила Лира. Тела молча выползли за ней. — Мы пойдем по Гунтали?

— Да.

— Мне нечего надеть. — Он кивнул. — Ничего, я стерплю холод.

— О деталях поговорим позже, — сказал он, озабоченно глядя, как Лира проходила мимо спящего охранника.

— Мы благодарны вам, — проговорил старший среди пленных тела.

— Благодарить будете, когда мы вернемся в Джакайе, — оборвал его Этьен. Он полез наверх по склону, оглядываясь чтобы видеть, следует ли за ним Лира. — Тебе нужна помощь?

— Нет, мне приятно снова двигаться.

Как только они перебрались на темную сторону впадины, Этьен достал термальный костюм Лиры. Она так замерзла, что только с третьей попытки смогла влезть в него.

— Рад видеть тебя, Учитель. Мы беспокоились о тебе.

Лира удивленно посмотрела на Йулура, пытаясь разглядеть за ним других, кто пришел вместе с ее мужем. Ее разочарование было очевидным.

— Этьен, ты не поверишь, если узнаешь, какие обычаи у этих на. Их жестокость — просто способ жизни. Никаких исследований их поведения не велось, условий не было для этого, и поэтому социальные характеристики представителей этой расы даны неверно.

— Займемся этим в другое время, когда ты согреешься. Ты еще успеешь закончить свой сбалансированный отчет. Ты всегда сможешь это сделать.

— Может быть, ты и прав.

Когда подошел последний из пленников тела, Этьен обратился к ним:

— Как вы все знаете, я ученый товарищ Лиры. Мы возвращаемся в Джакайе. Держитесь вместе и без особой необходимости не разговаривайте. Нам придется идти очень быстро. Если кто-нибудь отстанет или упадет…

— Мы знаем, что делать, — прервал его старший тела. — Но мы не знаем дороги к нашему дому.

— Мы знаем, поэтому держитесь за нами.

Крепко сжав руку Лиры, Этьен подал знак Йулуру следовать за ними. За проводником пошли остальные тела, сохраняя абсолютное молчание.

Глава четырнадцатая

Они шли всю ночь. Этьен постоянно поглядывал на приборы, которые были у него на запястье. Но больше доверял он нюху Йулура. Когда поднялось солнце, стало значительно теплее, да и лучше видно направление движения. Аракунга была лучшим ориентиром, чем любые указания на маленьком экранчике.

Они спускались по тропе вниз, когда мимо них пролетел валун размером с дом, вызвав базальтовую лавину. Валун пролетел буквально в пяти метрах от Этьена и Лиры. Инстинктивно Этьен вжался в скалу.

— Оползень, — пробормотал он.

Йулур сделал быстрый жест несогласия, посмотрев наверх.

— Это бросил на.

Подняв головы вверх, они увидели большую тень, склонившуюся над краем скалы, сердито жестикулирующую и стучащую по земле. Слышались какие-то звуки, которые уносились ветром. Потом фигура исчезла.

— Пошел за нами, — прокомментировал Этьен. — Интересно, сколько их там? — Он потянул Лиру за руку. — Можешь бежать?

Она покрепче сжала пистолет и кивнула.

— Запомни, что мы не должны причинять никакого вреда местному населению, если это, конечно, не будет необходимо, — сухо произнес Этьен.

— Прости мне мою необъективность. Проклятые ублюдки-людоеды!

— У нас нет времени для кровавых деталей, любовь моя.

Стараясь бежать как можно быстрее, они бросились вперед по тропинке. Камни больше вокруг них не падали, но, когда беглецы добрались до подножия утеса, сзади послышались рев и крики. Повороты и изгибы спускающейся тропинки не позволяли сказать точно, далеко ли находились преследователи. Беглецы скатились по ней.

Лира закричала, предупреждая об опасности трудившихся на полях фермеров. Инструменты полетели в стороны, рассада осталась на лодках, когда все бросились искать защиты в Джакайе.

Йулур положил руку на плечо Этьена, заставляя его повернуться.

— Там, Учитель!

На этот раз Этьен увидел не маленькую группку, а все племя, несущееся по склону. Женщины и неловкие юноши производили страшный шум. В передних рядах и чуть сзади виднелись дубины мужчин размерами больше человека.

— Бежим! Быстрее! — крикнул Этьен фермерам, которые начали постепенно отставать.

— Мы успеем, Этьен! — Едва Лира успела проговорить это, как ее правая нога попала в какую-то ямку. Лира рухнула и вцепилась в свою лодыжку. Боль исказила ее лицо, она начала проклинать свою неуклюжесть.

— Кажется, нога не сломана, — наконец смогла выдавить из себя Лира.

— Знаю, глупышка, — ответил Этьен, осторожно ощупывая уже начавшую опухать ногу, и оглянулся. Он не знал, видели ли на, как упала их бывшая пленница. Городские стены были уже недалеко.

— Поторопись, Учитель, — взмолился Йулур. — Времени нет.

— Вставай, Лира, — приказал Этьен. Бросив на мужа взгляд, полный решимости, Лира попыталась подняться. Вдвоем они заковыляли к Джакайе. Острая боль в лодыжке вызвала у Лиры слезы, но она мужественно продолжала идти. Однако остановился Этьен.

— Слишком медленно. Так нам не убежать.

Он наклонился, и Лира испуганно вскрикнула:

— Этьен! — Жена оказалась на его плечах. — Опусти меня! Ты погубишь нас обоих.

— Лира, ты слишком много говоришь.

Она неловко вцепилась в плечи Этьена. Он побежал, но значительный вес вскоре вызвал у него одышку. Без постоянной кислородной поддержки им было не спастись.

— Учитель, могу я тебе помочь? — Йулур бежал рядом с Этьеном.

Вдруг что-то ударилось о землю слева, вырвав с корнями небольшой куст. Дубина на. Городские ворота были совсем рядом. Ворота были распахнуты, а вооруженные тела стояли на стенах, призывно махая руками и что-то выкрикивая. Вот такая поддержка беглецам сейчас совсем не требовалась. Ноги Этьена словно налились свинцом, и Лира, милая, любимая Лира… если бы она была чуть меньше тяжелой.

Что-то ударило его в спину, и он едва не упал, но выпрямился, удержал равновесие и побежал дальше. Горячее пламя начало разгораться у него в копчике, когда чьи-то заботливые руки приняли его ношу. Они стащили с Этьена Лиру, а он стал жадно глотать воздух, словно человек, только что закончивший длинный подводный заплыв. Крики вывели его из полуобморочного состояния.

— Я слишком устал, чтобы подняться, — пробормотал Этьен. — Что происходит?

— Не спрашивай меня. Я тот самый с растянутым сухожилием. Помнишь?

— Жаль, что ты не мог растянуть себе рот.

— Не расстраивайся, Учитель, — ответил заботливый Йулур. — Все уже позади. — Он направился к воротам.

Прошло некоторое время, в течение которого Лира, не переставая, массировала свою поврежденную ногу, а Этьену удалось отдышаться.

— Это было глупо, — наконец заявила Лира. — Ты мог заработать грыжу.

— Извини, — пробормотал он. — В следующий раз я тебя брошу.

— В следующий раз я скорее застрелюсь, чем они доберутся до меня. — Лира увидела выражение лица Этьена и отвернулась. — Это плохая ксенология… А все-таки, что тебя заставило так поступить? — Когда он не ответил, жена толкнула его в плечо. — Повернись. Я хочу осмотреть твою спину. Ты получил сильный удар.

С огромным усилием Этьен перевернулся, и Лира стала ощупывать его спину. Он тихо застонал.

— Мог сломать позвоночник, — проговорила она. — У тебя огромный синяк.

— Но говорить могу. Где Йулур.

Лира взглянула в направлении ворот.

— Не вижу, но вроде все в порядке. На стенах, правда, по-прежнему кричат, но новые ворота выглядят гораздо крепче старых. Она повернулась к мужу. — Ты спас мне жизнь, Этьен.

— У меня была такая мысль.

— Почему?

— Черт побери, если бы я знал… — Его лицо исказилось от острого приступа боли.

— Никогда не перестану удивляться, Этьен, как часто ты поступаешь правильно, а потом говоришь прямо противоположное. Лежи здесь. Я принесу что-нибудь с корабля. — Лира хотела было встать, но тут же тяжело плюхнулась обратно. — Забыла. Я же не могу ходить.

— Что за благоразумную, проворную пару мы с тобой представляем, — пробормотал Этьен. — Если бы только спонсоры могли нас сейчас видеть. — Он бы рассмеялся, если бы не был таким измученным.

— Спасибо за спасение, Этьен, каким бы ни были твои мотивы.

— Всегда пожалуйста. И хватит об этом. Ты не сможешь помочь мне сесть?

— Осторожнее, — предупредила его жена.

К ним подошли несколько тела, среди них был и проводник.

— Привет, Тилл. — Этьен подтянул колени к груди, пытаясь хоть чуть-чуть унять боль в спине. Нервы сопротивлялись каждому миллиметру усилий.

Тилл низко поклонился людям:

— Мы не думали, что ты вернешься, Учитель Этьен. Ты был прав, а мы ошибались. Я очень благодарен за то, что мне доказали это. Ты сделал великую вещь. В честь твоего подвига будут сложены песни. И в честь его тоже. — Он указал на Йулура, стоящего рядом.

— Я не понимаю, Учитель… — произнес тот.

— Дорогой, милый, храбрый Йулур, — прошептала Лира. — Я знаю ваши обычаи, знаю, почему не пошли твои соплеменники, но почему пошел ты?

— Мне показалось, что это правильно. — Йулур выглядел смущенным.

— Я восхищаюсь тобой, — сказала Лира.

— Восхищаешься… мной? Я не понимаю.

— Знаю, что не понимаешь. А ты понимаешь, что я имею в виду, когда говорю, что мы с Этьеном очень благодарны тебе? — Лира посмотрела на стену. Крики стихли. Тела спускались вниз, переговариваясь между собой.

— Похоже, на убрались восвояси. Думаешь, они могут предпринять новую атаку? — обратилась Лира к Тиллу.

— Шума они наделали много, — ответил он, — и пока, скорее всего, не вернутся. Они не животные и понимают, что не смогут ворваться в Джакайе, не застав жителей врасплох. На этот раз напасть внезапно не удалось, вот они и убрались.

— Значит, мы в безопасности? — спросил Этьен.

— Да, сейчас все мы в безопасности. Джакайе в долгу перед тобой. Ты спас его жителей.

Боль в спине Этьена постепенно стихла. Хуже всего была повязка, которую Лира заставила его носить. Она опоясывала его тело от подмышек до талии, Этьен ходил в ней, как свежеприготовленная мумия.

Романтическая история спасения пленных быстро потеряла интерес среди прозаичных тела, и те вернулись к своим обычным делам. Но частые благодарные визиты тех, кого Этьен спас, и их родственников продолжались. Их долг перед пришельцем, как они утверждали, был вечным. Навестить больного пришел и Тилл.

— Встреча состоялась, — торжественно произнес он.

Температура в помещении была около семидесяти пяти, и Хомат поеживался в углу.

— Какая встреча? — удивилась Лира.

— Совместная медитация. Извините, что не пригласили вас. Не было времени. Я сделал так, чтобы люди узнали о ваших проблемах. Деревянная платформа еще ведь пригодна, не так ли?

— Колеса не отвалились, если ты это имеешь в виду, — ответил Этьен.

— Здесь нет таких сильных животных, как у маев. Здешние лекки для тягловой силы не годятся, и земля возделывается в основном вручную. Но мы тела. А тела сильные, — Тилл согнул обе руки, и Лира с Этьеном увидели под короткой шерстью крепкие мускулы. — Все жители Джакайе помогут. А не будет ли проще спустить твою лодку духов к Баршаягаду, чем тащить ее наверх?

— Это было бы, конечно, проще. Но и спуск — задача непростая.

— Я разговаривал с Руу-Аном и с другими старейшинами. На север отсюда есть путь, ведущий к Скару и обходящий Топапасирут. Еще они сказали, что эта дорога длиннее, но легче, чем через каньон.

— Кто я такой, чтобы спорить с Руу-Аном? — усмехнулся Этьен. Ему хотелось кричать от боли, но он сдерживался. — Когда мы можем начать?

— Скоро. Семьи спасенных тобой требуют чести взяться за ближайшие к священной лодке канаты, где труднее всего.

— Передай им мою огромную благодарность.

— Ты сможешь поблагодарить их сам, — Тилл приготовился идти. — Потребуется некоторое время, чтобы собрать провизию и найти подходящие канаты. Ты успеешь поблагодарить всех и вылечить спину.

— Подожди минуту, — остановила его Лира, нахмурившись. — А как насчет на? Что, если они вернутся, когда в городе почти никого не будет? Или будут преследовать нас?

— Мы не будем спорить с этим, правда, дорогая? — Этьен многозначительно посмотрел на жену.

— Если местные жители так уверены в безопасности, не понимаю, почему мы не можем разрешить им понести тебя.

Спуск к каменистому пляжу на северо-западе от Джакайе и величественной горы Аракунга был почти отдыхом. Встретилось несколько труднопроходимых мест, но тела успешно преодолели их. Однако, как и утверждали Тела, дальше спуск оказался легче, чем через крутой каньон с южной стороны.

Дружно покрикивая, налегая на канаты, тела смогли спустить их корабль быстрее, чем ожидали Редоулы. Было трудно представить, что брулы со своими врокупиями могли выполнить такую работу более эффективно, чем жители Джакайе. Им помогало то, что тела не стремились к соревнованию, которое любили устраивать май. Хомат ворчливо заметил, как иногда единение стоит дороже мастерства и силы.

