К истокам германо-советского военного сотрудничества

Спустя пять лет ленинским опытом воспользовался один из его соратников, оказавшись в не менее, а может быть, в ещё более отчаянном положении. Этим соратником был небезызвестный Карл Радек. Именно он организовал первые контакты, которые способствовали зарождению сотрудничества между Красной Армией и Рейхсвером. В тот период Красная Армия находилась ещё под полным контролем Троцкого, что дало повод «красным» патриотам всё на него и свалить. Но мог ли Троцкий хоть как-то повлиять на эту инициативу Радека? Не говоря уже о том, что Троцкий всецело был занят решением массы вопросов, постоянно возникавших на разных участках бесчисленных фронтов Гражданской войны, круглосуточно «мотаясь» на своём спец поезде, он и по чисто идеологическим соображениям вряд ли мог быть сторонником миссии Радека вообще и этой его инициативы, в частности.

Троцкий был фанатично предан идее мировой революции, а не идее «русской экспансии». По этой причине он и не смог в точности выполнить ленинские инструкции, возглавляя советскую делегацию на переговорах с немцами в Брест-Литовске. Подписанный в конце концов по настоянию Ленина «брестский» мир немецкими коммунистами был воспринят как удар в спину германской революции. Брестский мир фактически привел к расколу и в партии большевиков. И хотя Троцкий не примкнул к левым коммунистам и остался на стороне Ленина, это послужило началом в охлаждении их взаимоотношений.

Не могла не вызвать у Троцкого отрицательной реакции и миссия Радека (если он вообще, как член Политбюро, был в неё посвящен). Первоначально Радек был включен в состав советской делегации на первый съезд Советов Германии. Однако военные власти Германии советскую делегацию не пропустили. Радеку удалось попасть в Германию, воспользовавшись своим австрийским паспортом и выдав себя за военнопленного, возвращающегося на Родину. Поэтому в Берлин он прибыл уже не в качестве иностранного делегата на съезд Советов. Будучи членом официальной советской делегации, мог ли Радек получить от Ленина какие-либо конкретные инструкции относительно своего поведения в Германии в качестве «нелегала»? Логичнее предположить, что Радек руководствовался просто знанием ленинских настроений по отношению к лидерам немецких коммунистов, которые, к тому же, совпадали с его собственными, а также складывавшейся ситуацией.

Да, вполне допустимо, что задачей советской делегации было внесение раскола в немецкое революционное движение, но путем участия в дискуссиях на съезде. Радек, по вполне понятным причинам, такой возможности лишился. Чем занимался Радек в Германии точно зафиксировано быть не могло — на то и нелегальное положение. Известно только, что прибыл он в Берлин в начале января 1919 года, а вскоре после этого, 15 января были схвачены на подпольной квартире и убиты Роза Люксембург и Карл Либкнехт. В феврале того же года Радек был арестован за подрывную деятельность против Германии.

Известие об устранении лидеров немецкой коммунистической партии наверняка с одобрением было воспринято в Москве. Там в это время шла подготовка к созданию нового Коминтерна на ленинских принципах. Немецкие коммунисты и, в первую очередь, Роза Люксембург активно выступали против превращения Коминтерна в придаток к ленинскому Политбюро. Роза Люксембург подвергала жесточайшей критике вообще всю внешнюю и внутреннюю политику большевиков, включая брестский мир, выгодный германскому правительству и противоречивший интересам немецкой революции, аграрную политику, развязанный террор, разгон Учредительного Собрания и др.

Роза Люксембург была ещё и личным врагом Радека, подозревая его в давних связях с австрийской и германской разведками. Поэтому связь между прибытием Радека в Берлин в начале января 1919 года и выдачей местонахождения Люксембург и Либкнехта 15 января напрашивалась сама собой, хотя никаких доказательств на этот счет не существует. Однако нас здесь интересует другой вопрос. У Ленина могла существовать заинтересованность в расколе немецких коммунистов, в ослаблении их позиций в международном коммунистическом движении, даже в саботаже германской революции. Ленин стремился добиться верховенствующего положения в Коминтерне и добился его — председателем был выбран (или назначен) Зиновьев. С этой целью и направлялась в Берлин в декабре 1918 года советская делегация. Но вряд ли кто мог тогда планировать то, что произошло впоследствии, — нелегальный выезд Радека в Германию, его пособничество в убийстве Люксембург и Либкнехта, и, тем более, его арест в феврале 1919 года.

