Изверг

3. Бог любит троиться

Бог любит троиться, ведь так?

Кто-нибудь мне объяснит, почему я до сих пор надеюсь на удачный исход? Пора бы уже забросить все это и жить как раньше. Но я не могла провести ещё один год в тени, притворяясь, что все так плохо(куда уж хуже). Почему все так пессимистично? Да потому что я опять статуя свободы, Ворошилов ещё больше меня ненавидит, а мама нашла себе ухажера. А где же мой отец, на разговоры о котором, мама вежливо уходит от темы? Вдруг у меня есть брат или сестра? Может быть он уже давно умер, и мама боится мне об этом сказать? Ответы на эти вопросы знает только она сама, и, видимо, мне в ближайшем времени не удастся узнать их.

Я с серьезным видом собирала утром портфель в школу. Запихивая очередную тетрадку, подумала о письмах. После долгих раздумий, я решила называть эту, ещё не начавшуюся, переписку письмами. Сегодня определится, буду ли я с радостью просыпаться последние месяцы этого года или нет.

Надевая черную футболку и джинсы, я улыбнулась. В первый раз по настоящему.

— Мам, я ушла! — крикнула я, открывая входную дверь.

Погода оставляла желать лучшего, солнца не было, но жара, как и вчера, стояла адская. Осмотревшись, я побрела по дороге в школу.

Ученики, словно очередь на поезд, шли кучками в школу. Пятиклассницы обсуждали новые дорогущие телефоны, восьмиклассницы, сколько парней успели закадрить за лето, и конечно, смогут ли они понравиться одиннадцатиклассикам.

Я усмехнулась. «Уж у них-то точно нет шансов» — подумала я, смешиваясь с потоком людей около ворот в школьный двор.

А сами одиннадцатиклассики выглядели, несмотря на третий день учебы, будто прошли ядерную, третью мировую войну и революцию. Все еле передвигались, засыпая на ходу. Ни за что не поверю, что кто-то из них чего-то не успевает. Учителя ещё даже не успели ничего задать.

Мартинск* тускнеет. Осень полностью высасывает краски из оставшейся после лета природы. Несмотря на то, что только начало сентября, холода нет, а листья уже окрасились в коричневый и жёлтый цвета.

Удивительно, но сегодня на меня почти никто не обращал внимания. То ли им дела не было до моей персоны, то ли это затишье перед бурей. Надеюсь, не второе. Я уверено шла в библиотеку, не обращая внимания на, все таки устремлённые на меня, взгляды. Дёрнуть не успела за ручку, как кто-то оттолкнул меня плечом.

— Ты читаешь? — послышался голос Вики, и я вздрогнула.

Ответила ей:

— Ты даже не могла никак знать об этом.

— Да? — она изогнула бровь.

— Да.

— Так почему ты не сказала, что ты каждый день ходишь в библиотеку? — Вика театрально приподняла брови.

— Ты не спрашивала, — сказала я и попыталась отодвинуть её от двери. Тщетно.

Она прищурилась.

— Как ты это делаешь?

Я удивлённо посмотрела на неё.

— Что?

— Не тупи, ты знаешь, о чём я, — она цокнула языком, рассматривая ногти и ожидая от меня ответа.

— Иногда, тупить — для умного человека — нормально, хуже, когда глупый постоянно умничает, — проговорила я и направилась к лестнице, отказавшись от сильного желания заглянуть в книгу «Джейн Эйр» и, по находке там ответа, предложить переложить письмо в другую.

— Ты считаешь меня тупой? — рассмеялась она в конце коридора.

Отвечать на это я не желала.

Отсидеть первый урок и, не думая о предстоящем, несостоявшимся походе в библиотеку, было сложно. Все 45 минут я рисовала языки пламени в тетради. Они были широкими в самом низу страницы и, приближаясь к верху, истончались и становились ещё более разветвленными, что вскоре мне начало казаться, что это ветки толстого дерева или черного существа, тянущего ко мне свои темные-темные щупальца с множеством разветвленных конечностей.

