Изверг

1. Ничего не изменится

Просыпаться утром было, ну, очень сложно. Сегодня первое сентября, придётся поднимать свою тушу с кровати и ковылять в школу. Только бы всё прошло хорошо. Я еле оторвалась от кровати и пошла на кухню.

— Доброе утро, — улыбнулась мне мама.

— Для кого как, — усаживаясь за стол, пробормотала я.

— Тебе бы стоило поторопиться, уже тридцать минут восьмого, — говорила мама, собираясь на работу, на ходу доедая свой завтрак.

— Что? Как? В смысле? — я вскочила с места и побежала в ванную. Быстро почистила зубы и умылась, расчесала волосы и вышла на кухню. Глянула на часы и простонала:

— Мааааааам, ты издеваешься? Только пятнадцать минут! Я могла бы ещё полчаса поспать! — недовольно кричала я из кухни, садясь за стол и принимаясь за завтрак.

— Всегда нужно иметь пять минут в запасе! Как ты собираешься работать, если постоянно будешь опаздывать? — мама вышла на кухню, поцеловала меня в щеку и, попрощавшись, выпорхнула из квартиры на работу.

— Пять, но не пятнадцать, — пробурчала я ей вдогонку.

Собираясь на линейку, я воображала новый учебный год. Хотя, скорее всего мечтала о нём. Сейчас все придем в класс, нас рассадят по местам, а дальше… А дальше начнётся: либо все снова забудут про меня, либо я опять стану школьной популярностью и выбьюсь в ряды самых прославленных учеников. Ах, ну да, забыла. Всё это зависит от Кирилла Ворошилова. Одноклассника из параллели, благодаря которому я была популярна на всю школу. Низкий поклон и поцелуй в задницу как бонус.

Стояла я, крутила кудри, никого не трогала, только краем глаза посмотрела на время, а там уже сорок минут! Быстро докрутила последние пряди и стала одеваться. Выбор предстоял не лёгкий, нужно было выбрать между прямым сарафаном и юбкой карандаш, кеды или босоножки, рубашка с длинным или коротким рукавом. Пока я придумывала считалочки и подбирала красивое сочетание, прошло ещё двадцать минут. На улице уже играла музыка. На ходу подкрашивая ресницы, я все таки надела кеды. В итоге из зеркала на меня смотрела девушка, одетая в рубашку с длинным рукавом, юбку-карандаш и кеды. По плечам рассыпались лёгкие кудри светло-русого цвета. На удачу улыбнувшись себе, я вышла из дома.

Выйдя на улицу, я краем глаза заметила вдалеке знакомую фигуру. Кирилл. Из-за того, что мы жили на соседних улицах, когда я шла в школу, то часто сталкивалась с ним. Может, кому-то это покажется романтичным, любовь с детского сада и все такое, но не для меня. Для него же это ещё более простой способ задеть меня.

Я постаралась успокоиться и спокойно пошла по дороге в школу.

— Ты мне чужой и не чужой… — бормотала по пути.

— Родной и не родной, — услышала я голос издалека. — Куда идёшь? — спросил подошедший Кирилл.

— Тебе я буду говорить в последнюю очередь, — пожала плечами я.

— Всё ясно, Томочка сегодня не в настроении, — улыбнулся он, поровнявшись со мной. — Видимо, не судьба.

— Не для тебя уж тем более теперь, — пробурчала я, ускоряя шаг. Его компания сейчас ещё больше неприятна, чем когда-либо. Не хотелось портить первый день в школе.

— Не будь букой, нам все равно по пути, — он знал, что бесит меня и пользовался этим при любом удобном случае.

— НАМ теперь никогда не будет по пути. У нас с тобой разные жизненные цели, в отличие от тебя, я хотя бы знаю, чего хочу от жизни, — протараторила я, быстрее подходя к калитке школы. На часах было уже 9:20. Через десять минут начнется линейка, и мне не хотелось проводить её за беседой о жизненных целях Ворошилова.

