Изверг

16. Известия

Двадцать восьмое марта подходило к концу. Я лежала на кровати в своей комнате и поглаживала Арта, что лежал у меня на груди и урчал. На то было две причины — завтра суббота, значит можно пойти ко второму уроку и вторая — я не могла уснуть. Снова. Музыка перестала успокаивать. Я давно уже не доставала свой плеер из ящика стола, а наушники лежали запутанные между учебниками на полке. Книги тоже перестала читать — как-то не до них в последнее время.

Арт поднялся и лег рядом с моей подушкой. Я свесила ноги с кровати и посмотрела в окно — тишина была такая, что, казалось, будто весь мир застыл в одном моменте. Непроглядная темнота затягивала все, что в нее попадет — стоит вступить в нее, и пропадешь. Я взглянула на зеркало, что теперь пугало ночью больше неизвестного шума на кухне.

Мама уже, наверное, давно спит…

Я взяла одеяло с кровати и, закутавшись в него, подошла к окну. Сев возле него, глядела в темноту, думая о своем.

Достав телефон, зашла в сообщения и написала Вике.

«У тебя все хорошо?»

Через несколько секунд поступил ответ:

«Да, а что? У тебя что-то случилось?»

Я вздохнула, легла спиной на пол и ответила:

«Нет. У меня все хорошо.»

У меня все хорошо… Если бы все и правда было так, то сейчас, в час ночи, я бы не писала Вике. Видела бы где-то третий сон.

Кто-то прошел мимо окна, разговаривая, я задержала дыхание и прижалась к стене рядом с окном. А что если они заглянут сюда. Нужно купить темные занавески и закрывать ночью окна ими. Я слышала шуршание подошвы по земле и не двигалась, потому что не хотела ничем выдать свое присутствие. Как же это странно — бояться чего, что никак не может произойти.

После того как шаги начали отдаляться, я наконец вздохнула и выдохнула с таким свистом, что даже Арт зашевелился на кровати. Собрав одеяло и подняв телефон, я пошла обратно к кровати. Когда легла на нее, но подняла руку вверх и обхватила запястье пальцами — Вика была права — я похудела. Нервы дают о себе знать через определенное время.

Телефон завибрировал, тем самым оповещая о новом сообщении. Я подняла его и прочитала.

«Если что-то случится, обязательно скажи мне. Не бойся, теперь ты можешь на меня положиться.»

Эту фразу Вика теперь говорила всегда — чтобы я точно не забыла об этом. В последнее время я поняла — как же хорошо иметь человека, которому можешь рассказать что угодно. Хотя бы одного — и того достаточно.

Утром Вика зашла ко мне домой, чтобы мы вместе прогулялись до того, пока не подойдем ко второму уроку в школу. Я была категорически против, так как если мама об этом узнает, она начнет расспрашивать Вику о школе. А что если та расколется и выдаст что-то лишнее? Выдаст что-то связанное со мной?!

Когда она все же пришла, мамы уже не было дома. Я мысленно выдохнула, закинув рукзак на плечо, закрыла дом и пошла вместе с Викой по тротуару.

— Когда заснула сегодня ночью? — неожиданно спросила она.

Я дернула головой, задумавшись.

— Не позже двух, скорее всего, — неуверенно ответила я.

— Тамара, тебе стоит ложиться раньше. Либо хотя бы пытаться выспаться на выходных, — вздохнула Вика, прикрывая веки.

— Я знаю, знаю…

— По тебе заметно, что ты знаешь, — передразнила она меня.

Я прислушалась и показала Вике пальцем замолчать. Когда удостоверилась в положительном результате своего слуха, то взяла Вику за руку и быстро повела за собой в переулок между улицами. Она глядела по сторонам, но ничего не видела, в отличие от меня. Я это слышала.

— Тамара, что случилось? — взволнованно спросила Вика, когда я спряталась за машину, стоящую возле ворот.

— Тихо, давай посидим тут минут 15, потом спокойно пойдем в школу, — мягко сказала я, чтобы она не вздумала сделать наоборот.