Когда наконец судно сняли с деревянной платформы и оно закачалось на волнах Скара, Этьен прошелся среди жителей Джакайе, стараясь поблагодарить каждого лично.

— Слишком много благодарности, — заметил ему Руу-Ан. — Если ты действительно хочешь отблагодарить нас, можешь поделиться с нами своими знаниями, когда вернешься. Мы будем ждать тебя, чтобы пройти Топапасирут второй раз.

Никакие препятствия теперь не помешают нам вернуться, подумал Этьен. На карте больше нет белых пятен, нет второго Топапасирута.

Редоулы вошли на борт с чувством облегчения. Корабль стал их домом, убежищем, и было так приятно опять оказаться в знакомой обстановке, в комфортных условиях иного уровня цивилизации.

Когда Этьен направил низко по течению, тела на берегу затянули прощальное песнопение, сильно отличающееся от бешеной музыки маев. Водоворот вывел корабль на середину реки. Лира стояла на палубе рядом с Тиллом, приняв характерную для тела позу прощания. С увеличением расстояния песня начала стихать. Лира обернулась к мужу:

— Думаешь, этой скорости достаточно? Надо двигаться быстрее.

Но Этьен скорчил гримасу:

— Как ты считаешь, что я пытаюсь сделать?

Лира прижалась лицом к стеклу кабины.

— Но что происходит?

Только внутренние стабилизаторы удерживали судно от беспомощного кружения.

— Топливопровод, очевидно, вышел из строя.

— Проклятие! — Лира бросилась к ближайшему трапу. Взглянув на корму, она увидела, что каньон позади них сужается, образуя гранитную воронку, которую Этьен теоретически посчитал верхней границей Топапасирута. Со все стремительнее сокращающегося расстояния Лира видела яркие брызги и слышала угрожающий гул воды, атакующей скалу. Проверив системы корабля, Лира вернулась к мужу.

— Все работает, все. Кроме топливопровода. Каждый раз когда я пыталась открыть его пошире, срабатывал замок.

— Если превысить крайнее положение?

— Забудь об этом.

— А ускорители?

— Бесполезно. Мы использовали запасную энергию, когда спускались от Джакайе. Для подзарядки требуется время. Еще мы могли бы подзарядиться, плывя по реке. Хотя, если бы нам нужно было плыть вверх по реке, подзарядки не требовалось бы.

Этьен лихорадочно работал с диагностическим компьютером, просматривал бесполезные ответы на свои запросы.

Гул за кормой становился оглушительным. Густой туман затянул каньон. Этьен включил кормовую камеру. На экране появилось черно-белое изображение. Ультразвук проникал сквозь сплошной туман. Еще несколько минут, и течение разбило бы беспомощное судно в водовороте Топапасирута. Обломки судна всплыли бы в нижней части реки, чтобы оказаться выброшенными потом на берег и удивлять маев. От экипажа остались бы одни воспоминания. В надвигающемся ужасе не мог бы выжить никто.

— Делай же что-нибудь! — закричала Лира сквозь рев воды.

— Сама делай что-нибудь!

Она несколько секунд смотрела на Этьена, потом выбежала из кабины. Ее голос донесся теперь снизу:

— Снаружи все выглядит нормально. Топливные баки ра…

— Я вижу это по приборам!

— Я просто сообщаю тебе, что здесь. Двигатель молчит и… Подожди минуту.

— Это все, что нам осталось.

Судно возбужденно вибрировало под ногами Этьена. Поймут ли они, когда именно ударятся о скалы? Он начал высчитывать скорость движения.

— Попробуй теперь! — приказала ему Лира.

Этьен автоматически провел предстартовые операции и испугался, когда кнопка функционирования загорелась зеленым. Он нажал на акселератор, дав максимальную тягу.

Казалось, целую вечность они неподвижно висели в плотном сыром тумане между открытой водой и вечностью. Затем очень медленно судно начало двигаться вверх по реке. Постоянно скорость увеличилась до той величины, при которой оно могло подняться на подводные крылья. Наконец движение стало ощутимым. Грохот позади начал отдаляться.

Когда судно выбралось из тумана, Лира поднялась из нижнего отсека. Ее волосы прилипли к лицу, словно потеки краски, смешанные с потом. От нее пахло водой Скара.

— Что ты там делала? — спросил Этьен, не оборачиваясь, чтобы не отрываться от показания приборов.

— Экстренная хирургия, — ответила Лира, падая в кресло. — И очень сложная.

Этьен обернулся и увидел, что она в рабочих перчатках. Полдюжины поблескивающих червей с черными головками шевелились у нее на ладони.

— Приклеились к трубопроводу над основным входом в двигатель. Посмотри.

Она взяла маленький диагностический зонд и прикоснулась им к хвосту одного из червяков. Громкое жужжание наполнило кабину.

— Родственники земных Gumnotidus. Размножаются довольно быстро для своих размеров. Наверное, думали, что нашли себе хорошее убежище, когда пролезали через фильтры. Неудивительно, что компьютер не мог определить причину повреждения системы. Она была внешней. Ты приказывал топливопроводу открыться, а эти маленькие дряни его затыкали, посылая, таким образом, контрприказ.

Лира встала, открыла иллюминатор кабины и зашвырнула свое живое приобретение как можно дальше в реку. Затем снова закрыла иллюминатор и сказала в сторону кормы:

— Теперь можешь выходить, Хомат.

Поколебавшись, их проводник выбрался из складского отсека.

— Мы не погибнем, де-Лира?

— Нет, Хомат. Во всяком случае не сегодня, волшебная лодка опять функционирует нормально.

Хомат присоединился к ним, все еще укутанный во всю имеющуюся у него теплую одежду. Вскоре кондиционер в кабине не потребуется, но Хомату это не принесло бы облегчения, поскольку он продолжал кутаться, чем ближе они подплывали к тсламайнскому полярному кругу. Жители Джакайе все еще стояли на берегу реки. Когда лодка духов вырвалась из пасти смерти, тела испустили вздох облегчения. Они вскочили, и экипаж судна еще раз был удостоен песни прощания. Тилл и его товарищи прощались с соплеменниками жестами.

— Спокойно воспринимают, — пробормотала Лира. — Наша судьба их не волнует. — Она стояла на палубе рядом с тела. — Скажи мне, Тилл, какова была бы их реакция, если бы мы погибли?

— Через некоторое время они бы начали похоронные песнопения вместо прощальных.

— Когда мы чуть соскользнули в водопад, похоже, здесь не было видно паники.

— Почему она должна была быть? Они ведь ничего не могли сделать, чтобы помочь нам, — терпеливо пояснил Тилл. — Ты должна знать, Лира, что тела избегают ненужных эмоций.

— Да, я знаю. Но они бы сожалели о нас?

— Думаю, да. Но они ничего не могли сделать, чтобы помочь вам.

— Так же, как нельзя было помочь тем, кого поймали на, — заметил из кабины Этьен. — Мне наплевать на уровень душевного спокойствия этого народа. Тела не достигнут прогресса, пока не избавятся от своего фатализма. Они не видят, что май делают все, чтобы достигнуть уровня передовой цивилизации. Тела наверняка попадут под власть маев, поскольку им удастся приручить на.

— Неоспоримый аргумент для радикального изменения, — отозвалась Лира. — Тела довольны собой и так, а потому гораздо счастливее маев.

— Конечно, древние полинезийцы тоже были счастливы, но мы помним, что случилось с их культурой.

— Этьен, эта аналогия здесь не подходит. Тела — другая раса, занимающая совершенно другую экологическую нишу. Это абсолютно другое дело.

И Лира разразилась длинным, страстным монологом по поводу истории и антропологии, который Хомат и Тилл отчаянно пытались понять.

Как и говорили Руу-Ан и старейшины Джакайе, вверху в Скар впадали два последних притока — Мадаук и Рахаенг.

Дальше Скар сужался, впрочем, оставаясь не менее впечатляющим, открывались неизведанные земли.

В нескольких километрах над Топапасирутом местность радикально изменялась. Русло Баршаягада расширилось, и река поднималась на частые ступени, уменьшая глубину каньона. Редоулов постоянно будили сигналы компьютера. Поскольку судно не могло преодолевать пороги на автопилоте, сонным Этьену или Лире приходилось включать переднее освещение и вставать за пульт управления.

Устойчивый шум порогов резко контрастировал с молчаливой рекой на юге, у Айба. Ночью четыре луны Тсламайны превращали полоски белой воды в тысячи бледных щупальцев. Однако не везде было так тяжело. Встречались тихие участки относительно спокойной и очень красивой воды.

Редоулы начали успокаиваться, впервые после того, как покинули Скатанду. Когда температура начала понижаться, а река заходить в свое старое русло, путешественники заметили признаки поселений, хотя здесь обитали только охотники и собиратели май. Кое-где виднелись ветхие домики, сгруппировавшиеся на плохо орошаемых землях. Ни одного добротного строения не попадалось.

Жившие на суровой земле местные май вырастали более крепкими, чем их соплеменники — южане. К тому же они были дружелюбнее и честнее. А может быть, их так напугало появление странной лодки с не менее странным экипажем, что им в голову не приходила мысль об ограблении.

— Я совсем не уверена в этом, — рассуждала Лира. — Трюизм, похоже, распространен среди наземных рас так же, как среди нас, людей. Чем беднее человек, чем отдаленнее находится его жилище, тем он надежнее и дружелюбнее. Трудности порождают чувство товарищества, которое развивается в стремление помочь каждому, кто попадается тебе на пути.

Этьен не спорил с ней, поскольку сам был заинтересован открытостью местного населения и отсутствием у него страха. Эти май, конечно, боялись, но никого из них не преследовала паранойя ужаса или подозрительность, которые Редоулы встречали на юге. Этьен считал, что это происходит, потому что для здешних жителей все в новинку. Очевидно, они считали, что незнакомцы на странной лодке прибыли не из другого мира, а из какого-то отдельного города-государства на границе с Гроаламасан. Когда делишь мир с двумя расами, нетрудно принять факт существования и третьей.

Редоулы ожидали встретить здесь и поселения тела, но Руу-Ан предупреждал об отсутствии таковых, и эта информация Первого Учителя Джакайе, оказалась верной. Лира не смогла определить, являлось ли пренебрежение тела северными землями результатом намеренного выбора или каких-то других обстоятельств. Хомат и Тилл спорили об этом долгими вечерами. Хомат говорил о лучшей приспособляемости маев, а Тилл приводил свои доводы относительно того, что вынуждало тела избегать этих земель.

Большой сюрприз ожидал путешественников, когда добрались до места слияния трех больших рек. Там, где Мадаук и Рахаенг впадали в Скар, раскинулось несколько маленьких торговых поселений. Поразило не само их существование или местоположение, а что тела и май спокойно жили и работали рядом, что выглядело очень странным в сравнении с нелегким миром, установленным между южными родственниками этих Народов. Необходимость действовать вместе, чтобы выжить в суровых землях, перевешивала древние подозрения и вражду. Хомат и Тилл были испуганы значениями увиденного так же, как и реальностью.

— Все это обнадеживает, — прокомментировала Лира. — Возможно, когда май достигнут уровня технологии, позволяющего им жить и работать в суровом климате, а тела будут свободно перемещаться по влажным речным долинам, они откроют для себя этот живой образец межрасовой дружбы, который покажет им выход из положения.

— Они объединились, чтобы выжить, — возразил Этьен. — Без серьезного внешнего вмешательства развитие технологии только углубит древние конфликты, а не решит их.

— Ты безнадежный пессимист! — сердито отозвалась Лира.

Он пожал плечами:

— Я смотрю на вещи в реальном, а не в желаемом свете.

— Я тоже. Или ты опять будешь сомневаться в моей объективности?

— Здесь очень легко быть объективной. — Этьен приподнял темную ядовитую змею, пойманную вчера на берегу во время стоянки. — На Земле ее назвали бы аспидом Вишну. Однако этот гораздо старше своего земного собрата, и в этом нет ничего субъективного.

— Счастливчик.

— Никто не заставлял тебя заниматься ксенологией. Ты сама сделала выбор.

— Конечно, потому что гораздо интереснее, когда субъекты твоего изучения могут говорить с тобой и помогать в исследованиях. Лучше это, чем нудная работа с камнями и минералами. Моя работа приносит мне каждый день новые открытия.

— Все отлично, только ты лично не имеешь к этим открытиям никакого отношения. — Тут же Этьен пожалел о сказанном. Опять его язык сработал быстрее мозга.

Лира странно посмотрела на мужа:

— Что ты имеешь в виду?

Он попытался отделаться молчанием, глядя на скалистые отвесные стены, мимо которых они проплывали. Утесы по обеим сторонам реки вздымались на тысячу метров над водой.

— Когда мы приехали в Турпут, — пробормотал Этьен, — ты проводила много времени… — он замолчал, подбирая нужные слова, — общаясь с Тиллом.

— Это было очень полезно, — ответила Лира. — Но я все еще не понимаю тебя, Этьен.

— Я думал, возможно, ты просто слишком глубоко погружался в свою работу.

— Я не… — Она умолкла и уставилась на Этьена. Затем ее губы растянулись в улыбке. — Будь я проклята! Ты приревновал меня к Тиллу, да? Приревновал к иноземному дикарю?

— Я этого не сказал, — огрызнулся Этьен. — Ты опять делаешь поспешные выводы, смотришь на вещи в желаемом свете.

— Можешь успокоиться, Этьен. — Улыбка Лиры стала шире. — Для тела длина и форма огромных хоботов являются самыми важными сексуальными характеристиками, но меня они не прельщают.