На чью помощь мог рассчитывать Радек, оказавшись в берлинской тюрьме Моабит по обвинению в подрывной деятельности против Германии. Радек не имел даже статуса российского гражданина, въехав в Германию по своему старому австрийскому паспорту. Надежда оставалась только на старые связи, а они сохранились и сработали. Однако эта детективная история пребывания Радека в Берлине в 1919–1921 годах вызвала у нас интерес лишь в плане выяснения того, кто из высшего советского руководства мог стоять за предпринятыми Радеком инициативами по сколачиванию военного союза Германии с Россией. На этот вопрос однозначный ответ существует только у «красных» патриотов. Конечно же, евреи, а первым среди них в то время был, как известно, Троцкий. К тому же именно Троцкий контролировал все военные дела. Стало быть, у истоков германо-советского военного сотрудничества стоял Троцкий. А основой этого альянса стали давние связи большевиков с высокопоставленными военными ещё кайзеровской Германии, оказавшимися теперь в руководстве Рейхсвера, что признаётся и патриотами. Да, находившемуся в тюрьме Радеку с помощью своего старого друга Карла Моора, тайного агента военных в среде германских социал-демократов, удалось восстановить эти связи… Но причём же здесь Троцкий, который не мог иметь к ним никакого отношения? Троцкий по известным причинам разошелся с Лениным ещё до революции 1905 года, а в последующие годы если и поддерживал с ним отношения, то исключительно в качестве его оппонента. Сошлись они вновь лишь незадолго до Октябрьского переворота 1917 года. В 1914 году, когда Ленин активно устанавливал связи с немецким военным руководством, Троцкий даже территориально находился далеко от него. Но и этот факт используют «красные» патриоты против Троцкого, обвиняя его в «германофильстве проамериканского толка», которым он «заразился» во время своей длительной эмиграции в Америке. При этом полностью игнорируются все исторические факты. Известно, что Троцкого вынудили покинуть Европу в конце 1916 года. Новый, 1927 год ему довелось встречать на борту парохода. Таким образом, в Америку он прибыл уже в начале 1917 года, а в мае того же года Троцкий был уже в Петрограде. Известно также, что во время этого путешествия, которое и без того было достаточно продолжительным в те времена, он был арестован в Канаде. На переговоры по вопросу его освобождения тоже потребовалось, наверное, не мало времени. С учетом всего этого время пребывания Троцкого в Америке не составила и трёх месяцев. И вот за это время, по утверждению патриотов, он превратился в закоренелого «германофила проамериканского толка».

Троцкий осознавал себя евреем, но ощущал себя гражданином мира. Осознавая себя евреем, он отказался от предложения Ленина возглавить ЧК, считая, что во главе карательных органов в России не должен стоять инородец, а особенно еврей. Во время борьбы за власть в период болезни Ленина, сравнительно пассивное поведение Троцкого малопонятно. В его руках и после окончания Гражданской войны была сосредоточена огромная власть вдобавок к его непревзойденной интеллектуальной мощи. Только отсутствием стремления занять первое место в руководстве России можно объяснить такое поведение Троцкого.

О том, каким Троцкий был евреем, можно судить по следующим эпизодам из его жизни. Однажды к нему, как к еврею, явилась с просьбами еврейская делегация. Троцкий отверг все их просьбы, заявив им, что он не еврей, а интернационалист. Более того, когда умер его отец в 1922 году, всегда поддерживавший его материально, что давало ему возможность в эмиграции вести себя независимо, Троцкий отказался выполнить последнюю просьбу отца — похоронить его на еврейском кладбище.