— Но зачем? Что ты там увидела?

— Ничего такого, просто у меня опять приступ паранойи, — пошутила я, надеясь на хороший исход этой недошутки.

Вика прислонилась к забору спиной и нахмурилась.

— Тамара, если ты…

Я не дала ей договорить.

— Вика! Все нормально, просто мне нужно убедиться, что все именно так, как я предполагаю.

— Что ты там предполагаешь? — нервно спросила она, наклонив голову набок.

Я выпустила воздух через нос, начиная злиться. Иногда мне не нравится то, что Вике всегда нужно знать, что со мной происходит. Если я говорю, что все нормально, пускай так и думает. Нет же, она всегда будет еще раз спрашивать, так ли это на самом деле и все ли точно хорошо. Меня это так злит.

— Тамара, я волн…

— Вика! — вскрикнула я.

— Вот это да! Кого я вижу, — послышался голос за моей спиной — голос, что я пыталась забыть все эти шесть месяцев. — Неужели это Виктория, что покинула нас полгода назад. Как ты могла? — он зацокал недовольным тоном.

— Стас? — Вика подняла брови. — Что ты тут забыл в такое время? — она оторвалась от забора и подошла к нему, стоявшему за моей спиной. Я тяжело сглотнула и рвано вздохнула, а потом выдохнула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Сегодня суббота, вот решил вырваться в свой родной городок за столько времени. А с кем это ты? — я почувствовала на себе его взгляд. — Не познакомишь нас?

Я очень медленно повернулась на месте и посмотрела на Вику, стоявшую возле Стаса, и мне стало не по себе. Голова вдруг закружилась, ноги дрогнули, а в глазах помутнело.

— Тамара! Тамара! — будто из-под воды я слышала испуганный голос Вики. Она все звала меня, но до меня уже было не докричаться.

Я почувствовала у себя на лбу что-то холодное и резко очнулась, тяжело дыша. Не сразу сориентировавшись, где нахожусь, я запаниковала, но потом увидела Вику, которая подошла ко мне в белом халате, и мне стало более менее спокойнее.

— Тамара, как ты нас напугала! — она крепко обняла меня, всхлипнув. — И давно у тебя средь бела дня обмороки случаются?! — сердито спросила Вика.

Я все так же тяжело дышала и смотрела в белый потолок — все как и тогда. Темнота, голос и белый потолок больницы.

— Подожди, а как же… — я приподнялась на месте, но тут же снова упала головой на подушку, так как в глазах потемнело.

— Ты все время в таких ситуациях о школе в первую очередь думаешь?

— Как я сюда…

— Не беспокойся, Стас сначала перенес тебя в свою машину, а потом отвез в больницу, он скоро подойдет, — сказала Вика успокаивающе.

Но меня не устраивал ее ответ.

— Нет! Пожалуйста, не надо, чтобы он приходит! Вика, очень прошу тебя, сделай так, чтобы он меня больше не видел. Мне уже лучше, давай пойдем в школу и отсидим положенные нам уроки. Мне правда уже намного луч… — я свесила ноги с кровати и спрыгнула с нее, но потом ощутила резкую боль в руке — сорвала катетер, а его игла разорвала мне кожу от сгиба локтя до середины предплечья. Увидев очень много крови, но не ощутив боли после этого, я начала кричать.

Вика быстро преодолела кровать с другой стороны и зажала мне рот рукой, нажав кнопку вызова медсестры около койки.

— Тамара, успокойся, сейчас я уберу руку, и ты перестаешь кричать, хорошо? — тихо спросила Вика, поглаживая меня по голове. Я часто дышала, глядя на окровавленную руку. Глаза начинали болеть от яркого света, виски начинали пульсировать от того, что я резко закричала, а сгиб локтя начинал болеть. Вика убрала руку и положила ее мне на плечо.

Медсестра ворвалась в палату и вскрикнула от увиденной картины.

— Что же у вас тут произошло.

