Изверг

12. Никчемность

На следующий день я стояла около окна, облокотившись о подоконник и смотрела на синее небо. Разные мысли лезли в голову, но ни одна не приходилась мне по вкусу. «Сегодня день рождения у Кирилла». «Придет ли он?». «Стоит ли мне бояться этой встречи, если она все-таки произойдет?». И множество других, связанных одной мыслью.

Вчера я почувствовала, что могу расслабленно, или более менее нормально, чувствовать себя в присутствии мужского пола. Эрен не отличался особой притягательностью со стороны схожести со мной, но что-то в нем заставило меня почувствовать себя в своей тарелке, если это можно так назвать. Давно я не ощущала подобного.

Отойдя от окна, пошла к выходу из палаты, а потом к лифту. Мы договорились сегодня встретиться с Эреном и, как он выразился, хоть выйти на улицу, и почувствовать запах приближающейся холодной осени, и заодно поразговаривать на темы, связанные с нашей жизнью за пределами стен старого здания, под названием «Больница».

Спустившись на первый этаж, я сразу увидела малознакомые темно-русые волосы и поспешила подойти к их обладателю. Эрен обернулся и, увидев меня, пошел на встречу.

— Ты со всеми медсестрами в регистратуре знаком? — подшутила я, когда мы поровнялись и вместе шли в сторону входных дверей.

— Да, успел со всеми поделиться своим номером, — посмеялся Эрен, качая телефоном в воздухе.

Я улыбнулась, когда мы вышли на улицу. Солнце моментально ослепило глаза, и мне пришлось прищуриться, чтобы через некоторое время привыкнуть. Его лучи сразу притянула моя футболка черного цвета, виднеющаяся из-под распахнутой куртки, и мне стало теплее, несмотря на небольшой ветерок, который давал знать о приближении настоящего октября.

— Сегодня достаточно тепло, — сказал Эрен, закрывая ладонью солнце, что слепило и его глаза. Сегодня на его джинсах появилась двойная цепь и несколько булавок, прицепленых по шву карманов.

— Давно я не радовалась солнцу, обычно просто его не замечая, — призналась я, указав локтем к скамье.

— Пока есть время, наслаждайся.

«Пока есть время, наслаждайся». Думаю, эту фразу можно связать не только с солнцем, но и всем, что может принести хоть какую-то долю радости или счастья в твоей жизни.

— Звучит очень по-философски, — сказала я, усаживаясь на скамью и все еще щурясь.

Эрен вновь разглядывал, как блестят все его цепочки и браслеты, кажется, не замечая почти ничего, что происходит вокруг.

— Эрен, — парень отозвался и посмотрел на меня. Я, немного подумав, сказала:

— Если у твоего того одноклассника день рождения, ты волнуешься в этот день?

Он удивленно поднял брови.

— А к чему такой вопрос?

— Пожалуйста, просто ответь, — попросила я.

— Если говорить честно: да. В этот день я настораживаюсь больше обычного, так как он может взять этот под предлог, чтобы мне пришлось что-либо сделать. Он говорит, что я обязан его поздравлять и не перечить.

— Но ты так, конечно же, не поступаешь? — предположила я.

— Пф, логично. С чего бы это? Хоть он и сильнее физически, но это не позволяет ему так ко мне относиться! — возмутился Эрен.

Я помолчала, думая, что еще сказать.

— У моего «ненавистника», — я показала кавычки, — сегодня день рождения, и я боюсь, что он может наведаться сюда. Если все-таки это произойдет, то как поступить?

Эрен посмотрел на покачивающиеся верхушки деревьев и ответил:

— Я не особо думаю, что делать в такой день. Но в данной ситуации, я считаю, если он не придет, то будет даже лучше. Тебе ведь не очень приятно с ним видеться, — рассуждал он вслух. — А если все-таки придет, то…

— Вот я тоже не знаю, как тут поступить.

Настала тишина.

— Можно отойти от темы? — вдруг спросил Эрен, что я даже вздрогнула и кивнула, выдохнув. — Какой у тебя рост?

Я вскинула брови: более странного вопроса в такой ситуации мне никто не задавал. Даже если учитывать, что я могу на пальцах посчитать, скольким людям я рассказывала о своих проблемах и просила советов.

— Сто шестьдесят два или три, точно не знаю, — осторожно сказала я.

— Не подумай ничего, просто из любопытства.

Немного поразмыслив, я посмотрела на дорогу и увидела знакомую машину. Нахмурившись, рассмотрела номер и улыбнулась.

— Ко мне мама приехала, — сказала я. Почему-то на глазах захотели навернуться слезы от того, что я поняла, что если бы раньше доверяла маме, то всего этого бы не произошло. Хотя, что есть, того не вернуть. Поэтому сейчас думать о том, что было бы, просто глупо.