— Какое тебе дело до моих жизненных целей? — изумился парень.

— Никакое. Я просто предположила, — сказала я, закрывая калитку перед ним, он просто перепрыгнул через неё. — И судя по всему, оказалась права, — улыбнулась я.

— Ты умеешь улыбаться? Похоже я стал первооткрывателем, — воскликнул он, обгоняя меня и удаляясь к своему классу.

— Ты потерял этот статус очень давно, а меня рассмешила твоя предсказуемость, — пробурчала я воздуху. Выдохнув, пошла к своему классу и встала около кустов. Тут мне хоть никто листки подкладывать в голову не будет.

Началась торжественная часть. Директор — Ольга Николаевна — вышла под аплодисменты учеников и четко проговорила, заученные уже наверно наизусть, слова в микрофон:

— Здравствуйте ребята! Вот и закончилось лето, и мы все снова возвратились в школу. Я надеюсь, в этом году вы настроились на хорошие оценки и будете хорошо учиться. Нашим выпускникам я желаю отлично закончить одиннадцатый класс, — бла, бла, бла. И ещё всякую болтовню про школьную форму, правила поведения и прочую чушь я решила прослушать. Дальше первоклассники рассказали стихотворения, а потом один из выпускников должен был пронести на плече девочку первоклассницу по кругу.

— Первый школьный звонок даст ученица первого «А» — Куркова Варвара и ученик одиннадцатого «Б» класса — Ворошилов Кирилл! — громко сказала директор. Даже здесь засветился, не могли выбрать Демьяна Орлова. Он намного лучше и красивее Кирилла. Симпатичный, высокий, голубоглазый, хорошо и стильно одевается. Что ещё нужно? Да, он не такой популярный, но он лучше. Если бы моё мнение хоть где-то учитывалось, то на место «короля» школы я бы выбрала Демьяна. Но пока. Пока я одна из многих, в чьем мнении нуждаются в последнюю очередь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Улыбаясь всем ученикам, Кирилл прошёл по кругу, около всех кучек классов. Но мне показалось, что именно у нашего класса он остановился, ухмыльнувшись, посмотрел на меня и, улыбнувшись ещё шире, пошёл дальше.

Через десять минут младшие классы пошли в клуб на выступление и игры, а остальные классы направились в школу. Сейчас нам предстояла пересадка. Я надеялась, что меня посадят одну, за самую дальнюю парту. Надежда — это сон на яву, — пронеслось в голове. Может и так. Но попробовать стоит.

— Здравствуйте, дети! Говорить, как хочется, чтобы вы учились хорошо, я не стану. Все мы прекрасно знаем, что в одиннадцатый класс абы кто не пойдёт, — поприветствовал нас Артём Олегович. Мужчина лет тридцати, неженат, красив. Черные волосы, лёгкая щетина, карте глаза, одет в идеально выглаженную белую рубашку, которая подчеркивала контраст между смуглой кожей и белоснежной тканью — герой романов. Ему бы в модели, а не с нами возиться. Все девочки поглядывают на него, пуская слюни. Прям лужицей растекаются на классном часу. — Итак, давайте рассадим вас? — вопросительно посмотрел он на всех присутствующих. Это вопрос?

— А может вы не будете нас рассаживать в этом году? — спросила я с мольбой в голосе, и подняла глаза на учителя. Оглядев весь класс, продолжила. — Мы могли бы сесть как хотим, и всем было бы удобно, никто бы не ссорился.

Классный руководитель задержал на мне свой взгляд, несколько секунд подумал и ответил:

— Так уж и быть. Вы уже взрослые, надеюсь, на уроках не будет разговоров в классе и замечаний от учителей, — сдался Артём Олегович. Все облегчённо выдохнули. Я выбрала последнюю парту на первом ряду и села возле окна.