Всё сказанное здесь о Троцком преследовало лишь одну единственную цель: показать, что он не мог стоять за моабитскими инициативами Радека. А поскольку всё военное ведомство ещё контролировалось Троцким, то вообще никто из военных с советской стороны не участвовал в подготовке первой версии Рапалльского соглашения, в котором ещё отсутствовали секретные статьи о военном сотрудничестве. И вообще эта редакция договора 1922 года больше походила на современные протоколы о намерениях.

Вряд ли за этими «деяниями» Радека мог стоять и Ленин. В конце 1918 года ему было не до «сколачивания» военного союза с Германией. Главным тогда для него было удержаться у власти в России, утвердить своё лидерство в международном коммунистическом движении. Поэтому, из-за отсутствия каких-либо документов, руководствуясь лишь здравым смыслом, можно предположить, что не располагал Радек никакими инструкциями. Он импровизировал, основываясь на достаточно хорошем знании ленинских взглядов, публично не озвученных. Позднее, уже будучи больным и находясь в Горках то ли на реабилитации, то ли под домашним арестом, Ленин проявил живейший интерес к той реакции, которую вызвал Рапалльский договор в Германии.

Активное участие военных с советской стороны началось, по-видимому, с 1925 года, после назначения Тухачевского начальником Генштаба и заместителем наркома обороны. Наркомом обороны, как известно, после смерти Фрунзе стал Ворошилов. (Кстати, и в смерти Фрунзе патриоты обвиняют всё того же Троцкого. Он, будучи главой Красной Армии, якобы целенаправленно уничтожал самых талантливых полководцев из народа. Фрунзе, а несколькими месяцами раньше — Котовский, были последними жертвами из этого ряда). Почему же Сталин, который к тому времени уже «прочно сидел на кадрах», назначил Тухачевского фактически руководить Красной Армией под присмотром Ворошилова? Ведь их взаимная «любовь», существовавшая ещё с 1920 года, со времени Польской кампании, хорошо известна. Кроме того, подозрительный Сталин ведь вполне мог предположить, что Тухачевский принадлежит к «питомцам» Троцкого (патриоты и сейчас утверждают это). Может быть, чуткий Сталин распознал в Тухачевском родственную душу скрытого антисемита? Нет, скорее всего, объединило их родство иного свойства. Объединил их интерес к развитию военного сотрудничества с Германией.

В отличие от многих бывших офицеров царской армии, которых Троцкий привлёк к руководству Красной Армии, Тухачевский не только не питал никакой неприязни к своим прежним военным противникам, но даже, наоборот, симпатизировал им, и не без причины. Большую часть войны Тухачевский провёл в немецком плену, будучи там на очень привилегированном положении, предположительно благодаря вступлению в одно из тайных военно-политических обществ. Естественно, никакими документами это не подтверждено, даже представленными на процессе 1937 года. Поэтому и мы развивать эту тему здесь не будем.

Итак, интересы Сталина и Тухачевского совпали, но не конечные цели. Сталин рассматривал военное сотрудничество с Германией как средство создания собственной военной промышленности, которая стала бы основой могущества его власти. Для Тухачевского само сотрудничество, перерастающее в военно-политический союз с Германией (а затем и с Японией), составляло цель. Но на начальном этапе эти различия не могли быть проявлены. А поскольку ни излишней откровенностью, ни, тем более, болтливостью ни Сталин, ни Тухачевский, как известно, не страдали, их союз, несмотря на глубоко скрытую антипатию, даже враждебность по отношению друг к другу, просуществовал достаточно долго. Существуют, правда, предположения, что у Сталина в 1927 году возникли серьезные подозрения в отношении Тухачевского. Как мы знаем, в 1927 году Троцкого изгнали из партии большевиков, а значит, отовсюду. При этом Троцкий, может быть, впервые «громко хлопнул дверью». Обращаясь к Сталину и к его сообщникам, он сказал: «Вы — группа бездарных бюрократов. Если встанет вопрос о судьбе страны, … вы будете бессильны организовать оборону… когда враг будет в 100 км от Москвы, мы свергнем бездарное правительство; …кроме того, мы расстреляем эту тупую банду ничтожных бюрократов, предавших революцию. Вы тоже хотели бы расстрелять нас, но вы не смеете. А мы посмеем,…». Напугало ли это выступление Троцкого Сталина? Об этом можно только гадать. А вот в расстрельных делах он превзошел своего соперника. Это известно точно, несмотря на то, что он всегда скрывал свою причастность к такого рода делам, опять же в отличие от Троцкого. Неизвестно, считал ли Сталин Тухачевского «питомцем» Троцкого, но можно предположить, что после этого усилил за ним контроль. По-видимому, не было у Сталина более подходящей кандидатуры для развития столь важного для него военного сотрудничества с Германией. Да и германскую сторону Тухачевский устраивал более, чем кто-либо другой. Вот и предоставил Сталин Тухачевскому возможность проработать на этом поприще ещё десять лет, при этом постоянно возвеличивая его.