Этьен дернул головой и посмотрел на жену:

— Я просто сказал, что ты проводила с ним много времени.

Я и не предполагал… что у тебя могут возникнуть такие грязные мысли.

— Этьен, ты меня удивляешь. Не знаю, посмеяться мне или обидеться.

— О, черт, — пробормотал он, смущенный. — Займись-ка чем-нибудь. Сзади послышались шаги. — Идут наши пассажиры.

— Ну и что? Они не смогут понять нашего терранглийского.

— Не будь так уверена. Эти тела способные ребята. Не удивлюсь, если мы узнаем, что они могут делать кое-какие выводы из наших бесед, особенно когда упоминаются их имена.

— Но им не понять грязного смысла твоих подозрений, — пробормотала Лира, но замолчала, когда вошли Тилл и Хомат.

Хомат был так закутан, что походил на шар из ткани и шерсти, среди которых виднелись только глаза и рот.

— Я не могу больше выходить спать на палубе, де-Этьен, — с трудом проговорил он. — Больше не могу.

Глава пятнадцатая

Шли дни, за пределами кабины судна климат претерпевал драматические изменения. Температура падала, с большинства низких теперь утесов свисали огромные сосульки.

Хомат сидел на корточках за кубриком, тщательно закутанный, в тепле, но чувствуя себя не очень удобно.

Несколько дней Этьен обдумывал, как с ним быть.

— Мы что-нибудь можем сделать для тебя, Хомат?

— Не нужно, де-Этьен. Я просто не буду выходить наружу.

— Лира, а что, если попытаться надеть на него твой запасной термокостюм? Вы с Хоматом примерно одного роста, хотя ты более…

— Смотри внимательнее за управлением, — предупредила Лира мужа со своего кресла.

— Хомат плыл бы в нем. Правда, тебе пришлось бы придумать какую нибудь подвязку, чтобы датчики прижались к его коже, и приспособить термостат.

— Посмотрим, что можно сделать, — Лира повела встревоженного Хомата на нижнюю палубу.

Несколько часов спустя они вернулись. Термокостюм пузырился на руках и ногах Хомата, но Лира подшила ткань вокруг его торса.

— Все-таки широковат… Я с трудом убедила Хомата, чтобы он снял всю свою одежду, поскольку необходимо, чтобы датчики прикасались к коже. Он весь посинел, прежде чем надел этот костюм. Приспособить датчики оказалось нетрудно.

Лира засунула руку в один из рукавов термокостюма, оттянув черный эластичный материал, но тут же резко отдернула ее.

— Ты уверен, что все в порядке, Хомат? От такой температуры можно сгореть.

Но проводник Редоулов ликовал.

— Первый раз за много-много дней я чувствую себя так хорошо, — ответил он. — Я в таком восторге! Спасибо, де-Лира, огромное спасибо!

— А как ты? — спросил Этьен отдыхавшего рядом на полу Тилла. — Ты и твои товарищи тела сможете выйти наружу?

— У нас есть запасные капюшоны, Этьен. К тому же мы можем выносить и более холодный климат, чем здесь. С нами все будет в порядке до тех пор, пока не потребуется остаться снаружи слишком долго.

Этьен неожиданно наклонился вперед, и судно резко накренилось на один борт.

— Прошу прощения. Инстинктивная реакция, — произнес он. — Что там?

Из спокойной воды около берега выступало нечто, похожее на скалу. Оно имело полдюжины ног, две из которых шевелились в воде. Изумленные путешественники вдруг увидели, как огромные щупальца подняли огромное количество рыбы и поднесли ее к длинной пасти с острыми треугольными зубами. Несмотря на огромную массу, существо двигалось очень быстро. Все его тело покрывала длинная черная шерсть, часть которой свисала в воду.

Глаза с узкими зрачками уставились на путешественников из-под костяных гребешков. Этьен направил судно к берегу, чтобы получше рассмотреть чудовище. Зверь тут же с грозным рычанием развернулся и помчался прочь на всех своих шести ногах, по-прежнему крепко держа щупальца около разинутой пасти.

— Никогда не видел ничего подобного, де-Этьен, — сказал Хомат, делая быстрые защитные жесты около груди и живота.

— А я видел, — мягко произнес Тилл. — Это хайрал. Правда, я видел только двух и то мертвых, убитых на на плато Тинтали.

Огромный зверь уже добрался до склона холма, сел рядом с самкой и детенышами, развернулся и сердито зарычал.

— Семейка. Интересно, что еще едят на?

— Кстати, о на, — заметил Этьен, направляя судно снова на середину реки. — Здесь для них достаточно прохладно, однако мы еще ни одного не встретили.

— Может быть, они держатся в стороне от реки из-за предрассудков или какого-нибудь запрета.

— Не думаю. В этих водах так много рыбы.

— Возможно, воздух здесь слишком плотный. Но река здесь еще довольно широкая и глубокая. — Лира казалась озабоченной.

— Эти на не беспокоят меня, Этьен. Мы видели доказательства того, что май и тела могут работать вместе, однако на кажутся чересчур дикими и воинственными, чтобы быть принятыми в процесс развития цивилизации без интенсивного обучения и усмирения. Хотя я и не люблю их, но не хочу видеть этих дикарей истребленными двумя более развитыми расами. Они не животные. Это разумные существа, создавшие примитивное общество. Если ты задумаешься, какую часть территории контролируют эти дикари, то поймешь, что скорее их можно посчитать доминирующей жизненной формой на этой планете, а не маев или тела.

— Я рад, что мы не должны принимать ультимативных решений, — ответил Этьен. — Кто-то другой примет на себя ответственность и скажет, нужно ли вмешиваться в чужие дела, чтобы защитить будущее на. Но до этого, видимо, еще очень далеко.

Хотя русло Скара изгибалось плавной кривой на запад, путешественники продолжали плыть на север по направлению к полюсу холода планеты. Солнце, изредка проглядывавшее сквозь тяжелые облака, приносило мало тепла. Несмотря на это, Хомат проводил необычно много времени на палубе, наслаждаясь своим тсрмокостюмом и свободой, которую тот обеспечивал, свободой смеяться при температурах, уничтоживших бы многих мая в считанные минуты.

Ледяной Полюс холода. Он заявил о себе ярким свечением впереди, где отражение солнечного света падало на низкие облака. Но только когда на следующее утро корабль поднялся на подводные крылья, чтобы набрать необходимую скорость, свернул в изгиб реки, все увидели край ледяного вала.

Когда-то казавшийся ужасным Баршаягад превратился в скромную речную долину. Бесчисленные водопады струились с тающего ледяного колпака. По ночам они замерзали.

Путешественникам не пришлось долго искать поток, дававший начало Скару. Мощный, но все-таки управляемый поток вырвался из огромной дыры в ледяной стене, пробив тоннель высотой в сотню метров на выходе. Этьен направил судно к просторной пещере, затем осторожно подвел его к берегу. Лодка несколько раз задевала за что-то дном, но наконец уткнулась носом в гравий.

Вверху лед утончался. Солнечный свет проникал сквозь полупрозрачный ледяной потолок, придавая ему голубоватый цвет и освещая реку на несколько дюжин метров от входа. Далее вода поглощалась холодной темнотой. Капли падали с мутных ледяных сталактитов, покалывая лица застывших на палубе путешественников…

— Какая красота, — произнесла Лира. Где-то вдалеке эхо повторило ее слова.

Четверо тела, встав в круг, опустились на колени и начали делать какие-то ритуальные движения. Редоулы уважительно дождались конца церемонии, и Лира спросила о ее цели.

— Мы благодарим, — объяснил Тилл. — Мы чувствуем в наших душах огромное тепло, как, должно быть, и вы, поскольку ваше путешествие было длиннее нашего.

— Нам не удалось бы совершить его без вашей помощи, — сказал Этьен, — и без помощи вашего народа.

— Любые жертвы оправданы ради познания. Мы были рады помочь, — Сувд и Юй одинаково выразили свои чувства, а Йулур стоял рядом с ними и выглядел очень довольным.

— Что же мы будем делать теперь? — спросил Хомат. Его глаза поблескивали в прорезях термокостюма. — Завтра возвращаемся? Путешествие было такое долгое.

— Я знаю, как ты торопишься домой, Хомат, но мы проделали весь этот трудный путь, чтобы найти исток Скара, и нам необходимо выполнить задуманное.

— Но мы уже все выполнили, де-Этьен, — удивился Хомат. Он жестом указал на огромную пещеру и темноту вдалеке. — Какой еще может быть исток?

Этьен улыбнулся, повернулся и посмотрел на темноту подо льдом.

— Это не исток реки. Она вытекает откуда-то из глубины ледяной массы, вероятно, из горячего источника. Не могу представить иной механизм, с помощью которого можно было пробить такую брешь в ледяной глыбе. Нужно зафиксировать это.

Хомат вытаращил глаза:

— Вы не можете проникнуть дальше, де-Этьен! Это вершина мира. Кто знает, какие дьяволы поджидают нас в той вечной темноте?

— К чему им ждать, раз никто туда не приходит? — усмехнулась Лира. — Если бы там кто-то жил, то он давно бы отчаялся в ожидании, когда еда придет к нему.

— Ваши аргументы очень убедительны, де-Лира. Мой мозг желает поверить, а душа — нет.

— Если ты боишься опасности, то можешь подождать нашего возвращения здесь, на берегу. Сомневаюсь, что нам придется плыть далеко, есть там горячий источник или нет.

— Нет-нет, я поплыву с вами, — храбро решил май. — Лучше плыть, чем оставаться здесь одному. Вы уверены, что это недалеко?

— Здесь, конечно, трудно быть в чем то уверенным, но держу пари, нам не придется потратить больше часа. Если станет мелко, мы воспользуемся подводными крыльями, — ответил Этьен.

— Скажите, де-Этьен, слова не убеждают меня?

— Успокойся, Хомат. — Этьен повернулся к жене: — Когда мы доберемся до истока, я хочу собрать несколько образцов. Здесь, должно быть, очень древний лед, и он многое может сказать о геологической истории планеты. Все это еще ждет своих исследователей.

Лира не стала возражать. Цель была близка. Скоро они повернут обратно, в более теплые края. Пусть Этьен понаслаждается полевой работой день или два. Не было смысла спорить теперь, когда они почти добрались до места назначения.

Этьен посмотрел направо, в глубину пещеры.

— Отличное место. Я, честно говоря, устал от скал. Вода здесь тихая и неглубокая. Мы поплывем дальше и будем оставлять в гравии вехи.

— Второе замечание, — сказала Лира. — На скалах все же было бы безопаснее. Следов хищников здесь, правда, не видно: ни костей, ни помета на берегу. Но в воде огромное множество мелких организмов. Это позволяет предположить, что среда очень благоприятна для жизни.

— Я установлю наблюдение. Это должно отпугнуть непрошеных ночных гостей.

— Будет так восхитительно спать в полной тишине, — произнес Тилл.

— Решено. А сейчас все должны отдохнуть, — объявил Этьен. — Завтра утром мы поплывем вверх по реке к истоку, чтобы я мог собрать образцы. Этот лед может помочь мне понять феномен, создавший Гроаламасан. На обратном пути у меня будет много времени, чтобы обработать полученный материал.

— Ты собрал достаточно материала по югу планеты, чтобы написать книгу. Теперь ты не можешь дождаться того момента, когда вернешься к ней, — усмехнулась Лира.

— Я хладнокровный человек, и ты это знаешь. Но это не значит, что я получаю удовольствие, истекая потом.

На сей раз спор супругов закончился мирно.

Лира уже засыпала, когда вдруг услышала чей-то крик. Она села на кровати и в недоумении осмотрела каюту. В темноте мягко мерцали зеленые огоньки аппаратуры. Тихое посапывание рядом свидетельствовало о том, что муж спал. Лире начала сомневаться, уже не приснился ли ей этот крик, но вместо зеленых огоньков вдруг зажглись красные и зазвучал сигнал тревоги. Этьен мгновенно проснулся, вскочил и стал натягивать брюки.

— Что случилось?

— Не знаю, — ответила Лира, все еще прислушиваясь. — Кажется, я слышала крик.

Раздался тихий стук в дверь. Борясь с пуговицами своей блузки, Лира открыла.

— Что-то произошло, Лира? — спросил сонный Тилл. Остальные тела стояли позади него. — Снаружи донеслись какие-то странные звуки, а Сувд говорит, будто даже чем-то запахло, хотя мы знаем, что надежно защищены от внешнего воздуха.

— Звуки и запахи… Тебе послышался крик… — пробормотал Этьен. — Надо разобраться. — Он отстранил Тилла и направился в кабину.

Свет тсламайнских лун проникал сквозь прозрачную крышу. Сигнал тревоги продолжал звучать. Этьен стал осматривать приборы.

— Снаружи ничего не видно, — сказал он в переговорное устройство. — Ничего необычного. Мы никуда не двинулись с места стоянки. Корпус находится под напряжением.

— Я проверю корму, — сказала Лира, достав пистолет.

— Осторожнее, — предупредил жену Этьен.

В сопровождении тела Лира направилась на корму. Хомата нигде не было видно, но это не беспокоило ее. Ничто, кроме разве что потопления лодки, не могло отвлечь мая от удовольствия ощущать вновь приобретенное тепло.

Лира осторожно приоткрыла дверь на корме. Ледяной воздух прогнал остатки сна. Плеск воды был единственным звуком, нарушавшим тишину, когда Лира вышла на палубу. Вокруг не было заметно никакого движения. Только луны спокойно перемещались по небу. Казалось, не было ничего, что могло внести хаос в работу аппаратуры.