Я встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли.

Вскоре, когда урок закончился, я спокойно пошла в библиотеку. Тогда мне уже никто не мешал зайти туда. Войдя во внутрь, я огляделась и тихонько прошла к своему месту.

И только оказавшись там, выдохнула. Все помещение казалось мне неимоверно душным, и только тут я чувствовала слабый поток прохладного воздуха(чем вскоре оказалась дырка в стене размером с кулак, располагавшаяся за полкой с книгами, через которую дул воздух из класса физики, в котором всегда было прохладно).

Сердце готово было вырваться из груди, пока я протягивала руку и доставала «Джейн Эйр». И только открыв нужную страницу, я радостно вздохнула и выдохнула. На том самом месте лежало «письмо» и, очевидно, с ответом.

Я осторожно развернула бумагу и прочитала:

Она прекрасна, идеальна и волшебна, могу перечислить ещё, но я не думал, что кто-то до сих пор их слушает. Сейчас все ограничиваются Элджеем или Ники Минаж. Видимо, в этой школе ещё остались люди с отличным вкусом. И это ты. Как насчёт «Meet me on Battlefield», я знаю несколько групп и исполнителей похожих на Ruelle. Могу подсказать, чтобы вечерком не было скучно.

У меня покраснели щеки от «Я не думал» Это все таки парень. Я уж то надеялась, что это будет девушка. Но чем это факт был плох? Тем, что ему может не понравиться, когда он узнает, кто я? Или, то, что мои ожидания могут не оправдаться?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я быстро нащупала ручку в пинале и, достав её, начала повествовать на бумаге., словно принтер, мысли, содержавшиеся в голове, пока они не забылись.

Обязательно послушаю. Я думала, ты девушка, честно, не знаю, откуда взялась эта ассоциация, что ты женского пола. Расскажешь что-нибудь интересное о себе? Вот несколько фактов обо мне:

Я девушка, учусь в Школе Мартии номер 26, не знаю зачем это говорить, просто слова путаются в голове.

Люблю читать книги, слушать музыку и ненавижу школу, не учиться, а в общем. Из фаворитов — Ruelle, Queen, несколько минусовок Rauf & Faik и очень мелодичная песня «Train Wrack».

Сама я не люблю выделяться, отчего последние несколько лет провожу в тени, так что ничего сверхъестественного во мне нет, и в жизни мало чего происходит интересного.

Из книг я отдаю предпочтение фантастике. «Бегущий в Лабиринте», «Голова профессора Доуэля», «Вороновой круг. Все части» — это лишь те немногие, о которых я вспомнила в первую очередь. Но и романы про любовь тоже люблю, как свойственно всем девушкам.

Хочу переместиться в другую книгу, как насчёт отгадать книгу по цитате? Если отгадаешь, переместился в мою книгу, если нет, то… ты пишешь цитату и я отгадываю? Отгадывай:

«Дура с сердцем и без ума такая же несчастная дура, как и дура с умом без сердца. Старая истина.»

Я перечитала написанное и долго не решалась положить письмо в книгу. Но, третий день, сегодня третий раз я пытаюсь начать жить лучше. Поэтому, собрав смелость в кулак, закрыла книгу и поставила на полку.

На выходе из библиотеки я столкнулась с Кириллом. Он, очевидно, не ожидал меня там увидеть и в общем не хотел кого-либо там видеть.

Он спросил:

— Что ты тут делаешь? — это прозвучало так странно с его стороны, одновременно обеспокоено и ненавистно.

— Что можно делать в библиотеке? — огрызнулась я, вовсе не считая, что должна отвечать на его вопросы.

— Почему нельзя просто ответить? — устало произнёс он, преграждая мне путь. Похоже, у меня дежавю. Се ля ви, сеньор.