Когда мне перевязали руку, наложили швы на мой длинный и глубокий «порещ», поставили новую капельницу на другую руку, то Вика уже глядела на меня таким взглядом, что любой заключенный в участке бы запаниковал он давления с ее стороны. Я рвано дышала, не контролирую подрагиваюшие пальцы.

— Богоевская Тамара, если в следующий раз захотите встать с кровати, впредь попытайтесь не срывать катетер. Иначе так можно и вену перерезать незаметно.

Я кивнула врачу и виновато посмотрела на Вику.

— Я жду объяснений. С чего бы это тебе больше не видиться с незнакомым человеком или я что-то путаю? Ты ведь знакома со Стасом, не так ли? — она посмотрела на меня исподлобья.

Опять это его проклятое имя. И снова в контексте, связанным со мной…

Я покачала головой, опустив глаза. Что угодно, но только не это. Я еще не настолько близка с Викой, чтобы говорить на эту тему. Это может остаться только между мной и Стасом — так будет меньше проблем для меня и для всех. Особенно для моей мамы это должно навсегда остаться в тайне, иначе хуже будет и ей, и всем, кто встанет на ее пути.

— Не будешь рассказывать? — с недовольным тоном спросила Вика, сложив руки на груди.

Я снова покачала головой.

— Тогда я пойду и спрошу у Ст…

— Нет, Вика, пожалуйста, — просила я, сжимая правой рукой простынь, из-за чего в локте снова ощущалось боль, так как не могла даже остановить ее из-за этой гребаной капельницы. — Очень тебя прошу, не связывайся с ним, — я отвернула голову к окну, чтобы она не видела слезы в моих глазах.

— Что этот человек тебе такого сделал? Он замечательный друг, мы познакомились с ним в Москве, когда мне было плохо после смерти родителей, он тогда оказал мне огромную поддержу, а ты просишь с ним не связываться? Тамара, это звучит глупо! — Вика издала нервный смешок.

Я не поверила своим ушам.

— Ч-что? Что он сделал? Да ты хоть… — я закрыла рот на полуслове, так как сгоряча могла наговорить лишнего.

Как же так? Как такое может быть? Этого просто не могло быть. Тот Стас, с которым повстречалась я, кардинально отличается от того, про кого мне сейчас рассказывала Вика. Будто бы два разных человека…

— Тамара, — Вика вздохнула, сев около меня и вложив свою ладонь в мою. — У тебя низкое внутричерепное давление. Ты знала об этом? Ты можешь упасть в обморок от простого страха, и я узнаю это только сейчас, и то от врача!

Я неосознанно сжала пальцы на долю секунды, но тут же расжала, расслабив ладонь больной руки.

— А если у тебя начнутся судороги или ты вдруг потеряешь сознание на улице и рядом не будет никого, кто сможет тебе помочь? Почему бы так наплевательски относишься к своему здоровью? — он положила голову мне на ладонь и посмотрела на меня грустно. — Том, я волнуюсь за тебя.

Я не выдержала и заплакала. Вроде бы просто слова, но почему они вызвали у меня так много эмоций, что аж на слезы пробило.

Люди, знакомые, одноклассники, первые встречные — никто не знал меня и не стремился узнать лучше. У всех были свои дела, свои проблемы, им хоть бы что. А этот… человек, возможно, уже близкий может легко отказаться от своих проблем, чтобы помочь мне, лучше узнать меня. Попытаться поддержать, терпеть все мои выходки с непостоянным настроением, любить меня, как свою маленькую, низенькую, младшую сестру. Косарева Виктория — именно тот человек, который был необходим мне все это время. Все то время, что я была одна, скиталась в раздумиях, как жить дальше, что делать завтра и как проснуться на утро, не ощущая привкус желчи во рту после.

Только вот где же она была все это время, когда была мне так необходима?

Несмотря на то что уже почти начался апрель, теплеть начало только недавно. Но сегодня с самого утра было так холодно, что мне казалось, будто в Мартинск вновь вернулась зима.

