Изверг

17. Последняя встреча?

Наступил тот самый заветный день.

Я встала раньше шести, чтобы успеть все. Выпрямила свои теперь уже короткие волосы, подвела брови, навесов светло-розовые тени на глаза, накрасила ресницы и посмотрела на свое платье. Оно одиноко висело в шкафу, притягивая немного моего внимания за всю эту неделю, но большее его количество было именно сегодня. Когда пришла пора уже наконец надеть его, то я застыла на месте. «Один раз», оно всего на один раз.

Я сняла платье с вешалки и начала надевать. Застегнула молнию сзади, поправила рукава, сделанные из фатина и надела туфли. Выйдя в зал, я показалась маме.

Она застыла в немом шоке, прикрыв рот ладонью.

— Тамара!.. — она подошла ко мне и обняла, прижав к себе. — Какая же ты у меня красивая. Последний твой звонок, последние дни со мной и в школе. Потом же можем и не увидеться вовсе, когда ты уедешь поступать. Господи, пожалуйста, пусть у тебя в жизни все будет хорошо, — я прижалась к ней и слегка стиснула руками ее спину. Почувствовала материнское тепло.

— Мам, пообещай мне, что если что-то вдруг случится, обо всем первой ты будешь рассказывать мне, — я посмотрела ей в глаза — в чисто-синем небе сейчас читалось сомнение.

— Хорошо, обещаю, — я увидела, как ее глаза сверкнули от накатывающих слез, и сдержала свои.

— Мне уже пора, мам, — шепнула я.

Она погладила меня по спине, а другой рукой по голове.

— Давай постоим так еще немного, — попросила она, и я не смогла оттолкнуть ее так легко, как могла раньше.

Вика встретила меня на полпути к школе, и мы вместе пошли на своих высоких туфлях, в особенности я, в школу, на наш самый последний школьный звонок.

— Надеюсь, я завтра смогу подняться с кровати, чтобы пойти на подготовку, — сказала Вика.

Я вздохнула и кивнула своим мыслям. После часа стояния на высоких каблуках у обычного человека вечером и ночью болят икроножные мышцы, а на утро бывает ломит спину из-за постоянной нагрузки на позвоночник.

— Тоже на это надеюсь, — повторила я.

Издалека уже слышалась музыка — школа проснулась. До меня только начало доходить осознание — в следующем году я не переступлю ее порог. И как бы грустно это не звучало для всех остальных, для меня это было самые счастливые слова на данный момент моей жизни.

— Ты готова? — спросила Вика, когда мы подходили к калитке.

— Не уверена, — тихо сказала я.

Неуверенность была во мне всегда. Пять лет назад, год назад и даже сейчас. Я так ничего и не смогла с ней сделать.

— Я, конечно, пыталась сильно не удивляться, — мы зашли на территорию школы, — но, Тамара, что это за внезапная смена имиджа? Ты срезала все свои шикарные волосы!

— Ожидаемо от тебя такое услышать. Мой ответ — просто захотелось что-то поменять.

— Вот так вот резко? Даже слишком резко! — изумилась Вика.

— Если захочешь, но не сделаешь, то потом будешь об этом жалеть. Мне насточертело жить той жизнью, что я жила два года назад и по сегодняшний день, нужно уже наконец что-то сменить и покончить с этим, — медленно и тихо проговорила я, когда мы подошли к своему классу.

— Вот это да, Тамара! Такой настрой мне нравится! — заликовала Вика, похлопав в ладоши, как ребенок.

Все мои одноклассники смотрели в нашу сторону, в особенности в мою, и перешептывались. Я не улыбалась, так как не привыкла к всеобщему вниманию, и поэтому, возможно, выглядела странно со стороны. Школа «закалила» меня, но в то же время очень жестоко сломала психику. Я уже и сама понимаю, что со мной не все в порядке, но что-то делать с этим кажется почти невозможным, и вариант оставить все как есть никак не может отпасть сам собой. Погрузившись в свои мысли, я не заметила, куда смотрю. Когда взгляд прояснился, то я увидела Кирилла в черном смокинге и галстуке.

Я поправила орхидею у себя в волосах. Заплела утром косу, оставив нижние волосы просто свободно парить по ветру, я прицепила наверх орхидею, чтобы сзади ее было видно.

Кирилл улыбнулся мне с другой стороны входа в школу, и я нервно перевела взгляд на Вику — она потрясла меня за плечи и сказала:

— Просто уже сделай это, и покончим со всем!

— Да… Ты права, — ответила я, переминаясь с ноги на ногу.

Началась торжественная часть.

Директор вышла к микрофону и сказала речь, посвященную выпускникам. Я пропустила все слова, зато вспомнила, что даже не положила с собой таблеток, так как может произойти все что угодно. Попытавшись скрыть волнение, я поправила фатин на юбке платья и опустила руки, стараясь не заламывать пальцы. Страх набегал медленной волной — сначала из-за выступления на публике, потом из-за того, с кем придется танцевать, а после уже о том, что может произойти дальше.

Я не заметила, как пролетело полчаса времени, и уже нужно было готовиться к выходу. Вика потрясла меня за плечо.

— Земля вызывает Тамару. Все хорошо?

Я посмотрела вниз, глубоко дыша. Сейчас. Уже сейчас.

Когда пошла музыка, я изо всех сил пострадать забыть обо всем, что было до этого, и просто пережить этот момент.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Начался выход.

