К делу Эдипа

Фрэнк О'Коннор

К делу Эдипа

Перевод И. Разумовской и С. Самостреловой

Наблюдать судебное разбирательство между мужем и женой - все равно что смотреть представление об Эдипе.

Вы заранее знаете - что бы ни произошло - у мужчины никаких шансов нет, ведь каждый судья отличается комплексом сверхпривязанности к матери и любой адвокат, защищающий мужа, мог бы с таким же успехом вести дело Эдипа.

Рассказывают, что единственным примером того, как смертный чуть было не одолел посланниц Немезиды, может служить процесс, на котором Мики Джо Спиллейн защищал своего земляка, Лайнема, чья жена подала в суд, обвиняя мужа в обычных прегрешениях: в жестоком обращении с ней и в супружеской измене. Разрешение на раздельное жительство - вот все, чего она могла добиться, да большего она и не хотела, но даже для этого необходимо было убедить суд, что муж с ней действительно жестоко обращался, а в наши дни, когда мужская удаль хиреет, представить подобные доказательства не так легко, как кажется.

Однако у миссис Лайнем на этот счет затруднений не было. Измены муж ее не скрывал, он чуть ли не похвалялся ею, а для доказательства его жестокого обращения с женой требовалось только доставить ответчика на скамью подсудимых. Лайнем был крупный, видный мужчина с угрюмым и сумрачным лицом - один из тех ирландцев, кто производит впечатление людей тихих, на самом же деле такие, как он, могут в порыве великодушия отдать вам последнюю рубашку, но тут же и отдубасить до бесчувствия за самую ерундовскую шутку насчет политики.

Его жена, опрятная, маленькая, похожая на мышь женщина, сохранила хрупкий поникший девичий облик; она была ростом вполовину меньше мужа и втрое тоньше его, с лица ее не сходило выражение озабоченности.

Она трогательно старалась произвести хорошее впечатление: склоняя маленькую головку, так внимательно прислушиваясь к вопросам адвоката, будто он говорил пофранцузски, и, отвечая, вела себя в том же духе: напрягала свой монотонный тихий голос и подкрепляла ответы неопределенными, слабыми жестами.

Сразу было видно, что судья О'Мира от нее без ума.

- Подойдите сюда, мадам, чтобы нам лучше было вас слышно, - сказал он ей, указав на место рядом с собой. Бедняга О'Мира являл собой трудный случай: он страдал не только комплексом сверхпривязанности к матери, но и высоким давлением.

Раз или два, давая показания, миссис Лайнем бросала на мужа извиняющиеся взгляды, но он взирал на нее с такой мрачной ненавистью, что жуть брала. Большинство мужей, услышав в суде, как они якобы издеваются над своими женами, приходят в замешательство, но Лайнем ни на кого не обращал внимания и глядел на жену так, будто дивился, почему он, черт возьми, в свое время не взял топор и не прикончил ее разом.

- А потом что он сделал? - обратился к миссис Лайнем ее адвокат Кенефик, выспросив во всех подробностях - про каждую чашку, про каждый стул - сведения о разгроме дома.

- Он меня обозвал... нужно ли мне повторять как, милорд?

- Нет, нет, мадам, - ободряюще отозвался судья, - напишите.

Секретарь дал ей бумагу и карандаш. Миссис Лайнем писала, поднимая глаза к потолку, так же медленно и вдумчиво, как говорила. Потом она вручила бумагу секретарю, а тот передал ее судье. О'Мира, не меняя выражения лица, прочел написанное и переслал записку адвокату. Том Лайнем, почернев от бешенства, прошептал что-то своему поверенному Квилу, но Квил только покачал головой. Это дело с самого начала было ему не по душе и, будь на то его воля, он уладил бы все без суда. Но он поддался на уговоры своего свирепого клиента и его адвоката Мики Джо, который вошел в раж и твердил, что случай вопиющий и необходимо предать его гласности в интересах общественности. Интересы общественности! Подумать только! Квил чувствовал, что сам виноват - нечего было приглашать в защитники такую неуравновешенную личность, как Мики Джо.

- И что же он сказал? - сочувственно проворковал Кенефик.

- Да только, сэр, чтоб через пять минут я убралась прочь, а иначе он сделает со мной то же, что евреи с Иисусом.

- С кем, с кем? - не веря своим ушам, переспросил О'Мира.