— Видимо, в этом году Тамара решила не игнорировать весь класс, — сказал Антон Долгов, повернувшись ко мне. Как же без его пяти копеек, иначе дождь пойдёт. Он выбрал третью парту первого ряда передо мной, специально усевшись за неё со своим дружком — Адамом Ржевским.

— Придётся не оправдать твои ожидания. Очень жаль, — натянуто улыбнулась я ему. Он нахмурился и отвернулся, дальше обсуждать что-то с соседом по парте.

Попытавшись отвлечься от плохих мыслей, я перевела взгляд на Демьяна. Он сел на четвертую парту во втором ряду. Мне кажется, он наконец обратил на меня внимание и решил узнать меня получше. Дело в том, что он перевёлся к нам год назад из-за обстоятельств и проблем в старой школе. Наши девчонки не обратили на него внимания, «и так хватает красавчиков», вроде Кирилла, Артёма Олеговича и ещё одного парня, друга Кирилла — Стаса Зимина. Я же наоборот, посчитала его самым красивым парнем из всех тех, кого знала. И добрым. Он никогда не обижал девочек и не оскорблял меня.

— Богоевская, ты так и собираешься витать в облаках? — громко спросил Артём Олегович, подойдя к моей парте. Я аж подпрыгнула. — Я конечно понимаю, школа второй дом и всё такое, но это не значит, что…

— Я уже ухожу, — перебила его я, быстро встав и направившись к выходу. — До свидания.

Я шла по коридору и думала. О том, что будет в этом году. О том, как пройдёт завтрашний день. И о том… Споткнувшись, я полетела вперёд, и, приготовившись к падению, зажмурилась, но спустя секунду, не почувствовав удара, открыла глаза. Зато я ощущала чьи-то руки на талии, а когда посмотрев на «спасителя», окончательно разозлилась. Кирилл Ворошилов улыбался и поддерживал меня, не дав свалиться на пол. Я нахмурилась.

— Что ты делаешь? — зло спросила, высвободившись из его рук.

— Вообще-то благодаря мне ты сейчас стоишь с целым носом, — он сложил руки на груди, глядя на меня с высоты своего роста. — Хоть бы спасибо сказала, — он посмотрел куда-то в сторону. Почти все ушли домой, одни мы и несколько человек в другом крыле были в школе.

— Обойдусь, — промямлила я и быстрым шагом начала спускаться по ступенькам на первый этаж.

— Тебе бы не мешало поучиться манерам, — крикнул он мне вдогонку.

— Тамара! — я остановилась. Не может быть, мне, наверно, показалось, — Тамара Богоевская! — снова крикнул до боли знакомый голос. Я закрыла глаза и, выдохнув, повернулась.

— Вика, — мой голос дрогнул.

Два года назад…

— А что случилось? — спросила я подругу, которую уводили в участок.

— Нам лишь нужно задать Виктории Косаревой несколько вопросов, — сказал следователь нашего участка полиции.

— Но что она сделала? — я уже вцепилась мужчине в руку. Вика непонимающе смотрела на него.

— Она — ничего. Но может сделать, если вовремя не принять меры, — проговорил следователь и увёл мою подругу в комнату.

Я просидела в коридоре два часа, постоянно вскакивая с места, когда кто-нибудь выходил из комнаты. Хоть я не знала ничего, червячок в голове уже строил самые страшные ситуации, которые могли случиться. Ходила по всему зданию в ожидании подруги, и через три часа и 28 минут её выпустили. На Вике не было лица, не было тех вечно горящих огоньков в глазах, счастливой улыбки. Я не могла понять кто передо мной, либо это близнец моей лучшей подруги, либо очень хорошо разыгранный спектакль.

— Вика, Вика! — я подбежала к подруге и стала расспрашивать, — Что случилось? Что им было нужно от тебя? — но она лишь смотрела в одну точку потухшим взглядом.

Я стояла в лестничном проходе и не могла сдвинуться с места. Жизнерадостная, улыбающаяся во все тридцать два зуба, повзрослевшая девушка с пшеничными волосами не могла быть Моей Викой. «Надежда — сон наяву» так ли это?