— Потому что ты не тот, кому я буду отвечать. Независимо от того, на какой вопрос, — нахмурилась я, поднимая на него взгляд. Со своим метром шестьдесят я не имела ничего стоящего против ста восьмидесяти с хвостиком. Пройти было невозможно, пока он не отошёл бы.

Кирилл прищурился, словно следователь на допросе подозреваемого.

— Мне кажется, мы договорились? Или я ошибаюсь?

— Мы ни о чем не договаривались, — прищурилась я в ответ. — Отойди и дай мне пройти, я опаздываю на урок.

— Думаю, никто даже не заметит этого.

Смысл слов дошел не сразу, библиотекарша странно смотрела в нашу сторону, я глядела на Кирилла и злилась, оскалив зубы.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, — прошипела я.

— О, ты ошибаешься. Ещё как знаю. Если ты можешь ничего не замечать, то я наблюдаю и вижу, — он улыбнулся мне, делая шаг. Я чуть не споткнулась об подогнувшийся линолеум, когда попятилась.

— Зачем тебе наблюдать за мной? — моя уверенность пропадает, стоит только Кириллу немного повысить власть над моей судьбой и жизнью словами. Даже если они не правдивые.

— Волку легче поймать овцу, если он знает, каким путем она ходит домой, — он сделал ещё шаг. Я упёрлась в стеллаж с книгами.

— Юноша, отойдите от девушки, — сказала библиотекарша, и я схватилась за возможность бежать как за спасательный круг. Наступив со всей силы Ворошилову на ногу, я бросилась прочь. И только перед тем, как закрыть дверь, бросила:

— Я ещё могу сравнять счёт!

Ученики Ма́ртинской школы тянулись по коридору, не обращая ни на кого внимания, их единственным желанием было поскорее уйти домой, завалиться в кровать и не вылезать оттуда до следующего утра.

Они, конечно, не заметили воодушевленную и одновременно испуганную девушку, выбежавшую из библиотеки. Она шла, гордо подняв голову, уже не надеясь — предвкушая завтрашний день. Ведь завтра она узнает ещё немного о своём тайном друге по переписке в библиотеке.

Я не думала, что одно событие, вернее, несколько слов, служивших ответом, могут так много поменять. Уверенность, словно электричество, сочилось из моей души.

«Это не сон. Ты не спишь»

Русский язык тоже отошёл на второй план как и большинство из предметов. Теперь они оставались лишь волнами в непроглядном океане, смешивались на заднем фоне, но все таки что-то не давало им совсем уйти из вида.

— Богоевская! — ах, да. Вот это.

Я обернулась к бежавшей ко мне Королевой. Она, откинув накрученные локоны, отдышалась и сказала:

— Не хочешь проголосовать за лидера класса? — я сначала не поняла, о чем она. Это отразилось на моём лице, и Королева объяснила:

— У нас уже есть несколько кандидатов, можешь выбрать и проголосовать за него.

Я немного подумала.

— А, давай, — она радостно улыбнулась и протянула мне лист с напечатанным текстом.

— Всего лишь двое? — удивилась я.

Лидерами класса хотели быть Королева и Вика. Странно.

— Не многие готовы нести такую ответственность. — произнесла Королева.

Я поставила свой голос и отдала ей лист. Она ещё раз посмотрела на него и пошла дальше в поисках голосующих, в то время, как сама, была избираемой.

Кир разозлился из-за её выходки. Как он мог отвлечься? «Теряешь бдительность, старик» — подсказал внутренний голос.

«Невозможно быть одновременно злым на человека и запрещать всем прикасаться к нему… Для него возможно. Тамара была сродни подарку — дарить нужно, а отдавать жалко. А вместе они составляли механизм бомбы с таймером, пока существуем отдельно друг от друга — живем нормально, но стоит нам оказаться рядом, механизм срабатывает, и начинается отсчёт. 5… 4… 3… 2… 1 — бомба взрывается, и каждому хочется как можно больше сказать, оскорбить, послать по всем сторонам света, пока кто-то не прервет их или не выдастся удобный случай сбежать — для Тамары. Сейчас таких случаев стало больше.»