- С Иисусом, милорд, - повторила миссис Лайнем, еще раз почтительно кланяясь. - С господом нашим, милорд. То есть он хотел меня распять.

- Так, - хмыкнул О'Мира, и давление у него подскочило. Разврат и жестокость сами по себе отвратительны, но если к ним примешивается еще и богохульство, то Ирландия уж точно катится в тартарары.

- Ну, а теперь расскажите милорду, что произошло дальше, - посоветовал Кенефик, усилив сочувствие в голосе до той степени, которая, как он считал, должна была прийтись по вкусу судье.

- Тогда я ему сказала, что никуда идти не могу, уже поздно и мне очень плохо, - с возрастающим оживлением стала рассказывать миссис Лайнем, - а он скинул меня с дивана и заломил мне руку за спину (слова "рука" и "спина" она подкрепила слабыми, нерешительными жестами).

- Как раз в то время вы были серьезно больны?

- На пороге смерти, сэр, - с готовностью подтвердила она. - Весь день не могла подняться, даже детей не покормила. Вот он на меня и взъелся, добавила она, энергично тряхнув маленькой головкой. - Все обзывая меня симулянткой.

- А что случилось потом? - спросил Кенефик, томимый состраданием.

- Он вышвырнул меня за дверь, сэр, - ответила она и вытянула руки, словно пытаясь смягчить удар. - Я упала локтями и коленями прямо на дорожку. Томми, наш младшенький, выбежал за мной и стал плакать, но муж велел ему отправляться в постель, иначе он и его выкинет вон.

- Сколько же лет вашему младшему? - спросил Кенефик, и голос его явственно дрогнул.

- Четырнадцатого февраля исполнится пять, сэр.

- А скажите, пытался ли ваш муж проверить, не разбились ли вы при падении?

- Ну что вы, сэр, - ответила миссис Лайнем с улыбкой, блеснувшей словно радуга - этот оптический обман между двумя ливнями, - он только подошел, чтобы пихнуть меня еще раз, в самую клумбу. Потом обругал по-всякому и захлопнул дверь.

- И следы этих побоев вы на другой день показали доктору О'Мэгони?

- Да, сэр. Эти самые следы. Он велел мне неделю лежать в постели из-за спины.

После ее показаний не было особой нужды задерживаться на безнравственной связи Лайнема с Норой Мэги, женщиной, известной своим дурным поведением; все и так знали, что у нее от него ребенок, все видели, как он носится с младенцем, и по городу шли толки, что Норе вряд ли когда так хорошо жилось.

- Вы пробовали разговаривать с вашим мужем насчет этой женщины? участливо спросил Кенефик.

- Двадцать раз, сэр, - сказала она, - двадцать раз я его просила, ну прямо на коленях умоляла оставить ее, уж если не ради меня, так ради детей.

- И что он отвечал вам?

- Он отвечал, сэр, что тот ребенок - настоящий Лайнем и одного Лайнема он пе отдаст за всех Хэнафейев, сколько бы их ни наплодилось... Хэнафей это моя девичья фамилия, - пояснила она. - Он хотел сказать, что дети пошли в меня.

После этого Кенефик, с сокрушенным видом и сразу как бы постаревший, сел, а на смену ему поднялся Мики Джо. Нужно вам сказать, что и в самые-то хорошие свои дни Мшш Джо не блистал как защитник.

В прошлом он был школьным учителем, а потом бросил школу и занялся юриспруденцией. Он по-настоящему увлекался искусством красноречия, и на лице его появлялось выражение детского удовольствия всякий раз, когда он слушал удачную речь, или удачную проповедь, или удачно составленное заключительное слово. Но его собственный голос походил на свист паровоза и вызывал у слушателей только смех. Если публика смеялась слишком громко, Мики прерывал свое выступление и начинал браниться, но смех от этого лишь усиливался.

Он имел обыкновение представлять самого себя но месте своего клиента, чего никогда не допускает настоя щий адвокат. Ведь клиент - это реальный факт, а каж дый истинный адвокат терпеть не может реальные фак ты. Адвокат - это художник, драматург и актер в одном лице, его задача - творить маленькие драмы из того убогого, банального материала, который поставляют клиенты. Больше всего адвокаты не любят, когда эти клиенты напоминают им, как все происходило на самом деле. Мики Джо не был артистической натурой, и поэтому, когда его клиенту в ходе разбирательства приходилось туго, он терял спокойствие и начинал поносить своего оппонента, как базарная торговка.