— Вика, — я посмотрела на нее, — прости, но я не могу тебе об этом рассказать. Как бы сильно не хотела — просто напросто не могу.

— Тома, как ты научишься доверять людям, если даже не пытаешься что-то сделать для этого? — Вика подняла брови, стоя около двери в палату.

— Даже если и так, что будет от того, если я тебе расскажу?

— Я помогу тебе с этим! Помогу справиться с той или иной проблемой. Ты до сих пор не поняла всю суть близких тебе людей?

Я посмотрела в окно и услышала стук закрытой двери на входе в больницу, так как окно было открыто.

— Потому что я не была ни с кем достаточно близка, чтобы понять эту тобой так называемую суть, — я нахмурилась.

— Кто тут с кем не был достаточно близок? — вдруг послышался голос из-за двери, а позже на ее пороге появился человек, которого в данный момент я хотела бы видеть меньше всего…

— Стас, не мог бы ты… кхм, — Вика попыталась исправить ситуацию, но было уже слишком поздно.

— С чего бы это, Викусь. Я хотел бы узнать имя той, кого недавно, можно сказать, спас, — удивился он и посмотрел на меня с улыбкой. Я впервые видела его таким — дружелюбным, с улыбкой на лице, но было одно — то, что выдавало в нем его истинного — это глаза, такие же холодные, как и раньше.

Вика посмотрела на меня с вопросом, я лишь кивнула ей в знак того, что все в порядке. Пока что в порядке.

— Тамара, — я с усилием протянула руку. Стас подошел к койке и мягко пожал ее, аккуратно обхватив своими пальцами мои. Я коротко втянула воздух через зубы и замерла. Он отпустил руку и сказал:

— Стас, очень приятно познакомиться, — протянул с улыбкой. — При нашей следующей встрече попытайся не падать в обморок, как только увидишь меня, — тихо добавил он. И хоть это прозвучало безобидно на первый взгляд, на меня он посмотрел из-под опущенных бровей и ухмыльнулся.

— Надеюсь, этого больше не произойдет, — так тихо ответила я, чтобы Вика точно этого не услышала.

— Надейся, надейся, только это тебе и остается.

Я сделала вздох и посмотрела в сторону Вики, Стас тут же отошел от койки и подошел к моей подруге. Сжав онемевшую от его прикосновений руку, я сказала:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вика, мне уже лучше, не можешь ли ты, пожалуйста, позвать медсестру?

— Да, конечно. Стас, тебе уже пора, дальше мы тут сами справимся.

Попрощавшись с ним, Вика позвала медсестру.

— Не перенапрягайтесь и попытайтесь не нервничать ближайшее время. И относитесь ко всему более спокойно, вы плохо переносите понижение внутричерепного давления.

Много всего сказала мне врач, но единственное, что больше всего запомнилось — постарайтесь не нервничать. Понимая, что для меня это почти невозможно, я сразу подумала о том, сколько же осталось таблеток Эрики Николаевны у меня дома и хватит ли их до окончания учебного года. Как только мы вернулись с Викой ко мне домой, то я сразу предупредила ее, что мама может скоро прийти и чтобы она не удивлялась, что она будет на нее странно реагировать, так как Вика у нас дома не была очень давно, не считая первого сентября.

— А, тетя Оля до сих пор собирает разные чаи, — сказала Вика, когда мы зашли на кухню.

— Перестань все рассматривать, ты тут не первый раз.

— Столько лет прошло, дай хоть память освежить, — буркнула она.

Посидев у меня дома до вечера, я проводила Вику домой. На улице уже было темно, но она настояла на том, чтобы я зря не волновалась, так как сама может дойти до дома без происшествий разного характера.

Мама вечером даже спрашивала, не планируем ли мы с Викой поступать в один университет, но я сказала, что даже не интересовалась об этом у нее самой. Впервые, просто сидя за столом и попивая уже остывший чай, я почувствовала себя счастливой, хоть и на сотую долю от возможного счастья. Вика паралельно что-то рассказывала моей маме, а я просто сидела и улыбалась, потом, правда, получила вопросы типа: «С тобой все хорошо?», «Тамара, ты улыбаешься? Я не сплю?».