Неожиданно что-то тяжелое обрушилось на ее плечо, и Лира упала. Дубинка на! Большой обрубок засохшего дерева лежал рядом с Лирой. Бросивший его на смотрел на нее из-за планшира блестящими в лунном свете глазами. Несколько таких же волосатых лиц виднелось рядом. Огромная мускулистая рука добралась до верхней части перил, и Юй исчез в темноте.

Тилл с Йулуром подхватили Лиру под мышки и потащили к двери. Вторая дубина полетела в их направлении, но была пущена слишком слабо и с грохотом упала на палубу.

Превозмогая боль в плече, Лира выдохнула:

— Оружие… возьмите мое оружие!

Кричал, видимо, один из на, прикоснувшийся к находившемуся под напряжением корпусу судна. Остальные действовали более осторожно, используя топоры. Костяные лезвия их были около метра в длину. В последнее мгновение Сувд встал у них на пути и подставил себя дубине, защищая Лиру, Йулуру пришлось оттащить его почти расплющенное тело в сторону от двери в корабль.

Этьен сразу же осмотрел поврежденное плечо жены. Она застонала, когда он прикоснулся к ней.

Этьен приказал Лире подвигать правой рукой.

— Чертовски болит, но действует, — сказала она.

— Попытайся еще раз, — коротко приказал он. Лира повернула ладонь вверх, потом вниз. — Твое счастье.

— Не такое уж и счастье, — с болью отозвалась Лира. — Мой пистолет остался снаружи. Второй раз я теряю его, когда он мне больше всего нужен. — Она повернулась к Тиллу: — Ты не видел, куда он упал?

— Нет не видел.

— Маленькая металлическая штучка… — озадаченно пробормотал Йулур, стараясь вникнуть в суть происходящего. — Я заметил, где она упала.

— Почему же ты не подобрал ее? — спросила Лира. — Я же просила, чтобы вы поискали.

Йулур обидевшись, отвернулся.

— Мы старались спасти тебя, Ученая Лира, — напомнил ей Тилл и, посмотрев на Йулура, добавил: — Все хорошо, мой друг. Скажи нам, куда упала та металлическая штучка.

— В воду, — с довольным видом ответил гигант тела.

— Черт! — Лира посмотрела на мужа. — Прости, Этьен, мне очень жаль. Я не видела их. Мы вышли на палубу. Все выглядело нормально, а потом я почувствовала удар в спину.

— Теперь это неважно. Только будь осторожнее с плечом.

Что-то ударило в крышу кабины. Все посмотрели вверх. Но хрупкий на вид сплав был достаточно прочным, чтобы выдержать удары обычных костей и камней.

— Как мы будем воевать с ними? — забеспокоился Тилл. — Темно, а они очень близко.

— Увидишь Тилл. Помоги Лире.

Происходившее снаружи напоминало избранные сцены из «Ада» Данте. Корабль окружили по меньшей мере тридцать дикарей, прыгавших вверх и вниз, завывающих, плюющихся и грозящих судну кулаками. Но теперь на избегали контактов с корпусом, а когда один из них попытался выразить свои чувства, помочившись на него, дикарь так закричал, что остальные больше не делали таких попыток. Кольями и огромными дубинами они колотили по бортам. Дерево и камень не проводили электричество, и на обнаружили, что могут спокойно бить по корпусу, ничем не рискуя.

Редоулы заметили, что один особенно могучий воин попытался перепрыгнуть через перила. Это ему не удалось. Он вцепился руками в перила, нижняя часть его тела ударилась о корпус. Посыпались голубые искры. Когда мощные пальцы наконец ослабли, чудовище с плеском рухнуло в воду.

Этьен сел за пульт управления. Его пальцы стремительно забегали по кнопкам. Разразился страшный рев, заработал двигатель. Судно поднялось на полметра на подводные крылья и рвануло вперед, сбрасывая с себя ошеломленных на. Один оказался не очень расторопным, чтобы спрыгнуть вовремя, и на носу послышался сильный удар.

Заработали экраны ночного видения, показывая прыгающих с кормы аборигенов. Несколько тел качалось на воде рядом с расчлененным телом не успевшего спрыгнуть на и еще одним — это был пропавший Юй. Разъяренный Этьен развернул судно, направил его на атаковавших и пронесся сквозь толпу запаниковавших дикарей, оставив на мели еще несколько тел. Звук металла, соприкасавшегося с плотью, наполнил его черным восторгом, и он проклинал себя, разворачиваясь для нового рейда.

Побросав свое оружие, на бросились к берегу. Этьен два раза бросался на оставшихся в живых, но те уже были недосягаемы и неслись прочь, не останавливаясь даже для того, чтобы бросить врагу оскорбления. Этьен уменьшил скорость и причалил к берегу на противоположной стороне Скара.

— На середине река достаточно глубока, чтобы помешать им добраться до нас, — пробормотал он. — Остановимся здесь.

Этьен взял свой пистолет, а Лира сменила его, стараясь не тревожить поврежденное плечо.

— Одного вечернего выхода на палубу для этой леди, думаю, вполне достаточно. — Он тонко улыбнулся ее не удавшейся попытке ответить.

Тилл и Йулур последовали за ними на корму. Дверь в ночь открылась легко. Одна мысль вдруг пришла Этьену в голову. Он мгновенно закрыл дверь, велел тела дождаться его и исчез на нижней палубе.

Этьен вернулся с двумя металлическими прутьями и один протянул Тиллу.

— Это для произведения сейсмических шумов в недоступных местах корабля. Неважно, что я имею в виду. Просто возьми его. — Тилл послушался.

— На концах разрядные устройства. Маленькие молнии. Пять зарядов на каждом. Давишь здесь, — он показал своим спутникам кнопку. — Потом прикасаешься концом к противнику. Прутья не являются оружием, хотя очень эффективные штуки.

— Я понимаю, Этьен, — сказал Тилл, прикоснувшись пальцем к кнопке.

Этьен повернулся ко второму тела.

— А ты, Йулур, ты понимаешь? Видишь — давишь здесь и прикасаешься к тому, кого хочешь остановить.

Тот уныло, со смесью грусти и смущения посмотрел на человека. Вздохнув, Этьен отложил один прут в сторону.

— Ну ладно, держись ближе к нам, когда мы выйдем наружу.

Он открыл дверь на палубу во второй раз. Вокруг было тихо и мертво, несмотря на мрачность такого сравнения. Этьен вышел, согнувшись, едва не споткнувшись о тело Сувда. Бедняга был хорошим носильщиком, старательным и всегда готовым прийти на помощь, но сейчас превратился лишь в пособие для изучения анатомии тело. Этьен был слишком зол на дикарей, чтобы почувствовать тошноту от неприятного зрелища.

Тилл и Йулур держались на ногах крепко. Три тела на висели на перилах, дикари погибли при последней попытке забраться на лодку. С близкого расстояния они оказались крупнее. Этьен осмотрел берег: никакого движения. Сама река и вход в ледяную пещеру оставались безжизненными.

— Нельзя было позволять им напасть неожиданно. Вечная недооценка. Думаю, нам нужно извлечь из этого урок.

— Я очень расстроен, — пробормотал Тилл.

— Тебе нечего печалиться, Тилл. Ответственность за это лежит на нас. У нас такая развитая техника. — Этьен усмехнулся. — Шутка. Дело в том, что мы не видели на с того дня в Джакайе, и я не ожидал встретить их так далеко на севере. Просто я не все учел. Расстраиваться нужно мне. — Он жестом указал на тело Сувда. — Теперь вот еще двое погибли.

— Смерти никому не избежать, — прошептал Тилл. — Ты просишь, чтобы я не расстраивался из-за нас. Сувд и Юй достигли того, чего не могли бы достичь и за двенадцать жизней, и все благодаря тебе и твоей жене. Их души благодарны тебе, а не озлоблены.

— А я озлоблен! Чертовски озлоблен. Озлоблен на себя, озлоблен на…

Резкий порыв ветра неожиданно толкнул Этьена, а Йулура ударил в грудь, опрокинув назад. В результате маленькое копье воткнулось Этьену не в спину, а в бок.

Тилл развернулся, ткнул концом сейсмического зонда в шею бросившего копье на и нажал на кнопку. С резким щелчком голова дикаря соскочила с плеч, с фонтаном крови и костей и с всплеском упала в воду.

Йулур откатился от Этьена, лежавшего на спине и смотревшего в потолок пещеры. Очень осторожно он вытащил копье. Из раны потекла кровь. Тилл поднялся, чтобы позвать Лиру, но она слышала взрыв и уже присоединилась к ним.

Ее глаза расширились, когда она увидела ширину и глубину раны. Лира исчезла на нижней палубе и через минуту снова появилась, неся в руках аптечку.

Этьен тяжело дышал, пока жена пыталась остановить кровь. Сердце учащенно билось.

— Что же все-таки случилось? — спросила Лира Тилла.

Тот стал объяснять, а Йулур беспомощно смотрел по сторонам.

— Этот… — молодой тела показал в сторону обезглавленного тела На, бросившего копье. — Этот не был мертв, а только притворялся.

Лира увидела, что нападавший лежал на двух трупах.

— Он спрятался под теми двумя и ждал удобного момента. Для дикаря он оказался довольно хитрым. Слишком много разума для таких ублюдков. — Она взглянула на Йулура. — Сбрось эти тела с судна. Смотри только не прикасайся к корпусу. Он еще под напряжением. Это смертельно опасно.

— Да, учитель.

Йулур продемонстрировал свою недюжинную силу, поднимая каждое тело и с размахом сбрасывая их в воду. Закончив вернулся, чтобы отнести Этьена в каюту Редоулов.

Оба тела с уважением наблюдали, как Лира хлопочет около своего мужа. Потом к ним присоединилась третья фигура.

— Я не знал, что делать, чем помочь. — Хомат выглядел очень маленьким рядом с двумя тела.

— Тихо, Хомат.

К чести мая, он больше ничего не сказал.

Затаив дыхание аборигены наблюдали, как Лира медленно водит каким-то предметом по боку и груди Этьена. Когда она закончила, выражение ее лица было мрачным. Муж попытался успокоить ее улыбкой, но из-за боли это оказалось трудным, делом.

— Ну как… доктор?

— Сильное кровотечение. Мне удалось временно остановить его. Боюсь, повреждена артерия. Надо что-то предпринять, иначе ты истечешь кровью. Как бы я хотела получше разбираться в хирургии!

— Слава Богу, что ты мало разбираешься в хирургии, — прошептал Этьен. — Ты двадцать лет морочила мне голову. Не хочу, чтобы ты еще рылась в моих внутренностях.

— Мы должны отвезти тебя на станцию, где окажут настоящую помощь. Ты же знаешь, какие хорошие там врачи.

— Уж я-то знаю. Смешно, когда ты думаешь, будто они лучше хирургов-людей. У них ведь вообще нет костей. На сколько ты смогла «временно» остановить кровь?

Лира не смотрела на мужа.

— Трудно сказать. Копье вонзилось очень глубоко, Этьен. Я заклеила рану, но нет гарантии, что она не откроется снова. Если это произойдет, не знаю, как твоя система кровообращения воспримет еще одно горячее заклеивание. Компьютер говорит, что ты должен отдохнуть. Покой сейчас тебе особенно необходим. Так что можешь забыть о том, чтобы прыгать по камням и утесам.

— Я буду послушным мальчиком.

Несмотря на сарказм, готовность Этьена подчиняться требованию жены подтверждала серьезность ранения. Обычно Лире приходилось чуть ли не связывать Этьена, чтобы заставить хотя бы принять витамины. Она попыталась отвлечь мужа от мыслей о ране рассказом о том, как на ухитрился спрятаться, а потом бросил копье.

— Нельзя быть такими неосторожными, — закончила Лира. — Не то, чтобы мы должны бояться эту банду, но утром мы покинем это место и двинемся вниз по реке. Чем скорее доберемся до станции, тем…

— Нет! — резко отозвался Этьен.

— Нет? Что значит «нет»?

— Мы не можем утром отплыть отсюда. Мы еще не закончили работу.

— Мы, возможно. Но ты закончил.

— Нет, Лира. Сначала мы должны добраться до истока реки, и только потом вернуться назад. Не раньше. Я не отступлю, пока не доберусь до цели. Запомни: если ты попытаешься остановить меня, я убью себя.

— Выслушай меня внимательно, Этьен, поскольку только я могу сказать тебе это, — мягко произнесла Лира. — Ты совершенно невозможный человек. У тебя здравого смысла не больше, чем у губки. Ты готов погрузиться в работу, оставив в одиночестве такую маленькую, усталую женщину, как я.

Он крепко сжал ее руку.

— Я тоже люблю тебя.

— Об этом я и говорю. На кого я кричала бы, если бы тебя не было рядом?

— Знаю. Хорошую цель найти трудно.

— Согласна. — Лира смахнула с глаз слезы. — Вот почему я хотела бы, чтобы ты полежал пару дней. Мое плечо еще побаливает. Над этим еще можно посмеяться. Но нет ничего забавного в дыре в твоем боку.

— И ты говоришь это? — Этьен выпустил руку жены. — Лира, ты должна сделать это ради меня. Я буду очень осторожным. Обещаю — никаких лазаний по скалам и прыжков. Если нужно, я даже не буду наклоняться. Йулур поможет мне. Правда, Йулур?

— Да. Йулур сильный, Учитель. Я могу отнести тебя куда захочешь.

— Слишком рискованно, Этьен. Ты должен сначала залечить рану.