Кенефик явно предупредил миссис Лайнем, что Мики Джо бояться нечего, и она не испытывала страха. Опираясь на ручки кресла, она подавалась вперед, стараясь выказать себя с лучшей стороны, и отвечала спокойно и терпеливо. Да, сэр, она училась в монастырской школе.

Да, она действительно дружна с сестрой Доминикой. Да, и с отцом О'Риганом - приходским священником - тоже. Да, прежде чем подать в суд, она советовалась с ними, потому что сама не могла решиться на такой шаг.

Да, она состояла в общинах "Чада девы Марии", сестерхристианок и св. Винсента де Поля. Кенефик пытливо поглядывал на Мики Джо, недоумевая, куда, черт возьми, он клонит, разве что хочет доказать принадлежность миссис Лайнем не только к мученикам, но и к святым.

Однако скоро он понял и насторожился еще сильней, - А когда вы ходите на собрания сестер-христианок, Кто готовит ужин вашему мужу? - заунывным голосом Спрашивал Мики.

- Ну, иногда он и сам сготовит, - А ужин детям?

- Иногда готовит и детям.

- А когда вы ходите к мессе, то, позволю себе выразить уверенность, он и завтрак сам готовит?

- Если только не ждет, когда я приду.

- Но вы, когда возвращаетесь, всегда готовите завтрак?

- Всегда, если только у меня силы есть.

- А скажите, миссис Лайнем, я правильно понимаю, что силы у вас есть не всегда?

- Не всегда, - подтвердила она чистосердечно. - Другой раз нет сил, и все тут.

Она до сих пор не принимала его всерьез и, единственная из присутствующих, не чуяла опасности. А ведь завтрак, если уж на то пошло, вещь немаловажная.

- У вас были силы, чтобы пойти к мессе, но у вас не хватало сил приготовить мужу завтрак? - переспросил Мики Джо. - Это вы хотите объяснить милорду?

- Я часто ходила к мессе совсем больная! - воскликнула она с благородным пафосом, который заставил бы замолчать кого угодно, только не Мики Джо. Он упорно шел по следу неприготовленного завтрака.

- Значит, к мессе вы больная ходить могли, а завтрак мужу готовить не могли? - продолжал он допрос своим пронзительным монотонным голосом. - Это вы хотите сказать?

- Подождите, я сейчас объясню, - ответила миссис Лайнем, бросив встревоженный взгляд на судью. - У меня, конечно, здоровье слабое. У меня спина больная.

Я давно ее повредила, когда упала на льду. Доктор О'Мэгони меня лечил.

Признание это было поистине опасным, и любой адвокат на месте Мики Джо сделал бы тут стойку как борзая, но он, казалось, не обратил на ее слова внимания. Мики уже вошел в раж.

- Я полагаю, что головными болями вы тоже страдаете? - продолжал он допрос.

- Да, сэр, - ответила она, неопределенно поводя маленькой рукой где-то около живота. - Голова у меня болит от печени.

Однако судье О'Мире Мики Джо уже надоел. Как и все присутствующие, он знал цену утреннему завтраку, но, обладая комплексом сверхпривязанности к матери, не мог больше выносить, как издеваются над бедной жертвой.

- Послушайте, мистер Спиллейн, - сказал он отчужденным голосом, должны ли нас интересовать головные боли этой леди, вызванные печенью?

Но на этот раз Мики Джо не собирался сдавать позиции. Он укоризненно посмотрел на судью и возопил совсем уже не своим голосом:

- Милорд, если истица присутствует на суде в качестве экспоната из медицинского музея, мне действительно не о чем больше говорить!

- Ну хорошо, мистер Спиллейн, продолжайте! - сказал О'Мира. И все же он покраснел. Даже он почувствовал, что над Мики Джо не всегда можно потешаться. Одно ему было неясно - чем это можно объяснить.

Ему не приходило в голову, что дать бой человеку, страдающему сверхпривязанностью к матери, способен только женоненавистник.

И странным образом одержимость Мики Джо начала понемногу воздействовать на всех присутствующих. Дело заключалось не только в том, что никто сейчас не решился бы одернуть Мики Джо или заговорить с ним в покровительственном тоне. Сам характер истицы стал вырисовываться в новом свете - она уже казалась женщиной никчемной, безжалостной и расчетливой.