Мама вышла из машины, одетая в черное приталенное платье и черные лакированные лодочки, на носу у нее были очки формы сглаженного треугольника. Как всегда, она выглядела безупречно.

— Привет, — она подошла к скамье, так как я помахала ей рукой издалека, чтобы увидела, что мы здесь.

— Привет, — я улыбнулась и заметила на лице мамы облегчение или что-то похожее на это, умеренно скрытое за холодностью лица.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты даже с кем-то познакомилась, Тамара, такого я не наблюдала уже очень давно.

Эрен вскочил со скамьи и пожал руку моей маме, я же прошипела про себя, так как она явно посчитает это нехваткой манер и культуры.

— Здравствуйте, я Эрен, приятно познакомиться. Мы с Тамарой недавно познакомились и просто разговариваем иногда.

— Ольга Владимировна. Обычно моя дочь даже не говорит о своих друзьях, и я даже сомневаюсь, что они вообще знают, где она живет, но стоило ей лечь в больницу, так сразу все стало лучше. Она даже подружилась с кем-то, — улыбнулась мама.

А моя улыбка пропала.

— То есть если бы всего не случилось, то со мной все также было бы плохо, как и раньше? Ты хочешь сказать, что попадание в аварию теперь является методом для поиска нового общения или даже друзей? — прищурилась я.

— Я этого не говорила.

Эрен заметил напряженную обстановку между нами, и мне пришлось выдохнуть, чтобы не запыхтеть от злости.

— Мам, ничего не произошло, просто мне было скучно одной и пришлось познакомиться хоть с кем-то, — я тут же прикусила язык, чтобы не сказать ничего лишнего, и заметила непонимание на лице Эрена. Поняла, что только что проговорила и…

— Значит, знакомство со мной было только из-за того, что тебе скучно? Может, ты еще и про то, что у тебя в жизни происходит, наврала мне?

— Нет, все не так. Эрен! — бесполезно было уже кричать и пытаться его догнать, так как сказанное не вернуть назад. Не заставить уши другого человека не услышать этого. — Черт.

— Я схожу к Алексею Александровичу, спрошу у него по поводу твоего состояния. Видимо, у тебя уже достаточно сил, чтобы поехать домой, раз ты теперь можешь даже возражать и говорить обидные вещи, не подумав, — проговорила мама, понизив голос.

Поэтому я и молчу. Чтобы в стрессовых ситуациях не сказать лишнего.

Я осталась одна стоять на улице. Ветер раздул мои волосы, и теперь они падали мне на лицо, из-за чего приходилось постоянно их заправлять за уши.

— Не думал, что ты умеешь так много говорить, — я почувствовала, как на мои плечи вдруг опустились тяжелые ладони, и вскрикнула от страха. — Обычно из тебя и слова не достанешь. А тут даже в карман не лезь.

— Ты еще что тут забыл? — прошипела я. А сердце так и ускоряло ритм.

— Хотел лично привезти тебе кусочек торта, ведь сегодня у меня день рождения, или ты забыла? — сказал Кирилл, обойдя меня и посмотрев мне в глаза.

Я замолчала, не в силах даже пошевелиться. Кирилл посмотрел на костыли и поднял взгляд выше. Заметив на моём лице злость, нахмурил брови.

— Ты уже ходишь, прогресс, — он изобразил ладонями хлопки.

— Скажи, зачем ты опять это делаешь? — я избегала взгляда его глаз, поэтому смотрела в сторону, но чувствовала, как он изучает мое лицо.

— Томочка, — он опустил мне руки на плечи, встряхнув, отчего я дернулась, как от удара током, — не пугайся ты так. Я вроде бы уже отвечал на этот вопрос. Сколько раз можно спрашивать одно и то же?

Я молчала, глядя себе под ноги. Волосы снова растрепались, и ветер помог в этом. Но Кирилл поднял мое лицо ладонями и заправил выбившиеся пряди из наспех заплетеного хвоста мне за уши, обнажив лицо, и улыбнулся.

— Кто был тот парень? — он засунул руки в карманы джинс и посмотрел в сторону входа в здание.

Я все еще молчала.

— Не хочешь говорить? Хватит постоянно подставлять свою грудь чтобы защитить каких-то незнакомых тебе людей…

— Я могу сделать хотя бы это, сердце ведь у меня есть! — перебила я, гневно посмотрев на Кирилла и подняв подбородок.

— Если опираться на твои слова, то у меня, получается, его нет? — он поднял бровь. После чего схватил меня за руку и прижал ладонь к груди. Я запаниковала, часто задышав. — Что ты чувствуешь?