Кир проследил за ней. Вот к ней подбегает Королева, аля корона не спади. Дальше она идёт в класс, оставляет портфель и направляется в кабинет химии. Видимо, к классному руководителю. Но Кир то знает, что там никого нет. Выпадает гигантская возможность наконец реализовать то, что обдумывалось так долго. И сейчас он сможет воспользоваться ею.

Артема Олеговича в кабинете не было, и я решила немного подождать, так как мне нужно было спросить… Вдруг я почувствовала чьё-то присутствие, стоя около окна, повернувшись спиной к двери. Все мое внутренне нутро уже воображала что-то ужасное, как и случалось всегда — стоит оказаться спиной к врагу. По спине прошли мурашки, когда я услышала шаг. Аккуратный, тихий, словно хищник подкрадывается к жертве, давно оказавшейся в ловушке.

Я медленно повернулась и испуганно посмотрела на Кирилла, уже стоявшего рядом со мной. Как ему удалось из одного шага сделать, как минимум, семь, я не понимала.

Сердце ускорило ритм, по спине вновь пробежали мурашки, от шеи до самих пят, ноги будто приросли к полу, а страх густой смесью продолжал накапливаться в организме, поглощая нервные клетки и сознание.

— Волк узнал, каким путем овечка пошла домой, — многообещающе прошептал он, накручивая мой волос себе на палец.

— Что ты хочешь этим сказать? — осторожно спросила я, отодвигаясь от него назад. Ещё немного и мои руки станут едиными с подоконником — так сильно я держалась за него.

Кирилл улыбнулся, глядя в окно. Потом сфокусировал взгляд своих стальных глаз на моём лице.

— Ты не думала, зачем я это делаю? — вдруг спросил он.

Я покачала головой.

— Отвечаю злом на зло.

Моему удивлению не было предела. Возможно, Кирилл именно этого и ждал.

— Я не делала тебе ничего плохого, — заметила я, ещё отодвигаясь от него. Дальше было только окно.

— Хватит лгать, — прошипел он, приближаясь к моему лицу, и в этот момент зашёл Артем Олегович. Он поднял брови, театрально пытаясь не интересоваться, чем бы это могло закончиться, не приди он сюда.

— Я предположу или вы ответите сами? — поинтересовался он, взмахнув руками.

Мы молчали.

— Или говорите или уходите, — прорифмовал Артем Олегович, направляясь к столу.

Я отошла от Кирилла и направилась к двери, вжав голову в плечи, но в последний момент выпрямила спину и посмотрела назад. Кирилл ответил мне тем же взглядом — полным презрения, ненависти, давней обиды…

Направляясь в столовую, я заметила Вику. Она стояла в окружении парней, что-то оживлённо рассказывая. Я вздохнула и отвела взгляд. В столовой села на своё излюбленное место, за перегородкой. Меня выводила из себя какофония звуков, происходящих в столовой. Девушки болтали, сидя за соседним столом, в другом углу мальчишки слушали музыку, огромная очередь к буфету звучала громче всех. Повариха кричала на всех, чтобы не толпились. Я закрыла уши ладонями и попыталась успокоиться.

«Всего лишь два часа, осталось два часа.»

Я не сразу заметила, как ко мне кто-то подошёл. Пытаясь отвлечься, я немного потеряла связь с реальностью. Девочка лет восьми, судя по всему, в классе втором или третьем, стояла и смотрела на меня обеспокоенными глазами.

— Тебе плохо? — тихо спросила она высоким голоском.