Зал суда начал наполняться народом, как бывает всегда, если дело становится интересным, и сам Лайнем, казалось, обрел мужество. Он уже не следил злобно за женой, а с вызовом рассматривал публику, как бы желая убедиться, верит ли теперь кто-нибудь россказням о нем. Высокий лысый мужчина, сидевший в заднем ряду, ободряюще помахал ему, и Лайнем сдержанно ответил на приветствие.

- Вы с мужем часто ходили куда-нибудь вместе? - спросил Мики Джо, вдруг резко меняя курс.

- Ну куда же пойдешь, когда дома двое детей, сэр? - ответила миссис Лайнем с кротким упреком.

- Как сказать, мадам, - заметил он с ледяной улыбкой, - у других же получается.

- Позволю себе возразить, сэр, что у них, должно быть, есть прислуга... - нервно начала миссис Лайнем.

- Не будете же вы утверждать, мадам, что люди с более скромным достатком не имеют друзей? - перебил он ее.

- ...или соседи, - докончила она свой ответ.

- Хорошо, что вы упомянули соседей, - сказал Мики, - я как раз собирался поговорить о них.

- Но нельзя же вечно просить их помочь, - сказала она.

- А разве вы не искали помощи у соседей, мадам, при ссорах с мужем?

- Еще бы, в тот раз, когда он меня изувечил!

- Но если мужу хотелось пойти с вами куда-нибудь развлечься, вы не считали удобным просить соседей присмотреть за детьми?

- Это же разные вещи! - впервые опа выказала раздражение.

- Верно, мадам, - согласился он. - А сколько лет вашей старшей дочке?

- Десять.

- И вы хотите уверить нас, что десятилетняя девочка не может посидеть несколько часов с младшим братом?

- Я вам сейчас объясню, - заспешила она. - Видите ли, они не дружат, ну знаете, мальчики с девочками часто не ладят, поэтому дочку нельзя оставлять с малышом.

- Вы хотите сказать, что она может его избить?

- Ну, не избить, - нервничала миссис Лайнем, - но как-нибудь обидеть.

- Миссис Лайнем, - сурово обратился к ней Мики, - не означает ли это, что ваши дети безнадежно испорчены?

- Испорчены? - возмущенно вскинулась она, яростно сверкнув глазами. Ничего подобного! Да у кого только язык повернулся сказать такое?

- Помните, вы поклялись говорить только правду:

можете ли вы утверждать, что не эту испорченность имел в виду ваш муж, когда заявлял, что ваши дети вообще не Лайнемы?

- Да не мог он так говорить! - ответила она. - Это уж чистая ложь!

Но Лайнем с таким удивлением воззрился на Мики Джо, что всем стало ясно: именно это он и говорил.

Мики Джо тоже понял, что не ошибся, и на его тонких, как у старой девы, губах заиграла бледная слабая улыбка - он достиг первого успеха.

- К вам часто приходили в гости друзья вашего мужа?

- Да приходил кое-кто, - волнуясь, ответила миссис Лайнем, пытаясь понять, куда он гнет. Теперь уже она боялась его отчаянно.

- У него было много друзей, когда он женился на вас?

Тут поднялся совершенно расстроенный Кенефик и заявил, что его ученый коллега отклоняется в сторону, но даже судья О'Мира понимал, что Мики никуда не отклоняется, а держит свою линию.

- Отвечайте, мадам!

- Да были какие-то.

- Вы хотите сказать, не такие, как надо?

- Не такие, как мне по душе, - прозвучал не слишком тактичный ответ.

- Ваш муж был, что называется, компанейский парень?

- Ну, он любил всякие игры, состязания. Не знаю, можно ли сказать, что компанейский.

- А скажите, к моменту вашего злосчастного разрыва у вас дома часто бывали его друзья?

Миссис Лайнем отыскала глазами сидевшего в заднем ряду высокого лысого мужчину, и у всех создалось впечатление, что тот мог бы многое порассказать.

- Ну, я даже не знаю, - ответила она колеблясь. - Мистер Мэлон бывал у нас два-три раза в неделю, - в голосе ее явственно слышалась досада по этому поводу.

- А другие куда девались?

- Откуда же мне знать, сэр.

- Они просто перестали к вам ходить. Но вы-то хоть раз поинтересовались у мужа, что случилось с Уилли, Джо или Патом?

- Зачем? Мне-то какое до этого дело?

- Сейчас спрашиваю я, миссис Лайнем. Вы никогда не подавали им повода не бывать у вас?

- Никогда, - проникновенно ответила она.