Я смотрела в одну точку на его груди, где сейчас лежала моя ладонь, и не могла унять дыхание.

— Оно же бьется! — громче сказал Кирилл.

— И что? — равнодушно спросила я.

— Тамара! — услышав голос, не сразу поняла, что зовут именно меня. В голове сразу возник образ Эрена и… Кирилла. Я повернулась и увидела, что парень уже подходил к нам, после чего перевела взгляд на Кирилла — на его лице застыла улыбка.

— Не познакомишь нас? — тихо спросил он. Сердце пропустило удар. Как же мне хотелось оказаться сейчас в другом месте, в другое время, или хотя бы просто сделать что-то, что предотвратило эту встречу.

— Уходи! — прокричала я Эрену, все еще смотря на Кирилла.

Но парень так же шел в нашу сторону. По рукам пробежали мурашки.

— Уходи отсюда! — закричала я снова, пытаясь не выдать дрожи в голосе.

— Зачем же ты его прогоняешь? — весело поинтересовался Кирилл, поворачиваясь к Эрену. Когда тот увидел его, то остановился и замер, переводя взгляд с меня на Кирилла. — Привет.

— Эрен, проваливай! — закричала я, после чего закрыла рот рукой.

— Но почему? Объясни, чего он хочет, что ты прогоняешь меня? — спросил Эрен, показывая всплеском руки на Кирилла.

Я отвела взгляд в сторону, собираясь с мыслями и силами. Если сейчас я не сделаю этого, то пострадавшим окажется Эрен. Не могу позволить еще одному человеку отвернуться от меня. Но лучше уж он обижается, прекращает со мной общаться, чем свяжется с людьми, с которыми мне приходится жить.

Я сжала кулаки и проговорила, чувствуя ком в горле:

— Эрен, проваливай отсюда и больше никогда не говори со мной. Даже не смей подходить ко мне! Теперь нам не о чем с тобой больше разговаривать! У нас нет ничего общего! Нет ничего, что могло бы позволить нам вообще еще когда-то встретиться!

Я не удержалась на костылях, из-за ослабленных рук и ног, и тяжело села на скамью, закрыв руками лицо. После этого только слышала удаляющиеся шаги Эрена и чувствовала, как тепло окутывает щеки, внутри холодеет еще одна часть сердца, а нервы расшатываются еще больше.

— Что сделано — то сделано, — усмехнулся Кирилл, поднимая меня за подбородок. Я стукнула его по руке, отвернувшись, и прошипела:

— Не смей трогать меня! Из-за тебя моя жизнь идет под откос, из-за тебя!

Он фыркнул и сел рядом со мной, я же сразу отодвинулась.

— Почему ты вечно пытаешься обвинить меня в чем-то? Ты это сделала, не я. Так зачем же обвинять во всех своих бедах меня?

Всхлипнув, я сказала:

— Могу задать тебе тот же вопрос. Зачем обвинять во всех своих бедах меня?

Я уже ходила без костылей, прихрамывая, но зато сама. Мне с каждым днём всё больше казалось, что я порчу всем жизнь. Тот, кто в курсе моей, обязательно поплатится чем-то. Если же я не прогоню этого человека, не переплету руки с цепями, которыми будут удерживать меня, чтобы больше не тянуться к другим и даже не пытаться из них выпутаться, то все, кто будет тянуться ко мне в ответ, покалечатся. А я снова не смогу ничего сделать.

Каждый раз говорила себе о том, что нельзя об этом забывать. И снова наступала на эти же грабли и снова получала по лбу этой же ручкой. Пора бы заменить дерево металлом.

Две недели назад Алексей Александрович пришел ко мне с важным разговором. И я никак не смогла его избежать.

— Тамара, расскажи мне, пожалуйста, как ты связана с Кириллом Ворошиловым? Я зашел на сайт Мартинской больницы и нашел его данные. Он ведь с тобой одного года, и, явно, вы учитесь в одной школе. И я начал замечать, что ты странно реагируешь на его визиты и твое лицо меняется, стоит мне завести о нем беседу. Что же творится между вами двумя?

Я лишь опустила глаза в пол. Алексей Александрович ждал ответа, но мне было не в моготу даже самой себе дать его. Слишком все запутано, слишком сложно, слишком, слишком. Когда начиналась эта тема, я пыталась отвлечься, уходила в себя, закрывалась от внешнего мира, заставляла людей поверить, что все нормально. Но это никогда не было так. Все всегда вьется в один круг — он уже настолько широкий, что скоро превратится в шар. Столько раз я ходила по кругу.

— Я и сама не знаю, — пожав плечами, я сложила руки на коленях и почувствовала прикосновение к плечу. Хотелось отодвинуться, но я обходила грабли, пыталась обойти.