Детективная атмосфера, в которой происходили первые контакты с представителями руководства Рейхсвера, завершившиеся заключением Рапалльского соглашения, по-видимому, повлияла в дальнейшем и на само германо-советское сотрудничество, придав ему во многом тот же детективный характер. Однако прежде познакомимся кратко с содержанием этого сотрудничества, ибо события начала 1920-х годов нас всё-таки интересуют не сами по себе, а лишь с точки зрения их влияния на последовавшие за ними события середины 1930-х — начала 1940-х годов.

Итак, 17 апреля 1922 года в Рапалле был заключен договор о сотрудничестве между Германией и Россией, в котором ещё отсутствовали, как было уже отмечено, секретные статьи о военном и военно-техническом сотрудничестве. Какие только названия не давали этому договору (договор «слепого и хромого», договор «нищих» и т. д.) между поверженной Германией и опустошенной мировой и Гражданской войнами, находившейся в изоляции Россией. Именно этот договор, а точнее, успешно развивавшееся на его основе сотрудничество позволило Германии продолжить своё развитие в военных областях, а России — создать военную промышленность, единственную остающуюся до сих пор конкурентоспособной.

Суть придуманного и осуществленного в рамках Рапалльского договора способа преодоления ограничений в области военного строительства, наложенных на Германию Версальским договором, состояла в следующем. В Германии тайно разрабатывались и изготавливались в одном экземпляре прототипы новейших видов вооружений (танков, самолетов и пр.). Затем они по частям и тоже тайно ввозились в СССР, где собирались, подвергались всевозможным испытаниям и после устранения выявленных недостатков запускались в серийное производство на советских заводах. Поскольку Германии запрещалось и импортировать военную технику, на территории СССР были построены учебные центры, для которых эта техника закупалась. Объем этих закупок составлял треть бюджета Рейхсвера (порядка 150 млн. марок). Таким образом, военное сотрудничество СССР с Германией, помимо всего прочего, о чём уже говорилось, стало ещё и источником валютных поступлений, в которых так остро нуждался Советский Союз.

Учебные центры, ставшие полигонами для подготовки личного состава Рейхсвере, были созданы под Липецком, в Саратове и в Казани. Под Липецком готовили военных летчиков, составивших впоследствии ядро немецких ВВС, без которого Герингу потребовался бы ещё десяток лет на создание своего знаменитого Люфтваффе. На танкодроме под Казанью осваивали теорию танковых клиньев молодые офицеры, ставшие выдающимися полководцами Второй мировой войны, вроде Гудериана. В Саратове готовили специалистов по ведению химической войны. На подмосковном заводе в Филях уже в середине 1920-х годов фирма Юнкерс наладила выпуск цельнометаллических самолетов. На судоверфях Николаева и Ленинграда оставшиеся без работы немецкие подводники наладили конвейерное производство подводных лодок.

Двадцать тысяч немецких офицеров прошли подготовку на полигонах в СССР. Именно это дало возможность Гитлеру уже в 1935 году объявить о создании в Германии Вермахта. Но бок о бок с немецкими офицерами в учебных центрах проходили подготовку и офицеры Красной Армии. Более того, в условиях строгой секретности на территории СССР проводились совместные манёвры немецких войск и частей Красной Армии, которые обогащали всех участников ценнейшим опытом ведения современного боя с одновременным применением различных родов войск (пехоты, танков, авиации и др.). Впоследствии все офицеры Красной Армии, прошедшие «немецкую» школу, были ликвидированы во время чисток по делу Тухачевского. Это не замедлило сказаться уже в 1939–1940 годах во время финской кампании, а ещё больше в начале Великой Отечественной войны в виде полного отсутствия как раз взаимодействия между различными родами войск.