- И вы не давали им понять, что они, как вы выразились, вам не по душе?

- Конечно, нет, - с достоинством ответила она. - Помоему, я всегда вела себя как леди.

- А я посмею утверждать, - растягивая слова, произнес Мики и впервые в этот день по-настоящему приятно улыбнулся, - что когда единственный оставшийся друг вашего мужа, этот "последний цветок минувшего лета", заходил к вам, чтобы пригласить вашего мужа пойти куда-нибудь развлечься, не раз случалось, что он уходил один.

- Ну, я же объяснила насчет спины, - сказала миссис Лайнем, неопределенно поводя рукой позади себя.

- Да, мадам, во всех подробностях, - нехорошо усмехнулся Мики Джо. - О вашей спине мы теперь знаем больше, чем о вас самой.

Лысый мужчина в заднем ряду от души наслаждался происходящим. Сегодня был праздник не только для Мики Джо, но и для него тоже. Он улыбался, дружески кивал судье, секретарю и даже журналисту. Этот "последний цветок минувшего лета" - тихий, дружелюбный человек, явно был доволен тем, что наконец кто-то разобрался в деле его товарища. Лайнем, изумленно следивший за Мики Джо, прошептал что-то своему поверенному, но Квил покачал головой и нахмурился. Как режиссер постановки, Квил только начал входить во вкус, наблюдая за выступлением своей восходящей звезды, и, подобно прочим театральным деятелям, не хотел отвлекаться, чтобы выслушать мнение автора.

- Скажите, мадам, - впился взглядом в миссис Лайнем Мики Джо, - когда вы в последний раз имели сношения с мужем?

- Когда я... что, сэр? - переспросила она детским голосом, приложив палец ко рту.

- Когда вы в последний раз ложились с мужем в одну постель с намерением выполнить свои супружеские обязанности? - браво перевел свой вопрос Мики Джо.

- Да, я забыла сказать, - ответила она торопливо, - мы с мужем спим, понятно, в разных комнатах.

- Вот как? - сказал Мики Джо, и глаза его снова вспыхнули. - Но я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, когда в последний раз вы имели с мужем сношения?

- Но, понимаете... у меня же спина... - начала она робко, но Мики Джо обрушился тут на нее с гневными воплями.

- Оставьте вашу спину в покое, мадам! - кричал он, налившись кровью. Хватит про вашу спину! Мы сейчас не о ней говорим. Я спрашиваю снова, когда в последний раз...?

- Ну, наверно, года два назад, - неуверенно ответила она, и Мики сразу же начал ее терзать:

- Два?

- Два или три.

- Или четыре?

- Вряд ли, это слишком давно, - все так же неуверенно сказала она. - Да какая разница?

- Только та, мадам, что мы пытаемся выяснить, о человеке идет речь или о чудовище! - ответил он. - Значит, во время пылких сцен, когда, как вы утверждаете, вы чуть ли не на коленях умоляли мужа вернуться к вам, вы на самом деле вовсе этого не хотели? А он впервые ощущал себя действительно в кругу семьи только у миссис Мэги, когда играл со своим ребенком!

Конечно, Мики Джо, как всегда, не удалось сдержаться и он закусил удила. Кенефик тут же вскочил и начал протестовать. О'Мира сделал Мики Джо замечание, тот смиренно его выслушал, поблагодарил и снова взялся за свое.

- Не ошибусь ли я, мадам, если скажу, что вы не слишком высоко цените брак?

- Я бы этого не сказала, - ответила она чуть ли не снисходительно. Церковь ведь его высоко ставит.

- Я спрашиваю о вашей точке зрения, а не о церковной, - ледяным голосом сказал Мики Джо. - Церковь вполне способна изложить свои взгляды сама. Верно ли, нто вы вечно плакались сестре Доминике на свою супружескую жизнь?

- Я, случалось, ходила к ней за советом, - встреводеенно отвечала миссис Лайнем, по-видимому, соображая, насплетничала ли сестра или Мики Джо сам догадался.

- Вы ходили также и к отцу О'Ригану, пытаясь натравить его на вашего несчастного, ни в чем не повинного мужа?

- Да не думала я никого натравливать! - воскликнула она. - Вовсе не собиралась! Я об одном только просила отца О'Ригана - поговорить с мужем, чтобы он вел себя по-человечески.

- По-человечески? - горько повторил Мики Джо. - Спать четыре года одному в отдельной комнате - это вы называете вести себя по-человечески?