Убрав руки от головы, я попыталась улыбнуться и ответила:

— Нет, все хорошо, — её мой ответ не удовлетворил, и она опять сказала:

— Ты какая-то бледная, — она села рядом со мной на другой стул, я машинально отодвинулась, но как только увидела её удивленный взгляд, снова подвинулась.

— Привычка.

— Почему ты сидишь одна? — она снова задала вопрос, и я сразу возненавидела ее. Ненавижу назойливых людей, особенно если это дети.

— Потому что я так хочу.

— Хочешь постоянно быть одной? — прищурилась она как следователь. Я задумалась над её словами.

— Да.

Она поерзала на стуле, явно не ожидая такого ответа. Мысленно закатив глаза, я тоже задала вопрос:

— А почему ты одна? — я склонила голову набок.

Она вздохнула, готовая начать говорить, но так и не сказала ничего, а молча отвела взгляд. И в этот момент прозвенел звонок.

«А ты не задумывалась, почему ты все время одна?» — что-то нарастало в моем сознании, неопознанное, иное. Я думала, что сама так все время хотела.

«Она не первая, кто это заметил» — снова сказал голос в голове. Хоть опаздывать на урок я не хотела, но ничего не могла с собой поделать, встав в проходе на выходе из столовой. Все проходили мимо, а я думала только об одном.

Кто-то прошел мимо, грубо задев меня плечом.

— Чего стоишь на дороге? — послышался мужской голос как из-под воды.

Я фыркнула и, пересилив себя, заставила ноги двигаться в сторону класса.

«Он тоже это замечает»

На уроке я попыталась отключить голову, дабы постоянно не думать. Не проворачиваться варианты своей жизни. Что было бы, если это, что было бы, если то… Получилось неплохо, учитывая, что был урок русского. Тут даже отвлекаться не надо, чтобы забыть про проблемы, дожидавшиеся решения. Причем разумного.

Но теперь каждый день мне придется ждать, и наконец радоваться хоть чему-то. Тому, что немного осветлит мою темную жизнь. Тому, что добавит красивых слов в скучный рассказ. Тому, что заставит ждать нового дня и просыпаться хоть чуть-чуть счастливее. Ведь теперь есть человек, которому необязательно знать моё имя, чтобы общаться со мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Моя, так называемая, любовь к Демьяну остыла. У меня не замирало сердце от его взгляда, не перехватывало дыхание, когда он проходил мимо, даже разговаривать стало намного легче. В коем роде я этому рада, но одновременно и нет. Возможно, во всем виновата мое подсознание. Мне жаль, что он мне больше не нравится. И хоть мне жалко всех остальных, никому в свою очередь не жаль меня.

На следующий день в библиотеке я достала лист с уже написанным ответом и начала трепетно читать.

"Как-то легко, Достоевский «Идиот». Раз уж ты сказала про себя, соответственно я должен рассказать о себе.

Я парень, не сказать, что злой, не сказать, что добрый.

В отличие от тебя, я не всегда в тени. Но у меня хватает внимания со стороны окружающих.

Что я люблю слушать? Могу просто переписать то, что написала ты. Я послушал все и, мне безумно понравилось.

Книги. Классика, неважно зарубежная или русская. Любая, все читаю. Современные тоже ничего, намного проще понимать написанное.

Добавочный факт: Если бы мы были знакомы, не уверен, что я понравился бы тебе. Такой доброй девушке нужен Добрый парень. Я и не добрый и не злой, но в любом случае под критерий не подхожу."

У меня глаза на лоб полезли. С чего он решил, что я хочу быть его девушкой? Да мы даже в жизни не знакомы. Как понять «не добрый и не злой»?

Найдя среди множества книг «Идиот», я расправила листок и написала, быстро водя ручкой по бумаге.

"С чего ты взял, что я хочу быть твоей девушкой? Я просто случайно забыла листочек со строчками песни, ты нашел, написал ответ. Но это не значит, что мы должны быть парой. Можно просто общаться. Даже не сообщая друг другу имена."