— Привет! — услышала я самый мною ненавистный голос, — Ты та самая Вика? — Кирилл подошёл к Моей подруге и начал что-то говорить. Внутри меня все стало закипать от злости, образуя очень опасный коктейль ненависти.

— Привет… — я резко схватила подругу за локоть и потащила к лестнице. Она лишь радостно улыбалась Кириллу и непонимающе поглядывала на меня. Мы молча спустились на первый этаж и пошли к выходу, и только оказавшись на улице, я заговорила:

— Что ты здесь делаешь? — я хмуро посмотрела на неё.

— Вот так ты со мной здороваешься? — подруга поджала губы, глядя в сторону. Она привлекала слишком много ненужного мне внимания, и это бесило.

— Ты заявляешься сюда без предупреждения, вся такая радостная, весёлая, но при всём этом даже не спросишь что было со мной последние два года? — я сложила руки на груди, облокотившись на стену здания.

— Во-первых, я уехала тогда не по своей воле, мне особого выбора не предоставляли, во-вторых, я сама не знала, что снова вернусь сюда и в-третьих, почему ты не сказала мне о своём парне? — мои глаза всё больше становились похожими на блюдца. Может вариант с близнецом всё-таки реален. Стоп! Какой парень?

— Чего? Почему я до сих пор не знаю, что имею парня? — я подняла руки.

— Ну как же, Кирилл говорил мне, что ты рассказывала ему про меня, — она мечтательно подняла вверх глаза и вздохнула, — Он такой милый, — она улыбнулась.

— Никакой он мне не парень! Он тупой, невоспитанный, нахальный, полоумный идиот! — начала перечислять я, повышая голос. Как она могла подумать, что Он мог быть моим парнем? Да никогда в жизни! — И вообще, тебе лучше с ним не общаться, — заключила я.

— Да что вообще с тобой случилось? — изумилась подруга.

— Что со мной случилось? — воскликнула я, а потом нервно рассмеялась, — Что с тобой случилось! Ты уехала на два года, ничего мне не объяснив, бросила меня тут одну. Ты даже не представляешь, что со мной произошло за эти грёбаные два года, как всё поменялось, как Я поменялась! — кричала я на свою бывшую лучшую подругу.

— Не одной тебе было так плохо. Мои родители погибли в аварии, мне пришлось ходить к психологу, чтобы пережить всё, а ты только и… — она закрыла себе рот рукой, понимая, что сболтнула лишнего. Моё сердце упало в пятки.

— Я не знала, — призналась я, сдерживая слёзы. Волнуясь только о своих проблемах, даже не спросила у Вики, что случилось Тогда.

Два года назад…

— Тамара, ей и так сейчас сложно, — сказал мне Вадим — брат Вики, — Поезжай домой, — посоветовал он мне. С того дня я больше не видела ни его, ни Вику.

— Всё прошло. Это было давно, — спокойно сказала Вика, — мы с братом теперь живём вдвоём, до этого я была в интернате из-за психологической травмы, а когда Вадиму исполнилось 18, мы снова переехали сюда, — она развела руками.

— Вика, прости меня, пожалуйста. Я, правда, не знала. Прости меня, пожалуйста, — я крепко-крепко обняла подругу, боясь снова потерять, — Ты не представляешь, сколько всего мне нужно тебе рассказать, — отстранившись, проговорила я. Вика была выше меня, поэтому пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на неё.

Мы взялись за руки и пошли к выходу из школы. Оказавшись за её пределами, направились по тротуару ко мне домой.

— Первое, о чём я хочу знать, это то, что происходит между тем парнем и тобой, — потребовала Вика.

— Поверь, это последний человек, о котором я буду что-либо рассказывать, — посмеялась я, подставляя лицо солнцу.

— Все равно сначала я хочу услышать про него, — улыбнулась Косарева.