Я спокойно пошла в сторону своего партнера и глубоко вздохнула.

Пошла более быстрая музыка, и мы закружились в вальсе.

— Отлично выглядишь, — вдруг услышала я. — Такая стрижка тебе очень идет.

— Чего ты добиваешься? — нервно спросила я, смотря в сторону, чтобы ни в кого не врезаться.

— А разве до сих пор не ясно? — он улыбнулся.

Я лишь промолчала в ответ. Пошли вращения. Кирилл аккуратно взял меня за руку сверху, и я закружилась на месте. После того как остановилась, Кирилл вложил мою руку в свою, а второй притянул опять к себе.

— Сегодня ты мне не по плечо, а даже можешь смотреть в глаза, не сильно поднимая голову. Только почему ты смотришь мне в шею или куда?

— Танцуй молча, — сказала я, нахмурившись. Подошел момент бриджа после припева — смена партнера. Оттолкнувшись от Кирилл, я попала к Соколову.

— И все же, — проговорил Кирилл, когда я вернулась к нему, — смотри мне в глаза, — он поднял мой подбородок, быстро поменяв руки. Я увидела его во всей красе. Волосы были зачесаны назад, а одна маленькая прядка осталась спереди. Всматриваясь в его глаза, я видела себя в их отражении — такими почти прозрачными они были. Холодные как одинокий айсберг в океане, плывущий так далеко, но и так близко к тебе.

Кирилл улыбнулся, довольный своими действиями, и прижал меня за талию ближе к себе.

— Приятно ощущать тебя у себя в руках, — прошептал он. Я подняла брови и открыла рот, чтобы задать вопрос. Губы засохли так, что их пришлось разделить, приложив усилия.

— Что? Что ты имеешь в виду, — спросила я и неосознанно напрягла руку, что была вложенна в его ладонь.

— Будто бы мы тут совсем одни, и ты одна такая… — он приблизился к моему уху, — моя. Если понятнее говорить.

Вниз по спине побежали мурашки, и я вздрогнула. Сердце начало биться быстрее. Я чувствовала, будто вот вот упаду. Внезапно стало жарко. До конца песни осталось семь секунд, и я из последних сил держалась.

Пять…

Кирилл придерживает меня снизу за талию, а я отклоняюсь назад, послносью доверяя своему партнеру.

Четыре…

Он поднимает меня и держит за руку.

Три…

Мы делаем вид, что не хотим расставаться друг с другом.

Два…

Я отпускаю его руку.

Один…

Музыка кончается, и все девушки уходят с поле зрения зрителя, оставляя парней одних.

Я быстрее побежала в уборную через заднюю дверь школы. Закрылась в кабинке, и меня вырвало.

— Тамара! — послышался стук в дверь и встревоженный голос.

— Тамара!? — я услышала голос за дверью и закрыла рот рукой, нажав на кнопку смыва.

Вытерев рот куском туалетной бумаги, я открыла дверь кабинки и вышла в коридорчик. Там стояла Таня и озадаченно смотрела на меня, подняв брови.

— Что ты тут делаешь? — тихо спросила я, подходя к раковине.

— Я увидела, что ты куда-то быстро убежала сразу после выступления, и подумала, что тебе стало плохо, а потом нашла тебя тут… Красивый танец, — добавила Таня в конце.

Я прополоскала рот водой и посмотрела на себя в зеркало — то, что смотрело на меня с той стороны, отличалось от реальности. Реальная я не такая спокойная, как показываю себя зеркалу, реальная я не говорю спокойно с девятилетнем ребенком, который чуть не увидел или не услышал лишнего. Реальная я скрываю все это за непробиваемой обложкой, крепким панцирем лжи и дополнительной защитой из подобно могильному спокойствия.

— Это вальс, Таня, — исправила я, чтобы развеять неловкую паузу.

— Все равно — очень красиво. А кто тот мальчик, с которым ты танцевала, он так смотрел на тебя, думаю, он л…

— Таня, — перебила ее я, посмотрев на нее, — не стоит так говорить. Тот мальчик — тот самый «сталкер», о котором мы недавно с тобой говорили.

— А, — она приподняла брови. — А почему он так на тебя смотрел? Ты-то не сильно глядела в его сторону! — Таня прищурилась и указала на меня пальцем.

— Может, это потому, что он мне не… неприятен? — я посмотрела на нее и пожала плечами.

Таня опустила брови.

— Тогда почему ты с ним танцевала так, будто делала это всю жизнь. И не было это похоже на отвращение, — она приложила палец к губам.

Я задумалась. Как объяснить ребенку, что человек, который тебе не то, что неприятен, а ты его терпеть не можешь, в печальном контексте, просто следует за тобой по пятам, куда бы ты не пошла. Будь то подготовка к танцам или любая «случайная» встреча на улице.

— Просто ему нравится, наверное, — я понизила голос на секунду, — со мной находится, а мне нет. Ведь партнеров в танцах ты не выбираешь сама.

— А, ну вроде бы стало немного яснее. Кстати, ты сегодня такая красивая, — она облокотилась на столешницу с раковинами и посмотрела на меня. — Такая прическа тебе очень идет. И это платье — оно просто волшебно, будто сделано специально для тебя.

Я вздохнула от того, что платье придется вернуть завтра же, и вздрогнула от внезапно появившегося чувства дежавю.