Изменишь однажды...

Глава пятьдесят третья

Ненавижу понедельники! С первого звонка будильника ненавижу. Пытаюсь нащупать телефон, чтобы отключить сигнал. Куда я его дела и почему у меня такой странный диван? Кто украл диван? С трудом разлепляю глаза, верчу головой и сперва не понимаю, где нахожусь. Ох, точно, это спальня Макса и его кровать! И сейчас не понедельник, а вечер субботы! Нахожу телефон позади себя, на тумбочке, заодно включаю светильник. Это Артём звонит по видеосвязи.

— Что-то с Тимом? — Спрашиваю я и снова укладываюсь набок.

— Надин, ты должна скинуть мне его плейлист с колыбельными.

— Ты что, купил умную колонку?

— Да, Тимофей заставил. Не хочет засыпать без какой-то «Совушки» и «Рыжей кошки». Ты, кстати, где? Спишь что ли?

— Спала!

— О, мамочка! Мы сейчас будем есть пиццу! — Кричит сын, влезая в кадр. — Привет, Лосяш! — Я поворачиваюсь и вижу, как к кровати подходит Максим, опускается на колени и машет Тиму рукой.

— Привет, великан! Артём, — кивает он.

— Максим, — хмуро отзывается мой бывший муж.

— Хорошо, я сейчас же скину вам свой список песен. Если это всё, то пока! — Я шлю воздушные поцелуи сыну и нажимаю отбой. Спешно поделившись плейлистом с колыбельными для Тима, отбрасываю телефон.

— Вот он и в курсе, — ухмыляется Макс.

— Ты специально это сделал, признайся! — хихикаю я. Смотрю на часы. Я спала минут сорок, а Макс, похоже, совсем недавно вернулся из аптеки. Он уже переоделся в футболку и шорты и, положив пакет на тумбочку, достаёт оттуда тюбик.

— Провизор сказал, что эта мазь охлаждает и снимает раздражение. Ты не против?

Я сдвигаю с себя одеяло и наслаждаюсь нежными прикосновениями.

— Краснота почти полностью спала, но я всё ещё чувствую небольшую сыпь, — сдвинув брови, сообщает Максим. — Собираюсь устроить похороны бороды. Ты со мной?

Как я могу пропустить такое событие?

Расстелив газету над раковиной, Максим достаёт из шкафчика электробритву с триммером и аккуратно, по направлению роста волос, сбривает бороду, оставив небольшую щетину. Скомкав газету и затолкав её в корзину для мусора, Лосяш достаёт из аптечного пакета всё для бритья. Выдавливает на руку комок пены и начинает втирать её в остатки волос.

— Давай я. — Мне тоже хочется поучаствовать. Макс протягивает мне в руки новенький «Жиллет».

Я залезаю задом на каменную столешницу, придвигаю к себе Максима так, что он встаёт между моих ног.

— Тебе не жаль?

Вместо ответа Лосяш подставляет мне свою шею. Я аккуратно веду лезвиями по коже, внимательно следя за тем, как двигаю рукой. Всегда вперёд, никогда — вбок. Иногда, убрав лезвие от лица, встряхиваю пену в раковину и споласкиваю бритву под струёй воды. Убедившись, что удалила все остатки щетины, я беру одно из маленьких полотенец с полки, хорошенько смачиваю в холодной воде и прижимаю к нижней части лица Максима. Он накрывает мои руки своими и прислоняется своим лбом к моему. Так мы стоим с полминуты. Потом Максим убирает полотенце и, посмотревшись в зеркало, переводит взгляд на меня.

— Ну как? — Шёпотом спрашивает он.

Я внимательно разглядываю непривычное пока для меня лицо. Но глаза, брови, шрам — всё те же! Взяв в руки лосьон, я вытряхиваю себе в ладонь немного и начинаю потихоньку втирать его в щёки, подбородок и шею Макса.

— Ты как принц Адам из «Красавицы и чудовища», — хихикаю я. — Помнишь глаза на обрывке портрета, который хотела рассмотреть Белль? По ним она его и узнала!

— Не настаиваю, что был рогатым и хвостатым, — смеётся Макс, — но чудовищем бывал!

— Ты такой красивый, Максим, — говорю я, обхватывая его лицо руками. Очень непривычно ощущать на месте густой бороды голую кожу. Я внимательно разглядываю черты. Точёную линию челюсти, маленькую ямочку на подбородке. Плоские, еле заметные следы от юношеского акне на скулах. Тонкие морщинки вокруг глаз и на переносице. Провожу пальцем по шраму.

— Это ты красивая, — срывающимся голосом произносит Максим и впивается в мои губы жадным поцелуем. Я отвечаю с неменьшим пылом. Подхватив под зад, Максим поднимает меня и двигается в спальню. Я сцепляю свои ноги за его спиной и держусь за его плечи. Мы прерываемся от поцелуев только для того, чтобы откинуть с кровати одеяло и сорвать друг с друга одежду.

Продвигаясь вниз по моему телу, Максим смотрит на след от экстренного кесарева сечения. Я напрягаюсь, — Артём гадливо передёргивался даже от его вида. Макс гладит белёсый шрам и целует его, глядя мне в глаза.