— Обещаю, что по дороге обратно я и носа не высуну из каюты. Тогда все и заживет. Это же нелепо — повернуть обратно, когда находишься в нескольких часах от цели экспедиции. Мне позарез нужны образцы льда! У нас нет ничего похожего. Если ты уж так настаиваешь, вы с Тиллом можете сойти с судна в самой середине ледяной массы, а я буду только смотреть. — Он сделал паузу и тихо добавил: — Кроме того, если случиться так, что это моя последняя экспедиция, будь я проклят, если оставлю что-то недоделанным!

— Не говори так, — покачала головой Лира. — Я убью тебя, если ты будешь так говорить.

Этьен криво улыбнулся.

— Ну что, продолжим?

— Ладно. Но не больше, чем полдня. Не хочу проводить ночь в кромешной тьме. Доберемся мы до горячего источника или нет, но через полдня возвращаемся.

— Хорошо. Я бы не хотел обломать здесь себе крылья, хотя бы и подводные. И обещаю предоставить тебе самую сложную работу.

— Очень мило с твоей стороны.

Двадцать лет, подумала Лира, двадцать лет играть в одной пьесе. Они отлично знали свои роли.

Она возблагодарила Бога за то, что ей предоставилась возможность действовать против желаний этого мужчины.

Глава шестнадцатая

Оставшуюся часть ночи он спал плохо. Лира не сомкнула глаз у постели мужа, следя за его состоянием. Диагностическая программа компьютера показывала, что внутреннее кровотечение остановилось. Заживление артерии и тканей являлось более длительным процессом.

Машина убеждала Лиру, что шансы ее мужа выжить равны восьмидесяти процентам, но это если он будет выполнять все указания, принимать лекарства и ультразвуковые процедуры и получит настоящую хирургическую помощь в течение шести месяцев. Серьезных повреждений у Этьена как будто бы не было, кроме разрыва нескольких мышц. Конечно, ему видимо, придется отказаться от соревнований по гимнастике, но это Лиру не очень расстроило.

Нужно было соблюдать большую осторожность на обратной дороге к станции. Больше никаких экспериментов, никаких контактов с местными формами жизни, разумными или нет. Ее работа со старейшинами Турпута может подождать.

Половина целого была бесполезной. Для команды требовались двое.

Под утро усталость все-таки взяла свое, и Лира уснула, а проснувшись, обнаружила, что время приближается к полудню. Этьен был раздражен, когда жена разбудила его, чтобы позавтракать, но особенно не спорил. Похоже, делая едкие замечания по поводу кулинарных способностей Лиры и ее опеки, Этьен отвлекался от своих болячек. Каждое критическое замечание мужа доставляло Лире удовольствие.

По настоянию Этьена Йулур перенес его и усадил на высокий табурет, чтобы он мог смотреть наружу. Лира села за пульт управления.

Взревев, судно поднялось на подводные крылья. Лира развернула его и направила в мрак пещеры. Ночных агрессоров нигде не было видно. Течением отнесло куда-то три выброшенных молодым тела тела.

Лире хотелось бы, чтобы мнение мужа о тела хотя бы слегка изменилось в лучшую сторону. Ведь, несмотря на присущий им фанатизм, в кризисных ситуациях они вели себя мужественно.

Лед поглотил расстояние и дневной свет. Вход в пещеру превратился в маленькое белое пятнышко. Лира включила задние и передние прожекторы, вызвав восхищенные возгласы Тилла и Хомата. Сидя в кресле пилота, она освещала противоположный берег. Река впереди продолжала сужаться. Потревоженные освещением рыбы выпрыгивали из воды.

Удивительно, но потолок пещеры оставался по-прежнему высоким. Корабль плыл по тоннелю под миллионами тонн льда.

— Здесь живут духи, — нервно бормотал Хомат. — Это вершина мира. Здесь живут духи…

Под крышей планеты даже надетый на него термокостюм работал в полную силу, чтобы сохранить тепло.

— Нам нужно останавливаться и брать образцы, — напомнил Этьен жене.

Лира неопределенно посмотрела на него.

— Думаешь, ты сможешь управлять судном?

— Это не тяжелее, чем готовить завтрак, которым ты меня накормила, — усмехнулся Этьен. — Йулур, дай мне руку.

Убедившись, что Этьен не страдает от боли, женщина одела свой термокостюм и вышла на палубу. Полчаса она высматривала образцы, и потом Этьен услышал ее крик.

— Остановись, скорее остановись. — Ее тон был настойчивым, но не встревоженным. Этьен нажал нужные кнопки. Двигатель стих, и судно осело на метр в воду.

— Что там? — крикнул Этьен в переговорное устройство. Сначала он решил, что Лира увидела на, но это не вязалось с ее позой. Она стояла возле перил и смотрела на берег.

Услышав крик Лиры, Тилл помчался на палубу. За ним бросился Йулур.

— Если можешь, выйди на палубу. — Теперь голос жены звучал весело.

— Что там? Что-то не так?

— Все не так. Сам увидишь.

Это все, что ему удалось вытянуть из Лиры, перед тем как натянуть на свое ноющее тело термокостюм. Когда он направился к трапу, Хомат осторожно дотронулся до него рукой.

— Не ходите де-Этьен. Здесь живут духи.

— Лира не станет ссориться ни с одним духом, Хомат, — мягко сказал Этьен. — Мы не верим в духов.

— Никто не верит, пока духи не доберутся до него.

— Хорошее замечание, но я держу пари, что нас они не тронут.

Однако выйдя на палубу и увидев причину возбуждения жены, Этьен серьезно задумался над предупреждением мая. Сами духи пока не появились, но они оставили следы своего существования.

Редоулы молча смотрели на берег, пока Тилл не нарушил тишину.

— Что это, ученый Этьен?

— Я не уверен, Тилл. Но похоже на какие-то машины. По крайней мере, они выглядят как машины.

С помощью портативного пульта, принесенного из кабины, Этьен повернул прожекторы. Мощные лучи осветили обнаруженную Лирой боковую пещеру, голубые металлические формы и группы вращающихся частей. Желто-белые спирали труб соединяли различные структуры, а спирали поменьше, зеленого и густо-желтого цвета, выходили из более крупных механизмов.

— Что это за место? — спросил Этьен тела.

— Никогда о нем не слышал. Насколько я знаю, ни один тела не бывал здесь.

Дыхание Лиры замерзало в холодном воздухе.

— Нужно подойти поближе. — Она взглянула на мужа. — Если это строили не тела, то, вполне очевидно, что и не май.

— Тогда кто? Не на же.

— Ты задаешь риторические вопросы. Иди лучше к пульту и подведи судно поближе, пока не упал.

Этьен кивнул и вернулся в кабину. Оставшиеся на палубе переглянулись, когда лодка опять поднялась из воды. Этьен развернул ее и повел к берегу. Лира достала из кладовой фонари и дала каждому, даже Хомату, который высунулся из кабины. Итак, вооруженные против темноты, возглавляемые Этьеном, они спустились по трапу и пошли по гладкому гравию к странной конструкции.

Было видно, что непонятное оборудование не избежало воздействий льда. На земле валялись кусочки металлокерамики. Но разрушения казались незначительными.

— Интересно, сколько же всему этому лет? — прошептала Лира. — Трудно сказать без необходимых анализов.

Этьен осторожно опустился на колени и поднял небольшой кусочек какого-то прозрачного металла. В него были впаяны крошки темного металла, края которого выступали с обломанного края.

— Не стекло, — сказал Этьен, проведя по поверхности кусочка пальцем.

— Может быть, кварц.

— Нет, что-то на основе кремния. Но это еще не все.

Этьен протянул кусочек Лире.

— Господи, какой тяжелый! — воскликнула она, удивленная. Лира повертела кусочек в руках, рассматривая. — Сплав на основе индия? Впрочем трудно что-либо пока сказать.

Хомат не понимал странных чужих слов и не очень разбирался в металлах, так что, даже если бы люди разговаривали на родном ему языке, все равно не смог бы поддержать беседу. Впрочем, это его не интересовало, поскольку он знал, что чужеземцы открыли обиталище духов. Святое место. Более святое, чем то, о котором говорили провидцы, лежа на своих ложах сна. Более святое, чем то, что большинство философов могло вызвать в своем воображении.

История старого торговца оказалась правдой, его предсмертное предупреждение Зануру По-Раби основывалось на фактах. Он был в этом месте духов и вернулся с доказательством правдивости своей истории. Хомат засветился от гордости. Ни один тела не добирался сюда, а старый май был. Путешествие убило его, но он успел вернуться и рассказать всему народу правду. Из всех маев только Хомат повторил его путь.

Не все эти странные и ужасные конструкции выглядели святыми, но большая их часть могла повергнуть в шоковое состояние членов Занура, пославших его сюда. Здесь было достаточно богатства, чтобы купить себе какое-нибудь предприятие или лавку, склады зерна или лодку. Здесь было достаточно богатства, чтобы купить целый город-государство. Достаточно богатства, чтобы купить целый мир.

Окаменевший Хомат разглядывал волшебные сооружения, не смея прикасаться к серым массам драгоценного металла. Лира предупредила его не заходить далеко. Она заметила эффект, произведенный на проводника, хотя не поняла причин.

Некоторые сооружения возвышались метров на двести над полом пещеры к потолку, где лед отделялся от металла. Причина этого была очевидна, выяснилась при прикосновении. Большинство окружающего путешественников металла было приятно теплым на ощупь.

— Не очень тепло, — прокомментировал Этьен, — но энергия задействована приличная. Некоторые механизмы еще функционируют, защищая место от вторжения льда.

— Ни одного звука, — отозвалась Лира.

— Изоляция. Имеет смысл в таком холодном месте.

— Более чем просто смысл, — сказала женщина, проведя рукой по гладкому боку искривленного металлического эллипса. — Но нигде ничего не двигается, нет никакой вибрации. Думаю, исключено, что нагрев может быть характеристикой самого сплава.

Сняв одну перчатку, Лира подняла с земли короткий толстый кусочек какого-то желтоватого металла.

— Отбит. Видишь зазубренный край? — Она подняла голову. — Вероятно, упал откуда-то сверху. Трудно сказать, сколько он пролежал здесь, но он остался таким же теплым, как и остальные сооружения. Генерирование тепла — это первейшее свойство тела. Экзометрические реакции.

— Но не только просто экзометрические, я думаю, все гораздо более сложнее. Температура металла именно такая, чтобы лед не таял над огромной полостью в ледяном колпаке.

— Возможно, — тихо произнесла Лира, — установка была построена до того, как ледяной колпак продвинулся так далеко на юг. Может, ледники просто похоронили ее под собой.

— Они заняли это место минимум десять тысяч лет тому назад, насколько мы можем извлечь из того малого, что нам известно о геологии Тсламайны.

Женщина ничего не ответила.

Путешественники продолжали осмотр, но не нашли никаких следов строителей странной конструкции. Все вокруг выглядело массивным, солидным, казалось сформированным из отдельных матриц. Этьен и Лира не обнаружили ни дверей, ни окон, ни одного намека на размеры или форму строителей. Только гладкие геометрические фигуры. Удивило также отсутствие каких-либо пультов управления.

— Это полностью автоматическая установка, — заметила Лира. — Она полностью рассчитана на действие длительный период времени без какого-либо постороннего наблюдения, поэтому не было необходимости выставлять пульты управления на холодный воздух.

— Вероятно. Мы получили бы более точный ответ, если бы узнали, работает эта штука или бездействует.

— Для этого необходимы приборы. Сядь и отдохни, Этьен. Я скоро вернусь.

Лира направилась к судну, взяв с собой двоих тела. С их помощью она установила рядом с корпусом несколько чувствительных зондов, направила их на странную конструкцию и начала считывать показания. Некоторые приборы работали с расстояния эффективно, а некоторым требовалось получить данные о структурах от выносных датчиков.

Металл сам по себе выделял тепло, с точки зрения источника энергии странная установка бездействовала. Показатели, появившиеся на дисплеях, были сравнимы с мощностью самих приборов землян и батарей их судна. Хотя осмотр трудно было назвать подробным из-за ограниченных возможностей оснащения экспедиции. Редоулы пришли к выводу, что что бы ни задумали спроектировать создатели установки, сейчас они уже ее не контролировали.

Компьютер проинформировал исследователей, что самовозбуждающиеся сплавы существовали только в теории… до сих пор. Что касалось самих машин, то они не соответствовали технологической архитектуре ни одной из известных цивилизаций.

Однако какой бы древней ни была странная установка, большинство ее частей прекрасно сохранились. Хотя отдельные элементы попадали на землю, следов коррозии ни внутри металла, ни на металлокерамике не было.

Хотя ученые не смогли определить возраст установки ее создателей, им удалось приблизительно классифицировать использованные в ней материалы. Кроме индия, Этьен нашел две дюжины сплавов, не поддающихся химическому и спектральному анализу. Причем одну маленькую металлическую пластинку компьютер определил как сплав металлического натрия, несмотря на тот факт, что во влажном воздухе пещеры не было ни малейшего следа окисления. Когда Этьен опустил пластинку в воду, и ничего не произошло, Редоулам показалось, будто они услышали, как к ним приблизились любимые духи Хомата.

Многое в лодке землян оставалось тайной для Тилла, и он никак не мог найти свежую штуку, называемую Лирой батареей или элементом питания. Он осторожно рылся в складском отсеке, стараясь ничего не повредить. Шорох наверху заставил его остановиться.

Любопытно. Тела полез по трапу наверх. Его хобот вытянулся, принюхиваясь. Звуки провели его через корпус и вторую палубу на самый верх. Он прошел мимо спальных кают людей, мимо места принятия пищи, которое они называли камбузом, и остановился в проходе, ведущем прямо в кабину. Тилл долго присматривался, прежде чем заговорить.