Месяц пролетел очень быстро. Я пила по половинке таблетки каждый раз, когда шла на репетицию, так как просто нахождение рядом с Кириллом невероятно изматывало меня морально до таких пор, что ночью я судорожно ворочилась во сне, пытаясь забыть все и уснуть без кошмаров, чтобы не проснуться утром в холодном поту и с ускоренным сердцебиеним.

Весна показывала себя во всей красе. Вишня цвела, трава зеленела, а птицы пели уже каждое утро. Букашки уже начинали потихоньку лезть в лицо, а божие коровки изредка появляться на подоконнике возле моей парты.

О Марке не было никаких вестей — так как со сломанной ногой ты за месяц не справишься, то ли это трещина, как в моем случае, а то ли полноценный перелом. Реабилитация занимает от пяти месяцев до года. Надеюсь, с ним все будет в порядке, так или иначе это из-за меня он сейчас не может танцевать, а будет ли потом, вернее сказать, сможет ли?

Вика рассказала, как познакомилась со Стасом и что он в общем-то неплохой человек. Я слушала и поражалась, одновременно сканируя информацию для случаев, что могут произойти в будущем.

Алена Николаевна похлопала в ладоши, требуя тишины.

— Ребята, осталась неделя до последнего звонка, мы должны выложиться на полную, чтобы блистать на линейке! Этот вальс должны запомнить все, кто будет присутствовать там. Начнем сегодня вместе с выходом, а закончим полным уходом, чтобы репетировать оставшиеся дни полный танец, так как нужно отточить выход до максимума. Чтобы у вас от ног и рук отскакивало!

Музыка заиграла, и я вздохнула, успокаиваясь. Еще один день. Всего лишь день. Не придавай ему слишком много значения.

— Представляешь, все будут видеть нас, будет лицезреть эти изящные движения, прекрасные повороты и потрясающий уход. Они будут жаждать продолжения, будут хотеть увидеть это еще раз, но, как жаль, что у нас есть всего лишь один шанс.

— Потом никаких шансов не будет, — я уверенно свернула в сторону на повороте и подняла голову выше, чтобы увидеть это разочарование в его глазах.

— Ты сегодня более спокойна, чем обычно. Надень туфли на последний звонок, хочу видеть твое лицо ближе к своему, — с ухмылкой произнес Кирилл.

Я нахмурилась и поджала губы.

— И не мечтай.

— Я вижу, ты за последнее время сблизилась с Викой, что же этому поспособствовало?

— Тебя это так волнует? — я развернулась, чтобы пойти на смену партнера. Соколов улыбнулся мне, но я лишь нахмурилась в ответ.

Когда время смены закончилось, я вновь вернулась к Кириллу, и он прижал меня к себе, когда, кружась, я должна была ровно встать в начаную стойку для вальса.

— Неужели единые проблемы? — он посмеялся тихо.

— Представь себе.

— Мне даже представлять не нужно.

Музыка начала затихать, и я отпустила его руку медленно, как мы и репетировали, а позже легко убежала в сторону, будто перышко упорхнула по ветру.

— Я готова заплакать, глядя на то великолепие! — громко сказала Алена Николаевна.

Я глубоко дышала, запыхавшись.

— Это очень красиво, — послышался голос Артема Олеговича со стороны входной двери.

— Мы все старались, — проговорила Алена Николаевна, выключая повтор.

— Последний звонок двадцать пятого числа в среду. Потом вы не будете учиться, так как будет подготовка к экзаменам, а позже поедете на их сдачу. Надеюсь, этот звонок запомнят надолго.

— Я тоже на это надеюсь, — повторила Алена Николаевна.

Я собрала свои вещи и пошла по коридору к выходу. По пути меня догнала Вика.

— Тамара, подожди, — запыхавшись, попросила она.