— Я тоже! — послышался голос сзади. Если вы когда-нибудь думали, что облажались, то забудьте! Я облажалась больше. И хоть сказать самые ненавистные слова в лицо мне легче, но если от меня кто-то услышит плохое из-за спины другого, то это будет намного постыднее. По крайней мере для меня. В данный момент мне хотелось ещё и наговорить гадостей Ворошилову в лицо из-за того, что он посмел подслушать.

— Ты вообще обнаглел? — от злости воскликнула я. Мне одновременно хотелось провалиться под землю и ударить его головой о бордюр. Уж очень он надоел сегодня, — В детстве пропустил урок о том, что подслушивать неприлично? — повернулась я к нему и посмотрела в глаза. Он стоял как ни в чем не бывало и посвистывал. Но заметив мой взгляд, посмотрел на меня, улыбнулся и с ухмылкой произнёс:

— Не тебе знать, что я пропустил. Может быть, я хотел поговорить с твоей подругой? — он посмотрел в сторону Вики, но я встала перед ним, закрывая подругу. Он не мог забрать ещё и мою лучшую подругу. Зрительный контакт не прекращался до тех пор, пока не зазвонил мой телефон. Сразу узнав мелодию, я взяла трубку, не прекращая смотреть на своего злейшего врага.

— Алло, мам, я сейчас немного занята, перезвоню попозже, — медленно проговорила я. Кирилл всё так же смотрел на меня, на его губах застыла довольная ухмылка. А серые, как пустота глаза не прекращая смотреть мне прямо в душу. Мне резко захотелось прекратить наш поединок переглядываний, так как казалось, он увидит в моих глазах что-то неприкосновенное, недоступное никому, кроме меня.

— Алло, да, Тамара, не забудь зайти к тёте Лиде, забрать цветы, — сказала мама, сбрасывая звонок. Вот так, никаких пожалуйста, люблю и прочих родительских нежных слов, которых мне так не хватает.

— Не забудешь про цветы? — улыбка Кирилла стала шире, он насмехался надо мной. Снова. Я вздохнула и отвела взгляд. Он поиграл бровями перед Викой, которая всё это время стояла рядом и наблюдала за этим зрелищем.

— Надо же, ты беспокоишься за меня? — равнодушно произнесла я, разворачиваясь на пятках, — Только вот от тебя я этого ожидаю в последнюю очередь, — сказала, уходя, потащив подругу за собой.

— Нет, у вас есть такая черта личности, у всех девчонок, девичья память называется, — смеясь, прикрикнул он. Я лишь скрипнула зубами и пошла дальше. Вика смотрела на меня удивлёнными глазами.

— Что? — удивилась я.

— Странные вы какие-то, — она нахмурилась, выдавая нервозность. Да уж, на нас со стороны посмотри, две гадюки в кровожадной схватке. Только моральной. Кто-то кого больше унизит морально, тот победил. Это уже вошло в привычку, как бы странно это не звучало.

— Со стороны посмотреть, вы выглядите как муж и жена в разводе. Я ещё подумала, что он твой парень, — Вика почесала голову, любуясь небом.

— Первое впечатление о нас всегда смешанное, — что-то меня сегодня потянуло на откровенности. Хоть мы не виделись больше двух лет, мне хотелось рассказать Вике всё, что накопилось за то время, что её не было рядом. Я продолжала верить, что она надёжный человек и преданный друг, как и была всегда.

Мы подходили к моему дому, по пути болтая о жизни, обо всём новом, что появилось за эти два года в нашем городке, о парнях, которые нравились нам раньше и кто нравится сейчас.

— Тебе сейчас кто-то нравится? — спросила Вика, улыбаясь.

— Ну, не совсем… — протянула я, открывая дверь квартиры, — Есть один парень, который возможно даже не знает о моём существовании, хоть мы и учимся в одном классе, — начала рассказывать.