Известно, что военнослужащие гибнут и между войнами: и в процессе освоения новой техники, и на военных манёврах, и при разных других обстоятельствах. Нередко гибли в Советском Союзе и немецкие офицеры, чаще других — лётчики. Поскольку офицеры Рейхсвера отправлялись в учебные центры, расположенные на территории Советского Союза, с соблюдением требований повышенной секретности, то и останки их возвращались на Родину без сопровождения почётным эскортом, как это происходит в наши дни. Перед отправкой в Советский Союз офицеры увольнялись, их вычёркивали из армейских списков, короче говоря, они словно бы пропадали. Поэтому, в случае их гибели, останки вынуждены были возвращать не в гробах, а в ящиках из под запчастей, придумывая всякого рода уловки, позволявшие обмануть таможенников. Но чаще приходилось просто вступать с ними в сговор.

Приход к власти Гитлера положил конец этой детективной истории тайного сотрудничества Рейхсвера с Красной Армией. До прихода Гитлера никому из военного руководства Рейхсвера даже мысль о возможном столкновении с Советским Союзом не могла прийти в голову. Командующий Рейхсвером генерал фон Сект вынашивал планы совместных с Красной Армией операций, в частности, против Польши, которые находили отклик у Тухачевского и некоторых других военачальников. В политическом завещании генерала от 1937 года в части взаимоотношений с Советским Союзом указывалось: «Советский Союз в течение длительного времени поддерживал вооружение Германии; улучшение отношений с Советским Союзом исключит для Германии опасность войны на два фронта; у Германии с Советским Союзом больше общего, чем со странами западной демократии.

Развязанная Гитлером антисоветская, антибольшевистская истерия породила военную оппозицию. По утверждению же самого Гитлера она возникла ещё до назначения его канцлером и якобы всячески противодействовала этому назначению. В «Застольных беседах» Гитлер увлеченно рассказывает, как командующий сухопутными войсками генерал Хаммерштейн намеревался вывести президента Гинденбурга из Берлина в Пруссию, чтобы не допустить передачу власти Гитлеру, а ему, в свою очередь, потребовалось для предотвращения этой акции поднять по тревоге все штурмовые отряды СА в Берлине.

Отчасти и по этой причине Гитлер уже в марте 1935 года объявил о создании Вермахта вместо Рейхсвера, и потребовал при этом, чтобы все военнослужащие приняли присягу на верность лично ему. Была также в нарушение Версальского договора введена воинская повинность. Гитлер поставил задачу молниеносной модернизации вооруженных сил, для осуществления которой потребовались огромные средства. Деньги были тогда получены под векселя, выпущенные министром финансов Шахтом. Политической гарантией послужили заявления Гитлера о восточной экспансии. Однако генералы Вермахта мечтали расквитаться со своими обидчиками по Версалю. И именно его смелые и решительные операции по ремилитаризации Рейнской области, присоединение Австрии и Судетской области сильно подняли авторитет Гитлера в армии.

В ответ на гитлеровскую антисоветскую истерию была развязана не менее шумная антифашистская кампания в Советском Союзе. В то время, как Гитлер старался в глазах западных политиков выглядеть защитником европейской цивилизации от большевизма, Сталин стремился предстать перед ними же защитником от нацизма. Однако с разрывом торгово-экономических отношений с Германией Советский Союз лишился основного экономического партнера. Поэтому уже в начале 1937 года Гитлеру через личного представителя Сталина было сделано неофициальное предложение о нормализации германо-советских отношений. Ответа Сталину пришлось ждать более двух лет.