— Что ты здесь делаешь, май?

Хомат испуганно оглянулся, но, увидев того, кто его окликнул, успокоился.

— Просто смотрю. Нам, маям, всегда интересны новые вещи.

Тилл явно оскорбительно повел своим хоботом.

— Тебе нужно бы помочь нашим друзьям.

— Знаю, знаю. Я скоро приду. Но там так холодно, так холодно. — Хомат поежился.

— Мне тоже было холодно снаружи, но сейчас холод пробрался ко мне внутрь.

— Не понимаю тебя, философ.

— Ты слишком часто и подолгу стал находиться в самых важных местах корабля. Я замечаю это уже несколько дней. Ты всегда следил за действиями наших друзей, но после нападения на стал еще более внимательным. Думаю, друзья-пришельцы не заметили этого интереса. Они мудры, но во многих вещах по-детски наивны. К тому же заняты изучением нашей планеты и нашей жизни. Но я не так занят и не так наивен. Нужно выяснить, откуда у тебя взялся этот неестественный интерес. — Тела повернулся, чтобы уйти.

— Стой, философ! — Холод внезапно перебрался из тела Хомата в его голос.

Тилл медленно оглянулся. Его взгляд упал на прибор, крепко зажатый в руке Хомата. Прибор был тяжелым для шестипалой кисти, и Хомат был вынужден поддерживать его второй рукой. Тела достаточно часто видел этот прибор в действии, чтобы узнать его.

— Май, — прошептал Тилл, пытаясь вложить все свое презрение в это короткое слово.

Хомат не удивился и не испугался. Маи обычно побаивались тела, но только не он, не Хомат. Эти покрытые шерстью твари были выше и сильнее, но отнюдь не умнее. Нет, размеры не были свидетельством большого ума, и Хомат планировал доказать это.

— Знаешь, что это такое? — спросил он, довольный собой, взмахивая прибором. — Это принадлежащий людям источник молний. Я видел его в действии много раз. Должно быть, его трудно сделать, но пользоваться им очень просто. Эти штуки, согнутые к нижней части пульта кобуры, — они сидят в своих маленьких домиках, получая силу от мировых духов, пока не станут готовыми служить людям. Но эти духи глупы. Они не требуют жертв, молитв или обещаний и будут служить тому, кто выучит ритуал общения с ним. За последние месяцы я тщательно изучил этот ритуал.

— Для чего? — мягко спросил Тилл, прикидывая расстояние до противника.

— Ты видишь спящих здесь духов и много этого драгоценного суннита. Достаточно богатства, чтобы купить полмира.

— Я уверен, — осторожно ответил Тилл, — люди не станут возражать против того, чтобы ты взял металла с собой сколько хочешь.

— Конечно, они позволят мне взять с собой немного, но чтобы он не мешал им везти бесполезные камни, собранные де-Этьеном в качестве образцов. Зачем мне кланяться и унижаться за нищенскую долю, когда я могу нагрузить металла столько, сколько сможет увезти волшебная лодка? — Он улыбнулся. — Я могу завладеть лодкой духов. Металл сделает меня правителем маев. Этот корабль сделает меня хозяином Гроаламасана.

Ярость Тилла сменилась грустью и жалостью.

— Бедный май, твои мечты больше твоего тела.

— Правда? — ехидно переспросил Хомат. — Я хотел подождать, но ты сам подтолкнул меня. Тела всегда подталкивают маев. В конце концов мы победим вас. Видел, как действуют простые священные приборы людей? Просто прикасаешься к этой маленькой круглой штучке…

Этьен оторвался от огромный металлической массы, которую изучал, оперевшись на приспособленный для него Лирой костыль, и посмотрел в сторону судна. Свет от двух мощных прожекторов заставил его отвести взгляд в сторону.

— Ты ничего не слышала?

Лира тоже оторвалась от работы. Она попыталась опередить, не являются ли некоторые осколки, выпавшие из конструкции, пишущими.

— Что?

— Корабль. Кажется, я слышал какой-то звук.

Женщина пожала плечами:

— Я ничего не слышала.

Этьен задумался на мгновение, затем посмотрел направо:

— Йулур, ты не слышал никаких звуков на священной лодке?

Молодой тела сидел на земле и играл какими-то цветными камешками.

— Нет, не слышал, Учитель.

И тут Этьен увидел приближающуюся к ним фигуру.

— Вон Хомат. Может быть, он что-то слышал.

Лира вернулась к работе, а Этьен подождал, пока их проводник выйдет из яркого света.

— Хомат, ты был около лодки. Ты ничего там не слышал?

— Слышал, де-Этьен.

Голос Хомата показался Этьену странным, но чем именно — он определить не смог.

— Да, слышал, — повторил май. — Это твой источник молний.

Лира, услышав это, медленно поднялась.

— Источник молний? — спокойно переспросил Этьен. — Ты хочешь сказать, он выстрелил? Как это случилось?

— Как обычно. — Не приближаясь к Этьену, Хомат вытащил из кармана своего термокостюма пистолет. Этьен застыл, а Лира прижалась спиной к металлической стене.

— Это случилось, — продолжал Хомат со все возрастающей уверенностью, — когда я прикоснулся к штуке, которую ты называешь спусковым крючком. Я прикоснулся к нему и вызвал духов молний. Я, Хомат, сделал это!

Этьен с трудом старался подобрать нужные слова.

— Это очень опасная вещь, Хомат. Ты не знаешь, что делаешь. Духи молний могут быть очень непредсказуемыми. Ты можешь поранить себя.

Хомат мягко рассмеялся:

— Вы умные люди. Вы пришли сюда из другого мира со своими волшебными приборами и пытаетесь убедить нас, что только сами можете пользоваться ими. — Он направил оружие на людей. — Но я тоже умею пользоваться им!

— Где Учитель Тилл? — вдруг спросил Йулур глядя в сторону корабля.

— Тихо, дикарь. Философ мертв. Я убил его вот этой штукой. — Хомат опять потряс оружием.

— Но зачем? — крикнула Лира, тоже повернувшись к судну.

Голос Хомата был таким же холодным, как и воздух вокруг.

— Чтобы убедить его, что я умею вызывать духов молний. На самом деле это очень просто. Только прикасаешься к спусковому крючку. — Один палец мая лег на кнопку огня.

Этьен отступил на пару шагов назад, опираясь на костыль.

— Не бойся, — сказал ему Хомат. — Я не собираюсь убивать тебя. Кроме того, мне нужны ваши руки и спины.

— Для чего?

Хомат посмотрел мимо Этьена. Его глаза сверкали.

— Чтобы загрузить лодку серым металлом.

— Иридиевым сплавом? Ваш народ тоже ценит его?

— Больше, чем что-либо еще. Он сделает меня хозяином мира.

— Мы не станем возражать, если ты возьмешь с собой металл, — сказала Лира. — Бери сколько тебе нужно, чтобы стать богатым. Мы же обещали заплатить тебе за помощь.

— Философ сказал мне тоже самое. Но я сам возьму свою плату, де-Лира. Я хочу загрузить металла столько, сколько сможет увезти лодка духов. Мы освободим место, выбросив все бесполезные вещи, которые вы собирали по дороге сюда, образцы растений, камней и все остальное.

— Хомат, ты не посмеешь! Нам эти образцы нужны для изучения.

— Ты не понимаешь, де-Лира. То, что важно для тебя, теперь не имеет значения. Не имеет значения, что люди умнее маев, что ты умнее меня, хотя я больше в этом не уверен, что ты больше и сильнее. Все это теперь не имеет значения. — Хомат взмахнул пистолетом. — Я не прикасался к нему, когда мы бросались на на. Он убил Ученого. Я уверен, он может убить и тебя. Даже такие примитивные существа, как май, могут понять это.

— Так это не Ирквит была представительницей Занура, — обвиняюще заявил Этьен. — Их представителем был ты.

— О, нет, Этьен, она была представительницей Занура. Мы оба были. Но она считалась старше меня, и я не мог стерпеть этого. Мне не нужно было, чтобы она болталась рядом, наблюдая, как я изучаю ваши чудеса.

— Значит, ты предатель. Предатель своего города-государства По-Раби, Занура, своего Майта Найоке де-ме-Холмура.

Хомат в негодовании топнул ногой.

— С этого момента Найоке де-ме-Холмура для меня ничто. Он ничтожнее гравия, перекатывающегося около входа в эту пещеру, ничтожнее капель росы на полях. Занур теперь тоже ничто. Все ничто по сравнению с богатством, которое лежит здесь. Если я захочу, то куплю себе По-Раби в качестве зимнего дома. Я буду хозяином всего.

Лира с трудом сдерживалась.

— Послушай, Хомат. Может быть, ты и умеешь пользоваться этим пистолетом, не обжигая себе пальцев, но управление судном — совсем другое дело.

— Правда? Я долго наблюдал, пока вы думали, будто я мерзну и дрожу в ожидании вышей защиты. Однажды я уже управлял лодкой. Это не очень-то и сложно. Надо понимать всего несколько кнопок, а одна позволяет духу внутри работать самому по себе.

— Даже автопилот требует некоторого управления.

— Неужели? Думаю, вы подскажете мне. Посмотрим.

— Послушай, Хомат, подумай, что будет, — попытался убедить его Этьен, — если мы не вернемся? Наши друзья на станции отправятся искать нас. Они найдут наш корабль и тебя.

— Возможно. Если это произойдет, я опять стану жалким и трусливым маем. Я объясню, что вас убили на, а я, Хомат, не зная, что делать, вернул священную лодку владельцам. Думаю, они позволят забрать мне металл да еще похвалят за храбрость и преданность.

— Даже если предположить, что ты сможешь управлять лодкой, — сказала Лира, — как ты сможешь провести через ее Топапасирут без помощи тела или жителей Джакайе?

— Думаю, они тоже поверят моей истории. А если нет, то я использую другие способы убеждения. — Хомат кивнул в сторону горы металла. — Тела тоже торгуют. Они не устоят против обещания богатства. Не все волосатые только сидят и размышляют о смысле жизни. Они работают в своих лавках, на полях, а когда спускаются к Скару, деньги им тоже нужны. К тому же есть еще одна причина моей уверенности.

— Еще одна причина?

— Один старик, торговец из По-Раби, опередил вас. Он добрался до этого места без источников молний, без удивительной одежды, как та, которую вы мне дали, без священной лодки, он побывал здесь и вернулся в По-Раби с доказательством открытия. С вашими знаниями под моим командованием мы доберемся до По-Раби. Но зачем говорить о случае, если вы не вернетесь? Я не держу на вас зла, и мне необходима ваша сила, чтобы загрузить волшебную лодку. Тогда и посмотрим. Было бы проще, если бы вы согласились помочь мне вернуться в Скатанду. Возможно, я даже верну вам вашу лодку. У вас не будет этих собранных вами бесполезных камней и сорняков, но останутся их снимки. Ясно одни: у вас нет иного выбора, вы должны помочь мне. Если нет, я потрачу несколько больше времени на погрузку металла с помощью этого дикаря. — Хомат указал на Йулура. — Я все равно это сделаю. А вас тогда мне придется убить.

— Мы с Йулуром поможем загрузить тебе корабль, — пообещала Лира, пытаясь скрыть свою злость, — но без Этьена, у него может открыться рана.

— Тогда ты опять ее заклеишь.

— Не думаю, что это удастся. По крайней мере, не так легко с нашими инструментами.

— Нет. Тела работает с тобой или умирает прямо сейчас. Я не могу следить за ним, пока он будет сидеть и ждать момента, чтобы застать меня врасплох.

Этьен подался вперед.

— Я буду осторожен, Лира, не волнуйся. Я могу надеть ремень и работать левой рукой.

— Наши образцы… — в отчаянии произнесла женщина. — Все, что мы с таким трудом собрали, что позволило бы нам начать складывать целостную картину этого неизвестного мира. Все выбросить!

— От них все равно не будет никакого проку, если мы погибнем, — заметил Этьен.

— Неглупая мысль, — одобрительно заметил Хомат. — Да я и не считал вас глупыми. — Он опять взмахнул оружием. — Мне здесь не нравится. Давайте поторопимся.

Хотя Этьен работал очень осторожно, боль не оставляла его. Кровотечение не возобновилось, но у Лиры болело сердце, когда она смотрела, как он поднимает тяжелый сплав и тащит его к судну.

Хомат наблюдал за работой молча, судя по всему, угрызения совести его не мучили. Нижний отсек был уже полон, и они начали складывать куски металла на вторую палубу. Йулур носил грузы вдвое больше людей, и работа шла очень тихо.

Через несколько дней обессиленная, вспотевшая в своем термокостюме Лира рухнула на землю и угрюмо сказала Хомату:

— Больше наше судно не выдержит.

— Нет, там есть еще свободное место, — настаивал тот. — Вы должны продолжать.

— Слушай, Хомат, металл очень тяжелый. Если ты положишь еще и на верхнюю палубу, то нарушишь устойчивость судна. И драгоценный металл всего мира не поможет тебе, если ты перевернешься на середине Скара.

Женщина задержала дыхание и опустила глаза. На самом деле их корабль выдержал бы еще тонну с лишним, но она сомневалась, что Этьен выдержит еще один день работы.

Хомат колебался, наконец согласился.

— Хорошо. Хватит, этого достаточно, чтобы купить пару городов. К тому же я всегда смогу вернуться сюда за новой партией.

— Прекрасно, — отозвался Этьен. — Теперь позволь нам помочь тебе поймать удачу, чтобы наши с тобой пути поскорей разошлись. К сожалению, это произойдет не очень скоро.