— Я заметила, что многое изменилось за те два года, что меня здесь не было. Ты стала незаметной обществу, но при этом этот Кирилл всегда находит случай, чтоб тебя задеть…

— Он просто издевается надо мной, — вставила я свой вариант, не дав договорить, — Продолжай.

— Он всегда выставит тебя хуже его самого. Так было всегда? Он всегда выставлял тебя на посмешище? — спросила она, когда мы вместе уселись за стол на кухне.

— Он опозорил меня один раз, но хоть это и было давно, все до сих пор об этом помнят, — промямлила я, доставая кружки для чая.

— А как это было? — поинтересовалась подруга.

— Я не хочу об этом рассказывать, — возможно я сказала это слишком резко, так как Вика сразу замолчала, — Прости, просто мне не особо приятно вспоминать то время, тем более я уже забыла многие детали, — а вот тут неправда, я помнила всё, каждую фразу, каждую интонацию в его голосе, даже урок, на котором все это произошло, — Можно сказать, я почти смирилась, — я была готова сделать все что угодно, лишь бы никогда больше не рассказывать о том дне.

— А ты не забыла про цветы у….? — приподняла брови Вика, показывая на мои руки. Я уже несколько минут стояла и смотрела в одну точку, сжимая кружку для чая. И только сейчас до меня дошел смысл её слов.

— Вот черт! Черт, черт, черт я совсем забыла. Мне нужно быстрее бежать, это цветы для маминой подруги, у неё день рождения завтра. А магазин уже… — я взглянула на часы, по пути натягивая кеды. — он закроется через 15 минут! Побежали быстрее! — я буквально выпихнула подругу из своего дома, и мы скорее побежали за этими грёбаными цветами. Только бы успеть…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вечер встретил нас неожиданным ветром и мелким дождем. Волосы путались, падая на лицо. А дождь, хоть и небольшой, портил настроение еще больше. Мы с Викой бежали к тёте Лиде через три проспекта. Ноги уже отваливались от резкой попытки «заняться спортом», пролетев больше трёх километров без остановок. Но цветы нужно было забрать. Иначе, меня ждёт ещё одно наказание. А перестать слушать музыку я не могла. Нельзя позволить маме снова отобрать телефон или ещё что-то важное. Она не имела на это право, но не соглашаясь со мной, утверждала, что может делать всё, что хочет, и я должна её слушаться. Ведь она мой единственный родной человек.

До закрытия магазина оставалось ещё 6 минут, если точно отсчитать время. Но я уже видела его на другой стороне улицы, светло-розовый маленький ларёк, полностью заполненный цветами. Хоть туда не часто кто-то заглядывал, я знала, что там самые лучшие цветы. Отчасти мама тогда послушала меня, пытаясь выбрать букет на день рождения подруги.

Я уже вижу, что тетя Лида выходит на улицу и кричу её через улицу, когда мы ускоряемся ещё больше и подбегаем к ней:

— Тёть Лид, мама про… просила забрать… цветы… для подруги на день… рождения, — я, запыхавшись, еле выговаривала слова, согнувшись над землёй, уперев руки в колена, пыталась отдышаться. Вика делала то же самое.

— Я уж думала, ты не зайдёшь, — посмеялась женщина, снова заходя в ларёк. Мы последовали за ней, оказавшись внутри.

Каких только цветов тут не было. Гардении, лилии, розы, пионы, ромашки, гвоздики и… орхидеи. Их было меньше всего. Лишь две орхидеи стояли на столе около окна и будто смотрели в мою сторону. Нежно-голубая и светло-оранжевая с малиновыми вкраплениями. И только они были живыми. Остальные цветы срезанные, лишь на время сохраняющие свою красоту, позже они увянут и попадут на помойку, сгнивая вместе с остальным мусором. Нельзя так относится к цветам. Их нужно сажать в землю и поливать, а не срезать и просто ставить в воду. Но так считала я…

Тётя Лида протянула мне букет жёлтых лилий, завязанных зелёной атласной лентой:

— Деньги Ольга Владимировна уже отдала, можете идти, девчонки. Удачи, — сказала тетя Лида, улыбаясь. Мы вместе вышли из магазина.