С приходом к власти Гитлера, повлекшим за собой свёртывание всех отношений с Германией, включая тайное военное сотрудничество, связаны изменения и во внутренней политике СССР. В официальной историографии это называется переходом к политике «с опорой на собственные силы». Посмотрим, чьи же силы реально начали укрепляться. В 1934 году почти одновременно с выходом в Германии «Майн Кампф» в СССР произошло убийство Кирова. Именно в 1934, а не в 1933 году Сталин лишился чётких ориентиров в своих тайных намерениях использовать возрождавшуюся военную мощь Германии для разгрома стран западной демократии. В том же году Тухачевскому становится совершенно ясно, что для продолжения успешно начатого и столь многообещающего военного сотрудничества с Германией требуется одновременное отстранение от власти Гитлера и Сталина, и установление военной диктатуры в обеих странах. Сталин смертельно боится военной оппозиции, но укрепление своей власти начинает с чистки партийного аппарата, переходя затем к государственному аппарату, и лишь после этого принимается за армию. Естественно, что у Сталина перед угрозой лишения его не только личной власти, но и самой жизни (он ведь помнил слова из заявления Троцкого в 1927 году в момент его исключения из партии), угроза ослабления экономической и военной мощи страны отступила на задний план.

Таким образом, участь Тухачевского была предопределена ещё в 1934 году, когда кардинально разошлись его и Сталина интересы. Сталин, не теряя надежды возродить альянс с Германией (с нацистской даже лучше, учитывая её крайнюю агрессивность), решает пока укрепить своё собственное положение и устранить саму возможность возникновения сопротивления в процессе осуществления своих намерений со стороны партии, государственного аппарата и армии. Партия, создававшаяся на интернационалистских идеях, вряд ли смогла бы стать ему опорой в сотрудничестве с нацистской Германией. То же можно сказать и о кадрах, создававших промышленность, среди которых, к тому же, было много евреев. Сталин заменил их молодыми выдвиженцами, беспредельно ему преданными. Наконец дошла очередь до командного состава Красной Армии, группировавшегося вокруг Тухачевского, в ком Сталин чувствовал угрозу военного переворота.

Впервые имя Тухачевского прозвучало в январе 1937 года во время суда над Карлом Радеком и послужило официальным сигналом для начала расследования. В действительности же фабрикация дела Тухачевского уже шла полным ходом (подробнее об этом и других делах — в следующей главе). Завершилось всё, как известно, сообщением 12 июня 1937 года о суде над Тухачевским и немедленным приведением приговора в исполнение. Ликвидация, так называемых, участников заговора Тухачевского продолжалась вплоть до начала гитлеровского вторжения 22 июня 1941 года. Были расстреляны практически все офицеры, прошедшие «немецкую» школу обучения. Результаты этого «погрома» не замедлили сказаться уже осенью 1939 года во время финской кампании.

Могло показаться, что все события развивались исключительно по сталинскому сценарию. Пока Гитлер «дозревал» в своём решении о возобновлении сотрудничества с СССР, Сталин завершил свою собственную революцию (чему будет посвящена следующая глава) и окружил себя преданными людьми. Помог он и Гитлеру принять нужное решение, накалив до предела страсти среди участников антигитлеровской коалиции. Так что было от чего радоваться Сталину при подписании 23 августа 1939 года договора, выводившего, как казалось Сталину, германо-советское сотрудничество на завершающую стадию. На предыдущем этапе была заложена основа военного могущества обеих стран. И вот теперь Германия, значительно опередившая западные страны в перевооружении, готова, наконец, бросить на них всю свою военную мощь. Радовался и Гитлер: Германия получила безопасный тыл — необходимое условие для продолжения войны на Западе; Германии не страшна морская блокада — все необходимые материалы для продолжения войны будут поступать из Советского Союза или транзитом через его территорию исключительно по суше. Мог ли тогда подумать Сталин, что не пройдёт и двух лет, как ставшая ещё более могущественной Германия, накопившая бесценный опыт ведения современной войны, окрылённая чередой побед, преисполненная боевого духа, обрушится на Советский Союз. Но и Гитлер не сумел предвидеть, сколь неисчерпаемыми окажутся резервы Советского Союза, особенно людские, и с какой безжалостностью они будут брошены в мясорубку войны.