— Если ты собираешься оставить лодку себе, — добавила Лира, — довези нас хотя бы до Турпута. Мы найдем, на чем добраться оттуда до станции. Когда мы окажемся там, ты уже будешь на полпути к Гроаламасану.

— А что потом? — подозрительно спросил Хомат. — А потом вы соберете своих друзей и с огромным количеством вашего страшного оружия устроите погоню за бедным Хоматом, убьете его и украдете его славу. — Он крепче стиснул пистолет.

Лира медленно поднялась с земли.

— Хомат, не будь дураком.

— Это не входит в мои намерения.

Этьен попятился к массе чужеземного металла, споткнулся, и жена бросилась к нему на помощь, не отрывая взгляда от оружия.

— Теперь не нужно бояться этого, Хомат. Мы не станем гнаться за тобой. Дело того не стоит. Не стоит оно и нашего судна. Мы всегда можем раздобыть другое.

— Можете?

Лира, хорошо изучившая психологию маев, видела, что Хомат прилагает огромные усилия, чтобы завести себя и выстрелить. Убийство Тилла — это одно. Маи и тела не любили друг друга и часто воевали между собой. Но убийство людей с другой планеты — совсем другое. Здесь были замешаны могущественные духи, и Хомат не чувствовал уверенности. Но он был готов совершить убийство. Лира видела это по его глазам, по его позе, по его голосу. Маленький костлявый лысый гуманоид-дикарь собирался хладнокровно убить двух людей на вершине своего мира, под потолком из древнего льда, в то время как за их спинами находилась загадка, которую им никогда не придется разгадать.

— Я буду держать раба, — торжественно заявил Хомат и жестом указал на Йулура, стоявшего рядом. Молодой гигант тела выглядел обеспокоенным и смущенным. — Я использую его силу для возвращения домой. Его я не боюсь, но вам не доверяю. Я не могу все время бодрствовать, чтобы следить за вами. Как только я усну, вы забудете все свои обещания и сбросите бедного Хомата в Скар поискать удачу среди рыб. Я родился не для того, чтобы стать кормом для рыб. Это не для великого, отважного Хомата. — Он прицелился из пистолета.

— Когда он направит дуло на меня, — прошептал Этьен жене, делая шаг вперед, — беги. Я приму выстрел на себя, и, если ты сможешь скрыться за огнями лодки, у тебя появится шанс.

— Нет. Я не…

— Не будь идиоткой! — злобно прошептал Этьен, делая еще шаг вперед. — Хотя бы сейчас.

Дуло было направленно прямо на него. Палец Хомата потянулся прямо к кнопке.

— Воспользуйся своими ногами, Лира. Ради нас обоих.

Слезы навернулись на глаза женщины, ослепив ее сильнее, чем свет прожекторов. Она не знала, что делать, а времени принимать обдуманные решения не было. Если бы Этьен не был таким чертовски логичным! Но он был прав. Если она сможет скрыться в глубине пещеры, у нее появиться шанс проникнуть на судно незаметно от Хомата. Она была больше и сильнее мая.

Хомат увидел, что Лира начала пятиться, и перевел дуло пистолета с Этьена на нее. Опередить выстрел было невозможно, но оружие выглядело таким нелепым в руке Хомата. Этьен увидел, что противник заметил маневр Лиры, и выпрямился, чтобы оказаться между ними. Однако ему не пришлось этого делать. Точно такая же мысль пришла в голову тела. Конечно, никто — и меньше всего Хомат — не ожидал, что Йулур встанет между пистолетом и целью.

У Этьена не было времени удивиться самоотверженному поступку тела. Он замахал на Лиру правой рукой.

— Беги быстрее.

Та вцепилась в Тела.

— Не понимаю. Йулур действует по своей воле!

— Не волнуйся за этого. Беги отсюда.

Лира оставила опиравшегося на костыль Этьена и бросилась в темноту. Хомат вцепился в нее, но Йулур опять загородил женщину.

— Убирайся, придурок! — рявкнул Май. Йулур молчал и не двигался с места. — Я сказал, убирайся! Ты нужен мне для обратной дороги.

Хомат слышал, как гравий вылетал из-под ног женщины. Конечно, он мог убить обоих, но его раздражало, что триумф несколько омрачен этим примитивным тела. Хомат посмотрел на дуло пистолета.

— Сам виноват, идиот. Мне просто придется плыть без тебя. Внизу по реке я найду достаточно спин с безмозглыми головами на плечах. — Он нажал на кнопку.

Появилась яркая вспышка, сопровождавшаяся знакомым резким звуком.

— Нет! — крикнул Этьен и попытался броситься на Хомата. Но из-за разделявшего их расстояния маневр оказался напрасным. Резкая боль пронзила его раненый бок и ногу. Этьен упал. Пыль засорила ему глаза. Он лежал молча, глядя перед собой. Йулур не упал после выстрела. Он не упал, потому что его больше не было на том месте, где он стоял.

Но там было что-то другое.

Глава семнадцатая

Несколько секунд Этьен был уверен, что выстрел поразил его. Этим можно было бы объяснить видение. Или, может быть молчаливый тела обладал силой древних. Этьен моргнул, но видение не исчезло. Его бок пылал, из носа сочилась кровь. Это было реальностью. Но на месте, где минуту назад стоял Йулур, теперь находилось нечто высотой метра в четыре. Оно было тонким и серебристым. Холодные вязкие края дрожали и колыхались, словно круги на воде после падения в нее камешка. То, что недавно было Йулуром, напоминало башню из темной воды. Там, где внутренняя рябь добиралась до вершины, серебряное сияние начинало переливаться другими цветами: серым, белым, голубым и малиновым. Распространяясь по частям неустойчивой воды, разноцветные пятна тускнели и снова становились серебристыми.

Хомат стоял неподвижно, конвульсивно сжимая в руке пистолет. Вероятно, он не смог бы уронить его, даже если бы захотел. Вдруг все ужасы, все страхи детства, все старые сказки маев о демонах, дьяволах и злых духах, которые он, взрослея, автоматически впитал в себя, обрели реальность перед его вытаращенными глазами. Хомат затрясся и потерял контроль над собой. Он попытался закричать, но с губ срывался только сдавленный писк.

Сквозь боль Этьен, похоже, услышал, как Лира вскрикнула из своего убежища. Все, что женщина могла теперь, — это смотреть на башню пульсирующего серебра, в которую превратился Йулур. Из них троих, ставших свидетелями этого чуда, больше всех изумилась именно она, Лира Редоул, поскольку она была знакома с мифологией и фольклором полсотни миров и знала, что то, что стояло сейчас перед ними в пещере, имело основу в гипотетической реальности.

Видел ли кто-либо это раньше? Вряд ли, поскольку никогда не приводилось достойных доказательств существования подобного существа. Слухи награждали его различными именами, каждое из которых являлось скорее описательным, чем подтверждающим.

— Будь я проклята, — в страхе пробормотала Лира. — Мутабл.

Этьен услышал жену, и это слово вонзилось ему в мозг. Мутабл… Народные сказки об этих изменчивых существах рассказывали не только в Содружестве, но и в мирах империи Анн и на других планетах, вращавшихся в пустоте за границами политических блоков. В каждой перемещавшейся в космосе цивилизации ходили легенды о встречах с меняющими форму. Но мифы и сказки рассеялись в темноте пещеры перед сверкающей реальностью, которая недавно была неторопливым тела Йулуром. Легенда, сказка, стала реальностью. Что бы это ни было, оно спасло Лире жизнь. Дальнейшие его намерения были неизвестными.

Пока Этьен лежал на земле, глядя на дрожащую серебряную форму, ему пришло в голову, что они с Лирой первые люди, которые видят Мутабла воочию. Он защитил Лиру. Это было сейчас самым важным.

Этьен подумал, не может ли это постоянное движение являться признаком нестабильности. Постоянно переливающаяся башня повернулась, показав что-то, что можно было принять за большой глаз. Темно-серый овал плавал в море серебра. Второй мог плавать где-то рядом с первым вне поля зрения Этьена.

Двигаясь как по смазанным жиром ступенькам, мутабл направился к судну. Движение его было бесшумным. Из середины башни появилось щупальце, потянувшиеся к пистолету в дрожащих руках Хомата. Наблюдая, Этьен удивился, как невероятное существо избежало воздействия асинанта.

У него не было возможности проследить за результатом второго выстрела, потому что май, вздрогнув последний раз повалился на гравий. Оружие выпало из его ослабевших рук. Щупальце тут же убралось обратно. Для Хомата это уже не имело никакого значения, поскольку его тело неподвижно лежало около судна с прижатыми к груди коленями. Вся агрессивность мая исчезла вместе с жизненными силами. Причина смерти была ясна и без вскрытия: Хомат умер от страха, убитый на месте ужасами накопившимися за сотни лет в его народе.

Мутабл наклонился над телом мая, затем выпрямился, медленно развернулся и отошел в сторону. Камни и гравий придавливались под ним. Там, где прошло странное существо, оставался такой след, будто по земле прокатился тяжелый шар.

Несмотря на большие размеры, он двигался с легкостью и грациозной плавностью. Лира смотрела на него, помогая Этьену подняться. Она не слышала ни одной легенды, где бы говорилось, что это существо кому-нибудь навредило, но все-таки было не очень комфортно стоять перед ним в темноте и холоде, с трудом поддерживая серьезно раненного мужа.

Хотя зрачков не было видно, Лира чувствовала, что пара больших серых пятен на вершине серебристой массы наблюдает за ней.

— Пожалуйста, не бойтесь, — сказало существо. Оно говорило четко, знакомым голосом Йулура, хотя без характерной медлительности тела. — Да, я — то, что называют мутаблом. Я — тот, которого вы знали как Йулура. Пожалуйста, не тревожьтесь. — Верхняя часть серебристой башни наклонилась к кораблю. — Мне жаль, что он умер, но его, как и весь его народ, преследовал страх. Вы, однако, более развиты и не подвержены предрассудкам.

— Не переоценивай нас, — услышал словно со стороны свой голос Этьен. — Я страшно испугался тебя.

— Вы не должны бояться. — Голос существа был невероятно нежным.

— Мутаблы существуют только в легендах, — пробормотала Лира.

— Мы предпочитаем, чтобы все именно так и думали. Это многое упрощает.

Лира отошла от Этьена и протянула вперед дрожащую руку.

— Не хочу тебя обидеть… но можно мне дотронуться?

— Пожалуйста, если это поможет тебе убедиться в моем существовании.

— Нет. Я знаю, что ты здесь. Просто мне хочется.

— Тогда пожалуйста.

Лира слегка дотронулась до серебристого бока, обнаружив, что на ощупь он напоминает теплый винил. Пришлось приложить усилие, чтобы не отдернуть руку. Не из-за высокой температуры, а из-за постоянного движения существа. Женщина отступила назад. Ее руку слегка покалывало.

— Если вы оба не возражаете, — сказал Этьен, — я немного посижу, поскольку немного устал.

Признаком его крайнего изнеможения являлось то, что он позволил жене помочь ему без обычного ворчания.

— Ты сказал: «Это многое упрощает», — повторила женщина. — Но что именно упрощает?

— Нашу работу. Мы — сторожа.

— Сторожа… Кого же вы сторожите?

— Ксанка.

Лира нахмурилась.

— Никогда не слышала о них.

— Но ты знаешь о Тар-Айме и о Хар Рикки, которые преобладали в этой галактике, пока не уничтожили друг друга в Большой войне.

— Да, я знаю историю, — ответила Лира. — Обе расы исчезли из этой части галактики сотни тысячелетий назад.

— Ксанка старше обоих. Они древнее, чем их память. Мы их сторожа, охранники. Мы сами не знаем, являемся ли самостоятельной расой или созданными ими машинами. Нам известна только наша работа.

— Эти Ксанка жили и правили до Тар-Айм и Хар Рикки?

— Они не правили. Они просто были. Их зонды достигли таких отдаленных миров, которые можно выразить только математически. Они вышли за пределы галактики, за соседние группы звезд, которые вы называете Магеллановыми облаками. Они добрались до этих мест.

— Ты имеешь в виду технологию, способствующую проникновению в межгалактическую щель, — заметил Этьен. — Но это невозможно.

Мутабл вежливо остановил его:

— Разве ваш народ не считал раньше таким же невозможным достичь скорости света. Я говорю тебе, что Ксанка создали такую технологию.

— Эта планета искусственная?

— Нет.

Существо задумчиво сдвинулось вправо, чтобы люди могли осмотреть его в свете прожекторов лодки. Это был жест вежливости, и Этьен позволил себе расслабиться.

— Ксанка не создавали этот мир. Они просто устроили его в соответствии со своими нуждами. Столкновение астероидов, в результате которого появилась впадина, наполненная водами Гроаламасана, не было несчастным случаем.

— Зачем это понадобилось?

— Ксанка требовалось много воды, которая циркулировала бы только в одном направлении, течение которой никогда бы не менялось. Это обеспечивается расположением четырех лун. Океанические течения движутся в направлении, которое вы называете «по часовой стрелке». Постоянное движение, обеспеченное лунной гравитацией, не требует энергии и управления. Оно существует и было запланировано для огромных двигателей, скрытых под дном океана. Поскольку Тсламайна тектонически стабильна и уже несколько эр не испытывала землетрясений, опасности, что машины будут разрушены, нет. Они установлены и ждут, готовые к запуску механизмом океанических течений. Течения на дне Гроаламасана очень мощные, даже по стандартам большинства миров. Эта конструкция необходима, поскольку в этом районе больше нет стабильных океанических миров. Машины скрыты от пришельцев с других планет. Они бездействуют уже десятки тысяч ваших лет.