Я подумала, почесав затылок ручкой, и зачеркнула последнюю строчку. Вместо неё написала:

"И мне неважно, плохой ты или злой. Внутри и снаружи все мы разные. И ты не написал цитату для следующей книги."

Улыбнувшись, я вложила листок между страниц и осторожно поставила книгу на полку. Теперь у меня была поговорка на ближайшее время.

«Ответ в книге нашел — день не зря прошел». Даже если сделала это прямо перед первым уроком.

Мама все чаще задерживается на работе. Не то, чтобы я уж очень сильно её ждала. Это начинает волновать — вдруг что-то случится.

Я сидела на кухне и читала книгу, не надеясь увидеть маму до десяти вечера. За окном уже темнело, тени перемещались по всей комнате, поднимаясь все выше, а солнце все ниже.

«Ночь перетянет на себя трос

Но есть всего один вопрос

Не позабудет мать про дочь,

Вернётся вовремя иль в ночь?»

И тут я услышала, как открывается входная дверь. У меня не было привычки бежать в коридор и встречать того, кто пришел. Поэтому, как и до этого, я осталась сидеть за столом. Сначала я просто ждала, пока, наверно, мама зайдет на кухню. Но как только через несколько секунд она так и не пришла, встала из-за стола и поплелась в коридор, попутно переделывая пучок.

Но как только я подошла к двери, мои руки так и опустились вдоль тела, а волосы рассыпались по плечам, щекотя шею и лопатки. Я интуитивно отошла на шаг назад, как только увидела Кирилла.

— Как-то не очень-то ты охотно встречаешь гостей, — цокнул языком он.

— Смотря, какие гости.

Я посмотрела на настенные часы. Девять часов вечера. Если мама сейчас не прийдёт, мне конец.

— И все таки я пришел не просто так, — он начал снимать кроссовки, и я испугалась.

— Что ты делаешь? — я указала вглядом на обувь, Кирилл так и замер с кроссовком в руках.

— Я пришел к тебе в гости. Слышал, тебе нужна помощь по литературе.

— С чего такая щедрость?

— Твоя подруга была очень убедительна.

«Вика»

— Она мне не подруга, — быстро выдала я. — И мне не нужна твоя помощь. И с литературой у меня все отлично, — сказала я, не решалась подойти к нему и выпроводить за дверь. Так как теперь боялась его. Если раньше во мне была лютая уверенность победить его, то с недавних пор она просто испарилась. Растворилась в воздухе, не более.

Кирилл задумался, смотря на мои руки, сложенные на груди. Я стояла в домашней футболке и лосинах, но это никак не повлияло ни на ситуацию, ни на нагнетающую обстановку. Он молча поставил свои кроссовки на обувницу и прошёл мимо меня, посмотрев при этом мне в глаза, давая понять — «Мы не закончили». У меня вспотели ладони, а по спине прошёлся, уже знакомый, холодок. Снова дежавю.

— Итак, Марина Цветаева? — задал вопрос Кирилл, когда я зашла на кухню. Он уже сидел за столом, сцепив пальцы на столе.

— Нет, — начала я. Он продолжил:

— Платонов?

Я покачала головой, начиная раздражаться.

— Булгаков? — он удивлённо поднял брови.

— Нет, нет и нет! — не выдержала я. — Слушай сюда, мы с тобой не друзья. Ты не можешь вот так приходит и вваливаться в мой дом, — я тыкнула в его грудь пальцем, он встал со стула, уставившись на меня, — не можешь предлагать мне свою помощь. И уж тем более, обсуждать с моими, хоть и бывшими подругами, меня.

Он нахмурился и опер руки по обе стороны от меня на стол и, глядя только в глаза, сказал:

— А ты не имеешь право всегда убегать от меня.

— Ты не правильно расставляешь приоритеты, — я поджала губы, сложив руки на груди, и отвернулась в сторону.