Мы вышли на улицу, где светило яркое весеннее солнце. Все деревья зацвели, трава была зелёная, словно на нее наложили тонну фильтров Фотошопа, птицы пели, букашки пролетали мимо нас, лучи солнца грели мне спину своим светом, а прохладный ветерок обдувал лицо.

Я подставила лицо ветру, чтобы почувствовать весенний воздух лучше. Скоро лето, а настоящая весна приходит в Мартинск только к концу мая, и сейчас не исключение.

— Что будешь делать? — спросила Вика, когда мы вышли за пределы школы.

— Уроки пока делать не хочу, планирую посидеть с Артом, а потом потренировать вальс…

— Я не об этом, Тамара, ты и так прекрасно танцуешь.

Я опустила голову, посмотрев на сухой асфальт, по которому с помощью ветра перекатывались листья.

— А, ты об этом. А что делать, уже прошло достаточно времени. Осталось просто пройти этот день и забыть о нем раз и навсегда.

Мне нужно будет купить платье, так как до этого у меня не было времени, а когда осталась неделя, то оно появилось. Вика согласилась поехать со мной и помочь быстрее определиться.

— Пройдет он, а что будешь делать дальше? Нам сегодня еще за платьем ехать, сначала к тебе сходим, оставим рюкзаки и вызовем такси, — сказала Вика, шагая в сторону дороги.

Я лишь кивнула в ответ. Что буду делать дальше? На выпускной, скорее всего, не пойду. С моими страхами, паранойей, плохой переносимостью пониженного давления мне там делать нечего.

Но разве причина только в этом? Нет, конечно, нет. Я и сама не хочу туда идти — слишком много терпела, чтобы не позволить себе отдохнуть в последний день.

— Вика, — я позвала подругу, — я не пойду на выпускной.

Она остановилась и повернулась ко мне на пятках.

— Что?

Я покивала в ответ на ее вопрос.

— Что? Но почему? Это же бывает один раз в жизни!

Я перебила ее:

— Стоп. Перестань меня переубеждать, я уже приняла решение и менять его не намерена. Я туда не пойду ни при каких условиях. Все понятно? Угу? Угу! — я пошла впереди нее.

— Но зачем тогда мы покупаем тебе платье?

— Это на последний звонок, — коротко ответила я.

— Ты странная, берешь платье только на один день.

— Да, я знаю.

Как мы с Викой дошли до дома, то оставили там рюкзаки и поехали на такси в магазин. В нашем городке есть магазин с очень красивыми вечерними платьями. Я, конечно, видела их пару раз на ветринах, но никогда не думала, что поеду покупать платье себе именно там. Мама дала мне столько денег, чтобы хватило и на платье, и на туфли, и на украшение в волосы, если понадобится.

— Ну что, готова зайти в этот мир?

— А у меня есть выбор? — спросила я, переминаясь с ноги на ногу перед магазином.

— Вы этом ты права. Тебе придется хоть что-то купить.

Вика открыла дверь, и меня обдало запахом орхидей, доносящимся изнутри. Я сразу вспомнила первое сентября и те орхидеи в магазине, которые будто специально смотрели на меня. Сейчас они, наверное, уже завяли, если их, конечно, никто не купил.

Вика зашла внутрь вместе со мной под руку. Я осмотрелась вокруг — все было выполнено в бежевом и белом цветах. Настолько все нежно и гармонично, что мне стало не по себе от такого порядка. В моей жизни такого порядка еще не было никогда.

— Здравствуйте! — нас поприветствовала молодая девушка.

— Здравствуйте! — сказала Вика, пока я с открытым ртом рассматривала интерьер.

Вика объяснила продавцу, что мне конкретно нужно, и мы пошли выбирать платье, которые мне уже подобрали.

— Я вам сразу дам туфли, наденьте их, потому что на ваш рост некоторые платье могут быть длинноватыми.

— Хорошо, — тихо сказала я, закрывая шторку и меряя первое платье — светло-зеленого цвета.