- Ну прилично, благоразумно - называйте как угодно. И вообще, мистер Спиллейн, - продолжала она гневно, - можете говорить, что хотите, но такими вещами уместно заниматься молодым людям, которые ничего лучшего не знают, но для людей нашего возраста это мерзко, просто мерзко!

Она сказала лишнее. Даже она сама поняла это, хотя не осознала, насколько повредила себе. Судья, отличающийся комплексом сверхпривязанности к матери, может закрыть глаза на необходимость самому готовить себе завтрак, но четырехлетнего отлучения мужа от супружеского ложа не простит и он. Есть пределы человеческому терпению. Даже дежурившие в суде полицейские, хоть собственные жены держали их в ежовых рукавицах, с неодобрением глядели на робкую, заискивающую маленькую женщину, которая обернулась мрачным, брюзгливым, угрюмым чудовищем с непомерным самомнением.

Когда объявили перерыв, Мики Джо еще не кончил задавать ей вопросы, хотя вполне мог праздновать победу. Миссис Лайнем, вероятно единственная из присутствующих, не понимала, что осталась в проигрыше, но тем не менее она была сильно расстроена. Схватив сумку, она быстро засеменила прочь из зала. Ко всеобщему удивлению, Том Лайнем бросился за ней. Кенефик, изобразив на лице тревогу, посмотрел на Мики Джо, и тот со всех ног устремился за Лайнемом. Ни он, ни Квил не были заинтересованы в том, чтобы их клиент порешил истицу в вестибюле суда.

Однако, дойдя до вестибюля, они увидели, что Лайнем тихо беседует с женой. Она стояла к нему вполоборота, будто застигнутая врасплох. Через некоторое время он подошел к Мики Джо и Квилу.

- Она хочет все уладить, - пробормотал он извиняющимся голосом, краснея и запинаясь.

- Еще бы она не хотела! - ответил Квил. - Передайте ей, пусть и не думает. Что тут улаживать?

- Я понимаю, мистер Квил, - глухо сказал Лайнем. - Я знаю, что вы с мистером Спиллейном сделали для меня все, что могли. Но мне тоже не хочется, чтобы ее дальше допрашивали. Она считает, что все эти вопросы я придумал. А я ведь не говорил мистеру Спиллейну и половины того, о чем он спрашивал.

- Вы хотите сказать, что собираетесь вернуться к этой женщине и снова жить с ней? - с холодным бешенством спросил Мики Джо.

- Она об этом просит, сэр, - ответил Лайнем.

- Но вы понимаете, что через сорок восемь часов она снова превратит вашу жизнь в ад?

- Она обещает, что теперь постарается наладить все получше, - сказал Лайнем, не отводя от него глаз.

- И это говорит та самая женщина, которая только что до хрипоты давала ложные показания, лишь бы навредить вам? - яростно воскликнул Мики Джо. Да как вы можете верить хоть одному ее слову? Учтите: в следующий раз, когда она потащит вас в суд, вам уже не выкрутиться.

- Она говорит, что в суд больше не пойдет, - хмуро сказал Лайнем.

- А если пойдет, меня может больше не опасаться! - пронзительно выкрикнул Мики Джо. - Найдите себе другого защитника. Спасать таких, как вы, только время даром терять. Все равно что сумасшедшего вынимать из петли.

- Да я к вам и сам не пойду! - вспылил Лайнем. - Я бы к вам и сейчас не обратился, если бы представлял, что вы будете здесь нести! Не знаю, кто у вас ходит в шпиках, только мне они не друзья! И я позабочусь, чтобы вы не смели марать мою жену своей болтовней.

Он побагровел, говорил неразборчиво, и Квил еще раз подумал, что с такими взбалмошными клиентами лучше не связываться. Но Мики, Джо не думал уступать.

- Лучше бы позаботились, чтобы она о вас поменьше болтала! - прошипел он. - Будь вы настоящим мужчиной, так давно бы этим занялись!

- Мики! Мики! - тянул его за рукав Квил.

- Что вы сказали? Вот я вам сейчас покажу, кто из нас настоящий мужчина!

- Пошли, Мики, пошли! - забеспокоился Квил.

Мики Джо весь вечер был в отвратительном настроении. Теперь он твердо знал: добиться справедливости для мужей не дано никакому суду, это все равно что защищать Эдипа перед богинями судьбы - Парками.