— Почему я должен был тогда страдать, а ты спокойно жить? — он прищурился.

— О чем ты говоришь? — я повернулась к нему, посмотрев на него. В глазах мелькала потерянность. Бывалой ненависти теперь противостояло равнодушие и обида.

— Тамара! — радостно сказала мама из коридора. За секунду до того, как она зашла на кухню, мы отодвинулись друг от друга, я отошла к кухонному гарнитуру, а Кирилл снова сел за стол.

Я нахмурилась, в последний раз взглянув на него.

— Ой, у нас гости. Давно Кирилл к нам не заходил, — проговорила она, кладя цветы на стол. Как всегда розы.

— Он уже уходит! — спохватилась я.

Кирилл кинул злобный взгляд в мою сторону. Мне было знакомо, на что он способен, но в любом случае он не мог осуществить хоть что-то при моей матери.

— Я приходил помочь Тамаре с литературой, но мы уже закончили, — я со свистом втянула воздух через зубы. Кто тянул его за язык это говорить.

Мама посмотрела на меня исподлобья и, не получив ответа, начала наливать чай. Я подошла к Кириллу, стоящему уже около входа на кухню, и начала разворачивать его к двери. С моей стороны это было не очень гостеприимно, но мне плевать, что кто может подумать. Он повернулся к моей маме, ещё раз улыбнулся и спокойно пошёл в коридор. Пусть знает, что в моем доме я сильнее.

— Так, Та-ма-ра, мы ещё не закончили, — не давая пройти, он сказал мне на ухо, отчего снова пробежали мурашки.

— Так, Ки-рилл, отстал бы ты от меня наконец-то, — прошептала я, чтобы мама не услышала. Первый раз за два года я произношу его имя. «И хоть мне это все не ново…»

— Ты бы сначала в себе разобралась, а потом мне указывала.

Я поджала губы и сложила руки на груди. Когда кто-то задевает за то, что действительно касается меня — это первая поза, по которой можно опознать, что мне обидно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Уходи.

Он прищурился, но бесцеремонно надел кроссовки и молча вышел из дома, хлопнув дверью. Я вздрогнула. «До чего доводят люди, которые не так давно были родными».

— Тамара, иди-ка сюда, — позвала мама с кухни.

Я выключила свет, закрыла дверь на замок и пошла на кухню.

Мама сидела за столом и пила чай, но как только я зашла, она поставила чашку на стол и подняла на меня глаза.

— У тебя какие-то проблемы с учебой?

— Нет, — уверенно сказала я, садясь напротив мамы. Она смахнула со стола невидимую пыль, встала и положила чашку в мойку.

— Это хорошо.

— Я знаю, — вздохнула я.

— Зачем тогда Кирилл приходил? Давно не видела вас вместе, — мама прошла в гостиную, я за ней.

— Чтоб ты знала, мы видимся каждый день в школе.

— Правда? — удивилась она.

— Да.

Мама, понятно дело, не знала про то, что было два года назад. И, как можно догадаться, только моим решением было не рассказывать ей об этом. И если черт снова не потянет Кирилла за язык, эту ложь можно будет растянуть ещё дольше, а потом и вовсе забыть.

— Расскажи, что между вами произошло? — вдруг спросила мама. И хоть внешне на моём лице не отобразилось, ровным счётом, ничего, внутри всё так и вопило, что это опасная зона, часть моей жизни, помеченная красным крестом. Сердце отбивало бешенный ритм, тук-тук, тук-тук, подобный скачке лошадей. Все тело сковал страх. Страх быть раскрытой.

— Вот именно, что ничего, — ведь правду знала только я. Физически и теоретически считаю, что ничего не произошло. Конфликт построился на воздухе. Если быть вернее, на слухах. Как всегда и было.

* — Мартинск — вым. город.(Martii с лат. «Весна». «Весенний город»)