— И сколько же десятков тысяч? — спросила Лира.

— В сумме несколько сотен миллионов.

— И вы все это время охраняете установки?

— Мы долгожители или хорошо спроектированы, — деловито пояснил Мутабл.

— Я не верю, — заспорила Лира. — Ничто и никто не живет сотни миллионов лет!

— Скалы под вашими ногами живут. Наша внутренняя структура подходит им больше, чем ваша. Может быть, вас заинтересует, что меньшая установка, похожая на ту, которая дремлет под океаном этого мира, существует и на вашей планете.

— На Земле? — воскликнула Лира. — Но ведь ничего подобного до сих пор не было найдено. Неужели она так надежно защищена?

— Да, но та установка была уничтожена перемещением ваших материков. Она была смонтирована, когда континенты представляли собой единую массу и существовал единый, гораздо больший мировой океан, чем на Тсламайне. Но Ксанка не были всемогущими. Они не могли запланировать все. Правда, на Земле была только маленькая система. Основной передатчик смонтирован в этом мире. После его установки здесь независимо друг от друга развились три жизненные формы. Они не подозревали о существовании установки. Никто. — Существо указало щупальцем мимо людей. — Это крошечная часть антенной системы передатчика. Основное устройство лежит под вашими ногами. Наша задача сделать, чтобы оно оставалось в рабочем состоянии вместе с экстенсивной сменной сетью, с которой может быть установлена связь.

— Установка может действовать через ледяной колпак?

— Нет. Если передатчик перейдет в рабочее состояние, часть льда, если не весь лед целиком, растает. — Мысли Этьена быстро мелькали в голове.

— Уровень Гроаламасана поднимется настолько, что вода затопит все города на планете?

— Как уже было сказано, — извиняющимся тоном произнесло существо, — все было спроектировано много лет назад и Ксанка не могли все предвидеть. Однако подобное может никогда не произойти. Система не действует сотни миллионов лет, с момента создания. Кто знает, сколько еще пройдет времени, пока что-нибудь случится?

— Никто не строит ничего подобного, — пробормотал Этьен, — для бездействия.

— Почему нет, Этьен? — с обезоруживающим спокойствием спросила Лира. — А как насчет сигнализации, которую люди устанавливают в своих домах? — Лира не могла оправиться от изумления. — Что же это такое?

— Мы не знаем, для чего эта система, — грустно ответил Мутабл, — никто из нас не знает. Мы только сторожа, а не операторы и не создатели. Мы делаем то, что нам велели несколько эр назад. Наблюдать за системой и держать ее в готовности. Не думайте, будто мы просто сидим и мечтаем. У нас своя культура. Мы представляем собой одну из форм перемещающихся в космосе рас, посещаем друг друга, поскольку в каждом мире мы живем в одиночку. Мы дебатируем, помогаем соседям диагностировать и решать проблемы, но обычно дел мало. Ксанка строили все на тысячелетия. Что касается назначения системы, о нем знают только сами Ксанка.

— Что же с ними случилось? — спросил Этьен. — Если они достигли такого прогресса в науке, почему позволили Тар-Айм и Хар Рикки занять свое место?

— Тар-Айм и Хар Рикки ничего не занимали. Обе расы взросли и развились в вакууме, оставленном после ухода Ксанка. Они не заставляли Ксанка улетать. Ксанка никогда нельзя заставить сделать. Они ушли, потому что нашли нечто такое, с чем не могла справиться их технология.

— Но зачем они оставили эту систему? Чтобы она дала им знать, когда можно будет вернуться? Ты знаешь что нибудь об этом?

— Только то, что она станет активной, когда кто-нибудь захочет проявить себя. — Мутабл заколебался. — Мы знаем, что система связана с одной частью космоса.

— Ты можешь выражаться поточнее?

— Она находится в направлении созвездия, которое вы, земляне, называете Волопас. Это созвездие видно с вашей планеты, но та часть космоса значительно дальше. Район весьма скромных размеров — около трех сотен миллионов световых лет. Объем — приблизительно миллион кубических мегапарсеков.

Этьен на секунду нахмурился, пока названные цифры не всплыли в его памяти.

— Великая Пустота! Мы знаем о ней уже сотни лет. Да, это действительно «скромный» район. Он должен быть заполнен галактиками и туманностями, как любая другая часть космоса, но он пуст. С точки зрения астронома, там ничего нет. Немного свободного водорода и несколько изолированных звездных масс непонятного строения.

— Мы это знаем — согласился Мутабл. — Но мы не знаем, для чего предназначен передатчик Ксанка.

— Думаю, он связан с чем-то очень простым, — пробормотал Этьен. — Мы, люди, стадные существа. Мы любим толпы, а не пустоты.

— Вы заинтересовались.

— Ксанка, кажется, были интересным народом. Ты не чувствуешь никакой угрозы?

— Мы не волнуемся, и вам не стоит. Слишком много времени прошло, и ничего не случилось.

— Значит, ты считаешь, что какая-то угроза все же существовала?

— У нас было много времени, чтобы оценить возможности.

Когда существование чего-то посвящено одной задаче, у него есть достаточно времени поразмышлять. Нужно признаться, некоторые из нас считают, что система Ксанка является предупреждающей.

— Странно, но твои слова меня не успокаивают, — проговорила Лира.

— Мне хотелось бы всех успокоить. И себя тоже. Вы должны знать это. Мы всегда успокаиваем себя, говоря, что Ксанка действовали таинственными путями.

У Этьена голова кружилась от всех этих разговоров о пустотах в космосе, о чужеземных установках, бездействующих неисчислимое количество эр и ждущих какой-то неизвестной проблемы, чтобы заявить о себе, о сторожах, которые могут менять свои формы и передвигаться незаметно среди различных цивилизаций.

Ему необходимо было поговорить о чем-то, в чем он разбирался.

— Значит, ваша задача — следить за неприкосновенностью системы Ксанка?

— Да.

Этьен подозвал к себе жену и спросил меняющего форму:

— Тогда тебе необходимо решить сейчас, что делать с нами.

— Прошло очень много времени с тех пор, как был установлен этот передатчик, — тихо отозвалось существо. — Тогда река расширила пещеру и проделала широкий вход. Его должен был запечатать лед.

— Ты не отвечаешь на мой вопрос. Как быть с нами?

— Я с удовольствием изучал тебя в течение многих дней, Этьен Редоул. Проще всего было бы предоставить местным жителям распорядиться твоей судьбой или сделать это самому.

Рука Лиры стиснула руку мужа.

— Но после сотни миллионов лет выполнения единственной задачи, — продолжал Мутабл, — вырабатывается большое уважение к местным формам жизни, которые развиваются, не уничтожая друг друга. Когда за кем-то внимательно наблюдают высшие существа, цивилизации вырабатывают свои законы.

Этьен позволил себе понадеяться, что древняя философия остановит палача.

— Вы мне нравитесь. Вы простые, примитивные, но милые. Много народов по этому признаку не занимают высоких мест в списке. Вы занимаете. Я тоже. Вы нравитесь мне сами по себе и еще за то, что представляете. Мы ведь не просто части хитроумно спроектированной машины. Мы — личности и можем восхищаться индивидуальностью других. Ваша настойчивость и одержимость, ваша (уж не улыбка появилась в верхней части колонны) преданность выбранной профессии напоминают мне нас самих.

— Я рада, что мы тебе понравились, — сказала Лира. — Ты нам тоже нравишься. Но откуда у тебя уверенность, что мы не приведем сюда других людей, рассказав им нашу историю, и не покажем им эту часть передатчика?

— Я буду следить не только за тем, чтобы пещера оставалась запечатанной, чтобы передатчик оставался в рабочем состоянии, но за тем, чтобы скрывать его от ваших самых чувствительных приборов, даже если те станут прощупывать планету в течение нескольких лет. Что касается землян, то мы наблюдали за человечеством достаточно долго. Вы не опасны. К тому же существует третий способ защиты — вы дадите мне слово!

Лира взглянула на мужа, затем опять на Мутабла.

— Надеюсь прожить еще долго, но не думаю, что когда-нибудь еще услышу такой комплимент. Мы даем тебе слово!

— Спасибо, женщина. Дело сделано. Оно доставило мне удовольствие.

— Я хотела бы только, — добавила Лира, — чтобы тот тела опять был с нами и тоже дал тебе слово.

— Мне очень жаль. Обнаружить себя — нелегкое дело. Меня не оставляла надежда, что май пощадит вас и я смогу помочь вам, не выдавая себя. У меня не было возможности помочь тела.

Фигура существа зарябила еще сильнее. Люди отступили назад, когда серебристая кожа начала покрываться темно-серыми пятнами. Те становились белыми, бледно-желтыми и, наконец, превратились в светло-коричневые. Постепенно башня начала уменьшаться. Внутренние структуры уплотнялись. Трансформация произошла в полной тишине. И перед людьми снова оказался Йулур.

— Думаю, во время возвращения вам будет более приятно общаться со мной в таком обличье. Надеюсь, моя компания не будет раздражать вас. Я уже запустил систему, необходимую, чтобы скрыть приемник от посторонних.

И в самом деле, Лира услышала сзади легкий шум и ощутила вибрацию под ногами.

— Мне нравится ваша компания, — продолжало существо в облике Йулура. — У меня не было возможности пообщаться с вашей расой, поскольку я никогда не работал в мире, заселенном людьми. Вы интересный юный народ.

— Добро пожаловать в нашу интересную юную компанию, — сухо отозвался Этьен. Будто они могли избавиться от Мутабла, даже если бы захотели. — Каковы бы ни были твои мотивы, ты спас нам жизнь, хоть и заставил разделить с тобой тайну, которая останется нераскрытой в течение всей нашей жизни.

— Я думаю, — мечтательно сказало существо, — Ксанка ушли по каким-то личным причинам и оставили эту передающую установку с целью помочь разумным особям развиваться во время их отсутствия. Это прекрасная мысль. Я предпочитаю считать их мудрыми и бескорыстными, нежели безразличными.

Путешественники направились вниз по склону к лодке. Йулур помогал Этьену идти. Тот в первое мгновение отпрянул, но потом взял себя в руки. Ведь шерсть на руке их бывшего носильщика была настоящей, и от него пахло, как от настоящего тела. Они попрощались с Тиллом. Лира несколько облегчила ситуацию, торжественно предложив Этьену выполнить стандартный похоронный ритуал тела. Это вызвало между супругами перестрелку взаимными оскорблениями, к которым Йулур прислушивался с большим интересом. Этьен закончил схватку тем, что уже не делал очень давно. Он обнял жену и крепко поцеловал. Супруги долго стояли обнявшись, а Йулур очень внимательно следил за ними. Такие взаимоотношения были ему непонятны. Меняющий форму вздохнул древним, тихим вздохом, не громче ветерка, который двигает водород между звездами. Жизнь этих людей была короткой вспышкой сознания, затем наступало забвение. Дыхание жизни заключалось в порыве эмоций и нескольких поспешных мыслей.

Мутабл мог только почувствовать это. Для него жизнь представляла собой марш к неизвестному концу. И еще существовала работа.

Этьен занял кресло пилота, дотронулся до нескольких кнопок и нахмурился. Лира подошла к нему:

— Какие-то неприятности?

— Похоже. Прожекторы горели дольше, чем мы планировали. Батареи разрядились, и я не могу завести двигатель. Нам придется некоторое время плыть по течению, пока солнце не подзарядит батареи.

Йулур осмотрел пульт:

— Думаю, я смогу помочь вам. Теперь мне нет причины скрываться.

Правая рука тела начала меняться. Шерсть и мышцы стали тонкой пластиной ярко-серебристого цвета. Небольшое щупальце пролезло в маленькое силовое гнездо. Лодка вдруг задрожала, и на приборной панели засветилось полдюжины надписей.

— Простите. Сопротивление оказалось меньше, чем я думал, — пояснил Йулур, вытаскивая щупальце из гнезда и опять превращая его в руку. — Мутаблы не просто сильные. Они — сами по себе сила.

— Удобно для трудного пути. Пара сотен миллионов лет специализированной эволюции дали вам эффективный стартовый толчок. Хотя это звучит как-то неуважительно. — Лира была явно ошеломлена.

Этьен еще раз попытался завести двигатель, и тот наконец зазвучал. Судно поднялось на два метра над гравием и развернулось к реке. Прожекторы освещали путь. Началось долгое путешествие обратно вниз по Скару к Турпуту, к станции Тимер и домой.

Этьен и Лира возьмут длительный отпуск, чтобы составить официальный отчет о проделанной работе. Теперь этот отчет казался почему-то не таким уж важным, как в начале экспедиции. Все выглядело каким-то неважным, кроме того, как Лира крепко прижималась к Этьену и как он играл прядями ее волос.

Видимую часть передатчика Ксанка сзади них поглотила арктическая тьма. Он бездействовал, но скоро-скоро должен был заработать. Внутри огромные массы пи-мезонов, ионов, частиц, важных и неважных, двигались по предписанным им траекториям на скорости, близкой к скорости света… как в течение бесчисленных веков. И одна из крошечных секций, не замечаемая ни некомпетентными людьми, ни сторожем-мутаблом — меняющим форму, вдруг подала признаки жизни. Необычное движение на субатомном уровне могло усилиться, а могло и затухнуть.

Но что-то уже произошло. Что-то было запущено. Как скоро это потребует внимания, не мог сказать даже внимательный сторож-мутабл. «Скоро» — уместный термин, он абстрактен, но верен благодаря своей бесконечности. За более подробным объяснением того, что значит «скоро», нужно обратиться к Ксанка.

Где бы они ни были.