— Она заказала лилии? — сиплым голосом спросила я, смотря на женщину.

— Да, — она взглянула на цветы. — Что-то не так?

— Нет-нет! — поспешно ответила я. — Все хорошо. Мы пойдём, — попрощавшись, мы с Викой поторопились домой.

По дороге назад между нами воцарилась тишина, сейчас она была необходима мне как никогда. Нужно было подумать. Насчет цветов и насчет вопросов Вики. Стоит ли рассказывать ей? После того дня все в школе начали меня дразнить, показывать пальцем и отпускать непристойные шуточки. Хотелось свернуться калачиком и лежать где-нибудь далеко в углу, попивая яблочный сок, только бы никого больше не слышать и не видеть. Я стала держать все в себе, больше молчать, перестала разговаривать с мамой. Вследствие чего между нами часто возникали ссоры. Мои отношения с ней испортились ещё больше. О том дне я не рассказывала никому, и стоит ли сейчас рискнуть и признаться себе в том, что тогда я проиграла. Проиграла самой себе.

— Ты стала другой, — заметила Вика, когда мы подходили к моему дому.

— Ты только сейчас заметила? — усмехнулась я, и у меня вырвался истеричный смешок.

— Дело в том, что я не вижу привычного блеска в глазах, широкой улыбки, всегда позитивного настроя и всего того, что было у тебя до… — она запнулась, моё сердце пропустило удар. Я ожидала этого слова, но так и не услышала его из уст подруги.

— Да. До того момента я была другой. Но люди меняются, вернее, именно такие моменты заставляют их меняться. Что и произошло со мной, — я вздохнула, ставя букет в вазу с водой, идя провожать подругу.

— Ты стала такой холодной, отстраненной ото всех, в твоих глазах, вместо обыденного блеска, виден только арктический лёд самого холодного айсберга на земле, — проговорила подруга, разворачиваясь ко мне. Я же смотрела себе под ноги, пиная камушки около дороги.

— Северного Ледовитого что ли? — предположила я.

— Я серьезно, Тамара. Сегодня я не сразу, поняла, что это ты. И только когда увидела твою выходку перед тем Кириллом, поняла — это моя безумная, вспыльчивая, самая лучшая девчонка из всего огромного мира, — сказала Вика, и я улыбнулась. — Я вижу улыбку, это знак?

— Это всего лишь смущение, — я посмотрела на неё, она улыбалась ещё шире меня, поднимая бровь.

— Богоевская смущена? — громко сказал она, и я шикнула на неё, мы вместе засмеялись. Так смеялась я очень давно. Звонко, искренне, до слёз.

— Ладно, Косарева, пора нам прощаться на сегодня, — я положила ей руку на плечо, замечая, что солнце уже село, оставляя на небе красные и темно-синие разводы.

— Прощай, подруга, — проговорила она, умиляюще смотря на меня.

— До завтра, — ответила я.

— Уверена, с завтрашнего дня всё в твоей жизни изменится в лучшую сторону, — процитировала Вика.

— Это гороскоп на 2 сентября? — я изумлённо подняла брови.

— Что-то схожее с этим, — ответила она, и мы снова засмеялись.

Распрощавшись, мы разошлись по домам. Там я проскочила мимо кухни, на которой была мама, и бесшумно закрыла дверь в своей комнате. Теперь мне никто не помешает. Я надела наушники, включила телефон, приготовившись расслабиться и максимально позитивно настроиться на завтрашний день. В голове зазвучали слова:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Мой и не мой! Идя к тебе

Домой — я «в гости» не скажу,

И не скажу «домой»». Откуда Кирилл знал это стихотворение?

Ответ на этот вопрос перестал волновать меня, так как в наушниках зазвучали слова:

«Come to me in night hours

I will wait for you…»

Надеясь, что завтра все измениться, я погрузилась в мир музыки.