— Тамара, — Алексей Александрович несильно сжал мое плечо, — сама сделай вывод. Такой, в котором ты сможешь решить эту проблему. Не убегай.

Я все еще молчала, и тогда врач просто положил мне на колени листок, сложенный вдвое, и ушел, сказав под конец:

— Он попросил отдать тебе это лично и даже проследить, чтобы ты прочла до конца в моем присутствии, но я думаю, ты сделаешь это и без меня.

Я развернула листок и увидела поспешно написанный мелким растянутым почерком текст.

Тамара.

Надеюсь, ты не выкинула это, так как тогда в этом не будет никакого смысла. Капитан очевидность. Раз ты не желаешь меня больше видеть, то хотя бы прочти то, что я напишу.

На самом деле ты замечательная! Твоя молчаливость меня поначалу напрягала, но сейчас я понял, что этого мне и не хватало. Этой напряженнной тишины. Хоть мы и пообщались от силы два дня, но хватило и этого. Хочу сказать, что ты вновь возродила мою надежду быть стоящим. Для каждого найдется человек, способный оживить его. И для им стала ты. Возможно, я заблуждаюсь и ты лишь очередная девушка, что захотела поиздеваться надо мной. Но что-то подсказывает, что нет. Надеюсь, ты сможешь простить меня, если я сделал что-то не так.

P.s. я заметил, как ты на него смотрела, и решил оставить. Прошу понять меня и не выкидывать.

Спасибо и еще раз извини, мне все равно не разорвать твоих цепей,

Эрен.

В завернутом листе лежал тот самый браслет с орхидеей. Я не набиралась смелости даже прикоснуться к нему, не то чтобы вообще надевать. Не имела права. Я так низко с ним поступила, а он извиняется! Это должна делать я! Тысячу раз извиняться должна я.

В ночь после я не могла уснуть. Чувство вины захлестывало меня изнутри. Повернувшись к стенке, я смотрела в нее и не видела ничего. И только когда глаза закололо, поняла, что нужно хотя бы моргнуть. Браслет Эрена лежал на тумбочке рядом с кроватью, и я все время вспоминала о нем. Сжав кулаки, снова пыталась заснуть, но все было тщетно.

Сегодня уже настал день выписки, и мама уже с минуты на минуту должна быть тут. Но даже перед этим Алексей Александрович нашел момент, в который удастся со мной побеседовать.

— Тамара, ты подумала над тем, что я тебе говорил? — тихо спросил он, когда я складывала вещи в портфель.

— Да.

Алексей Александрович молчал, ожидая полного ответа.

— Это закончится ровно тогда, когда я закончу школу. А сейчас нужно просто попытаться дать отпор, что я и делала всегда.

Я бессовестно врала…

— Ты ведь понимаешь, что я замечаю, когда ты врешь?

Я резко посмотрела на Алексея Александровича. Уголки его губ были опущены. Он расстроился.

— Простите, я не хотела…

— Нет, не извиняйся. Просто всерьез задумайся об этом, прошу тебя, Тамара.

Мне стало стыдно. Стыдно перед своим врачом за все те слова, которые были ложными. Он пытался мне помочь, но я же… куталась в цепи.

— Хорошо.

— Здравствуйте, Алексей Александрович, — я услышала за спиной голос мамы.

— Добрый день.

— Мне нужно где-то подписать? — быстро спросила она, взяв из рук Алексея Александровича бумаги. Они отошли к стойке регистрации и разбирались с документами для выписки.

Я достала из заднего кармана джинс сложенный вчетверо листок бумаги и развернула. Все-таки взяв в руки браслет, я надела его на правое запястье. Теперь нужно только начать искать решение проблемы. Я такая противоречивая — каждый раз обещаю одно и тоже и никогда не выполняю обещания. Как же глупо и низко — врать самой себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Все собрала? — спросила мама, когда я передала ей свой портфель, чтобы было легче идти, не опираясь на хромую ногу.

— Да.

— Тогда пойдем?

— Иди, я тебя догоню, — быстро сказала я, чтобы не думать слишком много над этим решением.

Когда мама пересекла порог больницы, я, стараясь аккуратно наступать на ногу, поспешила к Алексею Александровичу. Дойдя до него, я обняла его так сильно, насколько могла.

— Спасибо вам за все! Я обязательно постараюсь решить эту проблему. И простите, что врала вам, — проговорила я.

Алексей Александрович погладил меня по голове и прошептал:

— Я верю, у тебя получится, Тамара. Особенно у тебя получится.

Я улыбнулась ему и прижалась головой к груди.

— Да, у меня получится.