— Однозначно — нет, — сразу же сказала Вика, стоило мне отодвинуть шторку. — Распусти волосы, — я сделала, как она сказала — собранные в хвост волосы рассыпались по моим плечам — они довольно отросли за последнее время, были уже ниже ягодиц. — Нет, оно не подходит.

— Почему? — спросила я. Платье было почти мятного цвета, но мне не очень нравился этот оттенок, поэтому я согласилась с Викой.

Следующее — светло-розовое.

— Ты в нем выглядишь по-детски, и приталенный силуэт тебе не очень подходит.

Дальше — оливковое.

— Твоя кожа слишком белая для сочетания с этим платьем.

Оно было в пол и с множеством колец в юбке, это показалось мне очень неудобным.

Следующее — ярко-красное облегающее платье с рукавами-фонариками.

— А вот это уже интересно, — Вика поднялась с кресла и подошла поближе. — Тебе идет красный, но не слишком ли оно яркое для твоей личности.

— Даже слишком.

— Тогда давай следующее!

Мы проверили платьев пятнадцать и ни одно не подошло настолько хорошо, чтобы я прямо сверкала глазами, глядя на себя в зеркало.

— А у вас есть еще что-то? — спросила я, переборов стеснение.

— На ваш размер, к сожалению, больше не осталось моделей. Вам ничего не понравилось из того, что я вам предложила?

— Они все красивые, но нет идеально подходящего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Вика смотрела платья на вешелке около стены и достала одно белого цвета и с прозрачными рукавами.

— А это не ее размера? — спросила она.

— Ох, простите, но это платье уже хотели забрать со дня на день.

— Мне все равно нужно на прокат, — быстро сказала я, чтобы уговорить продавца.

— Что? — спросила Вика, смотря на меня большими глазами.

— Мне все равно нужно только на один день. В следующую среду. Я сразу же вам его верну. Можно и его примерить?

Продавец сомневалась некоторое время, но потом сдалась, согласившись.

Я надела платье и посмотрела на себя в зеркало — то, что я там увидела, повергло меня в небольшой шок. Платье было французской длины, верхняя часть закреплялась с помощью карсета, плечи открыты, рукава-фонарики сделаны из фатина и на них был мелкий горошек. Нижняя часть платья была тоже из фатина — настолько белоснежного, что казалась белее белого.

Я аккуратно отодвинула шторку и увидела лицо Вики, поднятые брови, а потом широкую улыбку.

— Тамара, что скажешь? — спросила она.

Я даже сначала не поняла, что она обращается ко мне.

— Оно прекрасно. Только, наверное, нужно будет волосы собрать, чтобы плечи было видно?

— Любой каприз за ваши деньги, как говорится, — посмеялась Вика.

— Вам и правда очень подходит это платье. Ваша белая, почти цвета фарфора кожа отлично смотрится с белым фатином, из которого сделана большая часть платья.

На отдали платье до следующего четверга, мы там же взяли туфли на высоком каблуке, подходящие к моему росту и главной моей находкой было украшение для волос — орхидея, которая закрепляется невидимками. Она была настолько прекрасна, что, казалось, будто я срывала живой цветок.

— Ты будешь самой красивой на этом последнем звонке! — сказала Вика, обнимая меня.

— А как же ты?

— Я сейчас говорю про тебя, а не про себя. Для меня ты будешь самая красивая.

Я кивнула ей и слегка приподняла уголки губ, на что Вика ответила мне добродушной улыбкой.

Двадцать третьего и четвертого числа девятые классы пишут экзамены, поэтому у меня появилось время, чтобы кое-куда съездить.

— Вы уверенны?

— Да, уверена, режьте.

Через двадцать минут на меня из зеркала смотрела уже не та Тамара, что была несколько месяцев назад. Тут была другая наружность, а вот что внутри, нужно было еще подумать.

Мои длинные волосы теперь лежали на полу, и их сметали в мусорное ведро, а в зеркале же была была девушка с ровно горизонтальным каре почти пол подбородок.

— Прощай, старая Тамара, — сказала я своему отражению дома.